Олег очень торопился. Соня надеялась, что перед тем, как отправиться к человеку, способному помочь в расследовании, они посидят вдвоем где-нибудь в кафе, быть может, выпьют по бокалу вина. Но, как всегда, у Рыбака оказались срочные дела. Милиция в Заводском районе обнаружила повешенного. Олег сообщил, что труп успел начать разлагаться. Соне стало дурно, и она поспешила прибегнуть к экспресс-медитации.
Эксперт по почеркам оказался благообразным старичком с тщательно ухоженной козлиной бородкой, в кругленьком пенсне.
— Здравствуйте, Степан Прохорович, — сказал Олег. — Тут у нас такое дело… Требуется срочно провести экспертизу по почеркам.
— А? — старик приставил ладонь к уху.
— Срочное дело.
— Какое тело?
— Дело!
— Понятно. Какое у вас дело?
— Мы хотим продиагностировать подпись.
— Опись? К чему мне опись? Я ничего такого не натворил! В милиции я служил честно!
— Да не опись, а подпись!
— Ах, подпись! Вам нужна моя подпись?
— Дай письмо, — сказал Рыбак Соне.
Соня протянула приятелю мятую, до сих пор дурно пахнущую бумагу.
— Вот! Надо определить, кому могла бы принадлежать эта подпись.
— Ну так бы сразу и сказали! А то опись какая-то… Бред!
— Ну, вы тут поговорите, — сказал Олег, — а я — на работу.
Софья укоризненно посмотрела на Рыбака. С ее точки зрения он совершал непростительное предательство.
— Ну все, я побежал! — махнул рукой Олег и выскочил за дверь.
— Ишь ты, опись! — кряхтел Степан Прохорович. — Пойдемте.
— Присаживайтесь! — сказал бывший эксперт, выдвигая стул, когда Соня прошла в маленькую комнатку с письменным столом, заваленным бумагами.
— Ишь ты, опись!
Соня села и принялась настороженно оглядываться по сторонам. Стены были оклеены бумажками с подписями.
— Что это, автографы? — спросила Соня.
— Где автобусы?
— Я спрашиваю, это подписи известных людей?
— Конечно.
— Вы их долго собирали?
— Нет. Как пришел на работу — получил.
— Это как?
— Так положено.
— А они откуда взяли?
— Из разных источников. Вот это, например, из книги про Сталина.
— Из книги?
— Конечно!
— Так они не настоящие?
— Сколько стоящие?
— Нисколько. Это копии?
— Конечно, копии! А вы думали, настоящие? Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!
Соня приумолкла и принялась осматривать стены, оклеенные подписями, дальше.
— Сейчас посмотрим, что тут, — сказал Степан Прохорович, поправляя очки.
— Так-так-так… — бормотал он. — Интересно… Любопытно… А это уж совсем… Надо же! У-у-у! Ух ты! — Соня не подозревала, откуда в нем берется столько позитивных эмоций. Она-то с трудом избавлялась от негативных после контакта с этим письмом. — Ого… — продолжал восхищаться Степан Прохорович. — Ага… Угу…
Так продолжалось достаточно долго. Наконец Степан Прохорович отложил бумагу в сторону.
— Я сделал предварительные выводы, — объявил он.
— И какие же?
— Кто лишний?
— Какие выводы вам удалось сделать?
— Ну, во-первых, судя по завитушкам в письме, личность весьма незаурядная, я бы даже сказал, творческая. О том говорит и содержание стиха. Есть такое направление в современной поэзии — символизм. Так вот, данный документ писал человек, увлекающийся символизмом. Или как там еще называются подобные стихи. Кроме того, могу вам сказать, это женщина. Молодая. Страдающая полнотой. Но полнота у нее не чрезмерная. Наверняка следит за собой, а оттого привлекательная. Несмотря на полноту. Импульсивная. Видите, как вздымаются строчки, видите, как порой подпрыгивают хвостики? Это вам все не просто так.
— А по подписи можно что-нибудь сказать?
— Конечно. Человек писал весьма уверенный в себе, наверняка многого добившийся в жизни. Видите, какая размашистая огромная подпись? Вместе с тем это чрезвычайно чуткая натура, видите, как красиво оформлена подпись, хоть и написана небрежно? Это поэтесса! Точно вам говорю, поэтесса!
— А фамилию ее по подписи никак нельзя установить?
— Можно, но тут требуется помощь паспортного стола. В этом я никак вам помочь не могу. Тут способен помочь только ваш друг, который привел вас сюда.
— А хотя бы предположить, какая у нее фамилия, можно?
— Зачем нужно?
— Я спрашиваю, можно?
— Ах вот вы о чем! Да можно, конечно, отчего же нельзя? Корень фамилии — слово, похожее на «запах».
Соня догадалась, почему ей все время мерещилось, что пахнет именно от подписи.
— Значит, вы советуете просто обратиться за помощью к Рыбаку.
— А?
Соня повторила фразу.
— Извините, я опять не расслышал. Мне показалось, вы сказали, к рыбаку.
— Именно так я и сказала!
— Искали?
— Именно так я и сказала! — Соня перешла на такой тон, в котором ей приходилось орать во все горло. — Рыбак — такова фамилия моего приятеля, который привел меня сюда!
— Ах вон где собака зарыта! Да, советую.
Соня почесала затылок.
— И как я сразу не догадалась…
— Но проще будет сходить в клуб поэтов, — сказал Степан Прохорович.
— Вы думаете?
— Да. Поэтов ведь на самом деле не так много в городе. Я думаю, они сразу узнают подпись.
— Вы думаете, писал профессиональный поэт?
— Конечно. Много у нас, конечно, любителей, но они обычно пишут о погоде, о несчастной любви, но никогда — вот такое нагромождение символов.
— Звучит логично, — согласилась Соня. — Пожалуй, так я и сделаю.
— Оседлаете?
— Мне пора идти.
— Не вижу связи…
— До свидания! — Соня поднялась с места.
— Молодая девушка спешит на свидание! — поджав губы, произнес Степан Прохорович. — Эх, молодость, молодость! Ну тогда до свидания!
* * *
— Мама, ты знаешь адрес какого-нибудь поэтического клуба? — задала Соня вопрос Маргарите Ярополковне.
— Я знаю один, неподалеку от Театра оперы и балета. Могу позвонить своей бывшей коллеге, разузнать адрес.
— Ты уж постарайся, мама, пожалуйста.
«Театр оперы и балета! — восхищенно размышляла Соня. — Как давно я не работала в театре! А ведь я на самом деле талантливая актриса, а не какая-то там заштатная актрисулька! И быть частным детективом — не мое призвание!
Я актриса! И почему судьба так со мной обошлась? Совершенно непонятно!»
Соня еще не знала, что ей скажут по этому поводу неподалеку от Театра оперы и балета, в милом парке «Дубки». А если бы знала, пришла бы в состояние шока.
Потом она вспомнила, что ей предстоит общаться с поэтами, и подумала, что, если бы у нее был талант к поэзии, она наверняка бы выразила всю свою тоску по театру в стихах.
Соня наглядно представила себе этот стих. Он наверняка мог бы стать шедевром! Наверняка бы мог! Но… Увы. Таланта быть поэтессой ей как раз и недоставало.
Полчаса спустя Софье Невзоровой был известен адрес поэтического клуба.
* * *
«Собрание» поэтов располагалось в небольшом приземистом здании, окруженном березами, действительно неподалеку от Театра оперы и балета.
— Мне надо бы проконсультироваться с каким-нибудь знатоком поэзии, — сообщила Соня гардеробщице.
— Пройдите на второй этаж, найдете Марину Короевскую, она как раз этим занимается.
— Спасибо.
Только поднявшись на второй этаж, Соня сообразила, что представления не имеет, где именно искать Короевскую. А потому она решила попросту заглянуть в первый попавшийся кабинет и спросить. В конце концов, не съедят же ее там!
А в первом попавшемся кабинете Соня застала удивительную сцену.
— И вы считаете, что это стихи?! — орал на девушку с нарумяненными щеками и серьгами в ушах худой лысый мужик с усами в черном костюме.
— А почему же не стихи? Рифма сходится, размер есть!
Соня приоткрыла дверь, но обратиться к спорившим не решалась. Пришлось ей, таким образом, подслушивать чужой разговор.
— Да вы почитайте, что вы написали! — орал мужик. — Весенняя пора, я так люблю тебя! Играет детвора, домой бы мне пора, но я стою с утра средь твоего двора и жду, как и вчера, что встречу я тебя, и крикну я «ура, как я люблю тебя!». И это только начало стихотворения, а все остальное — в том же духе!
— Ну и что, по-моему, идеальная рифма и размер. Это должно быть напечатано!
— Попробуй выслать на сайт группы «Руки вверх!», или группы «Корни», или хотя бы группы «Дэмо». Быть может, там с радостью купят твой шедевр…
— Это действительно шедевр, я считаю. Моим подружкам очень нравится!
— Что ты от меня-то хочешь?! — продолжал кричать усатый мужик.
— Чтобы вы напечатали мое стихотворение.
— Я не могу его напечатать!!!
— Почему?
— Это невозможно.
— Как же быть?
Тут мужик заметил Соню.
— Вот, тут люди пришли, — сказал он, обрадовавшись, что наконец-то отвяжется от молодой поэтессы. — Проходите, девушка!
— Я расскажу про вас моему брату, он поговорит с вами! — угрожающе заявила девица, обиженно надула губки и гордой походкой вышла из кабинета.
— О боже, совсем покоя нет от этих так называемых молодых поэтов, — сказал мужик и вытер пот со лба. — Чем могу быть полезен?
— Мне требуется консультация по поводу одного поэтического произведения.
— Это ваше произведение?
— Нет, одной моей приятельницы, она — начинающий поэт… — начала было Соня и осеклась, так как догадалась, что совершила ошибку.
Настроение мужика с усами в отношении Сони мгновенно переменилось.
— Нет, на сегодня все. У меня полно дел. Консультация молодых авторов — серьезное дело, а мне совершенно не до этого, а потому… Извините, я спешу, обратитесь к Марине Короевской. Она никогда не отказывает во внимании.
— Меня тоже поначалу к ней направили. Я, собственно говоря, хотела спросить, как найти ее кабинет.
— Двести двадцать пятый. Может быть, она сейчас в актовом зале, выступает, читает перед публикой свои стихи.
— Спасибо вам большое.
— Не за что.
Соня размышляла о том, что этот странный мужик, должно быть, сейчас очень счастлив оттого, что его оставили в покое. «Как порой мало человеку для счастья надо!» — с завистью подумала она.
Двести двадцать пятый кабинет оказался закрыт, и Соне пришлось разыскивать актовый зал. Наконец она его нашла. Это была относительно небольшая комната. Слушатели сидели на расставленных вдоль стен стульях. У одной из стен стульев не было. Зато там было нечто вроде сцены, освещенной юпитером. На сцене зачитывал стих какой-то молодой человек.
Соне было очень неудобно отвлекать «болеющих» поэзией людей, но расследование надо было доводить до конца.
— Простите, как мне найти Марину Короевскую? — спросила она у женщины, сидевшей у самой двери.
— Она следующая выступать будет, — последовал ответ.
Выступление Короевской публика встретила шквалом аплодисментов. Поэтесса отличалась стройной фигуркой, красивым лицом и голосом, от которого веяло таким обаянием, что его обладательница сразу располагала к себе. Стихи у этой девушки соответственно внешности отличались особой красочностью и страстью. На Соню она произвела хорошее впечатление.
Короевская закончила выступать и отошла к слушателям. Сыщица поспешила к ней.
— Извините, — сказала она. — Мне нужна консультация по поводу одного стихотворения.
— С удовольствием! — бодро ответила Короевская. — Только давай сразу договоримся на «ты». Меня зовут Марина.
— Хорошо. Я — Соня.
— Пойдем в кабинет.
Кабинет поэтессы отличался особым уютом. Сразу видно было, что здесь работает женщина.
— Что за стихотворение? — спросила Марина. — Твое?
— Я уж боюсь говорить неправду, — ответила Соня.
— Это почему?
— Когда я сказала, что это стихотворение молодого автора, какой-то мужик из ваших отреагировал на это, мягко говоря, не лучшим образом.
— А как он выглядел?
— Такой худой, лысый, с усами и с серьгами.
— А, Виктор Григорьевич? Он у нас такой! Его эти молодые поэты достали. Дело в том, что он — последняя инстанция у нас, и к нему бегут с последними надеждами. Все отсылают несостоявшихся поэтов к нему. Представляешь себе, какая головная боль у него от споров с ними?
— Да, я слышала отрывок одного из таких шедевров.
— Подобное нам приносят по сотне штук на день.
Соня покачала головой.
— Ну давай, выкладывай, — сказала Марина. — Только правду!
Софья рассказала о своем детективном расследовании, таинственном письме и прочем.
— Ну, давай я взгляну на это стихотворение, — сказала Марина.
Соня протянула ей картонки, на которые были наклеены собранные кусочки письма.
— Да-а… Запашок еще тот, конечно, — сказала Марина.
— Ничего не поделаешь, такова цена за информацию, — философски высказалась Соня.
Марина читала стихотворение и хмурилась.
— Даже не знаю, что сказать, — наконец ответила она. — На профессионального поэта не похоже. Но и на те шедевры, что приносят нам молодые авторы, — тоже. Тут что-то свое. Может быть, все дело в том, что автор увлекается всяческими постмодернистскими течениями?
— Мне бы человека найти, — напомнила Соня, которой не особо хотелось выслушивать лекцию о перипетиях стихотворного искусства.
— Боюсь, тебе следует искать человека не в поэтическом клубе, — наконец сказала Марина.
— А где же?
— Это все очень напоминает творчество таких радикальных поэтов-постмодернистов, как Егор Летов и Яна Дягилева. Человека тебе надо искать среди любителей подобного творчества, панки там всякие и подобное.
— Просто удивительно!
— А быть может, это бред какого-нибудь наркомана. Тут со знатоком Кастанеды беседовать надо.
— Где же я отыщу всяких там панков или знатоков Кастанеды? — с сомнением спросила Соня.
— А вот как раз тут я могу тебе помочь. В парке «Дубки» собирается по субботам, так сказать, творческая интеллигенция. Они пьют портвейн. Ну и кое-что покрепче, разумеется. Половина из этих людей, правда, что-то вроде панков. На самом деле это не страшно. А в твоем случае даже полезно. На самом деле там собираются хорошие ребята. На кого ни посмотришь — так натуральные сливки общества. Почти все с высшим образованием. Есть, конечно, и студенты. Один — хирург, другой — писатель, третий — биолог, четвертый — психолог. Есть даже двое, которые себя экстрасенсами считают.
— А они и правда экстрасенсы?
— А кто их знает? Они зажигалки ищут. Увлечение у них такое.
— Это как — зажигалки ищут?
— А это так. Кто-нибудь закрывает глаза, а ему зажигалку подкладывают. Надо угадать, где она лежит, увидеть, что называется, в астрале.
— И что, находят?
— Если не напьются — всегда!
— Любопытно.
— Короче, ничего страшного там нет.
— Ну, это как посмотреть…
— Да все в порядке. У меня там как раз один знакомый есть. Могу тебя к ним отвести.
— Ты думаешь, они реально могут мне помочь?
— Я надеюсь. Попытка, в конце концов, не пытка!
— Да уж…
— В таком случае подождешь меня, пока я управлюсь со всеми делами?
— Подожду.
— Ну вот и ладушки…
* * *
Ближе к вечеру Марина освободилась и повела Соню в парк «Дубки».
— А вот и они, голубчики! — сказала поэтесса, указывая на три широкие лавки, расположенные под каштанами. — Тут тебе все объяснят. И про Янку Дягилеву, и про Кастанеду, и про смысл жизни. Все, что угодно! Ты только волю им дай!
Софья с Мариной приблизились. В общем-то, как оказалось, в милом скверике собирались не только панки и знатоки Кастанеды. Были здесь с виду и вполне приличные люди.
— Кто к нам идет! — развел руки в стороны парень с длинными волосами, собранными в хвост.
— Привет, — сказала Марина. — Знакомьтесь, это Соня.
Молодые люди принялись представляться. Вот краткий перечень их прозвищ: Будда, Лис, Воваром, Дядя Дэ и Васдэ, Сушка, Хомячиха, Бэтмэн, Киш, Снайпер, Рой, Растафара. Список далеко не полный.
— Ну присаживайтесь, присаживайтесь, — сказал Снайпер. — Рассказывайте, как поживаете.
— Мы вообще-то ненадолго, — сразу предупредила Марина.
— Ну, как всегда, — сказал дядя Дэ. — Ты, Мариша, как всегда, в своих трипах.
— Нам тут мнение эксперта по творчеству таких, как Янка Дягилева, нужно.
— Да вы присаживайтесь, — повторил Снайпер. — Порт-вей-шка, может?
Марина покачала рукой.
— Ну, как хотите!
— Они не будут пить вавилонские напитки! — эмоционально выкрикнул Растафара — маленький якут в очках, с двумя-тремя волосинками на щеках и булавкой в ухе.
— Растафара! — прикрикнул Дядя Дэ.
— Я верю в Джа! — крикнул Растафара.
— Дим, тут стих имеется, — сказала Марина, протягивая Дяде Дэ бумажку.
— Погоди, — сказал тот. — Сейчас водку разольем. Куда-то собрались Воваром (рыжая борода) и Будда (психоделическая татуировка на гладковыбритой голове).
— Что, пос-сать? — спросил Снайпер.
— Угу, — ответил Будда.
— Я с вами.
«Все-таки это оказались панки», — с тоской подумала Соня.
В этот момент к ней обратился Бэтмэн:
— Девушка, а вы работаете или учитесь?
— Работаю.
— А кем?
— Частным детективом.
— А у нас Дядя Дэ как раз детективы пишет. Он и про меня написал.
— Очень приятно.
В этот момент вернулись Воваром с Буддой и со Снайпером.
— А можно узнать ваш телефон? — спросил Бэтмэн, вынимая из кармана мобильный, чтобы записать номер.
— Ну, Ваня пошел-поехал! — сказал Воваром.
— Карму отрабатывает! — приложив руку к губам, прошептал Васдэ.
— Почему это я должна давать вам свой телефон? — спросила Соня.
— Ну просто так, на всякий случай, — замялся Бэтмэн.
— Не надо.
— Ну как хотите.
— Водку будешь? — спросил дядя Дэ у Будды.
— Буд-ду! — ответил Будда.
У Сони начала трещать голова.
— Посмотришь стих? — спросила Марина у Дяди Дэ.
— Давай.
— Хрень какая-то! — вынес он свой диагноз. — Какой м…к это написал?
— Вот мы и хотели тебя спросить, кто это мог написать?
— А я почем знаю?
— Это мог быть какой-нибудь человек, увлекающийся творчеством таких, как, скажем, Егор Летов или Янка Дягилева?
— Не знаю. Если он и увлекается Янкой или Егором, это больше похоже на пародию, но никак не на истинное искусство.
— Спасибо! Мы пошли.
— Эй, постой, — сказал Дядя Дэ. — Я вдруг вспомнил, к нам же Натали должна подойти, она психолог, она больше сможет рассказать.
— Я уже говорила со специалистом по почеркам, — сказала Соня.
— Так он — по почеркам, а Натали — по содержанию текстов.
— Мне кажется, ты опять тянешь время, чтобы я подольше осталась, — сказала Марина Дяде Дэ.
— Ты права, но выводы мои, как всегда, логические.
— Может, правда, стоит подождать? — спросила Соня.
— Ну подождем, что ж поделать, — вздохнула Марина. — Послушаем веселые беседы.
А разговоры вскоре завязались очень скоро. Растафара спорил с Дядей Дэ. Он утверждал, что водка — это плохо, это изобретение Вавилона, а хорошо — это чистая, ничем не обусловленная радость от зеленой травки и летнего солнышка. Дядя Дэ утверждал, что молодое поколение выбирает водку. Растафару поддерживал Васдэ. Дядю Дэ поддерживал Бэтмэн. Будда уверял, что трава и солнце — это не плохо, но и водка тоже — просто замечательно. А Лис и вовсе объяснял, скорее самому себе, что он не хочет, как все нормальные люди, постепенно развиваться от низшего к высшему, а желает наоборот — сразу наверх, а потом неторопливо рассматривать, что происходит внизу. Потом Снайпер взял в руки гитару и начал орать на весь скверик о том, что все идет по плану.
Спорщики умолкли. Через некоторое время обнаружилось, что Снайпера, кроме Дяди Дэ, никто не слушает. Да и Дядя Дэ прислушивался вполуха и смотрел вполглаза. Вполуха потому, что умудрялся спорить при этом с Воваромом, а вполглаза — потому, что неусыпно следил за круговыми перемещениями бутылки портвейна, а это тоже отвлекало внимание. Воваром пытался доказать Дяде Дэ, что у кавказцев нет мата, а Дядя Дэ с этим не соглашался, утверждал, что сам родом с Кавказа и знает мат как свои пять пальцев. Воваром кричал, не давая собеседнику сказать ни слова. И при этом просил не кричать Дядю Дэ, утверждая, что тот неспособен выслушать другого. Васдэ, Снайпер и Растафара планировали день грядущий. Они собирались выехать куда-то на электричке отдыхать. Бэтмэн и Киш спорили, возможно ли при помощи навыков ДЭИР изменять проявленную реальность. Кроме того, Бэтмэн постоянно пытался вменить Хомячихе, что она поступает как истинный хомяк. Сушка улыбалась, а Рой пил молча. И пьянели все на глазах.
— А вот и Натали пришла! — сказал Снайпер. — У нас тут к тебе дело. Как к психологу.
«Неужели все скоро закончится?» — не веря в подобное счастье, подумала Соня.
— Ну-ка, что там у вас? — спросил Снайпер.
— Вот! — сказала Софья. — Нам нужно твое мнение как психолога.
— Темно здесь, не видно, — пробормотала Натали, рассматривая лист. — Пахнет от бумаги как-то отвратно, или мне кажется?
— Только кажется, — поспешила утешить ее Соня. «В конце концов, все в мире есть иллюзия…» — додумала она.
Пока Натали изучала письмо, до Сони доносились обрывки разговоров.
— …А потому нам потребуется три банки сгущенки, — уверял Васдэ. — В конце-то концов, голодными, что ли, там, на природе, сидеть?
— …Какой же тогда смысл в Мировых Течениях? — вопрошал Киш Бэтмэна.
— …Как въехали по зубам этому придурку!.. — восторженно рассказывал Воваром Рою.
Вернулась Натали.
— Откуда вы взяли этот бред? — спросила она у Сони.
— Я и хочу узнать, откуда он взялся, — отвечала бывшая актриса.
— Так ведь там в каждой строчке либо символ мужского фаллоса, либо символ женского лона! Это же студент-первокурсник углядеть может! Автор этого письма нуждается в помощи психиатра!
У Сони в голове завертелись образы. Светлинский посещает психиатра. Этот психиатр — друг Алины. Убит Анатолий, ее гражданский муж. Но существует ли тут какая-нибудь связь?
— А расшифровать это письмо можно?
— Конечно. Автор письма намекает на то, чтобы адресат выбрал ее, а не кого-то, с кем он находится на данный момент жизни. Пишет в витиеватой, но на самом деле весьма ясной форме. Причем ощущается явная сексуальная озабоченность, зацикленность на соответствующих символах. Это Фрейд, дорогие мои!
«Значит, это не Алина, — напряженно размышляла Соня. — Но кто? Может, стоит переговорить с психиатром Владимира? Может, автор письма — один из его пациентов?..»
— Больше ничего сказать не могу, — пожала плечами Натали.
В этот момент к Соне обратился Бэтмэн:
— А как получилось, что ты стала работать частным детективом?
— Вынуждена была.
— А по профессии ты кто?
— Я — актриса! — при этом Соня гордо вздернула голову.
— Так что же ты в театре не работаешь? — удивился Снайпер. — По-моему, замечательная профессия.
— Как-то не получается. То одно не так, то другое.
— А с практикой детектива получается?
— Как-то само собой. Как будто везет мне в этом деле. Но я ведь актриса! И это мое истинное призвание!
— Капитализм проклятый! — прорычал Рой. — И хачики всю страну заполонили. А еще насаждение православной веры. Мы ведь язычниками изначально были! Это все так называемая демократия!
— Это все Вавилон! — закричал Растафара. — Да здравствует Джа! Джа-Растафари!
— Нет, это закрытый путь, — высказал свое мнение Бэтмэн.
— В ДЭИРе про такие штуки написано. Мировые течения мешают. Или неистинное желание.
— Неистинное?! — вспыхнула Соня.
— Париться не надо, — улыбнулся Васдэ, — знали бы вы, какой план у нас на завтрашний день! На природу вырвешься, и все путем будет! Главное — не забыть, когда приеду, химией заняться. Я ведь студент, нельзя забывать об этом.
— А по-моему, все дело в самом человеке, — заговорила своим страстным поэтическим голосом Марина. — Если человек чего-то хочет, он обязательно добьется!
— Есть вещи, которых я очень желаю, но добиться никак не могу, — заметил Дядя Дэ. — И ты знаешь, почему.
— А может, и это в твоих силах? — предположила поэтесса. — Не знаю, конечно, зачем это я тебе говорю…
Дядя Дэ заглянул ей в глаза.
— Марина — святая! — усмехнулся он. — Извините, я ненадолго отлучусь, мне плохо.
Вскоре девушки покидали необычную тусовку.
— И что, вот так здесь каждую субботу? — спросила Соня.
— Каждую. Но в общем-то они неплохие ребята. И все на самом деле могут. Только не хотят.
— Эх, молодость, молодость! — раздался им вслед голос Роя.
Где-то Соня это уже слышала.