После того как я узнала о смерти Антона Позднякова, первое, что мне пришло в голову, – пообщаться с его подругой. Той самой Леной Васекиной, с которой Антон провел, можно сказать, на моих глазах весьма разгульный вечер в кафе «Венеция». Лучше ее никто не смог бы мне рассказать о делах Антона. О том, что он за человек, конечно же, могли бы поведать и его родители, но сразу после трагедии их беспокоить не стоило. И потом, с ними наверняка беседует милиция. Мне же в основном нужно было узнать именно о делах Антона, об истинных причинах его слежки за Наташкой. Вряд ли парень занимался этим по своей собственной инициативе. Похоже, он влез в чью-то игру? А если кто и мог об этом что-то знать, то, скорее всего, именно Васекина, а не родители.

Адрес Лены был известен, и я, недолго думая, отправилась к ней. Ни Виктора, ни кого бы то ни было еще я с собой брать не стала. И вообще не стала никому сообщать, куда я направляюсь. Просто сказала, что еду по неотложному делу. Надоеда Маринка, правда, как всегда, пробовала прицепиться и выяснить, куда это я направляюсь и нельзя ли ей проехаться со мной, но я решительно пресекла эти неуместные домогательства.

Подъехав к дому Васекиной, я поднялась на нужный этаж и позвонила в квартиру Лены. Почти сразу мне открыла женщина лет сорока пяти, не очень высокая, слегка склонная к полноте. Пышная грудь выступала в вырезе легкого домашнего темно-розового платья. Прямые волосы ее, крашенные в белый цвет, небрежно спадали на плечи. Женщина производила двойственное впечатление: вроде бы и привлекательна, но в то же время она казалась какой-то неухоженной. Особенно это ощущалось при взгляде на ее не расчесанные толком волосы да еще на лицо, какое-то усталое, с тусклыми голубыми глазами. И выражение этого лица мне не понравилось, оно показалось мне почему-то несколько глуповатым. Может быть, это происходило из-за курносого носа и слишком круглых глаз, не знаю, но почему-то я подумала, что эта женщина всю жизнь проработала где-нибудь в общепите, слишком уж простоватым и, извините, даже немножко вульгарным был ее вид. Женщина молча смотрела на меня, и я вынуждена была заговорить первой:

– Добрый день, могу я увидеть Лену?

Женщина вздохнула, потом с легким раздражением посмотрела на меня и сказала:

– Можешь-то ты можешь, а когда она уроками-то заниматься будет?

Я не знала, что на это ответить, и честно пожала плечами, попытавшись попутно заверить женщину:

– Вы не волнуйтесь, я ведь не отниму у нее много времени. Мне нужно всего лишь задать ей несколько вопросов.

Женщина слегка удивленно, но уже более внимательно окинула меня взглядом с головы до ног.

– Проходите, – бросила она, переходя на «вы».

Пока я разувалась в узенькой прихожей, женщина спросила:

– А можно узнать, какие вопросы вы ей хотите задать? Вы не из техникума случайно?

– Нет, я из газеты «Свидетель», главный редактор, – совсем уже огорошила я женщину.

– Вот так новости! – растерянно протянула она и, повернув голову, крикнула:

– Лена! К тебе тут пришли! Из газеты!

Никто пока не откликнулся на этот призыв, и я продолжала стоять в прихожей, уже разутая. Женщина носком левой ноги вытащила из-под тумбочки потертые тапки и придвинула их ко мне.

– Вы обуйтесь, а то полы-то у нас немытые. Лене-то убраться некогда! – ехидно добавила она.

Я просунула ноги в предложенные тапочки и автоматически глянула в висевшее над тумбочкой зеркало. Поправила сумочку на плече.

– Лена! – уже раздраженно крикнула женщина, оторвавшись от стены, на которую опиралась спиной. Она уже повернулась, чтобы пойти и лично позвать дочь, как вдруг послышалось щелканье какого-то замочка, а следом недовольный девичий голос:

– Ой, мама, ну что тебе еще?.. Искупаться спокойно не дашь!

– Я говорю – пришли к тебе! – прикрикнула мать.

В прихожую вышла уже знакомая мне девушка, в коротком халатике желтого цвета, тряся мокрыми волосами, которые она одновременно вытирала синим полотенцем.

– Не тряси тут! – повысила голос мать. – Возьми вон тряпку и подотри за собой, заодно и полы вымоешь!

– Сама же говоришь, что пришли ко мне, – возразила Лена. – А кто пришел-то?

Я кашлянула и выдвинулась из сумрака прихожей навстречу Лене.

– Здравствуйте, я из газеты «Свидетель». Можно мне задать вам несколько вопросов?

– Ой, – удивленно отозвалась Лена и перевела взгляд на мать. Та только плечами пожала.

– Ну, проходите в мою комнату, – пригласила Лена, все еще непонимающе глядя на меня.

Мы прошли в комнату, причем мать двинулась следом за нами. В апартаментах Лены не оказалось стульев, а кровать была разобранной, так что непонятно было, куда же садиться. Но тут хозяйка комнаты подсуетилась, накинула на постель широкое зеленое покрывало, уселась сама и предложила сесть мне. Пришлось усаживаться на кровати. Мать осталась стоять, скрестив руки на груди и не преминув укорить дочь:

– Сколько раз говорила: с утра постель убирай за собой! Разве не стыдно?

– Нет, – отрезала Лена, заматывая голову полотенцем, и обратила свой взгляд на меня.

– Речь пойдет об Антоне Позднякове, – начала я.

Глаза Лены округлились. У ее матери они и так были достаточно круглыми, поэтому ее реакция проявилась в быстром высоком взлете выщипанных бровей.

– Об Антоне? – удивленно спросила женщина. – А что это им ваша газета интересуется? Небось натворил что-нибудь? А ведь я тебе говорила! – повернулась она к дочери и выставила вперед указательный палец. – Говорила, что нечего водиться с этим тунеядцем!

– Чего это он тунеядец-то? – огрызнулась Лена. – Он работает вообще-то!

– Ага, знаем мы таких работничков! – скептически скривила губы мать. – Я таких за версту вижу! Уж, слава богу, двадцать пять лет в ресторанах отработала и таких типчиков довольно повидала! Я их сразу разгляжу, не бойся! И тебе сразу сказала: не доведет он, дочка, тебя до добра! Вы из какой, сказали, газеты? – повернулась она снова ко мне. – «Свидетель»? Это которая про криминал всякий пишет, кажется?

– Ну, в общем-то, да, – призналась я.

– Ну вот! – удовлетворенно воскликнула мать. – Я так и знала!

– Подождите, – вступила Лена. – Вы хотите сказать, что Антон что-то натворил? Он в милиции?

Я вздохнула.

– Не знаю, натворил ли Антон что-нибудь, – медленно начала я. – И очень надеюсь, что вы мне поможете в этом разобраться, но история с ним случилась куда более печальная. Дело в том, что Антона убили.

Ленина мать невольно закрыла рот рукой, вытаращив глаза. У Лены начало вытягиваться лицо.

– Что вы сказали? – тихо переспросила девушка.

– Антона застрелили сегодня, – так же тихо пояснила я. – Застрелили, когда он следил за одной женщиной. Я думаю, вам должно быть что-то известно по этому делу.

Лена ничего не отвечала мне, она просто разревелась. Полотенце слетело с ее головы на пол, волосы рассыпались по спине. Мать бросилась к дочери, принимаясь утешать, и вскоре сама захлюпала. Я молча ждала, пока они успокоятся.

– Ну, хватит, хватит, не плачь, деточка моя, – говорила мать, хватая Лену за руки. – Все хорошо будет, вот увидишь, все будет хорошо!

– Я так и знала, я ведь говорила ему! – наконец сквозь рыдания выкрикнула Лена. – Не нужны были эти дурацкие деньги! Разве я просила? Я же не виновата!

– Успокойтесь, Лена, – чуть удивленная, вмешалась я. – Вас никто ни в чем не обвиняет.

Лена действительно немного стала приходить в себя и, вытирая слезы и всхлипывая, посмотрела на меня.

– Зачем же тогда вы пришли? – недоверчиво спросила она.

– Я же сказала – чтобы поговорить. Вы же хорошо знали Антона. Наверное, знали и о том, почему он следит за той женщиной. Знали про деньги, о которых говорите, про то, кто ему их платил. Ваш рассказ очень помог бы найти человека, который убил Антона.

– Но я ничего не знаю! – замотала мокрой головой Лена. – Я ничего не знаю о его делах! Я знаю только, что ему обещали денег за это заплатить, и все!

– Кто же обещал?

– Не знаю!

– Да не знает она ничего, что вы привязались-то, в самом деле, – принялась заступаться за Лену мать. – Она и не знала его почти – так, встречались через раз! Больно ей нужно его делами интересоваться, у нее своих полно! Она вон в техникуме учится, сессию недавно сдала!

– Лена, вы все-таки успокойтесь, – мягко попросила я. – И вы успокойтесь, – обратилась к ее матери. – Вас как зовут?

– Светлана Васильевна, – ответила мать, понижая тон.

– Светлана Васильевна, ведь Лене нужно просто ответить на несколько вопросов. Больше ничего. Ну вот, например, когда вы с Антоном познакомились и как? – издалека начала я, чтобы отвлечь Лену от начинающейся уже истерики.

Та хлюпнула носом и полезла в карман за носовым платком.

– Мы познакомились прошлым летом, – стала она вспоминать. – На теплоходе, на дискотеке. Мы с девчонками были, и он подошел, танцевать пригласил… Потом домой проводил. Он мне понравился очень, он ведь красивый такой… был. Он, правда, пьяный был, столько денег потратил – ужас!

– На что потратил-то? – встряла мать. – На выпивку, что ли?

– Ну, не только на выпивку, – недовольно повела плечом Лена. – Сигареты дорогие покупал, хотя вообще-то он почти и не курил. Сапоги вон мне какие хорошие купил, – она кивнула в сторону прихожей.

– Где купил? Прямо там, на теплоходе? – снова спросила мать.

– Да нет же, отстань ты! – сердито сверкнула глазами Лена. – Я вообще говорю, про потом… Сколько всего мне купил, даже туфли летние, с застежкой, дорогущие… А тогда, на теплоходе, – так, ерунду всякую. Ну, девчонок там начал угощать мороженым, подружек моих, когда провожать меня шел, зачем-то торт купил… Цветы мне покупал часто. Он вообще нежадный был, он хороший был, это все ты на него взъелась! – закричала она на мать.

– Да что я-то? – принялась оправдываться та. – Я разве говорила, что он плохой? Говорила только, что ветер у него в голове гуляет, как и у тебя! Бестолковый это мужик, уж я-то на таких вдоволь насмотрелась!

– Ой, да ты лучше своих мужиков вспомни! – перешла на визг Лена. – Хоть один-то был у тебя толковый? Уж я-то тоже насмотрелась на них!

– Так, ну уж не тебе меня судить! – замахала указательным пальцем перед носом дочери Светлана Васильевна. – Ты сопли подбери сначала!

Лена злобно ткнула кулаком в вылезшую из-под покрывала подушку и надулась.

– Давайте все-таки вернемся к Антону, – остановила я эту перепалку. – В последнее время он работал в банке, ведь так?

– Так, – подтвердила Лена. – Его друг один пристроил. Нормальное место, только Антон все время недоволен был.

– А почему недоволен?

– Ему денег все время не хватало.

– Вот как? На что же он их тратил? Он же жил с родителями?

– С родителями, – уныло кивнула Лена. – Но я же говорю, что он нежадный был. Как только зарплату получит – так в три дня ее и спустит всю до копейки. Начинает сразу по ресторанам ходить, меня водить, покупает ерунду всякую, зажигалки там дорогие, каждый месяц новую. Один раз галстук себе купил за три тысячи. Я аж обалдела! Говорю: «Зачем тебе, ты же сроду галстуки не носишь?» А он говорит: «Я все равно не успокоюсь, пока не куплю». А сам и не одел его ни разу, так этот галстук у него и провалялся.

– Значит, дело все в том, что денег ему не хватало, вот он и решил подзаработать, так? – сделала я вывод.

– Ну да, – кивнула Лена. – В последние дни ходил довольный такой, с таким видом загадочным. Спросишь его, что, мол, у тебя за дело, а он только улыбается и глаза щурит. Все шпиона из себя строил! Вот и доигрался! Я говорила ему, не надо никаких денег, ты бы тратил поменьше, тебе бы и хватало! А он такой неугомонный был!

– Вот, я говорила, что такие мужики… – начала было снова мать, но Лена так закричала на нее, что та умолкла.

– И он никогда-никогда даже не намекал, что это за дело такое и кто ему его поручил? – спросила я.

Лена призадумалась:

– Вообще-то он как-то проболтался один раз, что, мол, надо бабу одну «пропасти», и все. Еще говорил, что плевое дело. Я ему говорю – ты же этого не умеешь! А он только улыбался. Ему было море по колено.

– А кто Антону поручил, как вы выразились, «пропасти» эту самую бабу?

– Да не зна-ю я! – в отчаянии выкрикнула Лена, прижав руки к груди. – Вот ей-богу, не знаю!

– Да я же говорю, не лезла она в его дела, откуда ей знать! – мать снова стала союзницей дочери.

– И что, ему действительно за это платили? – спросила я.

– Он говорил, что как раз сегодня должны были заплатить… – наморщив лоб, припомнила Лена. – Еще говорил, что в ресторан пойдем, как только он эти деньги получит…

– Мало ему было ресторанов! – в сторону бросила Светлана Васильевна.

– И пальто мне обещал купить новое… – добавила Лена и снова разревелась.

Мать побежала на кухню за лекарством. Вернулась она со стаканом в одной руке и с открытым пузырьком корвалола в другой. Лена машинально выпила содержимое стакана, потом неожиданно выдернула у матери из рук пузырек, бухнула всю оставшуюся жидкость в стакан и залпом выпила.

– Лена! – ахнула мать. – Так же вредно! Целый флакон! У тебя сердце не выдержит!

– Не беспокойтесь, с корвалола ничего страшного не будет, – успокоила я ее, хотя понимала, что Лена все-таки переборщила с дозой.

Зато почти сразу она размякла, расслабилась, стала куда спокойнее. Встала, достала из тумбочки сигареты, вернулась на кровать и закурила, стряхивая пепел в подставку для авторучек. Мать хотела было сделать замечание, но потом махнула рукой и со вздохом промокнула глаза. Затем снова махнула рукой и с шумом высморкалась в носовой платок. Лена докурила, затушила сигарету и прилегла, уставившись в потолок.

– Он вообще-то и сам был не рад… – долетел до меня через некоторое время ее голос.

– Чему не рад-то? – не поняла я.

– Антон сам был не рад, что ввязался в это дело, – медленно выговаривала Васекина. – Он просто хорохорился, а в душе…

– Что же в душе? – поторопила я ее.

– В душе он боялся. Он сильно боялся, просто стыдился признаться в этом.

– Откуда вы это взяли? – уточнила я.

– Он как-то раз признавался мне. Мы как раз у друга его день рождения отмечали, он напился сильно, потом они еще обкурились…

– И ты тоже? – быстро спросила мать.

– Я – нет, – равнодушно покачала головой Лена. – Я только вина выпила, и все. А Антон под конец совсем никакой стал, даже идти не мог. Ну, друг и сказал, чтобы мы у него ночевать оставались. Я повела его в дальнюю комнату, на диван, но он не сразу уснул, он говорить начал, и все говорил, говорил… Я сперва думала, что это он так, по обкурке несет бред всякий, к утру даже и не вспомнит ничего, а теперь понимаю, что все это было очень серьезно.

– Так что же именно он говорил? – В душе я надеялась, что наконец-то хоть как-то приближусь к разгадке.

Лена закатила глаза, потом все так же медленно принялась говорить:

– Он чувствовал, что скоро сойдет с ума… Он перестал соображать, что вокруг него происходит, и тупо делал то, что ему казалось нужным. Он следил за этой женщиной уже три дня, но так и не добился никакого результата. Не в силах придумать ничего другого, он продолжал постоянно следовать за ней.

– Это все Антон говорил? – уточнила я, когда Лена замолчала.

– Да, – печально и серьезно кивнула та. – Я пытаюсь сейчас говорить его фразами, пытаюсь точно вспомнить, что он говорил, до слова…

Мать хотела было что-то вставить, но я сделала ей знак не мешать. Лена помолчала еще немного, потом снова заговорила:

– …Ему даже приходила в голову мысль обратиться в милицию, но, во-первых, он не очень-то доверял правоохранительным органам, а во-вторых, шеф его неоднократно предупреждал, что если он посмеет совершить такую глупость, то в первую очередь пострадает сам. Антон знал, что он на крючке. И каждый раз, глядя в холодные, беспощадные глаза, убеждался в этом…

– А… чьи глаза? – осторожно спросила я, когда Лена глубоко вздохнула.

– Я не знаю, – безвольно пожала та плечами. – Видимо, того, кто поручил ему этим заниматься. Но я не знаю, кто это.

– Хорошо, хорошо, вы продолжайте, – кивнула я, боясь, что Лена умолкнет и больше ничего не расскажет.

– Он откровенно боялся. – Вновь зазвучал меланхоличный голос Лены. – Потому что понимал, что с ним могут сделать все что угодно. Поэтому, в очередной раз перебрав все возможные варианты, он снова возвращался к одному и тому же и продолжал следить за женщиной. Он давно мучился сомнениями – подойти к ней или нет? Но сдержался, остался в стороне. Один раз, когда она вошла в свой подъезд, он перешел на другую сторону улицы и спрятался в подъезде дома напротив. Из него хорошо было видно окна женщины и вход в подъезд. Он стоял там долго, видел, как она включила свет, когда стало смеркаться, видел даже ее силуэт, мелькающий в незашторенных окнах. Потом, дождавшись, когда она погасила свет и легла спать, он ушел…

Лена выдыхалась. Голос ее становился все тише, речь все замедленнее, и я уже опасалась, что Васекина сейчас просто уснет. Может быть, для девушки это и было бы наилучшим вариантом в данный момент, но мне нужно было услышать все до конца.

– …В тот день он уже почти решился подойти к ней. И, когда женщина вышла из редакции, он уже хотел догнать ее, как вдруг его самого подхватили под руки. «Хорошо еще, что легко отделался!» – Антон передернулся, когда это говорил… А потом тут же стал жалеть, что не рассказал обо всем тем людям, что беседовали с ним в машине. «Похоже было, они искренне хотели мне помочь…» – говорил Антон.

– Это он про нас, наверное? – спросила я.

Лена посмотрела на меня удивленно.

– Да-да, это ведь именно я со своим сотрудником разговаривала с Антоном в машине. Мы пытались выяснить, почему он следит за моей подругой, и постарались отговорить его от этого.

– И что он сказал? Почему он за ней следил? – вдруг занервничала Лена.

– Он нам так и не рассказал этого. Поэтому-то я и пришла к вам, чтобы выяснить как можно больше об этой истории, – ответила я, не став рассказывать Лене версию Антона о том, что Наташа Калачова «ему нравится».

– Но ведь хоть что-то же он сказал! – продолжала допытываться Лена.

– Подождите, вы что-то говорили про его «шефа», который, наверное, и послал его следить, – вспомнила я.

– Шеф? – переспросила Лена. – Ах, ну да, он называл так кого-то, но… кого именно – не знаю. Он не говорил, не доверял мне.

Лена грустно смотрела в потолок и крутила в пальцах завиток волос. Потом вздохнула и продолжила:

– Он не доверял даже мне, потому что, как он сказал, подсознательно всегда чувствовал, что я брошу его. Не знаю, с чего он это взял, я никогда не давала повода так думать. Может быть, это из-за мамы, она ведь никогда не скрывала, что не любит его…

Светлана Васильевна сделала движение вперед, явно намереваясь что-то пояснить, но я жестом остановила ее.

– Антон сказал, что накануне, когда проводил меня домой, он потом долго сидел во дворе на лавочке, а после встал и пошел к себе. То есть домой, к родителям. Придя в свою комнатенку, Антон рухнул прямо в ботинках на кровать и задумался, глядя в потолок. «А, собственно, ради чего я все это затеял? И даже если теперь все получится, для чего это? Для кого? Для Ленки?» Это я передаю вам его слова, – пояснила Васекина, хотя я и так прекрасно все понимала и успокаивающе кивнула, чтобы Лена не смущалась, а продолжала воспоминания. – Он называл себя тряпкой, самой настоящей тряпкой, слабаком и трусом! Антон говорил, что смотрел на себя в зеркало и видел человека, который потерялся в этом мире.

– Слушайте, – не выдержала я. – А ваш Антон – он, часом, не поэтом был, не писателем? Я вот вас слушаю – и словно какое-то художественное произведение читаю!

– Да, он учился на филологическом, – подтвердила Лена. – Правда, вылетел с четвертого курса. Сам виноват. Он мог сессию сдать то блестяще, то не сдать вовсе. Все зависело от настроения. Он то книжки ночами читал, то забрасывал учебу и начинал пить, один или с друзьями.

«Понятно, маниакально-депрессивный психоз», – смело поставила я про себя диагноз. С такими вещами мне приходилось сталкиваться не раз. Да почти каждый человек в той или иной степени страдает психическими отклонениями.

– А вообще он талантливый был, – говорила тем временем Лена. – Его и преподаватели хвалили, сочинения его в университете всегда лучшими были, их даже на какие-то выставки посылали… Или конкурсы, что ли, я не помню! Он и стихи писал, мне показывал, там прямо так здорово! Я даже не поверила сначала, что это его, прямо как Пушкин! И даже мне посвящал.

– Ясно, творческая личность, – сказала я скорее для себя, но мать Лены вопросительно уставилась на меня. – Значит, вы рассказали все, что вам известно? – повернулась я к Лене.

– Да, – вяло кивнула та, откидываясь на подушку и пытаясь натянуть на себя покрывало. – Вы извините, мне что-то холодно…

Я почувствовала, что Лена засыпает. Ее мать замахала на меня руками, давая понять, что мне нужно выйти из комнаты. Собственно, разговаривать с этой девушкой мне было уже не о чем, и я последовала за Светланой Васильевной.

– Ну вы же видите, что Лена хорошая девочка, она ни к каким делишкам отношения не имеет, – заговорила мать, едва мы покинули комнату ее дочери.

– Да у меня и не было в мыслях ее в чем-то подозревать, – пожала я плечами. – Хорошо, что она мне рассказала о том, что знает. Спасибо, я пойду.

– Идите, идите, – закивала Светлана Васильевна. – Пускай она поспит. А то еще на похороны, чего доброго, решит идти.

– Ну, я думаю, что она именно так и решит, – уже обуваясь, высказала я свое убеждение. – Только они состоятся, скорее всего, послезавтра. Если захочет пойти, ей лучше всего созвониться с родителями Антона. И вот еще… – Я порылась в сумочке и достала свою визитку. – Если Лена что-нибудь вспомнит, то пускай свяжется со мной, хорошо?

– Хорошо, – кивнула Светлана Васильевна, но по ее взгляду я поняла, что вряд ли она станет агитировать дочь сотрудничать со мной или с милицией.

– Ольга Юрьевна, что же это такое? – буквально ворвался вдруг ко мне в кабинет Сергей Иванович Кряжимский, человек, обычно очень сдержанный и спокойный. – Ведь давно нужно было решить вопрос с банком! Непременно следует поставить их на место, ведь это черт знает что – какие условия они требуют!

– Да вы садитесь, Сергей Иванович, – остановила я Кряжимского, указывая на кресло.

Кряжимский плюхнулся в него, ворча что-то себе под нос и почесывая голову.

– Подождите, – продолжала я. – Скажите лучше, вам что-нибудь известно о фирме «Ариэкс»?

Кряжимский отрицательно покачал головой.

– Абсолютно ничего. Во всяком случае, мы никогда с ними не пересекались. А что, есть какая-нибудь любопытная информация?

– Информации нет, поэтому я вас и спрашиваю, – улыбнулась я. – Мы и не могли с ними сотрудничать – эта фирма шьет чехлы для машин, находится она где-то в районе сельхозинститута.

– А-а-а! – Кряжимский вдруг заулыбался, будто что-то вспомнил.

– Неужели что-нибудь знаете о них, Сергей Иванович?

– Да, мой сосед на них жаловался недавно.

– Сосед? – удивилась я.

– Да, он платил за кожаный салон, а они ему из кожзаменителя сделали. Я сам-то не автомобилист, а он вот… Короче, вспомнил я. А что, они и вам что-нибудь напортачили?

– Нет, я просто думала, может быть, вы со своим знанием города…

Кряжимский развел руками, давая понять, что выложил всю известную ему информацию.

– Ну а что у вас насчет банка?

– А насчет банка у меня вот что. – И Кряжимский положил передо мной бумаги…

Когда Сергей Иванович ушел, я подумала, что банк тоже не последняя организация в том деле, в которое ввязала меня Наталья Калачова. Ведь убитый Антон Поздняков работал как раз в том самом банке, на который сейчас жаловался Кряжимский. Но в банк мне категорически запретил соваться Алферов, обещавший взять все на себя – по некоторой информации, в «Волга-финансе» были интересы высшего милицейского начальства нашего города. Но это как раз был повод позвонить Алферову и выяснить, может быть, на этом направлении есть что-нибудь новенькое.

– Ах, ну да, ну да, – насмешливо проговорил Дмитрий, как только я поздоровалась. – Как же, узнал. Но, честно говоря, сообщить мне тебе особо нечего. А у тебя для меня что-нибудь есть?

– Да, в общем, тоже пока ничего, – невесело откликнулась я. – Побеседовала с девушкой убитого, – как говорят у вас, по нулям.

– Да-да, – согласился Алферов. – Зовут ее Елена Николаевна Васекина, ей двадцать лет. В настоящее время нигде не работает, учится… Наивная, как моя десятилетняя сестренка. Только что ушла от меня.

– Ты мне лучше о банке скажи, где Поздняков работал.

– А что «о банке»? – недоуменно ответил вопросом Алферов. – Там сожалеют, конечно, но при этом говорят, что работник был так себе, с головой не очень дружил. Творческая личность и банковское дело – две вещи несовместные. А вот милиционер и алкоголик – очень!

– Ты, Дмитрий, никак на водку меня решил позвать снова?

– Я бы позвал, да водку предлагать стыдно…

– И что, больше ничего в банке тебе не сказали?

– А что они могут сказать? Не из-за банковских же дел его убили! Он там такая мелкая птичка.

– Значит, банкиры якобы ничего не знают о его приключениях, слежке и так далее?

– Ну, в общем, нет, – ответил Алферов.

– Кстати, на твоем месте я бы… – Мне пришла в голову одна мысль, но я не стала ее развивать, решив оставить данную версию для себя.

– Так что бы ты сделала на моем месте? – спросил Дмитрий.

– Думаю, что на твоем месте я все же пригласила бы меня… Только не на водку, а на что-нибудь… скажем так, более изысканное, – вывернулась я.

– Тогда жди зарплаты, – ответил Алферов. – Да, тут твоя подруга отличилась… Совсем забыл сказать.

– Что значит «отличилась»? – тут же встревожилась я. – Что там с Натальей?

– Ничего страшного, – сразу же успокоил меня капитан. – Дело в том, что она вспомнила какого-то кренделя, который набил ее мужу морду и даже угодил за это на пятнадцать суток. Говорит, посидела в камере, подумала, кто мог желать ей зла, и рассказала нам про этого типа.

– И что это за тип?

– Некто Лисицын Петр, есть его домашний адрес и телефон. Мы, конечно, уже все пробили, но Лисицына и его жены в городе нет, они уехали, по версии соседей, отдыхать на юг. Такие вот дела…

– То есть он никак не мог быть причастным к этому?

– Значит, не мог, – согласился Алферов.

– А если все-таки мог?

Капитан тяжело вздохнул в трубку.

– Ольга Юрьевна, мы отрабатываем версию, отрабатываем. Но, сразу скажу, она весьма хлипкая. Если, конечно, этот Лисицын не больной какой-нибудь на голову. Залететь на пятнадцать суток в наше время за драку в трезвом виде – это же как надо постараться. Читал я это дельце, Лисицын пьяным не был. Если бы был – никаких вопросов. А вот по-трезвому – это наводит на подозрения.

– Но это не имеет никакого значения, потому что Лисицына в городе нет.

– Правильно понимаете политику партии, товарищ Бойкова! – пошутил Алферов. – Кстати, вот тебе телефон этого Лисицына и адрес, записывай. Нас на все не хватает, так что ради подруги можешь подсуетиться в свободное от работы время. Если появится в городе – доложишь.

Алферов, кажется, снова возомнил, что я работаю у него в отделе. Но я не стала указывать ему на это, напротив, с благодарностью записала и адрес, и телефон. Появление нового человека на подозрении всегда сулит новый поворот дела. Пусть даже иногда этот поворот ведет в тупик…

А моя мысль, которую я не досказала Алферову, была связана с фирмой «Ариэкс» и банком «Волга-финанс». Получалось, что эти две структуры опосредованно связаны – именами Калачова и Позднякова. Исчезновением одного и убийством другого. Короче, я все больше приходила к выводу, что единственная ниточка, которая у меня есть на данный момент, – это «Ариэкс». А вернее, тамошний заместитель директора Михаил Мерзлихин. Поэтому я и направилась туда. А Алферова в известность относительно любых моих действий, связанных с банком «Волга-финанс», я решила не ставить.

Я ни разу не была в «Ариэксе», но местоположение фирмы знала. Доехав до нужного перекрестка, я прошла во двор и остановилась возле обшарпанной деревянной двери. На ней висело несколько вывесок, одна из которых сообщала, что фирма «Ариэкс» находится именно здесь. Если снаружи здание, в котором она располагалась, выглядело достаточно прилично, то вид со двора никак не соответствовал этому понятию. Краска на доме облупилась, дверь еле держалась, и вообще на нем лежал отпечаток какой-то мрачности.

Я решительно толкнула дверь и стала подниматься по шаткой лестнице на второй этаж.

В длинном темном коридоре по обе стороны располагались комнаты, оборудованные различными фирмами под офисы. Я дошла до двери с надписью «Ариэкс» и, постучав, вошла внутрь.

За деревянным письменным столом сидел довольно молодой светловолосый мужчина, чуть за тридцать. Он был одет в серую футболку и светлые брюки. Симпатичное лицо его было несколько озабоченным. Он смотрел на монитор компьютера отвлеченным взглядом, рассеянно щелкал клавишей мыши и при этом поглощал кофе.

В противоположном углу за таким же столом сидела молодая черноволосая девушка в очках. Весь ее стол был усыпан бумагами, – по всей видимости, какими-то документами, – но она, не обращая на них внимания, сосредоточенно полировала пилочкой ногти.

– Добрый день, – поздоровалась я. – Могу я видеть директора фирмы?

– Это я, – ответил мужчина, с интересом поглядывая на меня, видимо, приняв за потенциальную клиентку. – Мерзлихин Михаил Витальевич.

– Очень приятно, а меня зовут Ольга, – с улыбкой представилась я. – Я хотела бы подновить салон своей машины.

– Что ж, намерение ваше явно похвальное. – Мерзлихин откровенно заинтересовался появлением потенциальной клиентки и весь прямо-таки лучился улыбкой.

Он встал, пододвинул мне стул и галантным жестом предложил садиться.

– Да, обратиться к вам мне предложила моя подруга Наташа Калачова.

– Наташа? – переспросил Мерзлихин и почесал лоб.

При этом от меня не укрылось, что беспокойство в его глазах усилилось, а лоб покрылся испариной.

– И что она еще вам говорила? – немного нервно спросил он и отхлебнул кофе.

– О, очень многое. Вас интересует, наверное, абсолютно все? – засмеялась я.

Мерзлихин улыбнулся в ответ, но улыбка его по сравнению с недавней была какой-то вымученной.

– Нет, конечно, – ответил он. – Обычные женские разговоры, знаете ли, не представляются мне чем-то особенно интересным.

– Правда, вчера она говорила мне, что ее муж куда-то уехал, – понизив голос, добавила я. – Совершенно не предупредив ее. Я, конечно, постаралась ее успокоить, сказав, что, вероятно, появились какие-то срочные дела на работе, верно?

Мерзлихин забарабанил пальцами по столу.

– Д-да, – неуверенно сказал он. – То есть нет. Одним словом, я ничего не знаю. Во всяком случае, мне Алексей ничего не говорил.

– Но вы же с ним виделись в тот день, когда он пропал? Наверное, он говорил вам, что куда-то собирается?

– Да ничего он не говорил, – отвернувшись к окну, проговорил Мерзлихин. – Уехал, и все. Он директор, у него свои дела, в конце концов, так что он совершенно не обязан передо мной отчитываться.

– Но он же должен был предупредить вас, уезжая куда-нибудь. Ведь он, в сущности, оставил фирму и все деловые вопросы на вас…

– Да, – тут же согласился Мерзлихин. – Свалил на меня все проблемы… – Взгляд его стал совсем мрачным и отсутствующим.

– А что, есть проблемы? – понизив голос, спросила я.

Мерзлихин словно очнулся.

– Что? Ах, да нет, конечно, – засмеялся он как-то неестественно. – Все идет абсолютно нормально.

– Но, насколько я знаю, вы не только соучредители, но и друзья? – не отставала я.

– Да, – как-то неуверенно проговорил Мерзлихин.

– Но он мог вам хотя бы как другу сообщить о своих планах?

– Наверное, мог бы. Но вот не стал. Алексей вообще человек странный. И замкнутый, – добавил Мерзлихин и встал.

– А как у вас в последнее время в фирме шли дела? – спросила я.

– Все хорошо, – ответил Мерзлихин. – У нас солидная фирма, приносящая стабильный доход. А вы, кажется, говорили что-то насчет салона?

«Что-то парень противоречит сам себе, – подумала я. – То говорит, что на него свалились все проблемы, то следом утверждает, что все нормально и у него солидная фирма… Одно ясно: проблемы у него точно есть. И серьезные, судя по всему».

– Да-да, – словно спохватившись, сказала я. – Мне бы хотелось посмотреть образцы.

– А вот Инна вам сейчас все покажет. – Мерзлихин кивнул в сторону секретарши.

Та сразу же поднялась со своего места и с любезной улыбкой предложила мне подойти, а потом положила передо мной каталог, в котором были фотографии салонов автомобилей.

Я подошла и стала рассматривать каталог. А Мерзлихин тем временем вдруг повел себя нервно и несколько раз бросил взгляд на часы.

– Хорошо, я уже выбрала то, что мне подойдет, – указала я на весьма красочный вариант отделки салона, истинно дамский.

– Прекрасно, прекрасно, – зацокал языком Мерзлихин, порывисто подойдя ко мне. – Теперь остается решить финансовый вопрос, и можно будет передать машину нам для ремонта. Кстати, что у вас за марка?

– «Фольксваген». Но салон там старенький.

– Угу, угу, – кивнул Мерзлихин. – Если бы был новенький, то вы бы к нам не пришли. Что ж, с «Фольксвагенами» мы дело имели не раз и не два, знаем…

– Я к вам заеду через два дня. Сейчас пока машина мне нужна.

– Это запросто, – тут же согласился заместитель Калачова. – Все сделаем в лучшем виде. Очень рады будем видеть вас снова у себя, – с улыбкой сказал Мерзлихин, провожая меня до двери.

Причем сделал он это довольно поспешно, будто бы вежливо, но старательно и настойчиво меня выпроваживая.

– Кстати, сколько займет ремонт по времени?

Мерзлихин подумал, потом махнул рукой:

– Можно за три дня, можно и за день, но… За дополнительную плату.

– Спешить мне будет некуда, так что подожду, – продемонстрировав практичность, сказала я, нисколько не намереваясь менять салон в своей «ладушке». А «Фольксваген» я назвала просто для понта, а к тому же кто знает, как дело повернется, зачем Мерзлихину знать, на какой машине я на самом деле езжу?

На этом наша беседа с Михаилом Витальевичем и закончилась. Когда дверь офиса закрылась, я сделала несколько шагов по коридору, потом остановилась и прислушалась.

– …Я сейчас уеду, – долетел до меня голос Мерзлихина. – Вернусь примерно часа через полтора.

Я быстро спустилась по лестнице, вышла со двора на улицу и села в свою машину. Отогнав ее чуть подальше, я приготовилась ждать. Скрывать свою машину я не стала – Мерзлихин все равно не знает, на чем я езжу.

Вскоре появился и он сам. Выйдя со двора, он перешел через улицу и открыл дверцу припаркованной там «девятки».

Мерзлихин вел машину по центральным улицам, я неотступно следовала за ним. Никаких свидетельств того, что глава фирмы «Ариэкс» подозревает слежку, не было. Это успокоило меня. Наконец Мерзлихин остановил свою машину возле одного из летних кафе.

Я видела, как он вышел из машины, подошел к стойке, сделал заказ и стал ждать, присев за один из столиков. Этот столик мне был виден очень хорошо.

Через некоторое время после того, как Мерзлихину принесли заказ – картошку фри, гамбургер и стакан кока-колы, – к его столику подошел высокий, крупный мужчина лет сорока в летнем костюме и белой рубашке. Вид у него был очень официальный.

«Как удачно, что они не назначили встречу где-нибудь в помещении, – порадовалась я про себя. – Мне даже не нужно покидать салон своей машины, чтобы ненароком не «засветиться».

Мужчина присел за столик, за которым сидел Мерзлихин, они пожали друг другу руки, и мужчина заказал себе стакан минеральной воды, который почти тут же ему принесли.

Естественно, о чем они разговаривали, я слышать не могла, но очень скоро поняла, что разговор ведется на повышенных тонах. Лицо незнакомого мне мужчины стало наливаться краской, он начал делать резкие движения, а потом достал сигарету и закурил.

В этот момент я достала из сумочки фотоаппарат и сделала несколько снимков. «Начинаю оправдывать свою кличку, данную мне в местной милиции, – папарацци!» Несмотря на то что я не слышала содержания разговора, уезжать я не торопилась – решила остаться до конца.

Мерзлихин, слушая своего собеседника, все время хмурился и пытался что-то сказать, но тот властным жестом постоянно его останавливал. Наконец Мерзлихин все-таки сказал что-то резкое, после чего мужчина в костюме даже пристукнул кулаком по столу. Затем он наклонился к Мерзлихину и быстро о чем-то заговорил. Лицо Михаила Витальевича приобрело совсем недовольное выражение, но он не стал ни кричать, ни возмущаться, а только что-то буркнул раздраженно в ответ и тоже закурил.

Мужчина встал, с шумом отодвинул стул и, слегка кивнув Мерзлихину, зашагал к дороге. Мерзлихин залпом допил кока-колу и остался сидеть, уперев кулаки в подбородок и мрачно глядя перед собой.

Я перевела взгляд на мужчину в костюме. Тот подошел к припаркованной недалеко «БМВ» и, сев за руль, резко стартанул с места. Не раздумывая, я двинулась за ним.

Мужчина ехал не останавливаясь. Пару раз он закуривал, но выбрасывал сигарету в окошко, не докурив и до половины. Наконец он остановился перед зданием банка «Волга-финанс», поставил машину на сигнализацию и прошел внутрь.

Я кое-как припарковала свою машину сбоку и осталась сидеть в ней. Подождала часа полтора, но мужчина этот так и не появился. Я взглянула на часы – времени было половина четвертого. Решив, что ждать здесь больше не имеет смысла, да и есть другие дела, я поехала в редакцию.

Там я занялась текущими делами – просмотром статей, макетов, деловыми телефонными звонками и прочей рутинной работой. Ровно в шесть я встала из-за стола, убрала в него бумаги и вышла из кабинета, предупредив Кряжимского, что на сегодня моя работа закончена.

Я почувствовала, что мне необходимо спокойно посидеть и подумать, что делать дальше. В редакции для этого была совершенно неподходящая обстановка. Такое я могла позволить себе только дома. Поэтому, приехав домой, я сразу же прошла в свою комнату и закрылась, чтобы мне никто не мешал. Хотя в квартире и так никого не было…

– Виктор, ты мне будешь очень нужен сегодня вечером и ночью!

Эта фраза могла огорошить какого угодно мужчину, только не нашего фотографа. Этот парень, прошедший горячие точки, но оставшийся удивительно спокойным и выдержанным, был надежным тылом нашей редакции. Немногословность фотографа стала уже легендой – не только нашей газеты, но и всей журналистской тусовки города. За несколько лет существования газета «Свидетель» прочно заняла свою нишу, практически монополизировала рынок криминальной информации, и с нами считались. Как власти, так и коллеги. А Виктору даже вручили специальный губернаторский приз за лучшую фотоработу в прошлом году. Самый прикол был в том, что Виктор всячески отнекивался от присутствия на церемонии награждения. Дело в том, что он должен был произнести хотя бы краткую речь. А оратор из нашего «силовика-фотографа» был как из меня – борец сумо. Лаконично, по-армейски четко прочитав по бумажке нужные слова, Виктор с пунцовым от смущения лицом спустился в зал. Все ему аплодировали и улыбались, но Виктору все равно было тогда как-то не по себе.

И вот сейчас, когда моя фраза прозвучала несколько двусмысленно, Виктор отреагировал наиболее кратким вопросом, какой только мог быть задан:

– К тебе?..

– Да, лучше заезжай за мной. И… Ты как-то говорил, что умеешь проникать в помещения, если надо. Во всяком случае, я припоминаю одно дело, когда ты мастерски вскрыл офис одной фирмы.

– Было, – ответил фотограф.

– Сможешь повторить этот подвиг сегодня ночью?

– Постараюсь, – не изменил своей лаконичности Виктор.

– Тогда жду.

На эту мою фразу Виктор отреагировал обрывом связи. А уже через двадцать минут он позвонил ко мне в дверь. Я обрисовала ему задачу. Моей целью был офис фирмы «Ариэкс», директором которой был Калачов, его заместителем – Мерзлихин, который встречался с одним из работников банка «Волга-финанс», где работал убитый буквально вчера Антон Поздняков. Кажется, появляется реальная ниточка, связывающая все воедино. Правда, непонятно пока, каким именно образом.

Поразмыслив, я пришла к выводу, что единственное, что мне остается в данной ситуации, – проникнуть в фирму тогда, когда там никого не будет. А это можно сделать только ночью. «И именно сегодня ночью, – решила я. – Тянуть больше некуда. Наташка в тюрьме, а в ее невиновности может сомневаться кто угодно, только не я».

Я, разумеется, разволновалась от принятого решения. После звонка Виктору я встала с кровати и заходила по комнате. Конечно, проникнуть в фирму ночью означало взломать замок, и даже не один. Это был отчаянный и противозаконный шаг, но другого пути я не видела. Если мы попадемся, скандала не оберешься. На Алферова я не надеялась: он ясно дал мне понять, чтобы я не лезла в дела банка, – мол, денежки милицейского начальства там, а это запретная зона. Коррупционеры хреновы, оборотни в погонах, смычка криминала, бизнеса и власти, так их всех перетак!

Я попыталась успокоиться. «Ладно, – говорила я себе. – И не в таких переделках приходилось бывать. Только бы у Виктора все получилось».

Виктор явился во всеоружии – в данном случае с требующимися для дела отмычками. Когда мы подъехали к фирме «Ариэкс», было уже около одиннадцати часов вечера. Тем не менее во многих окнах все еще горел свет – особо трудолюбивые сотрудники продолжали работу. Я остановила машину, и мы стали ждать, когда все разойдутся.

Чтобы как-то убить время, я дошла до ближайшего магазина, купила какой-то один из многочисленных молодежных журналов и принялась заполнять сеточки кроссвордов. Занятие это было довольно скучное – буквально через полчаса я выжала из журнала все, что можно, и отбросила его в сторону. Виктор же спокойно сидел и читал справочник по ремонту автомобилей, причем выглядел фотограф весьма заинтересованным и даже увлеченным своим занятием.

Потихоньку окна стали гаснуть. Я наблюдала за тем, как из ворот выходили люди, садились в машины или уходили пешком. Наконец ворота покинули последние сотрудники – худая девушка лет двадцати восьми и высокий нескладный парень в очках, одетый в потрепанные джинсы и белую футболку.

«Да, у этих-то точно с личной жизнью напряженка, – подумала я. – Немудрено, что они торчат на работе допоздна».

За молодыми людьми запер ворота сторож – сухонький невысокий старик. Я поняла, что ждать осталось не так уж долго. Я обратила внимание Виктора на опустевший офис, но он отрицательно покачал головой: мол, нужно еще подождать.

Фотограф выждал где-то еще с час, потом тронул меня за плечо и кивнул в сторону здания, где располагался «Ариэкс». Мы вышли из машины и направились к запертым воротам. Наше положение облегчали два факта: наличие старенького сторожа, а не молодого бугая с дубинкой – просто подарок какой-то, – и то, что «Ариэкс» находился на отшибе – ближайшая девятиэтажка была метрах в ста, к тому же от офиса она была отделена высокими деревьями. Напротив был забор какого-то предприятия, абсолютно темный, а улица в этот час была совершенно безлюдна. Проехала, правда, одна машина, но люди, сидевшие в ней, не обратили на нас никакого внимания…

Здание было темным, только на первом этаже тускло мерцал какой-то свет, – видимо, в комнате сторожа. То, что в офисе нет сигнализации, я выяснила еще в свое первое посещение. И специально надела джинсы, чтобы было удобнее.

Виктор решительно подошел к воротам. Оглядевшись и убедившись, что поблизости никого нет, он перелез через ворота, помог перелезть мне, и мы вместе тихонечко пошли по заднему двору к черному ходу. Виктор спокойно достал из кармана связку отмычек. Возился он долго, но нервничала я одна. Мне казалось, что в этой тишине даже глуховатый старичок может услышать лязг замка. Я сделала несколько глубоких вдохов, заставив себя успокоиться. А Виктор, вставив в замок следующую отмычку, осторожно принялся ее поворачивать. На этот раз удача улыбнулась нам – отмычка свободно повернулась, и замок открылся.

Виктор просочился в дверь и предостерегающе поднял палец вверх. Мы замерли, прислушиваясь к тому, что происходит внутри. До нас донеслись какие-то довольно громкие звуки, но я никак не могла определить их происхождение. Осторожно ступая, Виктор пошел вдоль коридора и остановился перед проходом в вестибюль. Потом махнул мне рукой, – мол, иди посмотри, что там! Тихонечко выглянув из-за угла, я увидела, что в вестибюле сидит старый сторож и смотрит маленький переносной телевизор. Похоже, сторож был действительно глуховат, поскольку звук телевизора был включен почти на полную мощность. Чтобы попасть в помещение «Ариэкса», нужно было пройти мимо старика. Он сидел вполоборота к нам, и мы не имели возможности тайком проскочить мимо. Тут я подумала, как же повезло этому старичку, что «грабить» здание пришли мы, никаких, в сущности, злых намерений не имевшие. Если смогли мы, то почему не смогли бы проникнуть в здание преступники? И уж они наверняка не стали бы церемониться со сторожем: или ударили бы его по голове, или вообще убили бы. Я даже пожалела дедушку.

Однако нам повезло. У деда на электрической плитке закипел чайник. Сторож повернулся, чтобы его выключить, и стал наливать себе чай. Виктор быстро кивнул мне головой и бесшумно, словно кошка, проскочил маленькую комнатку сторожа. Пригнувшись, чтобы, не дай бог, сторож ничего не увидел, вслед за Виктором юркнула и я. Через несколько секунд мы уже были на лестнице. Поднявшись на второй этаж, я выдвинулась вперед в поисках нужной двери.

Здесь тоже пришлось поплутать, потому что одно дело искать кабинет днем и совсем другое – ночью. Однако «Ариэкс» не сразу, но был найден. Тут Виктор отстранил меня, вынул маленький фонарик и посветил на замок. Удовлетворенно хмыкнув, фотограф достал отмычку и удивительно легко открыл дверь. С видом человека, успешно справившегося с трудной работой, он показал мне рукой: мол, заходи, чего стесняешься, я уже свою часть сделал, теперь твоя очередь.

Действительно, наступала моя очередь. Мы прошли в кабинет, и Виктор осторожно закрыл за собой дверь. Свет мы включать, разумеется, не рискнули. На окнах, впрочем, были жалюзи, которые не пропускали свет.

Виктор снова зажег свой маленький фонарик, с помощью которого я и оглядела кабинет. Быстрый осмотр ничего не дал – никаких документов в кабинете не было. Нужная информация наверняка хранилась в компьютере. Я подошла к столу Мерзлихина и включила компьютер. Но свободный доступ был невозможен – противная железяка потребовала пароль.

– Черт! – проговорила я, от злости пристукнув по монитору кулаком.

Виктор укоризненно посмотрел на меня, покачал головой и прислонил палец ко рту. «Да знаю, знаю я, что надо тише!» – внутренне негодовала я. Только вот что же делать? Что-то делать, ясен пень, было надо, и я пустилась во все тяжкие, подбирая пароль. В ход пошли имена и фамилии Калачова и Мерзлихина, инициалы, название фирмы, пробовался даже домашний телефон Калачовых. Но все было бесполезно: хитроумная зловредная машина не желала поддаваться.

Откинувшись на спинку кресла, я с шумом выдохнула воздух и забарабанила пальцами по крышке стола.

«Нет, так не пойдет, – решительно заявила я сама себе. – Так я могу перебрать весь словарный запас русского языка и ничего не добиться. Нужно попробовать что-то более разумное».

Я набрала имя Наташки, но и оно не являлось паролем. Тогда я подумала, что, возможно, Мерзлихин или Калачов – кто там из них устанавливал пароль, черт бы их побрал! – выбрали уменьшительное имя.

Я набрала имя «Леша», убедившись, что это было напрасно, набрала «Миша», но и это не дало результата.

«Нужно успокоиться», – сказала я себе и снова откинулась в кресле. А что успокаиваться, с другой стороны? Так можно тыкаться всю ночь, а своей цели не достигнуть. Хорошо Виктору – вон он, свою работу выполнил и сидит себе на стуле.

Видя мои мытарства, Виктор, разумеется, ни словом не встрял – для него это было бы слишком необычно. Однако вдруг он подошел и шепотом спросил:

– День рождения знаешь?

– Кого? – недоуменно спросила я.

Виктор пожал плечами, показывая на компьютер, то есть он имел в виду его владельца. Я отрицательно покачала головой – ни дня рождения Калачова, ни тем более Мерзлихина я не знала. Хотя… А вдруг есть какие-то документы, в которых указаны паспортные данные и дата рождения! Это была идея, при всей спорности которой отметать ее было нельзя. Я принялась рыться в документах. Делала я это настойчиво и даже с элементами некой паранойи, но все же нашла – на одном из документов мне удалось выискать и паспортные данные директора, то есть Алексея Калачова, и его дату рождения. С абсолютной неизбежностью грядущего провала я подошла к клавиатуре, набрала в строке пароля цифры, и… компьютер довольно заурчал и начал загружать Windows.

– Виктор, да ты волшебник! – воскликнула я.

Наш фотограф-телохранитель снова приложил палец к губам, призывая меня к тишине.

– Как ты догадался? – прошептала я.

Тот пожал плечами и произнес:

– Интуиция.

В общем, мы все-таки попали, что называется, пальцем в небо. Повезло! Правда, я уже успела заметить, что если начинает вдруг сильно везти, вот как сегодня – глухой сторож, отсутствие сигнализации, пароль, – то в скором времени события сменятся на диаметрально противоположные. Я откинула сразу же эту не самую приятную мысль и углубилась в просмотр документов. Как водится, их была целая куча. Вернее, не документов, а файлов.

Однако уже через десять минут я поняла, что не зря сегодня с Виктором осуществила ночной взлом офиса фирмы «Ариэкс».

Из сведений, которые я почерпнула, следовало, что фирма «Ариэкс» постоянно брала мелкие кредиты в различных банках, причем возвращать их не спешила. Но о самом крупном кредите – на сумму десять тысяч долларов – сообщал скопированный файл договора с банком «Волга-финанс», который и предоставил деньги.

Далее я убедилась, что и этот кредит так и не был возвращен. Под другими файлами скрывались письма, которые банк посылал учредителям фирмы «Ариэкс» с требованиями вернуть кредит, иначе последуют штрафные санкции. Реакция их была вполне понятной.

Ситуация в этом смысле стала более-менее ясна, и я переключилась на внутренние дела фирмы. Больше всего меня интересовал бухгалтерский баланс.

Просмотрев файлы, я выяснила, что одно время дела у фирмы «Ариэкс» шли довольно неплохо, но теперь эти времена безвозвратно прошли. Поначалу у них имелось довольно много клиентов, и сумма дохода была внушительной. Потом постепенно клиентов становилось все меньше и меньше, сумма дохода соответственно постоянно падала, и в конце концов фирма «Ариэкс» оказалась в совершенно плачевном положении.

Когда я просмотрела все файлы, время уже близилось к четырем часам утра. У меня начали слипаться глаза, Виктор же приспособил для сна два стула и спокойно дремал.

Поцокав языком, я откинулась в кресле, вытягивая ноги.

«А фирма-то еле-еле сводит концы с концами, – продолжила я разговор сама с собой. – А Мерзлихин говорил, что у них все прекрасно и вообще солидная фирма… Какая, к черту, солидная, если они кредит вернуть не могут? Хотя кредит, конечно, большой. Тогда куда они могли его разбазарить?»

Я задумалась, вспоминая свое общение с Наташкой. Обстановка дома у них была вполне приличная, но не более того. Никаких супердорогих вещей я у Калачовых не замечала, машину Алексей за время работы в фирме так и не поменял – как ездил всю жизнь на доставшихся от папы «Жигулях», так и продолжал это делать. По ресторанам они не ходили, на Красное море отдыхать вроде не ездили…

Я вспомнила, правда, что Наташка была любительницей украшений, которые, не обладая достаточным вкусом, таскала прямо вкупе с довольно дешевыми платьями.

«Но не могли же все деньги уйти на это? – недоумевала я. – Хотя при желании растранжирить можно все, что угодно, тем более таким беззаботным людям». Собственно, я всегда знала, что бизнес – занятие не для всех. И тем более не для людей творческих. А Леша Калачов, похоже, из них. Как и Антон Поздняков, кстати… И оба кинулись туда, куда им было не надо. В результате Поздняков мертв, Калачов находится непонятно где.

Я посмотрела на часы – времени уже было почти половина пятого. Пора было сматываться. Я тронула за локоть дремавшего Виктора. Он тут же поднялся, кивнул головой в знак того, что понял: надо, мол, уходить, – и осторожно выглянул в коридор. Там все было тихо.

– Ну что, сматываемся так же, как и пришли? – спросила я его.

Виктор ничего не ответил, задумавшись.

С одной стороны, очень хотелось как можно скорее покинуть это помещение, а с другой – я понимала, что это довольно рискованно. Во-первых, предстояло второй раз проходить мимо сторожа, а на этот раз он мог быть более внимательным. Во-вторых, пришлось бы снова перелезать через ворота, а на улице вот-вот рассветет, наверняка уже появились прохожие и автомобилисты, так что нас легко могут заметить.

Виктор кивнул мне, чтобы я выходила из комнаты. Осторожно закрыв дверь, Виктор направился к лестнице, я – за ним. Мы спустились вниз и прошли к вестибюлю. До нас донесся какой-то звук, на этот раз совершенно не похожий на шум работающего телевизора. Подойдя поближе, мы увидели, что на стареньком диване полулежал худенький сторож и оглушительно храпел. В ногах у него устроилась жирная кошка, которой чудовищный храп сторожа, видимо, не причинял абсолютно никакого дискомфорта.

Возник соблазн проскочить мимо него и попытаться покинуть помещение. Но тут Виктор сделал неосторожное движение и за что-то зацепился, издав скрежещущий звук. Сторож вдруг резко перестал храпеть и приоткрыл глаза. Мы спрятались за угол. Однако сторож перевернулся на другой бок и снова захрапел.

«Нет уж, – чувствуя дрожь в руках, подумала я. – Не стоит искушать судьбу».

Виктор показал мне глазами, что лучше будет вернуться на второй этаж. Я мысленно пожелала сторожу спокойных сновидений и стала подниматься по лестнице. Храп дедка заглушал наши шаги.

На втором этаже мы расположились сначала около окна, сев на подоконник. Через некоторое время я ощутила, что безумно хочется спать. Но эта идея была в данный момент, мягко говоря, несколько неуместна. И вообще, пора было где-то прятаться, чтобы выйти из здания нормальным способом, через двери, после начала рабочего дня.

– Туалет, – произнес Виктор.

– Мы спрячемся в туалетах?

– Да.

Действительно, самый простой и действенный способ остаться незамеченными, пока люди собираются в офисе, – это спрятаться в туалете, а потом спокойно выйти, когда начнется всеобщая суета. Но беда была в том, что оставшиеся два-три часа нужно было как-то скоротать.

Я уже не помню точно, как они прошли, эти два-три часа. Виктор сидел то на подоконнике, то на корточках и о чем-то думал. Я даже пыталась заснуть, прислонившись к стене.

Наконец полностью рассвело. Из дремотного состояния нас вывели донесшиеся снизу звуки музыки. Видимо, проснулся сторож и включил телевизор.

Есть хотелось страшно. «Слава богу, теперь уже недолго мне осталось мучиться, – подумала я. – Надо было хоть сок какой-нибудь купить, булочек! – укорила я себя за недогадливость. – Два часа в машине ждали, а до такой элементарной вещи не додумались!»

Наконец я посмотрела на часы и увидела, что время перевалило за восемь утра. Но, видимо, у всех здешних фирм рабочий день начинался с девяти.

– Нормальные люди с восьми работают… – с тоской в голосе пробормотала я, уныло сидя в кресле.

Наконец мы услышали, как сторож вышел из здания. Выглянув в окно, я увидела, как он открывает ворота.

– Слава богу! – облегченно выдохнула я. – Кажется, наступает конец моим мучениям.

Через некоторое время в здании начали появляться первые сотрудники, и все помещения стремительно стали наполняться шумом. Тут Виктор скомандовал сменить дислокацию – я прошла в женский туалет, а он, соответственно, в мужской. Договорились, что сидеть будем там ровно пятнадцать минут.

И эти минуты показались мне куда более долгими, чем часы, проведенные в кабинете, а потом в коридоре. В туалет несколько раз заходили «посетительницы», проделывали свои гигиенические процедуры и уходили. Я же, как мышь, сидела внутри дальней кабинки. Но наконец и отведенные пятнадцать минут истекли. Я вышла из туалета, и спустилась вниз по лестнице. Прошествовав мимо сторожа, который возился в вестибюле, собираясь домой, я спокойно вышла на улицу. Машина стояла на том же месте, где мы ее и оставили. Немного погодя из здания вышел Виктор, спокойно подошел к машине и сел на водительское место. Наконец-то ночная эпопея закончилась! «Однако Мерзлихин так и не подъехал на работу, – подумала я. – Не очень-то он заботится о процветании своей фирмы. Иначе торчал бы там днями и ночами, пытаясь наладить нормальную работу. Ну что ж, Михаил Витальевич, думаю, что сегодня у нас с вами произойдет очень интересный разговор».