Дело было летом, когда Петров с Васечкиным отдыхали в лагере. Петров сидел около маленького прудика и напряженно вглядывался в мутную воду. Он хотел поймать тритона. Прибежал Васечкин.

— Здорово, Петров, — сказал он, задыхаясь. — А я тебя ищу. Ты чего делаешь?

— Ничего особенного, — раздумчиво сказал Петров, не поворачивая при этом головы. — Тритонов ловлю.

— Ну да? — поразился Васечкин. — А с чего ты взял, что они там есть?

Петров промолчал. Ответить на васечкинский вопрос ему было решительно нечего. Ниоткуда действительно не следовало, что в этой лужице должны водиться тритоны. Однако признаться в этом Петров не решился. Поэтому он поднес палец к губам и внушительно произнес «Тс-с-с», как бы давая этим понять, что сейчас не время что-либо обсуждать, потому что можно распугать тритонов.

Васечкин, моментально преисполнившись уважения к процессу, в свою очередь сделал Петрову знак рукой, означавший, что он полностью вошел в ситуацию, и тоже вперил свой взгляд в зеленоватую водицу.

Некоторое время оба молчали, уныло уставившись в прудик. Неизвестно, сколько бы они еще так просидели, потому что Петров, конечно, так никогда бы и не признался, что идея ловить тритонов в этом месте не имела под собой никаких оснований, если бы не Васечкин, которому первому надоело это сомнительное занятие.

— Они, наверное, все на дно залегли! — глубокомысленно заявил он.

И тут же, с легкостью переключаясь на другую тему, сообщил:

— Слышь, Петров, я тут книжку прочел классную! Про таких же парней, как мы с тобой. Два таких друга — Том и Гек. Классные ребята!

— Да знаю я, — без особого энтузиазма отозвался Петров, с сожалением отрывая взгляд от мутной воды, — читал. Чук и Гек, Гайдар написал. Ничего особенного.

— Лопух ты, Петров! — возмутился Васечкин и выразительно постучал себя по лбу. — Не Чук и Гек, а Том и Гек. Том Сойер и Гек Финн. И никакой не Гайдар, а Марк Твен. Темнота! Ты меня, Петров, просто удивляешь!

— Ну и что там эти Том и Гек? — полюбопытствовал Петров, пропуская мимо ушей последние слова друга.

— А то! Что приключений у них навалом! Индейцы там всякие, пираты, пещеры!.. И из дома убегали!

— Мы тоже из лагеря убегали! — заинтересовался Петров.

— Вот именно! — поддержал Васечкин. — Только про нас никто не пишет. В этом-то и проблема, ясно?

— Ясно, — на всякий случай ответил Петров, хотя суть проблемы представлялась ему пока весьма туманно.

— Короче, есть идея! — объявил Васечкин. — Надо, чтобы про нас тоже книжка была. Тогда все про нас знать будут. Нуда ни придешь, все сразу — ох! ах! — сечешь? Ты шевели мозгами-то!

— Секу! — с некоторой обидой сказал Петров, усиленно шевеля мозгами.

— И название уже есть классное! — продолжал развивать свою идею Васечкин.

— Какое?

— Приключения Петрова и Васечкина! Ну как?

— Оригинально! — одобрил Петров.

— Ну вот! — обрадовался Васечкин. — Полдела сделано! А представляешь, Старцева приходит в библиотеку, а ей говорят, вот рекомендуем: новая книжка — про Петрова и Васечкина. Представляешь, как она прибалдеет?

— Представляю! — осклабился Петров, живо представив себе прибалдевшую Машу Старцеву. — А что в книжке-то будет?

— Не боись! — внушительно сказал Васечкин. — У меня уже все продумано. Вот слушай!

Он извлек из-за пояса свернутую трубочкой тетрадь, разгладил ее, открыл и, прокашлявшись, торжественно провозгласил:

— Оглавление!

— Ну ты даешь! — искренне восхитился Петров, устаиваясь поудобнее.

— Глава первая, — продолжал Васечкин. — Петров и Васечкин на Диком Западе.

— Класс! — прошептал Петров.

— Глава вторая, — удовлетворенно кивнув, объявил Васечкин. — Васечкин на Луне.

— Почему это только ты на Луне? — возмутился Петров. — А я где же?

— Ты пока здесь, на Земле. Про тебя в следующей главе будет.

— А почему не в этой? — упорствовал Петров. — Я так несогласный.

— Да потому что не годится вдвоем на Луне. Нигде так не пишут. Например, «Незнайка на Луне» или Мюнхгаузен. Чего тебе эта Луна далась? Чего ты там забыл на Луне?

— Ничего я там не забыл, — обиделся Петров. — Только если эта книжка про нас, значит, должно быть и про меня тоже.

— Я тебе говорю про тебя дальше будет, в следующей главе! Чего ты завелся-то?

— Ничего. Ладно, давай следующую, — сдался Петров.

— Пока все, — сказал Васечкин, закрывая тетрадь. — Следующей пока нет. Я еще не придумал.

— Как это так? — озаботился Петров.

— А очень просто. Что я, папа Карло, что ли, сразу всю книгу писать! Хватит того, что я целых две главы написал. Ты вон пока еще ни одной не придумал.

— Ну хорошо, — хмуро произнеc Петров. — Ладно, давай читай!

— Чего читать? — удивился Васечкин.

— Как чего? — в свою очередь удивился Петров. — Главы читай. Петров и Васечкин на Диком Западе.

Васечкин прищурился и внимательно уставился на Петрова. Петров заерзал.

— Сколько лет я тебя знаю, Петров, — заявил Васечкин, выдержав внушительную паузу, — столько же не перестаю удивляться. Ты вообще что-нибудь соображаешь?

— Соображаю, — занервничал Петров, — а чего такого-то?

— А то! Чего я тебе читать-то буду? Я что, по-твоему, компьютер по изготовлению книжек? Сам знаешь, сколько я за сочинения получал! Это все еще написать надо! Я и так вон какую работу проделал!

И Васечкин потряс в воздухе драгоценной тетрадью.

— А-а, — сказал Петров. — Теперь понятно. А кто же писать-то будет? Я тоже не могу. У меня по русскому одни тройки.

— Тебя никто и не просит, — сказал Васечкин. — Есть тут у меня одна мыслишка. Помнишь, к нам в лагерь режиссер приезжал «Ералаш» снимать. Владимир Алеников. Всякие еще истории рассказывал смешные.

— Ну и что? — удивился Петров. — При чем тут режиссер Алеников? Он же не писатель. Нам писатель нужен.

— В том-то и дело, что он все свои «Ералаши» сам сочиняет. И другие истории тоже. Я справки навел. Я считаю, самый подходящий для нас человек!

— А где ж мы его возьмем? — озабоченно произнес Петров. — Он же больше не приедет.

— В том-то и дело, что приедет! — торжествующе объявил Васечкин. — Сегодня после обеда. Мне Бобкина сказала. Сам понимаешь, Бобкина все знает.

— Бобкина знает, — подтвердил Петров.

— Так что наше дело теперь с ним поговорить, с Алениковым. По-мужски, понимаешь! Сделать ему такое предложение, от которого он не сможет отказаться!

— Почему ты думаешь, что он не сможет отказаться? — усомнился Петров.

— Положись на меня! — усмехнулся Васечкин. — Все будет хоккей! Ладно, Петров, я пошел, а ты давай, тритонов лови! На обеде увидимся!

И он ушел. Петров проводил его долгим взглядом и уныло вернулся к своему занятию. Даже самому себе ему не хотелось признаваться в том, что шансы на появление тритонов в прудике практически были равны нулю.

Так он и провел там все время до обеда. Чем тогда занимался Васечкин, установить уже не представляется возможным, да это, впрочем, и не так важно. Важно, что после обеда в лагере появился я.

Я собирался снимать сюжет для киножурнала «Ералаш». Речь в нем шла о мальчишке, который категорически отказывался помогать дома по хозяйству, а на все просьбы бедной бабушки отвечал: «Пушкин посуду помоет! Пушкин уберет!» А затем, обнаглев, перешел и на других классиков — «Лев Толстой пропылесосит!» или «Гоголь посуду помоет!» Короче говоря, в один прекрасный день все классики неожиданно ожили и на само деле принялись пылесосить, мыть посуду, чистить картошку и так далее. Вернувшийся после игры в хоккей нагловатый подросток при виде живых классиков, выполнявших за него всю домашнюю работу, совершенно обалдевал и застывал, пристыженный, с открытым ртом.

Вот такая «ералашная» история. Мне нужно было найти для нее главного исполнителя — озорного сообразительного мальчишку лет десяти. Лагерные вожатые отобрали мне человек двадцать, и я сказал им примерно следующее:

— Вот что, ребята, я вам сейчас дам одно задание на всех. Вы сейчас будете не Петя, не Коля, не Вася. А вы все будете ХУЛИГАНЫ! Выходите по одному на эту полянку, а мы с моей ассистенткой Олей посмотрим на вас и решим, кто нам подойдет для съемок.

После этих слов мы с Олей отошли в сторонку, и я тут же понял, что поступил крайне опрометчиво, дав такое, мягко говоря, необычное задание. Ребята немедленно начали толкаться, плеваться, кривляться, короче, зрелище было отвратительное. Мы с Олей в ужасе переглянулись. И в этот момент я заметил Васечкина. То есть я тогда, конечно, не знал, что это Васечкин. Я просто обратил внимание, что этот аккуратный мальчик с отложным воротничком и глазками-пуговками ведет себя не так, как остальные. Он не шумел, не скакал, не кривлялся, а тихо стоял в сторонке, несколько скептически, я бы даже сказал печально, разглядывая своих товарищей, которые с воодушевлением выясняли, кто главный, а кто не главный, кто кому даст, а кто не даст.

Но вскоре Васечкину (который, как мы теперь знаем, долго стоять на одном месте не может) это надоело, и он подошел поближе, но не к своим приятелям, а почему-то к моей ассистентке Оле. Подошел и давай буравить ее своими глазками. Так, как будто он молоденьких девушек в жизни своей раньше не видел. Оля покраснела как помидор и шепчет мне еле слышно, одними губами: «Что мне делать?» А я ей также незаметно отвечаю: «Ничего, делай вид, что не замечаешь!» Оля тем временем еще пуще покраснела, однако старательно стала смотреть в сторону, мимо Васечкина. Но тут случилось следующее. Васечкин подошел к ней вплотную. Привстал на цыпочки, да как гаркнет ей в ухо, что было мочи: «Тетка, дай закурить!»

Оля, бедная, даже вздрогнула, а я не выдержал и покатился со смеху, потому что это действительно было очень смешно. Я понял, что я нашел своего героя.

— Как тебя зовут, мальчик? — спросил я.

— Васечкин, — ответил Васечкин. И поправился: — Петя. Я вас хочу кое с кем познакомить, — добавил он. — Вы не пожалеете!

— С кем же? — заинтересовался я.

— С моим другом Петровым, с кем же еще? — поразился Васечкин. И, повернувшись, заорал: — Эй, Петров! Поди сюда! Все в порядке!

Откуда-то из толпы вынырнул кругленький большеглазый Петров. Он приблизился к нам и застенчиво поздоровался:

— Здрасте!

Петров мне сразу понравился. Я думал, может он еще что-нибудь скажет, но он молчал. Продолжил разговор Васечкин.

— Мне надо с вами поговорить, Владимир Михайлович! — деловито начал он. — По важному делу!

— Ну говорите, — удивился я. — Что за дело такое?

— Отойдем в сторонку? — понизив голос, предложил Васечкин. — А то тут, знаете, очень много лишних ушей.

— Отойдем! — заинтриговано кивнул я.

Мы отошли за пригорок. Васечкин огляделся и, убедившись, что вокруг никого нет, горячо произнес следующее:

— Мы вам хотим предложить классное дело! Напишите про нас книжку. Про наши приключения. Книжка будет вот такая! — он поднял вверх большой палец. — Вы сразу станете знаменитым писателем. Что вам, плохо?

— Да нет, в принципе, неплохо, — согласился я. — Только можно я вам несколько вопросов задам?

— Можно, разрешил Васечкин.

— Во-первых, с чего вы взяли, что такая книжка будет кому-нибудь интересна? А во-вторых, почему вы решили, что надо именно про вас писать, а не про кого-нибудь другого?

Друзья переглянулись.

— Про кого ж еще! — усмехнулся Васечкин. — Про Сидорова, что ли?

— Ну хотя бы и про Сидорова.

Оба скептически покачали головами.

— Лучше нас вы не найдете! — уверенно заявил Васечкин. — Понимаете, в каждом классе, в каждом дворе есть такие же ребята, ну, что ли, свои Петров и Васечкин.

— Ну, не совсем такие, — вставил Петров.

— Ясно, что не совсем, — подтвердил Васечкин. — Таких больше нету. Мы самые, как бы Вам объяснить… — он поискал слово.

— Классные, — тихо подсказал Петров.

— Точно, классные! — обрадовался Васечкин. — Так что вы не прогадаете. Такую книжку все захотят прочесть, понимаете? А потом у нас название уже есть. Приключения Петрова и Васечкина. Ну как?

— Неплохо, — осторожно ответил я. — А что же у вас за приключения? Скажи, Петров?

— Приключения как приключения, — неожиданно смутился Петров. — Обыкновенные.

— Прямо-таки обыкновенные! — возмутился Васечкин. — Ничего подобного. У нас приключения знаете какие, — он опять поискал слово, — невероятные, вот!

Я не мог не улыбнуться. С каждой минутой мне все больше нравились эти двое мальчишек со своей наглой уверенностью в том, что их жизнь будет интересна всему свету.

— А может, так и назвать книжку, — предложил я, — «Приключения Петрова и Васечкина. Обыкновенные и невероятные.»?

— Класс!!! — заорали оба с горящими глазами.

— Полдела сделано, — объявил Васечкин. — Самое трудное — это название. Ну что я тебе говорил, Петров, — повернулся он к другу, — положись на меня!

Я понял, что речь идет обо мне, и решил немного остудить Васечкина.

— Давайте не будем торопиться, — мягко предложил я. — Во-первых, я еще не согласился, а во-вторых, расскажите мне для начала о ваших приключениях. Ну, а потом решим про все остальное.

На самом деле я немножко лукавил. Я уже понял, что ребята мне попались действительно, как они выражались, классные и никуда мне уже от них не деться.

— Ну так что, идет?

— Идет! — переглянувшись, кивнули Петров и Васечкин.

— А может, сначала пойдем тритонов половим? — неожиданно предложил Петров.

И эта фраза почему-то окончательно убедила меня в том, что я буду писать о них книжку. А когда они наперебой стали рассказывать мне свои истории, я понял, что, пожалуй, надо бросить все остальные дела и садиться за эту работу немедленно. Что, собственно, я и сделал. Сначала описал их приключения, а потом даже снял о них фильмы.

Я, кстати, очень волновался, когда первый раз показывал Петрову и Васечкину все, что о них написал. Ведь для меня они были не только героями, а в большой степени соавторами. Я даже вышел из комнаты, чтобы не мешать им читать. Иногда из-за закрытой двери до меня доносился одобрительный смех, и я облегченно вздыхал. Но вот наконец дверь открылась, и Петров деловито пригласил меня зайти.

Я вошел. Васечкин сидел за столом и смотрел на меня строго, как экзаменатор на нерадивого студента.

— Ну как? — поинтересовался я наигранно-веселым тоном.

— По-моему, не так уж плохо, — строго сказал Васечкин профессорским голосом. — Да вы садитесь, Владимир Михайлович, в ногах правды нет.

Я сел.

— Так, значит, вам понравилось? — робко спросил я, продолжая натянуто улыбаться.

Ребята переглянулись и вдруг покатились со смеху.

— Еще как! Класс! Потрясно! Чума! — орали они, не переставая хохотать.

Я понял, что меня просто разыграли.

— Только знаете что, Владимир Михайлович, — сказал Петров наконец, отсмеявшись, — кое-что меня все-таки заботит.

— Что же именно? — заволновался я.

— А как же «Петров и Васечкин на Диком Западе»? Этой-то истории так и нет!

— Точно! — подхватил Васечкин. — И «Васечкина на Луне» тоже нет! Как же так, Владимир Михайлович?

Я развел руками.

— Виноват, братцы! В эту книжку они не влезли, не поместились. Подождем до следующей, а?

Они переглянулись.

— Ладно, — сказал Петров.

— Будь по-вашему, — сказал Васечкин.

— А сейчас у меня одно предложение есть, — сказал Петров. — Пойдемте тритонов ловить! Я одно место нашел клевое.

И мы пошли ловить тритонов.