— И как ты его вычислила? — спросил Карташов. — Опять скажешь, что проще пареной репы?

— Ты знаешь, как ни странно, да, — чуть усмехнувшись, ответила Лариса. — Хотя поначалу мне так совсем не казалось. У меня долго вообще не было никаких зацепок, я буквально зашла в тупик. А потом я поняла, что просто нужно быть внимательнее. Всегда, всегда при расследовании преступления нужно присматриваться и прислушиваться к каждой мелочи.

— Ты можешь говорить конкретнее? — начал раздражаться полковник.

Они сидели в Зеленом кабинете «Чайки», и, хотя ужин сегодня был довольно скромным — уже столько дел успели расследовать вместе, что отмечать каждое с размахом и не хотелось, и не было времени, — настроение у обоих было хорошим. Лариса наконец полностью успокоилась насчет безопасности Насти, поскольку Карташов только что сообщил ей о судьбе Русака: ему было предъявлено обвинение в организации похищения, и он по-прежнему находится под стражей.

— Кстати, я так понимаю, что деньги свои, которые ему должен был Садовников, Русак уже не получит, — добавила Лариса. — Никто же не докажет, что Садовников их у него брал. Да и даже если докажет — Садовникова-то нет. Вот если бы Русак поменьше пил и потребовал их от Дмитрия раньше в тот злополучный вечер, тогда другое дело.

— Тогда бы их не получил Панин, — возразил полковник. — А это все-таки его деньги. Вернее, деньги его фирмы.

— То есть Садовников все-таки их украл, — уточнила Лариса.

— Да, — подтвердил Карташов. — Мои ребята уже провели расследование по этому делу, виновным действительно оказался Садовников.

— Ну, слава богу, все разъяснилось, — вздохнула Лариса. — Всегда бы так. Знаешь, у меня так бывает: сначала на что-то совершенно не обращаешь внимания, просто пропускаешь мимо ушей как ненужную и бесполезную информацию. А потом она всплывает где-то глубоко в памяти и начинает словно давить на тебя. И при этом испытываешь душевный дискомфорт, будто понимаешь, что что-то не так, а вот что, никак не можешь сообразить. Я стала понимать только, что постоянно вспоминаю разговор со Станиславом Поперечниковым и какую-то нестыковку, следовавшую из него. И вот когда я в сотый раз прокрутила в голове все, о чем мы с ним говорили, я поняла. Станислав тогда упоминал некоего типа, которого видел у Садовникова когда-то, и тот ему не понравился. Я поняла, что он говорил про Курочкина, но не придала этому значения: Анатолий Евгеньевич многим не нравится.

— Мне тоже, — важно вставил полковник.

— Ладно, это сейчас неважно. Главное, что он, пусть косвенно, но помог докопаться до разгадки. Так вот, сам Курочкин сказал, что у Садовникова был только один раз, в тот самый вечер. Когда же Станислав мог видеть Курочкина раньше?

— А зачем же он это сказал? — удивился Карташов. — Поперечников, в смысле?

— Он просто оговорился, случайно проболтался, понимаешь? Он не подумал, что психолог в квартире Дмитрия — случайный персонаж. Что он был там первый раз?

— Да, теперь понимаю, — почесал голову полковник. — А почему же этот Курочкин сразу не сказал, что там был Поперечников? Всех описал, а его нет.

— Потому что они встретились не в квартире, — пояснила Лариса. — Они столкнулись на лестнице, и Станислав, который видел, что Курочкин выходит от Садовникова, отметил про себя, что этот тип ему неприятен. А психолог даже не подумал, что Поперечников направляется к Дмитрию — они же раньше не встречались. Вот и все.

— Да-а, — протянул Олег Валерьянович, качая головой. — Ты скоро научишься раскрывать преступление, не выходя из дома, как Ниро Вульф.

— Для этого у меня нет такого незаменимого помощника, как Арчи Гудвин, — улыбнулась Лариса. — Если только ты пойдешь…

— Нет, нет! — шутливо замахал руками Карташов. — Я уже, знаешь ли, стар для того, чтобы быть мальчиком на побегушках. К тому же должность, понимаешь, обязывает… Но ты можешь попросить своего Степаныча!

— За изменение своей специальности он потребует так увеличить жалованье, что я разорюсь. И потом, мне нравится расследование проводить самой. Пока, во всяком случае. Вот выйду на пенсию, тогда, может быть, и подумаю над твоим советом, — засмеялась Лариса.

В этот момент в Зеленый кабинет без стука вошел сам Дмитрий Степанович. Увидев хитровато-веселый взгляд Карташова, обращенный на него, а также улыбку на губах Ларисы, он насторожился.

— Чего это вы? — подозрительно скосил он глаза. — Чего вы на меня так смотрите?

— Вот, хочу тебе заработок предложить, Степаныч! — подмигнув Ларисе, заговорил полковник.

Тот еще больше насторожился. Однако природная страсть к деньгам пересилила осторожность, и он присел на край стула.

— А… какой заработок? — с интересом спросил он.

— Ну, работа хорошая, график очень удобный, посменный, льготы многочисленные… — принялся загибать пальцы Карташов. — Рост по служебной лестнице постоянный. Чем лучше зарекомендуешь себя, тем выше поднимешься.

Начало разговора администратору явно понравилось, и он полностью занял стул.

— Продолжайте, Олег Валерьянович, продолжайте, — сложил он на коленях руки.

— Ну, что еще? — почесал подбородок Карташов. — Работа интересная, не то, что здесь, в ресторане — каждый день одно и то же.

— Да? А что за работа-то? — наконец поинтересовался Городов.

— Да у нас вон дежурный увольняется, сержант… Пойдешь на его место? Зарплата, правда, пока будет тысячи полторы, но ведь я говорю — перспективы роста! Я вот, видишь, хорошо работал — и полковником стал.

Степаныч медленно поднялся. Смерив Ларису и Карташова тяжелым, полным презрения взглядом, он с молчаливым достоинством прошествовал к двери, вышел из кабинета и крайне аккуратно закрыл ее за собой.

— Даже мои жена с тещей… — донеслось до Ларисы с Олегом Валерьяновичем.