Глава 1

Если бы в ту злополучную среду я знала, чем все это закончится, то никогда бы не пустила Маринку в налоговую инспекцию. Она бы не попала в это летнее кафе и не познакомилась бы там с этим мерзавцем, Михаилом Кумарцевым. Поехала бы сама, договорилась бы обо всем, и ничего этого бы не было.

Как всегда всему виной — Маринкина постоянная готовность влюбиться. Романтическая натура, мать ее за ногу. Джульетта тарасовского уезда.

«Да, в общем, в жизни всегда так: если бы да кабы, да если бы знать заранее… — я прикурила новую сигарету от зажигалки и невесело улыбнулась продолжению своей мысли, — хотя если действительно все знать заранее, то, возможно, добрая треть из нас и не родилась бы вовсе».

Я сидела в своей квартире не зажигая свет, на диване и через не занавешенное шторами окно смотрела на темное небо.

— А ведь все было так хорошо… — негромко произнесла я вслух и вздохнула.

Не выдержав тишины, я встала с дивана и прошла на кухню. Привычным движением, опять-таки не зажигая свет, включила радиолу, подкрутила настройку, и бодренький голосок дикторши радостно сообщил, что только что началась новая среда в моей жизни.

Среда, конечно же! Я хлопнула себя ладонью по лбу и зашагала по кухне, сжимая виски пальцами, стараясь подробнее вспомнить то, что Маринка рассказывала про эту семейку и про среды, когда Инга — жена Михаила — уходила на весь вечер. Как раз в это время Маринка и встречалась с Михаилом у него дома, и он не опасался внезапного возвращения жены, потому что по средам Инга всегда отправлялась, как на работу, в бар «Фил френд» и четко высиживала там до десяти вечера. И даже еще позже. Что она делала — муж точно не знал. Инга объясняла Михаилу, что по этим дням у них с подругами «заседание дамского клуба». Причем Михаил относится к этому спокойно и с пониманием. Странная семейка.

А впрочем, что же в ней странного? Пока жена ходила в женский клуб, муж устраивал на семейной жилплощади развлечения в стиле клуба мужского. Любовницу себе завел, понимаешь… Хотя Маринка на мои вопросы всегда делала большие глаза и упорно клялась, что «у нас с Мишей никогда ничего не было! Мы просто друзья!».

Но все это лирика, а вот вчера Ингу убили, а Маринка оказалась замешана в этом деле. По крайней мере, так должно казаться с высокой колокольни наших доблестных внутренних органов.

* * *

История эта началась просто, развивалась приятно, а закончилась грустно. Хотя до окончания ее еще много чего может произойти.

На самом старте лета мы повадились с Маринкой ходить по открытым кафе. Невинное в общем-то развлечение после рабочего дня для двух одиноких девушек. Мне бы тогда не выпускать Маринку из поля зрения, да что-то я ослабила свой суровый надзор.

В один прекрасный день, в рабочее время, между прочим, я послала Маринку по разным инстанциям обозначить там нашу несомненную лояльность законам. Для тех, кто занимается бизнесом, подобные визиты, мягко говоря, желательны. Вот Маринка этим и занялась. Я уже давно считала, что нечего ей засиживаться в секретарях. Карьеру нужно делать какую-никакую!

Бродила она долго и наконец вернулась, да только не на работу, а ко мне домой, причем поздно вечером. Она пришла в настроении романтичном и приподнятом.

— Оля! Это любовь, а может быть, и судьба! — прямо в дверях провозгласила она и, отшвырнув сумочку и туфли, заперлась в ванной.

Начало было настолько неожиданным и многообещающим, что я и поругаться толком не сумела. Я только вздохнула и включила на кухне кофеварку. Заранее уже было известно, что еще пару часов, не меньше, мне предстоит выслушивать прекрасную историю любви с первого взгляда, которая внезапно накрыла Маринку своим шелковым крылом и «все стало вокруг голубым и зеленым». В первый раз, что ли?!

Выскочив из ванной в моем халате, с махровой чалмой на голове, Маринка затараторила:

— Он женат! Ну куда же податься бедной девушке, если уже всех клевых мужиков расхватали?! Оля! Он — великолепен!

Я чувствую себя просто Джульеттой!

На последнюю фразу подруги я тогда незаметно усмехнулась, но не сказала ничего.

Помнится мне, когда-то я и сама себя тоже сравнивала с Джульеттой Приблизительно в восьмом классе.

Ужиная яичницей и запивая ее кофе, Маринка рассказала все подробности этой эпохальной для себя встречи.

С того дня и пошло и поехало. Каждую среду она встречалась со своим Михаилом Кумарцевым у него дома, потому что супруга Михаила Инга с обеда и до позднего вечера заседала в своем клубе — в маленьком баре на улице Соборной. Как-то раз я проходила мимо этого бара, и он мне понравился: приятный вход в полуподвальное помещение.

Место — не дешевое и со своим стилем. Что там делала Инга — непонятно, а Михаил отделывался незнанием и незаинтересованностью в ответ на все Маринкины расспросы — она потом все честно пересказывала, естественно, избрав меня в свои поверенные.

Помимо сред, Маринка и Михаил тоже встречались, но уже где-то в другом месте — тут Маринка сдерживала прыть своих рассказов, а я не слишком и настаивала. Мне хватало того, что я знала.

Работа шла своим чередом, свидания — своим, и все было как обычно до сегодняшнего вечера…

…Я, очнувшись от воспоминаний, посмотрела на мирно бубнящее радио и поправила сама себя: не до сегодняшнего вечера, а до вчерашнего.

А вот вчера днем и раздался этот телефонный звонок. Примерно около двух часов дня.

* * *

Жаркий вчера выдался денек, и не только по событиям, но и по погоде тоже. Солнце жгло вовсю, такого июня не было уже давно. Вентилятор, стоящий в углу кабинета, не помогал и не облегчал положение: все равно было очень душно. Давно уже следовало купить кондиционер, но, честно говоря, почему-то руки ни у кого не доходили до этого сложного дела.

Я, измаявшись за бумажками, встала с кресла, вышла из-за своего стола и подошла к холодильнику, стоящему у противоположной от стола стены кабинета, и, открыв его, достала бутылку с апельсиновым соком.

Скоро должна была вернуться Маринка из налоговой. Вспомнив про Маринку и ее Михаила, я нервным движением налила себе половину стакана сока. Закрутила крышку бутылки и поставила бутылку на место.

Сегодня уже пошел третий день, как уехал в Москву по делам этот Миша — Маринкина зазноба сердечная. Маринка все эти дни совершенно невозможная: брюзжит, ворчит и курит как паровоз. Кому любовь, а кому переживания. В данном случае основные переживания достаются ее верной подруге и наперснице, Ольге Юрьевне. Мне то есть.

И не только потому, что Маринка стала невнимательно относиться к работе. Наверное, все-таки я ей немного завидовала. Как же без этого?! У подруги очередная любовь, а у ее прямого и непосредственного начальника — очередной отчет, и — все!

Я постаралась отогнать эти неинтересные мысли, вернулась за стол и начала просматривать свои рабочие записи.

Зазвонил телефон, стоящий на столе слева. Я отставила в сторону стакан и улыбнулась. Не потому, что ждала этого звонка и от него зависело мое счастье в личной жизни, которой не было вовсе. Просто я знала, что если улыбаешься, то и голос звучит приветливо и тот, кто звонит, сразу же получает правильное представление об Ольге Юрьевне. На уровне своей подкорки, конечно.

— Газета «Свидетель», главный редактор Ольга Юрьевна Бойкова, — сказала я в трубку.

— Здравствуйте, — с теми же достойными интонациями ответил мне сипловатый, какой-то бесполый голос и сразу же спросил:

— Марину можно услышать?

— Марина сейчас отъехала, перезвоните, пожалуйста, через полчасика.

— Извините, девушка, — продолжил пить мою кровь незнакомый абонент, — не могли бы вы записать для нее сообщение?

— Конечно, — приветливо отозвалась я и привычным движением придвинула к себе ближе блокнот и взяла гелевую ручку, — диктуйте!

— «Я вернулся, очень жду тебя сегодня в шесть часов вечера у себя дома. Будет маленький сюрприз. Люблю, целую. Михаил», — четко и внятно продиктовал мужчина.

"Наконец-то! Оказывается, это звонит наш Ромео, — подумала я, — значит, Маринка опять примчится поздно вечером ко мне домой и засыплет меня новостями. Зато с завтрашнего дня начнет работать опять весело и перестанет стонать по утрам, что ее разнесчастная жизнь проходит бездарно.

Только почему она, зараза влюбленная, такой бабий голос называет красивым? А я-то сразу даже и не поняла, что это мужчина".

— Записали, девушка? — поинтересовался мужчина, прервав мои размышления.

— Конечно, — ответила я и, чтобы этот бессовестный женатик, крутящий роман с моей подругой, не принял меня за бессловесную дуру-секретаршу, я не сдержалась и добавила:

— Хорошо, что вы приехали раньше, Михаил. Вас давно уже заждались.

Выдержав удивленную паузу, мужчина осторожно спросил:

— Простите, а с кем я разговариваю?

— Это Ольга Юрьевна, главный редактор газеты, — на этот раз уже равнодушным голосом ответила ему я, — первый раз внимательнее слушать нужно было.

Мужчина вздохнул с облегчением:

— Вы меня немного напугали. Я так удивился, что меня кто-то может знать в вашей конторе. Марина, разумеется, про вас рассказывала, — закончил он торопливо и добавил:

— Так вы передадите, да?

— Обязательно, — успокоила его я, и мы вежливо распрощались.

Положив трубку телефона на место, я рассеянно посмотрела на нее, отпила из стакана апельсиновый сок и достала из ящика стола пачку сигарет «Русский стиль». Внезапно захотелось курить, и я прекрасно знала почему: а вот мне мужчины не звонили и не передавали таких пьянящих красивых слов: люблю, целую!..

Открылась дверь кабинета, и это прервало мои размышления. Влетела Маринка.

— Договорилась! — сразу же доложила она и устало плюхнулась на стул, стоящий напротив меня. — По всем пунктам, которые нас интересовали, все о'кей!

Маринка выпалила это на одном дыхании и, достав из сумочки голубенький платочек, вытерла им вспотевший лоб.

— Отлично! — кивнула я и протянула ей блокнот:

— Тут тебе депеша пришла.

— Сама пришла? — улыбнулась Маринка и взяла у меня блокнот.

— По телефону, — ответила я и заранее заткнула пальчиками уши, чтобы благополучно пережить радостный Маринкин визг.

Пережила.

* * *

Вечером, как обычно, я пошла домой.

По сравнению с обеденным временем сейчас дышалось легче — солнце пряталось и возникало какое-то отдаленное ощущение прохлады. Моя «Лада» опять капризничала, и я ей позволила отдохнуть от меня.

Помахав рукой, я поймала такси и поехала домой. Маринка удрала с работы еще в пять часов, и раньше чем в одиннадцать ее ждать не следовало. Значит, я имею кучу свободного времени, можно включить телевизор, лечь перед ним на диван с книжкой Агаты Кристи в руках и спокойно отдохнуть до явления моей дорогой подруги. Когда Маринка придет, тут уже будет не до чтения и не до сериалов. Придется слушать и сопереживать. Как обычно то есть.

Доехав до дома, я поднялась на третий этаж старого трехэтажного дома, где я снимаю трехкомнатную квартиру, и отперла входную дверь. Войдя, сразу же заподозрила что-то необычное — Маринкины туфли стояли в коридоре рядом со шкафом. Это могло означать или крах очередной версии про счастливую Джульетту, или смену дислокации счастливых влюбленных.

Честно говоря, я поежилась, представив, что сейчас мне навстречу выскочит Маринка в халате и попросит извинения за перенос свидания на мою территорию. А что? Для нее это запросто, тем более что был вторник, а не среда.

Однако пока никто не выскакивал. Может, не слышат?

Захлопнув замок и сняв туфли, я прошла на кухню, поставила сумку на табурет и, заглянув в гостиную, увидела там сидящую в кресле Маринку.

Она была все в том же сиреневом костюме, что и сегодня на работе, и сидела в кресле, поджав под себя ноги На полу рядом с креслом стояла открытая и уже почти ополовиненная бутылка водки — с незапамятных времен эта бутылка прижилась в моем холодильнике, и все никак не приходило ее время. Но вот наконец оно и пришло. Рядом с бутылкой стояла бронзовая пепельница, лежали пачка сигарет и зажигалка. На горлышке водочной бутылки торчал перевернутый маленький хрустальный стаканчик.

— Круто берешь, подруга! — присвистнула я. — Что случилось?

Я подошла к Маринке, ожидая услышать что-то вроде: «Он оказался подлецом…» Налицо была первая версия событий.

Но Маринка повела себя неожиданно.

Она соскочила с кресла и крепко схватила меня за руки.

— Я влипла, Оленька… — дрожащим голосом прошептала Маринка.

— Спокойно, — произнесла я и, приобняв подругу за плечи, легко погладила ее по спине, — ты только не волнуйся. Со всеми так бывает. Он тебя бросил?

— Ты не понимаешь! — вскричала она и отбежала на несколько шагов в сторону. — Меня уже, наверно, ищут, чтобы посадить в тюрьму!

Я изумленно посмотрела на нее и не сразу нашлась:

— Не поняла! А ну успокойся и рассказывай!

Маринка нервно передернула плечами, словно прогоняя судорогу:

— Я пришла ровно к шести, как и было в записке. Ты же знаешь, он не понимает такого, чтобы женщина немного опаздывала.

Сразу же напрягается…

Я подошла поближе к креслу, присела на пол и подняла Маринкину пачку сигарет «Русский стиль», выбила одну и прикурила от ее зажигалки.

— И что было дальше? — подогнала я подругу.

— А дальше — то! — опять разнервничалась Маринка, но подошла и присела на краешек кресла. — Я позвонила, и мне никто не открыл. Я потянула за ручку, дверь и открылась. Я вошла, а на полу в первой же комнате лежит его жена Инга, и горло у нее перерезано, и кровь хлещет… — Маринка разрыдалась. Остатки туши потекли у нее по щекам. Она вытерла под глазами пальцами и испуганно посмотрела на меня. Я, понятное дело, ответила ей спокойным взглядом, но все это было очень неприятно, честное слово.

— Ты же мне веришь, правда? — как-то робко спросила она. Я постаралась сохранить самообладание, иначе если бы мы обе здесь начали психовать, то добром бы это не кончилось, точно. А сейчас, похоже, нужно было как-то действовать, но для этого не мешало бы узнать, что же на самом деле произошло.

— Конечно, верю. Только рассказывай, пожалуйста, подробнее. Значит, ты вошла, а она лежит мертвая?

— Нет! Она еще дышала, глаза у нее были открыты и хрип такой страшный, и она смотрела на меня!

— Так, спокойно! — скомандовала я. — Я задаю вопросы, а ты отвечаешь, иначе дело у нас не сдвинется. Ты вошла и сразу увидела ее лежащую на полу?

— Нет, конечно. Я прошла по коридору и заглянула в гостиную. Двери были открыты, и вот перед этими дверями она и лежала.

— Ты «Скорую» вызвала?

— Не-ет, я даже не подумала об этом.

Я так испугалась, что сразу же убежала.

— Кто еще был в квартире?

— Никого больше не видела. Не знаю, может, кто и был.

— Тебя видел кто-нибудь, когда ты туда входила, а потом выходила?

— Нет, кажется. Только вот знаешь… — замялась Маринка и странно посмотрела на меня.

— Что? Что еще? — враз охрипшим голосом переспросила я и откашлялась. Мне это нужно было, чтобы спрятать глаза.

— Когда я выскочила, то снизу послышались голоса. Квартира на втором этаже, и слышно было, как кто-то поднимается по лестнице и разговаривает. Я посмотрела сверху через пролет, а это были менты. Милиция!

— Милиция? — повторила я. — И что ты?

— Что я, что я! Я по-быстрому скинула туфли и побежала по лестнице наверх.

— Молодец! — надо же было хоть немного похвалить ее. — А потом что было?

— Я добежала, наверно, до пятого этажа и тут слышу, кто-то выходит из какой-то квартиры. Я остановилась и встала около лифта, как будто его жду. Вышла какая-то бабка, я с ней и поехала вниз. А куда было деваться? На улице уже стояли две милицейские машины и толпа народу. Там и менты были, и местные зрители уже начали собираться. Меня с бабкой не тормознули. Я ей еще в лифте предложила сумку поднести.

Наверно, приняли за ее внучку или дочку.

Короче, пронесло пока.

— Почему — пока? — не поняла я. — Тебя же никто не видел, правильно?

— Когда я уже заворачивала за угол, меня окликнул один мент, толстый такой, противный. Я оглянулась, ас ним рядом эта бабка стоит. Короче, я побежала…

— Бли-и-ин! — я прикрыла ладонью рот. — И что?

— Мне повезло. Таксист кого-то привез и высаживал сразу же за домом. Там трасса проходит. Я заскочила в машину и попросила ехать быстрее.

— И сказала этот адрес, дубина? — с негодованием спросила я.

— Ты что, с ума сошла?! — выкрикнула Маринка. — Я вообще проехала только три или четыре квартала и вышла. Потом пересела на троллейбус, затем на трамвай и только потом поехала сюда.

— Ну что ж, — с облегчением вздохнула я, — можно считать, что сегодня тебя почти никто не видел.

— Это сегодня. А в прошлые разы? Мишка, сволочь, особенно не скрывался. Я тогда все удивлялась, думала: вправду любит и не боится ничего.

— Так, ладно! — я попыталась сосредоточиться и вспомнить все, что сама переживала, или читала, или видела в детективах по телевизору. С досадой поняла, что конкретных знаний у меня все-таки маловато.

— Ты там, в квартире у своего Михаила до чего-нибудь дотрагивалась?

— Конечно же. Ручки на дверях. И на входной, и на двери в гостиную. Может, и на полу остались еще отпечатки.

— На каком полу?

— Ну, я как увидала эту Ингу всю в кровище, так и присела от испуга.

— Ты в кровь случайно не наступила? — с подозрением спросила я и затаилась, ожидая ответа.

Маринка не ответила и, побледнев, бросилась в коридор. Там она схватила свои туфли и, перевернув их, пристально посмотрела на подошвы.

— Что? — я быстро подошла к ней.

— Вроде чисто все. Сама посмотри.

Я отобрала у нее туфли и посмотрела.

Действительно, не было заметно никаких темных пятен.

— Послушай, — задумчиво произнесла я, — а откуда ты знаешь, что это была Инга, жена твоего Михаила? Ты ее видела когда-то, что ли?

— Конечно, ты что! — Маринка недоуменно уставилась на меня и пояснила:

— В первый же день, когда мы с ним только познакомились. Она тоже там была, только подошла позже. А потом я еще фотографии видела… Мишка показывал, — она потерла ладони друг об друга, словно замерзла, и добавила уже совсем упавшим голосом:

— Это была она, точно. Длинные волосы, почти как у тебя, да и цвет похожий, браслет у нее еще на руке, деревянный такой, наборный, вроде того, что у тебя есть, цепочка на щиколотке…

— Что еще за цепочка? — удивилась я.

— Обыкновенная, золотая, — пояснила Маринка.

— Это что-то означает? — спросила я, роясь в памяти. — Она из этих, из хиппи, что ли?

— Какие хиппи! — раздраженно выкрикнула Маринка. — Такие цепочки вообще-то носят лесбиянки…

Тут-то я и вытаращилась на нее. Когда до Маринки дошел смысл ее собственных слов, она с тем же ошарашенным выражением посмотрела на меня.

— Не может быть, — наконец выдавила из себя Маринка, — они же женаты. Нет, скорее всего хиппари…

— Стоп! — я предприняла еще одну попытку навести порядок в мыслях. — Пошли обратно и все разложим по полочкам.

Мы вернулись в комнату.

— Значит, так, давай я попробую все кратко повторить. Проверим, правильно ли я поняла. — Я положила полностью докуренную сигарету в пепельницу, взяла следующую и, не прикуривая ее, а действуя как бы указкой, начала перечислять:

— Ты подошла ровно в шесть, как тебе и было передано в той записке, которую продиктовал твой Ромео.

— Сволочь, — кивнув, подтвердила Маринка.

— Пока не важно, — махнула я на нее «указкой», — ты позвонила. Значит, отпечатки остались на кнопке звонка.

— Верно, — сказала Маринка.

— Не мешай, дай сосредоточиться! Затем ты открыла дверь. Оставила отпечатки пальцев на ручке. Вошла и, наверно, что-то крикнула. Ну вроде: ку-ку, мой птенчик, твоя бабочка прилетела…

— Тебе легко ехидничать! — обиженно проворчала Маринка, взяла за горлышко бутылку водки, сняла стаканчик и налила в него немного. — А я тут водку глотаю! Как ее только мужики пьют?!

— Не знаю! — опять отмахнулась я. — Ты говоришь, что горло у Инги было перерезано, да?

— Верно, — согласилась Маринка, сморщилась и выпила. — Там прямо, как второй рот был раскрытый… — добавила она упавшим голосом и уже, не сдерживаясь, тихо завыла, уронив лицо в ладони.

Я посмотрела на нее чуть ли не с озлоблением. Потом вытерла пальцами проступившую испарину у себя на верхней губе и, приняв решение, встала и пошла в коридор к телефону. Не помня наизусть номер, я полистала лежащий рядом с телефоном на полочке блокнот и, держа его открытым на нужной странице, начала нажимать кнопки.

— Оля, подожди! — закричала мне из комнаты Маринка. Она тоже выбежала в коридор и дрожащими руками попыталась вырвать телефонную трубку из моих рук.

— Ты к-куда звонишь?! — заикаясь, бормотала она, плохо соображая, что делает. Ей сейчас было просто страшно.

— Да успокойся ты! — крикнула я, немного испугавшись ее вида: глаза вытаращены, вены на шее вздуты. Фильм ужасов… — Я звоню Виктору! Кому же еще я могу звонить?! — с расстановкой произнесла я.

— Какому Виктору? — переспросила Маринка, ослабив напор и совершенно непонимающе вытаращившись на меня.

— Нашему Виктору, какому же еще? Или ты уже совсем забыла обо всех, кроме Миши?

— А зачем Виктору? Почему Виктору? Что ты хочешь ему сказать?

— Пусть он тебя сегодня же отвезет в деревню к твоей тете, вот зачем, — ответила я, отобрав наконец трубку и слегка повернувшись спиной к Маринке, чтобы лишить ее возможности опять покуситься на нее.

Виктор был нашим редакционным фотографом, бывшим афганцем и бывшим спецназовцем. Виктор был самым молчаливым и самым надежным парнем в мире. Когда-то они с Маринкой были вместе, но потом почему-то все испортилось и сто раз переменилось. Причем что интересно: Виктор как молчал обо всем на свете, так же промолчал и о причинах разрыва. Маринка же, умудряясь в одном разговоре затронуть бездну тем и загрузить слушателя до предела своими проблемами, говорить об отношениях с Виктором упорно не желала. Что у них там произошло — оказалось для меня тайной, сокрытой всеми возможными печатями. Но Виктор так и остался человеком, к которому всегда можно обратиться в трудную минуту и быть уверенной в нем.

После разговора с Виктором я начала собирать нужные для Маринки вещи.

— Я могла бы поехать и на автобусе, — как-то равнодушно проговорила Маринка.

— Могла бы, — согласилась я, — да только в таком деле каждые полчаса имеют значение.

Маринка впала в оцепенение и только иногда всхлипывала тихонько. Накидав в сумку все, что могло пригодиться, я вдруг выпрямилась и посмотрела на Маринку.

— А где был нож? — спросила я.

— Какой еще нож? — не поняла Маринка и огляделась по сторонам.

— Нож, которым убили Ингу, — нетерпеливо пояснила я, опять раздражаясь от ее несообразительности, — ты же сказала, что горло перерезано. Чем? Ножом, скальпелем, саблей? Где лежал этот предмет и что это было?

Маринка молча смотрела на меня и усиленно вспоминала.

— Не было ножа, — неуверенно ответила она наконец и уже тверже добавила:

— Точно, не было. По крайней мере я его не видала.

В это время в дверь позвонили. Тихо ойкнув, Маринка зажала рот руками и застыла.

Она была очень напугана. Я решила не искушать судьбу, на цыпочках подошла к двери и осторожно заглянула в «глазок».

— Это Виктор, — сказала я, разглядев стоящего за дверью. Почему-то я с облегчением вздохнула. Немного помедлив, я отперла дверь.

Виктор вошел, как всегда, молча и кивнул нам обеим. Маринка тут же прикрыла за ним дверь и заперла ее на два замка.

Виктор, посмотрев на Маринку, поднял на меня глаза; я, отведя его на кухню, все ему рассказала.

Внимательно меня выслушав, Виктор кивнул, большего от него и не требовалось.

* * *

Отправив Маринку с Виктором и строго-настрого запретив ей выезжать из деревни до моего особого сообщения, я, выключив во всей квартире свет, принялась размышлять о сегодняшних событиях.

Оставшись одна, я смогла наконец-то нормально обдумать ситуацию, в которую попала моя непутевая подруга. Хорошего, конечно, было мало. Как только будет выяснено, кто была любовница Михаила Кумарцева, то Маринку опознают и та старуха, которой она так хитро помогла донести сумку, и другие старухи, наверняка не раз видевшие ее с Михаилом. А уж мотивов ей подберут — полные карманы. И что делать?

Посылать передачки и подавать кассации?

От таких мыслей у меня напрочь пропал сон, хотя уже была ночь, а утром, как всегда, нужно идти на работу.

Вспомнив про работу, я по занудной своей привычке захотела узнать, сколько сейчас времени, и пошла на кухню. Включив радио, услышала, что сейчас не только полночь, но и наступила новая июньская среда. Вот тут-то я и хлопнула себя рукой по лбу.

Конечно же! Милиция наверняка вовсю допрашивает этого гадского Михаила. В убийстве жены муж всегда должен быть первым подозреваемым, так во всех детективах получается. Но этот Кумарцев — хитрая сволочь, вон он как попытался Маринку подставить! Ей еще повезло: приди она на минуту позже, и сидеть бы ей в КПЗ или как там называется следственная тюрьма?

Я не помнила, да для меня это было и не важно.

Спокойно, Оля! Я сжала виски руками и начала усиленно вспоминать.

Инга каждую среду проводила в баре «Фил френд». Милиция вряд ли это знает, а вот я знаю! И еще я знаю, что нужно сделать! Пока менты будут давить из Кумарцева показания, я попытаюсь провести свое собственное маленькое расследование и начну его с того самого бара. Если Инга там бывала каждую неделю, значит, у нее там должны быть знакомые. А эти знакомые, возможно, не откажутся рассказать что-нибудь интересное про непонятные отношения Инги со своим мужем. Вот так мы, возможно, и найдем что-нибудь, что поможет отвести подозрения от Маринки и нацелить их на настоящего преступника.

Сформулировав такое решение, я внезапно ощутила облегчение. Мне, кстати, понравилось, что я каким-то конкретным делом помогла своей подруге, а не только пустым бабским сочувствием. Прикурив последнюю перед сном сигарету, я принялась обдумывать подробности своих будущих действий.

Может быть, конечно, возникшая у меня идея и была идиотской, но она меня очень даже увлекла. Завтра посмотрим, к чему это приведет. То есть не завтра, а уже сегодня.

 

Глава 2

Мне показалось, что я не спала всю ночь, только изредка впадая в легкую дремоту. Несмотря на это, я встретила наступившее утро бодрой и активной, вскочив с дивана за несколько минут до начала стервозного пиканья будильника. Это хорошо: утро началось со счетом один — ноль в мою пользу.

После холодного душа и быстрого завтрака я начала собираться на работу.

— И не только на нее! — напомнила я себе громко и оглянулась на вешалку в коридоре, обдумывая, что лучше сегодня надеть на себя.

Вспомнив подробности вчерашнего разговора с Маринкой про Ингу Кумарцеву, я прошла в свою комнату и взяла с письменного стола лакированную коробочку с бижутерией. Если я надену браслет на руку, а цепочку на ногу — подумав так, я почувствовала, что краснею! — тогда приятельницы Инги скорее поверят, что и я одна из них.

Не понимая точно, что я вкладываю в понятие «одна из них», я все-таки решила, что поступаю правильно. К тому же иногда бывает полезно немного сменить имидж, как мне говорила когда-то Маринка. А уж она в этих делах всегда была подкованная.

Обдумав эту перспективную мысль, я надела белую шелковую юбку, по всему полю которой шел очень изысканный геометрический рисунок. Наверх — такую же блузку.

Для комплекта пришлось взять белую сумку, а на ноги надеть сабо. Посмотрев в зеркало, я сама себе понравилась. Между прочим — это самое главное!

Ансамбль дополнили темные очки в черной оправе. Я еще раз осмотрела себя, прошлась расческой по своим светло-русым волосам и вздохнула: все хорошо, все аппетитно, а где же твоя личная жизнь, Оленька?!

На работу я приехала на такси и еле досидела до обеда за своим рабочим столом, терпеливо отвечая на вопросы про Маринку: уехала в деревню, тетка заболела, отстаньте.

Не зная точно, во сколько часов Инга обычно появлялась в своем баре, я подумала, что если приду туда к двум часам, то это будет нормально. До десяти вечера — обычного времени, когда Инга уже уходила домой, — будет достаточно времени, чтобы намозолить глаза персоналу и заявить о себе как о незнакомой им подруге Инги.

Когда мои маленькие наручные часики показали тринадцать часов, я оставила редакцию на Сергея Ивановича Кряжимского — самого старшего члена нашей дружной команды и вышла на улицу.

Недалеко от входа в здание редакции я увидела незнакомого мужчину, стоящего со скучающим видом. Смешно, конечно, ожидать, что каждый встречный на улице обязательно должен оказаться знакомым, но я почему-то заволновалась. Поймав на себе рассеянный взгляд этого мужчины, я сразу же пожалела о своем желании идти в бар и куда бы то ни было еще. Мне захотелось запереться в своем замечательном привычном кабинете и честно отработать в нем до конца рабочего дня. Однако я гордо вскинула голову и промаршировала мимо в нужном мне направлении.

Пока я шла и давала рукой красивую отмашку, мне в глаза бросился деревянный браслет на моей левой руке, сегодня надетый впервые за несколько лет. Браслет сразу же стал как бы мешать мне и неудобно стягивать запястье. Потом я почувствовала, что и цепочка на правой щиколотке тоже мешает. А еще мне показалось, хотя я и не могла этого видеть, что мужчина внимательно смотрит мне вслед.

Могу поздравить, Ольга Юрьевна: у вас начались глюки, не иначе.

* * *

До бара «Фил френд» я пошла пешком.

Несмотря на жару, мне нужно было пройтись, чтобы восстановить рухнувшее душевное равновесие. Я наконец-то не без оснований заподозрила, что мое решение заняться поисками доказательств вины Михаила в убийстве своей жены может стать делом, мягко говоря, опасным. Эта неприятная мысль, разумеется, немного подпортила настроение, но, вспомнив перепуганную Маринку, я подумала, что просто обязана ради подруги сделать все возможное для ее защиты.

Бар располагался на небольшой боковой улочке, отходящей от центрального городского проспекта. Я прошла через район дореволюционных построек и, глядя на приятные архитектурные изыски канувших времен, стала немного успокаиваться, уговаривая себя, что для волнений нет никаких причин. Пока, по крайней мере.

Нужный бар я заметила еще издали и теперь шла, внимательно вглядываясь в его расписной фасад. Вход в полуподвальное помещение бара был отделан красным кирпичом, и венчала его полукруглая арка с вывеской. На вывеске был неплохо намалеван портрет парнишки в широченной шляпе на голове. Под подбородком парня шла ровная надпись «Фил френд».

Не замедляя шаг, независимо и свободно, я прошла под кирпичную арку и начала спускаться по кирпичной же лестнице вниз.

В этом заведении я не была ни разу и сейчас поздравила себя с тем, что у меня с собою было достаточно денег. На вечерок их должно было хватить, как мне казалось. Я, не сбавляя хода, толкнула тяжелую деревянную дверь и вошла в тесный холл бара.

Сразу же за дверью стоял, прижавшись спиной к стене, взлохмаченный парень в выцветшей футболке и в линялых джинсах. Он скучал и протяжно зевал, прикрываясь ладонью с грязными, необработанными ногтями. Похоже, что это был представитель распространенного нынче племени секьюрити, бдительно охраняющий следующую дверь, за которой, очевидно, и находилось самое интересное. Сонно посмотрев на меня, он негромко пробормотал:

— Полтинник за вход, девушка.

— Сейчас, — ответила я ему и открыла свою сумочку, Наверное, я произвела впечатление на этого парня, потому что он снизошел до ненужных объяснений:

— За эти бабки: кофе, пиво и салат…

— Ага, — быстро ответила я, протянула ему требуемую сумму и, получив чек, неожиданно для себя самой, спросила:

— Инга уже пришла?

Парень задумчиво поморгал на меня и пожал плечами:

— Я только что пришел. Спросите у Лены-официантки, она должна знать… Подруги, — добавил он и опять зевнул.

— Спасибо, — поблагодарила я и прошла через вторую дверь, теперь уже в основное помещение бара «Фил френд».

Зал бара показался мне очень уютным.

Почти сразу же от двери начинались ряды столиков на четыре места, в конце зала — стойка, покрытая листом блестящей латуни.

Всего столиков было около двадцати, наверное. Негромко играла музыка восьмидесятых годов. Две официантки в форменных платьях, сидя на высоких стульях, болтали с толстым барменом. Посетителей было немного. Время основного наплыва клиентов еще не наступило.

Я села за второй столик справа и, заметив на некоторых столах пепельницы, достала свои сигареты.

Не торопясь, ко мне подошла официантка — среднего роста приятная девушка с короткой стрижкой. Я прикурила, обдумывая свой следующий шаг.

— Сегодня у нас очень удачный восточный салат «Баялда», — известила меня официантка.

Я кивком выразила согласие, хотя смутно понимала, что такое «Баялда», и спросила ее:

— Вы Лена?

— Да, — удивилась та и внимательно посмотрела на меня.

Пришлось дружелюбно улыбнуться:

— Мы не знакомы. Мне Инга про вас рассказывала. Она сейчас здесь?

— Нет пока. Задерживается, видно, — охотно пошла на разговор Лена и поинтересовалась:

— Так вы ее ждете? Тогда пересядьте за ее столик, если хотите, конечно.

Столик Инги оказался самым удобным в этом зале. Он стоял в дальнем углу, влево от того, за которым я устроилась. Поблагодарив Лену, я перешла на новое место.

Продолжая курить, я рассеянно смотрела по сторонам и, когда Лена принесла салат и пиво, опять спросила у нее:

— Никто сегодня Ингу не спрашивал?

— Нет еще, вы первая. А вы по делу или как? — в свою очередь проявила любопытство Лена.

— Или как! — рассмеялась я. — Она давно меня уже приглашала зайти поболтать.

Сказала, что если ее не будет, то всегда можно спросить у Лены. Вот я наконец вырвалась, пришла и спросила. А ее нет.

— Придет! — успокоила меня Лена. — Она сюда каждую среду как на работу ходит… А может, и на работу, — добавила она непонятную фразу и отошла к подозвавшим ее клиентам в другой конец зала.

Не спеша потягивая пиво, я постепенно настроилась на удачу. Судя по всему, мне уже везло. Если даже больше ни с кем не удастся поговорить про Ингу, можно будет продлить знакомство с Леной. Смешно сказать, но я чувствовала себя очень хитрой и дальновидной, прямо-таки мисс Марпл.

— Ты только не переиграй! — напомнила я себе шепотом.

Пролетел незаметно час или немного более. Бар начал постепенно наполняться народом. Незнакомые люди занимали места за столиками. Я сидела в стороне, и это было очень удобно: никто не проходил мимо меня. Просто в этом месте уже было некуда идти дальше. Но одна дама почему-то все-таки прошла. Это была высокая блондинка в светло-бежевом костюме и в больших темных очках: распущенные волосы, падающие на лицо, дополняли маскировку.

Дама повернула свое лицо ко мне и, наверное, внимательно посмотрела. В баре был полумрак. Однако она не посчитала нужным снять свои очки и, пройдя по периметру бара, выбрала себе столик на другом конце зала и устроилась за ним.

Непонятное поведение этой дамы, таким образом, явилось почти единственным развлечением за все прошедшее время. Вторым человеком, вызвавшим мое любопытство, был присевший за столик недалеко от входа здоровенный парень — этакий киношный гоблин: коротко стриженный, в тренировочном костюме «Монтана», с толстой золотой цепью на шее. Лениво посматривая в моем направлении, браток расчехлил с пояса сотовый телефон, набрал номер и начал разговаривать.

Я, поймав взгляд Лени, подозвала ее к себе.

— А Инга все еще не пришла? — удивилась Лена. — На нее не похоже. Ну, может, случилось что. Она обычно в это время уже здесь бывает. Будете ждать?

— Конечно! Можно еще пива?

Лена повторила пиво, и я, задержав ее жестом, показала на даму в темных очках:

— А кто это, не знаете?

Лена посмотрела и покачала головой:

— Не помню ее. Не из постоянных, точно. А одноразовых каждый день по полсотни приходит. К вечеру уже все на одно лицо становятся.

Лена ушла, и я продолжила свою ловлю неизвестной рыбки в мутной воде злачного места.

Когда второй стакан с пивом опустел наполовину, в бар зашел новый посетитель, и я невольно обратила на него внимание.

Ну, просто потому, что там было на что посмотреть.

Мужчина, примерно сорока лет, высокий, симпатичный, в белой рубашке без галстука и в серых брюках, остановился у двери и медленно осмотрел весь зал. В руках мужчина держал черную кожаную папку-органайзер. Встретившись глазами со мной, он медленно кивнул и еще раз огляделся. Я наклонилась над стаканом и подумала, что, наверное, я это сделала зря, потому что незнакомый мужчина вполне мог мое движение принять тоже за кивок. Стало даже немного смешно от мысли, что меня кто-то примет за искательницу приключений. А впрочем, почему нет?! Рассеянно подняв глаза снова, я убедилась, что, похоже, именно так и есть: мужчина уже не стоял около входа, а целеустремленной походкой направлялся в мою сторону.

«Вот к тебе, Оля, и личная жизнь сама идет, — пошутила я и усмехнулась тому, как все просто делается: достаточно было только один раз прийти и посидеть с часик в баре. — Права была Маринка, говоря, что ничего сложного в этом нет».

Тем временем мужчина подошел и, не спрашивая разрешения, присел за мой столик. Свою папку он бережно положил на край стола и прикрыл ее рукой.

— Здравствуйте, — несколько брюзгливо произнес он.

Я молча посмотрела на него и подумала о том, как же лучше поступить. И не сделала ничего.

Мужчина вздохнул, скривил губы и пояснил:

— Я, как вы, наверное, понимаете, Бугаевский Петр Аркадьевич.

— Очень приятно, — равнодушно ответила я.

— А мне — не очень! — тихо, но с заметным раздражением произнес Бугаевский. — И, знаете что, давайте оставим все эти светскости. Нет у меня сегодня желания играть в милорда. Особенно с вами, девушка.

— Не играйте, — я пожала плечами, уже окончательно поняв, что эта встреча вовсе не станет заметной вехой в моей жизни. Однако что же ему нужно?

— Не буду! — согласился он.

Подошла Лена-официантка и наклонилась к Бугаевскому.

— Черный кофе, пожалуйста, — заказал он ей, — и, ради бога, замените пепельницу. Смотреть противно.

Лена молча взяла пепельницу с двумя моими окурками и быстро вернулась с новой.

— Кофе будет через пару минуточек, — сказала она нервному клиенту, но Бугаевский только отмахнулся от нее и больше ничего не сказал.

Лена ушла, бросив на меня соболезнующий взгляд. Спасибо за солидарность.

— Значит, так, — начал Бугаевский, почесывая переносицу левой рукой, правую он продолжал держать на папке, — сегодня я не в состоянии был принести все полностью.

Нужно отложить хотя бы на недельку.

— Почему? — спокойно удивилась я и внимательно посмотрела на собеседника.

Я не понимала, о чем он говорит, но чувствовала, что все это имеет самое прямое отношение к тому делу, по которому я сюда и пришла. Внешнее спокойствие давалось мне с напряжением, внутри все как-то мелко и нехорошо подрагивало. Я взяла из пачки новую сигарету и сама прикурила ее. Бугаевский даже и не дернулся, чтобы поднести даме зажигалку, лежащую на столе рядом с его папкой. Похоже, он действительно выдерживал свое обещание и не собирался играть в милорда.

— Я же ясно сказал: не получится, — продолжил Бугаевский, и вдруг, словно исчерпав весь наличный запас агрессивного хамства, он наклонил голову ближе ко мне и проговорил уже почти жалобным тоном:

— Поймите, девушка, я не отказываюсь платить. Не отказываюсь, но сейчас у меня некоторый застой в делах. — Он вздохнул, положил папку перед собой и открыл ее. Вынув из бокового отделения почтовый конверт, он отложил его в сторону, закрыл папку и протянул этот конверт мне.

— Здесь ровно половина. Расписки от вас не требую, потому что дело такое… — он замялся, скривил губы и отвел глаза.

Я машинально взяла конверт и ощупала его.

«Неужели столько денег?» — подумала я и сама уже была не рада, что ввязалась в эту авантюру.

Приняв мое молчание за согласие, Бугаевский снова воспрянул духом.

В это время Лена принесла ему кофе.

— Что-нибудь еще пожелаете? — спросила она Бугаевского.

— Нет-нет, спасибо, — отмахнулся он и снова обратился в мою сторону.

— Я не рассчитывал встретить здесь вас.

Мне была обещана какая-то неожиданность.

Я, честно говоря, заподозрил… — Бугаевский, словно очнувшись, вдруг быстро огляделся по сторонам.

— Что заподозрили? — ровно спросила я, просто для того, чтобы не молчать как дурочка. Сейчас я уже обдумывала, как бы без ощутимых потерь выскочить из этой ситуации, в которую сама себя и загнала.

— Это не суть важно, — опять возвращаясь в свое первобытное состояние напористого хама, отрезал Бугаевский, — я могу рассчитывать, что эти дела не коснутся, так сказать, второй стороны?

— Не поняла?

Бугаевский пожевал губами и пронзил-таки меня ненавидящим взглядом.

— Все вы прекрасно понимаете! Я прошу вас: не нужно сюда вмешивать Ингу, — перейдя на шепот, сказал он, — девчонке и так досталось в жизни. Муж — этот садист, помыкающий ею как рабыней, и прочие дела… Я могу на это рассчитывать?

До упоминания имени Инги я не знала, как выкрутиться из неудобного положения, но когда Бугаевский назвал Ингу, я внезапно решила, что раскрываться не стоит. Я подумала, что, наоборот, было бы желательно побольше узнать, продолжая изображать из себя заинтересованное лицо. Но из этого ничего не получилось. Бугаевский посчитал, что разрулил свое дело, и начал приподниматься со стула.

— Как вас найти в случае чего? — ну не придумалось мне лучшего вопроса, чтобы немного задержать его.

— Так же! — резко ответил Бугаевский, глядя на меня с высоты своего немаленького роста. — А в чем проблемы?

— Ни в чем, — улыбнулась я, — визитку свою не подарите для коллекции?

Прищурясь, словно подозревая подвох, Бугаевский опять открыл папку и — не подал в руки! — а бросил на стол свою визитку и пошел к выходу.

Проводив его взглядом, я взяла визитку в руки.

«Бугаевский Петр Аркадьевич. „Салютбанк“. Финансовый директор», — прочитала я.

— Вот это да! — прошептала я. «Салютбанк» входил в троицу крупнейших местных банков. Помимо всего прочего, у нашей редакции тоже был счет в этом банке.

Не рискуя разглядывать содержимое конверта прямо в баре, я небрежным движением взяла его со стола и положила к себе в сумку. Туда же отправилась и визитная карточка Бугаевского.

«Ну что? — спросила сама у себя. — Будешь сидеть дальше или на сегодня уже хватит?»

Подошла Лена.

— Знакомый, что ли, или мужик твой? — полюбопытствовала она.

— Ага, знакомый.

— Ты глянь, — удивилась Лена, — прямо как к Инге к тебе потянулись. Принести еще что-нибудь? Пивка или, может, кофе?

— Кофе, пожалуйста, — попросила я, собираясь выпить чашечку и уйти домой. Что-то мне нашептывало, что дальше оставаться здесь было бы не так интересно, как раньше. Короче, нужно было закругляться.

Я положила докуренную почти до конца сигарету в пепельницу, и тут напротив меня сел еще один мужчина. Это был тот самый классический браток в «Монтане», который так важно общался по своему сотовому и посматривал на меня с табуретки около входа.

Бросив на него абсолютно равнодушный взгляд, я отвернулась.

«Лучше бы я ушла сразу за Бугаевским», — подумалось мне. Посмотрев на входную дверь, я увидела ту самую даму в светло-бежевом и больших темных очках. Дама выходила из бара и напоследок обернулась и опять поглядела в мою сторону.

— Ну что, ништяк пивко-то? — спросил меня браток, весело пялясь своими бесцветными глазками.

Я пожала плечами и через его голову попыталась высмотреть Лену. Той нигде не было видно.

— Ты шейку-то не тяни, подруга, — браток навалился грудью на стол, и я почувствовала запах его фруктовой жвачки, — короче, слушай сюда. Матрос хочет с тобой переговорить. Сейчас делаешь приветливую рожу, мы спокойно выходим, и все будет путем. А будешь дергаться, я тебя все равно отвезу к нему, но уже не в той комплектации. Вопросы?

Врать не буду. Я так испугалась, что сразу и не нашла, что ответить на эти слова. Верно оценив мое состояние — опытный, блин, — браток презрительно хмыкнул и встал со стула во весь свой гигантский рост.

Подошла официантка с чашкой кофе на подносе. Это была уже не Лена, а другая, незнакомая мне девушка.

— Уже уходите? — спросила она меня, недоуменно посматривая на гоблина.

— Ага! — подтвердил тот и небрежно вынул из кармана спортивных брюк несколько мятых сотенных бумажек. Отделив одну, он протянул ее официантке.

— Посчитаешь там, что останется — твой навар.

— Спасибо, — купюра сразу же исчезла в быстрых руках официантки, словно ее и не было вовсе.

Я попыталась схватиться за последнюю соломинку.

— А где же Лена? Сегодня она меня обслуживала… — подло срывающимся голосом спросила я у официантки.

— Только что сменилась и домой ушла, — сладко улыбаясь, объяснила официантка, отходя от стола и освобождая проход для уважаемых гостей.

Последняя надежда рухнула, Я поднялась со своего стула, осмотрелась. Ни охраны, никого из мужского персонала видно не было. Господи, что ему от меня надо? Больше никаких мыслей не было. Я осторожно дотронулась пальцем до плеча гоблина:

— Я не знакома с вашим Матросом. Вы делаете ошибку. Я буду кричать.

— Пошли, пошли, — браток не захотел даже слушать мой жалкий растерянный лепет. Эх, вот тут-то я и пожалела о своем геройстве!

Гоблин резко схватил меня за правую кисть, и я почувствовала какой-то укол в запястье. Приподняв руку, я разглядела, что браток плотно прижал к моему запястью лезвие медицинского скальпеля. У меня лоб мгновенно покрылся испариной.

— Только дерни ручкой, и сама себе вены порежешь на хер! — улыбаясь, пояснил он и, прижав локтем мое предплечье к своему боку, повел меня к выходу.

Я, как робот, взяла сумку, повесила ее на левое плечо и послушно последовала за ним, еле дыша от страха. Что же мне еще оставалось делать?

 

Глава 3

Выходя из бара и поднимаясь по лестнице наверх, я, здорово перепуганная скальпелем и гоблином, очень боялась споткнуться и поэтому шла, плотно прижимаясь к плечу своего похитителя.

Очутившись на улице, я в первую секунду зажмурила глаза: июньское солнце показалось слишком уж ярким после полумрака «Фил френда». Я остановилась и приложила левую руку ко лбу. Наверное, от свежего воздуха стали появляться первые здравые мысли. Нужно было срочно драпать. А как?

— Голова, что ли, закружилась? — Гоблин затормозил свое движение и, слегка наклонившись, постарался заглянуть мне в лицо. — Это от счастья, блин. Гы-гы.

Он развеселился и шумно засопел.

— Все нормально, — нехотя ответила я, подумав, что, наверное, этот громила радуется тому, что я могу заплакать. Не дождешься, сволочь!

Я опустила руку. Невдалеке от входа в «Фил френд» стояла синяя иномарка с гостеприимно распахнутой задней дверцей. Похоже, это в мою честь. Доигралась, Оля!

— Ну что, Золушка, твоя тыква подана, пошлепали! — игриво сказал громила и подтолкнул меня в направлении этой иномарки.

«Ну хоть бы какой-нибудь милиционер оказался рядом, что ли!» — в отчаянии помечтала я, но похоже, что на сегодня все мое везение и закончилось. Я ввязалась не в свою игру, и меня ожидает неприятный проигрыш.

А не хотелось бы.

Народу на этой маленькой улочке, можно сказать, не было совсем. Лишь одна женщина, почему-то с розовым складным зонтиком в руках, хотя дождей не было уже пару недель, неторопливой походкой удалялась в сторону центрального проспекта. Но женщина мне в такой распоганой ситуации была совершенно не помощница. Помимо синей иномарки, еще одна машина стояла в отдалении, прижавшись к бордюру. Тоже иномарка, только меньше размером, серо-стального цвета. В глаза бросились четкие цифры ее номера: 222. Но было очень маловероятно, что из нее выскочит мне на помощь какой-нибудь былинный чудо-богатырь, размахивая мечом-кладенцом. Такое бывает только в сказках.

Я тупо шагнула вслед за громилой, и тут ремень моей белой сумки соскользнул с плеча и сумка с шорохом упала на асфальт.

Я рефлекторно нагнулась за ней, но зажатая правая рука не позволила наклониться так низко, как было нужно. Я снова распрямилась и растерянно посмотрела на своего конвоира. Тот хмыкнул и ослабил хватку.

— Поднимай давай, что смотришь! — буркнул он.

Не спуская с него глаз, я медленно присела, больше опираясь на левую ногу, нащупала сумку, взяла ее и почувствовала, что сейчас как раз могу вырвать руку без страшных для себя последствий. Если все сделаю резко, конечно. В тот момент я не была такой уж отважной, просто все получилось как-то само собой.

Цепко захватив свою сумку, я с силой сжала на ней пальцы так, что косточки фаланг побелели от напряжения, еще больше присела и одновременно с этим рванула захваченную руку вниз и — на себя. Едва не упав, я, как заяц, бросилась прочь от бандита, размахивая руками и что-то крича во всю мочь.

— Стой, гнида! — рявкнул гоблин и ломанулся за мной.

Может быть, в мужской борьбе, сопя и потея на татами, он и был непобедимым борцом, но в погоне за перепуганной насмерть женщиной ему явно не хватало ни скорости, ни нужной резвости движений.

Вот только напрасно я побежала мимо синей иномарки. Нужно было мне драпать в другую сторону. Распахнулась передняя дверца машины, и из нее выскочил худощавый парень в шортах и футболке. Он, расставив руки, ринулся мне навстречу.

Я рванулась влево, затем вправо от него. Сзади меня настигал слоновий топот озверевшего гиганта, спереди приближался более прыткий и поэтому еще более опасный шофер иномарки.

Как-то сумев обмануть шофера и увернуться от него, я вырвалась из клещей и побежала к центральному проспекту, к ближайшему людному месту. Я была уверена, что там за мной гоняться бандиты не осмелятся. Тут мне не повезло в очередной раз.

Шедшая впереди женщина с зонтиком наконец-то оглянулась на крик и, увидев совсем рядом с собой убегающую от двух мужчин девушку, вскрикнула и отпрянула к стене дома. Отвлекшись на ее движение, я не заметила у себя под ногами какой-то дурацкий цветной фантик, валявшийся на тротуаре, наступила на него, поскользнулась и, потеряв равновесие, чуть не упала. Пришлось немного замедлить свой бег, и вот тут-то меня и нагнал прыткий шоферюга.

— Попалась, коза! — задыхаясь, выкрикнул он, больно хватая за плечо.

— Держи, держи ее, Серега! — послышался сзади хриплый рык.

Я, взвизгнув, вцепилась зубами в держащую меня руку.

— Сука, сука! — проорал шофер и ударил меня несколько раз кулаком по голове.

Я прикрыла голову руками и нагнулась, пытаясь поднырнуть под руку шоферу, но это не удалось. Он держал меня крепко, зараза.

Приблизился сопящий и отплевывающийся громила и захватил вторую мою руку.

— Блин.., в натуре.., по-хорошему.., не хочешь… — с тяжелыми придыханиями выдавил он из себя и дернул меня в сторону приготовленной машины. При этом сильно сжал мое плечо. — Шевели поршнями, кошелка! — рявкнул громила, наконец немного восстановивший дыхание, и мне ничего не оставалось делать, как послушно шагнуть к синей иномарке.

Помощь пришла с неожиданной стороны.

— Пацаны! А что вы от нее хотите? — вдруг выкрикнула женщина с зонтиком в руке. Та самая, которая невольно сбила мой великолепный бег.

Я посмотрела и только теперь узнала ее.

Это была Лена-официантка из бара. Очевидно, сдав смену, она вышла всего лишь за несколько минут до меня с бандитским конвоем.

Взглянув на Лену, я промолчала: чем мне может помочь Лена? Нарвется только на неприятности… Однако если догадается, то сможет сообщить милиции номер машины!

Но я ошиблась, оказалось, что это не так.

— Ты чо, Ленка? — удивился шофер. — Не знаешь, что ли? Матрос велел привести ее для базара…

— Ну! — энергично подтвердил громила.

— Кого «ее»?! — выкрикнула Лена и подошла к нам ближе. — Кого тебе велели привести, Сырок?

Несмотря на напряженность ситуации, кликуха Сырок показалась мне настолько несоответствующей облику перекачанного в спортзалах доброго молодца, жестко сжимавшего мое плечо, словно это была ручка эспандера, что я, отвлекшись от своего довольно-таки жалкого положения, немного повеселела. В моем веселье было что-то истеричное, иначе и не объяснить. Но смелый разговор Лены с бандитами внушал какую-то слабенькую надежду.

— Кого-кого, сама знаешь кого… — засмущался вдруг Сырок. Он, похоже, впервые подумал, что на самом деле мог ошибиться.

— Ингу твою гребаную! — раздраженно рявкнул шофер, пришедший на подмогу задумавшемуся Сырку. — Кончай базар! И так чан трещит от спринта, и ты еще здесь…

Он дернул меня, и тут Лена сказала:

— Это не Инга, придурки. Оставьте ее.

Вам Матрос за такие дела… — Лена замолчала, выискивая нужный эпитет, но ситуация уже переломилась.

Меня враз стали держать слабее.

— Ну ты, хватит по ушам-то ездить… — неуверенно произнес Сырок и тоже дернул меня, да так, что я едва не упала. — Тебя как зовут?

— Ольга…

— Ни хера не понимаю… — растерялся шофер. — Ты кого приволок, баклан?! — он отпустил меня и замахал руками перед лицом Сырка.

— Спокуха! — прервал тот поднимающуюся дискуссию. — Щас разберемся.

Сырок, не выпуская мое плечо, второй рукой расстегнул висевший на поясе футляр и достал свой сотовый. Наморщив лобик, вспоминая нужный ему номер, он толстым пальцем набрал его и, приложив трубку к уху, прислушался.

— Колян? — негромко произнес он, когда трубка ожила. — Тут такое дело, в общем. Взяли бабу, а Ленка твоя говорит, что не та. А хули не та, я сам видел, как сидела за тем столиком… И по описанию подходит… — Прослушав, что ему было сказано, он протянул трубку Лене:

— На, давай говори сама.

Лена взяла трубку:

— Не Инга это, Коль… Конечно, уверена… А я знаю?.. Нет, не было… Да, отвечаю.

Отвечаю, тебе говорю, это не она… Сегодня впервые ее увидела… Да мало ли… Я ее и посадила за этот столик… Сейчас.

Повернувшись ко мне, Лена спросила, нажав две кнопки на панели трубки и протянув ее ближе к моему лицу:

— У тебя какое к Инге дело?

— Да никакого. Я просто так пришла, — я старалась говорить простые и понятные вещи, объяснять что-либо сейчас было бы весьма нежелательно. — Инга как-то сказала, что ее можно застать по средам, вот я и пришла…

— Слышал? — снова сказала Лена в трубку. — Я думаю, не при делах она… Хорошо…

Да… На, общайся, малыш, — протянула она трубку Сырку и подмигнула мне.

С побагровевшим лицом Сырок молча выслушал все, что высказало ему руководство, посопел и недовольно ответил:

— Понял, да. Пока.

Упаковав аккуратно сотовый телефон обратно в поясной футляр, Сырок отпустил меня, посмотрел, посопел и пробормотал:

— Ну, короче.., бывает.

Окончив эту блистательную речь, он повернулся и шаркающей походкой направился к бару.

— Что он сказал, Сырок? — бросился за ним шофер, и они оба пошли, что-то вполголоса обсуждая между собой. Дойдя до входа в бар, братки разделились. Сырок начал спускаться вниз, а шофер опять засел в синюю иномарку. Дежурство у ребят, по всей видимости, продолжилось.

Проводив их взглядом, я повернулась к Лене.

— Спасибо, Лен, — тихо произнесла я.

Голос куда-то пропал, и я почувствовала, что сейчас могу заплакать.

— Тихо, тихо, перестань, пошли, — Лена подхватила меня под руку и повела по улице в другую сторону от «Фил френда». — Я здесь недалеко живу. Кофейку попьем…

Я шла, мало во что вникая после пережитого. Я спаслась от бандитов, и это было главным.

Мы прошли мимо серебристой машины, припаркованной к тротуару. Сразу вспомнилось, что я видела эту машину еще убегая от громилы. За тонированными стеклами нельзя было разглядеть: пустая машина или в ней кто-то есть. Да это в общем-то было и неважно…

* * *

Лена действительно жила не очень далеко от бара в однокомнатной квартире на первом этаже старого двухэтажного дома.

— Заходи, гостем будешь, — она отперла покрытую облупившейся коричневой краской входную дверь и пропустила меня вперед.

Квартира у Лены была, мягко говоря, не шикарной: скрипучие полы, отвалившаяся штукатурка на потолке, грязные обои на стенах…

— Зато душ есть! — словно угадав мои мысли, похвасталась Лена.

— Это — роскошь, — согласилась я, чувствуя себя после прошедших событий весьма подготовленной к водным процедурам.

Хотелось тщательно смыть с себя ощущения грубых прикосновений двух мерзких дебилов, неизвестно чего хотевших от Инги, а напавших на меня.

Оставив сумки в коридоре, мы прошли в комнату.

Комната была большой, наверное, метров двадцать. Сразу же справа у стены стоял стол, заваленный газетами и журналами.

Тут же стояли немытые чашки, лежали ложки и вилки. Из-под стопки журналов робко выглядывал телефон «Панасоник» — единственная дорогая вещь в комнате. Кроме стола, здесь еще стояли разложенный диван, пара кресел, буфет и телевизор «Горизонт» в углу на облезлой тумбочке.

— Тебя как зовут, кстати? — прервала мои размышления Лена. Она села на стул, скинула с себя босоножки и посмотрела на свои ступни. — Опять натерла, блин…

— Оля, — представилась я, — спасибо тебе…

— Брось! — махнула рукой Лена. — В душ пойдешь? В такую жару только там и можно спастись.

Я чуть помедлила с ответом, совершенно по-идиотски прикидывая: прилично ли будет, не прилично ли…

— Не стесняйся! А потом я и сама схожу, — сказала Лена, снимая блузку.

Видя ее простое отношение, я с радостью согласилась. Действительно, мне очень хотелось в душ.

Много времени это не заняло, и через час мы сидели за столом, на этот раз одетые гораздо проще.

— Есть хочешь? — неуверенно спросила Лена и покосилась в сторону кухни.

— Нет, спасибо, курить у тебя можно?

— А как же? Сейчас и покурим!

Лена медленно встала со стула и побрела на кухню.

— С этой гребаной работой.., как набегаешься за весь день, под конец ноги отекают, вены выступают… Ходить не хочется.

Она вернулась с пепельницей и поставила ее на стол.

— Угощай, а то у меня нет пока ничего, — обратилась она ко мне и села на стул, вытянув ноги.

Тут я вспомнила о сумке, огляделась, встала и прошла в коридор, где оставила ее на полочке. Открыв сумку и, не глядя сунув в нее руку, я нащупала конверт, данный мне Бугаевским. Подумав, решила пока его не доставать. Неизвестно еще, что в нем лежит, а если Лена увидит содержимое, то придется отвечать на вопросы, а их сейчас не хотелось бы.

Вернувшись с сумкой в руках и с пачкой «Русского стиля», я положила сигареты на стол, а сумку поставила на пол рядом с собой. Пока прикуривали, мы молчали, затем Лена спросила:

— А ты давно видела Ингу?

— Вчера, — тут же ответила я, будучи готовой к этому вопросу, — просто встретила ее на улице, она и пригласила зайти в кафе. А сама не пришла.

— Кинула! — рассмеявшись, предположила Лена.

— Наверное, — я пожала плечами и в свою очередь поинтересовалась:

— А ты откуда знаешь этих гоблинов, если не секрет, конечно…

— Какой там секрет, — опять махнула рукой Лена, наклонилась и погладила свою левую ногу пониже колена, — раньше они так не выступали… Какой секрет, — повторила она, — эти братки работают на моего бывшего мужа, на Колю Матроса. Слыхала о таком?

— Только сегодня в первый раз услышала, — призналась я, — от них же. Они сказали, что Матрос хочет со мной поговорить. Я и удивилась: какой матрос? А этот — Сырок — скальпель прижал вот сюда, — я показала запястье, — до сих пор красная полоса осталась. Видишь?

— Понятно. Обычные дела, — рассмеялась Лена. — Откуда вот только ты взялась, что не знаешь Матроса? — удивилась она. — Он же весь район держит!

— Не знаю, — пожала плечами я, — я никогда не была связана с такими делами.

— Ну ты даешь! — Лена с интересом посмотрела на меня. — А сама чем занимаешься? Как и Инга: что бог пошлет, а лучше мужика с бабками?

— Я в газете работаю. Слышала, есть у нас такая газета «Свидетель»?

Лена покачала головой.

— «Спид-инфо», «Интим» и «Сканворд-клуб», больше не знаю ничего и знать не хочу, — ответила она.

Нагнувшись, я достала из сумки визитницу, открыла ее, вытащила карточку и протянула Лене.

Та взяла и прочитала вслух:

— Газета «Свидетель», Бойкова Ольга Юрьевна, главный редактор. Ни хрена себе! — уважительно протянула она. — Это ты?

Я молча кивнула.

Может быть, показав эту визитку, я и сделала глупость, но после того, что со мной случилось и что для меня сделала Лена, мне так не казалось.

— Что же у тебя общего с Ингой? Наводишь, что ли?

— Не поняла! — я подумала, вспомнила песню Высоцкого про Нинку-наводчицу и спросила:

— Наводчица — это же какой-то воровской термин, да? Инга воровка?

— Ну ты даешь! — окончательно развеселилась Лена и встала. — Пойду чайник поставлю.

Она вышла на кухню и продолжила оттуда:

— Ты ничего, значит, про Ингу не знаешь? Она баба с башкой, только хитрит до хрена и больше. Поэтому на нее Колян и обозлился. Она ему деньги должна, и потом это же его территория, она и налог платить ему обещалась, но затянула что-то. Я тоже здесь подвернулась под руку, потому что деньги Колян дал по моей просьбе, я как бы подписалась… А у него разговор короткий… — Лена вернулась, помолчала и задумчиво повторила:

— Да, разговор у него короткий. Не любит он долго рассусоливать…

— Понятно, — поддержала я разговор, понимая, что Лена сейчас говорит про что-то свое.

— Вот такие дела и творятся, — продолжила Лена, опять садясь за стол. — А Инга — она не промах. И если крутится где-то рядом самец с деньгами, то она очень постарается его не упустить и подоить немножко.., дерг-дерг…

Лена рассмеялась, откинувшись назад на стуле.

— Что такое? — удивилась я. — Вспомнила что-то?

— Вот именно, вспомнила, — Лена вытерла рот рукой, — Инга же работала в «Метеор-клубе», знаешь, блядюшник такой на Саперной улице?

Я пожала плечами:

— Нет.

— Ну ты даешь! — снова повторила Лена. — Короче, это такой ночной клуб со стриптизом и номерами. Не для всех, конечно, номера, а для избранных. Вот там Инга и делала карьеру… Она работала под молоденькую совсем девочку. Выглядит же очень молодо, сама знаешь. Ее и называли даже в «Метеоре» то Лолитой, то Джульеттой.

Я даже вздрогнула от этих слов. Далась им всем эта Джульетта. Маринка тоже себя сравнивала с этой нимфеткой…

Лена продолжала:

— Как-то на нее запал один пузан, у него до хрена бабок кочевряжилось в гомонке, а с ним была какая-то подруга. Старовата немножко, но ничего. Вот они и схлестнулись с Ингой. Инга увела этого баранчика, а подруга потом решила с ней рамсы развести. Лицо побить то есть… — Ну так вот, — продолжила Лена, — Инга немного менжевалась, пока думала, что эта подруга — жена пузана, а потом как разошлась! Короче говоря, кто кому фотографию испортил, я не скажу, не знаю, но Инга с ней после разборок как-то и сошлась, подружились даже…

— Слушай, она же замужем! — вспомнила я. — Интересно, муж в курсе или нет?

— Нет, конечно, он у нее лоховатый, как я понимаю, — весело ответила Лена. — Ну так вот, Колян мой — точнее, бывший мой, — поправилась она, — подождал, сколько уговорено было, и захотел себе вернуть бабки-то, с процентами, разумеется. И он же обложил ее налогом, потому что территория его и бизнес Инги как бы тоже из его сферы. Она вроде как пообещала долг вернуть, а сама не пришла на стрелку. Колян ей позвонил, она что-то ему начала лепить. Кружила, короче. Сегодня пацаны должны были ее прижать и на разбор притащить, а она и в кафе не пришла. Может, кстати, она нарочно пригласила тебя прийти сегодня… Точно! — воскликнула Лена. — Это в ее стиле.

Этот браслет еще похож на тот, который она постоянно носит. Она сказала тебе браслет надеть? Да?

Пережитый испуг уже прошел, и я снова начинала чувствовать вкус игры и, чтобы не спугнуть хорошо пошедший разговор — все равно Инга мне не попеняет за это, — согласно кивнула:

— Ну да. Я еще удивилась, когда она мне напомнила про него. Я и забыла, что у меня такой есть…

— Молодец баба! Вот молодец-то! — похвалила Лена Ингу и подвинула к себе ближе телефон.

— Сейчас я ее вызвоню, артистку-аферистку, — она пробежалась пальцами по стопке газет и журналов на столе и выдернула примерно из ее середины старенький блокнотик, распухший от вставленных в него дополнительных листочков. Выдернула так удачно, что стопка только покачнулась, но не рассыпалась.

— Видала? Профессионалкой уже стала! — похвасталась Лена, раскрыла блокнот и начала рассматривать и перекладывать свои листочки. — Где же, где же… — негромко бормотала она и пока не находила.

Я невольно внутренне напряглась. Еще бы: сейчас Лена позвонит Инге домой и сразу же узнает правду… Я тут же стала моделировать и прикидывать свое поведение на этот случай.

— Нашла! — довольная Лена взяла из блокнота потертый на сгибах небольшой листик в клеточку, на котором было написано несколько телефонных номеров.

Я опустила глаза вниз, чтобы спрятать растерянность. Моя сигарета уже кончилась, я положила окурок в пепельницу и потянулась за следующей. Теперь я стала понимать Маринку, курившую одну за другой, пока не было ее Миши. Переживания требуют табачного дыма.

— Много куришь! — сказала Лена. — Морщины появятся. — И начала размышлять вслух:

— Домой я ей звонить не буду, все равно ее там нет…

— Почему?

Я, думая об истинной причине отсутствия Инги, потрясение уставилась на Лену.

— По средам, да еще в середине дня?

Вряд ли. Скорее всего она по этому номеру…

Лена набрала номер и, послушав длинные гудки, положила трубку.

— Куда-то делась… — задумчиво пояснила она.

— Куда ты звонила? — я с интересом посмотрела на лист, который Лена держала перед собой.

— Туда, на место, так сказать, работы…

Она дала мне как-то номерок. Говорит: скучно будет, звякни. Вот я и звякнула, а что толку? — Не дождавшись реакции на звонок, Лена положила лист с записанным номером обратно в блокнот, а сам блокнот ловко сунула на место, куда-то вглубь стопки с журналами.

В этот момент с кухни послышался легкий свист.

— А! Про чайник совсем забыла… — Лена встала и побрела на кухню. Пока ее не было, я развернула к себе телефон и нажала на кнопку «Redial». На экране высветился набранный последним номер. Опустив руку в сумку, я, подобрав с ее дна авторучку, записала номер прямо на конверте Бугаевского.

Вернулась с чайником Лена.

— Тебе помочь? — я привстала с табурета.

— Сиди уж. Пару чашек-то принести у меня и у самой получится.

После неторопливого чаепития я, поняв, что ничего нового уже не узнаю, взглянула на часы:

— Ого! Уже шестой час!

Пока у меня никаких дел не было запланировано на вечер, но, честно говоря, Лена стала уже немного утомлять.

«Да и хватит, наверное, задерживаться для первого дня знакомства! — подумала я. — Пора и честь знать».

— Ну если вы больше ничего не хотите! — улыбнулась Лена.

— Спасибо, все было очень вкусно! — в тональность ей ответила я и добавила:

— Ты звони!

— Сделаешь мне рекламу как самой классной официантки в Тарасове?

— Нет, — рассмеялась я, — может, сходим куда-нибудь! Но только не в твое кафе!

 

Глава 4

Выйдя от Лены, я пошла по направлению к скверику, расположенному неподалеку.

Пройдя мимо нескольких лавочек, занятых молодыми мамашами с детьми или молодыми парочками, я присела на пустую лавочку, положила сумку к себе на колени и расстегнула ее.

Не вынимая из сумки конверт, отданный мне Бугаевским, я открыла его и посмотрела на содержимое. Все правильно: в конверте лежала пачка стодолларовых купюр.

— Примерно тысяч десять будет, — шепотом сказала я сама себе, закрыла конверт, затем сумку и задумалась о том, что же мне делать дальше.

Как я поняла из слов Лены, Инга «доила» своих клиентов, а судя по величине суммы, которую мне передал Бугаевский и по его словам, дело пахло шантажом. Только пока мне не был ясен механизм этого…

Узнав о фокусе Инги с Бугаевским, я уже не была так уверена, что смерти ей желал только ее муж. Похоже, желающие уже могли составить небольшую очередь. Если, конечно, Инга давно развернула свою деятельность и Бугаевский не был ее самой первой жертвой.

"Лена сказала, что она не платила уголовному боссу, — вспомнила я, — пока он узнал о ней, пока договорился, время и прошло.

Это может означать, что работает она давненько".

Я пожалела, что не спросила Лену, откуда ее Колян узнал про Ингины дела.

Одно было ясно: если Бугаевский платит, то очень маловероятно, что он убийца.

Я встала с лавочки и пошла в сторону «Салют-банка». Решение возникло сразу, четкое и определенное.

Центр города тем и хорош, что здесь до любого значимого места буквально рукой подать.

Помпезное здание «Салют-банка», из темного стекла и белого металла, стояло на улице Волжской, напротив ресторана «Спутник».

Пройдя сквозь высокую дверь банка, я, миновав вход в операционный зал, поднялась на второй этаж. Здесь располагались кабинеты руководства. Я это знала, хотя самой в них еще не приходилось бывать. Счет редакции открывал Сергей Иванович, а у меня в тот день были какие-то другие дела.

На втором этаже, сразу же слева за загородкой темного дерева, на меня вежливо взглянул второй охранник. Первого я заметила еще у парадных дверей банка. Этот же, совсем молоденький мальчик, был одет в скромный серый костюм. Из нагрудного кармана пиджака выглядывал уголок платочка под цвет галстуку. Охранник перекрывал проход в длинный коридор, где располагались кабинеты руководства банка.

— Мне нужно пройти к Бугаевскому, — сказала я охраннику.

— Вам назначено? — вежливо осведомился он и потянулся к телефону, лежащему перед ним.

— Нет, но он примет меня, — ответила я и, видя оправданно скептическое отношение этого серьезного мальчугана, достала из сумки визитную карточку Бугаевского и надписала на ней: 15-00.

— Вы сможете ему передать? — спросила я, протягивая охраннику визитку.

Тот взял, посмотрел сначала на меня, затем на карточку, пожал плечами и, подумав, осторожно ответил:

— Я слышал, он на совещании. Вам срочно?

Я кивнула.

Охранник позвонил по телефону и пригласил к себе какую-то Катю. Через минуту в конце коридора показалась пигалица в мини и с пошлой химией на голове. Ленивой походкой она подошла, лениво выслушала слова охранника, лениво посмотрела на меня своими размалеванными глазками.

— Ну, не зна-аю… — подчеркивая свою значительность и мою ничтожность в этом коридоре, протянула пигалица и все также лениво удалилась.

Охранник пожал плечами:

— Ждите!

А вот ждать-то мне и не пришлось. Пигалица вынырнула опять и, чуть ли не подбежав ко мне, запыхавшимся от рвения голосом проговорила:

— Пройдите за мной, пожалуйста!

При этом она внимательно осматривала меня, и в глубине ее глазок таилось подлинное недоумение. А как ей еще оставалось относиться к женщине, которую шеф согласился немедленно принять?

Катя ввела меня в просторную приемную. Там за столами сидели двое — мужчина и женщина, — оба примерно лет тридцати. Они без интереса взглянули на нас. Женщина равнодушно произнесла:

— Пройдите, пожалуйста! — и показала на темную деревянную дверь с блестящими металлическими ручками.

Я вошла. Кабинет начинался за второй дверью, после миниатюрного тамбура. В глубине кабинета за темно-зеленым столом сидел Бугаевский и разговаривал по телефону.

Посмотрев на меня без радости, он сделал приглашающий жест рукой и, пока я подходила, закончил разговаривать.

— Это — не по правилам! — резко высказал он и вдруг замолчал, прервав самого себя на полуфразе.

Я хотела объяснить ему свое появление, но Бугаевский, приложив палец к губам, сделал знак замолчать. Он вскочил с кресла и поманил меня за собой. Подойдя к встроенному шкафу, он открыл его дверь, и за ним оказался проход в другое помещение. Он прошел первым, я — за ним.

Войдя, мы оказались в большом белом зале, украшенном только несколькими постерами на стенах. Постеры — это такие напечатанные типографским способом красивенькие картинки в рамочках. Дерьмо, одним словом. Мне как-то предлагали целый набор для редакции, я отвергла это предложение.

Посередине комнаты стоял овальный стол и вокруг него десять кресел.

— Это наш конференц-зал, — своим брюзгливым тоном нехотя пояснил Бугаевский. Аккуратно прикрыв за мной дверь, он пожевал губами и монотонно добавил:

— Здесь постоянно проверяют на жучки и так далее. Что вы хотите?

— Мне нужно с вами поговорить! — твердо произнесла я.

Бугаевский смотрел на меня и молчал.

— Предложите мне сесть или как? — уже раздражаясь, спросила я.

— Поговорить — это больше пяти минут? — уточнил Бугаевский.

— Наверное, — кивнула я, — дело в том, что я принесла тот конверт и…

— Чш-ш-ш! — брызгая слюной, зашипел на меня Бугаевский. — К чертям! Едем ко мне домой!

Он резко развернулся и вышел обратно в кабинет. Немного озадаченная таким поведением, я последовала за ним.

Заказав по селектору машину, Бугаевский проверил порядок на столе, взял под мышку знакомую папку и, пронзив меня взглядом, сказал:

— В машине, если очень захочется что-то сказать, очень прошу вас, говорите о погоде. Хорошо?

Я кивнула. Вот так наша обычная жизнь и превращается в обычное кино.

Секретарь доложила, что машина ждет, и я быстрой походкой пошла за Бугаевским, который мчался впереди по коридорам и лестницам, как будто опаздывал как минимум на совещание в администрацию президента. Не задерживаясь по пути и едва кивая встречным сотрудникам, Бугаевский вышел на улицу и направился к черному «Мерседесу-520», стоящему перед входом в банк.

Он затормозил свое движение только около самой машины, оглянулся на меня, следующую за ним почти бегом, и, хмыкнув, открыл заднюю дверцу «Мерседеса».

— Прошу вас! — четко выговорил он и посмотрел поверх моей головы.

Было ясно, что сейчас он играл в милорда не для меня, а для провожающих его взглядами сотрудников банка и охраны.

Я это сразу поняла и молча села на заднее сиденье машины. С тяжким вздохом Бугаевский протиснулся туда же и, хлопнув дверцей, нервно бросил:

— Домой, Олег.

За всю дорогу не получилось даже легкой беседы о погоде: не хотелось говорить обоим.

Бугаевский жил за городом в поселке, сплошь состоящем из недавно построенных особняков. В народе это место называлось «Поле чудес». Я еще здесь ни разу не была и с любопытством осматривала окрестности, когда мы проезжали мимо разностильных домов. Трехэтажный дом Бугаевского ничем особенным не отличался от таких же соседних домов, ни размером, ни навороченностью. Хотя все-таки одно отличие было: за высоким кованым забором его особняка не было видно собаки.

«Мерседес» остановился напротив калитки, и Бугаевский, позвонив по сотовому телефону, облегченно вздохнул и вышел из машины.

— Прошу вас, — процедил он мне, глядя прямо в глаза.

Я не сумела выдержать этот убойный взгляд и, наклонив голову, вышла.

— Подожди! — бросил Бугаевский шоферу и, хлопнув дверцей, направился к калитке.

* * *

Мы сидели в кабинете Бугаевского. Я на черном кожаном диванчике, сам хозяин в кресле. Конверт с деньгами Бугаевский крепко держал в руке и молчал, обдумывая услышанное. Я курила и тоже молчала: ждала его реакции. После того как Петр Аркадьевич обежал весь свой дом и убедился, что, кроме нас двоих, там никого нет, он провел меня в кабинет и разродился целой укоризненной речью, не давая вставить даже слово. Мне наконец надоело выслушивать от него всякие гадости, и я даже прикрикнула.

И когда он, замолчав, изумленно вытаращился на меня, я получила возможность объяснить смысл своего визита.

Отдав Бугаевскому конверт, я рассказала ему все без утайки, потому что только это давало какой-то шанс получить себе союзника в том мутном деле, какое я затеяла.

— Скверно, — произнес наконец Петр Аркадьевич и тяжело вздохнул. Он достал из кармана платочек и вытер вспотевший лоб.

— Да, плохо, — согласилась я.

Бугаевский досадливо посмотрел на меня:

— Я ожидал, что для меня этой суммой все не закончится, но такое развитие событий еще хуже. Появляется новый неизвестный человек с неизвестными целями. Я, разумеется, понимаю, что у Инги я был не один, следовательно, она должна была иметь целый архив компромата, как на меня, так и на… — тут Бугаевский неожиданно рассмеялся, встал с кресла, подошел к высокому шкафу и, приоткрыв его стеклянную дверцу, вынул оттуда две золоченые рюмки, — так и на моих коллег, — закончил он.

Рюмки Бугаевский поставил на стол и из ящика этого же стола достал плоскую бутылку.

— Коньяк будете, Ольга? — предложил он.

Я помедлила и пожала плечами. Бугаевский налил обе рюмки и подал одну мне.

— Спасибо.

Выпив, Бугаевский налил себе еще. Я же, отпив глоток, отставила рюмку на подлокотник дивана и взяла сигарету.

— Никак я не мог ожидать того, что обстоятельства посадят нас с вами в одну лодку… — произнес наконец Петр Аркадьевич и, подойдя ко мне, сел рядом на диван.

«Неужели сейчас начнет приставать?» — подумала я.

— Мне нужны эти видеозаписи, — продолжил он, — у меня очень удачный брак, с точки зрения вложения, конечно…

— Как это?

— Как оно обычно и бывает, — грустно глядя на меня, пояснил Бугаевский, — мой тесть — весьма заметная личность в финансовом мире. Я — не альфонс! — С видимой напыщенностью продекларировал Бугаевский. — Я очень много работал, но без связей, без хорошего начального пинка подняться трудно. Брак с Надей и стал для меня этим пинком. Если бы она узнала про мои дела на стороне, брак бы распался. Тесть постарался бы раздавить меня. И, будьте уверены, он бы добился своего. И вот сейчас мне ничего не остается делать, как просить вас не бросать ваше расследование. Вы хотите помочь своей подруге, а мне нужны только кассеты…

В это время послышались быстрые шаги, и дверь в кабинет распахнулась. Вошла женщина. Ей было приблизительно тридцать пять — сорок лет, темная шатенка, коротко стриженная «под мальчика». Она производила впечатление спортсменки своими порывистыми движениями. Чуть подведенные карие глаза — проницательные и умные. Одета она была в светло-зеленое короткое платье и зеленые туфли. На шее — тонкая цепочка, на пальцах — два перстня.

— Извините, — произнесла она негромким, чуть хрипловатым голосом, — Олег сказал мне, что ты приехал с дамой, я подумала, что это кто-то из моих знакомых…

Женщина окинула меня быстрым взглядом.

— Здравствуй, Лиза, — Бугаевский подошел к ней и, наклонившись, поцеловал ее в щеку, — мы с Ольгой обсуждаем один общий деловой вопрос, через десять минут я освобожусь.

— Здравствуйте, — весело поздоровалась она и повернулась ко мне. — Вы не останетесь на ужин, Ольга? — спросила Лиза. — Я принесла чудный торт-безе…

— К сожалению… — я посмотрела на Петра Аркадьевича, ожидая от него помощи, и она не задержалась.

— Ольга сегодня приглашена на презентацию в «Метеор-клуб», — выручил меня Бугаевский.

— Жаль! Тогда в следующий раз, — непринужденно закончила Лиза, кивнула и вышла, прикрыв за собою дверь.

— Какая у вас демократически настроенная жена, — оценила я Лизу.

Бугаевский немного помолчал, но затем нашел необходимым пояснить:

— Супруга у меня сейчас в Монако, уехала отдыхать со своим братом. А Лиза, Елизавета Петровна, — старинная приятельница. Можно сказать — член семьи. Мы уж лет двенадцать дружим…

Я только брови приподняла и промолчала. Хотя, если честно, меня немножко удивило это его сообщение.

Бугаевский продолжил разговор:

— Значит, мы договорились, да? Вы ведете расследование, я со своей стороны помогаю, чем могу.

— Так получается, — согласилась я и добавила:

— Тогда мне хотелось бы знать адрес квартиры, где вы встречались с Ингой, и еще: не осталось ли у вас ключей…

Бугаевский взглянул на меня, почесал затылок и принужденно улыбнулся.

— Да, конечно, — сказал он и встал.

Подойдя к письменному столу, Петр Аркадьевич написал несколько слов на маленьком листке для записей.

— Адрес, — тихо сказал он, протягивая лист.

Потом взял второй листок и начал писать на нем.

— Все мои телефоны. Последний номер — моего сотового. Я его только в ванну не беру с собой…

Отдав мне все это, он негромко сказал:

— Ключей от квартиры у меня и не было никогда. А вот познакомился я с Ингой на презентации в том же «Метеор-клубе».

— Кто вас познакомил? — сразу же заинтересовалась я этой информацией.

— А никто, — пожал плечами Бугаевский, — сами как-то сумели, без посредников. Но персонал ее там знал. И с девочками из кордебалета она была знакома. Я заметил, как она разговаривала с ними. Дружески, можно сказать. Ну, а затем все пошло по закономерному пути. Встречались, катались и прочее. Все было хорошо, но вот, на прошлой неделе, Инга сказала мне, что ей нужно уехать. Мы попрощались… — Петр Аркадьевич вздохнул и нахмурился, — а в понедельник раздался этот звонок прямо домой. Меня как оглушило. Я, честно говоря, думал, что в кафе я увижу Ингу. Я был готов ей высказать много чего интересного…

А сейчас, когда я увидел Лизу, то так растерялся, что и ляпнул про «Метеор-клуб», совершенно не подумав. Может быть, сегодня там как раз и нет никакой презентации… — Бугаевский нервно почесал левую кисть руки.

— А была пленка-то? — спросила я. — Может быть, вас просто напугали?

— На понт взяли? — усмехнулся Бугаевский. — Хорошо бы так… После звонка посыльный пришел — так, обычный мальчишка… Короче, видел я пленочку, и приятного мало… Да…

— Не волнуйтесь вы так, — спокойно произнесла я, — кстати, голос, который приглашал вас в «Фил френд», не был похож на голос Инги?

— Мне он показался каким-то ненатуральным… Знаете, вот если платок положить на мембрану, то ваш собеседник не сразу сможет вас узнать, даже если вы вместе прожили не один год… Со мной жена как-то раз пошутила таким образом, — как-то мечтательно проговорил он.

— А вы могли вызвать Ингу, если было срочно нужно? Телефончик, например…

— Нет, да и зачем? — недоумевал Петр Аркадьевич. — Мы всегда сразу договаривались о новой встрече, и у нее были все мои телефоны… Вот как у вас сейчас…

Бугаевский начал проявлять признаки нетерпения, и я, поставив рюмку с коньяком на стол, стала прощаться.

— Пойдемте, — открыл дверь Бугаевский, — я скажу Олегу, чтобы он вас довез до дома.

— Кстати, — остановившись в дверях, я чуть не хлопнула себя по лбу, — на конверте я записала нужный мне телефон.

Бугаевский, подойдя к столу, взял в руку конверт, убедился, что он пустой, и отдал мне.

— Спасибо, — я положила его в сумку.

Пока мы шли до машины, то никого по пути не встретили. Причем, как я заметила, оба испытали от этого облегчение.

Выслушав приказ хозяина, шофер кивнул, завел мотор и начал выводить машину из поселка.

— Куда едем? — спросил он у меня.

Я вспомнила про Маринкин метод отрываться от слежки, потом подумала, что пересаживаться после «Мерседеса» в трамвай будет таким непосильным подвигом для меня…

Вздохнув, я решилась и назвала шоферу свой настоящий адрес. В конце концов, кому-то же нужно доверять в этом мире!

А сиденья в «мерсе» такие классные…

* * *

Отпирая входную дверь своей квартиры, я думала только о ванне и постели. Войдя и прикрыв за собой дверь, я почувствовала, как на меня навалилась вся усталость дня.

Скинула сабо и начала раздеваться прямо в коридоре. Всю одежду нужно было стирать: слишком много в ней пережито. Уронив на пол сумку, я, расстегнув пояс, сняла юбку, перекинула ее на руку и развязала узел блузки.

«Только бы хватило воли принять душ», — вот и все, что я подумала, и поплелась к ванной.

У меня болело все. Болели плечи, ноги, руки. На левом плече наливался сочной синевой классный синяк от отпечатков четырех пальцев громилы по кличке Сырок.

Бросив свои тряпочки в угол ванной комнаты, я открыла воду, и тут зазвонил телефон.

«Мне это надо?» — вяло подумала я. Кивнула в ответ и медленно потащилась обратно в коридор.

— Да! — усталым голосом произнесла я и присела на пол: стоять уже не могла.

— Оля, это ты? — раздался в трубке робкий голос Маринки.

— Ага, — пришлось мне в этом признаться, и я сразу же спросила:

— Как у тебя?

— — Все нормально, а у тебя новости есть? — осторожно спросила она.

— Не-а, — ответила я, — тебя никто не спрашивал. Никому ты, мать, не нужна.

— И слава богу! — быстро отозвалась Маринка и попыталась начать пересказывать ненужные деревенские новости:

— А мы тут…

— Маринка! — не выдержала и взмолилась я. — Я только что пришла, только что собралась в ванную. Звони завтра, ладно?

— Ладно! А почему ты таким странным голосом говоришь? Что-то случилось?

От Маринки не удавалось избавиться еще добрых пять минут, когда же наконец я положила трубку, то почувствовала себя еще более уставшей, чем была.

С трудом поднявшись с пола, я протянула руку к телефону, чтобы отключить его и больше не дергаться, но он тут же снова зазвонил. Посмотрела с ненавистью на своего нового врага и взяла трубку.

— Да! — почти выкрикнула я.

— Виктор, нормально, — услышала я краткий доклад, сделанный четким голосом Виктора, — нормально? — спросил он меня про мои дела и, получив ответ, повесил трубку.

Тут-то я быстренько и выдернула телефонный шнур из розетки и зашлепала в ванную. День наконец-то заканчивался…

 

Глава 5

Утром меня ждал махонький сюрпризец. Совсем махонький, и ждал он меня сразу же у подъезда.

Я выскочила из квартиры с опозданием на целых полчаса. Хоть я и сама себе начальник, но с разгильдяйства обычно и начинаются все неприятности. Как в случае с Маринкой, например.

Я вылетела на улицу и на ходу вежливо поздоровалась с Матвеевной, нашей соседкой с первого этажа.

Матвеевна давно уже была пенсионеркой, и все ее развлечения состояли в коллекционировании новостей.

Она уже сидела на своем посту на лавочке и посматривала по сторонам. Матвеевна иногда удивляла меня поразительным знанием таких дел и обстоятельств, которые ей просто ну никак не должны были быть известны. Когда я организовала газету, первой об этом узнала, разумеется, Матвеевна, и очень громогласно меня окликнула. Маринка потом клялась, что она никому ничего не говорила, я про себя была уверена в том же. Однако результат, как говорится, налицо.

Феномен, одним словом.

Поэтому я всегда старалась поддерживать с нею хорошие отношения.

— 0-оль! — окликнула меня Матвеевна.

Я затормозила и оглянулась.

— А тебя вчера тут спрашивали… — доложила Матвеевна.

Сердечко у меня так и екнуло. Даже затылок вспотел от испуга. Ну о чем я могла подумать? О милиции, конечно.

Я постаралась прикинуться равнодушной и спросила безразличным, как мне показалось, тоном:

— А кто спрашивал-то, Анна Матвеевна?

— А я знаю? Баба какая-то, — ответила она, и я удивилась: что за чудеса? Все мои знакомые прекрасно знают, где я живу.

— И что она хотела? — угораздило же Матвеевну так не вовремя развлекать себя разговорами!

— Я и говорю: тебя спрашивала. Где живешь, где работаешь. Из этих, видать, из богатых. На машине иностранной приехала… номер простой какой-то.., а я чтой-то и не запомнила…

Я ничего не понимала. Какая машина?

Какая баба?

— Не знаю такую… — сказала я. — А как она выглядела?

— Да как.., обычно, вот как! Волосы белые, длинные, очки большущие нацепила, темные, будто видно в них что-то… Машиной сама управляла… Не наша машина, серая такая, блестящая…

— Ну вы сказали, где я живу?

— Нет, Оля, не сказала, — Матвеевна посмотрела на меня с хитрецой, — если ты не знаешь, кто это, зачем же я буду говорить?..

Я пошла дальше к остановке уже не так быстро, как собиралась. Женщину я не знала, но, как мне показалось, я ее могла раньше видеть. Вчера в баре была одна такая подозрительная дамочка, тоже в очках, тоже блондинка. А насчет машины… Я четко вспомнила, что во время моей вчерашней встречи с бандитом по кличке Сырок серая иномарка действительно стояла в отдалении на улице…

На работу к себе я приехала, опоздав почти на час. Но это было не страшно. Зато выспалась и с Матвеевной поговорила.

Дома я не успела толком наложить макияж и сейчас, приехав, первым делом — поставив бутылку с фантой, купленную по дороге, в холодильник, — села за стол и разложила свое косметическое хозяйство: нужно было срочно подправить красоту свою нетленную.

Когда уже заканчивала, в дверь постучали.

— Да-да! Входите, пожалуйста! — крикнула я, убирая со стола все лишнее.

В кабинет зашел Ромка. Из-за отсутствия Маринки он стажировался в секретарях. Это дело у него получалось, а вот кофе на всех теперь должна буду готовить я. Наверное. Будем надеяться, что его можно будет, по крайней мере, пить. Все равно таким, как у Маринки, у меня он никогда не получится. Но сегодня кофе приготовил Ромка и сейчас, открыв дверь ногой и плечом, протиснулся в кабинет вместе с подносом.

— Рома, Рома, — я быстро вышла из-за стола и взяла у него поднос с чашками и сахарницей, — спасибо, дорогой, но давай договоримся: пока Маринки нет, кофе варю я.

Ладно?

— Ладно, — пожал плечами Ромка и вдруг сказал поразительную вещь:

— А вы уверены, что у вас получится, Ольга Юрьевна?

Если бы он сейчас объяснился мне в любви, я бы просто удивилась, а тут я была потрясена.

— Почему ты об этом спрашиваешь? — осторожно спросила я, старательно скрывая свое замешательство. Я налила себе кофе и положила в него сахар.

— Вы же этим не занимались, а я почти всегда сидел рядом с Мариной, когда она делала кофе.

— Ты думаешь, что научился вприглядку? — уточнила я и отпила глоточек кофе.

Потом еще глоточек. Пришлось признать, что Рома действительно что-то умеет.

Я подняла глаза и сказала:

— Ты знаешь, Рома, я заранее огорчалась, что мне при моей занятости придется еще заниматься и кофе. Я даже распланировала, что мой рабочий день из-за этого продлится на целый час…

— Вы не волнуйтесь, пожалуйста, Ольга Юрьевна, — спокойно прервал меня этот паршивец, — я буду все делать сам.

Полчаса после этого прошло в покое и одиночестве, и тут дверь кабинета отворилась снова.

— К вам пришли, Ольга Юрьевна, — доложил Ромка и застыл, ожидая моего решения.

Нужно будет сказать Ромке, чтобы он спрашивал у посетителей хотя бы их имя.

— Приглашай, Рома, — кивнула я.

В кабинет вошел мужчина. Приятный молодой человек, приблизительно мой ровесник, с щегольскими усиками. Они смотрелись немного легкомысленно, но не портили его. Однако этот мужчина вряд ли нес с собой удачу. Он был одет в форму старшего лейтенанта милиции.

— Здравствуйте, — я церемонно поздоровалась и постаралась, чтобы мой голос прозвучал спокойно, — вы нам принесли статью или у вас другое дело?

— Здрасьте, наверно, да, — проговорил милиционер и, прикрыв дверь за собой, прошел в кабинет.

Милиционер пододвинул стул для клиентов ближе к столу и сел на него.

— Мне нужна Марина Широкова, ваш секретарь, — сказал он, — там, — он показал пальцем через плечо, что должно было означать «в приемной», — мне сказали, что она уехала…

— Да, Марина сейчас в отпуске. Я главный редактор газеты Бойкова Ольга Юрьевна, — ответила я и протянула ему свою визитку.

— Я Смирнов Алексей Иванович, следователь из РОВД, — ответил старший лейтенант, взяв в руки визитку и читая ее.

— Очень приятно, а в чем, собственно, дело? — Я, чтобы создать паузу и дать возможность Смирнову объяснить цель визита, опустила руку в ящик стола и достала оттуда пачку сигарет «Русский стиль». Не поднимая руки, убедилась, что пальцы не дрожат, и только тогда положила пачку на стол и начала ее открывать.

— Мне вообще-то нужна Широкова, — настойчиво повторил Смирнов, — она уехала в отпуск или находится дома? Вы не в курсе случайно?

— Случайно в курсе, — ответила я и достала сигарету из пачки.

Смирнов тут же протянул зажигалку.

— Спасибо… Марина уехала в деревню.

У нее заболела тетка, и она отпросилась ее навестить… А вы, простите, интересуетесь ею по долгу службы или… — я нарочно замолчала и посмотрела на молодого следователя.

«Приятный мальчик. Но такие молодые не должны быть следователями, — подумала я, — для него важна карьера, а жизни он совсем не видел!»

Смирнов помолчал и, игнорируя мой вопрос, уточнил:

— С какого числа она в отпуске?

— С позавчерашнего дня.

— То есть уже позавчера утром ее на работе не было, правильно?

— Нет, не правильно, — возразила я.

Я уже думала об ответе на этот вопрос.

Конечно, было бы лучше сказать, что Маринка уехала рано утром, но ее видело много народу именно позавчера, и, вообще, чем больше врешь в таких делах, тем хуже. Я не помнила, откуда я подхватила такую ценную мысль, но мне она показалась очень умной.

Значит, сама придумала, не иначе.

— Она уехала после обеда, не скажу в какое время, но то, что после обеда, это точно… Вы не объяснили мне причину… — напомнила я.

— Тогда объясняю, — ответил Смирнов, выкладывая из кармана блокнот и раскрывая его, — позавчера вечером в своей квартире была убита женщина. Кумарцева Инга Евгеньевна, двадцати пяти лет. Рядом с ней на полу лежала бумажка, на которой была написана фамилия вашей сотрудницы и телефон. Кстати, а где вы были в момент убийства?

— Я? — я удивленно посмотрела на него и вдруг поняла, что передо мною раскрылась ловушка. Выпустив сигаретный дым, я спросила:

— А во сколько это произошло, я прослушала?

Смирнов не опустил глаза и спокойно уточнил:

— Приблизительно в полпятого-полшестого вечера.

Я опять дала паузу, словно вспоминая, хотя просто сдерживала себя, чтобы не вскричать: на работе, вот где!

— На работе, здесь и была.

— То есть персонал редакции сможет это подтвердить, я правильно понимаю?

— Совершенно правильно.

К этому вопросу Смирнов больше не возвращался. Скорее всего он уже получил сведения на сей счет из каких-то других источников.

— Где отдыхает ваш секретарь? — продолжил Смирнов расспросы.

— В Ивантеевке, — раздражаясь поведением этого щенка, резко ответила я, — вы объясните, наконец, в чем дело? Я ничего не понимаю в преступлениях, слава богу, но бумажка с записанными данными не может быть достаточной уликой для обвинения, ведь верно? А если бы эта… Кумарцева, вы сказали? Если бы она записала для памяти фамилию президента Гвинеи-Бисау? Вы бы отправились к нему?

Смирнов впервые проявил некоторую неуверенность. Он поерзал на стуле.

— Понимаете, — начал он, — примерно через несколько минут после убийства из дома вышла женщина, похожая по описанию на вашего секретаря…

«Еще одна ловушка!» — подумала я, а вслух ехидно спросила:

— Вы говорите: что через несколько минут после убийства между половиной пятого и половиной шестого вечера. Так, значит, в тридцать пять минут шестого или пятого, я не поняла?

— Одним словом, — сказал Смирнов, видимо устав от моего любезного тона, — нам очень хотелось бы видеть Марину Широкову. Как ей позвонить?

Я задумалась: а действительно — как?

Мы с Маринкой об этом не договорились, а помнится мне, она рассказывала когда-то, что телефон в деревушке был, но один, да и тот работал по настроению…

Пожав плечами, я так и объяснила дотошному следователю.

Про вчерашний Маринкин звонок я умолчала, решив, что ему это знать ни к чему.

Задав еще несколько вопросиков и окончательно сбавив прыть, Смирнов поднялся.

И это было очень вовремя, кстати, потому что я сама испытывала желание прогуляться по некоторым делам. Но ему же этого не объяснишь.

— Если позвонит Широкова, сообщите ей, пожалуйста, что я хотел бы с ней увидеться… Вот мой телефончик.

И он протянул мне листочек с написанным номером.

«Заранее, наверно, пишет, чтобы всегда были под рукой», — подумала я, а сказала весьма любезным голосом:

— Непременно, — и взяла в руки металлический поднос с кофейными чашками, показывая, что у меня есть еще дела помимо приятного общения с приятным молодым человеком.

Мы вышли вместе. Смирнов даже галантно предложил поднести поднос. Но я великодушно отказалась, проводив его до выхода, — просто это было по пути. Кивнув напоследок, я повернула за угол и направилась туда, куда мне было нужно. Посуду мыть то есть.

Когда я освободилась, приблизительно через десять минут, то на подходе к двери редакции я услышала какой-то громкий разговор.

«Мой бог! — подумала я. — Кого же еще черт принес? Только читателей с претензиями мне сейчас не хватало!»

Подумав и решив — разумеется, правильно, — что, кроме меня, никто из наших не сможет разобраться с напористыми хамами, — Маринки нет, а Виктор сидит у себя в каморке и до него далеко, — я быстро вывернула из-за поворота с подносом в руках и.., и так же быстро спряталась обратно. За тот самый угол.

В раскрытой двери стоял знакомый мне бандитский шофер. Сергей, кажется. И этот шофер разговаривал с кем-то, находящимся в редакции.

Я прижалась спиной к стене и затаилась. Чашки на подносе противно зазвенели. Постаравшись расслабиться, я прислушалась…

— Ну нет ее, в натуре! — сказал шофер. — Пошли!

— Ольга Юрьевна будет только сегодня под вечер, — послышался спокойный голос Кряжимского, — и никак не раньше, она на совещании в администрации губернатора.

— И что делать будем? — услышав эту фразу, я вздрогнула, моментально узнав противный голос Сырка.

— А хер его знает… Может, в машине посидим? Подождем? — ответил ему шофер.

— Да, блин, ее, может, весь день ждать придется, тебе же говорят: под вечер!

— Не будем здесь светиться, как тополи на Плющихе! — настоял на своем шофер. — Вы передайте, пожалуйста, Ольге Юрьевне, что к ней приходили из концерна «ЖМБ».

Про рекламу, короче.

— Конечно, передам, конечно, — услужливо пообещал Кряжимский.

— Ну пошли, что ли… — пробормотал Сырок.

Послышались быстрые шаги. Шаги приближались к моему углу. Я рефлекторно, инстинктивно, неосознанно выпрямилась, вжалась в стену и даже дышать перестала.

Из-за угла вынырнул Ромка и сразу же лбом наткнулся на меня. Поднос звякнул, чашки брякнули, а я едва не вскрикнула.

— Ольга Юрье… — зашептал мне Ромка.

Я быстро-быстро закивала ему и ответила тоже шепотом:

— Знаю, знаю, тише…

— Ага, — понятливо отреагировал Ромка и джентльменски начал тянуть у меня поднос. Я, продолжая прислушиваться к звукам, доносившимся из-за угла, поднос не отдавала.

Я слышала, как братки дружно затопали к лестнице и начали спускаться по ней. Теперь уже я начала опасаться, как бы кто из них не захотел в туалет, но пронесло.

Когда их шаги затихли, я позволила себе немного расслабиться. В этот момент Ромка и выдернул у меня из рук поднос, но не рассчитал своих усилий. Поднос рухнул на пол со страшным звоном.

Мы оба застыли и вытаращились друг на друга. Но, судя по всему, пронесло и на этот раз.

Подождав для верности еще чуть-чуть, мы с Ромкой, собрав осколки, выкинули их здесь же в урну, а сами пошли в редакцию.

— К вам тут приходила делегация братков-гоблинов, — доложил мне Сергей Иванович, — они сказали, что из фирмы «МЖ».

— Спасибо, Сергей Иванович, я в курсе, — ответила я, вы меня здорово выручили.

Я вернулась в свой кабинет, первым делом схватив сигарету и прикурив ее.

Нужно было принимать решение. Какое — неизвестно, но то, что надо куда-то бежать, было ясно.

Открылась дверь, и вошел Ромка. Я устало посмотрела на него.

— К вам посетитель, Ольга Юрьевна, — сказал он и тут же добавил с виноватой улыбкой:

— Он видел, как вы прошли… Но мужик нормальный, не качок, это точно!

— Ну что ж, давай своего нормального мужика, но меня больше нет ни для кого незнакомого. Понял?

— Не вопрос, — солидно ответил Ромка и вышел.

Почти сразу же вошел посетитель. Раньше я его никогда не видела и не знала, кто это.

— Вы ко мне? — спросила я его, усаживаясь в свое кресло и пододвигая к себе ближе пепельницу.

— Д-да, — как-то неуверенно произнес он.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — я показала на стул, стоящий напротив меня. — Чем могу быть полезна?

Этот визитер внешне был довольно-таки красив и, значит, бабник. Высокий брюнет с голубыми глазами. Его лицо было приятно, но в его выражении как бы отсутствовало что-то. Возможно, оно мне показалось слишком женственным, что ли. Одет он был в цветастую рубашку и длинные шорты. Ненавижу мужчин в таких шортах, они все смотрятся в них как-то уродливо-карикатурно.

— Я бы хотел увидеть Марину Широкову, — сказал он, — она мне говорила, что если ее нет в приемной, то можно обратиться прямо к вам.

Слова были просты, но я чуть не вздрогнула, услышав их. День начался черт знает как! Следователь, бандиты, теперь еще этот херувимчик! Нет, Маринке должно здорово икаться в ее гребаной Ивантеевке!..

Поняв мое молчание не правильно, посетитель пустился в объяснения.

— Я не хотел приходить. Но вчера я звонил сюда весь вечер и ее не было. Утром сегодня — тоже. Поэтому я решил приехать и узнать, может быть, с нею что-то случилось…

Он замолчал и уставился на меня, ожидая ответа.

— Марина в отпуске и появится не раньше чем через две недели. Могу ли я ее заменить? Хотя мне кажется, что дело у вас к ней скорее всего личного плана…

Мой собеседник выслушал все, что я ему сказала, с удивленным выражением на лице.

— Уехала? — повторил он со странной интонацией. — Давно?

Я вздохнула и немного нахмурилась. Не знаю, как другие, а я терпеть не могу неизвестности. Этот молодой человек, был, видно, настолько поглощен своими проблемами глобального характера, что забыл представиться. Я занудно намекнула ему на это упущение:

— Меня зовут Ольга Юрьевна…

— Я знаю, — сразу ответил он.

— А… — я сделала паузу и вопросительно взглянула на него.

— Извините, — сообразил мой симпатичный гость, — Михаил Степанович Кумарцев.., я не представился…

«Ромео!» — внутренне вскричала я, но, разумеется, промолчала и только посмотрела на него внимательно, словно стараясь запомнить получше.

Взгляд мой был, наверное, настолько малоприветливым, что Михаил неуверенно поерзал на стуле, словно попытался сесть поудобней, и опустил вниз глаза.

— Она уехала к тетке в деревню, — сказала я и, не удержавшись, добавила:

— Только что ко мне с визитом заходил следователь…

Смирнов его фамилия…

Михаил поднял на меня погрустневшие глаза и тихо произнес:

— Да, вы уже знаете…

Я промолчала. Михаил не был похож на убийцу, хотя, с другой стороны, откуда я могла знать, что скрывается за этой мягкой внешностью? Самым неприятным было то, что Михаил говорил так мало и тихо, что я никак не могла сравнить его голос с тем, который я слышала во вторник.

Не дождавшись моей ответной реплики, Михаил начал говорить сам, и я получила возможность полноценно послушать его голос.

— Меня вызвали телеграммой.., значит… я ездил в Москву.., вот, — помолчав, он продолжил:

— Смирнов, следователь, задавал мне разные вопросы… Там, рядом с Ингой, понимаете, нашли…

Он замялся, наверное, подумал, что знает страшный секрет, и я пришла ему на помощь:

— Нашли записку, в которой было написано имя Марины и номер рабочего телефона…

— Откуда вы знаете? — Михаил так удивился, что не проследил за своей реакцией и самым глупым образом открыл рот.

«Ну и вкусы у Маринки, — подумала я, — разве же это Ромео? И, кстати, голос похож, мне кажется…»

— Следователь сам и сказал мне, — пожала я плечами, продолжая вслушиваться.

— Да.., он спрашивал, что это означает, чей почерк… Вот, собственно, о чем я и хотел поговорить с Мариной… Мы с Ингой собирались в Аргентину уезжать, — неожиданно выдал он, — но, если Марины нет… — Михаил встал.

Встала и я.

— И чей же почерк на записке? — спросила я его, пока он не удрал.

— Инги, чей же еще? — подавленно ответил он и зашагал к двери.

Я осталась стоять на месте и переваривала услышанное. Новость была интересна и двусмысленна. Даже весьма.

— Вы, пожалуйста, передайте Марине, если получится, конечно… — Михаил задержался у двери, и я изобразила на своем лице вежливое внимание.

— Что передать?

— Я бы хотел ее увидеть… — Помолчав, Михаил добавил совершенно не к месту:

— Сегодня похороны…

Он повернулся, дернул за ручку двери и что ты отправила Маринку в деревню. Все остальное — чушь, дичь и ахинея!

Фима сверкнул на меня очами и продолжил:

— Я не ожидал от тебя такой прыти, — сказал он, наливая себе вторую чашку кофе из кофейника, — можно сказать, что тебе пока здорово везет. Но только пока. В один хреновый момент везение оставит тебя, и ты очень красиво пролетишь как соучастница.

И опять я промолчала, потому что Фима опять был прав.

Закурив очередную сигарету, я встала и подошла к окну, выходящему на улицу.

Прямо перед входом в редакцию стояла ядовито-зеленая «Ауди» Фимы. Посмотрев дальше вдоль дороги, я увидела печально знакомую мне синюю иномарку. А чтобы у меня не оставалось сомнений, в поле моего зрения появился и мой неприятный знакомый по кличке Сырок. Он шел к этой машине, держа в руках большой пакет с пирожками. Впервые в жизни я с симпатией подумала о мужской прожорливости, потому что она мне помогла заметить опасность.

— Кого ты высматриваешь, о свет очей, я же здесь?!

Фима неслышно подошел сзади и положил руку мне на талию.

— Ты же не один у меня такой, — ответила я ему и скользнула взглядом дальше.

А вот дальше я увидела еще кое-что интересное! Я увидела серую блестящую иномарку, очень похожую на ту, которая стояла невдалеке от бара, когда Сырок пытался утащить меня к шефу по кличке Матрос. К этой иномарке подошел, к моему великому изумлению, Миша Кумарцев, открыл дверцу рядом с водителем и сел в машину. Почти сразу же она начала выезжать со своего места. Я показала эту машину Фиме.

— «Фольксваген-Гольф», — определил он и пожал плечами, — ну и что?

Если бы я только знала ответ на этот вопрос, мне жилось бы немного легче.

— Это те самые братки, — сказала я, — а это та самая серая машина, и в нее только что сел Кумарцев.

— Ни хрена себе! — выразил Фима свое отношение к этой информации.

 

Глава 6

— Ты веришь, что Маринка убила Ингу? — спросила я у Фимы.

Фима фыркнул, захихикал и ответил:

— Я верю, что она много чего может сделать с мужчиной и качественно. Но убить — это уже перебор. Не ее стиль. А еще я верю в наших пинкертонов. Даже больше скажу: я опасаюсь их. Пойми меня правильно, они работают профессионально, упорно, но топорно. Нюансы хороши для сериалов, а в настоящем серьезном деле твое вмешательство может выйти боком. Маринка в этой истории смотрится очень нехорошо. И еще раз говорю тебе: никуда не лезь, ничего не предпринимай — целее будешь. Маринке ты не поможешь, а себе устроишь крупный бенц…

— Ну хватит, — резко обозлилась я, — проконсультировал — и все. За это тебе мерси — и больше никто ни о чем тебя не просит.

Я вернулась к столу и взяла свою сумку.

— Так: это взяла, это тоже взяла… — тихо подумала я вслух, укладывая в сумку сигареты, нужные мелочи и записку с номером телефона Смирнова. Потом еще раз подумала и достала из нижнего ящика стола пачку денег. Пачку — потому, что купюры были некрупные.

Я вышла из-за стола. Фима тоже встал.

— Мне сейчас нужно уходить, — независимо сказала я, — меня ждут бандиты у парадного входа. Постараюсь уйти от них через служебный…

В этот момент мне себя было очень жалко. Я чуть не расплакалась. Еще бы! Подруга может в тюрьму попасть, самой угрожают бандюги, Кумарцев следит.., сволочь херувимская. А единственный человек, который может реально помочь, — шутит, хлещет кофе и говорит: я боюсь. А я не боюсь?!

Черт, и ситуация настолько скользкая, что даже Виктора страшно просить составить мне компанию: слова Фимы о соучастии хорошо уложились в моей голове…

Фима состроил непередаваемую гримасу и тоже поднялся.

— Я на машине, — сказал он и почесал затылок, — могу подвезти…

— Не утруждайтесь, пожалуйста, Ефим Григорьевич.., мы уж как-нибудь своим бабьим умишком…

Я твердым шагом направилась к двери.

На первом же шаге меня остановил крик.

— Хватит выебываться!

Фима подлетел ко мне и, дернув за руку, повернул меня к себе.

— Мне хочется покататься с тобой, — продолжил он спокойнее, в своей обычной манере, — я, честно говоря, давно мечтал об этом…

Я решила не перегибать палку — действительно, могу остаться одна, а так хоть мужчина будет рядом. Чужой, правда…

Мир между нами был восстановлен, и Фима вышел из кабинета вместе со мной.

— Я уезжаю, Сергей Иванович, — обратилась я к Кряжимскому, — если буду нужна, то, наверное, объявлюсь дома, под вечер.

— Я понял, Ольга Юрьевна, — ответил он и занялся своими делами. Сергей Иванович настолько часто исполнял мои обязанности в редакции, что его переход на должность и, о, главного редактора совершался автоматически.

— Пошли, что ли? — поторопил меня Фима.

Мы вышли в коридор и направились к лестнице. Взявшись за руки, как первоклашки, мы молча спускались вниз. Фима, оставив меня в коридоре недалеко от выхода, пошел на разведку.

Вернулся он минут через десять, и я уже успела порядочно нанервничаться.

— Почему так долго?! — накинулась я на него.

— Тихо, тихо, расслабься, — он шутливо прикрылся от меня ладонями и поддел:

— Ты напоминаешь мне мою жену…

Я только вздохнула: ну не может он по-другому, что же теперь поделаешь!

— Я знаю, как отсюда удрать без шума и пыли! — заявил Фима.

— И как же это, интересно? — спросила я, относясь немножко настороженно к Фиминым инициативам.

— Через окно мужского туалета! — предложил он совершенно не оригинальный способ, и я, молча развернувшись, пошла в нужном направлении. Где у нас тут туалеты, я, слава богу, знала и без адвокатов.

Фима проверил безопасность, я быстро вошла в, казалось бы, принципиально недоступное мне интимное место и так же быстро вылезла через открытое окно наружу.

Оказавшись на заднем дворе, я отошла в сторонку, достала сигарету, закурила ее и принялась ждать.

А вот ждать мне пришлось долго.

Я вся извертелась, издергалась и изнервничалась, а Фима все не появлялся на своем ядовито-зеленом кошмаре, который он гордо называл «Ауди». Не появлялся — и все!

Когда я уже окончательно решилась вернуться к себе в кабинет тем же путем, которым и вышла на свежий воздух, послышался звук мотора, и во двор вкатилось Фимино зеленое чудо.

Остановившись напротив меня, Фима выскочил из машины наружу и принялся длинно объяснять про то, как ему не дали выехать, а он хотел… Короче говоря, я вынуждена была прослушать полный набор совершенно неинтересных мне подробностей.

Я молчала только потому, что боялась открыть рот. Если бы я это сделала, то Фиме пришлось бы выслушать про себя всю правду и плюс еще кое-что.

Я села на переднее сиденье, продолжая героически сдерживаться. Фима, думая, наверное, что это улучшит мое самочувствие, осторожно погладил меня по плечу. Я и это стерпела, считая, что пока ему это можно.

— Поехали быстрее, — процедила я сквозь зубы, с большим трудом сохраняя приятное выражение лица. Было ощущение, что рот свело судорогой.

Выруливая с заднего двора редакции, Фима должен был проехать как раз мимо моих гоблинов. Я растеклась по сиденью, прикинулась ветошью и прикрылась сумкой.

Фима казался невозмутимым. Правда, он надел темные очки.

Мы выехали на большую дорогу, Фима покрутился немного по поворотам и остановил машину в спокойном месте.

— Ты не уснула? — заботливо спросил он меня.

Я медленно выпрямилась, оглянулась назад и достала платочек. В его машине было очень жарко.

— Курить будешь? — он протянул мне пачку «Русского стиля».

— У тебя вкусы, как у нас с Мариной, — заметила я, взяла сигарету и прикурила от его зажигалки.

— У меня просто есть вкус, а у вас с Маринкой вкуса нет вообще! Никакого! — заявил Фима.

— Это почему же еще? — возмутилась я.

Насчет Маринки можно было еще поспорить, но насчет меня он ошибался категорически.

— Ни одна из вас даже ни разу не попыталась меня прикарманить, — обосновал Фима свое заявление, — а между прочим, такие, как я…

— Все, все, поняла!

Я бесцеремонно прервала его речь на самом взлете.

— Что делать будем? — я поймала себя на мысли, что почему-то уверена в Фимином участии в моем опасном и непонятном деле.

Фима помолчал и уже серьезно спросил у меня:

— Ты хочешь продолжать рыть землю носом и найти убийцу Инги?

— Вряд ли я его найду, — резонно заметила я, — но мне нужно набрать столько материала, чтобы Маринка оказалась не единственной подозреваемой в этом деле. А найти можно много чего, я же тебе рассказывала.

Фима почесал кончик носа, посмотрел по сторонам и весело покосился на меня:

— Одно не могу никак понять, мне-то зачем весь этот почечуй нужен? Почечуй — это геморрой по-русски, если ты не знаешь.

Он помолчал, подумал и разразился:

— Ты только не воображай, пожалуйста, что я собираюсь впрягаться в это тухлое дело ради твоих прекрасных глаз, в которые, кстати, ты даже не даешь мне посмотреть как следует. И вообще… Мне это не надо. Ясно, да?

Я промолчала.

Фима засопел, негодуя на невнимательность аудитории, и продолжил:

— Единственное, что я могу сделать, так это находиться рядом с тобой, имея две цели. Или три? — спросил он сам себя, потом сам себе же ответил:

— Пока две. Первое: я буду стараться на основании своего богатого опыта и багажа ценных знаний не допускать тебя до откровенных глупостей. Второе: когда я не услежу, и ты эти глупости сделаешь, и тебя вполне обоснованно хапнут менты за одно красивое место, я брошусь им честно рассказывать, что ты добрая, наивная дурочка и сама не ведала, что творила, что ты больше не будешь и простите ее, дяденьки… Вот так, девушка, и будет! Вопросы у вас есть?

— Есть, — сказала я, — что подсказывает твой ценный багажный опыт о моих последующих действиях?

— Ты не знаешь, что делать? — изумился Фима. — Это же элементарно, Ватсон! Только слежка! Я имею в виду, что ты, как и любой гражданин нашей страны, не ограничена в своих передвижениях. Короче говоря: у тебя есть адрес этого безутешного супруга?

— У него сегодня похоронные дела! — я хлопнула себя ладонью по лбу. — Сегодня он будет занят, это уж точно.

— Скорее всего, — согласился Фима, — на похоронах жены присутствие мужа было бы желательным.

Мы опять помолчали. Мне ничего что-то не придумывалось.

— Послушай, — задумчиво сказал Фима, — я не совсем понимаю роль твой знакомой официантки…

— Лены? — спросила я.

— Ну да, — он нажатием кнопки полностью опустил стекло дверцы со своей стороны, — она же помогла Инге взять заем у авторитета…

— У Матроса, — подхватила я тему, — он ее бывший муж.

— Меня это вообще не интересует, — отмахнулся Фима, — кто кому муж или не муж. Я знаю, кто у меня жена, и мне этого во как хватает, — не сдержался он и затронул свою любимую тему, — твоя Лена знает больше, чем сказала тебе. Деньги просто так не даются, Инга должна была объяснить, для чего они ей нужны и как она собирается их возвращать. Если Лена сработала посредником, то она знает все эти подробности. Матрос бы и слушать ничего не стал, если бы она пришла без объяснений.

— Но она же его бывшая жена… — попыталась я сформулировать свою точку зрения.

— Теперь я слушать не стану! — Фима демонстративно сплюнул на дорогу. — Деньги — это такая вещь, которая посерьезней личностных сю-сю. И не спорь, пожалуйста.

— Не буду. Наверное, Лена просто не решилась рассказать все первой встречной, — предположила я.

— Согласен, — кивнул Фима, — а раз так, то эта Лена нам и интересна. Предлагаю тебе купить торт и нагрянуть к ней в гости.

Если ты ничего не перепутала, то она должна быть сегодня выходная.

Возражений у меня не было. Фима завел машину, и мы поехали искать торт. На это ушел почти час. Если бы я ходила пешком, то давно бы плюнула на поиски и обошлась бы пирожными.

Итак, через час с небольшим мы подъезжали к дому Лены. Между прочим, один раз мне показалось, что я заметила знакомую мне серую иномарку. Я дернулась ее рассмотреть получше, но она уже свернула. Возможно, что я просто сама себе жуть нагоняла: мало ли похожих машин по городу катается!

Фима остановился приблизительно за квартал до нужного мне места, и мы договорились, что он будет ждать меня здесь до победного конца.

— Смотри чаю не перепей, — напутствовал он меня на дорожку и, откинувшись на сиденье, раскрыл толстенный том Рекса Стаута. Фима очень любил читать детективную литературу. Как, впрочем, и я…

Неся торт в правой руке, я пошла по направлению к двухэтажному дому, где жила Лена. Этот дом своим единственным подъездом выходил на проезжую часть. Вчера я здесь не заметила ни одной машины, а сегодня стояли две. Одна из них была «жигуленком» с надписью на боку: «милиция».

Странно, что я не испытала никакой настороженности. Время было обеденное, и я подумала, что, возможно, шофер этой машины просто живет где-то рядом и сейчас он приехал на обед. Я вошла в подъезд и позвонила в дверь знакомой мне квартиры.

Дверь открылась почти сразу. За ней стоял Смирнов.

Я сперва и не узнала его, до того это было неожиданно, а когда вгляделась, то чуть коробку не уронила на пол.

— Опять вы? — заулыбался мне симпатичный следователь и сделал приглашающий жест рукой.

— Здравствуйте, еще раз, — недоуменно ответила я и вошла, — Лена дома, надеюсь, или вы тут тоже.., живете?

Я постаралась скрыть удивление за шуткой, но, честно говоря, мне эта встреча не понравилась. Было ясно, что поговорить с Леной нормально вряд ли удастся.

— Нет-нет, я живу совсем не здесь, — любезным тоном ответил мне Смирнов.

Из комнаты послышались негромкие мужские голоса. Смирнов закрыл за мной входную дверь, я оглянулась на него, сняла сумку и положила ее на знакомую полочку.

— Лену пригласите, пожалуйста, — попросила я, подозревая самое худшее. Помня простое отношение Лены к разным жизненным вопросам, я заподозрила, что здесь, возможно, намечается какая-то пьянка-гулянка. А что? Смирнов — молодой человек и, между прочим, без кольца на пальце. Хотя многие женатики предпочитают не носить кольца. Тот же Кумарцев, кстати.

— Я вижу, вы пришли с тортом… — сказал Смирнов, совершенно непонятно глядя на меня. Он не позвал Лену и вообще не сделал ни одного движения для этого.

Тут уж я обозлилась. Да что же происходит, в конце концов?!

— Как вы догадались, что я с тортом? — стервозно поинтересовалась я. — Вам кто-то подсказал или вы просто часто фильмы смотрите про Шерлока Холмса? Лену позовите, пожалуйста!

Я решила, что отдам Лене торт, договорюсь о встрече в какой-нибудь другой день и уйду.

Смирнов откашлялся, снова посмотрел на меня и вполголоса сказал:

— Ну, может быть… — И предложил:

— Зайдите в комнату, пожалуйста.

Обойдя Смирнова, я прошла в комнату.

В ней находились еще трое мужчин. На первый взгляд все они занимались какими-то непонятными делами: лазили по тумбочкам, перекладывали бумаги на столе. Один из них присел на пол невдалеке от стола и…

Посередине комнаты на полу лежала Лена. Она лежала на спине, раскинувшись, как будто упала от внезапного удара. На ней были только трусики и бюстгальтер. На левом запястье Лены виднелась глубокая рана, и весь пол под ее левой рукой был залит кровью.

Торт я все-таки уронила. Может быть, и наступила на него, может, и вскрикнула что-то… Не помню. Помню, что перед глазами у меня все поплыло. Стены закачались, потолок стал быстро улетать вверх…

Потом я осознала, что вижу перед собою лицо Смирнова, и слишком близко почему-то. Я несколько раз открыла и закрыла глаза. Это должно было помочь сообразить, в чем же дело. Я почувствовала руки Смирнова, крепко сжимающие мне плечи.

— Вам уже лучше? — спросил он.

Я осмотрелась. Согласна, что видок у меня был, наверное, не самый сексапильный.

Однако у меня хватило характера передернуть плечами.

— Отпустите меня, пожалуйста, — сказала я и удивилась тому, как слабо прозвучал мой голос.

— Пока не отпущу, вы можете упасть, — дружелюбно произнес Смирнов и, взяв меня под руку, повел из комнаты на кухню.

На кухне я тяжело опустилась на табурет, и тут-то меня прорвало. Я разрыдалась.

Смирнов суетился вокруг со стаканом воды, с каким-то несвежим полотенцем.

Я попросила сигарету и, слизывая слезы, стекающие со щек, еле-еле прикурила ее.

Руки у меня не дрожали, а просто тряслись.

Про тушь я вспомнила, только когда вытерла слезы и на пальце заметила черную полосу от нее. Я положила сигарету в блюдце, стоящее на столе. Нельзя так распускаться, Оля.

Короче говоря, я оказалась внезапно не в форме. Между прочим, было от чего.

Когда я немного успокоилась, Смирнов, присев передо мною на корточки, приступил к своей работе.

— Вы договаривались на встречу сегодня с Еленой? — спросил он.

Я отрицательно покачала головой.

— Просто так пришли? — уточнил он.

Я кивнула.

— Давно ли вы были знакомы с ней? — спросил наконец Смирнов, и слезы Снова потекли у меня из глаз.

— В-в-вчера-а, — сумела еле слышно выдавить я.

— Познакомились только вчера, — констатировал Смирнов.

Я опять замотала головой. Что интересно: и слезы текли, не спрашивая моего разрешения, и голова неожиданно включилась и заработала. Я подумала, что если скажу, что познакомилась только вчера, то придется еще объяснять и подробности. А это было бы нежелательно. Точно, заподозрят, что я с Маринкой соучастница…

— Не понял вас… — Смирнов наклонился и постарался заглянуть мне в глаза.

Они были полны слез, и, кроме них, вряд ли бы он сумел разглядеть что-то еще. Поэтому я и не сопротивлялась. Пусть смотрит, следопыт.

— Вчера я заходила к Лене… — сказала я, словно продолжая начатую фразу, и без интонаций закончила:

— Мы пили чай, болтали…

Я зашмыгала носом и попросила принести Мою сумку из коридора. Пока Смирнов бегал, я немного отдышалась.

Я выудила из сумки косметичку, подправила, что было можно в таких условиях, достала свои сигареты. Смирнов тут же вынырнул с зажигалкой.

— Спасибо, — поблагодарила я его и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.

Я себя почувствовала лучше.

— В какое время вы вчера были здесь? — спросил меня Смирнов.

Я пожала плечами, подумала.

— Где-то, наверное, с трех до пяти, — неуверенно ответила я. Все вчерашние события никак не хотели четко вспоминаться.

— Ее что-нибудь волновало, огорчало, она была замкнута… — заперечислял Смирнов.

— Нет, что вы, — я опять чуть не всхлипнула, но сдержалась, — наоборот. Мы весело болтали.

— О чем?

— О разном, — я подняла на него глаза, — обычные разговоры. В общем-то ни о чем, но было интересно.

Смирнов встал, пододвинул свободный табурет ближе ко мне и сел на него.

— Вы хорошо были с ней знакомы?

— Да так, просто знакомые. Иногда встречались…

— Вчера встретились случайно или заранее договаривались?

— Случайно, наверное. Она шла с работы.., так и встретились, — сказала я половину правды и опять посмотрела на Смирнова. Он, похоже, спокойно проглотил то, что я ему предложила.

— Сегодня пришли тоже случайно? — проявил он настойчивость.

Я кивнула.

— Шла мимо, решила зайти, купила торт…

— Ну что ж, Ольга Юрьевна, — Смирнов встал, и я почему-то испугалась его резкого движения, — нам с вами, очевидно, придется еще разок встретиться. Продиктуйте свой адрес, пожалуйста.

Я продиктовала и наконец спросила:

— А.., она сама или…

Смирнов внимательно посмотрел на меня.

— Пока нельзя сказать определенно. Экспертизы еще не было. Однако кое-что наводит на мысли…

— Что вы хотите сказать?

— У нее рана в затылочной части головы. Трудно предположить, что, если человек решает покончить счеты с жизнью, он падает от этого в обморок. Нет предсмертной записки, а это важно. Само положение тела очень необычно для суицида… Ну и по мелочам кое-что. Однако еще раз скажу: экспертизы пока не было.

— Значит, нельзя пока узнать и когда это случилось? — спросила я.

— Почему же нельзя? Приблизительно это уже ясно. Смерть наступила в десять часов утра. Плюс-минус пятнадцать минут.

— Вы можете определить это так точно? — удивилась я.

— Да, соседка видела Елену без пятнадцати минут десять, а пятнадцать-двадцать минут одиннадцатого — это предельный срок для такого состояния крови и тела…

Я вздрогнула.

— Извините, — тихо пробормотала я, — можно я пойду?

— Конечно, — согласился Смирнов, — я позвоню вам домой или на работу, когда вы мне понадобитесь.

Я кивнула, встала с табурета, взяла свою сумку и пошла в коридор, стараясь даже периферическим зрением не замечать комнату с Леной, лежащей на полу.

Смирнов открыл входную дверь.

— До свидания, — сказал он.

— Да, — ответила я, — до свидания…

Я вышла на улицу, и в первое мгновение мне чуть опять не стало дурно. Я остановилась, постояла, медленно перевела дух и не спеша направилась к зеленой Фиминой машине, стоящей в отдалении.

Фима откинул переднее сиденье, удобно устроился на нем и читал Стаута уже почти на середине тома.

Я открыла дверцу и опустилась на правое сиденье.

— Облом и невезуха? — Фима отложил Стаута. — А где же торт?

— Лену убили, — тихо сказала я.

Фима сразу же выпрямился и поднял спинку сиденья.

— Ты за что-нибудь хваталась? — резко спросил он. — Тебя кто-нибудь видел? Отвечай быстро!

Я и не поняла сперва, о чем это он говорит. Фима заводил движок и оглядывался по сторонам.

— Там был тот же следователь, который приходил ко мне сегодня утром, — с трудом произнесла я.

Фима замер и осторожно посмотрел на меня.

— Так, значит, там уже была милиция… — протянул он и вздохнул. Он перестал мучить свою машину и повернулся ко мне.

— Тогда рассказывай медленно и подробно…

Я и рассказала.

— Дела… — протянул Фима, взял у меня сигарету и помял ее пальцами, — а в какое время к тебе сегодня пришел этот мент?

Я посмотрела на него, потом закрыла глаза, вспоминая.

— Я опоздала почти на час. Точно помню, что прошло еще полчаса, пока то-се, и он пришел.

— Можно предположить, что он там ошивался уже с половины десятого, — начал рассуждать вслух Фима, — даже если это и не .совсем так, в любом случае он сам и обеспечил тебе алиби, не считая, конечно, твоих сотрудников. Следак это понял, поэтому особенно на тебя и не наседал.

Он повернул ключ зажигания и завел машину.

— Ты думаешь, что я могла быть подозреваемой?

— А ты так не думаешь? Или уже начала репетировать роль наивной дурочки?

Мы выехали на дорогу.

— Куда едем? — спросила я у Фимы.

Мне самой сейчас было все равно. Даже не знаю, чего хотелось. Но ни разговаривать, ни видеть кого-нибудь не хотелось наверняка.

— Заедем ко мне домой, — как о чем-то решенном ответил Фима, — жена у меня уехала к своей мамочке в Киев на целый счастливый месяц. Пообедаем, отдохнем, а потом съездим в «Метеор-клуб», где твой банкир познакомился с Ингой. И Лена говорила, что Инга там работала, помнишь?

— Я не хочу никуда ехать, — упрямо сказала я.

— Придется, — равнодушно произнес Фима, — у меня такое ощущение, что ты мчишься впереди паровоза и чуть-чуть опережаешь его. Если хоть на шаг затормозишься, он тебя раздавит. С баром «Фил френд» ты успела, с Леной — тоже успела. Нужно ехать в «Метеор». Мне, честно говоря, понравилось, как ты нагло заявилась в «Фил френд». Сотворим такой же фокус и в «Метеоре». Вдруг повезет?

Я промолчала.

* * *

К пяти часам вечера мы покинули приятную двухкомнатную Фимину квартиру на улице Покрышкина и направились к «Метеор-клубу».

Клуб находился как раз на половине пути до моей квартиры и располагался в бывшем здании заводоуправления одного из почивших электронных гигантов города.

У Фимы я приняла душ и немного отдохнула. Было даже неудобно вспоминать про свое поведение перед Смирновым. Фима вел себя замечательно, по-товарищески. Только, как всегда при нем, у меня было сильное ощущение, что… Впрочем, нет, это не важно.

Наступил час пик, и, пока мы добрались наконец до нужного нам злачного места, уже было около шести.

— Так рано основное действие еще не начинается, — прояснял мне ситуацию Фима, выруливая на стоянку перед клубом.

— Какое действие? — не поняла я.

— Стриптиз!

— Не пойму — и что же вы, мужчины, находите в этом интересного, — все ведь одно и то же…

— Не волнуйся, дочка. Вырастешь большой, встретишь хорошего человека, все и поймешь, — успокоил меня Фима.

— Сомневаюсь, папочка, — отрезала я.

Мы вышли из машины и направились к клубу. Вход в него возвышался на пару десятков ступенек от асфальта. Несмотря на то что вечер еще и не разгулялся во всю силу, фасад клуба уже подмигивал нам разноцветной рекламой. Здесь я еще не была ни разу.

— У нас денег хватит? — спохватилась я. — Тут же, наверное, все очень дорого.

— Ты шампанское ведрами пить будешь? — спросил Фима.

— Нет, не хочется.

— Женщин заказывать будешь?

— С ума сошел?!

— Тогда — не очень дорого, — подвел итог он.

Мы уже поднялись, и Фима, толкнув высокую стеклянную дверь, пропустил меня вперед.

Мне пришлось сдать в гардероб мою сумку, причем я с досадой поняла, что она слишком большая для такого места. Фима купил билеты, и мы прошли вовнутрь.

Зал клуба мне показался огромным. Его зеркальные стены только усиливали это впечатление. Столиков тоже было много, может быть, около пятидесяти. В середине зала находилась приподнятая примерно на метр сцена в форме зигзага. Сейчас на ней сидел на стуле одинокий гитарист и очень неплохо играл что-то латиноамериканское. Хоть Фима и говорил, что еще рано, но треть столиков уже была занята. Причем сидели за ними люди разных возрастов и типов. Может, среди них были и миллионерши, и проститутки. Я пока еще не научилась в этом разбираться. Поймав себя на этом «пока», я нахмурилась, потом улыбнулась.

— Что-то не то? — потянулся ко мне Фима.

— Все — то, — ответила я.

Лена, кровь, Смирнов хоть и отступили куда-то в прошлое, пусть даже и очень недавнее, но настроение у меня было скверноватым. Пережитый кошмар давил на виски тягучей тяжестью, и, казалось, еще немного — и голова начнет дико болеть, как при мигрени.

Подошла официантка — приятная девочка в укороченной почти до задницы униформе. Она помогла нам выбрать столик.

Фима пожелал, чтобы обязательно было поближе к сцене. Неужели он действительно собирается досидеть до стриптиза?! Тогда — без меня!

Дав Фиме возможность покомандовать и самостоятельно заказать что-нибудь, я не торопясь оглядывалась по сторонам, пытаясь привыкнуть к этому заведению и почувствовать себя уютно.

Фима изучил меню и заказал три вида холодной закуски и какие-то газированные напитки. Когда все это принесли, он предложил мне попробовать, но я отговорилась тем, что сейчас пока не хочется. Я просто не знала, как подобраться к бывшим знакомым Инги. В баре «Фил френд» все получилось само собой. Да и бар в сравнений с этим раздольем вспоминался таким маленьким и уютным…

— О чем думаешь? — Фима с удовольствием жевал бутерброд, но не позволял себе оставить меня без общения.

— Как мы все это сделаем? — спросила я его.

— Без проблем! — Фима вынул из кармана бумажник, порылся в нем и положил его на стол. — Вот сейчас запросто так и сделаем.

Он махнул рукой официантке. Спустя минуту та подошла.

— Что-то еще хотели? — спросила она, нагибаясь к Фиме.

— Даже очень, — ответил Фима, но, заметив, что на лице официантки ничего не отразилось, сразу стал серьезным:

— Девушка, я примерно год назад был в вашем чудном заведении…

Официантка нагнулась ниже.

— Простите? — сказала она.

Фима засопел и облизнул губы:

— Короче говоря, — доверительно понизив голос, сказал он, — одной вашей девушке из балета я остался должен деньги, пятьдесят баксов. Как бы мне ее найти?

— А, это… — официантка улыбнулась и стрельнула взглядом в мою сторону, — после десяти часов они все подойдут, тогда и найдете кого вам нужно. Больше ничего не пожелаете?

— Нет, спасибо, — недовольно пробурчал Фима.

Официантка ушла. Он достал карманные часы — предмет его особой гордости, — щелкнул крышкой.

— Блин горелый, да тут всю задницу отсидишь до десяти-то…

Неожиданно к нам подошла другая официантка. В руках она держала бутылку шампанского.

— Это вам, — сказала она, глядя на меня, и поставила бутылку на стол.

Мы с Фимой переглянулись.

— От кого? — спросил он.

Официантка улыбнулась и пожала плечами.

Я не знала, как поступить. Отказаться?

И добровольно попасть в смешное положение?

Пока я размышляла, официантка удалилась.

— Ты не знаешь, от кого эта роскошь? — спросил меня Фима.

— Понятия не имею, — ответила я.

— Незаметно оглядывайся по сторонам и ищи знакомых. Открывать не будем: вдруг это какие-нибудь джигиты из кавказских ущелий? Тогда уже отвязаться от них будет непросто.

Фима нахмурился, постарался сделать свою несложную физиономию жестче. Я едва не рассмеялась, глядя на эту пантомиму.

Поняв, что над ним, возможно, смеются, Фима стал откровенно нервничать.

В это время гитарист на зигзагообразной сцене закончил свое выступление, встал, поклонился и ушел. Его заменила девушка в купальнике с обручем. Она начала эротико-спортивный танец.

— Вон, смотри, — я кивнула на сцену, — уже эротика пошла. Не интересно?

— Нет, эротика меня просто бесит, — отрезал Фима.

— Почему?

— Не видно же ничего!

Я чуть руками не всплеснула, но удержалась от комментариев.

— Добрый вечер! — пропел надо мной женский голос.

Я удивленно подняла голову и оглянулась. Рядом стояла коротко стриженная шатенка в белом костюме. Это была Лиза, приятельница Бугаевского.

 

Глава 7

Последовала пауза. Я растерялась, но меня выручил Фима. Он вскочил, картинно поклонился и отодвинул свободный стул. Рядом с собою отодвинул, между прочим, хотя Лиза подошла ко мне.

— Здравствуйте, Елизавета… — я никак не могла вспомнить ее отчество.

— Просто Лиза, — улыбнулась она и присела.

— Вы, Лиза, извините меня, я не ожидала…

Она махнула рукой.

— Вы думаете, я ожидала? Я просто люблю иногда зайти сюда. Чем еще может себя занять старая одинокая баба? Смотрю: вы сидите! Решила подойти. А почему же вы шампанское не открыли? Вам этот сорт не нравится?

— Так это вы прислали его? — я почувствовала облегчение от того, что вопрос решился. Слова Фимы о джигитах мне не понравились.

Фима взял бутылку и стал крутить пробку.

— Познакомьтесь, пожалуйста, — спохватилась я, — Ефим — Лиза.

Они кивнули и признались друг другу, что им очень приятно это знакомство. Шампанское в опытных Фиминых руках прошипело сколько ему положено, и с легким щелчком пробка выскочила.

— Я — за рулем, — объявил Фима, — а вы, Лиза?

— А я и рулить-то не умею; наливайте, Фимочка.

Фима, с налета названный Фимочкой, слегка покраснел от удовольствия и недрогнувшей рукой стал наполнять наши фужеры.

Через десять минут мы с Лизой уже болтали как старинные знакомые. Через полчаса я поняла, что Лиза мне очень нравится. Общаться с нею было легко и просто, и во время разговора мы с нею нашли у себя много общего.

Фима, увидев, что Лиза поглощена беседой со мной, откровенно заскучал и вперился пристальным взглядом в девушку с обручем.

Одной бутылки нам хватило, чтобы повысить настроение. А потом Лиза вдруг сказала:

— Я ведь знаю всю эту историю…

Я сначала и не сообразила, о чем она говорит, и переспросила:

— Знаете?

— Конечно! Мы с Петром Аркадьевичем такие старинные приятели! Уже почти пятнадцать лет! Кошмар!

Я промолчала, приводя в порядок разбросанные шампанским мысли.

Фима отвлекся от зрелища — вспомнил, наверное, что оно его раздражает, — и тоже посмотрел на Лизу.

— Я вот думала, думала и решилась все-таки поговорить с вами на эту тему… — сказала Лиза.

Я промолчала и не сделала ни одного движения. Просто ждала, что же будет дальше.

Заявление Лизы вносило еще один пикантный штрих во всю ситуацию.

Правильно поняв мое молчание как настороженность, Лиза улыбнулась.

— Мы учились вместе с Петром Аркадьевичем в финансовом. Я на два курса младше. Подружились еще в те времена. Затем наши пути разошлись. Я была замужем. Это такое счастье — быть женой любимого человека! — Лиза помолчала, закрыв глаза, открыла их и продолжила:

— А потом мой муж умер… Петя меня очень поддержал в то время… Затем я организовала свою фирму, потом еще одну, благополучно прогорела, и Петя помог мне устроиться в кредитный отдел в его банке. Такая вот история. С Надей, супругой Петра Аркадьевича, я очень хорошо знакома. Мы почти как сестры, — она рассмеялась, — а Петя мне как брат, поэтому я и в курсе всех его неприятностей.

Такие вот дела…

Фима потянулся за пачкой сигарет, лежащей на столе. Лиза бросила на него быстрый взгляд.

— Мне бы хотелось поговорить с вами, Ольга, на эту тему…

— Давайте поговорим, — я опустила глаза и подумала: «А почему бы нет?» — Фима полностью в курсе. Он мне помогает в этом деле.

— Да? — казалось, что Лиза немного удивлена.

Ее можно было понять. «Однако почему же у меня Ефим Григорьевич не может быть таким же другом, как у нее Петр Аркадьевич? Может», — решила я и положила свою ладонь на Фимину. Его пальцы испуганно дрогнули, и я едва не рассмеялась.

— Единственное, что я не могу понять, так это ваш интерес во всем этом деле… — Лиза подняла глаза и улыбнулась, — Пете, конечно, нужны пропавшие кассеты, и я его понимаю. Надя… — Лиза немного помолчала, — Надя может отреагировать резко, — осторожно закончила она.

Я медленно прикурила и стала рассказывать:

— Кассеты не пропали, — заметив, как расширились глаза Лизы при этих словах, я тут же поспешила поправиться:

— По крайней мере мне об этом ничего не известно.

Мне известно только, что Ингу позавчера убили и убийца постарался подставить мою подругу. Нельзя сказать, что это у него получилось на все сто процентов, однако пришлось подругу спрятать. А теперь я сама хочу разобраться во всем этом деле.

— А как же вы вышли на Петра Аркадьевича? — спросила Лиза, и было видно, что она немного расслабилась.

— Он сам вышел на меня… — ответила я и, махнув рукой — все равно она знает достаточно много, — рассказала подробности среды и сегодняшнего дня. Почти все. Тема Лены была как бы запретной для меня самой. Не хотела вспоминать, и все.

— Ясно, — протянула Лиза.

— Знаете что, Ольга, — сказала она, отпив глоток шампанского из фужера, — Петя, конечно, опытный финансист, но кабинетный работник — увы! — редко бывает настоящим мужчиной. Подумать только: поручить женщине копаться в этом деле! Это же убийство!

Лиза помолчала и весело посмотрела мне в глаза:

— Знаете, о чем я подумала?

— О чем же?

— Давайте утрем нос этим мужикам и сами расследуем это дело. Наши интересы сходятся и не противоречат друг другу. Находим убийцу и кассеты. Вам — убийца, а мне — кассета. Я подарю ее Пете, мне приятно будет думать, что я смогла быть ему полезной!

Годится?

Честно говоря, сперва я насторожилась, услышав это неожиданное предложение. Но потом я вспомнила слова Бугаевского о том, что Лиза его старинный друг, а то, что в отсутствие его жены Лиза живет в доме Бугаевского, — стало быть, они не просто друзья, а очень близкие, то понятно, какие мотивы ею движут.

Поэтому я посчитала, что ей можно верить.

Пока Маринка сидела в подполье, мне явно не хватало сообщницы. Фима — классный парень, но втроем нам будет легче и, может быть, не так страшно, между прочим…

Фима значительно откашлялся.

— А я тоже вхожу в программу утирания носа мужикам? — негромко спросил он.

— Не волнуйся, дорогой, — я улыбнулась ему, — ты же не откажешься катать вместо одной двух женщин?

— Мечта феминизма, — пробурчал Фима. — Дамы в руководстве, а мужчина — шофером.

* * *

Фима вез меня домой и бурчал всю дорогу. Он был всем недоволен, а я — наоборот. С Лизой мы договорились созвониться сегодня вечером, когда выяснятся планы обеих, и уточнить день и время для поездки на квартиру, где проходили встречи Бугаевского и Инги. Ключей, правда, у нас от нее не было.

— Ключ несложно сделать и самим в случае чего, — прервал мои размышления Фима, словно подслушав их. Я даже испугалась: а может, я начала разговаривать сама с собою и уже не замечаю этого?

Я подозрительно покосилась на Фиму, он смотрел прямо на дорогу.

— Я могу купить нужные герметики, их надо залить в скважину, сделать заготовку, подогнать. Один вечер работы для мастера.., а мастера я найду.

— Так давай сделаем! — согласилась я. — Мастера я тоже могу найти. Виктор и сделает. Я его попрошу.

— Ага! А потом будете дружно перестукиваться через стену…

— Через какую стену? — я опять не поняла его специфического юмора.

— Через тюремную, Оленька! Тут уже явно прет взлом и групповуха. А за это — срок побольше. Правда, нас всех в разные камеры поселят… Ты как относишься к лесбийской любви, а?

— Тьфу!

Я достала сигарету из «бардачка» и прикурила ее. В тюрьму мне не хотелось, даже ради Маринки.

— Ладно, Виктора подключать не будем… — согласилась я, — а если твоим герметиком залить рано утром, когда все спят? — предложила я.

— А открывать — тоже рано утром? — покосился на меня Фима.

— Конечно! Мы же ненадолго войдем туда, на пять минут. А ты представь, что кассеты лежат там, и мы найдем указания на убийцу!

Фима помолчал.

— Твой Бугаевский на убийцу не тянет.

С какого перепуга он тогда бы стал отдавать деньги, — заметил он, — Лиза — человек Бугаевского. А вот Миша этот, Кумарцев, лично мне очень подозрителен. Муж может убить свою жену.

— Ты же свою не убил, — заметила я.

Он рассмеялся:

— Зато я четко знаю, что был близок к этому…

Ну вот, опять он стал дурацки шутить.

Фима подъехал к моему дому, остановился напротив подъезда, заглушил двигатель и посмотрел на меня, слегка улыбаясь.

Наверное, снова хотел сказать какую-нибудь гадость, но сдержался.

— Спасибо, Фима, — сказала я, — ты весь день потратил, катаясь со мной.

Он достал из кармана носовой платок, вытер лоб и затем громко высморкался в этот же платочек.

— Звоните, девушка. Во сколько вы завтра с Лизой собрались на квартиру?

— Она позвонит. Пока?

— Давай!

Я вышла, Фима быстро завел мотор и уехал. Пройдя мимо сидящей на своем рабочем месте Матвеевны и кивнув ей, я поднялась в квартиру.

Сегодня я уже не была такой уставшей, как вчера.

Я медленно разделась в коридоре и пошла бродить по квартире, попутно наводя порядок. Пыль, мусор какой-то, все не на своих местах… Не успела оглянуться, как «Радио-Ностальжи» предупредило меня, что уже девять часов вечера. Я решила, что пора принять ванну по-человечески и лечь спать.

Из всего своего набора ароматных прелестей я выбрала соль с лавандовым маслом, открыла воду и стала наполнять ванну.

Уже готовясь погрузиться и забыться, я подумала, что стоит только залезть в нее, как наверняка кто-нибудь придет или позвонит. Примета верная. Помедлив немного и не услышав ничего угрожающего, я встала в ванну сперва одной ногой, потом второй…

Зазвонил телефон! Я так и знала! Стоя в ванне, я просто кипела от возмущения и решила не выходить, пусть хоть надорвется, зараза!

Потом я подумала про Маринку, про то, что с ней опять что-то могло случиться, и выскочила из ванны. Сдернула по пути полотенце, прошлепала мокрыми ногами в коридор, подняла трубку и весьма агрессивно спросила:

— Да?

— Ольга Юрьевна? — спросил меня незнакомый мужской голос.

— Да, — уже спокойнее призналась я, быстро соображая, кто бы это мог быть. Но он не стал меня интриговать и представился:

— Добрый вечер. Вас беспокоит Смирнов Алексей Иванович. Я вас не отвлек?

Стою голая в коридоре перед телефоном, и следователь, расследующий два убийства, заботливо интересуется: не очень ли он мне помешал!

— Да нет, не побеспокоили, Алексей Иванович, — ответила я ему и затаилась в ожидании продолжения. А вдруг он сейчас на допрос пригласит?

— Вы извините меня за поздний звонок, — как-то робко начал Смирнов, — но мы с вами сегодня расстались при таких драматических обстоятельствах, вы так переживали…

Он еще что-то говорил в том же ключе, я отвечала немного невпопад — слишком уж внезапно он меня подстерег. Наконец выяснив, что я жива и здорова, Смирнов со мной попрощался, предварительно уточнив: не потеряла ли я его телефон.

Я положила трубку, повернулась к зеркалу и внимательно посмотрела на себя.

Зеркало у меня в коридоре вообще-то подловатое и каверзное: оно толстит, и по-страшному. Но даже и в нем я выглядела очень неплохо.

Напевая какую-то мелодию, я вернулась в ванную. День завершался не так жутко, как начался.

Окончив плескаться, я подумала, что Оле уже пора бай-бай.

— «Что день грядущий мне готовит?» — негромко пропела я, чувствуя, что звонок Алексея Ивановича на ночь поспособствует быстрому засыпанию и приятным снам.

Завязывая пояс халата, я снова подошла к коридорному зеркалу, сняла влажное полотенце с головы и принялась расчесывать волосы. Мне всегда говорили, что нужно отрастить волосы подлиннее; возможно, я для этого уже и созрела. Я подмигнула своему отражению.

Опять зазвонил телефон. Я лениво подняла трубку, подумав, что Смирнов немного форсирует события. А это оказался вовсе и не он.

— Простите, Ольга, вы уже спали, наверное, я вас разбудила, да? — затараторил женский голос. Я снова не смогла узнать, кто же это звонит. Поняла только, что это не Смирнов. — Вы меня узнали? Это Лиза.

Извините еще раз, ради бога. Мы так хорошо с вами поговорили Я после нашего разговора приехала домой и просто места себе не находила. Вы не очень устали?

— Нет, Лиза, что вы, — я рассматривала себя в зеркало и в общем была не прочь поболтать немного.

— Я подумала: а давайте съездим прямо сейчас. Я про квартиру. Нас никто не увидит! Зачем нам терять время?

Это прозвучало неожиданно. В первые мгновения я даже не нашлась, что ответить.

Единственное, что я четко понимала, это то, что куда-либо ехать с мокрой головой… Да и настроения у меня нет на такие подвиги, на ночь-то глядя…

— А может быть, все-таки завтра, Лиза? — голос мой прозвучал жалобно, и она поняла, что я не прыгаю от восторга, услышав ее предложение. Нельзя же так сразу и пыльным мешком по башке. Договаривались же: завтра…

— Ой, вы знаете, я почему-то подумала, что вы тоже захотите. Зачем откладывать?

Вдвоем и веселее, и не так страшно… Я ведь вам звоню по сотовому, Ольга. Вот еду на такси от знакомых.., где-то в вашем районе… У меня и печенье с собою есть, потом чаю попьем… К тому же я считаю, нужно спешить. Кто его знает, а может, завтра уже будет поздно?

Резон в Лизиных словах был. Однако что за режим у нее?! Клубы, такси…

— Ну, если вы не хотите… Может, я все-таки подъеду, подумайте!

Я скорчила рожу своему отражению в зеркале. Это Маринка у нас любительница гостей, а я по этой части не большая охотница. С другой стороны — почему бы нет?

Мне вспомнились Фимины слова о моем беге впереди паровоза. Может, она и права: поспешить не помешает.

— Конечно, заезжайте, — ответила я и, объяснив ей, как лучше подъехать, положила трубку.

Наверное, Лиза уже была где-то рядом, потому что звонок в дверь раздался совсем скоро. Пяти минут не прошло.

Я потянулась к двери, но остановилась.

Еще неделю назад я открыла бы дверь, даже не интересуясь тем, кто за ней стоит. Теперь же после всех жутких событий последних двух дней я подумала, что нужно быть осторожнее.

— Кто там? — спросила я и прислушалась, честно признавая, как мне лень сделать лишний шаг и посмотреть в «глазок».

— Бойкова Ольга Юрьевна здесь живет?

Ей срочная телеграмма.

Я отперла замок и распахнула дверь. За ней стоял Сырок, заслонив проем своей огромной тушей.

Я даже «ой» не успела сказать. Он грудью оттолкнул меня, зашел и закрыл за собою дверь.

— Привет, подруга, — пропыхтел Сырок.

Мысли пронеслись в моей голове с бешеной скоростью, единственное, что я могла придумать, — это выпрыгнуть из окна. Третий этаж — это вам не девятый, можно уцелеть, если повезет.

Отскочив в сторону, я бросилась в комнату и толкнула дверь, чтобы задержать ею бандита. Но Сырок, несмотря на габариты, оказался проворным. Дверь тут же распахнулась от удара и задела мое плечо. Я не удержалась на ногах и упала на бок. Сырок встал надо мной, как каменный гость — такой же несдвигаемый и страшный. Я поджала ноги, руками потянула полы халата…

Это был ужас. Я звука не могла издать от страха. В горле у меня пересохло, и слова все как-то сразу и забылись.

— Ты, кончай скакать, слышь, — оттопырив нижнюю губу, произнес Сырок, — ноги вырву. Одевайся, поедем. Шесть сек тебе.

Я мало что поняла, но основное было ясно: прямо сейчас меня убивать не будут.

Я быстро закивала головой, но шея не слушалась. Сырок нагнулся, взял меня обеими руками, поднял и поставил на ноги.

— Ты чо, блин, в халате поедешь, что ли? — раздражаясь, прикрикнул он. — Мне по барабану, смотри…

Он толкнул меня в коридор. Я, облизывая губы, дрожащими руками сняла с вешалки юбку, повернулась к Сырку спиной, быстро надела ее под халатом. Потом только подумала, что Сырок через отражение в зеркале мог разглядеть все, что ему интересно. Хорошо еще, что трусы я надела раньше. А он бы точно не отвернулся. Не поворачиваясь, я сняла халат и надела блузку.

— Куда вы меня.., везете? — наконец у меня прорезался голос.

— Заткнись! — ответил он. — Готова?

Руки у меня продолжали дрожать, я подумала: нужна ли мне сумка, так это и не решила, но все-таки потянулась за ней.

Опять зазвонил телефон. Я вздрогнула, подошла к нему и застыла, посмотрев на Сырка. Он нахмурился.

— Кто звонит? — спросил он.

Я пожала плечами, громко проглотила слюну. В памяти неожиданно прокрутился разговор со Смирновым Может быть, это опять он?!

Телефон все звонил.

— На хер! — сказал Сырок, схватил меня за предплечье и дернул к двери.

— Смирнов должен позвонить, — тихо сказала я. Я ни на что не надеялась, но решила просто хоть как-то протянуть время.

— Это кто? — Сырок презрительно взглянул на меня с высоты своего роста.

— С-след-дователь, — запинаясь, произнесла я.

Сырок задумался:

— С усами такой, молодняк, да?

Я кивнула Сырок опять подумал и вынул из кармана брюк пистолет. Я так и застыла взглядом на его черном стволе.

А телефон все звонил.

— Говоришь, что все нормально, поняла, коза?

Пистолет уперся мне в живот. Я кивнула.

Сырок снял трубку и подал мне, сам тоже прижался ухом. Я почувствовала противный запах пота и табачного перегара, исходящий от него.

— Д-да, — тихо сказала я в телефонную трубку.

— Это Лиза! — радостно сообщила мне трубка.

Я растерянно посмотрела на Сырка.

— На хер! — прошипел он и отобрал у меня трубку. Но прежде чем он успел ее положить на аппарат, мы оба услышали, как Лиза сообщила:

— Я уже подхожу к подъезду…

Сырок посмотрел на трубку и вернул ее мне, снова прижавшись к ней ухом.

— Чего? — прошипел он.

— Вы уже здесь? — спросила я.

— Конечно, нарочно звоню вам, чтобы вы не боялись и открыли…

Сырок длинно выругался одними губами. Он со стуком бросил трубку на место и больно ткнул меня стволом пистолета в живот. Мне нечем стало дышать. Я согнулась и захрипела. Сырок дернул меня вверх.

— Кто это? — тихо спросил он.

— 3-знакомая, — сказала я.

Сырок снова выругался и вздохнул.

— Она Ленку знала? — спросил Сырок, буравя меня взглядом.

Я замотала головой и, когда поняла смысл вопроса, хотела вскрикнуть, но он сжал мне горло своей ручищей.

Раздался звонок в дверь. Сырок отпустил мое горло, сильнее вжал ствол пистолета мне в живот, протянул руку, осторожно отпер замок и подтолкнул дверь от себя. Тот, кто стоял за дверью, потянул ее.

— Ольга? — послышался голос Лизы, и она показалась в проеме.

Не опуская пистолета, Сырок схватил Лизу за руку и дернул на себя. Она пробежала пару шагов и упала на четвереньки. Сырок захлопнул дверь.

Он навел на Лизу пистолет и прошептал:

— Не вякай!

Лиза перевела взгляд на меня, потом на Сырка, медленно повернулась и села. Одета она была все в тот же белый костюм. Ее небольшая сумочка лежала с нею рядом. Лиза, падая, больно ударилась левым локтем и сейчас зажалась, обхватив его правой ладонью.

Сырок повел пистолетом на нас обеих и сказал Лизе:

— Ты мне на хер не нужна. Но поедешь с нами. Сама напросилась, — он хмыкнул, — а будете орать, пристрелю обеих. Ясно?

Я кивнула.

— Ясно?! — он угрожающе надвинулся на Лизу.

— Конечно, — ответила она, и я удивилась тому, как она спокойно держится. Сырка это тоже удивило. Но он ничего не сказал, только махнул пистолетом.

Лиза, опираясь правой рукой об пол, медленно встала, подняв свою сумку за ремень.

Не сводя с нас глаз, Сырок сделал шаг к входной двери. Он стоял к нам левым боком, к двери — правым. Правая его рука была опущена в карман.

Как все произошло дальше, я толком и не разглядела. Но случилось вот что: Лиза выхватила из своей сумки пистолетик. Маленький блестящий пистолетик, похожий на зажигалку. Она протянула руку с пистолетом вперед к Сырку и выстрелила. Выстрел был негромким, даже скорее хлопок, а не выстрел. Моей первой мыслью было: «С ума она сошла, что ли! Игрушкой пугать такого бандита…»

Сырок внезапно охнул, его лицо скривилось в гримасу, и он отшатнулся от двери, схватившись за правое плечо.

— Бежим! — крикнула Лиза и бросилась вперед. Я помчалась за ней. Она проскочила мимо Сырка. Тот, яростно матерясь, взмахнул левой рукой. Может, он меня и захватил, а может, я за дверную ручку зацепилась. Не знаю, не поняла. Послышался треск, что-то у меня порвалось, но я вырвалась. Мы с Лизой затопали вниз по лестнице.

— Машина… — срывающимся шепотом прохрипела я, задерживая Лизу за рукав около подъездной двери.

— Ага! — ответила она и, взяв меня под руку, вывела из подъезда.

Почти напротив подъезда действительно стояла большая иномарка с потухшими фарами. Крепко держа друг друга, мы с Лизой пошли вдоль дома, подальше от этой иномарки.

Из подъезда позади нас раздался даже не крик, а рев. Мы не выдержали и побежали. Угол дома был совсем рядом. Завернув за него, Лиза толкнула меня в пристройку подвального входа. Мы, едва не падая на кривых ступеньках, скатились по ним вниз.

Дверь в подвал была открыта. Ощупывая стены, мы прошли несколько шагов в темноте и остановились. Под ногами было мягко.

Пахло чем-то гнилым. Прижавшись друг к другу, мы с Лизой замерли.

Там наверху взревел мотор автомобиля.

Послышались возбужденные голоса. На несколько секунд до нас дошла волна тусклого света фар. Машина прошла мимо входа в подвал и уехала. Не знаю, как Лиза, а я старалась не дышать. Господи! И зачем только я ввязалась в эти дела!

Мы простояли с Лизой в этом вонючем подвале до тех пор, пока не решили, что уже можно выходить.

— Они уехали, — шепотом сказала мне Лиза после того, как мы выбрались на свежий воздух, — ты домой к себе зайдешь?

Я отчаянно замотала головой.

— Так… — она подумала вслух, — тогда уходим на трассу, ловим мотор.

Мы, держась за руки, постоянно оглядываясь, пошли по самым темным местам туда, где слышался шум от проезжающих машин. Меня всю трясло. Лиза достала из сумки сигареты, протянула мне, но я не могла взять — так сильно дрожали руки. Она тихо рассмеялась и сунула сигарету мне в рот.

— Когда я была бизнес-вумен, — она произнесла это словосочетание с какой-то ехидцей, — жизнь меня тыкала носом в разное дерьмо. Тогда я и пистолет купила. Видишь — пригодился.

Она поднесла мне зажигалку. Я прикрыла огонек ладонями, прикурила по-быстрому, и она тут же ее погасила.

Спотыкаясь в темноте, мы вышли на дорогу. Я осторожно осмотрелась. Машин не было. Меня это успокоило, хотя должно было бы быть наоборот.

— Куда едем? — спросила Лиза. — Хочешь, поехали ко мне?

— Давай позвоним Фиме, — робко предложила я.

Она достала из сумки свой сотовый.

— Если телефон еще жив после удара, — сказала Лиза, поворачиваясь лицом к свету неярко горящего фонаря.

Она набрала номер, еще раз посмотрела и радостно сообщила:

— Вроде фунциклирует!

Фима отозвался почти сразу. Я знала, что его домашний телефон стоял рядом с диваном, на котором он спал. Услышав, что я сейчас к нему приеду, Фима сказал «угу» и спросил, из дома ли я звоню. Но объяснять что-либо у меня просто не было сил.

Тут вдали показалась какая-то машина.

Я была рада закончить разговор, потому что чувствовала, что сейчас разрыдаюсь и это будет надолго.

У Лизы с собою были деньги, так что мы доехали до Фиминого дома быстро и без происшествий. Фима нас уже ждал. Увидев его, я бросилась к нему на шею и все-таки разрыдалась.

 

Глава 8

Я открыла глаза и не смогла понять, где же я нахожусь. Я тупо смотрела вверх на незнакомый мне потолок, и никаких светлых мыслей у меня не рождалось. Слева послышались непонятные звуки. Я повернула голову и увидела Фиму. Он сидел в кресле, зевал, курил и читал книгу.

— Я вас приветствую! — сказал он, заметив, что я проснулась.

Посмотрев на него несколько секунд, я наконец-то сообразила, что лежу на его диване у него в квартире. Почти сразу же начали вспоминаться последние события.

Правда, отрывочно. Я опустила глаза, заметила, что лежу под простыней, сбившейся немного на сторону. Я поправила ее.

Фима подошел ко мне и, улыбаясь, наклонился.

— Что-нибудь хочешь? — спросил он. — Кроме меня, конечно.

— Сколько времени? — откашлявшись, слабым голосом спросила я, не обращая внимания на его однообразный юмор.

— Четыре.

— Проспала! — я обреченно махнула рукой и опять закрыла глаза.

— Четыре часа утра, — уточнил Фима, возвращаясь в кресло. Я заторможенно переварила информацию. Постепенно вспомнилось все. Я вспомнила, как Фима хлопотал вокруг меня после нашего с Лизой приезда. Он налил в стакан воды, вылил в него содержимое какой-то ампулы — ее он вытащил из холодильника — и заставил меня выпить эту гадость. Меня чуть не вырвало.

Я отпихивала стакан, но Фима настоял. Потом мы покурили, мне захотелось спать. Что было дальше, я уже не помню. Но, если судить по дивану и простыне, я уснула. Чудеса, да и только. Я была уверена, что бессонница мне обеспечена, и хорошо, что ошиблась.

Как только я вспомнила, что мы с Лизой прятались в подвале, и прочие дурнопахнущие радости, я вспомнила и то, что не была в ванной после этих приключений.

Ощущение покоя и расслабленность испарились немедленно. Захотелось срочно вымыться. Я поняла, что без этого просто не усну больше.

Я села на диване, посмотрев предварительно на то, что у меня под простынкой.

Юбка и блузка на месте, но вид у них, конечно, ой-ей!

— Спи, сиротка! — ласково посоветовал Фима с кресла и гипнотизирующе зевнул.

— Вредно, — ответила я и встала. Поправив одежду, я побрела в ванную, пытаясь настроить мозги на работу. Перед дверью, ведущей из комнаты в коридор, я остановилась. На двери на пластмассовых вешалках висели мои вещи из дома: платье, костюм с геометрическим рисунком, еще что-то… И сумка стояла тут же рядом на полу.

Я повернулась к Фиме.

— Откуда все это?

— Угадай с трех раз, — предложил он.

— Ты сумасшедший, — я вернулась к дивану и села на него. Фима, довольно улыбаясь, потянулся в кресле и захлопнул том, который держал в руках.

— Они же могли там устроить засаду, — сказала я.

— Не-а. Если только сегодня с утра. Но я все запер, а твоя соседка бдит изо всех сил. Нормально все будет, не волнуйся.

— Какая соседка? Рассказывай все, — я не могла идти в ванную, не услышав продолжения вчерашних ужасов. Угораздило же меня вляпаться в такое дерьмо! Я нервно вздрогнула, подумала, что неплохо было бы покурить. Потом подумала, что натощак этого делать не следует — тошнить будет.

— Ну ты почему молчишь?

— А что рассказывать? — Фима почесал шею. — Уложили тебя спать. Посовещались с Лизой — классная баба, кстати. Съездили к тебе домой. Я заходил в квартиру, а она с сотовым стояла внизу, готовясь в случае чего сразу звонить в милицию. У тебя в коридоре вешалка сломана была. А самое прикольное, что на кухне сидела соседка, ну та, которая все знает…

— Матвеевна? — удивилась я.

— Ну да, она самая. Сидела, гоняла чаи и слушала радио. Она, оказывается, сразу же после вашего шума и прибежала. Сама шум подняла. Милицию вызвала. А потом осталась добровольно охранять. Хорошо, что она меня знает. Взяла расписку за твои тряпочки, я ей твой ключ оставил и свой паспорт в залог… Не верит Матвеевна адвокатам без паспорта…

— Ну вы даете, ребята, — уважительно протянула я.

— А это еще не все, что мы сотворили, — заулыбался Фима.

— И что же еще? — подозрительно спросила я, внутренне сжимаясь. Фима с Лизой, похоже, та еще команда…

— Мы все-таки съездили на ту хату… Ну, в которой твой банкир любился с Ингой…

Позвонили. Нам, конечно, никто не открыл.

Тогда я сделал слепок и вот только с полчасика назад закончил точить ключи. На всякий случай сделал два. Несколько бороздок отпечатались нечетко…

Фима протянул руку и взял со стола два ключа.

— Видела? Ручная работа, шедевр, выставочный экземпляр, е-мое. Нет, ты только оцени мои таланты!.. Помню, когда-то, на заре туманной юности, я подделал ключ на нашу дачу и… — Фима на секунду примолк и бодро продолжил, — и ездил туда конспектировать первоисточники… Кстати, сейчас уже должна Лиза подъехать, если не проспит, конечно. Поедем на дело!

Фима дернул ящик своего письменного стола и, запустив в него руку, начал перебирать там что-то металлическое.

— Еще ключей, что ли, набрать… — пробормотал он вполголоса. — Смотри! — Фима вытащил на свет божий здоровенный черный ключ с крючкообразными наростами на конце. — Я привез его из Коломны, нашел прямо в разрушенном старом доме. Ему лет сто самое меньшее… Кован заскорузлыми руками деревенского кузнеца. Кузнецу уже давно лучше нас с тобой, а ключик будет жить еще долго-долго…

Фима всю жизнь, сколько я его знала, подбирал всякое дерьмо и называл это коллекционированием. Я уже устала смеяться над этой его страстью и если и ехидничала, то только по инерции.

— Обязательно возьмем, — поощрительно закивала я и состроила понимающую физиономию. — Найдем там древний сундук, а у тебя как раз и ключик будет…

Фима осуждающе посмотрел на меня, зевнул и независимо ответил:

— Ты же не знаешь, что там будет, а вдруг на межкомнатных дверях тоже будут замки… Я знаю одну такую квартирку…

— Не поняла, Фима, — я с интересом посмотрела на него, — неужели ты собрался идти с нами на явный криминал?

— Я?! Я?! — два раза возопил Фима. — Криминал и я — антагонисты навсегда, так и знай… — Помолчав, он уже спокойнее продолжил:

— Ситуация разворачивается таким боком, дочка, что все заинтересованные лица очень постараются не вмешивать в это дело органы. Как мы знаем, на этой квартире варился суп для шантажа, а это значит, что возникающие трудности будут устраняться тихо и резко и отнюдь не на законном основании. Где-то рядом ведь ходит двойной убийца, и, возможно, ему для полноты коллекции не хватает одной моей знакомой длинноногой девочки. С точки зрения твоего будущего убийства проникновение в эту квартиру можно квалифицировать как шалость. К тому же еще надо доказать мотивы и прочее… Короче говоря, вынужден с грустью констатировать, что я иду с вами. — Закончив свой монолог, Фима шустренько собрал свой ценный металлолом в пакет.

— Ясно, — ответила я, встала с дивана и подошла к двери. Взяла свой любимый шелковый костюм с геометрическим рисунком по всему полю и потащилась в ванную. Уже зайдя в нее, я позвала:

— Фима!

— Вот он я, золотце! — Фима показался в дверях. — Тебе спинку потереть, мечта моя?

Я собралась нагрубить ему, но передумала.

— Без меня не уезжайте, — просто сказала я и заперлась.

Пока я плескалась, приехала Лиза. Ее громкий голос не перекрывал даже шум воды. Она постучала в дверь ванной:

— Ты правда хочешь ехать, Оль?

— Да, да, подождите, я уже выхожу!

Я действительно вышла очень скоро и была в настроении и состоянии не самом лучшем. Сказалось все.

— Как ты? — Лиза, улыбаясь, подошла ко мне и обняла.

— Нормально, — нехотя ответила я, — едем?

— Пошел запрягать, — сказал Фима и вышел из квартиры. — Захлопните потом дверь, — обернувшись, добавил он и ушел.

— Ты милиции не боишься за стрельбу? — спросила я у Лизы, обуваясь в коридоре.

— А я же его не убила. Только плечико мальчонке прострелила, и все.

Я даже ей позавидовала: надо же, в такой пиковой ситуации повела себя продуманно и осторожно. Молодец женщина. Интересно: смогла бы я так же? Вряд ли. Да у меня и пистолета нет.

Мы выехали не позже чем через десять минут. Фимина мерзко-зеленая «Ауди» стояла около дома, и ни ему, ни нам далеко идти не пришлось.

Так как Фима уже ездил на квартиру, где Инга любила Бугаевского, а потом предложила ему за это заплатить, то дорогу он знал и добрались мы быстро. Это был панельный девятиэтажный дом. В таких больших домах люди всегда более разобщены, чем в пятиэтажках, например. Значит, посчитала я, возможно, у нас получится сделать свое дело незаметно.

Фима остановил машину сбоку от дома.

— Береженого бог бережет… — туманно объяснил он.

Я сообразила, что это делается для того, чтобы не «засветить» машину, и с удивлением подумала о том, как легко, оказывается, нормальные люди могут планировать незаконные действия. Вот что значит иметь опыт работы адвокатом! Мне стало страшновато, но так как в сущности всю эту кашу заварила я, то и предпочла помалкивать.

Мы без разговоров вышли из машины, Фима постарался запереть ее тихо, и мы пошли во второй подъезд. Фима — первым, а я в конце.

Мы поднялись пешком на третий этаж.

Оба моих спутника уже знали дорогу, это я была здесь как бы на экскурсии.

Фима подошел к двери общего тамбура и, вставив в замочную скважину монетку, открыл ее.

— Эти двери, если не металлические, всегда открываются с полпинка, — шепотом поделился он ценным наблюдением.

А вот дверь нужной нам квартиры оказалась именно металлической.

— Ну а здесь уже понадобится полновесный пинок, — пробормотал Фима и, запустив руку в свой пакет, достал два ключа собственного изготовления. Мы с Лизой за все это время не сказали ни слова. Мне, например, просто не хотелось разговаривать.

Участвуя в явном криминале, я чувствовала себя неуютно. Лиза только вздыхала и нервно потирала ладони. Ей тоже было не по себе.

Фима, продолжая что-то бормотать, колдовал над замками. Я ужасно трусила и вздрагивала при каждом его постукивании. Может быть, и недолго все это продолжалось,? но я вся издергалась; наконец Фима прошептал:

— Есть!

Мы с Лизой подались к нему.

— Ура! — прошептала Лиза.

Фима провернул ключ два раза и потянул дверь на себя. Она открылась.

Лиза вошла первой, я — за ней. Фима был последним, он осторожно прикрыл дверь и тихо запер ее.

С первого взгляда мне эта квартира понравилась. Видно было, что здесь старались поддерживать чистоту и уют. В единственной комнате стоял спальный гарнитур с кроватью размером с маленький аэродром. По бокам кровати впритык — две тумбочки, вдоль стен — два шкафа с зеркальными дверцами. Около окна — телевизор с видеоплейером на черной стильной тумбе. Приятная квартира.

На одной прикроватной тумбочке стоял телефон. Рядом с ним — пачечка счетов за переговоры.

Лиза без лишних разговоров и ознакомлений сразу же полезла по ящикам ближнего к ней шкафа. Я вспомнила, что времени у нас мало, а может, и совсем нет, и последовала ее примеру.

— Нашла что-нибудь? — спросила Лиза, едва я выдвинула один ящик.

— Нет еще, а ты?

— Тоже.

Мои ящики вообще были пустыми. У Лизы хоть попадалось белье и посуда и разные мелочи.

Фима не составил нам компанию. Он прошел на кухню, заглянул в холодильник, потом навестил совмещенный санузел. Потом молча пришел в комнату и принялся бродить по ней. Лиза начала нервничать. Она выкидывала из ящиков все, что там было, вытаскивала сами ящики, переворачивала их и брала следующие.

— Во система, блин! — воскликнул вдруг Фима.

— Что, что? — Лиза чуть ли не бросилась к нему. — Нашел?

— А я и не искал. Зато я понял, как велась съемка, — объяснил Фима, — камера закреплена на шкафу за этой вазой, видите?

Мы с Лизой посмотрели на шкаф. Не знаю, как Лиза, а я ничего не увидела. Кроме вазы, конечно.

— Это же просто, — нетерпеливо сказал Фима, — встаешь рядом со шкафом, поднимаешь руку и незаметно жмешь на кнопку. А питание — от розетки через блок за шкафом. Просто и со вкусом.

Лиза подошла к кровати и заглянула под нее. Встала на колени и заглянула дальше.

— Ни-че-го, — медленно сказала она, подумала и направилась на кухню. Оттуда послышались хлопанья дверок и звуки падения нетяжелых предметов.

Я закончила со шкафом и встала, осматриваясь и думая, куда бы еще заглянуть. Фима, приставив стул, полез на шкаф.

— Что-то нашел! — объявил он.

Из кухни выскочила Лиза.

Фима, стоя на стуле, держал в руках кассету.

— В камере была. Обычный формат, очень удобно…

Он спрыгнул со стула и пошел через комнату. Лиза ничего на сказала, развернулась и опять ушла на кухню. Я снова наткнулась взглядом на телефонные счета. Вспомнила про телефонный номер, который списала с телефона Лены. Наизусть его я не помнила и взяла один счет, свернула его и, повертев в руках — ни сумки, ни карманов нет, — положила в бюстгальтер. Получилось это у меня просто, и только опустив руку, я бросила взгляд на Фиму: не заметил ли. Самой стало смешно и как-то странно.

Фима подошел к тумбе с плейером.

— А вот сейчас и кино посмотрим… — произнес он.

Лиза в это время вышла из кухни, постояла немного, подумала и пошла в санузел.

Фима зевнул и выглянул в окно.

— Рано летом светает, однако. Еще бы спать и спать… Ольга! — вдруг позвал он меня резким голосом.

Я тут же подошла к нему и посмотрела на кассету в его руке.

— В окно смотри, — он показал на синюю иномарку, подъехавшую к подъезду, — та же «бээмвуха», да?

— Кажется, — прошептала я.

— Дергаем, бабоньки, — быстро сказал Фима и подтолкнул меня к выходу.

Я подбежала к санузлу. Лиза, стоя на четвереньках, заглядывала под ванну.

— Лиза, бандиты приехали!

С тяжелым вздохом Лиза выпрямилась.

— Ни-че-го, — произнесла она грустно.

Подошел Фима с пакетом в руках, словно не мог свои коллекционные железки просто в карман положить.

— Уходим! Быстрее! — резким голосом сказал Фима.

Мы выскочили за дверь. Фима, стараясь не шуметь, запер ее.

— Выходите скорее, блин! — страшным шепотом приказал он. Мы с Лизой выбежали из тамбура. Фима — следом за нами. Я ясно услыхала снизу на лестнице шаркающие шаги и в растерянности оглянулась на Фиму. Он пальцем показал наверх. Идя на цыпочках, мы медленно поднялись на один пролет, стали подниматься на второй и по звукам, слышимым снизу, поняли, что нам очень повезло. Открылась дверь нашего тамбура.

Фима пальцами показал нам, что нужно подниматься еще выше.

— Лифт же есть! — Лиза посмотрела на него как на последнего идиота. Фима только хмыкнул:

— Сразу же станет ясно, что это мы.

Молчи лучше. Чем быстрее поднимемся, тем целее будем.

Я поняла, что сейчас может начаться что-то страшное. Лиза так неаккуратно перевернула все ящики в квартире… Бандиты наверняка поймут, что их опередили, и бросятся нас искать. Это поняла и Лиза. Она заторопилась по лестнице, застучала каблуками.

— Тихо ты! — шепотом прикрикнул на нее Фима. Лиза кивнула и споткнулась, ударив сумкой по ступеньке.

Заработал лифт. Выполняя полученную команду, он поехал вниз. Нам повезло, что он был на самом верху. Фима нажал пальцем на кнопку вызова. Через несколько секунд лифт остановился на нашем этаже. Его двери открылись. Фима положил спичечный коробок посередине дверного проема на пол на направляющие, по которым двигались двери.

Двери лифта сомкнулись и зажали коробок. Между дверями осталась небольшая щель.

— Теперь он с места не двинется, — с удовлетворением констатировал Фима, — давай вперед, чего встали?!

Мы уже были на седьмом этаже, когда, остановившись, уловили какое-то движение внизу. Погоня!

Этого было достаточно, чтобы я припустилась так, что перегнала и Лизу, и Фиму.

На девятом этаже оказалось, что бежать больше некуда. Два общих тамбура за металлическими дверями, решетка, перекрывающая проход на чердак.

Я растерянно огляделась. Тяжело дыша, подошла Лиза и встала рядом.

— И что же дальше? — спросила я у нее.

Она пожала плечами. Фима молча подскочил к замку, запирающему вход на чердак, и загремел ключами.

— Ну, что, — сказала Лиза, — если братки до нас добираются, ори во всю дурь, а я буду звонить ментам. Лучше к ним попасть, чем к бандитам.

Я кивнула и осторожно подошла к краю лестничного заграждения: захотелось посмотреть, точно ли за нами погоня или это просто случайность, а все остальное померещилось. Лиза сзади дернула меня за руку.

— Не высовывайся! — прошептала она.

Быстрые шаги снизу слышались все громче. Только шаги нескольких человек и никаких других звуков. Я посмотрела на Фиму.

Он, быстро сменяя ключи, потел над замком. Висячий замок, не пускающий нас на чердак, был самым обыкновенным, ширпотребным. Неужели из-за такой ерунды мне снова придется столкнуться с Сырком?! От этой мысли у меня резко ослабели ноги, и я присела на корточки.

В этот момент замок устал сопротивляться Фиме и открылся.

— Давай быстрее! — позвал Фима.

Мы с Лизой, бестолково толкаясь, проскочили по лестнице, ведущей на чердак.

Фима прикрыл решетчатую дверь за собой и, просунув руку сквозь арматуру, аккуратно запер замок снаружи.

Лестница длиною в один пролет заканчивалась перед грязной, покрытой ржавчиной дверью. Открыв ее, мы с Лизой попали на крышу дома. Ну вот, а я думала, что еще должен быть чердак. Шедший за нами следом Фима прикрыл дверь и, поддерживая ее рукой, осмотрелся. Мы вышли из небольшой пристройки, торчащей на крыше только для того, чтобы было куда воткнуть последнюю в подъезде дверь. Таких будок на всей крыше было пять или шесть. По количеству подъездов.

— Блин! — пробормотал Фима и бросил на серо-черную поверхность крыши свой полиэтиленовый пакет. Тот упал с приглушенным лязганьем. Нагнувшись, Фима вытащил из него тот самый коллекционный ключ из коломенской развалюхи. Ключ он вставил в ушки, приваренные к двери и металлическому косяку. Потом подергал дверь.

— О'кей, едрена вошь! — довольно сказал Фима и добавил:

— Но за ключом я вернусь…

Лиза медленно уходила по крыше к ее дальнему краю. Она казалась задумчивой и расстроенной.

— Лиза! — шепотом позвал ее Фима. — Лиза!

Она оглянулась.

— Нам в другую сторону.

Фима показал рукой на противоположный от нее край. Лиза мгновение постояла, потом так же не торопясь пошла к нам.

Подобрав пакет, Фима взял меня за руку:

— Пошли!

— Я подожду Лизу, — ответила я.

Фима молча повернулся и пошел по крыше. Подошла Лиза. Она казалась очень расстроенной, я приобняла ее за плечи:

— Не огорчайся так, Лиза. Найдем, — сказала я, сама не веря в это. Где искать эти кассеты, если в квартире их нет? Хотя одна есть как будто, но Лиза почему-то не проявила к ней интереса. Или она знает, что кассета была не одна, а больше? Почему же я не спросила у Бугаевского, сколько времени он встречался с Ингой…

— Я так надеялась… — тихо сказала Лиза, — думала, что сегодня же и Пете отдам…

А здесь нет ничего…

Мне стало Лизу немного жалко.

— Пошли, надо спешить, — напомнила я ей.

— Да-да, — ответила она, и мы пошли быстрее.

Фима миновал последнюю будку и пошел дальше. Он приблизился к краю крыши, присел на корточки и осторожно выглянул наружу. Потом медленно встал и направился обратно. Когда мы подошли, он уже закуривал около будки, прижавшись к ней плечом.

— Такси на месте, — сказал он, не дожидаясь вопросов, — сейчас перекурим и проделаем те же финты, только в обратном порядке.

Он протянул мне сигарету.

— Спасибо, — ответила я и прикурила от его зажигалки. Некурящая Лиза молчала, вздыхала и не поднимала глаз.

Мы молча покурили. Из будки, запертой на раритетный коломенский ключ, никто не ломился. Вполне возможно, что вся эта история с погоней нам просто померещилась. Мало ли синих иномарок катается по городу! Это красные «Запорожцы» сейчас редкость…

Фима щелчком отбросил сигарету.

— Сваливать надо отсюда, и поскорее, подельницы вы мои, — сказал он и, отворив заскрипевшую дверь, такую же ржавую, как и в предыдущей будке, начал спускаться вниз по лестнице.

В этом подъезде решетка тоже была заперта, но Фима работал уже без спешки и спокойно. Мы с Лизой присели на ступеньках и молча ждали.

Фима справился быстро, мы вышли, и он запер дверь, как будто ничего и не было.

— Я и не знала, что, помимо адвокатуры, ты еще и спец по замкам, — сказала я ему, оборачиваясь через плечо: Фима шел позади.

— Я очень талантливый, — охотно подтвердил он мое наблюдение.

Мы спускались по лестнице, а не на лифте. Так опять предложил Фима, а мы с Лизой и не сопротивлялись. После ускоренного подъема неторопливо идти вниз показалось развлечением.

Спустившись к подъездной двери, мы остановились. Фима слегка приоткрыл дверь и, наклонившись, прижался к ней лицом.

— И не видно ничего, — раздумчиво сказал он, — значит, так. Выходите из подъезда, молча и быстро, не бежать ни в коем случае! Спокойно поворачиваете направо, идете до конца дома — это недолго, пара минут, — потом опять направо. Садитесь в машину.

Ясно?

— А ты где будешь? — спросила Лиза.

— Я выхожу сейчас один. Один мужик подозрения не вызовет. Пять минут даю вам на перекуры, а потом идете.

Лиза подумала и кивнула. Я-то тоже была согласна, но оставаться без Фимы мне не хотелось!

Фима подмигнул мне, кашлянул и толкнул дверь. Когда она закрылась за ним, я посмотрела на Лизу.

— А сколько времени Петр Аркадьевич встречался с Ингой? — спросила только для того, чтобы не ждать этих пяти минут в тишине.

— С Ингой? — переспросила Лиза. — Месяц или чуть больше… Он уже вошел в возраст, когда начинают нравиться Лолитки. Естественно, в общем-то…

— А вы видели Ингу, да? — удивилась я, услышав от Лизы то же прозвище, каким Ингу называли в «Метеоре».

— Нет, Петя рассказывал, — ответила Лиза и спросила:

— Не пора ли? Может, пойдем?

Меня передернуло от мысли, что придется выходить на улицу, возможно, перед глазами Сырка. Я нерешительно взглянула на Лизу и так же нерешительно кивнула.

Она громко выдохнула и открыла дверь.

Мы вышли, я взяла Лизу под руку, и, не оглядываясь, неторопливой походкой мы пошли направо к углу дома.

До угла оставалось буквально несколько шагов, как вдруг сзади послышался крик.

— Это она, она, братуха! Та кошелка, в натуре! Э! Стой!

Не сговариваясь, мы с Лизой припустились бежать.

Фимина «Ауди» уже урчала двигателем, почти сразу же за углом дома. Две ее правые дверцы — и передняя, и задняя — были открыты. Я села впереди, сильно хлопнула дверцей, и мы сорвались с места.

До трассы нужно было еще немного покрутиться на выезде, проехав мимо двух коммерческих ларьков. Фима постарался преодолеть это расстояние с максимальной лихостью.

Я не могла сидеть спокойно и, развернувшись, смотрела через заднее стекло на удаляющийся угол дома. Лиза тоже оглядывалась.

Из-за угла выбежал парень, коротко стриженный, с блестящей желтой цепью на шее.

Он злобно махнул рукой нам вслед и, повернувшись назад, что-то закричал.

Наша «Ауди» с разгона влетела на некрутой подъем и перепрыгнула через бордюр. Я так подскочила на сиденье, что едва не ударилась головой о потолок салона. Резко развернувшись, Фима выскочил на трассу и припустил по ней во всю мощь. В этот момент я и заметила выруливающую из-за угла девятиэтажки синюю иномарку. Бандит, стоящий на углу, очень быстро, почти на ходу, заскочил в нее, и машина рванула за нами.

— Погоня, однако, — сказал Фима тихо, вроде сам себе и увеличил скорость.

Я посмотрела на него, потом снова назад. Поразительно быстро бандиты преодолели выезд с бордюром и сейчас разворачивались на трассе. Я не решалась ничего сказать, чтобы не отвлекать Фиму от дороги.

В машинах я разбиралась слабо, но представляла, что нашей будет трудно соревноваться с «бээмвухой».

— От «БМВ» трудно будет уйти, — сказала Лиза, ловя Фимин взгляд через зеркало заднего вида, — попробуй уйти на хреновую дорогу. У них посадка низкая, может, и поймают кочку пузом.

— Как будто у меня она высокая. Я попробую немножко пошутить с этими придурками, — сквозь зубы пробормотал Фима и еще более увеличил скорость. «БМВ» вначале немного отстала, но уже уверенно сокращала расстояние между нами. Я посмотрела на Фиму. Он был спокоен. Или казался таким. Я малодушно подумала, что он мог бы повернуть и, вне видимости бандитов, высадить нас с Лизой, а сам бы поехал дальше один. И машина станет легче, и, значит, она сможет мчаться быстрее. Мне тут же стало стыдно за такую мысль, хотя ощущение страха не проходило. — Держитесь! — прикрикнул Фима и резко повернул налево. Я навалилась на него. Фима промолчал, только на его лбу обозначилась глубокая вертикальная морщина. Я отстранилась и внимательно посмотрела на Фиму, словно увидела его впервые. Кто бы мог подумать, что мы с ним попадем в такую ситуацию! Да и вообще, кто бы мог подумать, что, попав однажды в нашу компанию, он задержится в ней и у нас получатся нормальные приятельские отношения… Хотя когда-то Маринка усиленно намекала, что Фима неровно дышит в мою сторону. И сам Фима одно время очень старательно не давал мне прохода… А потом как-то раз я появилась не вовремя и застала их вдвоем в пикантной ситуации. Мы с Маринкой, конечно, подруги, но к идее гарема я отношусь сдержанно… А потом Маринка несколько раз мне честно объясняла, что у них с Фимой и не было ничего. А мне не все ли равно? Да если бы и было, мне-то что? Ради бога…

«Ауди» поворачивала теперь направо, Фима заложил такой крутой вираж, что меня прижало к дверце, и я крепко уцепилась за ручку над ней. Говорят, что иногда дверцы открываются даже на крутых иномарках…

Выровняв машину, Фима неожиданно сбросил скорость, и мы поехали, как мне показалось, медленно-медленно… Я удивленно посмотрела на спидометр. Он показывал сорок километров. Я бросила взгляд на Фиму, потом на дорогу. Мы приближались к стеклянной двухэтажной будке поста ГИБДД, стоящей на углу здания Института МВД.

Перед будкой зевали в это летнее утро два милиционера, покачивая дубинками.

Они скучно посмотрели на нас и уже стали отворачиваться, как из-за угла выскочила синяя «БМВ» и, классно справившись с заносом, рванула за нами. У обоих постовых моментально в глазах мелькнула истина о смысле жизни, и один из них громко засвистел, а другой азартно замахал жезлом.

Лиза тихо рассмеялась. Мы достойно и чинно проехали пост, и я не отказала себе в удовольствии получше рассмотреть, как затормозили наши друзья и их шофер, выскочив, побежал объясняться.

Фима, повернув на Московскую, позволил себе достать сигарету и закурить.

— Браво, маэстро! — оценила его подвиг Лиза. — Когда разбогатею, приглашу тебя шофером на министерский оклад.

— А я не только баранкой умею вертеть, — подмигнул ей в зеркало Фима, и Лиза громко рассмеялась.

— Я заметила, что и мозгами тоже, — ответила она, улыбаясь ему, — высади меня на Рахова. Увы, нужно приготовиться к трудовым будням.

 

Глава 9

Расставшись с Лизой и пообещав вечером созвониться, мы поехали дальше.

— Давай-ка скоренько заскочим ко мне домой, я заберу нужные мелочи, и быстренько сналим? — предложил мне Фима дальнейший маршрут.

— Фима, а можно я у тебя посплю? — спросила я тоскливо. — Сматываться-то нам зачем? Я не хочу сегодня идти на работу, там наверняка меня будут искать эти бандитские уроды. Домой идти просто страшно, а у тебя меня никто искать не станет…

— Никто не станет, — согласился Фима, — просто приедут и заберут тебя. Со мной вместе.

— Не поняла, — я удивленно взглянула на него. — Дай сигарету.

Фима протянул мне пачку сигарет «Русский стиль», потом подал зажигалку.

— Они наверняка запомнили номер моей машины. Если им не помешают, то через час уже будут знать: кто я, где я, почему я.

И даже — какой я. Надо спрятаться, хотя бы на один день.

Я задумалась, и мне расхотелось ехать домой к Фиме.

— Извини за то, что я тебя втянула в это дело, — покаянно сказала я, — я никак не думала, что все так повернется…

— Развернется, ты хотела сказать, — весело поправил меня он, — все будет о'кей, нам бы только день простоять и ночь продержаться. А там видно будет.

— Куда мы едем? — не удержалась я от вопроса.

— Ко мне домой, потом отсидимся пару часиков на природе, ну а потом заглянем в одно местечко, в охранную фирму. Там у моего папашки есть свой интерес, а теперь прибавится и мой тоже. Я немножко пожалуюсь на твоих братков, скажу, что они обижают меня ни за что и ни про что, — Фима посмотрел на меня со своей обычной улыбкой, — ты только не подумай, будто я хвастаюсь своей крутизной. Я не крутой — я очень крутой, и обижать меня накладно будет.

А я даже и не подумала об этом.

Мы подъехали к дому Фимы, и он сбегал и принес все мои вещи и что-то свое.

Я подниматься в его квартиру очень не хотела, а он и не настаивал. Фима все-таки всегда был джентльменом, несмотря на его любовь к фарсу.

До начала рабочего дня оставалось еще около трех часов. Фима нашел тихое место недалеко от Набережной, и мы там продремали с чистой совестью до десяти. Разбудило меня солнце.

Затем мы направились в охранную фирму. Она оказалась недалеко от вокзала. Фима предложил сходить мне вместе с ним. «Для эрудиции», как он выразился, но я отказалась и предпочла подождать его в машине на стоянке.

Он ушел, я сидела в «Ауди» на переднем сиденье, ждала Фиму, курила и думала о двух последних днях.

Значит, так. Михаил Кумарцев заходил ко мне в редакцию в тот самый день, когда пришли и бандиты, и уехал он на той серой машине, которая стояла около бара «Фил френд».

Открыв свою сумку, принесенную Фимой, я нашла в ней знакомый конверт с написанным номером телефона. Вытащив телефонный счет, взятый в квартире с видеосюрпризами, я сравнила номера. Они были одинаковыми. Я медленно скомкала обе эти бумажки. Ничего нового я не обнаружила.

Только подтвердилось то, что и так было ясно: Лена тогда при мне звонила именно на эту квартиру, назвав ее Ингиным «местом работы».

Я даже немного подосадовала: когда я брала счет, я почему-то посчитала себя такой умной! А не получилось.

Когда Фима вернулся, я уже почти приняла решение.

— Я тебе хочу что-то сказать, — начала я.

— Аналогично, — поддержал меня Фима, — кто будет первым? Уступаю даме. Все, кроме права первой ночи. Правда, я шикарен?

— Нужно проследить за Кумарцевым, — сказала я и посмотрела на Фиму: не надоело ли ему впутываться в мои неприятности?

— Надо, — сразу же кивнул Фима, — это логично. Но еще надо посмотреть, что у нас на кассете. Это раз.

— А что на второе?

Фима хмыкнул:

— Там видно будет. Может, и ничего.

Насчет братков мне обещали сделать, что можно. А сейчас едем на одну квартиру. Посмотрим фильм и хоть умоемся по-человечески.

Фима завел машину, и мы выехали со стоянки.

— Чья квартира? — спросила я, немного удивляясь тому, как быстро Фима ее нашел.

— Одного знакомого. Ты его не знаешь.

Квартира «одного знакомого» была в старой хрущобе на первом этаже. Сразу же было заметно, что Фимин знакомый так же, как и сам Фима, личность творческая и тоже живет без жены; пока, по крайней мере. Пол давно не подметался, на нем лежал толстый слой пыли. Кошмар, одним словом.

Однако здесь были и приличный телевизор, и видеоплейер, и даже пианино.

Фима чувствовал себя уверенно, почти по-хозяйски. Было видно, что здесь он бывал неоднократно и прекрасно ориентировался в обстановке.

— Ну что? — спросил он, когда мы прошли в комнату. — Сначала смотрим реалистическое кино, потом совершаем водные процедуры, завтракаем и позволяем себе прочие удовольствия? Да?

Я кивнула, зная по опыту, что чем меньше отвечаешь Фиме, тем проще с ним общаться.

Я с удовольствием присела на продавленный зеленый диван, стоящий напротив телевизора. Фима стал настраивать технику. Когда экран засветился, он сел рядом со мною. По-моему, слишком близко. Но отодвигаться мне было лень, и я предпочла забыть об этом. Потом выскажу, при случае.

На кассете была записана встреча Инги с каким-то лысым и толстым дяденькой, даже дедушкой. Наконец-то я увидела свою незнакомую знакомую. То, что это была она, стало ясно по тому, как к ней обращался этот дяденька. Кстати, у меня совершенно не было мыслей о том, что Инга умерла, что должно быть чувство какого-то неудобства: подглядываю же.., неприлично это, наверно…

Инга называла дядечку Борисом Петровичем и папочкой, и очень скоро — десяти минут не прошло — дело у них продвинулось так далеко, что я начала стесняться присутствия Фимы. А он — ничего, таращился.

— Вот тебе и твоя порнография, — сказала я ему, чтобы только не молчать.

— Я не любитель любительского порно, — ответил он и с помощью пульта перемотал запись дальше, иногда останавливая ее на каких-то заинтересовавших его сценах.

— В общем, все ясно, — сказала я и поднялась, — я — в душ.

— Чистота — залог здоровья, — закивал мне Фима и остался сидеть перед телевизором.

Я замечательно поплескалась в душе, вспомнив добрым словом Фиму, догадавшегося привезти и мое полотенце. Вытираться чужим было бы для меня слишком большим испытанием. Могла бы и не выдержать. Пришлось бы обсыхать естественным порядком.

Когда я вышла, Фима уже жарил на кухне яичницу. Я с улыбкой посмотрела на его уверенные движения. Поймав мой взгляд, Фима мне подмигнул.

— Приятно, девушка, когда мужчина так заботится?

— Конечно.

— Можно усилить ситуацию. Ты сейчас пойдешь и приляжешь на диван. А я тебе подам завтрак как бы в постель. Хочешь?

Я промолчала и присела на табурет. Не имею привычки отвечать на дурацкие вопросы.

— Есть новость, — доложил Фима, раскладывая на тарелки свое произведение.

— Ты про кино? — догадалась я.

— Ага! — Он тоже сел и начал есть. — Лицо этого Бориса Петровича мне показалось знакомым, никак не мог вспомнить, а под конец нежной встречи он упомянул фирму «Дорспецсервис», и я его вспомнил.

Он там генеральным директором трудится.

В поте лица, надо думать, если может себе позволить любить таких женщин…

— Вот и еще один персонаж появился… — задумчиво сказала я.

— Ага, — подтвердил Фима, — заинтересованный, кстати, только нам-то что от этого?

Я подумала и ответила:

— Можно взять кассету, поехать к нему и поговорить. По реакции все будет видно.

Фима скривился.

— Такой грубый наезд… Если он тебя сдаст ментам как шантажистку, то будет абсолютно прав.

Но я уже увлеклась.

— Не сдаст! Мир в семье ценят все. И генеральные, и гениальные…

— Ты про меня? Спасибо, спасибо. Приятно, — расцвел Фима, — я его действительно, ценю и берегу по мере возможности… Только супруга повышает голос, я сразу же молча лезу под стол. Мой бог! Как я живу, как я живу… — Фима завел любимую пластинку и начал прокручивать ее без перерыва, постепенно снижая громкость исполнения.

Мы позавтракали, и Фима встал, сходил в коридор и вернулся со своим пакетом. Покопавшись в нем, он вытащил маленький блестящий ключик с квадратной головкой и металлическим брелоком, прикрепленным к нему через кольцо.

— Что это может быть? — спросил он у меня.

— Ключ, — ответила я, — у меня на замочке в офисном шкафу похожий болтается. Дай посмотрю.

Я посмотрела этот ключ. Точно, похож.

На брелоке выбита четкая надпись: «АКБ СБ 237-56». Я вопросительно посмотрела на него.

— Я это нашел в квартире Инги, — сказал Фима, — и лежал он, между прочим, в самом тайном тайнике — в сливном бачке. От чего он может быть?

Я пожала плечами:

— От чего угодно. Кстати, не забудь про счета за телефонные переговоры. Этот ключ вполне может быть и из другого города.

— Увы, звучит логично, — вздохнул Фима и положил ключик в карман, — иногда хочется помечтать о золотом ключике, который приведет тебя к богатству.., или к интересу, по крайней мере.

— Я знаю одну такую историю, — кивнула я, — ребята нашли ключ и долго не могли понять, куда же его приспособить…

— И что потом? — полюбопытствовал Фима.

— Не помню точно, — я сделала вид, что задумалась, — не помню, перечитай книжку про Буратино, это было там.

Фима обиделся и немного покраснел. Он помолчал, пряча глаза, и затем спросил:

— Едем к доброму дедушке Боре?

— Поехали, — согласилась я.

Мы вышли из богемной квартиры со всеми своими вещами. Обоим было ясно, что сегодня мы сюда не вернемся. Фима, потерев лоб, вспомнил, как лучше ехать, и мы направились на разведку в офис «Дорспецсервиса».

Попасть туда оказалось посложнее, чем в правительство области. Здание офиса находилось на окраине города, в окружении складских бункеров и гаражных блоков. Все это — за двумя рядами забора из проволоки и с охраной ОМОНа с автоматами.

Фима попытался договориться с начальником охраны. У него это получилось, и его допустили до какого-то пятого заместителя одного из директоров. На этом все и застопорилось. Я уже утомилась читать найденную у Фимы книгу Стаута, когда он сам вернулся в состоянии почти невменяемом от бешенства. Упав на сиденье, Фима длинно выругался.

— Единственное, что мне удалось узнать, — гневно сказал он, — это то, что босс, видите ли, «у себя» и что он очень занят!

Его трясло, и он пока не мог нормально разговаривать.

Наконец Фима заговорил спокойнее:

— Можно попытаться поймать дядю Борю на выходе, точнее на выезде, — предложил он, — но все равно шансов мало. Не знаю пока, что делать. Не знаю!

Он закурил и замолчал, тяжело пыхтя дымом.

Я подумала и достала из сумки конверт, который еще, наверное, помнил лежащие в нем десять тысяч баксов. Конверт был немного помят, но в принципе выглядел прилично. Пока еще.

— Дай чистый лист бумаги, у тебя есть? — обратилась я к Фиме.

Он порылся в бардачке и бросил мне на колени блокнот. Вырвав из него листок, я написала адрес квартиры Инги, той, с видеокамерой. Положила его в конверт и заклеила. Фима смотрел на мои действия без интереса.

— На, возьми, — я протянула ему конверт, — скажи, что это срочный пакет самому боссу и что мы ждем ответ пятнадцать минут.

— Точно! — загорелся Фима. — А если этот козел будет продолжать кобениться, я пообещаю ему, что босс его уволит за задержку его почты!

Фима, схватив конверт, убежал, а я осталась дочитывать Стаута. Фима вернулся через несколько минут и доложил:

— Нагнал жути. Посмотрим.

Судя по его поведению, на особый результат он не надеялся.

Однако не прошло и двадцати минут, как мы были приглашены вышедшим на улицу начальником охраны зайти вовнутрь. Никто не задавал нам больше никаких вопросов, и по боковой лестнице, минуя лифт, нас доставили на третий этаж. Я поняла, что в кабинет Бориса Петровича вели два входа: парадный и интимный. Нас пустили через интимный, потому что сначала мы прошли через комнату с диваном и холодильником, видеомагнитофоном и телевизором, а потом попали из нее и в сам кабинет.

Борис Петрович встретил нас, стоя посередине своего обширного кабинета. Он недоуменно перебежал взглядом с меня на Фиму, потом обратно. В жизни он был почти таким же, как и на экране, только казался еще толще и старше возрастом. Наверняка он уже дедушка, причем, возможно, и неоднократно.

— Вы ко мне? — спросил он удивленно. — По какому делу?

Я заметила в его руках мой конверт и ответила:

— Да, это я прислала вам эту записку.

Нам нужно поговорить.

— Вы? — еще больше удивился он и, подумав, обошел стол и сел на свое кресло.

Там он, очевидно, чувствовал себя увереннее.

— О чем же, молодые люди, вы хотите говорить? — повысив голос и придав ему начальственные нотки, произнес Борис Петрович.

Я показала ему кассету, которую принесла в сумке.

— Давайте посмотрим, что здесь записано, — миролюбиво проговорила я, — а потом вы и поймете, о чем будет разговор.

Борис Петрович насторожился и, как мне показалось, испугался.

— Вы кто? — резко спросил он.

— Послушайте, — раздраженно сказал Фима, — мы потеряли так много времени, прорываясь к вам, что нет смысла теперь выяснять, кто мы, откуда мы. Посмотрим запись, и вы все сразу и поймете. О'кей?

Борис Петрович встал с тяжелым вздохом и улыбнулся:

— Ох, отрываете вы меня от работы, но что с вами поделаешь, ребятки… Хорошо, что вы хоть на киллеров не похожи…

Он вышел из-за стола и показал нам рукой на комнату отдыха, через которую мы вошли:

— Прошу вас, гости дорогие…

Мы с Фимой переглянулись и направились, куда он показал. Не знаю, что подумал Фима, а я была уверена, что дедушка Борис сильно трусит. И вовсе не от того, что мы можем оказаться киллерами.

Мы вернулись в комнату отдыха. Я передала Фиме кассету, а сама прошла и встала у окна, так, чтобы не видеть экран телевизора. Все-таки порнография, даже любительская — это мужские игры.

Фима сделал с аппаратурой все, как нужно, и картинка пошла. Борис Петрович не вошел в комнату, а остался стоять в дверях, посматривая быстрыми глазами на нас и на телевизор. После нескольких минут просмотра он заулыбался и замахал руками:

— Хватит, хватит, молодые люди. Я все понял.

Фима выключил видеомагнитофон. Борис Петрович, продолжая стоять в дверях, обратился ко мне:

— Я все понял, — повторил он, — поделом мне, старому дураку, — он вытащил из кармана платочек и протер вспотевшую лысину, — сколько я буду должен отдать за этот.., мгм.., шедевр? — спросил он.

А вот этого я не ожидала. Я почему-то нафантазировала себе, что он должен будет растеряться, и мы его быстренько расколем на убийство Инги и Лены.

— Нам нужна правда, — важно сказала я, — и еще вам привет от Лены.

Против ожидания, Борис Петрович не испугался и переспросил:

— А кто это? Впрочем, сейчас не важно.

Сколько с меня за эту копию и за оригинал записи? Давайте побыстрее решим этот вопрос, пожалуйста. Ко мне скоро люди придут.

Я посмотрела на Фиму. Фима пожал плечами и тихо сказал:

— Не получается, Оль. Быстро разряжай атмосферу.

Я вздохнула, подошла к видику и, вынув из него кассету, протянула ее Борису Петровичу. Тот подозрительно посмотрел на меня, но кассету взял.

— Давайте поговорим, — предложила я, — присаживайтесь.

Он подумал, снова улыбнулся, прошел наконец в комнату и сел рядом со мной.

— Борис Петрович, — медленно начала я, — в минувший вторник Инга Кумарцева была убита в своей квартире…

После того как я все рассказала, Борис Петрович долго молчал, пряча глаза и о чем-то усиленно размышляя.

— Вы хоть понимаете, в какое тухлое дело залезли, ребятки? — спросил он наконец, поднимая взгляд, и я невольно поежилась от его остроты.

— Выхода нет, Борис Петрович, — просто ответила я, — так хорошо постарались подставить мою подругу, что оставаться и спокойно ждать, когда ее арестуют и осудят за то, чего она не совершала, я не могла.

— Знаете, ребята, за то, что вы не поддались искушению и не попытались облегчить меня на какую-то сумму баксов, мы с вами расстанемся друзьями. Я не хочу вмешиваться в это дело, но и препятствовать вам не буду. Это все, что я вам скажу.

Борис Петрович встал, давая понять, что аудиенция закончена Не знаю, как Фима, а я себя чувствовала маленькой и глупой.

«И поделом мне», — повторила я про себя слова Бориса Петровича.

— Один вопрос, если можно, — неожиданно подал голос молчавший до сих пор Фима. Он вынул из кармана ключ, который нашел в сливном бачке интересной квартиры, и показал его, — как вы думаете, откуда это?

Борис Петрович прищурился, рассматривая.

— Не знаю, — ответил он, — похож на депозит…

Мы попрощались, и ждавший за дверью начальник охраны проводил нас на улицу к «Ауди».

Настроение у меня было паршивым.

У Фимы, похоже, тоже — Сейчас куда? — хмуро спросил он, заводя двигатель своей машины. — Поехали ко мне на дачу, а? Там и пруд есть…

— Отвези меня в «Салют-банк», к Бугаевскому, — попросила я Фиму.

Он кашлянул, но ничего не ответил, и мы поехали. Я вертела в руках ключик и соображала. То, что я подумала, было логично, но не хватало нескольких деталей. Может быть, Бугаевский поможет их найти?

Наперекор всему во мне зарождалась какая-то мощная уверенность в себе. И сомнениям места не оставалось.

Здание «Салют-банка» стояло на том же месте, где я его оставила в прошлый раз.

И охранники были все те же. Однако вошла в него уже совсем другая Ольга Юрьевна, а не та, что была здесь в среду. По крайней мере, чувствовала я себя очень уверенно и даже не опасалась ошибиться.

Провели меня в знакомый кабинет почти сразу. Одного прошлого раза хватило для понятливого персонала банка, чтобы не задавать мне никчемных вопросов, а просто пойти и доложить Петру Аркадьевичу о моем визите.

Бугаевский встретил меня с осторожной улыбкой.

— Здравствуйте, Ольга Юрьевна, — поприветствовал он меня, — у вас есть новости?

— Возможно, — ответила я и протянула ему ключик. Бугаевский взял его и вопросительно посмотрел на меня.

— Петр Аркадьевич, — начала я, — не знаком ли вам серо-стальной «Фольксваген-Гольф»?

 

Глава 10

Честно скажу: я вышла.., нет, я выпорхнула из «Салют-банка» почти счастливая.

До полного счастья мне очень не хватало только сознания того, что все наконец кончилось. Оно еще не кончилось, но финиш на горизонте замаячил. Я подбежала к одинокой «Ауди», стоящей немного в стороне от общего автомобильного стада на стоянке перед банком, распахнула дверцу и плюхнулась на правое переднее сиденье.

Фима как-то странно посмотрел на меня, вздохнул и поднял глаза вверх.

В жизни все-таки действует некий закон компенсации. На бочку меда она всегда припасает ложку какой-нибудь гадости.

Чтобы мед слаще показался, не иначе. Я наконец-то через зеркало увидела приподнявшегося на заднем сиденье Сергея — шофера синей «БМВ». В руке Сергей держал пистолет.

— Привет, подруга, — сказал он.

— Сам привет, — кивнула я, — к Матросу, что ли, хочешь прокатиться?

— Ну! — подтвердил он и прищурился.

— Диктуй адрес. Кстати, как там Сырок?

Бюллетенит, наверное?

— Кончай базар, — не поддержал разговора Сергей и ткнул стволом пистолета в затылок Фиме, — угол Мичурина и Пушкинской, гони, водила.

Фима молча погнал. А что было делать?

Подъехав к нужному месту, мы свернули в арку и через старинные литые ворота въехали во двор. Около единственного подъезда нас уже поджидал все тот же Сырок.

Его правая рука была спрятана под олимпийкой. Не выказав радости от нашей исторической встречи, Сырок пропустил нас с Фимой вперед в подъезд, а сам тяжело зашагал следом.

Двор был старым и грязноватым, дверь деревянная и потертая, а лестница внутри оказалась мраморной и с ясеневыми перилами. На втором этаже, куда нас провели по великолепному паркету, нас уже ждали. Без стука открыв последнюю дверь в коридоре, Сырок впустил нас в небольшой кабинет.

В нем было даже тесно. Стол, два кресла, диван, журнальный столик и шкаф для бумаг занимали почти все пространство. На диване сидел высокий чернявый мужчина приблизительно сорока лет и ел банан. На серебряном блюде, стоящем на журнальном столике, ждали своей очереди еще две большие связки. Там же лежала открытая пачка сигарет «Парламент».

— О! — мужчина откинулся назад и посмотрел на нас с Фимой. — Ну наконец-то. а то я заждался. Сколько дней она от нас бегает, а, Сырок?

Не дожидаясь ответа, мужчина громко засмеялся. Кинув банановую кожуру на стол, он вытер рот пальцами и, продолжая смеяться, достал сигарету и прикурил ее.

— Колян, ну что… — пробурчал Сырок.

— Иди, иди, братишка, — махнул тот и пригласил нас:

— Присаживайтесь, кому куда удобно. Или даже нет, — Колян уже не засмеялся, а откровенно заржал, прикрывая рот ладонью, — ты, Юрьевна, со мной рядом садись. Познакомиться хочу поближе.

Я присела на диван, Фима — в кресло.

Хлопнула дверь — это вышел обиженный Сырок.

— Вам, пацаны, повезло, как утопленникам, — сразу же обрадовал нас Матрос, — в натуре, без базара. Когда мне Петрович позвонил и сказал, что пришли двое на пробивку и сейчас будут на бабки его разводить за Ингу, я решил, что все, на хер. Будете платить за все, короче… А потом он дал отбой и развел рамсы, типа ты за подругу так лохово впряглась. Я чуть с дивана не рухнул от смеха!

Матрос выпустил изо рта струю дыма и засмеялся на этот раз беззвучно.

Я не все поняла из его слов, но, видя его невраждебное отношение, немного расслабилась.

— Ты, Юрьевна, была мне нужна для разговора, — наклонился ко мне Матрос, внезапно посерьезнев, — ты же в курсах, что какие-то звери Ленку мою прирезали… У нее твою визитку нашли. Ты мне сейчас расскажешь, о чем вы базарили. Мне это очень нужно…

Он замолчал, не сводя с меня пристального взгляда.

Слова Бориса Петровича о том, что мы с ним расстанемся друзьями, обрели свое подлинное значение. А я-то думала, что он это сказал просто так, из вежливости.

— Ну, ты чего молчишь-то? — Матрос положил мне руку на плечо и слегка потрепал:

— Что она говорила тебе про бабки?

— Какие бабки? — спросила я.

— Которые мне Инга была должна! — с нажимом уточнил Матрос. — Ингу тоже по-зверски разделали, а бабки пропали. Эти две шалавы всегда были суками… Поганки неблагодарные! Но в натуре получается, что меня на эти бабки кинули, а это быть не должно! — взгляд Матроса стал страшным, и я невольно поежилась и опустила глаза.

— Лена сама не знала, где деньги, — тихо ответила я, — она не знала, и что Ингу убили. Она пыталась ей позвонить на ту квартиру, но, конечно, никто и не ответил… Вот, собственно, и все…

— А сами вы что нашли в той хате? — совсем уже тихо спросил Матрос, не спуская с меня глаз. Мне от этого голоса стало просто жутко. Я закрыла глаза и в свою очередь сказала:

— Николай, ведь Лена была вашей женой…

— И что теперь?

— Если деньги найдутся, может быть, вы захотите и убийцу найти?

* * *

Через два часа, сделав два телефонных звонка, я бродила в одиночестве по квартире, где Инга делала свой бизнес.

В дверь позвонили. Я вздохнула и пошла открывать. Это наконец-то приехала Лиза.

— Привет, — обрадовалась я, — а я уж думала, что ты не появишься.

— На работе не хотели сразу отпускать, — пожаловалась она и прошла в квартиру.

Я закурила и, вернувшись в комнату, присела на кровать. Вошла Лиза. Выглядела она не самым лучшим образом, хотя и костюм был хорош, и сумка у нее замечательная. Лиза ее не оставила в коридоре, а принесла с собой.

— Ты уставшая какая-то, — посочувствовала я ей, — спишь плохо?

— Тебя бы так мордой об асфальт, — сказала Лиза, опускаясь со мною рядом, — что случилось-то? У тебя был такой странный голос по телефону…

— Станешь тут странной… — ответила я и потянулась за своей сумкой, которую еще раньше я тоже положила на кровать, — мы, когда искали здесь кассеты, почему-то не посмотрели под шкафами…

Лиза вздрогнула и бросила взгляд на шкаф, стоящий перед нами.

— Нет, не под этим, — сказала я, догадавшись, о чем она подумала, — ты знаешь, я все не могла смириться с поражением, все размышляла, где еще можно спрятать, а потом взяла и приехала сюда…

Лиза щелкнула замком своей сумки и, пошарив там, вытащила оттуда сигареты.

— Ты куришь? — удивилась я.

— Иногда, — призналась она, — после всех этих событий любой закурит, кто и не курил никогда. А у меня опыт уже был. Так о чем ты говорила?

Я поднесла ей зажигалку, Лиза прикурила и тихо закашлялась.

— Ну так вот, — продолжила я, — я приехала сюда и начала все по новой, и ты знаешь, под тем вон шкафом я нашла пакет…

— Кассеты? — с надеждой спросила Лиза, и ее рука, держащая сигарету, дрогнула.

— Нет, — я покачала головой, — если бы…

— т А что же ты нашла? — недоуменно спросила Лиза и стряхнула пепел на пол.

Я расстегнула «молнию» на своей сумке и достала из нее пакет с пачками долларов.

Лиза, приоткрыв рот, смотрела на пакет, и казалось, что она не верит глазам своим.

— Почти семьдесят тысяч, — сказала я и бросила пакет на кровать между нами, — что делать-то будем?

Лиза курила и смотрела на пакет. Потом она достала несколько пачек, подержала их в руке, как бы взвешивая, и аккуратно положила обратно.

— Семьдесят, говоришь? — повторила она. — А где же Фимочка? — вдруг спросила Лиза и оглянулась:

— В туалете, что ли?

— Он на работе. — Моя сигарета закончилась, и я положила окурок в пепельницу, которую заранее поставила на полу. — Ты мне так и не ответила, что делать с этими деньгами, Михаилу отдать? Он как муж вроде теперь и наследник…

— Что делать… — повторила Лиза и снова сунула руку в свою сумку, — что делать.., а все то же, Оля, все то же… — проговорила она и встала. В ее руке заблестел пистолет.

— Зачем это… — удивилась я и даже приоткрыла рот от неожиданности, — Лиза, ты что?

— Дай пакет, — холодно сказала она мне.

Я подтолкнула пакет к ней поближе, и она взяла его.

— Лиза, неужели это ты убила Лену? — догадалась я, с испугом косясь на ствол ее пистолета.

Она мне не ответила и продолжала молчать.

— И Ингу тоже, — добавила я, и при этих словах Лиза усмехнулась, и взгляд ее стал совсем холодным.

— Сама догадалась? — иронично спросила она.

— Да, — призналась я, — только непонятно, почему тебя не интересуют кассеты, ведь ты же искала их…

— Без Инги они мне не нужны, — наконец ответила Лиза, — все ее клиенты прекрасно знают меня, это я их к ней подводила, а прибыль потом должны были делить поровну. А она начала крысить, стерва. Я только на Петьке узнала, как она меня кидала.

Петька сказал мне про двадцать штук, а она — про десять. Лихо, да? Вместо половины я получала четверть! При всем при том, что и идея моя, и клиенты почти все — тоже. Эта стерва без меня опустилась бы до ларька, я ей карьеру делала, а она меня решила кинуть!

Лиза взвела курок и подняла ствол пистолета.

— А при чем же здесь Лена? — не унималась я, стараясь протянуть время до последнего предела. — Она тоже была в вашем бизнесе?

— Еще чего! — презрительно фыркнула Лиза. — Ни рожи ни кожи.., она знала, что мы с Ингой компаньонки, поэтому, когда прошел бы слух про Ингу, она бы первая сдала меня своему бандиту. Тот же деньгами ссудил на раскрутку. К тому же они были любовниками…

— Инга с Матросом? — я просто потряслась от этой информации.

— Инга с Ленкой, — скривилась Лиза, — Инге ее лох был нужен только для выезда, у него родственники где-то в Латинской Америке. Кроме как для выгоды, ей мужики были и не нужны. Правильно вообще-то. Ну, хватит трепаться! — Лиза нажала на спусковой крючок, а выстрела не последовало. Она растерянно взглянула на пистолет и щелкнула еще раз. Потом еще и еще…

— Вы наигрались? — послышался мягкий голос у Лизы за спиной.

Лиза вздрогнула и оглянулась. В дверях комнаты стоял симпатичный старший лейтенант Смирнов, за ним двое его сотрудников. Потеснив их, в комнату вошел Фима и сразу же, подставив табурет, полез на шкаф.

— Что? Что? — Лиза посмотрела по сторонам и, встретившись со мной взглядом, прокричала:

— Сука!

— Не по адресу! — не согласилась я с таким определением, и мне кажется, что я была права.

— Должна получиться запись, — сказал Фима, слезая с табурета, — хотя она и не нужна, — толпа свидетелей…

* * *

Маринка вернулась через день. По моей просьбе ее привез Виктор. Опять ему пришлось гонять в Ивантеевку.

Поздно вечером я, Маринка и Фима засели на кухне и начали болтать. Я Маринке высказала все, что думала, и все, что хотела.

И я была права: в такие переживания она меня втянула, что не дай бог никому!

— А как получилось, что ты все поняла? — не унималась Маринка, постоянно меня перебивая и допытываясь до каких-то несуществующих тайн.

— Все получилось само собой, — честно отвечала я, — сначала я удивилась, что Лиза не обратила внимания на кассету, которую нашел Фима в видеокамере. Но это как-то забылось в суматохе с бандитами. Потом, когда мы удирали от бандитов, Фима напомнил мне, что по номеру машины можно вычислить хозяина. После его слов я вспомнила эти три четкие цифры 222 того «Фольксвагена». А когда Борис Петрович сказал, что ключ похож на депозитный, я и поняла, что означает надпись на брелоке: АКБ СБ — акционерный коммерческий банк «Салютбанк»! Все просто. Бугаевский открыл этот сейф, потому что второй ключ хранился в банке, и там мы с ним нашли и деньги, и кассеты. Причем помимо видеокассет, там была интересная подборочка и аудиокассет, что совершенно неожиданно. Инга хранила все вместе. Бугаевский и не знал, что она арендовала сейф в его банке. Инга была очень предусмотрительной. А на одной аудиокассете был записан ее разговор с Лизой. Бугаевский чуть с ума не сошел, когда узнал, что по сути дела его шантажировала и Лиза тоже! Он забрал все кассеты и поклялся, что уничтожит их. Деньги из сейфа и кассету, раскрывающую подлинное лицо Лизы, я взяла себе. Как ни противен мне Миша Кумарцев, а все-таки мы с Бугаевским решили, что деньги после смерти Инги принадлежат ему.

Я и вызвалась их отвезти. Потом нас захватили все-таки бандиты Матроса, а деньги в это время уже лежали в моей сумке. Матрос деньги забрал, но согласился помочь. Его спецы сделали несколько «кукол», как будто это пачки долларов. Настоящими деньгами Матрос рисковать не решился…

— И был прав! — рассмеялся Фима. — Они бы пошли как вещественные доказательства, а потом иди доказывай, что заработал их честным бандитизмом!

— А как же она, стерва, меня подставила, а? — не унималась Маринка.

— Как только Лиза поняла, что ее обсчитывают, она начала следить за всей семьей.

Сперва она думала, что Инга в сговоре со своим Мишей. Так она узнала про Маринку, так ее и подставила, подбросив записку, на которой Инга записала Маринкины данные, потому что Михаил и не скрывал своих отношений. Для своей жены он был малоинтересен. После убийства Лиза следила за мной. Она была в парике, но на своей машине, вот почему она потом нам говорила, что рулить не умеет. Чтобы не заподозрили.

— Смирнов мне сказал, — подал голос Фима, — что Лиза в один день сумела стать любовницей Миши и обыскать всю его квартиру, а потом, не найдя денег, просто исчезла — и все. Вот как вам, девки, верить после таких фокусов, а?

— Что-то слишком он быстро поддался первой встречной женщине, — засомневалась я в милицейской информации.

— Перестань, — Маринка раздраженно махнула на меня рукой, — ты вообще ничего не понимаешь в этих кобелях. Проблема, между прочим, как раз обратная: как их убедить, что с первого раза они хрен чего получат. Они же почему-то думают, что именно так и должно быть…

Маринка вдруг остановилась на полуфразе и внимательно посмотрела на нас с Фимой. Не сдерживаясь больше, мы с Фимой рассмеялись, а Маринка надула губы и пробормотала:

— Идите к черту, дураки…

— Я, кстати, придумала для тебя наказание, которое поможет тебе осмыслить все твои глупости, — угрожающе сказала я Маринке.

Она испуганно посмотрела на меня.

— Срок тебе определяю в три дня. За это время ты напишешь мне статью на весь подвал, рассказывающую без указания имен и фамилий про этот случай. Пора, пора тебе вылезать из секретарей, иначе ты от скуки еще какую-нибудь глупость сотворишь…

Я замолчала и подняла палец вверх. Маринка внимательно на него посмотрела.

— Зараза! — сказала я ей.

Маринка вздохнула и кивнула.

— Я так из-за тебя перенервничала!.. Но все равно я тебя люблю! Только, пожалуйста, не называй себя больше никогда Джульеттой, договорились?

— Ладно! — улыбнулась Маринка. — Буду называться Беатриче.