За все время путешествия мы не перемолвились с Лорой ни единым словом. Я, глядя на ее осунувшееся напряженное личико, испытывала некоторые угрызения совести, представляя, как огорошу эту бедняжку, сообщив ей о своем решении. Лора же, видимо, воображала себе всякие ужасы, которые ждут нас на острове, хотя скорее всего на острове нас ничего не ожидало, кроме песка и кустарника.

Виктор тоже, по своему обыкновению, не разговаривал. По-моему, ему доставляло удовольствие прокатиться в рабочий день с ветерком по Волге, и он отдавался этому занятию полностью, наверное, даже забыв о цели нашего предприятия. Возможно, он не был бы настроен так благодушно, если бы знал, что ему я тоже готовлю сюрприз и по Волге ему сегодня придется покататься от души.

А день выдался чудесный. Светило солнце, зеленели берега, над синей водой парили чайки. В другое время я получила бы огромное наслаждение от такой прогулки. Но теперь имелось слишком много сопутствующих обстоятельств, которые могли испортить любое удовольствие.

Примерно через час пути Лора немного оживилась и стала пристальней посматривать по сторонам – видимо, мы уже приближались к намеченной цели. Несколько раз она даже порывалась сообщить нам об этом, но тут же останавливалась, понимая, что ошиблась.

Ошибиться было немудрено – по берегам тянулся однообразный пейзаж, а маленькие островки, покрытые густой растительностью, попадались теперь нам все чаще. Взгляд Лоры сделался растерянным – я даже испугалась, что она может не найти того островка, где разыгралась трагедия. Но потом лицо Лоры просветлело, и она, указывая вперед пальцем, закричала:

– Вот! Вон тот большой остров! Там еще было полно отдыхающих! Теперь надо обойти его справа, и скоро будет наш остров.

Виктор хладнокровно повернул руль и направил катер в обход острова. На песчаном берегу стояли две палатки и дымился костер, однако людей не было видно.

– Куда теперь? – спросил Виктор, когда большой остров остался у нас за кормой. Лора просто махнула рукой – у нее от волнения перехватило в горле. Впрочем, все было понятно без слов – впереди маячила поросшая ивой крошечная полоска земли, окруженная со всех сторон прохладной мерцающей водой.

Я прикинула на глаз, чтобы лишний раз убедиться – от того, кто захотел бы вплавь перебраться с одного острова на другой, потребовались бы немалое мужество и профессиональные навыки пловца – для обыкновенного человека было, пожалуй, далековато. Нет, версия мщения была откровенно шаткой.

Оборвался стук мотора, и в тишине, которая показалась нам невероятной, катер подвалил к песчаному берегу. Я заметила, что глаза Лоры неестественно расширились, а ее руки вцепились в борт так, что побелели кончики пальцев.

Виктор первым выбрался на берег. Мы последовали за ним и на минуту остановились у самой воды, чтобы осмотреться.

Тихо плескалась вода, ветер слегка шевелил ивовые ветви. На левом берегу за полосой негустого леса слышался шум идущего поезда.

Потом я обратила внимание, что песок вокруг истоптан множеством следов, а кое-где валяются пустые водочные бутылки. Это было все, что осталось от пикника славных «драконов».

Я вопросительно посмотрела на Лору. Она неуверенно шагнула вперед и, точно сомнамбула, принялась бродить по берегу, опустив голову и время от времени расшвыривая ногой песок. Мы с Виктором молча наблюдали за ней, не очень-то веря в успех поисков.

Но вдруг Лора издала сдавленный крик и обернулась к нам. Лицо ее было белым как полотно и выражало отчаяние. Мне показалось, что она вот-вот рухнет в обморок, и я поспешила отвести ее в сторону.

Усадив Лору в тени и посоветовав ей успокоиться, я вернулась к тому месту, где Виктор, присев на корточки, выкапывал из песка мужскую одежду.

Ее было совсем немного. Белая майка-безрукавка, кроссовки и широкие брюки из материала защитного цвета со множеством накладных карманов. Держа брюки на весу, Виктор принялся методично обшаривать эти карманы – один за другим. На песок упали денежные купюры – пятисотрублевые и сторублевые – всего набралось больше четырех тысяч.

– Кажется, мальчик не бедствовал, – негромко заметила я.

Еще в карманах обнаружилось несколько телефонных жетонов и пара упаковок с презервативами. Виктор для надежности проверил карманы еще раз, а потом с озабоченным видом стал рыться в песке.

– Что? – спросила я, невольно переходя на его лаконичный стиль.

– Ключ, – коротко бросил Виктор.

Черт возьми, он был прав! У человека, который живет один, наверняка должен быть в кармане ключ от квартиры. Но ключа не было. Мы с Виктором перерыли почти весь берег, но ничего похожего так и не обнаружили.

Мы уселись на песок и задумались. Ключ мог попросту потеряться. Крот в принципе мог оставить ключ у своего знакомого (или знакомой). Но тот же ключ мог выкрасть любой человек, который был на пикнике – мало ли какая мысль пришла в пьяную голову.

Кажется, Виктор думал о том же. Он внимательно посмотрел на меня и сказал:

– Все-таки надо проверить.

Я не сразу поняла, что именно он собирается проверить, и Виктор пояснил:

– Кряжимский.

То есть он в первую очередь хотел проверить версию Кряжимского: Крот имитировал свою гибель. Тогда ему, разумеется, понадобится ключ, и искать его здесь бесполезно.

Но меня что-то смущало – я не сразу сообразила, что именно. Еще раз я посмотрела на предметы, разложенные на песке, и вдруг поняла.

– Послушай, Виктор! – прошептала я. – Кряжимский наверняка ошибся. Крот не собирался имитировать свою смерть. Он задумал что угодно, но только не это, если, конечно, мы имеем здесь дело с умыслом… И знаешь почему? Если бы он хотел, чтобы его считали погибшим, то он бы наверняка оставил в карманах хоть какую-то бумажку со своей фамилией, а уж денежки прихватил бы с собой! Я бы, во всяком случае, поступила именно так! Но если он хотел не этого, то чего? Не просто же разыграть своих приятелей?

Виктор ничего не ответил. Он взял брюки Крота и принялся рассовывать по карманам его имущество. Я только сейчас сообразила, что решение передать это дело милиции совершенно вылетело у меня из головы – все-таки увлекающийся я человек!

– Что будем делать? – спросила я.

– Левый берег, – уверенно сказал Виктор.

Я посмотрела на отлогий левый берег, вдоль которого тянулась полоса леса, и подумала, что тренированный человек вполне может добраться до него вплавь. Умозаключение Виктора было абсолютно логичным – если Крот что-то затеял – неважно что, он должен был как-то уйти отсюда. Самым реальным вариантом был левый берег – пустынный, закрытый деревьями. Там совсем близко проходит железная дорога – не по ней ли Крот добрался до города чуть попозже Кирилла?

Но из этого предположения следует еще один вывод – где-то на берегу у Крота должно быть тайное местечко, куда он загодя припрятал одежду – ведь не поехал же он в город в одних плавках!

Сообразив это, я порывисто вскочила на ноги и сказала: «Едем!» В конце концов, милиция никуда от нас не убежит. Если на берегу мы не найдем ничего интересного, можно будет вернуться и выполнить намеченный мною план. Но если мы все-таки что-то найдем…

Виктор тоже поднялся, достал из своего кармана полиэтиленовый пакет и аккуратно сложил туда имущество Крота. Похоже, он собирался захватить его с собой. Я не стала спорить – в конце концов, эти тряпки вряд ли скажут следователю больше, чем та же Лора.

Она заметила, что мы собираемся, и нерешительным шагом подошла к нам поближе. Выглядела Лора чуть получше, но все равно – на пакет, где лежала одежда Крота, косилась с суеверным страхом.

– Вы что-нибудь узнали? – спросила она виновато.

– Слушай, девочка, – сказала я вместо ответа. – Припомни хорошенько, кто-нибудь рылся в вещах Крота в тот день? Или, может быть, кто-то нашел на берегу ключ от квартиры?

Лора сосредоточенно уставилась на меня.

– А, вы хотите сказать, что не нашли ключа от его квартиры? – сообразила она. – Не знаю… По-моему, его вещей никто не трогал. По крайней мере, при мне. И ключ никто не находил…

– Ну ладно, – сказала я. – Это несущественно. Садись в катер. Сейчас мы поплывем во-он на тот берег.

– Зачем? – прошептала Лора.

– Но ты же не веришь, что Крот утонул, – сказала я. – Раз не утонул, значит, уплыл, верно? А тот берег так заманчиво близок…

Лора посмотрела на меня недоверчиво, но больше не стала ни о чем спрашивать. Мы сели в катер. Виктор сделал круг вокруг островка и, что-то прикинув в уме, направил судно к берегу по некой замысловатой траектории.

Я поняла, что он имеет в виду – он прикинул, с какой точки должен был отплыть Крот, чтобы в любом случае остаться незамеченным, и пустил катер по дуге, которую должен был описать пловец, неизбежно сносимый течением.

Расчет его, разумеется, был очень приблизительным – так казалось мне, – но когда мы достигли левого берега, выяснилось, что чутье разведчика оправдало себя с блеском. Буквально в пяти шагах от места нашей швартовки мы обнаружили на песке человеческие следы! Следы эти были явно оставлены не сегодня, и уводили они к молодым ивам, которые росли по всему берегу.

Мы цепочкой двинулись по этим следам. Предводительствовал, разумеется, Виктор. Легким скользящим шагом он двигался между деревьями, внимательно глядя себе под ноги, чтобы не потерять след. Я шла у него за спиной, мучительно раздумывая о том, что мы будем делать, когда кончится песок и начнется настоящий лес. При всем уважении к Виктору я не слишком рассчитывала на его способность находить следы на траве, камнях и прочей своенравной материи – в конце концов, не герой же он из романа Фенимора Купера!

Но дальнейшие события показали, что мои сомнения были преждевременны. Углубившись в лес, Виктор, правда, замедлил шаг, но ни малейшей растерянности не отразилось на его лице. Находя какие-то одному ему понятные знаки там, где я видела только спутанную траву и сплетение ветвей, он уверенно продвигался вперед, изредка оглядываясь, чтобы убедиться, что мы на месте. Нам оставалось только покорно идти за ним.

Лора заметно волновалась. Она то и дело вертела по сторонам головой, словно надеялась, что навстречу нам выйдет из-за дерева Крот собственной персоной. А может быть, она просто пыталась сообразить, с какой целью мы бродим по лесу без тропинок и указателей. Должно быть, ей нечасто приходилось бывать в лесу – она то и дело спотыкалась или попадала в паутину. Вскоре вид у нее сделался невероятно несчастным, как у маленькой девочки, которую несправедливо и сурово наказали.