На следующий день я наконец-то выкроила время, чтобы съездить к матери Алексея Калачова. Конечно, эта встреча должна была состояться уже давно, но круговорот событий, постоянная суета отодвинули ее на неопределенное время. И вот это время подошло.

Дверь мне открыла миниатюрная женщина с короткой прической из светлых волос. Ее голубые глаза смотрели на меня доверчиво и почему-то несколько испуганно. Когда же я представилась, женщина засуетилась, приглашая меня войти, и, кажется, испугалась еще больше.

– Меня зовут Людмила Гавриловна, – подавая мне тапочки, представилась она. – А вы что же, ищете моего Лешеньку?

Я, конечно, занималась поисками Алексея Калачова. Но женщина смотрела на меня с такой надеждой, что скажи я ей «да», она тут же уверилась бы, что ищу – это значит найду. Живого и невредимого. Поэтому я не стала отвечать на ее вопрос, а спросила в свою очередь:

– Людмила Гавриловна, вы когда видели Алексея в последний раз?

В сущности, мне это было не так уж важно знать, просто я хотела, чтобы мать Алексея настроилась на конструктивный лад. Она действительно быстро постаралась взять себя в руки, провела меня в комнату, усадила на старенький диван, а сама побежала в кухню, чтобы угостить меня чаем, несмотря на мои протесты.

Через пять минут я уже прихлебывала огненный чай – весьма слабо, кстати, заваренный – с сушками. Сама же Людмила Гавриловна устроилась напротив меня и чуть ли не в рот мне заглядывала.

– Так когда же вы видели сына в последний раз? – отставив наконец ополовиненную кое-как чашку, спросила я.

– Леша приезжал ко мне где-то за неделю до своего исчезновения, – поведала Людмила Гавриловна. – Он был, как всегда, весел, полон надежд… – всплеснув руками, сказала мать Калачова.

– Каких надежд? – насторожилась я.

– Ну, он говорил, что фирма его постепенно набирает обороты, что скоро он наконец-то будет зарабатывать достойные деньги… Вообще-то я считаю, что деньги не самое главное в жизни, но сейчас молодым так тяжело, что невольно начинаешь их жалеть. Ведь что нам, пожилым людям, надо? – Людмила Гавриловна посмотрела на меня так, что я невольно почувствовала и себя пожилым человеком. – Ну, самое необходимое, в основном продукты или лекарства, правда? А ведь у молодых куда большие запросы… – Мать Калачова обеспокоенно покачала головой.

– Так Алексей надеялся где-то получить деньги? – уточнила я.

– Что значит «где-то»? – удивилась Людмила Гавриловна. – Он, конечно же, рассчитывал на свою фирму. И я так была за него рада! Я надеялась, что они с Наташенькой смогут поехать куда-нибудь отдохнуть, а потом и о ребенке можно было бы подумать. Я так хочу внуков, вы просто не представляете! Правда, боюсь, я буду плохой бабушкой, потому что избалую малышей. Я просто не могу иначе. Мне кажется, что я им позволяла бы абсолютно все!

Людмила Гавриловна снова восторженно всплеснула руками.

– Простите, а Алексей не говорил вам, что собирается куда-то уехать в ближайшее время? – перебила я женщину.

– Нет, ничего такого он не говорил, – покачала головой Людмила Гавриловна.

– А насчет возможной опасности, которая ему якобы грозит, не упоминал?

Голубые глаза Людмилы Гавриловны расширились.

– Нет, Леша даже не упоминал ни о какой опасности, – сказала она. – А вы считаете, что ему реально кто-то угрожал?

– Пока об этом мне ничего не известно, – развела я руками. – Я рассчитывала, что вы мне поможете.

– Ой, да я, так сказать, всей душой! – прижала руки к груди мать Алексея. – Вы только скажите, что вам нужно, а уж я…

– Мне нужна в первую очередь информация, – вздохнула я, будучи абсолютно не уверена в том, что Людмила Гавриловна сможет мне эту информацию предоставить. – Например, расскажите, с кем дружил ваш сын?

– Раньше у Алеши было очень много друзей, – принялась вспоминать женщина. – Но только он их растерял. Сам, по своей же глупости. Почти все его друзья давно переженились, детей растят, а он словно и не думал об этом! Я уж и не знала, какому богу молиться, когда Наташенька появилась! Но он и с ней почему-то не торопился детей заводить. Все говорил – успеется, мол, мама! А как же иначе? Дети – это ведь самое главное в жизни! Правда?

И Калачова с надеждой глянула на меня.

– Не знаю, – честно ответила я. – У меня пока нет детей.

– Вот когда они у вас появятся, вы сразу поймете меня! – убежденно проговорила Людмила Гавриловна.

– Давайте все же вернемся к вопросу о друзьях Алексея, – попросила я. – Неужели у него совсем их не было?

– Ну, он дружил, конечно, с Мишей Мерзлихиным, – заговорила Людмила Гавриловна. – Хороший мальчик, такой вежливый, он мне всегда нравился. Тем более что они вместе работали с Алешей. А кроме него… Как-то отошел Алеша от всех своих друзей юности. Я его самого во многом виню. Посудите сами, они все работают, кто по специальности, кто еще как-то устроился, а у Алеши, честно признаться, один ветер в голове. То одну контору откроет, то другую… А везде же деньги надо платить! Откроет – а дохода-то нет никакого. Только и важности, что директором считается. А то еще вообще все забросит и месяцами картины пишет. Я ему говорю – у тебя же нет образования! Если интересно, то нужно было в художественное училище идти! Ну, он порисует-порисует, да и бросит. И со стихами то же самое было. То ночами, бывало, не спит, сочиняет, то и не вспоминает про поэзию месяцами. А в последнее время – вообще уже! – музыкой увлекся, музыкантом хотел стать! Слава богу, Вадим ему мозги немного вправил.

– А кто такой этот Вадим? – тут же спросила я.

– Да приятель его, даже и не помню, где они познакомились. В экономическом институте, где мой Алеша учился, его точно не было. Но заезжал он к нему периодически. Сам-то Вадим художник, у него и образование есть, и талант, это сразу видно.

– А это вы откуда знаете? – спросила я. – Насчет таланта? Или его работы видели?

– Так Алеша же мне на день рождения картину привез! – с гордостью сказала Людмила Гавриловна. – Говорил, что у Вадима купил, так она ему понравилась. Вот, посмотрите!

Калачова скрылась в соседней комнате и вскоре вынесла оттуда небольшую картину в рамке. На ней был изображен рассыпавшийся букет роз. Я слабо разбираюсь в живописи, но, честно говоря, картина мне понравилась оригинальностью, нестандартностью изображения, авторской манерой.

– Видите, какой он заботливый мальчик? – похвасталась Людмила Гавриловна.

– Да, конечно, – поспешно согласилась я. – А вы знаете адрес этого Вадима?

– Адреса я, к сожалению, не знаю, но могу сказать, что живет он где-то возле Сенного рынка. С женой и дочерью, – не удержалась и добавила тоскующая по внукам женщина.

– А фамилия этого Вадима какая? – с надеждой спросила я.

– Точилин. Да-да, Вадим Точилин, – сказала Людмила Гавриловна, а я подумала, что вот теперь-то мне есть с чем обращаться к капитану Алферову.

Прощание с матерью Калачова вышло у меня достаточно тяжелым и долгим. Она не хотела меня отпускать, все порывалась заплакать и просила меня обязательно отыскать пропавшего сына. Все это повторилось несколько раз – первый раз, когда я вставала из-за стола, второй раз – когда я одевалась в прихожей и, наконец, самый последний – когда я уже вышла на лестничную площадку.

Я с облегчением вздохнула только тогда, когда лифт довез меня до первого этажа и я вышла из подъезда. Подойдя к своей машине, я заметила стоящий рядом «Опель» желтого цвета. И показалось мне, что эту машину я уже сегодня где-то видела. Уж не следят ли за мной? Черт знает что, только этого еще не хватало, и так голова уже пухнет от различного рода версий, а конца делу не видно.

Для капитана Алферова пробить адрес Вадима Точилина не составило никакого труда. Человек с такими именем и фамилией, к тому же определенного возраста, в Тарасове был один. И я, не теряя времени, отправилась к нему домой. Вадим жил в обычной пятиэтажке, подъездная дверь была старой, деревянной и не оснащенной кодовым замком, что меня в данной ситуации весьма порадовало. Беспрепятственно пройдя внутрь, я поднялась по лестнице и позвонила в нужную дверь.

– Вадик, звонят! – услышала я из-за двери женский голос, который следом прокричал: – Открой, я в ванной!

Через некоторое время мне открыл высокий, крупный мужчина в очках. Длинные прямые волосы его были собраны в неряшливый хвост. Правильные черты, большие серые глаза – лицо мужчины было довольно интеллигентным. Он вопросительно смотрел на меня и молчал.

– Простите, я могу побеседовать с Вадимом Точилиным? – начала я.

Мужчина хмыкнул, пожав плечами, и сказал, отступая назад:

– Это я. Проходите. А вы по какому вопросу?

– Я по поводу вашего приятеля, Алексея Калачова, – пояснила я.

Мужчина хмыкнул, а затем совсем рассмеялся и покачал головой.

– М-да, – произнес он. – Пойдемте в кухню.

Мы прошли в прокуренную кухню, ремонт в которой не делался, видимо, с момента постройки квартиры. Вадим сразу же прошел к окну, присел на подоконник и закурил, пуская дым а закопченный потолок. Я устроилась на колченогом табурете.

– Так что там насчет Калачова? – спросил Вадим. – Только сразу хочу заметить, что он мне не приятель.

– А кто?

– Да никто! – в сердцах проговорил Точилин, стряхивая пепел в цветочный горшок. – Гад он, и больше никто!

– Вот даже как? – удивилась я. – Почему же вы так считаете?

– Ну, раз считаю, значит, есть на то основания, – ответил Вадим.

– Вы знаете о том, что он пропал? – спросила я.

Хмыканье мне в ответ было особенно громким и выразительным.

– Я не нахожу в этом совершенно ничего удивительного, – продолжая улыбаться, сказал Точилин.

– Что, разве он и раньше пропадал?

– Да он постоянно пропадает! Он вообще какой-то блуждающий по жизни! Полгода назад, например, он взял мой мобильный телефон, якобы чтобы починить, и не возвратил его по сей день! Он потом несколько месяцев не появлялся, а когда все-таки пришел, то даже не извинился! Сказал, что мобильный лежит у него и с ним в конечном итоге все будет в порядке. Вот здорово!

Вадим с яростью затушил окурок в горшке, потом подошел к плите, поставил на нее эмалированный старенький чайник и зажег газ.

– У вас он тоже что-то взял? Поэтому вы его и разыскиваете? – обратился ко мне Точилин.

– Нет, у меня он ничего не брал. И вообще, существует версия, что Алексея нет в живых, – глядя прямо в глаза Точилину, сказала я.

Тот поднял свои ровные брови и внимательно посмотрел на меня.

– Это у кого же такая версия-то существует?

– У милиции и у меня самой. Кстати, извините, я не представилась – Бойкова Ольга Юрьевна, главный редактор газеты «Свидетель», – улыбнулась я.

Вадим еще поводил бровями, потом опустился на соседний табурет.

– М-да, – снова проговорил он. – Не знал, что Леша стал такой важной персоной, которой занимается пресса.

– Нет, просто ко мне обратилась за помощью его жена, она моя давняя подруга, – пояснила я. – Кстати, эту версию подтверждает и компаньон Калачова Мерзлихин. Вы, кстати, знакомы с ним?

– Нет, – покачал головой Вадим. – Мне достаточно и Калачова с его… приятелями, которых он сюда водил.

Настал черед мне удивляться.

– Он приводил к вам каких-то приятелей? И кого же? Не припомните?

Вадим помолчал и закурил новую сигарету.

– Собственно, это было только один раз, – выпуская дым, сказал он. – И это был не приятель, а приятельница. Правда, он ее представил как свою коллегу, но потом эта «коллега» стала частой гостьей в нашем доме.

Мне становилось все более интересно. У Алексея была любовница? И она стала захаживать в гости к Точилину? Пока что мне была не совсем понятна эта ситуация, и я попросила Вадима прояснить ее. Тот вздохнул и стал рассказывать:

– Ну, явился он как-то раз с бабой. Она его старше лет на пятнадцать, может, чуть меньше. Посидели, поговорили. Подруга Лешкина в основном молчала, только смотрела на него влюбленными глазами. Он меня спрашивал, сколько стоит приличный компьютер и где его можно купить. Я в этом немного разбираюсь, поэтому он и приперся сюда. Зачем только ее приволок, непонятно. Скорее всего, она сама за ним увязалась. Потом я их выпроводил, потому что Калачова не переношу, и он это прекрасно знает, только вида не подает. А потом эта Катя заявилась, вся зареванная.

– К вам? – уточнила я.

– Ну, скорее к моей жене, – усмехнулся Вадим. – Они здесь познакомились при первой встрече, и Анна, кажется, понравилась этой Кате. Увидев Анну, Катя стала всхлипывать, лепетать, что ей нужно поговорить… Я ушел в свою комнату, мне все это неинтересно, а они в кухню прошли. Моя жена вообще человек сердобольный, а многие это чуют за версту, вот и пользуются дармовой жилеткой. Короче, утешала Анна ее часа два. Потом мне рассказывала, что, оказывается, Катя приходила жаловаться на Алексея. Говорила, что любит его, а он ее, похоже, не очень… Ну, обычные бабские сопли! – поморщился Точилин. – И с тех пор пошло! Чуть ли не каждый день приходит и Аньке в жилетку плачется. Я давно сказал – гони ее отсюда, сама связалась с этим дураком, вот пусть сама теперь и расхлебывает.

Вадим повернулся к плите и выключил огонь под закипевшим чайником. Для меня эта информация была как гром среди ясного неба! Значит, все-таки была любовница. Да еще и намного старше Алексея… Как это объяснить? Зачем она была ему нужна? Имеет ли она отношение к его исчезновению?

– Да вот сейчас Анна выйдет и сама вам расскажет, – махнул рукой Вадим, заваривая чай в маленьком чайничке. – Мне все это уже вот где! – он провел рукой по горлу.

– А… фамилию этой Кати вы случайно не знаете? – спросила я, потрясенная услышанным. – Или где она живет?

– Нет, не знаю! – раздраженно ответил Вадим. – Мне все это неинтересно. С Анной поговорите, она вам наверняка больше сможет рассказать. Я знаю только, что эта Катя – полная дура, потому что продала из-за него квартиру, а сама ютилась в какой-то халупе. А он в Москву свалил на пару месяцев и развлекался там. Он отца ее в могилу загнал!

– Господи! – продолжала изумляться я. – Это каким же образом?

– Так старик как узнал, с кем его дочь связалась, да еще квартиру продала, так его удар хватил. Калачов, конечно, примчался, я еще поначалу подумал, что у него совесть проснулась. А ему, оказывается, хотелось еще и эту халупу продать, и деньги у Катьки забрать. Так что гад он, и говорить о нем я больше не хочу!

Вадим принялся разливать чай, уточнив при этом:

– Вам покрепче?

Я утвердительно кивнула. В этот момент из ванной вышла высокая, худощавая женщина с яркими голубыми глазами. На голове ее было сооружение наподобие чалмы из полотенца, она куталась в длинный махровый халат.

– Здравствуйте, – удивленно окинув меня взглядом, кивнула она. – Вадик, там раковина опять засорилась.

Сказав это, женщина повернулась, чтобы уйти в комнату, но супруг остановил ее:

– Подожди, тут вот с тобой поговорить хотят.

– Со мной? – еще больше удивилась Анна.

– Да, насчет этого гада и его дурочки, – пояснил Вадим.

– Какого гада? – не поняла женщина.

– Леши Калачова! И Кати его! Ты же с ней общалась, она тебе все душу изливала! Вот теперь и расскажи, что она тебе там пела. Это Бойкова Ольга Юрьевна из газеты «Свидетель», – пояснил он, кивнув в мою сторону.

– Аня, – сказала женщина, усаживаясь на стул и закуривая сигарету. – Вадим, будь добр, и мне чаю сделай.

Точилин молча наполнил для супруги чашку, а Анна развернула пакет с печеньем и маленькую шоколадку.

– Ой, да Катька и в самом деле редкая дура! – эмоционально заговорила она, делая глоток. – Я ей сто раз говорила – с кем ты связалась? Что ты делаешь? Ты же уже взрослая баба, и сын у тебя уже взрослый, а ты все еще такие глупости делаешь! А она одно твердит: я его люблю, он хороший, в него просто нужно поверить, и все у него получится! Ага, хороший! А чего же ты тогда постоянно слезы льешь, раз он такой хороший?! Где он, твой хороший?

– Да, вот как раз о том, где он, очень хотелось бы узнать, – задумчиво сказала я. – Значит, у него действительно были близкие отношения с этой женщиной?

– Да уж куда ближе! – усмехнулась Анна. – Квартиру даже ради него продала! Я говорю – ты чем думала-то? А сын вернется, что он тебе скажет? Где он жить будет? Отец, бедный, не выдержал, умер! А Катя твердит: нужно верить в человека, ему нужно помочь, если всем не доверять, как же тогда жить? В общем, чушь! Помочь человеку! А ей самой кто теперь поможет?

– Так, давайте-ка лучше все по порядку, – остановила я бурную речь Ани. – Когда Калачов появился у вас впервые с этой женщиной?

– Да еще по весне где-то, да, Вадик? – наморщив лоб, сказала женщина.

– Точно не помню, – лаконично отрезал тот.

– Ну да, именно весной, – припоминая, подтвердила Анна. – Снег уже растаял. Значит, где-то в конце марта – начале апреля.

– А потом она стала к вам приходить одна?

– Да, вместе они больше ни разу не приезжали. Да и сам Калачов, по-моему, больше у нас ни разу не был. Катя прибегала, рассказывала, что он в Москву собирается.

«Наталья говорила, что он два месяца был в командировке в Москве, – припомнила я. – А Вадим говорит, что он просто ездил туда развлекаться».

– А Катя оставалась здесь, в Тарасове, когда Алексей ездил в Москву? – спросила я у Анны.

– Ну да! Очень нужно ему ее с собой тащить! Он денежки получил – и привет!

– А когда же эта Катя была у вас в последний раз?

– Ой, это было… – Аня снова наморщила лоб. – Да уж с месяц назад это было. Как раз после того, как она отца схоронила. Сказала, что Алексей приехал, но больше ничего говорить не стала. И пробыла-то недолго. Обычно она часа два сидит, все выплескивает, а тут быстренько так засобиралась и ушла. Ничего про Алексея не сказала, не жаловалась даже на него. И с тех пор куда-то пропала.

– А вы знаете, где она живет?

– Нет, я никогда у нее не была, – покачала головой Анна. – Ей же теперь только у отца и можно было жить. Знаю, что какой-то частный домик, где-то на окраине, в районе Лысой горы. Больше ничего не знаю.

– А фамилию этой Кати знаете?

– К сожалению, нет, – покачала головой Анна. – Как-то не приходило в голову спрашивать.

– Аня, у тебя вот всегда так! Человек приходит, занимает деньги, отнимает твое время, а ты даже фамилию его не знаешь! – укоризненно заметил Вадим.

– А я зато молчу про тех, кто к тебе приходил и жил здесь по неделям, когда меня не было! – вдруг взвилась Аня.

«Так, не хватало еще мне их семейной ссоры!» – подумала я.

– То есть ни о каких дальнейших планах – своих ли, или Алексея – она вам не рассказывала? – вернулась я к разговору, не дав Вадиму достойно ответить на выпад супруги.

– Нет, – подтвердила Точилина. – Она вообще очень сдержанно себя вела при последней встрече.

– Вы предполагаете, что ей может быть что-то известно о судьбе Алексея?

Анна бросила взгляд на мужа. Тот пожал плечами.

– Я думаю, да, – наконец твердо проговорила женщина. – Все-таки они были очень близки…

– А вы знаете о том, что Алексей женат?

– Конечно, – кивнула Анна. – Я и Катьке сколько раз об этом говорила! А она глаза опустит и плачет.

– Дура, одним словом! – снова высказал свое мужское категоричное мнение Вадим.

«Значит, она была здесь с месяц назад, – повторила я про себя. – А Алексей исчез позже. Что же произошло? Ведь она тут тусовалась, как люди говорят, постоянно, надоедала, плакалась. И тут вдруг перестала. А ведь должна была по идее прибежать сразу же, как только узнала о том, что он пропал! И из этого вытекает только одно: а пропал ли Алексей вообще? Или, скажем так, пропал ли он для этой Кати? Пока что выходит, что пропал он для всех, кроме нее. Господи, надо же придумать – женщина старше Лешки на черт знает сколько лет, и он уходит к ней от своей молодой жены!»

– Но вы не знаете никаких ее координат? – последний раз спросила я, уже и не надеясь на удачу.

Аня отрицательно покачала головой, а Вадим, одарив супругу презрительным взглядом, потянулся за очередной сигаретой. Я же, поняв, что больше ничего от них не узнаю, попрощалась, сказала спасибо и поехала домой.

Итак, все же Калачов оказался совсем не тем парнем, который был мне симпатичен. Его темные волосы и голубые глаза в данном случае для меня уже не играли никакой роли. Похоже, что Наташа крупно просчиталась, когда вышла за него замуж. А то, что он обаятельный, – так это отличительная черта почти всех негодяев. Как там поется-то: «Шесть девчонок подряд, обаятельный гад…» Вот-вот. Но тут не просто шесть девчонок, тут дело покруче будет. Самого Старшинова он обаял – ведь тот выделил ему кредит и еще рассуждал на тему, – мол, зачем ему валить с деньгами, можно грамотно работать и прибыль получать. Нет, все же мое первоначальное представление о Леше как о симпатичном, но шалопаистом парне было более верным. Причем если делать акцент на второе определение.

Итак, Алексей Калачов исчез вместе с деньгами Старшинова и некой Катей, женщиной лет за сорок, но, что очень важно, с жилплощадью. А следовательно, и с деньгами тоже. Но все же… Если предположить, что Алексей действительно кинул банк, а потом кто-то, прознав про это, убил его? Ведь можно такое предположить? Наверное, очень даже можно. Но как это проверить, доказать или опровергнуть, я пока не знала. Ведь не будет же Алексей убивать Позднякова! Зачем ему это? Получалась некая нестыковочка. И заключалась она именно в Позднякове.

Я быстро вела машину по направлению к своему дому. Но через некоторое время подсознательно ощутила какой-то внутренний дискомфорт. Я посмотрела в боковое зеркало и снова увидела все тот же желтый «Опель», который следовал за моей «ладушкой». «Так, это уже не мания преследования, – сказала я себе. – В другом случае я бы посоветовала себе подлечить нервы, но тут ясно и понятно, что за мной следят». И, движимая чувством тревоги, я свернула в переулок, чтобы добраться до дома другой дорогой. И тут же увидела, что «Опель» плавно повернул в этот же переулок.

«Та-а-ак, это начинает меня уже утомлять своим однообразием».

Резко вдавив до пола педаль акселератора, я стремительно стала уходить вперед. Однако заметила, что и «Опель» прибавил скорость. Я быстро свернула в другой переулок, проехала через двор и, увидев, что «Опель» на время потерялся, въехала в проход между выстроенными во дворе гаражами и остановилась. «Опель» промчался через арку проходного двора, я быстро выехала из своего укрытия и, развернувшись, направилась в обратную сторону. Я гнала машину, насколько позволяли ее возможности, и буквально через пять минут долетела до своего дома. «Опель» вроде бы отстал, по крайней мере за мной во двор не въехал.

Поднявшись к себе, я выглянула в окно. Нет, ничего, все спокойно, никаких «Опелей» во дворе не видно. И все же я призналась себе, что меня встревожила погоня, явившаяся полной неожиданностью.

«Это явно не люди Старшинова, – подумала я. – Это было бы уж полным идиотизмом. Но кто же еще вклинился в это дело? Поздняков убит, Мерзлихин взорвался… Кстати! Я совсем об этом забыла. А если это те, кто убил и Позднякова, и Мерзлихина? Какая-то неведомая пока третья сила. А может быть, Серый? Но зачем ему следить? Если, конечно, упорно предполагать его главным злодеем… А если не Серый? Вполне возможно, что этот человек – или эти люди – видел меня, поэтому и следит теперь. Но вот кто он? Начав с желания избавить свою подругу от слежки, я сама теперь стала предметом охоты. И делать мне ничего не остается, как искать помощи у добрейшей души человека Димы Алферова».

Приняв решение непременно позвонить Алферову сразу же, как только проснусь, я смогла наконец-то провалиться в долгожданный сон.

Сегодня в газете был, по сути, выходной день. Можно сказать, тихое межсезонье. Оно наступает каждую неделю, в понедельник-вторник, когда еще только начинает готовиться номер. Приходят корреспонденты, бегает Ромка по городскому и областному УВД за сводками криминальных новостей, звонят всякие нужные люди, а вернее сказать, звоним им мы с Сергеем Ивановичем и собираем информацию. Иногда заходят журналисты из других изданий, делятся слухами, приглашают на фуршеты-банкеты и прочие посиделки, просят у нас помощи по разным делам. Но это происходит не в напряженном режиме, когда дорога каждая минута. Это происходит постольку-поскольку.

И я могу себе позволить в эти дни отнестись к работе чуть-чуть спустя рукава. Конечно, я стараюсь это не вводить в привычку, но сейчас, когда я полностью была занята делом Калачова, считала это для себя уважительной причиной.

Я проснулась довольно поздно, уже в десятом часу, и, не вставая с постели, начала размышлять.

«Итак, Мерзлихин взорвался… Странно, однако, он взорвался», – подумала я. Надо восстановить всю картину событий. Сначала кинули банк «Волга-финанс», и сразу после этого Калачов исчезает вместе с деньгами. Почти сразу за Наташкой начинает следить Антон Поздняков. Позднякова убивают. Мерзлихин встречается с кем-то из банка, и разговор их ведется на повышенных тонах. После того как я побывала в фирме «Ариэкс», за Мерзлихиным устанавливается слежка, после чего машина Михаила Витальевича взрывается. Я вспомнила свой разговор со Старшиновым. Он дал мне понять, что ищет свои деньги, обещал отстегнуть долю, если я смогу их найти… Пока все выглядело так, будто Алексей Калачов присвоил деньги банка, подставив не только Старшинова, но и своего друга и компаньона Мерзлихина. Тогда кому же понадобилось убивать Михаила? Для чего это было сделано? Старшинову в этом случае его смерть ничего не давала.

Я почувствовала, что несколько запуталась в своих умозаключениях. А ведь были два момента, которые требовалось выяснить, и чем скорее, тем лучше. И для этого мне снова понадобился капитан Алферов.

– Алло! – послышался в трубке знакомый голос, и мне показалось, что Дима сейчас весел.

– Дмитрий Олегович, здравствуйте, это Ольга Бойкова вас беспокоит.

– Ну-ну, я узнал, – отозвался Алферов. – Ты меня не бойся, я зла не держу, и вообще у меня сегодня хорошее настроение.

«О, я попала в точку, и мне повезло, когда Дима в добром расположении духа, он просто прелесть, а не мент!» – порадовалась я.

– Мы поймали двух своих коллег, которые грабили пьяненьких прохожих по ночам, – продолжил радостно вещать Алферов. – Сегодня на всю катушку оттягивался на них. Поступили к нам три месяца назад, сразу после армии, гопота какая-то заводская, и тут же начали куролесить. А сейчас у нас идет чистка рядов, так что мы им, блин…

Алферов явно куражился, а голос у него звучал прямо-таки солнечно.

– Случайно поймали, я сам шел, вчера выпил слегка… Иду, значит, – продолжил свой рассказ капитан. – Никого не трогаю, пьяный только. Тут двое пэпээсников выруливают. Молодой человек, вы пьяны, так сказать, ваши документы, и все прочее. А я, как на грех, документы забыл. Шарю по карманам, говорю, да что вы, мол, ребята, я тут недалеко живу… А про милицию почему-то не сказал. Если бы я хотя бы намекнул, что в органах работаю, они бы связываться не стали. Ну а я промолчал. Говорю – да ладно вам, я же никого не трогаю. А они – пройдемте, посмотрим ваши карманы, насчет наркоты там, оружия и так далее. А куда пройдем – в подъезд. И показывают на мой дом. А я возьми и скажи – пойдемте, я же домой шел! Приводят они меня, значит, к моему же подъезду, заводят туда, и один вдруг достает баллон с газом из кармана и прицеливается в меня. Я это боковым зрением отследил и среагировал. Какой бы я пьяный ни был, но тут… Короче, я ему со всего размаха ногой в пах, другому локтем, баллон отобрал и кинулся к себе в квартиру. Вызываю наряд, короче, приезжают, ставят на уши всю милицию, собирают постовых, я их опознаю, и привет из Пизы! До свиданья, милицейская корочка, это называется! А тут, прямо как по заказу, два дня назад один пьяненький не поленился, пришел и заявление состряпал: мол, милиция отняла деньги. Я его вызываю, и он их опознает, представляешь! Ну, мы тут с моим коллегой им массажик и сделали в камере, ох и сделали!

– Слушай, Алферов, а не те ли это товарищи, которые ограбили Позднякова? – неожиданно пришла мне в голову мысль.

– Какого Позднякова?

– Убийство которого ты сейчас раскрываешь в числе прочих дел, – напомнила я. – Он жаловался на каких-то милиционеров, отобравших у него мобильник и деньги. Кстати, если мобильник живой, у них его можно найти и предъявить Лене Васекиной, которая к тебе приходила давать показания. Если она опознает мобильник, им еще одно дельце припаять можно будет.

– Спасибо, – удивленно проговорил Алферов. – Хотя и вчерашних подвигов для них хватит… Но, слушай, я тебя заговорил совсем, ты спросить что-то хотела?

– Дима, а что там с экспертизой по Мерзлихину – нет ли каких новостей?

– По Мерзлихину все глухо как в танке. Взрыв был достаточно мощным, машина очень сильно обгорела. Но самое интересное в том, что в ней никого не нашли.

– Вот как? – я приподняла правую бровь. – Это действительно очень интересно.

– Ты что-то не особо и удивилась, – заметил Алферов.

– Ты знаешь, если честно, я предполагала нечто подобное, – задумчиво проговорила я. – Я просто подумала, если эти люди хотели убить Мерзлихина, то для чего они его преследовали? Вероятно, он сымитировал собственную смерть для того, чтобы скрыться.

– И скрылся, собака страшная! – произнес Алферов.

– Но может и объявиться в любой момент, – задумчиво проговорила я.

– Объявится – доложишь! – весело заключил Алферов. – Слушай, мне этих гавриков надо дооформить, а потом уже возвращаться к этим убийствам, мать их за ногу! У тебя никаких мыслей новых не появилось?

– Мыслей полно, да толку от них никакого нет, – уныло ответила я. – Кстати, не мог бы ты узнать, кому принадлежит машина? Желтый «Опель», – и я продиктовала капитану номер.

– Ладно, узнаю, – отозвался капитан. – А где засветилась эта машина? Что набедокурил товарищ автовладелец?

– Следит эта сволочь за мной.

– Ладно, узнаю, – повторил капитан. – Успехов тебе! – пожелал мне довольный Алферов и положил трубку.