Глава 1

Долгожданное лето мне уже успело надоесть. Странно, думаете? А ничего странного, все из-за этой жары. Ну я не против пары-тройки жарких дней, если уж без этого никак нельзя обойтись, но не весь же месяц!

Тоскливо глядя в окно из своего кабинета, я думала, что если Россия решила стать субтропической страной, то, наверное, я немного поспешила с выбором места своего рождения. Такой климат не для моего бедного организма. На Африку я не договаривалась.

В редакции у нас все было тихо и на удивление мирно – опять, наверное, сказывалась жара.

Сергей Иванович все-таки уехал в свой давно обещанный и все как-то откладываемый отпуск. Ромка умотал или, правильнее сказать, угреб на байдарках и каноэ со своими друзьями-одноклассниками, и осталась наша редакция почти в минимальном составе. Почти – это значит, что на работе теперь были только трое: я, Маринка и Виктор.

Ну с Виктором и так все ясно, он как молча приходил с утра, так молча и запирался в своей фотолаборатории и вылезал из нее лишь после настойчивого приглашения на кофе. А все остальное время мы с Маринкой вынуждены были довольствоваться своим собственным обществом, и до добра это перестало доводить уже довольно быстро. А если быть точной, то через три дня.

Через четыре дня мы здорово надоели друг другу. Ну а на пятый я поняла, что нужно срочно что-то делать, иначе, не ровен час, и перекусать можем друг друга. Это я фигурально выражаюсь, конечно же, но все-таки.

И вот сегодня, напрягаясь и стараясь сохранить ясность мысли при очень не располагающих к этому природных условиях, я копошилась в своем рабочем компьютере и соображала, чем бы нам заняться.

Ничего особо значимого не происходило. Газета становилась скучной, и от этого у меня, как вы сами понимаете, тоже не веселело на душе.

Но все было не так скверно, как я старалась представить. Была одна тема, на которую наша газета при любом раскладе должна была откликнуться, но я все оттягивала принятие решения. Дело было в выборах и опять же – в погоде.

Нагрянул на наш город маленький праздничек – десятая годовщина нефтяной компании «Бранч-ойл», и, так как Тарасов пользуется в основном заправками этой компании, а компания в свою очередь пользуется Тарасовом, то и ясно, что праздник усилиями городской администрации стал как бы общегородским. Вслед за ним плавно должна была начаться давно ожидаемая предвыборная кампания. Нас ожидал новый мэр или второй срок мэра старого.

Так как мы лишились Ромки – временно, я имею в виду, – то репортажи с праздничных улиц города должны были вести кто-то из оставшихся сотрудников редакции. Выбор был небольшим: или Маринка со мною, или я с Маринкой. Было от чего впасть в сомнение: на улице жарко, а в отношениях – склочно. А репортаж с улицы – это вам не просто так походить, посмотреть, погрызть авторучку и почесать затылок, а потом сочинить броский текст. Если бы дело было только в этом, вообще никуда ходить не пришлось бы: какая разница, где чесать затылок – на свежем воздухе или сидя в своем кресле? Вот и я думаю, что никакой.

Репортаж подразумевает фотографирование реалий, опрос народонаселения на улице, совмещая все это с «выходом в люди» и легким дефилированием по скользкой брусчатке и мягкому асфальту.

Если граждане открывают нашу газету и читают интервью с такими же, как и они, обычными людьми, то доверия к газете больше.

Я посмотрела в окно, вздохнула и сказала себе, что идти нужно. Вчера еще было нужно, а сегодня, значит, просто обязательно.

Я бросила авторучку, которой поигрывала в руках до сих пор, на стол, встала, вышла из кабинета и сообщила свое решение Маринке.

Как и следовало ожидать, Маринка приняла в штыки замечательную идею прогулки по служебным делам по душным улицам города, но я настояла. В конце концов, начальник я или нет?

Правда, нужно признаться, что я немного сжульничала, совсем чуть-чуть. Я еще с утра как-то догадалась о предстоящем мероприятии и успела немножко подготовиться к нему. Ну понятно, в общем, прогулка по вечернему городу – это вам не рутинные приходы-уходы на работу, тут особый подход нужен. Я говорю про прическу, костюмчик, ну и прочие мелкие радости нашей грустной жизни.

Маринка что-то буркнула про свое платье, как не подходящее для променада, но я доказала ей, что сама в таком же положении, а то, что на мне новый индийский синий костюмчик и бусы-колечки-браслетики под тон из бирюзы и нефрита, так это полнейшая случайность. Люблю я иногда менять свой имидж, ну вот оно случайно и совпало.

Маринка сделала вид, что не поверила, но ей пришлось замолчать – деваться-то было некуда.

Мы отпустили Виктора домой. Мою машину пока оставили рядом с редакцией, решив, что при любом раскладе событий всегда сумеем вернуться к ней, если очень уж захочется. А сами пошли куда глаза глядят, то есть на основные пешеходные трассы нашего города.

– О чем в первую очередь будем спрашивать? – равнодушно спросила меня Маринка. – О выборах или все-таки о «Бранче»?

– Решим по ходу событий, – бодро ответила я, – посмотрим, на что будет ловиться наш добрый народ.

– Да ты сегодня разговариваешь, прямо как французская королева, – проворчала Маринка, – «наш добрый народ». Ваш народ будет кричать «вив ля рой!», ваше величество, а вы что же ожидали?

– Вот сейчас и проверим, – ответила я, вынимая из сумки диктофон, передала Маринке фотоаппарат, который выудила оттуда же, и подошла к даме средних лет и среднего достатка. Все это судя по внешнему виду, разумеется. Дама шла неторопливо и с усилием несла раздутый от покупок полиэтиленовый пакет.

– Здравствуйте, вас беспокоит газета «Свидетель», не могли бы вы нам сказать… – начала я приветливо и бодро, но женщина, бросив подозрительный взгляд на меня, только сильнее обхватила свой полиэтиленовый пакет, набитый, надо думать, всякими запасами к ужину, и шагнула в сторону.

Маринка, быстро сфотографировав женщину, бросилась мне на помощь и перегородила женщине пути отхода. Не совсем красиво, наверное, получалось, но уличный опрос – это же целое искусство, а не треп про жизнь с первым встречным. Иногда бывает, что не желающий разговаривать гражданин потом выдает такой перл, который становится украшением всего номера газеты.

– Ведь вас интересуют такие вопросы, – затараторила Маринка, – как свет, вода, дороги? Кто из кандидатов лучше сможет выполнить пожелания народа, как вы думаете?

– Только пару слов, пожалуйста. Кому из кандидатов в депутаты вы верите? – спросила я. – Вы же слышали наверняка, что скоро у нас выборы мэра города?

Женщина нахмурилась.

– Ничего я не слышала и слышать не хочу, – сказала она недовольным тоном, – все равно ничего не улучшится, – продолжала она, – сами, что ли, не знаете?

Маринка, как всегда, обнаружив противодействие, начала нервничать:

– Ну вот вы сейчас выскажете пожелания, а мы их напечатаем в газете! Кандидаты прочтут и, может быть, включат ваши пожелания в свою программу!

– Какие еще пожелания? – отмахнулась от нас женщина. – Вон Чубайс опять на страну напал, и никто с ним ничего сделать не может.

– Вот видите, – обрадовалась Маринка, думая, что женщина пошла на контакт, – вопросы тарифов вас не могут не интересовать! Городская власть сумеет что-нибудь сделать в этом направлении, вы как считаете?

– Оставьте меня в покое! – женщина, явно потеряв терпение, пошла напролом, заставив Маринку уступить ей дорогу. – Я пенсию не успеваю пересчитать, как она кончается, а вы мне еще какие-то вопросы задаете. Оставьте меня, пожалуйста, девушки, у меня, кажется, давление стало повышаться.

– Извините, – пробормотала я, понимая, что первый блин пошел комом, и отступила в сторону. И действительно: ну видно же было, что этот клиент не про нашу честь, и какого черта мы набросились?

Женщина пошла дальше, недовольно ворча себе под нос, а я с огорчением осматривала улицу. Подходящих, как мне казалось, прохожих для нашей работы не было.

Маринка кашлянула и с иронией взглянула на меня.

– Ну что, будем продолжать нашу эпопею? – спросила она. – Я не вижу смысла!

– Материал нужен, – я с сомнением взглянула на диктофон, – был бы Ромка, он бы все нам сделал. А так – приходится…

– …работать самим? – переспросила Маринка, покачивая фотоаппаратом. – А тебе не надоело еще? Мне надоело! Или ты не знаешь, что тебе скажут наши люди? Так я тебе сейчас расскажу.

Маринка нахмурилась и заговорила нарочито гнусаво и нудно:

– Здравствуйте, а что вы думаете о предстоящих выборах главы администрации города? – Маринка развеселилась от собственной игры и, сделав шаг в сторону, изобразила гипотетического прохожего, к которому обращался ее не менее гипотетический репортер.

– А пошли они все на… – Маринка каркнула эту фразу и, тут же перескочив на свое прежнее место, продолжила прежним гнусавым голосом, но уже более бодро:

– Вот так с шутками и прибаутками наши граждане все как один собираются посетить избирательные участки в день выборов!

– Смешно, – одобрила я, – но работать все равно нужно. Деваться-то некуда.

– Да-а, мать, нудновата ты стала, – сказала Маринка, – наверное, это возраст…

– Ты про что? – спросила я.

– Да так, просто мысли вслух, – отозвалась Маринка, – ну если ты стала такой трудоголичкой, то, видно, уже ничего не поделаешь. Ладно, помогу тебе, не дам погибнуть.

Маринка осмотрела улицу и заметила неторопливо бредущего высокого коротко стриженного парня в камуфляже, со свернутой газетой в руках.

– О! Культурный человек, сразу видно! – возвестила она. – С ним ошибки не получится.

Маринка подняла фотоаппарат и сделала несколько кадров этого парня.

– Откуда ты знаешь, для каких целей у него газета? – пессимистично спросила я. – К тому же слишком уж он военизированный…

– Ты хочешь сказать, что военщина и интеллект несовместимы? Ты не права!

– Это ты не права, – парировала я, – мнение пенсионеров имеет значение для оценки общественного мнения, потому что их много и думают они почти одинаково. А военный как раз может думать оригинально, и его мнение остается частным…

– Ну наговорила! – возмутилась Маринка. – Сама все поняла, что сказала?

– Почти, – призналась я, – и еще…

– И еще я тебе скажу, – Маринка отобрала у меня диктофон, сунула мне в руки фотоаппарат и тряхнула головой, – и еще я тебе скажу, – повторила она, – что разговор с мужчиной всегда бывает хоть в какой-то мере, но поучительным. Всегда интересно узнать, как шевелятся у них мысли на подкорке. Короче, я пошла. Смотри, дочка, и не вмешивайся – работают профессионалы!

Маринка шагнула навстречу парню, уже шедшему мимо нас, и тот сразу же остановился.

– Здравствуйте, – Маринка улыбнулась так, как ей, наверное, казалось соблазнительнее всего, но тут она не совсем права, и подошла к парню вплотную. – Вас беспокоят из газеты «Свидетель», не могли бы вы ответить на один вопрос? Спасибо.

Я, наблюдая за работой профессионалов, не сдвинулась с места: Маринка же попросила ей не мешать.

Парень остановился, с интересом осмотрел Маринку, а на меня почти не посмотрел и тем самым еще ниже упал в моих глазах: хам, что с него возьмешь!

Маринка подняла диктофон, щелкнула кнопкой и, чуть умерив интонационный пыл, задала вопрос:

– Вы же слышали, конечно, о том, что у нас скоро будут выборы главы администрации?

Парень шутливо почесал затылок:

– Слышал что-то. Или читал. А вы, девушка, чем занимаетесь сегодня вечером?

Маринка улыбнулась:

– Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос: где вы читали про выборы, не помните?

– Не помню, – парень явно начал хохмить, не понимая, что Маринка пытается утереть мне нос. Эти мужчины при любом внимании к свой персоне мгновенно раздуваются, как воздушные шарики, и становятся такими же круглыми. – Не помню, где читал. Может, и на заборе. – Парень счастливо улыбнулся слегка оторопевшей Маринке. – Так что вы делаете сегодня вечером?

– Я пока работаю, – упавшим голосом сказала Маринка и героически продолжила свой «профессиональный» опрос: – Как вы думаете, кто из кандидатов больше подходит для нашего города? Кто лично для вас кажется предпочтительнее?

– Да они же все одинаковые! Один бандит, да и второй не лучше. – Парень хлопнул по ноге свернутой газетой. – Вот так, – закончил он.

Маринка бросила на меня почти панический взгляд.

– Наш мэр тоже бандит, что ли? – спросила она, не зная уже, как выпутаться из этой истории.

– А вы знаете, какая разница между политиком и бандитом? – задал вопрос парень, явно собираясь рассказать какой-то анекдот, и я решила, что хватит мне выстаивать в стороночке и нужно выдергивать Маринку из ее опроса. Пора. Я подошла к ним ближе.

Маринка, еще не сдаваясь, продолжала хорохориться из последних сил, но настроение у нее явно рухнуло ниже ватерлинии.

– Конечно, знаю, – заявила она.

– А никакой! – радостно воскликнул парень и заржал: – Только у политика машина казенная, а у бандита своя. Вот так вот. Пока, девчата, если на пляж не хотите.

Парень повернулся и неторопливо зашагал дальше.

Маринка оглянулась на меня и решила попробовать спасти свое реноме, хотя ему уже ничто не могло помочь.

– Извините, – жалобно воскликнула она, – но получается, что вы удаляетесь от выборов и даете возможность другим людям решать за вас. Проголосуйте против всех, вы имеете на это право!

Парень остановился, полуобернулся и выдал:

– Голосуй – не голосуй, все равно получишь… мэра. Пока.

Парень, не оглядываясь, зашагал дальше, по всему видно, весьма и весьма довольный собою, а Маринка сразу начала тянуть меня в кафе.

Мне, если уж честно, и самой туда захотелось, но нужно было сохранить имидж, что я и постаралась сделать, и стала настаивать на продолжении опроса.

– Нужно срочно запить этого хама «Фантой», – заявила Маринка, – а то меня стошнит!

Мы свернули за угол, я продолжала неактивно настаивать. И все-таки не выдержала душа поэта, и мы приземлились за небольшим столиком в летнем кафе около спуска к набережной.

– Ты как хочешь, Оль, – заявила мне Маринка после того, как мы с ней выпили по стакану «Фанты», – но я больше с такими хамами общаться не собираюсь.

– Никогда заранее нельзя предугадать, на кого нарвешься, – с претензией на философию сказала я. Если честно, то мне и самой не очень-то хотелось подниматься и продолжать дальше задавать нормальным людям не интересующие их вопросы. Отвыкла я уже немного от рабочих будней на улице, зато привыкла сидеть в кресле в своем кабинете с кондиционером и большим зеркалом у двери.

– Ну это уж ты зря, – Маринка здорово постаралась за эти несколько минут, чтобы выбросить из головы грубоватого камуфляжника, и теперь откровенно демонстрировала передо мною чудо амнезии, – доверься моему опыту и знанию людей. Мариночка еще ни разу не ошибалась. Если только ее не сбивали с панталыку всякие… хм… разные. – Маринка отпила последний глоток своей «Фанты» и продолжила: – Если только ты будешь молчать, сейчас я точно выберу нормального гражданина, он охотно ответит на все наши вопросы, и статья, считай, будет готова.

– Н-да? – с сомнением спросила я и улыбнулась. – Ну приведи пример, как говорил незабвенный Михаил Сергеевич.

– Пример чего? – не поняла Маринка.

– Пример своего верного выбора при моем молчании.

– А легко! – ответила Маринка и завертела головой в поисках подходящей кандидатуры. Я закурила и, выполняя условие договора, молчала и ждала результата. Ну что могу вам сказать: дождалась.

Маринка начала крутить головой, посматривая по сторонам и прищелкивая пальцами. Наверное, просто так осмотреться и сделать выводы у нее не получалось.

Результатом ее деятельности стало закономерное внимание к нам со стороны сидящих за соседними столиками людей. Хоть посетителей в кафе было немного, но даже когда несколько человек смотрят на тебя, как на… ну, в общем, неприятно.

Я опустила глаза и приготовилась к неминуемому продолжению. И трех минут не прошло, как худощавый парень, пивший пиво за соседним столиком, встал, подошел к нам и, не спрашивая разрешения, сел на соседний с Маринкой стул.

– Скучаете, девчонки? – спросил он.

– Даже не думали! – ответила Маринка, неприязненно поглядывая на лохматую голову парня и мятую футболку. – Наоборот, нам очень весело.

– Позвольте усомниться в этом, – парень широко улыбнулся, показал слева во рту недостаток зубов и навалился локтями на стол, – меня зовут Константин.

– Хм, – непонятно ответила Маринка и отвернулась.

Как видно было из ее поведения, этот парень никак не подходил для респондента, и брать у него интервью Маринке не хотелось.

Я продолжала курить и не вмешивалась, чтобы потом не было обвинений в нарушении условий. Сама вляпалась, вот пусть сама и… и выляпывается.

– Ну-у, какие неразговорчивые девчонки попались! – Константин продолжил разговор, не обращая внимания на Маринкину неприветливость и мое равнодушие. – А если не секрет, конечно, вы, девчонки, чем занимаетесь в свободное от отдыха время?

– Продолжаем отдыхать, – Маринка явно продемонстрировала интонацией, что в собеседнике не нуждается, но Константин, щедро улыбаясь, отказывался это понимать.

– Везет некоторым, – с наигранной завистью произнес он, – правда, у меня самого работа – не бей лежачего, но все-таки на нее хоть ходить нужно. – Он сделал паузу, и Маринка, не удержавшись, попала в эту простецкую ловушку. Как говорится, любопытство сгубило кошку!

– И кем же вы работаете? – спросила она.

– Работа у меня сложная и опасная. Местами-временами.

– «Местами-временами» – это означает, что вы напряженно трудитесь в нашем метеоцентре? – догадалась Маринка. – Так вот кто это там врет постоянно! Я сразу поняла!

– Нет, я к ним отношения не имею, – Константин, весьма довольный тем, что напустил туману, помотал головой и наконец признался: – Я работаю в частной охранной фирме!

– И в рабочее время ходите в камуфляже? – прищурилась Маринка, видимо, вспомнив своего предыдущего клиента с газеткой в руках.

– Ну, бывает, – кивнул Константин, – а что, вам нравится камуфляжная форма? Мне самому нравится!

– Терпеть ее ненавижу! – отчеканила Маринка и встала. – Пойдем, нам пора! – резко бросила она мне, и хотя я обычно не прощаю такие обращения, но на этот раз, промолчав, я встала и пошла за Маринкой. Мне самой Константин не понравился.

Однако если мы думали, что от него можно было так просто отделаться одним вилянием хвоста, то мы ошиблись. Он прошлялся за нами еще целый квартал, рассказывая всякие истории, казавшиеся ему смешными, пока наконец не понял, что ему ничего не перепадет, и, пошутив как-то напоследок, отстал.

– Отвязался, – удовлетворенно проговорила Маринка и обратилась ко мне: – Ну что, с чувством глубокого удовлетворения можно считать, что редакционное задание выполнено, или ты думаешь, что нужно еще попробовать на кого-нибудь нарваться?

– Ну что ж, – проговорила я, – маловато будет материальчику-то. Нужно найти еще какую-нибудь жертву и дать обзор на первую страницу с парой фотографий.

– А ты того пятнистого хама тоже поместишь? – удивилась Маринка.

– Очень народный типаж, – ответила я, – распространенный и узнаваемый, – я на всякий случай оглянулась и проверила, не тащится ли за нами Константин, – по крайней мере, за полчаса встретить двоих одной породы – это говорит о явной распространенности типажа.

– Ну тогда для равновесия нам нужен не совсем народный представитель, – заявила Маринка, – вон тот, например! – она показала рукой куда-то вбок.

Я повернулась и посмотрела в ту сторону.

По другой стороне улицы, но в том же направлении, что и мы, шел мужчина в белой рубашке с галстуком и в темных очках. На вид мужчине было лет сорок. Если предполагать его социальное положение, то я бы назвала его преуспевающим менеджером некрупной компании. В руке мужчина нес кожаный «дипломат» приглушенного серого цвета.

– Вот у этого мэна я, пожалуй, и возьму интервью, – решительно сказала Маринка, – сразу видно, что мужчина приличный и пошло шутить не станет.

– А если он еще и неженатый, то окажется просто симпатичным, – иронично добавила я, но Маринка моего юмора не оценила.

– Несомненно! – отрезала она, рванув на другую сторону улицы.

Мне ничего не оставалось, как поплестись за нею следом. Куда ж деваться, если на Маринку напал такой производственный стих?! Не ругать же ее за это!

Мужчина шел достаточно быстрой и целеустремленной походкой, и догнать его сразу не получилось.

Вечер еще не разгулялся, и народу на улице было мало. Если уж быть совсем точной, то, кроме нас с Маринкой и убегающего от нас мужчины, больше никого не было.

Мужчина, обогнав нас на десятка два метров, свернул направо в узенькую пустую улочку, идущую вниз к Волге. Мы поспешили к тому же повороту, и тут справа от нас из проулка вдруг на полной скорости с ревом выскочил мотоциклист в дурацкой каске с рогами. Мы с Маринкой взвизгнули и прижались к шершавой стене дома. Обдав нас выхлопной вонью, мотоциклист помчался по дороге, а из проулка раздался женский крик:

– Помогите!

 

Глава 2

Мы с Маринкой как были прижаты к стене, так и остались, словно прилепленные к ней.

– Ты слышала? – прошептала она.

Я молча кивнула.

У Маринки на лице было явно написано, что никуда она идти, а тем более бежать не хочет, и я ее прекрасно поняла. Самой не хотелось. Что там отпечаталось на моей симпатичной физиономии – понятия не имею, но второй крик положил конец всем сомнениям.

Я побежала первой и до сих пор горжусь своей смелостью и отвагой. Маринка бросилась за мной, причитая:

– Куда же ты, дура, стой, убьют!

Однако было уже поздно: я разогналась.

За домом, посередине узкого прохода, извилисто спускающегося вниз, стояла женщина. Та самая, у которой мы так неудачно пытались взять первое интервью.

Она нас не узнала. Она стояла уже без своего тяжелого пакета, кричала, размахивала руками и прижимала их то к голове, то к груди.

– Девочки, девочки! Ко мне! – закричала женщина, увидев нас с Маринкой.

– Что-то еще вспомнила, что ли? – на ходу выдохнула Маринка.

Я ничего не ответила, наверное, потому, что реплика Маринки мне показалась из разряда черного юмора. Слишком уж потерянной и перепуганной смотрелась эта женщина.

Мы подбежали к ней. Женщина крепко схватила меня за руку. Не потому, что я ей внушала больше доверия, просто я добежала первой.

– Сумку, сумку вырвали! Хулиган! Туда! Туда поехал, – задыхаясь, выкрикнула женщина и еще крепче вцепилась мне в руку.

– Вы успокойтесь, пожалуйста, – прикрикнула Маринка. – Кто вырвал? Куда поехал? Это мотоциклист?

– Парень! Да, парень на мотоцикле! – женщина заговорила быстрее и тише, на ее глаза навернулись слезы. Ее затрясло, голова у нее задергалась. Одним словом, наступила реакция, и нам сейчас угрожало стать свидетельницами самой обыкновенной истерики. Неприятно, конечно, когда вырывают сумку, но и убиваться так не следует. Наверное.

– Вы успокойтесь, пожалуйста, – максимально убедительно произнесла я и попробовала высвободить свою руку. Но куда там! Хватка стала только крепче!

– Он такой!.. Туда! Вон туда! – женщину наконец-то прорвало на истерику. Она зарыдала в полный голос. Я растерянно переглянулась с Маринкой.

– Милицию нужно вызывать, – сказала Маринка, – по горячим следам…

– Если получится, – пробормотала я, уже не пытаясь освободиться от повисшей на моей руке женщины.

Я, действуя одной рукой, расстегнула сумку и вынула из нее свой сотовый телефон.

– Ой, а что вы хотите? – внезапно испугалась женщина. – Это оружие такое?

– Это телефон, – пояснила Маринка и обратилась ко мне: – Звони, что ты там тормозишь?!

Я промолчала, хотя телефон вынула, разумеется, затем, чтобы звонить, и быстро набрала всем знакомые две цифры. Продиктовав информацию дежурной, я отключилась и хотела что-то сказать, тем более что женщина уже начала успокаиваться, но…

Но в этот момент раздался громкий звук, словно лопнул большой воздушный шар. Совершенно машинально я взглянула на часы. Они показывали семь часов. Просто сработала привычка: когда стреляет наша городская пушка с Лысой горы, значит, вокруг нас полдень, но это были и далеко не полдень, и не пушка.

В ответ на сильнейший звук, похожий на звук взрыва, заверещали со всех сторон автомобильные сигнализации.

– Что это? – прошептала Маринка, тоже хватая меня за руку. Мне точно сегодня везло на захваты.

– Откуда я знаю? – Я уже начала заводиться. – Может быть, рок-концерт начался какой-нибудь.

– Мне страшно, – заявила дама.

– Мы вызвали милицию, так что сейчас приедет наряд, и вы все им и объясните! – сказала я и, улучив момент, вырвалась, отступила назад и поправила сумку на плече.

– Пошли посмотрим, что там, – скомандовала я Маринке, – а вы ждите милицию, – сказала я женщине, – мы ненадолго отойдем, а потом вернемся.

Я, не слушая никаких протестов, подхватила Маринку, и мы помчались на соседнюю улицу.

Не могу сказать, что интуиция меня и на этот раз не подвела. Какая может быть интуиция, если громыхнуло так, что я на секунду потеряла ориентацию во времени?

– Ты думаешь, что правильно делаешь? – с беспокойством спросила Маринка. – А если там бандиты устроили разборки?

– Посреди города? – спросила я, но сбавила свою прыть. Чушь, конечно же, насчет разборок, но чем черт не шутит. Вообще-то я ожидала увидеть взорванное здание, но, как оказалось, Маринкины слова были ближе к истине, чем мои мысли.

Сразу за поворотом у края дороги стояла машина. Точнее было бы сказать, бывшая машина. Черный обугленный остов какой-то иномарки быстро догорал, и черный дым неровными клубами поднимался вверх. Сильно пахло паленой резиной и пластмассой.

Народ уже начал собираться вокруг, держась на почтительном расстоянии, а стражей порядка все еще не было.

Я, схватив Маринку крепче за руку, потащила за собою, но, добравшись до плотных рядов зрителей, столпившихся на тротуаре, отпустила ее. Маринка тут же начала возмущаться.

– Оля! Ты где?! – завопила она. – Не бросай меня!

Самое смешное, что бросать-то ее я не собиралась и далеко никуда не отошла. Я просто, оттеснив одного мужчину, проскользнула вперед и потянула из сумки фотоаппарат.

Маринка активно заработала руками и начала пробираться за мною, но так ловко, как у меня, у нее это не получилось. Народ, собравшийся на зрелище и занявший места согласно времени своего прибытия, терять преимущества не желал.

– Ишь ты! – крикнула откуда-то сзади не замеченная мною старуха. – Одна прошмыгнула и вторую за собой тащишь! Уйди, бесстыжая! Все посмотреть хочуть!

Маринка что-то крикнула в ответ, завязалась общая ругачка, но я уже стояла перед самой машиной и ни на что больше не обращала внимания.

Крыша у автомобиля уже была деформирована, дверцы все слетели и валялись в стороне, на переднем сиденье… страшно говорить, но мне показалось, что там какая-то обгоревшая черная-пречерная головешка больших размеров. Я понимала, что еще полминуты назад «это» скорее всего было человеком, но в той головешке, что я видела, уже ничего одушевленного не было. После такого взрыва и последующего пожара не выживают. Это вам не кино со Шварценеггером. Это наша жизнь.

Вынув из сумки фотоаппарат, я быстро стала снимать, перемещаясь вокруг дымящегося автомобиля.

Вы когда-нибудь пробовали фотографировать, имея позади любопытствующую толпу? Нет? Ну так это удовольствие еще то, скажу я вам. Наши люди не могут спокойно смотреть ни на какое дело. Им обязательно нужно вмешаться, причем самым буквальным образом. Сперва меня толкнули с одной стороны, потом – с другой. Затем кто-то заворчал слева, что я не имею совести и занимаюсь разбоем. Не знаю, почему именно разбоем, но было сказано именно так. Потом в толпе возникло предложение задержать меня для выяснения. Это предложение наверняка прозвучало от какого-нибудь дружинника со стажем. Делая снимки, я не теряла контроля за обстановкой и прислушивалась к тому, что обо мне говорили. Нужно было не упустить момент и постараться вовремя удрать, если бы вдруг прошло предложение «хватать и не пущать».

Тут-то мне и пригодилась Маринка. Добравшись до меня, она кого-то отпихнула, пробормотав при этом «извините», и потом закричала на всех сразу:

– А ну расступитесь! Не мешайте работать прессе! Не топчите следы! А то пойдете за соучастие!

– Чего? – среди сразу замолчавшей толпы только один голос решился переспросить и уточнить: – Откуда вы?

– Мы пресса! Не мешайте нам работать!

Дождавшись объяснения моими действиям, аудитория присмирела, но ненадолго.

– Пресса она, как же! – выкрикнула та же вредная старушонка, которую я так и не видела, а узнала только по звуковому оформлению. – А больше она никто? Чего ж они прессуют в таких коротких юбках?! Ишь ты, задницы почти не прикрыты!

Толпа, развеселившись, начала накатывать на меня.

Маринка, рассвирепев и защищая меня и мой фотоаппарат, чтобы меня не столкнули в кучку обгоревшего металла, закричала, что едет милиция.

Народ сразу же стал рассасываться. Что и требовалось доказать. Но, как оказалось, Маринка каркнула весьма удачно или, выражаясь литературно, продемонстрировала хорошо развитую интуицию.

Слева на дороге послышался воющий сигнал милицейской машины, и я, сделав последний кадр, запихнула фотоаппарат в сумку.

– Пошли, – тихо сказала я Маринке, и Маринка мне понимающе кивнула. Мы начали просачиваться сквозь быстро редеющую толпу в обратном направлении.

Милицейская машина быстро приближалась, и уже на звук ее сигнала накладывался вой второй сирены, более вальяжный и требовательный, – это ехала «Скорая помощь». Но помогать-то уже было некому. Это точно.

Мы относительно спокойно выбрались из толпы и, не сговариваясь, пошли туда, где оставили ограбленную неформальным мотоциклистом тетку.

Позади нас послышалось быстрое шарканье, и злобный старушечий голос прокричал у меня за спиной:

– Куды это они, девки-то?! А говорили, что из телевизора!

– Да они же сами из этих, из бандитов! – солидным контральто пробухтел второй голос. – Доказательства поволокли!

Мысль была на удивление здравой и интригующей. Я, честно-то говоря, испугалась, что теперь нас точно задержат и бдительно сдадут милиционерам, но, как оказалось, я ошиблась.

Нас моментально оставили в покое, и мы уже без сопровождения завернули за угол.

– Слушай, Оль! – Маринка остановилась и хлопнула меня по руке. – А разве ты не хочешь взять интервью у оперативников?

Маринка, очень довольная своим предложением, потянула меня обратно. Пришлось ее притормозить.

– Не хочу никаких интервью, – заявила я.

– Почему же? Представляешь, какая классная точка будет в нашем репортаже?! Сначала описание взрыва, потом фотографии с места, а под занавес и интервью с опером и предварительные версии! Это же сенсация! Пошли!

– Интервью мы получим, а вот фотографий можем лишиться, – объяснила я, – изымут и назовут это необходимостью. А мы же с тобою знаем, что там нет ничего необходимого.

Высказав это, я потащила Маринку дальше.

– Ну, в общем… – Маринка почесала кончик носа и прикрикнула на меня: – Притормози! Куда ты так залосила!

Я подумала, что действительно бежать никуда смысла нет, и мы сбавили темп и пошли дальше, как приличные дамы на отдыхе.

До того места, где мы бросили тетку, оставался всего один поворотик, но мы не дошли до него, потому что случилось еще кое-что.

Ничего, в общем, страшного не произошло, просто нас ожидала маленькая встреча, которая при других обстоятельствах совсем не играла бы никакой роли, но теперь, когда буквально на наших глазах произошло очередное заказное убийство, все оценивалось по-другому.

Впереди нас шел мужчина в белой рубашке, и его маленькая аккуратная плешь на затылке в лучах вечернего солнца казалась солнечным зайчиком.

– Смотри! – Маринка толкнула меня в бок и едва не свалила с тротуара на дорогу.

– Я это уже видела, – проворчала я, прекрасно зная свою дорогую подругу. Если у нее в голове оформилась какая-то идея, то это надолго и… Одним словом, криков тоже будет много.

– И я про то же! – шепотом, но в совершенном восторге выдохнула мне на ухо Маринка. – Это он!

– Мужчина твоей мечты? – вяло поинтересовалась я. – Помоложе бы немного нашла! А то смотри: лысый же.

– Фу, как надоели твои дурацкие шутки. – Маринка даже засопела от негодования и потянула меня быстрее вперед. – Кстати, о лысине! Да будет тебе известно, что лысина или плешь для мужчины – это просто деталь имиджа, вот!

– Что-то я тебя не поняла, – начала возмущаться я, – то ты мне говоришь, что бежать некуда, то теперь сама волочешь меня за этим… ну, короче, с имиджем на затылке. Тебе что от меня нужно?

– Ты действительно, что ли, ничего не поняла? – Маринка открыла рот и тихонько присвистнула. – Ну ты даешь!

– Короче! – потребовала я. – Иначе останавливаюсь и шага больше не сделаю! Мне уже надоело!

– Ну, смотри! – Маринка, все так же не переходя на полный голос и приблизив губы к самому моему уху, быстрым шепотом проговорила: – Ты же помнишь, что он был с «дипломатом», да?

– Ну и что? – спросила я.

– Ну и вот, а потом бум-бах – был взрыв, и что мы видим? – Маринка опасливо покосилась на идущую впереди плешь и снова повернулась ко мне.

– И что же мы видим? – я уже начала, разумеется, кое-что понимать, но хотела, чтобы Маринка высказалась до конца.

– А то, что он без «дипломата», вот! – ликующе прошептала Маринка. – Поняла теперь?

– Взрывной волной сдуло? – основательно попробовала догадаться я. – Это законы физики средней школы.

– Ты смеешься, что ли, надо мной?! – вскричала Маринка и остановилась, совершенно забыв и про шепот, и про свою загадочность.

На нас оглянулись некоторые прохожие. Какой-то парень с противоположной стороны улицы махнул рукой, еще несколько женщин посмотрели в нашу сторону и укоризненно покачали головами. А вот «имидж» с плешью не оглянулся.

– Ты не шуми, – резонно заметила я, – и объясни мне, пожалуйста, куда мы идем? Я свою машину оставила в другой стороне. А живем мы обе вообще по другую сторону этого микрорайона.

– Сама не шуми, – прошипела Маринка, – я и не ожидала, что ты такая бестолковая! Этот мужик и есть киллер! Теперь поняла?!

– Киллер? – таким же шепотом переспросила я, внимательно глядя вперед и перебирая в голове Маринкины доводы. Теперь они уже не казались мне бессодержательным набором слов, как я сначала думала. Однако сразу признать в мужчине в белой рубашке киллера я тоже не могла.

– Почему же именно киллер? – подумала я вслух.

– Ну все же сходится! – заликовала Маринка, переходя уже не на шепот, а на какое-то придыхание, потому что мы почти нагнали этого мужчину и шли у него за спиной буквально в трех-четырех метрах. – Все же сходится! Где же у него «дипломат»? А? Почему молчишь?

– Ну мало ли где, – рассеянно проговорила я, – оставил где-нибудь.

– Оставил где-нибудь! А я тебе скажу, где он его оставил! – Маринка затормозила меня, чтобы мы хоть немного отстали от мужчины. – Он взорвался, понимаешь? Взорвался, потому что лежал под «Мерседесом»!

– Неизвестно еще, был ли это «Мерседес» или какая другая машина, – машинально поправила я по редакторской привычке. Мужчина повернул налево, и мы, разумеется, за ним. Пройдя несколько шагов, Маринка прокрутила в голове мои слова, и они ей почему-то не понравились.

– Тьфу, – она сплюнула, остановилась и отвернулась от меня. – Не могу больше с тобой разговаривать! Ты меня достаешь! – выпалила она, топнула ногой, потом спохватилась и рысью бросилась за своим плешивым киллером.

Мне ничего не оставалось, как помчаться за нею следом.

Через несколько шагов я, внимательно посмотрев по сторонам, подумала о том, почему эта улочка кажется мне знакомой. Я поняла это, только увидев наряд ППС, стоящий посреди и переговаривающийся по рации.

Догнав Маринку, я быстро проговорила:

– Слушай! А ведь тут ограбили ту тетку!

– Верно! А где же она? – Маринка завертела головой и, не останавливаясь, пожала плечами. – Значит, уже дает показания.

Мужчина в белой рубашке прошел дальше, ну а мы, естественно, как отважные следопыты, промаршировали за ним следом, но уже не дыша ему в затылок. Как только я поняла, что у Маринки бзик глубоко и надолго, дело слежки возглавила я, и мы сразу же начали вести себя умнее. Отстали метров на десять, пошли менее напряженным шагом и не стали походить на спешащих на уроки школьниц.

Вскоре мы поравнялись с пэпээсниками.

– Наверное, они ее уже отправили для снятия показаний, – повторила умную мысль Маринка, но тут мы услышали, что говорит по рации один из сержантов.

– Ну, короче, нет тут никого, – просипел он, – я думаю, типа ложный вызов…

Мы с Маринкой недоуменно переглянулись, и я против воли втянула голову в плечи. Только этой неприятности еще и не хватало!

– Ну да, посмотрите там по определителю, откуда звонили, и припаять этой бабенке на всю катушку! – закончил сержант. – Да.

Маринка хмыкнула и задергала меня за руку. Я, прекрасно понимая, что ей понравилось словечко «бабенка», не отреагировала и даже не нахмурилась. Ну что за охота людям повторять всякие глупости за другими? Словно своих глупостей не хватает!

– А получается, что тетка-то свалила! – сказала Маринка, и в этот момент мужчина, которого мы преследовали, дошел до дороги, подскочил к стоящей белой «десятке» и, быстро распахнув дверцу, сел на заднее сиденье. «Десятка» тут же рванула с места и поехала в направлении центра города.

Мы посмотрели ей вслед, и Маринка, громко шепча, несколько раз повторила номер машины.

– Ну вот, основное мы знаем, – констатировала она, когда машина скрылась за поворотом, – киллера приметы знаем, машину, на которой он уехал, знаем и даже, как примерно было совершено преступление, тоже знаем. Вот какие мы молодцы! А все Мариночка, между прочим!

– Как же, по-твоему, все произошло? – спросила я.

– Ну я же тебе рассказывала! – возмутилась Маринка. – «Дипломат» под «Мерседес» бросил! Это же элементарно, мисс Ватсон!

– Ах, да, – вспомнила я, – такое ты, точно, говорила, помню.

Мы сориентировались и вернулись к зданию редакции. «Лада» была на месте, и ничто не мешало нам пойти домой. Точнее говоря, домой вернулась я, а Маринка приехала ко мне в гости. Ну, в общем, как обычно.

 

Глава 3

Утром, когда я проснулась в своей квартире на своем диване, то, слава богу, ничего особенного не произошло. Если не считать, конечно, что и это утро наступило раньше, чем мне бы хотелось, и снова на небе не было ни облачка, и прогноз, сообщенный по телевизору, не обещал ничего утешительного: снова будет жарко.

Не знаю, из каких побуждений, наверное, исключительно чтобы меня утешить, обаятельный диктор улыбнулся и сообщил, что в Южной Африке выпал снег. Маринка, с кислой рожей бродившая по квартире, сразу же развеселилась, представив негров, катающих снежную бабу, а мне стало грустно: ну что за несправедливость такая? Ну на фига зулусам снег, скажите мне? На фига?! Им жара нужна с бананами, а снег – это наш национальный деликатес, и нечего путать!

Не слушая Маринкины шуточки, я скромно позавтракала и молча вышла из квартиры.

Кажется, Маринка даже не заметила, что я не поддерживаю разговора. Она продолжала трещать и пока мы шли до машины, и по дороге в редакцию. Единственный раз, когда она обратилась ко мне с вопросом, это было уже при выходе из машины.

– Отвратительно жарко, правда? – возвестила она, даже не оглядываясь, и пошла к входной двери. Я из вежливости кивнула, хотя знала, что Маринка не увидит моего кивка, но, кажется, она даже не обратила внимания и на это.

Сперва я не пошла в редакцию, а заглянула в фотолабораторию. Виктор уже был там, и я ему отдала вчерашнюю пленку. Только после этого я пошла к Маринке, ждущей меня у запертой двери редакции.

Как только я открыла эту дверь, Маринка, оттолкнув меня, вбежала первой и тут же включила кондиционер рядом со своим рабочим столом.

– Кайф! – возвестила она, устроившись под ним. – Я чувствую себя Снегурочкой: таю и таю. Хочу в Южную Африку!!!

– К неграм? – спросила я.

– К снегу! – крикнула Маринка. – К снегу! К каким еще неграм?

Я отперла дверь своего кабинета, вошла, включила свой кондиционер и телевизор, стоящий у меня на тумбочке, слева от окна.

Через секунду влетела Маринка, не закрыв за собою дверь.

– Все равно в редакции никого нет, а если кто придет, мы и не услышим, – сказала она.

– Ты кого-то ждешь? – поинтересовалась я. – Я его знаю?

– Нет, не знаешь, конечно, но я его не жду, – Маринка вальяжно устроилась у кофейного столика на стуле, поближе к кондиционеру, – а вдруг придет недоброжелатель какой-нибудь?

– И сопрет твою кофеварку?

– Нашу, нашу, а не мою! – прикрикнула Маринка. – Куда бы вы все делись без моей кофеварки? Хлебали бы пепси-колку и вконец бы одичали. Кстати, кофе я не хочу, а ты?

– Аналогично, – вздохнула я, – погода не располагает.

– Так нужно ее поправить маленько, – Маринка дотянулась до переключателя кондиционера и переставила на максимальный холод. – Вот так, – с удовлетворением сказала она, снова устраиваясь на стуле, – а замерзнем, пойдем греться ко мне.

– Уговорила, – согласилась я.

Как раз, как и положено, в это время по телевизору начали передавать сводку новостей нашего городского УВД. Жутко намалеванная и абсолютно безвкусно причесанная дикторша начала рассказывать: кто, где, кого и как за прошедшие сутки.

Снова мы увидели знакомую нам взорванную машину и подробности славной и боевой биографии господина Кудельникова, владельца сей машины, останки которого удалось идентифицировать, несмотря на их полную неузнаваемость. Машина, кстати, оказалась «Опелем», а не «Мерседесом», но Маринка сделала вид, что этого не услышала. А я не стала указывать.

Геннадий Иванович Кудельников, в прошлом Кудель, до вчерашнего вечера был вице-президентом банка «Каскад» и крупным акционером нескольких фирм и фирмочек. Дежурный по УВД объяснил нам с Маринкой, что взрывчатое вещество было эквивалентно 500 граммам тротила, и, скорее всего, взрывное устройство было радиоуправляемым. И сработало это устройство ориентировочно в восемнадцать часов двадцать пять минут. Господин Кудельников погиб сразу же, а от его машины мало что осталось. Ну да это мы и сами видели.

– Ерунда, – сказала Маринка, пренебрежительно махнув рукой, – радиоуправляемое! Кинул «дипломат» – и все тут!

– Что же, он в «дипломате» бикфордов шнур поджег? – наивно спросила я.

– Как? – вздрогнула Маринка. – А, ну тогда, конечно, радиоуправляемое, да. Я так и сказала!

Дежурный продолжил свой рассказ, и из него мы узнали много интересного, например, то, что, по мнению правоохранительных органов, убийство было заказным и заранее спланированным.

– Мне нравится их слушать, – заметила Маринка, – с такими умными лицами говорят настолько банальные вещи, что хочешь – не хочешь, а начинаешь им верить. Действительно: убийство было заказным. Спасибо, что объяснили, а я-то думала, что Кудель на хлопушке подорвался!

Я промолчала, потому что меня заинтересовало лихое сообщение о задержании киллера, совершившего это преступление. Не успела я открыть рот от удивления, как дежурный тут же поправился и сказал, что задержан подозреваемый, а киллер он или не киллер – определит суд.

– Слышала? – спросила я Маринку. – Уже кого-то задержали, и что-то мне подсказывает, что это не твой дядечка с «дипломатом». Не похоже как-то.

– Кого ты слушаешь? – возмутилась Маринка и даже соскочила со стула. – Они сейчас тебе тут нахвастаются, а потом скромненько так признаются, что ошибочка вышла. У них так всегда. Ну почти.

– Ага, а права, разумеется, была ты, – догадалась я.

– Ну да, – просто сказала Маринка, – а права была я. Это же в порядке вещей. Ты так разве не считаешь?

– Не считаю, – отрезала я.

Дежурный по УВД продолжил свои сообщения и рассказал нам о нахождении машины, угнанной накануне около шести часов вечера неизвестными злоумышленниками. Камера оператора скользнула по пустырю, заросшему травой и заваленному всяким мусором, и остановилась на белой «десятке».

Показали простого и честного сержанта-гибэдэдуна, который просто и честно рассказал, как он героически обнаружил эту машину в свободное от работы время, гуляя по этому пустырю со своей болонкой.

– Маринка, – тихо сказала я, – ну-ка, доставай свои записки, не та ли это машина, а?

– Что? – не поняла меня Маринка. – Что значит, та или не та? А какой там номер?

– Пять тысяч триста сорок три, – быстро произнесла я. – Ищи быстрее!

– Да нет, не тот номер. Не может быть, – Маринка выбежала из кабинета, что-то уронила в редакции, потом еще раз что-то уронила, громко выругалась и наконец вернулась, перетряхивая содержимое своей сумки.

– Какой, ты сказала, там номер-то? – переспросила она, доставая несколько разрозненных листочков, на которых она обычно делала записи, не находя постоянно своей записной книжки. – Какой?

– Пять тысяч триста сорок три, – повторила я, теряя уже терпение от этой бесконечной неряшливости. Чуть не сказала – бестолковщины, но вовремя сдержалась.

– Точно, та самая машина! – сказала Маринка и вытаращилась на меня. – Вот так вот.

Я тоже посмотрела на нее, и хотя была внутренне подготовлена к этой новости, но все-таки до конца и сама не верила, что номера совпали.

– Я была права! – в полнейшем восторге завопила Маринка, – я сразу же тебе сказала, что это был киллер! Ты помнишь, да? Ты помнишь?

– Да подожди ты кричать! – я махнула на нее рукой. – При чем здесь киллер, если ясно же сказали, что подозреваемый арестован практически сразу же после совершения преступления? И недалеко от места этого преступления, а мы сами с тобою видели, что твой лысый киллер уехал на этой машине! Сам уехал, и достаточно быстро! Мы еще вслед ему посмотрели!

– Ой, ну вот ты опять начинаешь, – разозлилась Маринка, – это же менты, они нарочно темнят! Нарочно темнят! Не понимаешь, что ли?! Они специально говорят, что недалеко, а на самом деле очень даже далеко, и нарочно говорят, что почти сразу, хотя там было не сразу!

– И в чем смысл этих дурацких хитростей? – я не собиралась вот так сразу доверять Маринкиным доводам, но нужно было дослушать их до конца.

– Чтобы не спугнуть сообщников, – заявила Маринка, – пусть думают, что они пока в безопасности!

– Ничего себе безопасность! – усмехнулась я. – Сказать, что киллер арестован, а потом пытаться поймать на какую-то мелочную уловку его сообщников. Да их уже и след простыл, если это, конечно же, тот самый киллер.

– Ну я не собираюсь с тобой спорить, – Маринка демонстративно отвернулась и вернулась на стул, – для меня все ясно! Ну а когда и ты наконец сообразишь, что я была права, то наверняка уже и суд пройдет. Над киллером.

Передача по телевизору продолжалась, но мы уже слушали ее невнимательно. Еще бы: возник более принципиальный и интересный спор о том, кто умнее. Уклониться от выяснения этого глобального вопроса было бы просто неумно. Это значило бы сразу же признать правоту оппонента.

Я уже завелась и была готова биться до конца, но вдруг меня осенило.

– Маринка! – крикнула я, хлопнув ладонью по столешнице. – Слушай сюда!

– Ну что еще? – Маринка подозрительно покосилась на меня и нахмурилась. Она приготовилась отразить все мои доводы всеми доступными ей средствами и только ждала команды к началу атаки.

– А ведь в милиции наверняка пока не знают, что киллер приехал на этой машине! И уехал на ней! – сказала я.

– Правильно! – подпрыгнула на стуле Маринка. – Он сказал, что прилетел на воздушном шарике! Молодец, ты долго думала?!

– Недолго, а просто подумала, – огрызнулась я, – сама подумай: этого мужика арестовали, и он сразу же начал признаваться в том, что он киллер? Это же признание в убийстве, а за этим следует срок. Не думаю, что он так быстро раскололся. Желание попасть в тюрьму – это на любителя.

– Да уж, этот джентльмен на такого любителя похож не был, – согласилась Маринка, – а к чему ты все это говоришь?

– Да все к тому же! – я проявила нетерпение. – Если он еще не признался ни в чем, а его только подозревают, то мы имеем возможность обогнать следствие и первыми поговорить с хозяином машины и дать описание подготовки к преступлению! Как приехал да как уехал! Если все сойдется, конечно же, – тут же поосторожничала я.

– Верно, – нехотя согласилась Маринка, – а голова у тебя варит иногда!

– Только иногда? – усмехнулась я, имея на этот счет очень даже другое мнение.

– Ну не все сразу же, – глумливо пошутила Маринка, – научишься когда-нибудь! А ты помнишь адрес хозяина машины?

– Нет. А ты?

Мы вздрогнули, и обе повернулись к экрану телевизора. Как раз в этот момент криминальный канал закончился и началась реклама с замечательными словами: «А тебе, лысый, я телефон не скажу!»

– И не очень-то хотелось, – проворчала Маринка, как всегда, близко к сердцу принявшая какую-то ерунду.

– Значит, решаем так, – я приняла командирское решение, – я готовлю статью в следующий номер про покушение, даю несколько наших вчерашних фотографий и прочее. А ты тем временем залезь в компьютер Сергея Ивановича и найди там, пожалуйста, базу данных ГИБДД. Поняла зачем?

– Да, конечно же, поняла! – Маринка встала и потянулась. – Ты все про адрес, что ли, говоришь? Сейчас я его вычислю! Айн момент, фрау Бойкофф!

– Между прочим, фройляйн! – поправила я ее.

Маринка хмыкнула и выскочила из кабинета. Я услышала, как она, промчавшись по редакции, упала на стул Кряжимского.

В это время пришел Виктор и молча положил передо мною на стол свежие фотографии со вчерашней пленки. Тут же подскочила Маринка и сунула в них нос.

– Ну вот, а меня и нет! – разнылась она. – Зато какая-то бабка в галошах в кадр попала! Несправедливость!

– А зачем же ты все время сзади стояла? – резонно спросила я. – Перешла бы на ту сторону этих обугленных конструкций и тоже была бы в кадре.

– Да я же тебе обеспечивала комфортные условия для работы! – закричала Маринка. – Без меня ты и не сделала бы ничего! Виктор, – обратилась Маринка к нашему фотографу, – представляешь, нашу Олю вчера чуть в милицию не сдали за пособничество бандитам! Честное слово, не вру!

Маринка честно округлила глаза. Виктор посмотрел на Маринку, потом на меня.

– Ерунда все это, – сказала я, – ты кофе хочешь?

Виктор отрицательно качнул головой и ушел.

– А ты зря возмущаешься, – указала я Маринке, – все равно я бабку отрежу, и в газету она не попадет.

– Да все я понимаю, но, между прочим, хочешь, подарю классную идею?

– Ну и?

– Пора, Оленька, открывать в газете новую рубрику, – менторским тоном заявила Маринка, – называться она будет «Звезды нашей редакции», например. Откроем эту рубрику с меня.

– И тобой же закроем, да? – улыбнулась я.

– А вот это уже меня не волнует, – Маринка вышла из кабинета и крикнула мне: – Ты обдумай идею на досуге, она качественная!

– Не премину! – пообещала я.

Оставшись в одиночестве, я довольно-таки быстро отсканировала фотографии, нащелкала половину статьи, как вдруг из комнаты редакции раздался громкий крик Маринки:

– Оля!

Я вскочила со стула и, не думая ни о чем хорошем, выскочила из кабинета. Маринка сидела перед компьютером Сергея Ивановича и изумленно тыкала пальцем в экран монитора.

– Господи, – простонала я, – ты так заорала, что я подумала, будто что-то случилось! Что там такое?! Базу данных найти не можешь?

– А я еще и не искала! – ответила мне Маринка. – Да это ерунда, твоя база данных! Ты только посмотри, какие у нашего скромника тут игры! С голыми женщинами! Представляешь, чем он тут занимается, когда мы не подсматриваем?!

– Что-что? – мне показалось, что я ослышалась. Заорать так, словно ее режут, а оказывается, что она всего лишь в компьютере у нашего патриарха нашла игрушки! Да я бы поняла, если на нее внезапно со стены паук какой-нибудь напал, но такое!

– Какие еще игрушки?! – рявкнула я. – Ты издеваешься надо мною, что ли?

– Пасьянсы, преферанс, «девятка» и «дурак»! – перечислила Маринка. – И самое интересное – «Сексоникс»! Тут надо от шариков убегать, а если убежишь, то вот она, дамочка, и открывается! Ну это ладно. Тебе «дурак» нравится?

– От такого слышу, – ответила я и ушла к себе в кабинет, захлопнув за собой дверь. Подумаешь: шарики с голыми дураками, то есть женщинами! Если бы она там новую бродилку какую-нибудь нашла, можно было бы и поорать, а так… неинтересно!

Я дописала статью и начала верстать номер. Все разбежались, все отдыхают, одной мне приходится работать в такой безобразно жаркий день. Где справедливость? А нету!

Через полчаса в кабинет молча вошла Маринка и положила мне на стол скинутый через принтер лист с отпечатанным адресом, именем и фамилией хозяина угнанной «десятки».

– Ваше задание выполнено, мадам главный редактор, – ерничая, доложила Маринка, прикладывая руку к голове.

– Между прочим, мадемуазель, сколько раз тебе говорить? – буркнула я, взглянула на Маринку, и мы обе рассмеялись.

– Закончила, что ли, очередную нетленку? – спросила она, усаживаясь напротив меня.

– Почти, – сказала я, – вот сейчас умну ее на страницу, и все на этом.

– Ну и прекрасно, – Маринка потянулась и взглянула на часы, – а ты почему не смотришь «криминальный канал» на «Второй Садовой»?

– А я и забыла, – сказала я чистую правду, – ты думаешь, что там скажут что-нибудь новенькое? Откуда же оно взялось?

– Новенькое – не новенькое, – нудновато произнесла Маринка, вставая и подходя к телевизору, – а вдруг какую-то детальку да подбросят!

– С «КамАЗа»? – поинтересовалась я.

– С какого «КамАЗа»? – не поняла Маринка.

– Деталька будет с «КамАЗа» и по голове?

– Да ну тебя.

Маринка переключила каналы и отошла в сторону. Я взглянула на телевизор и увидела на экране ту самую пожилую даму, которую мы так неудачно интервьюировали, а потом так же неудачно спасли от грабежа.

– О-паньки! – воскликнула Маринка. – Знакомые все лица!

– Сделай громче! – попросила я. – Послушаем, как она старается расхваливать своих вчерашних незнакомых помощниц.

– Ага, дождешься от них, как же, – проворчала Маринка, но все-таки взяла пульт и усилила звук.

Однако дама рассказывала вовсе не про вчерашнее ограбление, как мне по наивности показалось. Разговор с нею был нами включен на середине, и мы услышали сперва окончание вопроса журналиста, а потом и неожиданный ответ этой дамы.

– Конечно, видела! – безапелляционно заявила она. – Он постоянно там крутился и шмыгал вокруг машины. Я думаю: что ты шмыгаешь, ведь у тебя другая работа! А потом смотрю: он так воровски оглядывается и проходит мимо машины, а сам что-то под нее бросает и уходит, уходит так быстро, словно он тут и ни при чем! А буквально, ну не знаю, кажется, и минуты не прошло, как ба-бах! Ба-бах! Такой страшный грохот! У меня уши заложило, голова сразу закружилась, и я думаю: все, конец, война началась! Или землетрясение! А потом подумала и поняла: он же, мерзавец, бомбу подложил! Подложил и взорвал! Вот так и было!

Мы с Маринкой переглянулись.

– Ну и сказочница, блин, – растерянно проговорила Маринка, – «взрыв ба-бах»! И уши у нее заложило! Да у нее, похоже, мозги заложило! Она совсем, что ли, забыла, что за полквартала стояла от этого места!

– Ты понимаешь… – начала я, но Маринка меня перебила.

– Да знаю я, что ты сейчас скажешь, знаю! – выпалила она. – Скажешь, что одинокая старуха попала под прицел видеокамеры и начала болтать сама не помня что! Однако это ее не извиняет, между прочим! Или она думает, что мы телевизор не смотрим? Я вот сейчас позвоню на телевидение! Это какой канал…

Маринка схватила телефонную трубку, и мне пришлось даже хлопнуть ладонью по столу еще раз, между прочим, чтобы ее остановить. Ладонь заболела.

– Блин, руку ушибла из-за тебя, – пожаловалась я и потерла ладонь, – положи трубку на место.

– А чего это ты размахалась? – спросила Маринка и на всякий случай отошла подальше от меня.

– Никуда не нужно звонить! – медленно сказала я.

– Не нужно? – Маринка внимательно посмотрела на меня и улыбнулась. Она положила трубку на место и щелкнула пальцами.

– Молодец, правильно! Мы ее пропечатаем, эту тортиллу вредную! Пусть знают братья-киношники, что не на того свидетеля напали! Правильно соображаешь, мать! Поздравляю!

– Себя поздравь! – буркнула я, продолжая потирать ладонь. – Я подумала совсем про другое, хотя и пропечатать, конечно, можно, но позже.

– О чем же ты подумала?

– А ты же слушала, как она уверенно говорила, да?

– Ну и что из этого?

– А то! Получается, что кого-то арестовали по показаниям этой бабки, хотя она не видела ни черта и видеть не могла! Так что это задержание, о котором уже растрепали по всем каналам, просто липа!

– Точно! – Маринка даже прикрыла рот ладонью. – Точно, блин! Вот, между прочим, из-за таких вредных теток страдают нормальные люди! Точно! А настоящий киллер спокойно уехал на «десятке»! Все сходится!

– Нужно срочно принимать меры по собственному расследованию, – решительно сказала я, – а то, пока там разберутся наши защитники правопорядка, этому подозреваемому все бока обломают в КПЗ.

– Клевещешь на наше УВД, – с напускной суровостью произнесла Маринка, – хотя я с тобой согласна. «Розовые лица, револьвер желт, моя милиция меня бережет». Кто сказал, помнишь?

– Конечно, – усмехнулась я, – это Фоменко.

– Фо… – Маринка даже поперхнулась от неожиданности, но вовремя включила мозги.

– А, ты шутишь! – она рассмеялась и почесала кончик носа. – Я почти купилась. А на самом деле помнишь, кто написал? Он еще у нас в программе был в универе?

– А ты думала, – усмехнулась я, – прекрасно знаю, что это Пушкин.

– Кстати, – Маринка перевела тему, – а почему ты не хочешь сразу забить в статью материал про эту мерзючую бабульку? Или хочешь?

– А ты уверена, что до завтра мы нароем чего-нибудь такого, что можно печатать?

– Ну не знаю, – Маринка пожала плечами, – печатать-то всегда есть что. Как там моя идея про звезды редакции?

– Киснет и отлеживается, – я не стала развивать любимую Маринкину тему, – просто немножко побережем материал. Он на дороге не валяется.

– Точно. Он на дороге встречается. И орет: помоги-ите! – улыбнулась Маринка. – Ну и какие будут планы на сегодня? По домам?

– Ага, по чужим, – кивнула я и взяла лежащий на столе лист бумаги. – Значит, хозяин угнанной и нашедшейся «десятки» некий Ажибайрамов Вячеслав Самсонович? Вот к нему домой и направимся. Не возражаешь?

Маринка молча пожала плечами.

– Что-то не то в этом сообщении об угоне, – заметила я, – ты обратила внимание?

– Не-ет, а что?

– Сказали, что машину угнали приблизительно в шесть часов вечера, а мы ее видели во сколько?

– Около семи, – быстро ответила Маринка, – я еще на часы посмотрела. Точно, около семи, потому что… Да потому что они же сказали, что взрыв произошел в восемнадцать двадцать пять! А мы видели «десятку» позже!

– И что получается? – спросила я.

– А что может получиться? – Маринка пожала плечами. – Да менты все перепутали. Или свидетели. – Она подумала и проговорила: – Ну, в общем, ехать надо. Выясним у хозяина точное время и подробности. Согласна?

Возражений, естественно, не последовало.

 

Глава 4

Мы с Маринкой собрались быстро. А что нам собираться-то? Только красоту поправить перед зеркалом – да и все, пожалуй.

Я нащелкала на компьютере объявление «Закрыто по техническим причинам» и скинула его на принтер.

Маринка включила на полную ледяную мощь кондиционер и села под ним.

– Замерзаешь на дорожку? – спросила я ее.

– А как же! И тебе советую! Сваримся быстро, а так хоть воспоминание будет. О прохладе.

Я сообщила Виктору по селектору, что мы уезжаем, и предложила ему работать по своему плану. Это означало, что, если он хочет, может уезжать домой. Виктор мне ничего не ответил, но, как я поняла, он меня услышал.

До нужного адреса мы поехали на моей «ладушке» и вскоре были на месте.

Хозяин угнанной машины, судя по нашим данным, жил в новом шестнадцатиэтажном доме на пятом этаже в спальном районе города.

– А неплохое местечко, – сказала Маринка, оглядывая помпезное строение из окна «Лады», – судя по всему, наш клиент не бедствует.

– Да уж, создается такое впечатление, – я вышла из машины и посмотрела на три подъезда дома.

– А как тут, интересно, считать, – спросила Маринка, выскакивая почти одновременно со мною, – слева направо или справа налево? Что скажешь?

– Я скажу, что второй подъезд при любом раскладе в центре, – сказала я, – у тебя в бумажке ясно написано «подъезд – второй».

– А, я забыла! – легко произнесла Маринка, направляясь к подъезду.

Нам повезло: из подъезда выходила какая-то мамаша с ребенком, и мы проскочили в подъезд. Не пришлось нажимать кнопку домофона для вызова Ажибайрамова и тем самым предупреждать его. Мне нравится всегда объявляться неожиданно, иной раз это позволяет узнать что-нибудь интересное. И заранее никогда не знаешь, что именно тебе предстоит узнать.

Мы поднялись на лифте на пятый этаж, и, пока Маринка вертела головой в разные стороны, я снова сверилась с записью и позвонила в нужную квартиру.

Здесь на квартирных дверях тоже были домофоны, но, видно, хозяин посчитал необязательным им воспользоваться. Дверь отворилась, и мы увидели молодого человека, худого блондина, в больших очках в металлической оправе. Мне он показался похожим на карикатурного зануду-отличника.

Сверкнув стеклами очков, молодой человек улыбнулся и спросил:

– Здравствуйте, девушки, вы ко мне?

– Наверное, если вы Ажибайрамов, – сказала я.

– Да, это я, но я вас не знаю… – Ажибайрамов неуверенно осмотрел нас с Маринкой и еще раз улыбнулся: – Ну проходите, буду надеяться, что вы не…

– Не что? – сразу же спросила Маринка, оттирая меня плечом и входя первой.

– Не макулатуру собираете, – объяснил Ажибайрамов, – у меня ее нет.

– Никогда не грешила сбором макулатуры, – призналась Маринка, входя в просторный холл, уставленный по углам высокими вазами с цветами. Около левой стены холла стоял маленький диванчик, напротив него – два кресла.

– Судя по вашему возрасту, у вас все впереди, – двусмысленно польстил Ажибайрамов, и я подумала, что, наверное, поспешила со своими выводами: отличник оказался достаточно острым на язык.

– Хотелось бы надеяться, – Маринка разогналась было пококетничать, но я решила прервать этот внезапно начавшийся треп, тем более что после первых легких фраз Ажибайрамов уже начал посматривать на нас обеих с недоумением.

Я расстегнула сумочку и вынула из нее свою визитную карточку.

– Я главный редактор газеты «Свидетель», – сказала я и протянула карточку Ажибайрамову.

Тот взял ее, но не сдвинулся с места, так что нам с Маринкой пришлось остаться стоять буквально на пороге коридора. Очкарик внимательно прочитал карточку и повертел ее в руках.

– Вы хотите сказать, что ваша газета является постоянным свидетелем чего-то интересного? – спросил он уже без улыбки.

– Вот именно, – Маринка не заметила перепада настроения Ажибайрамова и все пыталась продолжать улыбаться. Нужно будет ей как-нибудь сказать, что улыбкой так часто пользоваться нельзя – не все люди понимают это правильно.

– Примерно так, – сказала я Ажибайрамову. – Вот по этому поводу мы к вам и пришли.

– Ну и… – Ажибайрамов подумал и, видимо, поняв, что выгонять нас сразу не стоит, наконец-то сделал приглашающий жест рукой: – Проходите, пожалуйста.

– Спасибо, – поблагодарила Маринка и первой процокала по выложенным мраморной плиткой полам. Она выбрала ближайшее кресло и села в него. Я прошла к дивану.

Ажибайрамов пожевал губами и осторожно прошел ко второму креслу.

– Ну а… – протянул он, нащупывая интересующую нас тему, – когда не получается быть свидетелями чего-либо, – Ажибайрамов наклонился ближе к Маринке, – тогда что?

– А когда у нас не получается быть свидетелем, то мы навещаем интересных нам людей и просим их ответить на некоторые наши вопросы, – любезно, но без приторности сказала я.

Маринка бросила на меня недовольный взгляд. Она наверняка подумала, что с таким перспективным молодым человеком, как Ажибайрамов, нужно разговаривать любезнее, но я – это же не она.

– Ну что ж, отвечу, – заученно улыбнулся Ажибайрамов, – отвечу на все ваши вопросы и сразу: да, я женат.

– Черт побери! – воскликнула Маринка и стукнула себя кулаком по коленке. – Все, день пропал, а я так надеялась!

Они с Ажибайрамовым рассмеялись, и я не без испуга заподозрила, что, пожалуй, на моих глазах сейчас зарождается новая романтическая история про красивую любовь с Маринкой в главной роли. Этого еще не хватало! Пришлось срочно принимать меры и всем портить настроение подчеркнуто сухим тоном. Что я и сделала.

– Нас интересует история, приключившаяся с вашей машиной, – официозно сказала я. – Сегодня мы прослушали информацию о ее угоне по телевизору…

– В сводке новостей городского УВД, – добавила Маринка.

– Вот именно, – подтвердила я ее слова, – и мы хотели бы вас попросить о любезности…

– Да, – снова влезла Маринка, – не могли бы вы сказать нам, в котором часу примерно украли вашу «десятку» и в каком состоянии ее обнаружили?

– А могу я сперва узнать, почему вас заинтересовала моя машина? – мягко спросил Ажибайрамов.

– Машина слишком хорошая, – наивно моргнув глазками, пролепетала Маринка, – а почему-то ее просто бросили на каком-то дурацком пустыре среди мусорных куч. Покататься, что ли, взяли? Решили погонять, а потом вернуть?

– Ну, не совсем вернуть, – рассмеялся Ажибайрамов, – вернуть – это значит привезти ее на место, а мне ее, как вы знаете, не привезли. Милиция обнаружила ее в Ленинском районе, а я, как вы видите, живу в Кировском. Так как я уже дал информацию об угоне, то машина уже была в ориентировке, потому наряд и обратил внимание. Вот, собственно, и все. Я, честно говоря, рад, что так все получилось. Я уж и не надеялся ее найти. Сами знаете, как обычно получается: угоняют машину, а потом она оказывается где-нибудь у братского кавказского народа… Ну вот, собственно, и все. Я ответил на ваш вопрос?

Маринка сделала вид, что задумалась, и разговор пришлось продолжать мне. В общем, как обычно.

– Да, спасибо, – поблагодарила я, – а можно немного уточнить: в какое примерно время угнали вашу машину?

– Можно, конечно, – Ажибайрамов перестал улыбаться и потер ладони друг о друга. – Я на этот вопрос уже отвечал, так что долго раздумывать не буду. Значит, так. Я в пять подъехал к… к зданию магазина на Сакко и Ванцетти. У меня там было дело. А вышел я оттуда приблизительно в шесть плюс-минус пять-десять минут. Глядь: а машинки-то и нетути. Вот, все время. Устраивает?

– Почти, – сказала Маринка, – можно предположить, что вашу машину взяли не просто так, а за вами следили, чтобы выбрать подходящий момент.

– Ну, наверное, не знаю, – Ажибайрамов развел руками и извиняющимся тоном произнес: – Я никогда не угонял машин. Ну, наверное, следили, а что?

– Не могли бы вы нам сказать, – начала я, – не выезжали ли вы куда-нибудь до этого магазина? Нам так было бы удобнее составить статью и дать примерную схему слежки.

– Гипотетической слежки, – мягко уточнил Ажибайрамов, – нет, не выезжал. Если слежка и была, то я ее не заметил.

– Не выезжал, – равнодушным тоном повторила Маринка.

– Хотя нет, нет, – Ажибайрамов пощелкал пальцами в воздухе, – я вспомнил! Конечно же! Утром я выезжал по магазинам. Нужно было продуктов купить. Но это недолго. Часиков, приблизительно, в десять утра я выехал и вернулся через час-полтора. Вот, собственно, и все.

– А весь день вы были дома? – пустилась я в откровенное занудство. – Я правильно понимаю, что машина у вас стоит перед подъездом, да?

– Правильно понимаете, девушка, правильно, – закивал Ажибайрамов. – Я вообще-то домосед, но после обеда вышел немного прогуляться по парку. Исключительно для здоровья.

– Моцион, – вставила Маринка, – променад.

– Именно, – согласился Ажибайрамов, – ну, так с вопросами – все?

– Почти, – сказала я, – остался последний. Не могли бы вы сказать, кто тогда, если не вы, мог выезжать на вашей машине, кроме вас? Например, жена или другие родственники?

– Не понимаю, о чем вы говорите, – нахмурился Ажибайрамов. – Не понимаю. Я же говорю вам, что машина стояла около подъезда. Я почти не отлучался из дома. Не знаю. Жена машину не водит, она только учится. А ваш вопрос продиктован какой-то имеющейся информацией?

– Да, продиктован, – выпалила Маринка, – есть информация, что ваша «десятка» находилась в районе Набережной на улице Валовой вчера в половине седьмого.

– Не знаю. – Ажибайрамов встал и посмотрел на часы. – Извините, мне некогда, сами понимаете: дела, дела, работа. Машину угнали приблизительно в шесть, может быть, на ней еще где-то и покатались, не знаю. Все, что я знал, рассказал.

Так как Ажибайрамов явно закончил разговор, нам ничего не оставалось, как поблагодарить его за любезность и уйти.

– Ну, что скажешь? – спросила я у Маринки, спускаясь в лифте на первый этаж.

– А что говорить? Или врет, или нет. Если врет, то нужно узнать, почему, если нет, то нужно узнать, кто еще, кроме него, имеет доступ к машине.

– Жена, которая учится, – задумчиво сказала я, – учиться-то она учится, а пока мужа нет, может и кататься втихаря.

– Если она уже умеет рулить, – заметила Маринка.

– Если она, вообще, дома, а не на Канарах каких-нибудь, – уточнила я.

Лифт остановился, двери его открылись, и мы вышли.

– Ой, Оля, Канары какие-нибудь не бывают. Они одни-единственные и неповторимые! – страдальчески вздохнула Маринка, и на этой грустной ноте мы вышли из дома.

Мою «Ладу» никто угонять не собирался. Я это сразу поняла, как только увидела ее, стоящую на том же месте, где я ее и оставила.

– Ну, куда теперь направим наши стопы или колеса? – спросила меня Маринка, усаживаясь удобнее на правое переднее сиденье.

– Я думаю, что в Волжское РОВД, – сказала я и выехала со двора.

– Ба! А что мы там забыли? Неужели хочешь поделиться своими подозрениями про подлого Ажибайрамова? Скажешь, что он сам угнал у себя автомобиль, да? А зачем? Да и живет он не в Волжском районе, а в Кировском. – Маринка вдруг ойкнула и схватила меня за руку.

– Слушай, Оль, я все поняла! Все поняла! – крикнула она.

– Да? – скептически отозвалась я. – И что же это «все»? Кстати, заметь: если будешь дергать меня за руку, то мы имеем хорошие шансы очнуться в отделении травматологии.

– Прекрати! – раздраженно крикнула Маринка. – Этот Ажибайрамов и есть киллер! Вот тебе!

– Ну, начинается! – чуть не рассмеялась я. – А куда мы дели мужика с «дипломатом»? Или он уже перестал быть киллером? Ушел, так сказать, в резервную версию?

– Ну, знаешь ли! – Маринка возмущенно зафыркала и закашлялась. – Ты иногда рассуждаешь, как первая встречная обывательница!

– Что? – переспросила я.

– А вот то! Не похоже, что ты главный редактор самого крутого листка нашего города! Я сама помню нашу же статью прошлого года про киллеров! Там было написано, что киллер не работает в одиночку, вот! Кто писал эту статью?

– Я и писала, – крикнула я, – а теперь ты меня цитируешь и меня же называешь первой встречной, обосновывая это моей же собственной цитатой! Где логика?

– Ишь чего захотела! Какая еще логика?! – Маринка заговорила чуть тише, понимая, что немного перегнула: – Ну, не первая встречная, так, значит, у тебя память девичья. Нашла чему радоваться!

– Ну, знаешь! – я возмутилась и так резко вывернула руль, что едва не въехала на тротуар. Идущие по тротуару граждане шарахнулись в сторону и потом долго еще махали мне вслед. Вот так люди и становятся популярными.

Некоторое время мы ехали молча, потом Маринка, видимо, решив, что как-то и где-то она была не права, решила пойти на мировую и избрала для этого метод самый дурацкий из всех дурацких

– Да ладно тебе дуться, – улыбаясь, сказала она, – подумаешь, назвала твою память девичьей! Ну это же вовсе не намек на то, что ты девица…

– Пошла к черту! – рявкнула я и снова немножко пошалила с рулем. Но это получилось случайно, честное слово. Слева засигналил какой-то нервный «жигуленок» и, резко затормозив, едва не вдавил задницу своей машинки в шедшую следом за ним иномарку.

– Ты что, ты что, – забормотала Маринка, вертя головой в разные стороны.

– Вот так, – злорадно пробормотала я, – не будешь под руку бухтеть всякую ахинею!

– Ты сказала «бухтеть»? – переспросила Маринка. – А где ты подобрала сие литературное слово?

– Мда-а-а, давненько я правой стороной своей «ладушки» столбы не сшибала на дорогах, – пробормотала я и взяла вправо.

– А-а-а! – заорала Маринка. – Дура ненормальная! Прекрати немедленно! Я пошутила!

– В следующий раз будешь думать, – почти удовлетворенно сказала я, выруливая к стоянке перед Волжским РОВД.

Еще не успела я затормозить, как Маринка уже распахнула дверцу и выскочила наружу.

– Если ты сама-то доживешь до следующего раза! – крикнула она. – Подумаешь, сказать ничего нельзя! Нервная она! Вот и катайся одна, а я с тобой больше не езжу!

Я молча вышла из машины и аккуратно захлопнула за собою дверь. Почему-то я чувствовала себя прекрасно, и даже настроение улучшилось, и жара уже не казалась такой испепеляющей, да и вообще все было замечательно.

Маринка тоже понемногу начала успокаиваться. Она подошла ко мне.

– Слушай, начальник, а зачем мы сюда приехали, я так и не поняла? – сухо спросила она.

– Нужно узнать адрес, – ответила я.

– Чей? Ажибайрамова? Мы же у него только что были!

– Нужно узнать адрес тетки, которая так лихо раздавала интервью про киллера, – почти с ангельским терпением разъяснила я. – Узнаем, съездим к ней и поговорим сами. Может быть, и нам она расскажет что-то интересное.

– Ага! А если она нас и не вспомнит? Окажется еще, что у нее амнезия и а… ну, короче, прочие болезни, – Маринка хмыкнула, – еще бы что-то сказала, да лучше промолчу, – добавила она тише.

– Если окажется, что у нее амнезия и нас она не узнает, то ее показаниям грош цена, – я слушала себя и сама радовалась своей невозмутимости. – Им и сейчас грош цена, но, похоже, тут что-то кроется.

– Или просто тетке скучно жить на свете, – добавила Маринка.

– Может быть, и так, – согласилась я.

Мы с Маринкой взглянули друг на друга, быстро оценили свой внешний вид и повернулись к входу в РОВД.

– Ну, пойдем, – решительно сказала я.

– Пошли, – согласилась Маринка, и мы направились к стеклянным дверям, но не дошли до них всего каких-то двух или трех шагов.

– Куда это вы вышагиваете, красавицы? – послышался сзади скрипучий зычный голос, и я, вздрогнув, остановилась и оглянулась.

Слева от ступенек, ведущих к двери РОВД, стоял с папкой в руках и курил давно знакомый нам майор Здоренко. Сдвинув фуражку на затылок, он внимательно осмотрел нас и кивнул:

– Ну подойдите, что ли! А то на солнцепек выползать не хочется.

Мы подошли.

– Здравствуйте, – улыбнулась Маринка, хотя прекрасно знала: с этим кадром никакие приемы не проходят.

Я просто кивнула, и этого оказалось достаточно.

– Привет, – буркнул майор, – так куда же вы собрались? Судя по вашим крикам, когда вы вылазили из машины, вы идете с явкой с повинной? Колись, Бойкова, кого-то пришила или просто труп нашла?

– Ничего я не нашла, товарищ майор, – сказала я, стараясь соображать быстрее. Нужно было что-то решить, а что – я пока не знала.

– Тогда зачем вам сюда? – прищурился майор Здоренко. – Интервью брать у дежурного? Не поверю.

– Нет, не интервью. Мы хотели бы узнать адрес одной женщины, – проговорила Маринка и зачем-то добавила: – Это чистая правда.

– В РОВД узнать адрес? – скривился майор. – А вот это уже интересно. И чей же адрес вы хотели узнать?

Мы с Маринкой переглянулись. Майор Здоренко был не такой человек, которому можно было сказать несколько ничего не значащих слов, и он бы после этого отстал. Совсем не такой. Пока бы он не вытряс из нас всю или почти всю информацию, отвязаться от него не было бы никакой возможности.

– Ну чего вы тут мнетесь! – майор начал терять терпение. – Бойкова! Ну, что у вас произошло?! Не молчи, не молчи!

– У нас ничего, товарищ майор, а вот в городе произошло заказное убийство, – сказала я.

– Кого это еще пришили? – майор шагнул ко мне ближе и впился в меня взглядом. – Ну?!

– Кудельникова, – сказала Маринка, и майор повернулся к ней.

– Да, это дело известное. А вы тут с какого боку? Не понял! Ну-ка, колись, Бойкова!

Я расстегнула сумочку и достала фотографии, сделанные мною вчера на месте взрыва.

Майор Здоренко схватил все фотографии и внимательно просмотрел их.

– Это до приезда наряда? – коротко спросил он.

– Да, мы случайно оказались рядом, – ответила я.

– Случайно, – фыркнул майор, – знаю я твои случайности, Бойкова. Врешь ты все.

– Если вы на что-то намекаете, товарищ майор… – начала говорить Маринка, уставшая молчать и тяжко страдавшая от этого, но майор Здоренко ее перебил:

– Да ты с ума сошла, Широкова! – он весело рассмеялся. – Я намекать не умею, я говорю сразу и прямо. Выдумаешь еще херь какую-то: намекаешь! Что я, мальчик, что ли!

Майор повернулся ко мне.

– Короче, Бойкова! Эти фотки я забираю, ты себе еще нащелкаешь, а мне нужно будет на людей здесь посмотреть, вдруг замечу что-то любопытное. Так зачем же вы сюда шли, девки? Новую информацию скачать? Никто вам ничего не скажет, лучше идите на пляж. Там ваших много сегодня.

– Журналистов? – спросила Маринка.

– Женщин! – рявкнул майор. – Журналистов! Кто вас разберет, когда вы там в одних трусах, журналисты вы или просто… хм… полежать пришли. Короче, пока!

Майор развернулся, чтобы уже уйти, но я задержала его:

– Товарищ майор, не уходите, пожалуйста!

Он повернулся с недовольной гримасой.

– Ну что еще, Бойкова? Мне некогда!

– Нам нужен адрес той женщины, которая сегодня по телевизору рассказывала про киллера, – выпалила я.

– А я тут при чем?

– Ну, знаете ли! – я откровенно возмутилась. – Вы получили от нас фотографии, хотя я и не собиралась их вам давать, так хотя бы в обмен на эту услугу неужели нельзя нам дать всего лишь адрес этой тетки, тем более что это вообще никакой не секрет, потому что ее уже показывали по телевизору на весь город!

– Ну ладно, ладно, Бойкова, раскричалась, – майор усмехнулся, – зачем тебе эта жабенция? Она уже все рассказывала твоим конкурентам. Зачем?

– У меня к ней есть свои вопросы, – уклончиво ответила я.

– Вопросы, говоришь?

Майор посмотрел на меня, подумал, потом раскрыл свою папку и положил в нее мои фотографии. Перелистывая бумаги в папке, он едва не рассыпал пачку своих фотографий, вывалившихся из нее.

Маринка помогла их удержать и одну из фотографий задержала. С фотографии на нас смотрел парень. Я его сразу узнала: это был Константин, пытавшийся познакомиться с нами в летнем кафе как раз за десять-пятнадцать минут перед взрывом.

– А кто это? – спросила у майора Маринка, тоже, конечно же, узнавшая Константина. Уж на кого, а на мужчин память у нее была замечательная.

– Много будешь знать, Широкова, никогда замуж не выйдешь.

 

Глава 5

– Типун вам на язык, товарищ майор, – искренне пожелала Маринка.

Майор Здоренко довольно рассмеялся:

– Боишься, Широкова? Ну и правильно делаешь! Вместо того чтобы всей этой херью заниматься, на пляж бы лучше сходила. Там и парней достаточно.

– Без ваших советов обойдусь, – откровенно огрызнулась Маринка, – а кто это такой, можете и не говорить. Я и без вас поняла, что это подозреваемый. Иначе почему он у вас здесь лежит?

– Он сейчас не лежит, а сидит в городском КПЗ, Широкова, а если ты поняла, то нечего языком трепать. Не твое это дело. А узнаю, что лишнего в своей газетке напечатали, найду на вас управу, ясно?

Майор взъелся не на шутку, но и Маринка решила ему не уступать.

Я даже отошла на полшага назад, ожидая продолжения этой баталии, но Маринка вдруг решила сменить тактику и выманить противника на равнину притворным отступлением. Классический, между прочим, прием татаро-монголов, но ей я этого, конечно же, не скажу.

– Ну, не будем ругаться, товарищ майор, – улыбнулась она, – вы хотели нам дать адрес…

– Адрес вам… дать… – проворчал майор Здоренко, бросая свирепые взгляды на Маринку и на меня, – под зад коленкой вам бы дать, а не адрес! Ну да черт с вами, вот он – пишите и проваливайте, а то у меня от вас уже язва разыгрывается.

Майор выдернул из папки лист бумаги и быстрой скороговоркой пробормотал адрес. Я не успела даже блокнот раскрыть, как он уже захлопнул папку и, задрав голову, вытаращился на меня.

– Я не успела, товарищ майор, – смиренно сказала я.

– Вот так всегда, – довольно расплылся в улыбке майор, очевидно, забывая про свою язву, – даже писать не успеваешь, Бойкова. Я и говорю: завязывать вам нужно с журналистикой-то. Так-то, – и он медленно, по слогам, повторил адрес.

Тетку звали Эльвира Николаевна и жила она в Ленинском районе.

– Записала, Бойкова? – спросил майор, следя за моей рукой.

– Она записала, – сказала Маринка, – а теперь послушайте, что я вам скажу, товарищ майор, – Маринка даже губы облизнула в предвкушении неплохой ругачки, и майор с искренним любопытством взглянул на нее.

– Ну ты, я вижу, поругаться хочешь? А зря! Со мною нужно дружить, Широкова, – счастливо улыбнувшись, произнес он.

– С нами дружба тоже не помешает, товарищ майор, – тихо и угрожающе произнесла Маринка, – во-первых, мне надоело ваше постоянное хамство, а во-вторых…

– Ну-ну, – поощрительно кивнул майор Здоренко, – и что у нас там во-вторых?

– А во-вторых, и журналисты могут кое-кого из ментов носом ткнуть! – выпалила Маринка.

– Куда? – майор нахмурился, и я буквально увидела, как забегали у него под фуражкой разные мысли. Он не мог сообразить, какое же слово сейчас скажет Маринка, но куда она его хочет ткнуть, понял правильно. Ну еще бы ему не понять! Все-таки оперативник со стажем.

– В ошибки и заблуждения вас можем ткнуть! А вы куда подумали? – ехидно спросила Маринка. – Вот, например, этот парень, – она кивнула на папку майора, – парень по имени Константин, сидящий у вас сейчас в КПЗ или еще в каком-то злачном месте, так он киллером вовсе быть не может! А ваша старая клушка, которая вам свистнула свои показания и по ушам проехала, вовсе не свидетель, потому что она ничего не видела! И видеть не могла!

– Не понял! – рявкнул майор и так быстро шагнул к Маринке, что на секунду оказался прижатым носом к ее груди. Фыркнув и немного покраснев, если про его вечно багровое лицо можно так сказать, майор отскочил на место, – не понял!

– Какой темперамент! – промурлыкала Маринка. – Я всегда подозревала, что вы не просто так завели с нами знакомство, товарищ майор, – у вас есть свои мужские планы!

– Что-о?! – заорал майор Здоренко так, что мне показалось даже, что троллейбус, подходящий сейчас к остановке, немного присел от испуга. – Что за херь, твою мать?! Я не понял, что ты хотела сказать! Когда говорила про Константина и про свидетельницу! Я не понял!

– Ну где вам! – совсем уж откровенно глумливо проговорила Маринка, видя, что достала нашего майора, и тут же нас оглушил его дикий рев:

– Молчать, когда я с вами разговариваю!

– Ой, – испуганно пробормотала Маринка, но не сдалась, – а вы еще команду «смирно» дайте!

– И дам! И встанешь смирно! – Майор покраснел, побагровел и, не говоря больше ничего лишнего, махнул нам рукой в сторону РОВД. Мы поняли, что доболтались. Ну, то есть не мы доболтались, а Маринка, как всегда. Но, опять же, как всегда, и я попала под раздачу слонов.

Не говоря больше ни слова и даже не стреляя лишний раз глазками по сторонам, мы поднялись за майором по ступенькам и зашли в холл РОВД, где было не только жарко, но и душно.

Майор рыкнул что-то нечленораздельное дежурному и, не задерживаясь больше в холле, повел нас на второй этаж РОВД. Пройдя по коридору и заглядывая по очереди в каждый кабинет, майор сурово посопел и зашел в самый последний кабинет в коридоре.

– Заходите, девушки, – зловеще проговорил он.

В небольшой комнате за столом сидели двое молодых людей и резались в нарды за небольшим столом сбоку. Другой стол стоял у окна. За ним никого не было.

– Ого, ты здесь свидание устраиваешь? – весело спросил один из них у майора.

– Ага, – буркнул тот, – заканчивайте свои интеллектуальные игры, мне тут с девушками нужно пообщаться.

– Да мы уж поняли, – молодые люди сложили доску и быстро вышли, закрыв за собою дверь.

Я посмотрела им вслед. Маринка, видимо, наговорившись на полчаса вперед, молчала, как партизанка, и мне пришлось хоть что-то сказать: пауза получалась слишком томительная.

– Это местные Ларин и Дукалис? – спросила я, повинуясь молчаливому жесту майора и усаживаясь на один из стульев, в то время как он, пыхтя, сопя и ворча, устраивался за столом.

– Чего? – переспросил он. – А… нет, это просто… короче, оперативники. Так, девоньки, кладите ваши попки поудобнее на стульчики и давайте рассказывайте мне все про этого Константина и про ваше мнение, что он киллером быть не может. Ты, Бойкова, кстати, тоже так считаешь? – майор стрельнул на меня острым взглядом и тут же отвел глаза.

– Ну, в общем, да, – сказала я.

– Тогда излагай, – майор Здоренко бросил свою фуражку на край стола, закурил и поторопил меня: – Ну что ты там? Давай, короче!

Ну я и изложила все, что знала про Константина и про тетку, которую мы успокаивали, а потом вызвали ей пэпээсников.

– Знаю я про этот вызов, – пробормотал майор Здоренко, – он проходил по сводке… Я еще подумал, что за совпадение такое странное…

– Вот и мы считаем, товарищ майор, – сказала я, – что парень, пристававший к девушкам на улице, киллером быть не может!

– Потому что в душу запал? – спросил майор Здоренко и посмотрел на стену, что-то обдумывая.

– Потому что киллер, идущий на выполнение задания, не будет привлекать к себе внимание. Нарочно это сделал, чтобы его потом опознали без проблем? – спросила я.

– Тут всякие расчеты могут быть, в том числе и свидетелями запастись, чтобы его отмазали, – проговорил майор Здоренко, – но, в общем, подозрительно, да.

– А тетка со способностями экстрасенса? – наконец-то закончила свое непривычное молчание Маринка. – Стояла здесь, а видела все, что творилось там?

– Тетка… – майор Здоренко потер лоб, – зря я вас притащил сюда. Ничего интересного вы мне и не рассказали, только нагородили тридцать бочек арестантов… Ну, ладно, – майор хлопнул ладонью по столу и хмуро посмотрел на Маринку.

Маринка потупилась.

– Короче, спасибо за содействие в работе органов и все такое, – проговорил майор Здоренко, – пока. Постарайтесь ни во что не вмешиваться, а то, как всегда, напортачите, разгребай за вами потом.

– Когда это вы за нами разгребали? – вскинулась Маринка.

– Постоянно этим занимаюсь! – рявкнул в ответ майор Здоренко. – Все, я сказал! Все! До свидания!

Так ничего и не поняв, мы с Маринкой вышли из РОВД и дошли до машины.

– Я так и не поняла, что он понял из наших слов, – сказала Маринка.

– Да и я тоже в сомнении, – ответила я, – такое впечатление, что он ожидал услышать что-то не то. Только вот что именно?

– А у него никогда ничего не поймешь, – Маринка распахнула правую переднюю дверь и уселась на сиденье, – психопат, что с него возьмешь! Но здорово я на него наехала!

– Да, подруга, что-то ты развоевалась, – рассмеялась я, – не похоже даже на тебя. Что на тебя нашло?

– Да надоело слушать его вопли! – гордо высказала Маринка. – Раньше только ты с ним справлялась, а теперь и я научилась. Поняла, как с ним надо? Ты все на логику давила, а я на эмоции взяла и ехидством додавила.

– И голосом, – добавила я.

– И голосом, – согласилась Маринка, – а как же без этого? Совсем никак. И сработало же!

Я выехала со стоянки около РОВД и поехала по направлению к Ленинскому району. Взглянув на часы, я увидела, что было уже около трех.

– Как ты думаешь, эта тетка – пенсионерка? – спросила я Маринку.

– Определенно, – ответила она, – но, может быть, еще работает. Хотя вряд ли. Если бы она работала, то ей не нужно было бы сочинять такие байки из склепа, которые она наболтала киношникам.

– Значит, шансов застать ее дома пятьдесят на пятьдесят, – задумчиво проговорила я.

– Фифти-фифти, – согласилась Маринка, – и что делать будем? Ехать и смотреть, какое фифти нам попадется? Или есть идеи?

– Как ты насчет кофейку? – спросила я, внимательно глядя на дорогу. Повторять свои недавние подвиги мне не хотелось. – Я имею в виду плохой кофе из кафешки.

– А не прочь! – ответила Маринка. – После этого боя с диким майором мне что-то есть захотелось.

По дороге к дому Эльвиры Николаевны нам попалось неплохое кафе с символичным названием «Солнечный удар». Изнывая уже не один день от жары, я решила было проехать мимо него, потому что само название при такой жарище просто отвращало, но Маринка потребовала, чтобы я здесь остановилась.

– Отличное место! – выдала она, махая руками. – Я даже не знала, что оно будет у нас по дороге. Однажды я здесь уже была с… впрочем, это не важно… но, если ты меня спросишь…

Маринка сделала загадочное лицо и потупилась, ожидая напряженных расспросов, но я решила, что фиг ей, и промолчала. Это было жестоко с моей стороны, признаюсь, но все-таки хоть как-то я должна была отомстить Маринке за ее свинское поведение в течение всего дня! А эта склока с майором Здоренко! Ну, хочешь поругаться, так иди и ругайся! Меня-то зачем с собой тащить?!

Видя, что я вовсе не интересуюсь ее личными делами, Маринка вздохнула, скуксилась и забормотала вроде как бы про себя, но, разумеется, чтобы и мне было слышно:

– Так трудно девушке найти свою судьбу… э-эх!..

– Ну да, – энергично согласилась я, – она на дороге не валяется. А если валяется, то это не наша судьба.

– Правда, правда, – скучно подтвердила Маринка и замолчала, поняв, что ее очередной рассказ об умопомрачительной любви не прокатит по определению.

Я поставила «ладушку» на небольшой стоянке, левее от входа в кафе, и мы вошли в него. Я увидела, что здесь действительно оказалось довольно-таки мило. И главное – нежарко. Здесь работали кондиционеры, и сразу же при входе нас охватило такое замечательное чувство расслабления, что мне и возвращаться в машину не захотелось уже никогда. Здесь было лучше.

Мы выбрали столик напротив входа, но не рядом с ним. К нам тут же подошла рыжая девушка-официантка, и, полистав меню, мы заказали кое-что по мелочи. Мне особенно понравилось, что здесь на столе стояли настоящие живые цветы в стеклянных вазочках и под тон вазочкам – пепельницы.

– Ну кофе здесь, конечно же, так себе, общепитовский, – Маринка, брезгливо поджав губы, заказала себе апельсиновый сок и коржик.

– Кофе у нас готовит настоящий турок, – улыбнувшись, заметила рыжая официантка.

– Ну и что? – Маринка задорно посмотрела на нее. – А я вот русская, а совершенно не умею готовить кулебяки. Даже не знаю, что это – пирог или бутерброд…

– Или напиток слабогазированный, – подхватила я и достала пачку сигарет из сумочки.

– Вот-вот, – Маринка кивнула.

– Можете заказать у нас… – начала было девушка, но Маринка ее остановила:

– Спасибо, но в следующий раз – обязательно.

Пока официантка ходила за нашим заказом, я закурила и медленно осмотрела зал.

– Знакомых ищешь? – сразу же спросила у меня Маринка. – Откуда они у тебя здесь?

– Но я же живу в этой стране, – вяло ответила я, совершенно не собираясь болтать. Я устала работать языком за сегодняшний день, и мне хотелось тишины.

– Да мало ли что! – Маринка расположилась поудобнее и вынула из сумки косметичку. – А у меня вот в этом районе есть кое-какие знакомые. Как подумаю, что они, не дай бог, сейчас войдут сюда, так сразу не по себе становится. Такие знакомые… прямо такие…

Я опять промолчала, а тут и наш заказ подоспел.

Я принялась тыкать вилкой в салат и запивать его соком, а Маринка все еще что-то говорила и говорила.

Хорошо, что я уже давно научилась ее не слушать, а то бы уже давно была обременена не только тяжкими редакторскими обязанностями, но и некоторыми психическими заболеваниями. Манией преследования, например.

– Вот он, смотри, Оль! – Маринка вдруг подалась вперед и быстро зашептала мне в лицо: – Ты только резко не оборачивайся, он надолго расположился. Но имей в виду, что он сидит у тебя за спиной немного влево. Нет, вправо. Нет… короче, вот так вот, – она показала рукой, нарушая все самой же продиктованные правила конспирации.

– Твоя любовь до гроба, что ли, уселась у меня за спиной? – без энтузиазма поинтересовалась я, вовсе не собираясь оборачиваться. Да мало ли кто из Маринкиных знакомых мог устроиться у меня за спиной! Каждого разглядывать, что ли? Еще чего! Обойдутся. И Маринка, кстати, обойдется тоже.

– Кулебяку заказал, – с какой-то непонятной ненавистью пробормотала Маринка, – в такую жару жрать собирается, вот сволочь!

– Что же ты о нем так неприязненно? – с улыбкой спросила я. – Или он не ответил на твое пламенное чувство? Тогда все ясно: негодяй, негодяй, негодяй…

– Что? – Маринка даже вздрогнула. – Ты это о ком?

– А ты?

– Так о киллере же! – Маринка расширила глаза и сделала рукой жест, словно она стреляет из пистолета. – Ты что, не поняла, что ли? Ну ты даешь, Оль! Да наш киллер устроился у тебя за спиной и жрет кулебяку! Я тебе об этом талдычу уже битый час, а ты все въехать не можешь!

Знать, что у тебя сидит за спиной какой-то киллер, и спокойно продолжать попивать сочок из стаканчика – это изысканное удовольствие не для народа, а для избранных. Несмотря на работающие кондиционеры, я почувствовала, что у меня взмокла спина. Сок сразу же стал кислым, да и вообще, эта вульгарная забегаловка с не менее вульгарным названием «Солнечный удар» мне резко разонравилась. Вот такая капризная я иногда бываю.

Я медленно поставила стакан с соком на столик и внимательно посмотрела на Маринку, ища в ее глазах подтверждение того, что она просто по-дурацки пошутила. С ней такое бывает. Частенько. Но Маринка вроде не шутила. Легче мне от этого не стало, лучше бы она глупо шутила. Действительно, было бы лучше.

– Какой еще киллер? – прошипела я. – Ты перегрелась на солнышке, и тебя солнечный удар грохнул по башке? О чем ты говоришь?

– Ну, боже ты мой! – Маринка так возбудилась, что сказала эти слова почти в полный голос и тут же испуганно прикрыла рот рукой. – Пардон, вырвалось, – прошептала она, неизвестно к кому обращаясь, и сунула мне в руки свою косметичку.

– Делай вид, будто губы поправляешь, а сама через зеркало посмотри, – тихо-тихо сказала она, пряча глаза и стараясь не шевелить губами. В общем, все проходило, как в хреновом детективе типа «ДДД».

Играть по Маринкиным правилам мне не хотелось, но ничего другого не оставалось делать.

Я, стараясь двигаться медленно и плавно, достала зеркальце и вынула из своей сумки платочек.

Подтирая губы, я повела зеркальцем и почему-то заранее была уверена, что увижу в нем отражение оскаленной рожи Ван Дамма, – киллера по-другому я как-то не представляла. Но вместо этого, просмотрев сидящий за столиками народец, я так никого угрожающего мне и не заметила.

– Что за кретинистические шутки! – возмутилась я, положила зеркало на стол и на всякий случай оглянулась. Мало ли что там может быть, а вдруг Маринка не шутила?

Сразу же я увидела мужчину, сидящего, как Маринка мне и говорила, слева от меня и склонившегося над тарелкой. Я была уверена, что с ним не знакома, и опять же была уверена, что где-то я его уже видела.

В этот момент мужчина поднял голову и протянул руку к солонке, стоящей перед ним на столе. Я вздрогнула и тут же отвернулась. Это был тот самый мужчина, которого мы видели вчера – сперва с «дипломатом», а потом без «дипломата». Тот самый, который уехал на машине Ажибайрамова.

Я закашлялась и посмотрела на Маринку уже по-другому.

– Что, испугалась? – она опять не поняла меня. – Вот так-то! А представь теперь мое состояние! Я на его уголовную рожу уже целых десять минут смотрю. Что делать будем? – Маринка подперла ладонью щеку и проговорила с тихой грустью: – У меня такое ощущение, что я зря поругалась с нашим дорогим майором.

Я отпила соку из стакана, потому что у меня немного пересохло в горле, и снова закашлялась. Случайно это получилось, честное слово, но Маринка покачала головой и соболезнующе проговорила:

– Ну и ты переволновалась, мать! Нельзя же так! Бери пример с меня: веду себя внешне независимо, выгляжу сексапильно, то есть как всегда, а то, что все поджилки трясутся, так это же, кроме меня, никто и не замечает.

– Что он делает? – спросила я.

– А что он может делать? Жрет, скотина! Жрет так, словно три года на диете сидел! Нездоровый он ведет образ жизни, я тебе скажу! Это ж сколько в этой гребаной кулебяке холестерину и всяких разных углеводов с жирами! А мы с тобой, как приличные миледи из высшего общества, салатиками пробавляемся. Такая гадость, блин, мяса хочется!

– Пошли отсюда, – тихо проговорила я, избавляясь наконец от приставшего ко мне кашля.

– «Тогда корнет бежать решился!» – тихо пропела Маринка. – Давно жду от тебя добрых этих слов, но только…

– Что «но только?» – напряглась я, предвкушая еще какую-нибудь гадость.

– Помнишь, как взлетел на воздух господин Кудельников?

Я замерла на месте и прокрутила в голове Маринкину мысль. Она мне не понравилась. Совершенно.

– Пошли отсюда, – настойчиво повторила я.

– Давай хоть заплатим по счету, а то схватят в дверях еще… – Маринка подняла голову и взмахом руки подозвала официантку.

Мы расплатились и вышли из кафе. Не знаю, как Маринка, а я старалась не смотреть в сторону дядечки, кушающего кулебяку. Мне очень не хотелось встретиться с ним взглядом и прочитать в нем: «Пока, девочки, счастливого путешествия!»

Выйдя из кафе, мы подошли к «Ладе», но не очень близко. Взрываться не хотелось. Я понимаю, что, рассказывая об этом, выгляжу не очень героически, но взрываться почему-то именно не хотелось, хоть тресни. У Маринки, похоже, были такие же ощущения. Мы встали в тень под деревом, как раз на середине пути от дверей «Солнечного удара» до «Лады». Я расстегнула сумку, достала из нее пачку с сигаретами и закурила. Моя «ладушка» стояла там, где я ее оставила, и вроде все было нормально, по крайней мере, на первый взгляд. Но не лезть же под машину у всех на глазах! К тому же неизвестно, где заложена мина, если она, конечно же, заложена.

– А начни сейчас осматривать машину, он заметит и еще из автомата обстреляет, – тихо сказала Маринка, – слышала, наверное, сейчас у них в моде немецкие автоматы «Аграны» какие-то или «Аргуны», я точно не помню.

– Аргун – это город в Чечне, – машинально поправила я ее.

– Да плевать, хоть на Кубе, – зло сказала Маринка, – все равно погибать не хочется, я еще замуж не вышла.

– Я тоже, – напомнила я ей.

– Ну, ты другое дело, – за каким-то чертом начала меня успокаивать Маринка, – зато ты карьеру сделала, состоялась, можно сказать. Целый главный редактор!

– Карьеру, – вздохнула я, – а что толку.

– Действительно, – поддержала меня Маринка, – мне кажется, что главные редакторы взрываются так же, как и секретарши.

– Ну хватит! – я выбросила недокуренную сигарету на землю. – Сейчас день, народ кругом ходит, бомбу подложить – это же проблема! У всех на глазах такие вещи не делаются!

– А какие же делаются? – Маринка почесала кончик носа. – Вчера все случилось не в степи, если ты помнишь.

Я взглянула на Маринку, и вся моя слабенькая решимость засунулась обратно туда, откуда она и вылезла на свет божий. Этот Маринкин довод крыть было нечем.

Двери кафе отворились, и на улицу вышел наш киллер. Он был без «дипломата», но с папкой в руках.

– Дождаться не может, профессионал хренов, – прошипела Маринка, – решил посмотреть, почему мы не взрываемся.

Мы почти синхронно отвернулись и начали заинтересованно рассматривать блочно-кирпичный пейзаж на другой стороне улицы.

– А если он подложил бомбу, то почему же он не удрал, как вчера? – спросила я больше сама у себя, чем у Маринки, стараясь выискать хоть какие-нибудь доводы против подозрения в заминировании моей машины.

– Убедиться хочет, – пожала плечами Маринка, – по-моему, все ясно и логично.

– Да? – переспросила я. – А как он узнал, что мы поедем именно сюда? Мы сами с тобой этого не знали еще час назад.

– А он следил! – очень просто объяснила Маринка. – Он уже знает, что мы его выследили, и вот решил не откладывать дела в долгий ящик. Ба-бах – и все. Решение всех проблем.

– И в ящике мы, – тихо закончила я Маринкину мысль.

В это время послышались приближающиеся шаги, и как мы ни старались не смотреть в сторону кафе, но пришлось. Мы с Маринкой одновременно повернулись и оказались лицом к лицу с «нашим киллером». А как его по-другому называть, если он на самом деле киллер?

– Работаете, девушки? – тихо спросил дядечка, обшаривая нас с Маринкой влажным взглядом.

– Нет, мы на обеденном перерыве, – робко сказала Маринка и покраснела.

– Извините, – дядечка, слегка улыбнувшись, кивнул нам и пошел к стоящей невдалеке от моей машины серебристой «БМВ».

– А какое ему дело, работаем мы или нет? – шепотом спросила у меня Маринка. – Или это намек? Не поняла!

– Он принял нас за проституток, – чуть не рассмеялась я, – вот что означает его вопрос! «На обеденном перерыве», – передразнила я ее. – Пошли в машину!

– Как это «за проституток»? – Маринка замерла, открыла рот, потом очнулась и догнала меня.

– Он темнит! Не открывай машину! – крикнула она.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанского! – гордо проговорила я банальную фразу, почему-то на самом деле уверившись, что нам ничего не грозит. Но Маринка была другого мнения.

– А кто рискует, тот того… – пробормотала она.

– Чего «того»? – спросила я, отпирая «ладушку». – Чего «того»?

– Ничего, – буркнула Маринка и, помедлив немного, тоже распахнула свою дверь и, зажмурившись, плюхнулась на сиденье.

– Бум, – проговорила она.

– Пошла к чертовой матери! – пожелала я ей.

– И тебе то же самое по тому же месту, – Маринка не осталась в долгу, но глаза на всякий случай открывать не стала.

Я завела мотор и некоторое время прислушивалась к его мерному гудению.

– Ничего? – спросила Маринка, осторожно приоткрывая один глаз.

– Как видишь. Точнее, как слышишь, – ответила я.

– Ну это все пока! – зачем-то каркнула Маринка, но я постаралась не обращать внимания на ее глупости.

Серебристая «БМВ» тем временем неторопливо развернулась и выехала на дорогу.

– Если бы он знал, что мы заминированы, он действовал бы быстрее! – сказала я, начиная разворачиваться.

– А есть еще радиоуправляемые мины, помнишь, мы… – начала вспоминать Маринка, открывая второй глаз.

– Замолчи немедленно! – заорала я. – Надоели твои глупости! Дай хоть подорваться в машине без твоих комментариев и умных… – я замолчала и все свое внимание обратила над дорогу. Чтобы я еще хоть раз куда-нибудь поехала с Маринкой! Да ни в жизнь, твою мать! Сил моих больше нет! Устала я!

– А куда едем? – громко спросила меня Маринка, переводя тему, но не становясь от этого менее надоедливой.

– За этим гадом, – так же громко ответила я, – если он нас не заминировал, то это его последняя ошибка! Теперь уж мы его не упустим!

Я выехала на дорогу и последовала за серебристой «БМВ».

 

Глава 6

Я уже была не та неопытная девочка, как когда-то. За последний период моей жизни кое-что произошло, и я постаралась провести слежку как можно умнее и скрытнее.

Я не стала догонять «БМВ», а стала держаться на расстоянии, постоянно прикрываясь впереди идущими машинами.

– Уйдет, все равно уйдет, – бормотала Маринка под руку, и было непонятно, чего ей хочется больше – то ли того, чтобы «БМВ» действительно от меня оторвалась и потом она бы с чистой совестью начала б меня в этом укорять, или же наоборот.

Наше преследование продолжалось недолго. Серебристая «БМВ», свернув только два или три раза, не превышая скорости, ровно и спокойно докатилась до здания казино «Галактика» и остановилась перед его входом.

Я еще издали заметила это и поэтому, сделав небольшой круг, поставила «Ладу» в стороне, чтобы не примелькаться. Я сама очень гордилась своим профессионализмом и очень даже обижалась на Маринку, у которой не хватило наблюдательности оценить мои способности.

– Не удалось козлику девочек подснять, так он решил в картишки перекинуться, – пробормотала Маринка. – Это называется сублимацией.

– Если бы очень хотел снять, то снял бы, – тихо проговорила я.

– И ты бы пошла?! – воскликнула Маринка, изумленно глядя на меня.

Я посмотрела на нее, как… как не скажу на кого, и едва не сплюнула от досады. Удержало меня, между прочим, соображение, что это моя машина. Вторым соображением было то, что Маринка все равно бы ничего не поняла.

– Я имею в виду, что с этим делом сейчас проблем нет, – нудным, подчеркнуто педагогическим тоном сказала я, – что у тебя за дурацкие мысли такие! Иногда даже неудобно становится!

– А что я должна была подумать, скажите, пожалуйста! – крикнула Маринка. – Мысли свои выражать нужно точнее! Редактором еще называется!

Я промолчала, как уже часто делала сегодня, но почувствовала, что надолго меня не хватит. Еще парочку раз она меня заведет и получит за все сразу! Это уж я точно решила!

Наш киллер неторопливо вышел из машины и медленно направился к казино. Он не стал открывать дверь, а позвонил в звонок, кнопка которого располагалась слева на стене здания.

– Подпольное, что ли, заведение? – пробормотала Маринка. – Почему не открыто?

– Да просто еще рано, – сказала я, – эти конторы открывают свои гостеприимные двери значительно позже.

– А, ну да, – пробормотала Маринка, словно случайно забыла об этом.

Мы, не выходя из «Лады», проследили, как дверь казино отворилась и киллер зашел внутрь.

– Ну а теперь будем ждать? – спросила у меня Маринка. – В казино я точно не пойду! Там притон и засада! Зайдешь и не выйдешь ни фига! Знаю я эти штучки!

– Пока даже не знаю, что делать, – ответила я, – но, наверное, нужно выйти и осмотреться.

– Пока мы живы, – напомнила Маринка.

– Прекрати! – резко потребовала я. – Достала уже!

– Уже, уже прекратила, – вздохнула Маринка, – а что такого я сказала? Чистую правду!

– Достала ты меня уже со своей чистой правдой и нечистым вымыслом! – крикнула я. – Помолчи лучше!

– Я даже вообще с тобой разговаривать разучилась! – заявила вдруг Маринка. – Только и делаю, что молчу и слушаю твои приказы! Надоело уже!

– Ну, знаешь! – ничего больше не сказав, я вышла из машины и… нет не хлопнула изо всех сил дверцой, хотя мне этого и очень хотелось. Я сдержалась, прикрыла дверцу аккуратно и очень даже внутренне возгордилась. И было за что, между прочим!

Итак, я вышла на тротуар и осмотрелась.

Улица как улица, позади нас ряд домов, слева киоск «Роспечати», справа несколько лотков с обычным набором чипсы-пепси.

Здание казино «Галактика» располагалось на противоположной стороне улицы, правее того места, где я поставила «Ладу». После того как Маринка наконец-то выгрузилась из «ладушки», щурясь на свет божий, мы неторопливо направились к нему.

Серебристая «БМВ» стояла напротив «Галактики» в гордом одиночестве в аккуратно расчерченном на асфальте прямоугольнике.

– Такое впечатление, что «БМВ» встала на свое законное место, – заметила я.

– Или просто на место, отведенное под стоянку, – кольнула меня Маринка.

– Может, и так, – я не стала с ней спорить, – подойдем ближе и посмотрим, вдруг что-нибудь и заметим.

Мы дошли до перехода и, как пай-девочки, перешли по нему на ту сторону улицы.

Когда мы подходили к казино, дверь его отворилась и на крыльцо вышел полный парень в темно-синей рубашке и таких же брюках. Слева на груди у него белел бейджик. Парень вынул сигарету и закурил.

– Охранник, – констатировала Маринка, толкая меня локтем в бок.

– С ума сойти! – восхитилась я. – Сама догадалась? Не может быть!

– Да ну тебя с твоими шуточками! – Маринка сперва решила надуться, но потом передумала. Можно было заняться чем-то поинтереснее.

Мы замолчали и, не сговариваясь, – чего у нас с Маринкой не отнять, так это умения работать в команде, когда нужно, – приняли независимый вид и медленно профланировали мимо охранника. Почувствовав на себе его взгляд, Маринка остановилась, повернулась и лениво спросила:

– А когда вы открываетесь?

Парень бросил взгляд на наручные часы.

– Если про казино, то через час двадцать, девушка. А если про меня, то, увы, только завтра утром.

– Во-от как, – со значением протянула Маринка.

– Долго еще ждать, – жалобно произнесла я, поглядывая на Маринку, – погуляем?

– Придется, – вздохнув, ответила Маринка и снова посмотрела на охранника.

– Что, девчонки, решили сыграть по крупной или того… на работу готовитесь? – охранник проявил к нам интерес, и пока это было то, что требовалось доказать.

– Надоела работа, – протянула я, – хочу много выиграть и купить такую машину, – я небрежно показала на «БМВ».

– Да ну, она старая, – презрительно проговорила Маринка, сморщив носик, – это не мажор. Отстой, одним словом.

– Нормальная машина! – не согласилась я. – Я бы от такой не отказалась, во всяком случае.

При этих словах я взглянула на улыбающегося охранника, стоящего на крыльце.

Он отреагировал почти мгновенно.

– Неплохая тачка, – небрежно сказал он, поигрывая сигаретой, – шеф говорит, что двадцать штук баксов отвалил за нее.

При этом парень принял такой вид, что машина как минимум до покупки шефом принадлежала ему.

– Кто говорит? – якобы не расслышала я.

– Шеф, – повторил парень, – ну, директор наш, значит.

– Директор, – понимающе кивнула я, – ну да.

Маринка тут же заинтересовалась.

– Это Сергей Иванович, что ли? Кряжимский здесь директором, да? – с умнющим видом спросила она. – Я с ним знакома. Немножко.

– Как вы сказали? – охранник улыбнулся, радуясь возможности показать свою осведомленность. – Вы что-то путаете, девушка, у нас такого нет.

– Ну вы мне еще будете говорить! – Маринка искренне возмутилась. – Сергея Ивановича у них нет! Может быть, фамилию я и спутала, да не в фамилии дело, а что хозяина машины зовут Сергей Иванович – это точно! Он сам меня подвозил как-то раз и еще пригласил в это казино!.. – Маринка замолчала и с сомнением в голосе произнесла: – Или не Сергей Иванович…

– Ну вот в том-то и дело, что нет. – Охранник щелчком отбросил окурок сигареты на тротуар. Наверное, нужно было понимать, что жест был шикарный.

– Директора зовут Пал Палыч, как Бородина, и он… – охранник хотел еще что-то сказать, но Маринка радостно его перебила. Заигралась, зараза.

– Точно! – в восторге завопила она. – Точно Пал Палыч! Как я могла забыть! Да я, кажется, так и сказала: Пал Палыч! Или нет? – она повернулась ко мне за лицемерной поддержкой, но я только плечами пожала. Да и действительно, откуда я могла знать, кто и куда ее подвозил?

– У вас, девушка, видимо, все мужчины, катающие вас на «БМВ», перепутались, – рассмеялся охранник, – подходите вечерком – я сегодня дежурю.

– Обязательно, – пообещала я и потянула за собой Маринку. Пора было заканчивать этот треп на свежем воздухе. Еще не хватало, чтобы Пал Палыч вышел и узнал нас раньше времени.

– Ну куда ты! – зашипела на меня Маринка, не сдвигаясь с места. – Мы еще даже не познакомились!

– А ты хочешь еще раз встретиться с Пал Палычем? – тоже шепотом спросила я.

– Нет! – резко ответила Маринка. – Нет, правильно, пошли отсюда!

Мы прошли вдоль здания казино и там дальше, чтобы было незаметно от крыльца, повернули обратно и вернулись к «Ладе». Около «Лады» уже ошивался невзрачный мужчина в серой униформе и в серой кепочке.

– Ваша машина, девушки? – противным официальным тоном, с этакой профессиональной смесью хамства и занудства, спросил он.

– Наша, – вздохнула я, понимая, что сейчас скорее всего мне придется платить штраф. Честно признаюсь: не нравится мне это дело. Ну, совсем.

– Здесь стоянка запрещена, девушки, разве вы не заметили знак? – нудный блюститель махнул жезлом вправо, и там на столбе действительно я увидела «кирпич». Впервые в жизни.

Я вожу машину уже не один день и в знаках, по крайней мере, в таких красноречивых, разбираться научилась, но в этой ситуации я поступила естественно и ожидаемо. Я удивилась, причем продемонстрировала свое удивление искренне и на уровне неплохой актрисы кино. Театральные эффекты здесь не годятся, здесь нужна органичность.

– Точно, знак, – протянула я и заскулила, что тоже от меня ожидалось. Зачем огорчать людей, если они надеются на что-то? Мне же это ничего не стоит!

– Ой, а вы знаете, он, наверное, тут совсем недавно повис, – пролепетала я, – его не было. Честно-честно!

– Не было, – согласился гибэдэдун, – два года назад. А теперь висит уже два года, так что будем платить, девушка, – и он раскрыл свой служебный блокнот.

Маринка, до этого разумно молчавшая, вдруг бросилась в атаку. Не иначе на нее так жара подействовала. Ничем другим ее сегодняшнюю агрессивность я объяснить не могу.

– А вот стоит «бээмвуха»! – сказала она, показывая пальцем на казино. – Ему, значит, можно, а нам нельзя?

Гибэдэдун, увидев, что клиенты по-хорошему разговаривать не желают, а начинают гнусно качать права, сразу же посерьезнел и потянул из кармана авторучку.

– Та машина стоит в положенном месте, – пронудил он. – Господин Окурков ни разу еще не нарушал правила за все два года. Я его хорошо знаю.

Я укоризненно посмотрела на Маринку, встретила ее победный взгляд, вздохнула и расстегнула сумку. Пришлось платить и выслушать еще скучную нотацию, высказанную коряво, на плохом русском языке. Это я вам как редактор говорю. Слушать было тошно, да деваться некуда.

После того как гибэдэдун, укравший у меня и время, и хорошее настроение, наконец-то свалил, я села в машину и отъехала от этого нехорошего места.

– Ну что ты на него набросилась? – попеняла я Маринке. – Он бы просто потрепался, и мы бы спокойно уехали!

– Отнеси эти расходы за счет рабочих издержек, – гордо заявила мне она. – Ты заплатила за информацию! Узнала фамилию директора казино! Без меня бы у тебя это не получилось! А кстати, классно я раскрутила охранника, да? Вот Сергей Иванович удивится, когда я ему расскажу, что я его зачислила в директора казино! – Маринка весело рассмеялась и откинулась на спинку сиденья.

– Фамилию директора казино мы бы узнали в базе данных в нашей редакции, – недовольно проговорила я, – зная имя и отчество директора, это совсем не сложно. И обошлось бы нам все это совершенно бесплатно. Так что насчет издержек ты не права. Я думаю, что вычту сумму штрафа из твоей зарплаты.

Маринка даже подпрыгнула.

– Почему это из моей?! – завопила она. – Это твоя машина!

– А это твой язык довел меня до штрафа! – парировала я и выехала с улицы на проспект.

Заняв место в ряду, я кинула Маринке на колени свою сумку.

– Найди, пожалуйста, адрес этой тетки, – попросила я ее.

– Сейчас, – буркнула Маринка и зашелестела листками моего блокнота.

Согласно моим записям, Эльвира Николаевна Прохорчук жила на улице Энтузиастов, в доме номер 16. Вот туда теперь мы и направлялись.

Мы подъехали к нужному дому, и я, наученная горьким опытом и свинским Маринкиным поведением, очень внимательно осмотрелась и никакого знака не увидела. Перед шестнадцатым домом даже столбов не было, одно это уже радовало.

– Гибэдэдунов боишься? – злорадно поинтересовалась Маринка.

– Нет, болтливых помощников! – пожаловалась я ей и заглушила мотор.

– Да без меня ты бы ничего и не узнала! – Маринка совсем не поняла моего настроения и говорила весело и беспечно. А я вот так не умею. Хотя, с другой стороны, если подумать: она же испортила мне настроение, и по закону сохранения энергии ее настроение должно было улучшиться. За счет моего. Что, к сожалению, и произошло.

– Без тебя все прошло бы покойно и тихо, – очень достойным тоном произнесла я. – А узнала бы я все то же самое и ничуть не меньше!

– Ах, так?! – Маринка, не теряя легкости, выскочила из машины и осмотрелась. – А здесь неплохо, – возвестила она, – кругом тень и тишина!

– Да, так! – я тоже вышла, закрыла машину, но вовсе не собиралась поддаваться ее провокациям. – И хватит об этом! Постарайся мне больше нервы не трепать, пожалуйста!

– Да я больше слова не пророню! Вот и посмотрим, куда тебя доведет… – Маринка запнулась, подыскивая нужное слово. Я ей вежливо подсказала:

– Кто доведет? Логика?

– Твоя вздорность! – выпалила Маринка и отвернулась.

Я промолчала, утешаясь глупой фразой, что уступает умнейший.

Квартира Эльвиры Николаевны находилась на третьем этаже.

До квартиры мы добрались, как и обещала Маринка, в полнейшей тишине. Маринка гордо сопела и отворачивалась, таращась на крашенную голубой масляной краской стену подъезда.

Я остановилась перед нужной квартирой и позвонила.

Через полминуты за дверью послышались шаркающие шаги.

– Вот она сейчас удивится! – прошептала Маринка. – Представляю!

– Кто там? – послышался женский голос из-за двери.

– Здравствуйте… – начала я, но Маринка меня опередила и спросила:

– Эльвира Николаевна Прохорчук здесь живет?

– Да, это я, – ответили нам, и я услышала звуки отпирающихся замков.

Дверь отворилась, появилась знакомая нам с Маринкой тетка и удивленно взглянула на нас.

– Боже мой, девочки! – вскричала она с совершенно непонятной радостью. – А как же вы меня нашли? Да заходите, заходите! Я так рада вас видеть, так рада!

Эльвира Николаевна была одета в несвежий ситцевый халат с веселенькими, как говорят в таких случаях, цветочками, в порвавшиеся на носках тряпочные тапочки. То, что у нее было на голове вместо прически, описать не берусь, но уклончиво скажу, что это была заготовка для прически, вот так.

Мы миновали прихожую, заставленную всякими ценными вещами вроде пустых трехлитровых банок, старой швейной машинки и нескольких горшков с непонятными растениями. Воздух в прихожей, да и наверняка во всей квартире, был затхлым и с неприятными добавками. Было такое впечатление, что ни окна, ни форточки здесь не открывались давно. Да и вообще здесь только уютом не пахло, а так можно было угадать любой запах. Одним словом, миленько жила Эльвира Николаевна, ничего не скажешь.

Если бы на дворе была зима или хотя бы осень, я бы несколько раз подумала перед тем, как оставить в коридоре свою верхнюю одежду. Но то, что было лето, заставляло надеяться, что после ухода мы немного вынесем с собою местных запахов и пыли.

Квартира была обычной, наверное, двухкомнатной, но в комнаты нас не пригласили. Мы прошли сразу на кухню, и Эльвира Николаевна гостеприимно указала нам на табуреты, стоящие вокруг кухонного стола. Правда, предварительно с одного табурета она согнала кота, назвав его Федором-мерзавцем, а со стола скинула в раковину две или три грязные тряпки.

Еще раз скажу, миленько тут было, миленько.

Мы с Маринкой скромно присели на краешки табуреток. Табуретка подо мною подозрительно качнулась, и я на всякий случай оперлась на стол. Падать не хотелось.

Эльвира Николаевна поставила чайник и, шаркая вокруг нас, доставая из шкафчика печенье и чашки с ложками, не переставала говорить, восторженно и увлеченно:

– А я поняла, поняла, откуда вы узнали мой адрес! Такие изменения в жизни наступили! Ну, такие изменения! Не было счастья, так несчастье помогло, да еще как!

Я пока даже не знала, как вступить в разговор, Маринка тоже молчала, да от нас, пожалуй, слов и не требовалось. Нужно было только, чтобы мы слушали. Вот мы и слушали. Пока.

– Я ведь теперь становлюсь телезвездой! – в полнейшем детском восторге выкрикнула Эльвира Николаевна и счастливо рассмеялась.

Мы с Маринкой переглянулись. Я заметила, что у Маринки в глазах зажегся веселый огонек и, испугавшись, что она сейчас ляпнет какую-нибудь глупость и испортит нам все, что можно, предупреждающе кашлянула.

Эльвира Николаевна поняла меня неправильно.

– Да, да! – сказала она, наклоняясь ко мне, думая, что мой кашель означал сомнение в ее словах. – Как говорится, каждому овощу свой срок! Вы думали, поди, что старуха совсем съехала с катушек, да? Кажется, так теперь молодежь говорит? Ан нет, не съехала, потому как каждому овощу свой срок! Свой!

Эльвира Николаевна расставила перед нами чашки и разлила желтенький чаек.

– Крепкий чай пить вредно! – возвестила она. – Там танины-кофеины и еще бог весть что! А это портит цвет лица, перегружает печень, разрушает здоровье! Вот доктор Брандт по телевизору как хорошо все объясняет! Все вредно, все! Но нужно жить, тем более что жизнь такая интересная!

Ой, – спохватилась Эльвира Николаевна, – а может быть, вы хотите кофе? Мне дочка кофе принесла вчера, такой замечательный кофе! Бразильский, с этим, как его… не помню, но, в общем, хороший кофе. Хороший.

– Кофе – тоже вредно, – постным тоном произнесла Маринка, – он возбуждает. Потом спать плохо.

– Совершенно верно! – Эльвира Николаевна благосклонно взглянула на Маринку. – И еще он давление повышает!

– И кофеина в нем больше, чем в чае, – Маринка зевнула, отвернулась и хрюкнула.

Эльвира Николаевна с легким подозрением покосилась на нее. Все-таки Маринка не удержалась и сбила лирический настрой у нашей тетки. Зараза.

– Эльвира Николаевна, – мягко начала я, – мы, вообще-то, пришли к вам по делу.

– По какому же? – Эльвира Николаевна, пожалуй, только сейчас сообразила, что мы тут сидим вовсе не для того, чтобы слушать об ее успехах в киноиндустрии. Она нахмурилась и вдруг улыбнулась: – А, понимаю, хотите, чтобы я вам, как это говорится, устроила протеже на телестудию! Ну, не знаю, не знаю пока, девочки, дело это сложное… Я, конечно, познакомилась уже с одним оператором. Мужчина интересный, пожилой, но… не знаю, не знаю…

– Эльвира Николаевна, – я старалась говорить спокойно и максимально доброжелательно, потому что разговор намечался тяжелый и неприятный, и заранее ставить эту даму в сложные условия не хотелось. Пусть не сразу и сообразит, что от нее хотят, тем непосредственнее будет реакция. – Вы нас не поняли. Разрешите, я вам напомню, что мы с Мариной работаем в газете…

– Ах, да, верно. – Эльвира Николаевна хлопнула ладонями себе по коленке и приосанилась. Ей, наверное, показалось, что и сейчас у нее будут брать интервью. Вот ведь как вошла в образ! И выйти из него не может.

– Меня зовут Ольга, – представилась я.

– А я Марина, – тут же вылезла Маринка с уже известной информацией и, чтобы не затягивать паузу, быстро проговорила: – Мы обе работаем в газете «Свидетель». Слышали о такой?

– Не-ет, – она как-то неожиданно напряглась и бросила на нас настороженный взгляд, – я думала, что вы просто из какой-то там службы опросов. А ваша газета связана со свидетелями преступлений? И что же вы от меня хотите? – Она посмотрела на часы, висящие на стене, и со значением проговорила: – У меня совсем мало времени, девочки. Нужно еще в магазин сходить. Да и уборку в квартире сделать не мешало бы…

– Эльвира Николаевна, – настойчиво произнесла я, – мы хотели бы задать вам несколько вопросов по поводу вашего интервью, данного «Криминальным новостям».

– А что интервью? А что интервью? – Эльвира Николаевна выкатила свои глазки и забегала ими по мне и Маринке. – Да не собиралась я ничего такого им говорить! Они сами напали на меня, как… как папарацци какие-то! Расскажи им да расскажи. Вот я все и рассказала, а больше я ничего не знаю. Ой, девочки, вы знаете, у меня, кажется, давление повышается. Куда же я таблетки задевала…

По всему поведению Эльвиры Николаевны было видно, что темы интервью на улице она касаться не хочет.

Эльвира Николаевна встала и, шаркая тапочками, пошлепала прочь из кухни. Маринка решила не оставлять дело просто так.

– Куда же вы? – спросила она, встала и пошла следом. – Вы говорили в вашем интервью, что видели, как произошло покушение на вице-президента Кудельникова, и видели киллера. Как же так? Ведь мы с вами вместе стояли, как же вы могли видеть все это? А, Эльвира Николаевна?

– Ну вы, девушка, слишком еще молода, чтобы меня учить! Вот поживите-ка столько, сколько и я, вырастите дочь, выдайте ее замуж, а там и посмотрим, что можно видеть, а чего видеть нельзя! В конце концов, я здесь у себя дома, а вы мне хамите! Не слишком ли много себе позволяете?!

Я поняла, что пришло время идти Маринке на помощь.

– Эльвира Николаевна, – я тоже подошла к ним, – мы с Мариной – два свидетеля, которые могут подтвердить, что ваши показания относительно киллера и всего прочего – это, мягко говоря, отклонение от истины. В принципе вас можно привлекать к ответственности,

– Верно, и я то же самое говорю, – подхватила Маринка, – за дачу ложных показаний!

– Никаких ложных показаний не было! – выкрикнула Эльвира Николаевна и положила руку на грудь. – Все, что я сказала, – это правда, а вы уходите отсюда – у меня голова разболелась от вас! Пришли и еще угрожаете мне в моем доме!

Разговор явно заканчивался. Эльвира Николаевна развоевалась, а в таком положении пожилых женщин остановить сложно. Однако Маринка, как видно, плевать хотела на всю агрессивность этой дамы.

– Но ведь вы не могли видеть покушение! – настойчиво сказала она. – Взрыв произошел, когда мы с вами стояли через два дома от этого места!

– Скажете еще! А до этого где я была? А после того, как вы меня бросили одну на улице среди бандитов, куда я пошла? Вот то-то, девушки! Все я видела и сказала чистую правду! Этот козел и есть киллер, потому что другому просто…

В этот момент раздался звонок. Кто-то пришел, и Эльвира Николаевна, радуясь возможности прервать нехороший для нее разговор, обошла Маринку и пошлепала к входной двери.

– А это еще кто? – пробормотала она и приложилась лицом к двери, смотря в глазок.

Убедившись, что за дверью находится знакомый ей человек, Эльвира Николаевна отперла дверь.

– А, это ты, – проговорила она, пропуская в квартиру среднего роста девушку с короткой стрижкой. Девушка была одета пестро и ярко. На шее и запястьях у нее вились несколько скрученных толстых золотых цепочек. На пальцах правой руки было три золотых колечка.

– Здравствуй, мам, ну как дела? – спросила девушка и с легким удивлением взглянула на нас.

– Нормально все, – ответила дочери Эльвира Николаевна и повернулась к нам: – Ну все, девушки, – скороговоркой проговорила она, – интервью закончено. Мне некогда.

– Опять киношники? – улыбнулась дочь.

– Да нет. На этот раз из газеты, – сухо ответила Эльвира Николаевна и снова посмотрела на нас. Ее напрягало, что мы не торопимся проваливать к чертовой матери, как она только что намекнула.

– Знаменитой становишься, мать, – дочка разулась в коридоре и пошла через коридор в комнату.

– Ну, скажешь тоже! – Эльвира Николаевна осталась топтаться в коридоре. – Одна головная боль от всего этого.

Мы с Маринкой переглянулись. Мы поняли, что продолжения разговора, по крайней мере сейчас, уже не получится. Эльвира Николаевна получила подкрепление, успела обдумать свою позицию, так что нужно было уходить и не терять времени даром.

– До свидания, – сказала я, обуваясь и выходя за дверь.

– Да, счастливо оставаться, девушки, приятно было поговорить, – совсем неприветливо высказалась Эльвира Николаевна.

– А мы еще не закончили, – тихо сказала Маринка, проходя мимо нее, – мы еще пообщаемся!

Эльвира Николаевна ей не ответила, только посопела и захлопнула за нами дверь.

– Ну, что скажешь? – спросила я у Маринки, спускаясь по лестнице впереди нее.

– Что-то тетка скрывает! – веско заявила Маринка. – Чует мое сердце, что-то скрывает!

– Что она может скрывать? – вслух подумала я. – Ты же видела, что она собой представляет и как она живет! Хочешь сказать, что она, выражаясь литературно, «боевик из мафии»? «Сонька-золотая ручка» на пенсии. На незаслуженном отдыхе?

– Я понимаю, что ты шутишь, – обозначила меру своей сообразительности Маринка, – но все равно тут что-то не так. Я тебе говорю: тут что-то не так!

– Да заболталась тетка, и все тут! Что же тут непонятного! – сказала я, выходя на улицу. – Как увидела этого импозантного пожилого оператора, так и начала чесать языком без перерыва.

– Не-ет, ты не скажи, – Маринка значительно покачала головой, – тетка определенно что-то скрывает! И дочка эта ее тоже очень подозрительная!

– Ну ты даешь, – рассмеялась я, – если бы вместо дочки пришла соседка или старичок какой-нибудь, они бы тебе тоже подозрительными показались бы. Мне кажется, Мариночка, ты Марины Серовой перечиталась. Переходи на других авторов.

– И каких же это, интересно? – спросила Маринка.

– А ты не догадываешься? – я усмехнулась. – Ну тогда я тебе этого не скажу. Думай сама.

– Вот еще! А мы куда едем?

 

Глава 7

– Я думаю, что поедем мы сейчас в казино к нашему другу сердечному, – ответила я, – с неброской фамилией Окуркин.

Я выехала со двора и взяла курс к центру города.

– А вот у меня другое есть предложение, – Маринка потянулась и шепотом пожаловалась на тяжелую жизнь: – Как бедуины-кочевники живем, блин. Никакой оседлости. Короче, предлагаю другой маршрут!

– Ну и… Давай, послушаем. – Я, если честно, подумала, что Маринка сейчас начнет ныть на судьбу и предлагать заехать домой – или ко мне, или к ней. Я сама чувствовала себя уставшей и от разговоров, и от дороги, и от всего сразу и не прочь была бы отдохнуть. Однако не мне же предлагать прекращать работать?! Пусть Маринка этим и займется. Но я ошиблась: Маринка об отдыхе пока и не заикалась. Первым делом она немножко поскандалила.

– Как меня раздражает это твое «ну и»! – фыркнула Маринка. – К Куделю поедем! В его контору! Может быть, там что-то сумеем разнюхать!

– Разузнать, ты хотела сказать! – поправила я ее.

– Да я так и сказала! Ты что придираешься? – Маринка зевнула и пробормотала: – Только не нужно глупо шутить и переспрашивать меня: не в морг ли к Кудельникову поедем? Не в морг, а на работу!

Я промолчала, потому что вовсе не собиралась задавать такие вопросы, сие не в моем стиле.

– А где находится офис Кудельникова? – спросила я Маринку.

– Ну ты даешь! – Маринка гордо взглянула на меня. – Я думаю, что в банке «Каскад», где он был вице-президентом. Или ты об этом забыла?

– Про банк-то я помню, – ответила я, – но ты не забывай, что Кудельников вышел родом из народа, то бишь из бандитов, и связей со своими «братками» не терял, как мы знаем. Он что, в банке с ними встречался? И там решал все свои вопросы?

– Вряд ли, – согласилась Маринка, – не в банке, конечно. А где тогда?

– Не знаю, – призналась я.

– Я думала, что ты все знаешь. Ты же у нас самая умная! – Маринка посмотрела в окно. – А скоро будем проезжать недалеко от моего дома, – сказала она ожидаемую фразу, но я не клюнула на эти слова. Рано еще расслабляться. Ее идея насчет Кудельникова заслуживает внимания, вот и нужно ковать железо, пока горячо.

– Умная я не потому, что все знаю, а потому, что знаю, где нужную информацию можно достать, – назидательно произнесла я, вынимая из сумки сотовый.

Набрав знакомый номер, я прослушала несколько гудков и поднявшей трубку секретарше заказала Фиму Резовского.

– Ну все с вами ясно, девушка, – язвительно сказала Маринка, – куда ж нам без Фимы! Вот сейчас он нам все и расскажет.

– Вот именно.

Дорога была спокойной, к тому же трассу я выбрала тихую и поэтому не стала останавливать машину, готовясь к разговору с Фимой.

– Это ты, мечта моя? – услышала я знакомый радостный голос. – О, как долго я ждал! И наконец дождался! Скажи мне, что ты хочешь меня видеть!

– Обязательно скажу, но чуть позже, – сухо ответила я, – мне нужна твоя помощь. Информационного плана.

– А потом ты скажешь, что хочешь меня видеть? – укоризненно сказал Фима и воскликнул: – О, как продажны женщины! Я умру безутешным! Веришь?

– Фима! – призвала я его к реалиям.

– Я здесь! – сразу же отозвался он.

– Я еду на машине, рулю по мере сил, если я сейчас начну с тобой разговаривать долго и интересно, то ты действительно имеешь шанс остаться безутешным! Ты этого хочешь?

Маринка завозилась на своем сиденье и забормотала, как ей надоели дураки, не умеющие нормально разговаривать даже по телефону. Я не обратила внимания на ее слова. Разговор с Фимой был важнее. И Фима все это время не молчал.

– А ты останови машинку-то! – активно советовал мне Фима. – Там педалька внизу такая есть, как раз под одной из твоих ножек, и она…

– Фима! – мне пришлось крикнуть, и только после этого мой говорливый приятель настроился на серьезный лад.

– Я весь внимание, о печаль моего сердца, – вздохнул Фима и спросил: – Что хочешь узнать?

– Где обычно находился господин Кудельников, когда решал свои бандитские дела? – быстрой скороговоркой произнесла я, опасаясь, что у Фимы снова может начаться словесный понос.

– Когда был в состоянии это делать? – уточнил он. – С вами все ясно, девушка! Пока кого-нибудь не грохнут, о Фиме и не вспоминаем, да? Безобразие!

– Полностью с тобой согласна, – сказала я, – так где же?

– Сейчас лето, и обычно он проводил время на турбазе «Зеленый берег». Это сто километров вниз по Волге, на нашем берегу. А девочек он обычно вызывал из конторы мамы Зины. Знаешь маму Зину? Очень известная бандерша, но дорого берет за товар, ох и дорого… ох и дорого… – Фима развздыхался, расстонался и даже зачем-то зачмокал губами. Как-нибудь, по случаю, я ему посоветую начать заниматься в самодеятельности. А что? Актер Вельяминов из нее вышел, между прочим, и хорошо играет, и популярности добился!

– Фима! Прекрати! – уже не крикнула, а попросила я. – Я же серьезно говорю! Где было его рабочее место?

– Ну ладно, уболтала, – Фима смирился окончательно и начал излагать быстро и четко, как он умел это делать, когда хотел. – Официально он просиживал кресло в головном офисе «Каскада», находится на проспекте Мира, в здании бывшего Проектного института. Но фактически все свои дела Кудель решал на улице Сакко и Ванцетти, в здании гастронома. Там на втором этаже у него контора. Когда Кудельников еще не был уважаемым предпринимателем и спонсором, а был всего лишь «братком» с кликухой Кудель, то эту контору они отжали самой первой.

– На Сакко и Ванцетти, говоришь, – пробормотала я, – ну, ладно, спасибо, Фима. Я тебе позвоню.

– Ну ты же хотела мне сказать, что хочешь меня видеть! – жалобным тоном напомнил мне Фима.

– Ну я же не сказала, когда это произойдет, – вывернулась я, – жди!

Я отключилась, бросила телефон в сумку и свернула направо. Улица Сакко и Ванцетти находилась немного в стороне от моего маршрута, и нужно было еще покрутиться на неудобных улицах центра города, чтобы попасть куда нужно.

– Ну, что он сказал? – Маринка, глубоко потрясенная тем, что я успела поговорить с Фимой у нее на глазах и она не знает, о чем, начала требовать своей доли информации. – Давай, давай, колись, что он тебе сказал?

– Да так, – небрежно ответила я, соображая, как же лучше сойти с этой трассы и попасть в центр старого города, где и находилась короткая улочка с названием Сакко и Ванцетти.

– Фима, как всегда, сказал мне, что жить без меня не может, ждет, надеется, ну и прочее, в том же духе, – я лицемерно вздохнула и пробормотала, – и что ему не живется спокойно со своей женой… Ума не приложу.

– А вот станешь чьей-нибудь женой и все сразу поймешь, – ядовито каркнула Маринка, – поймешь, поймешь.

– Я не поняла: ты это к чему?

Маринкино замечание заставило меня насторожиться. Она что же, думает, что я не смогу быть хорошей женой? Это еще что за заявочки?!

– Да я сама не поняла, – рассмеялась Маринка, – не напрягайся, все нормально.

А вот мне почему-то было не смешно. Вообще.

Я нашла нужный поворот, свернула и через несколько минут уже подъезжала к старому зданию гастронома, о котором мне рассказал по телефону Фима.

– Мы здесь будем покупать овощи-фрукты? – спросила меня Маринка, увидев, где я остановилась. – Или наш уважаемый Ефим Григорьевич сообщил, что в подсобке этого магазина был кабинет вице-президента «Каскада»? Какая качественная информация! Потрясающе!

– Пойдем, – сказала я, – на месте оценим качество моей информации. А потом будем ехидничать. Вместе.

Я не стала задерживаться около входа в магазин, а сразу же пошла во двор этого здания.

Если бы Фима меня не предупредил, я бы, наверное, удивилась. Во дворе старого и, в общем-то, ничем не примечательного дома стояли шесть или семь дорогих автомобилей. Вокруг них слонялись трое или четверо парней самой классической бандитской внешности. Они были одеты в футболки-сеточки, сланцы, на шее у каждого висели «голдовые» цепи, такие же цепи были на запястьях. На уже отвисающих животах, поддерживаемых широкими ремнями с блестящими бляхами, были укреплены сотовые телефоны и пейджеры.

– Ого! – прошептала Маринка. – А здесь, интересно, что такое? Собрание пайщиков этого магазина или просто «крыша» приехала?

– Помолчи пока, – процедила я сквозь зубы, видя, что к нам направляется ближайший из тусующихся здесь парней.

От всех остальных своих близнецов он отличался только тем, что был сравнительно стройным, хотя уже и с поплывшей талией.

– Привет, девчонки, – негромко произнес он, медленно оглядывая нас снизу доверху, – что вам тут нужно?

Так получилось, что Маринка оказалась ближе меня к этому «братку», и она, растерявшись, открыла рот и, оглянувшись на меня, произнесла только раздумчивое:

– А-а-а-а-а… – и на большее ее не хватило.

Тут уж мне пришлось выступить вперед, если уж Маринка оказалась такой потерявшейся перед этим примитивным самцом. Пардон, мужчиной.

– Здравствуйте, – произнесла самым приветливым своим тоном. Я никогда так не произносила этого простого слова, даже в Фимину честь, но тут пришлось уж… хм… постараться.

Результатом моего простенького маневра явилось то, что Маринка осталась, фигурально выражаясь, за бортом общения, а парень весь переключился на меня. Весь – это значит и с руками тоже, которые он тут же потянул ко мне.

Пришлось отступить на шаг назад.

– Ну, здравствуй, если не шутишь, – осклабился парень, шагнув за мной следом и не опуская своих лап, – что за дела? Нужно чего-то?

– Вы понимаете, – начала я быстро-быстро говорить, нащупывая контакт с этим уличным ландскнехтом, – нас сюда прислали из газеты со строгим приказом сделать репортаж, и вот… мы… в общем, пришли…

– Да, – выдавила из себя Маринка.

– С очень строгим приказом? – хитровато прищурился парень. – А может быть, и документики у тебя есть или как? Только одни жалобные глазки?

Я перевела глаза на Маринку и поняла, что она сейчас взорвется. Вот у нее-то как раз сейчас были не глазки, а глазищи. Мне кажется, что она даже немного присела, чтобы ее крик прозвучал громче. Нужно было срочно что-то делать. А что делать – только продолжать разговор и в максимально мирном русле.

– Есть, конечно, а как же, – добродушно ответила я, внутренне сморщившись, и показала «братку» свое удостоверение, которое быстренько достала из сумки.

– Ну, – восхитился «браток», покрутив в толстых пальцах мои корочки, – ну вы даете, девчонки! И точно, пресса! Правда, название какое-то жлобское у вашей газетки – «Свидетель», ну да я понимаю, не вы же выдумывали! Ну, порядок тогда.

Парень вернул мне удостоверение и снова попытался работать тактильно. Я опять ускользнула. Если дело пойдет таким образом, то мы скоро вообще выйдем со двора и вернемся к «Ладе». Правда, уже не вдвоем, а втроем.

– Вы уж не обижайтесь, тут разные лезут, и левые и… и совсем левые, – парень наконец-то заметил, что со мною что-то не получается, и остановился, – у нас же горе, сами понимате… вот… такое дело… ну, короче, девчонки… что вам ваши боссы поручили?

– Да нам, понимаете, нам нужно узнать, о чем думают близкие люди… – я на мгновение задумалась о том, как же назвать убитого бизнесмена: Куделем или Кудельниковым, и решила плавно обойти этот вопрос, – может, есть какие версии или предположения.

– Ну, понятно, в общем. Как менты, значит, все хотят выяснить ваши бугры. Не, девчонки, не прокатит. Версии есть, но они… как это… – парень задумался, почесал кончик носа, затем затылок, видимо, он не сразу вспомнил, где располагается мозг. Почесывание затылка стимулировало нахождение правильных слов.

Он хмуро закончил:

– Для внутреннего употребления эти все версии, вот.

– А перед употреблением взбалтывать, – пробормотала Маринка.

– Как? – повернулся к ней парень, явно не расслышавший до конца Маринкину реплику, и кивнул: – Правильно, девушка, болтать не надо. Ни к чему это, сами разберемся. А вот вы, девчонки, чем занимаетесь в такую жару? Поедемте на турбазу! Есть классная такая турбаза…

– Ну вот, – тут же влезла в разговор Маринка, до этого делавшая страшные глаза и демонстрировавшая, что она тут вообще случайно, и только не подумайте, что она тоже хочет разговаривать! Однако тема турбазы вывела ее из ступора, задев какие-то кнопочки в психике.

– Вы ничего нам не сказали, молодой человек! – Маринка потянула меня за руку, словно демонстрируя предложение самого вульгарного обмена «Олю на информацию». – Мы должны сначала выполнить редакционное задание! – выпалила Маринка. – А вы вместо помощи сразу зовете на турбазу! Оно нам надо?

– Какие вы некомпанейские, девчонки! – паренек снова принялся чесаться в разных местах, пытаясь сообразить, что же нас отпугивает. Он не понял, что перед ним девушки, конечно же, но в первую очередь журналистки, стремящиеся выполнить свою работу.

– А что, – пробубнил этот непривычный к сложным мыслительным процессам представитель местной фауны, – типа мужья у вас и это… семеро по лавкам, да?

– Мы не замужем, – сказала я, думая, что этот довод позволит парню продолжить свои поползновения и он наконец-то додумается сказать хоть что-то стоящее про Куделя, но тут на сцене появился еще один персонаж. Точнее говоря, то, что персонаж появился, я узнала позже, а пока только увидела, как во двор въехала машина.

Я обратила на нее внимание только потому, что беседующий с нами «браток» сперва дернулся, словно хотел или броситься под колеса, или бросить под эти же колеса гранату, но потом он качнул головой и отвернулся, потеряв к машине интерес.

Темно-синий «Опель-Кадет» проехал по двору и аккуратно встал с краю общего ряда автомобилей.

– Свои приехали? – спросила я самым безразличным тоном, на который только была способна.

– Да, можно и так сказать, и свои, и наши, и ихние, – туманно объяснил «браток».

Хлопнула дверца «Опеля», и из него вышла стройная девушка, кивнула головой кому-то во дворе и прошла в открытую металлическую дверь, в которую нам с Маринкой пройти так и не удалось.

Я сразу узнала эту девушку. Это была дочь Эльвиры Николаевны.

«Вот тебе и на», – только подумала я и очень постаралась, чтобы выражение моего лица сильно не изменилось. Однако, надо признаться, было с чего.

– Кому-то можно, – с лицемерной жалобностью проговорила я, – а нас, значит, не пускаете, зато на турбазу приглашаете, да? – я покосилась на Маринку, и она тут же приняла мою подачу.

– И речи быть не может! – резко сказала она. – Я думаю, нам нужно обидеться. Правильно я говорю, Оль?

– Безусловно, – сказала я, – и очень сильно.

– Это вы про Светку, что ли? – спросил «браток». – А ее я не приглашаю на турбазу и не приглашу никогда. Она ж дешевка, хоть и в дорогом прикиде.

– А почему тогда дешевка? – Маринка так искренне изобразила непонимание, что мне самой захотелось ей растолковать, что «браток» имеет в виду какие-то личные качества этой девушки, но я вовремя остановилась и даже поддержала Маринку.

– Что-то я не пойму, – сказала я, – как можно быть дешевкой, одеваясь так дорого?

Ничто не принимается мужчинами с такой откровенной благодарностью, как женская бестолковость.

Гоблин усмехнулся и начал излагать:

– А потому что, девчонки, ее муж у нас работает в охране, а она при нем, при живом муже то есть, с шефом связалась. Ну это их дела, конечно, но ты, баба, будь человеком! Ты приди и скажи, да? А то все тайно да исподтишка. А какие тут тайны могут быть? Все свои, все все знают, вот Костян с ней и развелся. А я бы ей и хлебальник набил, я извиняюсь, но есть за что.

– Константин его зовут? – переспросила я, разумеется, вспомнив про знакомого нам с Маринкой Константина, но тут же спохватилась: – Красивое имя.

– Имя как имя, – буркнул «браток» и продолжил: – Что-то он не пришел сегодня, ну понять можно, в общем-то. Короче, вот так. Ну а потом и с шефом у нее не задалось. Она тут такие бои устраивала! Бананы в окно кидала, рыдала, как это… животное такое… ну… А! Вспомнил: филин, вот! Ну а потом быстренько так в два дня и перекинулась к другому бугру, тоже шефу, но помельче. С ним теперь живет. – «Браток», устав от долгой речи, вытер ладонью вспотевший лоб, а потом ладонь вытер о заднюю часть своих брюк. – За вещичками по ходу приехала. Две сумки здесь ее тряпок и пузырьков разных.

– Каких пузырьков, – спросила Маринка, – с таблетками?

– Да нет, с лакокрасочными изделиями, – «браток» засмеялся собственной шутке и еще нам указал: – Вот как сказанул! Короче, для ногтей и волос жидкости всякие, Кудель ей много чего надарил, надолго хватит.

– И с каким же шефом она теперь живет? – спросила я, но источник информации как неожиданно прорвался, так же внезапно и заткнулся.

– А вам зачем? Место занято! – засмеялся «браток» и продолжил свою любимую тему, так удачно нами прерванную: – Ну что, поедем на турбазу? Шашлычок, вино хорошее, баня! Короче, все будет пучком, и пацаны у нас нормальные, еще никто на нас не обижался. Ну что, согласны?

– Как-нибудь потом, – со вздохом сожаления сказала я.

– Да, в следующий раз, – поддержала меня Маринка, подхватывая меня под руку и начиная тараторить: – Нам работать нужно, уже заждались, сейчас будут звонить, потом ругаться, дела, дела, дела.

– А типа телефончик? – обиженно протянул «браток».

– В газете есть, на последней странице, – выпалила Маринка, продолжая тянуть меня к выходу на улицу, словно я собиралась тут задерживаться или на самом деле давать телефон.

– В газете? – повторил «браток» и сморщился. – Вот влом с таким погонялом: «Свидетель»… Пацаны смеяться будут еще…

На этом все наши беседы и закончились. Утягиваемая Маринкой, я пошла за ней и даже не оглянулась на стоящего посередине арки нашего нового знакомого. Даже не помню, познакомились мы с ним или нет, в любом случае это было одно из тех знакомств, которые забываются через пять минут. Пусть меня упрекнут в снобизме и еще бог знает в чем, но такими знакомыми я не дорожу и не стесняюсь признаться в этом.

– Видала? – спросила у меня Маринка, когда мы вышли на улицу. После тенистого двора, закрытого со всех сторон стенами здания, яркое летнее солнце так сильно ударило по глазам, что пришлось на секунду даже зажмуриться.

– Думаешь, что я скажу «нет»? – проворчала я.

– Ничего я не думаю, – выпалила Маринка, – то есть думаю, что ты скажешь, что ты думаешь… То есть… тьфу, черт! – Маринка наконец-то остановилась и привела мысли в порядок. – Заболталась я совсем со всеми вами! Где твоя машина?

– Да вон же она, – я показала на «Ладу» и направилась к ней.

– Ах, да! – Маринка обогнала меня и подошла к «Ладе» первой.

– Вечно заставляешь себя ждать! – зачем-то сказала она, я промолчала. Когда Маринка начинает волноваться, она говорит все, что ей в голову придет, и это вовсе не означает, что на каждое ее слово нужно отвечать. Вот я и не ответила.

Я подошла к машине и, открывая свою дверцу, бросила взгляд на арку, из которой мы только вышли. За нами оттуда никто не следил. А вот из-за занавешенных темно-бордовыми шторами окон второго этажа за нами мог наблюдать хоть целый батальон всяких разных Свет или, как там ее зовут, эту прыткую дочку Эльвиры Николаевны…

Мы сели в машину, и я наконец-то спокойно закурила! И даже мотор не стала заводить. Мне хотелось получше обдумать все, что мы только что узнали. Мозаика складывалась довольно-таки прихотливая.

– Ну а сейчас куда направим наши колеса? – Маринка извертелась рядом со мною и, тоже загруженная полученной информацией, продолжала нервничать. – Надеюсь, домой? Сколько можно кататься?

– А что нам дома делать? – тихо спросила я. – Только вечер начинается, а ты предлагаешь скучно запереться в четырех стенах! Неинтересно.

– Я в душ хочу. В холодный, – заявила Маринка.

– Замерзнешь!

– Пусть! Но это лучше, чем продолжать жить в этом пекле! Сначала в холодный, потом в теплый, потом снова в холодный, а потом бряк – и смотреть телевизор! Ну, так что скажешь?!

– А то и скажу, что наша любезная Эльвира Николаевна вполне могла быть знакома с Кудельниковым. Зять же в некотором роде.

– И не только с ним, – указала Маринка, – а и с Константином еще! Вот с кем.

– Нет доказательств, что это тот самый Константин, которого мы знаем, – я пыхнула сигаретой в открытую форточку, – хотя маловероятно, что это совпадение. Но как они все любопытно сгруппировались! Неужели тот самый?

– А какие ты хочешь доказательства? – вскричала Маринка. – Фотографию у майора Здоренко в папке помнишь? Зачем она ему, как ты думаешь?

– Да, верно, – пробормотала я.

– Вот то-то и оно-то! – выпалила Маринка и начала сдаваться:

– Ну, если не хочешь домой, тогда поехали куда-нибудь, где кормят! Из-за этого Пал Палыча даже пожрать не получилось!

– Кстати, о Пал Палыче! – вспомнила я и посмотрела на часы. – Открылось, наверное, наше казино!

– Ну и черт с ним! – сказала Маринка. – Во-первых, неприлично приходить к самому началу! А то еще примут опять неизвестно за кого и начнут приглашать на турбазу. Хорошо еще, что на турбазу, а то просто за угол!

– А во-вторых? – поинтересовалась я.

– Что «во-вторых»? – Маринка непонимающе уставилась на меня.

– Ты сказала, что это «во-первых», а что будет «во-вторых»?

– Поехали кушать! – уже не закричала, а просто попросила Маринка. – Неизвестно, чем еще кормят в твоем казино и вообще дадут ли нам поесть!

– Ладно, уговорила! – я затушила сигарету в пепельнице и завела мотор.

– Наконец-то! – Маринка откинулась к спинке сиденья и прикрыла глаза рукой.

– Надоело мне все, – пожаловалась она. – Может быть, это болезнь?

– А как же, – согласилась я и тронула машину с места, – и называется эта болезнь «старость». Слышала о такой?

– Я вообще этого слова не знаю, впервые слышу, – ответила Маринка, не открывая глаз, – это на каком языке?

 

Глава 8

Мы действительно заехали в кафе, попавшееся нам по дороге. Кафе было обыкновенным, каких десятки развелось за последние несколько лет, наверное, по всей стране, со стандартным набором булочек и напитков.

Быстро перекусив, обсудив и обмусолив еще разок тему Светы – Кости, мы поехали к казино «Галактика». Я тоже чувствовала себя уставшей и тоже была не прочь залезть под душ, но слишком уж гладко и содержательно пошло наше расследование, чтобы вот так просто бросать его на половине пути.

Вечер уже начался, и на улице стало темнеть.

Наученная горьким опытом и обидной утратой небольшой денежки, я поставила «Ладу» на стоянке напротив входа в казино. Хоть и не для моей машинки был начерчен прямоугольничек на асфальте, но она так хорошо в него вписалась, что мне самой понравилось. А если кому не нравится – пусть потерпит один вечерок, я не так уж часто приезжаю в это казино.

Охранник, уже знакомый нам по первой встрече, встретил нас в холле и расплылся радостной улыбкой, словно мы пришли сюда в его честь. Ни я, ни Маринка не стали огорчать парнишку, а просто кивнули ему и, заплатив положенную мзду в половину от суммы, которую должны платить мужчины, прошли внутрь казино.

Сперва мы увидели большой квадратный зал, погруженный в полумрак. На приподнятой в противоположном от входа конце зала эстраде слабеньким голоском пела худенькая девушка в чем-то блестящем и купальникообразном.

Мы сели за столик слева, подальше от входа, и начали осматривать диспозицию.

– А здесь уютно, – сказала Маринка, – я бы даже сказала, что мне тут нравится.

– Это потому, что здесь полумрак, – ответила я, доставая сигареты из сумки, – а так, если присмотреться, я не вижу, чем это заведение отличается от прочих забегаловок.

– Ну не скажи! – почему-то обиделась Маринка, – ты так говоришь, словно одержима каким-то комплексом. Хотя, подруга, я все понимаю: рядом со мною комплексовать – это нормально.

– Да, наверное, ты права, – нехотя согласилась я, лишь бы замять никчемный разговор и просто замолчать.

– Ну вот видишь, – обрадовалась Маринка и, не поняв моего настроения, начала все-таки ненужный треп.

– Как ты думаешь, – спросила она подчеркнуто томным голосом, – о чем можно подумать, глядя на нас?

– На нас смотрят и думают: зачем такая привлекательная брюнеточка с сигареткой привела с собою свою мамочку? Наверное, тщетно пытается выдать ее замуж, да не получается! – нейтрально ответила я и отвернулась, чтобы не рассмеяться, глядя на выражение Маринкиного лица.

– А вот фиг тебе! – рявкнула Маринка и нервно заерзала на стуле. – Чушь говоришь! Чушь собачью! Думают совсем по-другому, думают: зачем такая приятная…

Тут к нам подошла официантка, и Маринка замолчала, решив, наверное, отложить свое выступление на несколько минут.

– Что будете пить? – спросила официантка.

– Вот так сразу и пить? – недобрым тоном переспросила Маринка и так стрельнула глазами на официантку, что та, кажется, даже попятилась назад.

– А, простите, что бы вы хотели? – уже более человеческим голосом задала та другой вопрос.

– Мы хотим что-нибудь? – переспросила Маринка у меня. – Я и не знаю… Может быть, по кофе?

– Хотим, – решилась я и сказала официантке: – Нам, пожалуйста, два кофе и что-нибудь из фруктов на десерт.

– Бананы, апельсины, яблоки, груши, арбузы, ананасы, кокосы… – зачастила официантка, видимо, стараясь этим пересчетом взять некий реванш над Маринкой за ее отповедь.

Наверное, у нее было такое в мыслях, да ничего не получилось. Когда Маринка взведена, даже у меня не всегда получается осадить ее.

– Арбузы? – недоуменно повторила Маринка, больше не слушая ничего. – Мне кажется, что я уже в детском саду знала, что арбуз – ягода, а мы, девушка, просили фруктов!

– А ягоды – не фрукты? – обалдела официантка от неожиданно на ровном месте вскочившей дискуссии на фруктово-прикладную тему. Но сама виновата, не нужно было выпендриваться.

– Принесите нам, пожалуйста, к кофе еще и ананасов, и на этом пока остановимся, – прервала я ненужную беседу, и официантка, благодарно скользнув по мне взглядом, убежала, радуясь, что пока дешево отделалась.

– Ты что, очень любишь ананасы? – спросила у меня Маринка.

– Кушать люблю, а так – нет, – ответила я фразой из старого анекдота и в свою очередь спросила: – Ну что ты кидаешься на людей? Не забывай, что мы на работе, а не…

– А я и не забываю, – прервала меня Маринка, – а вот ты, между прочим…

Маринка сделала паузу, набирая побольше воздуху в легкие, чтобы уронить на меня целую железобетонную плиту обличительных речей, но тут я прервала ее. Посмотрев на эстраду, я заметила вышедших слева от нее из двери Павла Павловича и, как это ни странно мне показалось, Ажибайрамова!

Они вышли, продолжая разговор с третьим незнакомым мне человеком, по виду – самым обыкновенным торговцем с продуктового базара. Они все трое пожали по очереди друг другу руки, но не расстались после этого, а продолжили разговор, судя по выражениям их лиц, уже легкий, простой и никчемный, предшествующий скорому расставанию.

– Смотри! – прошептала я. – Вот это встреча на Эльбе!

– Вот и последнее доказательство в обнаруженной нами цепочке событий! – восторженно заговорила Маринка строками своей будущей статьи. – Это я первая обратила на него внимание, на Окуркина, помнишь? Вот тебе за все твои подлые подковырки! Я оказалась права!

– В чем? – попросила я уточнений хотя бы потому, что сама понимала далеко не все.

– В том, что этот Палыч, несомненно, – ты слышишь меня? – несомненно, причастен к убийству Кудельникова! Вон они стоят вдвоем, видишь?! Этот, как его, Байрам… адажио… ну, в общем, ты поняла, он подвозил, а второй, который Палыч, и бомбу подложил в «дипломате»! – Маринка так разволновалась, что начала даже неприлично размашисто жестикулировать. – Ой, я уже предвкушаю, какую огромную статью я напишу! Мой бог! Да после этого меня пригласят сразу в «Нью-Йорк таймс», не меньфе! – нарочно через «ф», как в одном известном мультике, сказала она, – не меньфе!

– Или в РУБОП позовут, в гости к майору Здоренко, – скучно закончила я, – эх, он и поорет! Я тоже предвкушаю!

Лицо Маринки из светло-одухотворенного стало серо-испуганным.

– Но ты не волнуйся, твоя лучшая подруга защитит тебя, – я потрепала Маринку по руке.

– Правда? – почему-то недоверчиво спросила она. – А как?

– А я просто не стану печатать твою великую статью, да и дело с концом! Вот и все! – улыбнулась я и выдохнула на Маринку сигаретный дым, чтобы она не сильно задавалась в своих мечтах. В «Нью-Йорк таймс» пригласят сначала меня, а потом ее. Сначала – меня! Именно в такой очередности, и никак иначе!

К нам подошла официантка с подносом в руках, уже настороженная и скованная.

– Ваш заказ, – сказала она, ставя с металлического подноса на стол две чашки кофе и две тарелки с нарезанными узкими дольками ананасами.

– Еще что-нибудь желаете? – спросила она после того, как мы, разумеется, ее поблагодарили.

– Да, – сказала я, – не подскажете ли вы нам, что тут делает господин Ажибайрамов? У него дела в казино или он… – я нарочно не стала продолжать фразу, надеясь, что официантка купится на столь дешевый трюк. Я не была низкого мнения об ее умственных способностях, просто я часто замечала, что сила простых ловушек именно в их простоте. На них ловятся даже весьма прожженные типы. Такова се ля ви, и не я это придумала.

– Да, у него здесь дела, – недоуменно ответила официантка, – он же наш директор, как-никак.

– А Пал Палыч? – спросила Маринка. – А Окуркин кто же здесь?

– Не Окуркин, а Окурков, – поправила нас официантка. – Он тоже директор, только по маркетингу.

– Ага, – сказала я, не понимая пока предполагаемого круга обязанностей ни Ажибайрамова, ни Окуркова. Да это было и неважно.

– Передайте, пожалуйста, обоим господам, – попросила я официантку, – первому и второму, что мы хотели бы с ними поговорить.

– И Окуркину, и Окуркову, – прошептала Маринка и прыснула со смеху.

– Нет, – уточнила я, – и Ажибайрамову и Окуркову. Вон они как раз стоят около эстрады.

Официантка оглянулась на свое руководство и спросила у меня:

– А как про вас сказать?

– Да никак не надо говорить, – снова вмешалась Маринка, – они же в зале стоят, вы просто на нас покажете, и все.

Официантка смерила нас задумчивым взглядом, но промолчала. В конце концов она наверняка подумала, что это все не ее дело, а кто мы такие, она и так узнает, не от самих директоров, так подслушав их разговор о нас.

В общем, наверное, так и получилось.

Попивая кофе, мы с Маринкой обе постарались как можно незаметнее, – не знаю даже, как это получилось в действительности, наверное, не очень, – проследить за официанткой. Та подошла к трем улыбающимся господам, все никак не находящим в себе силы расстаться, и Пал Палыч, обратив на нее внимание, очевидно, спросил, что ей угодно.

Официантка принялась объяснять, несколько раз показав на нас. Пал Палыч внимательно посмотрел на меня, на секунду задумался и улыбнулся.

Тут к нему обратился Ажибайрамов, и Пал Палыч, продолжая улыбаться, сказал ему про нас с Маринкой. Ажибайрамов тоже взглянул в нашу сторону, но его реакция была другой. Мягко говоря, его перекосило. Он тут же подался еще ближе к Окуркову и зашептал ему что-то на ухо. Было забавно наблюдать, как сползала улыбка с расслабленного лица Окуркова. Взгляд его стал напряженным. Их собеседник, поняв, что на этот раз уже действительно пора закругляться, в последний раз поклонился и ушел, размахивая барсеткой.

– Ну вот и произвели впечатление, – с удовлетворением сказала Маринка, – ты знаешь, – она повернулась ко мне и доверительно понизила голос, – я иногда думаю, что если бы я курила, то в таких вот ситуациях выглядела бы еще эффектнее, чем обычно. Ты не находишь?

– Чем обычно? – переспросила я.

– Да! – Маринка тут же напряглась, взглянула на меня с подозрением и постаралась плоско пошутить: – Ну то есть так, дочка, как тебе еще учиться и учиться.

– Ну вот ты и путаешься в показаниях, – пробормотала я, – а раньше ты говорила, что с эффектностью рождаются.

– Я так говорила? – переспросила Маринка. – Ну, значит, так и есть, если я так говорила. Я никогда зря не говорю и, к сожалению, почти никогда не ошибаюсь.

– Да? – удивленно спросила я.

– Увы! – подтвердила Маринка.

Окурков и Ажибайрамов не торопились к нам идти, они продолжали стоять около эстрады. Окурков достал из кармана сотовый телефон и что-то по нему говорил, а Ажибайрамов выбил из пачки сигарету и нервно перекатывал ее в пальцах.

– А не торопятся к нам джентльмены. Как ты думаешь, – спросила я у Маринки, – подойдут ли они вообще?

– Ой, да конечно, мужчины такие любопытные, ты разве не знаешь?! Даже если они не сообразят, что нам нужно, все равно подойдут, чтобы хотя бы познакомиться, – жутко умудренным тоном сказала Маринка.

– Пал Палыч уже однажды подходил, – напомнила я. – А Ажибайрамов с нами знаком.

– Окурков подходил, да, но он хотел не познакомиться, а снять женщину. Это разные вещи! – Маринка раздраженно расфыркалась и вот-вот была готова сорваться.

– Одно другому не мешает, – нейтральным тоном проговорила я, не обращая внимания на ее настроение. Меня больше интересовало, что происходит у эстрады.

– Но не подразумевает, – Маринка забыла уже обо всем и была готова в этом пустяковом споре идти до конца. – Как я устаю с тобой разговаривать! – возвестила она.

– Аналогично.

Выяснение отношений затянулось, и я в очередной раз бросила взгляд на место, где стояли Окурков и Ажибайрамов, точнее, на место, где они до этого стояли. А там уже никого не было! Ушли джентльмены и не пожелали даже приблизиться к дамам, несмотря на явно выраженное желание этих дам! Во, мерзавцы!

– Ну они дают! – потрясенно прошипела Маринка. – Так, все, абзац, кранты-монтана! Мое терпение лопнуло! Уходим отсюда к чертовой матери, и ноги моей не будет в этом неприличном злачном месте!

Она вскочила со стула и явно собиралась рвануть к выходу.

– Да ты подожди, – притормозила я ее, поймав за руку, – нужно хоть за кофе заплатить.

– У тебя денег не хватит? Не могу я больше здесь оставаться, как ты этого не понимаешь! Я не привыкла к тому, чтобы мной пренебрегали! – Маринка выглядела оскобленной до глубины души, да, наверное, так себя и чувствовала.

– Это не тобой лично пренебрегли, а журналистками из газеты… как там наш новый друг говорил? Со «жлобским названием»! – я всячески старалась смягчить ситуацию, но Маринка была настроена по-боевому.

В этот момент к нам подошла официантка.

– Извините, пожалуйста, вас приглашают в кабинет директора, – сказала она. Взгляд официантки, которым она смерила нас с Маринкой, говорил, что она все понимает и ничего не имеет против того, что люди зарабатывают денежки разными доступными им методами.

– Какой еще кабинет? – подозрительно спросила Маринка, явно оттаивая, но продолжая держаться высокомерно.

– Кабинет директора, Павла Павловича. Пройдемте за мною, я вам покажу, – объяснила официантка.

– Ну что ж, если приглашают, нужно, наверное, идти, – неторопливо произнесла я.

– А разве вы не этого хотели? – спросила официантка, и впервые в ее взгляде мелькнуло что-то презрительное.

Маринка открыла рот и покраснела, я же сделала единственное, что могла в этой ситуации. Я расстегнула сумочку и достала свою визитку.

– Если будут проблемы или просто вопросы, – улыбаясь, сказала я, протягивая визитку официантке, – звоните, приходите, не стесняйтесь. Всегда будем рады помочь вам.

Официантка взяла визитку и зашевелила губами, читая текст, напечатанный в ней. Лицо ее стало меняться. Все-таки приятно было, что нашлась возможность мгновенно изменить к себе отношение.

Я встала, и Маринка тут же поспешила взять власть в свои руки, пока этого не сделала я.

– Ну где же этот кабинет Окуркова? – спросила она.

– Пойдемте, пожалуйста.

Официантка повела нас через зал и слева, рядом с дверью, ведущей в бильярдный зал, открыла нам дверь, отделанную деревом, как и стенные панели. Дверь эта была почти незаметна, и пока она не открылась, я ее и не видела.

– Последняя дверь по коридору налево, – сказала нам официантка.

– Спасибо, – с королевским полупоклоном произнесла Маринка и первой пошла в светлый коридор.

Коридор был широким, высоким и, что немаловажно, прохладным. Он заканчивался зарешеченным окном, в котором гудел кондиционер, или, как любила модно произносить Маринка, «кондишн».

– Она сказала «налево»? – с полуоборотом спросила меня Маринка, не останавливаясь и продолжая вышагивать впереди.

– Кажется, – беспечно ответила я и решила немного подпортить ей настроение, – а представляешь, если нас там поджидает засада? Пять бандитов набрасываются на беззащитных девушек и начинают их…

– Ага, зацеловывать до смерти, – презрительно закончила Маринка, – или ты не видела, как вытянулись их наглые рожи? Как они перекосились, перепугались и скукожились? Готова спорить на щелбан, что сейчас перед нами будут лебезить и предлагать нам всяческие блага, начиная от взяток и заканчивая…

– Турбазой и толпой гоблинов для нашего развлечения, – закончила я.

– А может быть, и так, – гордо согласилась Маринка, – я не собираюсь сразу соглашаться, я еще подумаю немного, помурыжу, как говорится.

Она остановилась перед последней дверью налево, напротив которой располагалась еще одна дверь. Маринка глубоко вдохнула холодного воздуха, идущего из кондиционера, и, прошептав «благодать-то какая», толкнула дверь, и тут же сзади меня послышался какой-то звук.

Я оглянулась, но заметила сзади только какую-то человеческую глыбу, как говаривал когда-то один низкорослый картавый классик, и получила сильнейший толчок в спину. Не удержавшись на ногах, я повалилась на Маринку, которая уже открыла дверь в так называемый кабинет директора, и оттуда показался Пал Палыч, сильно дернувший Маринку вперед за руку.

Ну и получилось, как в цирке, когда выходят двое рыжих. Первый рыжий – Маринка – влетела в кабинет и растянулась на ковролине. Я влетела следом и рухнула на нее. Очень впечатляющее завершение исполнения роли принцессы или королевы. Или кого там изображала из себя Маринка еще несколько секунд назад.

– Здравствуйте, девушки, – услышала я над собою мягкий приятный мужской голос, подняла голову и увидела Пал Палыча, с довольной усмешкой стоящего над нами. Рядом с ним стоял Ажибайрамов и еще один придурок – под центнер свинского веса, со свинячей же рожей и с такими же наверняка мозгами. Это он толкнул меня сзади, как первоклашка-переросток. Ну да, он недалеко ушел от того уровня развития, потому что сейчас радостно улыбался и таращил на нас свои маленькие кругленькие глазки, все равно остающиеся поросячьими и противными.

– Это еще что такое?! – завопила Маринка, отталкивая меня, вскакивая на ноги и отряхиваясь. – Ну все, господа, вы влипли! Мы пришли с вами попробовать поговорить нормально, но теперь разговор не получится! Все, сушите сухари!

Я тоже встала с пола, взяла в руки свою сумочку и одернула костюмчик. Хорошо еще, что браслет не порвался во время падения. Было бы жалко. А собирать его я бы не решилась – не та ситуация.

– Насчет сухарей мы еще поговорим, а вот вам, девушки, точно придется перейти на хлеб и воду, – проговорил Пал Палыч.

– Остроумно, – заметила Маринка и повернулась ко мне.

– Оля! – требовательно произнесла она. – Когда майор Здоренко ожидает твоего звонка?

Я посмотрела на часы и сделала вид, что задумалась.

– Ну-у, – протянула я, – мы с ним договорились, что если я не позвоню через… пять, десять, пятнадцать… тридцать пять минут, максимум сорок минут, то он начинает переворачивать эту забегаловку вверх дном.

– Ну и чудненько, а хозяев начинает выворачивать наизнанку, – закончила Маринка и, не обращая ни на кого внимания, прошла к дивану, стоящему у стены, и опустилась на него.

Я подошла к креслу, стоящему рядом с диваном, и села в него. Ситуация получалась смешной. Посудите сами. Две девушки, попавшие в плен, – так, по крайней мере, надеялись эти кретины, – должны были сейчас разрыдаться, напугаться и перепсиховать. На это они явно рассчитывали, но сложилось так, что мы с Маринкой сидели – одна на диване, а другая в кресле, а эти три мушкетера стояли перед нами, вытянувшись чуть ли не по стойке «смирно» и, судя по их остекленевшим глазам, что-то усиленно соображали.

Свинообразный гоблин соображать закончил первым. У него, как видно, ресурс был небольшим, и оперативная память вся зависла и заклинила. Он повернулся к Окуркову и спросил:

– Ну что, Палыч, щемить?

– Подожди, – быстро ответил Окурков, – успеем.

Ажибайрамов взглянул на Окуркова, и тот принял решение. Окурков махнул рукой свину:

– Да, выйди-ка пока, мы тут пообщаемся с дамами.

Свин посопел, словно укладывая в голове эти слова, повернулся и потопал к выходу.

Как только за ним захлопнулась дверь, я вздохнула спокойнее.

– Итак, девушки, – Ажибайрамов посверкал стеклами очков на меня и Маринку, – теперь вы поняли, где находитесь.

– Среди бандитов! – ответила Маринка. – Что ж тут непонятного?

– Фу, как неинтересно! – Ажибайрамов похихикал, отошел назад и сел в кресло, стоящее почти напротив Маринки. – Бандитов здесь нет, а наш Сережа – не бандит вовсе, а честный работник лицензированной охранной структуры. В общем, давайте прекратим демагогию и поговорим просто и конкретно. Зачем вы следите за нами? За мной и за Пал Палычем?

– А-а… – протянула Маринка и оглянулась на меня, – а мы и не думали следить за вами!

– Ну, не надо, а! – прикрикнул Окурков. Он повернулся, подошел к единственному в этом кабинете столу и сел в кресло за него. – Ну зачем гнать эту пургу? Или я не вас увидел в кафе в Ленинском районе? Какого хрена вы там ошивались? Случайно заехали покушать, а потом вдруг увидели меня?

– Именно так! – выкрикнула Маринка. – Так оно и было, скажи же, Оля!

– Мне кажется, что на девушек Сережа произвел сильное впечатление, – тихо сказал Ажибайрамов, – они еще хотят с ним пообщаться!

– Ну, насчет силы, это в самый раз, – усмехнулся Окурков и закурил, – этого у него не отнять.

– А что там, кстати, за гнилые базары были насчет Здоренко? – спросил Ажибайрамов. – Можно уточнить?

– Все можно, – сказала я, решая вступить в разговор. Ситуация складывалась таким образом, что, как я видела, угроз нашим жизням и здоровью пока не было.

– Ну так скажите нам, что происходит! – попросил Окурков.

– Все уже произошло, – сказала я, – убили Кудельникова.

– Это не новость, – Окурков махнул в мою сторону сигаретой, – это было вчера.

– А вы от меня ждете новостей? Я их не знаю. Может быть, еще кого-нибудь убили, мне это неизвестно, – сказала я.

– Ну, ладно, – Ажибайрамов посмотрел на Окуркова и, мягко улыбнувшись, обратился ко мне: – Ну, убили Кудельникова, и что? Я все понимаю: преступление, заказное убийство и прочее. Но я не понимаю другого. Почему вы с вашей подружкой не даете нам прохода? Почему вы следите? Что вы от нас хотите? И не уходите, пожалуйста, от ответа, меня интересует, при чем здесь майор Здоренко?

– Ну я же начала рассказывать, а вы меня постоянно прерываете, – укоризненно заметила я. – Майор Здоренко – наш старинный знакомый и в некотором роде коллега.

– Минутку, – раздражаясь, прервал меня Окурков, – ну что это за пурга, как в степи! Майор Здоренко – вам коллега! Он же, кажется, из РУБОПа? А вы там кто? Аньки-пулеметчицы, что ли? – Окурков повернулся к Ажибайрамову. – Все-таки придется Сережу звать. Решили под дурочек косить.

– Под дурочек косите вы, а не мы! – крикнула Маринка. – Что это за бабья такая манера разговора? Сами задаете вопросы, сами на них отвечаете, а потом вешаете на нас всех собак! В чем еще дело?! И за каким, извините, хреном нужно было нас сюда затаскивать?! Ясно же было сказано, что мы хотим поговорить! Поговорить! Что не ясно?!

Окурков с Ажибайрамовым переглянулись. Мне показалось, что до них только сейчас стало доходить, что они сделали что-то не то. Следовательно – неразумное.

– Ну вот и говорите, – попросил Ажибайрамов, – и не нужно так орать!

– Так вот, по поводу Анек-пулеметчиц, это смешно, не спорю, но не очень, – сказала Маринка. – Не очень смешно и не очень умно. Ну в общем, я понимаю, мы тут не на семинаре по философии, а в казино.

– Можно я продолжу? – спросила я у Окуркова, который, хоть и производил впечатление героя как бы второго плана рядом с более разговорчивым Ажибайрамовым, но мне казалось почему-то, что он здесь главнее.

Окурков кивнул.

– Спасибо, – с утрированной любезностью поблагодарила я, – наша газета проводит, когда есть такая необходимость, расследования для последующей публикации материалов. В ходе расследований нам приходится встречаться и с майором Здоренко, который, как вы правильно заметили, господин Окурков, действительно является одним из руководителей городского РУБОПа. Мы обычно расследуем не похищение банки огурцов и не несанкционированный увод крупного рогатого скота, а интересные преступления и происшествия, которые могут быть интересны не только нам, но и нашим читателям, разумеется. На это, собственно, и направлена вся наша работа.

– Хорошо говорите, складно, – похвалил меня улыбающийся Ажибайрамов, – вы в вашей редакции кем числитесь? Наверное, редактором?

– Главным, – скромно ответила я, – я главный редактор газеты «Свидетель» Ольга Юрьевна Бойкова. Моя визитка – в сумочке. – Я кивнула на наши с Маринкой сумочки, все еще сиротливо лежащие на полу посередине кабинета. – Можете сами посмотреть. Мне кажется, что, если я попытаюсь открыть сумочку сама, вы начнете дергаться.

– И не сомневайся, не только начнут, но и держиморду своего позовут из-за двери. Мы же такие страшные, – зло проговорила Маринка и защелкала пальцами.

– Мне не нужна ваша визитка, – скромно произнес Ажибайрамов, – а тебе? – он взглянул на Окуркова.

– Тем более. Продолжайте, – сказал тот.

– Ну вот, с майором Здоренко у нас постоянная связь, потому что частенько так получается, что дело, которое мы расследуем в очередной раз, уже находится у него под контролем.

– Понятно, – буркнул Окурков, – по странной случайности он тоже не занимается беглыми коровами.

– Вот именно, – кивнула Маринка.

– Все-таки я залезу в свою сумку за сигаретами, – сказала я, – кто-нибудь будет против?

Окурков бросил взгляд на Ажибайрамова, тот кивнул, взял мою сумку с пола, открыл ее и, проглядев содержимое, передал ее мне.

– Он проверил ее на наличие и отсутствие насекомых, – объяснила мне Маринка, – а то вдруг какой-нибудь местный стасик заполз.

– Я так и поняла, – кивнула я, закуривая, и продолжила: – Вот и по поводу убийства Кудельникова мы уже сегодня встречались с майором Здоренко в одном кабинете в Волжском РОВД и обсудили кое-какие общие проблемы. Итак, я подробно ответила на ваш вопрос? – спросила я у Окуркова.

– Сойдет, так что же вам нужно от нас? – спросил тот, сильно заминая сигарету в пепельнице. – Я вас слушаю.

– Не так! – сказала Маринка. – Что вам от нас нужно? Почему после того, как мы явно высказали желание с вами поговорить, нас хватают, толкают, и вообще, что это за хамское отношение такое?!

– Марин, – попробовала я урезонить свою подругу, да куда там!

– Подожди! – отмахнулась она. – Мы передали через официантку, что хотим с вами поговорить, и надеялись, что вы, как люди воспитанные, ну мы по крайней мере так о вас думали, сами подойдете к нашему столику, за которым мы спокойно, никому не мешая, кушали ананасы и пили ваш гадкий кофе…

Маринка задохнулась от негодования, прервала сама себя и махнула рукой.

– Да что с вами разговаривать! – пробормотала она и отвернулась.

Окурков с Ажибайрамовым переглянулись.

– Не в ананасах проблема, – сказал Ажибайрамов.

– А в отсутствии их, – проворчала Маринка.

– Так о чем же вы хотели с нами говорить? – более-менее терпеливо спросил Окурков.

– А вы уверены, что у нас сохранилось такое желание? – вскинулась Маринка. – Я, например, в этом совсем не уверена. – Она обратилась ко мне: – А ты, Оль?

Я пожала плечами.

 

Глава 9

Повисло молчание. Я курила. Маринка принципиально смотрела в сторону. Окурков с Ажибайрамовым переглядывались. Наконец Окурков, откашлявшись, произнес:

– Ну ладно, девушки, приносим вам наши извинения и все-таки не будем больше тянуть время. Мы готовы вас выслушать и даже вернуть вам ваши ананасы, если вы так их хотите.

– Не хотим, спасибо, – сказала Маринка.

– Что вам было нужно от нас? – спросил Окурков.

Маринка взглянула на меня.

– Мы хотели бы с вами обсудить некоторые вопросы, возникшие у нас в связи с нашим расследованием убийства Кудельникова, и послушать ваши ответы на наши вопросы, – сказала я.

– Ого! – Ажибайрамов рассмеялся и резко оборвал свой собственный смех. – Желаете устроить нам допрос, девушки? А не слишком ли?

– Ваше право выбирать, – равнодушно произнесла Маринка, – не хотите спокойно поговорить с нами, будете беспокойно говорить с майором Здоренко. Именно от нашего изложения этого разговора и будет зависеть, как с вами станет говорить господин майор: спокойно сидя за столом или через решетку клетки для арестованных.

– Арестованных во время допроса в клетках не держат, – заметил Окурков.

– Это была метафора, – пояснила Маринка, быстро выкручиваясь, – то бишь поэтическое сравнение. Ах да, я забыла, что мы же в казино… здесь все, наверное, специалисты по правилам содержания во время ареста?

Ажибайрамов быстро взглянул на Окуркова, тот спокойно закурил и усмехнулся.

– Так при чем тут арест, которым вы нас тут кормите? – спросил он.

– Он реально светит вам, если вы не проясните некоторых моментов, – спокойно, под стать Окуркову, сказала я. – Существует несколько темных моментов в истории вчерашнего дня, которые нужно прояснить. По каким-то причинам вы оба стараетесь либо умалчивать об этих моментах, либо искажаете их.

– Что же мы искажаем? – спросил Окурков. – Я не припомню ни одного разговора на эту тему.

– Лично вы пока ничего не искажаете. Искажает ваш коллега Ажибайрамов, а вы – утаиваете, – мило улыбнулась я.

– Давайте подробнее, – Окурков вздохнул и спросил нормальным человеческим голосом: – Кофе хотите?

– Нет, – ответила Маринка, – у вас его здесь плохо делают. Если можно, то мы согласимся на апельсиновый сок.

– Поддерживаю, – сказала я.

Окурков кивнул и покосился на Ажибайрамова. Тот взял со стола телефонную трубку и, набрав двузначный номер, заказал в кабинет директора четыре апельсиновых сока.

– Так, что там я исковеркал или как вы сказали? – спросил Ажибайрамов, кладя телефон на место.

– По поводу угона вашей машины версия, выдвинутая вами, не выдерживает никакой критики, – сказала я.

– Почему же? – Ажибайрамов очень естественно улыбнулся и недоуменно развел руками. Потом подумал и пожал плечами. – Менты согласны с версией, а вы нет! Что тут не так?

– Вы заявили, что вашу машину угнали в шесть часов вечера.

– Ну, примерно, – сказал Ажибайрамов, – я не могу ручаться за хронометраж, но, в общем, где-то плюс-минус пять-десять минут. А это очень важно? Ну, пусть позже на десять минут! Признаюсь, что в эти десять минут ошибся. Это все?

– Если бы, – терпеливо произнесла я, – если бы это было все, то и разговора не было бы. Дело в том, что…

В этот момент дверь отворилась, и в кабинет вошла официантка с подносом. Официантка была не нашей знакомой, а другой, но, в общем, это не имело принципиального значения. Апельсиновый сок от этого хуже или лучше не стал.

Ажибайрамов быстро нагнулся вперед и поднял с пола Маринкину сумочку и положил ее рядом с собой на кресло.

Официантка подала всем по стакану сока и вышла.

– Так в чем же дело? – поторопил меня Окурков, поглядывая на часы. Вспомнив про лапшу насчет звонка майору Здоренко, я тоже посмотрела на свои часы, как бы в раздумье покачала головой, но торопиться не стала. Пусть нервничают, сволочи! Зря я, что ли, на полу валялась кверху задницей?!

Я отпила глоток сока и похвалила его. Такая помпезная встреча, что была нам организована этими джентльменами, требовала мщения, и не только маленького и гаденького, а и какого-нибудь существенного. Нужно будет подумать над этим вопросом.

– А дело в том, что, – Маринка, неожиданно для меня, сорвала великолепно вытянутую мною паузу и продолжила разговор, – машина господина Ажибайрамова находилась с шести до половины седьмого совсем недалеко от машины господина Кудельникова. Как это объяснить?

– А я откуда знаю? – Ажибайрамов очень натурально и искренне вытаращил глаза и снова начал пожимать плечами. – Угнали и покатались по городу. В том числе побывали и в том месте. Там же не только находилась машина Кудельникова, как вы сказали, но, помимо этой достопримечательности, на соседних улицах стоят еще и несколько ночных клубов. Например, клуб «Арлекин». Да и много чего еще! Судя по самому стилю угона, действовали сопляки. Покатались и бросили, а покатались где? Конечно же, там, где им интересно, то есть около клубов. Наверняка мальчики колотили понты перед девочками этой… хм… моей машиной.

– Логично, – кивнула я и повернулась к Маринке: – Тебе как кажется: логично или нет?

– Очень логично, – сказала Маринка, – только неосторожно.

– Как это «неосторожно»? – не понял Ажибайрамов. – Как понять, что неосторожно?

– Очень просто, – сказала Маринка, – получается, что сопляком вы назвали уважаемого Пал Палыча, потому что именно он катался на вашей машине и в это время, и в этом месте.

Окурков с Ажибайрамовым молча переглянулись. Меня уже начали немного раздражать эти их молчаливые переговоры. Как будто они телепаты, можно подумать!

– Более того, – вступила я в разговор, – Пал Палыч вышел из вашей машины с «дипломатом» в руках, быстро прошел… – я сделала паузу и эффектно продолжила: – кое-куда с ним, а потом очень быстро вернулся, но без «дипломата». Сел и уехал. Опять же на вашей машине.

– Небольшое уточнение, – Маринка покачала в воздухе пальчиком, словно привлекая внимание, но этого и не требовалось, нас и так слушали очень внимательно. – Пал Палыч был не за рулем. За рулем вашей машины, надо понимать, находился второй сопляк из тех, что решил покататься.

В кабинете наступило молчание. Мы с Маринкой начали спокойно пить сок, а наши собеседники – беспокойно переглядываться и ерзать в креслах.

– А Здоренко знает об этом? – осторожно спросил Ажибайрамов.

– Я хочу еще раз напомнить вам, – резко сказала я, – что мы сами искали встречи с вами обоими! Повторяю для тех, кто не понимает: сами искали! Если бы вы захватили нас внезапно и приволокли бы сюда или в другое какое место, то ваш вопрос был бы закономерен, но сейчас его просто смешно слышать, извините меня, пожалуйста.

Я постаралась максимально навести тень на плетень и так построила ответ, что сама из него ничего не поняла.

– Теперь, надеюсь, вы больше не будете спрашивать, что означают мои слова об аресте? – мило спросила Маринка. – То и означают… Ну что, господа, поговорим, или вы предпочитаете снова звать вашего… как его там? Забыла, а и неважно это.

– Да… ситуация… – протянул Окурков, в то время как Ажибайрамов, молча и с постоянно меняющейся мимикой на своем подвижном лице, посматривал на него.

Наконец Ажибайрамов не выдержал.

– Ну что скажешь? – спросил он Окуркова.

– А что я скажу, – проворчал Окурков, – договариваться нужно, я думаю, с девушками.

– Давно пора было додуматься до этой простой мысли, – сварливо произнесла Маринка, – и не стоило применять уличные методы. Ничего вы ими не добились.

– А мы же еще и не пробовали, – возвысил голос Окурков. – Так что вы хотите?

– Мы бы хотели узнать у вас реальный ход событий того вечера, – сказала я, – и, разумеется, услышать объяснения, зачем вам понадобилось так неумно изобретать угон машины. Чего вы этим добились?

Окурков молчал, молчал и Ажибайрамов. Пауза все тянулась и тянулась, моя сигарета закончилась, я неторопливо достала вторую, прикурила ее и продолжала ждать. Я не знала, что последует за этой паузой, и в принципе была готова, наверное, ко всему, ну или почти ко всему.

Маринка, похоже, тоже понимала, что сейчас решается многое, и поэтому молчала, только изредка, не умея уступать собственным побуждениям или, наоборот, играя какую-то свою собственную роль, снова скучающе начала посматривать по сторонам.

Окурков решился. Он вздохнул и сказал:

– Ну что ж, я так думаю, что нужно будет вам все рассказать, иначе возникшие непонятки могут собраться в такой снежный ком, под которым сомнется все. Если вы как-то узнали про все это, то нет никакой гарантии, что об этом же не знают и другие. М-да… Нужно было бы вас пригласить к себе в гости раньше, а сейчас на самом деле слишком все скользко. Слишком…

– Тонкое замечание, – ехидно произнесла Маринка, – что из этого следует? Новая версия про угон? Или всего лишь вариации на тему старой?

– Не будет версий, будет изложение событий, – сказал Окурков.

– Мы вас слушаем, – сказала Маринка, что, на мой взгляд, было немного лишним. Все-таки здесь складывалась не совсем та ситуация, чтобы качать права. Но ничего, прошло.

– Кудельников, как вам наверняка известно, был не просто вице-президентом банка, – начал Окурков, – он был еще и Куделем.

– Правильнее было бы сказать: он все еще оставался Куделем, – почти рефлекторно отредактировала я.

– Да, так будет вернее. Как вице-президент, он занимался делами банка, как Кудель, он продолжал делать «крышу» некоторым предприятиям города. В том числе и нашему казино. Это пошло еще с тех пор, когда мы только-только организовались. – Окурков задумчиво посмотрел в потолок и снова вздохнул.

– Третий год уже, – вставил Ажибайрамов.

– Да, вот уже третий год, – повторил Окурков. – Сумма, выплачиваемая Куделю, была сначала необременительной, потому что дело еще не устоялось и люди не прикормились. Основные деньги же – от людей, от клиентов, – заметил Окурков.

– Несколько раз Кудель делал нам кредиты через свой банк, при этом ему полагался откат как вице-президенту и одновременно взнос за «крышу» как Куделю.

– Един в двух лицах, – заметила Маринка.

– Да, брал за двоих, указывая, что и работает за двоих же, – согласился Окурков. – Наши счета тоже приходилось держать в «Каскаде», потому что иначе… иначе нас бы не поняли.

Окурков закурил и, немного помолчав, продолжал:

– Дела шли, и шли удачно. Постепенно мы разворачивались, купили соседнее помещение и открыли там второй зал, потом еще кое-что. Короче, с нашим ростом росла и сумма, вносимая за «крышу». Это, в общем, нормально. Она никогда не превышала десяти процентов от всех наших доходов. Кудель свое дело знал туго и имел хороших специалистов, подсказывающих ему, где может скрываться побочный или неучтенный доход. Вот и вчера мы встретились с Куделем, и я ему передал «дипломат» с обговоренной суммой.

– Сумма была большая? – спросила я.

– Существенная, – быстро ответил Ажибайрамов, до этого внимательно слушавший Окуркова и не вмешивающийся в разговор.

– А поточнее можно? – спросила Маринка.

Окурков усмехнулся и негромко сказал:

– Какое это имеет значение? Денег теперь нет, наверняка они сгорели. Пропали. Зачем о них говорить?

– А что было потом, – спросила я, – после того как вы передали деньги?

– А потом я вышел из машины Куделя, оставив там «дипломат», потому что деньги принес в «дипломате», хоть это и была небольшая пачка, но при такой жаре в карман ее не спрячешь, потому что некуда, и не в кулачке же ее нести, перетянутой резиночкой? К тому же «дипломат» был Куделя, он его оставил у нас как-то в один из своих приездов.

Окурков замолчал и посмотрел в окно.

– Жарко, – пробормотал он.

– Есть немного, – согласилась Маринка, – ну а потом?

– Когда я вышел, то подошел к ларьку и купил себе бутылку минералки. Уже было невтерпеж, хотя вроде и недолго ходил по улице. Потом я пошел обратно к машине, и тут раздался взрыв. Мне было бы совсем неинтересно, если бы меня увидели в это время в этом месте, и я пошел обратно к «десятке», и довольно-таки быстро, как я припоминаю.

– Сразу ушли? – уточнила я.

– Нет, не сразу, я со стороны посмотрел, конечно же, на это… на то, что произошло. Успел обо всем пожалеть. И о деньгах, и о Куделе…

– Да, приди вы на несколько минут позже, можно было бы деньги и не отдавать, – сказала Маринка.

– Мне уже могло ничего больше не понадобиться, – пробормотал Окурков, – если бы я пришел позже и задержался бы в машине.

– А что потом? – спросила Маринка.

– А что потом? Потом я пошел к… к машине Славика, – Окурков кивнул на Ажибайрамова, – он и был там, сидел за рулем, и мы уехали с этого места. По дороге обсудили ситуацию и решили перестраховаться на всякий случай. Ведь машину могли заметить… Вот и перестраховались, и приделали себе этот геморрой с угоном. Тогда нам казалось, что идея неплоха. Мда-а… Взбудоражены были немного, не продумали всех последствий.

Окурков замолчал.

– Ну что, девушки, узнали все, что хотели? – осторожно спросил Ажибайрамов.

Маринка посмотрела на меня.

– Почти, – сказала я.

– Что же еще? – немного нервно спросил Окурков. – Что еще?

– Не могли бы вы рассказать про поведение Куделя, – попросила я, – может быть, вы заметили что-то необычное?

– Ничего необычного не было. Все, как всегда. Знаете, Ольга… – Окурков замялся, – вас ведь Ольгой зовут, кажется, да? Знаете, Ольга, когда человеку дают деньги, настроение у него плохим быть не может.

– Может, – сказала Маринка, – если дают денег меньше, чем ожидалось.

– Этого не было! – резко ответил Окурков. – Мы сотрудничаем, как я уже сказал, не один год и хорошо знаем друг друга.

– Вы нас в чем-то подозреваете? – осторожно спросил Ажибайрамов.

– Не похожи вы на убийц, – сказала я, – чтобы убить Куделя, вам вовсе не нужно было это делать лично. Неужели было трудно найти специалиста?

Окурков кивнул:

– Нетрудно. И любого профиля.

– И все-таки, – настойчиво повторила я, – меня интересует Кудельников. Вспомните, пожалуйста, возможно, в машине было что-то непривычное. Может быть, коробка лежала или сверток?

– Был сверток, – сказал Окурков, – был, и я о нем в последнее время уже думал, и не один раз. Рядом с Куделем, сбоку от сиденья, лежал сверток. Что-то вроде коробочки средних размеров, завернутой в полиэтилен. Как только я подошел и постучал в стекло, Кудель отложил сверток, а до этого он его держал в руках.

– Значит, получается, что после вашего ухода он вполне мог снова взять этот сверток! – воскликнула Маринка.

– И я такого же мнения, – кивнул Окурков.

– Когда вы разговаривали с Куделем, в машине никого не было? – продолжила я свои вопросы.

– Нет, никого.

– А до вашего прихода вы не заметили, никто не выходил из машины? – спросила Маринка.

– Нет, никто не выходил, – Окурков отвечал демонстративно терпеливо, и было понятно, что ему хочется все это закончить, и чем быстрее, тем лучше.

– И Кудель не говорил, что у него вот-вот только что кто-то был и он с кем-то разговаривал? – спросила Маринка.

– Это было не в его правилах, – сказал Окурков, – каждый знает только то, что ему нужно знать, и не больше.

– Точно, – вставил Ажибайрамов.

Мы с Маринкой переглянулись

– Ну что ж, – сказала я, – мне кажется, что все, что мы хотели у вас узнать, мы узнали. Больше у нас вопросов нет.

– Ну хорошо, если так, – усмехнулся Окурков и посмотрел на часы. Я тоже взглянула на свои и кивнула вроде бы своим мыслям. Мы уложились в отведенное время, и до гипотетического звонка майору Здоренко оставалось еще целых пять минут.

– Вопрос есть у меня, – сказала Маринка, – выход у вас из этого кабинета обыкновенный или тоже, как и вход, с помощью этого вашего вышибалы?

– Я вас провожу, – сказал Окурков, вставая с кресла.

Мы тоже встали. Маринка подхватила свою сумку с кресла Ажибайрамова. Ажибайрамов при этом зачем-то отклонился назад. Окурков вышел из кабинета первым и, придерживая дверь, пропустил нас с Маринкой в коридор. В коридоре мялся у кондиционера гоблин Сережа. Увидев нас, он скользнул по нас с Маринкой равнодушным взглядом и вылупился на своего шефа.

– Иди пока к себе, Сережа, – сказал ему Окурков, и тот кивнул и потопал впереди нас, переваливаясь с ноги на ногу.

Окурков с Ажибайрамовым действительно проводили нас до выхода и пожелали на прощанье успехов и всяческих благ. Стоявший у Окуркова за спиной Ажибайрамов поддакивал и кивал. Особой радости на лицах этих господ не наблюдалось. Странно, правда? Мы пришли, и они были нам не рады, мы уходим – они тоже не рады. Вот какие парадоксы случаются в жизни.

 

Глава 10

Уже был довольно-таки поздний вечер, когда мы очутились на свободе.

– Ну что, на сегодня все, что ли? – устало спросила у меня Маринка.

– Хочется надеяться, – вздохнула я.

– Не поняла! – Маринка подозрительно взглянула на меня. – Я надеюсь, что хоть сейчас мы едем по домам?

– Сама надеюсь на то же самое, – ответила я. – Ты думаешь, что только тебе надоели все эти разъезды? Я тоже хочу в ванну и спать!

– Можно еще посмотреть, что там нам по телевизору покажут, – пробормотала Маринка, – но только после ванны и легкого такого, ненавязчивого ужина.

– Ненавязчивого ужина, – хмыкнула я. – Ты ананасов не наелась?

– При чем тут ананасы? – вздохнула Маринка. – Ты думаешь, они для меня имеют значение? Да я просто так завела эти разговоры, чтобы сбить спесь с придурков!

– Да все я поняла, – ответила я. – Не напрягайся ты так сразу!

– И не собиралась, – заверила меня Маринка, – я просто так, чтобы свою позицию обозначить.

Мы медленно подошли к моей «Ладе», и я отперла ее. Каждый шаг давался мне все с большим трудом. Не скажу, что я волокла ноги, но ходить, бродить и даже просто нажимать на педали не хотелось категорически. Я устала.

Маринка чувствовала себя так же.

Я упала на сиденье и с тоской подумала, что мне еще рулить и рулить до дома, простонала про себя и о себе и завела мотор.

– Слушай, Оль, – Маринка слегка наклонилась ко мне и зевнула, – а если, пока мы общались с этими двумя окурками, нам тот дебил с мышцами бомбу в машину подложил? Как, по-твоему, это может быть?

– Плевать, – ответила я и тронула машину с места.

– Вот и я так думаю, – ответила Маринка и прикрыла глаза.

Она-то глаза прикрыла, а мне вот стало не так спокойно, как было. Надо же ей было сказать такую глупость! Я покосилась на Маринку и ничего не сказала, потому что точно знала: стоит мне начать объяснять ей, как она не права, как мирная в плане беседа почти сразу же перейдет в какие-то ненужные крики, и хотя Маринка все равно будет не права, но настроение она попортит. Хотя, с другой стороны, небольшое выяснение отношений очень бодрит, а бодрости мне сейчас и не хватает…

Я свернула с основной дороги и, покрутившись по узким улочкам, почти пустым по причине позднего времени, направила колеса своей «ладушки» к самой кратчайшей дороге, идущей напрямик по окраине города мимо старого кладбища, мимо новостроек и пустырей, туда, где вот уже целый день ждет меня мой дом.

– Какую-то ты дорогу выбрала неудачную, – не открывая глаз, проговорила Маринка, – трясет и качает.

– А ты глаза открой, – посоветовала я ей, – качать и перестанет.

– Правда? – недоверчиво переспросила Маринка и открыла глаза. Она повертела головой, осматривая окрестности. – Зачем нам кладбище? – пробормотала она. – Ты ничего не говорила о поездке на кладбище.

– А мы на него и не едем, – успокоила я ее, – мы проезжаем мимо.

– Да?

– Надеюсь.

– Ну-ну, – Маринка снова зевнула, – как ты думаешь, они на самом деле не убивали Кудельникова?

– Пятьдесят на пятьдесят, – ответила я, – если он стал с них постоянно брать много денег, они могли и не выдержать. Там что-то такое в разговоре мелькнуло, помнишь, да? «И как банкир брал, и как бандит брал».

– «Но не больше десяти процентов»! – передразнила Маринка Окуркова.

– А сколько он отдал Кудельникову, не признался, зараза, это, наверное, чтобы мы не вычислили доходы от казино, – заметила я.

– Так и есть, – пробормотала Маринка, не открывая глаз.

Кладбище, мелькнув справа сзади последним столбом своего красного кирпичного забора, исчезло, и начались новостройки.

– Где это мы? – Маринка наклонилась вперед, и некоторое время молча рассматривала выплывающие из нависающей темноты ночи контуры будущих жилых домов.

– Не узнала? – улыбнулась я. – Была такая песня «Увезу тебя я в тундру». Помнишь?

– Помню, это про тебя, – ответила Маринка. – И окрестности я узнала. Скоро приедем, побыстрей бы. Надоели уже эти расследования хуже не знаю чего. В отпуск хочу. На юг. На север. Нет, на юг.

– На юг Испанского королевства? – уточнила я.

– Да хотя бы Черноморского побережья нашей необъятной Родины, – снова зевнула Маринка, – кому-то можно, а мне нельзя?

– Вот вернется Сергей Иванович, – посулила я, – собирай свои манатки и…

– И катись к чертовой матери? – закончила Маринка. – Ну, спасибо, ну, облагодетельствовала! Гран мерси!

– Не к чертовой матери, а на юг или куда ты тогда захочешь, – уточнила я, – про чертову мамочку – это ты сама сказала.

– А ты подумала! И кстати, когда вернется Сергей Иванович, я могу и не захотеть на юг. Я сейчас туда хочу, – сказала Маринка и оглянулась, – вот как светит, сволочь!

Сзади, пронзая темноту ранней ночи фарами дальнего света, нас освещал «КамАЗ». Я и не заметила, откуда он вынырнул, да это было и неважно: мало ли кто ездит по дорогам нашего города! К тому же эта дорога идет по окраине, то есть «КамАЗам» здесь самый маршрут. В центр их уже давно не пускают.

«КамАЗ», постоянно набирая скорость и неуклонно приближаясь, догонял нас, и в салоне моей «ладушки» уже стало светло, почти как днем.

– Ты знаешь, иногда, если смотреть вблизи, вот как сейчас, например, – сказала Маринка, – эти громадины напоминают мне что-то сказочное.

– Ага, – согласилась я, – большущий такой утюг, несущийся за тобой по дороге. Стивен Кинг в действии.

– Тоже мне сказка – утюг! – фыркнула Маринка. – Утюг – это не сказка, это одна из самых реальных вещей, которая только существует на свете. А эта громадина напоминает мне что-то энлэошное. Космическое!

– Круто! – похвалила я. – НЛО на колесах! А в экипаже Луи де Фюнес! «Жандарм и инопланетяне»!

«КамАЗ», постепенно нагоняя нас, уже находился в нескольких метрах от моего заднего бампера. Я, чуть сбавив скорость, прижалась вправо, пропуская этот утюг, пардон, НЛО на колесах.

Но он, однако, не пропустился.

Нагнав мою «Ладу», «КамАЗ», не сбавляя скорости, ударил нас с такой силой, что мы, получив ускорение, резко рванули вперед с какими-то подскоками и подпрыгиваниями. Нам еще повезло: наверное, удар пришелся колесом, если бы карты легли иначе, мы бы как раз сейчас стали бы плоскими и ровными под этим утюгом. Это все Маринка накаркала.

– А-а-а!! – заорала Маринка, упираясь руками в переднюю панель. – Тормози-и-и, дура!!!

– Как тормозить?! – заорала я в ответ, тщетно пытаясь выровнять аллюры моей «ладушки», продолжающей скакать по дороге.

«Ладушка», не по моей воле, не знаю, может быть, и по своему собственному побуждению, вдруг свернула вправо и съехала с дороги. Мы запрыгали по кочкам по направлению к какому-то незаконченному строению. Не знаю, что это такое было. То ли будущая подстанция, то ли большой гараж, тоже будущий, неважно. Важно то, что «КамАЗ», тоже сошедший с дороги, помчался за нами.

Ему-то было хорошо – он большой и проходимый, – кажется, так называется способность ездить, не разбирая дороги, и никуда не вляпываться.

– Тормози! Сворачивай! Ты что делаешь?! – орала Маринка, видимо, совсем потерявшая голову от происходящего. Ей-то было легко терять голову, не она сидела за рулем. Ну а мне приходилось не только быстро и четко работать руками, ногами и головой, так я еще вдобавок ко всему и здорово боялась, так же, как и она. Возможно, и больше, но этого я уже не знаю.

Стена недостроенного гаража была уже прямо передо мною, и вот-вот через несколько секунд мы должны были врезаться в нее и размазаться по этим белым кирпичам, но, как-то справившись с управлением, я свернула влево и погнала «Ладу» вдоль стены, не имея никакого плана. Просто можно было ехать туда, вот я и ехала.

«КамАЗ», с угрожающим рычанием выкидывая из-под колес кучи земли и щебня, свернул, слегка замедлив скорость. Это дало мне фору. Будь я на ровной земле, я бы использовала эту возможность на полную катушку, но в таких полевых условиях я могла только немного порадоваться, что на нас не наехали вот прямо сейчас, и погнала «Ладу» прямо, царапая правый борт о стену.

Стена кончилась, и справа показалась какая-то черная дыра, могущая быть или проездом, или тупиком. Соображать времени не было, и я свернула. Фары моей «Лады» осветили дорогу. Здесь оказался проезд, поворачивающий к недостроенной девятиэтажке. Выбора не было, и я свернула туда. Через секунду после моего поворота к дому «КамАЗ», уже преодолев все расстояния и нагнав потерянное время, показался буквально сразу же за моим задним бампером.

Маринка уже молчала, и это было самым умным ее поступком за весь сегодняшний день. Не хватало еще, чтобы я отвлекалась и на ее крики.

Девятиэтажка, к которой я примчалась, была длинной, закругленной с одной стороны и неизвестно куда еще продолжающаяся там дальше, но меня это не интересовало. Я не собиралась углубляться в неизвестные мне места и потом выбирать, что же лучше: залазить под колеса бешеного «КамАЗа» или просто врезаться куда-нибудь и превратиться в горстку пепла или в лепешку на стене.

Поэтому я выбрала первую же возможность поворота в обратном направлении и, снова повернув, помчалась в сторону дороги, с которой нас совсем недавно так невежливо согнали. На дороге у меня было больше шансов оторваться, да и не пустой же будет эта дорога, в конце концов! Хоть один завалящийся гибэдэдун должен же там стоять, проезжать, или, не знаю, короче, люди должны там быть.

«КамАЗ» не отставал и, если можно так сказать, его вонючее тяжелое дыхание, казалось, я уже ощущала всеми своими нервами.

Дорожка, по которой я собиралась выбегать обратно на дорогу, оказалась неудачной. Это если выразиться мягко и дипломатично.

Под колесами здесь оказались битые кирпичи, какие-то ненужные выбоины и вдобавок ко всему – совсем не замеченный мною раньше овражец или спуск, или склон – не знаю, как правильно сказать, не до этого мне было. Одним словом: сзади – «КамАЗ», сбоку – обрыв, впереди – черт знает где дорога; под нами – буераки-реки-раки. Как написали в свое время Ильф и Петров, «оставалось одно: погибать».

А вот погибать не хотелось. Но, похоже, все дело шло именно к этой скучной развязке.

Я здорово сбила скорость на этих дурацких камнях. «КамАЗ» приблизился и вот-вот уже должен был просто подмять нас под себя, как бегемот черепаху, и тут я, сделав последний рывок, дернула машинку вперед и…

Ну, в общем, случилось то, что должно было случиться. Я же все-таки не Шумахер – это не моя девичья фамилия, – и не тренировалась я никогда специально, да и не повезло мне с этими камнями. В общем, не справилась я с управлением.

Машина нырнула в обрыв и с бешеной скоростью покатилась вниз, опять подпрыгивая и подскакивая.

– Писец ослику, – прошептала Маринка и свернулась клубочком, стараясь забиться под переднюю панель.

Я промолчала. Не потому, что мне нечего было сказать, просто Маринкины слова дошли до моего сознания как-то не сразу. А когда они отредактировались в сознании, то ответа уже и не требовалось. Моя бедная «ладушка» с нашими бедными головушками внутри, подпрыгнув в последний раз, как-то необычайно высоко перевернулась, потом еще раз, потом еще. Я не выпускала из рук руль, не для того, чтобы им удобнее было рулить, а просто нужно было за что-то держаться, и изо всех сил втянула голову в плечи.

Лобовое стекло с противным звуком треснуло при очередном приземлении на крышу, я закрыла глаза крепко-крепко и постаралась ни о чем не думать. А оно и так не думалось.

«Лада» докатилась до какой-то опоры, подпрыгнула в последний раз и остановилась. Я осторожно открыла глаза и попыталась сообразить, в каком положении я нахожусь: вверх головой или вниз. Между прочим, это был не такой уж простой вопрос после такого эквилибра, который выпал на нашу с Маринкой долю.

«Лада» стояла крышей вверх. А колесами – вниз. Это я определила, приглядевшись к кривоватому дереву, растущему впереди. Потом я разобрала, во что мы вписались. Это была куча кирпича. Посадку мягкой назвать было нельзя.

– Ты живая? – прошептала я то ли себе, то ли Маринке.

– Ага, а ты? – так же шепотом ответила мне Маринка.

– Кажется, – сказала я и пошевелила руками и ногами. Вроде все было на месте. И голова, кстати, тоже, что было немаловажно. Только затылок болел. Наверное, я ударилась обо что-то и сама не заметила этого.

Повертев головой, я убедилась, что и шея работает, и, вообще, все не так уж плохо, как могло показаться или оказаться при любом другом раскладе.

Откуда-то со стороны и сверху послышалось рычащее гудение «КамАЗа».

– Ой, – прошептала Маринка и завозилась на своем сиденье.

– Что? – крикнула я, всматриваясь в нее.

– «КамАЗ», – ответила мне Маринка.

– Бежим! – крикнула я и задергала ручку своей двери. Дернула я два или три раза, больше не потребовалось, потому что ручка отвалилась.

– Открывай дверь, моя сломалась! – крикнула я Маринке.

– У меня заело! – ответила Маринка, толкая свою дверь плечом.

Я прокрутила в голове ее слова и, повернувшись, стала перелезать назад. Я подумала, что, возможно, задние двери или хотя бы одна из них может открыться.

– Подожди, – крикнула Маринка.

– Ну, что еще?! – рявкнула я в ответ.

– Перелезем через перед! – выпалила Маринка странную фразу, и я сперва подумала, что у нее «крыша» съехала, но потом посмотрела туда, куда она показывала. А ведь верно: лобовое стекло было все в сетке трещин и трещинок. Оно одной своей стороной вышло из пазов, а с другой стороны наверняка держалось только на честном слове и по привычке.

Я вернулась на место и осторожно одним пальцем дотронулась до стекла. Оно закачалось.

– Взорвемся! Давай быстрей! – крикнула Маринка и, схватив свою сумочку, ударила по стеклу со всего размаха.

Стекло, издав даже не «бзынь», а какое-то «ух», качнулось еще раз и медленно-медленно, как при замедленной съемке, осыпалось внутрь машины.

– Вперед! – скомандовала я, схватила свою сумку, бросила ее на панель, покрытую мелким стеклом, и облокотилась на сумку локтем. Между прочим, вот эта мелочь служит доказательством того, что я не потеряла голову и соображала четко и правильно!

Очень осторожно я вылезла на перемятый капот, который даже не узнала с первого взгляда, и, присев на его край, осторожно сползла на землю. Было уже совсем темно, фонарей в этом районе отродясь не водилось, луна тоже не светила, так что темень была еще та.

– Скоро ты там? – крикнула я Маринке.

– Сейчас, я, кажется, застряла, – ответила эта швабра и, кряхтя и охая, потащилась наружу.

В это время сверху, с того места, где стоял «КамАЗ», потушивший фары ради лучшего обзора, послышался звук выстрела.

Маринка, ойкнув, выпрыгнула наружу и, еще раз ойкнув, приземлилась рядом со мною, пардон, на задницу.

– Больно, блин! – возвестила она о своей удачной посадке, и я, подбежав к ней, дернула ее за руку – бежим!

– Подожди, сумка! – крикнула она, встала и потянулась обратно в салон «Лады».

Послышался второй выстрел, я дернула Маринку за локоть, она схватила свою сумку и, зашатавшись, едва не упала.

– Что с тобой? – испугавшись, крикнула я. – Ты ранена?

– Ничего! Дергать не надо! – огрызнулась она.

Я еле сдержалась, и, подхватив свою сумку – все-таки Маринкин маневр напомнил мне, что у меня здесь тоже есть вещички, – я, крепко зажав Маринкину руку, бросилась вперед в темноту.

Маринка не отставала, но трасса под ногами была до жути пересеченная, и, пару раз споткнувшись, мы остановились, тяжело дыша и прижавшись друг к другу.

Моя «Лада» стояла темным пятном метрах в десяти-пятнадцати, уткнувшись носом в кучу кирпича.

«КамАЗ» на возвышенности снова зарычал и зажег свои габаритные огни. Маринка прижалась ко мне. Но «КамАЗ», рыкнув и пукнув несколько раз, подался назад и уехал.

– Свалил, что ли? – прошептала Маринка.

– Нас свалил, а сам куда поехал, не знаю, – ответила я.

– А почему твоя «Лада» не взрывается? – спросила Маринка. – Что это она?

– Ну откуда я знаю? – меня, как всегда, уже начали раздражать бестолковые Маринкины вопросы. «Почему «Лада» не взрывается?» Да не хочет, потому и не взрывается! Что она, «Кадиллак», что ли, из американского кретинистического боевика? Нормальная машина, вот и ведет себя по-нормальному. «Почему не взрывается?» Да потому что!

Я снова взяла Маринку за руку и потащила вперед, то есть назад, подальше от «Лады». Вокруг было темно, но не настолько, чтобы не видеть, что находится впереди нас, хотя бы на несколько шагов.

Поспотыкавшись еще с полчаса, мы наконец-то выбрели на грунтовую дорогу.

– Куда нам, – подумала я вслух, – налево или направо? Я совсем не ориентируюсь.

– Ой, да пошли отсюда быстрее хоть куда-нибудь, – вскричала Маринка, – а то он догадается и подкатит сюда. Вот тут-то мы и озябнем!

– Этот придурок на «КамАЗе» подкатит? – спросила я.

– Нет, Карлсон с вареньем! – огрызнулась Маринка. – А я и не поняла, что мы тут просто гуляем.

Я промолчала и пошла вперед по дороге или назад – не знаю. Одним словом, ни я, ни Маринка не знали, куда мы шли, но ведь нужно же было куда-то идти. Маринке ничего не оставалось, как, ворча, следовать за мною.

Я шла уверенно и напряженно, и не потому, что знала, куда нужно идти, а потому, что не могла стоять на месте. Однако я и шла, и прислушивалась. Вокруг было тихо. Только звуки наших шагов нарушали эту неестественную тишину. Мы были на окраине города, и здесь все было не так, как в городе: и ночь не такая, а слишком темная, и тишина слишком тихая.

Неожиданно Маринка рассмеялась.

– Ну что еще, – спросила я, – анекдот вспомнила? Тут вся жизнь, как один длинный анекдот…

– Тебе не кажется, что мы шагаем прямо к кладбищу? – спросила меня Маринка.

– И что же тут смешного? – я обозлилась не на шутку. Ну что это еще за разговоры? И так творится черт знает что, а она еще и шутит! – А ты не подумала о внезапной встрече с покойничками? – ядовито спросила я. – Представляешь, сейчас ка-ак выпрыгнут из-за кустиков с крышечкой гробика в ручках и ка-ак поманят нас за собою!

– Прекрати немедленно! – закричала Маринка так страшно, что мне самой стало не по себе. Вот, блин, угораздило же ее брякнуть эту чушь про кладбище, теперь самой уже становится немножко неуютно. А так хорошо шлось до этого!

Впереди послышался стрекочущий звук, быстро приближающийся и нарастающий. На «КамАЗ» это было не похоже. Скорее всего, это было похоже на моторчик Карлсона. Однако звук нарастал, и стало ясно, что это мотор какого-то крупного зверя, но никак не Карлсона. Как минимум летела фрекен Бок.

Из-за поворота, совсем не видного впереди, вывернулся фонарь и быстро начал приближаться к нам. Я не сразу поняла, что это мотоцикл. А когда сообразила, то он уже почти подъехал. Однако радости это никакой не доставило. На мотоцикле сидел черт. Самый обыкновенный черт. С рогами.

 

Глава 11

Мотоцикл остановился, поравнявшись со мною, и я разглядела, что на мотоциклисте просто была надета каска такая с рожками, но не сразу мне полегчало – ни фига себе, вам бы такие переживания!

– Гуляем, девчонки? – спросил нас мотоциклист, судя по голосу, молодой парень. Молодой и веселый, без всяких признаков издевательства в интонациях. Он снял каску и держал ее на согнутой руке.

– Мы заблудились, – вышла вперед Маринка, – не подскажете, как нам добраться до дома?

Парень рассмеялся.

– А где ваш дом? – спросил он. – Вы как сюда попали, девчонки?

– Как мы сюда попали – это история трагическая, – Маринка так романтично и уверенно обрабатывала этого рогатого наездника, что я даже на секунду позавидовала ей. – Но, если вы нас возьметесь довезти, то сможете услышать эту историю.

– Обеих сразу? – парень почесал затылок. – Ну что ж, девчонки, можно и так, но только не обессудьте: будете ехать без комфорта и не по самому лучшему маршруту. Ментов видеть не хочу.

– Годится! – сказала Маринка и скомандовала мне: – Седлаем, Оль!

Обратившись к парню, она спросила:

– Как тебя зовут, спаситель?

– Константин! – ответил парень, и я вздрогнула. Маринке, как я почувствовала, тоже на секунду стало не по себе, и она наклонилась, стараясь рассмотреть лицо парня.

– Что такое? – снова рассмеялся парень. – Думаете, можно ли мне доверять? А без пробы не получится!

– Да нет, смотрю, не наш ли ты знакомый, недавно выпущенный из КПЗ? – осторожно сказала Маринка.

– Ни разу там не был, девчонки, честно-честно. А из психушки я только вчера выписался досрочно. За хорошее поведение, – парень рассмеялся громче и передвинулся на сиденье мотоцикла чуть назад. – Так, – сказал он, – одна садится впереди меня, а вторая – сзади. Обе держитесь, но не душите и не щекотите.

Маринка, помедлив, полезла вперед, ну а я скромно села верхом сзади и обхватила руками талию парня. Пресс, между прочим у него был хорошо прокачанный и… впрочем, это неважно, не об этом разговор.

Маринка взгромоздилась впереди парня, не знаю как, но устроилась там надежно, и парень ударил по педалям.

– Покатили! – крикнул он и рванул вперед.

Я подалась чуть вперед и прокричала ему в ухо свой домашний адрес.

– Ладно, найдем! – ответил парень и еще что-то пробормотал, но что именно, я не поняла.

Ехать на мотоцикле – это дело, конечно же, романтичное, если бы только не такое неудобное седалище. Да и Маринка еще визжала, охала и постанывала при каждом вираже. Я многого не видела, конечно, но подозреваю, что подобные ухищрения ей были нужны исключительно для того, чтобы прижиматься ближе… ну и так далее. Метод недостойный, но испытанный и проверенный, хотя она могла бы придумать что-нибудь более оригинальное. Но, как я ни старалась сама, не придумывалось ничего, и приходилось признавать, что Маринка использует метод самый естественный и наилучший. Ну и черт с ней!

Мы ехали не по улицам и не по дорогам, а, как честно и предупредил нас Константин, по закоулкам и узким проходам между домами, и это все было обусловлено: мотоцикл с экипажем из трех человек на борту был законной добычей доблестных гибэдэдунов. В общем, они были бы правы, если бы стали нас останавливать.

Мой дом показался раньше, чем я ожидала.

– Вон там я живу! – снова прямо в ухо крикнула я Константину. – Прямо, второй дом!

– Все понял! – ответил тот и свернул во двор.

Константин подкатил к дому и почти к самому подъезду. Сделав шикарный разворот, он остановился, слегка наклонив мотоцикл налево. Маринка при остановке взвизгнула в последний раз. Ну не все коту масленица. То есть кошке, я хотела сказать.

– Ну, наконец-то! – возвестила Маринка, со стонами и кряхтеньем спускаясь на землю. – Ну и транспорт, блин! Спасибо, конечно же, но это испытание!

– А я вас честно предупреждал! – ответил Константин, снова снимая шлем.

– К тебе претензий нет! – сказала я и тоже слезла. Поправив одежду, я раскрыла сумочку и спросила, сколько мы должны за полученное удовольствие.

– Удовольствие для вас было удовольствием и для меня, – ответил рогатый джентльмен, и тут Маринка пригласила его пить чай или кофе. По выбору. Константин согласился.

Вы еще не поняли? Повторяю. Маринка пригласила без совета со мною парня ко мне домой, предлагая ему выбрать, что он будет пить у меня дома: мой чай или мой кофе. Теперь сообразили?

Мне не жалко ничего, но какого черта она лезет?

Пережив в себе все, что я хотела сказать этой швабре, я обратилась к Константину.

– Будьте моим гостем, – сказала я, обозначив права на свою территорию. – Ну а Маринка, если хочет, пусть тоже идет.

Сотворив сию маленькую месть, я повернулась и пошла к дому, потому что видела, что Константин уже созрел для кофе. Если он возмечтал о чем-то помимо напитков, то он кардинально заблуждался даже на Маринкин счет. Но раньше времени расстраивать его я не хотела. Зачем убивать мечты в человеке, если они сами умеют умирать? Я говорю про мечты.

Константин, оказавшийся не тем знакомым нам Константином, – я имела возможность разглядеть его лицо при свете соседских окон, – улыбнулся и, обхватив свой жуткий шлем левой рукой, правой запер мотоцикл на ключ. Никогда раньше я не замечала, что эта техника еще и запирается. Он пошел следом за мною. Маринка, что-то бормоча себе под нос, пошлепала следом.

Мы поднялись ко мне, устроились на кухне, и тут я рассмотрела парня подробнее. Константину было на вид не больше двадцати двух – двадцати трех лет. Он был коротко стрижен, довольно-таки привлекателен. Блондин. Одет в футболку цвета хаки и в такие же брюки.

– Мне была обещана история вашего путешествия вокруг кладбища, – сказал Константин.

– Ну что ж, – сказала я, поглядывая на Маринку, старающуюся и вокруг кофе на плите попрыгать, и рядом с Константином постоять. Вот уж неугомонная душа, честное слово, как ей только не надоест?!

– История простая! – выпалила Маринка. – Мы ехали на машине, и нас попытался сбить «КамАЗ»! Ему это не удалось, мы удрали!

– Не понял! – сказал Константин. – Как это «попытался»? А почему же не сбил? И где ваша машина?

Маринка взахлеб принялась рассказывать Константину о нашем последнем приключении, оставляя за рамками рассказа все связанное с нашим расследованием.

– Ну, такого я еще не слышал! – Константин удивленно покачал головой. – Маньяк прямо какой-то или обкуренный дядя попался! Развлекалочку устроил себе на дороге, приколист хренов!

– Да не приколист, похоже, – заметила я, – он нас убить хотел. Маринка почему-то забыла досказать, что еще было два выстрела.

– Выстрелы?! – воскликнул Константин, и по его реакции было неясно, то ли он ужасается, то ли восхищается нашим рассказом. – Ну так это же, блин, охота самая настоящая! Во дают!

Он даже привстал, переживая подробности наших перипетий.

– Ну, я понимаю, – сказал он, – сам не без греха. Всякие глупости совершал, особенно если деньги были срочно нужны, но чтобы устроить такие гонки?! Впервые слышу! Я думал, такое только в кино бывает! А оказывается, что и в жизни кина сколько хочешь и даже больше.

– Ну а ты что же такого совершал интересного, когда деньги были нужны? – равнодушно спросила я.

– Да мало ли, – Константин нахмурился, – всяко-разно бывало. Ну, сумку там вырвешь у кого-нибудь или въедешь на полном ходу в кафешку летнюю и бабки, значит, тоже вырвешь…

– Сумку вырываешь, – повторила я, – слушай, Костя! А мы ведь тебя видели как раз за таким подвигом! Вчера вечером около шести вечера ты дернул сумку у тетки на Волжской и укатил! Нас с Маринкой чуть не сбил еще при этом, мы из-за угла выходили!

– Может, и было такое! – рассмеялся Константин, – не заметил, извините, девчонки. А сумку дернул – да, было такое дело, да там одна мелочь только оказалась: хлеб, колбаса – чушня, одним словом.

Мы с Маринкой переглянулись.

– Что-то я не пойму тебя, – сказала я, – сам же говорил, что деньги были нужны, а напал на тетку самую обыкновенную. Там же и так было ясно, что ничего ценного не будет.

– Не ясно, – возразил Константин. – Я покатался немного и заприметил ее, как она из крутого такого «опельмана» выходила! Ну, думаю, есть! Тетка-то, думаю, из новых русских, только косит под простых!..

Константин у нас не задержался и ушел приблизительно через полчаса. Еще полчаса ушло у нас на всякие мелкие дела, потом мы с Маринкой по очереди сползали в ванную и после этого наконец-то упали и уснули.

А вот теперь угадайте: удалось ли мне поспать спокойно и проснуться самой? Правильно: фигушки!

Разбудил меня истеричный, бешеный, ненормальный, наглый звонок во входную дверь. Я с трудом разлепила очи, покосилась на часы, увидела, что еще нет восьми утра, и снова закрыла глаза. Но звонок повторился и был таким безапелляционно требовательным, что мне пришлось сползти с дивана, накинуть халат и приволочься к двери.

Даже не посмотрев в глазок, я отперла входную дверь, заранее настраиваясь так обругать того хама, что будит меня буквально ни свет ни заря…

Распахнув дверь, я застыла с полуоткрытым ртом. На пороге стоял майор Здоренко.

– Бойкова, мать твою! – заорал он. – Так ты жива и дрыхнешь, а я тут пришел твои косточки в пакетик собирать!

Проорав такую великолепную фразу, наверное, служащую у него синонимом фразы «доброе утро», майор втолкнул меня в мою собственную квартиру и вошел сам.

Я, тяжело вздохнув, заперла дверь и поплелась за майором на кухню. Из двери, ведущей в зал, высунулась помятая физиономия Маринки.

– Вы чего там орете? – тихо спросила она. – Что-то случилось?

– А это еще одна покойница? – развеселился майор Здоренко. – Ну ты, Бойкова, даешь! Устроила у себя здесь филиал морга, твою мать, даже мне как-то не по себе. Вот.

Я поставила чайник на плиту и, поняв, что спать мне удастся теперь лечь только вечером и то, если повезет, попросила разрешения пойти умыться, раз уж такой веселый гость пришел.

– А это обязательно! – рявкнул майор Здоренко и, кряхтя, нагнулся и полез в холодильник.

– А что у тебя тут, Бойкова, есть? М-да… Не густо… И это жрать?

Я промолчала и пошла в ванную. Там я залезла под холодный душ, который летом совсем не такой холодный, как зимой, и очень постаралась не уснуть под ним.

Я вернулась из ванной уже в настроении немного более рабочем, чем была до того. Майор Здоренко сидел на кухне и ковырял вилкой в недожаренной яичнице, которую сам себе приготовил.

– Чайник вскипел, Бойкова, – пробурчал он, – а сахару я у тебя не нашел.

– А его у меня нет, – грустно ответила я, – мы все пьем чай без сахара.

– А кофе? – потрясенно спросил майор.

– Кофе? – я напрягла мозги и вспомнила: – А! Он вчера кончился. Сахар вчера кончился!

– Дурдом, – удовлетворенно кивнул майор Здоренко, – две бабы живут, а жрать нечего! Журналистки, твою налево.

Я заварила чай и села напротив майора, подперев ладонью щеку. Я ничего не спрашивала, потому что знала – все это бесполезно. Майор сам все скажет, но, к сожалению, только тогда, когда сам сочтет это нужным.

– Я рад, что ты жива, Бойкова, – возвестил майор Здоренко, вытирая тарелку куском хлеба.

– А я пока не знаю, – призналась я.

– Брось, нормально все! – майор съел хлеб и спросил: – А чай?

– Сейчас, – вздохнула я и встала.

Маринка, как сомнамбула, выползла в коридор и потащилась в ванную.

– Мухи дохлые! – поморщился майор. – Зарядочку нужно делать, пробежечку, отжались бы от пола раз этак двадцать для затравки, и все, чувствовали бы себя людьми, а не… ха-хах-ха! – майор Здоренко искренне рассмеялся, – а не сонными бабами!

Я налила чай себе и майору и снова села на табурет, терпеливо ожидая продолжения. Оно не задержалось.

– Удивляешься? – спросил майор. – А зря, я от чистого сердца!

– Да? – без эмоций спросила я.

– Конечно! – майор Здоренко удивленно взглянул на меня. – А ты думала, что я тут на свиданку к тебе прибежал? Больно ты мне нужна!

Я пожала плечами, майор Здоренко хмыкнул.

– Мне сегодня утром доложили, что обнаружили твою машину всю раз… это… раскуроченную, в котловане недорытом, на стройке. И в машине два пулевых отверстия. Я думал, что тут никого не обнаружу, и уже приготовился обыски начинать, расследование, а ты – живая, здоровая, сонная, розовая!.. Рад за тебя!

Майор начал шумно пить чай, подошла Маринка и тоже села рядом со мною.

– Ну что вы на меня смотрите, как на Деда Мороза? – внезапно резко спросил майор. – Я жду объяснений, и поживее! Если вы живые, то не хера и тянуть! Давай, давай, Бойкова, колись, мне некогда! Что за херня происходит?

Я вздохнула и начала колоться. Хоть я и категорически не выспалась, но все-таки успела немного подумать и рассказала не совсем все, что произошло, но почти. Например, я не рассказала про Эльвиру Николаевну, точнее, про ее дочку, решив, что пока майору обо всем этом знать рано. А во-вторых, я не рассказала про мотоциклиста Константина. Ну сами посудите: две одинокие девушки приглашают, на ночь глядя, парня, с которым случайно познакомились на улице, к себе в гости, поят его кофе, а потом спокойно выставляют за дверь. Представили эту ситуацию? А теперь представьте, как бы ржал майор Здоренко, если бы все это услышал. Тоже представили? Вот поэтому я ему ничего и не сказала.

Маринка – та вообще молча сидела рядом со мною и только кивала головой в такт, наверное, своим мыслям или ритму нашего разговора, не знаю, не приглядывалась.

Когда я закончила, майор Здоренко только хмыкнул.

– Это вы, девки, от безделья дурью маетесь, – сказал он, – вам бы да замуж, да детей в доме ораву, а вы? Я вот, помню, картину смотрел по телевизору, там одна баба тоже все расследовала, расследовала, так ей уже, старой калоше, под сто лет, а она все расследует! И – ни детей, ни плетей! А потом все пишет, пишет, пишет… Херь, в общем, одна, для телика еще потянет, а в жизни – это дурдом, вот!

Я покосилась на Маринку. Маринка пожала плечами.

– Мисс Марпл, наверное, – сказала она.

– Или «Она написала убийство», – заметила я.

– Да, как-то так! – согласился майор Здоренко. – Ну, для справедливости хочу сказать, что вы, конечно, поработали, и есть подтверждения найденной вами информации. В машине Куделя обнаружены остатки «дипломата», а в нем – остатки баксов. Где-то штук тридцать или пятьдесят. Точнее определить нельзя: все сгорело, на хер. Мы еще думали: зачем ему такие деньги, если выехал только на один вечер? А, оказывается, оно – вон оно что! Ну это мы еще проверим и посмотрим. «Крыша»… хм… да и без них я знал, что он «крышу» делает! Тоже мне новость!

Майор Здоренко закурил и побарабанил пальцами по столу.

– Ну, в общем, так, девки, – сказал он. – Побродили ночью по стройкам? Мало вам! Имейте в виду, если я завтра найду где-нибудь обгоревшие от вас запчасти, то буду знать, что вы по своей собственной дури сами полезли в новое какое пекло. Бросьте все это, иначе буду просто сажать под замок! Что это такое? Разве это занятие для вас?

– Занятие, – сказала Маринка.

– Это потому, что другого нету, Широкова! – рявкнул майор.

– А почему вы про другое дело заговорили? – спросила я. – Еще это не закончено.

– Это для вас не закончено, а мы уже почти все сделали. Парень арестован, показания дает, все, в общем, идет своим чередом.

– Он тут ни при чем, – сказала я.

– Ну это не тебе судить, Бойкова, – сказал майор Здоренко, – и не мне. Это суд решит! Самый гуманный и так далее! Ну ладно, – майор встал и отодвинул табурет ногой, – спасибо за угощение, но яичница была недожаренная. Пока!

Он, громко топая и задевая за двери, вышел, обулся в коридоре, крикнул напоследок еще какую-то чушь, кажется, насчет замужества, и ушел, захлопнув за собой дверь.

– Будем спать? – с безнадежностью спросила меня Маринка.

– Не-а, – вздохнула я, – поедем.

– Не на чем, – вздохнула Маринка.

– Такси возьмем, – вздохнула я.

– Надеть нечего, – вздохнула Маринка, – все вчера испачкалось… помялось…

– Я тебе подберу что-нибудь, – вздохнула я.

– Пошла ты к черту, – вздохнула Маринка.

– Вместе пойдем, – вздохнула я.

Мы с ней взглянули друг на друга и рассмеялись. Ну что же поделаешь, если день начался?

Собирались мы быстро и весело. И полутора часов не прошло, как мы с Маринкой вышли из дома, свежие и красивые, поймали мотор и поехали в гости к Эльвире Николаевне.

Эта вредная тетка была дома. Она посмотрела на нас через дверной глазок, долго ворчала и копошилась в прихожей, прежде чем нам отворила.

– Я занята, девушки, и плохо себя чувствую, – сказала она, не пуская нас в квартиру.

– Здоровья вам, Эльвира Николаевна, – пожелала ей Маринка, – а с памятью у вас все нормально?

– А что такое? – Эльвира Николаевна с подозрением прищурилась и затаилась, ожидая следующего вопроса.

– Да просто вы забыли нам сказать, что ваша дочь была знакома с Кудельниковым, потому что… – Маринка сделала паузу, и Эльвира Николаевна быстро отошла внутрь квартиры.

– Заходите! – сказала она. – Ну что вы так громко разговариваете! – упрекнула она нас, когда мы вошли и она заперла за нами дверь, – тут же соседи такие любопытные!

Мы не стали проходить в комнату, нам это было не нужно.

– Что вам нужно? – хмуро спросила нас Эльвира Николаевна.

– Зачем вы встречались с Кудельниковым и что вы ему говорили? – сразу же спросила я.

– А я, это… – Эльвира Николаевна шлепнула губами, помолчала и призналась: – Света попросила ему передать его вещи, вот и все. А мне что? Мне не тяжело! Я понимаю, что ей было тяжело с ним самой встречаться. Я все должна понимать, а сердце, знаете, как болит? Вы не знаете! Вот воспитаете дочь, вложитесь в нее до конца, а как жизнь пойдет у нее насмарку, так вы и… и поймете!

Эльвира Николаевна зашаркала тапочками на кухню, а мы с Маринкой остались стоять в коридоре.

– Эльвира Николаевна, – позвала я хозяйку, – а как нам найти Свету?

– А зачем вам? – быстро спросила Эльвира Николаевна из кухни.

Мы с Маринкой подумали и все равно не стали проходить. Эта неаккуратная, неприятная квартира не располагала к долгим визитам.

– Мы бы хотели с нею поговорить, – сказала я. – Где ее найти?

– В шейпинг-центре она, – Эльвира Николаевна снова вышла в коридор. Глаза у нее были красные. – Она там тренером теперь работает. После того как ее Кудельников этот уволил. Вот туда и езжайте, если она еще захочет с вами разговаривать. Она – не я. Она может вам и хлестко сказать. Вот так вот.

Мы вышли, снова поймали такси и направились в шейпинг-центр, по некрасивой гримасе судьбы располагавшийся совсем недалеко от редакции.

– Ты знаешь, Оль, – сказала Маринка, – у меня такое ощущение, что все начинается сначала. Если и закончится так же, как вчера, то я на это не согласна.

Шейпинг-центр располагался на тихой улице с односторонним движением.

Мы подошли к нему со стороны центрального входа, и первое, что мы увидели, был темно-синий «Опель-Кадет», стоящий у входа.

– А этот транспорт я уже видела, – сказала мне Маринка.

– Я тоже, – сказала я, и мы вошли в здание шейпинг-центра.

 

Эпилог

Занятия здесь еще не начались, но люди подтягивались, и мы прошли мимо вахтерши без вопросов с ее стороны.

– Что нам здесь нужно? – спросила меня Маринка, оглядываясь и прислушиваясь.

– Как ты думаешь, машина принадлежит вахтерше? – спросила я.

– С ума сошла?

– Значит, как минимум директору! – сказала я.

– Не как минимум, а директору, – поправила меня Маринка. – Светка же приезжала на этой тачке, а твой любимый гоблин-дроблин сказал, что она перекинулась на другого какого-то начальника.

– Логично, – сказала я, – значит, ищем кабинет директора.

Помещение шейпинг-центра было небольшим, и административные кабинеты мы нашли быстро. Они были все заперты, кроме одного, на котором висела табличка с указанием, что это кабинет директора.

– Везет нам на такие кабинеты, – прошептала Маринка, – я что-то боюсь заходить. У меня плохие воспоминания связаны с директорскими кабинетами.

Я промолчала и легко потянула дверь на себя. Послышались голоса. В кабинете кто-то разговаривал.

– А ты как думал? – сказал женский голос. – Я – женщина дорогая и тратить свою жизнь за гроши не собираюсь!

– Правильно! – прошептала сзади Маринка. – Так и надо!

– Все же из-за тебя! – крикнул мужчина. – Все, что могу!

– Не надо только этого, ладно? – женщина произнесла эти слова так презрительно, что я даже вздрогнула. – Ты просил меня передать этот сверток Куделю для того, чтобы мне жизнь облегчить?

– Конечно!

– Я отказалась и передала ему совсем другое, а мину ты ему сам подсунул, подбежав раньше Окуркова, так что вот еще счетец тебе! Я тебе говорила, меня не впутывай!

– Так для тебя же! Для тебя все делаю!

– Брось, ты себе благо сделал! Теперь платить за этот центр не придется, ты же совсем уже погибал от его налога!

– Все будет нормально, – твердо сказал мужчина.

– Конечно, только теперь, после того как Куделю платить не надо, ты увеличишь содержание мне. Давно пора, кстати, а то мне на улицу выйти не в чем. Я что, уборщица? Я не уборщица, мне одеваться нужно, следить за собой!

– Подожди немного, – мужчина говорил немного нервно, – подожди, первые деньги придется отдать в погашение долга, а тут еще один должок навертелся: я «КамАЗ» наш арендованный сильно помял, нужно гнать его на СТО.

– Ты все за журналюшками гонялся? – рассмеялась женщина.

– Ну да, они у Окуркова были, он им многое что рассказал. Короче, опасно.

– Задавил журналюшек?

– Ну, по крайней мере, покалечил хорошо.

– Знать ничего не хочу, – послышался скрип отодвигаемого стула, – когда деньги дашь? Мне нужно машину покупать и по мелочи кое-что.

– Ну подожди, Светик, подожди еще пару недель, ладненько? – мужчина откровенно заныл, но Света только опять рассмеялась.

– Я тебя предупредила! – сказала она, и тут дверь открылась. Оказалось, что кабинет был меньше, чем можно было представить, и оба они стояли рядом с дверью. Секунду длилось общее замешательство. Я смотрела на Свету и Ажибайрамова, они оба – на нас с Маринкой.

Вдруг Ажибайрамов быстро сунул руку в карман, Маринка резко выдохнула позади меня и крикнула:

– Бежим!

Мы шарахнулись назад, и тут сзади рявкнул громкий голос:

– Всем оставаться на местах!

Майор Здоренко с толпой своих пятнистых ребят оттолкнул нас с Маринкой и ворвался в кабинет.

– Он за нами следил, – прошептала Маринка, – сволочь! Теперь премию получит, а нам запретит вообще писать про это дело.

Из кабинета послышались короткие крики, и майор Здоренко вылетел в коридор.

– Ну неймется вам, заразы журналистские, – проворчал он, – чуть мне всю малину не испортили! Суете свои носы куда вас не просят!

– Минуточку! – заявила Маринка. – Да без нас вы бы никого и не поймали бы! Вы за нами проследили и все узнали, а теперь ходите здесь и орете, как… как…

– Ну, хватит! – майор Здоренко рявкнул и оглянулся. Рядом с нами никого не было.

– Была разработана сложная операция, какая – не вашего ума дело, мы собрали все доказательства по целому ряду эпизодов и прихлопнули этого Ажибайрамова по плану. Чисто и доказательно! Он даже признался сам в покушении на вас! Это все наша заслуга, а вы тут… – майор Здоренко свирепо завращал глазами и хотел что-то рыкнуть обидное, но тут из кабинета вывели Ажибайрамова в наручниках и с подбитым глазом. За ним, не торопясь, вышла Света.

– Здравствуйте, – улыбнулась она нам.

– Здрасьте, – пробормотала Маринка, а я просто кивнула.

– Это наши бравые журналистки, – буркнул майор Здоренко.

– Мы уже знакомы, – улыбнулась Света.

– А это капитан Иванова из управления, – продолжил майор Здоренко, – в общем, не путайтесь здесь под ногами, девки, – майор Здоренко твердо повернул нас лицом к выходу, – пока, но лишнего не пишите.

Мы с Маринкой вышли на улицу и переглянулись.

– Вот эта женщина! – прошептала Маринка.

– Да, а статья получится похуже, – сказала я.

– Да ну тебя с твоей статьей! – Маринка оглянулась на здание шейпинг-центра. – Я тоже хочу так работать!

Стоящий около выхода высокий рубоповец в черной шапочке, с опущенной на лицо маской перехватил автомат и сдернул шапочку с головы.

– Привет, девчонки! – это был Константин.

Вот эта встреча меня окончательно добила, честно признаюсь.

– Вы тоже из наших? – растерянно пролепетала Маринка.

– Хотите, буду и из ваших тоже, – Константин широко улыбнулся и со значением взглянул на меня.

Маринка толкнула меня локтем в бок.

– Пошли, пошли, – и, ласково улыбнувшись Константину, прошелестела: – Мы подумаем…