Откровения Антонины Лавриненко произвели на Ларису сильное впечатление. Уже дома она снова и снова прокручивала в голове рассказ девушки, пытаясь понять, могла ли история ее отношений с Губиными или что-то в ней стать причиной убийства Сергея Никитина.

Многие говорили, что в ту злополучную рождественскую ночь Никитин недвусмысленно намекал на нетрадиционные отношения этой троицы. Могло ли это задеть кого-то из участников настолько сильно, чтобы он пошел на убийство? Или кто-то решился на убийство для того, чтобы закрыть рот несдержанному Никитину, пока он не сделал этот факт достоянием гласности?

Но ведь о нестандартности сексуальных взаимоотношений Губиных и Лавриненко подозревали чуть ли не все. Не только Никитин открыто говорил о них, но и Ювеналий Добрынин. И вообще, они трое ведут себя так, что скорее выражают наплевательское отношение к общественному мнению, чем пытаются что-то скрыть. Так что какой смысл по этой причине убивать Никитина?

Стоп! Котова в конце концов поймала себя на мысли, что цепляется за Лавриненко и Губиных просто потому, что не может принять их образ жизни и мышления. Видимо, задело ее именно то, что это были дети ее хороших знакомых. И она невольно проецировала случившееся с Губиными и Лавриненко на подраставшую дочку. Ведь Насте в новом году исполнится пятнадцать. Подумать только! Значит, и ее могут ждать подобные коллизии в самом ближайшем будущем?

Лариса взволнованно закурила. Ее мысли сразу же скакнули в область обвинений в свой собственный адрес. Она, откровенно говоря, была не очень хорошей матерью — ресторан и периодически возникавшие приключения по расследованию криминальных дел отнимали много времени, не давали возможности подолгу бывать с дочерью. Настя, слава богу, росла вроде бы нормальной, без отклонений. Но сейчас, после услышанных откровений о любовно-супружеском треугольнике Губины — Лавриненко, Ларисе неожиданно начало казаться, что Настя что-то от нее скрывает, как-то не так на нее смотрит. А может быть, у нее уже кто-то есть, и не просто «кто-то», а любовник или… любовница?.. Господи боже мой, да так с ума сойти можно!

Постаравшись успокоиться, Лариса тут же подумала: надо провести с ней еще одну беседу хотя бы на тему предохранения от беременности, а то не дай бог… Потом надо бы все же заняться определением интересов дочери, чтобы не ошибиться с выбором профессии. Скоро такая проблема обязательно встанет. С точки зрения материальной подпитки девочка никаких проблем не ведает, а вот с душевным наполнением — семейным теплом и материнской лаской — проблемы, наверное, есть. Виновата все-таки в этом Лариса, ох, виновата! Но не хочет Лариса быть такой, как Алевтина Лавриненко, и не хочет, чтобы ее дочь стала похожей на Антонину. Вот уж это совершенно точно!

«Но кто же в конце концов убил этих двух дураков-мальчишек?!» — раздраженно подумала Лариса. Она уже кляла и себя, и Евгения за то, что черт дернул их пойти на Рождество к Губиным и вляпаться в эту историю. «Да нет, Губины все равно бы позвонили и попросили заняться», — возразил справедливости ради внутренний голос.

А Настя… Настя сейчас спит. И Котов, слава богу, тоже после своих тибетских медитаций. Лариса окинула внимательным взглядом кухню и в особенности диван перед камином, где имел обыкновение отдыхать глава семейства после возлияний, оставляя подле ложа свидетельства своего пристрастия к алкоголю. Лариса вспомнила, что одних только пустых бутылок из-под джина «Гордонса» она выкинула перед Новым годом штук тридцать. Нет, сейчас вроде бы ничего не стоит возле дивана. Значит, держится мужик.

«Ну, хватит рефлексировать и киснуть, — внутренне прикрикнула она на себя. — Настей обязательно займусь. Обязательно. Вот только с этим делом разберусь. А сейчас надо думать, как найти преступника». С головой, полной противоречивых мыслей, Лариса пошла в ванную, чтобы спокойно прикинуть свои дальнейшие действия. Ей особенно хорошо думалось именно там, под успокаивающий звук льющейся воды. И вообще, именно в ванной ее охватывало ощущение, будто она находится в другом измерении, в совершенно изолированном пространстве.

А может быть, лучше не планировать, ни о чем не думать, а просто лечь и заснуть? На таком решении и остановилась в тот вечер Лариса. После ванной она прошла сразу в спальню и заснула в тот момент, когда голова лишь коснулась подушки.

* * *

Следующий день Лариса была вынуждена почти полностью посвятить ресторану — текущие дела требовали ее присутствия. Она уже давно научилась переключаться с одного на другое и до вечера не думала ни о Никитине и Шатилове, ни об их убийце. Но они напомнили о себе сами. Вернее, не Сергей и Дима, конечно, и не убийца собственной персоной, пока еще неизвестный, а люди, завязанные в этом деле.

Около пяти часов вечера Лариса, сидевшая в Зеленом кабинете и обедавшая, услышала писк своего мобильника. Мужской голос в трубке показался ей знакомым, но кому он принадлежал, она не могла сразу вспомнить. И очень удивилась, когда звонивший представился:

— Лариса Викторовна, это Роман Рябоконов. Нельзя ли мне с вами встретиться?

— Еще что-то случилось? — мгновенно встревожилась Лариса, жизнь которой в последнее время и так была переполнена неприятными событиями.

— Для вас, может быть, это и не имеет значения, — как-то нервно усмехнулся Роман, — но меня касается в первую очередь. Все же у меня есть кое-что и для вас.

— Я сейчас на работе, в «Чайке», — сказала заинтригованная Лариса. — Ты можешь приехать сюда?

— Да, только можно прямо сейчас?

— Ну конечно, прямо сейчас я тебя и жду, — завершила разговор Лариса.

Сначала она попыталась было представить, что могло привести к ней этого парня, но так ничего и не придумала и стала просто ждать.

Рябоконов появился минут через двадцать после своего звонка. В таком состоянии Лариса его еще не видела. Он был явно чем-то взбудоражен, со взъерошенными волосами и воспаленными глазами. Дорогая дубленка была распахнута, шарф сбился на сторону, но Роман словно не замечал этого. Кроме того, Лариса почувствовала исходивший от него запах алкоголя. Роман, которого Лариса по первым встречам представляла исключительно спокойным и выдержанным человеком, своим видом удивил Ларису еще больше, чем звонком.

— Простите, я не отвлек вас? — нервно спросил он, разминая в пальцах сигарету.

— Да нет, нет, — успокаивающе подняла руку Лариса. — Ты садись давай, рассказывай, что это тебя так взволновало?

Роман опустился в кресло напротив Ларисы, закурил и молча выпускал дым в сторону.

— Лариса Викторовна, — вдруг решительно сказал он. — Можно мне выпить? Водки!

— Да можно-то можно, — осторожно сказала Лариса. — Вот только нужно ли тебе это сейчас?

— Нужно, — отрезал Роман. — Иначе я вообще не смогу успокоиться и нормально говорить.

— Ну хорошо, — согласилась Лариса и распорядилась принести в кабинет бутылку водки и кока-колу, а также кое-какую закуску.

Когда Роман выпил, он вздохнул и, посмотрев на Ларису, вдруг выпалил:

— Оксаны не было со мной в ту ночь, когда убили Сергея!

— Ну что ж, — подумав, ответила Лариса. — Я думаю, чуть позже ты расскажешь все подробно. Но почему ты именно сейчас пришел в такое возбужденное состояние? Ведь ты и раньше это знал.

— Я другого раньше не знал, — безжизненным голосом проговорил Рябоконов.

Он взял бутылку, снова налил себе полную рюмку водки и, выпив ее, чуть-чуть пригубил кока-колы. Потом вытер губы и сказал:

— Если вы не против, я все по порядку расскажу…

* * *

Роман Рябоконов познакомился с Оксаной Комоловой полтора года назад. Просто увидел на улице симпатичную девушку и предложил подвезти. Помявшись, та согласилась, по дороге они разговорились, а вечером уже пошли вместе в кафе. Отношения их строились легко и просто, Оксана оказалась доброй и умной девушкой, и вскоре Роман уже не представлял себе своей жизни без нее, может быть, даже не очень отдавая себе в этом отчета.

Роман был человеком серьезным, и девушки ему нравились такие же — порядочные, воспитанные и вообще благополучные. Оксана была именно такой. Ну, разве что с одним недостатком, но не настолько крупным, однако, чтобы всерьез обращать на него внимание. Она была уроженкой района. Институтские друзья, с которыми она познакомила Романа, считали ее образцом добродетели и надежности. Роман всегда и во всем мог на нее положиться. Узнав ее поближе, он пришел к выводу, что именно такая жена ему и нужна. И сказал об этом Оксане. Та согласилась выйти за него замуж, но официально зарегистрировать отношения молодые люди решили после того, как Оксана закончит институт. И казалось, ничто не могло разрушить отношения между ними.

Как ни странно, сложности и ссоры начались именно после той самой рождественской ночи. Оксана с Романом ехали в машине к нему домой продолжать отмечать праздник. Он видел, что девушка хмурится и явно чем-то недовольна.

— Что с тобой? — спросил он, когда она закурила третью по счету сигарету.

— Зачем ты начал разбираться с этим… козлом? — вдруг резко сказала Оксана. — Я про Никитина…

— Но, позволь, — удивился он. — Вообще-то это он начал наезжать. Я держался, сколько мог…

— Вот и нужно было до конца держаться! — отрезала девушка.

Роман замолчал несколько обиженно. Оксана нервно выпускала дым в окошко, открыв его до конца.

— Вообще-то тебе не следовало его провоцировать, — наконец сказал он.

— Чем это я его провоцировала? — возмущенно повернулась к нему Оксана.

— А зачем ты уединялась с ним в кухне?

— Нужно было его успокоить, а то он начал такое себе позволять… — зло фыркнула Комолова.

— А это разве твоя забота — успокаивать его? Он тебе кто?

Роман был достаточно ревнивым человеком. Нет, он не испытывал подобного чувства в отношении Никитина, зная, что Оксана глубоко его презирает, но все же ему было неприятно. И сейчас Роману особенно не понравилось поведение невесты.

— Ты же сама не раз жаловалась мне на него, — продолжал Роман. — Что он достал всех, и тебя в том числе, своими грубыми шутками и подколами. Зачем же ты поощряешь его?

— Никого я не поощряю! — огрызнулась Оксана. — А ты, если бы был мужиком настоящим, давно бы морду ему набил.

— Да зачем же? — искренне удивился Рябоконов. — Ну, если бы он начал вести себя совсем уж недопустимо или оскорбительно… Кстати, сегодня он себя так и повел. И я, между прочим, уже был готов набить ему морду, если ты помнишь. Но я не понимаю тебя — сначала ты говоришь, зачем я связался с ним, а теперь упрекаешь, что не набил ему морду. Где логика, Оксана?

— Ты ничего не понимаешь! — выпалила девушка.

Роман только плечами пожал, продолжая вести машину.

— Останови! — неожиданно потребовала Оксана.

— Зачем? — не понял Роман.

— Останови, я выйду!

— Да зачем? Что ты задумала?

— Я не хочу ехать с тобой! Я вообще тебя видеть не хочу! Останови машину, я пойду домой! — необычно возбужденно выкрикивала Оксана.

— Погоди, погоди, — попытался урезонить ее Роман. — Слушай, если ты выпила лишнего, то сейчас у меня приляжешь, отдохнешь, и все будет нормально. Не надо горячку пороть.

— Никуда я с тобой не поеду. Я иду домой!

Роман вздохнул.

— Ну давай хотя бы я тебя отвезу, — предложил он. — Куда ты сейчас одна пойдешь? Ночь же на дворе… И зачем вообще все это?

— Останови, или я выпрыгну! — Оксана начала открывать дверцу машины.

Роман резко затормозил.

— Ну и иди! — раздраженно бросил он.

Оксана вышла из машины и быстро пошла прочь. Роман некоторое время постоял, потом вздохнул и решительно поехал к себе. Эта ссора с невестой сильно удивила его. Он никогда бы не подумал, что рассудительная Оксана способна на такие кульбиты. И главное — из-за какой-то ерунды. Он вообще не хотел говорить о Никитине, а теперь из-за этого придурка испорчен праздник и непонятно, как улаживать отношения с Оксаной. Разрывать их по такой причине он, естественно, не собирался.

Оксана пришла к нему утром сама. На лице ее было написано виноватое выражение.

— Прости меня, — сказала она сразу же, как только Роман открыл дверь. — Ну прости, солнышко, я сама не знаю, что на меня нашло. Видимо, я и правда выпила лишнего.

— Проходи, — улыбнулся Роман, пропуская ее в квартиру. — Хватит извиняться, я и не сержусь уже.

Оксана была с ним очень ласкова, обнимала, целовала, терлась о плечо Романа. Потом они занялись любовью, затем незаметно уснули вместе и проспали до обеда. Инцидент был исчерпан.

Потом, когда выяснилось, что Никитина убили, Оксана, испуганно посмотрев на Романа, сказала:

— Господи, Рома, что же делать?

— А что ты так переживаешь? — не понял Роман.

— Ну, ведь спрашивают всех, кто где был в ту ночь. Олега вон таскают в милицию все время. А я, как назло, от тебя тогда убежала… Слушай, ты же понимаешь, что это не я его убила… Давай скажем, что я была с тобой… А то придерутся еще, начнут мне тоже нервы трепать.

Роман подумал и легко согласился. В конце концов, действительно, не Оксана же его убила. А мотания по милиции, особенно в период сессии, — и правда, зачем это надо?

Он подтвердил алиби своей невесты, и жизнь потекла своим чередом. Однако Роман стал замечать, что после той злополучной ночи в их с Оксаной отношениях образовалась какая-то трещина, которая постоянно разрасталась. Оксана стала нервной и раздражительной, они ссорились уже чуть ли не каждый день, причем все время из-за пустяков. Вот и сегодня с утра Оксана закатила скандал и ушла в институт, заявив, что ее не будет весь день.

Роман, которого это задело, тем не менее через некоторое время успокоился. В конце концов, он ее любил и по-прежнему собирался жениться на ней. Он купил большой торт и букет цветов, решив преподнести невесте приятный сюрприз. Несмотря на утреннюю ссору, ехал он к Оксане в приподнятом настроении. У него были ключи от квартиры Оксаны. Собственно, это он и снял ее для невесты, поскольку до знакомства с ним Оксана ютилась в одной комнате с хозяйкой — стипендия у нее была, ясное дело, небольшой, а родители хоть и помогали деньгами, но недостаточно для того, чтобы снять приличную отдельную квартиру. Роман хотел дождаться возвращения Оксаны из института у нее дома и, подарив торт и цветы, помириться.

Отперев дверь, он понял, что девушка дома — в прихожей стояли ее сапоги. А рядом он заметил еще пару мужских ботинок.

«Видно, занимается с кем-то из однокурсников», — подумал он, разуваясь.

Дверь в комнату была закрыта, из-за нее доносились тихие звуки. Роман с тортом и букетом в руках подошел и потянул ее на себя. То, что он увидел, буквально повергло его в шок.

Посреди комнаты сидел на стуле Валерий Григорьевич Садальский, с которым Оксана, по официальной версии, занималась английским языком дополнительно. Но то, чем она на самом деле занималась, к учебе не имело никакого отношения. Поза преподавателя и студентки настолько предельно недвусмысленно говорили о том, как далеки они от филологических упражнений, что Роман выронил торт на пол.

На этот звук, вздрогнув, повернулась Оксана и тут же резко отпрянула от Садальского, запахивая на груди кофту. Смущенный Валерий Григорьевич начал неловко одеваться. Роман расширившимися глазами смотрел на эту сцену, и внутри у него словно что-то рвалось.

— Рома, — во все глаза испуганно глядя на своего жениха, залепетала Оксана, — я тебе все объясню. Это совсем не то, что ты думаешь…

Не дослушав ее, Роман отшвырнул ногой валявшийся на полу торт и рванулся в прихожую. Не застегивая ботинок, он вылетел из квартиры своей невесты и бегом побежал вниз, к машине. Открывая дверцу, он заметил, что до сих пор держит в руках букет. Со злостью бросив его в грязный снег, он сел за руль. Резко стартанув, он погнал свой автомобиль на огромной скорости, совершенно не думая о том, куда едет.

* * *

— А потом я обнаружил, что нахожусь на окраине города, у черта на рогах просто… — говорил Роман, не глядя на Ларису. — Смотрю — кафе рядом. Я зашел, выпил водки, посидел немного… А потом решил вам позвонить. Мне, знаете, кроме вас, и рассказать об этом некому. Друзьям такое стыдно говорить, не приняты в нашем кругу подобные разговоры, все о делах больше… А вы, я был уверен, сможете выслушать…

— Ну что ж, спасибо за откровенность, — тихо сказала Лариса. — И ты в таком виде за руль сел?

Рябоконов кивнул. Лариса покачала головой.

— А что ты теперь собираешься делать? — осторожно спросила она.

— Что ж тут делать? — недоуменно пожал плечами Роман. — Переживать, конечно, буду. А потом постараюсь забыть ее.

— То есть ты намерен разорвать отношения с Оксаной?

— А вы считаете, что их можно продолжать после этого? — возмущенно сказал Рябоконов.

— Не знаю, — честно сказала Лариса и подумала о своих отношениях с Котовым.

— Я теперь понимаю, почему она такая стала в последнее время, — мрачно продолжал Роман. — Она влюбилась в этого Садальского, поэтому все и пошло наперекосяк. Но могла бы честно сказать мне, что любит его и уходит к нему…

— Стоп-стоп-стоп, — остановила его Лариса. — С чего ты взял, что она к нему уходит?

— А как же? — удивился Роман. — Как еще можно объяснить ее поведение?

— Ты меня извини, пожалуйста, но твои рассуждения все же несколько наивны. Поверь, у меня жизненный опыт все-таки побольше твоего. На мой взгляд, ни о какой любви между этими людьми речь не идет. Их интимные отношения замешаны на чем-то другом.

— Но ведь это… Это же еще хуже! — воскликнул Роман с пылающими щеками. — Я бы еще как-то мог понять, если бы она меня разлюбила и стала… встречаться с Садальским. А так — просто мерзость какая-то.

— Я думаю, в этой ситуации все-таки нужно разобраться, — задумчиво ответила Лариса. — А ты уверен вообще, что Оксана тебя любила? Может, она встречалась с тобой только потому, что у тебя достаточно денег?

— Теперь уж я и не знаю, любила она меня или нет, — потер лоб Рябоконов. — Но вряд ли из-за денег. Дело в том, что она не очень-то много их от меня видела. Я, конечно, квартиру ей снимал, подарки дарил… А всем остальным она сама себя обеспечивала, родители еще помогали, чем могли. К тому же есть мужчины и побогаче меня.

— Скажи, а как Оксана объяснила тебе, где она была в ту ночь, когда убили Никитина?

— Она сказала, что сначала пошла домой, потом по дороге раздумала, купила пиво в ларьке и просто ходила по улицам, переживала из-за нашей ссоры. Потом успокоилась, вроде как раскаялась и решила пойти ко мне.

— Ты ей веришь?

— В данном случае — да, — твердо ответил Рябоконов. — А вы что, нет?

— Не знаю. Постараюсь это проверить.

— Вы думаете, что она убила Сергея? Да нет, вы ошибаетесь, — разволновался Роман. — Зачем ей его убивать? У нее же абсолютно нет мотива! Не потому же, в самом деле, что мы, можно сказать, из-за него поругались.

— Я пока не знаю, но все-таки проверить ее алиби нужно.

— А как вы его проверите, если она до утра по улицам ходила? Кто это подтвердит?

«Да, действительно, — подумала Лариса. — Но не слишком ли много девушек в ту ночь в одиночку ходили по улицам? Лицедеева, Лавриненко, теперь вот выяснилось — и Оксана. Голова кругом идет».

— Я все-таки этим займусь, — вслух сказала она, — а ты успокойся. И я думаю, что с Оксаной тебе нужно обязательно поговорить. Но не сейчас, а когда ты будешь в более спокойном состоянии. Может быть, не стоит рубить сплеча?

— Я с ней не останусь! — упрямо повторил Роман. — Даже и говорить об этом не стоит.

— Ну, сейчас тебе может казаться так, а пройдет время…

— Ничего не изменится!

— И все-таки постарайся успокоиться. Езжай домой, я вызову машину. Сейчас тебе нельзя за руль садиться! — повысила Лариса голос в ответ на протесты Романа.

Она вызвала Степаныча и попросила его отвезти Романа домой. Тот не очень обрадовался поручению, но спорить с начальницей, и так имевшей на него зуб, не стал.

— Машина твоя постоит здесь, на стоянке возле ресторана. Завтра заберешь ее, — на прощание сказала Лариса понурому Роману. Оставшись одна, Лариса погрузилась в размышления. Да, образ Оксаны как примерной и правильной девочки разрушился в ее глазах. Интересно, по каким причинам она вступила в связь с Садальским? Потому что они занимались на дому и много времени проводили наедине? В таких случаях зачастую возникает сексуальный интерес друг к другу. Тем более что Садальский — человек образованный, внешностью бог его не обидел да и возраст у него самый подходящий — между тридцатью и сорока. Лучше всего об этом спросить у Оксаны, хотя и с Садальским не мешает пообщаться.

Но главный вопрос — где все-таки была Оксана в ночь убийства Никитина? Конечно, Роман прав — у нее совершенно нет мотива убивать Сергея. Но все же разобраться нужно.

Лариса позвонила Олегу Губину и выяснила у него номер телефона Валерия Григорьевича. Набрав его, она услышала голос преподавателя английского и попросила о встрече. Садальский обещал подъехать через полчаса, хотя без особого желания в голосе.

Тем не менее в назначенное время он вошел в кабинет Ларисы, как обычно, с добродушной улыбкой на лице.

— Я не стану ходить вокруг да около, — начала Лариса после взаимных приветствий. — У меня к вам вопрос относительно Оксаны Комоловой. Как давно продолжается ваша связь с ней?

Садальский задумчиво потер подбородок.

— Я обязан отвечать на этот вопрос? — спросил он.

— Вы сами знаете, что нет, — пожала плечами Лариса. — Я все-таки не милиция…

— Наверное, я не очень-то хорошо выгляжу в ваших глазах, — усмехнулся Садальский. — И все-таки постараюсь объяснить вам, как все это получилось. Я не собираюсь оправдываться, просто чтобы вам была ясна картина…

— Я слушаю, — кивнула Лариса.

— Оксана хорошо успевала практически по всем предметам. Но вот английский почему-то никак ей не давался, хотя я старался как мог. К этой девушке я всегда относился с симпатией… В конце концов предложил ей заниматься дополнительно за умеренную плату, и она согласилась. Но у нее, похоже, к языкам нет совершенно никаких способностей и, главное, интереса. А на носу был зачет. Оксана знала, что не сможет его сдать, и предложила мне… интимные услуги за роспись в зачетке.

— Она сама вам это предложила? — пораженная, спросила Лариса.

— Ну да… Причем довольно откровенно. И я согласился. Зачем из-за одного предмета осложнять девчонке жизнь, даже если это столь нужный в наше время для экономиста английский язык? По другим дисциплинам, как я уже говорил, она успевала хорошо.

— Особенно когда есть возможность получить за один росчерк нечто весьма приятное, — вставила Лариса.

Садальский вздохнул:

— Ну да, каюсь, это ее предложение соблазнило меня. Все-таки она красивая девчонка, молодая. В сексе, кстати, весьма умелая…

— Это меня не интересует, — сухо сказала Лариса.

— Прошу прощения, — поднял руки Валерий Григорьевич. — Это я так, к слову. Вообще-то, знаете ли, я человек холостой, ни перед кем отчитываться не обязан. Конечно, связь преподавателя со студенткой попахивает аморалкой, к тому же я знал, что у нее жених есть… Но ведь наша связь никак не влияла на их отношения, я ничем не мешал ему. Это была просто сделка. Она со мной спала, а я закрывал глаза на пробелы в ее знаниях. Вот и все. Если бы этот парнишка так неожиданно не заявился сегодня, у них по-прежнему было бы все хорошо, я просто уверен.

— Но так вышло, что он заявился, — прервала его излияния Лариса. — И теперь их отношения, скорее всего, рухнут. А они ведь пожениться собирались… Ладно, не мое это дело, и читать мораль я вам не стану. Меня интересует другое. Оксана не делилась с вами тем, как она провела остаток рождественской ночи?

— Ей незачем было этим делиться, потому что она была у меня, — глядя Ларисе в глаза, ответил Валерий Григорьевич.

— Вот как? — подивилась Лариса. — И каким образом она к вам попала, если должна была быть со своим женихом и разлучила их только случайная ссора?

— Я приглашал ее к себе на Рождество за несколько дней до него, — стал объяснять Садальский. — Я, знаете ли, с матерью живу, поэтому у меня мы не всегда встречались, порой и у нее… Вот как сегодня, — грустно вздохнул преподаватель. — А в тот раз мать моя пошла к родственникам праздник отмечать, с ночевкой, квартира свободна была. Но Оксана сказала, что будет со своим женихом. Я уже спать собирался, как вдруг она пришла. Объяснила, что с женихом поругалась. Ну, я ее успокоил и убедил пойти помириться. Она согласилась. Вот и все.

— То есть после ссоры с Романом она пришла к вам? А во сколько это было? — заинтересованно спросила Лариса.

— Да я уж не помню, — пожал плечами Садальский. — Под утро где-то.

— А ушла?

— Часа через два примерно.

— Что ж, понятно, — протянула Лариса.

Видимо, возникшую спонтанно фигуру Оксаны Комоловой в качестве подозреваемой в убийстве Никитина тоже придется исключить из списка возможных кандидатур. Да и отсутствие мотива говорит о ее невиновности. А ее постельные дела Ларису не касаются.

— Ну что, я удовлетворил ваше любопытство? — спросил Садальский.

— А почему вы сразу не сказали, что она была с вами? — в упор спросила Лариса.

— Потому что, как вы понимаете, не хотел обнародовать нашу связь, — тут же ответил Валерий Григорьевич. — Да и Оксане это было совсем не нужно. Я тогда посоветовал ей пойти сразу к Роману и сказать, что просто ходила по улицам. Это и сработало. А теперь я вам рассказываю, потому что для Романа и так все открылось.

— Может, кстати, и к лучшему, что открылось, — задумчиво проговорила Лариса, углубившись в размышления на столь близкую ей самой тему — стоит ли продолжать отношения, замешанные на обмане.

Садальский несколько удивленно посмотрел на нее и встал. Лариса лишь кивнула ему на прощание.

* * *

Был уже вечер, и работа ресторана «Чайка» переживала свой обычный ежедневный пик. Но Лариса, отрешившись от всего, сидела в Зеленом кабинете и думала. Она старательно отгоняла от себя мысли, которые неумолимо сворачивали ход рассуждений на моральные категории. Появление их было понятно — в деле вскрылись неблаговидные тайны у персонажей, казавшихся поначалу весьма благообразными. Пока что только Ювеналий Добрынин из всей компании, оказавшейся в центре трагических событий, выглядел островком незыблемости консервативных устоев. Да и тот был обвинен Машей Губиной в шизофрении. Может быть, она и права.

Но все, что Лариса узнала, не имело отношения к делу. Что с того, что Губины и Лавриненко образовали содомское трио, а Оксана Комолова за зачет расплачивается сексом? Убийца-то по-прежнему неизвестен. Единственным положительным моментом можно было считать, что пока что убийца не отправил к праотцам еще кого-нибудь, а ограничился двумя шалопаями, которые, если говорить откровенно, постоянно портили жизнь окружающим. Кстати, а вдруг причина именно в этом? Может быть, он потому и убил, что они ему жизнь портили. Интересно, кому же это они так помешали?

«Кстати, о шизофрении… — вдруг вспомнила Лариса. — Не пора ли проведать старого знакомого — психолога Курочкина с вопросом относительно алиби Любы Лицедеевой? В конце концов, самые невероятные версии могут оказаться правдой. Ведь Люба не доехала до Ракитинска на электричке именно в ту ночь, когда убили Шатилова!»

Лариса поймала себя на мысли, что совсем забыла про эту неуравновешенную девушку. От ее родителей, записавших номер ее мобильника, по-прежнему не было вестей, а со времени встречи с ними в институте прошло более суток.

Она решительно набрала номер психолога и стала вслушиваться в длинные гудки. Вскоре послышался знакомый оживленный тенорок.

— Анатолий Евгеньевич, это Лариса Котова беспокоит. У меня есть одно дело…

— Лариса, извини, что перебиваю, но я только что хотел тебе звонить, — затараторил психолог в трубку. — Случай очень интересный, как с психологической, так и с твоей, детективной стороны. Представляешь, познакомился недавно с девушкой, и как раз в это время у нее убивают жениха. А сегодня…

— Скажи лучше, Анатолий, в какое точно время эта девушка находилась у тебя в рождественскую ночь, — перебила психолога Лариса.

— А ты что, ее знаешь? — удивился Курочкин.

— Познакомилась с ней через два дня после тебя. Так что ты мне ответишь?

Психолог задумался и после некоторого мычания в трубку произнес:

— С… часу ночи до… шести утра, Лариса. Да, именно до шести. Я ее выпроводил, сказал, что у меня дела. На самом деле жена должна была приехать от матери.

— Спасибо тебе, ты снял с нее обвинения в убийстве.

— Да не убивала она, совершенно точно, — вдруг сказал Курочкин. — Она у меня сейчас в соседней комнате сидит, рассказывает об удивительной истории, произошедшей с ней в электричке. Представляешь, она потеряла своего любимого, но уже в день его похорон нашла ему адекватную замену! Это психологический феномен!

Курочкин, видимо, был под впечатлением встречи с новой знакомой и находился в своем обычном для такой ситуации восторженном состоянии.

— Стоп, Анатолий, — прервала его Лариса. — Люба сейчас у тебя?

— Да, и рассказывает очень ценный материал для моей диссертации.

— Ее же ищут родители! Мы все ее ищем и уже подозреваем в другом убийстве! — не удержалась Лариса.

— Нет, ни о каких убийствах речь не идет! Она поехала на электричке к родителям, в пути познакомилась с парнем, а он оказался очень прытким и сумел уговорить ее сойти на промежуточной станции… — Психолог перевел дух. — В общем, девушка нашла себе нового любимого. Два дня она провела с ним в тесном психологическом и, я извиняюсь, физиологическом общении. А если учитывать, что буквально за несколько часов до знакомства с парнем она всерьез помышляла о самоубийстве, а потом на кладбище хоронила своего прежнего любимого, то история просто феноменальна! Примчалась сейчас ко мне, спрашивает, может ли быть такое? Я честно ответил: если это происходит, значит, может.

— Понятно, — выслушав психолога, произнесла Лариса.

— Ты будешь с ней разговаривать? Она тут рядом…

— Нет, — подумав, ответила Котова. — Скажи только ей, чтобы, во-первых, позвонила Губиным, Люба знает, кто это такие, а во-вторых, чтобы немедленно ехала в Ракитинск успокаивать родителей. И займись ей, пожалуйста, а то по твоим рассказам выходит, что у нее действительно не в порядке с головой.

— Ничего страшного, просто состояние аффекта, — ничтоже сумняшеся ответил психолог. — Но все равно феномен… А твои просьбы я передам.

— Ну что ж, пока, мне нужно продолжать размышления, — сухо сказала Лариса и отключила связь.

Она раздраженно кинула трубку телефона в угол дивана и нервно закурила. Калейдоскоп событий продолжался. Версия причастности Любы Лицедеевой к убийству двух парней рухнула, как и возникшая было интрига с ее внезапным исчезновением. Но это хотя бы радовало. Впору согласиться с Антониной Лавриненко, съязвившей по поводу того, что уход из дела подозреваемого — уже удача для частного детектива.

Новость, сообщенная Курочкиным, вынудила Ларису продолжить рефлексию на тему морали. Вот и Люба Лицедеева отколола номер — не успев похоронить горячо, как она заверяла, любимого Сергея Никитина, она неожиданно нашла нового возлюбленного, причем в электричке, после похорон и поминок. Впрочем, видимо, для такой неуравновешенной и импульсивной натуры, как Люба, подобное поведение нельзя рассматривать как нечто удивительное.

Нет, к черту мораль! Губины, Лавриненко, Лицедеева, Оксана — пусть живут как хотят. Главное — найти того, кто убил.

Нужно было решительно переломить ситуацию — пора уже выйти на правильный след. Оставался только Ювеналий Добрынин, чье алиби не было еще досконально проверено. Не мешало бы также встретиться с Оксаной. Не для того, чтобы получше узнать нравы современной молодежи. Ларису интересовали мотивы ее легкомысленной связи с Садальским в свете того очень «правильного и серьезного» образа, который девушка умудрялась поддерживать в своей институтской группе. Озаглавить разговор с ней можно как-нибудь вроде этого: «К вопросу об удачной мимикрии и уроках Станиславского».

Придумав это название, Лариса усмехнулась и почувствовала, что сознание ее приобрело то особое состояние, которое обычно возникает после сильного переутомления. Пора было ехать домой. Там, конечно, придется снова наблюдать очередные попытки Котова избавиться от алкогольной зависимости, но зато можно будет лечь спать и наконец отдохнуть. А завтра со свежими силами продолжать дело, которое никак не хотело результативно завершаться.