— Ты сошла с ума…
Удивительно, как быстро мои гордые планы обрушились под действием ледяного взгляда Ларикова!
— Почему?
Я еще пыталась сопротивляться, но уже понимала — меня ожидает полное поражение.
— Потому что это нереально.
Он просто растерзал меня этой фразой, бросив ее, как гранату. Остались от Сашеньки рожки да ножки…
— То есть?
Я не сдавалась. Где-то стояла под палящим солнцем Катя и торговала газетами. Катя нуждалась в моей помощи точно так же, как и я нуждалась в Катиной.
— Ты собираешься найти улики, которых не нашли восемь лет назад?
Он невесело засмеялся.
— Котенок, милый ты мой, это же полный бред! Ничего не получится, обойди ты весь этот чертов пляж раз тысячу, там уже ничего нет… Свидетелей тоже нет, поэтому — увы! Зачем совершать действия, обреченные на провал?
Я понимала, что он прав.
Мне и возразить ему было нечего.
Мой единственный аргумент был слишком беззащитен — Катя.
— А как же Катя?
Я обернулась.
Лиза оторвалась от одноименного журнала и пилила Ларикова взглядом.
— Я все слышала. Лариков, ты собираешься оставить все как есть? То есть два этих урода будут по-прежнему наслаждаться жизнью, Катя мирно ожидать брата, который вряд ли выйдет после пятнадцати лет нормальным человеком, и мы все это воспримем как данность?
— Что ты этим хочешь сказать?
— То, что Сашка права. — Лиза отшвырнула журнал и закурила. — Если мы все это оставим, грош нам цена…
— Что ты предлагаешь?
— Пока ничего, — пожала она плечами. — Вот подумаю, тогда предложу. Конечно, искать улики нет смысла. Но и без улик можно допереть, кто убийцы…
— А дальше? Ты поиграешь в инспектора Варнике, вычислишь, что убийцы и есть Старцев и Чеботарев, и как потом? Придешь и облагодетельствуешь своими логическими умозаключениями прокуратуру?
— Ой, Ларчик, не надо, — поморщилась Лиза. — Я не такая уж дура. У меня нет святой веры в родную юстицию…
— Конечно, нет, — съехидничал Ларчик. — Ты вообще ужасная авантюристка.
— И слава богу, — проворчала Лиза. — Две авантюристки вполне способны придумать что-нибудь интересное…
— У двух авантюристок, между прочим, есть работа, — напомнил Лариков.
— Бегать за этой вульгарной толстухой Рамазановой? — округлила глаза Елизавета. — Скука смертная…
— Зато денежки платят…
— Ты меркантилен до пошлого, — заметила Лиза.
Кажется, они были близки к ссоре.
Я наблюдала за их перепалкой, а сама прикидывала в уме, какое впечатление произведет на эту «сладкую парочку» мой план.
Лариков, конечно, взовьется, как пионерский костер. А Лиза…
Лизе понравится.
Поэтому я решила рискнуть.
— Если улик нет, — начала я, — можно их сфабриковать.
Они развернулись в мою сторону и замерли. В глазах Ларчика полыхали начатки пионерского костра, а в Лизиных присутствовал явный интерес.
— Что? — переспросил Лариков с угрозой.
— С-фаб-ри-ко-вать, — повторила я и улыбнулась им обоим с обезоруживающей невинностью. — Думаю, это будет не самое трудное дело на свете.
* * *
Реакция у них была разная.
Понятия не имею, как они умудряются сосуществовать? Такие разные люди…
— Я же говорю, она сошла с ума, — простонал Лариков.
Лиза же ничего не сказала, явно обдумывая мое сумасшедшее предложение.
— А ты понимаешь, что это криминал? — не унимался Ларчик. — И вообще — как ты это себе представляешь? Как ты будешь подсовывать им свои улики?
— Это только часть моего предложения, — скромно сказала я. — Еще их можно круто достать… Чтобы кто-то из них не выдержал и раскололся… Это вообще просто. Только нужно присмотреться к ним, подобраться поближе для начала, а потом колоть. Ну, если не получится, придется фабриковать улики…
— О господи! — Лариков смотрел на меня глазами, полными отчаяния. — Кого я принял когда-то на работу? Как в твою голову приходят подобные мысли?
— Да ну тебя, — отмахнулась Лиза. — Если бы мы все делали в рамках твоей занудной законности, ни фига бы нам не удалось раскрыть! Ты и сам говорил, что наш закон нередко куда более благоволит к преступникам, чем к жертвам…
Лариков вскочил.
— Так, — сурово сказал он, сверкая очами на нас обеих. — У вас есть Рамазанова? Есть. Никто никакими другими делами не занимается… Вы поняли?
Мы переглянулись. Кажется, наш босс в гневе. Я собралась немедленно ответить ему в том же стиле, но Лиза меня опередила. Она незаметно подмигнула мне и, скорбно вздохнув, ответила:
— Поняли, Андрей Петрович… Бум заниматься Рамазановой. Все как скажете, Андрей Петрович…
Он посмотрел на нее с откровенным подозрением.
— Если я узнаю, что вы шебуршите за моей спиной… — угрожающе начал он.
Но Лиза скорчила невинную рожицу и протянула:
— Да как можно так о нас думать, Андрей Петрович! Мы немедленно отправляемся охотиться на гражданку Рамазанову, можете не сомневаться!
— Я проверю, — пригрозил Лариков.
— Хоть поверьте, хоть проверьте, — пропела Лиза. — Андрюш, не надо только разыгрывать из себя прокурора, ладненько? Мы все поняли. Рамазанова так Рамазанова… Можешь не волноваться — никто не будет заниматься фабрикованием улик. Клянусь тебе. Своими новыми джинсами…
— Все под твою ответственность, Елизавета, — проворчал он. — Ты старше, тебе и отвечать за эту маленькую авантюристку…
С этими словами он оставил нас в покое, то бишь отправился по своим личным делам.
— Уф! — выдохнула облегченно Лиза.
— Ты что, серьезно с ним согласилась? — почему-то шепотом спросила я.
— Радость моя, я никогда не отказываюсь от шанса развлечься, — хмыкнула она. — Честно говоря, я начинаю засыхать на этой гребаной работе с тупыми слежками… Так что лично я ни от чего не отказывалась… Просто не надо травмировать психику моего будущего супруга — ему предстоит прожить со мной какое-то время, что, согласись, уже унесет из его организма огромное количество клеток… Поэтому пока я намерена оберегать его. К тому же мы вполне справимся без него. Ты со мной не согласна?
— Согласна, — кивнула я.
Только вот понять, что Елизавета замышляет, я еще не могла.
Тем временем наша красавица, напевая песенку «Я думал, будет хорошо, а вышло не очень…», снаряжалась по высшему разряду. Запихнула в карман маленький фотоаппарат, затарилась парой «жучков» и, все еще мурлыча себе под нос, засунула в карман моточек цветной проволоки. Зачем ей была нужна проволока? Я спросила и получила загадочный ответ: «На всякий пожарный случай». После этого она сочла себя вполне готовой, впрочем, нет, хлопнув себя по лбу, она быстренько вернулась в комнату и добавила к своему боевому снаряжению еще и «уоки-токи».
— У меня память плохая, — сообщила она. — Кажется, теперь все. Пошли.
— Куда? — поинтересовалась я.
— К твоей Кате, — ответила она. — А потом… Потом посмотрим, кто из двоих «иксов» нас заинтригует больше…
* * *
Катя стояла рядом с яркой выставкой газет и журналов. Покупателей у нее не было, и она воспользовалась передышкой, чтобы запихнуть в себя пирожок. Вот тут-то мы и появились перед ней. Она отчего-то ужасно застеснялась, попытавшись запихнуть треклятый пирожок целиком.
— Привет, — сказала ей Елизавета. — Нельзя так обращаться со своим бедным желудком… Кажется, ты всерьез вознамерилась приобрести хорошенькую язву желудка.
У нашей Елизаветы есть один талант — она общается с людьми так, словно знакома с ними лет сто и вообще они расстались только накануне. Эта черта нередко делает ее незаменимой. Люди сразу подпадают под ее скромное обаяние, вот и Катя немедленно прониклась к Елизавете симпатией и широко улыбнулась.
— Я не могу это оставить, — обвела она рукой стенд.
— Мы постережем, — сурово ответила Елизавета.
— Да ладно, — махнула Катя рукой.
Я догадалась, что у Екатерины попросту нет денег. Елизавета тоже об этом догадалась и, посмотрев на нас, сказала:
— Сашка не завтракала. Так что, девочки, валите в «Бургер Ройялс», я вас подожду. Сашка, вот деньги…
— У меня есть, — попыталась я отпихнуть протянутую сотню.
— Дитя, прекрати перечить старшим, — ответствовала Елизавета. — Это лариковские деньги. После его сегодняшнего отвратительного поведения прожрать их — твоя святая обязанность.
— Нет, — мотнула головой Катя. — Я не могу оставить рабочее место… Вдруг явятся покупатели.
— Ничего, — рассмеялась Елизавета. — Я смогу от них избавиться… Я хорошо стреляю.
Если наша Лиза входит в раж, ее шуточки переходят все границы. Но, к моему удивлению, Екатерина рассмеялась и согласилась прожрать лариковские деньги.
Так что мы отправились в сторону маленькой закусочной с манией величия, где на грязном стекле гордо пламенели буквы «БУРГЕР РОЙЯЛС».
* * *
Екатерина выглядела бесконечно уставшей. Под глазами залегли круги — свидетельства бессонной ночи…
— Что-нибудь случилось? — спросила я.
— Мама, — вздохнула она. — Сегодня ночь выдалась беспокойной. Понимаешь, у нее это иногда случается — она вбивает себе в голову, что Лешка должен вернуться в определенный день, и она весь этот день сидит у двери, а когда эта чертова дверь не открывается, с ней случается приступ. Я боюсь, что однажды ее просто заберут в больницу и она не вернется… Тогда я уже не смогу все это выдерживать.
— Надеюсь, скоро все это кончится, — фраза у меня получилась не очень уверенной.
— Надеюсь, — сказала Катя. — Еще семь лет, и все действительно закончится… Хотя ярлык родственников убийцы будет висеть на нас постоянно. Например, я — сестра убийцы. От меня даже в школе шарахались… Сестра того самого Чернышова.
— Послушай, ты не должна думать об этом, — запротестовала я.
— Я не хочу об этом думать. Само собой получается. Вертится в голове и не уходит. Потому что иногда я вдруг начинаю соглашаться со всеми, будто они правы и Лешка действительно убил Ардасову…
— Ладно, Екатерина, мы разберемся.
— Алексей Васильевич тоже так говорит, — усмехнулась Катя.
— Значит, так оно и будет. Если ты вправе не доверять нашему опыту, то уж у Лешеньки-то с опытом все в порядке!
— Мне очень хочется вам верить, — сказала она тихо. — Но мы восемь лет пытались что-то доказать — и все было безрезультатно.
— Значит, именно теперь результат может появиться, — самонадеянно сказала я.
Мне очень хотелось в это поверить. И убедить в этом девочку, отчаявшуюся и потерявшую надежду на справедливость.
Хотя иногда я и сама ее теряла. Эту самую надежду.
* * *
Мы вернулись, можно сказать, к шапочному разбору.
Вокруг Елизаветы толклась толпа покупателей, и она задушевно и бодро рекламировала оставшуюся печатную продукцию.
— Да вы просто оторваться не сможете, такая это газета, — уверял наш новоявленный гений торговли пожилого джентльмена, протягивая ему «СПИД-инфо». — Здесь все самое необходимое… Еще прибежите ко мне за новым номером, вот увидите…
Какой-то ошеломленной даме в турецком блестящем прикиде эта нахалка всучила не только газетку с программой, но и дорогущий «Караван историй», заверив ее, что она не сможет заснуть без этого журнала.
— Вы рано пришли, — сказала она нам. — Еще пятнадцать минут, и я бы распродала все.
— Как это у тебя получается? — недоумевала Катя, остолбенело рассматривая наполовину опустевший стенд.
— Секрет личного обаяния, — подмигнула Елизавета и тут же заголосила, увидев новую жертву. — Молодой человек, не проходите мимо своего счастья! Ну, посмотрите сами, молодой человек — три красивые молодые леди, совершенно одинокие, стоят и ждут вашей улыбки! Одной улыбки, не больше того!
Он остановился и серьезно рассматривал нас.
Парень был что надо. Я не смогла сдержать вздох восхищения — мало того, что он был красив, как юный бог, он еще и полностью отвечал моему идеалу.
Высокий, с длинными волосами светло-пепельного цвета, с большими серыми глазами…
«Он не подойдет, — сообщил мне внутренний голос. — Нужны вы ему, такому красавцу!»
Он подошел.
И сейчас смотрел не на Елизавету — на меня, отчего я впала в полное уныние, я же не такая красотка, как Лиза.
«Наверное, он рассудил, что именно я и торгую тут газетами», — печально подумала я.
Иначе чего ему меня так пристально рассматривать?
— Дайте «Формулу-один», — сказал он Елизавете, по-прежнему изучая мою веснушчатую физиономию. — Я вас где-то видел…
Последнее адресовалось мне.
— В рекламе шоколадок «Нестле», — буркнула я, покраснев. — Я иногда прикидываюсь младенцем.
— Кажется, вы им всегда прикидываетесь, — рассмеялся он. — Но беда в том, что я не смотрю рекламу. Я вообще никогда не смотрю телевизор. Так что я вас видел в более симпатичном месте… Вот только где?
«Для такого красавчика немного банальный способ знакомства», — подумала я.
Мог бы изобрести что-нибудь поинтереснее…
— Кстати, меня зовут Фримен, — сказал он. — А вас?
Теперь я поняла, где он меня видел.
Уж Фримен был личностью достаточно известной в наших кругах! Самой загадочной и самой обаятельной…
* * *
О Фримене ходили легенды.
Его страсть к свободе переходила границы дозволенного. Его способность жить по собственному усмотрению, совершенно наплевав на мнение окружающих, у кого-то вызывала отвращение, но у большинства — восторг.
Если бы я была мистиком, я наверняка воскликнула бы: «Мне послал вас сам господь!» Но в тот момент я забыла о деле, потрясенная тем, что передо мной стоит живая легенда, и эта легенда рассматривает меня с интересом, заставляющим меня трепетать от восторга.
Сейчас я объясню, почему появление Фримена можно было расценить как проявление божьей помощи.
Фримен, как я уже сказала, был легендарной личностью, и услышала я о нем первый раз от Пенса. И фраза была адресована нашему общему знакомому Витьке, у которого были крупные неприятности с двумя местными «шестерками». Кажется, Витька влез в долги, и ему включили «счетчик». Витька был в отчаянии — он даже собирался продать свой «Харлей», и тут Пенс посоветовал ему обратиться к Фримену. Добавив при этом, что только такой Робин Гуд местного масштаба может решить эту проблему. И, насколько я знаю, он ее действительно быстро разрешил.
Дело в том, что Фримен на досуге развлекался как раз тем, чем собирались заняться сейчас мы.
То есть устанавливал торжество справедливости.
Но об этом я, как Скарлетт, подумала уже «завтра». А в тот момент я эгоистично таращилась на легендарного красавца и упивалась тем, что его драгоценное внимание направлено на мою более чем скромную особу.
* * *
— Сашка, ты, кажется, увлеклась…
Лиза угрожающе сдвинула брови, пытаясь пробудить во мне остатки здравого смысла. Ее злой шепот вернул меня в реальный мир, и я даже испугалась, что Фримен исчезнет — попросту развеется, как сон, как утренний туман. Но, наверное, это в планы Фримена не входило.
Он по-прежнему стоял передо мной и улыбался.
— Я вспомнил, — объявил он. — Конечно, я видел вас вместе с Пенсом. Вы — та самая Сашенька Данич. Можно сказать, легендарная Саша. Я ведь прав?
Вот тебе и здрасьте, подумала я.
Оказывается, это не он ходячая легенда, а я. Интересно, какие же слухи сочиняются обо мне? По моему строгому убеждению, легендарной во мне могла быть только моя глупость. Или наивность. Ах да… Мама еще прибавила бы лень и бестолковость.
— Очень рада, — сказала я, пытаясь изобразить улыбку. — Хотя я бы скорее отнесла к легендарным личностям именно вас.
— Ну, в большинстве своем то, что про меня рассказывают, — полный бред, — рассмеялся он. — Я прост до примитивности… Кстати, как поживает наш общий друг Пенс?
— Нормально он поживает, — сказала я. — Сегодня мы как раз собираемся с ним опробовать его новый байк. Хотите с нами?
Слова вырвались у меня раньше, чем я их обдумала.
Впрочем, со мной это часто случается.
— С удовольствием, — согласился он.
Вот так неожиданно для себя я совершила полезное деяние — хотя, на взгляд Лизы, это было совершенно глупое деяние.
Я договорилась о встрече с Фрименом, и вы позже поймете, какой своевременной оказалась эта случайная встреча.
* * *
День прошел не так продуктивно, как нам с Лизой хотелось бы.
Катя повторила свой рассказ, на этот раз специально для Лизы, потом мы расстались с ней и теперь сидели и курили на лавочке в парке, причем энтузиазма у обеих поубавилось, но никто не спешил в этом признаться.
— Да уж, — наконец нарушила тишину Лиза. — Можно вынашивать целые букеты светлых идей, но все они никуда не годятся, если мы не найдем одно свежее и крайне необходимое решение.
— Как нам подобраться к этим типам, — кивнула я. — Я сама об этом думаю… Ну, предположим, с их адресами нам поможет Ванцов…
— Шикарно! — обрадовалась Лиза. — Если он нам поможет, дальнейшие перспективы наших интриг становятся более радужными…
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ну, дальше мы сможем узнать о наших мальчиках немного побольше, чем нам известно сейчас. Например, какие у них слабости?
— Они любят убивать женщин, а потом вешать это на третье лицо, — мрачно фыркнула я. — Кажется, это их основная слабость.
— Вообще я бы дорого дала за то, чтобы узнать, что же произошло восемь лет назад на этом долбаном пляже… — задумчиво сказала Лиза, рассматривая носок своей туфельки, будто именно оттуда она ожидала поступления откровений о злосчастной ночи. — Как ты думаешь, Ванцов нам в этом сумеет помочь?
— Надеюсь, — в моем голосе было не так уж много уверенности.
— Хотя бы в том виде, в каком это преподносилось суду, — продолжала мечтать Лиза. — Например, почему эта Ардасова позвонила Леше? Что за отношения у них были?
— Можно узнать еще и от непосредственных участников событий, — подумала я вслух. — То есть от самих Чеботарева и Старцева… Тем более что мы как раз собирались подобраться к ним поближе…
— Можно, — согласилась Лиза, — только усилий придется приложить немало. Думаю, эти воспоминания не из тех, какими они согласятся поделиться…
Она взглянула на часы и присвистнула.
— Не свисти, а то нам не заплатят, — машинально остановила я ее.
— Если мы не поторопимся, так оно и будет, — заметила Лиза. — Время уже три часа, а Рамазанова еще не охвачена нашим с тобой вниманием… Лариков изрядно разозлится, поэтому пошли…
Делать было нечего. Хотя Рамазанова интересовала меня так мало, что… Ну, в общем, она меня не интересовала совсем. Скорее раздражала. Моталась туда-сюда, без четко выраженной цели — у меня создалось впечатление, что она просто старается истратить как можно больше денег своего супруга, причем тратит их в самых бестолковых местах. Никаких любовников на горизонте не появлялось, так что все было скучно до отвращения. Правда, я немного удивилась ее покупке вентилятора в такую промозглую погоду — но если учесть, что до этого она приобрела купальники, эта женщина не собиралась сдаваться перед объективными трудностями. Она готовилась к жаркому лету и делала это очень скрупулезно, не размениваясь на измены.
Поэтому до конца рабочего дня я молча скучала, предоставляя Лизе развивать кипучую деятельность. Сама я обдумывала, каким же образом нам подобраться к Старцеву и Чеботареву. Ну и не скрою, был еще один человек, притягивающий к себе мои мысли магнитом своего обаяния.
Нетрудно догадаться, что этим человеком был мой новый знакомец Фримен.