Лариса находилась в зале для посетителей, где остановилась, чтобы побеседовать с одним из них, своим старым знакомым. После этого она намеревалась твердо закончить все дела в «Чайке» и ехать домой. Именно здесь и нашел ее Степаныч, протянув телефонную трубку:

– Лариса Викторовна, это вас, та самая, с большой задницей, – последние слова Городов произнес, понизив голос.

– Господи, ну что еще такое? – скорчила недовольную мину Лариса, уже приготовившись выслушивать совершенно ненужные ей сейчас вопросы, а то еще и того хуже – просто рассказ Эвелины о том, как восхитительно она провела предыдущую ночь.

– Она там визжит чего-то, даже разобрать невозможно, – добавил Степаныч. – Похоже, у нее серьезные проблемы…

– Алло, – Лариса взяла трубку из рук Городова.

– Лара, Лара, господи боже мой, какой кошмар! Ты представляешь, на меня напали, Лара! Напали и ограбили! – Голос Эвелины, и без того громкий и звонкий, кричал в трубку так, как никогда на Ларисиной памяти.

– Когда? Где? – удивилась Котова.

– Сейчас. Дома, представляешь, прямо дома! Это же самый настоящий разбой! Они меня… Ну, в общем, неважно. Они взяли деньги, золото, скрутили, я еле сумела вырваться. У меня все руки в синяках. Прямо не знаю, как людям на глаза…

– Подожди, так когда это случилось, если ты только что сумела вырваться?

– Ой, ну часа три назад! Они у меня всю косметику разбили, Лара, разбросали здесь все! – Горская зарыдала в голос. – Как мне теперь с клиентами работать, я не знаю, здесь погром ужасный.

– Ты в милицию звонила?

– Нет, я сразу к тебе. Тут как раз Татьяна пришла, и мы здесь вдвоем.

– Хорошо, я сейчас приеду, – коротко сказала Лариса и отключила телефон, вручая трубку Степанычу.

– Наведи, пожалуйста, порядок в Зеленом кабинете. Мне сейчас некогда, я уезжаю.

И, уже уходя в служебное помещение, она вдруг остановилась и вернулась. Она подошла к Городову и предупредила, что, возможно, завтра не появится в ресторане вовсе – у нее было интуитивное предчувствие, что в расследовании завтра наступит горячая пора.

Степаныч с шумными вздохами выслушал свою начальницу и выдал длинный, весьма эмоционально окрашенный монолог:

– Я больше не стану провожать к вам в кабинет никаких посторонних людей! Я их просто буду гнать поганой метлой! Потому что после таких вот невинных разговоров вы непременно влезаете в очередное дерьмо, бросаете ресторан, а вместе с ним и меня! А мне, между прочим, клубнику нужно допродавать! А эти ваши… клиенты вечные… Придут, поедят-выпьют за наш счет, а потом еще и проблемы свои вешают! А вы у них на поводу идете! Ладно бы вам еще за это платили, а то дай бог если раз в год! И эти тоже ни хрена не заплатят! Думаете, я не видел по ним, что у них денег нет?!

– У тебя, по твоим словам, тоже денег никогда нет, – заметила Лариса. – Однако же я и тебя вытащила из, как ты выражаешься, дерьма. И ты мне, между прочим, тоже за это ничего не заплатил!

Степаныч тут же умолк. Он, конечно, прекрасно помнил, как Лариса безвозмездно освободила его из следственного изолятора. И он даже хотел ее отблагодарить, но все как-то… Все как-то не находилось подходящего момента, а главное – денег.

– Но я же вам отрабатываю! – тем не менее стал оправдываться Степаныч. – Я ваш самый преданный сотрудник, к тому же самый квалифицированный. И всегда вам помогаю. Разве не правда?

– Вот и на этот раз помоги, – улыбнулась Лариса. – Если меня не будет несколько дней, возьмешь на себя чуть больше нагрузки, вот и все. Некогда мне с тобой больше говорить, меня люди ждут. Все, я ушла!..

Городов хотел было еще что-то возразить, но не стал, только шумно вздохнул по своему обыкновению. Но это он уже сделал, когда Лариса завернула за угол, чтобы пойти в гараж.

* * *

Эвелина сидела у себя на кухне и курила очередную сигарету. Рядом с ней стояла пепельница, полная окурков. Она причитала на разные лады, описывая, как ей было плохо и как она, собрав все свое мужество, сумела освободиться от ненавистных пут.

– Но как все это произошло, Лина? – спросила Лариса.

– Они вошли… Сказали, что от тебя, представляешь, Лара? – плаксиво выговорила Горская.

– Как это от меня?

– Ну так, я, мол, от Ларисы Котовой. Молодой парень такой… Я и открыла. А потом он как повалил меня, рот закрыл рукой, и двое еще сразу же вошли за ним и дверь закрыли.

Лариса нахмурилась. Дело становилось совсем интересным. Некие бандиты врываются в дом ее подруги, представляются, что они от нее, Ларисы Котовой, и учиняют грабеж!

– А я из ресторана прямо сюда поехала, – объяснила Татьяна. – Звоню, звоню, не открывает. Вышла на улицу, и что-то меня заставило обернуться. А Лина на балконе стоит, бедненькая, с заклеенным ртом. Я сразу бросилась назад и давай ее разлеплять.

– Ты представляешь, кожу содрали, Лара! Как я теперь с Анатолием?!

«А вшивый все о бане», – вздохнула и мысленно прокомментировала ситуацию Лариса.

– Радуйся, что обошлось все именно так. Но необходимо звонить в милицию, чтобы все было официально. Надеюсь, Татьяна, вы ничего не трогали там, где они лазили? – спросила она у Гриценко.

– Нет, мы только здесь, в туалете и на кухне, – ответила Татьяна. – Туда вообще я не заходила.

– Лина, а ты успокойся и постарайся вспомнить. Что они говорили, как говорили, особые приметы какие-нибудь…

– Ой! – Горская сморщилась так, будто съела ведро лимонов без сахара. – От одного… пахло так, фу! Фу просто! Капустой какой-то, тухлятиной, будто, пардон… кто-то газы выпустил. И у него изо рта воняло…

Гриценко аж передернулась. Лариса инстинктивно повернула голову в сторону, словно этот запах снова материализовался в этой квартире.

– Вот-вот, вы морщитесь, а он мне прямо в нос дышал! Они еще и насилие учинить хотели! Все втроем! – приврала Горская скорее для поддержания имиджа роковой женщины, нежели для того, чтобы просто пожаловаться на свои беды.

– Ну, это… – махнула рукой Лариса. – Вещи в данном случае несущественные. Значит, только запах… Они были без масок.

– Да, один такой здоровый, плечистый. Второй пониже, потоньше. А третий вроде толстенький, что ли… Или нет, это второй толстенький, а третий… – И Эвелина принялась взахлеб, путаясь и сбиваясь, описывать приметы троих ворвавшихся к ней в квартиру парней.

Вскоре появилась милиция, и, к удивлению Ларисы, командовал опергруппой сам подполковник Карташов.

– А я, ты знаешь, сам вызвался ехать, – ответил он на немой вопрос Котовой. – Фамилия больно знакомая показалась. Случайно услышал в дежурке. Потом вспомнил – ба, да это ж подруга Ларисы! И не ошибся. Сам с собой пари заключил – увижу на месте происшествия Ларису или нет. Решил, если не увижу – месяц в рот не возьму ничего крепче чая. Есть бог на свете! – с улыбкой погрозил пальцем подполковник почему-то самой Ларисе.

«Еще один спивается, – с грустью констатировала Лариса. Почему это моих мужчин, настоящих и бывших, так тянет на выпивку?»

Этот неожиданно прозвучавший в голове вопрос, возможно, отвлек бы внимание Котовой минут на пять, она стала бы на него отвечать, сама с собой спорить, но ситуация была другой. Немного погодя вместе с Карташовым она прошла в комнату, чтобы понаблюдать за работой экспертов.

– Есть отпечатки, свежие, надо проверить, – сказал один из них.

Немного погодя раздался звонок. Появившийся на пороге Анатолий оторопел, когда увидел в квартире незнакомых людей, да еще и в милицейской форме. По его непроницаемому лицу, правда, прочитать, что он чувствует, было нельзя – он казался невозмутимым, однако Лариса отметила, что первой его реакцией было желание развернуться и уйти от греха подальше. Но к нему бросилась Эвелина и начала причитать по поводу того, что ее ограбили, напали и, что главное, хотели изнасиловать!

И тут Лариса заметила, что Анатолий вздохнул с неким облегчением. Возможно, он подумал, что появление ментов связано с предыдущими событиями – убийством бабки. А выяснилось, что на его подругу всего лишь совершено нападение и для него лично никакой опасности не существует. Успокоившись, он увел Эвелину на кухню, где принялся ее утешать.

А милиция в скором времени начала фиксировать показания Эвелины. Карташов же, ознакомившись с ними, отвел Ларису в сторону и спросил:

– Ну и кто, ты думаешь, прикрывался твоим именем?

– Понятия не имею, – в недоумении ответила Котова. – Понятия не имею, – повторила она после паузы.

– Плохо, – констатировал подполковник. – Я тем более не знаю.

– И ты мне предлагаешь, естественно, самой выяснить, кто это был? – усмехнулась Лариса.

– Полагаю, тебе с твоим опытом будет это сделать легче, чем мне. К тому же ниточка тянется от тебя.

Карташов многозначительно посмотрел на Ларису.

– Надеюсь, ты не думаешь, что таким образом я развлекаюсь? – снова усмехнулась Котова.

– Что ты, что ты! – замахал руками подполковник. – Как можно! Я хочу сказать, что ты у нас профессионал, так что тебе и карты в руки. Никто тебя ни в чем не обвиняет.

– Ну и хорошо, – отозвалась Лариса. – А насчет того, кто бы это мог быть, я подумаю.

– Когда что-нибудь решишь, позвони мне сразу, и мы этих гавриков повяжем. – Карташов потянулся за фуражкой, надел ее, прикрыв лысину, и направился к выходу.

Когда он удалился, Лариса потратила какое-то время на то, чтобы еще раз выслушать рассказ Эвелины и Татьяны и уточнить некоторые детали. С учетом непоследовательности и легкомысленности Горской на это ушло больше часа. Анатолий молчаливо возвышался в стороне, практически не вступая в беседу. Он только хранил имидж надежного и сурового мужчины, хмуря брови и угрожающе набычась, когда Горская снова и снова живописала сексуальные устремления в отношении ее персоны со стороны нападавших.

А вскоре позвонил следователь Белов, который попросил к трубке Татьяну и официально пригласил ее на очную ставку с гражданином Амировым на завтра, предупредив об ответственности в случае неявки. На том день и завершился. Лариса поехала домой. Ее ни на минуту не оставляли мысли, кто же мог быть в курсе всей этой истории, знал ее имя и использовал все это при нападении на квартиру Эвелины? Естественно, она сразу связала сумму в тысячу восемьсот евро со случившимся в домике Марии Афанасьевны. Оставалось выяснить, кто же стоит за всем этим?

Дома встретил Котов, влажный и вальяжный после душа. Он сообщил Ларисе, что вчера он принял ответственное решение – отправиться на рыбалку вместе с друзьями.

– Выезд завтра, – важно объявил Евгений. – Асташевский и Макаров выкраивают неделю из своего бизнес-графика, и мы принципиально без жен, – поднял он вверх большой палец, – выезжаем на макаровской лодке на волжские острова.

– Смотри не слети там с трезвой линии, – нахмурилась Лариса.

– Нет, – покачал головой Котов. – Макаров сказал, что он вообще пить не будет. А Стас когда много ест и говорит, ему не до пьянки, у него батарейки садятся – вся энергия уходит на первое и второе, до третьего не доходит.

Лариса с сомнением покачала в ответ головой. Милейший господин Асташевский, так же как и супруг Ларисы, в свое время лечился от алкоголизма и до конца не вылечился. Однако тот факт, что Котов будет отсутствовать во время самой горячей поры расследования, обнадеживал: не будет мешаться под ногами.

* * *

Наутро Лариса все же отправилась в ресторан, чтобы в своем кабинете, кроме рабочих дел, наметить план действий по поводу расследования. Встретивший ее у дверей заведения Дмитрий Степанович Городов тут же состроил изумленную гримасу.

– Здрасьте, Лариса Викторовна, – шагнул он ей навстречу. – Просто глазам своим не верю! Вы же ясно дали мне понять, что на ресторан плевать хотели и что заниматься будете совершенно посторонними вещами! Что же с вами случилось? Или супруг ваш стал полным домостроевцем и запретил всякие авантюры?

– Мой супруг никогда не был домостроевцем, – холодно бросила Лариса. – Он отправился сегодня на рыбалку.

– Ваш супруг, – принимаясь расчесывать голову, высказал свое мнение Степаныч, – никогда не был семейным человеком! Поэтому и сбежал от вас на рыбалку. Наверняка вместе с девочками. Знаю я этих мужей! И, естественно, его не интересует, где проводит время жена. Я, кстати, никогда не был высокого мнения о вашей семье, Лариса Викторовна, а о вашем супруге тем более…

– Так, твоего мнения никто не спрашивал! – повысила голос Лариса. – И прекрати скабрезные намеки!

– Да я никого не хотел обидеть, – тут же пошел на попятную Городов. – Ничего не скабрезные. Я бы сам поехал… с девочками. Только… работа у меня. – Степаныч озабоченно почесал в затылке. – А вот с женами что происходит – этого я не понимаю.

Городов вдруг дернулся и с жаром продолжил:

– Мне вообще, Лариса Викторовна, непонятно, что происходит с бабами? Стебанулись, что ли, совсем? Это я не про вас, – на всякий случай уточнил он, – а вообще. Вот все мужиков ругают, мол, они деградируют, семью содержать не могут и все им до лампочки. А сами? Кто, кто из баб сейчас домом и семьей занимается? Да почти никто! Вон, Райка моя… Клубникой и то торговать не хочет! У меня, говорит, руки уже отваливаются! Мне, говорит, тоже хочется женщиной себя чувствовать! Женщиной! Какая она женщина, обезьяна старая?! И теща туда же! Провались, говорит, твоя клубника! Ни фига себе! Я, значит, ее выращивал, а из-за этих дур теперь провались?! Устали они! Как будто я не устаю, чтобы их обеих содержать! Сели на мою шею!

– Вообще-то ты не очень уж их и содержишь, – заметила Лариса. – Это всем известно.

– А потому что нечего потакать! – тут же подхватил Степаныч. – Их только разбалуй, они вообще обленятся. Теща только и делает, что болеет. А на семью плевать хотели! Главное, я все в дом, все в дом, а им и дела нет! Свиристелки!

– Слушай, ты становишься похожим на ворчливого старого деда, – заметила Лариса. – Хотя, впрочем, ты всегда и был таким.

Степаныч при намеке на свой возраст аж заерзал на месте и хотел было уже что-то горячо возразить, но у Ларисы не было ни времени, ни желания продолжать бесполезную дискуссию, и она направилась в свой кабинет. Разумеется, после ограбления квартиры Эвелины мысли Ларисы никак не могли собраться. Но, подумав и взвесив все, она пришла к выводу, что пороть горячку совсем не обязательно и надо продолжать действовать, как она и намечала: то есть отрабатывать последовательно версии насчет возможных убийц Марии Афанасьевны. Рано или поздно она выйдет, таким образом, на тех, кто учинил разбой в квартире ее подруги.

А по плану у Ларисы была встреча с наследниками дома Марии Афанасьевны. Вернее, не с ними конкретно – с Игорем и Жанной она уже разговаривала, – а с их родителями, которые изначально и договаривались с гражданкой Карамановой о наследстве.

Адрес их узнать с помощью коллег из милиции не составило труда, и вскоре Лариса уже остановила свою машину возле подъезда стандартной девятиэтажки.

Поднявшись на седьмой этаж, она позвонила и услышала в ответ:

– Кто там?

– Я к Старшиновым, – откликнулась Лариса, и дверь открылась. Открылась рывком, но не до конца, ровно настолько, чтобы можно было рассмотреть гостью. На пороге квартиры стояла худощавая, даже костлявая женщина с резкими чертами лица и выдающимися скулами. На щеках ее и вокруг глаз белел густой слой косметической маски. Она окинула Ларису холодным взглядом небольших серых глаз и еще раз осведомилась несколько свысока:

– Вы, собственно, по какому вопросу?

– Я, собственно, по поводу смерти Марии Афанасьевны Карамановой, – ответила Лариса.

– Вот как? – прищурилась женщина. – А в какой связи?

– Я расследую ее смерть и беседую с теми, кто был так или иначе близок Марии Афанасьевне, – пояснила Лариса.

И тут она заметила, что выражение лица женщины, а также ее настроение несколько переменились. Высокомерный взгляд исчез, она как-то подрастеряла свою самоуверенность и, нерешительно потоптавшись, проговорила:

– Ну… Вы проходите, конечно, в квартиру… Просто все это так неожиданно…

Лариса пожала плечами и прошла. Обстановка в комнате, куда пригласила ее хозяйка, и мебель, и техника, и посуда в серванте свидетельствовали о том, что семья здесь живет достаточно обеспеченная.

«Только вот тесновато для четырех человек, – усмехнулась про себя Лариса, усаживаясь в мягкое кресло. – Хоть и три комнаты, но при двух практически взрослых детях они наверняка были бы рады расширить свои владения. Так что для этой семьи смерть старушки пришлась как нельзя кстати. Если домик действительно собираются сносить, брат и сестра получат по отдельной квартире, весьма неплохо такой ценой…»

– А как вас все-таки зовут? – с наигранной улыбкой спросила тем временем Старшинова, почему-то оставаясь стоять и напряженно смотреть на Ларису. – А то мы даже не познакомились, общаться затруднительно…

– Да, разумеется, меня зовут Лариса Викторовна.

– А меня Вероника Павловна, – стараясь казаться как можно более дружелюбной, произнесла она. – Это что же, вы, значит, решили нас записать в близкие Марии Афанасьевне люди?

– Ну, вас нельзя не назвать таковыми, – ответила Лариса. – Уже по той причине, что ваши дети унаследовали ее дом.

– Ах, ну это была просто сделка, понимаете? – резко поворачиваясь к столу и вороша на нем какие-то газеты, быстро проговорила Вероника Павловна. – Да и так давно совершенная…

– Но подобные сделки не совершают с абсолютно чужими людьми, – возразила Лариса.

– А с кем ей еще было ее заключать? – всплеснула руками Вероника Павловна. – Она же одинокая!

– Но у нее, по крайней мере, осталась внучка ее мужа, – заметила Лариса. – Хоть какая-то родственная связь.

– Внучка! – презрительно фыркнула Старшинова. – Одно название, она за ней и не ухаживала…

– Но и вы тоже, – перебила Лариса.

– Это не входило в условия сделки, – тут же заявила Старшинова. – Это во-первых… А во-вторых, муж Марии Афанасьевны, Степан, сам предложил ей эту сделку!

– Вот как? – удивилась Лариса. – А можно об этом поподробнее?

– Конечно! – с готовностью воскликнула Вероника Павловна. – Он же пьяница был! И когда она вышла за него замуж, я так понимаю, материальное положение ее не только не улучшилось, а наоборот. Пенсий не хватало на пропой, она сама мучилась без денег, а тут этот вариант и подвернулся.

– И как же он подвернулся?

– Случайно. Степан работал слесарем в нашем ЖЭКе, а потом на пенсию вышел, и мы его долго не видели. И вдруг я его встречаю возле рынка, а он весь такой оборванный, грязный. – Вероника Павловна брезгливо поморщилась. – Ну, разговорились, он начал жаловаться, мол, женился, а толку нет. Ну, я и смекнула, как можно решить ситуацию, – и людям помочь, и себя не обидеть. Он аж просиял, когда я предложила дом на детей подписать, а жену, мол, я уговорю – это уж моя забота.

– И сколько же вы отдали? – поинтересовалась Лариса.

– Вы знаете, я не хотела бы об этом говорить, на мой взгляд, это совершенно неважно, – нервно поджала губы Старшинова и, отвернувшись к трюмо, принялась ватным тампоном снимать с лица остатки крема. Затем сняла с головы полотенце, и Лариса увидела, что волосы у нее выкрашены в каштановый цвет и коротко подстрижены.

«Наверняка сумма была не очень-то крупной, а этот алкоголик Степан и ей был рад, – отметила про себя Лариса. – Но как бы то ни было, все-таки не за три рубля Мария Афанасьевна завещала свой дом. Интересно, где же эти деньги? Похороны-то были, можно сказать, за чужой счет. По словам соседей и Татьяны, она практически ничего не покупала. Куда они делись?»

Словно отвечая на ее вопрос, Вероника Павловна, махнув рукой, произнесла:

– Но эти деньги все равно у них в дело не пошли. Я приходила, смотрела… Они и не приоделись, и ремонт не сделали. И мебель не поменяли. Все как шло, так и шло.

– Вы хотите сказать, что Степан просто-напросто пропил эти деньги? – спросила Лариса.

– Вполне могло так быть, – снова поджала губы Старшинова. – Правда, они потом новым делом занялись, еще похлеще прежнего: самогон стали гнать да продавать пьяницам в округе. Степан сам, поди, большую часть и пропивал.

– А как же Мария Афанасьевна все это допустила?

– Мария Афанасьевна, пока она одна, только и умеет, что нос задирать, – ответила Вероника Павловна. – А тут она под влияние мужа попала. У нее всю жизнь никого не было, она только под старость замуж выскочила. И считала это большой удачей, мужа потерять боялась. Но я смотрела и думала, что долго Степан не протянет. Так оно и вышло: у него цирроз печени обнаружили, с таким диагнозом долго не живут…

Старшинова вдруг остановилась и внимательно посмотрела на Ларису.

– А все-таки можно узнать, что вы… думаете по поводу того, как я могу вам помочь в расследовании? Вы, как я поняла, занимаетесь частным сыском? Мне дети говорили про вас, но я никак не думала, что вы до нас дойдете. Игорь и Жанна же вам практически все рассказали. Что же с нами еще раз разговаривать? Мы же, по сути дела, люди посторонние.

– Ну, не такие уж посторонние, – возразила Лариса. – Объективно вы были заинтересованы в том, чтобы Мария Афанасьевна, уж извините, поскорее покинула этот мир.

Старшинова вспыхнула. Она в растерянности потянулась за флаконом лосьона и машинально принялась протирать лицо.

– Но это же… Вы извините, конечно, но это даже неприлично… делать такие предположения.

– Но я и не делаю их. Я констатирую факты. И еще… Соседи утверждают, что незадолго до смерти Марии Афанасьевны вы были у нее.

– Ну да, я периодически заходила к ней, это совершенно естественно, – нервно ответила Вероника Павловна, еще с большей интенсивностью начав втирать лосьон в кожу лица.

– Почему – естественно? По вашим словам, вы не договаривались за ней ухаживать!

– Ах, ну вы все просто переворачиваете с ног на голову! – еще больше занервничала Старшинова. – Что я, просто по-человечески не могла поинтересоваться ее судьбой? И потом, что уж делать из нас таких бездушных людей? Если бы она, допустим, попросила сходить ей за хлебом, я бы обязательно это сделала.

– Обычно это делали другие люди, – спокойно ответила Лариса. – Например, квартирантка Татьяна.

– Ну да, ну и что? Я еще раз повторяю – мы не договаривались, что я буду ухаживать. В конце концов есть собес, оттуда женщина к ней ходила постоянно. Квартирантки опять же были, наверняка платили ей, так что и в деньгах она не должна была нуждаться.

– И все же соседи говорят, что вы долгое время не появлялись, а пришли именно за несколько дней до смерти, – упрямо повторила Лариса.

Вероника Павловна передернула плечами.

– Соседи вам наговорят с три короба! Что было и чего не было! Я удивляюсь таким людям, неужели им мало собственных проблем? Они еще и в чужие лезут. В общем, нечего тут разговаривать, мы ни в чем не виноваты, ни я, ни дети. Я вам все рассказала, а больше мне не о чем говорить. Да и времени у меня уже нет! – Старшинова посмотрела на часы. – А если хотите убийцу найти, советую, лучше внучкой поинтересуйтесь. Я не знаю, может быть, Мария Афанасьевна все в чулках держала, она в последние годы тронулась умом, по-моему. А внучка там… – Старшинова скривилась. – Девочка явно не из хорошей семьи, с тринадцати лет, говорят, уже с мужчинами жила, курила, пила… В общем, там и ищите. А у нас вы ничего не найдете, мы люди порядочные. Вот и все.

Вероника Павловна совершенно разнервничалась, уже не пыталась делать дружелюбное лицо и, кажется, только и мечтала о том, чтобы Лариса поскорее ушла. В таком ключе продолжение разговора виделось бессмысленным. К тому же Лариса заметила, что Старшинова несколько раз бросила взгляд на телефонный аппарат. И в голове у нее созрел кое-какой план.

Она встала и со вздохом объявила, что уходит. Вероника Павловна тут же встрепенулась, даже как-то подобрела и на прощание сказала, приложив руки к груди:

– Я вас очень прошу, не слушайте никого. Если вас опять начнут направлять к нам, выбросьте это из головы. Мы абсолютно ничем не сможем вам помочь.

Тем не менее Лариса буквально навязала Веронике Павловне свою визитку, оставив ее на тумбочке в прихожей. Затем вышла из квартиры, и Старшинова поспешно захлопнула дверь. Котова потопталась на месте, услышала, как Вероника Павловна быстро прошагала внутрь квартиры. Тут Лариса приложила ухо к двери и стала напряженно вслушиваться.

– Алло, – приглушенно прозвучал голос Вероники Павловны. – Вадик, это я. Ты просто не представляешь, что творится! Сейчас была женщина, какой-то частный детектив. Детектив, слышишь? – повысила она голос и говорила громко в течение последующего разговора. – А я откуда знаю? Но ты понимаешь, что она может докопаться до… Этого совершенно недопустимо! Нет, я понимаю, что у нее ничего нет и быть не может. А вдруг она сотрудничает с милицией? Одним словом, я очень обеспокоена. Приезжай быстрее, как только сможешь, нужно все обсудить.

«Интересно, что именно собралась обсуждать Вероника Павловна с неким Вадиком?» – подумала Котова. Но, видно, обсуждать есть что, иначе не звонила бы сразу на работу, по-видимому, мужу и не кричала бы нервно в трубку.

Что же она скрывает? И неспроста она навещала Марию Афанасьевну незадолго до смерти. А интерес к ее судьбе – просто прилично выглядящая отмазка для постороннего человека.

* * *

Звонок следователя Белова не дал ничего принципиально нового. Он сообщил, что очная ставка Татьяны Гриценко и гражданина Амирова состоялась. Но и Татьяна, и азербайджанец начисто отрицали факт знакомства. И Белов присовокупил к этому свое личное предположение о том, что так оно, вероятно, и есть. Лариса поинтересовалась почему, и следователь коротко ответил:

– Интуиция.

Экспертиза, однако, не показала наличия в крови Амирова алкоголя. Так что его утверждение о том, что к старой женщине он залез по пьянке, не выдерживало критики.

– Мы продолжаем работать с ним, – резюмировал Белов.

На этом разговор и закончился. Лариса, со своей стороны, только могла сказать, что отрабатывает некоторые версии, но пока зримых результатов нет.

Закончив разговор с Беловым, Лариса погрузилась в размышления. Версия с наследниками и их нервной мамашей Вероникой Павловной заслуживала внимания. Но как действовать? Ставить прослушку в квартиру? Этого сделать невозможно. Следить за Старшиновой? На это уйдет куча времени, и непонятно, будет ли какой-то результат. Наследники, с другой стороны, связаны интересами с неформалкой Ниной, с той самой, которая, по словам Вероники Павловны, замечена в куче грехов начиная с тринадцати лет, а с ней Лариса не успела пока переброситься ни единым словом.

Искать грабителей квартиры Эвелины – вторая задача. Инстинктивно, кстати, Лариса чувствовала, что это вряд ли связано с наследниками. Значит, ветер дует с другой стороны. С какой? Одним словом, пока что реально возможной оставалась только встреча с Ниной и отработка версии ее причастности к гибели бабки. С одной стороны, правда, выходит, что у Нины как бы не было мотива убивать ее, но… Нина могла и не знать о планах Марии Афанасьевны насчет дома, тем более что Татьяна Гриценко утверждает, что так оно и было.

Рассудив таким образом, Лариса снова обратилась к Карташову с просьбой на этот раз посодействовать в установлении адреса Нины. Фамилию ее она предусмотрительно узнала у Вероники Павловны.

Во второй половине дня она направилась по месту официальной регистрации Нины Костенко. Это оказалась коммунальная квартира в непрестижном Заводском районе, в доме послевоенной застройки, трехэтажном, грязно-желтом. Таких тут было множество, они стояли вкривь и вкось и в свое время строились химическим комбинатом наспех, лишь бы обеспечить рабочих каким-никаким жильем.

Лариса поднялась по лестнице на второй этаж и осмотрелась. Квартира с номером 18 находилась в конце длинного коридора, туда Лариса и направилась. Она долго рассматривала бумажку на двери с выцветшими от времени фамилиями жильцов, но, так и не найдя среди них Костенко, позвонила наобум один раз.

– Кто там? – прозвучал недовольный женский голос.

– Простите, пожалуйста, мне нужна Нина Костенко, – сказала Лариса.

– Ой, когда вы все ходить перестанете? – воскликнула женщина. – Замучили совсем, три раза к ней звонить, сколько можно повторять!

Лариса услышала, как внутри с грохотом захлопнулась дверь в комнату. Видимо, женщина, не открыв, вернулась в свои апартаменты.

Котовой ничего не оставалось, как позвонить три раза. Однако ей никто не открыл. Она позвонила еще три раза. За дверью послышался было какой-то шум, но вскоре стих. Лариса терпеливо ждала. Наконец она позвонила еще, на сей раз нажав кнопку звонка дважды.

Высунулся какой-то старичок, сухонький, шустренький, с остреньким носом, на котором торчали очки.

– Добрый день, – первым начал он, глядя на Ларису с явным любопытством.

– А мне нужна Нина Костенко. Извините, вы не подскажете, когда ее можно застать?

– Меня зовут Семен Аркадьевич, – охотно заговорил старичок, поправляя очки. – А застать ее… не знаю, когда можно. Она то живет, то не живет тут. А вы, собственно, кто будете?

– Она нужна мне по делу, – ответила Лариса.

– По делу? – недоверчиво переспросил старичок и мелко захихикал. – Тут у всех дела к ней, только шуму много из-за этих дел, приходят, галдят, ругаются, плюются. Вы, я смотрю, другого поля ягода будете.

– Может быть, – не стала спорить Котова.

– Вы какое варенье любите? – неожиданно спросил Семен Аркадьевич.

– Вкусное, – ответила Лариса, улыбнувшись.

– А у меня любое вкусное, заходите, чаю попьем.

Видимо, Семен Аркадьевич страдал от недостатка общения, к тому же личность Ларисы, никак не вязавшаяся с обликами друзей Нины, скорее всего произвела на него благоприятное впечатление. И еще – по натуре своей Семен Аркадьевич был, наверное, любопытен, и теперь ему непременно хотелось узнать, по какому такому делу столь видная дама могла искать Нину.

Лариса проследовала за Семеном Аркадьевичем, в душе надеясь, что за время ее пребывания в квартире Нина, может быть, явится, а если нет, то был шанс получить информацию о том, где она может быть.

Когда они проходили по коридору, туда высунулась и недовольная дама из соседней комнаты. С миной, полной недоверия и априорного недружелюбия, она оглядела Ларису и, хмыкнув, закрыла дверь. Однако долго она у себя не усидела и вскоре проследовала на кухню с какой-то кастрюлей и, встав к раковине, принялась усердно ее тереть.

Семен Аркадьевич тем временем поставил чайник на плиту и, сходив в свою комнату, вернулся с двумя банками варенья.

– Вот я вам принес на пробу – абрикосовое и виноградное.

– Виноградное – это интересно, – заметила Лариса.

– Вот и я о том же. Я его уже несколько лет варю. На даче его много растет у меня, девать некуда. Вино я не гоню, не увлекаюсь, а варенье получается весьма, скажем так, оригинальное. Косточки вот только мешают, так это ничего, вы их сплевывайте сюда, – и старичок поставил перед Ларисой блюдце.

– Семен Аркадьевич, я же вам сколько раз говорила, чтобы вы не занимали эту горелку! – встряла недовольная мадам.

– Зина, ну какая разница, на какую конфорку я поставлю чайник? Все же свободны! – пожал плечами старичок.

– Свободно – не свободно, а порядок должен быть. Мало Нинки, так и вы туда же. Вчера вот кастрюлю свою большую красную не могла найти. Потом смотрю – туда кто-то молоко налил, и, главное – не признается никто. Я уж по всем прошла, у всех спросила. Ну я и вылила себе молоко – а чего, кастрюля моя, значит, и молоко мое.

Семен Аркадьевич не стал спорить с логикой Зины, к тому же чайник к этому моменту закипел, и он снял его с плиты, тем самым ликвидировав маленький кухонный конфликт. Однако и Зину, видно, разобрало любопытство по поводу визита Ларисы, поскольку она не спешила покидать кухню, а покрутившись, поставила на плиту уже свой чайник и подсела к столу, положив на него круглые локти.

– Так что, вы, значит, к Нине? – перешел к делу Семен Аркадьевич, разлив чай.

– Да. Это по поводу наследства ее бабушки. Нужно соблюсти формальности, – отделалась банальным объяснением Лариса.

– О, это сложно будет сделать, – покачал головой старичок.

– Почему?

– Она сказала, что может месяц здесь не появиться, – ответил Семен Аркадьевич.

– Слава богу, – вставила Зина. – Хоть бы два не появлялась. А то дружки ее замучают – в три часа ночи звонят, еще по пьянке путают, сколько раз звонить. Куда это дело годится? А ей скажешь, она сквозь зубы матом тебя…

– Значит, шумно живет? – уточнила Лариса.

– Шумно, – признался Семен Аркадьевич. – Вчера только приезжали по ее душу трое каких-то. Я уж ей говорю – ты разберись, с кем встречаешься, а то и этот, и тот, и еще какой-то. И не поймешь кто.

– И когда она объявила о том, что ее не будет месяц? – переспросила Котова.

– Да вот… вчера с утра, – наморщил лоб старичок.

– А в связи с чем – она не уточнила?

– Ой, сказала, что ей здесь все надоело, и она к жениху уходит жить.

– А куда – вы, естественно, не знаете?

– У нее этих женихов каждый день по трое меняется, – снова вставила Зина. – Только чего-то никто не женится. Если бы она ушла отсюда, мы бы перекрестились, а то сначала мать пила-гуляла, теперь и она туда же.

– А где, кстати говоря, ее мать? – спросила Лариса.

– Где-где… Собутыльник по пьянке прирезал.

– Так… Может быть, ее на работе можно застать? – высказала предположение Лариса.

– Это сложно, – снова покачал головой Семен Аркадьевич. – Она в художественном училище, по-моему, училась, да бросила вроде. А работать – она нигде не работает. Так… Где придется.

– А вот она была этой, как ее, – словоохотливость Зины набирала обороты. – Ну, как это называется, когда голой-то сидят?..

– Натурщицей, – сказал Семен Аркадьевич.

– Ну да, – махнула рукой Зина.

– А у кого она работала натурщицей? – спросила Лариса.

– Мы знаем, что ли? Нам это все неинтересно, у кого она там голая сидит, – презрительно отвернулась Зина. – Это она хвасталась как-то, портреты свои таскала. Стыд один, эта, как ее…

– Порнография? – подсказал старичок.

– Вот-вот, именно, – поддакнула Зина.

– Я вот слышала, что она наркотиками балуется, – осторожно заметила Лариса. – Вы про это ничего не знаете?

Семен Аркадьевич и Зина переглянулись.

– Вообще-то мы догадывались, – столь же осторожно ответил старик. – В ведре мусорном часто шприцы использованные валяются.

– Это я к тому, что, может быть, вы знаете кого-то в округе, кто тем же самым занимается? Через этих людей, может быть, можно найти Нину?

– Никого мы не знаем, – отрезала Зина. – Еще чего не хватало!

– Не знаем, – развел руками и Семен Аркадьевич. – Сюда многие шляются, но кто они, откуда, из каких домов? Может быть, вообще не из нашего района. И по именам никого не знаем.

«Итак, если Нина не появится здесь целый месяц, то вообще непонятно, где ее искать, – подумала Лариса. – Кстати, интересна причина, по которой она исчезла».

– Попробуйте теперь абрикосового, – предложил гостеприимный Семен Аркадьевич.

– Да нет, я, пожалуй, пойду, спасибо вам за чай, – отказалась Лариса, поднимаясь с табуретки. – А виноградное действительно интересный вкус имеет. Надо тоже самой попробовать сварить.

– Попробуйте, попробуйте, – провожая Котову до двери, кивал старичок.

Лариса уже собиралась было открыть дверь и выйти, как раздался звонок. Причем прозвучал он именно три раза.

– Ну вот, опять, а я чего говорила? – раздался громкий голос Зины. – Шляются и шляются!

Семен Аркадьевич открыл дверь. На пороге стояли трое молодых людей. Один из них, плечистый и хмурый, спросил:

– Ну что, дед, не объявилась она?

– Нет, – ответил Семен Аркадьевич.

– Слушай, дед, нам она очень нужна, понимаешь? Если она скрывается там у себя, как мышь, ты передай ей, что приходил Валерий, и если она не позвонит мне, то у нее будут большие проблемы. Понял?

– Понять-то я понял, – ответил Семен Аркадьевич. – Только где ж я ее вам возьму, если ее нет. Я же говорил, что она на месяц к жениху уехала.

– Проверили мы всех женихов, нет ее там, – сухо ответил Валерий. – В общем, дед, передай ей, чтобы она не дурила. Ясно?

Семен Аркадьевич развел руками и кивнул. Мрачный Валерий развернулся и пошел к лестнице. Его спутники последовали за ним, переругиваясь между собой. Лариса пошла следом за ними. Уже во дворе она почувствовала на себе заинтересованные взгляды этой мужской компании, садившейся в «десятку».

И тут ей пришло в голову, а не познакомиться ли с этими парнями, которые тоже, как и она, разыскивают Нину. Она решительно направилась к их машине. Автомобиль уже мигнул фарами, сигнализируя, что вскоре тронется с места. И тут одна из дверей открылась, и тот самый Валерий, который сидел на переднем сиденье, высунулся и вопросительно уставился на подошедшую Ларису.

– Ребята, вы ищете Нину Костенко?

– Ну да, – выдержав паузу, ответил Валерий. – А что?

– Дело в том, что я ее тоже ищу. И подумала, что, может быть, мы объединим наши усилия?

– А вам она что, тоже деньги должна?

– Нет, я по другому вопросу, но не менее важному.

– Если не секрет, по какому? – поинтересовался Валерий.

– По наследственным делам.

– Вот оно что? – поднял парень бровь. – И что, большое наследство?

– Ну, это секрет, – уклонилась Лариса от ответа. – Я не могу сказать. К тому же она может и не вступить в права, если не объявится в ближайшее время.

Валерий покачал головой, потом обратился взглядом к своим спутникам внутри салона. Молчаливое совещание длилось недолго.

– Ну, тогда садитесь, поехали, – пригласил он Ларису в машину.

– Спасибо, у меня своя, – она показала на стоявшую в отдалении «Ауди».

Валерий снова удивленно приподнял бровь.

– Ну тогда езжайте за нами. Правда, я не знаю, куда ехать, потому что мы все обшарили, нигде ее нет.

– В художественном училище были? – наобум спросила Лариса.

– Были, ее там полгода уже не видели.

– А вот, может быть, вы знаете кого-то из художников, кому она позировала?

Валерий задумался, потом покачал головой.

– Мы с художниками не знакомы.

– Слышь, а может, это тот додик… – вдруг послышался голос из салона. – Ну, помнишь, который подъезд весь уделал как-то по пьяни, она про него рассказывала.

– Ну? – нахмурился Валерий. – А он что, художник, что ли?

– Фотограф, по-моему.

– И что?

– Ну, надо к нему прокатиться.

– Она же с ним расплевалась давно.

– Неважно, может, сейчас все уже по-другому.

– Ну не знаю, – недоверчиво покачал головой Валерий.

Из дальнейшего разговора с парнями выяснилось, что Нина должна им деньги, где-то около десяти тысяч рублей, непонятно за что. Лариса догадывалась, правда, что здесь замешаны наркотики, о чем парни, естественно, напрямую говорить не будут, а Лариса не стала задавать лишних вопросов. И еще – что Валерий одно время был как бы ее парнем, но было это очень давно и недолго. Потом узнала клички ее закадычных друзей, которых эти парни в ее поисках «обшарили». Звали их Крейзи, Лейзи и Феймус.

– Нигде нет, ни их самих нет, ни Нинки, – хмуро заключил Валерий и обернулся к своему товарищу. – А как фамилия того фотографа?

– Не то Поляков, не то Куликов, черт его знает, – ответил тот. – Он в большом доме живет, у экономического института.

– А ты квартиру знаешь?

– Выяснить можно, – лениво ответил парень и набрал номер на сотовом.

«Похоже, люди с намеком на серьезность, обладающие связями», – пришла к выводу Лариса после того, как парень, поговорив с кем-то по телефону, сообщил, что выяснил адрес фотографа, и сказал точно, что зовут его Василий Поляков.

«Скорее всего околокриминальные товарищи», – продолжала размышлять Лариса. В данном случае, правда, ее не очень интересовала криминальная деятельность конкретно этих людей, с которыми у нее возникла временная общность интересов.

– Все, едем, – решительно заключил Валерий.

Лариса пошла к своей машине, и вскоре они уже кортежем направились в сторону экономического института, в гости к фотографу Полякову.