Утром я проснулась от незнакомого мне нового ощущения. А между прочим это уже редкость в моем возрасте.

Если раньше Мандарин будил меня, упорно тыкаясь своей слюнявой пастью мне в лицо или куда ни попадя, то, похоже, сейчас он решил вопрос с моим пробуждением резко и кардинально. Мне показалось, что лежу я на своей постели вся мокрая, с головы до ног…

Как только эта чудовищная мысль окончательно сформировалась в моей еще не отошедшей от сна голове, я открыла глаза и увидела стоящего над собою Крючкова с весьма довольной физиономией. В руках Крючков держал большую кастрюлю. Именно из нее этот придурок только что и окатил меня.

Я попыталась вскочить и обнаружила, что мои руки и ноги связаны веревками.

– Доброе утречко, Ольга Юрьевна, – мерзко щерясь, поприветствовал меня Крючков.

Я промолчала, и он, не дождавшись от меня реакции на свое хамство, продолжил:

– Вы были настолько невнимательны вчера, что и не заметили особого привкуса в вечернем чае.

– Заметила, – хмуро сообщила я, – я еще подумала, что или заварка заплесневела, или у вас руки приделаны к другому месту, а не как у всех людей..

– Смешно, – одобрил Крючков и, присев рядышком, погладил меня по щеке: – Жить хочешь, Оля? Давай признавайся быстрее.

– Так бы и сказали, Андрей Николаевич, что вы маньяк, а то уж я подумала, что просто грабитель, – вздохнула я и отвернулась.

«Что же теперь делать тебе, Оля, – подумала я, – и что он, наконец, хочет?!»

– Приятно с вами общаться, – одобрительно кивнул Крючков, – на вопросы отвечать не хотите, отворачиваетесь, а еще культурная девушка, наверное.

Он резко нагнулся вперед и больно ударил меня ладонью по щеке. Крепко зажав пальцами мое лицо, он развернул меня к себе.

– Я хочу, чтобы ты мне все рассказала, а потом я подумаю, что с тобой делать, – проинформировал меня Крючков, откинул край намоченной постели и пересел ближе ко мне.

Он достал пачку сигарет из кармана тренировочных брюк, закурил и с удовольствием выпустил дым мне в лицо. Я молчала. А что я еще должна была делать?

– Ловко придумано, честное слово, – Крючков рассмеялся каким-то своим мыслям. – Кирилл катается к вам на свидания, мне он случайно обмолвился, что его девушку зовут Марина… Идиоты. Вас выдала собачка, Ольга Юрьевна!

– Что? – переспросила я, чтобы хоть что-то сказать. Пока я не поняла, чего от меня хотят, приходилось тянуть время. – При чем здесь Мандарин?

Я покосилась на окно. Уже утро. На работе ребята хватятся, что я отсутствую без предупреждения, и позвонят сюда. Или Виктор приедет. Он-то быстро разберется с этим параноиком.

– Потому что это ваша собачка, а не Маринина, вот почему! – триумфально выдал Крючков и радостно рассмеялся, словно только что классно пошутил.

– Почему вы думаете, что собака моя, а не Маринкина? – пробормотала я, успев подумать, что Маринка на вопрос Сергея Ивановича про мое отсутствие еще догадается сказать, что звонить никуда не надо. Она же оставила меня с мужчиной, который меня любит! Зараза она после этого.

– Ну хватит хохмить! – рявкнул этот влюбленный мужчина. – Собака ваша, потому что она ваша, она живет у вас, а не у Марины. Кстати, и сама Марина вчера заявила, что ваша собака, ваша. Я все слышал. И достаточно об этом… Как я понимаю, у вас с Кирой начались легкие разногласия?

– С кем, простите? – тихо спросила я, решив срочно выяснить, что же этому козлу от меня нужно.

– С Кириллом, вот с кем. Он ведь и тебя тоже кинул, да, Оленька?

Мое желание доискиваться правды исчезло, и я промолчала. Во всех фильмах про психов советуют с ними не спорить, а то, что я попала в руки именно к клиенту лечебницы доктора Блувштейна – есть у нас такое психиатрическое светило, – сомнений не вызывало. Нужно было тянуть время и срочно придумывать, как же спастись.

– Мне кажется, что на этом наше с вами знакомство должно подойти к грустному финалу, если вы резко и быстро не включите мозги, – подозревая меня в упорном желании молчать, угрожающе сказал Крючков. – Короче, Оля, где деньги, которые Кирилл спер у меня? Не делай только такую мордашку, тебе это не идет. Я прекрасно понимаю, что Кира тобой попользовался, а теперь решил с хвоста сбросить. Не зря же вчера он на тебя прыгнул. Самое смешное, что я своим присутствием тебе жизнь спас, а ты этого не поняла… Ну ладно об этом. Где деньги?

– Не знаю, – хмуро ответила я, и Крючков мне поверил!

– Возможно, – со вздохом сказал он. – Тогда давай рассуждать вместе. Первое: где вы с ним встречались помимо этой квартиры?

Требовалось поддерживать разговор, и я его поддержала.

– В кафе, – охотно ответила я и постаралась незаметно пошевелить руками. Тут же получив новый удар по лицу, я не выдержала.

– Да пошел ты к чертовой матери, придурок хренов! – заорала я. – Одни ненормальные меня окружают, честное слово! Какой Кира, какие деньги, какая собака?! Развяжи меня, кретин, и убирайся отсюда! Сам выясняй со своим Кирой, кто у кого что спер! Мне все это надоело! Слышишь ты, надоело! – я разозлилась не на шутку. Может быть, от долгого общения с психами и у меня в голове что-то сдвинулось, не знаю. Есть же психические пандемии. Вот я и заразилась.

Я задергалась и закрутилась на своих мокрых простынях. Мне здорово захотелось двинуть этого мерзкого Крючкова ногой, и посильнее. Я так преуспела в этом, что, резко повернувшись, грохнулась со своего лежбища прямо на пол. Руки-ноги у меня были связаны, поэтому ударилась я хорошо и затихла. А Крючков успел соскочить на секунду раньше.

Я корчилась на полу, чувствуя боль в плече, локте и затылке, и продолжала ругаться, но уже про себя:

«Что же такое происходит?! Маринка-зараза затащила меня в такое жуткое дело, и теперь я еще должна страдать не только из-за нее, но и из-за ее психованных мужиков!»

– Ты угомонилась, что ли? – спокойно спросил меня Крючков. – Если нет, я могу тебя опять положить на место, а потом опять сбросить на пол. И так до тех пор, пока у тебя дурь не пройдет.

Я молчала, потому что падать больше не хотелось, а говорить что-нибудь – тем более.

Крючков присел рядом со мною на пол на корточки и посмотрел на меня сверху вниз.

– Ты пойми меня правильно, я могу сделать так, что ты заговоришь и расскажешь все подробно. Но мне не хочется терять с тобою время. Я же все видел. Я видел, как ты поговорила с Кирой перед делом, а потом – вон там на вешалке твоя красная курточка, в которой ты выводила своего Шарика, когда я заезжал сюда за твоим дружком. Может быть, ты и не знаешь, куда он сейчас их сунул, а вот где прятал раньше? Он же тебе должен был это сказать!

– Не понимаю, о чем вы говорите, – вздохнула я и опять попробовала пошевелить руками, – я вашего Киру видела до этого только один раз и то мельком… Какие деньги? Какое дело?.. Куртку зачем-то приплел… Не понимаю я ничего! Понял, да? Не понимаю! – закричала я.

– Все ты понимаешь, сука, все, все, все, – вскочив, Крючков принялся бить меня ногами, продолжая приговаривать: – Все понимаешь…

Вдруг он остановился.

– Еб твою мать… – протянул он и, захватив пятерней подбородок, забегал по комнате, – а ведь точно: не ты же побежала за этим козлом, а она… так лохануться, Андрей!.. Точно, точно, – вскричал он, – точно, если он гулял с Мариной, то и ты могла его знать! Поэтому и подошла к нему тогда! Но побежала-то за ним она!

Крючков остановился, посмотрел на меня, потом в окно, затем на свои наручные часы.

Я слышала все, что он сказал, но не поняла и половины из этого. Ясно только было, что Маринка что-то так здорово напутала, что, возможно, меня из-за нее еще разок побьют. Или два.

Снова подойдя ко мне, Крючков нагнулся и, кривя губы, произнес:

– Да, похоже, я был не прав, – его взгляд стал странным, словно, глядя на меня, он меня и не видел, задумавшись о чем-то своем. Затем, мотнув головой, Крючков улыбнулся: – Курить хочешь, Оль? – спросил он меня довольно-таки добродушным тоном.

Сбитая с толку резкими перепадами его настроения, я никак не отреагировала на этот вопрос.

– Ну и хрен с тобой, не хочешь, как хочешь, – весело высказался Крючков, доставая сигареты.

Он закурил и задумался.

– Так, так, – негромко вслух произнес Крючков, – думай быстрее, Андрейка, думай, что делать дальше, лох гребаный…

Посмотрев еще раз на часы, он выбежал из комнаты. Я услышала, как он набирает какой-то номер по телефону, потом после паузы Крючков заговорил уверенным резким голосом:

– Это редакция газеты «Свидетель»? Управление пожарной охраны беспокоит. Кто из начальства на месте? Как никого нет? А вы кто такой?.. Понятно. У вас есть список сотрудников редакции, кого вызывать в случае пожарной тревоги?.. Хорошо, зачитайте мне фамилии… Стоп, а это кто?.. А адрес есть? Диктуйте!

Пока он разговаривал, я вся издергалась, пытаясь если не освободиться, то хотя бы ослабить веревки, связывающие меня. Тщетно. Этот гад постарался связать меня так, что за несколько минут, которые мне выпали, мне не удалось ничего сделать. Осознав бесполезность усилий, я решилась подкатиться к окну и попробовать встать там на ноги, даже если бы для этого пришлось за батарею хвататься зубами. Что я собиралась делать дальше, я еще не придумала, а Крючков времени мне уже не оставил.

Он вошел в комнату, как раз в ту минуту, когда я начала осуществлять первую часть своего недодуманного до конца плана.

– Ишь ты, лягушка-путешественница, – пробормотал он, быстро приближаясь ко мне, – встать, что ли, хочется?

Подхватив меня под мышки, Крючков рывком поднял меня с пола и поставил перед собой.

– Ну а теперь пойдем купаться, Ольга Юрьевна, – с жуткой улыбкой произнес он и повернул меня к себе спиной. Я попыталась оглянуться и посмотреть, что он собирается сделать, но опоздала. Сильнейший удар по затылку вытолкнул меня из этого мира, и я провалилась в никуда…

…Очнулась я среди белого тумана и первым делом протерла глаза. Почти сразу же я поняла, что уже не связана, и вскочила на ноги. Поскользнувшись, я упала на колени. Горячие брызги ударили мне в лицо, руки и ноги обожгло.

Я находилась в ванне, совершенно голая. Горячая вода, вырываясь в полный свой напор из сорванного крана, быстро наливалась в ванну, уже на треть наполненную.

Я выскочила из ванны и встала на пол, как величайшее блаженство ощущая прохладную кафельную плитку пола.

Голова болела, меня начинало подташнивать, я чувствовала, что мне мало воздуха и еще чуть-чуть, и я могу потерять сознание.

Шагнув вперед, я упала грудью на дверь ванной комнаты, толкнула ее, но она не открылась. Я проверила шпингалет – он был открыт – тогда толкнула дверь сильнее. Она не поддавалась.

– Помогите! – закричала я и забарабанила в дверь кулаками изо всех сил.

Я била в нее руками, ногами, толкала ее плечом. Оглядевшись и не увидев ничего подходящего, я схватила металлический баллончик с дезодорантом и заколотила в дверь им, продолжая кричать и кричать.

Впервые в жизни я ощутила, каким страшным может быть замкнутое пространство.

Вода наполняла ванну, брызги уже долетали до меня, вокруг стоял густой туман…

Честно скажу: я начала отчаиваться…

Вдруг дверь дернулась и открылась. Я, не удержавшись на ногах, вывалилась наружу.

Меня поймали и не дали упасть. Чередуя охи, ахи и какие-то слова, смысл которых до меня не доходил, меня подхватила незнакомая светловолосая женщина, одетая во все черное, и, поддерживая, поволокла – именно так, потому что идти сама я уже не могла, – поволокла меня в комнату. Словно кадром из фильма не про меня мелькнул за плечом этой женщины Крючков, нервно покусывающий губы. Кажется, он ушел через входную дверь, а может, мне и это показалось…

…Я очнулась лежа на спине, посмотрела прямо перед собой и попыталась отогнать комаров, зверски кусающих мою правую ногу.

– Потерпи еще чуть-чуть, – услышала я женский голос и тут же увидела его обладательницу.

Это была та самая женщина, которая выпустила меня из ванной. Возрастом приблизительно тридцати восьми, сорока лет, крашеная блондинка, коротко стриженная, в черной блузке, очень короткой черной юбке и в черных колготках.

У меня возникло впечатление, что я ее уже где-то видела раньше, но мне было совсем не до того, чтобы вспоминать, кто она…

Женщина уверенными движениями, но не сильно нажимая, протирала мне покрасневшую от горячей воды ногу марлей.

– Чем это пахнет? – спросила я ее.

– Водкой. У вас в холодильнике нашла, – ответила она, приподняв голову. Задержав на мне взгляд, она неожиданно подмигнула: – Спирт, испаряясь, охлаждает ожоги… Вы поругались с Андреем, да?

Услышав этот неожиданный вопрос, я вздрогнула и осмотрелась по сторонам.

– Он ушел, – сказала женщина, – ну все, я вроде закончила. В следующий раз нужно быть терпеливей… Не мое дело, конечно, но Андрей парень взрывной, иногда можно и перетерпеть. Потом отыграешься… – добавила она, и вдруг мне показалось, что она заплакала.

Быстро встав, женщина ушла на кухню.

Я приподнялась на локте и посмотрела на себя. Я лежала на своем матрасе. Никакой одежды на мне не было, только частично я была прикрыта простыней. Откинув ее, я едва не присвистнула. Почти вся правая нога и правый бок были покрасневшими, и уже чувствовалось, как кожа начала болезненно стягиваться. Кроме того, ужасно болело все тело. Я вспомнила, как Крючков, разозлившись, бил меня ногами, и помянула его неприличным словом.

Медленно сев на матрасе, я поставила ноги на пол и, покачнувшись, встала, завернувшись в простыню.

Казалось, я преодолеваю сопротивление всего тела, до того не хотелось идти куда-то и вообще шевелиться. Но я сумела заставить себя и медленно побрела в сторону кухни.

Выйдя из комнаты, я едва не споткнулась о жующего Мандарина.

– Я дала ему кусок колбасы, вы не против? – спросила меня моя спасительница.

Она сидела на кухне за столом и курила. Перед ней стояла чашка с чаем.

Я отрицательно покачала головой. Какое против? Лишь бы этот желтый китайский зверь не напоминал мне о своем существовании!

Я со вздохом облегчения опустилась на стул.

– Зря вы встали, вам бы полежать, – как-то грустно сказала незнакомка. Неожиданно она болезненно скривилась и отвернулась.

Я подумала, как бы мне спросить «кто ты такая и откуда взялась на мое счастье», и вдруг в моей голове словно просветлело.

– Точно! – вспомнила я. – Вы работаете в «Материке», вы там были, когда произошло ограбление! А я-то думаю, откуда мне ваше лицо знакомо…

– А вы откуда знаете? Хотя предположить, что я там была, нетрудно… Я работаю финансовым директором этого салона.

– Я ведь тоже там была, – напомнила я ей, – может быть, помните, я вошла в бухгалтерию как раз после ухода этих мерзавцев…

– Так это вы были той девушкой, которая нас всех напугала?

– Меня зовут Оля.

– Елена Владимировна, Лена. Как вы себя чувствуете?

– Пока непонятно, но, кажется, жива.

– И то слава богу, – улыбнулась Лена, – а я тут у вас похозяйничала на кухне. Не будете ругаться?

– Да что вы, я вам так благодарна за все…

– Бросьте вы, давайте чай будем пить. Вы есть хотите?

– Вы знаете, наверное, нет… и на воду смотреть не хочется… значит, и чая не буду, – сказала я и потянулась за сигаретой. Руки дрожали, внутри подтрясывало…

Лена протянула мне зажигалку, я прикурила и потом с полминуты не могла отдышаться от такого напряжения.

– Смеситель в ванной у вас сломался, я думаю, навсегда, – сказала она, – менять придется. Я в туалете перекрыла кран на стояке, через который поступает горячая вода в квартиру… Придется звать сантехника…

Лена, помешивая ложечкой чай в чашке, замолчала и, казалось, погрузилась в свои мысли. Я тоже молчала, соображая, как поизящнее выяснить у нее, что же в конце концов произошло и почему ушел Крючков, позволив меня спасти.

Неожиданно Лена подняла на меня взгляд и спросила:

– Давно это у вас?

Я непонимающе уставилась на нее.

– Вы о чем, Лена?

– Я про вас и Андрея, – уточнила она, – поделом мне, дуре старой… Мне ведь уже тридцать девять лет, – грустно сказала она и отвернулась. Ее плечи мелко затряслись.

– Перестаньте, что вы! – слабым голосом сказала я. – Вы выглядите гораздо моложе…

– Бросьте, Оля. Все же видно. Все эти юбчонки коротенькие, чуть ли не на половину задницы. Стрижка под мальчика… А по сути – простая, немолодая уже баба, борюсь, борюсь с возрастом, а получается, что обманываю только себя… Вот вы сейчас и не в форме, а гораздо лучше меня смотритесь… Что ж, так и должно быть, и поделом мне, дуре старой…

Лена заплакала. Я не понимала, для чего она мне все это рассказывает, но, конечно, помня ее отношение ко мне, не могла стерпеть, что она так сильно переживает.

Потянувшись к ней, я погладила ее по руке.

– Нет-нет, все нормально, – Лена аккуратно вытерла пальцем под глазами и посмотрела на меня. – Оля, пожалуйста, скажите мне правду, мне нужно знать, – произнесла она тихим голосом, – давно это у вас с Андреем, или вы только недавно познакомились?

Посмотрев на меня внимательно, она вздохнула.

– О чем я еще говорю. Вы и в «Материк» тогда пришли к нему, верно ведь?

Дрожащими пальцами она затушила в пепельнице закончившуюся сигарету и выудила из пачки вторую.

Я молчала, так как видела, что она хочет высказаться. Хотя, честно говоря, я дума-ла, что заподозрить меня в романтических делах с Крючковым могла только Маринка. А теперь вот еще и Лена туда же…

– Я знала, что это когда-нибудь наступит, – продолжала Лена говорить больше, наверное, для себя, – должно было наступить. Если слишком долго хорошо, то жди возмездия за это. Связалась мамочка с мальчонкой…

– Вы были любовниками, – не спрашивая, а с утверждением сказала я.

– Да… вы правильно сказали… похоже, что были, и вот сейчас все это кончилось… Я вот только одного не пойму, что у вас с ним случилось? Нельзя же так переживать. Он человек сложный, я понимаю, но… хотя вы молодая, и я знаю, как это бывает… Поругались, конечно, из-за ерунды… вы заперлись в ванной и сказали, наверное, что его видеть не хотите, он подоткнул дверь шваброй, и стал ждать, когда вы сдадитесь… Вы решили его напугать, у вас кран сорвало…

В это время на кухню бодро притопал наевшийся Мандарин и, прижимаясь к моей ноге, стал требовать ласки.

– Брысь, мерзавец! – я оттолкнула его, и он, сев на пол рядом с моим стулом, тявкнул один раз и, свернувшись калачиком, тут же уснул.

– После этого ограбления он стал каким-то странным, да оно и понятно. Он – директор, все шишки на него, – продолжала Лена.

– Вы решили проследить за ним, – поняла я.

– Да, – тут Лена не выдержала и заплакала тихо и безутешно. – Я видела все, что было вчера… и то, что он ждал вас… тебя… и то, что потом не вышел… Боже мой! Как я ждала, что он выйдет! Говорила себе: ну вот еще пять минут, ну десять… Я заплатила продавцу в ларьке на остановке и провела всю ночь на табуретке, в окно смотрела, как дура какая-то… Ну а утром сегодня не выдержала… Мне соседка ваша сказала номер квартиры, я подошла и стала звонить, звонить…

Я сидела, слушала, и мне было жалко Лену. А с другой стороны, радоваться на-до: женщина имеет в жизни любовь, но чем сильнее это чувство, тем горше бывает разочарование…

Примерно через полчаса Лена ушла, и я осталась одна, если не считать, конечно, Мандарина. Мандарин проснулся и упорно начал крутиться вокруг меня и удивительно настойчиво повизгивать, словно где-то у него внутри был спрятан маленький магнитофончик.

Пришлось встать, заглянуть в холодильник. Пока я тянулась за остатками вчерашней Маринкиной колбасы, чтобы отдать ее обнаглевшему псу, он сам, сопя и покряхтывая, полез на нижнюю полку холодильника с видимым желанием провести там личную ревизию.

Пришлось его шлепнуть, а чтобы долго не визжал, следом бросить и колбасу. Мандарин успокоился удивительно быстро и даже завилял хвостиком. А мне вот так никогда не научиться – ни успокаиваться, ни вилять…

После третьей сигареты мысли наконец у меня выстроились в более-менее четкую конструкцию, и я потянулась к трубке телефона.

Номер редакции был занят, а когда я дозвонилась, мне ответил Кряжимский.

– Здравствуйте, Сергей Иванович, – сказала я. – Маринка на работе?

– Нет, Ольга Юрьевна, – спокойно ответил он, – она еще не пришла. У вас все нормально?

– Вероятно, – медленно произнесла я, начиная дрожать от страха за свою непутевую подругу, – позовите мне Виктора, пожалуйста.

Когда к телефону подошел Виктор, я уже внутренне приготовилась к решительным действиям.

– Виктор, – сказала я, – срочно езжай к Маринке домой. Вчерашний придурок поехал к ней. Виктор, это очень важно, ты понял меня?!

– Да, – кратко ответил Виктор и отключился.

Обойдя урчащего над куском колбасы Мандарина, я побрела одеваться.

Вот ведь еще проблема привалила: что же мне теперь надеть, чтобы и прилично было, и я смогла бы в этом ходить.

Я внимательно осмотрела себя перед коридорным зеркалом. Волдырей от ожогов нет. И то слава богу. Что-то тебе долго везет, Оля…

Я выбрала в шкафу легкие широкие брюки – сейчас, в середине осени они будут смотреться немного не по сезону, но что же делать.

Я взяла брюки и белье и пошла в гостиную. Присела на диван, и тут послышался звук отпираемой входной двери.

Первой мыслью было то, что Маринка, воспользовавшись своим ключом от моей квартиры, решила секретно узнать, что же здесь происходит. Я едва не рассмеялась от этого ее желания, но, честно говоря, почувствовала сильнейшее облегчение.

Это был единственный случай за все годы нашего с ней знакомства, когда Маринкино патологическое любопытство не вывело меня из себя, а доставило даже радость. Слава богу, что с ней ничего не случилось. Теперь и ехать никуда не придется.

Я сидела на краю дивана, все еще не решаясь натянуть брюки, и спокойно смотрела, как открывается дверь. Наконец она растворилась, и в квартиру вошел Кирилл.