Глава 3
Утром, прежде чем солнце стало палить нещадно, как оно повадилось делать это в предыдущие дни, Лариса, в легкой блузке песочного цвета, юбке и накинутом сверху коричневом пиджаке, уже парковала свой автомобиль у дома, где проживала Мария Афанасьевна Караманова. Ее целью было поговорить с соседями, особенно учитывая полную неразбериху в показаниях.
В первую очередь Котова отправилась в гараж во дворе, отгороженный от улицы большим металлическим забором с воротами, выкрашенными бледно-голубой, давно выцветшей на солнце краской.
«Двор не проходной, – отметила про себя Котова, выходя из машины и оставляя ее за воротами. – Шляться кто попало не должен… Нужно еще выяснить, запирается ли у них калитка в воротах на ночь».
Лариса толкнула ту самую калитку и прошла во двор, где располагались два длинных деревянных дома, стоявших один против другого. В одном из них у окна стояла полная женщина лет сорока пяти, в пышном светло-зеленом платье, перетянутом в талии широким поясом на пуговицах. Она разговаривала с сидевшей у окна худощавой шатенкой с пышной, высокой прической.
– Так я узнаю, Ольга Андреевна, насчет путевок, – говорила ей толстушка.
– Узнай, Любушка, узнай, – согласно кивала женщина. – Так ты зайдешь к нам еще?
– Зайду, зайду, – отходя от окна, заверила женщина в зеленом и остановилась, заметив Ларису и окидывая ее внимательным взглядом. – А вы к кому? – осведомилась она звонким голосом.
– Здравствуйте, – начала Лариса. – Я вообще-то, наверное, ко всем сразу. Я по поводу трагического события, которое произошло здесь вчера…
– А-а-а, – понимающе закивала женщина. – Вы из милиции? Или из похоронного бюро?
– Нет, не оттуда, – покачала головой Лариса. – Я частный детектив, собираюсь расследовать гибель Марии Афанасьевны, вот и хочу узнать некоторые детали.
– Частный детектив? – продолжала удивляться женщина и вдруг засмеялась. – Вот уж не думала, что Марией Афанасьевной частный детектив заинтересуется.
– Почему же?
– Да потому что сейчас сыр-бор идет вокруг того, на что ее хоронить, – пояснила женщина. – Денег-то у нее почти нет, не хватает даже на похороны. А тут вдруг – частный детектив! Кто же вас нанял, если не секрет? У нее же и родственников-то нет никого.
– Меня наняли не со стороны Марии Афанасьевны, – уклончиво ответила Лариса.
– Татьяна, наверное, – тихо вставила женщина у окна. – Кому ж еще?
Лариса не стала ничего ни подтверждать, ни опровергать. Она и сама уже не могла точно определить, кто ее нанял. Началось вроде как с Татьяны – формально она должна была отблагодарить Ларису за раскрытие кражи. Теперь же и сама кража, и Татьяна отодвинулись на второй план. Теперь она скорее всего защищала интересы Эвелины Горской. Но та, к слову, ни разу не обмолвилась, что заплатит Ларисе за расследование. Собственно, ей это сейчас было и не так важно. Как бывает в самом начале любого расследования, Ларису теперь занимало желание как можно скорее познакомиться с участниками дела и с его подробностями, вникнуть в курс событий, влиться, что называется, в ту кухню, что окружала жертву. Именно с этого и начинались практически все ее расследования.
Лариса обратила свой взгляд к женщине у окна. Та, не дожидаясь вопросов, сказала:
– Меня зовут Ольга Андреевна, я живу в этом доме, а Мария Афанасьевна жила вон там, напротив, – женщина указала тонкой рукой с длинными пальцами на соседний дом и самую запущенную, судя по входной двери, квартиру. Дверь была опечатана.
– А я Люба, – приложила полную ладонь к груди женщина в зеленом платье. – Я к Марии Афанасьевне ходила помогать… Из отдела социальной защиты.
– Так это вы обнаружили труп? – воскликнула Лариса, вспомнив свой разговор со следователем Беловым.
– Я, – помрачнев, подтвердила Люба. – Вчера пришла, как обычно, где-то в пять. Стучу-стучу, никто не открывает. Я к окошку, думала, может, она заснула. Она любила днем прикорнуть. А внутрь заглянула – кровать пустая. У меня еще сразу мелькнуло, что что-то нехорошее случилось, – со вздохом проговорила женщина.
– Почему? – уточнила Лариса.
– Так она же не ходила никуда, – пояснила Люба. – Так, по двору только шаркала с палочкой, да иногда за ворота выходила постоять. Куда ей идти? Я хотела сразу «Скорую» вызвать, а потом думаю, попробую сама открыть. У нее замок сломан был, она как раз за день до этого жаловалась, что залезали к ней. Я замок-то подергала, дверь поторкала – она и открылась.
Люба замолчала, и Лариса попросила ее:
– Расскажите, пожалуйста, что вы там увидели и что было дальше.
– Ну, я покричала вначале с порога… Боялась, если честно, в комнату заходить, – прижав руки к груди, повернулась она к Ольге Андреевне. – А уж когда никто не отозвался, прошла. Она в проходной комнате на полу лежит, и кровь натекла. Я сначала думала, что упала она да голову разбила обо что-нибудь. Ну, побежала к Юре – у него телефон есть – «Скорую» вызывать. А уж когда «скорая» приехала, осмотрела ее, врач и говорит: нужно милицию вызвать, потому что ударили ее по голове…
– И вы не заходили в дом, пока дожидались приезда «Скорой»?
– Нет, мне и входить туда не хотелось, – поежилась Люба. – Как вспомню ее… на полу… палка в стороне валяется… Нет, мы с Юрой на улице остались дожидаться. Он, правда, вошел посмотреть. Говорит – гляну, может, она жива еще. И тут же назад выходит, головой качает. Ему вообще чуть плохо не стало, все на лавке сидел, отдышаться не мог.
Люба, вспомнив эту сцену, со вздохом покачала головой.
– А с ним можно будет поговорить? – спросила Лариса. – Он сейчас дома?
– Ой, вот не знаю, – развела руками Люба. – Да можно проверить, вон его звонок, позвоните.
Лариса подошла к дому напротив и позвонила в указанную дверь. На звонок никто не открыл, и она вернулась к Ольге Андреевне с Любой.
– Значит, с работы еще не пришел, – прокомментировала словоохотливая Люба.
– А кто еще живет в вашем дворе, можно узнать? – спросила Лариса, обращаясь к Ольге Андреевне.
– В том доме, где Мария Афанасьевна жила, сейчас остались только Юра и Галина Федоровна, – неторопливо произнесла Ольга Андреевна. – Галина Федоровна в серединке, а Юра с Марией Афанасьевной по краям, как вы уж, наверное, поняли. А в нашем доме живу я, Алина с Лешей Середкины – молодые совсем, бездетные, и… – Ольга Андреевна вдруг замолчала, как-то поморщившись.
– А еще алкаши эти чертовы! – в сердцах проговорила Люба.
– Тише, тише, – с досадой махнула на нее рукой Ольга Андреевна. – Сейчас услышат – потом скандалов не оберешься.
– Что, такая неблагополучная семья? – с пониманием спросила Лариса.
Ольга Андреевна только вздохнула и плотнее закуталась в свой белый платок. За нее принялась увлеченно и с жаром говорить Люба.
– Пьяницы они! Что муж, что жена – вот уж одна сатана, прямо как про них сказано! Да ладно бы просто пили, черт бы с ними, так они всему двору покоя не дают!
– Что же они такого делают? – заинтересовалась Лариса.
– И дерутся, и на весь двор орут-скандалят, и всякая шантрапа к ним шляется, до утра на лавочке просиживает, только и слышно мат-перемат да угрозы. Ольга Андреевна! Да что ты молчишь? – воскликнула Люба. – Сама же про это рассказывала.
– Да, – подтвердила Ольга Андреевна. Потом, доверительно наклонившись к Ларисе и понизив голос, продолжила: – Ночью как-то вышла в туалет, а у них там целая кодла на лавочке сидит. И как понесут на меня – чего, мол, старая карга, здесь шляешься? Я с ними пререкаться не стала, хотела молча пройти, так они мне дорогу загородили и ухмыляются. А один даже ножик достал и перед носом крутит, а сами – лотрыги-лотрыгами! Им место в отстойнике, а они порядочным людям нервы портят! И не знаешь, куда деваться от них! И почему мы из-за них страдать должны?
Ольга Андреевна сокрушенно покачала головой, лицо ее исказила болезненная гримаса.
– А что же, вы не пробовали найти на них управу? – удивилась Лариса. – В милицию не обращались?
– Обращались, обращались, да что толку? – снова вступила Люба. – Участковому сколько раз жаловались, а что он может? Выселить их отсюда он не вправе, в тюрьму посадить вроде как тоже не за что… А пугать их бесполезно! – махнула Люба рукой. – Они только зубы скалят да лаются! Странно, что сейчас их не слышно, спят небось с перепоя. Выспятся к вечеру – и начнут концерт закатывать.
– Сколько раз ко мне ходили деньги просить, – поежилась Ольга Андреевна. – Взаймы якобы. Взаймы! – с горечью повторила она. – Хоть бы раз отдали! Да я и не жду, только бы шлялись поменьше.
– А вы бы не давали! – воскликнула Лариса.
– Попробуй не дай! Себе дороже… Коля-то этот вон как глазами вращает, душа аж в пятки уходит. Он, между прочим, сидел, – совсем шепотом добавила Ольга Андреевна. – И Лелька его… Сколько раз тут драки учиняла. Я что, драться, что ли, с ней стану? Не хватало еще связываться! Сунешь рублей десять – и поскорее дверь закрываешь, да на все замки. А иногда и не открываю совсем.
– Ничего себе, – пробормотала Лариса, пораженная беспределом каких-то ничтожных пьянчуг в этом дворе. – А мужчины что же?
– Мужчин-то у нас всего двое во дворе, – сказала Ольга Андреевна. – Юра да Леша, Алинин муж. Юру-то они побаиваются, он им грозил несколько раз, а Леша с ними и не сталкивался никогда, они с женой недавно сюда переехали. Правда, Леля как-то пошла к ним под предлогом с новыми соседями познакомиться, да вышла оттуда злая. Видно, Алина ее выставила. С тех пор не ходят они к ним, ворчат только.
– Участковый говорит – терпеть надо, вот снесут вас, тогда вздохнете спокойно, – проговорила Люба.
– А ваш дом собираются сносить? – спросила Лариса.
– Только этого и ждем, – ответила Ольга Андреевна. – Устали в таких условиях жить. Правда, мне и жалко, с другой стороны… Все-таки я здесь родилась, всю жизнь прожила, мужа похоронила… Как представишь, что никогда больше этих мест не увидишь, так сердце сжимается.
– Зато новая квартира будет… Ванная, вода горячая, туалет – красота! И отдельно ото всех. А тут хоть и отдельная квартира, а дом-то все равно общий. Вон, стены-то, все равно что картонные, – кивнула Люба на ветхий дом. – Вы молиться должны, чтобы поскорее снесли!
– Да я уж и так молюсь, – вздохнула Ольга Андреевна. – Правда, десять лет обещают снести, а все никак. Но вроде бы в этом году уже точно обещали.
Лариса взяла эту информацию себе на заметку и перешла к следующим вопросам:
– Скажите, а что тут за история произошла недавно с Марией Афанасьевной? Вроде бы пропали деньги, а потом к ней залез кто-то…
– Да, – не очень охотно подтвердила Ольга Андреевна. – Но я во все это вмешиваться не хотела, ведь и не знаешь ничего толком. Мария Афанасьевна кричала, что Татьяна на нее грешит, обвиняет в пропаже денег, а она их и в глаза не видела. И сколько их там было, и какие – знать не знаю. Нам говорила, что тысяча восемьсот евро, потом вроде другие цифры называла…
– А мне – что пятнадцать тысяч долларов, – добавила Люба.
– Ей же восемьдесят с лишним, – пожала плечами Ольга Андреевна. – Не ко всем ее словам можно было относиться всерьез.
– Понятно, – кивнула Лариса, понимая, что в этом вопросе никто из соседей ничего не прояснит и лучше бы на эту тему поговорить с самой Татьяной Гриценко. – А что насчет того, кто залез? Вы его видели?
– Нет, я вообще уже спала, – сказала Ольга Андреевна. – Снотворного напилась и легла. Меня к ночи боли мучают часто, вот и стараешься напичкаться, чтобы забыться. Вы вот лучше у Алины спросите, – кивнула она на соседнее окно. – Она вроде бы мужчину того видела. Сейчас я ей через стенку на кухне постучу.
И Ольга Андреевна тихонько отошла от окна. Лариса обратила внимание на то, насколько благородная у нее осанка: по стройности фигуры и прямой спине ее можно было принять за бывшую балерину или художественную гимнастку.
– Все-таки, слава богу, поправилась немного, – глядя ей вслед, покачала головой Люба. – Она же операцию тяжелую перенесла, я за ней ухаживала…
– Так вы давно знакомы с обитателями этого двора? – спросила Лариса.
– Пять лет назад я начала сюда ходить, как раз вот к Ольге Андреевне, – пояснила Люба. – Она после операции передвигалась плохо, в обмороки падала, вот Юра и обратился в органы социальной защиты, чтобы ухаживать за ней. Она хоть и не пенсионерка по возрасту, но инвалид.
– Юра? – переспросила Лариса. – А он ей кто?
– Юра-то? Да никто, сосед просто. Ой, да вы Юру не знаете! Он такой человек отзывчивый, добрый, всегда помогает. Считает, что соседи – это почти родня. Он же армянин, а у них там, на Кавказе, все славятся гостеприимством.
Лариса про себя отметила, что, к сожалению, не на всем Кавказе такая доброжелательная благодать, и тут Ольга Андреевна снова появилась в окошке, а на крыльцо вышла девушка лет двадцати пяти, в шортах и домашней футболке. Она поздоровалась с Ларисой, с готовностью посмотрела ей в лицо.
– Меня зовут Алина, – кивнула она.
Лариса назвала свое имя и попросила описать события вечера, когда к бабке залез неизвестный. Алина довольно обстоятельно рассказала, что сначала услышала звук шарканья по битому стеклу, затем увидела, как из разбитого окна вылезает мужчина, передала свой диалог с ним и повторное столкновение.
– И что, он просто ушел, и все?
– Наверное, – развела руками Алина. – Я сразу пошла в дом, стала звонить в милицию, а потом, когда муж пришел, во дворе никого уже не было. Но я за это время больше не выходила и не видела ни его, ни того, что там происходило.
– А раньше вы никогда его не видели? – спросила Лариса.
– Нет, – твердо ответила Алина.
– У вас здесь, кажется, живет какой-то кавказец… – осторожно проговорила Лариса.
– Вы о Юре? – вклинилась Люба. – Да, только он хороший, порядочный, с шантрапой всякой водиться не станет.
– Да, он действительно человек очень приличный, – подтвердила Алина. – И никогда к нему никто из людей подобного пошиба не приходил.
– А сын квартирантки Татьяны Гриценко не мог гримироваться таким образом, чтобы сойти за этого хачика?
– Ну нет, – уверенно ответила Алина. – Никоим образом. Этот и ростом был повыше, и в плечах пошире. Пашка же подросток еще, можно сказать. Да и акцент… Типичный кавказский акцент, неподдельный.
– А в руках у него ничего не было, не заметили?
– Не было, – чуть подумав, ответила девушка. – Абсолютно ничего. Я вообще-то думаю, что он случайно залез, – добавила она.
– В каком смысле? – уточнила Лариса.
Алина вздохнула и поправила темную прядь волос.
– Ну, вы, наверное, считаете, что это связано с деньгами, которые пропали у Татьяны? Но в таком случае его должна была попросить или там нанять сама Татьяна. А на нее это совсем непохоже, и она с таким контингентом не связывается.
– Это и все аргументы? – приподняла брови Лариса.
– Не все, – возразила девушка. – Он шарил, как установила милиция, в самых доступных местах, можно сказать, на виду. То есть пытался поживиться тем, что под руку попадется. А если бы лез за теми самыми деньгами, то должен был понимать, что бабка, если она их припрятала, на видном месте не положит. Нужно дом вверх дном перевернуть, чтобы их найти. А он еще и бабку разбудил, душить собирался… Вы думаете, Татьяна наняла его, чтобы бабку задушить?
Лариса ничего на это не сказала, и Алина продолжила:
– Мария Афанасьевна, конечно, тут целый концерт устроила, преувеличила и исказила все до невозможности. Но я вам рассказала все как было. Это, конечно, не Пашка, а совершенно левый кавказец. Если бы он был нанят Татьяной, то действовал бы тихо, уж она бы снабдила его ключом от квартиры. А он полез в окно – в окно! В таком многонаселенном дворе, где соседи каждую минуту могут выйти. Вот я вышла, например… А если бы кто-то из мужчин, да еще не один? Я так думаю: обкурился он, хачик этот, голову потерял и полез в первый попавшийся дом.
– Ну что ж, – выслушав ее рассказ, вздохнула Лариса. – Ваши доводы кажутся мне разумными. А вот насчет этой истории с деньгами, что же там на самом деле?
– Ой, вот этого я не знаю и даже врать не буду, чтобы не путать, – покачала головой девушка. – Слышала то же, что и все остальные. Правда, Мария Афанасьевна приходила ко мне и предлагала пойти поискать деньги вместе. Мне, мол, не нужны лишние проблемы, а то теперь лазить повадятся… У них, дескать, пропало, а я страдаю, уж найти бы эти проклятые деньги да вернуть… Но я отказалась, тем более что Алексея дома не было. Мне сразу эта затея не понравилась. Не дай бог потом стала бы кричать, что мы под шумок эти деньги у нее и стянули, пока искали.
– Это когда было? – уточнила Лариса.
– Да вот как раз вечером, накануне ее смерти, значит, – тихо закончила Алина.
– И больше вы ее после этого не видели?
– Нет, – подумав, ответила Алина и добавила: – Я думаю, ей и самой надоела эта история, она перепугалась и позвала нас, чтобы деньги якобы нашлись при свидетелях и она ничего не прикарманивала.
Лариса внимательно посмотрела на девушку и спросила:
– Мне кажется, вы не верите, что деньги потеряла сама Татьяна.
Та вздохнула и развела руками.
– Как бы там ни было, я не стану ни о чем распространяться, это будет выглядеть как бестолковые сплетни, а я не хочу. Никакими фактами я не располагаю, а предполагать могу что угодно, это всего лишь мое мнение. Для расследования этого мало.
– Ну почему же? Иногда чье-то мнение может сыграть решающую роль, – сказала Лариса, но девушка упорно крутила головой, повторяя:
– Не хочу попусту языком молоть. Мое мнение строится на логических размышлениях, вы и сами легко можете их выстроить, так что незачем мне…
– Ну хорошо, – не стала настаивать Лариса. – А что вы можете сказать о самой Марии Афанасьевне?
– Опять же только собственное мнение высказать, – пожала плечами девушка. – Мы вообще-то недавно с мужем здесь живем, я многого не знаю о ее прошлом: о молодости, зрелых годах, о том, как она работала, как жила с мужем, почему у нее нет детей… Это же огромный жизненный пласт, а я узнала ее уже восьмидесятилетней! Капризной и, прошу прощения, вредной старушкой.
Алина извиняющимся взглядом посмотрела на Любу и Ольгу Андреевну, но те только рукой махнули.
– Вам бы лучше с Галиной Федоровной поговорить! – вдруг оживилась Люба. – Она же столько лет тут живет, и Татьяну давно знает, и мать ее, и, естественно, саму Марию Афанасьевну.
– Я-то тоже давно знаю, но мы так плотно не общались, – вставила Ольга Андрееевна. – Когда муж был жив, мы с ней вообще только здоровались, потом я болеть начала сильно… А Галина Федоровна – она через стенку от нее живет, и огород у них был вроде как общий, и вообще какие-то дела… Вот она вам точно сможет охарактеризовать Марию Афанасьевну.
– А где сейчас Галина Федоровна? – спросила Лариса.
– Да где же ей быть, как не на базаре, – кивнула в сторону Колхозного рынка Ольга Андреевна. – У нее здесь огород – видите, какой? Да еще дача. Вот она овощами со своей земли и торгует. До следующей весны ей этого урожая хватает, вот так! Она одна тут у нас такая знатная огородница.
Лариса оглядела участок Галины Федоровны. Овощи и впрямь росли там пышно и буйно, все было полито, аккуратно прорыхлено, сам огород окружен низеньким заборчиком, грядки проложены ровно и четко отделены друг от друга. Да, Галина Федоровна и впрямь поддерживала идеальный порядок в своем хозяйстве.
– А когда она вернется? Или ее можно застать на рынке? – спросила Лариса.
– На рынок вам лучше не ходить, – посоветовала Люба. – Я как ни пройду, она все занята, все хлопочет, отбирает товар, взвешивает… Лучше уж вечером, дома, когда она вернется.
– А когда это будет?
– Часов в шесть она обычно приходит, – ответила Ольга Андреевна. – Придется вам еще раз приехать.
– Ничего страшного, – махнула рукой Лариса. – Может, и Юрий к тому времени появится, и ваши пьяницы проснутся. А что-нибудь подозрительное вчера в обеденное время не заметили? Может быть, кто-то посторонний появился во дворе… Или кто-то из соседей заходил к Марии Афанасьевне…
Ольга Андреевна усмехнулась.
– Вы знаете, у нее так расположен дом, что мы не видим, кто к ней заходил… Но вчера были – женщина с мужчиной, деньги требовали у нее. Это как раз при мне… Но потом женщина вечером еще пришла, и ее милиция тут же и забрала. А больше никого я не видела. Как поговорила с Марией Афанасьевной, так и домой пошла, и уж вышла только, когда милиция приехала и Юра стал кричать, что убили нашу Марию Афанасьевну. Вот так дело и было.
– Ну, насчет женщины, которую забрали, – это моя подруга, Эвелина Горская. Она никого не убивала, и я теперь пытаюсь ей помочь…
Лариса не договорила, потому что в этот момент калитка отворилась, и во двор энергичной походкой вошел коренастый кавказец лет пятидесяти, в белой футболке и фирменных джинсах, с заметной лысиной на макушке.
– Здрасьте, здрасьте, – с приветливой улыбкой поклонился он всем женщинам, выдавая армянский акцент. – Погода хорошая, самое время на пляж ехать… – и двинулся к своему крыльцу.
– Юра, – окликнула его Ольга Андреевна. – Вот с тобой женщина поговорить хочет.
– Частный детектив, – подсказала Люба.
– Здрасьте! – сбегая с крыльца и подходя к окошку Ольги Андреевны, произнес Юра и протянул Ларисе широкую ладонь. – Не знал, что у нас частные детективы есть! Ищете, кто Марию Афанасьевну убил?
– Пытаюсь, – ответила Лариса.
– Старайтесь, старайтесь, – закивал Юра. – Старый человек, кому могла помешать?
– Вот я и хочу это узнать. Думается, что деньги тут замешаны… – проговорила Лариса, внимательно глядя на армянина. – Которые у квартирантки пропали.
– Глупости все это! – отрезал Юра. – Что, Мария Афанасьевна станет деньги брать? Не взяла бы никогда! Потеряла сама Татьяна, а потом спохватилась. Пускай ищет лучше! У себя пусть ищет, товар еще раз пересчитает, может, ошиблась…
Алина Середкина едва заметно улыбнулась, попрощалась и, извинившись, скрылась в своем доме.
– То есть вы точно ничего про кражу не знаете? – спросила Лариса.
– Не знаю, а просто считаю, что не может такое быть! – решительно взмахнул рукой кавказец. – Мы Марию Афанасьевну похороним, помянем, а деньги – это уже другое дело, деньги это все ерунда!
– А насчет того, что к ней кто-то пытался залезть, вы знаете?
– Слышал, слышал, – закивал Юрий. – Соседи рассказывали. – Он обвел рукой двор. – У нас с соседями все на виду, все дружат, все советуются… Я хотел Марии Афанасьевне замок новый купить, а тут такое случилось.
– Но сами вы в тот вечер ничего и никого не видели?
– Не было меня в тот вечер, поздно пришел. У брата был, машину чинили… На следующий день только узнал. Как пришел в пять, только хотел чаю попить, Люба бежит, кричит, Юра, где телефон, милицию вызывать надо!
– То есть вы ничего и не видели вчера?
– Конечно, как с утра ушел, так в пять и вернулся. А тут как по голове новое дело! Позавчера залезли, окно разбили, вчера вообще убили!
– И у вас нет никаких предположений?
– Какие предположения – пьяный залез! – категорически заявил Юрий. – Мало ли их тут шляется, район такой, что поделаешь. Говорю, калитку нужно на ночь изнутри запирать!
– Как же запирать, Юр? – возразила Ольга Андреевна. – Я-то ладно, дома сижу, а ты сам? Порой и в два, и в три часа ночи возвращаешься – кто же тебе ее откроет? И молодые могут припоздниться…
– Да, бывает такое, – согласился Юра. – Значит, нужно, чтобы ключ у каждого был! А то куда такое годится – никуда такое не годится!
– А вот я слышала, у вас тут семья одна неблагополучная есть… – Лариса скосила глаза на квартиру Лели и Коли. – Это не мог быть их знакомый? Я про того… кто залез?
– Это у них надо спрашивать! – Юра проворно подскочил к двери алкашей и принялся стучать. – У Лели и у Коли.
– Да не откроют они, Юра, – остановила его Ольга Андреевна. – Спят небось, а если не спят и услыхали, что по их душу разговор идет, тем более не откроют.
– Я с ними поговорю еще! – строго сказал Юра. – Устроили притон во дворе, зачем такое дело нужно?
Лариса поняла, что этот разговор пора прекращать и возвращаться сюда вечером для беседы с пьяницами, а также Галиной Федоровной.
– Ищите, ищите, – провожая Ларису до калитки, напутствовал Юра. – Мы поможем всем, если нужно. Мы все тут люди дружные, обращайтесь, если что. На поминки приходите завтра.
– А во сколько? – уточнила Лариса.
– В двенадцать тело привезут, потом на кладбище, а потом поминки. Приходите.
– Спасибо, я приду, – пообещала Лариса, выходя за ворота и усаживаясь в свою «Ауди».
* * *
После посещения места происшествия Лариса направилась в Кировский РОВД, где уже была накануне, когда приезжала решать вопрос комфортабельной ночевки своей подруги Горской. Ее встретил все тот же следователь, белесый, невыразительной внешности человек лет тридцати, Сергей Васильевич Белов.
– Проходите, присаживайтесь, – вяло бросил он Ларисе. – Карташов звонил, предупреждал о вас, просил оказать содействие. Ну, что мы имеем…
Белов вздохнул и начал шуршать бумагами.
– Имеем показания, что некая Татьяна Гриценко, гражданка Украины, обвинила Марию Афанасьевну Караманову в краже одной тысячи восьмисот евро… Тут, правда, в других показаниях фигурирует сумма пятнадцать тысяч долларов, – приподнял бровь Белов.
– Нет, тысяча восемьсот, – поправила его Лариса.
– Ну вот… Согласно утверждениям вашей подруги, гражданки Горской, тысяча восемьсот евро исчезли из дома Марии Афанасьевны Карамановой, которая впоследствии была убита. И деньги эти принадлежали Гриценко.
– Ну да, – кивнула Лариса.
– Но… – поднял палец следователь. – Это пока всего лишь слова. У нас даже нет показаний самой Гриценко, а находится она, опять же по сведениям, полученным от Горской, уже на территории другого государства. Мы даже не можем ее вызвать, нужно связываться с украинской милицией, а они не очень-то будут в этом плане быстры. У нас уже встречались такие случаи. Все время норовят нам палки в колеса подсунуть.
– И еще у вас должны быть материалы о том, как накануне убийства к Марии Афанасьевне залез неизвестный, – напомнила Котова.
– Да, действительно, такие материалы есть, – невозмутимо отреагировал Белов. – Есть приметы, показания соседей и самой Карамановой. Путаные, бестолковые, надо заметить, показания… Кстати, старушка утверждала, что залез к ней не кто иной, как сын этой Гриценко. Но мы проверили – железнодорожные билеты в кассу не сдавались и числятся использованными.
– Что не гарантирует, однако, того факта, что Гриценко и ее сын действительно сели позавчера на поезд и уехали к себе на родину.
– Не гарантирует, – согласился Белов. – Но мы работаем в этом направлении. И это, наверное, все, что я вам, Лариса Викторовна, могу сообщить. Разве что показания некой Алины Середкиной, соседки, которая видела нападавшего и уверяет, что он был кавказцем и никак не мог быть сыном Гриценко. Ну, и в этом направлении мы тоже работаем, трясем агентуру среди хачиков. Вот и все.
– А результаты экспертизы? – поинтересовалась Котова.
– Готовы, – отреагировал Белов и взял с дальнего конца стола еще один листок бумаги. – Удар был нанесен тупым предметом, который на месте происшествия не найден, похоже на топор или что-то в этом роде. Удар не сильный, но меткий. По утверждениям эксперта, скорее всего смерть наступила сразу.
– Мужчина это был или женщина?
– Точно сказать нельзя. Много ли бабке надо? Тюкнул разок – и все, поминай как звали.
– А всякие там материальные дела, наследство и прочее?
– Тоже работаем, – тон Белова не менялся, он был ровным, лишенным эмоций. – Вы, конечно, тоже можете подключиться параллельно, так сказать… Олег Валерьянович отозвался о вас как о профессионале.
«Какая похвала! Какой комплимент!» – внутренне удивилась Лариса. Карташов в первый раз выражался именно так. Раньше было что-то более снисходительное – мол, обладающая способностями, неглупая, с поразительной интуицией, но… любитель. А сейчас – коротко и емко: профессионал.
– Ну вот и все, – повторил Сергей Васильевич, и Лариса поняла, что ей пора уходить и что большего она все равно сейчас добиться не сможет. Поэтому она распрощалась с Беловым и поспешила в ресторан. Она заранее позвонила администратору Городову и сообщила, что прибудет через полчаса. За это время она попросила организовать в Зеленом кабинете какую-нибудь легкую закуску. Степаныч, видимо, был погружен в какие-то свои проблемы, потому что даже не стал по обыкновению ворчать на отсутствие посетителей, плохую погоду и низкую зарплату и не поязвил, что директор появляется на работе только для того, чтобы пообедать.
Встретил он Ларису через полчаса у входа с крайне озабоченным видом. В руках Дмитрий Степанович держал какой-то листок бумаги, испещренный цифрами, и карандаш.
– Здрасьте, Лариса Викторовна, – не отрывая взгляда от своей бумажки, процедил он. – Там… все готово, как вы и просили.
– Что это у тебя, Степаныч? – перегнулась Лариса через его плечо.
Городов нервно скомкал бумажку и сунул в карман.
– Это я… доходы подсчитываю, – глядя в сторону, мрачно ответил он.
– То, что ты с кухни наворовал? – улыбнулась Лариса, прекрасно зная, что у Городова много грехов, но страсть к воровству в их число не входит.
Степаныч шумно выдохнул и с сожалением посмотрел на Ларису.
– Я работаю! – отрезал он. – А не ворую!
И, чуть помолчав, буркнул:
– Клубнику я продаю… С дачи.
– Клубнику? – удивилась Лариса. – Сейчас же уже середина августа!
– А у меня она ремонтантная! – хвастливо заявил Городов. – Все лето урожай дает, специально такую сажал.
– И когда же ты успеваешь ею торговать? – усмехнулась Лариса.
– У меня на это жена с тещей есть, – вскинул голову Степаныч. – С утра их на базар отвожу, а вечером забираю. Только они торговать не умеют, обезьяны старые! Считаю-считаю – все не те доходы, какие должны быть! Учились там в своих институтах в свое время! Лучше бы искусство торговли постигали!
– А зачем это ты вдруг этим занялся? – полюбопытствовала Лариса.
– Как это зачем? – аж подпрыгнул Городов. – Вы что, Лариса Викторовна, совсем ничего не понимаете? Это же деньги, день-ги! Мне просто нужны деньги! Конечно, вам наплевать, у вас-то их полно!
– Ну тебе тоже грех прибедняться, – заметила Лариса. – Зачем деньги-то?
Степаныч выразительным взглядом окинул свою начальницу, как бы стараясь повнимательнее рассмотреть такого глупого человека, который не понимает, зачем нужны на свете деньги. Но ничего комментировать не стал, еще раз шумно выдохнул и сказал:
– Машину я поменять хочу.
– Понятно, – махнула рукой Лариса, проходя в Зеленый кабинет.
Ничего нового и интересного разговор с администратором ей не дал. Степаныч, как всегда, страдал от «отсутствия» денег, искал приработок и нещадно эксплуатировал жену и тещу, которые, по его мнению, только хлеб зря едят.
* * *
Лариса уже подумывала о том, что пора позвонить Горской, как она объявилась сама по телефону.
– Лара, мне звонила Татьяна из Харькова. Она в ужасе! Представляешь, бабку убили, и ведь все пропало! Деньги, вещи – все там, по правилам, должно быть опечатано! А там еще и ее телевизор стоит! Ко всему прочему они все-таки пятнадцать лет были знакомы, а сейчас что – вот так все и оборвалось?
– Так Татьяна сейчас в Харькове? – уточнила Лариса.
– Да, конечно, она же уехала туда позавчера, – отозвалась Эвелина. – Ну а ты что? Рассказывай, что, ты уже что-нибудь делала? У тебя нет никаких версий?
– Прошло слишком мало времени для того, чтобы версии были, – возразила с усмешкой Котова. – Но ты не волнуйся, я буду стараться, чтобы тебя еще раз не задержали.
– Ой, уж пожалуйста. – Горская снова сбилась на капризный тон. – Там ужасная обстановка! Менты эти, камеры, невозможно, просто непередаваемо! Как ты можешь посещать такие заведения – ума не приложу! Представляешь, мы с Анатолием как вчера пришли, так я сразу легла спать. Как убитая рухнула! Так все это на меня подействовало, что ни на что другое я уже была не способна. Пришлось даже отказывать мужчине, представляешь?
– Представляю, – снова усмехнулась Котова. – И что сказала Татьяна? Ее сын уехал вместе с ней?
– Ой, про сына я не знаю, – на мгновение растерялась Эвелина, но потом снова продолжила беспечно болтать: – Да какая разница, уехал сын или нет? Главное, что теперь все пропало, и она не знает, что делать. Но говорит, что идет брать билет и снова приезжает сюда. Ее понять можно – у нее здесь вещи, и все… И теперь уж точно нужно искать другую квартиру, коли дело такое. У этой Марии Афанасьевны-то ведь какие-то там наследники есть, а с ними договариваться она не хочет.
– Какие наследники? Почему не хочет? – почти по-милицейски задала вопросы Лариса.
– Лара, я не знаю. Это с ней надо разговаривать, она скоро будет здесь. Я уж прямо не знаю, придется, наверное, мне ее пускать к себе на несколько дней, пока она не найдет квартиру. А у меня еще с Анатолием… В общем…
– Понятно, роман бурлит, – прокомментировала Лариса.
– Ну да… Он, кстати, на днях разводится, чтобы воссоединиться со мной, представляешь? А я еще не решила, надо это мне или нет. Он, конечно, мужчина положительный во всех смыслах, но… И кроме него есть кандидатуры. Не знаю, я вся в растрепанных чувствах, расческа из рук падает, ножницы дрожат, не знаешь, как с клиентами работать.
– Возьми отпуск, – посоветовала Лариса.
– Наверное, придется, – вздохнула Горская. – И махнуть с Анатолием на море.
– Лина, только после завершения дела, – вздохнула в свою очередь Котова.
– Почему? Зачем ждать? – удивилась Эвелина. – Ты за это время найдешь преступника, а я-то тут при чем?
– Ты забыла про подписку о невыезде? – напомнила Лариса.
– Ой! Подписка! Да, конечно, будь она неладна! Но это безобразие! – взвилась Горская. – Как будто они и впрямь меня подозревают! Какая чушь! Достаточно на меня посмотреть, чтобы понять, что я не гожусь на роль убийцы.
– Разве только на роль убийцы мужских сердец…
– Ну ты тоже скажешь!.. Ой, Лара, тут звонят в дверь, я бегу открывать, это, наверное, Анатолий…
– Когда приедет Татьяна, обязательно сразу же позвони мне.
– Конечно, – похоже, уже не слушая Ларису, ответила Горская. – Целую тебя, Ларочка, спасибо, моя умница, если что будет нового, тоже звони обязательно.
Лариса, повесив трубку, вздохнула. Пользы от Эвелины в этом деле не дождешься, да она на это не очень-то и рассчитывала. Главное, чтобы ветреная подружка не начала мешать и докучать бестолковыми звонками со слезными просьбами, а то и требованиями закончить расследование как можно скорее. А если оно затянется? Эвелина еще, пожалуй, начнет упрекать Ларису, которую сама же и втянула в это дело.
«Так, ладно, это все ерунда! – мысленно приказала себе собраться Лариса. – Эвелина с ее капризами пускай отправляется подальше, а вот мне… Мне, пожалуй, пора снова навестить двор, время, похоже, самое подходящее для того, чтобы одни проснулись, а другие вернулись с рынка».
* * *
Галина Федоровна действительно уже вернулась с рынка, о чем свидетельствовала видневшаяся в глубине ее огорода синяя косынка, то поднимавшаяся, то опускавшаяся к земле – Галина Федоровна рыхлила грядки. Лариса не пошла в огород, восприняв это чуть ли не как святотатство, настолько там все было ухожено и аккуратно. Она остановилась возле низенькой ограды и окликнула хозяйку.
– Оу! – отозвалась та, оборачиваясь и ладонью прикрывая глаза от солнца.
– Галина Федоровна, я к вам, хотела бы поговорить, – прокричала Лариса.
– Иду. – Галина Федоровна отложила мотыгу и поспешила навстречу Котовой.
Она остановилась возле трубы в огороде, открыла кран и сполоснула руки. Затем, вытерев их передником, подошла и внимательно посмотрела на частного детектива. Та в свою очередь тоже оглядела прибывшую с рынка соседку. То была крепкая, довольно стройная женщина, с седыми, собранными в тугой узел волосами и удивительно яркого голубого цвета глазами. И ситцевое платье на ней было голубое, а передник и косынка – синие. Лицо и тело у нее загорели, видно, оттого, что она много времени проводила на земле под солнцем. Чувствовалась в ней какая-то крестьянская домовитость, сила и здоровье, несмотря на то что ей было уже за шестьдесят.
– Здрасьте, – кивнула она. – Оля говорила, что вы со всеми разговариваете. Пойдемте в избу.
Галина Федоровна говорила с сильным окающим акцентом, характерным для русского Севера. Квартира ее оказалась совсем маленькой и несовременной: деревянные полы даже не крашены, но тщательно выскоблены до желтизны, обои на стенах свежие, но старого образца, и то только в комнате, в кухне же стены были выкрашены масляной краской. Телевизора не было, что весьма удивило Ларису. И мебель была вся добротная, под стать хозяйке: крепкая, но старомодная.
– Про Марию Афанасьевну расспрашиваете, знаю, – кивала Галина Федоровна, расставляя на деревянном кухонном столе, покрытом расшитой скатертью, чашки, блюдца и баночки с вареньем. – Вот, жадность-то ее и сгубила.
– Почему вы так считаете? – спросила Лариса.
– Да почему ж еще, – пожала плечами женщина. – Она всю жизнь над копейкой тряслась, все выгоду для себя искала, потому и квартирантов пускала, ютилась сама… А деньги-то не тратила совсем. Не знаю уж, куда она их – в чулок, что ли, складывала?
Ларисе было непонятно, на что сама Галина Федоровна тратила деньги, но та, словно уловив ее мысли, продолжала:
– Она ж одинокая совсем была. У меня вот – сын и дочь, да внуков четверо, вот им все и отдаю. А мне не нужно ничего, у меня все есть. Я не бедствую, не побираюсь, как она. А то ходит только по двору и стонет, что денег нету. Иной раз и подумаешь, куда ж ты их деваешь, старая?
Она уперла руки в бока и посмотрела на Ларису, хотя свой последний вопрос адресовала вовсе не ей, а покойной Марии Афанасьевне.
– У вас с убитой были плохие отношения? – спросила Лариса.
– Плохие, – вздохнула женщина, покачав головой и поправляя на голове косынку. – Со всеми хорошие, а вот с ней плохие. Просто не повезло мне, через стенку жили. Другие-то старались с ней не связываться, стороной обходили, а мне хочешь не хочешь приходилось с ней сталкиваться.
– И что же? Что она была за человек, какие черты ее характера приводили к конфликтам?
Галина Федоровна задумалась и пошла снимать с плиты чайник.
– Чай-то у меня особый, душистый, на травах настоянный, – говорила она, разливая его по чашкам. – Когда пить хочется, ничем лучше жажды не утолишь, никакой газировкой! Вот попробуйте! И варенье трех сортов, сама варила, все из своего сада-огорода!
– Вы так много времени уделяете огороду, – невольно похвалила Лариса хозяйку.
– Привыкла, – просто пояснила Галина Федоровна. – С детства на земле выросли, так приучены. А я и не могу по-другому. Чего мне дома сидеть? Так и помру через месяц! А я то на дачу, то в огород, потом урожай собираю, варенья варю, закрутки на зиму делаю – вон, смотрите, сколько у меня всего.
Она подошла к кладовке и отдернула занавеску. Ларисиному взгляду открылась галерея из пузатых банок. Тут были и соленые огурцы, и помидоры, и какие-то ассорти разных видов, и баклажаны, и грибы, и кабачки, и капуста, и какие-то совсем неизвестные Ларисе овощи… На верхних полках стояли емкости с вареньями и джемами. У Ларисы замельтешило в глазах от их обилия: банок было точно больше сотни, если не две.
– Вот, – с гордостью за свое хозяйство проговорила Галина Федоровна. – Все у меня свое! Все есть, всего мне хватает, на весь год. Накрутишь – и горя не знаешь. Я в магазин-то хожу только за хлебом да за сахаром. Ну, за молоком там еще… Мелочи, одним словом. А так у меня и картошка, и лук, и морковь – весь погреб забит. И продаю еще… А деньги детям отдаю. Кому ж еще помогать, как не детям родным, верно? – обратилась она к Ларисе.
– Ну, наверное, – согласилась та.
– Зато и смысл в жизни у меня есть, – продолжала Галина Федоровна. – Тружусь, вот и смысл в нем, в труде. Нас и отец так учил. А она, Мария-то Афанасьевна, только рассуждать любила. Книжечек начитается и давай нос воротить: ах, какая у вас всех жизнь никчемная! А сама палец о палец не ударила за всю свою жизнь. Я женщина неграмотная, но одно твердо знаю: работать надо, тогда и смысл появится, и деньги, и все! Работать и детей рожать – вот женская забота. А она, видишь, все берегла себя, ребенка не родила даже.
– Она, кажется, была замужем? – спросила Лариса.
– Была, – усмехнулась Галина Федоровна. – За вдовца замуж вышла, у него сын был. Они и прожили-то меньше года, потом он ушел от нее. Так вот, она, пока он на работе, мальчишку на целый день выкинет на двор, он там и бегает, бедный, голодный да холодный. Уж я или Оля пожалеем его, возьмем к себе, накормим, отогреем, а потом отведем к ней. А он и идти не хочет. Мы уж потом мужу все рассказали, так он мальчишку к своей матери куда-то отправил. А потом и сам от нее ушел.
– А я слышала, что у нее муж от пьянства умер? – удивилась Лариса.
– Это второй, – махнула рукой Галина Федоровна. – Она уж на старости лет за него выскочила – народ смешить. Королеву из себя всю жизнь строила, фу-ты ну-ты, а тут за пьяницу угодила! Ее саму-то и не брал никто. Ну вот, а он начал тут самогон гнать да приторговывать. Ну, и целый шинок у них образовался. Они тогда и с Лелькой да с Колей сдружились. Те у них прямо дневали и ночевали. Я уж сколько в стену стучала среди ночи, грозилась… А потом они чего-то рассобачились, Леля с Колей и перестали к ним заглядывать. Так, заходят иногда, это уж после, как муж у ней умер.
– А сама Мария Афанасьевна тоже выпивала? – спросила Лариса.
– Ну нет, – покачала головой Галина Федоровна. – Она – нет. Торговать – да, торговала, муж ее приучил, а сама – нет, никогда не пила.
– А второй муж у нее был одинокий? Я слышала, у нее какие-то наследники есть…
– Есть-то есть, – уклончиво ответила Галина Федоровна. – Да не те.
– Как это не те? – не поняла Лариса.
– У второго мужа-то, у пьяницы, дочь была. А у ней своя дочь. Она с мужем разошлась да сюда было жить пришла с девчонкой. Прожила, правда, недолго, девчонку забрала и уехала. Потом просто заходила иногда. А сейчас девчонка уж большая, лет семнадцать ей, поди, уж и школу закончила. Ниной ее звать. Так вот она забегала к Марии Афанасьевне частенько. По-моему, деньги у нее просила. И бабка давала.
– Так, значит, эта Нина теперь и унаследует дом?
– А вот нет! – покачала головой Галина Федоровна. – У ней все не как у людей было, у бабки-то. Взяла да прописала себе каких-то посторонних людей десять лет назад. Хоть бы Нинкиной матери оставила, все ж приемная дочь как бы… Хотя она ее и не принимала как родную. А тут – совсем чужим достанется.
– Кто же они такие? Не знаете?
– Фамилии знаю, домовая книга у меня хранится, – пояснила Галина Федоровна. – Я ее без надобности никому не даю. Мы и не знали, что она прописала у себя кого-то, она про это молчок! Поняла, наверное, какую глупость сделала.
– А вы как же узнали?
– Так из домовой книги же! – удивилась Галина Федоровна непонятливости Ларисы, которая не очень-то сталкивалась с домовыми книгами и о прописке имела иное представление. – Я как-то в нее заглянула – батюшки! А там какие-то незнакомые фамилии стоят. Старых-то я всех знаю, кто умер да кто съехал. А эти – совсем незнакомые. Я к ней. Она мне и призналась, что деньги ей нужны были, вот она каких-то посторонних людей и прописала. За деньги. И даже не договорилась, чтобы они за ней до смерти ухаживали! Они сюда и не приходили больше, ей в собес потом пришлось обращаться. Их-то я понимаю: кому охота с чужой бабкой возиться, да еще такой противной? Ей же вечно все не так, все не эдак, командовать любила… От нее даже прежняя женщина отказалась, из собеса-то.
– Вот как?
– Да, да! Я, говорит, лучше троих возьму завокзальных, чем ее одну! Все нервы она мне вымотала. А потом вот Люба стала к Ольге Андреевне ходить, бабка ее и упросила за ней ухаживать. Это еще давно было. Потом Ольга Андреевна отказалась от помощи, и Люба стала ходить только к Марии Афанасьевне.
– Не жалуется Люба?
– Да нет, вроде не слышала, – подумав, ответила Галина Федоровна. – Привыкла, наверное. Хотя у Афанасьевны характер не сахар, ох не сахар! Она и накричать может ни за что ни про что, и зудеть целый день. Один раз кричала на Любу, мол, не тот хлеб купила, что молоко прокислое. В общем… – махнула она рукой, как бы обобщая сказанное.
– Ну а о квартирантах вы что можете сказать?
Галина Федоровна снова задумалась. А потом неожиданно улыбнулась и махнула рукой.
– Если вы об истории с деньгами, то тут… – она вздохнула. – Тут я думаю, что сама Мария Афанасьевна их и взяла. Грешно говорить на покойницу, – Галина Федоровна перекрестилась, – да… случаи были.
– Какие случаи?
– Она и раньше у них деньги по мелочи брала. Когда назад подкидывала, а когда и нет… И у меня тоже, – она снова махнула рукой, – то мотыгу припрячет к себе в сарай, то тапочки из сеней, когда дверь открыта летом.
– Неужели? – удивилась Лариса. – Деньги – это понятно, а мотыга зачем?
– А кто ее знает – зачем? – живо откликнулась Галина Федоровна. – Я ее спрашиваю – зачем взяла, все равно огород не обрабатываешь! А она – я решила спрятать, чтобы не украли! Ну это надо?
И она насмешливо посмотрела на Ларису.
– Так что, – подытожив, сказала Галина Федоровна, – думаю, сама она деньги взяла, хотела, наверное, вернуть, да не успела.
– Ну а все же, о квартирантах вы так ничего и не сказали. Что за человек эта Татьяна? И как вы думаете, способна она была кого-то нанять, чтобы изъять эти деньги у Марии Афанасьевны силой?
– Нет, – покачала головой соседка. – Нет. Да и ведь… Это дуровой какой-то залез, нерусский. Татьяна с таким не свяжется.
– А если все же это был сын? Мария Афанасьевна утверждала, что это был он!
– Ох-хо-хо! Она наговорит! Не дай бог под старость стать такой же, как она. Вон Алина, – Галина Федоровна кивнула в сторону квартиры, где жила молодая пара, – видела его, говорит, совсем на Павла не похож. Он у нее, конечно… – Она неожиданно понизила голос и посмотрела в глаза Ларисе.
– Что?
– Ну, не совсем у него здесь в порядке. – Галина Федоровна покрутила пальцем у виска.
– Что это значит?
– Малохольный слегка. Вот раз иду, смотрю, какой-то парень у туалета стоит и мочится. Не в туалете, а возле него. Я на него накинулась… А не вижу из-за кустов-то… Мол, убирайся отсюда, будешь здесь гадить! А он выходит, и я думаю – батюшки, так это ж Пашка! Я ему говорю – ты что, тебе в туалет сложно зайти? А он чего-то бурчит себе под нос, и бочком-бочком так домой, то есть к Марии Афанасьевне пошел. Ну и еще за ним замечала, что ни с того ни с сего громко песни петь начинает. В общем… Не все у него дома.
– Спасибо, мне об этом было неизвестно, – поблагодарила Лариса.
Действительно, это были новые детали в портрете сына ректора какого-то там института из Харькова, об этом Эвелина ни слова не сказала. А может быть, она и сама не знала? Вот, кстати, не мешало бы позвонить Эвелине и прояснить этот момент поподробнее, если она в курсе.
– Ну вот, все я вам рассказала, – вздохнула Галина Федоровна. – Вам знаете что надо? В соседнем доме пьяницы эти живут. Вот их и нужно попотрошить хорошенько. К ним кто только не шляется! Может, это они и…
Соседка красноречиво показала на стену, за которой была квартира Марии Афанасьевны.
– Я бы услышала, если бы среди дня кто полез. Она же прямо за стенкой жила. Но я целый день на рынке, редкий раз когда дома остаюсь. Поэтому, наверное, и полезли, знают, что меня нет, а Юра тоже часто на целый день уходит. Заходи и убивай кого хошь…
Лариса про себя отметила, что если Юры и Галины Федоровны часто не бывает днем дома, то с целью ограбления логичнее было бы залезть к ним, однако ж убийца полез к Марии Афанасьевне. Следовательно, он был нацелен на что-то конкретное. Он лез именно туда, куда хотел. Сложнее с предыдущей историей – непонятно, один и тот же это человек или нет. Если один и тот же, то руководствоваться логикой, объясняя его поведение, нельзя. Со слов Алины, он действовал абсурдно, ведя себя вызывающе и обещая убить всех подряд.
Лариса вздохнула и направилась в соседний дом, где ей предстояло не очень приятное общение с пьяницами. С таким контингентом Лариса вообще старалась не иметь дел, но, к сожалению, во время расследований очень часто именно такие люди и попадались ей на пути. Что было совершенно неудивительно – криминал так и шел у них, что называется, на привязи.
Однако разговор не состоялся. Лариса и стучала в окно, и звонила в дверь. Правда, появившаяся Ольга Андреевна сообщила ей, что звонок у них давно не работает. Но результат был один – никто не открыл. Ольга Андреевна еще сказала, что они дома, но никому не открывают дверь, не хотят разговаривать, и предположила еще, что Леля с Колей просто пьяные и не открывают по этой причине. Так или иначе, общение с соседями убиенной бабки закончилось, и Ларисе пора было возвращаться домой.
* * *
Вернувшись после такого насыщенного дня, Лариса первым делом отправилась в ванную, залегла в теплой воде и задумалась над тем, может ли она сделать сегодня еще что-то полезное. Собственно, из разговоров с соседями она получила некую характеристику старушки, а также и их самих. Это, конечно, замечательно и может очень пригодиться, особенно когда придет время анализа. Но пока оно еще не настало, сейчас расследование проходило стадию действия. Кое-какие выводы Лариса уже сделала, кроме того, намеревалась более глубокие сделать после похорон, а сейчас… Сейчас, наверное, можно позвонить Татьяне Гриценко в Харьков, чтобы, во-первых, убедиться, что она действительно там, а не звонила Эвелине Горской из соседнего двора, а во-вторых, выяснить, когда Татьяна собирается в Тарасов и собирается ли вообще. А уже здесь, по приезде, вести с ней подробные разговоры на тему пропажи денег, поскольку, кроме Гриценко, никто уже не сможет нарисовать ей достоверную картину содеянного.
Приняв такое решение, Лариса быстро покончила с водными процедурами, чувствуя, что они ее несколько взбодрили, и пошла в свою комнату. Для начала она позвонила Эвелине, чтобы выяснить харьковский номер ее клиентки. Горская, которая, видимо, уже пришла в себя после пребывания в отделении милиции, начала было, по своему обыкновению, щебетать, но Лариса решительно остановила ее, потребовав номер. Не став спорить, Эвелина продиктовала его и быстренько закруглилась, из чего Лариса сделала вывод, что парикмахерша уже восстановила свои жизненные силы и готова теперь не только к бездеятельному сну рядом с мужчиной.
На звонок в Харьков Ларисе ответил женский голос, и она попросила к телефону Татьяну.
– Я слушаю, – с характерными украинскими интонациями произнесла Гриценко.
Лариса назвала себя, и, слава богу, дальше ей не пришлось долго ничего объяснять, потому что Татьяна сразу же воскликнула:
– Да-да! Эвелина говорила мне о вас. Спасибо, что позвонили. Вам что-то нужно?
– Вообще-то многое, поскольку я взялась за расследование смерти Марии Афанасьевны, – сообщила Лариса.
– Вы хотите со мной поговорить? Я, конечно, могу все рассказать, но только для вас этот разговор обойдется очень дорого, – неуверенно проговорила Гриценко. – К тому же я уже взяла билет на поезд и завтра утром выезжаю. Следовательно, через сутки я буду у вас и тогда отвечу на все ваши вопросы.
– Замечательно, вы меня прямо-таки подбодрили, – ответила Лариса. – Тогда, пожалуйста, как приедете, позвоните мне.
И она продиктовала Татьяне все номера, по которым ее можно застать.
– Вы приедете одна или с сыном? – спросила Лариса.
– Одна, зачем его мотать? Он-то вообще здесь ни при чем, – ответила Гриценко.
На том разговор и закончился. Лариса была удовлетворена – Татьяна вскоре появится здесь и обрисует ситуацию со своей колокольни. Ну и еще был проверен факт – она оказалась дома, в Харькове, а значит, действительно уехала из Тарасова вечером, как и намечала. И скорее всего вместе с сыном. А это значит, что не он залезал к Марии Афанасьевне в первый раз и не он залез потом, чтобы убить ее. Хотя насчет сына желательно все же проверить подоскональнее, всякое может быть… Правда, Алина Середкина тоже утверждает, что не он залезал к старушке, вполне может оказаться так, что было два визита к ней за один вечер.
После разговора с Татьяной Лариса растянулась на постели. Легкой бодрости, охватившей ее после ванны, хватило только на этот телефонный звонок, когда же дело было сделано, организм моментально расслабился и стал требовать для себя отдыха и покоя. Лариса не стала противиться, тем более что ни дочь, ни муж не докучали ей своим вниманием и не дергали мелкими просьбами, как это часто случалось. Она легла поудобнее и почти сразу заснула с мыслью в голове о том, что завтра ей непременно следует познакомиться с наследниками квартиры Марии Афанасьевны.
