Разбудил меня настойчивый телефонный звонок. Я взглянула на часы. Не было еще и семи часов. Именно в это время мы с Володей встаем с утра в рабочие дни. Только половина седьмого, и кому это не спится в такое время? Я поднялась с кровати и подошла к телефонному аппарату.

– Ира, ты? – на том конце провода прозвучал голос Валеры Гурьева, поразительно бодрый.

– Я, ты что в такую рань звонишь? – вяло ответила я, с большим усилием сдержав зевоту.

– Спасибо скажи, что я тебя вчера не стал беспокоить, дал тебе возможность выспаться, – проговорил Валера. – Ты сейчас стоишь или сидишь? Если стоишь, то лучше сядь, я тебе кое-что скажу о нашем расследовании. Ты даже не представляешь, что произошло на хладокомбинате Бурлаевой вчера вечером…

– Знаю, – перебила я Валеру. – Ты пожар имеешь в виду?

– Ну да, – удивился моей осведомленности Гурьев. – А ты откуда знаешь? Тебе сама Бурлаева звонила?

– Нет, я твой репортаж видела, – сказала я. – Твой прямой эфир оказался более удачным, чем прямой эфир последней программы «Женское счастье». – Ничего, у вас еще все впереди, – не без гордости заметил Гурьев. – Ты что сейчас делать собираешься?

– На работу поеду, – ответила я. – Меня вчера Галина Сергеевна отчитала. Надо хоть что-то сделать во благо «Женского счастья».

– Тогда встретимся на ГТРК, – проговорил Валера и, не прощаясь, отключился.

Я прослушала серию коротких гудков, а затем и сама положила трубку. Ну вот. Настроение с самого утра испортил звонок Гурьева. Я думала, что хоть на время удастся забыть о расследовании, но ничего не получилось. Спасибо Валерке!

Муж тоже проснулся. Он беспокойно заворочался в кровати с боку на бок, устраиваясь поудобнее.

– Володя, вставай, уже на работу пора, – прошептала я ему на ухо.

– Рано еще, – проговорил Володя сонным голосом и поинтересовался: – Кто звонил?

– Валера, – сообщила я.

– Да, этот тип опять втянет тебя в очередную авантюру, – пробормотал муж себе под нос.

– Володя, ты вроде бы никогда не был против Гурьева, – удивилась я такому замечанию любимого мужа.

– Не был, – согласился Володя. – Только мне не нравится, что он тебе названивает по утрам. Уверен, что хотел поделиться новостями о пожаре на хладокомбинате. Я даже думаю, что он тебя опять настроит на продолжение расследования, и как мы с Галиной Сергеевной ни стараемся уберечь тебя от рискованных шагов, все напрасно.

– Володя, я сама уже все решила, – твердо сказала я. – И разговор об этом закончен. Ты бы лучше завтрак мне приготовил, а то я не знаю, когда домой приду.

– А мне без разницы, в котором часу ты возвратишься, – отозвался Володя, натягивая домашнее трико и свободную майку.

– Как это? – удивилась я.

– А вот так. У меня, между прочим, тоже могут быть дела. Сегодня мне надо провести несколько индивидуальных занятий с нерадивыми студентами. Ты знаешь, что во время рабочего дня у меня для этого времени нет.

И как только я могла забыть, что муж у меня тоже занимается очень серьезным делом. Володя работает исполняющим обязанности доцента на химическом факультете нашего Тарасовского университета, и зарплата у него соответствующая, поэтому приходится время от времени подрабатывать с ленивыми студентами. Я ничего не имею против этого и считаю, что мужчина должен зарабатывать столько денег, сколько требуется его супруге. И Володя мог бы со своими способностями и умом получать гораздо больше, вот только преподавательская деятельность и научная работа оцениваются государством не очень щедро. Мужу приходится крутиться как белка в колесе между основной работой, занятиями со студентами и домашними обязанностями. Удивительно, но на все у Володи хватает терпения и времени. Может быть, именно за это я и люблю своего мужа.

Я вышла на работу немного раньше обычного, чтобы порадовать Галину Сергеевну. Но когда дернула ручку двери в редакции, замок оказался закрытым. Никого еще не было. Я вошла в кабинет и расположилась на своем рабочем месте. Постепенно начали подтягиваться коллеги. Первой пришла Лера, за ней незамедлительно появился и Павлик Старовойтов. Они оба ничего не знали о том, что произошло вчера вечером на хладокомбинате Бурлаевой, поэтому мне пришлось рассказать о выпуске «Криминальной хроники». Я тоже не обладала достаточным объемом информации, поэтому с радостью встретила Валерку, который вошел в кабинет, когда время уже приближалось к девяти часам.

– Ну и как тебе, Ирина, вчерашние новости? – поинтересовался он.

– Ничего хорошего, – без особых эмоций ответила я. – Ты больше ничего по этому делу не знаешь, кроме того, что рассказал зрителям в прямом эфире?

– В принципе ничего, – сказал Валера. – Сама Бурлаева была не в том расположении духа, чтобы отвечать на вопросы журналистов, и я не решился к ней подойти.

– Ну, сегодня утром она уже должна немного успокоиться, – с надеждой в голосе произнесла я. – Надо ей позвонить.

Я уже потянулась к телефонному аппарату, который стоял на моем столе, как в кабинет вошла Галина Сергеевна. Она была немного удивлена тем, что в редакции все уже собрались. Ей стало как-то неловко за свое опоздание, но виду Моршакова не подала.

– Ирочка, как хорошо, что ты вняла моей просьбе, – проговорила она радостно. – У нас так много работы. Кошелев утвердил кандидатуру Кабановой. Я уже сегодня рано утром созвонилась с ней. Татьяна Ивановна ждет нас на своей ферме, чтобы отснять рабочий материал. Заодно и познакомитесь все с ней. Очень приятная женщина.

– На ферме? – удивился Павлик. – А где она находится?

– В Марксовском районе, – сообщила Галина Сергеевна.

– Ничего себе, – присвистнул Павлик. – А что, поближе ничего не нашлось? Тащиться в такую даль. У меня и оборудование все дорогостоящее. А если камера сломается от такой поездки по трассе?

– С камерой ничего не будет, – уверенно сказала Галина Сергеевна. – Павлик, тебе бы я не советовала сегодня расслабляться. Работы предстоит немало. Я уже договорилась с водителем. Ира, ты готова?

Галина Сергеевна отошла от зеркала и посмотрела на меня более внимательно.

– Я никуда не поеду, – нагло заявила я.

– Как это? – Галина Сергеевна раскрыла рот от удивления. – Тебе тоже лень? Ладно еще Старовойтов. У него периодически бывают приступы лени, но ты-то…

– Галина Сергеевна, я не могу бросить Бурлаеву, – объяснила я свое решение. – Вы сами справитесь со съемками, а я потом просмотрю материал. Ничего страшного в этом нет.

– Та-а-ак! – протянула Моршакова и присела на стул напротив моего стола. Галина Сергеевна посмотрела на меня строго и серьезно. Я не выдержала такого взгляда и отвела глаза в сторону. – Значит, на колу мочало, начинай сначала! А что вы, Ирина Анатольевна, – Моршакова сразу же перешла на деловой тон общения и старалась сдерживать свое возмущение, – скажете Евгению Ивановичу Кошелеву? Значит, можно закрывать программу из-за вашего патологического пристрастия к расследованиям всяких сомнительных преступлений? Вы этого добиваетесь?

– Галина Сергеевна, успокойтесь, – подала голос Лера Казаринова, подойдя к Моршаковой. – Мы и сами справимся на съемках. Нам Ирина Анатольевна на самом деле не нужна. А если Кошелев поинтересуется, почему ее не было с нами, придумаем что-нибудь.

– Что это, интересно? – отреагировала Галина Сергеевна тем же деловитым тоном, которого я боялась даже больше, чем крика Моршаковой.

– Ну, скажем, что она себя чувствует не очень хорошо, – нашлась что ответить Лера и подмигнула мне. – Нам не привыкать. Мы уже не первый раз попадаем под горячую руку Евгения Ивановича.

Галина Сергеевна беспомощно огляделась по сторонам.

Поддержки ей ждать было неоткуда. Павлик со своей ленью вообще никогда не вмешивается в такие скандалы и в большинстве случаев выбирает безделье. Лера Казаринова уже высказала свою точку зрения, которая была не очень приятна Моршаковой. А Валера Гурьев ждал, когда я решу свои рабочие проблемы, чтобы заняться расследованием.

– Ладно, – согласилась Галина Сергеевна. – Ира, тебе надо предупредить Евгения Ивановича о том, что «Женское счастье» больше тебя не интересует. Помнишь, ты предлагала какую-то программу, которая была бы связана с твоей постоянной беготней за бандитами?

Я поняла, на что намекает Галина Сергеевна, и тяжело вздохнула. Я уже давно планировала запустить на местном телевидении авторскую программу детективной направленности и даже название придумала: «Журналистское расследование с Ириной Лебедевой»! Звучит, по-моему, вполне достойно. Но вот только Кошелев категорически против этой программы, хотя я несколько раз предлагала ему эту идею. Евгения Ивановича вполне устраивало и «Женское счастье», которое мне, честно говоря, уже порядком надоело. Как можно заниматься размазыванием соплей по стенам, когда в городе постоянно происходят убийства, ограбления, насилие… Эх! Если бы Евгений Иванович внял моим молитвам. Но надеяться на это совершенно бесполезно. Кошелев в своем выборе в пользу «Женского счастья» проявляет упорство.

– Ничего, когда-нибудь у меня получится заняться любимым делом и на телевидении, – с надеждой в голосе произнесла я. – А пока приходится помогать людям в ущерб своей основной работе.

– Ирина, да какой тут ущерб, – вздохнув, откликнулась Моршакова. По всей видимости, она смирилась с тем, что ей не удастся меня отговорить, поэтому не стала устраивать скандала. – Лишь бы ты в прямом эфире самой программы была, а то так увлечешься расследованием, что про все на свете забудешь.

– Не беспокойтесь, Галина Сергеевна, еще немного, и я буду совершенно свободна, – пообещала я Моршаковой.

Галина Сергеевна ушла из кабинета в сопровождении Павлика и Леры. Как ни возмущался Старовойтов, но ему тоже пришлось поехать в Марксовский район. Хорошо, что мне удалось избежать этой участи, а то день был бы потерян зря. А мало ли что еще может произойти на комбинате Бурлаевой. Ведь не известно, успокоился ли после пожара преступник или же все еще одержим мыслью о мести.

– А что мы делать будем, Ирина? – поинтересовался Валерка, схватив изюминку из вазочки с сухофруктами Казариновой. – Как она может есть эту гадость, – возмутился Гурьев, прожевав изюм.

– Надо поговорить с Бурлаевой, – вспомнила я о своем намерении позвонить Татьяне Анатольевне и потянулась к трубке.

Я нашла в ежедневнике номер телефона Бурлаевой и позвонила ей на мобильный. В трубке послышались длинные гудки. Я с выжиданием вслушалась, но Бурлаева не отвечала.

– Что случилось? – заинтересовался Валерка. – Не берет трубку?

– Бурлаева не отвечает, – сообщила я, пожав плечами. – Хотя мобильный у нее не отключен и звонок она мой не сбросила. Такое ощущение, что Татьяна Анатольевна просто не смогла отреагировать на звонок.

– Почему это, интересно? – насторожился Гурьев и предложил: – Попробуй ей позвонить на работу или домой.

Я вняла совету Гурьева и набрала номер рабочего телефона Бурлаевой. В трубке опять зазвучали длинные гудки, но на них также никто не ответил. Я с подозрением посмотрела на телефонный аппарат у меня на столе. Может быть, у нас телефон сломан? По моим предположениям, Татьяна Анатольевна должна находиться на хладокомбинате. Ей же надо решать, что делать дальше, оценить ущерб.

Набирая номер ее домашнего телефона, я даже не надеялась, что Бурлаева подойдет к трубке. Так и произошло. Опять никто не отреагировал на мои настойчивые звонки.

– Ира, что-то тут не то, – выразил свои сомнения Гурьев. – Она как в воду канула. Хотя именно сейчас она сама должна искать встречи с нами. Татьяна Анатольевна же знает, что мы занимаемся расследованием отравления. Она должна была к нам первым обратиться за помощью.

– Должна, но почему-то не обратилась, – согласилась я, автоматически набирая еще раз номер мобильного Бурлаевой.

Татьяна Анатольевна опять не ответила. И только сейчас мне стало немного не по себе. Я невольно поежилась, хотя в кабинете было тепло. Только вчера вечером мой муж предположил, что саму Бурлаеву могут убить. Может быть, преступник решился на последний шаг? Не могла же Татьяна Анатольевна просто так проигнорировать мой звонок.

– Ее убили, – как будто бы прочитав мои мысли, сказал Гурьев.

– Я в это не верю. Валера, не говори ерунды, – резко одернула я Гурьева.

Хотелось надеяться, что с самой Бурлаевой ничего не случилось. Хотя и меня тоже насторожил тот факт, что Татьяны Анатольевны нигде нет. Где теперь ее искать? На хладокомбинате? Дома? А если мы ее так и не найдем? Что же тогда? Я не верю в то, что Бурлаеву убили. Да и с чего вообще мне в голову лезут такие мрачные мысли. Может быть, Бурлаева сейчас на каком-нибудь важном совещании и не может ответить на звонок. А может быть, Татьяна Анатольевна все еще сидит в милиции.

– Поехали, Ирина. Мы ее найдем, – попытался меня обнадежить Гурьев и тут же добавил: – Если не живой, так мертвой. Труп же должен быть где-то.

– Типун тебе на язык, Валера, – вскрикнула я и встала со своего места, схватив сумочку.

На хладокомбинате была спокойная обстановка, как и в обычный рабочий день, что меня немного удивило. Мы с Валерой беспрепятственно прошли через проходную, так как охранник нас уже знал, и поднялись на второй этаж административного корпуса, где располагался кабинет Бурлаевой. Валера уверенно дернул за ручку, но дверь не поддалась. Кабинет был закрыт.

Мы остановились в замешательстве. Татьяны Анатольевны не оказалось на своем рабочем месте.

– Вам кого надо? – послышался женский голос в глубине коридора, и я обернулась.

– Мы Татьяну Анатольевну разыскиваем, – сообщила я подошедшей к нам миниатюрной женщине.

– Вы Лебедева? Ирина Анатольевна? – узнала меня работница комбината.

– Да. Вы не знаете, где мы можем найти Бурлаеву? – спросила я.

– Ой, даже и не знаю, – растерялась женщина. – Ее сегодня не было на работе. Вы же знаете о том, что вчера у нас на хладокомбинате творилось. Татьяна Анатольевна должна была созвать экстренное совещание с руководством. Надо же что-то решать. Я тут вот составила смету. – Женщина обратила наше внимание на листы, которые она держала в своих руках. – Хладокомбинат потерпел огромные убытки. Мало того, что после того публичного отравления объем продаж снизился, так еще теперь мы потеряли много денег из-за разорванных контрактов с оптовыми покупателями. И сами холодильные установки обошлись в копеечку.

– И что же теперь будет? – поинтересовалась я у женщины, которая, по всей видимости, хорошо разбиралась в финансовых вопросах комбината. Наверное, она занимала должность бухгалтера, может быть, даже и финансового директора.

– Не знаю, – пожала плечами женщина. – Надо решать вопросы с самой Татьяной Анатольевной. Может быть, придется закрывать хладокомбинат на время, так как нам негде хранить готовую продукцию, сейчас работает только одно хранилище, которое у нас предусмотрено в случае сбоя в работе основных холодильных установок. Но в него вмещается не весь объем продукции. Холодильники мы заполним за сутки полного рабочего дня, а дальше что? – женщина очень близко приняла к сердцу случившееся на предприятии и сейчас уже разговаривала с нами взволнованно. – А может быть, вообще Бурлаева закроет хладокомбинат навсегда? Возможно, это будет верное решение, мы и так потеряли своих постоянных клиентов. Продукция хладокомбината не нужна рынку сбыта. С такими показателями мы все равно обанкротимся рано или поздно.

– Неутешительные прогнозы, – вздохнув, проговорила я.

– А где можно найти Татьяну Анатольевну, вы не подскажете? – поинтересовался Гурьев у бухгалтера.

– Понятия не имею, – ответила женщина и посоветовала: – Вы ей позвоните на сотовый или домой.

– Она не отвечает ни на одном телефоне, – сообщила я.

– Странно, – проговорила женщина и направилась к своему кабинету.

– Еще бы не странно, – поддержал ее Валера. – Бурлаевой сейчас надо решать финансовые вопросы, а она мотается черт знает где.

– Поехали к ней домой, – предложила я.

– А если ее и там не будет? – с опасением спросил Гурьев.

– Тогда заявим в милицию, – с уверенностью в голосе сказала я.

Мы вышли с территории хладокомбината, так и не выяснив, где находится Татьяна Анатольевна. На автобусной остановке почти никого не было. Основной наплыв пассажиров, которые торопятся на работу, и студентов уже закончился, поэтому и транспорт стал ходить хуже. Мы дожидались нужного нам автобуса почти полчаса. Только сейчас я пожалела о том, что не договорилась с Костиком, чтобы он отвез нас.

Наш автобус подошел почти полный, но мы с Валеркой все-таки втиснулись в толпу пассажиров. Только еще через минут двадцать мы доехали до дома Бурлаевой.

Новостройки, которые за несколько лет преобразовали участок центра города, заполненного ветхими частными домами, были в основном девятиэтажными. Но Бурлаева жила в четырехэтажном доме индивидуальной планировки. Я уже однажды была у нее дома и даже знала номер кодового замка на подъездной двери. В подъезде было чисто и ухоженно.

Татьяна Анатольевна занимала весь этаж. Ее четырехкомнатная квартира была просто огромной по площади. Мы остановились около железной двери, и я прислушалась. В квартире было тихо. Валерка нажал на кнопку звонка, и послышалась переливистая трель соловья. Но на звонок никто не отреагировал, поэтому Гурьев позвонил еще раз.

За дверью опять была тишина. Это показалось мне подозрительным. Надежда, что Бурлаеву мы застанем дома, у меня была, но она таяла с каждой минутой. Валера нерешительно мялся около двери, осматривая замок.

– Эх! Был бы сейчас с нами Шилов, мы бы хотя бы дверь вскрыли, – произнес он с сожалением.

– Зачем это? – ужаснулась я предложению Валеры. – Сама же Бурлаева вне подозрений. Зачем нам обыскивать ее квартиру?

– А если Татьяну Анатольевну отравили и в квартире сейчас лежит ее бездыханный труп? – проговорил Гурьев, покосившись на дверь.

– Валера, хватит тебе говорить всякую ерунду, – остановила я Гурьева. – И так тошно.

Валерка напоследок еще раз нажал на кнопку звонка, и мы уже хотели спуститься по лестнице к подъезду, как вдруг послышался звук отпираемого замка. Кто-то откликнулся на наши настойчивые звонки. Я резко остановилась и подбежала к двери. На пороге возникла сама Бурлаева. Она смотрела на нас с удивлением и испугом. Я же обрадовалась уже тому, что Татьяна Анатольевна жива и здорова. Хотя выглядела она не лучшим образом. На лице не было ни грамма косметики, а под глазами образовались синяки: сказывалось постоянное недосыпание и нервотрепки. По всей видимости, Татьяна Анатольевна никуда не выходила из дома с самого утра. Одета она была в свободный махровый халат, а волосы были собраны в простенький пучок.

– Ирина Анатольевна? – удивилась Бурлаева. – Вы? Как вы меня нашли?

– Вас действительно отыскать было очень трудно, – согласилась я с Татьяной Анатольевной. – Ваш мобильник отключен, домашний и рабочий телефоны тоже молчат. Мы к вам на работу ездили, но безуспешно, а потом решили домой заглянуть. Хорошо еще, что вы нам хоть здесь дверь открыли.

Последнее замечание я произнесла не без раздражения, так как была оскорблена таким отношением ко мне Бурлаевой. Похоже на то, что Татьяна Анатольевна совершенно не рада меня видеть и намеренно избегает общения.

– Мы пройдем? – попросил Валерка, чтобы не продолжать разговор на пороге, и уверенно вошел в квартиру.

– Да-да, конечно, заходите, – проговорила Татьяна Анатольевна поспешно.

Мы прошли в зал и уселись на широкий кожаный диван. В квартире был беспорядок. Такое ощущение, что Татьяна Анатольевна куда-то поспешно собиралась. Одна из полок огромного стенного шкафа была отодвинута, а рядом стояла сумка, почти заполненная вещами.

– Вы уезжаете? – прямо спросила я Бурлаеву, оглядевшись в зале, где я уже была однажды.

– Да, я не могу больше этого выносить, – проговорила Татьяна Анатольевна, осторожно присаживаясь на кресло, на подлокотнике которого стояла пепельница, заполненная окурками.

Что-то я не помню, чтобы Бурлаева курила. Хотя вполне возможно, что она таким образом пытается успокоить свои нервишки. Я пригляделась к содержимому пепельницы. Несколько тонких окурков женских сигарет могли бы остаться и после Татьяны Анатольевны.

– Вы не представляете, во что превратилась моя жизнь за эти три дня, – произнесла Татьяна Анатольевна и достала из бара пачку сигарет.

Не спрашивая разрешения, она закурила. Я обратила внимание на сигареты и сравнила их с окурками в пепельнице. До нашего прихода курила сама Бурлаева. В комнате не было прокурено, так как окна были открыты и работал кондиционер.

– А почему вы не отвечаете на телефонные звонки? – поинтересовался Валера, усаживаясь поудобнее в роскошном мягком кресле.

– Я боюсь, – проговорила Татьяна Анатольевна и бросила на меня испуганный взгляд. – Я боюсь, что со мной что-нибудь случится. Я уже не знаю, что последует за пожаром. Но мне хватает и того, что есть, чтобы покончить со всем этим. Сейчас я просто хочу уехать куда-нибудь на время. Я уже прозвонила туристические компании, поеду на Кипр. Виза у меня готова…

– Как это на Кипр? – удивилась я. – А кто же тогда займется хладокомбинатом? Там, между прочим, вас разыскивают. Надо же принимать решение о закрытии предприятия или о приостановке его деятельности.

– Мне все равно, – проговорила Татьяна Анатольевна и нервно затушила недокуренную сигарету в пепельнице. – Пусть будет, что будет… Мне кажется, что кто-то подбирается ко мне. Меня хотят убить!

Татьяна Анатольевна взглянула на меня встревоженно. Неужели она на самом деле так сильно напугана всем происходящим на предприятии?

– Татьяна Анатольевна, успокойтесь, – произнес Валера, присев ближе к Бурлаевой. – Сейчас все в ваших руках, если бы преступникам надо было расправиться именно с вами, то навряд ли бы вы сейчас были живы…

Бурлаева с еще большим испугом взглянула на Гурьева, услышав его последнюю фразу.

– Валера, не надо, – остановила я Гурьева и обратилась к Татьяне Анатольевне: – Вы понимаете, что бандитам только и надо, чтобы вы отстранились от ведения дел на хладокомбинате? Если вы сейчас опустите руки, они восторжествуют. Ваш бизнес рухнет. Мы сегодня разговаривали с бухгалтером вашего хладокомбината, она прояснила нам ситуацию. У вас есть шанс выжить… – сказала я, и Татьяна Анатольевна нервно вздрогнула. – Нет, я не в том смысле, – торопливо добавила я. – Ваше предприятие еще можно поднять на ноги. Надеюсь, что большего урона бандиты не принесут. Достаточно того, что вы потеряли доверие своих постоянных клиентов. Татьяна Анатольевна, поймите, еще не поздно все восстановить.

– Вы на самом деле так думаете? – с сомнением произнесла Бурлаева.

– К тому же возгорание на складе могло на самом деле произойти в результате короткого замыкания, – предположил Гурьев, хотя никто из присутствующих в это не верил.

– Когда мне сообщили о пожаре, я сразу же решила, что это диверсия, – решительно заявила Татьяна Анатольевна. – Некоторое время назад мы с технологами проверяли холодильные установки, так как на хладокомбинат должна была приехать комиссия из эпидемиологической службы. Мы проверили все установки. Оборудование не такое старое, чтобы произошел сбой в работе. И электропроводка была в нормальном состоянии. Тем более что в вечернее время нагрузка на электрическую сеть минимальная, – сообщила Татьяна Анатольевна. – Не могло произойти замыкания. Это было сделано намеренно.

– Согласна, – произнесла я, заметив, что Бурлаева немного успокоилась. – И теперь нам надо разобраться, кто мог это сделать. Неужели у вас и сейчас нет никаких подозрений?

Татьяна Анатольевна встала со своего места, подошла к окну, не спеша ответить на мой вопрос. У меня было такое ощущение, что она чего-то недоговаривала и теперь думала, стоит ли мне рассказывать о своих подозрениях. Я молчала, немного оскорбленная тем, что Татьяна Анатольевна не доверяет нам с Валерой. Кроме нас, никто ей помочь не сможет. На сотрудников правоохранительных органов нет никакой надежды. В милиции не станут выяснять причины замыкания, так как примут эту версию за основную. Помощи Бурлаевой больше ждать неоткуда. Но и опускать руки пока еще рано. Мне было жалко не только саму Бурлаеву, бизнес которой сейчас переживает сложное время, но и работников хладокомбината, которые теряют постоянный заработок. А в наше время не так-то легко найти себе работу.

Я почему-то тут же вспомнила об Анне Широковой, которая останется одна без постоянного заработка с малолетним ребенком. А штат бухгалтеров, технологов… Куда пойдут эти люди? Смогут ли они найти достойное рабочее место? Даже сама Бурлаева навряд ли поднимется после своего банкротства. То есть получается, что и Татьяна Анатольевна пострадает очень серьезно, если спрячет свою голову в песок, как страус. Этого нельзя допустить. Я взглянула на Бурлаеву, которая уже отошла от окна и опять присела на свое место. Может быть, и у нее в голове возникли такие же мысли.

– Я не пойду на хладокомбинат, – повторила Татьяна Анатольевна, но уже не с такой решимостью, а более спокойным тоном. – Я знаю, кто устроил все это. Я его боюсь.

– Кто? – хором вскрикнули мы с Валерой и переглянулись друг с другом.

– Мой заместитель по сбыту продукции, – заявила Татьяна Анатольевна, прикурив еще одну сигарету. – За несколько дней до всего этого кошмара я случайно узнала о том, что он занимается сбытом продукции налево. Храпов, так зовут начальника отдела сбыта, единолично подписывает контракты с клиентами и продает продукцию по сниженной цене. В результате наш хладокомбинат терпит крупные убытки. К тому же вся продукция, которая идет налево, не облагается налогами, и если об этом узнают в ревизионной комиссии, то на предприятие наложат такие штрафы…

Бурлаева не стала договаривать фразу до конца, но я и без этого поняла, что денег придется заплатить очень много, чтобы уладить все проблемы с налоговой полицией. Только что-то не клеилось в рассказе Бурлаевой. Зачем было заместителю, который как раз и зарабатывает сбытом продукции налево, устраивать поджог? И тем более зачем ему было подсыпать яд в мороженое? Это же даже ему не выгодно. Я высказала эти соображения Бурлаевой, на что Татьяна Анатольевна возразила:

– Пожар был ему на руку. Я последние два дня очень серьезно занималась проблемами на хладокомбинате. Может быть, в произошедшем есть и моя вина. Я за последний год ни разу сама не проследила за работой хладокомбината. Для контроля у меня есть несколько заместителей, в честности которых я была полностью уверена до недавнего времени. После произошедшего инцидента в прямом эфире вашей программы я серьезно занялась делами. Заодно решила пресечь махинации Храпова. Я решительно заявила ему, что уволю его, если он не прекратит свою левую деятельность, но Храпов убедил меня, что больше такого не повторится. Михаил Александрович как раз заведует сбытом, и склад готовой продукции находится в его непосредственном подчинении.

– Но зачем ему было устраивать пожар? – удивился Валерка, не понимая, на чем основаны подозрения Бурлаевой.

– Сегодня утром у меня была как раз запланирована ревизия на этом складе, – объяснила Татьяна Анатольевна. – Я думаю, что там было много продукции, которую Храпов пропускал в обход официальных продаж. По всей видимости, он не смог сбыть большую партию товара, потому и устроил пожар. К сожалению, теперь уже нельзя разобраться до конца в этой ситуации, так как никаких улик против Храпова у меня нет, кроме липовых договоров с левыми клиентами.

– А разве это не доказательства его вины? – поинтересовался Гурьев.

– Нет, так как в сейфе были только ксерокопии, – объяснила Татьяна Анатольевна. – У меня нет ничего, чем можно было бы прижать моего зама к стенке.

Все рассказанное Бурлаевой я слушала очень внимательно, пытаясь понять, может ли человек, который занимается продажей левых партий продукции, для собственной выгоды устроить пожар, да еще к тому же организовать отравление. Если все, что рассказала нам Бурлаева, на самом деле правда, то похоже на то, что пожар на складе готовой продукции на самом деле устроил ее заместитель. Тогда при чем здесь отравление? Неужели это тоже было выгодно Храпову?

А может быть, два этих происшествия на хладокомбинате совершенно не связаны между собой? Вероятно, отравление организовал один человек, а пожар устроил именно Храпов. В таком случае не слишком ли много врагов у Бурлаевой? А ведь ранее Татьяна Анатольевна с уверенностью говорила, что у нее совершенно нет недоброжелателей, которые способны так серьезно навредить ее бизнесу.

С другой же стороны, то, что я никак не могу мотивировать отравление продукцией хладокомбината в отношении Храпова, еще не снимает с него вины. Может быть, и для этого поступка у него были свои основания. Я вспомнила, как одна из девушек, которая работала на конвейере в тот злополучный день, говорила мне, что в цеху находились некоторые работники хладокомбината. Интересно, присутствовал ли там и Храпов.

Я решительно встала со своего места.

– Ирина Анатольевна, вы уже уходите? – поинтересовалась Бурлаева, и в ее голосе послышалась тревога. По всей видимости, Татьяне Анатольевне в нашем обществе было спокойней, поэтому она не торопилась нас провожать.

– Можно воспользоваться вашим телефоном? – спросила я, кивнув в сторону прихожей, где на тумбе стоял телефонный аппарат.

– Да, конечно, – поспешно проговорила Татьяна Анатольевна. – Я сейчас принесу.

Бурлаева вышла в прихожую и возвратилась с трубкой в руках.

Я взяла из ее рук телефон, раскрыла свою записную книжку и тут же рассеянно посмотрела на Бурлаеву. Я хотела позвонить Проскуровой Светлане, чтобы поинтересоваться, был ли Храпов на конвейере в тот день, когда фасовалась продукция для прямого эфира нашей программы, но номера домашнего телефона Светланы у меня не оказалось. В записной книжке был только ее домашний адрес, который дала мне сама Татьяна Анатольевна.

– Что случилось? – поинтересовалась Бурлаева, заметив, что я замерла с трубкой в руках.

– Мне нужен домашний телефон одной из ваших работниц, – сообщила я. – Проскуровой Светланы…

– Светы? – удивилась Татьяна Анатольевна. – Я его не знаю.

– Ну ладно, – немного разочарованным тоном сказала я. – Потом можно к ней будет заехать.

– Зачем? – спросила Татьяна Анатольевна.

– Надо у нее кое-что выяснить, – объяснила я.

– Какие проблемы, Ирина?! – вскрикнул Валерка. – Я сейчас все узнаю.

И как я только могла забыть о том, что у Валеры Гурьева масса полезных знакомств по всему городу, начиная от ментовских и кончая криминальными. Гурьев не раз меня выручал, сообщая адрес того или иного человека. А узнать номер телефона для него вообще не проблема.

Как только Валера взял у меня из рук трубку, телефон зазвонил. Татьяна Анатольевна нервно вздрогнула, мы же с Гурьевым оставались совершенно спокойными. Валера протянул телефон Бурлаевой, но Татьяна Анатольевна только отрицательно покачала головой из стороны в сторону. Она не решалась взять трубку в руки.

– Это вам звонят, – сообщила я.

– Я не хочу ни с кем разговаривать, – ответила Татьяна Анатольевна, бросив на меня испуганный взгляд.

Такое поведение Бурлаевой казалось мне более чем странным. Нельзя же так реагировать на обычные телефонные звонки. Испугалась же звонка Татьяна Анатольевна не на шутку. Может быть, ей кто-то уже угрожал по телефону?

Звонки продолжались, а Татьяна Анатольевна так и стояла испуганно.

– Валера, поговори ты, – предложила я Гурьеву.

– Зачем? Не надо, – проговорила Татьяна Анатольевна. – Меня дома нет.

– Надо выяснить, кто звонит, – объяснила я.

– Хорошо, только не говорите, что я здесь, – попросила Татьяна Анатольевна. – Хотя если это мой сын, я поговорю…

Валера нажал на кнопку трубки и приставил ее к уху.

– Да, слушаю, – важно сказал Валера. – Татьяну Анатольевну? А кто ее спрашивает?.. Сын?..

Услышав это, Татьяна Анатольевна быстро закивала головой, показывая, что готова к разговору, и потянулась к трубке. Валера передал Бурлаевой телефон.

– Валя, это ты? – взволнованно проговорила Татьяна Анатольевна. – Не переживай, я дома… Ты знаешь, после этого пожара я сама не своя… Нет, не волнуйся. Я себя чувствую нормально, – как можно спокойней сказала Татьяна Анатольевна, чтобы не волновать сына, обеспокоенного исчезновением матери. – Валя, у тебя все нормально?.. Да не волнуйся за меня, – повторилась Бурлаева. – Все будет хорошо. Я тебе позже перезвоню. Ко мне Ирина Лебедева приехала. Надеюсь, что хоть она мне поможет… Нет, ты что, Валя! Она занимается частным расследованием, только ей я могу доверять… Все, давай, не волнуйся.

Татьяна Анатольевна отключила телефон и усмехнулась.

– Бедный мальчик, переживает, куда я пропала.

– А что он про меня сказал? – поинтересовалась я.

– Валя тоже напуган всем произошедшим, – объяснила Татьяна Анатольевна. – Он очень сильно переживает и тоже никому не доверяет. Сын думал, что вы пришли не с добром. Он же волнуется за меня.

– Еще бы не волновался, когда его мать столкнулась с такими проблемами, – кивнула я.

Татьяна Анатольевна улыбнулась и протянула телефон Гурьеву. Валера отошел в глубь комнаты и набрал какой-то номер. Мы с Бурлаевой молча наблюдали, что узнает Гурьев во время разговора. Надеюсь, что его старания не будут напрасными.

– Да, Игорек? – весело произнес Гурьев собеседнику на том конце провода. – У меня к тебе одно дело… Да помню, помню я. Это за мной. Я твой вечный должник. Будет время, загляну обязательно… Да я тебе говорю, весь в делах. У меня сейчас работы полно. То то, то се надо.

Я с нетерпением ожидала, когда Валера в своем телефоном разговоре наконец упомянет о наших проблемах, но мои ожидания были тщетными. Гурьев вдарился в какие-то воспоминания о приятно проведенном времени со своим старым знакомым в милиции. Разговор мог затянуться еще дольше, если бы я не шикнула на Гурьева. Валера недовольно посмотрел на меня, но тем не менее тут же перешел к делу.

– Игорек, у меня тут проблемка одна, – сказал Валера с меньшим воодушевлением, – надо телефончик узнать. Не откажешь мне?.. Да, я все понимаю. Светлана Сергеевна Проскурова, – продиктовал Гурьев, заглядывая в мой ежедневник, который я держала почти перед его носом. – Год рождения? – удивился Гурьев требованию своего собеседника. – А я даже и не знаю. Могу сказать адрес… Не надо. Ну еще не больше двадцати пяти лет. Ты мне перезвонишь, когда все узнаешь? – поинтересовался Валерка и тут же опомнился: – Нет, лучше я тебе позвоню минут через десять, а то я не дома… Хорошо, давай…

Валерка, не прощаясь со своим собеседником, отключил телефон, но возвращать его Бурлаевой не стал. Он же должен будет сделать еще один звонок.

– А все говорят, что женщины по телефону любят болтать, – усмехнулась Татьяна Анатольевна.

– Надо же поддерживать знакомство, – оправдывался Валера.

– Но не сейчас, – резко ответила я. – У нас и без твоих разговоров дел по горло. И не стыдно чужой телефон занимать?

– Ничего страшного, – отозвалась снисходительно Татьяна Анатольевна. – Лишь бы у вас все получилось.

– Получится, – уверенно сказала я. – Мы обязательно доберемся до истины.