Карякин жил всего в трех кварталах от дома Ларисы. Припарковав свою машину рядом со стоявшими здесь автомобилями, она направилась к нужному подъезду. Алексей Ромаев уже ждал ее у входа.

– Лариса Викторовна, только, прошу вас, недолго. Владимир Петрович очень занят, у него сегодня важное дело, – предупредил сразу же Алексей, всем своим видом выражая нетерпение и увлекая Ларису в глубь подъезда.

– Слушай, Леша. – Котова специально остановилась, чтобы ее слова как следует дошли до собеседника. – Я начинаю всерьез думать, что Карякин не заинтересован в расследовании смерти его дочери.

Повинуясь ее импульсу, остановился и Ромаев.

– А может быть, Леша, ты что-то от меня скрываешь? – подозрительно глядя на него, спросила Лариса.

– Что, например? – спросил он.

– Ну, насчет своей связи с Настей, например… Теперь на очереди Регина.

– А что Регина? – по виду Ромаева было явно видно, что он нервничает.

– Я, во-первых, советовала бы тебе бросить свою адвокатскую практику.

– Почему? – искренне удивился Ромаев.

– Потому что юрист не имеет права на такие прозрачные реакции, как у тебя. Но это не главное… А главное в том, что ты когда-то, оказывается, был трудным подростком. В компании с Региной Анненковой.

После этих слов Алексей как-то сразу обмяк, а его уши покраснели.

– Ну, это было давно, – смущенно сказал он. – И не имеет никакого отношения к нашему делу.

– А твоя связь с Региной имеет? – в лоб спросила Лариса. – Вы с Региной – любовники?

– Нет, вы что! – отшатнулся Алексей.

– Тогда что? Что вас связывает?

– Ничего. Ничего, кроме того, что она – жена моего начальника.

– С которой ты вместе в юности потрошил квартиры каких-то коллекционеров, – с усмешкой закончила Лариса.

– Вы что, подозреваете меня? – уставился на нее Ромаев.

– Пока ты из списка подозреваемых не исключен, – сухо ответила Лариса. – Хотя на первое место в нем перемещается не кто иной, как сам Карякин.

– Да вы что?

– Ты знаешь, что Настя спала с ним?

– Что? Что вы сказали? – Лариса физически ощутила, как Ромаев испугался.

– Что слышал, – огрызнулась она. – У вас тут вообще очень интересная компания подобралась, я смотрю. Бывшие домушники и действующие извращенцы. Ну ладно, я все равно со всем этим разберусь. Да, и еще… Почему ты скрыл от меня, что сам когда-то встречался с Настей?

Ромаев покраснел, опустил голову и сказал:

– Да это было-то пару-тройку раз. Надо же когда-то девчонке во взрослую жизнь входить. Но… То, что вы мне рассказали, – чудовищно!

– Разберемся, – сухо произнесла Лариса и, обойдя стоявшего в растерянности Ромаева, пошла вверх по лестнице.

– Подождите, Лариса Викторовна, – дернул он ее за рукав. – Откуда вы это узнали? Просто невероятно!

– Это неважно, – отрезала Лариса. – Могу лишь сказать, что пока имя убийцы Насти я не знаю. Известно лишь, что это была женщина. Но она – исполнитель. А кто ее нанял – мне предстоит выяснить.

– Что за женщина? – с еще большим испугом спросил Ромаев.

– Да не бойся ты так, – улыбнулась Лариса. – Если ты ни при чем, чего бояться-то? Пойдем, у меня тоже не слишком много времени, а успеть поговорить с господином Карякиным надо о многом.

И решительно направилась вверх. Алексею ничего не оставалось, как последовать за ней.

Как только Ромаев нажал кнопку звонка, дверь распахнулась. На пороге стоял хозяин квартиры, Владимир Петрович Карякин.

– Здравствуйте, – с достоинством произнес он. – Проходите.

Ромаев представил Ларису и выжидательно посмотрел на патрона. Тот неопределенно кивнул ему в сторону кухни. Помявшись около порога, Алексей снял ботинки и направился в указанном шефом направлении.

Карякин же повел Ларису в свой кабинет. В этот момент дверь кабинета распахнулась, и на пороге появилась изумительно красивая и чувственная брюнетка лет двадцати трех. Она улыбалась приветливо, но в то же время достаточно холодно.

– Вовчик, у нас гости? – спросила красавица, не спуская своих глаз с Ларисы.

Карякин нахмурился.

– Регина, – строго сказал он. – У меня важный разговор. Конфиденциального характера.

– С какой это поры ты стал таким скрытным? – ехидно спросила красавица.

Карякин ничего не стал ей отвечать и сдвинул в гневе свои густые брови. На взгляд Ларисы, это означало, во-первых, что отношения в семье далеки от идеальных, а во-вторых, что Регине следовало повиноваться. Это она в принципе и сделала. Немного поколебавшись, исчезла на кухне.

«Интересно, что сейчас скажет ей Ромаев, – подумала Лариса. – После рассказанного мною».

– Это моя жена, – слегка смущенно сказал Карякин.

– А я думала – еще одна ваша дочь, – не сдержавшись, сказала Котова.

Лицо Карякина окаменело.

– Моя личная жизнь вас не касается, – сухо сказал бизнесмен.

– Извините, – не стала настаивать Лариса. – Вы абсолютно правы – меня это не касается. Но… Владимир Петрович, у меня появилось к вам несколько вопросов, ответы на которые мне бы хотелось получить сейчас. Я провела определенные следственные действия…

– Какие у вас вопросы? – перебил ее Карякин, демонстративно взглянув на часы.

«Все понятно, господин бизнесмен, – ехидно подумала Лариса. – Сейчас будем показывать, какие мы крутые. Занятые, мужественные, солидные, основательные… Фу-ты, ну-ты, и всякое такое… А вот фигушки тебе, индюк надутый! – неожиданно рассердилась она. – Сейчас я тебя так прижму, что тошно станет!»

– Для начала два простых вопроса, – начала она совершенно невинным и спокойным тоном. – Какой размер обуви вы носите и какие сигареты курите?

Карякин взглянул на Ларису удивленно, словно хотел спросить, зачем ей это надо. Однако не спросил и ответил:

– Размер обуви ношу сорок пятый. Сигареты курю обычно «Парламент». Иногда попроще – «Золотую Яву» или «Мальборо».

– А «Приму» вы курите?

– Никогда, – презрительно оттопырил нижнюю губу бизнесмен. – Разве что в студенческие годы от безденежья бывало…

– Спасибо. А теперь такой вопрос: как близко вы знакомы с соседом вашей матери Александром Шалеевым?

– Практически совсем незнаком, – ответил Карякин. – Когда родители получили ту квартиру, я прожил с ними всего три месяца. Сашка тогда еще не был их соседом. Мне же вскоре досталась квартира от умершей бабушки. Я женился на Зинаиде и ушел от родителей к себе, поэтому Сашку за все годы соседства видел мельком раз пять-шесть. А что, он в чем-то замешан?

Уловив напряжение в голосе Карякина, Лариса поспешила его успокоить:

– Нет-нет, не замешан… Теперь скажите, пожалуйста, Владимир Петрович, сколько денег вы обычно давали Насте на расходы? Хватало ли ей этих денег?

Карякин взглянул на нее возмущенно:

– Конечно, хватало! Когда Настя жила дома, я на мелкие расходы давал ей обычно по пятьсот рублей в месяц. Если дочь хотела купить себе что-либо из одежды, она говорила мне – и я либо давал ей деньги, либо шел вместе с ней куда надо и платил. Но с тех пор, как Настя стала жить отдельно, я стал давать ей две тысячи в месяц. Как вы понимаете, этого вполне достаточно.

– Владимир Петрович, мне известно, что после развода с Мартыновой вы платили деньги своей бывшей жене за то, чтобы она никогда не виделась с Настей, до самого совершеннолетия дочери. После Настиного восемнадцатилетия вы когда-либо встречались с Зинаидой? – поинтересовалась Лариса.

– Нет, – процедил Карякин. – И век бы ее не видеть.

– Значит, вам неизвестно, на какие средства жила Мартынова последние четыре года, то есть от Настиных восемнадцати лет до ее двадцати двух…

– Нет, неизвестно, – ответил Карякин. – Меня это, признаюсь, совершенно не интересует.

– А жаль, – сказала Лариса. – Надо было бы поинтересоваться.

Карякин сразу насторожился:

– Есть что-то такое, о чем я не знаю?

– Да, есть. Дело в том, что последние четыре года Мартынова жила на деньги, которые вымогала у вашей дочери путем шантажа.

Лицо Карякина побагровело. Казалось, его вот-вот хватит удар.

– Я убью ее, – выдохнул он. – Чем она шантажировала мою дочь?

– Здесь мы переходим к самому интересному, Владимир Петрович.

Лариса вынула из сумочки дискету.

– У вас, я полагаю, есть дома компьютер?

– Да, есть… В соседней комнате.

– Думаю, нам стоит пройти туда. Вы должны это увидеть.

Карякин снова поглядел на часы.

– Это очень важно, – с чуть заметной усмешкой сказала Лариса. – Уверяю вас.

Карякин пожал плечами и сделал широкий жест в сторону двери. Котова встала и пошла с ощущением предвкушения победы. Моральной победы над этим самодовольным нуворишем.

– Так чем же она шантажировала Настю? – повторил свой вопрос Карякин, пока компьютер загружался.

– Тем, о чем Настя пишет в этом файле. – Лариса навела мышь на название diary.txt.

– Не понимаю.

– А вы откройте файл, – подвинула она мышь.

Карякин нахмурился и неохотно кликнул мышью.

– Тем, что всем расскажет, будто вы сделали Настю своей любовницей, – не удержалась Лариса и произнесла самое главное сама.

– Что?! – глаза Карякина настолько округлились, что Лариса неподдельно испугалась за состояние его сердечно-сосудистой системы. – Что вы сказали?

Котова всего лишь кивнула на экран, где уже возник текст со всеми физиологическими и хронологическими подробностями инцеста.

Однако Карякин не смотрел туда, он был поглощен тем, что ему только сказали.

– Дрянь! – выругался Карякин, стукнув кулаком по столу. – Боже, какая дрянь! Бедная моя девочка! Четыре года платить матери, чтобы уберечь меня от тюрьмы! Она знала, что я убью Зинку, как только узнаю.

Лариса еще раз обратила внимание хозяина дома на монитор.

– С учетом того, что вы сейчас сказали, то, что здесь написано, конечно, не соответствует действительности? – спросила она. – Это дневник Насти, если вы не в курсе…

Карякин склонился над монитором. В его глазах Лариса прочитала неподдельный ужас. И почувствовала, что ему необходимо уступить место. Она встала, а сгорбившийся бизнесмен опустился на стул. Он читал молча, глотая слюну.

Дочитав до конца, он обернулся к Ларисе и внезапно выкрикнул:

– Это чудовищная ложь! Ложь! Настя не могла написать такого!

– Скажите, Владимир Петрович, ваша дочь не стояла на учете у психиатра? – спокойно продолжала Котова. – Она была наркоманкой?

– Нет! Нет! – кричал Карякин. – Это подстроено, все подстроено, все против меня!

– Кто против тебя? В чем дело? – в комнату заглянула встревоженная Регина.

За ней выглядывал Ромаев, который был напуган не меньше.

– Пошли все вон! – заорал Карякин и схватился за сердце.

Лицо его побагровело, и он стал задыхаться.

– Вызови «Скорую», – бросила Лариса в сторону Ромаева.

Тот без лишних слов поднял телефонную трубку.

– Что вы ему наговорили? – недружелюбно спросила Регина. – Кто вы вообще такая?

– Частный детектив, – невозмутимо ответила Лариса. – Занимаюсь расследованием смерти Насти Карякиной.

Регина смерила ее злым взглядом и подошла к мужу. Тот сидел в кресле, мотая головой из стороны в сторону с закрытыми глазами.

– Ничего, успокойся, скоро все будет хорошо, – пробормотала Регина, разминая ему пальцами грудную клетку.

И тут ее взгляд упал на монитор компьютера.

– Что? Что это такое? – испуганно спросила она.

– Потом прочитаете, – сказала Лариса. – Сейчас займитесь мужем…

«Скорая» прибыла достаточно быстро. Врачи, проведя необходимые диагностические процедуры, успокоили всех, сказав, что парочки уколов в данном случае будет достаточно.

Как только Карякин пришел в себя, то попросил удалиться Ромаева и Регину. Они вышли, и бизнесмен, глядя на Ларису достаточно осмысленным взором, заявил:

– Лариса Викторовна, так, кажется, вас зовут?

– Совершенно верно, – ответила Котова, заметив, как изменился тон Карякина – в нем не ощущалось никакой снисходительности, а, напротив, появилось уважение.

– Так вот, Лариса Викторовна, я заверяю вас, что все это ложь. – Он сделал жест в сторону компьютера.

– Но файлы были запаролены, – попробовала возразить Лариса и тут неожиданно бросила взгляд на время, когда было сделано последнее изменение в файле.

И ее словно током ударило: 27.04! Двадцать седьмое апреля! Спустя почти месяц после смерти Насти, сразу после начала работы Ларисы в качестве частного детектива! То есть это означало, что изменения в тексте сделаны кем-то другим. Ведь компьютерный текст нельзя идентифицировать подобно письменному! Время, время! Как же она могла упустить такой момент!

Лариса внутренне досадовала, но решила не признаваться Карякину в своей ошибке. В конце концов, этот разговор был необходим. И пускай ценой сердечного приступа, но она должна была вывести Карякина на откровенный разговор с ней.

Но с учетом новых данных Лариса должна была менять тактику. Инцест уже не казался ей доказанным фактом. И, возможно, все это действительно ложь. К тому же она имела доказательства, полученные от Сашки Шалеева – а именно то, что Насте сделала укол какая-то блондинка. Следовательно, отпадали версии наркомании и самоубийства.

Лариса еще раз открыла файл и сравнила стилистику. Действительно, то место, где говорится непосредственно об инцесте, сильно отличалось от других строчек. Там писала наивная девочка, здесь – прожженная шлюха, не умеющая литературно выразить свои ощущения.

Но у Ларисы было еще несколько вопросов, которые она не успела задать по причине того, что Карякину стало плохо. И она продолжила разговор:

– Владимир Петрович, скажите, вы знали о том, что Настя была беременна?

– Да, знал, – дрогнувшим голосом ответил Карякин. – Настя сказала мне об этом незадолго до смерти. И то, что они с Николаем решили пожениться. Я тогда не стал заострять свое внимание на этом вопросе, решил заняться им всерьез по возвращении. Да и был уверен в том, что Настя выдумала беременность, чтобы добиться своего и выйти замуж за этого парня.

– Почему вы были против замужества дочери? – спросила Лариса.

– Я был против не ее замужества, а не согласен с ее выбором, – поправил Котову Карякин.

– Почему?

Бизнесмен пожал плечами:

– Бывают необъяснимые симпатии и антипатии. Парень, которого выбрала Настя, вроде бы неплохой, но у меня к нему душа не лежала. Я хотел, чтобы моя дочь вышла замуж за моего адвоката Ромаева – вот его я люблю и уважаю.

– Владимир Петрович, а вы знаете о том, что у вашего адвоката не совсем чистое прошлое? – поинтересовалась Лариса.

– Да, знаю, – ответил Карякин. – Он сам мне обо всем рассказал. То было давно и по глупости. Сейчас Ромаев совсем другой человек. У меня нет оснований не доверять ему.

– Какие взаимоотношения у Ромаева с вашей женой Региной?

Губы Карякина дрогнули в улыбке:

– Они много лет знают друг друга. Я подозреваю, что Регина даже влюблена в Ромаева. Правда, она делает вид, будто без ума от меня. Но я же не вчера родился.

– Вас это устраивает? – удивилась Лариса.

– Давайте не будем об этом, – попросил Карякин. – И еще раз повторяю – этот файл лживый, насквозь лживый!

– Владимир Петрович, скажите, как велико ваше состояние? – Лариса перевела разговор на другую тему.

– Немаленькое, по современным меркам, но и не такое большое, как думают многие, – ответил Карякин.

– У вас имеется завещание?

– Да, имеется.

– Кто все унаследует в случае вашей смерти?

– Мой сын Никита.

– А до смерти Насти кто должен был все унаследовать?

– Поровну Настя и сын.

– И еще, самое последнее… Владимир Петрович, с чем связаны ваши последние трудности в бизнесе?

– Кто вам об этом рассказал? – быстро и резко спросил Карякин.

– Это неважно, – тут же ответила Лариса, не давая привыкшему к жесткому общению бизнесмену перехватить инициативу.

– Это не имеет никакого отношения к убийству Насти, – упрямо заявил Карякин.

– Ну, ладно, – тут же согласилась Котова. – Я оставлю вас. Выздоравливайте.

Она почувствовала, что должна переварить полученную информацию. Пора было оставить Карякина в покое. Тем более что в этом состоянии ему было противопоказано нервничать.

А насчет возникших трудностей в бизнесе придется узнавать у Ромаева. И, учитывая, что Карякин почему-то не хочет говорить на эту тему, узнать о них нужно обязательно.

* * *

Когда Карякин заснул, Лариса попала в цепкие объятия Регины. Конечно, в фигуральном смысле. Молодая жена бизнесмена настойчиво пригласила ее поговорить.

Лариса, разумеется, согласилась. Черноволосая красавица была последним фигурантом этого дела, с которым она еще не имела беседы.

– Итак, Лариса, рассказывай, что ты раскопала, – достаточно бесцеремонно начала Регина.

– С какой стати? – улыбнулась Котова. – Ведь не ты меня наняла.

Она решила тут же перейти с Региной на «ты», поскольку та себе позволила это первая.

– Дело касается всех, – отрезала Регина. – То, что я прочитала там, для меня, конечно, не такая уж новость, но…

– То есть ты знала обо всем?

– Нет, догадывалась.

– По каким признакам?

– Скорее даже не догадывалась, а подозревала, – поправилась собеседница Ларисы. – Мне мать Насти об этом говорила под большим секретом. Когда пьяная была… Я не поверила, правда.

– А с мужем на эту тему ты не говорила?

– Зачем травмировать старика? – цинично усмехнулась Регина. – Было – не было, теперь никто не узнает. Карякин все равно не признается, если было. Вот только кто Настьку грохнул – непонятно.

– Да, – согласилась Лариса.

– Конечно, вы можете меня подозревать сколько угодно, – смело посмотрела Регина в глаза собеседницы, неожиданно переходя на «вы». – Только все это ерунда. Не убивала я ее. Вообще Настька была скрытная, не от мира сего. Так что героином вполне могла баловаться. И нет тут ни фига никакого убийства. Да и вообще нужно проверить этого ее летчика Николая. Ты с ним встречалась, разрабатывала, как у вас говорят, версию?

– Встречалась.

– И что?

– Ничего.

– Что значит «ничего»?

– А то, что он, похоже, ни в чем не виноват. Он любил Настю, искренне любил.

– Наркоманы вообще искренне любят, – ехидно возразила Регина. – «Хочешь, я убью са-седей, что ме-шают спать?» – пропела она неожиданно. – Знаете такую песню? Между прочим, тоже о любви, и та, которая ее поет, посвятила песню своему парню-наркоше.

Лариса не стала возражать, хотя на этот счет у нее было вполне определенное мнение. Не стала она говорить Регине и о том, что в деле имеется свидетель, который видел некую блондинку в квартире Насти в день убийства.

– И потом, Лариса, – продолжила Регина. – У меня нет, как это говорят, мотива.

– Это насчет Насти? – уточнила Лариса.

– Да. Зачем мне ее убивать? Наследство все равно достанется не мне – это, я думаю, ты уже у Карякина узнала.

Котова кивнула.

– Так что… – развела руками Регина. – У меня, правда, нет алиби. Когда я узнала время смерти Настьки, то боялась, что меня будут подозревать в первую очередь. Сама понимаешь, отношения у нас сложились своеобразные.

Она вздохнула и усмехнулась краешком губ.

– Да я и не ставлю тебя на первое место в списке подозреваемых, – постаралась развеять ее сомнения Лариса. – А отношения у вас здесь действительно своеобразные.

Регина, похоже, успокоилась и даже улыбнулась.

– А то, что Карякин трахался со своей дочерью – мне сейчас, откровенно говоря, безразлично, – махнула она рукой. – Лишь бы Вовчик не отправился вслед за ней туда.

Регина красноречиво показала рукой на небо.

– Горе-то, сама понимаешь, немалое, – заключила она. – Дочь потерять.

– А ты сама хочешь детей от него? – неожиданно спросила Лариса.

– Зачем? – простодушно удивилась Регина.

И тут же, видимо, просчитав в уме, что ответ ее был слишком откровенным, поправилась:

– Понимаешь, дело-то серьезное… Не знаю, кстати, хочет ли ребенка сам Карякин. Мы с ним на эту тему не говорили. А тебя-то почему это интересует?

– Да так, в общечеловеческом смысле, – ответила Котова и поднялась со стула, давая понять, что разговор окончен.

– В каком-каком смысле? – нахмурилась Регина.

Лариса улыбнулась как можно приветливее и добродушно махнула рукой:

– Неважно. Спасибо за беседу и информацию.

– Не за что, – фыркнула Регина и вышла в прихожую, чтобы проводить ее.

Тут из кухни выглянул Ромаев.

– Лариса Викторовна, я вам нужен? – спросил он с оттенком подобострастия.

– Нет, Лешенька, теперь я справлюсь сама, – ответила Лариса, глядя ему прямо в глаза. – Ты свою миссию уже выполнил.

И, попрощавшись с Региной и Ромаевым, покинула квартиру Карякина.

* * *

Последующие часы Лариса посвятила размышлениям в излюбленном ею Зеленом кабинете ресторана «Чайка». Похоже, расследование выходит на финишную прямую. Ей предстояло разобраться в некоторых деталях.

И главное – это мотив. Регина была права – нет мотива, нет! Не прорисовывается он, хоть ты тресни! Ну не ревность же! Не смешите себя, Лариса Викторовна!

А он должен быть, должен. Ромаев и Регина – вот два главных действующих лица. Принимая на веру то, что инцеста между Настей и отцом не было, Лариса оставалась без мотива. Если же предположить, что инцест все же был, то она все равно не верила в то, что Регина решилась по этой причине убить свою бывшую подругу. Не производила она впечатления трепетного и эмоционального человека, для которого подобная «травма» была бы чем-то из ряда вон выходящим. Главное для этой женщины – деньги, и из этого надо было исходить. Так что – или мотива нет, и Регина непричастна, или же он есть, но Лариса его пока не обнаружила.

Фигура Ромаева – вот что не давало ей покоя с самого начала расследования. Его подозрительное поведение – о чем оно говорит? Он не убивал, это понятно. Убила женщина. Не стоит ли за этой незнакомкой Ромаев? Может быть, но опять Лариса упиралась в отсутствие мотива.

Но ведь кто-то дописал за Настю эти строчки об инцесте. Без литературной экспертизы видно, что дописал. И сделал это 27 апреля, то есть сразу после начала Ларисиного расследования.

Заварив себе кофе покрепче, Лариса снова погрузилась в размышления. Спустя полчаса она прошла в свой кабинет, включила компьютер, снова открыла Настин файл и прочитала текст внимательно с начала до конца.

Затем она набрала номер домашнего телефона учительницы Лицовой, потом – учительницы литературы тридцать седьмой школы Ирины Евгеньевны. Поговорив с ней насчет текста файла и выслушав ее мнение, она пришла к выводу, что пора осуществить ряд последовательных действий. В этом ряду значились откровенный разговор с Карякиным, посещение парочки Мартынова – Шулепов и, наконец, разборка с Алексеем Ромаевым.

Лариса уже собралась было отправиться к Мартыновой и ее «пупсику», как ее остановил телефонный звонок. Она сняла трубку и услышала ровный голос Николая Лукашина:

– Лариса Викторовна, здравствуйте. Я позвонил насчет новостей по делу.

– К сожалению, пока ничего конкретного нет, – ответила она.

Для нее было абсолютно ясно, что Лукашину ни под каким видом нельзя рассказывать все, что она прочитала в компьютерном файле Анастасии Карякиной.

– Вам еще нужны ключи от квартиры Насти? – спросил сразу поникшим голосом Лукашин.

– Нет, если хотите, я могу их вам вернуть.

– Тогда давайте встретимся сегодня у нее дома.

– Хорошо, в два часа, – ответила Лариса, рассчитывая к этому времени уже провести разговор со «сладкой парочкой» двух потрепанных жизнью тунеядцев.

– Договорились, – сказал Лукашин и повесил трубку.

А Лариса поспешила к матери Насти. Дверь ей открыл, как и в первый раз, «пупсик». Сначала он, видимо, по привычке, маслено улыбнулся, а потом, рассмотрев Котову более пристально, убрал улыбку со своей физиономии.

– Проходите, – сказал он.

Лариса не стала благодарить его за проявленную вежливость, а просто прошла в комнату.

– Гена, пока не поздно, кончай жить с этой старухой, – обернулась она к нему, явно имея в виду Зинулю, развалившуюся в старом кресле.

«Пупсик» почему-то растерялся. А Зинуля, услышав эти слова, сделала возмущенное лицо.

Поведение Ларисы, конечно, было откровенно провокационным, но именно на эту реакцию она и рассчитывала.

– Слушай, если ты точно не ответишь мне на мои вопросы, я тебя сдам Карякину, и ты пожалеешь, – грубым тоном обратилась Котова к хозяйке квартиры, опережая ее возмущенные тирады. – А еще влеплю тебе парочку-троечку лет за шантаж родной дочери. Поняла, актриса недоделанная?

И тут Лариса убедилась, насколько действенным оказался такой подход по отношению к людям, находящимся на социальном дне. Мартынова вдруг испугалась, прижала руки к лицу и посмотрела на нее как кролик на удава.

– Ты говорила Регине про то, что Настя спит с Карякиным? Это ты придумала? – продолжила наседать Лариса. – Если скажешь правду, тебе ничего не будет. Ну… Говори быстро, пока не поздно!

– Я, я придумала, – выдавила из себя Мартынова. – Мне деньги были нужны. А Настя вроде и не возра…

– Это меня не интересует, – решительно перебила Лариса. – Регина об этом узнала от тебя? Когда узнала?

– Мы с ней выпивали за упокой после того, как Настенька умерла…

Лариса с отвращением посмотрела на эту женщину, которая никак не была достойна называться матерью. Даже Котова, не склонная к высокопарности, не могла бы выразиться иначе. И, не дожидаясь театральных всхлипов и фальшивых слез, она развернулась и пошла осуществлять свой план.

* * *

Лариса приближалась к подъезду дома, где жила Настя Карякина, когда увидела, что в ее сторону бежит Галина Дмитриевна, грузно переваливаясь с боку на бок.

– Дочка! Ой, как хорошо, что я тебя увидела! Я уж чуть было не ушла, – запричитала она.

– Здравствуйте, Галина Дмитриевна, – поприветствовала Лариса старушку. – Вспомнили что-нибудь?

– Нет, тут другое… Ой, погоди, сейчас отдышусь.

Галина Дмитриевна достала платочек и вытерла лицо, блестевшее от пота.

– Я тебе нашла эту… как уж у вас это называется? А!.. Улика… иль нет? Да какая разница! У меня тут приятельница есть. Я тебя сейчас к ней свожу, она тебе все расскажет. Пойдем!

Галина Дмитриевна повела Ларису к своему подъезду, рассказывая на ходу о том, как разговаривала с некой Петровной просто так, за жизнь. И разговор у них плавно перешел от дачных проблем и повышения платы за коммунальные услуги к Насте Карякиной. И вот тут-то Петровна и рассказала приятельнице о чем-то столь важном, что, без сомнения, Ларисе как следователю прокуратуры может очень пригодиться.

– Она у нас как справочное бюро: всегда все знает, – с легким осуждением сказала Галина Дмитриевна, нажимая кнопку звонка квартиры, находившейся на первом этаже.

– Кто там? – спросили из-за двери.

– Это я, Петровна. Открывай. Я тебе сыщицу привела, – зычно ответила Галина Дмитриевна.

Дверь открыла старушка лет семидесяти, с живыми любопытными глазами и лицом человека, привыкшего всюду совать свой нос, подсматривая и подслушивая.

– Проходите, – сказала она.

Лариса с Галиной Дмитриевной прошли в комнату и сели на диван.

– Давай, рассказывай все, о чем мне вчера говорила, – командирским голосом приказала спутница Ларисы.

– Значит, так, – начала рассказывать Петровна, сияя от осознания собственной значимости. – Я пошла за хлебом. Это было в тот день, когда внучка Карякиных померла. Вот, значит, выхожу я, а у лифта стоит незнакомая молодая женщина. И кто это, думаю, такая? К кому пришла? Чегой-то я ее раньше здесь не видела. Может, думаю, любовница чья?

– Как она выглядела? – быстро спросила Лариса.

– Красавица! – с восторгом ответила Петровна. – Прямо как актриса! Высокая, стройная! Ножки словно выточенные. Волосы светлые, локонами вьются до плеч. Глаза, правда, были закрыты темными очками, и я их не увидела. Одета в куртку. Туфли у нее были интересные: сзади блестящая цепочка, а спереди маленький блестящий цветочек. Красивые туфли! В руке красавица держала большой пакет, а на нем – страсти господние! – голые бабы. Срамота!

Петровна осуждающе покачала головой, Галина Дмитриевна присоединилась к ней. Лариса вынуждена была поддакнуть и сделать серьезное лицо, которое свидетельствовало о безусловном порицании как самого факта присутствия женского обнаженного тела на пакетах, так и людей, такие пакеты покупающих.

– Ну, оглядела я красавицу и пошла за хлебом, – продолжила Петровна. – Иду обратно, а меня знакомая останавливает. Мы с ней тары-растабары. А недалеко от того места, где мы стояли, есть мусорные баки. Я гляжу и глазам своим не верю: идет вроде бы моя красавица, но уже в модном плаще, и волосы у нее уже черные, а в руках два пакета – маленький и с голыми бабами. Очков на лице тоже нет. Я глядь на туфли – те самые. Так по пакету и туфлям я ее и признала. Красавица подошла к мусорному баку, выбросила маленький пакет и пошла дальше. Я быстренько распрощалась со знакомой и к мусору – посмотреть, чего это там моя красавица выбросила. Глядите!

Петровна торжественно достала из шкафа сумку и вытряхнула из нее светловолосый парик, солнцезащитные очки и перчатки.

– Вот! Те самые.

– И что же вы обо всем этом молчали? – вырвалось у Ларисы.

– Так никто ж не спрашивал! – сразу же встала в позу Петровна. – А потом я и забыла. Сколько всего помнить-то нужно, а нам в нашем возрасте, милая моя, знаешь… Сложно все упомнить-то! Это вы, молодые, все помнить должны.

– Ну, ты уж не наседай на нее, – вступилась Галина Дмитриевна.

– Да я и не наседаю совсем. Просто говорю, – возразила Петровна. – Я просто говорю… И потом, откуда мне знать, что это связано со смертью той девчушки? Ведь все говорили, что она чем-то обкололась или там обкурилась… Я и не знаю, что это за наркотики такие!

Петровна отчаянно махнула рукой, словно Лариса сейчас предлагала ей попробовать это самое зелье.

– Вот в наше время никаких наркотиков не было, – назидательно произнесла любознательная старушка. – И хорошо было. Не то что сейчас…

– Спасибо вам большое. – Лариса громко прервала Петровну, принимая у нее вещественные доказательства. – Вам за все это ста рублей хватит?

И полезла в сумочку за деньгами.

– Хватит! – обрадовалась Петровна. – Я все равно не знала, что мне со всем этим делать. Выбросить жалко. Вдруг, думаю, пригодится? Вот и пригодилось.

Петровна засияла, довольная:

– Всегда пожалуйста. Ежели вам чего надо будет – вы только скажите.

Галина Дмитриевна осталась болтать с соседкой дальше, а Лариса попрощалась и поспешила уйти.

Доказательства практически были у нее в кармане. Она сложила вещи Регины обратно в пакет, думая о том, что и умна подруга Карякина, и хитра, а вот на туфлях и голых бабах попалась. Недооценила, так сказать, годами воспитанную бдительность представителей старшего поколения.