Мобильник Ларисы запищал в тот момент, когда она наконец-то отрешилась от мыслей о расследовании и на время погрузилась в ресторанные заботы.

– Алло, – женский голос показался Ларисе смутно знакомым.

– Слушаю, – отреагировала Котова.

– Это Вероника Павловна Старшинова, – нервно заговорила трубка.

– Вот как? – усмехнулась Лариса, которая совершенно не ожидала звонка этой дамы – они расстались не так давно, но совсем не лучшими друзьями.

– Да, на нас тут свалилась проблема. Думаю, она как раз по вашей части.

– Какая проблема? – уточнила Лариса.

– Я просто не знаю, как объяснить. Одним словом, к нам заявилась эта… Нина. Ну, внучка Марии Афанасьевны. И устроила здесь шурум-бурум. Я же вам говорила, что заниматься в первую очередь нужно ею, – повысила голос Старшинова, но тут же взяла себя в руки. – Извините. Просто мы тут все на нервах.

– А в чем выражается шурум-бурум? – поинтересовалась Лариса.

– Она пришла с криками и какими-то дурацкими требованиями, набросилась на детей. Потом они уже позвали меня. Я была на работе и тут же прибежала.

– И что вы хотите от меня? Чтобы я тоже приехала?

– Разумеется, и чтобы вы забрали ее отсюда.

– Вообще-то для таких дел есть милиция.

– Но вы же понимаете, – в голосе Вероники Павловны зазвучали просительные нотки, – что вам это будет сделать проще, у вас наверняка есть в милиции связи… То есть я хотела сказать, что вы знакомы со всеми этими процедурами. Тем более что ее появление означает, что она во всем и виновата.

Лариса внутренне не согласилась с логикой Вероники Павловны, но вслух возражать не стала. Тем более что Нину она и сама искала долго и безуспешно. И вроде бы почти нашла, но та в последний момент ускользнула. А теперь вот приезжай и бери ее тепленькой.

– А, собственно, где она сейчас? – спросила Лариса. – Откуда я должна ее забрать?

– Как откуда? Из моего дома. Она накричалась, нашумела, а потом внезапно принялась тереть глаза, зевать и в конце концов уснула, примостившись в кресле.

– Очень интересная история, – сказала Котова. – Ладно, сейчас приеду, и вы мне расскажете подробнее, как это произошло.

* * *

Нина не проснулась к тому моменту, когда Лариса приехала к Старшиновым домой. Она спала, открыв рот и запрокинув голову, похожая на мертвую террористку после газовой атаки спецназа.

– Вот, пожалуйста, – дыша ядом, негодовала Вероника Павловна, широким жестом указывая на спящую наркоманку.

– Ну что ж, давайте ее будить, – вздохнула Лариса. – Только сначала расскажите мне, что произошло. Какие требования она выдвигала, что кричала.

Находившиеся в комнате Игорь с Жанной начали говорить наперебой.

– Я открыла дверь, она меня оттолкнула и стала кричать, чтобы мы немедленно отказались от прав на дом, – начала Жанна.

– А я вышел из своей комнаты, хотел ее успокоить, но она начала брыкаться и драться. Пришлось применять силу, – продолжил Игорь. – Она меня за руку укусила, вот смотрите.

И он продемонстрировал следы зубов на руке.

– И что же было дальше?

– Я побежала звонить маме, – ответила Жанна, – пока Игорь с ней разбирался. А она орала, угрожала какими-то друзьями, которые здесь все разнесут, ну и так далее.

– Мне показалось, что она была не в себе, – сказал Игорь.

Лариса понимающе кивнула. Она ведь была в курсе событий, которые произошли несколько часов назад, – приход Нины с друзьями к Полякову, потом бегство ее через балкон, осознание того, что она совершила глупость, что друзья теперь в руках либо команды Валерия, либо уже в милиции. Вот она и пошла сюда, гонимая безысходностью. А может, и дозой. Но, видно, батарейки сели и Нина отрубилась прямо в логове врага.

– Давайте будите ее, – сказала Лариса.

– А почему мы? – с вызовом спросила Вероника Павловна.

– Потому что я вообще могу повернуться и уйти. И пусть делом занимается милиция. Почему, кстати, вы не позвонили? – Лариса жестко посмотрела на Старшинову. – Да, и если уж я здесь, то, может быть, объясните мне, что вы скрываете относительно Марии Афанасьевны?

Вероника Павловна пошла красными пятнами.

– У вас, кстати, как мне кажется, ни у кого нет алиби на время ее смерти, – сказала, как припечатала, Лариса.

– У меня есть, – возразил Игорь. – Проверяйте сколько угодно, я был в это время в интернет-салоне, у меня и квиток остался.

– А у меня… – начала Вероника Павловна. – А я вообще не должна предъявлять никакого алиби.

– Это до тех пор, пока вас не проверяет милиция. А она наверняка будет проверять. Даже просто потому, что я скажу о вашей заинтересованности. Вы же сами говорили, что у меня есть связи. И я вам подтверждаю – да, действительно, связи есть. Так что же вы скрываете, Вероника Павловна? О чем вы разговаривали после моего ухода с мужем по телефону?

– Как? – Вероника Павловна широко раскрыла глаза. – Вы… Здесь у нас аппаратура? – Она обвела взглядом квартиру. – Боже мой! Это незаконно!

Лариса не стала комментировать высказывание.

– Ну так что? Вы мне расскажете или в милиции? – спросила она.

Старшинова поджала губы.

– В принципе, в этом нет ничего предосудительного, – заговорила она другим тоном. – Поймите, что милиция нам не нужна, и хотя у меня тоже есть определенные связи, милочка, я не хочу связываться с этой организацией. Тем более что она не имеет никакого отношения к тому, что я вынуждена скрывать. Просто это дело деликатное, не хотелось бы его афишировать, но в нем нет ничего противозаконного. А насчет убийства – мы все чисты, и я, и мои дети.

Вероника Павловна, закончив свой монолог на такой патетической ноте, ожидала от Ларисы ответной реакции.

– Ну и что же вы на самом деле скрываете?

– Все, – неожиданно раздался вялый голос с кресла.

Это очнулась Нина, повела рукой перед глазами, не открывая их, и… снова откинула голову набок.

– Так что вы все-таки скрываете? – терпеливо повторила вопрос Лариса.

Старшинова покачала головой и скривила губы. Она бросила пару взглядов в сторону Нины, потом посмотрела на своих детей и сказала:

– Давайте пройдем ко мне в кабинет.

– Давайте, – тут же согласилась Лариса.

Они прошли в дальнюю комнату, которую Вероника Павловна именовала кабинетом, видимо, потому, что там стоял секретер, достала пачку тоненьких сигарет, уселась на крутящийся стул и нервно закурила.

– Вы, конечно, понимаете, что Мария Афанасьевна – человек нам посторонний, – начала она. – Но это не значит, что мы желали ей зла. В последнее время она много болела, стала заговариваться, забываться, вообще была немного не в себе, и я подумала, что она нуждается в квалифицированной, каждодневной медицинской помощи. Вы понимаете?

– Да, скорее всего. Дом престарелых – вы это имеете в виду? – предположила Лариса.

– Название этого заведения таит в себе какой-то неприятный оттенок, – поморщилась Старшинова, – а в сущности, это лучший вариант для таких людей, как Мария Афанасьевна. Ну посудите сами – здесь она постоянно жаловалась, что некому ей воды подать, за хлебом сходить.

– А как же женщина из собеса, Люба, по-моему, ее зовут? – вспомнила Лариса.

– Но ведь Люба не может находиться при ней неотлучно, – заметила Старшинова. – Тем более что Мария Афанасьевна жаловалась и была не очень-то ею довольна.

«На кого только она не жаловалась, – подумала Лариса. – Если верить Татьяне Гриценко, такого человека просто не сыскать на белом свете!»

– А там ее бы и кормили, и ухаживали, и при первой же необходимости медицинскую помощь могли оказать, – продолжала развивать свою мысль Вероника Павловна. – И ведь заметьте – если бы она находилась там, то с ней бы не случилось этой кошмарной истории, она и сейчас была бы жива. То есть там ей была гарантирована полная безопасность.

– И вы этот вариант предложили ей? Дети, можно сказать, выросли, а старуха все не умирает и не умирает, собака такая! – усмехнулась Лариса.

– Вы опять все передергиваете, – помрачнела Вероника Павловна. – Я понимаю, что, может быть, лично я не вызываю у вас чувства симпатии, но факты на моей стороне – я старушку не убивала, а помочь хотела. Но она отказалась, сказала – я здесь родилась, я здесь и умру.

– Но помочь вы прежде всего хотели Игорю с Жанной, – заметила Лариса.

– Одно другому не мешает, – стояла на своем Старшинова.

– Мама, она проснулась, – возник на пороге Игорь.

– Сейчас идем, – ответила Лариса. – И вы не хотели обнародовать именно этот факт? – недоверчиво обратилась она к Веронике Павловне.

– Да, потому что люди все разные, они могут неправильно все истолковать. Вы вот тоже все пытаетесь вывернуть наизнанку.

– То есть вы имидж сохранить хотели? – уточнила Лариса.

– Называйте как угодно, мне больше нечего сказать, – сухо ответила Старшинова и поднялась со стула. – Пойдемте, там барышня проснулась, а то еще сейчас кулаки свои пустит в ход!

Лариса прошла в комнату и увидела щурящуюся от света Нину, которая, ко всему прочему, слабо соображала, где находится.

– Пойдем, Нина, – Лариса взяла ее за руку.

Та не сопротивлялась и послушно пошла за Ларисой в прихожую. Может быть, ее расположил доброжелательный голос, может быть, обращение к ней по имени, а может быть, просто знакомое лицо. Так или иначе, но вскоре она уже сидела в салоне «Ауди», нервно курила, трясясь мелкой дрожью.

– Короче, на меня Валера наехал. Я ему за дурь должна была, – рассказывала Нина.

– А с виду такой приличный парень.

– Ну правильно, он сам на игле не сидит, – ответила Нина. – Да нет, это не он продавал, я просто деньги у него взяла, а потом не отдала, вот он и обиделся.

– Ну и правильно сделал, – усмехнулась Лариса.

– Дело еще в том, что я его там подставила по одному делу… Ну, в общем, неважно по какому. Может, он поэтому и обозлился. Десять штук для него не деньги. А тут он за мной целую охоту устроил, даже пацанов своих собрал, чтобы страшнее казалось. Вскоре и бабка померла. В общем, все одно к одному.

– Думаю, если ты и дальше будешь так легкомысленно то подставлять, то кидать кого-то, тебе постоянно придется от кого-то скрываться. – Лариса почувствовала, что сбивается почти что на родительские назидания. – Но давай о деле. На Эвелину ты Крейзи и его команду навела?

– Я просто рассказала про нее, – ответила Нина. – И про вас тоже.

– А вот об этом, пожалуйста, поподробнее.

– А чего тут поподробнее – стоим мы в «стойле», как раз после поминок бабкиных, – начала рассказывать Костенко. – Я на измене сижу, потому что этим козлам все досталось. Вдруг вижу, из «Чайки» вы выходите. Ни фига себе, думаю, я ее видела сегодня. Ну, Феймус, он у нас самый представительный, сходил, узнал, что вы – директор ресторана.

«Всех уволю», – подумала Лариса про персонал ресторана.

– А кто рассказал-то?

– Да мужик какой-то, с красной физиономией, – махнула рукой Нина. – Феймус еще сказал, что тот с него бабки потребовал за информацию.

«Вообще никуда не годится, – вспыхнула Лариса. – Степаныч или идиот, или вредит нарочно».

– Ну а дальше что? – продолжала расспрашивать Котова.

– А дальше что? – пожала плечами Нина. – Я к Юре, армянину, подошла, спросила, кто вы такая, почему на поминках были, откуда бабку знаете… ну и все такое. А он мне и сказал, что, мол, детектив частный, у нее подругу арестовали за убийство, а она якобы не убивала, поэтому вы и взялись расследовать дело. Еще сказал, что подругу эту выпустили, а фамилия у нее – Горская Эвелина, и что она парикмахер. И еще про деньги, которые пропали незадолго до смерти у бабки, рассказал. А, нет, это уже Ольга Андреевна на поминках говорила – мол, тысяча восемьсот евро там было.

«Юра по простоте душевной хорошо постарался, все, что мог, выложил, – покачала головой Лариса. – Даже денег, в отличие от Степаныча, не попросил. И вообще этот двор – находка для шпиона!»

– И потом ты решила, что Эвелину нужно ограбить?

– Я ничего не решила, я просто Крейзи всю эту феню прогнала, а он уже решил вместе с Феймусом. Мол, она старуху замочила, бабки присвоила, а от ментов отмазалась. Вот и все. А потом куда они там ходили, чего делали – это я не при делах, так что и не надо мне все это шить.

Нина огрызнулась и выкинула сигарету в окно.

– Да получается, что ты наводчица, – возразила Лариса.

– У вас из этого ничего не получится, – упрямо мотнула головой Нина.

– А ты что, думаешь, Крейзи и прочие будут на себя все брать? Они, между прочим, в милиции сейчас.

– Там им и место, – равнодушно отозвалась Нина.

– Да, только они показания дают, против тебя, между прочим.

– А мне плевать. Я сейчас на трассу выйду и на юга махну. У меня там свои связи. Плевала я на все это… За коммуналку, что ли, эту вшивую держаться?

– А ты знаешь, что тебя могут арестовать за убийство бабки?

– С какой это стати? Вообще, что ли, уже… – Нина аж отшатнулась от Ларисы.

– С такой, что поведение твое лишено всякой логики. К тому же ты наркоманка, под дозой можешь что угодно. Сегодня вон к Старшиновым пошла, скандал учинила бесполезный, твое счастье, что они милицию не вызвали. А если я тебя сейчас туда отвезу, они только рады будут, и наркоманку за решетку упекут, и дело раскроют.

– Да не убивала я бабку! – процедила сквозь зубы Костенко. – Она, конечно, сука была еще та, но мне-то какой резон? Она мне бабки давала. Не каждый день, конечно, но все равно не отказывала. Когда перекрыться нужно было, я тоже к ней приходила, так, на денек-другой. Зачем мне убивать?

– Я же говорю, что в твоем случае логика не на первом месте. Зачем вот ты к Старшиновым пошла?

– А так, – Нина вяло махнула рукой. – Достали потому что. Да я вообще там думала просто приколоться над ними. Это потом чего-то нашло, я погнала на них. А тут этот меня за горло схватил, и я… Уснула, короче, проще говоря…

– Ну вот, и бабку ты могла порешить в состоянии аффекта, – предположила Лариса.

– Чего? – не поняла Костенко.

– Того, что что-то нашло, – пояснила Лариса.

– Ничего на меня не находило. Я у бабки месяц не была. Можете проверить, меня давно никто из соседей не видал. И вообще давайте я пойду. – Нина внезапно дернулась и попыталась открыть дверь машины, но та была заблаговременно заблокирована Ларисой.

Костенко презрительно посмотрела на Котову и скривилась:

– Вы что, арестовывать меня собрались?

– Я частный детектив, – объяснила Лариса. – И должна убедиться, что ты не убивала Марию Афанасьевну, или наоборот – убедиться и тогда сдать тебя в милицию.

– Значит, если я не убивала, вы меня отпустите, – смекнула Нина.

– Только это еще доказать нужно.

– Когда это было-то, – наморщила Нина лоб. – А, ну да! Днем, что ли? Проще простого! Семен Аркадьевич, мой сосед, может подтвердить. Мы с ним на кухне довольно долго разговаривали, ко мне еще потом Феймус зашел, но это было позднее, уже в шесть. Мы в «стойло» потом с ним пошли. А днем я дома была.

– Значит, поехали. – Лариса включила мотор и тронула машину с места.

– Куда?

– К тебе домой.

– Я не поеду. Чего я там забыла? Мне там делать нечего, меня вон Валерий ищет. Нет, не поеду!

– Если ты артачишься, я прямо сейчас наберу номер Валерия, и он подъедет сюда.

– Ну е-мое! – Нина аж пристукнула кулаком по сиденью. – Ну говорю же, что не убивала! Чего я вам так далась?

– Едешь в Заводской? – вместо ответа спросила Лариса.

– Поехали, – мрачно отозвалась Костенко и откинулась на спинку сиденья с безмерно усталым видом, словно хотела сказать: «Как же вы меня все достали!»

В квартире номер восемнадцать с утра ничего не изменилось. Семен Аркадьевич, увидев Ларису с Ниной, казалось, нисколько не удивился и предложил чаю, на сей раз с грушевым вареньем. От угощения Лариса отказалась, а вот вопрос насчет местонахождения Нины в день смерти Марии Афанасьевны задала прямо с порога, отделавшись объяснением, что это формальность, необходимая для наследственных дел.

Семен Аркадьевич тут же припомнил факт разговора с Ниной на кухне в интересующий Ларису день и подтвердил таким образом ее алиби. В ответ Лариса успокоила его насчет того, что визитов Валерия больше к ним не предвидится. Старичок воспринял это как должное, а вот Нина сильно удивилась и заинтересовалась почему.

Лариса не стала объяснять ей все от начала до конца, сказав только, что она уладила этот конфликт, но он в любой момент может быть спровоцирован ею же, уже с другими людьми и, может быть, с бо́льшими неприятностями. На этом Лариса поспешила откланяться. Нина просила, чтобы Лариса подбросила ее куда-то в центр, но та категорически отказалась.

Этот день, посвященный фактически разборкам с наркоманкой, порядком ее утомил.

* * *

Лариса, уставшая от перипетий прошедшего дня, мирно спала, когда ее в половине пятого разбудил телефонный звонок.

«Господи, кто это? Какой дурак?» – раздраженно подумала она, протянув руку к трубке.

Ответ не заставил себя долго ждать. В трубке прозвучал оптимистичный, бодрый до омерзения голос ее законного супруга, Евгения Алексеевича Котова.

– Алло, Лара! Я звоню тебе с приветом, так сказать… Вставать с рассветом – это, я тебе скажу, особый кайф. Попробуй и ты, знаешь, как классно! Бодрость, свежесть, ух, красота!

«Бросил пить и свихнулся», – прокомментировала Лариса.

– Женя, а ты знаешь, который сейчас час?

– Знаю, конечно, – радостно сообщил Котов. – Мы уже все трое на ногах, вернее, не совсем… Стас пока еще никак не может преодолеть силу тяжести, но это только из-за его веса, а так он бодрствует и передает тебе привет. А сейчас мы все трое отправляемся на лодке рыбачить. Вадим сказал, что сейчас самое подходящее время.

– Что-нибудь поймали вчера? – вяло спросила Лариса.

– Целых четыре рыбы, – с гордостью заявил Котов. – Размеры, правда, не очень, но… Мы их уже пожарили и съели. Я, правда, не знаю, как они называются. Вадим обещал, что сегодня клев будет лучше, к тому же он знает одно место, где ловятся сомы прямо руками. Мы поставим Стаса, и он будет их ловить.

На заднем плане раздался голос Макарова:

– Вообще-то насчет рук – это шутка. Те времена давно прошли, когда сомы руками ловились. Но… На дурилку можно поймать.

– Смотрите, чтоб рыбнадзор не поймал. И еще… Женя, я понимаю твой восторг по поводу единения с природой, но все же… звони в более подходящее время. Мне вставать через два часа.

– А ты вставай сейчас! Зарядочку, пробежечку, душ ледяной… – не растерялся Котов.

– Пошел к черту! – не выдержала Лариса и отключила связь. А потом и вовсе выдернула шнур из розетки и завалилась спать дальше. Утренняя рыбалка супруга ее мало интересовала.

Следующий звонок, уже сотового, разбудил Ларису около девяти утра.

«Котов и сюда добрался?» – промелькнуло у нее в голове, но на сей раз не сильно рассердило, поскольку вставать действительно уже было пора.

– Лара, – голос Эвелины звучал как-то заговорщицки и настороженно.

– Что случилось? – устало спросила Лариса и грешным делом подумала, что она звонит сообщить, что Анатолий сделал ей предложение.

– Понимаешь, тут такое дело… – замялась Горская. – Не знаю даже… Но я кое-что подозреваю… В общем, не зря, наверное, бабка-покойница на сына Татьяны грешила. Нужно твое присутствие. Ты приезжай, я все тебе расскажу. А тихо я говорю потому, чтобы Татьяна не слышала.

«Вот еще новости, – подумала Лариса, – хоть стой, хоть падай. Эвелина, конечно, склонна делать из мухи слона, но если она считает, что сын Гриценко как-то связан с преступлением, значит, для этого есть основания. Может, она подслушала какой-то разговор Татьяны?»

Так или иначе, но надо ехать разбираться. На улице уже вовсю жарило солнце, и Лариса, по совету Котова, даже приняла прохладный душ. Взбодрившись таким образом и выпив еще чашку кофе с тостом, она отправилась домой к Эвелине.

Та открыла ей дверь и сразу же приложила пальчик к губам.

– Она сама не своя, – не разжимая губ, сообщила Эвелина. – Ей позвонил муж и сообщил, что у них пропал Павел. Причем именно в тот день, когда убили бабку.

– Постой, они же вместе вернулись в Харьков, – возразила Лариса.

– Тише, тише, Лара, – зашикала Горская. – Это ты так думаешь… А на самом деле все совсем не так. Но я больше ничего не могу сказать. Ты сама…

– А откуда же я узнаю?

– Как это откуда? – изумилась Эвелина. – Ты же частный детектив!

– Детективы откуда-то получают информацию. А тут – ты ничего не знаешь, с Татьяной разговаривать запрещаешь. В Харьков, что ли, мне ехать?

– Может быть, и ехать, – ничтоже сумняшеся отозвалась Горская. – Понимаешь, как я поняла, это, конечно же, не до конца точно…

– Ну?

– Они приехали вместе утром, и сын пошел к бабушке. А потом пропал. Представляешь? И сейчас это выяснилось!

Лариса вздохнула и попробовала себе представить ситуацию. В принципе, такое вполне возможно, теоретически… Утром они приезжают, сын якобы едет к бабушке, на самом же деле возвращается в Тарасов – ну, скажем, на машине… И тюкает Марию Афанасьевну по голове. Но зачем? С подачи матери? Тогда почему она в таком шоке? Только лишь потому, что он до сих пор не вернулся? И как вообще она могла отправить семнадцатилетнего подростка на такое дело? Ларисе она показалась достаточно разумным человеком. Стоп, а вот сын! Сын!

Котова вспомнила соседку Карамановой Галину Федоровну, ее рассказ… Помочиться мимо туалета – это, конечно, совершенно невинно по сравнению с убийством. Но… в общем, это стоит проверить.

– Где сейчас Татьяна? – спросила Лариса у подруги.

– Спит, она очень устала. Выкурила у меня все сигареты, хотя, говорит, не курит. В три часа только успокоилась. Сейчас как убитая спит.

Однако вскоре в глубине квартиры раздался какой-то неясный звук, потом он донесся явственнее, и наконец на пороге одной из комнат появилась Татьяна Гриценко. Вид у нее был и в самом деле неважнецкий: круги под глазами, усталое выражение лица, отсутствие обычной улыбки при виде Ларисы.

– Здравствуйте, – как-то вымученно поздоровалась она и, сев на стул, закурила, глядя в стену отсутствующим взглядом.

Эвелина сделала красноречивый жест, как бы говорящий: «Видишь, я же тебе говорила!»

Лариса сделала подруге знак уйти. Эвелина не очень-то охотно выполнила ее просьбу, но все-таки скрылась в комнате с обиженным видом. Гриценко по-прежнему была погружена в свои невеселые мысли.

– Татьяна, – осторожно начала Лариса, тронув женщину за локоть.

– Да? – рассеянно отозвалась та.

– Я вижу, вас одолевают какие-то проблемы. Рассказали бы, я обещаю, что постараюсь вам помочь.

– Да нет, вам просто показалось, – со страхом в глазах отозвалась Гриценко. – Мне просто нездоровится.

– Не нужно ничего придумывать, – мягко продолжала Лариса. – Я знаю, что вам не просто нездоровится. И, боюсь, если проблемы настолько серьезные, как я предполагаю, одной вам будет справиться с ними труднее. Вы ведь сейчас думаете, обращаться вам в милицию или нет, верно?

Татьяна вздрогнула, но ничего не ответила.

– Очень вам советую – для начала расскажите мне, – как можно убедительнее попросила Лариса. – Мы же все-таки успели хоть как-то сдружиться. Обещаю: я вам помогу.

Татьяна вдруг уронила сигарету в пепельницу и, прижав ладони к лицу, расплакалась.

– Не знаю… – сквозь рыдания проговорила она. – Ничего не знаю! Господи, если бы мне хоть что-то было известно, а то какие только мысли в голову не лезут!

В кухню торопливо просунулась Эвелина.

– Где у тебя валерьянка? – быстро спросила Лариса.

– Там, – показала Горская на холодильник.

– Поскорее накапай в стакан.

Эвелина накапала валерьянки, развела водой и протянула стакан Ларисе. Та дала Татьяне выпить успокоительное.

– А теперь что? – шепотом спросила Эвелина.

– А теперь иди отсюда к себе и не мешай, – распорядилась Лариса.

Горская ошеломленно захлопала глазами, потом, увидев, что Лариса не шутит, надула губы и, изобразив ледяное презрение, с достоинством удалилась в комнату, демонстративно включив там магнитофон.

– У вас проблемы с сыном? – спросила Лариса.

– Да, только это не то, о чем вы думаете, – ответила Гриценко. – Это не имеет никакого отношения к смерти Марии Афанасьевны. Вы, наверное, считаете, что он ее убил. Дело совсем не в этом. Меня тревожит совершенно другое, меня волнует прежде всего, где он. Потому что с ним может случиться все, что угодно. Понимаете, он… Ну, в общем… У него неустойчивая психика.

– Давайте все по порядку. Вы вернулись вместе с ним в Харьков, так?

– Да. И, понимаете, надо было такому случиться, муж подцепил коревую краснуху. В его-то возрасте! Ну и мы решили, что Павел поедет временно к бабушке. А мне так и так нужно находиться возле мужа. А у бабушки телефона нет, она и не знала, что мы ей Павла отправили. А он ушел от нас – и ушел. И только вчера выяснилось, что он пропал. Бабушка позвонила мужу, зашел разговор про Павла, и оказалось, что он у нее даже не появлялся.

– И что, муж не заявил в милицию?

– Нет, я сама его отговорила.

– Почему?

– Я надеялась, что он вернется сам. Знаете, раньше уже бывали случаи, когда он исчезал. Первый раз это случилось, когда ему было лет двенадцать, – он не вернулся из школы. Мы тогда все с ног сбились, все дворы оббегали, всех одноклассников обошли. Тогда в милицию заявили. И его вернули, правда, через два дня. Оказывается, он сел в первый попавшийся поезд и поехал неизвестно куда. Как он умудрялся только от проводника прятаться! Я его потом спрашивала: куда ты собирался и зачем? А он говорит – я и сам не знаю, захотелось, увидел поезд и сел.

– А еще раз когда такое случалось?

– Еще один раз было, два года назад. Он тоже ушел погулять и не вернулся ночевать. На этот раз его милиция не нашла, но он явился сам. На вопрос, где был, ответил – гулял. А где гулял, что ел все это время, даже и не знаю.

– И вы предполагаете, что сейчас произошло то же самое?

– Конечно. Дело в том, что я долго думала, почему он это сделал. В первый раз в школе с кем-то из товарищей не поладил, обидели они его. Второй раз с отцом повздорил. А сейчас эта история с Марией Афанасьевной, наверное, на него так подействовала. Тем более что на вокзале мы с ним разругались – я нервная была после того, как деньги пропали, накричала на него.

– Скажите, а ваш сын состоял на учете у психиатра?

– Да, – помолчав, призналась Татьяна. – После первого исчезновения мне пришлось отвести его к врачу. Сами понимаете, я здорово переволновалась. Правда, врач убеждал меня, что его заболевание не опасное, что в общественном плане это никому ничем не грозит; если и может кому-то повредить, то только ему самому. Но мне от этого не легче. Сейчас вот как представлю – где он? У него же и денег с собой нет. Только те, что я ему дала. А там на житье у бабки только…

– И как вы думаете, куда он мог поехать?

– Не знаю! – почти выкрикнула Татьяна. – Не знаю!

В это время зазвонил телефон, и Гриценко буквально бросилась к нему.

– Ну… – нетерпеливо проговорила она в трубку. – Так… Там, значит, нет… А у Олиференков ты был? И там нет?.. Ну, не знаю. Сегодня же выезжаю, сегодня же… В милицию? Саша, ну я не знаю, уже не знаю… Ты же помнишь, что в прошлый раз они ничего не сделали. А потом, – она понизила голос. – Вспомни, в связи с какой историей я сейчас здесь нахожусь. Вдруг подумают на него. Да я понимаю, что другое государство, другая милиция! Но все равно я боюсь за него. Нет, нет, давай подождем.

Взволнованная Татьяна положила трубку на рычаг.

– Муж вот предлагает в милицию обратиться, – растерянно развела она руками.

– Может быть, в этом есть смысл? – заметила Лариса.

– Ой, нет, – тут же откликнулась Гриценко. – И вас я очень прошу, ничего, пожалуйста, не сообщайте. Будем надеяться, что все обойдется. Нет, это абсолютно не связано с Марией Афанасьевной! – Она приложила руки к груди. – Я знаю Пашу, он не мог этого сделать!

– Ну что ж, если вы отказываетесь от заявления в милицию, я могу вам только пожелать скорейшего прояснения ситуации.

– Но ведь это все равно будет там, в Харькове. Я же не буду подавать заявление здесь. Да и вообще, сейчас же еду на вокзал брать билет и сегодня вечером собираюсь уехать.

Лариса пожала плечами. Очная ставка между Татьяной и Амировым уже была, претензий вроде бы со стороны милиции к ней нет. Если считает нужным, пусть едет.

Но уже сидя в своей машине, Лариса поймала себя на мысли, что у нее нет такой уверенности, как у Гриценко, относительно непричастности Павла к смерти гражданки Карамановой. Неустойчивая психика провоцирует неадекватные поступки… Кто знает, куда это все могло привести.

От размышлений ее оторвал телефонный звонок. На проводе был следователь Белов.

– Здравствуйте, Лариса Викторовна, – зарокотал его баритон. – Мы практически раскрыли дело.

– То есть? – удивилась Котова.

– Амиров дал наконец нормальные показания. И выходит, что навел его на квартиру бабки сосед, некий Николай Гулькин, – сообщил Белов. – Это он рассказал ему о деньгах, прикарманенных старушкой.

– А убийство? – тут же спросила Лариса.

– В убийстве не колется, но это и понятно. Бабку замочил Гулькин. Амирову не удалось добраться до денег, так Гулькин на следующий день решил сделать это сам. За ним, кстати, уже поехали. Вот я, собственно, звоню сказать, если вам интересно, можете приехать, поприсутствовать на допросе Гулькина.

– Что ж, весьма интересно, спасибо, – поблагодарила Лариса. – Сейчас подъеду!

«Неужели это дело раскроют без меня?» – несколько разочарованно подумала Лариса, да и преступник – Гулькин. Совсем пошло как-то получилось… Хотя в жизни все порой гораздо прозаичнее, чем кажется.

Она приехала в Кировский РОВД и вместе с Беловым села ожидать возвращения оперативников с задания. Они вернулись довольно скоро и сообщили, что не обнаружили Гулькина дома. По словам его сожительницы, он не появлялся со вчерашнего вечера.

– И где же этот фрукт? – раздраженно спросил Белов.

Оперативники пожали плечами.

– Сожительница божится, что знать ничего не знает. Мол, он не предупреждал, что ночевать не придет.

– А по поводу Амирова она что-то заявила?

– Что знать его не знает, а если, мол, Гулькин какие-то дела и имел с ним, то ей он про это не докладывал.

– Так, – забарабанил пальцами по столу Белов. – Где у нас там стажер Тренихин?

– В комнате сидит.

– Так вот пускай он не в комнате сидит, а в засаде. Толку от него тут мало. Короче, пускай едет на квартиру к Гулькину и караулит его там. Как появится, сразу пусть вызывает наряд и тащит этого алкаша сюда!

Вскоре явился и сам стажер Тренихин. Это был молоденький паренек с детским лицом, безусый, но, по всему видно, энергичный и рвущийся в бой. Он очень серьезно выслушал Белова и ринулся исполнять поручение. Видимо, ему и самому наскучило сидеть в отделении.

Лариса же вызвалась сопровождать его, вернее, довезти до ставшего ей таким знакомым двора на своей машине. По дороге она вдруг подумала, вспомнив вчерашние откровения Нины Костенко, об обитателях этой слободки. И по всему выходило, что обитатели ее – люди довольно простодушные и открытые. И что они, в силу скукоты и незаполненности своего существования, склонны проявлять интерес к жизни других людей, своих соседей, и при этом весьма словоохотливы. Если Нина получила максимум возможной информации и на этой основе организовала, считай, налет на квартиру Горской, которая и появилась-то в этом дворе всего два раза, то… не может ли оказаться так, что убийство с целью разжиться на известных всему двору прикарманенных Марией Афанасьевной деньгах совершил какой-нибудь дядя Вася из соседнего двора или из дома напротив? То есть человек, не знакомый Ларисе до сих пор. Может быть, она зря отрабатывает версии с теми, кого успела узнать и у кого были явные мотивы. Если вести разносятся во дворе очень быстро, то не исключено, что о пропавших денежках стало известно какому-нибудь такому вот ушлому дяде Васе. Или не менее ушлой тете…

Но что частный детектив может сделать, исходя из этого предположения? Еще раз переговорить со всеми на предмет того, не интересовался ли кто-то посторонний делами старушки, связанными с деньгами? Или даже не так… Не говорила ли кому-то, скажем, та же общительная дама Ольга Андреевна о событиях в доме Марии Афанасьевны? Может быть, человек стал преступником как бы не по собственной инициативе, а просто воспользовался тем, что плохо лежит?

* * *

Едва войдя во двор, Лариса натолкнулась на Ольгу Андреевну. Она сидела у себя на крыльце и о чем-то разговаривала с Любой, женщиной из собеса, которая посещала Марию Афанасьевну и которая обнаружила ее хладный труп.

Обе приветливо поздоровались с Ларисой, после чего Люба поднялась, поправляя пышные складки юбки. Стажер Тренихин проследовал в направлении дома Лели и Коли, чем вызвал заинтересованные взгляды обеих женщин и шушуканье их между собой. Видно, они сразу угадали в нем работника милиции.

Лариса коротко сообщила, что Тренихин явился по Колину душу.

– Это он и есть, – убежденно вдруг сказала Ольга Андреевна. – Я много думала и пришла к выводу, что больше просто некому. Все остальные у нас люди приличные.

– Как был бандит, так и остался! – покачала головой Люба со вздохом. – Ладно, Ольга Андреевна, мне пора. Так, значит, не нужна вам путевка?

– Нет, Люба, такая дорогая не нужна, – отказалась Ольга Андреевна. – Если бы как раньше, профсоюз оплачивал девяносто процентов, тогда другое дело, а у меня таких денег нет, чтобы полностью оплатить ее. Спасибо, что узнала.

– Да, пенсионерам нынче трудно съездить отдохнуть, – подтвердила Люба, прощаясь.

После ее ухода Ольга Андреевна с интересом посмотрела на Ларису.

– А вы что, тоже будете ждать, когда Колю арестуют?

– Ну, нет, конечно, – ответила Котова. – Ольга Андреевна, а что, если мы с вами попробуем предположить, что это не он?

– Как это – не он? – искренне удивилась та. – А кто же? Я же говорю, у нас больше таких прощелыг нет. Все приличные люди – и Юра, и Алина с Лешей, и Галина Федоровна.

– Вот я и подумала, а может быть, это вообще человек не с вашего двора?

– То есть как? – растерялась Ольга Андреевна.

И Лариса изложила ей свое видение ситуации, попросив Ольгу Андреевну припомнить, кто из посторонних мог быть в курсе событий в ее дворе.

– Вы же рассказали всю эту историю, например, Нине, – напомнила Лариса. – А она вполне могла оказаться преступницей.

– Но я же рассказала уже после того, как Мария Афанасьевна умерла, – оправдывалась женщина.

– А вспомните, не говорили ли вы с кем до того, – настаивала Лариса.

Ольга Андреевна задумалась. Она морщила лоб, кривила губы, но так ничего и не припомнила.

– Да вроде бы нет, – покачала она в итоге головой. – Вроде бы нет.

– А насчет денег, Ольга Андреевна, – неожиданно осенило Ларису. – Вот милиция искала деньги в доме, но не нашла. А может быть, там был какой-нибудь тайник, и о нем было известно кому-то. Кто об этом мог знать?

Ольга Андреевна снова закачала головой.

– Мне неизвестно, я к Марии Афанасьевне и не заходила почти. А потом – станет она мне тайники показывать? Это или Татьяна могла знать, или тот же Коля, он у них в свое время часто ошивался, можно сказать, своим человеком был. Ну, еще Люба, может быть…

– А Люба с какой стати?

– Ну, она же ходила за продуктами, за квартиру платить. Деньги-то ей сама Мария Афанасьевна давала. Да вот ведь, она только что была здесь, что же вы у нее не спросили?

Ларисе нечего было ответить, ибо мысль насчет тайника пришла ей в голову буквально сию минуту.

– Ну ничего, – успокоила ее Ольга Андреевна. – Она к нам часто заходит по старой памяти. А если что – в собесе ее всегда можно найти.

– А где он находится?

– Недалеко здесь, за Сенным рынком, – и Ольга Андреевна подробно объяснила Ларисе, как туда добраться.

– То есть вы ни с кем не обсуждали пропажу денег и вообще не замечали ничего подозрительного? – на всякий случай еще раз уточнила Лариса, заставив тем самым Ольгу Андреевну в очередной раз покачать головой. А из квартиры Гулькиных тем временем донеслась брань. Стажер Тренихин что-то доказывал Леле, а она на это бурно возражала. Внимание обеих женщин переключилось на окна, откуда летели визгливый крик Лели и строгий голос Тренихина.

– Что, буянят? – спросил вдруг мужской голос позади женщин.

Лариса обернулась и увидела постное вытянутое лицо Алексея Середкина, который только что вошел во двор и направлялся к себе.

– Леша, – тут же обратилась к нему Ольга Андреевна. – Скажи, ты никому не рассказывал, что деньги у Татьяны пропали?

– У нее разве деньги пропали? – невозмутимо откликнулся Середкин. – Первый раз слышу.

«Да, этот парень, похоже, самый неболтливый и нелюбопытный из всего двора, – подумала Лариса. – Он и на поминках выглядел как сбоку припека, да и вообще они с женой здесь недавно живут. От него точно утечки информации не было».

– Да ты что?! – удивилась Ольга Андреевна и даже руками всплеснула. – Весь двор только об этом и говорил. И Марью Афанасьевну из-за этого убили, а ты ничего и не знаешь!

– Что убили, знаю, – ответил Алексей.

– При тебе же милиция приезжала, когда Алина видела, как залез к ней в окно нерусский какой-то… Неужели Мария Афанасьевна про деньги при милиции не вспомнила?

– Она говорила про какие-то деньги, но настолько бестолково, что я даже и значения ее словам не придал. Она вообще много всякого говорила, так все это еще не факт.

– Но деньги-то пропали, Леша, – убеждающе сказала Ольга Андреевна.

– Ну, пропали, а ко мне-то какие вопросы? – чуть усмехнулся Середкин.

– Так вот мы и хотим выяснить, кто вообще про деньги знал.

– Ну, я не знал, – нахмурился Алексей, которого, похоже, разговор начал раздражать.

– А может, у тебя кто спрашивал? Интересовался кто из посторонних? – не унималась Ольга Андреевна, которая теперь, воодушевленная версией Ларисы, пустилась во все тяжкие, отрабатывая ее в меру своих способностей.

– Нет. У меня все больше компьютерными делами интересуются, – сухо ответил Середкин.

«Ну точно программист», – подумала Лариса.

Середкин же, поправив очки, задумался и почесал в затылке.

– Вспомни тот день, когда Марию Афанасьевну-то убили, – настаивала Ольга Андреевна.

– Да я вспоминаю, – продолжал чесать затылок Алексей. – И ничего вроде не было особенного. С утра я в Интернет полез, новости просмотрел, потом дозвонился кое-куда, это мне по работе надо…

– А тут как раз ваша подруга приехала с мужчиной, – заметила Ольга Андреевна.

– Это я не слышал, мне это неинтересно, – бросил Середкин. – Я во двор только к обеду вышел. Посидел в тени, воздухом подышал, назад вернулся. Во дворе никого не было.

– Ну, правильно, я отдыхаю всегда в это время, – заметила Ольга Андреевна. – Галина Федоровна на рынке, Юра по своим делам, эти двое пьют или отсыпаются, их вообще не поймешь, – махнула она в сторону Лели с Колей.

– А Алина к матери с утра поехала, – добавил Алексей. – Ну вот и все.

– Но ведь преступник как-то проник в дом, – заметила Лариса. – Неужели так удачно выбрал время, что никто его не заметил?

– Я когда на крыльце или возле окна сижу, мимо меня никто не пройдет, – убежденно заявила Ольга Андреевна. – Молодые все в своих делах, пьяницам вообще ничего не надо, а тех, – она кивнула на соседний дом, – просто дома не было. Конечно, поэтому никто и не видел.

– Значит, преступник очень хорошо знаком с распорядком дня в вашем дворе.

– Ну, значит, – озадаченно согласилась Ольга Андреевна и, понизив голос, снова кивнула на жилье Лели с Колей. – Они это, чего уж тут говорить.

– Так, значит, вы никого не видели? – устав от разговора, обратилась Лариса к Алексею.

– Во дворе никого не было, – повторил он, морща лоб. – А, ну да!.. Помню, женщина какая-то прошла, незнакомая… Туда прошла, – Середкин показал в сторону дома Марии Афанасьевны.

– Какая женщина? – встрепенулась Лариса.

– Не знаю, я ее не видел здесь ни разу, – пожал плечами Середкин. – Да она скорее всего так, в туалет зашла… У нас же бывают во дворе всякие залетные, в пути их прихватит, зайдут, сделают свои дела, и назад.

– Я никого не пускаю, – строго нахмурила брови Ольга Андреевна, неодобрительно поглядывая на соседа. – И Юра тоже всегда спрашивает – «Вы к кому?» Я давно говорю, замок нужно повесить. Ты бы, Леша, ее остановил и спросил: вы куда? Нечего посторонним здесь делать. Вот что ты ее не остановил?

– Ольга Андреевна, – вздохнул Алексей. – У меня работа, я не могу весь день во дворе сидеть и следить за всеми. Но я хоть и дома почти всегда, работа у меня такая, понимаете.

Ольга Андреевна со скепсисом восприняла слова Середкина. По ее представлениям, работа – это когда утром куда-то уходят, а вечером – приходят. А когда целый день сидят перед экраном монитора – это баловство, а не работа.

– Скажи, а как эта женщина выглядела? – спросила Лариса.

– Ну, платье какое-то деревенское, юбка у него почти до пяток, цветастое такое. И голова платком замотана.

– Цыганка, что ли? – прищурилась Ольга Андреевна.

– Да нет, вроде не похожа. Среднего роста.

– Как я?

– Нет, Ольга Андреевна, – усмехнулся Середкин. – Та покрепче была. И пониже. Вон как… – он бросил взгляд на окно, в котором высунулась физиономия Лели. – Как эта.

– Пьяница? – уточнила Ольга Андреевна.

– Нет, не похожа, – снова возразил Алексей. – Лицо закрыто было, я не рассмотрел.

– Как закрыто? – заинтересовалась Лариса.

Алексей задумался.

– Вроде ничем и не закрыто, а словно… замаскировано. Да, на ней очки были, большие такие, круглые, старомодные, с затемненными стеклами. Да из-за этого платка лицо вообще казалось скрытым от глаз.

– А может, она специально так нарядилась? – Ольга Андреевна бросила косой взгляд на рыхлую физиономию Лели. – Может, они с Колей своим так договорились. Вы слышите? – обратилась она к Ларисе. – Все на них и указывает. А больше у нас такого роста и комплекции женщин нет.

– Это могла быть совершенно посторонняя женщина, – задумчиво сказала Лариса, вспомнив вдруг заключение эксперта: удар был нанесен средней силы, преступником мог быть как мужчина, так и женщина.

– Ну, в общем, больше я все равно ничего не могу сказать, – произнес Алексей. – Потом я домой пошел, за компьютер засел и вышел только тогда, когда милиция приехала и объявили, что Мария Афанасьевна умерла.

– А раньше вы эту женщину никогда не видели? Может быть, не у себя во дворе, а в каком-нибудь другом месте

– Нет, – ответил Алексей. – Не видел. Вы извините, я больше ничего сказать не могу. Я вообще не уверен, что эта случайная женщина причастна сюда каким-то боком. Скорее всего действительно просто в туалет зашла.

– Все, надо вешать замок! – сделала решительный вывод Ольга Андреевна.

Алексей снова пожал плечами, неловко потоптался и, попрощавшись, пошел к себе.

Больше никого из соседей дома не было, и Лариса не могла опросить всех в настоящий момент. Она вернулась в ресторан, хотя дел у нее там практически на сегодня не было, и заперлась в своем кабинете.