На следующий день Васечкин пришёл в школу с видом строгим и сосредоточенным. Петров, хорошо знавший друга, сразу понял, что тот что-то задумал.

Так оно и было. Васечкин весь урок просидел как на иголках и, еле дождавшись перемены, тут же увлёк Петрова в сторонку, чтобы поговорить.

– Я всё придумал! – сообщил он ему. – Всё складывается как нельзя лучше.

– Что именно? – осторожно уточнил Петров.

– Когда граф Монте-Кристо бежал из замка Иф, он знал, где сокровища. Ему аббат Фариа перед смертью всё рассказал, правильно?

– Ну, допустим. И что из этого?

– А то, что история повторяется. Пабло Ломас тоже мне успел всё рассказать и даже карту оставил. У Монте-Кристо какая была главная проблема? Как попасть на остров. Вот и у нас тоже та же проблема. И я её решил! Нашёл выход. – И Васечкин торжествующе посмотрел на друга.

– И как же мы туда попадём? – удивился Петров.

– Очень просто. Старцева едет в Картахену на олимпиаду, так?

– Ну и что из этого? Она же там будем математические задачи решать, а не по островам носиться, клад искать.

– А никто её и не просит. Это наше с тобой дело.

– Чего-то я не пойму, куда ты клонишь, – почесал в затылке Петров. – Это же не мы едем в Картахену, а Маша. Или ты вместо неё хочешь поехать? Я что-то сомневаюсь, что ты хоть одну задачу на этой олимпиаде решишь…

– Ты чего тормозишь, Петров?! – разозлился Васечкин. – Не собираюсь я никакие задачи там решать. Пусть Старцева летит в Колумбию. Только не одна. А с нами.

– А мы при чём? У меня тоже по математике тройка.

– Очень даже при том. Мы – команда поддержки. Так всегда бывает. Когда наши спортсмены куда-то едут, на какую-нибудь олимпиаду или соревнования, обязательно с ними команда поддержки едет. Так принято, понятно? Ты вообще в курсе, Петров, как всё в жизни происходит?

– В курсе я, – несколько обиженно ответил Петров. – Только это же не спорт…

– Что значит, не спорт? А шахматы – это спорт? Там, между прочим, тоже не ногами, а мозгами шевелят. И целая федерация есть. И команды поддержки, знаешь, какие с этими шахматистами летают? Целая куча народа, не сомневайся! Всё, что они делают, это сидят с лозунгами «Россия, вперёд!» или «Мы победим!». И всякие артисты знаменитые среди них, кстати. Тоже для поддержки.

– Но мы-то не артисты, – резонно возразил Петров.

– Зато нас всего двое, а не целая орава. Понял теперь?

– Понял. Ну, предположим, что мы – такая команда. А кто об этом знает? С чего ты взял, что нас пошлют на эту олимпиаду?

– Пока никто, – вздохнул Васечкин. – Тут, конечно, нужна Маша. Без неё ничего не получится. Нам надо с ней поговорить. Она не сможет нам отказать. Тем более, она теперь в курсе всего. Знает, где клад лежит, карту видела. Нам без её помощи не обойтись. Мы ей пообещаем часть сокровищ. Как ты считаешь?

Петров задумался.

– Мне не кажется, что Машу можно убедить сокровищами, – наконец сказал он. – Во-первых, они её мало интересуют, а во-вторых, она не очень в них верит. В смысле, что этот клад вообще есть. Но попробовать можно…

– Как это мало интересуют? – поразился Васечкин. – Ты слышал песню «Бриллианты – лучшие друзья девушек»?

– Нет, не слышал.

– Это из фильма. Не помню из какого. Но дело не в этом. В песне очень точно подмечено. Ясное дело, что все девчонки обожают эти сверкающие камушки. Это всем известно. Они по ним с ума сходят.

– Но Маша не как все, – тихо заметил Петров. – Маша – исключение.

На это Васечкин ничего не ответил. Во-первых, потому что в глубине души понимал, что Петров прав – Маша, конечно, была особой, ни на кого не похожей девочкой. А во-вторых, прозвенел звонок, и надо было идти в класс.

Разговор с Машей состоялся на большой перемене.

– Вы что, с луны упали? – сказала она, выслушав Васечкина. – Какая команда поддержки? Вы о чём вообще? Ни у кого никакой команды поддержки нет. Есть только одна команда – участники олимпиады. По-моему, даже Михаил Давыдович не поедет. Нашу сборную будет возглавлять кто-то из Министерства образования. А что касается сокровищ, если они вообще существуют, то можете оставить их себе, мне они не нужны.

Петров и Васечкин переглянулись. Петров слегка приподнял правую бровь и скривил рот, что означало – я тебя предупреждал!

Но Васечкин так просто сдаваться не собирался.

– Ты скажи, Старцева, мы друзья или нет?

– Ну, друзья, – согласилась Маша.

– А раз друзья, то, значит, всё должны делать вместе. Мы когда в Антарктиду ездили, думаешь, мне легко было папу уговорить, чтобы он не только меня включил в экспедицию, но и вас тоже? А в прошлом году в Африку? Тоже, между прочим, мы с Петровым могли бы и сами с моим папой полететь. Но мы сразу решили, что без тебя не поедем, поэтому я папе так и объявил, скажи, Петров?

– Да, так и было, – подтвердил Петров. – Безусловно.

– Вот именно! Друзья, значит, друзья!

– Но что я могу сделать? – растерялась под таким напором Маша. – Это же не мой папа организовывает, а совсем какие-то чужие люди. Это невозможно, поймите! Я ведь просто член сборной, сама туда попала неожиданно.

– А дружба, значит, роли не играет? – нахмурился Васечкин.

– Ну при чём тут дружба? Ты себе вбил в голову этот клад несчастный, а я теперь виновата?

– Дружба всегда при чём! – заявил Васечкин. – У нас с Петровым она на первом месте.

И исчерпав все аргументы, снова повернулся к Петрову за поддержкой.

– Я вот хочу вам стихи прочесть, – слегка покраснев, ни с того ни с сего сказал Петров.

– Стихи? – удивилась Маша.

– Ага. Стихи. Вот слушайте.

И Петров торжественно продекламировал:

Наступила пауза. Васечкин и Маша с уважением смотрели на Петрова. Никто из них от него такого не ожидал.

– Ну ты, Петров, даёшь! – прошептал Васечкин. – Это что за стихи такие?

– Хосе Марти написал, – смущённо ответил Петров. – Поэт такой.

– Это я, что ли, злой друг? – внезапно возмутилась Маша. – Я тебя мучаю? И не стыдно тебе, Петров?

– Да нет, я ничего такого не имел в виду, – окончательно смутился Петров. – Просто мы вчера про Колумбию говорили, ну, в смысле, что надо туда ехать, вот я и начал готовиться. Стихи выучил поэта колумбийского. Просто прочёл, мне понравились. Душевные очень.

– Это ты вчера выучил? – поразился Васечкин.

– Ну, вчера, – ещё больше покраснел Петров. – А чего такого?

– Да ничего, конечно. Надо же… Как ты говоришь, Хосе Марти? Где ты его только отыскал…

– Вообще-то Хосе Марти это не колумбийский поэт, а кубинский, – заметила любящая во всём точность Маша. – На Кубе даже международный аэропорт назван его именем.

– Да? А я думал… Но всё равно, он же по-испански писал… – несчастным голосом проговорил Петров.

– Это правда, по-испански. А то, что выучил – молодец! – сжалилась Маша. – Я и не знала, что ты так поэзию любишь.

От этой Машиной похвалы Петров совсем стал красный, как помидор.

– Ну, это я так просто… – залепетал он. – Здесь про дружбу сказано, вот мне и понравилось…

– Хорошие стихи, – одобрила Маша.

Потом поглядела на обоих друзей.

– Ладно, я поговорю с Михаилом Давыдовичем, – вдруг сказала она. – Посмотрим, что можно сделать.

– Может, мы вместе? – предложил Васечкин.

– Нет, не надо. Я сама. Пока, команда поддержки!

И Маша ушла.

– Ну ты выдал, Петров! – восхитился Васечкин, глядя ей вслед. – Молоток! Вовремя ты с этими стихами выступил. Класс! А главное, как на неё подействовало, а? Нет, поэзия – это вещь, конечно! Я уже думал – всё, ничем Старцеву не пронять! И тут ты с этой розой…

– Я же тебе говорил, Маша не такая, как все девочки, – тихо сказал Петров. – Это твоя песня «Бриллианты – лучшие друзья девушек» с ней не работает. Хоть Маша и победила в математической олимпиаде, но она стихи очень любит. Они для неё важнее, чем любые сокровища.

– Ты когда это понял? – спросил Васечкин.

– Давно. Ещё в третьем классе, – ответил Петров.

Маша, покинув наших друзей, отправилась прямиком в кабинет математики, к Михаилу Давыдовичу, и без всяких предисловий чётко изложила ему суть проблемы.

– Они мне необходимы, – объяснила она свою просьбу. – Я без них ничего там не решу, на этой олимпиаде.

– Как же так? – растерялся учитель. – Ты когда в городской олимпиаде участвовала, Петров и Васечкин что, рядом с тобой сидели? Я в этом сомневаюсь. Они оба у меня из троек не вылезают, да и то еле-еле. Ты же сама все задачи решала?

– Да, решала сама. Но они действительно были рядом. В смысле, недалеко. Болели за меня. И поэтому я победила, – объяснила Маша.

– Я знаю, что вы дружите, – замялся учитель, – но пойми, Маша, это не я решаю. Вашей сборной занимается Министерство образования. Наверняка там всё уже давно решено, кто поедет.

– А вы попробуйте, Михаил Давыдович, – настойчиво сказала Маша. – Вы же там кого-то знаете, в министерстве. Объясните им, что я без Петрова и Васечкина не поеду.

– Как это, не поедешь? – поразился учитель. – Ты что, Маша, с ума сошла? Это же сборная страны.

– Зачем мне ехать, если я ничем этой сборной не помогу? Я это точно знаю. Вот если мы все вместе полетим, тогда другое дело. Тогда у меня вдохновение будет! Тогда я всё смогу.

– Вдохновение? – повторил Михаил Давыдович, с интересом рассматривая Машу. – Удивительная ты девочка. Ну, хорошо, у меня там однокурсник в министерстве работает, попробую с ним поговорить. Но, конечно, никаких гарантий…

– Спасибо вам большое, Михаил Давыдович! – просияла Маша. – У вас обязательно получится, я уверена. Ну, я побежала?

– Беги, – кивнул учитель, поправляя очки.

Он проводил Машу взглядом, смотрел, как она лёгкой походкой выходила из кабинета.

«Я, наверное, недооцениваю этих детей, – подумал педагог. – А ведь в них есть что-то настоящее. Как они умеют дружить! Даже завидно…»

В тот же день Михаил Давыдович позвонил своему бывшему однокурснику, Юрию Фёдоровичу, занимавшему видный пост в Министерстве образования.

– У меня к тебе очень важное дело, Юра! – сказал он ему после традиционного обмена любезностями и воспоминаниями о студенческой жизни. – Пожалуйста, отнесись к этому серьёзно. В юношескую сборную России, которая летит на математическую олимпиаду в Картахену, по праву включена моя ученица Маша Старцева. Она действительно необычайно способная девочка, делает блестящие успехи в математике. Так вот, крайне важно, чтобы с ней вместе полетели ещё два её одноклассника – Пётр Васечкин и Вася Петров. Понимаешь, это принципиально. Ну, вроде как команда поддержки…

– Я не понял, Миша, – прервал его Юрий Фёдорович, – эти двое, как их, Васечкин и Петров, они что, тоже делают блестящие успехи?

Михаил Давыдович убрал трубку в сторону и сделал глубокий вдох. Так он делал всегда, когда ему приходилось выполнять что-то неприятное, противное его натуре. Он терпеть не мог врать.

– Да, Юра, – мужественно произнёс Михаил Давыдович. – В некотором смысле это именно так.

– Какой-то не совсем ясный ответ, – рассмеялся бывший однокурсник. – Нельзя ли поопределённее?

– Юра, – твёрдо сказал Михаил Давыдович. – Я тебя никогда ни о чём не просил. Это первый раз в жизни. Поверь мне, я бы не стал тебя беспокоить по пустякам. Это действительно очень нужно. И для Маши, и для этих мальчиков, и, если хочешь, для сборной России.

– Ладно, я понял, – снова улыбнулся Юрий Фёдорович. – Я всё записал. Здорово, что ты воспитываешь таких одарённых учеников. Мы их должны поддерживать. Это ведь наше будущее. Наша гордость. Постараемся включить Васечкина и Петрова в резерв сборной. Ну, вроде как запасные игроки. Годится?

В голове Михаила Давыдовича промелькнула ужасная картинка – Петров и Васечкин представляют Россию на Международной математической олимпиаде. Ему стало страшно. Но отступать было поздно.

– Да, конечно, прекрасная идея! – произнёс он вслух. – Огромное тебе спасибо, Юра!

– Не за что. Мы же оба стараемся ради будущего нашей науки. Извини, должен заканчивать разговор. Совещание начинается. Очень был рад тебя слышать. Звони, если что. Обнимаю.

И в трубке раздались короткие гудки. Михаил Давыдович снял очки и вытер вспотевший лоб.

– Ну, Маша!.. – прошептал он.

И покачал головой.

Вот так и случилось, что Петров и Васечкин стали членами всероссийской юношеской сборной по математике. Разумеется, дома они сообщили родителям, что улетают в Колумбию на олимпиаду.

– Как это тебе удалось, Петя? – поинтересовался у Васечкина его папа, профессор геофизики Игорь Петрович. – Мне казалось, что с математикой у тебя как раз проблемы.

– Проблемы на то и проблемы, чтобы их преодолевать, – скромно ответил Васечкин. – Ты, папа, многого обо мне не знаешь.

– Ты его просто недооцениваешь, Игорь! – сказала мама. – Я лично всегда верила, что Петя может добиться всего, чего захочет.

– Спасибо, мама, – растроганно сказал Васечкин. – Я тебя не подведу. Ты не пожалеешь, что верила в своего сына.

– А Петров-то каков! – продолжал удивляться профессор. – От него я тем паче не ожидал.

– Может быть, папа, ты и Петрова недооцениваешь? – с невинным видом поинтересовался Васечкин.

– Может быть, – пожал плечами Игорь Петрович. – Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, – про цитировал он.

– Гомер? – уверенно предположил Васечкин.

– Шекспир, – ответил профессор.

Реакция родителей Петрова была не менее бурной.

– Ну, про Машу я понимаю, – сказала мама. – Она всегда была круглой отличницей. Но как вы с Васечкиным попали в сборную, для меня чистая загадка!

– Чего ты так распереживалась, мам? – пожал плечами Петров, запихивая в рот большой кусок яблочного пирога. – Подумаешь, сборная. И потом, мы же в запасе.

– Это что значит? – спросил папа.

– Это значит, если кто в сборной не сможет решить задачи, которые им там, на олимпиаде, зададут, то тогда они нас с Васечкиным попросят, – объяснил Петров, дожёвывая пирог. – Вы не волнуйтесь. Нам не впервой своих выручать. А сейчас извините, дорогие родители, – вежливо сказал он, вставая из-за стола, – я должен пойти готовиться. Сами понимаете, олимпиада дело непростое.

Родители, сражённые этим ответом, дальше расспрашивать сына не решились. С этими словами он удалился в свою комнату.

Спустя часок мама на цыпочках подошла к двери и прислушалась. Из комнаты доносился богатырский храп Петрова.

– Ну что там? – спросил папа.

– Отдыхает, – почтительным шёпотом сказала мама. – Ну и хорошо. Это ж и правда такое трудное дело – международная олимпиада. И дорога предстоит дальняя. Пускай сил набирается.

Больше ни Петрова, ни Васечкина никто из родных не тревожил. Тем более, что до отлёта в Картахену оставалось уже совсем немного времени.