Вечером Ларисе позвонил Карташов и сообщил о результатах экспертизы по делу Амбесси.

– У него в крови был найден наркотик, который вызывает галлюцинации, – сказал он.

– И что это доказывает?

– По крайней мере, это доказывает мою версию о наркоте, – почему-то зло ответил Олег.

– У тебя какие-то проблемы? – услышав тон его голоса, поинтересовалась Лариса.

– Главная проблема в том, что в дело никак не вписывается твоя Горецкая.

– Почему?

– Завтра объясню, если хочешь, подъезжай в управление.

– Хорошо, – согласилась она. – Советую тебе, Олег, хорошо выспаться.

– Тебе что, любовники уже домой звонят? – неожиданно раздался из-за спины голос Котова.

– Да, представь себе, – равнодушно ответила Лариса. – А тебе-то, собственно говоря, какое до этого дело? Ты можешь вообще отсюда отваливать. Мы же договорились…

Евгений, который был в этот вечер на удивление трезв, обиженно насупился и ретировался на третий этаж, где он в последнее время оккупировал одну комнату и практически не выходил оттуда…

…Утро началось как обычно, только Котов не стал готовить себе завтрак. Когда Лариса вошла в кухню, он молча, с обиженным видом сидел в кресле.

«Как будто и не спал», – усмехнулась про себя она, но промолчала. Она вообще сделала вид, что его не заметила. Она быстро приготовила себе и дочери немецкий салат.

– Сколько раз я тебе говорила, что нужно соблюдать дисциплину! – раздраженно произнесла Лариса, видя, как нехотя дочь приближается к столу.

– Я беру пример с папы и отказываюсь есть.

– Что? – вытаращила глаза Лариса.

– Он объявил голодовку…

– Но это глупо…

– А не глупо вести себя так, как будто мы чужие люди? – подал голос Евгений. – Нам давно уже надо поговорить о будущем.

– Мы уже столько раз это обсуждали! – вздохнула Лариса.

– Ну, может быть, еще раз обсудим?

– А толк-то какой?

– Лара, я снова собираюсь в Москву, там затевается большое дело…

– Прекрасно, – просияла Лариса. – Как хорошо день начинается!

Котов раздраженно бросил зажигалку, которую он вертел в руках, на стол и вышел из кухни.

– Мама, ну зачем ты так? – с укоризной посмотрела Настя на мать.

– Настя, мне некогда с тобой сейчас обсуждать этот вопрос. Сегодня вечером, я думаю, мы все соберемся и спокойно поговорим… По крайней мере, я надеюсь, что это будет возможно…

Лариса чувствовала, что в деле наступил решающий момент. Нужно было разоблачать Горецкую. Но пока она этого не сделает, к семейным проблемам она не притронется. А именно к ним относился серьезный разговор с Евгением, который действительно назрел. Особенно в свете его последних заявлений о перемещении в Москву.

Раньше Евгений несколько лет жил в столице, навещая семью лишь раз в два месяца. Такая жизнь Ларису сначала не очень устраивала, но потом она привыкла. Да к тому же и отношения с мужем эмоционально явно, что называется, подсохли. Терпела она его только из-за Насти.

Что ж, она явно не против, если Евгений уедет снова в Москву на ПМЖ. По крайней мере, дома будет поспокойнее. Да и вообще: меньше народу – больше кислороду! Завершив свои циничные рассуждения по поводу мужа, Лариса начала думать о Горецкой.

Вот эта проблема покруче – придется весьма серьезно постараться… В том смысле, чтобы она призналась, что совершила два преступления. И как это сделать, Лариса пока не имела никакого представления.

Она поспешила в «Чайку». Там она в течение полутора часов занималась хозяйственными делами. Она напряженно думала о том, как же вывести Горецкую на чистую воду. Зацепок, прямо скажем, было не очень много. Показания Влада о том, что она отлучалась с дачи – и практически все. Что же касается случая с конголезцем, то тут вообще никаких свидетельств того, что Горецкая к этому причастна.

Постепенно зал заполнялся, и Лариса, случайно бросив взгляд на стоявший у нее в кабинете монитор, заметила Горецкую. Прямо-таки на ловца и зверь бежит… Похоже, ей очень нравится «Чайка».

Лариса вспомнила все разговоры с актрисой – в театре и в кабинете Карташова – и пришла к выводу, что Анастасия Николаевна не в курсе, что директором этого ресторана является именно она. Потому что сама Лариса ей об этом, кажется, ни разу не говорила. Иначе Горецкая вряд ли посещала бы этот ресторан.

Сейчас актриса была не одна. Когда стоявший рядом с ней мужчина обернулся и попал в поле камеры, Лариса узнала в нем своего попутчика по спальному вагону – Юрия. Они стояли рядом, чуть прислонившись друг к другу, и выжидательно оглядывались по сторонам.

– Степаныч, – обратилась Лариса к своему заму, – по-моему, этой паре нужна помощь. Спроси, что они хотят. А лучше всего постарайся сделать так, чтобы они сели в отдельную кабину.

Степаныч тут же понимающе кивнул, и через минуту Лариса увидела его уже на экране. Он был сама любезность. Они скрылись с экрана, но по направлению движения Лариса поняла, куда они пошли. Быстро переключив монитор, она убедилась, что не ошиблась. Степаныч, посадив их в кабину для конфиденциальных встреч – у Ларисы в ресторане имелся и такой вид услуг, уже раскланивался, вероятно, принимая заказ.

Лариса, переключив камеру на звук и на всякий случай включив запись, уставилась на монитор. О том, что подглядывать нехорошо, она знала еще с детского сада, но другого выхода у нее не было. А вдруг Горецкая о чем-нибудь да проговорится.

Лариса заметила, как рука «друга Юрки» накрыла руку актрисы, и невольно подалась вперед. Горецкая просто млела от счастья и придвинулась к нему ближе. Другая его рука опустилась под стол. Что она там делала, Ларисе не было видно, но для того, чтобы догадаться, не нужно было обладать какой-то небывалой фантазией.

Внезапно Лариса поняла, что именно она сейчас сделает. Да простит ее за это бог. Она набрала домашний номер Клубнева и стала ждать.

После пятого гудка трубку взяли, и Лариса услышала голос хозяина квартиры.

«Бог на моей стороне», – подумала она между делом.

– Клубнев слушает, – по-армейски четко прозвучал голос отставного полковника.

– Добрый день, Иван Сергеевич, – слегка изменив голос, начала Лариса. – Вы не могли бы сейчас подъехать в ресторан «Чайка»?

– Кто это говорит? – недовольно буркнул Клубнев. – Для чего я туда должен ехать?

– Вы увидите свою жену с любовником, – резко сказала она. – Они находятся в кабине для конфиденциальных встреч.

И бросила трубку. После этого она вызвала к себе верного заместителя Степаныча.

– Помнишь, у нас тут была вечеринка одного депутата?

– Клубнева, что ли? – сразу же уточнил Степаныч.

– Да. Ты его помнишь?

– Конечно.

– Ну, вот и прекрасно. Как только он появится здесь, проведи его, пожалуйста, ко мне.

– Хорошо, – пожал плечами Степаныч и удалился в зал.

Монитор тем временем бесстрастно отражал все, что происходило в кабинке, где заперлись Горецкая и Юрий. Им только что принесли заказ, и они пили «Кровавую Мэри» на брудершафт.

Отлично! Жалко вот только супруга еще нет. Такой кадр пропадает зря!

И в это время к Ларисе влетел возмущенный Клубнев в сопровождении Степаныча.

– Я не понимаю, что вы себе позволяете, – начал он с порога.

Увидев Ларису, он, однако, удивился еще больше.

– Это вы? Вы что, не в милиции работаете?

– Нет, – спокойно ответила Лариса. – Я бы посоветовала вам успокоиться и посмотреть вот сюда.

И она показала ему на экран, где застыли два человека в долгом поцелуе. Клубнев без труда узнал свою жену.

– О боже! – прошептал он, садясь на стул. – Что это?

«Вот чудак, – усмехнулась мысленно Лариса, – неужели он никогда не думал, что его жена может ему изменять? Учитывая к тому же, что она актриса».

– Это безнравственно, – воспылал Клубнев праведным гневом. – Вы подглядываете за своими клиентами?

– Вовсе нет. Эти камеры установлены только для того, чтобы вовремя пресечь скандал, драку или изобличить мелкого воришку. Но в данной ситуации это необходимо. Я серьезно подозреваю вашу жену в убийстве. Так что давайте досмотрим спектакль до конца. К тому же ваша жена там явно играет главную роль.

На экране наконец перестали целоваться, и Горецкая, прижавшись к Юрию, вкрадчиво заговорила:

– Тебе нравится это место? Правда, здесь уютно и никто не мешает?

Он мягко улыбнулся и кивнул головой. Юрий действительно был красив, и Лариса невольно залюбовалась им.

«Неужели Горецкая всерьез считает, что она нравится ему? Неужели, когда мне будет столько же лет, я буду вести себя так же и жить одними идиотскими иллюзиями? Ужас!» – Ларису аж передернуло.

Иван Сергеевич, бросив на нее быстрый взгляд, похоже, догадался, о чем она подумала. Он вжал голову в плечи, как бы защищаясь от чего-то, и сразу стал выглядеть старше. Ларисе стало его немного жалко. Этот человек, в общем-то, ни в чем виноват не был.

– Ты договорился с моим мужем? – заглядывая в глаза Юрию, продолжала Горецкая.

– Нет, – поморщился он. – Этот старый болван всего боится и считает, что такое количество нельзя продать без накладных.

Клубнев вздрогнул и невольно распрямил плечи.

– Это я болван? – тихо спросил он в пустоту.

– Ничего, – заверила Горецкая, – я с ним поговорю. Он меня слушается.

– Да? – сделал удивленное лицо Юра. – Интересно узнать, почему?

– Не знаю, – кокетливо повела она плечами. – Наверное, любит меня.

– Вот сучка! – прошептал Клубнев.

Лариса невольно покосилась в его сторону. В устах избранника народа данное высказывание звучало грубовато, если не сказать больше.

– Так ты меня возьмешь с собой? – продолжала ворковать Горецкая. – Ты же обещал!

– Настя, я не могу. Ты же знаешь, что у меня семья, у тебя тоже…

– Мне все равно, – с пафосом произнесла Горецкая, заламывая руки. – Я без тебя все равно не могу. Так больше не может продолжаться! Юра, ты же обещал развестись!

«Смахивает на дешевую трагедию», – подумала Лариса и снова посмотрела на Клубнева. Тот сидел на стуле, слегка подавшись вперед, смотрел на монитор, сцепив руки.

– Господи, – вскочил со своего места Юрий, – о чем ты говоришь, Настя! Зачем нам что-то менять? К тому же я не могу терять клиентов из-за твоей дурацкой прихоти. На Западе очень чтят семейные традиции, а у меня полно контрактов с иностранцами. Да половина из них сразу прекратит со мной все контакты, как только узнают, что я бросил жену и двоих детей. Если я не состоятелен в семье, то я не состоятелен и в делах. У нас не Голливуд, где подобные вещи только прибавляют популярности.

Он сел и нервно закурил.

– Но ты же обещал, – настойчиво повторила Горецкая.

– Давай оставим все как есть, – положил он свою руку на ее.

– Я должна уехать, – она подняла лицо.

Глаза ее горели и были похожи на глаза сумасшедшей.

– Ты не понимаешь… – она всхлипнула.

Лариса поняла, что приближается кульминация этого дела, и на всякий случай набрала номер Карташова.

– Олег, ты не можешь ко мне сейчас приехать?

– Срочно? – удивился Карташов.

– Да.

– Хорошо, а в чем дело?

– Если все будет хорошо, то мы сможем раскрутить Горецкую.

– Каким образом?

– Все подробности на месте. Подъезжай в «Чайку» сейчас.

– Ну, ладно… – Карташов искренне недоумевал.

– Я жду у себя в кабинете. Поторапливайся, а то все пропустишь.

Она положила трубку.

– Кому вы звонили? – голос Клубнева звучал глухо.

– Своему хорошему другу, – постаралась успокоить его Лариса.

Клубнев кивнул и повернулся к экрану.

– Мне надо уехать. Я хочу в Москву! Это город моей юности, моей молодости! Как тогда мы любили!..

Юрий с удивлением посмотрел на Горецкую.

– Настя, с тобой все в порядке? – осторожно спросил он.

– Да, со мной все в порядке. Мой сын курит анашу и сбивает на своей машине проституток. Моя дочь трахается со всеми подряд. Моему мужу нет ни до чего дела, кроме своей карьеры. Мой любовник меня бросает. У меня все нормально! – истерично выкрикнула она.

– Настя, перестать, пожалуйста, – поморщился Юрий. – Ты не в театре, и не стоит входить в роль. Никто тебя не бросает. Ты замечательная женщина, и я не хочу тебя терять.

– Это все слова. Они ничего не значат.

– Мне пора вмешаться, – вдруг встал со своего места Клубнев. – Подождите, – остановила его Лариса. – Вполне может быть, что все еще только начинается.

– Юра, – умоляюще продолжала говорить Анастасия Николаевна, – возьми меня в Москву. С твоими связями я устроюсь в один из театров. Мне все равно в какой, лишь бы играть. У меня будет своя квартира, а ты будешь часто приходить ко мне.

Юрий скептически смотрел на Горецкую.

– Мне надо уехать, – продолжала она, нажимая на второе слово. – Надо! Меня тут обвиняют черт знает в чем.

«Вот! Вот где начало самого главного!» – внутренне торжествовала Лариса.

В этот же момент Юра настороженно поднял голову и с интересом посмотрел на Анастасию Николаевну.

– Что значит «обвиняют»? – не понял он. – Кто обвиняет?

– Да так, ерунда, – беспечно махнула она рукой. – Просто стажер-милиционер, как ее там, Лариса-крыса, слишком много себе позволяет. Ты бы узнал, может, ей денег надо. Что это она так выслужиться старается? А может, следователя хочет заарканить? – Горецкая даже улыбнулась и допила вино. – Но он же совсем еще мальчик…

– О чем ты говоришь? – нахмурился Юрий.

Клубнев весь напрягся и, казалось, был готов пробуравить монитор взглядом. Лариса держала его за рукав, чтобы он, не дай бог, не бросился по направлению к кабине и все не испортил.

Горецкая тем временем сделала паузу и манерно спросила:

– Ты мне поможешь?

– В чем?

– Нет, сначала скажи, что поможешь… – в голосе ее послышались капризные нотки.

– Настя, я не господь бог. В чем должна состоять моя помощь? – равнодушно спросил Юрий.

– Не знаю. Доказать все равно ничего нельзя. А бабка и так была старая.

Лариса с облегчением вздохнула. Именно для того, чтобы были сказаны эти слова, она и затеяла всю эту операцию с вызыванием мужа. Однако, похоже, Горецкая решила излить свою душу не мужу, а любовнику.

– Господи! – Клубнев обхватил голову руками. – Какая еще бабка? Она что, бредит?

– Не думаю, – серьезно ответила ему Лариса.

– Она мне даже снилась! – повысила голос Анастасия Николаевна.

– Может быть, ты объяснишь все-таки, что случилось? – спросил Юра.

– Понимаешь, это произошло случайно, но… – замялась Горецкая. – В общем, по моей вине умерла бабка. Но она была очень старая и все равно бы умерла, – поспешно добавила она, замечая, как постепенно вытягивается лицо собеседника.

– Ты что? Рехнулась? Настя, какая бабка? Почему? Что она тебе сделала? – обрушил он на нее град вопросов.

– Я же сказала, что так получилось, – виновато посмотрев на Юрия, опустила глаза Горецкая. – У нее оказалась очень хорошая память, и она многое помнила… А тут еще все эти события…

– Что она могла помнить? О чем? Какие события? – продолжал недоумевать Юрий.

– Я должна отсюда уехать, – театрально заламывая руки, сказала Горецкая. – Я должна…

Клубнев тем временем схватился руками за голову и принялся раскачиваться из стороны в сторону как маятник.

– Господи, моя карьера… – внезапно простонал он. – Я только начал вставать на ноги. Настя, что ты натворила?

Он внезапно вырвал свою руку, которую держала Лариса, и бросился к выходу из кабинета. Лариса не стала его останавливать.

И в этот момент в ее кабинет вошел капитан Карташов в штатском.

– Ну что опять за спешка? – недовольно спросил он.

– Тихо, садись и смотри, – оборвала его Лариса, указывая на кресло. – Давай немного подождем. Она уже призналась, и все это записано на пленку. А сейчас, я думаю, развернется пьеса под названием «Отелло». В роли Дездемоны выступит Анастасия Горецкая, а в роли мавра – депутат городской думы Иван Клубнев.

– А дальше?

– А дальше появимся мы.

– Не возражаю…

Карташов пожал плечами и уставился на экран.

– Юра, выйди, пожалуйста, – прозвучал глухой голос Клубнева.

Он уже стоял на пороге кабинки для «конфиденциальных» разговоров. Горецкая, вздрогнув, уставилась на мужа так, как будто увидела привидение. Юра же, удивленно вскинув брови и усмехнувшись, встал.

– Извини, старик. Так получилось.

Он похлопал депутата по плечу и вышел из кабины. Казалось, он был рад, что все закончилось именно так. Похоже, что признания Горецкой и ее приставания насчет Москвы ему самому были неприятны.

– Ты что, за мной следил? – вскочила Анастасия Николаевная со стула.

Ее глаза пылали праведным гневом.

– Делать мне больше нечего, – устало ответил Клубнев. – Сядь на место и перестань из себя опять кого-то изображать. Я не знаю всех твоих ролей и сейчас не оценю твоей игры.

Горецкая хмуро посмотрела на мужа и села.

– Ты всю жизнь играешь: сначала роль жены, потом матери. Я уверен, что и сейчас, с Юрием, ты пыталась играть роль любовницы, которую отвергли, – Клубнев поморщился. – Так себе, между прочим, сыграла. Иногда я уже и не могу отличить, где ты настоящая, а где нет. С кем ты спишь, мне все равно. Ты никогда не была монашкой, но сегодня я услышал о тебе такое!

– Что? Что ты услышал? – с ужасом спросила Горецкая. – Как ты мог что-либо слышать?

– Во всех ресторанах стоят камеры. И «Чайка» не исключение.

– Нас что, и сейчас видят и слышат? – с еще большим ужасом спросила Горецкая и привстала.

– Сейчас это уже не имеет значения. Так я все-таки не понял, в чем тебя обвиняют?

Горецкая смотрела на мужа широко раскрытыми глазами, не в силах вымолвить ни слова. Видимо, на нее большое впечатление произвело скоропалительное исчезновение Юрия и внезапное, как снег на голову, появление мужа.

В этот момент Карташов отвел глаза от монитора и вопросительно посмотрел на Ларису.

– Пора? – спросил он.

Лариса кивнула.

– Пожалуй…

Они вышли из кабинета и направились по служебному коридору в зал, прошли мимо стоявшего около стойки бара Степаныча и вскоре уже открывали дверь в кабину, где сидели Клубнев и Горецкая.

– Извините, я вынужден прервать ваш диалог, – так обозначил свое появление перед супругами Карташов. – Продолжим разговор у меня в кабинете.

И, довольный собой и ситуацией, Олег Валерьянович заученным движением обнажил свое удостоверение. Его рука с книжечкой застыла аккурат между лицами обоих супругов.

– Мы с вами уже встречались. Не так давно… По поводу вашего мальчика…

Горецкая сидела молча, опустив голову.

– Я думаю, нам есть о чем поговорить с Анастасией Николаевной, – продолжил Карташов.

– Вы ничего не докажете, – с вызовом подняв голову, заявила она, – я ничего не говорила и никуда не пойду. Ты можешь подтвердить что-либо, что может быть использовано против меня? – обратилась она к Клубневу.

– Нет, – тут же спохватился он. – И вообще я не пойму, по какому праву вы врываетесь к нам и портите нам обед? У меня вообще депутатская неприкосновенность!

– Да к вам и нет никаких претензий, – спокойно парировал Карташов. – Успокойтесь, пожалуйста. А вот за дачу ложных показаний мы можем привлечь и вас. Так что пройдемте, Анастасия Николаевна. Вы обвиняетесь в убийстве Кортневой Глафиры Даниловны.

– Это кто? – только и смогла спросить она.

Лицо ее побледнело, как будто она наложила на себя обильный грим.

– Это та самая акушерка, которая когда-то помогла вам. За что, собственно, и поплатилась, – вступила в разговор Лариса. – Это опять вы? – устало проговорила Горецкая, окидывая Ларису презрительным и ненавидящим взглядом.

– Я думаю, мы найдем повод для разговора, – сказала Лариса. – К тому же запись вашего признания по поводу Кортневой у нас имеется.

– Подождите, – вскочил со стула Клубнев. – А мне-то что делать в этой ситуации?

– Можете пойти с нами. Вам же интересно будет послушать рассказ вашей жены… – чуть усмехнулась Лариса.