«Неплохо, интересный кадр», – отметил про себя Василий, вглядываясь в обнаженное женское тело на фотографии. Оно было распростерто на диване в позе известной красавицы Данаи, запечатленной в свое время художником Рембрандтом.

«А это, наверное, чересчур», – прокомментировал он следующую фотографию, где та же девушка, бесстыдно раздвинув ноги, демонстрировала свои интимные части, с вызовом глядя в объектив.

Поляков просмотрел еще несколько снимков и пришел к выводу, что он талантливый фотограф, занимающийся правильным, нужным обществу делом. На этом он бы и успокоился, да мешал один момент: мысли Полякова переключились на более пошлые и банальные материи.

Звонок в дверь застал его за раздумьями насчет того, что неплохо было бы завтра в редакции получить гонорар. Денежный вопрос был достаточно актуален, поскольку очередная подруга Полякова, на средства которой он жил месяц, ушла к его лучшему другу, звукорежиссеру Миронову.

– Кто бы это мог быть? – задался вопросом фотограф. – Если это Демидов, то лучше бы не открывать – абсолютно бесполезный человек. Вот если его новый знакомый таксист Абрамович, то его вполне можно принять, заставив купить что-нибудь поесть или выпить. В конце концов, он сам напросился на то, чтобы сделать себе художественное фото.

Поляков посмотрел в глазок и нахмурился. Там стояла незнакомая ему женщина, не слишком молодая, чтобы вызвать интерес у двадцативосьмилетнего Василия. А за ней – какие-то мужчины. От визита этих людей веяло какой-то официальностью и, как правило, неприятностями.

«Из электросети, газа или из еще какого-нибудь отстоя», – с неприязнью подумал Василий, вспомнив о долгах в эти организации.

– Здравствуйте, – поздоровалась Лариса. – Извините, мы к вам насчет одной особы, Нины Костенко.

«Здрасьте, пожалуйста, – хмыкнул про себя Поляков. – Вот уж не думал…» Он вспомнил молодую неформалку-натурщицу, которая позировала ему несколько раз, а потом попросилась вписаться в его интерьер на несколько недель, и Василий милостиво разрешил это, посчитав секс вполне приемлемой за это платой. Потом, правда, Костенко ему надоела, секс с ней был довольно-таки скучноватый, и он ее выгнал.

– А ее здесь нет и, думаю, уже не будет, – ответил Василий, стоя на пороге.

– Слышь, братан, тут у нее проблемы обнаружились, поговорить бы надо серьезно, – вступил Валерий.

– Так… а что говорить, у меня с ней никаких дел нет, – объяснил Поляков.

– Нет, ну ты бы нас все же впустил, – сказал Валерий.

Василий подумал некоторое время, потом посторонился, пожал плечами:

– Ну, заходите, только я вам сразу говорю – ее здесь нет. А ее проблемы мне по барабану. Что за проблемы-то?

– Да деньги она должна мне, – объявил Валерий.

– Надеюсь, с меня вы их требовать не собираетесь? – насмешливо спросил Поляков.

– Нет. Но если она у тебя появится, не сочти за труд позвонить вот по этому телефону, – и Валерий протянул визитку.

– А когда вы ее видели последний раз? – спросила Лариса.

Поляков сложил руки на груди, встал в позу Наполеона, наблюдающего с холма за сражением, подумал и ответил:

– Случайно в городе, на проспекте, видел неделю назад. Она тусовалась с какой-то левой компанией, с Крейзи, по-моему… Если это, конечно, вам что-то говорит.

Валерий утвердительно кивнул.

– Тип вообще не больно приятственный, – хмыкнул Поляков. – Я его так, знаю по принципу «здрасьте – до свиданья». Ну а больше ничего сказать не могу.

– А где он живет или хотя бы бывает? – продолжила вопросы Лариса. – В кафе каком-нибудь или еще где-то…

– В «стойле», – пожал плечами Василий.

«Стойлом» называлось неформальное кафе в самом центре города, где были только стоячие места и где подавали кофе. Это было совсем рядом с рестораном «Чайка», директором которого Лариса являлась, и заведение это было ей очень хорошо знакомо.

– Да были мы и в «стойле», и у Крейзи, и у Лейзи, – презрительно махнул рукой Валерий. – Нет никого.

– Странно, – снова невозмутимо пожал плечами Поляков. – Насколько я знаю, они каждый вечер там торчат.

– Значит, перекрылись, – сказал Валерий.

Поляков ничего не сказал на это. Видно было, что и Нина, и ее друзья-неформалы для него не представляют особого интереса и разговор о них ему совершенно безразличен.

– Ну, в общем, договорились, да? – уточнил Валерий, глядя на то, как Поляков крутит визитку с его телефоном в руках.

– Да, конечно, – тут же подтвердил Поляков, радостный от того, что наконец-то нежданные гости с их проблемами, ненужными ему, уходят и он останется один.

Он распахнул дверь, дождался, пока Лариса с парнями выйдет, попрощался с ними кивком головы и захлопнул дверь с чувством облегчения. Вздохнув и слегка подумав на тему того, что проблемы Нины его, слава богу, не касаются, а также возрадовавшись, что приходили не из официальных организаций, куда он должен деньги, Поляков снова пошел в фотолабораторию. Одновременно он подумал о том, что все-таки визит этот был не слишком приятным событием, которое надо бы размочить, скажем так, бутылкой пивка. Вспомнив о неудовлетворительном материальном положении, он хмуро пошел к телефону и позвонил в редакцию, дабы осведомиться насчет денег. Увы, редактор заявил, что деньги опять не перечислены и за зарплатой, видимо, стоит являться не завтра, а послезавтра.

Естественно, это сообщение не порадовало Полякова, который вернулся к себе в комнату совсем уже в раздраженном состоянии. В данный момент его собственные фотопроизведения уже не казались ему интересными и талантливыми. Он вновь задумался на тему, почему творческим людям так тяжело живется в этом дурацком городе, дурацкой стране и вообще на этом дурацком свете.

Через некоторое время Поляков, когда он и думать забыл про Нину и визит незнакомой компании и был занят лишь мыслями о том, где ему брать деньги взаймы до послезавтра – наличных оставалось всего полтинник, а завтра он был приглашен на день рождения, куда с пустыми руками не пойдешь, – в дверь снова позвонили. Поляков, чертыхнувшись, пошел открывать.

К своему изумлению, на пороге он увидел ту самую Нину Костенко в сопровождении двух сомнительных личностей из «стойловской» тусовки – а именно: Крейзи и Лейзи. Первый носил кличку в соответствии со своим безбашенным темпераментом и авантюризмом, второй же являлся полной его противоположностью, а посему именовался Лейзи: пухленький толстячок отличался безграничной флегматичностью и равнодушным отношением ко многим вещам. Оба этих гражданина были ко всему прочему еще и наркоманами.

– Привет. – Нина потянулась к Полякову за поцелуем, как бы на правах старой любовницы.

– Привет, – ошарашенно ответил Василий.

– А мы, короче, проще говоря, пришли с хавчиком, – радостно показал на пакет в своих руках Крейзи и, не дожидаясь приглашения, расхлябанной походкой вошел в квартиру.

За ним последовал Лейзи. Нина же, поприжимавшись к Полякову, тоже прошлепала в прихожую, а потом, сняв ботинки, и в комнату.

– Ну, рассказывай! – бросила она Василию, забираясь с ногами на диван.

– Это ты рассказывай, – хмуро ответил Поляков, оглядывая Нину и двух ее друзей не очень приветливыми взглядами.

Он, безусловно, выгнал бы их, если бы не один момент: слова Крейзи насчет хавчика были тем самым пропуском, который в данный момент и нужно было предъявить, входя в квартиру фотографа Полякова. Поэтому приход этих личностей был воспринят Василием как минимум лояльно.

* * *

Когда Лариса и Валерий со товарищи покинули квартиру Полякова и вышли на улицу, то не спешили расходиться по машинам, а остановились в нерешительности по поводу дальнейших своих действий.

– Ну что, облом, – со вздохом прокомментировал бесполезный визит к фотографу один из парней.

Валерий молчал, сосредоточенно думая о чем-то.

– Может, еще разок в «стойло» сгонять? – неуверенно предложил он.

– Бесполезняк, – махнул рукой его приятель. – Они раньше семи вечера все равно там не появляются, к тому же раз их три дня подряд там не было, значит, точно перекрылись.

– Черт! – выругался Валерий. – Видно, чувствует эта шваль, что мы ее ищем!

«Или я, – подумала про себя Лариса. – От кого же она все-таки бегает? Можно было предположить, что от кредиторов, но смерть Марии Афанасьевны, совпавшая по времени с этими событиями?..»

– Ну что, больше нет предположений, где она может быть? – спросила Лариса Валерия.

– Пока нет, – мрачно ответил тот. – Но все равно что-то делать нужно.

– Тогда я предлагаю вот что. Сейчас мы разъезжаемся по своим делам, а к вечеру я загляну в это «стойло» – как раз буду поблизости, – сказала Лариса, не уточняя, что заведует расположенным рядом с кафе рестораном, поскольку это никак не вязалось с «наследственными делами». – Если она будет там, я сразу же позвоню вам на сотовый. Если нет, то все равно позвоню, чтобы решить, что делать дальше.

– Ладно, – чуть подумав, согласился Валерий. – А вы ее в лицо-то знаете?

– Да, мы встречались, – уклончиво ответила Лариса.

– Вот визитка. – Валерий протянул ей маленькую карточку, и Котова, кивнув, пошла к своей машине.

Она завела автомобиль и поехала вдоль по неширокой улице с трамвайными путями посередине. Валерий с приятелями отправились в другую сторону, кратчайшим путем до центра. Лариса двигалась медленно, обдумывая свои дальнейшие планы, которые пока никак не складывались. Нину найти было крайне затруднительно. Что делать с Вероникой Павловной, она тоже пока не знала. С арестованным кавказцем работала милиция, а по поводу отморозков, напавших на Эвелину, вообще никаких зацепок не было. И все же почему они использовали ее имя для прикрытия, когда зашли домой к Горской? Это означает по меньшей мере, что личность самой Ларисы им известна.

И тут, притормозив около очередной ямы, встретившейся на пути, Лариса бросила мимолетный взгляд на тротуар. И неожиданно увидела ту, которую искала: Нина Костенко, все в том же неформальном наряде, в котором была на поминках Марии Афанасьевны, шла в компании двух молодых людей, одетых примерно по такой же моде.

Лариса проехала еще несколько метров и остановилась. Потом, чуть выждав, развернулась и медленно поехала вслед за компанией. На перекрестке улиц она убедилась, что они направляются во двор, где живет фотограф Поляков. И естественным выглядело предположение, что Нина вместе с молодыми людьми идет именно туда.

Котова достала телефон и набрала номер сотового Валерия.

– Девушка появилась, идет к фотографу, – сообщила она.

– Вот как! – удивленно присвистнул Валерий. – Отлично, мы сейчас подъедем!

Лариса припарковалась за углом дома. Выйдя из машины и завернув во двор, она уже окончательно убедилась, что компания держала путь к Полякову – спины всех троих скрылись в его подъезде.

Вскоре подъехали парни, выглядевшие радостно и вместе с тем возбужденно: видимо, у них чесались руки разобраться наконец с той, ради которой они последние дни гоняли по городу из конца в конец.

Когда они позвонили в дверь фотографа, открыли им не сразу. За дверью раздался какой-то неясный шум. Валерий настойчиво нажимал кнопку звонка и долго не отпускал ее. Лариса на всякий случай отошла в сторону, и, как выяснилось, не зря.

Потому что когда дверь открылась, из нее вылетел один из молодых людей, который шел с Ниной по улице, и решил продемонстрировать приемы владения единоборством. Он оттолкнул Валерия со своего пути и попытался сбежать через образовавшуюся брешь. Однако второй парень задержал его, поставив подножку. Дружок Нины оказался довольно мобильным и проворным, он стремительно вскочил на ноги и ударил третьего парня под дых, рванувшись к лестнице. Парень согнулся, но Валерий бросился за убегавшим. Тот встретил его ударом ноги. Завязалась драка.

Второй парень прошагал в квартиру, оттолкнув ошеломленного разворачивающимися событиями Полякова, который застыл в дверях. Лариса прошла за ним.

– Черт, где она? Где, отвечай? – парень тряс за грудки пухлого типа, который издавал какие-то непонятные звуки и пытался отпихиваться.

Наконец Валерий вернулся с бойким дружком, у которого рука была заломлена за спину.

– Так, Крейзи, ты у меня сейчас получишь по первое число!

– А чего я? – сдавленно простонал тот.

– Где она? – Валерий повернулся к пухлому толстячку. – Давай, Лейзи, говори!

Толстячок кивнул в сторону балкона. Хозяин квартиры Поляков к тому времени закрыл дверь и вернулся в квартиру.

– У нас балконы смежные, – объяснил он. – Видимо, она сиганула к соседям, а потом вниз.

Валерий отпустил Крейзи и бросился к лестнице. Лариса вышла на балкон и увидела, что из соседнего подъезда вылетела Нина и быстро побежала прочь со двора.

Валерий не смог ее догнать. Он вернулся минут через десять и уныло констатировал, что птичка улетела. Он даже зашел к соседям, в квартиру к которым перелезла Нина, и там ошеломленная женщина сообщила ему, что какая-то девушка вбежала в комнату с балкона с криком: «Выпустите меня отсюда!» – и ничего не оставалось, как открыть ей входную дверь.

Рассказав все это, Валерий сел на диван, окинул мрачным взглядом Крейзи и Лейзи, с которого не спускали зоркого взгляда его приятели, после чего спросил:

– Так, ну и куда она побежала?

– А мы-то откуда знаем? – огрызнулся Крейзи, показав гнилые передние зубы.

Невозмутимый Лейзи просто пожал плечами. Поляков же сел на стул и стал наблюдать за происходящим мрачным и недоброжелательным взглядом. Лояльность, вызванная появлением хавчика, испарилась: вместо нее возникла напряженность и жгучее нежелание делить с визитерами их – исключительно их – а не его, Василия Полякова, проблемы.

– А вообще, к нам-то чего у вас? – спросил Крейзи.

– Ни фига себе – чего, – повысил голос один из парней, которому Крейзи, собственно, и заехал под дых только что. – Нам она должна бабки, а вы с ней одна компания.

– В общем, ты теперь давай бабки отдавай, коли такой умный, – рассудил Валерий.

– Это ботва какая-то, мужики, – подал голос Лейзи.

Лариса, которая начала ощущать некий дискомфорт от этой разборки, встала и, втянув носом воздух, прошла к балкону. И тут же ощутила неприятный запах, исходивший пока непонятно от кого, но было подозрение, что от кого-то из наркоманов. По-прежнему стоя возле балкона, она молча наблюдала за разборками между командой Валерия и наркоманами.

– Да отдадим мы бабки, – шмыгнул носом Крейзи. – Срастется скоро все.

– А чего тогда она сбежала?

– Потому что нет у нее сейчас.

– А что, нельзя было остаться, поговорить, объяснить? Нашли бы выход какой-нибудь. Вон пусть идет опять голой позирует или ноги раздвигает – мне все равно – и отдает, – решительно заявил Валерий.

– Вы это ей и скажите, – снова пожал плечами Лейзи.

– Ну а ты-то чего забузил, а? – не отвечая ему, спросил Валерий Крейзи. – Рэмбо из себя строить вздумал.

– А мне чего, с вами приятно говорить, думаешь? – помедлив, ответил Крейзи. – Нинка говорит – валить надо. Вот я и решил свалить, короче, проще говоря, мне эти разборки вообще ни к чему. Я вообще решил, что это менты.

– Ты же меня знаешь, Крейзи, какой я мент? – насмешливо посмотрел на него Валерий.

– Ну я не разобрался, – попытался улыбнуться наркоман.

– Короче, проще говоря, кончай базар, давай гони деньги. – Приятели Валерия, похоже, были настроены более решительно, чем он сам.

– Да нет, с какой стати, ботва это все, – возражал Крейзи.

Валерий схватил Крейзи за грудки и приблизил свое лицо к его и вдруг отшатнулся.

– Фу! Ты чего такой вонючий, а?

Подошедшая в это время Лариса теперь уже явственно ощутила исходящий от Крейзи зловонный, тухлый запах.

– Он, наверное, сделал а-а, – пошутил один из парней. – Не выдержал напряжения.

– Да нет, у него изо рта так воняет, – повел носом Поляков и сморщился, отвернувшись. – Слушайте, мужики, давайте как-нибудь с ним быстрее разруливать, потому что мне, как понимаете, вонь эту терпеть тоже ни к чему. Да и все остальное. Нинка у меня теперь точно не появится. Вон их трясите, узнавайте, где она. Мы с ней едва успели парой фраз переброситься, как вы снова приехали. Так что насчет ее я ничего сказать не могу.

– Так, короче, мы забираем их с собой, – решил Валерий. – И уже устраиваем допрос по полной программе.

– Да ты что, всю машину провоняем, и офис тоже! – возразили напарники.

– Ничего, потом проветрим.

А Лариса в это время напряженно думала и думала. О запахе тухлой капусты она слышала совсем недавно… От кого же? И ассоциативная память выдала в связи с этим капризные губки Эвелины Горской, которая и рассказывала об этом запахе, якобы исходившем от одного из напавших на нее в собственной квартире.

Котова быстро выхватила из сумочки телефон. Набрав номер, она спустя некоторое время услышала голос Эвелины:

– Да, я вас слушаю.

– Лина, это Лариса. Тебе, похоже, придется сейчас подъехать в одно место для опознания.

– Для чего? – ахнула Горская, думая, что ее приглашают в милицию или, чего доброго, в морг.

– Похоже, я нашла тех, кто залез к тебе в квартиру.

Валерий с интересом прислушивался к разговору. Когда Лариса, продиктовав Эвелине адрес, отключила связь, он вопросительно посмотрел на нее.

– Эти друзья недавно ограбили мою подругу, – объявила Котова.

– Да чего, это все гон! – встрепенулся Крейзи, внезапно дернувшись в сторону выхода, но его осадил один из напарников Валерия.

– Ботва все, – вторил своему товарищу Лейзи, который, однако, тоже как-то подутратил невозмутимость и начал нервно трясти ногой.

– Кого они ограбили? – нахмурился Валерий.

– Мою подругу, причем прикрывшись моим именем. И вот этот момент я особенно хочу прояснить.

– Так вы их знаете, что ли? – не понял Валерий.

– Я-то их в первый раз вижу, а вот они… В общем, пока я не очень понимаю, но после того, как приедет Эвелина и их опознает, думаю, будет все гораздо яснее.

– Так, постойте, – заволновался Поляков. – Какое опознание? Вы что?

– Братан, спокойно, – примирительно махнул рукой Валерий. – Моральный ущерб компенсируем материально. Только вот что… Если они действительно там накуролесили, появятся менты, а мне этого не надо. Мне бабки нужно вернуть с этой шустрой прошмандовки, которая сбежала.

– Если ментов и придется вызывать, вы вполне можете уехать раньше ее прибытия, – сказала Лариса.

– А деньги? – возразил Валерий. – Мне все равно, откуда они их возьмут. А если менты – то никаких денег.

– Стоп, какие менты, вы чего гоните? – снова встрепенулся Крейзи. – Давай добазаримся, ты чего, какие менты?

– Это вы залезли в квартиру визажистки? – спросила Лариса.

Крейзи и Лейзи молчали.

– Ну вот, а говоришь – добазаримся.

– Так, но нам менты тоже ни к чему совсем, – жестко напомнил о своих интересах Валерий и подозрительно посмотрел на Ларису. – И вообще, я так понял, что вы Нинку разыскиваете не по вопросам наследства.

– Ментов пока сюда еще никто не приглашал, – успокаивающе заговорила Котова. – Сейчас приедет моя подруга, опознает их, и в этом случае можно будет вернуть, во-первых, ее деньги, а во-вторых, я попробую убедить ее, что вам нужно отдать, скажем так, за работу, отблагодарить за то, что вы нашли ее деньги. Вот и все.

– Ну, допустим, – Валерий скептически пожал плечами. – Так все-таки, что за дела-то у вас к Нинке?

Ларисе пришлось вкратце объяснить ситуацию и обрисовать свой статус. Поляков, пуская дым в потолок, прокомментировал:

– Ну и переплетенье рук и ног, судьбы сплетенье… И все в моей квартире!

– А ты как хотел – баб голых снимать, и чтобы никаких проблем? – ухмыльнулся товарищ Валерия.

– Стоп, давайте только без ментов, а? – умоляюще взглянул Крейзи на Валерия.

– Заткнись ты, – огрызнулся тот. – Без тебя тошно.

Спустя полчаса ожидания Валерий начал нервничать.

– Где же ваша подруга? Чего она телится? – недовольно спрашивал он.

Лариса и сама не очень понимала, почему до сих пор нет Эвелины: от ее дома до экономического института было двадцать минут пешим ходом.

Ожидание закончилось через десять минут, когда терпение Валерия и его парней было практически на исходе. В дверь все же позвонили, и Горская с опаской вошла в квартиру. Она была в темных очках, выряженная, как на званый прием.

– Ой, Лара, так неожиданно все, я все бегала, думала, как мне синяки закрасить.

Этим, собственно, и объяснялась столь долгая ее дорога от дома к квартире Полякова. Ларисе захотелось прикрикнуть на нее совсем в духе Степаныча: «Эх и дура, ну и дура!» А Горская еще о чем-то пыталась рассуждать, что не относилось к делу, но тут в прихожую вышел Валерий, и его мускулистая фигура заставила ее замолчать и переключить свое внимание на него. Валерий, однако, был мрачен и жестом пригласил Горскую пройти.

Эвелина, опираясь на руку Ларисы, не без опаски прошла в комнату и тотчас завизжала, едва увидев наркоманов.

– Ну что вы мне говорите, да вот они оба здесь сидят! Вот они, здесь все! Вот от этого воняло, этот везде рылся, – она показала на Лейзи. – И еще один у них был, который на пол меня повалил. Где он?! Он еще меня изнасиловать хотел!

– Понятно, – констатировал Валерий. – Давай говори, где бабло? – напустился он на Крейзи.

– Да гонит она, – неуверенно начал тот свою излюбленную песню, но выведенный из себя Валерий кулаком двинул ему в челюсть.

После этого попытался рвануться на выход Лейзи. Под аккомпанемент визга Эвелины Горской его остановили совместными усилиями двух парней и пришедшего на помощь Полякова.

– Короче, бабки или менты, – резюмировал Валерий.

Крейзи покачал головой, потрогал разбитую губу и пробормотал:

– Ну, короче, проще говоря, в пакете все.

– В каком пакете?

– Вон там, – он кивнул в сторону кухни.

Все поспешили туда. Но в пакете лежали только продукты.

– Там, внизу все, – опустил голову Крейзи.

Вытряхнув пакет, Валерий обнаружил на дне конверт, в котором лежали деньги.

– Здесь только семьсот долларов, – обескураженно сказала Эвелина.

– А было?

– Было восемьсот. И еще четыре тысячи рублей.

– Ну, это вообще капуста, – хмыкнул Валерий.

– А доллары? – плаксиво спросила Эвелина.

– Потратил их преступник, потратил, – снисходительным голосом киношного героя советской кинокомедии про следователя Мячикова заявил Валерий.

– Лина, по-моему, все нормально закончилось. Тебе радоваться нужно, – вступила Котова. – И еще… Историю эту надо заканчивать. Ребята постарались, и деньги твои нашлись, можно сказать, благодаря им. Так что…

– Что? – глупо хлопала глазами Эвелина.

– Я думаю, что долларов на триста они могут рассчитывать.

– На триста? – глаза Горской раскрылись еще шире.

– На двести, – милостиво согласился Валерий. – Двести – достаточно.

– А может быть, их обыскать, в карманах наверняка что-нибудь есть, – несмело предложила Эвелина.

– Обыскивай, – буркнул Крейзи.

– Ой нет, этого я не буду… Фу! – передернулась Горская. – К нему подходить-то противно!

Парни из команды Валерия шагнули к наркоманам и обыскали их. В результате этого на столе вскоре оказалось еще где-то около трех тысяч рублей.

– А может быть, вы возьмете вот это и еще сто долларов? – изобразив улыбку обольстительницы, предложила Эвелина.

Валерий тяжело вздохнул.

– Ладно, давайте. Я за этой Нинкой-то бегал так, ради принципа, а вообще-то… – он сделал паузу, – это, конечно, не деньги. Ладно, все, мне надоело. Гражданину вон нужно тоже отстегнуть хоть что-то, рублей пятьсот, – он кивнул на Полякова. – А у нас дела. Все, мы поехали. Приятно было познакомиться.

И Валерий решительно шагнул в прихожую. А на лице Полякова отразилась радость, когда он услышал словосочетание «пятьсот рублей». Это означало, что теперь за гонораром можно пойти и послезавтра, а главное, ничего до этого времени не нужно ни у кого занимать. А после ухода гостей позволить себе бутылку-другую пива, расслабиться и отдохнуть.

– Э, а мы-то чего? – заволновался Крейзи.

– У нас не такси, – буркнул Валерий, уже собираясь закрывать дверь.

Но Лариса остановила его.

– Простите, но… Помогите нам хотя бы как-то их нейтрализовать, пока милиция не подъехала.

Валерий почесал в затылке, потом спросил у Полякова:

– Скотч есть?

– Конечно, – с готовностью ответил фотограф и скрылся в комнате.

Крейзи и Лейзи откровенно заволновались, одновременно загомонили, пытаясь отстаивать свои права, оперируя фразами «так дела не делают», «это кидняк» и «измена».

Тем не менее их никто не слушал, пару раз им пришлось врезать кулаком в живот для успокоения, и через пять минут оба наркомана были надежно обездвижены. Валерий, покачав головой и снова взглянув на часы, двинулся к выходу.

– Надеюсь, что на сей раз я ушел отсюда окончательно, – бросил он, закрывая за собой дверь.

Милиция приехала не слишком оперативно, ее пришлось ждать где-то с час. И все это время Эвелина со злорадством взирала на замерших в неудобной позе наркоманов, принимаясь то и дело повторять фразы типа «так вам и надо». А Поляков выслушал несколько раз сагу о том, как эти подлецы ворвались к ней в квартиру, ограбили и пытались надругаться.

Василий кивал и думал о пятистах рублях, которые Эвелина не спешила ему дарить. И только когда Лариса подтолкнула подругу, что-то шепнув ей на ухо, Горская решила разориться. Правда, она напросилась на то, чтобы Василий сделал пару кадров – на нее произвели впечатление снимки, развешанные по квартире, – и попросила сделать большой портрет, чтобы повесить его в своем салоне. Предполагая, разумеется, что все это будет сделано бесплатно. Поляков без особого удовольствия щелкнул несколько раз фотоаппаратом и пообещал, что портрет скоро будет.

Подъехавшая милиция выслушала историю Эвелины и рассказ Ларисы, после чего оба наркомана, а также и Горская, к своему ужасу, были отправлены в отделение. Лариса на сей раз оказалась глуха к мольбам своей подруги и не стала сопровождать ее в это «ужасное место»: она решила, что позвонит следователю Белову позже и все узнает из первых рук.

Из беседы с наркоманами стало ясно только то, что к ним пришла Нина и заявила, что есть богатая телка, которую можно крутануть. А чтобы она впустила в квартиру, можно было прикрыться именем Ларисы Котовой. Откуда Нине известно это имя, а также связь Ларисы с Эвелиной, выяснить не удалось. Наркоманы и сами этого не знали и не очень-то интересовались.

На украденные у Эвелины деньги они купили дозу, а потом решили мотнуться по стране. К Полякову зашли случайно, просто потому, что находились в том районе, к тому же Нина утверждала, что им сейчас лучше не светиться ни в «стойле», ни у себя дома, а пересидеть там, где никто не найдет. В карманах у наркоманов нашли билеты на вечерний поезд в Сочи.

Простившись с Поляковым, Лариса осталась одна. Итак, хорошо, что деньги Эвелины нашлись и были арестованы эти отморозки. Но оставалась нерешенной проблема убийства Марии Афанасьевны.

И во всей этой катавасии Ларисе и нужна-то была именно Нина. А она сбежала, и где ее искать, по-прежнему было неясно. В связи с этим дальнейшие действия Ларисы не просматривались. Как подступиться к наследникам, она опять-таки пока не знала, а больше версий никаких не появлялось.

* * *

Лариса отправилась в ресторан. Там она обнаружила полный порядок, за исключением одного момента – в непорядке находился ее администратор Дмитрий Степанович Городов.

Когда Лариса его увидела, ей чуть не стало плохо. Сухое, обветренное лицо Степаныча, обычно красное, на сей раз было какого-то неописуемого цвета, причем неоднородного. Оно распухло и пошло малиново-фиолетовыми разводами. Маленькие коричневые глаза тоже опухли и превратились в две узенькие щелочки. К тому же они слезились, и Городов постоянно промокал их платком.

– Что с тобой, Степаныч? – с ужасом глядя на своего администратора, спросила Лариса.

– Ничего, – мрачно ответил Городов. – Аллергия у меня…

– Надеюсь, не на меня? – попробовала пошутить Лариса. – Или на жену с тещей?

Степаныч шумно выдохнул и с убийственным ядом в голосе отчеканил:

– Вот именно! Вот именно на них! Довели, заразы! Скоро совсем в гроб вгонят!

– Подожди, – остановила готового разразиться ругательствами администратора Лариса. – Пойдем-ка ко мне в кабинет и расскажи все-таки, что случилось.

По дороге Лариса распорядилась, чтобы им принесли в кабинет две чашки кофе, и там услышала наконец подробности о злоключениях Степаныча.

Как он уже говорил, все его помыслы в последнее время занимала только выращенная на даче клубника. Точнее, проблема продажи этой клубники. А еще точнее – деньги, полученные от продажи. Рассчитывая получить достойную прибыль, Дмитрий Степанович рассадил на своем участке как можно больше ягоды. Но природная скупость, и так постоянно портившая ему жизнь, и на сей раз сыграла с ним злую шутку: Городов перестарался и насажал клубники не просто много, а очень много.

Жена и теща выбивались из сил, простаивая на базаре с утра до вечера, чтобы продать не в меру богатый урожай. Поначалу Степаныч был доволен, радостно потирал руки и подсчитывал прибыль. Однако вскоре жена и теща стали жаловаться на усталость, на то, что всю клубнику по той цене, которую за нее заломил знатный огородник, продать не удается и что вообще им все это надоело. Озабоченный своими проблемами муж и зять не откликнулся на их призывы, и женщины поступили по-своему: не став больше мучиться, они продавали клубнику гораздо дешевле установленной таксы, чем вызвали глубокое негодование администратора.

Но это еще полбеды. Накануне, когда Дмитрий Степанович вечером заехал за ними на базар, он обнаружил, что большая часть ягод так и не продана. Жена и теща объяснили это тем, что клубники очень, очень много и продать такое количество в один день просто нереально. Степаныч не поверил таким объяснениям, раскричался и заявил, что сейчас сам встанет за лоток и все продаст. Жена и теща с радостью уступили ему место. Но было уже поздно, день клонился к вечеру, а вечер вот-вот грозился перейти в ночь. Клубники оставалось много.

Степаныч, скрепя сердце, собрал ее, загрузил в машину и повез домой, естественно, понимая, что до завтра ее стоимость резко снизится, а следовательно, снизится и его доход. Нужно было срочно искать выход. И известный финансист Городов его нашел. Он заставил жену и тещу переварить оставшуюся ягоду на варенье, рассчитывая, что потом ее можно будет продать в таком виде еще дороже.

Работа кипела чуть ли не всю ночь. В итоге кончился сахар, совсем обессилели жена и теща, которые наотрез отказывались даже смотреть на клубнику. Городов еще раз накричал на них, будучи уверен, что никому нет дела до семьи, кроме него. Затем с грустью осмотрел то, что осталось, и сел за стол доедать клубнику, чтобы ничего не пропало.

Но организм у Дмитрия Степановича был капризным, он мог негативно отреагировать даже на плохо вымытое яблоко или одну-единственную грушу. А тут такое количество клубники…

Одним словом, позабыв о том, что он страдает частыми расстройствами желудочно-кишечного тракта, а также нейродермитом и аллергией, Степаныч накинулся на клубнику. К утру она все-таки была съедена, но, к несчастью, все возможные беды разом свалились на незадачливого коммерсанта.

Кишечник отозвался жуткой диареей и рвотой, из-за чего Дмитрию Степановичу пришлось неотрывно провести три часа в домашнем санузле, а нейродермит и аллергия наперегонки осыпали его своими симптомами – тут и припухлость, и зуд, и жжение, и покраснение кожи, и слезоточивость, и насморк…

Наглотавшись антигистаминных препаратов в сочетании с левомицетином, Степаныч все-таки сумел добраться до работы. Там он еще несколько раз посетил туалет, истратил уже три носовых платка; в таком состоянии его и застала Лариса.

– У меня даже нет слов, чтобы высказать то, что я думаю, – развела она руками, выслушав своего администратора. – Ты же знаешь свой организм! Что за необходимость спасать всю эту клубнику?! Это же просто абсурд!

– Вам абсурд, а я с ней все лето мучился! – неодобрительно отрезал Степаныч.

– Ну в крайнем случае привез бы ее в ресторан, господи! Пустили бы ее на какой-нибудь джем…

Степаныч аж рот раскрыл от этого предложения. Некоторое время он сидела так, уставившись на Ларису, а потом жутким шепотом произнес:

– Как же это мне в голову не пришло?..

Расстройство от того, что такая элементарная мысль не посетила его голову, вызвало новый приступ слез и кашля у Степаныча, и он вылетел из кабинета своей начальницы.