Я все-таки переложила выпуск номера на бедного Кряжимского. Ничего не получалось – совмещать одно и другое, то есть издавать газету и работать, по сути, частным детективом, – на это просто не хватало времени.

Следующим моим шагом должен был стать повторный визит в фирму «Ариэкс», но уже совершенно легальный, с целью серьезного разговора с Мерзлихиным, который стоило провести на основе недавно полученной информации. Я приехала к знакомому уже до подвалов и черных ходов, причем в прямом смысле слова, зданию где-то около обеда.

Но поговорить с заместителем Калачова мне не удалось. Едва я остановила свою машину возле здания, где располагалась фирма, как увидела Мерзлихина, направляющегося к своей «девятке». Михаил сел в машину и нажал на акселератор. Машина, «девятка», естественно, тронулась с места, и я была вынуждена последовать за ней.

«Ничего, – подумала я про себя. – Мы с тобой, голубчик, и дома поговорим».

Однако вскоре я поняла, что Мерзлихин едет вовсе не домой. Наталья мне говорила, что Михаил Витальевич живет в районе набережной, а ехал он сейчас совсем в другую сторону.

Решив проследить за ним до конца, я прибавила скорость. Но… Вот же удивление! Через некоторое время я вдруг обнаружила, что за Мерзлихиным еду не только я одна. И решила убедиться, что мне это не кажется, а так оно и есть на самом деле. Но спустя пару поворотов у меня не осталось никаких сомнений – между моей машиной и «девяткой» Мерзлихина постоянно маячила какая-то черная «Волга».

Присмотревшись, я обнаружила, что у «Волги» ко всему прочему еще и блатные номера. Присвистнув, я еще больше заинтересовалась. «Теперь уж мне точно не следует отступать», – подумала я и увереннее взялась за руль.

Однако спустя совсем немного времени погоню обнаружил и Мерзлихин. Я видела, как он несколько раз обернулся, и лицо его приобрело обеспокоенное выражение. Мерзлихин резко увеличил скорость, пытаясь уйти от преследователей, но ни «Волга», ни я от него не отставали.

Мерзлихин свернул с центральной улицы и повел машину по тихим узким улочкам. Пока ему не удавалось оторваться. Я понимала, что это у него вряд ли получится – все-таки «девятка» никак не могла составить конкуренцию «Волге».

Вскоре слежка стала напоминать гонку. Я видела отчаянные попытки, предпринимаемые Мерзлихиным, чтобы оторваться, и в душе даже немного сочувствовала ему. Но азарт и желание поскорее расставить все точки над «i» возобладали.

Мерзлихин на полной скорости мчался вперед. Он несся, не разбирая дороги, не обращая внимания на ухабы и выбоины. «Девятка» его на особенно выдающихся рытвинах подпрыгивала, но Михаил Витальевич, видимо, мысленно уже распрощался с ней и теперь пытался спасти самое ценное – свою жизнь.

В этот момент я совершенно не думала о том, что подвергаю опасности и свою жизнь тоже. Я была вся поглощена погоней.

Михаил Мерзлихин уже миновал центральные районы и теперь уверенно двигался к старому городу. За окошком уже потянулись старые частные дома. Дорога здесь была отвратительной, машины швыряло из стороны в стороны, к тому же в этом районе круглый год царила грязь. Непонятно, откуда она бралась, но даже в сухую погоду дороги были покрыты лужами и пересечены канавами. Жидкая грязь вырывалась из-под колес, брызжа в разные стороны и заляпывая стекла. Я даже включила дворники.

Я попыталась рассмотреть, кто сидит в «Волге», но мне это не удалось – автомобиль был с тонированными стеклами. Одно мне было ясно: водитель, сидящий сейчас за рулем «Волги», был настоящим профессионалом. Он вел машину уверенно и грамотно, не давая Мерзлихину ни малейшей возможности хоть чуточку оторваться.

На одном из поворотов Мерзлихин круто вывернул руль, и его машину занесло в сторону. Я видела, как Михаил Витальевич изо всех сил пытается справиться с управлением. Титаническими усилиями ему это удалось, и погоня продолжилась. На наше счастье, в этот час на дороге было не очень много машин, иначе дело вполне могло закончиться аварией. Видимо, Мерзлихин рвался в какое-то конкретное место, потому что вел машину достаточно уверенно и целеустремленно.

Он доехал до перекрестка в тот момент, когда зажегся красный свет, и… на бешеной скорости проскочил дорогу. «Волга» последовала примеру мерзлихинской машины, а я, чтобы не отрываться от коллектива, сделала то же самое, чудом не создав аварийную ситуацию на дороге. Куда, интересно, ГИБДД смотрит? Оно вообще в курсе? Может, кто-нибудь уже позвонил и сообщил, что тут такие гонки устраиваются!

Тем временем мы въехали в район, сплошь застроенный старыми, обшарпанными домами со сложной системой проходных дворов. Мерзлихин свернул в один из арочных проемов, проехал через двор и скрылся в соседнем. «Волга» пыталась повторить его маршрут, но начала отставать. Что касается меня, то я была вынуждена здесь прервать погоню. Увы, моя водительская квалификация не позволяла мне без явного риска для жизни продолжать это дело.

Я только могла предполагать, как Мерзлихин отчаянно петлял по дворам, пытаясь уйти от погони. Я проехала через один двор, миновала арку и очутилась в другом дворе. Здесь было совсем тихо, и никаких следов только что завязавшейся не на шутку погони не было. Я сдала назад и въехала в другой двор, но там была такая же история. Я стала наобум объезжать все дворы, кружась на одном и том же месте, но все было безрезультатно.

Устав гоняться по этим катакомбам, я остановилась и выключила двигатель. И тут неожиданно раздался отдаленный звук, заставивший меня вздрогнуть. Он был довольно глухой, но все же очень напоминал взрыв. И еще мне показалось, что за домами взметнулись пламя и дым. Да нет, мне ничего не показалось, это на самом деле было именно так!

Я быстро включила мотор и двинулась туда, откуда повалил дым. Мне пришлось проехать несколько дворов, и вот я наткнулась на мерзлихинскую «девятку». Вернее, на то, что от нее теперь осталось. Сильный взрыв превратил машину в груду горящего железа. Припаркованные в тихом дворе машины отчаянно протестовали против случившегося своей сигнализацией, которая, разумеется, сработала от взрыва. На улицу уже выбежали местные жители, но… сделали они это крайне осторожно, не осмеливаясь приближаться к горящей машине.

– Так милицию надо вызывать, милицию! – раздался женский голос.

«Конечно, милицию сейчас позвать в самый раз будет, – подумала я. – Когда уже все произошло, а «Волга», преследовавшая Мерзлихина, куда-то делась». Кстати, интересно, а взорваться «девятке» помогли именно люди из этой самой «Волги» или же нет?»

И тут я, между прочим, вдруг осознала, как же мне здорово повезло, что я на время потеряла обе машины из виду. Если бы этого не случилось, неизвестно еще, чем могла бы закончиться для меня эта история с «Формулой-1».

«Ну что, надо звонить Алферову, что ли? – подумала я. – А то сейчас пришлют оперов не из того района, а они не в курсе. Дима-то, как говорится, «в теме». Поэтому я набрала номер капитана Алферова и… да, нарвалась на него, но очень недовольного. Во-первых, потому, что оторвала его от обеда. Во-вторых, район был не его, а во время обеда он «в теме» быть совершенно не хочет. В-третьих, потому, что средства массовой информации снова опередили милицию по оперативности появления на месте преступления. И совсем уже он был недоволен, когда узнал, что взорвавшуюся машину преследовала некая «Волга» с блатными номерами. Эти штуки, когда происходит что-то криминальное по воле большого начальства, а милиция вынуждена это расследовать, но так, чтобы не задеть интересы этого самого начальства, – сродни ходьбе по канату.

– Ну ладно, я сейчас приеду. Только все же без группы. Так, как будто мимо случайно проходил. Пускай этим Волжский РОВД занимается. Это его район…

– Могут и вам передать дело, если объединят два в одно производство, – возразила я. – К тому же тут как раз граница Волжского и твоего района… Не факт еще, что оставят у них.

Алферов весьма качественно выругался и оборвал связь.

Самое интересное, что приехал он быстрее тех оперов, которых вызвали жители окрестных домов. Впрочем, все стражи порядка друг друга знали, и появлению капитана Алферова из другого РОВД только обрадовались. Когда милиция оказалась в полном сборе, на месте происшествия уже собралась приличная толпа. Каждый из присутствующих спешил высказать свое мнение по поводу случившегося. Алферов обменялся мнениями с коллегами и поспешил ко мне. Сев ко мне в машину, он неожиданно начал на меня наезжать. Причем таким разъяренным я его еще никогда не видела.

– Ты что, Юрьевна, совсем сдурела? – орал он. – Как какая мокруха в городе приключится – ты тут как тут! Чего тебе на месте-то не сидится, ненормальная! Или, может, это ты взрыв устроила?

– Что ты за бред несешь? – закричала я в ответ.

– Да с тебя всякое станется! Как ты вообще здесь оказалась?

– Я случайно, – почти честно ответила я.

– Это ты чужому дяде будешь говорить! – рявкнул Алферов. – Что ты во все лезешь, что ты нам все карты путаешь?! Да тут еще и эта «Волга» с блатными номерами! Какими номерами-то?

Я честно продиктовала ему номер, и он записал его себе в блокнот.

– Так… Стоп!

Капитан снова открыл блокнот и вгляделся в только что записанный им же самим номер машины.

– Слушай, ну вот какого черта! – снова вскричал он. – Ну какого черта!

– А что такое?

– А то, что это, похоже, номера банка «Волга-финанс».

– Значит, придется их раскручивать, – спокойно сказала я.

– Придется, по всей видимости, тебя закручивать, – возразил Алферов, – а газету твою закрывать! Банк никто раскручивать не будет. А за то, что машину засекли, – конкретно намылят шею.

– Ну, если у вас там такая коррупция, значит, пора давать на эту тему серию статей, – сказала я.

– Давай-давай, – согласился капитан. – Только потом твою газету закроют к чертовой матери. А потом… Не коррупция это, а финансовые интересы.

– Мне все равно, как это теперь называется, – с вызовом сказала я. – Все, иди, Дмитрий Олегович, ты мне надоел ужасно. Это в конце концов моя машина. А потом, у тебя своя работа, у меня своя.

– Ну и прекрасно, – находившийся на взводе Алферов вылез из машины и со злостью хлопнул дверцей.

В редакцию я приехала в совершенно отвратительном настроении. Там уже появился Виктор, который полностью пришел в себя после приключения с троицей подвыпивших друзей покойного ныне Позднякова. Ссадины еще были заметны, но нервы, как всегда, были в стальном виде. Впрочем, по всей вероятности, они были такими и в тот момент, когда наш фотограф валялся возле батареи с залепленным скотчем ртом.

Конечно же, мы узнали у Виктора все обстоятельства случившегося. Правда, допрос его, в силу постоянного крайнего нежелания говорить вообще о чем-либо, растянулся на целых полтора часа. Практически говорили за него мы. Когда угадывали, что случилось, он отвечал «да», когда не угадывали – соответственно, «нет». Редакция терпеливо провела полтора часа за разговором с молчаливым фотографом, когда можно было бы обойтись и двадцатью минутами. Если, конечно, на месте Виктора был бы другой, нормальный, человек. Но у каждого свои недостатки, и спорить с этим глупо и бесполезно.

Короче говоря, выяснилось, что в три часа Виктор, поговорив по телефону с Кряжимским и пообещав, что будет в редакции в четыре, не торопясь поел и вышел из дома. Вскоре к нему на улице пристали хорошо одетые, интеллигентного вида молодые люди – это были Андрей и Саша, тогда еще относительно трезвые, – и попросили объяснить, как проехать на улицу Мичурина. Эта улица находится в двух шагах от нашей редакции, и поэтому предложение проехать на машине и показать улицу, так сказать, на месте, не вызвало у фотографа никаких подозрений. Более того, Виктор порадовался еще и возможности не идти пешком, а доехать на машине. Но когда фотограф сел в машину, его тут же угостили ударом по голове и связали руки. За рулем сидел рыжий Константин, специально по такому случаю взявший напрокат отцовский автомобиль. Потом похитители быстро доехали до подъезда, где жил толстый Саша, и втроем, изображая, что ведут пьяного в лобузы товарища, доставили Виктора в квартиру. Там эти сволочи привели его в чувство и стали допрашивать с пристрастием. Особое раздражение троицы вызвало то обстоятельство, что Виктор был весьма и весьма немногословен. Отчаявшись добиться от него чего-нибудь внятного, парни позвонили в редакцию и потребовали, чтобы приехала я.

Вот, собственно, и вся история. Виктор, кстати, действительно простил молодежь, высказавшись одной фразой:

– Друга убили.

И еще он сообщил, что сегодня утром ему позвонил Саша, которого выпустили из СИЗО, и от лица всех троих парней извинился перед Виктором и пригласил его выпить за их счет. От этой любезности наш фотограф, по причине своего совершенно трезвого образа жизни, наотрез отказался.

Маринка, как всегда, пыталась выведать у меня подробности дела. Но я была не расположена ничего рассказывать. Я вообще не люблю распространяться о чем-то, не до конца для меня ясном, тем людям, которые не могут никоим образом помочь эту ясность в ситуацию внести. А Маринка как раз и относилась именно к таким персонам. С ней хорошо поделиться тем, что уже завершено, причем успешно. С ней хорошо говорить, когда сама имеешь четкое представление о том, о чем говоришь. Словом, собеседник из нее в данном случае был нулевой.

А произошедшие сегодня события требовали не столько осмысления, сколько решения, что же делать дальше. И редакция не являлась лучшим помещением для того, чтобы думать и решать. Очередной номер «Свидетеля», слава богу, был своевременно сдан. Причем исключительно благодаря Кряжимскому. Вообще Сергей Иванович – прекрасный человек и опытнейший, надежный профессионал. Это ведь он у нас главный редактор, а не я. Если смотреть де-факто. Я иногда так увлекаюсь оперативной работой, что на глобальные редакторские вопросы просто не хватает времени. И Сергей Иванович с его опытом без звука берет всю работу на себя. Так произошло и в этот раз. И я не преминула его поблагодарить при всех. И, как всегда, наш патриарх флегматично, спокойно развел руками и сказал:

– Ну что вы, Ольга Юрьевна!..

Курьер Ромка был весь в своих любовных делах, поэтому отсутствовал. Как сдали номер, так его и след простыл. Это означало, что придет он только через несколько дней, когда еженедельный цикл выпуска газеты потребует его неоценимых услуг. А у нас день катился к концу, и для всех, кроме меня, вечер обещал быть спокойным. Но я тогда еще и не представляла, какого рода беспокойство мне предстоит пережить. А тут еще Маринка затеяла чаепитие с тортом, посвященное вызволению ее любимого Виктора-молчуна из рук бандитов. Я чай пить отказалась, сославшись на необходимость быть дома к определенному часу. Маринка, разумеется, сразу же начала выяснять, а зачем же мне это нужно, но я отделалась общими фразами. Как всегда, обидевшись, подруга-секретарша начала хлопотать с чашками и блюдцами. Меня пробовал удержать в редакции Кряжимский, который соблазнился тортом, но я была непреклонна.

– Вместе все вышли бы, прогулялись, – такой фразой проводила меня Маринка, которая к тому времени успела уже забыть свою обиду.

Я улыбнулась, развела руками и покинула редакцию. Если бы я знала, что меня теперь ждет, я бы обязательно осталась слушать глупую болтовню Маринки, наслаждалась бы видом молчаливого Виктора и не уставала бы расточать дифирамбы профессионализму ответственного и такого надежного Кряжимского. Но все, увы, получилось по-другому…

Я уже собиралась открыть дверцу своей машины, как вдруг рядом, резко тормознув, неожиданно остановилась черная «Волга». Из нее тут же быстро выбрались два высоких широкоплечих парня.

– Вы Бойкова Ольга Юрьевна? – спросил один из них.

– Да, это я, а что вы хотели?

Но парни уже выяснили то, что им было нужно, и, не тратя времени на разговоры, вдруг быстро схватили меня под руки и кинули в свою машину. Я не успела даже крикнуть – широкая ладонь одного из парней печатью легла на мой рот.

– Тихо, деточка, – прошептал парень на ухо. – Ты только не дергайся, и все будет нормально.

А «Волга», в которую меня засунули, стремительно сорвалась с места и помчалась прочь от редакции. В моей же голове звучал единственный вопрос: почему я, идиотка, не осталась с родным коллективом пить чай, да еще и с тортом?

Парень убрал руку с моего рта, и я тут же крикнула:

– Что вы делаете?

– Тебе же сказали, сиди тихо, – мрачно ответил его напарник, сидевший слева от меня.

Третий амбал в разговоры не вступал – он вел машину.

– Вы что, с ума сошли? – крикнула я снова. – Куда это вы меня везете и зачем?

– Слышь, Толян, надень-ка на нее шапку, – сказал сидящий справа своему напарнику. – Надоело мне ее слушать.

Парень слева быстро вынул из кармана вязаную шапочку и натянул ее мне на голову так, что закрыл все лицо.

Я отчаянно задергалась, пытаясь вырваться и продолжая кричать. Но в этот момент почувствовала, как холодный металл коснулся моей шеи.

– Тебя же предупредили, деточка. – В голосе парня металла было не меньше, чем в его ноже, который он приставил к моей шее. – Сиди смирно, так для тебя же лучше будет. Толян, а ну-ка свяжи ей руки на всякий случай.

В ту же секунду я почувствовала, как мои руки туго скручиваются за спиной какой-то веревкой.

Поняв, что сопротивляться бесполезно, я откровенно приуныла. Я не могла даже посмотреть в окно, чтобы определить, куда меня везут.

«Боже мой, – сокрушенно думала я. – И ведь никто об этом не знает! Может, хоть кто-нибудь в редакции, пусть хотя бы любопытная Маринка видела, как меня увозили? И зачем же я не осталась пить чай с тортом?!» Впрочем, Виктор или Кряжимский могут забить тревогу, когда выйдут и увидят пустую припаркованную машину. Но что это даст? Оставалось надеяться только на то, что эти бандиты не имеют радикальных намерений типа изнасилования с извращениями и последующего зверского убийства. Да и когда еще кто-то из наших выйдет на улицу? Чаепитие наверняка затянется на полчаса с лишним, если не больше!

«Но, может быть, Виктор все-таки уже поднял тревогу? Может быть, меня уже ищут? Приехал Алферов… Ой, зря я с ним так, – сокрушалась я. – Он, конечно, сам виноват, что наорал тогда на меня, но… Короче, Алферов бы разобрался сейчас с этими бандюками, ох как разобрался бы! Если Виктор все видел и догадался позвонить ему, Дмитрий непременно бы приехал. А может быть, уже приехал и ищет меня?»

Однако машина продолжала спокойно двигаться вперед, и я не замечала, что кто-то так уж особенно торопится меня, несчастную, немедленно освободить.

Ехали мы довольно долго, примерно с полчаса. Наконец машина остановилась. Меня вытолкнули из нее на улицу и, не снимая шапочки и не развязывая рук, куда-то повели.

– Тут ступеньки, – бросил вдруг Толян, и я вовремя успела поднять ногу.

Поднявшись по ступенькам, я поняла, что нахожусь в каком-то доме. Меня провели по коридору, а затем я почувствовала, как меня подталкивают вперед. Я снова нащупала ногой ступеньки, но на этот раз лестница вела вниз. Я спустилась и оказалась в каком-то сыром помещении. Запах сырости так и ударил в ноздри, несмотря на то что нос был закрыт шапкой.

«Ну, хоть одно меня утешает, – нерадостно подумала я. – Если бы меня хотели просто убить, то таких мер предосторожности не принимали бы. Значит, оставят в живых. Но вот что они со мной собираются сделать?.. И вообще, из-за чего весь сыр-бор-то начался?»

Тут наконец ненавистную шапку стянули, и я обнаружила, что нахожусь в каком-то довольно мрачном подвале. Тип, которого называли Толяном, усадил меня на жесткий деревянный стул. Больше в помещении ничего из мебели не было: пустые, обшарпанные стены, голый потолок с тускло мерцающей лампочкой…

Кроме Толяна и его напарника, в подвале находились еще трое мужчин откровенно бандитского вида. Как только меня привели, они тут же уставились на меня во все глаза. Оглядев верзил снизу вверх, я спросила, хлопнув себя ладонью по коленке:

– Так, мужики, сразу первый вопрос: вы не сексуальные маньяки?

Верзилы переглянулись и громко рассмеялись.

– Ну, это уже легче, – констатировала я, поняв, что смех их является отрицательным ответом на вопрос. – Тогда, может быть, вы окажете мне любезность и развяжете руки? – продолжила я.

Верзилы снова переглянулись.

– Я же не чемпионка мира по карате, – усмехнулась я. – Что я одна могу сделать вам, таким здоровым мужчинам?

– Толян, развяжи-ка девочку! – распорядился парень, который, видимо, был в этой троице за главного.

Это был высокий брюнет, одетый в серые брюки и белую рубашку с короткими рукавами. Толян, пониже ростом, коренастый блондин, в джинсах и синей футболке, подошел и, резанув ножом по узлу, освободил мне руки.

Я облегченно размяла онемевшие пальцы и подула на покрасневшие запястья.

– Хорошо, теперь следующий вопрос, – сказала я. – Что вам от меня надо?

– Надо бы побазарить, – произнес брюнет, который, видимо, был самым разговорчивым в этой честной компании. – От тебя требуется только одно: сиди смирно и отвечай на наши вопросы.

– А что же вы?.. – с закипающей злобой проговорила я. – Не могли со мной поговорить в редакции? Какого черта надо было тащить меня в эти катакомбы?

– В этих катакомбах люди почему-то сразу откровеннее становятся, – с мрачной усмешкой бросил брюнет. – Сам удивляюсь, почему это вдруг? От степени твоей откровенности зависят твоя личная свобода и здоровье.

– Я не люблю, когда со мной разговаривают в таком тоне, – четко проговорила я, глядя прямо в глаза брюнету.

– Тон здесь выбираем мы! – резко перебил он. – Так что давай, не выпендривайся, а отвечай, на кого работаешь!

– На себя, – пожав плечами, спокойно ответила я.

В следующую секунду брюнет подскочил ко мне и, размахнувшись, сильно ударил ладонью по лицу. Я ахнула, отшатнувшись назад, и схватилась за щеку.

– Тебе же сказали, – сквозь зубы процедил брюнет, – чтобы не выпендривалась! Какого черта ты следила за Мерзлихиным? По чьей указке?

– Я думала, вы говорите о моей работе в редакции, – потухшим голосом проговорила я, прижимая к щеке носовой платок, который достала из кармана блузки.

– На хрен нам нужна твоя работа в редакции! – с досадой махнул рукой брюнет. – Я тебя спрашиваю – кто тебе велел следить за Мерзлихиным?

– Следила я по собственной инициативе. А вы, видимо, представляете банк «Волга-финанс», я правильно понимаю?

Мужчины удивленно переглянулись между собой, но ничего на это не сказали.

– Это к делу не относится. Нас интересует, что в этой истории нужно было тебе?

– Да мне вы абсолютно не нужны, – пожала я плечами. – Я следила за Мерзлихиным, к которому у меня имеются свои дела.

– Какие дела? – тут же спросил брюнет.

– Личные, – отрезала я.

– Ольга Юрьевна, – начиная раздражаться и неожиданно переходя на «вы», проговорил брюнет. – Нам бы не хотелось вытягивать из вас информацию другими способами. Вы же видите, что мы пока нормально с вами беседуем, поэтому не надо отделываться дурацкими фразами. Неужели вам нравится, когда вас бьют? А ведь я только легонько до вас дотронулся! Вы же понимаете, что с вами будет, если мы возьмемся за дело все вместе и в полную силу? Скажите, для чего вам был нужен Мерзлихин?

– Он должен был ответить мне на несколько вопросов, но не ответил, – выдержав некоторую паузу, произнесла я. – Я ехала за ним именно для того, чтобы вывести его на разговор. Это касается моей подруги. Вот и все. Никто меня не уполномочивал это делать, я повторяю, что работаю сама на себя. Когда меня просят, я берусь за расследование какого-либо дела. В данном случае речь идет о судьбе моей подруги, поэтому я им и занимаюсь.

– А что за дело?

– Это уже не ваши проблемы, – ответила я.

У брюнета заходили желваки на скулах. Он подошел ко мне вплотную и, взяв за подбородок, резко приподнял мою голову.

– Ты так ничего и не поняла, – со злобой в голосе сказал он. – Похоже, действительно придется поговорить с тобой по-другому.

– Но я же сказала вам чистую правду! – Мой голос слегка задрожал. – Я действительно работаю по просьбе моей подруги. У нее пропал муж, и она попросила меня его найти. А я знаю, что Мерзлихин работает вместе с ним. Когда я спросила его о пропавшем, он ответил, что ничего не знает об этом, но мне показалось, что он врет. Поэтому я и следила за ним, чтобы еще раз поговорить. Вот и все!

Громилы переглянулись между собой.

– Слушай, это… Она вроде правду говорит, – кашлянув, неуверенно сказал Толян.

Брюнет молчал, нервно кусая губы.

Он постоял несколько секунд в задумчивости, потом резко поднял голову. В глазах его блеснул какой-то хищный огонек.

– А вот мы сейчас проверим, – подмигнув мне, сказал он. – Сейчас она у нас точно разговорится!

– Что вы собираетесь со мной сделать? – дрогнувшим голосом, в котором зазвенело отчаяние, спросила я.

– Не пугайтесь, Ольга Юрьевна! Ничего они не будут делать, – неожиданно послышался от дверей спокойный, приятный баритон.

Я повернулась и увидела спускающегося в подвал высокого крупного мужчину. От него исходило то начальственное спокойствие и уверенность, которые нельзя ни с чем спутать. Это был человек, который не терялся в любых ситуациях и, когда его допрашивала милиция, говорил бы майору «ты», а на «вы» сподобился бы, только если разговаривал с полковником или генералом. Это был человек, которому открывают двери, когда он заходит и выходит из машины, который ездит только в СВ и летает бизнес-классом. Это был человек, который завозит для избрания себя, любимого, депутатом районной, городской и областной думы дешевую водку для не опохмелившегося с утречка электората. Да мало ли чего еще он делает из того, чего подавляющее большинство других, нормальных, людей делать никоим образом не может.

Амбалы сразу же посторонились, пропуская его вперед. Мужчина подошел ко мне и встал рядом со стулом, нависая надо мной своей мощной фигурой.

– Если мои люди были с вами невежливы, они будут наказаны, – произнес он.

Разумеется, если бы даже я пожаловалась, никого бы не наказали, но подобная фраза – тоже часть имиджа. Благородство, как говорится, обязывает!

– Не имеет значения, как они себя вели. Важна суть – это ведь по вашей указке меня силой привезли сюда? – спросила я. – Кстати, мы ведь незнакомы. Кто вы? Представьтесь, пожалуйста…

– Вячеслав Михайлович Старшинов, президент правления банка «Волга-финанс».

– Я именно так и думала, – вздохнула я.

– Я прошу у вас прощения, Ольга Юрьевна, – прикладывая руки к груди, солидно сказал мужчина. – С нашей стороны это была вынужденная мера. Просто мы хотели выяснить, до какой степени вы связаны с людьми, нанесшими нашему банку большой вред.

Старшинов произнес эти слова жестко, и в глазах у него появился холодный блеск.

– Простите, но я не совсем понимаю, о чем идет речь, – призналась я.

– Хорошо, – вздохнул Старшинов. – Я вам расскажу. Дело в том, что наш банк, попросту говоря, кинули. Мы выделили кредит некоей фирме «Ариэкс», а ее директор, Алексей Калачов, исчез. Причем вместе с деньгами, – подчеркнул Старшинов. – Естественно, я принял меры, чтобы начать расследование. Но тут в поле моего зрения попали вы. С какой стати вы интересуетесь этим делом? Конечно, я предположил, что вы являетесь одной из его участниц.

– А с какой стати ваши люди крутились возле места, где произошел взрыв? – в упор глядя на Старшинова, спросила я. – Может быть, это именно они Мерзлихина и взорвали?

– Для чего же? – изумился Старшинов. – Руководители «Ариэкса» должны мне деньги, вернее, нашему банку, а для меня интересы банка превыше всего. Да я их на руках должен был носить, пылинки с них сдувать! И всячески молиться об их процветании.

– Что ж, это логично, – согласилась я, думая, что Старшинову на самом деле не с руки было бы убивать своих должников, пока те не рассчитались. – А куда же делись деньги, если Калачов исчез, а Мерзлихина немножечко взорвали?

– А вот это как раз и есть тот самый вопрос, который волнует очень многих, и в первую очередь меня. И я не успокоюсь, пока не найду на него ответа, – твердо сказал Старшинов. – Кстати, Ольга Юрьевна, раз уж вы занимаетесь этим делом, хочу вас предупредить, что в правилах нашего банка отдавать часть возвращенных кредитов тому, кто помог их возвратить. Так что в случае успеха вы можете рассчитывать на материальное поощрение.

– Я весьма польщена, – улыбнулась я. – Хотя я и так пытаюсь найти Лешу Калачова прежде всего потому, что меня попросила об этом его жена. И вообще, сидя у вас в подвале, мне будет несколько затруднительно найти этого человека и эти деньги.

– Насчет этого не волнуйтесь, мы сейчас вас отпустим, – замахал руками Старшинов.

– И кстати, если уж пошел такой разговор, что вы думаете об этом деле сами? Кто виноват? Калачов, который намеренно исчез с деньгами? – полюбопытствовала я.

– Вполне возможен и такой вариант, – спокойно отозвался Старшинов. – Хотя мне больше представляется разумной версия о том, что кто-то узнал о кредите и убил Калачова, забрав деньги. Калачов, хоть он и был с налетом некоей авантюрности, все же представляется мне человеком, вряд ли способным на такое. Зачем? У него хорошая фирма, при грамотном подходе можно было ее раскручивать далее и в хлебе с маслом себе не отказывать.

– Кто же мог узнать? – спросила я.

– Ольга Юрьевна, но ведь вы же профессионал, – насмешливо посмотрел на меня банкир. – Если бы я знал ответ, неужели бы привез вас сюда и затеял всю эту, простите меня за просторечие, бодягу?

Я ничего не ответила, потому что Старшинов был абсолютно прав.

– Ваши люди в банке, кстати, могли о многом знать, – смело предположила я.

– Могли, – спокойно согласился президент. – Но с этим мы сейчас разбираемся. У нас в службе безопасности тоже работают профессионалы, так что отрабатываем версию по полной программе. Другое дело – Калачов и этот… как его… заместитель Мерзлихин. Могли выпить, проболтаться не тому, кому надо. Только вот кому?

– А вам не кажется странным взрыв машины Мерзлихина? – спросила я. – Это кому было нужно?

– Кажется, очень даже кажется, – закивал головой Вячеслав Михайлович. – Очень странный приключился взрыв. Зачем и кому было надо убирать Мерзлихина? У него что, тоже были деньги? Он что, тоже собирался делать ноги?

– Не знаю, но с одним из сотрудников вашего банка он, кстати, встречался несколько дней назад.

– С кем именно? – неожиданно жестко спросил Старшинов.

– Понятия не имею, – ответила я и рассказала Старшинову всю историю слежки за Мерзлихиным, после чего я и сделала вывод о связи между фирмой «Ариэкс» и банком.

– Разберемся, – подытожил президент банка. – Видимо, это начальник отдела, который непосредственно курировал эту фирму. А Мерзлихин говорил с ним о кредите и невозможности его отдать. Да, я вспомнил, что действительно давал такое поручение.

– И еще вы давали поручение своему недавно погибшему сотруднику Антону Позднякову следить за женой исчезнувшего Калачова, – сказала я.

– А, Антону? – Старшинов брезгливо поморщился. – Это была моя ошибка. Начальник отдела уже наказан. Надо же было догадаться послать заниматься такой работой человека, который является абсолютным нулем во всех отношениях.

– Но Антона убили тем не менее, – заметила я. – И смерть его на вашей совести отчасти тоже. Но я думаю, что в этом направлении вы не двигаетесь. Вам важно лишь вернуть деньги.

– Разумеется, деньги, – кивнул головой президент банка. – Но даже не деньги главное. Главное – принцип. Если я не разберусь, что к чему, – какой же я, к чертям собачьим, президент и какой у меня банк? Что же касается этого Антона, то смерть его на совести того, кто его убил. А кто его убил – ни я, ни вы этого не знаем.

– Так же как и то, кто взорвал Мерзлихина, – закончила я.

– Вот и выясните это, милая девушка! – повысил голос Старшинов. – Кто взорвал, почему… Вы же всегда идете до конца, не так ли?

– По возможности, – кратко ответила я.

– Вот и выясните, а потом мне скажете. За хорошее вознаграждение, разумеется.

И на лице Старшинова появилось его обычное, солидно-самодовольное выражение, так свойственное крупным бизнесменам, политикам и чиновникам.

– Так, ну, вроде бы все вопросы мы обсудили, – сказал Старшинов, глядя на часы. – Только я хочу сказать вам еще пару слов, Ольга Юрьевна. Я наслышан и о вашей газете, и о тех делах, которые вы, можно сказать, как частный детектив, расследовали за несколько последних лет. Это, конечно, похвально и заслуживает уважения. И мои слова о проценте от возвращенного кредита остаются в силе. Но думаю, Ольга Юрьевна, что вам лучше все-таки заниматься только газетой. Ведь это ваша основная сфера деятельности?

– Да, – подтвердила я. – Но одно с другим так порой тесно переплетается!

– И тем не менее, – улыбнулся Старшинов. – Мой вам совет, заботьтесь о процветании своей газеты и не лезьте в чужие и весьма грязные дела.

– Вы же обещали мне вознаграждение за информацию! – обрадованно воскликнула я, ловя президента банка на элементарной непоследовательности.

– И все же я еще раз все взвесил и пришел к выводу, что вам лучше держаться от этого дела подальше. Со своими проблемами мы сами разберемся. В конце концов есть еще и милиция.

В сущности, продолжать разговор со Старшиновым, и тем более его людьми мне совсем не хотелось. А ту информацию, которую Старшинов хотел мне сообщить, он уже сообщил. А какую не хотел, ту и не озвучит.

– Что ж, спасибо за бесплатный и ценный совет, – ответила я и встала. – Я могу считать себя свободной?

– Разумеется, – кивнул Старшинов. – Вас сейчас отвезут обратно.

– Очень любезно с вашей стороны. Вы отвезете меня к редакции?

– Да, ведь вы там оставили вашу машину. Хотя, если хотите, вас могут отвезти и домой.

– Нет уж, лучше все-таки к редакции.

– Как скажете, – согласился Старшинов. – Я сейчас выделю вам сопровождающего. Еще раз прошу у вас прощения за всю эту историю, – сказал Старшинов и повернулся к брюнету:

– Эдик, проводи-ка Ольгу Юрьевну.

Эдик послушно кивнул и вышел вслед за мной. Он сел за руль черной «Волги», я устроилась рядом на пассажирском сиденье. Эдик завел мотор и развернул машину. Осмотревшись, я поняла, что допрашивали меня где-то на окраине города. Слева находилась Волга, за окном машины мелькали частные дома.

«А не все ли равно, где это находится? – устало подумала я, откидываясь на спинку сиденья. – Надеюсь, мне больше не придется здесь побывать. К черту такие визиты без приглашения!»

Эдик довез меня до редакции и, высадив перед входом, сразу же уехал. Я даже не стала заходить в помещение, так как по темным окнам поняла, что все давно уже разошлись. Самое удивительное заключалось в том, что они не обратили внимания на мою машину! Не сделал этого даже наблюдательный Виктор! А я-то думала, что коллеги поднимут тревогу! Только завтра начали бы искать!

Я понимала, что ни Виктор, ни Кряжимский совершенно не обязаны следить за мной, но все же случившееся оставило у меня неприятный осадок. А на душе у меня было плохо еще и потому, что все было плохо! Наташка в тюрьме, о Калачове никаких вестей, Мерзлихин взорвался… Антона жалко, остолопа этого! Влезли люди в бизнес, в игру серьезных дяденек, правил которой не знали и не хотели знать, а правила-то эти оказались слишком жестокими, нечеловеческими просто.

Приехав вечером домой, я уже ни над чем более размышлять не стала. Слишком много было потрачено сил и нервов. Я просто наслаждалась тишиной и спокойствием, посмотрела даже какой-то фильм, совершенно неинтересный. А потом заснула, не раздеваясь, прямо на диване, щелкнув пультом, когда почувствовала, что засыпаю.

Утром я сразу поехала на работу к Алферову. Попасть к нему мне удалось примерно через час – капитан был на планерке. Встретил он меня, кстати, без особого раздражения. Во всяком случае, от вчерашнего не осталось и следа. Однако и особого дружелюбия замечено не было.

– Знаешь, по поводу твоего разговора со Старшиновым я даже слушать ничего не хочу! – прервал меня Алферов, выслушав только начало моего рассказа о похищении возле редакции. – Мне начальство и так уже мылит шею по самое не балуй. Ты понимаешь, что Старшинова я не могу сюда вызвать ни в каком качестве. Так же как и не могу сказать ему: «Зачем же вы, уважаемый, так обидели Ольгу Юрьевну? Она ведь у нас хорошая!»

– Все это я прекрасно понимаю, – отозвалась я. – Но подумать относительно причастности Старшинова к смерти Позднякова очень даже можно. Да и вообще, такой ли уж Старшинов белый и пушистый!

– То, что ты мне рассказала о кредите только сейчас, безусловно, плохо, – чуть более спокойно, чем прежде, сказал капитан. – Но это не дает оснований подозревать банк. А вот Калачова и Мерзлихина проверить нужно.

– Мерзлихин мертв. Калачов черт его знает где. Может, тоже уже мертв.

– Думаешь, Старшинов убрал их обоих, а заодно и Позднякова? – хмыкнул Алферов. – Нет, тут что-то другое…

– Старшинов изложил мне свою версию, – сказала я.

И я пересказала вкратце все, что говорил мне президент банка.

– Кстати, очень даже стройная у него получается версия, – весьма оптимистично высказался капитан. – Только вот кто знал о кредите и увел его?

– И зачем убил Позднякова? – добавила я.

Алферов на это не ответил.

– Не исключено, что дело, по причине его связи с «Волга-финанс», отдадут другому оперу. Поопытнее меня, – саркастически заметил капитан. – Какому-нибудь майору, который все провернет так, как нужно суровому, но справедливому начальству.

– А что нужно этому начальству?

– Не знаю, – отрезал Алферов. – Сейчас надо, чтобы я нашел убийцу Мерзлихина. Поздняков, как я понял, всем по барабану. Не по барабану только то, что касается банка. Кстати, – взглянул Дмитрий на часы, – у меня скоро встреча с его женой.

– С чьей женой? – не поняла я.

– Мерзлихина! – раздражаясь моей непонятливости, отозвался Алферов.

– Стоп, а мне можно будет присутствовать? – напросилась я.

Алферов, не отрываясь, смотрел мне в лицо. Я отвечала ему тем же.

– Ты же понимаешь, что я и сама с ней обязательно переговорю, – сказала я и добавила: – Имею на это полное право!

– Право ты, конечно же, имеешь, – вздохнул Дмитрий. – Мне порой, правда, кажется, что ты совести не имеешь!

– Вы несколько перегибаете палку, господин капитан, – усмехнулась я.

– Ладно, – махнул рукой Алферов. – Разве тебя переспоришь! Можешь оставаться. Только хочу тебя предупредить: помни, что ты лицо неофициальное. Ясно? Оля, я серьезно говорю. Мне и впрямь не хотелось бы применять к тебе какие-то штрафные санкции.

– Да разве я не понимаю, Дима?! – радостно воскликнула я. – Все будет как надо!

Алферов кивнул и, буркнув: «А теперь не мешай мне», – углубился в чтение какой-то служебной писанины. Я не отвлекла его ни единым вопросом, стараясь сделать вид, что меня вообще нет в кабинете. Это подействовало. Когда привезли вдову Мерзлихина, Марину Сергеевну, Алферов не обратил на меня никакого внимания, позволив тем самым остаться на своем месте.

Марина Сергеевна оказалась стройной блондинкой лет под тридцать. Одета она была в обтягивающий темно-зеленый свитер, подчеркивающий ее высокую грудь, и черные джинсы.

– Что же это такое?! – эмоционально заговорила она, едва переступив порог кабинета Алферова. – Мне ведь ребенка пришлось с соседкой оставить! У меня муж погиб, его еще похоронить не успели, а вы уже ко мне цепляетесь! У вас вообще чувства человеческие есть?

– Есть, – сдержанно отозвался Алферов. – Вы присаживайтесь, пожалуйста, Марина Сергеевна. Хотите кофе?

От неожиданности Марина резко опустилась на стул, положила на стол скрещенные руки и с неким вызовом сказала:

– Хочу!

– Артемьев, три чашки кофе, – отдал указание дежурному капитан.

В ожидании кофе Алферов ненавязчиво приступил к допросу:

– Марина Сергеевна, а вы как вообще, нормально с мужем жили?

– Совершенно нормально, – отрезала Марина и, не удержавшись, добавила: – Получше, чем некоторые.

– Оставим это замечание на совести этих самых некоторых, – кивнул Алферов. – То есть вы были очень близки духовно и не скрывали друг от друга ничего абсолютно? – уточнил он.

Марина смолкла, но лишь на несколько секунд.

– Да, мы ничего не скрывали друг от друга, – снова с вызовом произнесла она и тряхнула головой в мелких спиралевидных локонах.

– Значит, вы в курсе того, какие версии выдвигал ваш муж, узнав о том, что его начальник пропал неизвестно куда? Или его работу вы никогда не обсуждали дома? – спросил Алферов, умело подведя свои вопросы к наиболее важному моменту.

Марина, видимо, собиралась было отрезать «нет», но, то ли вспомнив предыдущие свои ответы, то ли устав от страха и тревоги, сомкнула губы, закрыла глаза и откинулась на жесткую спинку стула.

– Марина Сергеевна! – призывно прозвучал голос Алферова, после чего молодая симпатичная вдова встрепенулась на своем стуле. – Вы вообще любили своего мужа?

– То есть… Да, конечно, – растерянно произнесла Мерзлихина и полезла в сумочку за носовым платком. Промокнув глаза, она достала пудреницу и припудрила покрасневшие веки. Потом, покосившись на меня, подкрасила губы и, кажется, взяла себя в руки. – Вы что от меня хотите? – окрепшим голосом спросила она.

– Мы хотим, чтобы вы нам рассказали все, что вам известно об отношениях вашего мужа с Алексеем Калачовым, а также с директором банка «Волга-финанс» господином Старшиновым, – любезно пояснил Алферов, продолжая сверлить вдову взглядом.

– Мне, к сожалению, мало что об этом известно, – вздохнула Марина. – Иначе я сама подняла бы всех на уши! Вы только представьте: у меня муж погиб – шутка ли! Вы думаете, что в этой ситуации я бы сидела, как пень?!

– Вот мы и хотим во всем разобраться, – миролюбиво откликнулся капитан. – Вы так и не сказали, что говорил вам муж по поводу исчезновения Алексея Калачова.

– Да он много чего говорил! – бросила Марина в сторону. – Он и сам ничего не знал! Он испугался, он боялся, что его тоже могут убить! Вот, так оно и вышло! – Женщина заплакала.

– А кто мог его убить-то? – не стал вникать в ее эмоциональные проблемы Алферов.

– Да кто угодно! – выпалила сгоряча Марина и, уже не сдерживаясь, разревелась.

Дмитрий Олегович мужественно выдержал аж целых три минуты. После этого плеснул воды из графина в стакан и поднес его Марине.

– Кто угодно в наше время убивать не будет. К тому же машина вашего мужа взорвалась, а этого кто угодно устроить никак не мог. Поэтому у меня и вопрос – кого он подозревал? Он же делился с вами своими проблемами!

– Делился, – сквозь слезы ответила Марина. – Он говорил, что про их кредит кто-то мог узнать и убил Калачова, потому что именно у него были деньги. Но кое-какие деньги были и у Миши.

– Где он их хранил? – быстро спросил Алферов.

– Этого я не знаю. Может быть, на работе в сейфе, может быть, в мастерской, где они чехлы шьют, – не знаю. Поэтому Миша и опасался, что могут убить и его. И еще… Он не очень-то доверял этому банку, говорил, что там работают нечестные люди.

– Вот даже как? – удивился капитан, а я бросила на него многозначительный взгляд.

– Говорил, что в этом случае он остается крайним и его могут убить в том числе и люди из банка, этого вашего… как его… Старшинова!

– Старшинов – не мой, – поспешил откреститься Алферов. – Ну, с банком мы разберемся. Давайте поговорим о Калачове. Вы его лично знали?

– Встречались несколько раз. Веселый такой, очень обаятельный человек, ничего плохого про него сказать не могу. Картину вот свою нам подарил – он в свободное время писал всякие там пейзажи.

Алферов покивал в знак того, что все понял.

– И все же… Михаил не говорил вам, хотя бы намеком, о том, что Калачов может исчезнуть сам вместе с деньгами?

– Нет, – решительно ответила Марина. – Нет, зачем это ему? Фирму бросать, семью…

– То есть и вы, и ваш муж отрицаете такую возможность? – вздохнул Алферов.

Марина закивала в знак согласия.

– Хорошо, теперь давайте о том, кто мог узнать об этом кредите. К сожалению, и Калачов, и ваш муж теперь сказать этого, скорее всего, не смогут, поэтому… ну, вы понимаете…

– Не знаю я! И Миша не знал! Он только все на банк кивал, что у них там могут быть нечестные люди! Сначала вроде дать кредит, потом его же отнять и фирмой завладеть, как это говорится… да, на счетчик поставить!

– Ну, вроде у нас бандитские времена-то уже кончились, – спокойно отреагировал Дмитрий.

– Да как же это они кончились-то! – выкрикнула Марина. – Вон взорвали машину, а вы говорите – кончились!

Дмитрий ничего не стал на это возражать, а спокойно спросил:

– Каких именно людей из банка он имел в виду, вы не знаете?

– Нет, не знаю, – ответила Марина.

– А кому, кроме вас, Михаил мог сказать о кредите?

Марина вдруг на минутку задумалась.

– Да ну… Не знаю, он вроде не особый болтун. Мне сказал, да… Я знала. Еще до того, как они этот кредит получили.

– А вы кому об этом говорили? – тут же спросил Дмитрий.

– Я – никому. Ни родителям, ни друзьям.

– Сестры, братья? – продолжил Алферов.

– Нет! – решительно отрезала Марина. – Никому не говорила.

Алферов вздохнул и полез за сигаретой. Похоже, разговор не дал особых результатов. Информации было почти ноль, и Марина своими показаниями никак не приближала ни Алферова, ни меня к пониманию того, что же случилось на самом деле.

– Антон Поздняков, эти имя и фамилия вам ничего не говорят? – вступила наконец в разговор я.

Алферов по инерции бросил на меня неодобрительный взгляд, но потом отмахнулся в знак того, что если уж спросила, так продолжай спрашивать. Но Марина сказала, что Антон Поздняков ей не знаком и это имя в разговорах муж никогда не упоминал.

– А с Натальей Калачовой, женой Алексея, вы знакомы? – воспользовавшись тем, что Алферов не стал меня перебивать, спросила я.

– Нет, я ни разу ее не видела, – покачала головой Марина. – Вернее, видела, но только на фотографии. Алексей любил всякие западные штучки, брал с них пример, наверное, поэтому и поставил у себя в кабинете фотографию, где были сняты они с женой… Но мне все это показалось просто выпендрежем.

– Почему же? – тут же спросила я.

– Понимаете… – Марина замялась. – Я, конечно, могу и ошибаться, потому что, повторяю, никогда не виделась с этой женщиной. Но Алексей никогда при мне не звонил ей, а я заезжала к ним в фирму неоднократно. А мне Миша звонил очень часто, особенно когда задерживался. Потом, он никогда не заговаривал о своей жене. И еще, самое главное – у них ведь не было детей!

– Это и все ваши аргументы? – покосился на нее Алферов.

– Можете воспринимать их как полную ерунду, – обиженным тоном ответила Марина. – Но я все-таки женщина! А женщины подобные вещи очень хорошо чувствуют. И вообще, мы руководствуемся собственной логикой.

– Понятно, о женской логике я наслышан, – усмехнулся Алферов, за что я незаметно, но довольно чувствительно ткнула его под столом носком ботинка, потому что нечего перебивать, когда человек начинает откровенничать! А в том, что Марина сейчас была откровенна, я не сомневалась.

– Вот вам моя визитка, – дабы прекратить дальнейшие замечания Алферова, сказала я, протягивая Марине маленький глянцевый листочек. – Если вы что-нибудь вспомните или случится нечто непредвиденное, немедленно свяжитесь со мной, хорошо?

– Нет уж, сначала со мной, – перебил все-таки Алферов, глядя на Марину строгим взглядом.

– Хорошо, – покорно кивнула та нам обоим и вскинула глаза на Алферова. – А… Мне теперь можно идти?

– Можно, – коротко отозвался капитан. – Только хорошенько запомните наш разговор.

Марина еще раз осторожно кивнула и поспешно скрылась за дверью кабинета.

– Ну так что? – как можно более оптимистично спросила я.

– Да ничего! – буркнул Алферов. – Не знает она и не вспомнит ничего, и ни со мной, ни тем более с тобой не свяжется! Ясно?

– Меня вот что больше интересует, – вдруг вспомнила я. – Вы факты отработали по взрыву? Что за устройство, как сработало? Словом, техническую сторону дела.

– Сегодня будет готово полное заключение экспертизы. И по трупу, кстати, тоже. Заряд был очень мощным, разбросало все к чертовой матери! Сложно было работать. Видимо, заложили под дно машины, как обычно, – махнул рукой Алферов.

Я внутренне поразилась тому, что закладывание взрывчатки на дно машины уже считается в милиции «обычным». Куда же это мы катимся, а, товарищи дорогие? Но Алферова я не стала грузить развитием этой темы. Я, похоже, и так ему надоела хуже горькой редьки. Поэтому, выяснив все, что хотела, я распрощалась с ним и поехала в редакцию, где меня, наверное, уже и забыли.