Поминки в ресторане «Чайка» начались с весьма удивленного взгляда администратора Дмитрия Степановича Городова. Лицо его вытянулось при виде компании молодых людей. Он дождался, пока процессия проследует в Зеленый кабинет, потом повернулся к замыкавшей шествие Ларисе и тихо спросил:

— А кто умер-то, Лариса Викторовна?

— Ты все равно не знаешь, — отрезала Лариса.

— Как это? — не понял Дмитрий Степанович. — Я, кажется, всех ваших родственников и знакомых знаю! По вашим рассказам, во всяком случае.

— Это не родственник. И даже не знакомый. Я первый раз его увидела в гробу.

— Как это? — взметнул брови Степаныч.

— Так уж получилось, — Ларисе совершенно не хотелось сейчас заниматься объяснениями.

— И что, на вас это так подействовало, что вы решили созвать целую толпу незнакомых людей и от души накормить? — язвительно проговорил Городов.

— Можешь считать, что так! — сухо ответила Лариса и захлопнула дверь кабинета перед носом Дмитрия Степановича.

Она услышала, как он шумно вздохнул и произнес, удаляясь от кабинета:

— Совсем рехнулась, обезьяна старая!

Лариса внутренне задохнулась от гнева, услышав любимую поговорку Степаныча. Это было уже слишком. Она была готова простить администратору его выпады в адрес официанток, а также бывшей жены и тещи Городова, но когда он позволил себе такое по отношению к ней, это был уже перебор. Лариса хотела даже догнать Степаныча и объявить о немедленном его увольнении, но сдержалась, решив отомстить другим способом, ударив по самому больному месту, давно известному всем: в ресторане оно называлось «деньги». И рычагов здесь у Ларисы было предостаточно.

Но свои разборки она отложила на потом, а пока ее ждала другая миссия. Компания, приглашенная ею, еще не расселась. Все ждали Ларису и молча топтались у накрытого стола. Войдя в кабинет, она сразу отметила, что Степаныч и на сей раз пожадничал: изобилия блюд на столе явно не наблюдалось, и все они были стандартными — селедка с луком, кутья, тончайшими ломтиками нарезанный сыр. Этим, собственно, закуска и ограничивалась. Из спиртного на столе сиротливо стояла бутылка водки местного производства, из разряда «народных».

Окинув взглядом скудный стол, Лариса вызвала старшую официантку и распорядилась добавить несколько блюд, а также заменить водку на более приличную и увеличить ее количественно в три раза.

Поминки начались как обычно. Добрынин с постным выражением лица, встав со своего места, сообщил, что «преставился раб божий Сергий», и предложил выпить за упокой его души. Все, вздохнув, подняли рюмки и выпили не чокаясь. Закусывали поначалу сдержанно, словно стесняясь, но постепенно неловкость спадала, и компания стала чувствовать себя более раскованно. Айрапет Варданян, покачав головой и пробормотав что-то себе под нос, положил в тарелку сразу несколько кусков сыра, колбасу и мясной салат. Оксана с Романом последовали его примеру. Только один Ювеналий продолжал скромничать и со скучным видом жевал наколотый на вилку ломтик селедки. На тарелке его маленьким холмиком покоилась кутья. Водки он выпил совсем чуть-чуть, только пригубил, и сразу же отодвинул рюмку.

Варданян же ел, не особо ограничивая себя. Когда он наконец утолил голод, то сразу приступил к обязанностям начальника штаба по расследованиям. Он отложил вилку и, приняв строгий вид, заговорил:

— Ну что, спрашивайте, вопросы задавайте, давайте думать вместе.

— Ну прежде всего, давайте вспомним, кто что делал после того, как ушел от Губиных той ночью, — сказала Лариса.

— Я с Наташей поехал в ресторан, — тут же ответил Айрапет. — Все время вместе с ней был, потом поехали ко мне… Это уже утром. Совсем утром, светло было уже. В ресторане много человек нас видели, все подтвердить могут, все люди честные, надежные.

— Понятно, — кивнула Лариса.

— А почему, кстати, ты не привел Наташу? — подозрительно скосил глаза в сторону Айрапета Ювеналий.

Тот не задумываясь ответил:

— Работает она. И потом: она совсем не знала Серегу. Зачем ей убивать, э? Но если все настаивают, я ее приведу. Спрашивайте что хотите, пускай говорит. Раз всех касается — значит, всех!

И, словно в подтверждение своих слов, несильно стукнул кулаком по столу.

— А ты? Ты где был, Ювеналий? Ты позже нас ушел, — погрозив пальцем бородачу, заметил Варданян.

— Сначала домой пошел, потом в церковь, — лишенным всякой эмоциональности голосом ответил Добрынин. — Потом снова домой вернулся, разговелся и спать лег. Вот и все. Родители дома были, если вам это нужно.

— Понятно, а вы? — повернулась Лариса к Роману с Оксаной.

— Мы были вместе, — ответила Оксана. — С Романом, у него дома. До утра. Оттуда я поехала к себе домой, но это уже ближе к вечеру.

Рябоконов в подтверждение слов Оксаны хмуро закивал головой и сказал:

— Да. Мы сразу поехали ко мне. Мне-то тоже надо было праздник отметить. А то я все время за рулем…

— А что тогда с Оксаной вместе не пришел, э? — удивленно спросил Варданян, отчаянно жестикулируя. — Потом машину бы поймал и поехал себе! Праздник был, веселиться нужно с невестой вместе. Кто такой красивый девушка один оставляет?

— Дела у меня были. Потом мать позвонила — у них с отцом тоже гости были, и попросила, чтобы я их всех развез. Ну, там родственники наши, — поморщился Роман. — К тому же я никогда почти и не бывал в вашей компании.

— Зачем так гаваришь? — обиделся Варданян. — Все к тебе нормально относятся, наш компания — твой компания!

— Да я не в том смысле… Просто у меня всегда времени мало, некогда особо по компаниям ходить. Когда студентом был, как вы, тоже, конечно, часто с друзьями собирались, а теперь все. Бизнес есть бизнес, — устало улыбнулся Рябоконов.

— Э, нужно, чтобы на все времени хватало! — выставил ладонь Варданян.

— Ребята, я вот о чем хотела вас спросить… — начала Лариса, но тут раздался аккуратный стук в дверь, и в кабинет вошел незнакомый Ларисе мужчина лет тридцати.

— Э, Валерий Григорьич! — радостно вскричал Айрапет, но, вспомнив, по какому случаю они все тут собрались, тут же понизил тон и проговорил: — Молодец, что пришел Серегу помянуть. Давай садись, выпей с нами.

Мужчина довольно отстраненно поздоровался со всеми и церемонно отрекомендовался Ларисе:

— Валерий Григорьевич Садальский. Преподаватель английского языка.

— Садитесь, пожалуйста, — указала Лариса на свободное место за столом.

Садальский сел, и ему тут же была наполнена рюмка водки. Как, впрочем, и всем остальным. Садальский выпил, закусил кутьей, потом колбасой и сыром и, прожевав, обратился к Ларисе:

— Итак, я понял, что это вы — детектив. И вы хотите услышать от меня какие-то комментарии к случившемуся. Я, конечно, далек от сыскной деятельности, но если вам интересно мое мнение, я его выскажу. Сергей Никитин был, да простит меня господь, — Садальский воздел глаза к потолку Зеленого кабинета, — шалопаем. Именно так — шалопаем. Говорю это не только потому, что он хронически не успевал по моему предмету. По остальным у него тоже были проблемы. Человек он невыдержанный, импульсивный, возможно, с какими-то комплексами. Я особо не вдавался в анализ его личности, но мнение такое о нем у меня сложилось. Да и ребята, я думаю, вам его подтвердят.

При этих словах Садальского Добрынин скорбно покачал головой. Оксана тоже закивала. Айрапет лишь глубоко вздохнул и снова наполнил рюмки. Никак не отреагировал только Роман. Он вообще казался равнодушным к происходящему. Лариса подумала, что либо он вообще флегматик по натуре, либо действительно присутствует здесь как приложение к своей невесте и ждет, когда все это закончится. Она отметила также, что Ювеналий Добрынин поглядывает на Оксану каким-то теплым и даже умильным взглядом.

— Ну вот, — вздохнул Садальский, беря рюмку с водкой. — Помянем Сергея. О покойниках либо хорошо, либо ничего. Только потому, что он умер не своей смертью, я позволил себе высказаться о нем в таком ключе.

Все выпили, и Садальский уже собирался продолжить, но тут вклинился Ювеналий с ясным взглядом серых глаз, направленным на Ларису:

— Вы, кажется, что-то хотели спросить перед приходом Валерия Григорьевича?

— Да, — ответила Лариса. — Но сейчас у меня возник вопрос непосредственно к господину Садальскому.

— Я слушаю, — вытер губы салфеткой преподаватель.

— Для чего вы вообще приходили к Губиным в тот вечер и что за отношения вас связывают?

— На оба вопроса легко ответить. Олег — мой бывший студент. Он всегда увлекался английским языком, и на этой почве мы с ним, что называется, сдружились. Потом выяснилось еще одно общее увлечение — музыка. Мы вместе ездили в клуб филофонистов по субботам, обменивались дисками. Собственно говоря, с этими целями я и заглянул в тот день к Губину. А Никитин мне неинтересен. Да я и знать не знал, будет ли он там. Это что касается моей возможной причастности к тому, что случилось, — Садальский несколько насмешливо посмотрел сначала на Варданяна, а потом на Ларису.

— Не обижайся, Валерий Григорьевич, — тут же засуетился Варданян. — Но дело такой серьезный… Всех спрашиваем, у всех выясняем. Я сам все честно рассказал… Девушка свой могу привести.

— Да я понял, понял, — кивнул Садальский. — Поэтому и высказал о Никитине свое личное мнение, а вовсе не для того, чтобы позлословить на его счет.

— За это и не нужно оправдываться! — вдруг громко сказала Оксана. — Все мы знали, что Сергей далеко не святой, каждому из нас он не раз трепал нервы. Даже Айрапету, который всегда держится так жизнерадостно. Помнишь, как вы с ним около туалета сцепились?

— Зачем вспоминать, слушай, э? — поморщился Варданян. — Что было, то прошло, я не обижаюсь.

— Нет, раз уж началось расследование, то в самом деле нужно говорить всю правду до конца, — отчеканил Добрынин и снова вопросительно поднял на Ларису глаза.

— Вот о чем я хотела вас спросить, ребята, особенно пока отсутствует Шатилов, — заговорила Котова, возвращаясь к вопросу, который не успела задать в момент появления Садальского. — Какое у вас мнение о Дмитрии, и — что особенно для меня важно — не было ли какой-то темной истории, в которой был замешан Никитин и о которой Шатилов знал? Или истории, в которой оба они были замешаны? Ну, учитывая их способность портить отношения с окружающими.

— Э, постоянно у них темные истории! — махнул рукой Варданян.

— Нет, мы не можем так легкомысленно к этому относиться, — тихо заметил Добрынин. — Что значит — постоянно? Если тебе что-то известно, говори.

— Да нет, я знаю только то, что все, — смутился Айрапет. — Что дрались часто, стекла били по пьяному делу, к прохожим задирались, на дискотеке подрались недавно крупно…

— Эту версию я уже проверила, — сообщила Лариса. — Те парни ни при чем.

— Значит, других нужно искать! — резонно заметил Варданян.

— Вы позволите мне высказать свое мнение? — любезно обратился к Ларисе Садальский.

— Да, конечно, с большим интересом выслушаю, — кивнула она.

— Шатилов — того же поля ягода, что и Никитин. Я понял смысл вашего вопроса и считаю, что вы мыслите в правильном направлении. Причины убийства Сергея, скорее всего, нужно искать в их с Шатиловым склонности к деструкции. Советовал бы поговорить с Дмитрием серьезно и откровенно и постараться выяснить, не скрывает ли он чего. Убедить, что хранить подобные секреты может быть опасно для него самого.

— Спасибо вам за совет, — поблагодарила Лариса и обвела взглядом всех остальных.

— Ну, я могу сказать то же самое, — подтвердил слова Садальского Добрынин. — И Сергей, и Дмитрий — люди неуправляемые, погрязшие в невежестве материального мира. Вот откуда все зло! — поднял он палец.

— Я уж не знаю, почему убили Сережку, — вздохнула Оксана. — Но что с Димкой они, как близнецы, похожи, это верно.

Варданян раскрыл было рот, чтобы вставить какой-то свой комментарий, как вдруг со стороны коридора послышались шум, топанье и крики. Лариса удивленно вскинула брови и, поднявшись со своего места, быстро вышла из кабинета. Сцена, которую она увидела, не прибавила ей хорошего настроения.

Посреди зала, с трудом держась на непослушных ногах, стоял Шатилов, хлопал пьяными глазами и держал за грудки Степаныча, что-то крича ему в лицо. С одной стороны в Дмитрия вцепилась Люба Лицедеева, пытаясь оттащить от Городова, а с другой администратора страховал охранник. Степаныч раскраснелся пуще обычного и сам готов был броситься на Шатилова с кулаками, однако должность обязывала его держаться с достоинством, поэтому он, сдерживаясь из последних сил, лишь хрипел:

— Тебе туда!

При этом он показывал в сторону коридора, ведущего к Зеленому кабинету, и пытался повернуть туда шатиловскую голову. Дмитрий, однако, ничего не слышал и не видел и продолжал свой пьяный крик:

— Кому это туда? Мне, что ль? Я тебе щас покажу, куда тебе надо, пидор краснорожий…

Степаныч от последнего определения стал прямо-таки пунцовым. Забыв об остатках своего имиджа, он вытаращил глаза и заорал:

— Да я тебе, обезьяна малолетняя, сейчас всю рожу разобью!

Охранник, поняв, что пора вмешаться, шагнул между взбеленившимся администратором и Шатиловым, как стеной заслоняя одного от другого, и предупреждающе выставил вперед руки. Степаныч, пытаясь дотянуться до Шатилова, уже не следил за своей речью и сыпал ругательствами на всех подряд, включая и охранника, и официанток, и посетителей, и даже почему-то Котова, которого в данный момент вообще не было на горизонте. Слава богу, что в этот достаточно ранний час посетителей в ресторане почти не было. Тем не менее Лариса поспешно подошла к разгоряченной компании, решительно взяла Дмитрия под руку, заглянула ему в глаза и ласково заговорила:

— Дима, Дима, ну где же ты ходишь? Мы тебя заждались! Пойдем, как раз тебя все хотели послушать. Сейчас поешь как следует и поговорим. Пошли, пошли!

И она потащила мгновенно переставшего сопротивляться Дмитрия за собой, одарив напоследок Степаныча далеко не ласковым взглядом. За ними, качая головой и что-то тихонько причитая, поспешила Люба Лицедеева.

— Ну вот, — введя Шатилова в кабинет, положила ему руку на плечо Лариса. — Вот и Дима с Любой. Садитесь, ребята.

— Ты что это, Шатилов? — с улыбкой обратился к нему Садальский. — Опять чего-то не поделил с кем-нибудь?

— Да попался тут… козел один, — пробурчал Дмитрий, плюхаясь на стул. Приступ агрессии у него, по-видимому, прошел — по крайней мере, на какое-то время, — и его взгляд, побродив по столу, уткнулся в бутылку водки.

— О, водка… — удовлетворенно проговорил Шатилов, сам себе наполняя рюмку до краев и поднимая ее. — Давайте выпьем за Серегу, за дружбана моего лучшего, — с расстановкой произнес он и, не дожидаясь никого, выпил водку в три глотка. — Эх, жаль Сереги нет! Мы бы с ним круто оттянулись.

Лариса видела, как почти у всех появилось желание возразить Шатилову, но никто так и не высказался. Видимо, потому, что никто не хотел провоцировать Шатилова на скандал.

— Дима, когда мы с тобой в прошлый раз разговаривали, я у тебя уже спрашивала насчет нехороших историй, в которые вы с Сергеем попали, — сказала Лариса. — Ты тогда рассказал мне о драке на дискотеке. Этих парней проверили и выяснилось, что они Сергея не убивали.

— Ну? — с неким вызовом поторопил ее Шатилов, подозрительно глядя на хозяйку ресторана.

— У меня сложилось впечатление, что ты чего-то недоговариваешь. Было еще что-то, о чем ты по каким-то причинам не хочешь говорить.

— Чего это не хочу-то? — набычился Шатилов.

— Диман, зачем скрывать? Дело серьезное, друга у тебя убили, нашего общего друга убили! — с горячностью в голосе воскликнул Варданян. — Если знаешь что, говори сразу!

— Это чего я не хочу сказать? Кто Серегу убил, что ли? — не понял Шатилов. — Если бы я знал, так не то что сказал бы, а пошел бы и башку ему пробил. А что их там проверили — так это все лажа может быть. Много наши менты напроверять могут…

— Дима, давай отбросим эмоции. Не нужно думать, что тебя в чем-то упрекают, — поспешила смягчить ситуацию Лариса. — Все мы, пусть по разным причинам, заинтересованы в том, чтобы убийца был пойман. И поэтому давай подумаем, кто мог пойти на убийство. Я обращаюсь к тебе, потому что ты лучше других знал Никитина. Как ты считаешь, кто и по каким причинам решился на это?

Шатилов вроде бы всерьез задумался, потирая вспотевший лоб. Потом он, не глядя ни на кого, налил себе вторую полную рюмку водки и выпил. Взгляд его после этого стал совсем мутным, а на лице появилось выражение скорби и печали.

— Не знаю я, — наконец вымолвил он, глядя в сторону.

— Ну, расскажи хотя бы о событиях последнего времени, в которые были вовлечены вы с Сергеем, — попросила Лариса. — С кем вы общались? Что вас больше всего волновало? Какие у Сергея были планы на будущее?

— Ну… Он хотел на работу какую-нибудь устроиться. Еще что? Ну, «хвосты» сдать в институте, — Шатилов покосился на Садальского. — С Любкой, кстати, помириться…

При этих словах Люба Лицедеева вздрогнула и часто-часто заморгала ресницами.

— Вот и все, собственно, — подытожил Шатилов. — Что, из-за этого его убивать бы стали, да?

— Из-за этого, наверное, нет, — задумчиво сказала Лариса. — А вот конфликтных ситуаций в последнее время ты не припомнишь?

— Серьезных, — добавил Добрынин.

— Да вообще любых, — поправила его Лариса. — Создалась такая обстановка, что хвататься приходится за любую ниточку. Но и ее нет!

— Да не знаю я! — чуть не плача, простонал Шатилов. — Чего вы ко мне пристали? Я сам голову ломаю, кто Серегу грохнуть мог.

Он вдруг всхлипнул и, разозлившись на самого себя, резко рванул ворот рубашки. Потом, бормоча что-то себе под нос, достал сигарету и закурил, выпуская дым прямо перед собой. Все молчали, дожидаясь, пока утихнет очередной приступ нервного возбуждения у парня.

Шатилов сидел, мрачно глядя в никуда и делая длинные затяжки. Потом, подняв голову, он обвел тяжелым взглядом всех присутствующих и вдруг, остановив его на Рябоконове, злобно прищурился и проговорил:

— А компании этой я вообще не верю.

Рябоконов едва заметно усмехнулся, а Оксана подозрительно взглянула на Шатилова.

— Это еще почему? — нахмурилась Лариса.

— Потому что все они тут… козлы! — Шатилов яростно вмял окурок в пепельницу.

— Думай, что гаваришь, э! — повысил голос Варданян.

— А тебя вообще не спрашивают! — Шатилов бросил в сторону кавказца презрительный взгляд. — Все козлы! А кое-кто — особенно.

— Ты кого имеешь в виду? — строго уточнила Лариса.

— Он знает кого! — начал снова закипать Шатилов. — Он у меня…

Дмитрий не закончил фразу и некоторое время размышлял, какую кару выбрать неведомому противнику, но потом, видимо, так ничего и не придумав, просто грохнул кулаком по столу. Его рюмка подпрыгнула и разбилась. Люба Лицедеева ахнула и с испугом посмотрела сначала на Дмитрия, потом на Ларису. Та сделала успокаивающий жест и снова обратилась к Шатилову:

— Дима, еще раз прошу тебя быть благоразумным и рассказать, что за мысли сейчас у тебя в голове. Против кого ты козни строишь?

— Я-то? — пьяно ухмыльнулся Шатилов. — Я-то ни против кого не строю. Я чего, дятел, что ли? А вот… Ладно! Я сам с этим разберусь!

— Ты что вдруг насчет компании заговорил? — неожиданно заговорила Люба, нахмурившись. — Что ты на нас теперь ополчился? Все, что ли, вокруг виноваты? Ты со всеми собрался разбираться?

— Не со всеми, Любк, не со всеми, — согласился Шатилов и даже слегка улыбнулся. — Уж точно не с тобой. Ты, сестренк, не бойся, я тебя в обиду не дам. А кто будет тебя обижать, ты сразу мне говори — он у меня тут же получит п-по башке!

— Господи, — в сердцах проговорила Люба, — совсем, похоже, с ума съехал.

— Как съехал — так и выедет… — подрагивая ноздрями, сказал Варданян, поднимаясь со стула. — Сейчас я сам его успокою!

— Айрапет, сядь, ради бога! — вцепилась в него Люба и шепотом добавила: — Охота тебе с дураком связываться.

— Я думаю, что нам лучше всего разойтись, — тихо сказала Оксана, сжав руку Романа. — Это уже чересчур.

Шатилов и в пьяном виде, оказывается, отличался хорошим слухом. Он поднял голову и вперил тяжелый взгляд в Варданяна:

— Кто это дурак? — спросил он с угрозой в голосе. — Ты кого дураком назвал?

— О боже! — простонала Люба. — Да не называл он тебя, успокойся ты, ради бога!

— А ты сам кого козлами назвал, э? — отчаянно жестикулируя, заговорил Варданян. — Зачем всех подряд обижаешь? Мы думали, ты помочь можешь, знаешь что-то, а ты просто так на всех грязь льешь. Какой ты мужчина после этого?

— Я тебе с-сейчас покажу, какой я… му-мужчина… — заплетающимся языком пообещал Шатилов и тоже начал подниматься со стула.

Лариса забеспокоилась и поспешила вмешаться. Обратилась она в первую очередь к Варданяну, который был далеко не столь пьян, как Дмитрий.

— Айрапет, я категорически возражаю против всяких разборок. Как здесь, так и в другом месте. А Дмитрию, похоже, лучше всего отправиться сейчас домой.

— Кому это домой? Мне, что ль? — усмехнулся Шатилов. — Да я и сам в этой компании не останусь. Потому что здесь все козлы и… пидарасы!

Лариса и Рябоконов едва успели удержать рванувшегося к Шатилову Варданяна, а Люба Лицедеева, вскочив со своего места, бросилась в коридор звать охрану. Дмитрий, вырываясь, громко орал:

— Козлы все! И штаб ваш — дерьмо! Никого не найдете, потому что ничего не знаете. А я знаю!

— Что ты знаешь? — быстро спросила его Лариса.

— Кто Серегу убил, знаю! И не я один, между прочим!

После этих слов в кабинете повисла гулкая пауза. Рябоконов отпустил Шатилова, а тот, довольно твердо стоя на месте, смотрел в упор на Садальского. Преподаватель вздохнул и спокойно произнес:

— Шатилов, езжай домой.

— Я-то? — снова ухмыльнулся Шатилов. — Я-то домой, конечно. А вот кое-кто… поедет не домой, а… на лесоповал. И вы это знаете.

— Это ты меня лично имеешь в виду? — невозмутимо отреагировал Садальский.

— И вас, и не вас… Тоже, — ответил Дмитрий и посмотрел теперь на Рябоконова.

— Рома, поехали домой! — снова сказала Оксана уже более нервно.

— Сейчас, сейчас, — успокоил ее Рябоконов.

Шатилов собирался продолжить свою тираду, но в этот момент в кабинет вошли двое охранников и Степаныч, четко маршировавший сзади. Он обвел всех мрачным взглядом и раздельно спросил:

— Кто есть ху?

Лариса отдала должное чувству юмора администратора и молча указала на Шатилова. Степаныч односложно спросил:

— Куда?

Шатилов, не понявший смысл вопроса, молча пялился на Городова, и глаза его начинали наливаться злобой.

В ситуацию поспешили вмешаться Оксана и Роман.

— Давайте мы его отвезем. Мы все равно на машине и знаем, где он живет, — заговорила девушка, а Рябоконов молча кивнул.

— Хорошо, только нужно помочь довести парня до машины, — сказала Лариса и посмотрела на Степаныча.

Тот, в свою очередь, обратился к охранникам и с шумным выдохом произнес:

— Проводите джентльмена в карету!

Решительные охранники с пуленепробиваемым выражением лиц подхватили Дмитрия с обеих сторон под руки и потащили в сторону выхода. Шатилов, несмотря на сильную степень опьянения, оценил их внушительный внешний вид и вполне миролюбиво и послушно семенил между ними, пытаясь даже улыбаться. Оксана и Рябоконов, поблагодарив Ларису и попрощавшись, тоже поспешили к выходу.

Лариса проследила за тем, как Шатилова погрузили в машину Романа, дождалась, пока Рябоконов сядет за руль и машина отъедет, после чего вернулась в кабинет. Варданян разливал водку по рюмкам, уже не произнося никаких заупокойных тостов. За столом остались он, Добрынин, Садальский и Люба Лицедеева, которая выглядела совсем расстроенной.

— Ну что, напившийся на поминках дурак отбыл? Прошу прощения за такую формулировку, — усмехнулся преподаватель английского.

— И правда, совсем дурак какой-то стал, — качая головой, проговорила Люба Лицедеева.

— Да пора научить его, как себя вести нужно! А то возомнил о себе бог знает что! — пламенно сверкая очами, прогремел Варданян.

— Душу заблудшую возвращать нужно на верную дорогу, — высказался давно грустно молчавший Ювеналий Добрынин.

Садальский, внимательно посмотрев на Ларису, сказал уже серьезно:

— Мне кажется, что он и в самом деле что-то знает. Просто не хочет говорить.

— И у меня сложилось такое впечатление, — согласилась Лариса. — Вот только почему не хочет говорить? Он же с таким пылом жаждет найти убийцу друга.

— Да потому что чушь все это! — неожиданно сказала Люба Лицедеева.

Все удивленно посмотрели на нее.

— Я Димку лучше вас всех знаю, — продолжала девушка. — Он любит лишь так трепаться, хвастаться и кричать не по делу. Вот и сейчас он лишь цену себе набивает. А на самом деле не знает ничего. Манера у него такая: всех раскритиковать, кулаками помахать и заявить, какой он умный.

Лариса видела, что раскрасневшаяся Люба явно была переполнена раздражением против Шатилова. Высказавшись, девушка задохнулась, перевела дух и замолчала, налив себе полный стакан кока-колы и залпом ее выпив. После этого она махнула рукой и уставилась в сторону.

— Может быть, кстати, ты, Люба, и права, — задумчиво проговорил Садальский. — Шатилов — натура противоречивая, несобранная, нецельная. Так что от него чего угодно можно ожидать.

— Я думаю, вам все же стоит с ним еще раз поговорить, — тихо подал голос Добрынин. — Когда он проспится, разумеется.

— Непременно так и сделаю, — ответила Лариса, решившая завтра же побеседовать с Шатиловым уже более жестко.

— Канечно, нужно гаварить! — с жаром подхватил Варданян. — Давайте все поедем, все будем гаварить!

— Не стоит, — возразила Лариса. — Это лишнее, я сама лучше справлюсь.

— Ну что ж, — Садальский посмотрел на часы, — я думаю, поминки можно считать закрытыми? Да простит нас Никитин за то, что они прошли так… нетрадиционно.

— Да, — поднялся и Добрынин, — пора расходиться.

— Лариса Викторовна! — прижал руки к груди Варданян. — Спасибо вам. Если помощь нужна какая будет — сразу обращайтесь. Звоните, приходите — поможем все!

— Спасибо, но мне бы не хотелось вас впутывать в то, что должна делать я лично, — ответила Лариса.

— А мы на что? Или вы, как Шатилов, считаете, что мы ничего не можем? — опять обиделся Варданян.

— Ну-у, что-то тебя совсем не туда повело, — улыбнулся Садальский и положил парню руку на плечо. — Пойдем, Айрапет, пойдем. Успокойся, ты уже и так много сделал, дальше без тебя управятся.

— Думаете, что Айрапет ни на что не годен? — поднял хмурый взгляд кавказец и многообещающе добавил: — Я вам докажу, на что я годен.

— Ой, и этот туда же, — раздраженно сказала Люба Лицедеева. — Как Димка прямо. Заразил он вас, что ли? Пойдемте лучше, в самом деле. Мы Ларисе Викторовне уже наверняка надоели.

Компания двинулась в сторону выхода. Лариса удержала Любу за руку и спросила:

— Ты как себя чувствуешь?

— Да не очень, — вздохнула девушка.

— Это я к тому, что тебе, наверное, лучше одной не оставаться.

— Я уже решила: домой сейчас поеду. В Ракитинск, — сказала Люба. — Через неделю вернусь.

Она посмотрела на часы и страшно засуетилась:

— Ой, электричка же через двадцать минут! Я опаздываю…

Лариса тут же приняла решение. Через минуту ее «Вольво» выехал из гаража за рестораном по направлению к железнодорожному вокзалу. Проводив Любу и убедившись, что она действительно села в электричку, Лариса поехала домой.

Дома ее ждал Котов. Он сидел перед закрытой бутылкой сухого вина и медитировал, глядя на нее. И даже не поднял глаз на жену.

— Ты чего это? — поинтересовалась Лариса.

— Новый тибетский метод, — отреагировал Евгений каким-то утробным голосом, похожим на голос Ювеналия Добрынина. — Асташевский сегодня поделился. Нужно в течение часа смотреть на бутылку, глубоко дышать и повторять про себя какое-нибудь приятное слово. Говорят, входишь в особое состояние, и оно потом заменяет выпивку.

Лариса усмехнулась:

— Ну и что, помогает?

— Я начал пятнадцать минут назад, — не отрывая взгляда от бутылки, ответил Котов.

— И какое же слово ты повторяешь?

— Конечно же, «Ла-ра», — ответил Котов, и в его голосе послышались живые нотки.

Лариса улыбнулась. Она знала, что Котов таким вот образом пытается загладить свою вину за то, что он устроил совсем недавно, когда снова банально «надрался». В результате пришлось вызывать врача-нарколога. Теперь вот объявился новый «тибетский» метод. Впрочем, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы джином не накачивалось. Именно такое, по-китайски мудрое, решение приняла Лариса и оставила Котова в покое, медитировать наедине с бутылкой.

Скучать ей долго не пришлось. Зазвонил телефон, и Лариса с удивлением услышала в трубке голос Оксаны Комоловой.

— Лариса Викторовна, извините, пожалуйста, но мне кажется, что это важно, — взволнованно заговорила она. — Дело в том, что Димка по дороге заговорил все-таки о том, почему убили Серегу.

— И почему же?

— Ну, это он так думает, — тут же оговорилась Комолова. — В общем, все дело в казино, где работал Серега. Димка туда к нему часто приходил. Там и случилась история одна… Только я так и не поняла все до конца…

— Ну? — кинула нетерпеливую реплику Лариса.

— Я же говорю: толком Димка не сказал ничего. Когда мы доехали до его дома, я на всякий случай поднялась с ним до квартиры. Ну, чтобы он чего не натворил. А Роман в машине оставался. Пока я Шатилова на этаж тащила, он снова что-то плел, бубнил, а потом вдруг четко сказал: «Из-за казино это все, я точно знаю!» Я стала выяснять, что за история с казино, но он больше ничего путного не сказал. Повторял только, что сам с этими козлами разберется. Даже мне угрожал, чтобы я никому про казино не говорила, но я все равно решила вам позвонить.

— Это ты правильно решила, Оксана, — вставила Лариса.

— Вы с ним поговорите завтра обязательно, — продолжала говорить девушка. — Сегодня все равно бесполезно, он спать завалился, теперь его не поднимешь. А разобраться нужно…

— Конечно, конечно, — заверила ее Лариса. — Спасибо, Оксана.

— Пожалуйста, — ответила Комолова и повесила трубку.

После того разговора Лариса поняла, что действительно сегодня ей уже заниматься нечем и следует подождать до завтра. Возможно, разгадка смерти Сергея Никитина совсем близка.