– Ты просто сумасшедшая! – убежденно заключила Маринка, выслушав на следующее утро мою исповедь. – Запустить в квартиру незнакомого мужика, да еще в очках!

По каким-то одной ей известным причинам моя подруга испытывала предубеждение по отношению к очкастым мужчинам. Они казались ей средоточием неискренности и коварства.

– При чем тут очки? – возмутилась я. – Насколько мне помнится, Чикатило, например, не носил очков…

– А по-моему, как раз носил! – парировала Маринка. – А если и не носил – это ни о чем не говорит. Если хочешь знать, многие негодяи не носят очков просто из кокетства!

Кокетливые негодяи – на такой парадокс была способна только Маринка – мне и в голову бы не пришло.

– Он же мог тебя запросто зарезать, – продолжала она, потрясенно глядя на меня круглыми как блюдца глазами. – Ты и пикнуть не успела бы! Расчленил бы труп на части и разбросал по городу – вот тогда, может быть, ты бы немного поумнела!

– Это уж непременно, – иронически заметила я. – Самый надежный способ поумнеть! Но, между прочим, чья бы корова мычала! Забыла, из каких переделок приходилось тебя выручать? Ты-то, голубушка, умудрялась втюриваться по уши в самых настоящих преступников! А здесь речь шла о естественной человеческой благодарности. Не могла же я отделаться простым спасибо, после того как меня вырвали из лап насильников!

– Еще вопрос, кто этих насильников навел! – сказала хитромудрая Маринка.

– В том-то и дело! – печально вздохнула я. – А ты, вместо того чтобы помочь разобраться, начинаешь меня пилить…

– И не думала! Очень мне нужно тебя пилить! – возмущенно заявила Маринка. – Наоборот, я уже всю голову изломала над твоей загадочной историей, но, по-моему, без Кряжимского мы все равно ничего не придумаем… Плюнь пока на все и пей кофе!

Мы разговаривали на кухне. Маринка, единственная из нашей компании, кто не испытывал дискомфорта и сожалений по поводу опечатанного офиса, до девяти утра расхаживала по квартире в комбинации, в бигудях и в земляничной маске, похожая на героиню фильма ужасов, но с элементами пародии, как пишут в рецензиях.

С утра я помчалась именно к ней – может быть, еще и потому, что соскучилась по кофе, который моя секретарша готовила совершенно уникальным способом. Более вкусного и бодрящего кофе мне нигде не доводилось пробовать. Непременная чашка этого кофе по утрам была залогом моей работоспособности, без нее я просто отвыкла нормально функционировать.

Неудачи последних двух дней в немалой степени были обусловлены и тем, что я была отлучена от любимого напитка по обстоятельствам, как говорится, непреодолимой силы. Теперь, наверстывая упущенное, я проглотила подряд три большие чашки волшебного напитка, и меня буквально распирало от энергии. Мне необходимо было немедленно действовать. Маринкина неторопливая рассудительность начинала меня бесить. Я не могла, как она выражалась, плюнуть на все. Вчерашнее странное происшествие требовало разгадки.

– Увы, вижу от тебя немного толку! – заявила я Маринке. – Спасибо за кофе, но мне пора бежать. Пойду отвоевывать наш офис. Надо еще купить сегодняшние «Огни Тарасова» да найти мужчин – наверное, они опять сидят в скверике напротив редакции…

– Господи, вот трудоголики! – вздохнула Маринка. – Одна я в нашем коллективе анфан-террибль, что в переводе значит – нормальный человек…

– По-моему, в переводе это значит что-то совсем другое, вроде кошмарного ребенка, – сказала я. – Пока бездельничаешь, постарайся не забыть хотя бы русский язык, ладно?

– Подумаешь! – задиристо сказала Маринка мне вслед.

Но я уже ее не слушала. Выскочив на улицу, я нашла ближайший газетный киоск и купила свежий номер «Огней Тарасова». Потом села в машину и с нетерпением развернула газету. Моя статья была на месте!

Издав победный вопль – немой, разумеется, – я швырнула газету на соседнее сиденье и завела мотор. Итак, военные действия открыты, и мы даже перешли в контратаку. В стане наших противников сейчас наверняка царит легкое замешательство. Эти люди не привыкли, чтобы им перечили. Они не готовы к этому. Преимущество на нашей стороне, и его надо развивать.

Прежде всего мы должны провести военный совет. Надеясь разыскать своих мужчин, я сразу же поехала в редакцию, точнее, в скверик, который можно было рассматривать как временный ее филиал. Все они уже были на месте – и Сергей Иванович Кряжимский, и Ромка, и сумрачный, как обычно, Виктор.

Они сидели рядком на скамеечке, и у каждого в руках был свежий номер «Огней Тарасова». Моему появлению они страшно обрадовались – должно быть, вообразили, что я немедленно поведу их на штурм офиса. Поняв, что штурм откладывается, мужчины выразили разочарование – особенно Ромка, которого энергия переполняла и без всякого допинга.

– Спокойно, друзья, спокойно! – увещевала я их. – Мне и самой не терпится вернуться к нормальной работе, но пороть горячку мы не будем. Наступление поведем планомерно и осмотрительно, учитывая каждую мелочь… Вот что нам доложит, например, разведка?

Сергей Иванович, который на этот раз выступал в роли разведчика, ответил без особого воодушевления:

– Ничем не могу порадовать, Ольга Юрьевна! Никаких добрых вестей… Строго говоря, вообще никаких вестей. Мои знакомые из прокуратуры только разводят руками – или действительно ничего не знают, или скрывают. Только один позволил себе сделать предположение, что идея наказать нашу газету исходит с самого верха. Главному прокурору не по душе журналисты, которые затрагивают его ведомство. Мне дали понять, что он такого не прощает. Сложно сказать, он ли разрабатывал «бумажный» сценарий, или непосредственные исполнители постарались – на эту тему, сами понимаете, никто со мной не разговаривал. Но зато мне намекнули, что впредь мы должны быть осмотрительнее в своих публикациях, если хотим нормально работать.

– Ну, это мы еще посмотрим, кому придется быть осмотрительнее! – запальчиво заявила я. – Теперь, когда история предана гласности, они будут очень бледно выглядеть с этой дурацкой бумагой! Только имеется небольшая проблема… – виновато добавила я. – Вчера я влипла в одну странную историю, которая может иметь отношение к нашим событиям. Хочу выслушать ваше мнение по этом поводу – боюсь, что я наломала дров… – И далее я во всех подробностях обрисовала вчерашнее происшествие.

– Действительно, необычная история! – задумчиво протянул Кряжимский, после того, как я закончила рассказ. – Очень надеюсь ошибиться, но слишком уж все это похоже на тщательно разработанный план. Позволю себе высказать предположение, что вы стали жертвой неких заговорщиков, Ольга Юрьевна!

– У меня сходное ощущение, – призналась я. – Но не могу понять, какова цель этих заговорщиков?

Сергей Иванович взволнованно потер руки.

– Ну что ж, в первую очередь следует обдумать, кто эти люди, – так мне кажется, – сказал он. – Если мы поймем, кто они, то нам станет ясной и их цель…

– Да тут и думать нечего! – пылко воскликнул нетерпеливый Ромка. – Все то же самое! Вот увидите, они вам что-то подбросили. Наркотики, например!

Непосредственный Ромка озвучил те мысли, в которых я сама себе боялась признаться. Эта версия была, несомненно, самой страшной, и у нее могли быть самые непредсказуемые последствия.

– Ромка, ты меня пугаешь! – тоскливо проговорила я. – Поэтому лучше заткнись и не перебивай старших!

Наш курьер сконфуженно умолк, но в глазах его блеснул торжествующий огонек – еще бы, ему удалось напугать главного редактора!

– А смысл? – вдруг иронически произнес Виктор.

Все обернулись к нему, ожидая разъяснений, но Виктор только небрежно ткнул пальцем в сторону здания, где помещалась наша редакция, и туда, где сквозь листву просматривался силуэт моей машины. Я без труда поняла, что он хотел сказать – действительно, если бы нашим могущественным противникам захотелось что-то нам подбросить, они могли сделать это безо всякого труда и более простым и изящным способом. Достаточно было зайти в наш офис или дождаться, пока я оставлю без присмотра машину.

– И еще один момент в твоей версии, Рома, меня смущает, – без всякой обиды заметил Кряжимский. – Как-то все это кустарно. Грубо исполнено, ты не находишь? Уркаган с заячьей губой, учитель с портфелем, чаепитие… Зачем?

– Ну, положим, трюк с бумагой – тоже не шедевр, – ради справедливости заметила я.

– Верно, – согласился Кряжимский. – И все-таки разница огромная. Откровенное давление, но давление, я бы сказал, в четко очерченных рамках. Вежливый следователь, аккуратно оформленные бумаги, вполне определенный вектор претензий. В каком-то смысле это игра, правила которой некрасивы, но понятны.

– Может быть, для отвода глаз? – предположил Ромка, которому очень не хотелось расставаться со своей версией. – А сами параллельно…

– А что параллельно? – хитро прищурился Кряжимский. – Ты хочешь сказать, на Ольгу Юрьевну оказано физическое давление? А вот интересно, что она сама по этому поводу думает? – Сергей Иванович обернулся ко мне, ожидая ответа.

Признаться, я слегка растерялась. До сих пор я почему-то не рассматривала вопрос в такой плоскости.

– А знаете, – сказала я удивленно. – Пожалуй, ощущения, что на меня оказывалось давление, я как раз и не испытываю. Наверное, это странно, тем более что у меня разбито колено и я до сих пор хромаю… Но у меня все-таки такое впечатление, что главная цель нападения была совсем не в этом.

– А в чем же? – ревниво спросил Ромка.

– В том, чтобы я доверилась Старостину, – сказала я. – Эти грубияны меня даже не напугали – первый раз, что ли? Главные неприятные ощущения были связаны с личностью моего спасителя. Казалось, для этого не было совершенно никаких оснований, но дело обстояло именно так! Может быть, причина – нервы? Вчера я была здорово взвинчена…

– А имечко-то у этого типа смахивает на фальшивое! – неожиданно сказал Ромка.

– Не поняла, – удивилась я. – С чего ты взял?

– Редкое совпадение, – пояснил Ромка. – Андрей Петрович Старостин – футболист, легенда московского «Спартака». У меня такое впечатление, что ваш гость назвался первым именем, которое почему-то пришло ему в голову. Поэтому и в гостинице вы его не обнаружили.

– Спорно! – заметил Кряжимский. – В том случае, конечно, если вся эта история – случайность. Но вообще это еще один настораживающий штрих. Мы должны отнестись к этому визиту очень серьезно. Давайте все-таки попробуем предположить, чего добивался господин Старостин… Ну, во-первых, войти в контакт с Ольгой Юрьевной – это несомненно. Причем, я полагаю, он не мог быть абсолютно уверен, что его пригласят в гости. Поэтому вероятна версия, что ему просто нужно было расположить к себе Ольгу Юрьевну, даже не претендуя на какие-то далеко идущие планы. Вопрос – зачем?

– Корыстные интересы отметаем сразу! – решительно заявила я. – У меня ничего не пропало – ни деньги, ни драгоценности.

– Вы бы лучше проверили – не прибавилось ли чего! – упрямо сказал Ромка.

– Я думаю, если бы прибавилось, кто-то уже нашел бы эту прибавку, и я сейчас сидела бы не с вами и отвечала бы совсем на другие вопросы… Давай пока не будем опять поднимать эту тему, ладно? – предложила я. – Она меня нервирует.

– Ну, как хотите, – вздохнул Ромка. – А тогда, может, этот мужик просто хотел с вами познакомиться? Так иногда делают – по-моему, даже «Ералаш» такой был… Там пацан подговорил друзей напасть на девчонку, которая ему нравилась…

– Рома! – укоризненно протянула я. – Ты упускаешь из виду одну существенную деталь. Когда хотят познакомиться с женщиной, не хвастают перед ней благополучным браком! А вот Андрей Петрович рассказывал о своей жене с гордостью. Да и вообще не производил он впечатления ловеласа, никак не производил! Типичный зануда-учитель, до того правильный, что рядом с ним чувствуешь себя погрязшей в разврате куртизанкой. Видели бы вы, какие у него были глаза, когда я закурила – между прочим, у себя дома! Мне показалось, что он меня выставит за дверь. Но он, конечно, этого не сделал – корректность для него святое дело.

– Но чего же он тогда хотел, этот зануда? – недоуменно спросил Ромка.

И тут Виктор открыл рот.

– Информация, – сказал он.

– Господи, ну какая информация! – махнула я рукой. – Говорили мы о чем попало! О молодежной распущенности, о том, как бы в погоне за рынком не забыть душу, о сектах, которые, кстати, за этими душами охотятся… Хотя, постойте, как раз это и был самый кульминационный момент! Андрей Петрович сначала так настойчиво уговаривал меня поднять в газете проблему сектантства, выспрашивал, нет ли в моих планах публикаций на эту тему… А когда я твердо заявила, что не собираюсь ничего писать о сектантстве, он неожиданно обрадовался, прекратил болтовню и тут же откланялся.

– И что же это значит? – напряженным голосом осведомился Ромка.

– Это вопрос! – озадаченно хмыкнул Кряжимский. – Но, наверное, кроме Ольги Юрьевны, никто из нас не знает на него ответа.

– Если бы знала, то с него и начала бы, – сердито сказала я. – Сама ни черта не понимаю! Как говорит Маринка – всю голову себе изломала. Кстати, Маринка была уверена, что эта загадка по зубам только Сергею Ивановичу…

– Благодарю за оказанное доверие! – шутливо поклонился Кряжимский. – Ну что ж, тогда деваться некуда! Будем рассуждать. Значит, что мы имеем? Совершенно незнакомый нам человек находит Ольгу Юрьевну – возможно, подстраивает нападение, втирается к ней в доверие, а потом исподволь выспрашивает, не собирается ли она публиковать что-то о сектантах, охмуряющих молодежь… Я правильно излагаю?

– Абсолютно, – сказала я. – Только нужно подчеркнуть одну деталь. Нам этот человек незнаком, но он-то, кажется, прекрасно представлял, кто я и откуда. Его интересовала не любая газета и не любой главный редактор.

– Итак, – продолжил Кряжимский, – выяснив, что никаких подобных материалов в нашей газете не появится, незнакомец успокаивается и исчезает. Какой мы можем сделать из этого вывод? Вероятно, этот человек первоначально предполагал, что «Свидетель» намерен печатать что-то на эту тему, и опасался этого. Но откуда у него могла появиться такая информация? Мы же не кричим о своих планах на каждом углу, тем более и планов-то таких не было.

– Знаете, какая у меня мелькнула мысль, когда Старостин заговорил о религиях? – сказала я. – Первым делом я вспомнила девчонку – Аглаю, с ее фантазиями насчет далекой страны Шангри-Ла. Не могу этого объяснить, но в ту минуту мне даже показалось, что между этими двумя есть какая-то связь…

– А вы не упоминали ее имени? – спросил Кряжимский.

– Что-то меня от этого удержало, – призналась я. – Как будто кто-то толкнул под руку.

– Интуиция, – пробурчал Ромка.

– Как хотите, а в этом что-то есть! – с горячностью воскликнул Кряжимский. – Сейчас я тоже просто физически ощущаю эту связь! Не могу пока сформулировать, что меня беспокоит, но держу пари, здесь кроется что-то серьезное!

– Вы полагаете, та девчонка действительно была в какой-то секте? – спросил Ромка.

– Судя по всему, так оно и есть, – важно сказал Кряжимский. – И наш «педагог» тоже имеет к ней непосредственное отношение. Не зря же он до такой степени обеспокоился возможной утечкой информации, что предпринял вылазку…

– Что-то я не пойму! – скептически заявил вдруг Ромка. – Допустим, он боится утечки, допустим, та девчонка чего-то ему напела… Но откуда он узнал про нашу газету, про Ольгу Юрьевну откуда узнал?!

– От меня же и узнал, – со вздохом сказала я. – Ведь я оставила Аглае свою визитную карточку! Вот вам и разгадка учителя Старостина.