Капитан Алферов оказался никудышным провидцем. Буквально на следующий день, когда я сидела в редакции на своем директорском месте, мой мобильник запищал. За пару минут до этого ко мне заглянула Маринка, которая никак не могла оправиться от шока после того, как увидела Виктора с фонарем под глазом и посиневшими запястьями.

– Оля, это же просто кошмар какой-то! – протягивая мне чашку кофе, заявила она, плюхаясь в кресло напротив меня. – А что, если так пойдет и дальше?

– Что ты имеешь в виду? – не поняла я.

– Ну а если вдруг нападут на Ромку или на меня? – дрогнувшим голосом спросила моя секретарша, и, судя по ее тону, за свою драгоценнейшую персону она переживала куда больше, чем за Ромкину.

– Придется отстреливаться, – с серьезным видом ответила я.

Маринкины брови поползли на лоб.

– Как это? – глупо спросила она.

– Очень просто. Я дам вам «парабеллум», – ответила я, но, не выдержав, рассмеялась. – Ладно, подружка, не парься. Те, кто напал на Виктора, уже извинились и пригласили его с ними выпить.

– Надеюсь, что он не пойдет, – простодушно заметила подруга.

– Думаю, что не пойдет, – согласилась я.

– Так тебя ведь тоже похитили! – сделала страшные глаза Маринка.

– Но ведь отпустили же! Потому что все разъяснилось. И вообще, Марина! Ты работаешь в газете «Свидетель»! Тебе хорошо известна специфика нашей работы? Неужели тебе не стыдно так дрейфить?

Я в упор уставилась на Маринку, желая подбодрить ее, хотя моментов, когда я сама жутко трусила, было немало. Но ведь я никому даже не заикалась об этом! Щеки Маринки покрылись красными пятнами.

– Я просто не хочу, чтобы с кем-то из нас что-то случилось, – шепотом произнесла она.

– Как будто я этого очень хочу! Или, может быть, Виктор или Сергей Иванович! Просто не нужно забывать, что все мы – одна команда! А когда мы вместе, то не пропадем!

Я подмигнула Маринке, залпом допила кофе и, желая избавиться от присутствия подруги хоть на короткое время, сказала:

– Ну-ка, иди приготовь еще кофе! Причем всем сотрудникам, а Виктору – двойную порцию. Он сейчас нуждается во внимании, неужели ты не понимаешь?

Маринка послушно закивала и бросилась готовить кофе. Я знала, что теперь своей «заботой» она до вечера вымотает Виктору все нервы, но тут уж ничего не поделаешь, собственное время мне было сейчас куда дороже.

И едва Маринка успела покинуть кабинет, мой мобильник выдал мелодию из кинофильма «Шербургские зонтики».

– Слушаю, – нажав на кнопку, сказала я.

– Э-э-э… Ольга Юрьевна? – неуверенно промямлил смутно знакомый мне женский голос.

– Да-да, это я, говорите, – подбодрила я собеседницу.

– Это Марина Мерзлихина. У меня тут… Короче, я не то чтобы что-то вспомнила, но случилось действительно нечто неприятное. Вы просили позвонить в таком случае? – напомнила вдова Михаила.

– Да, – согласилась я. – И что же у вас случилось?

– Ох, – вздохнули в трубке.

«Этак она истратит весь мой месячный вклад в мобильную сеть», – подумала я и тут же попросила Марину перезвонить на номер редакции. Благо за стационарный телефон я отдавала совсем не такую сумму, как за сотовый.

– Дело в том, что ко мне тут приходили по поводу наследства, – огорошила меня Марина, едва я сняла трубку.

– Кто приходил? – только и смогла спросить я.

– Сестра Михаила. И ее муж, – пояснила Марина.

– Так, а кто у нас муж? – покачивая носком туфли, уточнила я.

– Бывший… Бывший бандит, – «обрадовала» меня вдова Мерзлихина.

Так как я молчала, несколько огорошенная этой информацией, то Марина поспешно кинулась меня успокаивать.

– Ну, он не совсем бандит, конечно… Честно говоря, я даже не знаю толком, чем он занимался… Просто у них дома хранилось когда-то оружие… Но сейчас ничего такого нет, давно уже нет! – быстро добавила Марина. – И Сергей давно уже завязал с криминалом, он на машине работает, калымит по вечерам…

– Стоп-стоп-стоп, – остановила я взбудораженную вдову. – Марина, это не телефонный разговор, и было бы лучше, если бы вы приехали прямо сейчас ко мне в редакцию и все объяснили по порядку. Сможете?

– Смогу! – уверенно ответила Марина. – Ребенка, слава богу, бабушка забрала.

– Вот и хорошо, – сказала я, радуясь тому обстоятельству, что на свете существуют бабушки. – Записывайте адрес…

Через пятнадцать минут Марина Мерзлихина уже сидела в моем кабинете с сигаретой в одной руке и с чашкой кофе – в другой. Кофе принесла, конечно же, Маринка.

– Итак, к вам пришли сестра Михаила и ее муж, – продолжила я разговор с тезкой своей секретарши, которая никак не могла сосредоточиться, сжимая в руках чашку. – Когда это было?

– Это было вчера поздно вечером, – заговорила Мерзлихина. – В одиннадцатом часу. А ушли они где-то в двенадцать. Я сразу стала звонить вам, но никто не взял трубку.

«Ну, еще бы! – усмехнулась я про себя. – Не хватало мне еще торчать в редакции до полуночи! И это тогда, когда газета практически готова! Я и мобильник-то специально отключила, чтобы хоть ночью не доставал никто».

– И что же они от вас хотели?

– Они хотели получить свою долю от продажи квартиры! – вскричала Марина, взмахивая сигаретой. – Нашей квартиры, представляете?! Той, в которой мы живем вместе с сыном! И это когда Михаила даже и не похоронили еще! И это его родная сестра! Она хотела выгнать меня из собственной квартиры, настаивала, чтобы я ее продавала в как можно более короткий срок! Я настолько поразилась, что спросила – а я-то куда же пойду с Олежкой? А она говорит – купишь, мол, себе комнату в коммуналке или дом частный! А ей половина причитается якобы по закону! Нет, вы представляете?

Марина быстро затушила сигарету и посмотрела на меня вопросительным, полным надежды взглядом.

– Представляю, – кивнула я. – А почему, собственно, вы первым делом позвонили именно мне? – уточнила я, догадываясь, что Марина не связывалась с капитаном Алферовым.

– Как это почему? – удивилась та. – Вы же главный редактор газеты «Свидетель»! Вы наверняка должны быть в курсе всех юридических тонкостей! Вы должны знать, имеют они право выгнать меня из моей же квартиры или нет! Разве вы не юридический институт заканчивали?

– Увы, нет, – со вздохом разочаровала я молодую вдову. – Я закончила всего лишь филфак университета. Но мой опыт мне подсказывает, что никто не может выгнать вас из собственной квартиры. Она у вас приватизирована?

– Конечно! – закивала Марина.

– Вы ее получили, уже состоя в браке с Михаилом?

– Нет, это квартира Мишиных родителей, – уныло ответила Марина.

– Все равно! – убежденно воскликнула я. – У вас же ребенок! Конечно, вам следует обратиться за консультацией к грамотному юристу, возможно, даже нанять адвоката, но пока, я думаю, вам беспокоиться не о чем. К тому же еще не доказано, что ваш муж погиб.

У Марины расширились глаза.

– Как… Разве… – недоумевающе начала было она, но я перебила ее:

– По закону выходит, что ваш муж не погиб, а пропал без вести. И ждать, чтобы его смерть была зафиксирована официально, нужно, по-моему, не менее пяти лет. Так что все это время вы можете ни о чем не беспокоиться. А уж за пять лет вы, я думаю, проконсультируетесь не с одним юристом. Надеюсь, вас убедили мои слова?

Марина, глядя на меня во все глаза, снова закивала.

– А теперь, – я решила перевести разговор на иную тему, – расскажите мне поподробнее, что собой представляют сестра вашего мужа и ее супруг? И как велся весь этот разговор?

История семьи Мерзлихиных, в общем, была довольно обычной и стандартной для этого поколения – старший брат тридцати семи лет от роду и младшая сестра тридцати лет. Но с одной очень важной поправкой – к этому возрасту оба они были уже сиротами. Увы, произошел несчастный случай – как-то зимним утром мать спешила на работу, переходила улицу в неположенном месте и была сбита машиной. И, увы, насмерть. Ей было пятьдесят четыре года, она всего лишь чуть-чуть, меньше года, не дожила до пенсии. А отец, абсолютно деморализованный гибелью жены, начал пить, и всего за три года превратился из нормального мужчины в нечто напоминающее бомжа. И в один абсолютно непрекрасный день он, будучи пьяным, упал прямо на улице и уже не встал – это был инсульт.

Да, к тому моменту дети были уже взрослыми, оба обзавелись семьями, но все равно родители ушли из жизни слишком рано. Слишком рано еще и потому, что между Мишей и Соней начались, как говорится, непонятки. И раньше не все было в порядке в их отношениях – Соня считала, что Мише мать слишком многое прощает, а ее, младшую дочь, наоборот, гнобит. Наблюдалось классическое разделение: Миша хороший, а Соня плохая. Миша слишком мягкий, ему в жизни трудно и нужно помогать, а Соня – девочка бойкая и хваткая, она всего прекрасно добьется и сама.

В общем, во многом так и произошло. Соне действительно хватки было не занимать, и она очень рано поняла, что ей нужно в жизни. Свою главную задачу она определила так: надо найти перспективного мужа с деньгами, который бы ее любил и не изменял, она бы его любила тоже, а изменять – это уж как карта ляжет, но главное – достаток в доме. Ну и, разумеется, чтобы это был серьезный мужик, не похожий на своего брата, которого Соня в душе считала рохлей и тряпкой и который, по ее мнению, был способен исполнять лишь вторую партию в оркестре.

Такой мужчина нашелся. Когда Соне было еще восемнадцать, на нее положил глаз парень по имени Сергей, которого, впрочем, все в округе звали Серым. Было принято говорить, что он занимался бизнесом, поскольку в то время, в середине девяностых, бизнесом кто только ни занимался. Однако дело Серого было весьма доходным – он ничего не производил и даже не торговал. Он только лишь, как говорится, перераспределял материальные ценности в их финансовом выражении. Причем в основном в свою пользу. Короче, это был один из многочисленных тогда представителей городского рэкета, среднего полета «крышевичок».

Серый почти идеально вписывался в намеченный Соней жизненный план. Он звезд с неба не хватал, но журавля в руках держал крепко, и за крылья, и за клюв, и за хвост. Довольно скоро Серый обзавелся машиной – сначала «Жигулями», потом старой иномаркой и, наконец, новым «Фордом». Пошустрил и насчет жилплощади – выселил какого-то алкоголика и обзавелся собственной «двушкой». Короче, у Сони с Серым было все очень даже в норме.

Сама Соня работала в торговле и тоже своего никогда не упускала. В доме постоянно были продукты, которые Соня приносила из магазина, не платя за них ни копейки. Это была вполне распространенная практика, и удивляться тут совершенно нечему.

Серый с Соней поженились спустя год после знакомства. Жизнь в браке у них была достаточно ровной и гладкой. Вплоть до того момента, как у Серого начались проблемы с окрепшими вдруг в конце девяностых правоохранительными органами. Понадобилось даже подключать ресурсы родителей Сони, чтобы вызволить залетевшего Серого из ментуры. И случилось это аж два раза.

Но тут умерла мать, а вслед за ней и отец. С отцом Соня, конечно, намучилась. Что она только ни делала, чтобы тот прекратил пить, но ничего не помогло. Михаил в судьбе отца принимал меньшее участие, он в это время снимал вместе со своей Мариной квартиру, а Соня разрывалась напополам между собственным домом и родительским.

А после смерти отца Михаил вместе со своей женой переехал в освободившуюся родительскую квартиру. И вот тут-то и начались непонятки. Можно сказать, даже разборки. Соня упрекала Михаила в чем только можно – и за отцом не досмотрел, и помощи никакой, – а Серый снова набедокурил, и снова нужны были деньги, чтобы вытащить его из милиции, – и Маринка у тебя не такая, и все в кучу.

Но главная неприятность заключалось в том, что родительская квартира досталась Михаилу. Соня, конечно, отнюдь не бедствовала – у них с Серым были приличные апартаменты, но зависть не давала покоя. Ко всему прочему Соня считала, что была обделена родительской любовью. А с отцом, так уж вышло, пришлось канителиться в основном именно ей.

Жену Михаила, Марину, Соня не любила. Она даже не могла внятно сказать, конкретно за что. Марина во многом была другой, у нее была совсем не такая семья, где она была единственной любимой дочерью. И родители там были живы, и всегда дочери помогали. Может быть, это была обычная зависть. А Марине, в свою очередь, не слишком-то понравилась бойкая и хваткая мужнина сестренка. А уж ее муж – бандит Серый – и подавно. Хотя внешне он был абсолютно беззлобный и неагрессивный человек. Он никогда не повышал голоса, никогда не позволял себе пьяных выходок и всего того, что называется понтами. Но напряженность между двумя женщинами как возникла при знакомстве, так и оставалась.

То, что случилось в этом августе, буквально ошеломило Соню. Это же надо, за каких-то пять лет от их семьи осталась только она одна! Сначала мать попадает под машину, потом отец умирает от пьянства, и, наконец, кто-то взрывает ее брата! Как будто кто-то всемогущий прогневался на весь мерзлихинский род.

А Серому пришлось завязать с криминальным бизнесом – он переквалифицировался в таксиста и разъезжал по вечерам и ночам на машине. Словом, после оптимистических девяностых наступил какой-то застой. К тому же омраченный и семейными трагедиями, следовавшими одна за одной. И тут Соню взяла злость.

– Понимаете, Оля, – говорила мне Марина, – я ведь в этой квартире не прописана, у меня частный домик есть, от бабушки остался, мы его сдаем… И его снести скоро должны, вы понимаете, да?

Я кивнула.

– Ну вот, а сейчас, когда Миша… – Марина всхлипнула. – Ну, в общем, получается, что я никаких прав на эту квартиру не имею. Вернее, имею, но, скорее всего, на половину. А Соньке… Ну что ей не живется-то?! У нее своя квартира, нормальная… Да главное даже не в этом, а в том, что она пришла прямо сразу, на следующий день после смерти Миши, и завела этот разговор. Все насчет отца говорила, что она, мол, каждый день бегала, справлялась, как он и что он, а Мишка, говорит, ни разу не пришел. Но это она врет все! Сейчас эмоции у нее взыграли. Поэтому… В общем, я тоже растерялась и вот пришла к вам, потому что вы мне говорили, если у вас там что-то произойдет… Вот…

Марина замолчала, не зная, что дальше говорить. Но и этого было достаточно. Во всяком случае, для меня в плане продолжения размышлений на тему гибели Мерзлихина и ее причин.

– Знаете что, – задумчиво произнесла я. – А когда они в следующий раз должны будут прийти? Они этого не говорили?

– Сказали, что зайдут на днях, узнают, что я надумала. Сонька судом грозилась, связи там обещала поднять всякие.

– Какие связи?

– Ну, какие… Понятно какие, – усмехнулась Марина. – Серый же у нее типа крутой парень, любой вопрос вмиг разрулит, как она сама часто хвасталась.

– Пока что я поняла, что этот крутой парень подрабатывает частным извозом, – возразила я. – Да и прошли те времена, когда такие вопросы решались по принципу наибольшей бандитской крутости. Сейчас многое решают деньги, но, как я понимаю, в этом смысле вы с Соней равны – Михаил ведь неплохо зарабатывал!

Марина покачала головой.

– Да, в общем, не сказать, чтобы так уж и неплохо. Все уходило на текущие расходы. Накоплений у нас практически никаких нет.

«Вот вам и солидная фирма без проблем», – вспомнила я слова Мерзлихина, которые он говорил при нашей первой и последней встрече.

– Кредит этот Лешка выбил, но… видите, как все получилось. И еще не факт, что они сумели бы нормально им распорядиться, этим кредитом. Лешка там ведь главный, а у него иногда бывали заскоки.

– Какие заскоки? – спросила я. – Вроде вы ничего такого не говорили в милиции.

– Да ну, это все мелочи, – махнула рукой Марина. – То одно вдруг купит, то другое… И вроде не очень-то нужное. Короче, когда появлялись деньги, Леша мог достаточно быстро их потратить. Причем не на самое важное, так, на пустяки всякие. Как-то раз Мишку в казино затащил. Сам выиграл, а Мишка-то мой проиграл… Я его так ругала – говорила, ну зачем, ну зачем!

На Марину вновь нахлынули воспоминания, она закрыла лицо руками и заплакала.

– А теперь вот, наверное, через Лешку все это и случилось!

Мне нечего было ответить, и я промолчала.

– Вы успокойтесь, Марина, – сказала я, немножко выждав. – Вы лучше позвоните вашим родственникам и пригласите их сами. А меня представите своим адвокатом. Вернее, даже не так… Я могу пригласить знакомого юриста, а сама пойти в качестве его помощницы. Меня заинтересовала фигура вашего… кто он вам там приходится, свояк, что ли?

– Не знаю, – махнула рукой Мерзлихина.

– Ну, в общем, я имею в виду Серого. Очень меня эта фигура заинтересовала, – повторила я скорее даже для себя самой.

Моя встреча с семейной парой Серый – Соня состоялась на квартире у Марины. То есть в той самой родительской квартире, на которую данный тандем со всей силы претендовал. Обстановка в квартире была, прямо скажем, не шикарная, не такая, какой можно было ожидать от бизнесмена, который являлся вторым лицом в фирме по отделке автомобильных салонов.

– А ваш муж, он что же – действительно был таким, каким вы описали? – спросила я, когда мы уже успели выпить по чашечке кофе на кухне в ожидании дорогих гостей.

– Вы имеете в виду, как Сонька говорила – рохля и тряпка? – усмехнулась Марина. – Ну, наверное, в чем-то она и права. Алексей забирал себе львиную долю прибыли, а Мишке так – по остаточному принципу выделял.

– И что же, Михаил этим даже не возмущался?

– Алексей умеет все преподнести так, что ему будешь благодарным и за малое. Есть в нем что-то такое… – Марина затруднилась с определением.

– Обаяние? – решила помочь я.

– Ну, наверное, обаяние, – согласилась Марина. – Хотя если бы я была на Мишкином месте, меня бы он вряд ли смог держать в черном теле. Калачов говорил ему, что фирме для процветания нужен кредит. А сам Мишка не смог бы его добиться: у него язык подвешен отнюдь не так хорошо, как у Алексея. И получалось, что Калачов как бы замыкал на себе всю, скажем так, успешность фирмы, представлял все так, что без него ничего бы хорошего в делах не было. Может, это и правда, но… Михаил тоже работал, и, по-моему, вполне неплохо. Я больших денег от него не требовала, а на жизнь хватало. На одежду, на отдых… Машина вот была, – Марина вздохнула. – А серьезных накоплений не было. Но я особо и не парилась на этот счет. До того вот момента, пока эти не пришли и не потребовали выметаться отсюда.

– Ну, это мы еще посмотрим, – с вызовом сказала я.

Я пришла на встречу одна – юрист, который обслуживал нашу газету, заболел, а никого другого к этому делу вот так запросто я привлечь не могла. Но я надеялась, что моя собственная квалификация в этих вопросах мне поможет.

– Что-то их долго нет, – проворчала Марина, глядя в окно. – Может, почуяли что, вот и не хотят идти?

Я пожала плечами.

– Нет, вон они, идут, голубчики, – изменила тон Мерзлихина, пальцем указывая на пару, приближавшуюся к подъезду.

Я, естественно, поглядела в окно и увидела, во-первых, маленькую брюнетку со вздернутым носиком и короткой стрижкой и довольно плотного белобрысого амбала с пузом и лысиной. Амбал был одет по старой рэкетирской моде в спортивный костюм, а его жена – в белый брючный. Она являла собой, можно сказать, ходячую рекламу стирального порошка.

Вскоре позвонили в дверь, и Марина пошла открывать. Поздоровался только Серый, Сонька промолчала, придав своему лицу какое-то насмешливое выражение. Она словно хотела сказать: «Ну что, кого ты здесь привела-то в свою защиту, давай показывай! Эту вот, что ли?»

Примерно так же она осмотрела и меня. Очень оценивающе, очень презрительно, очень недружелюбно. Что же касается Серого, то на его лице, отчасти похожем на какое-то заячье-кроличье, не отразилось ничего. Он был просто Серый, просто амбал, просто в спортивном костюме.

– Давайте в зал пройдем, там больше места, – предложила Марина.

– Да какое там больше места! – сразу же прицепилась к этим словам Соня. – Зал, сколько метров-то здесь? Девятнадцать, что ли? Ну… Это же ни за что не разменяешь нормально, Серый, да?

– Сложно, – бросил реплику басом Серый, и у меня тут же отчетливо появились ассоциации с нашим Виктором.

Хотя эти два человека были абсолютно друг на друга не похожи. Разве только тем, что оба были очень крупные. Но если у Виктора фигура была спортивная, то у Серого – уже какая-то рыхлая. Сказывался и возраст, и положение «бывшего» спортсмена-рэкетмена.

– В общем, Соня, Сергей, – сложила руки Марина на коленях, – вот Ольга Юрьевна вам постарается объяснить, что вы не совсем правы.

– Чего это мы вдруг не правы-то? – скривилась Соня, взглядом обращаясь за поддержкой к мужу. – Все по закону. Ты здесь не прописана, но жена, и ребенок есть. Поэтому тебе половина, и мне, как законной наследнице брата – другая половина. У тебя дом снесут частный, потом сложишь все вместе: там однокомнатная, здесь, может, однокомнатная будет, – сказала она, придирчиво оценивая потолок в зале, – ремонт-то когда последний раз делали, господи! Ремонт ведь еще надо делать, Серый, ты прикинь! Тут вон какая ерунда, здесь как кошки нассали…

– Да, – согласился Серый.

– Короче, две однокомнатные сложишь, получишь трехкомнатную! – оптимистично выдала Соня и улыбнулась, даже похлопав Марину по плечу. – Однокомнатные в наше время – это богатство. Люди у нас только разъезжаются, а съезжаются единицы, Серый, скажи!

– Конечно, больше разъезжаются, – кивнул муж, подвигая к себе пепельницу и доставая из кармана сигареты.

– Я тебе точно говорю, – снова улыбнулась Соня. – Серый, дай сигаретку мне тоже!

Она быстро закурила и продолжила свой монолог:

– Вот смотри, я же хочу, чтобы все по справедливости было, по закону. Серый у меня сейчас не при делах, закон уважает, так что ничего такого, ты не думай… И вы, девушка, не думайте, что мы угрожаем там или чего еще, – обернулась она ко мне. – Тут все законно, разве я не права? – И Сонин взгляд уже конкретно уперся в мою персону.

– Это на усмотрение суда, нужно изучить все документы, – уклончиво сказала я. – Не факт, что вы имеете право на эту квартиру. Нужно смотреть…

– А у нас документы в порядке, девушка! – повысила голос Соня, и в ее интонациях послышался мне такой узнаваемый образ продавщицы-хапуги. – Вон Серый все принес, давай доставай, покажи ей…

Серый пожал плечами, встал и прошел в прихожую, где на тумбочке лежала прозрачная полиэтиленовая папочка. Потом он подошел ко мне и вручил документы. Я пролистала их и поняла, что Михаил действительно никакого завещания не оставил, поскольку на тот свет никак не собирался. Марина в этой квартире не прописана, ребенок тоже, и, скорее всего, придется господам все же судиться. Хотя и не факт, что присудят половину на половину. Могут сделать две трети на одну треть, это уже зависит от квалификации адвоката.

– Дело все в том, что документы эти хоть и в порядке, а пока применены быть не могут, – вздохнула я.

– Это почему эт-та? – Из Сони снова перла изо всех щелей продавщица.

– А это потому эт-та, – не удержалась я и передразнила ее, – что я сегодня видела официальное заключение экспертизы по взрыву машины Мерзлихина Михаила Витальевича, и там сказано, что смерть данного гражданина не может быть зафиксирована. По причине отсутствия останков.

– А какие там останки могут быть? Машина же взорвалась! – Соню это абсолютно не смущало.

– Да там… Они могут проверить, вон по ДНК после авиакатастроф собирают там… по всяким мешкам мозги пакуют, – такая длинная фраза в исполнении Серого уже была событием вечера.

– Ой! – махнула рукой Соня. – То есть вы хотите сказать, девушка, что его мертвым, что ли, не признают или как?..

– Именно так, как вы сказали, – ответила я. – Вполне может быть, что ваш брат жив.

Серый внимательно на меня посмотрел и сказал:

– Да нет, после таких взрывов и вправду может ничего не остаться… Мне лейтенант говорил – там тротилу на весь город бы хватило.

– Вы сами себе противоречите – только что говорили об экспертизе ДНК! – сказала я.

– ДНК – это ведь платить надо. За так, что ли, будут делать?

– Вот-вот! – поддержала супруга Соня. – А мы кто такие – простые люди! Если бы из администрации кто взорвался, сейчас бы уже мигом всех сразу нашли и к стенке поставили. А мы кто – простые люди!

Соня махнула рукой и полезла за следующей сигаретой.

– Тем не менее официально Михаил Мерзлихин сейчас считается пропавшим без вести, – сухо заметила я. – Поэтому ваши тяжбы по квартире как минимум откладываются. А может, и совсем не имеют смысла, если Михаил окажется жив.

– Почему жив-то? – спросил Серый.

– Это мы и выясняем сейчас, в плотном контакте с правоохранительными органами, – сказала я, буравя Серого взглядом.

– Ну и выясняйте! – пожал он плечами.

– Но вполне может статься, что взорвали его те, кому была выгодна его смерть. И вот тут… – Я сделала паузу. – Я не могу гарантировать, что вашей семьей не заинтересуются органы. А если учесть еще и прошлое Сергея… извините, не знаю, как вас по отчеству, то вам может быть совсем неприятно.

Соня нервно затушила сигарету в пепельнице и резко поднялась с места.

– Слушай, ты пугай-пугай да не запугивай! – заорала она. – Знаем мы таких пугал, каждый день ко мне в магазин приходят, пугают, проверяльщики разные. Хочешь сказать, я брата, что ли, родного убила, да? Да я за такие дела в морду бью!

– Так вы попробуйте, здесь много свидетелей, телефон под рукой, милиция приедет быстро, – проговорила я.

– Нет, будет она меня пугать! Нашлась тут адвокатша, тоже мне! – Соня уже переключила свой гнев как бы в сторону, говоря это Серому, как будто жалуясь ему на меня.

Марина сидела тихо и помалкивала, но было видно, что эта сцена ей крайне неприятна.

– Пошли, Серый. Короче, мы в суд подаем, и все, – наотмашь резанула Соня и прошла в прихожую обувать босоножки. – Пугать она еще меня будет! Я думала – действительно придумаем что, как вместе решить, как по-доброму, по закону, а она – пугать! Попугаешь у меня еще! – вдруг выкрикнула она.

– Да погоди ты орать! – неожиданно прикрикнул на нее Серый и зло выругался матом.

Собственно, на этом наша беседа, если произошедшее можно так назвать, и закончилась. Парочка Соня – Серый ушла, не попрощавшись. Серый только кивнул мне с порога, а Марина даже не вышла их проводить.

– Ну, вот теперь вы видите, Ольга Юрьевна, что это за люди? – спросила она, когда закрылась дверь.

– Вижу. Но Серый… Как-то не тянет он на организатора всех этих преступлений.

– Каких преступлений? – удивленно спросила Марина.

– Скажите, Марина, – вместо ответа произнесла я, – а какие отношения были у Михаила с этим Серым?

Марина пожала плечами и прошла в кухню сварить очередную порцию кофе.

– Вы знаете, Миша уважал Серого. Особой дружбы между ними, конечно, не было, но… Но и ссор тоже никогда не случалось. Встречались на праздниках, выпивали вместе, в шахматы-карты там играли, Мишка часто проигрывал, злился, но все это несерьезно. А вообще уважение к Сергею он испытывал. Конечно, бандит, все такое… Но Серый – человек беззлобный, это ведь Сонька все воду мутит, свои детские комплексы, может быть, отыгрывает. Рассказывала она мне, что в детстве Мишка ее часто обижал без причины, наказывал за шалости. А она бойкая была с самого начала – то чего опрокинет, то в кастрюлю с супом бумажек накидает, то из серванта все повыкидывает. И все это, когда Мишка за ней вроде как присматривал, когда родители на работе были. Ну а потом мать погибла… Глупо так вышло! Кстати, мама Мишкина – мировая женщина была! На ней здесь все держалось. Отец – он всегда вторым номером, вон как Мишка… Поэтому и спился. Воли не хватило продолжить жить – да хотя бы ради внуков, – вздохнула Марина. – Наш-то ребенок все с моими родителями, они в нем души не чают. А эта бабушка, царство ей небесное, и не понянчила совсем. Потом свекор пить начал и… От него только одно было слышно – придет ребенок, а он его по головке гладит и говорит: «Ух ты мой ненаглядненький!» А сам пьянющий в дым!.. Господи, да за что же мне все это!

Марина снова расплакалась.

– И все же, – постаралась я вернуть Мерзлихину к теме нашего разговора, – как вы думаете, а с Серым Михаил не мог случаем поделиться насчет кредита? Ну, по пьянке, на дне рождения?

Марина вмиг перестала плакать и растерянно на меня посмотрела.

– Да ну… А зачем? Господи, неужели вы думаете, что это он?

– Мое дело – проверить все версии. Так что же, думаете, мог он сказать?

– Не знаю. Вообще-то, когда они кредит брали, у Соньки как раз день рождения был, в июле. Тогда вот в последний раз все вместе собрались. Мишка еще напился крепко, было дело. Серый горилку на стол выставил – он как раз приехал с Украины, он оттуда родом. Ну и Михаила развезло. Тащила его домой буквально на себе – ужас!

– А вообще Михаил часто прикладывался? – Я постукала себя пальцем по горлу.

– Только по праздникам, – ответила Марина. – Такого, чтобы пить, как отец покойный, никогда не было. У него другой организм – папа-то, царствие ему небесное, наверное, предрасположен был, а Мишка – нет. Это вот Сонька в отцову породу пошла – любит очень выпить!

– Понятно, – сказала я, хотя понятней не намного стало.

Понятно было, что Серому оказалась выгодна смерть Михаила. Понятно, что он, привыкший к довольно широкой жизни во время рэкетирского разгула, сейчас испытывал сложности с деньгами – на автомобильных калымах много не заработаешь. Психологически очень сложно перестраиваться с хорошего на плохое – по себе это знаю. И если предположить, что, допустим, он прознал про кредит – черт его знает, не всколыхнулась ли мыслишка?..

– А Серый как к вашему мужу относился? – спросила я. – Он уважал Михаила?

Марина ненадолго задумалась:

– Ой, Сергей ведь такой скрытный тип, говорит односложно, косноязычно, не поймешь, что у него на уме. Да, должно быть, ровное у него отношение было. Уважал – не уважал… Да не знаю я! Вы все же думаете, Оля, что это он?..

– Я пока ничего конкретного не думаю, – ответила я и решительно поднялась из-за стола. – Вы, главное, не расстраивайтесь насчет наездов по поводу квартиры – все это ерунда. Посылайте их подальше, и все. Если будут очень уж доставать, звоните, я подключу милицию, и Серого быстро образумят. Припомнят там что-нибудь старенькое, он вмиг присмиреет.

– Да это Сонька все мутит!

– Серого прижмут, тогда и Сонька сразу же поутихнет, – уверенно сказала я и прошла в прихожую.

– Спасибо вам большое, Оля! Я не знаю, как вас отблагодарить! Может быть, конфет коробку возьмете?

Я решительно отказалась от коробки конфет и, распрощавшись с Мариной, поехала домой – думать, черт бы его побрал, над этим делом!