Глава первая

Брат и сестра

Сначала послушайте песенку.

Вот такую:

И кто бы, вы думали, поёт эту песенку? Не догадываетесь?

Я вам расскажу. Это мальчик и девочка, брат и сестра. Его зовут Тик, а её Так. Они всегда неразлучны. Ведь Тик – это длинная стрелка часов, а Так – короткая. Правда, из-за этих имён всё время происходят какие-то недоразумения. Ну вот, например, очень типичный для них разговор.

Девочка Так высовывается из-под зонтика-циферблата, с которым брат и сестра никогда не расстаются, и с восхищением обращается к Тику.

Так: Смотри, Тик, вышло солнце. Так? Тик! Так или не так?

Тик: Так, так.

Так (повторяет с довольным видом): Так, так! Пауза.

Тик: Нет, Так, не так.

Так: Как, не так?

Тик: Так, Так, не так!

Так: А что же это тогда, по-твоему?

Тик (как следует подумав): По-моему, это солнце.

Так: Как?

Тик: Так!

Так: Солнце?

Тик: Солнце!

Так: Ну, а я что сказала?

Тик: Ты меня спрашиваешь?

Так: Конечно, тебя, кого же ещё?

Тик: Я не знаю, кого ещё.

Так: Значит, тебя. Так?

Тик (опять подумав): Так.

Так: Так что же я, по-твоему, сказала?

Тик: Послушай, хоть ты и девочка, но ты всё-таки должна что-то соображать. Так?

Так: Так.

Тик: А раз так, то сообрази, откуда же я могу понять, что ты сказала?

Так: Откуда?

Тик (подумав): Ниоткуда.

Так (в растерянности): Так.

Тик (торжествующе): Вот так.

Так: Значит, всё-таки это солнце. Так?

Тик (снова подумав): Нет, не так.

Так: Как, не так?

Тик: А так. Это не «солнце», а «СОООЛНЦЕ»!!! Поняла?

Так: Так.

Тик: Вот то-то и оно.

Так: Кто оно?

Тик: Что «кто оно»?

Так: Кто оно «вот то-то»?

Тик: Извини, я тебя не понимаю.

Так: Чего тут непонятного? Ты просто надо мной смеёшься! Как тебе не стыдно?

Тик: Как?

Так: Что «как»?

Тик: Как мне не стыдно?

Так: Совсем тебе не стыдно!

Тик: Так!

Так: Что?

Тик: Я тебя не звал.

Так: Как не звал?

Тик: Так, не звал. Я просто так сказал «так».

Так: Зачем же ты меня зовёшь просто Так?

Тик: А как же мне тебя сложно звать, Так? Тьфу, совсем запутался! Не звал я тебя!

Так: Ты несносный мальчишка! Ты меня ужасно утомляешь!

Тик: Ты сама несносная!

Вот таким образом они часто спорили и даже ссорились. Но, конечно, всё это было не всерьёз, потому что на самом деле, как я уже говорил, они никогда не расставались и бесконечно любили друг друга.

А приключения их, о которых я хочу рассказать, начались в тот момент, когда Тик и Так вдруг обратили внимание на то, что часов на свете становилось всё меньше и меньше. Кого ни встретишь, все спрашивали, сколько времени. Даже петухов, которые раньше с самого раннего утра радостно оповещали округу, о том, который час, тоже почему-то уже не было слышно.

Тик и Так ужасно удивлялись этому странному явлению. Складывалось такое впечатление, что внезапно все часы словно поисчезали куда-то.

А дело было вот в чём. Впрочем, не будем забегать вперёд. Давайте, всё по порядку. А для этого надо нам перенестись на несколько дней раньше.

 

Глава вторая

Колдунья

Итак, жила на свете ужасная, премерзкая колдунья по имени Сокивкенс. Вы скажете, что это за имя такое нелепое? И будете совершенно правы.

Но дело в том, что это вовсе и не имя, а аббревиатура, иначе говоря, сокращение. А расшифровывалась эта аббревиатура так:

Самая Отвратительная Колдунья Из Всех, Какие Есть На Свете.

Теперь поняли, откуда взялось «Сокивкенс»?

У колдуньи, между прочим, даже песенка была на эту тему:

Так вот гадко пела колдунья, сидя в своём жутком мрачном жилище. И надо заметить, что в тот день, когда началась наша история, песенка её звучала совсем невесело. Стара стала Сокивкенс. Очень стара. А старость, как известно, не радость.

Если быть точным, то колдунье в этот день исполнилось сто девяносто девять лет триста шестьдесят четыре дня, такой возраст написать-то и то долго. Чтобы вам ясней было, я даже цифрой обозначу – 199 лет, 364 дня. Ничего себе возраст, да?

Впрочем, это только нам с вами кажется, будто сто девяносто девять лет – это очень много. Сокивкенс вовсе так не считала. Наоборот, полагала себя ещё вполне молодой, и в тот момент, о котором я вам рассказываю, сидела перед горящим камином, несмотря на жаркий летний день, и, всхлипывая, пошмыгивала своим длиннющим крючковатым носом.

А дело было в том, что оставалось колдунье жить всего-навсего один день. Потому что такая уж печальная судьба у колдуний – живут они ровно двести лет, а по истечении срока превращаются, в кого бы вы думали? Ни за что не отгадаете! В комара, вот!

Потому-то Сокивкенс и сидела, пригорюнившись. Уныло размышляла о том, сколько бы ещё потрясающих гадостей она могла бы совершить!

Вспоминала всякие поговорки, типа «Самое дорогое у колдуньи – это жизнь!», «Колдунье жизнь прожить – это не поле перейти!», «Жизнь – копейка, судьба – индейка!». Ну, и так далее.

Впрочем, вдруг Сокивкенс перестала всхлипывать, и хитрые глазки её загорелись!

– Ещё не вечер! – зловеще пробормотала она.

А придумала мерзкая колдунья следующее. Решила она время остановить. Ведь в этом случае завтра последний день её отвратительной жизни так никогда и не наступит!

И вот стала она внимательно наблюдать. Как видит, что кто-то зазевался, про время забыл, прогулял, проболтал, она тут же подкрадывается незаметно, часики у него – раз! – и себе в карман. А зачем такому человеку часики, рассуждала колдунья, он же всё равно на время не смотрит.

Таким образом и начали пропадать повсюду часы – наручные и настенные, хронометры и будильники. Всё тащила в своё жилище коварная Сокивкенс, с тем, чтобы там развинтить, растащить их на мелкие части, насыпать в их замечательные механизмы толчёного кирпича, чтобы они остановились навсегда.

Задумала она вообще все часы на свете уничтожить! Ведь, если никаких часов нигде не будет, то и время остановится!

И, наверное, колдунья свой ужасный план в конце концов осуществила бы, если б не Тик и Так, брат с сестрой, наши часы-путешественники. Они же, как я вам уже говорил, никогда не расставались, поэтому как Сокивкенс ни ломала голову, ничего придумать не могла. Не справиться ей было в одиночку с неразлучной парой Тик-Так.

И тогда вот что она замыслила. Впрочем, опять же давайте не будем опережать события.

 

Глава третья

Дразнилка

Сидел на лавочке в скверике третьеклассник Кирилл. Сидел он, насупившись, потому что получил очередную двойку и домой идти совсем не хотел. Предвкушал, что дома получит от деда серьёзный нагоняй. Потому Кирилл и тянул время, надеясь, что вдруг его осенит, и он что-нибудь придумает в своё оправдание. Но, как назло, ничего в голову не приходило.

И вдруг рядом с ним на скамейке, откуда ни возьмись, появилась какая-то противная старушонка с крючковатым носом. В сухонькой ручке она сжимала кривую сучковатую палку.

Вы уже поняли, конечно, что это была хитрющая Сокивкенс. И состоялся между нею и Кириллом вот такой разговор.

Сокивкенс: Ты что такой грустный, мальчик?

Кирилл: Ничего.

Сокивкенс: А ты расскажи мне, вдруг чем помогу.

Кирилл: Влетит!

Сокивкенс: Кто влетит?

Кирилл: Мне влетит!

Сокивкенс: От кого?

Кирилл: От деда!

Сокивкенс: За что?

Кирилл: За двойку!

Сокивкенс: Так ещё же не влетело!

Кирилл: Ну и что!

Сокивкенс: Так чего ж ты сейчас хнычешь?

Кирилл: Больно будет!

И Кирилл, вытянув нижнюю губу, громко зарыдал. А Сокивкенс довольно хмыкнула, потом состроила сочувственную гримасу и продолжила:

– Бедный, бедный мальчик! Хочешь, я тебе помогу?

Кирилл тут же перестал рыдать и заинтересованно произнёс:

– Угу!

И дальше произошла у них следующая интересная беседа.

Сокивкенс: Ты, я вижу, мальчик с большой фантазией.

Кирилл: Ага!

Сокивкенс: Ну-ка, пофантазируй, что, если тебе не надо будет никогда ходить в школу? А?

Кирилл (с восторгом): Ага!

Сокивкенс: Не надо будет никогда учить уроки!

Кирилл: Ага!

Сокивкенс: Получать двойки и замечания!

Кирилл: Угу!

Сокивкенс: Только гуляй и веселись!

Кирилл: Здорово!

Сокивкенс: Хочешь?

Кирилл: Ага!

Сокивкенс: Слушай, а что это у тебя такая бедная речь – «ага» да «угу»? У тебя сколько по русскому и по литературе? Тройки?

Кирилл: Ага!

Сокивкенс: Понятно. Вообще-то больше и не надо. Молодец! Слушай меня внимательно. Тебя как зовут?

Кирилл: Кирилл.

Сокивкенс: Так вот, Кирюшенька. Я тебе помогу, но и ты мне должен помочь. Понял?

Кирилл: Угу! А чего делать?

Сокивкенс: Да так, пустячок! Ты должен будешь одного мальчишку отвлечь.

Кирилл: Как отвлечь?

Сокивкенс: Ну так, вызвать на драку!

Кирилл: Как это, ни с того ни с сего?

Сокивкенс: Ну да.

Кирилл: А если он не захочет?

Сокивкенс: Захочет!

Кирилл: А если нет?

Сокивкенс: А ты тогда вот что ему споёшь!

И с этими словами Сокивкенс сунула руку в карман юбки и достала оттуда мятый и грязный листок бумаги. Она развернула его и с выражением прочла следующее:

Кирилл неодобрительно покачал головой. И дальше разговор между ним и странной старушкой пошёл так:

Кирилл: Тётенька!

Сокивкенс: Я не тётенька!

Кирилл: А кто же вы?

Сокивкенс: Сокивкенс!

Кирилл: Чего-о?

Сокивкенс: Так меня зовут – Со-кив-кенс!

Кирилл: А что это за имя такое странное?

Сокивкенс: Это не имя, это сокращение.

Кирилл: Чего-о?

Сокивкенс: Ничего. Неважно. Потом объясню. Чего ты хотел спросить?

Кирилл: Я хотел спросить, кто это такую ерунду написал?

Сокивкенс: Это я.

Кирилл: Ой, извините!

Сокивкенс: Ничего, я на тебя не обижаюсь. Во-первых, у тебя всё равно по русскому и по литературе тройки, так что ты в поэзии ничего понимать не можешь, а во-вторых, это особый жанр – дразнилка! Понял?

Кирилл: Угу!

Сокивкенс: В общем, так. Мы с тобой дождёмся ночи, и я тебе покажу мальчишку и девчонку – Тика и Так. Вот ты этого мальчишку Тика и вызовешь на бой. Ясненько?

Кирилл: Ага! (Подумав.) А зачем это ночью делать? Я поздно не могу домой приходить. Мне от деда влетит!

Сокивкенс: Затем, что я – колдунья, понятно? Видишь, вот у меня колдовской посох!

(При этих словах она угрожающе помахала палкой!)

Сокивкенс: А мы, колдуньи, всегда свои злодеянья стараемся ночью делать, когда темно. Чтобы незаметно! Всё теперь ясно?

Кирилл: Ага! А если этот ваш Тик меня побьёт?

Сокивкенс: Не побьёт!

Кирилл: А если побьёт?

Сокивкенс: Говорю, не побьёт! Вот, смотри! Там где вы будете драться, я растяну петлю. И как он туда вступит, я сразу – хоп! – и готово!

С этими словами Сокивкенс снова полезла в свой бездонный карман и вытащила наружу какую-то засаленную верёвку.

– Это – петля! – объяснила она и показала, как будет затягиваться петля.

Кирилл с сомнением наблюдал за её действиями. Не очень ему вся эта затея нравилась. И разговор между ними пошёл теперь такой.

Кирилл: А если он потом вскочит и меня побьёт?

Сокивкенс: Не вскочит.

Кирилл: А если вскочит?

Сокивкенс: Не вскочит, я его за-гип-но-ти-зи-ру-ю! Гипноз! Ясно тебе?

Кирилл: Это как это?

Сокивкенс: Это по-научному, тебе не понять. Сам потом увидишь. Договорились?

Кирилл (подумав): А вам-то зачем всё это нужно?

Сокивкенс: Да потому что меня зовут Сокивкенс! А расшифровывается это так: Самая Отвратительная Колдунья Из Всех, Какие Есть На Свете! А раз я самая отвратительная, значит, мне и нужно сделать что-нибудь самое отвратительное. А что может быть отвратительней, чем остановить время! Но нам-то с тобой от этого сплошная выгода! Понял теперь? Так что давай, действуй! Сиди, дразнилку учи, я за тобой вернусь!

И довольно хихикнув, Сокивкенс вдруг что-то прошептала, трижды стукнула посохом об землю и исчезла в одно мгновение ока.

Кирилл недоумённо поглядел по сторонам, но колдуньи нигде не было. Он шмыгнул носом и с тяжёлым вздохом уткнулся в оставленный мерзкой старушкой мятый листок с дразнилкой.

 

Глава четвертая

Гипноз

Наступил поздний вечер. Тик и Так, уставшие за день, укладывались спать. А спали они по очереди. То есть один спит, а другой бодрствует, на страже стоит – мало ли что!

Так говорит:

– Сегодня, Тик, ты сторожи!

Тик удивляется:

– Почему это я?

Так: Да потому что я в прошлый раз была.

Тик: Я не могу.

Так: Почему?

Тик: А у меня этот, как его, рифматизм!

Так: А что это такое – рифматизм?

Тик: Это когда всё время рифмы сочиняются.

Так: Как это так?

Тик: А очень просто. Вот, например: Так… Так… Так…

Так: Дурак! Ничего твоему рифматизм не будет. Стой себе и сочиняй рифмы, хоть всю ночь. А я ложусь спать.

Сказано – сделано. Так улеглась спать, а Тик остался на страже.

Стоит, позёвывает и шепчет:

– Зевок-плевок… Зевать-плевать… Позевал – поплевал… Тьфу! Замучал проклятый рифматизм!

Тик ещё раз широко зевнул, прислонился спиной к дереву и стал понемножку клевать носом.

Вскоре он уже крепко спал.

И в этот самый момент из кустов высунулась Сокивкенс. Она злобно ухмыльнулась и посмотрела на притаившегося рядом Кирилла.

А Кирилл, глядя на Тика, тоже уже начал сладко посапывать. Сокивкенс немедленно ущипнула его. Кирилл аж подскочил:

– Ой! Вы чего щипаетесь?! Мы так не договаривались!

– А ты не спи! – прошипела Сокивкенс, вынимая петлю. – Давай, начинай, пора уже!

Кирилл шагнул было по направлению к Тику, но остановился.

– А вдруг он меня всё-таки побьёт? – трусливо спросил он.

– Да не побьёт! – зашипела Сокивкенс. – Я же тебе объяснила. Иди, давай!

И она подтолкнула Кирилла в спину.

Тот сделал несколько шагов вперёд и оглянулся. Позади него Сокивкенс раскладывала на земле петлю и маскировала верёвку землёй и листвой.

– Давай, давай! – усмехнулась колдунья. – Не боись! Смелость города берёт! Иди, а я пока в кустах схоронюсь!

Кирилл вздохнул и прошептал Тику:

– Эй ты!

– Громче! – тут же раздалось у него за спиной.

Кирилл прокашлялся и завопил:

– Эй ты!!!

– Тише ты! – злобно зашипела из кустов Сокивкенс. – Девчонку разбудишь! Тогда мы с ними не справимся.

Но на этот раз Тик проснулся. Поднял голову, открыл глаза и увидел Кирилла.

– Привет! – вежливо сказал он.

– Привет, – ответил Кирилл.

– Ты кто? – поинтересовался Тик.

– Я – Кирилл.

Оба помолчали. Кирилл всё никак не мог заставить себя перейти к намеченному плану.

– Тебе чего, время сказать? – спросил Тик.

– Не-а! – покачал головой Кирилл.

– А чего тебе тогда?

– Поди сюда! – наконец решился Кирилл.

– Зачем? – удивился Тик.

– Надо! – настойчиво сказал Кирилл.

– Не могу! – развёл руками Тик.

– Почему? – на этот раз удивился Кирилл.

– Я на посту!

– А-а!

Оба опять замолчали.

Сокивкенс тихо сидела в кустах, ждала, что будет дальше. Первым снова не выдержал Тик.

– А чего ты хочешь? – спросил он.

Кирилл внезапно разозлился. Всё это ему уже сильно поднадоело.

– Давай драться! – сурово произнёс он.

– Чего? – не понял Тик.

– Драться давай! – упрямо повторил Кирилл.

На этот раз вызов прозвучал даже как-то жалобно.

– Зачем? – поразился Тик.

– Надо!

– Ты что, чокнулся?

На этот вопрос Кирилл не знал, что ответить, и поэтому опять замолчал.

– А? – переспросил Тик. – Ты чего молчишь?

Тут Кирилл вспомнил про дразнилку и быстро затараторил:

– Уф! – облегчённо выдохнул Кирилл.

– Что? – возмутился Тик. – Это я струсил?

– Ещё раз давай! – зашипела из кустов Сокивкенс.

Кирилл начал снова:

– Хватит! – сердито прервал его Тик. – Сейчас я тебе покажу!

Он оглянулся на спящую сестру и быстро подошёл к Кириллу.

– Сейчас мы выясним, кто из нас струсил!

Кирилл попятился. Тут он вспомнил про петлю и хотел было предупредить Тика о ловушке, но было уже поздно.

В этот самый момент Сокивкенс резко дёрнула за верёвку. Петля затянулась, Тик взмахнул руками и упал.

Сокивкенс тут же подскочила к нему, уставилась ему в лицо своим злобным пронизывающим взглядом и быстро зашептала:

– Вы спите, спите! Вам хорошо, уютно! Вас охватывает истома! Вы спите, спите, спите!

– Какая ещё истома? – изумился Тик, широко зевая.

И тут же погрузился в странный сон с открытыми глазами.

– Вот он, гипноз! – торжествуя, сказала Сокивкенс Кириллу и скомандовала Тику: – Вставай! Сними верёвку! Скорее!

Тик безмолвно выполнил все её приказания.

– Сверни верёвку! Хорошо! Возьми верёвку! Направо! Прямо – шагом марш!

Тик послушно зашагал в указанном направлении.

– Вот это да! – восхитился Кирилл. – Колдовство!

– Эх ты, темнота! – усмехнулась колдунья. – Я ж тебе говорю, гипноз! Это наука! Ух бабка, молодца! – похвалила она себя. – Ну ладно, будь здоров! Некогда мне с тобой!

– А что я деду скажу? – спросил Кирилл. – Он же спросит, где я был так поздно!

– Ладно, так и быть, я тебе записку напишу! – сжалилась над ним Сокивкенс.

– Какую записку? – удивился Кирилл.

– Объяснительную! Давай бумагу!

Кирилл протянул колдунье листок с дразнилкой. Она вынула из кармана огрызок карандаша, зачем-то послюнявила его, быстро написала что-то и отдала Кириллу.

– На, держи! Помни мою доброту!

И зашагала прочь.

На листке было написано:

«Ваш внук Кирилл до часу ночи выполнял ответственное задание.

Классная руководительница».

– Эй! – закричал Кирилл вслед колдунье.

Та остановилась, оглянулась.

– Ну чего тебе ещё?

– Вы же не классная руководительница. Это ведь нечестно!

Сокивкенс захихикала.

– Ишь, какой честный нашёлся! Это, может, тебе нечестно, а нам, колдуньям, всё честно! Сделанного не воротишь! И вообще, что тут неправильного? Чем это я не классная руководительница? Разве я не классно тобой руководила? То-то и оно! Я не просто классная, я – прекрасная руководительница!

Сокивкенс опять мерзко захихикала и поспешила вслед за Тиком.

Кирилл вздохнул, взглянул на спящую Так.

Покачал головой и, решив, что колдунья права, всё равно уже ничего не поправить, был таков.

 

Глава пятая

Пробуждение

Когда темнота совсем сгустилась, а на небе яркими фонариками засияли звёзды, неожиданно проснулась Так. Не обнаружив брата, начала его звать, но он не отозвался. Встревоженная Так бросилась его искать, но всё было бесполезно, Тика нигде не было.

Только тут Так окончательно поняла, что случилось что-то очень плохое. Она села и горько заплакала. И тут же пошёл дождь.

Так открыла зонт.

«Странно, – подумала она. – Дождь пошёл почти сразу после того, как я начала плакать. Как будто там, наверху, тоже кто-то заплакал».

Она высунулась из-под зонта и увидела высоко в небе яркую Луну.

– Это ты там плачешь? – спросила Так.

Дождь пошёл намного слабее, и вдруг до Так долетел далёкий голос:

– Я.

– Ты плачешь, потому что тебе тоже жалко Тика? – поинтересовалась Так.

– И Тика, и тебя, и себя, и всех, всех на свете! – отвечала Луна.

– Почему, Луна? – удивилась Так.

– Потому что твоего брата похитила отвратительная колдунья Сокивкенс, – объяснила Луна. – Она хочет остановить время, чтобы не превратиться в комара. И если до утра ты не найдёшь Тика, то солнце никогда не появится, и я всегда должна буду бо-др-ство-вать.

Голос Луны ослабел, раздались всхлипывания, и тут же опять сильно полил дождь. Так поспешно подняла над собой опущенный было зонт.

– Погоди, не плачь! – утешила она Луну. – Я его обязательно найду! Скажи только, куда увела Тика эта Сокивкенс?

При этом Так не выдержала и сама всхлипнула. Луна же, наоборот, слегка успокоилась, дождь почти прекратился, и Так смогла закрыть зонт.

– Сокивкенс увела его в своё отвратительное подземелье, где она хранит все часы на свете, растаскивает их по частям и засыпает в их механизмы толчёный кирпич!

Так снова громко потянула носом, представив себе эту ужасную картину. Но она всё же взяла себя в руки.

– А как же я туда попаду?

Луна молчала, думала.

– Вот что, – наконец прозвучало сверху. – Я сейчас пошлю к тебе одного из своих сыновей. Его зовут Лучик. Он очень сообразительный. Он тебя проводит. Только торопитесь!

И почти сразу после этих слов на дорожку рядом с Так упал серебристый луч.

– Здравствуйте! – раздался нежный мелодичный голосок.

– Здравствуй! – поклонилась в ответ Так.

– Будьте любезны, пожалуйста, следовать за мной! – вежливо сказал Лучик и переместился вверх по тропинке.

– Спасибо, Луна! – крикнула Так и уже было сделала пару шагов, как Луна заговорила снова:

– Стойте!

Так и Лучик остановились.

– Как же я сразу не сообразила! Ведь без мастера Часовщика вам всё равно ничего не удастся! Ведь ни ты, ни Тик чинить часы не умеете, вы умеете только показывать время.

Так опять шмыгнула носом, вновь готовая заплакать.

– Да, чинить я не умею! Что же делать?

– Иди скорее к Старику Часовщику. Лучик знает, где он живёт.

– Ты на самом деле знаешь? – спросила Так, поворачиваясь к серебристому пятнышку, которое застыло на листочке близрастущего дерева.

– Безусловно, – ответил мелодичный голосок. – Только, пожалуйста, не теряйте меня из виду, будьте любезны!

И, переместившись с дерева на тропинку, Лучик быстро заскользил по ней.

– До свиданья, Луна! Спасибо! – крикнула Так и, помахивая зонтиком, поспешила вслед за Лучиком.

– Бедные, бедные дети! – донёсся печальный вздох с неба. – Что же, что же будет со всеми нами?

И тут же опять пошёл дождь.

 

Глава шестая

Часовщик

А теперь давайте перенесёмся в домик Старика Часовщика. Старик Часовщик сидел за своим рабочим столом, чинил радиоприёмник и негромко напевал вот такую, не очень, прямо скажем, весёлую песенку:

Старик Часовщик собрал радиоприёмник, посмотрел на тёмное окно, за которым снова зарядил дождь, глубоко вздохнул и начал завинчивать корпус.

«До чего я дожил! – грустно размышлял он про себя. – Радиоприёмники чиню! Это я, часовых дел мастер! Ведь любые часы мог починить – и отечественные, и зарубежные. Мы с ними друг друга понимали, я ведь всех их предков, можно сказать, лично знал. И вот теперь чем я должен заниматься на старости лет!»

Он покрутил ручку радиоприёмника.

– Внимание! Внимание! – раздался голос диктора. – В эфире радиостанция «Маяк». Точное время…

Диктор замялся. Из приёмника донеслась какая-то возня, шум, потом послышались приглушённые голоса.

– Который же час, не пойму!..

– …Кто-нибудь скажет, сколько времени, чёрт возьми?..

– …Вы думаете?..

– …Да где же часы?..

– …Скорее, эфир ждёт!..

– …Нет часов!..

– …Как нет?..

– …Очень просто!..

– …Что же делать?..

– …Да говорите хоть что-нибудь!..

Диктор, прокашлявшись, начал снова:

– Внимание! Внимание! Просим прощения за технические неполадки. Вы слушаете программу «После полуночи». Точное время…

Опять послышался шёпот:

– Что? Сколько?..

И уже официальным голосом:

– Точное время… около часу…

Диктор снова замешкался:

– …Извините, около двух часов ночи. Впрочем…

Опять шёпот:

– Что? Сами не знаете?..

И вновь громко:

– В общем-то на самом деле это неважно. Важно знать, что сейчас ночь, потому что наша программа работает только ночью и предназначена тем, кто не спит. Мы передаём концерт «Для тех, кто в море».

Старик Часовщик неодобрительно покачал головой и выключил радиоприёмник.

«Да, дела! – думал он. – Ну и ну! Это что ж такое происходит на свете! И вообще – уже ночь на дворе, а Кирюши до сих пор нет! Мало ли что могло случиться! Маленький мальчик. Тёмной ночью. Один. Голодный. Без часов! Ох, ох, ох! Бедный мальчик!»

И в этот момент, в самый разгар этих грустных размышлений, хлопнула дверь, и в дом влетел Кирилл. Вы ведь, конечно, уже догадались, что именно он и был внуком Старика Часовщика.

Озабоченное выражение лица Часовщика сразу же изменилось. Он нахмурился, сурово сжал губы.

– Ты где, негодяй, шатался, а? – строго спросил он. – А сколько сейчас времени, знаешь?

– Ой, деда, я… – жалобно заныл Кирилл.

– Забыл, да? – ехидно прервал его дед. – А ремня не забыл?

И он энергично начал расстёгивать ремень.

– Это непедагогично! – завопил Кирилл. – Наша классная говорит, что детей бить нельзя!

– Вот как? – почесал в голове дед. – Ну, это мы ещё посмотрим. Ты мне лучше скажи, где болтался?

– Я выполнял ответственное задание, – пролепетал Кирилл. – Секретное.

– Ах, секретное! – возмутился Старик Часовщик. – Ты что мне голову морочишь! Какие ещё задания по ночам! Ну, ладно!

И он опять принялся вытаскивать из брюк ремень.

– Педагогично – непедагогично! – бормотал он при этом. – Ишь ты, слов поднабрался! Мы педагогику не изучали! А ну давай, педагог, снимай штаны!

– Деда! Вот!

Кирилл отчаянным жестом сунул Старику в руку записку.

– Это ещё что такое? – удивился тот и полез за очками.

А Кирилл, воспользовавшись моментом, нырнул под стол.

Между тем через замочную скважину в дом впрыгнул Лучик. Быстро покружившись по комнате, он остановился на записке как раз в ту секунду, когда Старик Часовщик наконец нашёл очки.

Тут-то он и увидел на листке бумаги, который сжимал в руке, серебристое подвижное пятнышко.

– А это ещё что? – удивился он.

– Здравствуйте, извините, пожалуйста, доброй ночи, как поживаете? – раздался мелодичный голосок.

– Здрасьте, пожалуйста, хорошо, – растерялся Часовщик.

– Извините, пожалуйста, за беспокойство! – продолжал журчать Лучик. – Нам надо поспешить! Сокивкенс может натворить непоправимое!

– Пожалуйста, пожалуйста, – ответил Часовщик, – только я чего-то, вы уж меня, старика, извините, ничего не понимаю.

– Будьте так любезны, не волнуйтесь, пожалуйста! – попросил Лучик.

– Да ничего, ничего, я не волнуюсь, – заволновался Старик Часовщик. – Вы только объясните толком, в чём дело-то?

– Дело в том, – начал объяснять Лучик своим нежным голоском, – что колдунья Сокивкенс решила остановить время и похитила почти все часы на свете, в том числе и мальчика Тика – длинную стрелку часов-путешественников, извините, пожалуйста.

– Ничего, ничего, – закивал Старик, – продолжайте, я, кажется, уже кое-что начинаю понимать.

– Хорошо, – прожурчал Лучик. – Так, сестра Тика, которая сейчас сюда придёт, должна до рассвета найти своего брата, которого Сокивкенс спрятала в подземелье вместе с остальными часами.

– Вот, значит, почему все часы поисчезали! – озабоченно воскликнул Часовщик.

– Если до утра она не найдёт Тика и часы не починятся, то время остановится, – грустно заключил Лучик и добавил: – Прошу меня извинить.

– Ничего, пожалуйста, – вздохнул Часовщик. – Да, без длинной стрелки мне их, конечно, не починить. Надо идти за Тиком. А вы, собственно, кто? – спохватился он.

– Я, собственно, Лучик, – смутилось серебристое пятнышко. – Мама послала меня проводить вас и Так в подземелье к Сокивкенс, прошу прощения.

– Ничего, пожалуйста, – кивнул Старик. – А ваша мама кто, извините?

Серебристое пятнышко задёргалось, что означало крайнюю степень смущения.

– Моя мама – Луна, если позволите, – еле слышно выговорил Лучик.

– Я так и думал! – сказал Старик Часовщик. – Да вы так не переживайте. Мама у вас замечательная, чего стесняться-то!

Неизвестно, что бы дальше стало происходить со сгоравшим от стеснения Лучиком, но в этот самый момент в дверь постучали.

– Это она, Так! – обрадовался Лучик.

– Да, да, входите! – крикнул Часовщик.

– Здравствуйте, дедушка! – поздоровалась вошедшая Так.

– Здравствуй, милая! – откликнулся тот. – Лучик мне уже всё рассказал. Как же это с вами такое случилось?

– Понимаете, – начала торопливо объяснять Так, – мы устроились на ночлег, и я уснула, а Тик остался сторожить, была его очередь. А потом вдруг я проснулась, а Тика нет. Я всё обегала – нигде нет. И тогда Луна послала мне на помощь вот этот Лучик (Лучик в эту секунду смущённо замигал!) и посоветовала пойти к вам. Ведь если утро настанет без часов, мир остановится. Солнце никогда не появится, никто не будет больше расти, всегда будет холодно и темно!

И только она это сказала, как вдруг из-под стола раздались истошные рыдания, заставившие всех вздрогнуть и застыть от ужаса.

 

Глава седьмая

Раскаяние

– У-у-у-у! – доносилось из-под стола.

– Ой, что это? – дрожа от страха, спросила Так.

– Не бойся, это Кирилл, внучек мой, – успокоил её Старик Часовщик. – Ты чего это? – нагнулся он к Кириллу. – Ладно, бог с тобой, вылезай, не буду сейчас тебя наказывать. Не до тебя!

– У-у-у-у! – по-прежнему выл Кирилл, не делая никаких попыток вылезти из-под стола.

– Не трону, говорю! – закричал дед, вдевая ремень обратно в брюки.

– Это я! – раздалось из-под стола. – У-у-у-у!

– Да я вижу, что это ты, – усмехнулся Старик. – Вылезай, давай!

– Я виноват! – с трудом выговорил Кирилл, высовываясь наконец.

– Как это? – удивился дед.

– Это я – у-у-у-у! – снова завыл Кирилл, – помог Сокивкенс – у-у-у-у! – похитить – у-у-у-у! – Тика – у-у-у-у!

– Что-о? – поразился Часовщик.

Но от Кирилла больше ничего нельзя было добиться. Он сидел на полу и тихонько, безутешно выл:

– У-у-у-у!

– Вот негодяй! – возмутился дед. – Нет, всё-таки надо тебя выпороть!

И он снова начал расстёгивать ремень.

– А ну вставай!

Кирилл, не прекращая вой, понуро поднялся.

– Как же ты это сделал?

– Я его вызвал на бой, ну, в смысле на драку, – всхлипывая, стал рассказывать Кирилл, – а она, ну, то есть колдунья, разложила петлю, ну, он и попался, а она связала его, а потом заги… заги… заги… – у-у-у-у! – загипнотизировала! И увела в подземелье! У-у-у-у!

– Что же ты не предупредил Тика, что там петля? – строго спросил Часовщик, угрожающе помахивая ремнём.

– Я хотел предупредить, но было у-у-у-у-уже поздно. У-у-у-у!

– Перестань реветь! – возмутился дед. – Зачем ты это сделал?

– Она сказала, что мне не надо будет больше учить уроки и ходить в школу, – ещё пуще заревев, пояснил Кирилл. – Я сегодня двойку получил. У-у-у-у!

– Всё понятно, – кивнул Старик. – Снимай штаны!

Кирилл начал послушно расстёгивать штаны.

Так пришла в полный ужас.

– Дедушка Часовщик, пожалуйста, не надо! – взмолилась она. – Он ведь не думал, что всё так получится. Ты ведь не думал, да? – повернулась она к Кириллу.

– Не-а! – сначала замотал, а потом отчаянно закивал головой Кирилл. – У-у-у-у! Я не ду-у-у-умал!

– Не думал? – презрительно переспросил дед. – А нужно думать! Ладно, времени сейчас нет. Вернусь, всыплю тебе!

Он снова вдел ремень в пояс брюк и только тут обратил внимание на записку, которую всё это время держал в руке.

– Что ж это ты мне за записку принёс, интересно?

И он начал читать вслух:

– И подпись тут какая-то!

Старик Часовщик поднёс листок прямо к глазам.

– Со-кив-кенс! – разобрал он. – Это что такое всё значит?

– Ой, это же дразнилка! – скривился Кирилл. – Записка с другой стороны!

– Ах, с другой стороны! – передразнил его дед. – Нет, видно, всё-таки надо тебе сейчас всыпать!

И он в третий раз начал расстёгивать свой старый армейский ремень.

– Ай! Я больше не буду! – отчаянно взвыл Кирилл.

– Ясное дело, не будешь! – подтвердил дед. – Я тебя отучу! Раз и навсегда!

И в эту секунду на пряжку от ремня, который он сжимал в руке, прыгнул Лучик.

– Будьте любезны, извините, пожалуйста, что я вмешиваюсь! – вежливо произнёс он.

При этом серебристое пятнышко подрагивало и переливалось на блестящей пряжке.

– Но дело в том, что мы можем, грубо выражаясь, опоздать, прошу прощения!

– Ничего, пожалуйста, – сказал, успокаиваясь, Старик Часовщик. – Вы правы, конечно. Извините меня, старика, за горячность. Родной внук всё же. Я сейчас мигом, только инструмент захвачу.

Он опять вернул ремень на место и начал быстро собирать инструменты.

– А ты можешь пока спать, негодяй! – презрительно бросил Часовщик Кириллу. – Вернусь – поговорим!

– Будьте так любезны следовать за мной и по возможности не терять меня из виду, – успокаивающе произнёс Лучик.

После чего тут же переместился на сахарницу, стоявшую на столе, около которого понуро стоял Кирилл.

– До свидания, мальчик! – прожурчал Лучик. – Нам пора идти! Извините, пожалуйста!

И мгновенно перенёсся на ручку входной двери. Старик Часовщик и Так двинулись за ним.

– Деда-а! – неожиданно взвыл Кирилл.

Старик оглянулся:

– Чего тебе?

– Деда, возьмите меня с собой! – умоляюще попросил Кирилл. – Я помогу! Я пригожусь! Я ей отомщу!

Он выскочил на середину комнаты и стал поочерёдно обращаться ко всем.

– Дедушка! Так! Лучик! Ну, пожалуйста! Я вас всех очень прошу!

– Пусть он пойдёт с нами, дедушка! – попросила Так.

– Прошу прощения, – зажурчал Лучик, – но хотелось бы, конечно, чтобы в случае сражения на нашей стороне присутствовало больше народу, извините за откровенность!

– Ладно, так и быть, иди! – согласился Старик Часовщик. – И смотри мне! – погрозил он пальцем просиявшему внуку.

– Не теряйте меня из виду! – воскликнул Лучик и проскользнул в дверную щёлку.

Часовщик распахнул дверь.

– Ну и дождь! – пробурчал он, поёживаясь.

– Не волнуйтесь, – сказала Так, раскрывая зонт. – Зонт большой, мы все поместимся.

– А я и не волнуюсь, – усмехнулся Старик Часовщик. – Я же всё-таки не сахарный, не растаю!

И они пошли вслед за мелькающим между деревьев Лучиком.

 

Глава восьмая

Подземелье

А сейчас представьте себе ужасное мрачное подземелье, где содержит своих пленников Сокивкенс. Свет туда почти никогда не проникает, и в тоскливом полумраке можно с трудом разглядеть отовсюду собранные отвратительной колдуньей часы.

Каких только часов тут нету: обычные наручные, карманные на длинных цепочках и с крышечками, песочные, настенные, часы с кукушками и без, часы-будильники и даже солнечные часы. А также затесавшийся в эту компанию нахохлившийся петух, гордый гребень которого уныло повис.

И вот все эти часы с грустным перезвоном поют следующую печальную песню:

И вот, пока они так пели, где-то высоко наверху заскрипели ржавые петлицы тяжёлой железной двери, и оттуда послышались шаги.

А вскоре свет фонарика, который держала в руке мерзкая Сокивкенс, осветил стёртые каменные ступеньки, а потом перенёсся на изуродованные часы.

– Вниз шагом…арш! – раздался гнусавый голос колдуньи.

Прямо перед Сокивкенс, уткнувшись куда-то в пространство невидящим взглядом, шагал Тик.

– Не спотыкаться! – покрикивала сзади отвратительная колдунья. – Так, молодца! Ещё три ступеньки! Прямо шагай! Налево! Ну всё, вот мы и на месте. Пришли, стало быть.

Колдунья с усмешкой оглядела испорченные притихшие часы.

– Что, голубчики, песни поёте? Пойте, пойте, я не возражаю. Даже напротив, одобряю. Раз поёте, значит, ещё не до конца сломаны. А молчите – кто вас разберёт! А я вот вам товарища привела. Всё веселее будет! Ты, Тик, становись сюда! Вот так! Давай-ка мы тебя привяжем!

Тик безмолвно повиновался.

Колдунья ловко привязала его к торчащим из стены кольцам.

– Вот и славненько, – захихикала она, потирая руки. – Ладненько, пойду-ка ещё погляжу. Вдруг где какие часы остались. Ну, а потом уж будем отдыхать! Столько, сколько душе угодно. Хе-хе-хе! Как говорится, сделал дело – гуляй смело! Эх, бабка, – погладила она себя по косматой седой голове, – вот умница, вот разумница, в твои-то годы такие дела ворочать! Не скучайте, мои родненькие! Скоро вернусь! – пообещала Сокивкенс и заковыляла вверх по лестнице.

Но потом, вспомнив что-то, приостановилась.

– А ты, Тик, можешь проснуться! – проскрипела она. – Раз, два, три! Проснись – не ленись! Чувствуй себя как дома!

И снова, гнусно захихикав, колдунья наконец удалилась.

Сверху донёсся скрип несмазанной двери, а потом звук закрываемой железной щеколды. Затем всё стихло.

Тик с удивлением всматривался в окружающий его полумрак.

– Что это? – спросил он. – Где я? Так, ты где? Эй!

В ответ раздался странный звук.

– Буль-буль-буль. Не кричи! Буль-буль-буль.

– Кто это булькает? – поразился Тик.

– Это мы, – раздалось из темноты.

– Кто вы? – осторожно спросил Тик.

– Мы – Наручные часы. Буль-буль-буль.

Тик с облегчением вздохнул. Любые часы на свете так или иначе приходились ему родственниками.

И дальше произошёл у него с Наручными часами следующий необычный разговор.

Тик: А зачем вы булькаете, позвольте вас спросить?

Наручные часы: Потому что мы в кувшине с водой. Буль-буль-буль.

Тик: А где моя сестра Так?

Наручные часы: Мы не знаем. Буль-буль-буль.

Тик: Понятно. А сам я где? Надо же, ничего не помню.

Наручные часы: Ты в подземелье колдуньи Сокивкенс, буль-буль-буль. Она решила остановить время и потому собирает сюда все часы на свете. Здесь она нас ломает и портит, буль-буль-буль. Скоро время остановится совсем, и мы здесь все окончательно погибнем. Буль-буль.

Тик: Ну и ну! А почему вы в кувшине?

Наручные часы: Потому что Сокивкенс, буль-буль, ничего не могла с нами сделать, буль-буль-буль. Она нас била, разбивала, а мы, буль-буль, противоударные. Тогда она нас бросила в воду, чтобы мы, буль-буль, заржавели. Но она не знает, что мы, буль-буль, гер-ме-ти-чес-ки-е и во-до-не-про-ни-ца-е-мы-е. Так что мы, буль-буль, живы-здоровы. Тьфу, тьфу, буль-буль!

Тик: Так-так, ясно. А где же остальные часы?

Наручные часы: Все здесь, буль-буль-буль. Все сломаны и замучены. Вон, видишь рядом с собой столбик и циферблат, буль-буль?

Тик присмотрелся и на самом деле увидел странный конусовидный столбик.

– Теперь вижу, – сказал он. – Что это?

– Это – Солнечные часы, – ответили Наручные часы. – Но без Солнца они мертвы. Сокивкенс притащила их сюда прошлой ночью, и с тех пор они не сказали ни словечка. Буль-буль.

Тик переступил с ноги на ногу и наткнулся на что-то острое.

– Ой! – вскрикнул он. – Тут что-то острое под ногой!

– Это осколки Песочных часов, – грустно объяснили Наручные часы. – Сокивкенс разбила их, вытряхнула из них весь песок и насыпала его в Будильник. С тех пор и Будильник, и они молчат. Буль-буль-буль.

– Противная ведьма! – возмутился Тик.

Он попытался освободиться, и вдруг в темноте послышалось хлопанье крыльев.

– Что это? – испугался Тик. – Летучая мышь? Я их боюсь!

– Нет, не волнуйся, – успокоили его Наручные часы. – Это Петух, буль-буль. Сокивкенс хочет зарезать его завтра утром, чтобы отпраздновать победу, буль-буль-буль. А пока что она привязала его за ногу к стенке, а на клюв ему нацепила резинку, чтобы он не мог кукарекать и тем самым, буль-буль, возвещать который час. Так что он теперь тоже молчит. Но, правда, с ним всё-таки можно переговариваться, буль-буль.

– Это каким же образом?

– Если он с чем-то не согласен, – объяснили Наручные часы, – и хочет сказать «нет», буль-буль, он хлопает крыльями два раза, а если – «да», то один раз, буль-буль.

– Это правда? – спросил Тик у невидимого Петуха.

Из темноты снова раздалось хлопанье крыльев. Один раз.

– Тебя завтра зарежут? – ужаснулся Тик.

Крылья снова хлопнули один раз.

Тик задумался.

– А ты не можешь оборвать верёвку? – спросил он.

Хлопанье крыльев раздалось дважды.

– Бедняга! – вздохнул Тик. – Но не отчаивайся! Я постараюсь тебе помочь.

Снова дважды хлопнули крылья.

– Нет? – удивился Тик. – Но почему нет? Ты считаешь, что ничего не выйдет?

Один хлопок.

– Ну, это мы ещё посмотрим! – возмутился Тик.

Он начал вертеться, пытаясь освободиться от тугой верёвки, которой связала его колдунья.

И в этот момент услышал тихое попискивание.

Тик замер.

– А это ещё что такое? – понизив голос, спросил он.

И через паузу услышал грустный ответ:

– Это Кукушка, буль-буль.

– Какая ещё Кукушка? – удивился Тик.

– Кукушка из Часов-ходиков, – пояснили Наручные часы. – Колдунья повесила замочек на дверцу её домика, и бедная Кукушка не может теперь высунуться, чтобы вдохнуть воздуха и возвестить время. Вот такие у нас грустные дела! Буль-буль-буль-буль-буль! – снова раздалось печальное бульканье.

Теперь Тик стал различать и другие звуки. Кто-то справа явственно кряхтел.

– А кто это там кряхтит? – не выдержал Тик.

– А это Карманные часы, буль-буль. Сокивкенс положила на них гири от Стенных часов, и они теперь не могут открыть крышку, чтобы показать время. И говорить тоже не могут, только лишь кряхтят под тяжестью гирь. Буль-буль, – грустно заключили Наручные часы.

Тик призадумался.

– Понятно, – пробормотал он. А потом набрал воздуха и громко провозгласил: – Послушайте меня, братья часы! Все, кто здесь есть! Все, кто ещё не сломан до конца! Если кто-нибудь из вас поможет мне развязать руки, я попытаюсь вас освободить! Вы меня слышите? Я – Тик, длинная стрелка часов-путешественников!

Тик замолчал и прислушался.

Сначала ответом ему было молчание, а потом после долгой паузы из окружающей его тьмы стали доноситься голоса.

– Мы не можем! Мы не можем! – безнадёжно повторяли они.

Дважды хлопнули крылья привязанного неподалёку Петуха.

– Это бесполезно, буль-буль, – пробулькали Наручные часы. – Никто из нас не может двинуться с места. Буль-буль.

Тик почувствовал, что из глаз у него катятся слёзы.

– Но как же так! – воскликнул он. – Так не может быть! Должен же быть какой-то выход! Где же Так? Что с нею? Что эта проклятая Сокивкенс сделала с моей сестрой?!

Но на этот раз ему никто не ответил.

Тик опустил голову. Спасения было ждать неоткуда.

 

Глава девятая

Спасение

И вдруг, в этот миг полнейшего отчаяния, в кромешной окружающей тьме что-то ярко заблестело на самом верху.

Тик зажмурился и покачал головой. Он решил, что ему привиделось. Но, когда он открыл глаза, яркое пятнышко вовсе не исчезло. Напротив, оно стремительно двигалось вниз.

Ну, конечно же, это был Лучик, просочившийся в еле заметную щёлочку под тяжёлой дверью.

– Доброй ночи, здравствуйте! – произнёс он, спустившись вниз, в подземелье. – Извините за вторжение. Прошу прощения, если что не так.

– Ты кто такой? – поинтересовался Тик.

– Не волнуйтесь, пожалуйста, – нежно зажурчал Лучик. – Не теряйте присутствия духа. Я – Лучик, если позволите.

– Да я и не волнуюсь, – пожал плечами Тик, хотя на самом деле он, безусловно, волновался. – Ты зачем здесь появился?

– Я принёс радостную весть Тику и всем сломанным часам! – торжественно провозгласил Лучик. – Наберитесь терпения! Крепитесь! Ваше спасение близко, прошу меня извинить!

Тику почему-то стало смешно.

– Слушай, да перестань ты всё время извиняться! – хмыкнул он. – Говори толком! Кто тебя сюда послал?

– Да, хотелось бы это понять, буль-буль-буль! – раздалось из темноты.

– Ой, кто это? – испугался Лучик.

– Это свои, не бойся, – успокоил его Тик. – Наручные часы в кувшине с водой. Можешь говорить.

– Ой, как интересно! – восторженно отозвался Лучик. – А зачем они туда забрались, в кувшин?

– Слушай, что ты нам здесь голову морочишь в конце-то концов! – возмутился Тик. – Будешь ты говорить или нет?

– Ах, да, разумеется, – смутился Лучик. – Извините меня, пожалуйста.

– Опять пошёл извиняться! – вздохнул Тик. – Послушай, да скажешь ты, наконец, в чём дело?

– Я ещё раз убедительно прошу вас всех не волноваться… – начал Лучик.

Но договорить ему не удалось.

Наверху раздалось звяканье щеколды, а потом заскрипели ржавые петлицы железной двери.

– Это колдунья! – в страхе воскликнул Тик.

– Нет, это они! – возразил Лучик. – Прошу прощения, я должен показать им путь.

И прежде чем Тик успел сказать ещё хоть слово, он унёсся наверх.

– Вот противное пятнышко! – пробурчал Тик. – Ничего толком не объяснил этот Лучик. Кого, интересно, он там привёл?

– Это наверняка Сокивкенс со своими новыми жертвами, буль-буль-буль, – безнадёжно пробулькали Наручные часы.

– Нет, – решительно замотал головой Тик. – Колдунья и так прекрасно знает дорогу. Это кто-то другой. Тихо!

Они прислушались.

Сверху донёсся нежный голос Лучика.

– Ничего не бойтесь, – журчал он. – Пожалуйста, следуйте за мной без волнения.

И сразу вслед за ним прозвучал солидный мужской голос.

– Кирилл, останься здесь сторожить! – приказал он. – Если что, свистни погромче. Понял?

– Угу! – раздался в ответ знакомый мальчишеский голос.

– Где-то я этот голос уже слышал! – пробормотал Тик.

– Мы пропали! Буль-буль-буль! – раздалось из кувшина.

И почти сразу в подземелье снова появился Лучик.

– Прошу прощения, – взволнованно заговорил он. – Не волнуйтесь, всё будет в порядке, ещё минутку, если позволите!

– Опять это пятно! – недовольно пробурчал Тик.

– Меня зовут Лучик, с вашего позволения! – обиженно поправил его Лучик.

– Хорошо, Лучик, извини! Ты можешь наконец объяснить, кого ты с собой привёл?

Но ответить Лучик не успел.

– Тик! Дорогой! – послышалось из темноты. – Наконец нашёлся!

И перед Тиком появилась Так. Она обняла брата, расцеловала его.

– Что значит, нашёлся? – смущённо отворачивался Тик. – Я никуда и не терялся.

– Как это? – удивилась Так.

– Так, – пожал плечами Тик.

– Никуда? – переспросила она.

– Никуда.

– А кто же тогда терялся? – опешила Так.

– Ты! – заявил Тик.

– Я? – поразилась Так.

– Разумеется, ты! – подтвердил Тик.

– Ну знаешь! – окончательно возмутилась Так.

– Не спорьте, дети, не спорьте! – благодушно проворчал Старик Часовщик, освобождая Тика. – Главное, что мы здесь, что мы успели вовремя! Сейчас мы вас всех починим, соберём. Приведём в порядок.

С помощью Лучика он быстро осмотрелся вокруг.

– Ох вы мои бедные, несчастные! – всплеснул он руками. – Что же это такое с вами натворили! Ай-яй-яй!

Часовщик быстро открыл свой чемоданчик и начал доставать инструменты.

– Вы не могли бы меня отсюда вынуть, буль-буль-буль? – послышалось из кувшина.

– Ой, кто там булькает? – насторожилась Так.

– Не бойся, это Наручные часы! – успокоил её Тик. – Одну минуточку!

Он запустил руку в кувшин и извлёк оттуда солидные Наручные часы с серебристым браслетом.

– Большое вам спасибо! – радостно поблагодарили Наручные часы. – Конечно, совсем другое дело, когда не нужно булькать всё время!

– Ничего, не стоит! – улыбнулся Тик.

– Пустяки, это нам не страшно. Мы ведь гер-ме-ти-чес-ки-е и во-до-не-про-ни-ца-е-мы-е! – с гордостью заметили Наручные часы.

– Сейчас-сейчас, сынок! – отозвался Часовщик, который тем временем вставил в правый глаз специальную линзу и погрузился в привычную для него работу. – В этом деле спешить нельзя.

– Ой, какие вы мокрые! – воскликнула Так, доставая платок. – Разрешите, я вас вытру!

– Прошу прощения, что прерываю вас, – вмешался Лучик, – но, мне кажется, что нам стоит очень поторопиться, извините, пожалуйста.

Часовщик открыл замочек на дверце домика Кукушки. Что-то там покрутил, повертел и завёл часы. Дверца распахнулась, и Кукушка радостно высунулась наружу.

– Ку-ку! Ку-ку! – прокричала она. – Спасибо большое, ку-ку! Мне так хотелось на воздух!

А Тик и Так тем временем отвязали Петуха, сняли ему резинку с клюва.

– Кукареку! – завопил Петух. – Это же совсем другое дело!!!

Тик от радости даже пустился танцевать.

– Всё-таки, извините, пожалуйста, но, мне кажется, вы немножко преждевременно празднуете свободу! – нервничая, заметил Лучик. – Нам ещё предстоит выбраться отсюда!

– Ты совершенно прав, Лучик! – отозвалась Так. – Сейчас, конечно, не до танцев! Вот, кстати, поучись, как надо разговаривать! – повернулась она к брату. – Вежливо, деликатно!

– Извини, но сейчас не до деликатности! – сурово ответил Тик и стал помогать Часовщику.

– Как это так? – нахмурилась Так.

– Вот так, Так, так! – довольно усмехнулся Тик.

– Всегда надо быть деликатным! – настойчиво сказала Так.

– Знаешь что? – возмутился Тик. – Всегда надо быть опрятным, всегда надо быть аккуратным, всегда надо быть деликатным! У меня такое ощущение…

– Тс-с-с! – вдруг резко прервала его Так, поднося палец к губам.

– Что «тс-с-с»? – спросил Тик.

Но он уже и сам услышал.

Сверху доносился знакомый скрипучий голос колдуньи.

«Я,

Самая

Отвратительная Колдунья…» – пела она.

Голос приближался с каждой секундой.

– Это она? – прошептал Тик.

– Так, – тихо кивнула Так.

– Гадость какая! – поморщился Тик.

– Ничего, Кирилл её задержит, – заметил Часовщик. – Ну-ка, ребятки, прибавим темпу!

Голос отвратительной колдуньи звучал уже совсем громко и вдруг замолчал.

– Пожалуй, мне лучше отправиться наверх? – предложил Лучик. – Возможно, Кириллу понадобится моя помощь.

– Давай, сынок. Хорошая мысль! – одобрил Часовщик. – А мы пока закончим работу.

– Что же теперь будет? – отчаянно воскликнула Так.

А наверху, у входа в подземелье, в это время происходило следующее.

 

Глава десятая

Превращение

Сокивкенс с удивлением рассматривала стоявшего около тяжёлой двери Кирилла, который тщетно пытался свистнуть. Но от волнения у него ничего не выходило.

– Ты чего это здесь делаешь? – спросила колдунья, с подозрением рассматривая Кирилла.

– Т-т-тренируюсь, – слегка заикаясь, ответил тот.

– Как тренируешься? – не поняла Сокивкенс.

– Свистеть учусь, – пояснил Кирилл.

– Свистеть? – удивилась колдунья.

– Угу! – подтвердил Кирилл.

– Ах, свистеть! – повторила Сокивкенс и пытливо посмотрела Кириллу прямо в глаза, отчего сердце у него ушло в пятки. – А почему, интересно, ты сюда пришёл тренироваться?

– А-а-а-а, а я к вам пришёл! – нашёлся Кирилл.

– Ко мне? – переспросила Сокивкенс.

– Ага! – кивнул он.

– А как же ты меня нашёл? – прищурилась колдунья.

– Я? – растерялся Кирилл, совершенно не зная, что ответить.

– Ну да, ты! – злобно прошипела Сокивкенс, буравя его своими маленькими колючими глазками.

– Я… э-э-э… – замялся Кирилл.

Неизвестно, чем бы закончился их опасный диалог, но в эту секунду из-под двери выскочил Лучик.

– Это я его привёл, – храбро заявил он. – Прошу прощения!

– Ничего, пожалуйста, – хмуро отозвалась колдунья. – Это ещё кто такой?

– Это мой друг, Лучик! – с гордостью ответил Кирилл. – Сын Луны.

– Ах, сын Луны! – насмешливо повторила старуха. – Скажите, пожалуйста, сын Луны. Ну, теперь понятно.

Она повернулась к Лучику.

– Маме своей кланяйся! – сказала она ему. – Хорошая у тебя мама. Большое дело делает. Полезное. По ночам Землю освещает. А? Каково?

– Угу! – снова кивнул Кирилл, с опаской поглядывая на колдунью.

– Большое спасибо. Передам непременно, – вежливо прожурчал Лучик.

– Ну, ладненько! – вдруг резко сменила тон Сокивкенс. – У меня тут времени нет с вами болтать. Говори скорей, зачем пришёл? – строго спросила она у Кирилла.

– Я… Э-э-э… – опять замялся Кирилл, – понимаете, тётенька, спросить вас хотел… Вот вас зовут Сокивкенс. Так?

– Ну так, – согласилась Сокивкенс.

– Вы говорите, это сокращение. Так?

– Ясно, сокращение, – подтвердила колдунья. – По-научному аббревиатура!

– И как вы говорите, его или её надо расшифровывать? – наивно вытаращив глаза, спросил Кирилл.

– Пожалуйста, – гордо встряхнула головой колдунья. – Самая Отвратительная Колдунья Из Всех…

– Так-так-так… – прервал её Кирилл. – Значит, Самая Отвратительная?

– Ну да!

– Сокращённо СО. Эс О, да?

– Эс О, – согласилась Сокивкенс.

– Так ведь СО, то есть Эс О может означать и Самая Обыкновенная! – торжествующе сказал Кирилл. – А?

– Как? – нахмурилась колдунья. – Обык… Да ты что, негодяй, никак смеяться надо мной вздумал? Вот я тебе сейчас…

Лучик, ужаснувшись, нырнул под дверь и помчался вниз, в подземелье.

– Скорее, пожалуйста, скорее! – крикнул он. – Кирилл в опасности!

И снова понёсся наверх.

Петух взмахнул крыльями и полетел за ним.

А наверху Сокивкенс, держа Кирилла за руку, смотрела ему прямо в глаза немигающим взглядом и зловещим шёпотом повторяла:

– Вы спите, спите! Вам хорошо, уютно…

И в эту секунду из-за двери донеслось:

– Ку-ка-ре-ку!!!

Сокивкенс вздрогнула и выпустила руку Кирилла.

– Как? Что это? – забормотала она. – Петух? Ну, хорошо, ты у меня сейчас по-другому запоёшь!

И она решительно откинула щеколду и распахнула дверь, намереваясь спуститься в подземелье.

Кирилл, очнувшись, бросился за ней и крепко ухватил старуху за подол.

– Ах ты, негодяй! – возмутилась она, поворачиваясь. – Ну, смотри же! Я тебя в букашку превращу!

Она ринулась было на Кирилла, но в этот самый момент Лучик подпрыгнул и на доли секунды ослепил старуху. Колдунья зажмурилась.

И тут второй раз закукарекал Петух.

– Ой, что это?! – замахала руками Сокивкенс. – Уберите!

– Извините меня, пожалуйста, – журчал ей в ухо Лучик, – но, к сожалению, я вынужден вас снова атаковать, прошу прощения!

И он ещё ярче засветил ей прямо в глаза.

– Мерзавцы! Это же нечестно! – вопила колдунья.

– Ничего, вам, колдуньям, всё честно! – ехидно заметил Кирилл.

Глаза у Сокивкенс заслезились. На конце длинного крючковатого носа повисла капля.

– Пожалейте меня, – заныла она, – я же старенькая, я же бедненькая, добренькая, болезненькая! У-у-у!

Слёзы обильно заструились по её морщинистому лицу.

Кирилл в нерешительности отпустил старуху. Глаза у него тоже были на мокром месте.

Поддавшись общему настроению, всхлипнул и Лучик, одновременно перестав слепить Сокивкенс. Колдунья тут же воспользовалась этим и бросилась в подземелье.

– Ой, удрала! – спохватился Кирилл.

– Действительно! – растерялся Лучик.

– Что, взяли? – гнусно хихикая, обернулась на ходу Сокивкенс. – Хе-хе-хе! Обманули дурака на четыре кулака!

Она уже почти скрылась из виду, но в это время стоящий посреди лестницы Петух прокукарекал в третий раз.

И тут все заметили, что стало светать.

– Ой, что же это? – в ужасе закричала Сокивкенс. – Утро! Подождите ещё минутку, пожалуйста! Я сейчас всё поправлю! Остановлю! Ой, время! Петух! На помощь! Спасите! Превращаюсь! А-а-а-а-а!

Вокруг колдуньи на мгновение возник какой-то тёмный вихрь, а когда он исчез, Сокивкенс уже не было. На её месте оказался комар, который с противным тоненьким жужжанием вылетел из двери и стал виться вокруг Кирилла.

– Ой, превратилась! – заорал Кирилл. – Это же она! Сейчас я её!

Он замахал, захлопал руками, но не тут-то было. Комар, ловко увернувшись, подлетел прямо к его лицу и пребольно укусил в кончик носа.

– Ай-яй-яй-яй-яй! – закричал, подпрыгивая, Кирилл. – У-у-у-у! Как больно!

Он стал шлёпать себя по голове, по бокам, но всё оказалось бесполезно. Комар, отвратительно жужжа, продолжал виться вокруг него, норовя укусить ещё раз.

– Я её не вижу! – вопил Кирилл.

– Следите за мной, пожалуйста! – прожурчал ему на ухо Лучик и, словно узким прожектором, высветил жужжащего комара.

– Вот она где! – вскричал Кирилл и изо всех сил хлопнул ладонями.

Мерзкое жужжание прекратилось.

– Ура! – воскликнул Кирилл, открывая ладонь. – Ей конец!

Но тут же глаза его округлились от ужаса:

– Ой, она ещё шевелится, – прошептал он. – Она живая!

И Кирилл брезгливо сбросил с ладони приходящего в себя комара. Подбежавший Петух мгновенно склевал злобное насекомое.

– Хорошо! – произнёс он. – Вкусно! Ух, какой я голодный! Но свободный! – И на радостях снова закричал: – Ку-ка-ре-ку!!!

 

Глава одиннадцатая

Прощание

– Я тебя не ушиб, когда хлопал? – вежливо поинтересовался Кирилл у Лучика.

– Нет, ну что вы! – любезно зажурчал в ответ Лучик. – Не беспокойтесь, пожалуйста. Я ничего не почувствовал.

В это время из подземелья вышли наружу Тик, Так и Старик Часовщик. Они несли с собой всевозможные часы. И часы эти, представьте себе, шли.

Они радостно тикали, позвякивали, куковали, по всякому отбивая время.

– Колдуньи больше нет! – объявил Кирилл. – Мы, то есть Петух, её съели.

– Ура!!! – закричали все.

– Извините, пожалуйста, – вмешался Лучик, – прошу минуточку внимания. Уже почти утро. И мне пора спать, прошу прощения. Я ведь лунный Лучик, а не солнечный. Мама меня заждалась. Так что разрешите вам пожелать всего хорошего. До свидания. Прошу меня извинить.

– Ничего, ничего, – наперебой заговорили все. – До свидания, Лучик! Доброго утра! Спокойного дня! Спасибо тебе!

– Счастливо тебе, Лучик! – сказал Тик. – Ты – отличный парень! Классный товарищ!

– Не забывай нас! – воскликнула Так.

– Спасибо тебе, Лучик! – добавил Кирилл. – За всё! Если бы не ты…

– Будь здоров, сынок! – улыбнулся Старик Часовщик.

– Спасибо вам всем! – растроганно воскликнул Лучик. – До свидания!

И он исчез.

– Что скажете, ребятки? Вроде всё в порядке? – спросил Часовщик, оглядев всю компанию.

– У вас что, тоже рифматизм? – спросил Тик.

– У меня? – удивился Часовщик. – Да вроде раньше не замечал. Разве что я от тебя заразился. Ну-ка, ребятки, – обратился он к часам, – поговорите-ка кто как умеет.

И в ответ тут же раздалось громкое тиканье, звон-перезвон всех оттенков. Куковала кукушка, кукарекал петух, звенел будильник.

– У меня такое ощущение… – начал было Тик, но поднял голову и, заслонив глаза рукой, замолчал.

Над лесом всходило солнце.

– Смотрите, Солнышко! – обрадовалась Так.

– Ура-а! – закричали все.

– Ну надо же, не даёт мне договорить! – проворчал Тик.

– Здравствуйте, часы! – донеслось до них сверху. – Как дела?

– Здравствуй, Солнышко! – заговорили все наперебой. – Доброе утро! Спасибо, у нас всё хорошо! Отлично! Тик-так!

– А что ты нахмурился, Тик? – поинтересовалось Солнце. – Что-то не так?

– Всё так, – ответила за брата Так. – Просто он всё хочет что-то сказать, а ему не дают. Скажи, Тик, что ты хотел?

– Я уже перехотел! – задрал нос Тик.

– Ну, Тик, ну, пожалуйста! – стала упрашивать его сестра.

– Нет-нет, – гордо отвернулся Тик. – Не хотите, не надо!

Так повернулась к остальным.

– Попросите его! – прошептала она, заговорщицки подмигивая.

И все, перебивая друг друга, стали просить Тика:

– Ну, Тик, пожалуйста!

– Ну, скажи!

– Мы тебя просим!

– Ладно! – не выдержал Тик. – Так уж и быть, скажу!

Так прижала палец к губам:

– Тс-с-с!

Все замолчали.

– Понимаешь, сестрёнка, – начал Тик трагическим голосом, – у меня такое ощущение… – Он сделал длинную паузу, обвёл всех взглядом, а потом неожиданно закончил весёлым тоном: – …что всё идёт очень хорошо! Как тебе кажется?

– Мне тоже так кажется, Тик! – улыбнулась в ответ Так.

– Отлично сказано, сынок! – одобрил Старик Часовщик.

– Я на тебя не в обиде, – сказал Тик, повернувшись к Кириллу. – Мне Так всё рассказала. Молодец, что вовремя одумался.

– Да ладно! – смутился Кирилл.

И они крепко пожали друг другу руки.

– Ой, смотрите! – воскликнули вдруг Наручные часы.

Все тут же опять насторожились.

– Что?

– Что такое?

– Что случилось? – раздались голоса.

– Солнечные часы ожили!

И вправду, конусовидный столбик стоял посреди циферблата и отбрасывал тень, которая показывала время – десять минут восьмого.

– Доброе утро! – смущённо заговорили Солнечные часы. – Мы собственно уже давно проснулись, но не хотели привлекать к себе внимания. Нам кажется, что скромность украшает часы!

– Видите ли, э-э-э… уважаемые коллеги, – вступил в разговор Будильник. – Скромность – это, конечно, хорошо, ничего не скажу. Но если бы я, например, был бы таким же скромным, как вы, то мой хозяин непременно бы всюду опаздывал. Так что, знаете ли, уважаемые, всё хорошо к месту. Хе-хе. Вот сейчас, например, четверть восьмого, и вполне к месту позвонить. Тем, кто ещё спит, пора вставать! Прислушайтесь, какой звонкий чистый звук! – гордо произнёс Будильник.

– Поскольку мы здесь старше всех, – смущённо откашлявшись, продолжили Солнечные часы, – то мы позволим себе сделать одно замечание. На наш взгляд, молодой человек, в вашей линии поведения наблюдается полное отсутствие такта.

Будильник все равно зазвонил. Причём с такой силой, что все от него шарахнулись.

– Ой, пожалуйста, не так громко! – попросили Наручные часы. – У меня стекло вылетит!

– Как? Чего? – возмутился Будильник. – Так я же…

Но на этот раз договорить ему не дали.

– Ура! Да здравствуют Солнечные часы! – закричали все.

– Ну что вы, зачем же так! – окончательно смутились Солнечные часы.

– Братцы! Братцы! – отчаянно закричали в это время Песочные часы.

Их новенькая стеклянная колба, которой Старик Часовщик заменил разбитую, сияла от скользящих по ней солнечных лучей.

– Прошу вас! – взмолились Песочные часы.

– Что? Что такое? – переполошились все.

– Переверните нас, пожалуйста, поскорее. Видите, падают последние песчинки. Иначе мы остановимся.

– Конечно! – ответила за всех Так. – Не беспокойтесь.

И Песочные часы были перевёрнуты как раз вовремя, чтобы время в них текло безостановочно.

– Спасибо большое! – поблагодарили они. – Теперь всё в порядке!

– Да здравствуют Песочные часы! – закричали все.

– Ой, ребята! – спохватился вдруг Кирилл. – Я же в школу опоздаю! Я побежал! Всем привет! Будьте здоровы!

– Беги, внучек! – помахал ему Старик Часовщик. – Ты был молодцом!

– Да здравствует Победитель колдуньи! – прокричал Петух. – Ку-ка-ре-ку!!!

– Ура-а! – подхватили все.

– Да ну вас! – отмахнулся Кирилл. – Что вы, я здесь ни при чём! Это всё Лучик! И Петух. Счастливо!

И он убежал.

Вслед ему неслись крики:

– До свиданья, Кирилл!

– Не забывай нас!

– Смотри на нас почаще!

– Пока-а-а! Тик-так!

– Не забывай нас заводить!

– Хорошо-о-о-о! – долетел в ответ голос Кирилла.

 

Эпилог

Солнце всходило всё выше.

– Пора и мне на работу, – вздохнул Старик Часовщик.

– А нам в дорогу! Да, Тик? – повернулась к брату Так.

– Я давно готов, сестрёнка! – весело отозвался Тик.

И оба, взявшись за руки, взглянули вверх, на небо, откуда уже лилась вниз песня Солнца:

И все часы, включая Тика и Так, подхватили:

А Солнце продолжало:

Все:

Солнце:

Все:

Солнце поднялось совсем высоко, и песню его уже не было слышно.

Но её тут же подхватили Солнечные часы.

Солнечные часы:

Все:

Солнечные часы:

Все:

Солнечные часы скромно замолчали, однако песня продолжала звучать. Её уже пели Песочные часы.

Песочные часы:

Все:

И тут песню подхватили все остальные.

Наручные часы:

Карманные часы:

Все:

Будильник:

Все:

Стенные часы:

Башенные часы:

Все:

Не выдержав, высунулась из своего домика Кукушка.

Кукушка:

Все:

Гордо встряхнув гребнем, запел и Петух.

Петух:

Все:

Разгладив усы, со своей песней присоединился к поющим и Старик Часовщик.

Часовщик:

Все:

Ну, а в заключение спели свою песню и наши часы-путешественники – Тик и Так.

Тик и Так:

Все:

Тик и Так:

Все:

Тик и Так:

Все:

Тик и Так:

Все:

Тик и Так:

Тик: Пора?

Так: Пора!

Так: Пора?

Тик: Пора!

Все:

И вот так, напевая свою песню, Тик и Так распрощались со всеми и пустились в путь. На этом их приключения, кажется, закончились.

А, впрочем, может, мне это и вправду кажется, а на самом деле они только начинаются. Как вы думаете?