«Вольво» старательно повторяла все маневры, совершаемые идущей впереди «БМВ». Собственно, езда заняла всего минут пятнадцать, и вскоре автомашина подозрительных личностей, которую преследовала Лариса, остановилась возле здания проектного института. В этом здании арендовали помещения многие коммерческие организации.

Лариса притормозила рядом с «БМВ» буквально сразу же и увидела, что главный редактор «Правого дела» совершенно спокойно выходит из машины и направляется в сопровождении двух крепких парней к входу. Она бросила свой взгляд на таблички с фирмами, которые были представлены в этом здании, и прочла на одной из них «АВТ Система». Ей сразу все стало ясно — фирма с этим названием принадлежала небезызвестному Сергею Школьникову, бывшему зампреду областной думы и неутомимому политическому авантюристу.

То есть выходило, что именно его люди и предложили, если можно так выразиться, проехать в их вотчину Илье Калягину. Она уже начала раздумывать, стоит или не стоит ей вмешиваться в ситуацию, как Илья развернулся на крыльце здания и заметил ее машину. Он настойчиво отстранил от себя одного из провожатых и махнул Ларисе рукой.

— Лариса Викторовна, идите сюда! — закричал он.

— Сейчас, — ответила она, вынимая сотовый телефон и лихорадочно набирая домашний номер.

Уже открывая дверцу автомобиля, она надиктовала на автоответчик сообщение:

«Женя, я нахожусь по адресу Мирный переулок, 6. Фирма «АВТ Система». Если меня не будет до двенадцати, можешь присылать по этому адресу милицию».

Затем она закрыла пультом машину и быстро пошла к крыльцу. Калягина, однако, уже втолкнули внутрь, а один из парней решительно преградил Ларисе вход.

— Вы кто? Что вам нужно?

— Я заместитель главного редактора газеты «Правое дело», — тут же официально отрекомендовалась она, имея на это почти полное право, учитывая их с Калягиным сегодняшнее соглашение.

— Документы ваши, пожалуйста, — невозмутимо отреагировал парень.

— Здесь же мой начальник. — Лариса показала на закрывшиеся двери здания. — Что за ерунду вы устраиваете на пустом месте?

Парень, исчерпав, видимо, запас имевшихся в его умственном распоряжении аргументов, замолк и покосился в сторону дверей.

— Подождите здесь, пожалуйста, — наконец выдавил он из себя.

И исчез в дверях. Немного погодя он вернулся и мрачно бросил:

— Пойдемте со мной.

Он провел Ларису по лестнице на третий этаж, а потом долго вел по каким-то запутанным коридорам. Наконец, повернув раз пять в разные стороны, он остановился перед дверью, на которой была наклеена бумажка с надписью «АВТ Система». Открыв дверь, он просунул туда голову и сказал:

— Я ее привел.

— Впусти, — послышался изнутри жидкий тенорок.

Лариса вошла в комнату и увидела, что за столом у окна сидят двое — как всегда, манерно расположившийся в вальяжной позе нога на ногу Калягин и субъект довольно-таки замшелого вида с седыми волосами, в джинсовой куртке. Он сосредоточенно дымил какими-то крепкими сигаретами. Комната насквозь была прокурена едким дымом. Лариса даже подумала, а не травкой ли балуется хозяин кабинета, но потом заметила на столе пачку крепких французских сигарет «Житан» без фильтра и успокоилась. Приблизившись к столу, она узнала в курившем мужчине Сергея Школьникова.

— Присаживайтесь, — сказал он, указывая ей на стул. — Не знал, что к Илье Валентиновичу теперь устраиваются на работу директора ресторанов.

И, довольный произведенным эффектом, оттопырил нижнюю губу, скривившись одновременно в ухмылке:

— А мы все знаем. Работа обязывает. Служба такая…

Школьников явно хотел подчеркнуть, что личность Ларисы ему знакома, и упредить ее вопрос. Действительно, память у этого человека была на высоком уровне. Впрочем, все было вполне логично — исходя из утверждения Калягина, что Школьников «слегка псих», удивляться было нечему: у шизофреников память развита очень хорошо.

— Какая служба? — осмелилась тем не менее спросить Лариса.

— Я знал, что сегодня встречусь с вами, — продолжал улыбаться Школьников, не обращая внимания на ее реплику. — Да вы не волнуйтесь, ничего страшного. Если вы работаете с Ильей Валентиновичем, то, думается мне, будете не против узнать о некоторых конструктивных предложениях вашей редакции.

— Мы уже давали вам ответ, Сергей Алексеевич, — напыщенно возразил Калягин. — И я не понимаю, зачем в такой форме, напоминающей больше силовое давление, заставлять людей идти на переговоры с вами.

— А потому что они неизбежны, — спокойно ответил Школьников, снисходительно посмотрев на Калягина. — И я, поскольку всегда просчитываю все перспективы, решил ускорить переговорный процесс. Пускай даже и такими способами.

— Это ни к чему не приведет, — отрезал Калягин.

— Объективно мы заинтересованы друг в друге.

И в этот момент неожиданно запищал сигнал пейджера, который был прикреплен к брюкам Калягина. Он не спеша отсоединил пейджер, нажал на кнопку и тут же нахмурился.

— Че-го? — только и смог сказать он. — Маточкин в больнице с тяжелой травмой головы?

Последние слова главный редактор произнес с совершенно убитой интонацией.

— Это неудивительно, — тут же прокомментировал ситуацию Школьников, взяв из пачки следующую сигарету.

— То есть вы берете ответственность за это на себя? — тут же перешел на официальный тон Калягин.

— А у вас постоянно включен диктофон? — с усмешкой спросил Школьников.

— Вы берете на себя ответственность? — повторил Калягин, повышая голос.

Школьников ничего не ответил, он смотрел по-прежнему снисходительно на главного редактора, словно говоря ему, что тот является лишь пешкой в чьей-то большой игре.

— А что случилось? — спросила Лариса у Калягина.

— Мне пришло сообщение на пейджер, что два часа назад на Маточкина напали и ударили его по голове. Сейчас он находится в больнице.

— Вот видите, Илья Валентинович, — назидательно произнес Школьников. — Поэтому соглашайтесь на мои условия.

— Какие условия? — спросил Калягин.

— Вы печатаете нужные мне материалы, мы изменяем таким образом политическую ситуацию в городе, и я становлюсь губернатором.

Когда Калягин услышал такое, мягко говоря, смелое заявление, у него непроизвольно открылся рот. Лариса тоже была шокирована.

— А тут ничего сложного нет, — поведал Школьников. — У меня есть материалы против ДэЭна, и никто не берется их опубликовать. Если они все-таки увидят свет, то через мои связи в Москве я обеспечу себе место в администрации. Если уж не губернатора, — неожиданно пошел он на попятную, — то в аппарате уже точно. А губернатор будет моим человеком — вот и все…

— Простите меня, но это несерьезно, Сергей Алексеевич, — сказал Калягин.

— А терпеть всякие выходки типа ударов по голове — это что, серьезно?

— Вы думаете…

— Я думаю, что вы или идете ко мне, или вообще идете сами знаете куда, — Школьников резко закончил за Калягина фразу. — Другой альтернативы у вас нет.

— С чего вы взяли?

— Я давно занимаюсь политикой. А вы, хоть и неплохо пишете свои политологические статьи, но все же в большой политике дилетант. А я считаю, что каждый должен заниматься своим делом. Поэтому предлагаю вам нормальный конструктивный вариант.

— Может быть, вы еще скажете нам, кто стоит за отравлением нашего ответственного секретаря и нападением на финансового директора? — спросила Лариса.

— Скажу. Только позже… Всему свое время. Могу только сказать, что я ко всему этому отношения не имею.

— Ни прямого, ни косвенного? — уточнил Калягин.

— Ну, косвенно мы имеем ко многому отношение, — уклончиво сказал Школьников. — Так вы согласны выпустить несколько внеочередных номеров с разоблачением деятельности губернатора или нет?

— Что это за материалы? — сухо спросил главный редактор.

— Интересные. Например, о незаконной приватизации ликероводочного завода, о связях с чеченской мафией, история о самоубийстве бывшего заместителя губернатора под давлением своего шефа.

Калягин скептически поморщился.

— Ну и что, об этом и так многие знают — доказательств-то все равно нет.

— А они и не нужны. Главное сейчас — это взорвать ситуацию.

Школьников по-прежнему насмешливо смотрел на Калягина. Тот же закурил сигарету и устремил свой взгляд куда-то в потолок.

— Нет, в мои планы сейчас все это не входит, — наконец ответил он. — У нас других проблем хватает.

— Вы что, боитесь, Илья Валентинович? — спросил Школьников таким тоном, каким обычно пацан в пятом классе дразнит своего товарища, обвиняя его в трусости. — В таком случае готовьтесь — следующим станете вы.

— Вы что, мне угрожаете?

— Нисколько, я просто предупреждаю.

— Я ценю вашу заботу, но свои проблемы мы решим сами, — сухо отозвался Калягин. — На этом, наверное, наш разговор следует считать исчерпанным.

— А я думаю, что мы еще встретимся, — возразил Школьников.

Калягин оставил ремарку собеседника без внимания и поднялся со стула. Ларисе ничего не оставалось делать, как последовать его примеру.

— Я надеюсь, Сергей Алексеевич, что ваши люди не ударят меня арматурой по голове при выходе из здания? — спросил Калягин уже в дверях комнаты.

Школьников пожал плечами, ухмыльнувшись.

— У них и спросите, — сказал он.

Калягин резко повернулся и открыл дверь, пропуская вперед Ларису. Та невольно усмехнулась, поскольку подобное джентльменство в свете предыдущей фразы выглядело несколько двусмысленно. Тем не менее она вышла в коридор первой.

И сразу же наткнулась взглядом на мрачные физиономии парней, которые привезли сюда на «БМВ» Калягина. Позади них стоял еще один, с испитым круглым лицом и хмурым видом.

Он еле заметно кивнул главному редактору «Правого дела». Калягин, однако, не стал отвечать ему приветствием и, оглядевшись, гордо прошествовал по коридору в направлении выхода.

— Вас отвезут, — бросил один из парней.

— Не стоит, у нас есть своя машина, — возразила Лариса.

Двое качков тем не менее эскортировали Ларису и Калягина до выхода из здания и убедились, что они дошли до «Вольво».

Как только они сели в машину и Лариса тронула ее с места, Калягин убежденно заявил:

— Теперь я полностью убежден в политической подоплеке этого дела.

Лариса ничего не ответила. Она вообще слабо разбиралась в политике, но что-то подсказывало ей, что Калягин ошибается. И что корни происшедшего надо искать в чем-то другом.

— Я собираюсь сейчас же направиться в больницу к Маточкину, — сказал тем временем Калягин.

— Поехали, — согласилась Лариса. — Я только должна позвонить мужу.

И она, остановив машину, набрала домашний номер. На том конце провода ее ожидал взволнованный Котов.

— Все нормально, можешь не беспокоиться, вернусь поздно, — кратко информировала его Лариса. — Возражений не приму, потому что сам очень часто поступал так же, если не хуже.

Котов собирался было что-то возразить, но вместо этого только пробурчал в трубку нечто нечленораздельное.

— И еще. Мне понадобится, наверное, твоя помощь. Кажется, министр печати Виталий Никитин — твой бывший однокурсник?

— Да, а что? — удивился Котов.

— Устрой мне с ним встречу. Это очень важно. По делу Валерии. Лучше позвонить ему домой сейчас, если это, конечно, удобно.

— Ну хорошо, — после некоторого раздумья ответил Котов.

— В таком случае пока, — сказала Лариса и отключила связь.

— Зачем вам встреча с Никитиным? — тут же спросил Калягин.

— Я хочу послушать все стороны, задействованные в этом деле.

— Он ничего определенного не скажет.

— Порой важными бывают и детали, — возразила Лариса, направляя машину к первой городской больнице, в которой после нападения лежал Александр Иванович Маточкин.

* * *

В отделении хирургии Ларису и Калягина встретил бородатый врач, который весьма словоохотливо объяснил им, что жизни и здоровью финансового директора «Правого дела» ничто не угрожает. Да, придется наложить около десяти швов, возможно, обнаружится сотрясение мозга средней степени, но не более того.

Калягин выслушал сообщение врача, стоя в позе Наполеона, скрестив руки на груди, и остался весьма доволен услышанным.

— Можно ли сейчас с ним побеседовать? — осведомился он.

— Почему бы и нет? — подумав, ответил бородач и сделал приглашающий жест в сторону палаты. Калягин с Ларисой прошли внутрь и увидели Маточкина, который лежал на дальней койке у окна с перебинтованной головой.

— Александр Иванович, вы можете разговаривать? — спросил Калягин.

— А почему же не могу? — оптимистично откликнулся Маточкин. — Меня же только по голове ударили, а не язык отрезали.

Калягин чуть улыбнулся, отдавая должное коллеге, который, находясь на больничной койке, не потерял способности шутить.

— Как все произошло? — спросил он.

— А как у нас все происходит? — ответил риторическим вопросом Маточкин. — Шел, ударили, упал, очнулся, «Скорая», больница… Вот и вся цепочка.

— То есть вас ударил неизвестный?

— Конечно, неизвестный, — невозмутимо согласился Маточкин. — Я его не видел, потому что он ударил меня сзади. Вернее, как бы сбоку, из-за кустов.

— Никаких примет, следовательно, вы не запомнили.

Финансовый директор покачал головой.

— Нет, не запомнил. Хотя… — он наморщил лоб.

— Что «хотя»? — нетерпеливо спросил Калягин.

— На нем, по-видимому, был черный пиджак — я, когда падал, краем глаза смог разглядеть. И он был в темных очках. Лицо мне тоже показалось каким-то черным…

— Я прошу прощения — это что, был негр? — удивленно спросил Калягин.

— Нет, это такое, Илья Валентинович, субъективное ощущение. Лицо его было скорее смуглым, а может быть, просто борода была. Не могу сказать точно.

— Да, негусто, — вздохнул Калягин и повернулся к Ларисе, как бы ища у нее поддержки.

— Негусто, — согласилась та.

— Потом… — еще раз наморщил лоб Маточкин. — Не знаю, насколько это может вообще пригодиться, но, по-моему, перед ударом этот человек кашлянул. Это я помню хорошо, потому что я не ожидал услышать кашель со стороны кустов. Я даже собрался обернуться, но в следующий момент он меня ударил.

— Вы не помните, он был высокий? — задала вопрос Лариса.

— По сравнению со мной многие кажутся высокими, — улыбнулся Маточкин. — Наверное, выше меня. Но… Особо крепким он мне не показался — по крайней мере по силуэту.

— Значит, среднего или высокого роста, с темным лицом, худощавого телосложения, — подытожил Калягин.

Он вздохнул и, скрестив руки на груди, подошел к окну.

— Александр Иванович, меня пытался похитить Школьников, — сказал он после некоторой паузы.

— Похитить? — удивился Маточкин.

— Да, примерно через час после того, как на вас напали. Его люди отвезли меня в офис.

— А там?

— Там он предлагал, причем в очень настойчивой и безапелляционной форме, сотрудничество с ним. Естественно, на выгодных для него условиях — мы печатаем нужные ему материалы, и он становится губернатором.

— Че-го? — Маточкин обнажил свои золотые зубы и зашелся в истерическом смехе.

— Да, Александр Иванович, не больше и не меньше! — подтвердил Калягин. — Намекал мне на какие-то свои связи в Москве. К тому же из его намеков я понял, что он вполне может быть причастен к тому, что случилось с вами. У него же на вас свой зуб.

— Да, тот судебный процесс ему влетел в копеечку, — согласился финансовый директор, вспоминая события несколькогодичной давности, когда «Правое дело» выиграло процесс у Школьникова, содрав с него за нанесенные публичные оскорбления Маточкину двадцать тысяч рублей.

— Но это, безусловно, недоказуемо. Если, конечно, милиция никого не найдет.

— А она не найдет, — скептически скривился Маточкин. — Во-первых, потому что это никому не надо. А во-вторых, вообще очень сложно найти напавшего на меня человека — я его и опознать-то не смогу.

— Да… — только и смог протянуть Калягин и посмотрел на часы. — Что ж, — вздохнул он, — время уже позднее, пора нам домой. Вы, Александр Иванович, выздоравливайте, врачи сказали, что с вами ничего страшного не произошло. Ждем вашего выхода на работу.

— Ждите, — коротко ответил Маточкин. — И я вернусь, — добавил он, когда Калягин вместе с Ларисой уже собирались покинуть палату.

Главный редактор на секунду остановился, о чем-то подумал, потом решительно открыл дверь и вышел.

Остаток вечера прошел без каких-либо неожиданностей и неприятных происшествий. Калягина Лариса проводила прямо до квартиры и, убедившись, что главный редактор закрыл дверь, пошла назад. Она успешно доехала на своей «Вольво» домой. Там у телевизора ее ждал Евгений, который на удивление был трезв и доброжелателен. Он смотрел финал Лиги чемпионов и отчаянно болел за одного из представителей испанского чемпионата.

— Все нормально? — спросил он. — А то я уже начал волноваться.

— Ты звонил Никитину?

— Он ждет тебя завтра в первой половине дня, — ответил Евгений и ласково взял Ларису за руку.

* * *

Лариса вошла в кабинет и сразу почувствовала живительную прохладу. На дворе стоял конец мая, и после череды холодов на город неожиданно упала жуткая жара. Здесь же, в тиши кабинета областного министра печати и информации, работал кондиционер.

— Лариса Викторовна, добрый день, — поднялся со своего места за столом высокий, худощавый мужчина средних лет.

На нем была белая рубашка и галстук, волосы аккуратно уложены, а на лице сияла вежливая официальная улыбка.

— Проходите… — сделал он приглашающий жест. — Евгений Васильевич просил меня уделить вам время. Очень рад познакомиться. Не знал, что у него такая очаровательная супруга.

— Здравствуйте, Виталий Николаевич, — поздоровалась в свою очередь Лариса.

— Итак, что вас интересует? — сложил руки на столе Никитин.

— Вы, наверное, знаете, что в газете «Правое дело» произошли печальные события…

— Знаю, — привычно-официально стал серьезным Никитин.

— Понимаете, я волею обстоятельств оказалась вовлеченной в эту историю — дело в том, что в отравлении ответственного секретаря подозревают мою племянницу. Но она абсолютно не виновата — в этом я уверена. И, вникнув чуть-чуть в дело, я поняла, что здесь может быть замешана политика. Собственно, поэтому я и обратилась к вам.

— Так-так… — задумчиво произнес Никитин, затарабанив пальцами по столу и устремив взгляд вниз. — То есть вы хотите знать, какая политическая сила может стоять за всем этим?

— Если хотите, то да.

— Понимаете, «Правое дело» — газета оппозиционная. Ну, или почти оппозиционная. Следовательно, наше ведомство как представитель власти вполне может быть ею недовольно. Но я прямо вам скажу, что мы к этому делу непричастны.

Лариса посмотрела на Никитина в упор.

— Да не нужно нам «Правое дело», понимаете, не нужно! — улыбнулся министр. — Потому что влияние оно, конечно, оказывает, но не такое, чтобы эту газету необходимо было уничтожать или строить против нее какие-то козни. К тому же нашему губернатору нужна такая газета, чтобы его не обвиняли в склонности к авторитарному правлению.

— Ну, хорошо. А что вы сами думаете о случившемся? Ведь вчера, например, ударили по голове арматурой финансового директора газеты Маточкина.

— Вот как? — поднял брови вверх Никитин. — Интересно, кто это так хочет на них наехать? Кому они дорогу перешли? Я вообще-то думал, что это дело чисто бытовое.

— Какое?

— Отравление Пономаревой. Я ее, кстати, лично знал. Интересная была женщина, умная… Увлечена была работой, буквально горела на ней. Жалко ее.

— А почему вы думаете, что это бытовое отравление?

— В газетах редко кто любит своих коллег, если это, конечно, пардон, не интимная связь, — вздохнул Никитин. — Я же тоже в свое время массу газет поменял. Несколько редакций успел возглавить. Теперь вот руковожу всей прессой в области. Так что газетную жизнь знаю не понаслышке.

— Вы хотите сказать, что это внутренняя свара в газете?

Никитин посмотрел на Ларису, выдержал паузу и сказал:

— Утверждать я ничего не буду. Тем более что вчерашнее происшествие несколько меняет дело.

— То есть это все же политика?

— Если это не политика, то я ничего не понимаю, — сказал Никитин. — Только этого еще не хватало. Тут и так напряженная ситуация в области, нас обвиняют в наездах на прессу… Может быть, это и провокация.

— Против кого?

— Это и я бы хотел знать, — серьезно сказал министр. — А вы-то почему интересуетесь всем этим?

— Не хочется, чтобы племянницу посадили за то, чего она не совершала. Разве Евгений не рассказывал вам, чем я занимаюсь в свободное время?

— Да, упоминал. Кстати, я буду признателен вам лично, если вы разберетесь в этом деле. Если у вас получится, — Никитин посмотрел на Ларису взглядом с изрядной долей скепсиса, — то я вас отблагодарю.

— Спасибо, я в этом не нуждаюсь, — вздохнула Лариса. — Значит, вы категорически отвергаете версию о том, что здесь замешана политика?

— Что властные структуры замешаны — категорически отвергаю, что политика — пожалуй, нет. У нас есть некоторые политические авантюристы.

— Например, Школьников? — быстро спросила Лариса.

— Почему бы нет? В последнее время доходят слухи, что он собрался смести губернатора и встать на его место. Но это все не более чем бредни сумасшедшего, которому место не на политической трибуне, а в психушке.

— Но чтобы так круто? Отравить ответственного секретаря, с этой целью подкупив кого-то из сотрудников газеты, — ведь никто другой этого не мог сделать?

— А что, Школьникову если что в голову втемяшится, то хоть святых выноси! Человек он абсолютно беспринципный, так что вполне-вполне… А к газете он присматривается давно. Посеять в коллективе раздор, прибрать газету к рукам, посадить туда своих людей. Газета официального, так сказать, прикрытия не имеет, пользуется славой оппозиционной.

Никитин с каждой фразой говорил все убежденнее. Казалось, он был почти уверен, что именно Школьников виноват во всем случившемся.

— Что же, остается только найти того, кого он подкупил? — спросила Лариса.

— Думаю, что да. Если, конечно, подкупил он…