Блестящая в свете фонарей иномарка с визгом шин вывернула со стоянки одного из ночных клубов. Музыка из салона разносилась по всей улице, пугая редких прохожих в этот ночной час. Водитель был или слеповат, или пьян, так как не реагировал ни на сигналы светофора, ни на дорожные знаки. Хотя ничего удивительного в том, что водитель пренебрегал правилами дорожного движения, не было. За рулем сидела женщина, точнее говоря, молоденькая миловидная девушка из разряда обеспеченных дамочек. А как говорит большинство представителей сильного пола, женщина за рулем хуже обезьяны с гранатой.

Рядом с девушкой сидела не менее привлекательная молодая особа, которая никак не могла прикурить длинную тонкую сигарету, потому что машину швыряло из стороны в сторону. На одном из поворотов автомобиль занесло вбок, пассажирка покачнулась, и сигарета сломалась о переднюю панель. Но дамочка ничуть не расстроилась, а только громко заржала, толкнув свою подругу, сидящую за рулем, в бок.

– А как тебе Серега? – неожиданно спросила та, которая вела машину.

– Серега? Какой? – заплетающимся языком отозвалась девушка, которая, по всей видимости, тоже была пьяна. – У нас мужиков сегодня как собак нерезаных было. Слушай, нам с тобой надо почаще в такие места захаживать.

– Сережка мне понравился, – продолжила первая. – Мартини нам заказал. Высокий, красивый…

Девушка самодовольно причмокнула. Машина с визгом пролетела мимо одного из постов ГИБДД. Хорошо, что на дороге не маячили сотрудники этого ведомства, а то иномарка обязательно бы попала в поле их зрения. Скорость была явно завышена. Да и о собственной безопасности девушки не заботились: ремни безвольно висели сбоку.

– Я ему номер своего телефона дала, – многозначительно сказала девушка за рулем, повернувшись к своей спутнице. – Сережка обещал позвонить.

– Ага! Да у него таких, как ты, сотни, – лениво ухмыльнулась пассажирка. – Он и женат, наверное…

– Вот и хорошо. Я-то пока не собираюсь замуж выходить. Мне и так неплохо.

– Еще бы тебе было плохо. Вон батяня какую тачку подарил! Повезло! – не без зависти отозвалась подруга.

– Нам повезло, – поправила ее собеседница, сделав ударение на первом слове. – Теперь можем куда угодно поехать.

– У-у-у, нам и ездить-то некуда…

– Слушай, а давай искупаемся, – тут же предложила подруга. – Лето все-таки! Жара!

– Да! Освежиться не мешало бы, – поддержала идею пассажирка. – Иначе меня родичи на порог не пустят. В прошлый раз, когда я из клуба вернулась пьяная, мне мать такой скандал закатила. Так поехали, освежимся?

Спутница кивнула, но разворачивать машину не стала, а только прибавила скорость. Веселье было в самом разгаре. Девушки прибавили громкость звука на магнитоле и хором подпевали какой-то известной певице с противным писклявым голосом: старательно брали ноты, улавливая мелодию.

Выехав на загородную трассу, где машин уже почти не было, иномарка резко затормозила и остановилась.

– Ты что встала? – удивилась одна из подруг, повернувшись к сидящей за рулем. – Здесь и воды-то нет.

– Сейчас я тебе класс покажу! Тачка у меня нормальная. Я могу и двести выжать!

– Скорость?! Ну ты даешь! – восхищенно воскликнула пассажирка, но, сообразив, что задумала подруга, спохватилась. – Я тебе и так верю. Показывать не надо, а то еще, чего доброго, свернем куда-нибудь не туда…

– Не робей, подруга! – крикнула девушка-водитель и резво надавила на газ.

Машина дернулась, резко сорвалась с места и помчалась по трассе, с каждым метром двигаясь все быстрее и быстрее. Первоначально скорость была не такой большой. Пассажирка даже прикурила сигарету и выдохнула облачко дыма. Но уже через несколько секунд скорость достигла ста.

– Сейчас, сейчас! Еще чуть-чуть, – бормотала девушка за рулем, входя в азарт, когда скорость превысила сто пятьдесят километров.

– Да хватит тебе так гнать! – раздраженно повысила голос пассажирка. – Я покурить даже нормально не могу.

Подруга не отозвалась на ее окрик, а только сосредоточенно уставилась на дорогу, силясь что-то разглядеть перед собой в пьяном угаре. Трасса была свободной.

– Дай я выйду! – неожиданно попросила пассажирка, наклонившись вперед.

– Боишься?! – злорадствовала первая.

– Тошнит, – объяснила подруга и уже схватилась было за ручку двери, намереваясь выйти.

– Подожди, сейчас остановимся. Чуть-чуть осталось.

Девушка за рулем еще сильнее вдавила педаль газа. Ветер свистел в ушах, врываясь через опущенные стекла. Пассажирка вцепилась обеими руками в переднюю панель и со страхом всматривалась в даль. А когда на горизонте показался один из трейлеров дальнобойщиков, она посмотрела на подругу мутным взглядом. Та нисколько не смутилась при появлении машины на трассе и с еще большей уверенностью погнала иномарку вперед.

Яркий свет фар застил глаза, но сидящая за рулем только щурилась, разглядывая трейлер на встречной полосе. Руки ее судорожно сжали руль. Пассажирка глядела то вперед, то на подругу с нарастающей тревогой, но сказать ничего не могла и будто онемела.

Неожиданно раздался громкий звуковой сигнал иномарки – трейлер был буквально в нескольких метрах от нее. Свет фар на мгновение ослепил подруг, а в следующее мгновенье послышался пронзительный женский крик, утонувший в тишине ночи…

 

Глава 1

В тишине зрительного зала звучало приятное контральто Елизаветы Азаровой. Она стояла на сцене в лучах софитов, и ее безупречно сшитый на заказ туалет поражал великолепием и изысканностью. Платье в первую очередь обратило на себя мое внимание. Вот бы мне на одну из программ такой наряд! Хотя зачем ведущей заурядного провинциального ток-шоу «Женское счастье» такое шикарное платье? В таком одеянии я буду отвлекать внимание зрителей от своей героини. Да и пойти в нем некуда.

В кои-то веки мы с мужем куда-то вырвались! Нам достались два билета на концерт известной в Тарасовской области певицы – Елизаветы Азаровой. Сама дива позавчера вручила мне контрамарку на свое выступление. С ней мы познакомились совсем недавно. Около месяца назад Елизавета Азарова казалась мне совершенно недосягаемой особой, к которой и подступиться-то невозможно. Еще бы, ведь известная певица! Пусть и не во всей России, а только в нашей области. Мне удалось встретиться с Азаровой и договориться о съемках программы. Елизавета не отказалась, а восприняла эту идею с большим энтузиазмом.

Надо сказать, что на роль героини моей программы эта женщина подходила как нельзя лучше. И дело тут совершенно не во внешности, хотя ею Елизавета Азарова, несомненно, могла похвастаться – высокая, стройная зеленоглазая брюнетка, точеная фигура, почти идеальные черты лица. Такая женщина не может не привлекать внимания представителей сильного пола.

Вот и мой муж Володька смотрел на нее, не отрывая глаз. Понятно, такая прима не может оставить равнодушным ни одного мужчину. Вот только от преданного любящего мужа я не ожидала такой реакции. Нет, я не ревновала, разумеется! Я уверена, что Володя никогда не предаст меня даже ради такой красотки, хотя что-то уж очень он на сей раз проявлял повышенный интерес…

Муж неожиданно повернулся ко мне и шепнул на ухо:

– Ирочка, а цветы когда дарить будем?

Я заметила, что после очередной исполненной песни на сцену потянулись зрители с цветами. У Володьки на коленях тоже лежал букет роскошных роз, которые мы приобрели незадолго до концерта.

– Позже подаришь, – отозвалась я. – Надеюсь, нам удастся поговорить с Елизаветой после концерта.

Володька тяжело вздохнул и опять замер, остановив свой взгляд на сцене. Елизавета Азарова аккуратно передала букеты девушкам, которые весь концерт старательно подпевали ей, и подошла ближе к зрителям. Мне показалось, что она бросила мимолетный взгляд и в мою сторону, но в самом деле она обвела притягательным взглядом весь зал и заговорила:

– Благодарю вас, что в этот вечер вы были со мной! Я счастлива петь сегодня для вас. Последнюю композицию я хотела бы посвятить именно вам – моим любимым и благодарным слушателям.

«Вот какими словами мне надо бы заканчивать свою программу», – подумала я. У Елизаветы Азаровой есть чему поучиться. Вот хотя бы этой ее способности умело владеть огромной аудиторией. Я, конечно, тоже могу считать себя профессионалом в этом деле, но все же в студии гораздо меньше зрителей, чем в этом концертном зале нашего города.

Елизавета замолчала, и зал взорвался аплодисментами. Азарова отошла в глубь сцены и замерла. Зазвучала знакомая каждому тарасовцу мелодия. Это был самый известный хит певицы. Елизавета исполнила его на одном дыхании, а затем, грациозно поклонившись, ушла за кулисы.

Аплодисменты были оглушительными. Зал стоя выражал свое восхищение. С последних рядов послышались крики «Бис!», «Браво!». Елизавета Азарова вышла на сцену вновь, а за ней показались и две бэк-вокалистки, которые просто сияли от произведенного фурора. Выступление и в самом деле было потрясающим.

Исполнив еще пару песен на бис, Елизавета Азарова ушла со сцены в сопровождении девушек под гром несмолкаемых аплодисментов. Зрители потянулись к выходу. Мы с Володькой не торопились сливаться с толпой, где слышались восхищенные отклики о выступлении певицы. Дождавшись, когда большинство зрителей покинет зал, мы прошли к сцене и обратились к одному из охранников.

– Извините, как мы можем пройти к Елизавете Павловне? – вежливо спросил Володька.

– Журналисты? – строго посмотрел на нас молодой человек.

– Ирина Анатольевна Лебедева, – представилась я, и охранник сразу же переменился в лице, улыбнувшись.

– Проходите, Елизавета Павловна предупредила о вашем приходе, – сказал он.

Охранник пропустил нас на сцену, откуда мы попали за кулисы.

Я всегда представляла себе, что за сценой после концерта творится что-то невообразимое: суета, беспокойство. На самом же деле тут было пусто. И только пройдя дальше, в глубь сцены, мы встретили девушку с восточной внешностью, которая несла в руках платье Азаровой, в котором певица только что блистала на сцене. Незнакомка первой обратилась к нам.

– Ирина Анатольевна? – уточнила она, косо посматривая на меня.

Я кивнула.

– Елизавета Павловна уже спрашивала о вас, – сообщила девушка. – Она в гримерной.

– А где это? – поинтересовался мой Володя.

– По коридору до конца, дверь направо, – коротко объяснила девушка.

Сама же она пошла в другой кабинет. Мы с Володькой пошли дальше, столкнувшись в коридоре еще с несколькими работниками, и остановились перед указанной дверью. Володька переложил букет в левую руку и постучал в дверь.

– Да, да, заходите, – послышался знакомый голос Азаровой.

Войдя в гримерную, я увидела Елизавету Павловну перед огромным зеркалом. Она уже была в своем обычном строгом костюме салатового цвета. От великолепной прически не сталось и следа, яркий макияж был смыт. Около певицы суетилась молоденькая миловидная гримерша. Увидев нас, Азарова не встала с места и терпеливо дождалась, когда девушка закончит свою работу.

– Спасибо, Сонечка, – с улыбкой поблагодарила певица, посмотрела, как та вышла из гримерной, а затем обратилась к нам: – А я вас видела в зале. Спасибо большое, что пришли.

– Все было просто здорово! – восхищенно воскликнул Володька и протянул Елизавете роскошный букет цветов.

Подаренные нами розы Азарова поставила в большую напольную вазу, которая и без того до отказа была забита цветами.

– Вам правда понравилось? – кокетливо скосилась Елизавета на Володьку.

– Ой, я же вас забыла представить! – опомнилась я. – Это мой муж – Владимир.

Елизавета предложила нам чай, но мы отказались, сославшись на то, что уже поздно и пора домой. К тому же я зашла к Азаровой только затем, чтобы договориться о завтрашней съемке. Елизавета и до этого интересовалась у меня, что ей лучше надеть, как накраситься и вообще как себя вести. Теперь же я не сомневалась, что певица бесспорно справится с ролью героини программы «Женское счастье».

– Я обязательно куплю ваш альбом, – восторженно сообщил Володька. – А то Ирина, кроме Лучано Паваротти и Пласидо Доминго, ничего не слушает.

– Ирина Анатольевна, вам не понравился мой концерт? – настороженно спросила Елизавета.

– Нет, что вы, – спохватилась я, бросив укоризненный взгляд в сторону мужа. – Просто слушаю несколько иную музыку.

– Я, когда еще в консерватории училась, тоже балдела от оперных певцов такого плана, – поддержала меня Азарова и тут же промурлыкала мелодию одной композиции Доминго.

– Вы поете ничуть не хуже, – сделал неуклюжий комплимент Володька. Его перебил требовательный стук в дверь, после которого в кабинет, не дождавшись разрешения, вошел незнакомый мужчина с огромным букетом цветов. Пожалуй, этот был самым роскошным из всех, что были преподнесены. Я нисколько не сомневалась, что это один из поклонников Азаровой. А может быть, этот высокий широкоплечий незнакомец не просто поклонник Елизаветы? Скорее всего, это ее любовник, решила я и обернулась к певице, надеясь, что она представит нам незнакомца.

Как это ни странно, но Елизавета при появлении голубоглазого красавца растерялась. Она даже вскочила со своего места, но не решилась подойти к нему ближе, и я заметила в ее взгляде не только растерянность, но и испуг. Хотя Азарова постаралась скрыть свою реакцию и уже через мгновение приветливо улыбнулась.

– Лизочка, здравствуй, – приветствовал ее брюнет и протянул букет цветов. – Ты меня в зале не видела? Я во втором ряду сидел.

– Нет, не видела, – пробормотала Азарова. – Ты проходи.

Странно, но я этого мужчину тоже в зале не видела, несмотря на то что обычно обращаю внимание на таких неординарных представителей мужского пола. К тому же мы с Володькой тоже сидели во втором ряду.

– Ты и не могла меня заметить. Я был в ложе, – уточнил незнакомец, едва его букет был поставлен в общую вазу. – Смотрел на тебя со стороны. Ты сегодня была просто очаровательна! Впрочем, как всегда.

– Спасибо, – сухо поблагодарила красавца Елизавета.

Володька легонько толкнул меня в бок, давая понять, что нам пора.

– Елизавета, тогда мы пойдем, а то поздно уже…

– Да, да, конечно, – оживилась певица. – Ирина Анатольевна, я вам завтра с утра позвоню, часиков в десять.

Мы распрощались с Азаровой, я мельком бросила взгляд на незнакомца, так нам и не представленного, и вышла в коридор. За мной и Володька. Тут же к нам подлетела администраторша певицы – низкорослая пампушка с прыщавым лицом, которая объяснила, где находится выход. Оказавшись на улице, мы поплелись к остановке. Хорошо, что дождь, который начался в обед, теперь прекратился. Только на асфальте оставались маленькие, неподсохшие лужицы.

* * *

Утро было солнечным. В окно ворвался сноп света, который упал мне прямо на лицо. Я недовольно поморщилась. Неужели пора вставать? Вчера мы с Володькой легли далеко за полночь. Обрадовавшись, что я посвятила ему весь вечер, муж приготовил праздничный ужин. Такое случается редко. Обычно я настолько устаю от работы, что вечером хватает времени и сил только на то, чтобы до кровати доплестись. Именно по этой причине муж занимается всеми домашними хлопотами, начиная со стирки и заканчивая приготовлением еды. И это вовсе не оттого, что я рьяная феминистка и считаю, что удел женщины не только стряпня, а просто мужу нравится трудиться по дому, тем более что для этого у него остается гораздо больше времени, чем у меня. Володя исполняющий обязанности доцента кафедры химических наук Тарасовского университета. И я этим горжусь, хотя считаю, что муж достоин гораздо большего. Он у меня самый умный, самый красивый и добрый…

– Ирочка, ты уже встала? – супруг заглянул в спальню и, увидев, что я проснулась, радостно забасил: – Завтрак уже готов. Сегодня блинчики с творогом, как ты любишь.

– Ты самый замечательный, – протянула я, потягиваясь.

Вчера я позволила себе расслабиться, отпросилась пораньше с работы, чтобы попасть на концерт Азаровой. Теперь же надо было наверстывать упущенное. Сегодня должны состояться съемки очередной программы «Женское счастье», героиней которой станет Елизавета Азарова.

Именно об этом я думала, когда уже ехала в автобусе на ГТРК. Сценарий программы уже готов, оставалось внести последние коррективы. Сойдя на своей остановке, я подошла к проходной, где неожиданно столкнулась с Валерой Гурьевым, корреспондентом «Криминальной хроники». Мы с ним друзья. Гурьев частенько заходит ко мне в редакцию. В глубине души я иногда даже завидую Валерке, так как он занимается более интересным делом, чем я. Меня всегда привлекает и криминальное расследование – преступлений, убийств. Честно признаться, я сама частенько подумываю о какой-нибудь программе типа журналистского расследования, где я была бы ведущей. Но начальство упорно считает, что «Женское счастье» – это именно та передача, которая подходит мне и приносит неплохой доход.

– Ирка, ты, говорят, вчера с Володькой ходила на концерт Азаровой. Ну как? – хитровато прищурился Валера.

– Замечательно, – не скрывая, ответила я. – А ты почему такой радостный? Что произошло-то?

– Просто как следует выспался, – объяснил Гурьев. – Преступность будто вымерла. Уже несколько дней маемся оттого, что никакого горячего материала, одна бытовуха, которую уже и снимать-то неинтересно.

– Будет и на твоей улице праздник, – пообещала я.

Валерка только ухмыльнулся и побежал к себе. Поднявшись на свой этаж, я достала ключ от кабинета, но наудачу решила подергать ручку – дверь подалась. В редакции уже были Лера Казаринова, помощник режиссера, и Павлик Старовойтов – наш оператор. Между двумя коллегами сложились несколько более теплые отношения, переходящие за грань банальной дружбы между мужчиной и женщиной. Павлик явно флиртует с Лерой, начиная с их первого знакомства. Казаринова тоже ему симпатизирует, но старается не показывать этого, хотя всем уже давно известно об их взаимной симпатии.

– Пашка, ну сколько это будет продолжаться? Только вчера была полная вазочка изюма и кураги! – возмущенно крикнула Лера, даже не заметив, что я вошла в кабинет, так как стояла спиной к двери. – А теперь осталась одна курага! Что я буду есть на обед?

– Курага тоже полезна, – цинично отозвался Павлик. – Она способствует нормализации сердечной деятельности, повышает работоспособность, благоприятно влияет на кишечную флору…

– Умный слишком, – буркнула Лера.

Несмотря на взаимную симпатию, Лера и Павлик постоянно пикировались друг с другом. Вот и сейчас, судя по всему, Павлик выловил весь изюм из набора сухофруктов Леры, которыми она постоянно питалась. Казаринова в этом плане немного странноватая девушка: она время от времени садится на определенную диету, хотя, на мой взгляд, ее фигура вовсе не нуждается в похудении. Набор сухофруктов и бутылочка с минеральной водой без газов – весь ее обед. Павлик же питается всем, что попадется под руку, и в больших количествах, поэтому иногда не брезгует и Лериным изюмчиком.

– Ой, Ирина Анатольевна, – заметила наконец меня Казаринова. – Здравствуйте!

– Ирка, ну скажи ты ей, – первым бросился ко мне в поисках защиты Павлик. – Разве не должны люди помогать друг другу в трудную минуту? Я вчера вечером от голода чуть не умер. Ну, стащил у нее пару изюминок. Что же мне теперь, повеситься от угрызений совести?

– А спросить у меня нельзя было? – задиралась Лера.

– Нет, – резко отозвался Старовойтов. – Тебя на работе уже не было. Я ушел часов в десять.

– А что ты тут делал так поздно? – удивилась я.

– Монтировал рабочий материал для вашей программы, – объяснил Павлик. – Между прочим, получилось очень даже ничего. Я там спецэффекты ввел, как Галина Сергеевна посоветовала.

– Она тоже с тобой оставалась? – уточнила я.

– Нет, у нее вчера свидание было, – почему-то шепотом проговорил Старовойтов. – Моршакова с кем-то вечером встречалась, по-видимому, с мужиком.

– Не с мужиком, а с мужчиной, – поправила его Казаринова. – Что же ей, нельзя и на свидание сходить?

– Так я и знала. Стоит мне только один рабочий день пропустить, так все идет кувырком. Бардак! – не без иронии заметила я.

И в этот момент вошла Галина Сергеевна Моршакова, режиссер нашей программы, частенько опаздывающая на работу. Вот и сегодня пришла на целых полчаса позже обычного. Как это ни странно, Галина Сергеевна не стала извиняться за опоздание, а прямиком направилась к зеркалу. Разумеется, у нее сегодня опять была новая прическа, которая очень ей шла. Я всегда удивлялась, как это Моршаковой удается в таком возрасте – ей было уже около пятидесяти, хотя никто на вид не дал бы ей и сорока, – выглядеть столь очаровательно.

– Что вы так на меня смотрите? – обернулась к нам наша режиссер. – Да, я вчера ходила на свидание с очень даже приятным мужчиной. Не хотела вам сразу этого говорить, боялась сглазить.

– Ну и как? – поинтересовалась Лера.

– Замечательно, – восторженно отозвалась Моршакова. – Луна, лавочка, мороженое… Он меня держал за руку…

Галина Сергеевна мечтательно закатила глаза, но вдруг строго посмотрела на Старовойтова, спросила, разом покончив с романтическими воспоминаниями:

– Как у тебя с монтажом?

Мы с Лерой чуть не прыснули со смеху. Галина Сергеевна оставалась той же погруженной в работу женщиной, которая отвлекалась иногда на романтику. Работа для таких, как она, всегда была на первом месте! За это я в принципе и ценила Галину Сергеевну.

Павлик заверил, что для программы все готово, после чего Моршакова переключилась на меня.

– Ну, как там наша певица? – поинтересовалась Моршакова. – Как концерт? Все прошло гладко? В котором часу она придет на программу? Ты с ней договорилась?

– Она обещала позвонить сегодня утром, – коротко ответила я на главный вопрос, проигнорировав все остальные.

– Уже позвонила? – осведомилась Галина Сергеевна.

– Пока еще нет, – отозвалась я и мельком бросила взгляд на телефонный аппарат, который стоял на моем столе.

* * *

Елизавета Азарова не позвонила ни через час, ни через два. Я все утро прождала ее звонка, попутно еще раз просмотрев сценарий программы, в котором были сделаны последние доработки. Теперь программа точно должна была пройти без сучка и задоринки. Когда обсуждение сценария закончилось, Галина Сергеевна посмотрела на часы и недовольно поморщилась:

– Половина двенадцатого! И где Азарова?

– Не знаю, – растерянно отозвалась я. – Может быть, мне самой позвонить ей? – Конечно, – поддержала меня Лера. – У тебя есть номер ее телефона?

Я порылась в сумочке и достала записную книжку, куда педантично записывала все телефонные номера своих знакомых и деловых партнеров. Набрав номер сотового Азаровой, я несколько секунд вслушивалась в длинные гудки. После третьего зуммера сработал автоответчик, и я услышала голос Елизаветы: она ровным и спокойным голосом сообщала, что не может ответить на звонок и просит оставить сообщение после гудка. Я немного растерялась, услышав автоответчик, но затем все-таки оставила сообщение: мне надо было узнать, когда Азарова приедет в студию на съемки программы.

Положив трубку, я с облегчением вздохнула. Пусть так, но все же мне удалось хоть как-то связаться с певицей. Конечно, жаль, что не получилось разговора с ней самой, но, надеюсь, она прослушает сообщение на автоответчике, когда освободится.

– Ну что, Ирина, когда она будет? – поинтересовалась Галина Сергеевна.

– Не знаю. С автоответчиком разговаривала!

– Дела, наверное, – предположил Старовойтов.

– Какие же у нее могут быть дела, если не хватает времени даже договориться о встрече? – возмутилась Моршакова. – Поражаюсь такой безответственности! Неужели Азарова думает, что нам совершенно неважно, во сколько она приедет на съемку?

– Ирина Анатольевна, а может быть, с ней что-то случилось? – с опасением спросила Лера и тут же осеклась.

От этой фразы, прозвучавшей совершенно неожиданно, я вздрогнула: самой мне и в голову до этого момента такого не приходило. Вчера Елизавета вела себя спокойно, ни тени волнения на ее лице я не заметила и была уверена, что с ней ничего не может произойти. Сейчас же моя уверенность таяла на глазах.

– Точно! – поддержала Казаринову Галина Сергеевна. – После концерта она поехала домой на своей шикарной машине и попала в аварию… А может быть, ее убили?

– Ну конечно, – ухмыльнулся Старовойтов. – Галина Сергеевна, вам постоянно кажется, что с окружающими происходит что-то из ряда вон выходящее. Вы еще скажите, что Азарову инопланетяне к себе утащили, чтобы она для них спела.

– Все может быть, – не реагируя на колкости Павлика, парировала Моршакова. – Ирина, нам надо срочно ее разыскать!

– Где? Я домой к ней не поеду, – сразу отмахнулся Старовойтов и поерзал в единственном кресле нашего кабинета, в котором он так любил иногда поспать.

– Нужно позвонить ей на работу, домой, друзьям, подругам, – стала перечислять Лера.

Я согласилась с ней и уже потянулась было к телефонной трубке, как вдруг телефон неожиданно зазвонил.

– Ирина Анатольевна Лебедева? – послышался незнакомый женский голос.

– Да, – помедлила я немного растерянно, ожидая, что незнакомка представится. Но вместо этого она попросила:

– Вы не могли бы подозвать к трубке Елизавету Павловну Азарову?

– А ее здесь нет, – еще больше растерялась я.

– Нет? А где же она? Елизавета же сегодня должна была быть у вас на съемках…

– Она пока еще не приехала, – сообщила я, догадавшись, что это звонят со студии Азаровой.

Трубка молчала, а затем все тот же незнакомый голос произнес:

– Вы не могли бы передать Елизавете Павловне, как только она появится, чтобы она позвонила нам в студию?

– А с кем я имею честь разговаривать? – решилась наконец я задать вопрос, так так была удивлена невоспитанностью непредставившейся собеседницы.

– Цыкина Наталья Сергеевна, – сообщила женщина. – Администратор. Я работаю с Азаровой. Она сегодня говорила, что к нам утром не приедет. Но тут возникли кое-какие вопросы, без нее мы их уладить не сможем.

– Хорошо, я передам ей вашу просьбу, – прощаясь, пообещала я. Затем вновь покосилась на телефонный аппарат, схватила в руки записную книжку и тут же набрала номер домашнего телефона Азаровой. После третьего зуммера трубку сняли.

– Да, я слушаю, – послышался в трубке молоденький женский голосок.

Это была не певица, но я догадалась, что трубку сняла гувернантка, которая ухаживает за ребенком Елизаветы. Кажется, ее зовут Катя. С этой девушкой мы однажды мельком встречались во время рабочих съемок. Она произвела на меня хорошее впечатление.

– Здравствуйте, Катя, могу ли я поговорить с Елизаветой Павловной? – спросила я.

– Ее пока нет дома, – не растерялась девушка и тут же поспешно попрощалась со мной с намерением положить трубку.

– Лебедева Ирина Анатольевна, – тут же представилась я, чтобы собеседница не бросала трубку. – Мы договорились созвониться сегодня утром, но она не перезвонила. Вы не знаете, где мне ее разыскать?

– Разыскать? – переспросила гувернантка. – А зачем ее разыскивать? Если Елизавета Павловна обещала, что позвонит, значит, позвонит! Она всегда выполняет свои обещания. У нее сейчас работы полно.

– Она не в студии, – сообщила я.

– На работе ее нет? – удивилась Катя. – Вы знаете, Елизавета Павловна позвонила мне вчера поздно вечером уже после концерта и сказала, что она не приедет ночевать, попросила, чтобы я осталась с ребенком на ночь. Такое частенько бывает. Думаю, ничего серьезного. Елизавета Павловна имеет право на личную жизнь…

Последнюю фразу Катя произнесла как-то странно: то ли утвердительно, то ли вопросительно. А вообще-то, мне показалось, что она не очень-то рада была моему звонку.

– Конечно, имеет, – согласилась я. – А вы все-таки не знаете, где ее можно найти?

– Нет, – отозвалась девушка и теперь уже окончательно попрощалась со мной.

На этот раз я не стала удерживать ее у трубки и тоже бросила что-то на прощание.

– Понятно, ее нигде нет! – догадалась по моему растерянному взгляду Моршакова. – Что я говорила? С ней что-то случилось!

Я обвела растерянным взглядом коллег и остановила его на вазочке с сухофруктами. Время близилось к обеду.

* * *

Волнение постепенно нарастало. Когда от Азаровой и к четырем часам вечера не поступило никаких сообщений, я встревожилась не на шутку. Для съемок у нас давно все было готово, Казаринова хлопотала в студии, где происходили последние приготовления, Галина Сергеевна сидела со мной. Практически каждые десять минут она бросала встревоженный взгляд на телефон, все еще ожидая звонка от Елизаветы, но этого не происходило: Азарова как в воду канула. Ее не было ни дома, ни на работе. Я даже решилась еще раз позвонить на ее мобильный, но снова включился автоответчик.

– Ирина, ты все еще надеешься, что она приедет? – мрачно поинтересовалась Галина Сергеевна.

– Уж и не знаю, – честно призналась я, так как уверенности в том, что Азарова неожиданно объявится, у меня не было.

– Да не будет ее, – отозвался Старовойтов. – Неужели вы думаете, что если бы она могла с нами связаться, то так упорно молчала бы?

Ответа на вопрос Павлика не последовало.

– Ирина, надо что-то делать, – заявила Галина Сергеевна. – Мы рискуем остаться без героини на ближайшую программу. Кошелев, сама понимаешь, будет не в восторге, если очередной выпуск «Женского счастья» сорвется.

Я тяжело вздохнула при упоминании фамилии нашего непосредственного начальника, Евгения Ивановича Кошелева, заместителя главного редактора областного ГТРК. За все оплошности в проведении программы мы получаем по голове именно от него. Иногда бывает, что нам приходится запускать в эфир повтор, после чего всегда следует серьезный разговор с Кошелевым, во время которого Евгений Иванович не стесняется в выражениях. Как правило, мы еще и премиальных лишаемся, что, разумеется, нас не может радовать. В этот раз скандала с начальством необходимо было избежать в любом случае.

Сейчас я злилась только на себя. Надо было с самого утра искать Азарову, а теперь уже поздно: если Елизавета до сих пор не объявилась, ждать ее уже совершенно бессмысленно. Что же делать? Я умоляюще посмотрела на Галину Сергеевну.

– Ладно, придется выкручиваться, – решительно сказала она и встала. Подойдя к стенному шкафу, достала оттуда увесистую папку и раскрыла ее. Я заглянула через ее плечо на исписанные неровным размашистым почерком листы и сразу же поняла, о чем подумала наш режиссер: нам надо было срочно менять героиню передачи. У Галины Сергеевны в запасниках всегда была пара-тройка кандидатур, которые могли бы пойти на замену, но для подготовки полноценной программы одного сценария мало. Времени же для рабочих съемок у нас уже не оставалось.

– Вот! – Галина Сергеевна вытянула из кипы листов несколько, но не торопилась протягивать их мне. – Помните, полгода назад мы приглашали одну женщину для участия в ток-шоу? Комарову Екатерину Владимировну, парикмахера? Я ее вам еще предложила… Для программы с ее участием у нас все было готово, но тогда случайно подвернулась более подходящая кандидатура, поэтому Комаровой пришлось отказать. Я сценарий не выбросила, и кассеты сохранились. Екатерина Владимировна будет рада, если мы пригласим ее в этот раз.

– Ага! За несколько часов до эфира будем еще сломя голову и замену искать! – возмутился Старовойтов, проявив тем самым в очередной раз свою пассивность и лень.

– Зачем искать? Я позвоню Комаровой на работу в салон, и уже через несколько минут она будет у нас, – пожала плечами Моршакова.

– Откуда такая уверенность, Галина Сергеевна? – удивилась я.

– А вы думаете, кто мне эту прическу сделал? – загадочно переспросила Моршакова и тут же ответила: – Сама Комарова. Мы с ней только сегодня утром виделись. Кстати, она намекала, что согласна еще раз прийти к нам в редакцию. Ну что вы, не понимаете разве, что человек очень хочет прославиться? Почему бы нам ей не помочь в этом?

– Нормально! Вместо известной в Тарасовской области певицы Елизаветы Азаровой, – с пафосом заметил Старовойтов, – мы пригласим какую-то парикмахершу.

Павлик был прав. Замена явно не равноценная. Программа с участием Азаровой прошла бы на «ура». А кого сейчас удивишь такой рядовой героиней, как наша Комарова? Но другого варианта у нас не было. Я согласилась с предложением Моршаковой, и Галина Сергеевна тут же связалась с парикмахершей. Екатерина Владимировна согласилась приехать немедленно.

Ну вот! Одной проблемой меньше!.. Хоть провала программы по вине Азаровой не будет, а значит, все обойдется без конфликта с начальством. От этого мне стало немного легче, хотя мысли о Елизавете Азаровой не выходили из головы. Куда она пропала? Почему не позвонила?

Комарова нас не подвела. Уже к концу передачи я не пожалела, что последовала совету Галины Сергеевны. Программа получалась пусть не настолько интересной и захватывающей, какой была бы с Азаровой, зато обошлось все без прокрутки в эфире повтора прошлых выпусков.

– Благодарю вас, что в этот вечер вы были со мной! – в духе Елизаветы произнесла я, уже прощаясь со зрителями. – Ждем вас в следующую пятницу в это же время на очередной программе «Женское счастье». С вами была автор и ведущая Ирина Лебедева.

Съемка закончилась. Я с облегчением вздохнула. Программа прошла вполне успешно, никаких срывов и неожиданностей. Комарова вела себя естественно и раскованно. Она даже отказалась от коньяка, предложенного Павликом, так сказать, для снятия стресса после эфира. Екатерина Владимировна оказалась особой ненавязчивой и уже через полчаса покинула студию. Наша группа еще осталась в редакции, как всегда.

У меня же из головы не выходило странное исчезновение Азаровой. Что же помешало ей прийти на программу? Неужели случилось что-то серьезное? Если случилось, то что? Ведь еще вчера вечером я разговаривала с ней: не было и намека на то, что что-то может помешать эфиру.

– Я поняла, в чем дело, – неожиданно заговорила в полной тишине Лера, пока Павлик разливал коньяк по рюмкам. – Кто-то очень сильно не хотел, чтобы Елизавета Азарова приняла участие в ток-шоу. Наверное, она могла что-то не то сказать или же о чем-то разболтать…

– И что же это? – поинтересовался Павлик.

– Теперь уже мы этого не узнаем, – заметила Казаринова. – Кто-то очень вовремя заткнул ей рот.

– Да что могла рассказать обычная певица? – возмутилась Галина Сергеевна. – Ладно бы это была серьезная деловая женщина, а то…

Галина Сергеевна махнула рукой. Замечание Леры еще больше расстроило меня. Если Азарова пропала именно из-за того, что должна была участвовать в моей программе, я этого никогда себе не прощу. Сейчас уже очевидно: с ней что-то случилось. Я в очередной раз набрала домашний номер Азаровой и опять услышала голос гувернантки. На этот раз девушка, несомненно, была взволнована и не скрывала своей тревоги.

– Ирина Анатольевна, она никогда так долго не задерживалась. Мариночка все время плачет и никак не может уснуть, – говорила Катя о дочери Азаровой. – Столько времени уже прошло, а Елизавета Павловна до сих пор так и не объявилась. Со студии раз звонили, там ее тоже нет. Я даже не знаю, что и подумать.

– Не переживайте, мы сейчас приедем, – пообещала я и, не прощаясь, положила трубку.

Коллеги поняли по моей реплике, что я не оставлю Азарову в беде, захочу разобраться в случившемся, узнать, почему сорвана программа, помочь беспомощной няньке, поджидающей хозяйку, разыскать ее. По своей натуре я – человек отзывчивый и не привыкла бросать кого-то в беде. Но тут еще было и другое. Что, если виной случившемуся и в самом деле была моя программа? Не случайно же Азарова пропала накануне съемок.

* * *

В салоне автомобиля Шилова, водителя ГТРК, который согласился поехать со мной домой к Азаровой, было прохладно. По вечерам в конце лета уже не так тепло, как в июле. Я прикрыла окно со своей стороны, оставив только маленькую щелку, через которую врывался тонкой струйкой воздух с улицы. Костик время от времени бросал в мою сторону нерешительные взгляды. Для меня не было секретом, что он неравнодушен ко мне. Шилов был почти влюблен, поэтому и согласился помочь мне отыскать Азарову. О любви ко мне Кости знали все в нашей редакции, такое трудно утаить, и когда мы вместе с ним выходили из кабинета, Лера с Галиной Сергеевной многозначительно переглянулись. Конечно же, наши отношения не могут пойти дальше дружеских по многим причинам. Во-первых, у меня есть муж, которого я обожаю. Во-вторых, не испытываю к Шилову таких же трепетных чувств, как он ко мне, хотя, несомненно, парень достоин внимания: широкоплечий красавец с внешностью Дольфа Лунгрена не может оставить женщину равнодушной. Но у нас с ним сложились чисто дружеские отношения. Шилов со временем смирился с этим, а потому ни на что не претендовал и был рад в очередной раз помочь мне.

– Вот тут сверни направо, – попросила я, так как уже однажды была у Азаровой, когда мы готовили рабочий материал для программы.

Тогда мы приезжали со Старовойтовым и Галиной Сергеевной. Елизавета уже поджидала нас в назначенное время.

Мы въехали во двор, где Костик припарковался перед подъездом, в котором жила Азарова. Поднявшись на четвертый этаж пятиэтажного дома индивидуальной планировки, мы с Костиком остановилась перед уже знакомой мне дверью. Нажав на кнопку звонка, Костя прислушался: за дверью послышались легкие шаги.

– Кто там? – спросила гувернантка, не спеша отпирать замок. – Ирина Лебедева, – представилась я.

Только после этого дверь распахнулась, и я увидела на пороге девушку. Теперь я посмотрела на Катю с гораздо большим вниманием, чем в нашу первую встречу. С приятными чертами лица, слегка вьющимися волосами, забранными в хвост, длинной тонкой шеей, хрупкой фигуркой. Катя производила впечатление покладистой уравновешенной девушки. Сама Елизавета хорошо говорила о ней, проработавшей в семье Азаровой почти два года. Она почти вынянчила трехлетнюю дочку певицы, которой некогда было заниматься собственным ребенком. Катя пропустила нас в прихожую, даже тапочки достала и предложила переобуться.

– Пожалуйста, говорите тише, – попросила она. – Только что Марина заснула, так и не дождавшись мамы. Я ей и книжку читала, и сказку рассказала, а она все вертелась и вертелась.

– Елизавета Павловна не звонила? – спросила я уже в гостиной, куда нас пригласила гувернантка.

– Нет, – вздохнув, ответила девушка.

Азарова жила в квартире с одной дочкой. Когда-то была замужем, но недавно развелась, как она мне рассказывала. Отец Марины жил за границей и занимался там бизнесом. Периодически присылал дочери деньги, но при этом старался не общаться с бывшей женой. Отсутствие в доме мужчины сразу бросалось в глаза, начиная с того, что для Кости не нашлось подходящих тапочек, так как мужской обуви в доме вообще не было. В квартире я видела только вещи самой Елизаветы: журналы чисто женского содержания, косметику, какие-то предметы обихода, которые никак не могут принадлежать представителю мужского пола.

В гостиной было просторно. Как и в первый раз, я обратила внимание на огромную пальму. Роскошный угловой диван, несколько кресел и журнальный столик – вот и вся мебель, украшающая комнату. Я присела в одно из кресел, Костик разместился на диване. Катя сняла с пояса какое-то устройство и только после этого присела на другое кресло.

– Это чтобы услышать, когда Мариночка проснется, – пояснила она. – Наверное, мне придется и сегодня здесь ночевать.

– Вы ведь и предыдущую ночь провели здесь? – уточнила я. – Расскажите об этом подробнее.

– Конечно, здесь. А кто же будет с девочкой? Елизавета Павловна позвонила вчера где-то около десяти, – начала рассказывать гувернантка. – Я бы не сказала, что у нее был какой-то странный голос. Мне даже показалось, что у нее хорошее настроение. И попросила остаться на ночь с Мариной. Я согласилась.

– А когда она обещала вернуться? – поинтересовалась я.

– Ой, а я даже и не спросила. Елизавета Павловна иногда не ночевала дома, но где-то к обеду всегда возвращалась. Правда, ненадолго, потому что сразу же уезжала в студию: у нее очень плотный график.

– Но вчера вечером после концерта она была не на работе, – заметила я. – Мы с ней расстались около девяти.

– Наверное, решила немного поразвлечься после концерта, – предположила Катя. – Я слышала, что выступление прошло удачно.

– Да, пела она очень хорошо, – подтвердила я, но тут же, решив не отвлекаться, вновь вернулась к главной теме разговора и спросила: – И как вы думаете, Катя, где сейчас может быть Елизавета Павловна?

– Ой, даже и не знаю, – растерялась девушка. – Понятия не имею. Мы же с хозяйкой не в таких отношениях, чтобы она доверяла мне все свои секреты. Я ничего не знаю.

– Понимаю! Но ведь у Азаровой есть подруги и друзья, которые знают о ней почти все, – осенило меня. – Нам, конечно, лучше спросить у них. Только где мы теперь будем их разыскивать, время-то позднее?

– У Елизаветы Павловны не так много подруг, как вы думаете, – снова подала голос Катя. – Я, например, знаю только одну. Она живет недалеко отсюда, в соседнем доме, Чубукова Оксана Михайловна. Она часто к нам заходит. Оксана Михайловна – крестная мать Марины, – с какой-то гордостью произнесла гувернантка, – и очень близка с Елизаветой Павловной, они хорошие подруги. Уверена, что Чубуковой есть что рассказать вам.

– А вы ей сами не звонили? – уточнила я.

– Оксане Михайловне? – удивилась девушка. – Зачем?

– Ну, все-таки вы остались одна. Мало ли что могло произойти с Азаровой.

– Мне кажется, что не случилось ничего серьезного, – вздохнула девушка, но тут же добавила: – Хотя все может быть. Но я даже и не подумала о том, чтобы позвонить Чубуковой.

– А номера ее телефона у вас нет? – спросила я.

– Сейчас посмотрю, – пообещала Катя, – в домашней телефонной книге. Там наверняка есть номер и Чубуковой.

Девушка вышла из гостиной и вскоре вернулась, держа в руках небольшой справочник в кожаном переплете с золотистым тиснением. Отыскав номер подруги Азаровой, Катя продиктовала его мне.

– Извините, а можно посмотреть? – попросила я, кивнув на телефонную книжку.

– Зачем? – обеспокоилась Катя, но, так и не дождавшись ответа, книжку мне все же протянула.

Я раскрыла первую страницу и поразилась обилию телефонных номеров и их владельцев. Кстати, среди этого разнообразия абонентов я отыскала и свои координаты, записанные в одну из наших встреч с Азаровой. Неплохо было бы захватить эту книжицу с собой, подумала я, из нее можно выудить немало интересного. Пока же я не представляла, на какой фамилии остановить свое внимание.

– Катя, вы не против, если мы эту книжку возьмем с собой? – попросила я.

– А как же я? Если мне надо будет куда-то позвонить? – недовольно спросила гувернантка. – Я ведь ни одного номера не помню без нее.

– Вы же все равно никого не знаете из окружения Азаровой, – заметила я. – Кому вам звонить? Обещаю, что скоро верну эту книжку. Надеюсь, она мне поможет отыскать Елизавету Павловну.

После недолгих уговоров Катя все же протянула ее, и я тут же засунула справочник к себе в сумку. Бумажка, на которой я записала продиктованный мне адрес Чубуковой, осталась на журнальном столике.

– Молодец, что сообразила взять книжку с собой, – похвалил меня Костик, когда мы вышли из подъезда. – Я и не подумал об этом.

– А Чубукова и в самом деле по соседству живет, – заметила я, не обратив внимания на комплимент Шилова. – Вот ее дом.

В этом же дворе стояла обычная панельная девятиэтажка, номер которой я рассмотрела на торце дома. Костик не стал возиться с машиной и подгонять ее ближе к подъезду подруги Азаровой.

 

Глава 2

– Вам кого? – с удивлением посмотрела на нас девушка, открывшая мощную железную дверь.

Петли протяжно скрипнули, я недовольно поморщилась, так как не переносила подобный лязг больше всего на свете.

– Чубукова Оксана Михайловна здесь живет? – поинтересовался Шилов, выглядывая из-за моего плеча.

– Это я, – сообщила девушка. – А что случилось?

Я не торопилась отвечать на вопрос, а вместо этого внимательно посмотрела на незнакомку, которой на вид можно было дать около тридцати, стало быть, почти ровесница Елизаветы. Большие выразительные темно-карие глаза и стильная стрижка придавали ее в общем-то заурядной внешности некий шарм. Оксана Михайловна была несколько полновата, к тому же в ее облике была заметна какая-то небрежность, неаккуратность. Я обратила внимание на то, что дома она ходила босиком, шлепая по полу голыми ступнями.

– Нам можно пройти? – требовательно спросил Костя и встал впереди меня, чтобы первым войти в квартиру.

– Вообще-то, молодой человек, в такое время в гости не приходят с добрыми намерениями, – недовольно отозвалась Оксана Михайловна, тоже в свою очередь настороженно осматривая нас.

– Мы хотели бы поговорить о вашей подруге, – сообщила я, – Азаровой Елизавете Павловне, вы же с ней знакомы?

– О Лизе? Что случилось? – Чубукова, как мне показалось, почему-то сразу испугалась. – А кто вы, собственно, такие?

– Ирина Анатольевна Лебедева, – представилась я, уже начиная злиться из-за того, что приходится разговаривать на пороге.

– Мне это ни о чем не говорит, – резко отозвалась Оксана Михайловна.

– Азарова пропала, мы не можем найти ее уже целый день, – объяснила я. – Надеюсь, вы нам поможете…

– Пропала? Как это? Куда она могла пропасть? – быстро заговорила Чубукова, машинально отодвигаясь от двери.

Мы с Костиком воспользовались ее замешательством и прошли в прихожую. Оксана Михайловна не противилась.

– Я только вчера вечером с ней разговаривала, и было все нормально, – проговорила Чубукова, запирая за нами дверь.

– Она вам звонила? – переспросила я.

Оксана Михайловна проводила нас в гостиную с роскошной мебелью, несмотря на то что сама квартира явно нуждалась в серьезном ремонте. Значит, Чубукова не слишком-то богата… Хотя это обстоятельство пока к делу не относилось, я взяла его на заметку.

– Да, звонила, где-то около пяти вечера, прямо перед концертом, – рассказала Оксана Михайловна, отвечая на мой вопрос. – Настроение у нее было отличное. Лиза приглашала меня на свое выступление, но я отказалась, потому что у меня вечером были дела. Обычно я не пропускаю ни одного ее концерта.

– И после этого она вам больше не звонила? – уточнила я.

– Нет, – уверенно ответила Чубукова. – Я сегодня ей звонила днем, но у нее сработал автоответчик, поэтому не стала ничего говорить. Наверное, Лиза была занята. У нее, кажется, съемки в какой-то программе должны были быть, что-то вроде слезливого ток-шоу. «Женские слезы», кажется, называется.

– «Женское счастье», – строго поправила я ее. – Я ведущая этой программы.

Оксана Михайловна немного смутилась, потупив взгляд своих больших карих глаз, исподлобья взглянула на меня.

– Но Елизавета не приехала на съемки, – продолжила я. – Вчера после концерта мы договорились с ней созвониться утром, но никаких вестей от Азаровой не было.

– Она так и не появилась?! – удивилась Оксана Михайловна. – Странно. Она мне не говорила, что хотела куда-то уехать. И потом, как же Мариночка?

– Какая Мариночка? – не сразу поняла я.

– Дочка Лизы, – уточнила Оксана Михайловна. – С кем она теперь? Мне нужно позвонить.

Чубукова дернулась с места, но я остановила ее, объяснив, что с Мариной сидит нянька, так что с девочкой все в порядке. Как я успела заметить, Оксана Михайловна даже больше встревожилась, когда вспомнила о дочери Елизаветы, чем когда услышала, что Азарова пропала.

– Значит, вы и предположить не можете, где Елизавета, – сделал вывод Костя.

– В студии, наверное, – с сомнением в голосе отозвалась Оксана Михайловна.

– Ее нет на работе, – сообщила я. – И во мне все больше зреет уверенность, что с ней что-то случилось. Не могла же она не прийти на съемку моей программы? Тем более что в результате оказался бы сорванным прямой эфир, и она знала об этом.

– Так Лиза должна была выступать в прямом эфире?! – воскликнула Чубукова. – Почему же она мне ничего не сказала? Хотя мы с ней договорились, что она принесет мне кассету и мы с ней вместе ее посмотрим.

– Теперь, увы, смотреть нечего, – вздохнула я. – Программа прошла с другой героиней, а Елизавета так и не объявилась. Как сквозь землю провалилась! Вам это не кажется странным?

– Кажется, – неуверенно отозвалась Оксана Михайловна. – Хотя у меня есть предположение, где она может быть.

– Где? – хором спросили мы с Шиловым.

– Помните, в одной из песен у нее есть такие слова: «Увези меня подальше от всего, я буду любить тебя одного…», или что-то в этом роде? – Оксана Михайловна пропела для убедительности слова песни, я сразу же узнала знакомый мотив, но совершенно не поняла, как это может быть связано с исчезновением Азаровой, поэтому только пожала плечами, а Чубукова продолжала: – У нее есть один очень уж настойчивый поклонник, которого Лиза, однако, всерьез не воспринимает. Он постоянно бывает на ее концертах, приносит ей шикарные букеты цветов. И действительно мечтает увезти ее подальше, как в этой песне. Сколько раз я слышала от Лизы о его грубых приставаниях!.. Но Лиза совершенно не принимает его назойливых ухаживаний.

– Почему? – удивилась я.

– Откуда я знаю, – резковато ответила Оксана Михайловна. – Я ее иногда не понимаю. Такой приятный мужчина. У него серьезный бизнес, он – владелец сети ночных клубов нашего города.

– Василий Федорович Желуницын? – неожиданно для меня спросил Костя.

– Да, а вы откуда его знаете? – удивилась Оксана Михайловна, переводя взгляд на Шилова.

– Кто же его не знает, – хмыкнул Шилов. – Таких богачей в лицо надо знать. Он сейчас даже в областное правительство прорвался, стал депутатом.

Как ни странно, я ничего до этого не слышала о Василии Федоровиче. Хотя в данный момент мои мысли были заняты совершенно другим. Мне вспомнилось, как после концерта в гримерку Елизаветы зашел импозантный мужчина с огромным букетом цветов. Азарову напугал его приход, это было очевидно по ее реакции на его появление. А нам с Володькой она даже не представила незнакомца, хотя мужчина с первого взгляда мне понравился. Сейчас красивое лицо незнакомца снова предстало перед моими глазами как наяву.

– Ирка, ты действительно ничего не знаешь о Желуницыне? – донимал меня Костя. – Вот деревня!

– Постой, у меня, кажется, появилось одно соображение, – задумчиво произнесла я и обратилась к Чубуковой: – Описать нам Василия Федоровича вы можете?

– Конечно, – уверенно отозвалась Оксана Михайловна и подняла глаза к потолку, вспоминая, как выглядел Желуницын. – Высокий такой, плечи широкие, глаза голубые… Хотя нет, наверное, зеленые. Я точно не помню… Красивый мужчина!

– Брюнет? – требовательно спросила я.

– Да, – тут же ответила Чубукова. – У него черные как смоль волосы. Кажется, он подкрашивается. Я так думаю, потому что раньше у него волосы были светлее. Наверное, Василий Федорович подкрашивает седину, хотя ему еще нет и сорока…

– Это он! – перебивая Оксану Михайловну, сказала я и посмотрела на Костика. – Это он заходил в гримерку к Елизавете после концерта! Я его сама видела.

– Вполне вероятно, – поддержала меня Оксана Михайловна. – Для таких людей все двери открыты. Так что он вполне мог беспрепятственно оказаться за кулисами.

– Понятно, – со знанием дела отозвался Костик. – Осталось только найти местечко, куда он увез Азарову.

Я посмотрела на Чубукову, надеясь, что у нее и на этот счет есть предположения, но Оксана Михайловна только пожала плечами. Она сказала, что не настолько близко знакома с Желуницыным, чтобы знать все его тайники. Зато нам с Костиком предстояло познакомиться с этим наглым типом поближе.

* * *

И как это я сразу не подумала о том, что нам в первую очередь нужно найти того подозрительного джентльмена, который накануне вечером завалился без предупреждения в гримерку? Ведь совершенно очевидно, что после нашего ухода они остались с Елизаветой наедине, могли вместе выйти на улицу, и это ни у кого в студии не вызвало бы подозрений. Чего-чего, а уж поклонников у Елизаветы хватает. А тут такой презентабельный мужичок!

Вероятно, Елизавета в тот вечер поддалась на его уговоры и поехала с ним. Даже не подозревая о том, чем может закончиться их встреча, она позвонила домой, чтобы гувернантка не волновалась, а вот утром позвонить уже не смогла. Наверное, мобильник Азаровой теперь у самого Василия Федоровича, и он потешается, прослушивая тревожные сообщения. Таким людям, как Желуницын, совершенно плевать на остальных особей. Уверена, что к Азаровой он не испытывает ничего, кроме желания обладать ею. И вот наконец представилась благоприятная возможность взять хотя бы силой то, к чему он так долго стремился. В конце концов Елизавета в какой-то мере обязана ему за дорогие подарки, роскошные букеты, внимание с его стороны. Вероятно, именно так рассуждает сам Желуницын, в чем у меня не было никаких сомнений. Я очень хорошо знакома с таким типом людей и знаю, что для достижения своих целей они пойдут на все.

Уверена, что Василий Федорович не рассматривает свой поступок как преступление, хотя за похищение людей по закону ему светит около пяти лет. Но какой тут закон?! Желуницын имеет свои связи в милиции, ему все сойдет с рук.

Костик тем временем набрал на своем сотовом какой-то номер и приложил трубку к уху.

– Да, Валера, – проговорил он через несколько секунд. – Тут один клиент наклюнулся… Да… Желуницын Василий Федорович! Слышал о таком?.. Ты не можешь узнать его адресок?.. Будем ждать!

Костик отключил телефон и положил его сверху на панель управления. Мы по-прежнему сидели в машине перед домом Чубуковой, так как не знали, где нам разыскивать этого Желуницына. Мы даже не знали его адреса, хотя сомневаюсь, чтобы в данный момент этот человек находился у себя дома. Скорее всего, развлекается где-нибудь с Елизаветой.

Зазвонил телефон. Я первой схватила трубку. Послышался возбужденный мужской голос, который я сразу узнала.

– Ирка, я тебя везде разыскиваю, – взволнованно зачастил мой муж на другом конце провода. – Пока ты со своим Шиловым повсюду разъезжаешь, я места себе не нахожу! Звонил уже на работу, но нигде тебя нет. Только Гурьев сообщил, что ты с Шиловым. Вот, решился даже вам в машину позвонить. У тебя совесть есть?

– Володечка, миленький, у нас тут одно дельце появилось, – отозвалась я виноватым голосом. – Ты только не обижайся. Я сегодня вернусь поздно.

– Не хочу ничего слышать! – резко отозвался Володька. – Ты что думаешь, мне нравится, когда моя жена разъезжает в машине по ночному городу со своим… – Володька захлебнулся, но нашел в себе силы продолжить, – со своим любовником!

– Да что ты такое говоришь? – вскипела я на этот раз. – Мы уже это обсуждали. Если ты мне не доверяешь…

– Доверяю, – поспешно отозвался Володька. – Только хочу, чтобы ты ночевала дома, а не в машине! Я – твой муж!

– Я скоро буду, – пообещала я и отключила телефон, понимая, что ничем хорошим эта перебранка не закончится.

Лучше я позвоню попозже, когда муж немного успокоится, и нормально с ним поговорю. Володька вспыльчивый, но всегда быстро отходит. Я уже хорошо знаю своего супруга и умею найти к нему подход. Уверена, что, если бы я сейчас пропадала в обществе Валерки, Володька был бы не настолько зол. С Гурьевым у моего мужа сложились дружеские отношения, а вот Костика он никак не мог принять, сколько я ни старалась, чтобы они сблизились. Наверное, муж интуитивно чувствовал симпатию ко мне Шилова и никак не мог с этим смириться.

– Муж? – поинтересовался Костик.

Я кивнула. Телефон в моих руках зазвонил опять. Я поднесла трубку к уху: на этот раз звонил Гурьев.

– Ирина, ты? – уточнил он на всякий случай. – Тебя, кстати, муж разыскивает. Недавно звонил.

– Да знаю уже! – недовольно отозвалась я. – Что там с Желуницыным?

– Узнал его адрес. Василий Федорович живет в центре города на Казачьей. Кстати, я еще узнал, что у него есть и особняк в пригороде.

– Особняк? А где?

Валерка продиктовал мне адрес.

– Там у него домик шикарный, – добавил Гурьев. – Вы же Азарову разыскиваете? Так что, наверное, они в этом особнячке расслабляются. Вряд ли он ее в городской дом к себе повел, где жена и дети.

– Надо же, какой ты сообразительный! – сыронизировала я, прикидывая, как добираться до особняка Желуницына. – Без тебя мы бы до этого ни за что не додумались.

– Вам не нужна помощь? – участливо поинтересовался Валерка, не обращая внимания на мои колкости.

– Справимся как-нибудь, – отозвалась я, подмигнув Шилову.

– Ты там аккуратнее, а то у этого типа охраны полно, – посоветовал Гурьев. – Если что, звони!

Я попрощалась с Валерием и отключила телефон. Понятно было, что ехать домой к Василию Федоровичу нет никакого смысла. Тем более что уже поздно, и он просто мог отказаться с нами говорить, а вот укрывать Азарову в особняке Желуницын мог. Валерка прав. И мы решили ехать в особняк.

* * *

Дом оказался шикарным, как я и предполагала. Трехэтажный, с множеством башенок и огромной верандой, он выделялся среди остальных своими гигантскими размерами. Несмотря на то что по соседству стояли вполне приличные особняки, владение Желуницына выглядело самым роскошным. На улице уже стемнело, но в свете многочисленных фонарей я разглядела сад и центральную аллею, ведущую к дому. Приближаться к нему на машине мы с Костиком не решились, Шилов припарковал «Волгу» на обочине трассы. Мы вышли из машины и подошли к высокому кирпичному забору, но разглядеть что-то за ним не представлялось возможным. Я заметила свет только в одном-единственном окне на третьем этаже. Это внушало надежду, что мы не ошиблись, приехав сюда, а не домой к Желуницыну. Может быть, Василий Федорович сейчас в особняке.

Я прошла вдоль стены, и через несколько метров передо мной возникли высокие мощные створки ворот. Через такое ограждение не перелезешь даже при всем желании. Я огляделась и сбоку от ворот на стене забора заметила домофон.

– Ирка, а ты уверена, что он нас пустит? – с сомнением спросил Костик.

– А куда ему деваться? – хмыкнула я.

– Как это куда? Он находится на своей собственной территории, мы не имеем никакого права вторгаться в его личную жизнь. А если именно здесь он удерживает Азарову, то нас уж точно ни за что не пригласит к себе. Он что, дурак?

– И что ты предлагаешь?

– Надо их застать врасплох! – уверенно предложил Костик, кивнув на забор, который был выше моей головы метра на два.

Я осмотрела более внимательно неприступную кирпичную стену. Ни одного выступа, даже зацепиться не за что. Вот где нам бы не помешала лестница. Конечно, я могла бы вскарабкаться наверх, если бы встала Шилову на плечи, но такие акробатические упражнения были для меня слишком уж сложны. К тому же Костик все равно остался бы на этой стороне… Я рассказала о своих соображениях Шилову.

– Другого выхода нет, – напомнил Костик. – Тебя я сейчас подсажу, а потом и сам по воротам влезу.

– А если там поверху идут электропровода? – с опасением спросила я.

– Ну, это же тебе не тюрьма, – усмехнулся Шилов. – Не волнуйся, там безопасно. Ну что, готова?

Я неуверенно кивнула головой. Костик присел рядом со стеной, подставив мне свои плечи. Я уцепилась за выступ в стене, поставила ему на плечо сначала одну ногу, а затем и вторую. Костик крепко ухватил меня за лодыжки. Вроде бы я держалась устойчиво, не теряя равновесия. Шилов осторожно выпрямлялся, поднимая меня все выше над землей. Только бы остаться никем не замеченной… Если бы мы попали на глаза какому-нибудь случайному прохожему, нас бы наверняка приняли за грабителей, и без объяснения с сотрудниками правоохранительных органов не обошлось бы. Костик уже выпрямил ноги, и я заглянула на территорию особняка Желуницына.

Опираясь руками о верхний выступ стены, я подтянулась, чтобы взобраться на самый верх забора. Костик уже не держал меня. Мне нужно было только убрать ноги с его плеч, как вдруг я заметила какое-то движение в саду и замерла. Внезапно перед моими глазами вырос охранник в камуфляжном костюме и с автоматом наперевес. От такой неожиданности я невольно вскрикнула, отпустила руки, растерялась и покачнулась. Костик не успел меня удержать. Мои ноги соскользнули с его плеч, и я полетела, но не на землю, а прямо в объятия Костика.

– Там это… охранник… – зашептала я. – У него автомат… Еще чуть-чуть, и не было бы у меня полголовы…

Костик понес меня к машине, которая стояла вдалеке. Но вдруг ворота особняка Желуницына распахнулись, и я опять увидела охранника, который уверенно держался за автомат. Теперь он мне показался грозным великаном, который при желании мог нас раздавить одной ногой.

– Стой, стрелять буду! – его крик громко отозвался эхом.

Сердце мое забилось еще сильнее. Костик сделал еще шаг, замер и обернулся, не выпуская меня из рук. Я же, наоборот, отвернулась, чтобы не смотреть в сторону охранника. Только бы он не начал стрелять! Иначе нам крышка!

– Шило, ты, что ли? – донесся до нас вдруг голос охранника, прозвучавший на этот раз совсем не грозно. – Не верю своим глазам!

Я решилась взглянуть наконец на молодого человека в камуфляжном костюме и обернулась. Охранник стоял в воротах, широко раскинув в стороны руки. Костик медленно поставил меня на ноги и сделал несколько шагов вперед. Я осталась стоять на месте.

– Костик, ты что? Сейчас нас пристрелят, – зашипела я, ухватившись за рубашку своего помощника.

– Сокол? – пробормотал Костик. – Братан! Сколько лет не виделись!

Наконец я медленно оправилась от первоначального шока. И тут до меня постепенно начало доходить, почему Шилов не бежал от охранника, а пошел к воротам, несмотря на то что у него на шее висел автомат, которым он в любой момент мог бы воспользоваться.

– Шило! Я тебя сразу узнал, как только ты к воротам подошел, – охранник дружески обнял Костика. – Тебя нельзя не узнать! Ты у нас парень видный! Помнишь, как мы с тобой однажды через забор лезли? И я стоял у тебя на плечах? Только тогда заборчик был покруче этого!

– Помню, – ответил Шилов наконец, отстраняясь от друга. – А ты, Сокол, вот, оказывается, где работаешь? Неожиданность!

– Ничего себе неожиданность! Если бы я тебя в камере слежения не узнал, твоей бабе голову бы снес, не задумываясь. Ты здесь какими судьбами? Вроде бы я слышал, что ты простым водилой работаешь, а не агентом спецслужб, да и напарник у тебя для ФСБ вроде неподходящий.

– Какое к черту ФСБ! – сплюнув, проговорил Костик. – Мы одну женщину разыскиваем. Кажется, ее у себя Желуницын прячет. Вот и решили невольницу спасти от поругания.

– Невольницу? Да какая же она невольница? Эта баба почти хозяйкой дома себя мнит!

– Какая баба? В доме действительно есть женщина? – насторожилась я, хотя внутренне была уже готова к ответу.

– Есть, – ответил охранник, осматривая меня с ног до головы, – да не про вашу честь.

– Азарова Елизавета Павловна? – уточнила я.

– А шут знает, как ее зовут. Ее Василий Федорович еще вчера вечером привез. Развлекались они тут всю ночь, ребята говорят. А потом с утра хозяин уехал, а ее оставил. Я сам эту бабу не видел, потому что только заступил на дежурство. Говорят, телка что надо! Клевая! Правда, сказали, чтобы я охранял ее как зеницу ока! Наверное, крутая!

– Азарова тоже серьезная особа, – многозначительно заметил Костик.

Своеобразная манера поведения Сокола и его слишком уж грубая речь претили мне. А то, как он отозвался о представительницах прекрасного пола, вообще меня взбесило. Но от замечаний я воздержалась. Охранник так лихо перекинул автомат за спину, что я даже вздрогнула. Боюсь оружия как огня! Сокол, имени и отчества которого я не знала, о чем-то задумался, затем посмотрел на Костика и поинтересовался:

– Азарова – это певица? Вы о ней говорите?

– О ком же еще, – ухмыльнулся Шилов.

– Нет проблем, – почему-то обрадовался Сокол. – Я сейчас в дом зайду, посмотрю, что там за баба, а потом уже и обмозгуем, что вам делать дальше.

– Если это действительно Азарова, то мы тут же ментов вызываем, – сообразил Шилов. – Нечего и думать! Ее твой босс похитил, а это подсудное дело.

– Может, она сама согласилась оторваться в его особняке? – предположил Сокол, воззрившись на Шилова. – Что-то криков о помощи не слышно! Никто милицию не звал…

– А вы можете так просто войти в дом? – неуверенно спросила я.

Сокол только ухмыльнулся в ответ и скрылся за воротами.

– Я это… пока ворота закрою, – уходя, бросил он через плечо. – Безопасность прежде всего.

Мы с Шиловым опять оказались перед запертыми воротами особняка Желуницына. Я с опасением посмотрела на Костика.

– Что-то я не очень доверяю этому бойцу! Он сейчас подальше перепрячет от нас Азарову, а нам скажет, что там совершенно другая женщина.

– Ты что, Ира, Сокол – это верняк, – отозвался Шилов и сделал одному ему понятный знак рукой, который, вероятно, что-то означал в среде солдат. – Мы с ним почти братья.

– Ага, братья! Этот твой, как ты его называешь, брат чуть меня не пристрелил.

– Это тоже плюс. Он профессионально выполняет свою работу, и реакция у него что надо. Сокол сидел перед мониторами камеры слежения и почти сразу же заметил меня. Представляю его изумление, когда он увидел своего старого сослуживца при попытке ограбления! Однако, несмотря на это, он не пренебрег нашей дружбой, а вышел разобраться, в чем дело. А мог бы и пальнуть по долгу службы.

Я с еще большим вниманием осмотрела ворота и на одной из створок разглядела небольшую камеру, скрытую в темноте от посторонних взглядов. На нее даже не падал свет фонаря, поэтому мы ее и не заметили. Представляю, что было бы со мной, если бы охранник Василия Федоровича не оказался товарищем Шилова. Я невольно поежилась.

Ждать Сокола пришлось недолго. Он вышел к нам улыбаясь.

– Что? Там Азарова? – беспокойно спросил Костик.

– Нет, – сразу же ответил Сокол. – Там Катька – любовница Желуницына. Я ее и до этого несколько раз видел. В доме она одна. Ходит там как хозяйка. С этой Катькой Василий Федорович уже год встречается. Так что ничего подозрительного.

– А где же сам Василий Федорович? – поинтересовалась я.

– Где же он еще может быть, если не в своем ночном клубе, – ответил Сокол. – Он вечерами всегда в «Гранд Мишеле» расслабляется.

– Почему тогда он любовницу с собой не берет? – удивилась я.

– А зачем? Она ему там не нужна, – не растерялся Сокол. – Там других баб хватает, а Катьку можно и про запас держать.

– А где этот клуб находится? – спросила я.

– Ира, да ты что, не знаешь, где «Гранд Мишель»? – не растерялся Костик. – В центре города. Даже я там несколько раз бывал, сейчас туда и поедем.

– Вы это, смотрите аккуратнее, – предостерег нас Сокол. – У Желуницына полно охраны. Не рискуйте! Правда, он в машине один ездит. Предпочитает сам сидеть за рулем, без водителя. У него и тачка путевая, «БМВ» седьмой модели!

Прощаясь с Соколом, Костик пожал ему руку, и ворота за нами закрылись. Мы с Шиловым возвратились в свою машину.

* * *

Вывеска ночного клуба мерцала в свете фонарей. Она отливала салатовым светом прямо над входом в ночной клуб. Около «Гранд Мишел» располагалась небольшая стоянка, на которой были припаркованы в основном одни иномарки. Костик поставил свою «Волгу» среди этих роскошных автомобилей и вышел из салона первым, подав мне руку. Осмотревшись, он кивнул на одну из машин прямо перед входом: «БМВ» черного цвета, отливающая перламутром, оказалась машиной Желуницына. Значит, Сокол не ошибся, когда сказал нам, что Василий Федорович поехал в этот ночной клуб.

У входа в «Гранд Мишель» стояла толпа мужчин в строгих черных костюмах, что-то оживленно обсуждая. Сомневаюсь, чтобы среди них был сам владелец ночного клуба, но тем не менее я попыталась отыскать глазами того голубоглазого брюнета, который заходил после концерта в гримерку Азаровой. Однако его среди стоявших у входа не было. Несколько мужчин обернулись в нашу сторону, посмотрев оценивающим взглядом, но вскоре потеряли к нам интерес.

– Ничего себе! – присвистнул Костик, подходя к кассе, где нужно было приобрести входные билеты. – Давно я тут не был. И не знал, что цены так взвинтили!

– Сколько? – поинтересовалась я, всматриваясь из-за его спины на расценки кассы.

– «Пятьдесят баксов – для господ, десять – для дам», – прочитал Шилов и обернулся ко мне. – Ира, у нас нет таких денег.

– Может быть, мне тогда одной туда пройти? – предложила я.

– А ты не боишься?

– А чего бояться?! Василий Федорович меня и не запомнил, наверное. Зато я его запомнила и наверняка узнаю.

– Ты же слышала, что Сокол говорил? У него там охраны полно, – напомнил Костя.

– Ну я же к нему не с кулаками полезу, – отмахнулась я. – Надо просто обстановку разведать.

– Ира, может быть, лучше дождемся, когда Василий Федорович сам выйдет? – предложил Шилов, не решаясь отпускать меня одну в ночной клуб.

– Вот ты и жди, – сказала я. – Я не намерена здесь всю ночь торчать, пока Желуницын там развлекается. Или ты деньги зажал?

Костик хмыкнул. Последнее замечание покоробило его. Шилов согласно мотнул головой, подошел ближе к кассе и протянул деньги. Кассирша, привыкшая иметь дело с иностранной валютой, недовольно посмотрела на рубли, но ничего не сказала, протянув ему входной билет на одну персону.

– Ну давай, ни пуха ни пера! – пожелал Костя.

– К черту! – буркнула я.

Шилов притворил за мной резную дубовую дверь, и я очутилась в фойе ночного клуба одна. Из зала напротив лилась ненавязчивая музыка. В клуб начали возвращаться мужики, которые стояли при входе. Я вместе с ними прошла внутрь, на ходу протянув свой билет мордовороту на входе.

– Сумочку! – требовательно попросил охранник.

– Зачем? – насторожилась я, не торопясь выполнять требование охранника.

– Надо, – лаконично отозвался мордоворот. – Оружие, наркотики, спиртные напитки запрещены.

– У меня этого нет, – честно призналась я.

– Вот сейчас и посмотрим.

Мне пришлось отдать свою сумку на растерзание охраннику. Он расстегнул все «молнии», но копался в сумке не очень-то внимательно. У меня в голове тут же мелькнула мысль, что при желании можно было пронести в ночной клуб и оружие, и наркотики, ведь меня саму мордоворот не обыскивал. Хотя не очень-то и хотелось, чтобы он лапал меня своими толстыми пальцами-сардельками.

– Веселого времяпрепровождения, – пожелал охранник тем же ледяным голосом, возвращая сумочку.

Я сделала еще несколько шагов вперед и чуть не столкнулась с официантом, держащим в руках поднос со спиртными напитками.

– Аккуратнее надо быть, девушка, – строго посмотрел он и прошел дальше.

Да! Прием что-то уж не очень дружелюбный, я не привыкла, чтобы так со мной обращались. Никогда не думала, что в таком шикарном ночном клубе можно столкнуться с безразличием и грубостью обслуживающего персонала.

По-прежнему стоя на том же месте, как витязь на распутье, я посмотрела на сверкающие таблички-указатели, раздумывая, куда сначала направиться. Казино привлекало больше всего, но финансов для игры не было. По той же причине я решила не заходить и в ресторан. Может быть, на дискотеку?

– Ой, Владислава Вениаминовна! – послышался восхищенный голос сзади. – Рады вас видеть. Вы, как всегда, очаровательны!

Я обернулась. Как ни странно, голос принадлежал все тому же грубому мордовороту при входе. Охранник расплылся в улыбке, приветствуя вошедшую даму в вечернем платье до пят. Женщине было чуть больше сорока лет. Даже толстый слой косметики и ухоженный вид не скрывали ее возраста. Владислава Вениаминовна, так, кажется, назвал ее охранник, только слегка улыбнулась на лесть мордоворота и уверенной походкой прошла в ресторан.

Как только она скрылась, я оглядела себя в зеркало. На мне был обычный строгий костюм, черные туфли на шпильке, прическа растрепалась, а косметика почти стерлась, так как с самого эфира программы у меня так и не было времени поправить макияж. Неудивительно, что мордоворот принял меня столь недружелюбно. Понятно, что в таком виде в ресторане и казино мне тем более делать нечего.

Я прошла в зал дискотеки. Большой зал, где со всех сторон мерцали огни и разливался неоновый свет, тонул в сигаретном дыме. На сцене танцевали несколько девиц в каких-то цветастых набедренных повязках, а на площадке усердно двигались под музыку посетители клуба. Шум здесь был просто оглушительным, и рассмотреть что-то в этом хаосе не представлялось возможным. Сомневаюсь, чтобы Василий Федорович расслаблялся именно в этом накуренном помещении среди малолеток.

– Девушка, можно вас пригласить? – донесся вдруг голос сбоку.

Я повернулась. Передо мной стоял высокий молодой человек, которому на вид было не больше двадцати лет. Я не решилась ответить на приглашение прыщавого малолетки и демонстративно отвернулась к сцене, показывая тем самым нежелание общаться с ним.

– Девушка, вы здесь первый раз? – настойчиво приставал парень, возникнув прямо передо мной так, чтобы я не смогла отвернуться.

Я слегка кивнула.

– Ничего страшного, – отозвался незнакомец, подмигнув. – Не теряйтесь! Здесь клево! Можно с вами потанцевать?

Как по заказу незнакомца, быстрая ритмичная музыка сменилась медленной мелодией. Я согласилась на уговоры паренька и протянула ему руку – все же надо попытаться как-то налаживать здесь контакты, не стоять же в одиночестве.

Парень слегка приобнял меня, положил руки на мою талию. Я же схватилась за его худенькие плечи. Танцевал он, надо признаться, очень хорошо. Я сразу же попала в его ритм. После вполне заурядных вопросов типа «Как вас зовут?», «Чем вы занимаетесь?» молодой человек поинтересовался, что меня привело в «Гранд Мишель».

– Мне нужно отыскать владельца этого заведения, – призналась я, не придумав ничего более изощренного.

– Желуницына? – искренне изумился паренек. – Зачем?

– У меня к нему одно дельце, – не стала я раскрывать своих тайн.

– А что же вы тогда зашли в этот зал? Здесь таких посетителей не бывает, – объяснил молодой человек. – Вам, наверное, в казино надо. Может быть, там его найдете. Говорят, что у Желуницына где-то в анналах клуба даже рабочий кабинет есть.

– Где? – насторожилась я.

– Откуда я знаю, – отмахнулся паренек. – Дальше дискотеки я никогда не ходил.

Больше никакой информации от молодого человека я не добилась. Как только танец закончился, он отошел от меня и растворился в толпе. Мне же предстояло посетить казино. Делать в прокуренном танцевальном зале было нечего.

Я глубоко вздохнула и пошла туда, где, судя по вывеске, находилось казино. Здесь публика была более приличной. За одним из столиков я заметила все ту же мужскую компанию, которая прохлаждалась при входе в клуб. Никто из посетителей не обращал на меня внимания. Я же подошла к ближайшему столику, где несколько игроков делали ставки для участия в рулетке. Я остановилась возле них, делая вид, что увлечена игрой. В зале казино было не так оживленно, как на дискотеке. Я мельком оглядела его, но Василия Федоровича среди играющих не заметила. Неужели мне придется заглянуть еще и в ресторан?

– Восемнадцать, черное! – громко выкрикнул крупье.

В толпе играющих негромко вдруг вскрикнула молоденькая девушка. Вероятно, именно она выиграла на этот раз. Я отошла от столика и подошла к другому, где шла какая-то карточная игра. В картах я, честно говоря, слаба, даже блек-джек от покера отличить не смогу. И мне пришлось делать вид, что я со знанием дела слежу за игрой, хотя это было не так-то просто.

Тут я вспомнила, что молодой человек, мой недавний партнер по танцу, говорил, что у Желуницына есть в казино свой рабочий кабинет. Может быть, он там и сидит себе спокойненько, пока я тут блуждаю в его поисках? Если я так буду вести себя и дальше, то непременно вызову нездоровый интерес охранников, которых по всему клубу было полно.

Я оглянулась и заметила, что из казино есть еще один выход, который, наверное, и вел в глубь ночного клуба. В эту дверь почти никто не входил, хотя и охранник там не стоял. Может быть, кабинет Желуницына там? Кстати, а где здесь находится уборная? Этот вопрос меня волновал, конечно же, меньше, но под видом поиска уборной можно было пробраться в глубь здания. В определенный момент я перешла к следующему столику, чтобы быть ближе к заветному выходу, а затем подошла еще ближе. Игра и ставки меня нисколько не интересовали, но я делала вид, что прицениваюсь, стараясь не привлекать внимания охранников и держась от них в стороне. Наконец я улучила удобный момент и шмыгнула к выходу из казино.

И оказалась в широком просторном коридоре, по бокам которого шли двери кабинетов. Пройдя дальше, на одной из них я заметила вывеску, свидетельствующую о том, что в данном помещении расположилась бухгалтерия. В коридоре, к счастью, никого не оказалось. В самом же его конце виднелась большая дубовая дверь, слегка приоткрытая. Я осторожно пробралась к ней и прочитала табличку из полированного металла: «Желуницын Василий Федорович, генеральный директор». Подойдя ближе, я услышала голоса, доносящиеся из кабинета, но разобрать их было невозможно. Тогда я вплотную приблизилась к кабинету и замерла, стоя прямо перед дверью. Из приоткрытого проема мне ничего не было видно, но зато теперь я слышала все, о чем говорилось там.

– Валька, я тебя уверяю, что она у меня на крючке, – доказывал один.

– Ты всегда говорил, что это невозможно, и теперь я даже не верю в твою удачу, – отозвался второй.

– Ты сам в этом убедишься, только еще не сейчас, – пообещал первый.

– Василий, а откуда у тебя такая уверенность? – удивился Валентин. – Она же такая строптивая баба! Ее ничем не проймешь.

– Сила есть – ума не надо, – ухмыльнулся Василий Федорович. Кажется, именно этот голос я слышала в гримерке у Азаровой. – Давай за баб выпьем!

– Не-е-е, – протянул Валя. – Я за этих сучек пить не буду. Они нам всю жизнь портят. Давай за нас. За удачный бизнес! Сейчас уже, слава богу, все наладилось.

– Как скажешь, – охотно согласился Василий Федорович.

Кажется, кроме этих двух товарищей, в кабинете никого не было. Мне не терпелось заглянуть в кабинет, поэтому я уже взялась было за ручку, как вдруг позади себя услышала строгий мужской голос:

– Девушка, вам что тут надо?

Я вздрогнула и обернулась: рядом стоял рослый охранник, загораживая своей мощной фигурой выход. Обращался этот человек, по-видимому, ко мне, так как других в коридоре не наблюдалось.

– Кто вас сюда пустил? – с той же строгостью и требовательностью поинтересовался охранник, не услышав ответа на свой первый вопрос.

Мне не хотелось, чтобы Василий Федорович узнал, что его разговор в кабинете кем-то был подслушан. Охранник же говорил довольно громко, но, слава богу, из кабинета Желуницына никто не выглянул.

– Я это… – растерялась я. – Мне надо… уборная где находится?

– Уж явно не здесь, – съязвил охранник. – Вы ошиблись коридором.

– Большое спасибо, – поблагодарила я и, проскользнув мимо верзилы, пошла в казино.

Охранник двинулся за мной. В зале казино все оставалось по-прежнему, но на этот раз я не задержалась ни у одного из столиков. Во-первых, потому, что я, по мнению охранника, должна была прямиком отправиться в уборную, чтобы не вызвать подозрений у работников ночного клуба. А во-вторых, у меня в голове уже возникли кое-какие мысли относительно подслушанного разговора. Мне нужно было срочно посоветоваться с Костей о наших дальнейших действиях.

Когда я уже выходила из ночного клуба, на меня строго посмотрел мордоворот при входе и уже более благосклонно поинтересовался:

– Вы уже уходите? У нас не понравилось?

– Нет, я еще вернусь, – обнадежила я его. – Мне кое-что надо взять в машине.

Охранник придирчиво взглянул на меня, решая, вероятно, на какой машине я приехала. Затем он самодовольно ухмыльнулся и отвернулся от меня. Я вышла на улицу. После прокуренного помещения дискотеки мне показалось, что воздух на улице просто свежайший. Я сделала несколько глубоких вдохов и подошла к машине Костика. Шилов сидел за рулем и внимательно наблюдал за входом. Увидев меня, он выскочил из салона.

* * *

– Я тебе точно говорю, это они об Азаровой говорили, – возбужденно рассказывала я Костику уже в салоне машины. – Ты бы слышал, каким тоном Василий Федорович говорил, что все можно решить силой. Он еще сказал, что Елизавета сопротивлялась. А его дружок даже не верил. Настолько строптивая бабенка оказалась.

– Ира, ты умница! И как это ты умудрилась сделать? В клубе полно охраны, – напомнил Костик. – Стоило только тебе заикнуться, что ты что-то требуешь от Желуницына, как тебя тут же выдворили бы, да еще и ментов вызвали!

– И что ты предлагаешь? – спросила я Шилова.

– Надо поймать его одного, – тут же предложил Костя. – И желательно, чтобы это произошло не на территории клуба. Нам стоит дождаться, когда он выйдет оттуда.

– И сколько мы прождем? – нетерпеливо воскликнула я. – А где гарантия, что он домой поедет один?

– У нас нет другого варианта, – оборвал мои возражения Шилов. – Тем более Сокол сказал, что Василий Федорович обычно ездит в машине один.

Я не спешила соглашаться с Костиком. Мне не хотелось терять драгоценные минуты. Мало ли что произойдет за это время. Желуницын может скрыться от нас, заметив что-то подозрительное, а потом ищи ветра в поле. Хотя с чего это он должен забеспокоиться? В своем кабинете Василий Федорович вел себя очень уверенно, не подозревая о том, что его подслушивают. К тому же охранник вряд ли доложит своему боссу, что по коридору ходила незнакомая женщина в поисках дамской комнаты – это происшествие в высшей степени незначительное. Наверное, Костя прав: рисковать нам не стоило, и заходить опять в ночной клуб не было никакого смысла. Оставалось только ждать, когда выйдет Василий Федорович.

– Ира, ты перекусить не хочешь? – протянул Костик.

– Не очень, – отмахнулась я, так как сейчас не могла думать о еде.

– Тогда я в магазин сбегаю, – предложил Шилов. – А то уже есть захотелось. И неизвестно, сколько мы вообще здесь просидим, может, придется караулить всю ночь. А при таком раскладе я долго не протяну.

– Хорошо, – согласилась я, – только не пропадай.

Костик вышел из машины и направился к продуктовому магазину, расположенному неподалеку. Наверное, пока он сидел в машине, то заметил, что магазин работает круглосуточно, поэтому так уверенно направился в его сторону. Я посмотрела на часы: время близилось к полуночи. Я, честно говоря, даже предположить не могла, что так поздно. Спать мне не хотелось, есть тоже, несмотря на то что я не ужинала.

На крыльцо клуба вышла компания подвыпивших мужчин. Это были те же посетители, которых я уже видела, когда приехала сюда. Но на этот раз их было меньше. Они о чем-то оживленно беседовали, но довольно тихо, поэтому не было ничего слышно. Я поежилась: становилось прохладно.

Костик вышел из магазина с пакетом в руках и направился к машине. Присев на сиденье водителя, он протянул мне пакет.

– Я взял колбасы, сыра, хлеба и сок, – отчитался Шилов. – Может быть, бутерброды сделаешь?

Я разложила покупки Шилова на сиденье. При виде еды мне тоже захотелось поесть, поэтому первый сделанный бутерброд я проглотила сама, запивая апельсиновым соком.

– Ой, Ира, совсем забыл, – хлопнул себя по лбу Костик, взяв у меня из рук бутерброд с сыром. – Тебе муж звонил.

– Когда?

– Ты была в это время в ночном клубе, – сказал Шилов. – Телефон зазвонил, я трубку включил. Володька тебя спрашивал, и я не знал, что ему ответить, но сказал, что ты еще со мной. Он попросил, чтобы я передал трубку тебе, но тебя же не было, поэтому я ответил, что ты не можешь подойти. Кажется, твоему мужу это не очень-то понравилось, он даже бросил трубку.

– Бедный Володька, – вздохнула я, откусывая от следующего бутерброда с толстым куском колбасы. – Больше он не перезванивал?

Костик покачал головой. Я поспешно вытерла руки о салфетку, достав из бардачка, и схватила трубку. Набрав свой домашний номер, я вслушалась в длинные гудки: Володька не торопился подходить. Я уже хотела было отключиться, как родной голос мужа сказал:

– Да, слушаю.

– Володька, миленький, это я! – поспешно проговорила я.

– Объявилась, – вздохнул муж. – Ты что, в душе была?

– Какой же тут душ в машине? – растерялась я. – Я тебе потом все расскажу, ты только не обижайся. Я сейчас действительно не могу приехать. Еще чуть-чуть, и мы выполним то, что задумали.

– Смотри, как бы тебя саму не схватили, – с недоверием охладил мой порыв муж.

– Володь, как только освобожусь, сразу приеду, – пообещала я.

– Можешь, в принципе, и не приезжать! Никто переживать не будет.

На этой фразе Володя положил трубку. Я услышала короткие гудки и тоже отключила телефон. Костя продолжал делать бутерброды, выкладывая их на переднюю панель. Аппетит после разговора с мужем у меня испортился.

Как я могла так бросить своего Володьку? Понятно, что он обо мне очень волнуется. Уже полночь, а я до сих пор пропадаю непонятно где. А если муж узнает, что я одна была в ночном клубе, да еще и с незнакомым молодым человеком танцевала, то мне точно не сносить головы. Придется объяснять, что общение с парнем в ночном клубе было необходимо, чтобы кое-что узнать, хотя Володька в это вряд ли поверит. А может быть, ему вообще ничего не рассказывать? Нет, я так не могу. Я привыкла во все посвящать его и никогда ничего от него не скрываю. И о танце с незнакомцем тоже надо будет доложить…

– Ира, Ира, вот он! – крикнул Костик.

От неожиданности он выронил бутерброд прямо нам под ноги. Костик не стал его поднимать, а отчаянно замахал рукой в сторону стоянки около ночного клуба. Я обратила внимание, что компании посетителей казино у входа уже не было. А вот около машины Желуницына вертелся какой-то мужичок. К сожалению, лицо его я не рассмотрела, но поняла, что это был Василий Федорович. Он уверенно распахнул переднюю дверь своей шикарной иномарки и уселся на место водителя. А через мгновение иномарка с визгом выехала со стоянки.

Костик резко выжал сцепление, надавил на газ и направился вслед за Желуницыным. Как я и предполагала, Василий Федорович ехал в машине один. Это было нам на руку: можно спокойно проследить, куда он отправится, и там попробовать вызвать его на откровенный разговор.

Костик не рисковал: все время пути он держался на таком расстоянии от машины Василия Федоровича, что Желуницын слежки заметить не мог. Кроме того, он не прибавлял скорости, останавливался около светофоров, плавно трогался с места. Шилов немного нервничал, что было заметно по его напряженному лицу.

– Ира, что будем делать? – наконец спросил Костя. – Он так всю ночь может по городу прокататься.

– Может, он нас выведет на Азарову? – с сомнением проронила я.

– Ты думаешь, что среди ночи он поедет в укромное местечко, где держит Елизавету? А зачем же тогда в его особняке торчит любовница? – поинтересовался Костик. – Надо его брать сейчас!

– Где? Прямо на дороге? – я даже испугалась предложения Шилова. – А ты решишься на это?

Костик самодовольно хмыкнул, всем своим видом показывая, что для него нет ничего невозможного. Я не торопилась отвечать на предложение Шилова: прижать Желуницына к обочине можно в любой момент. Главное, не торопиться. Уже через несколько минут мне стало ясно, что Василий Федорович направляется за город, в свой особняк. Он проехал пост ГАИ, вывернул на трассу и только здесь прибавил скорость. Костик тоже поехал быстрее, не упуская из виду сверкающую в свете фонарей иномарку.

– Едет в особняк! – уверенно сообщил Шилов.

Я лишь разочарованно вздохнула, так как до последнего момента надеялась, что Василий Федорович поедет туда, где находилась Азарова. Если он сейчас вернется в особняк, то поговорить этой ночью с ним не удастся. Вряд ли охранник, даже из дружеских чувств к Шилову, пропустит нас на территорию частной собственности. Тем более что в особняке Василий Федорович уже будет не один. Может быть, согласиться на предложение Костика?

– Ира, без вариантов! Я его жму! – настойчиво проговорил Костик, будто прочитав мои мысли, и, не отрывая глаз от дороги, резко прибавил скорость.

На трассе было не так много машин, поэтому Василий Федорович, разумеется, не мог не обратить внимания на «Волгу», мчащуюся на всех парах. Когда машины поравнялись друг с другом, Костик еще больше надавил на газ и, обогнав иномарку, чуть сбавил скорость. Самого Желуницына в салоне в это мгновение не удалось рассмотреть, так как окна его шикарного автомобиля были тонированы, а вот нас он, конечно же, увидел.

Теперь Костик ехал впереди, а иномарка Василия Федоровича – сзади. Шилов сбавил скорость уже через несколько метров. Желуницын попытался обогнать нас, но это ему не удалось, так как мы все время маячили перед ним. Когда же Костя неожиданно резко затормозил, водитель иномарки по инерции тоже нажал на тормоз, чтобы избежать столкновения. Василий Федорович дернул руль вправо, и его машина вывернула на обочину. Иномарка затормозила всего в нескольких метрах от нашей «Волги». Представляю, что могло бы произойти, если бы Желуницын вовремя не сориентировался. Столкновения было бы не избежать, причем виновником аварии, несомненно, признали бы Шилова.

Первым из салона вышел Василий Федорович. Костик бросился ему навстречу. Я же задержалась в машине, отстегивая ремень безопасности, замок которого, как назло, заклинило в самый неподходящий момент.

– Ты че, козел?! Не врубился, на кого наезжаешь? – возмущенно выкрикнул Желуницын. – Я тебе рога обломаю в момент!

Как ни странно, ответа Шилова на это оскорбление не последовало. Костик, затаив обиду, молча подходил все ближе и ближе к Василию Федоровичу.

– Я сейчас своих братков позову! – продолжал орать Желуницын. – Считай, гнида, что тебе хана!

Издалека я заметила, как Желуницын потянулся в карман за мобильным телефоном. Но Костя предупредил его намерение ловким ударом ногой по руке. Василий Федорович присел на колени, прижимая к груди ушибленную руку. Наверное, удар оказался сильным. Костик рывком поднял Желуницына на ноги и уложил на капот машины.

В этот момент я наконец справилась с ремнем безопасности и поспешно выскочила из машины. Василий Федорович лежал на капоте лицом вниз, а Костя заводил его руки за спину. Желуницын вновь попытался выкрикнуть какое-то ругательство, но Шилов прервал его одним ударом в область шеи. Теперь уже Желуницын молчал, понимая, что противник превосходит его в физическом и техническом плане, а потому сопротивление бесполезно. Около правого переднего колеса иномарки валялся мобильный телефон, который я сразу заметила, но поднимать не стала. Теперь все мое внимание сосредоточилось на Василии Федоровиче.

– Обработал ты его круто, – восхитилась я борцовскими способностями Костика.

– Вы за все ответите, сволочи, – пригрозил Василий Федорович.

Он с усилием приподнял голову и укоризненно посмотрел на меня. В это мгновение я наконец-то как следует разглядела его лицо. Наши взгляды встретились – я невольно вскрикнула. Ошибка налицо! Это был не тот человек, который заходил в гримерку к Азаровой, хотя Желуницын был очень похож на того незнакомца. Нагловатый взгляд голубых глаз, строгие черты лица. И голос, голос… Но это был совершенно другой человек. Незнакомец в гримерке был моложе. К тому же Василий Федорович выглядел солиднее. Как же я могла так ошибиться?

– Ой, Костя, это не тот мужик, – в растерянности прошептала я.

Шилов машинально ослабил хватку. Василий Федорович ловко вывернулся и распрямил спину. Теперь различия стали еще более очевидными. Желуницын оказался немного выше и полнее незнакомца в гримерке.

– Как не тот? – удивился Шилов, не отходя ни на шаг от Желуницына. – Ты же была уверена…

– Да, но я… думала, что… Я же не видела его лица… – сбивчиво попыталась я объяснить и оправдаться.

– Ошиблись, суки?! – злобно зашипел Василий Федорович, потирая ушибленную руку. – Все равно за все ответите!

Желуницын опять потянулся к мобильному, но Костик предупредил его и первым схватил трубку. Чтобы разобраться в этой ситуации, нам помощь не понадобится, а вот Василий Федорович явно хотел вызывать подмогу.

– Не верю я что-то в совпадения, – с сомнением в голосе отозвался Шилов, засунув мобильник в задний карман своих брюк, и обратился к Желуницыну: – Вам знакома Азарова Елизавета Павловна?

– Азарова? – тут же переспросил Василий Федорович и после короткой паузы ответил: – А как же! Кто же ее не знает? Певица известная в нашей области. Поет здорово, и баба классная.

– Вы ухаживали за Елизаветой? – задала я тут же вопрос, заметив, что Желуницын немного смягчился при упоминании имени Азаровой.

– Да, – не скрывая, подтвердил он. – И цветочки ей дарил, и на концерты как дурак ходил. Короче говоря, подкатывался к ней. Добивался ее сердца, другими словами. Но ничего у нас не вышло. Азарова не воспринимала мои ухаживания должным образом, а я что, мальчик, что ли, бегать за ней? Я и отступился. А в чем дело? Вы от Елизаветы?

– Мы ее разыскиваем, – сообщил Костя. – Елизавета Павловна пропала бесследно сегодня утром. Мы считали, что вы имеете к этому непосредственное отношение.

– Я? А при чем я? – насторожился Василий Федорович. – Я с ней уже давно не виделся. Говорю же, что не хочу за ней больше ухлестывать. Я же не маньяк какой-то, чтобы ее насильно в постель тащить.

– А нам указали именно на вас, как на человека, который мог бы у себя удерживать Азарову, – заметила я, наблюдая за реакцией Желуницына, которая мне, по крайней мере, казалась странной.

Он не отрицал, что знаком с Елизаветой, не отрицал, что добивался ее взаимности, а также намекнул, что сама Елизавета не была в этом заинтересована. Со своей ролью настойчивого поклонника Василий Федорович согласился без труда.

– Кто указал? Что за гад? – тут же ухватился за мои слова Василий Федорович. – Я с ним разберусь!

– Это неважно, – отмахнулся Шилов. – Вы действительно не знаете, где Азарова?

– Да вы что, меня за лоха держите? – возмутился Василий Федорович. – Меня на понт нечего брать. Я сказал, что ни при чем, и баста! Не нужна мне ваша Азарова! У меня и так баб хватает. И с чего вы вообще взяли, что Елизавета пропала?

– Она не появлялась дома уже почти сутки, – сообщила я.

– Ха, удивили, – усмехнулся Василий Федорович. – С мужиком каким-нибудь развлекается, а вы кипеж подняли.

– Но она не отвечает на телефонные звонки…

– А чего ей отвечать, если есть занятия поважнее, – недвусмысленно заметил Василий Федорович. – Только я на этот раз ни при чем.

На мгновение воцарилась тишина. Во время паузы каждый обдумывал линию своего поведения. Василий Федорович уже совсем успокоился, догадавшись, что нам он совершенно неинтересен и его жизни не угрожает опасность. Костик растерянно посматривал на меня.

– Василий Федорович, я слышала ваш разговор в кабинете, – сообщила я, чтобы окончательно прояснить ситуацию. – Вы упомянули о какой-то женщине, которую удалось взять силой…

– Вы думали, что я говорил об Азаровой? – перебивая меня, спросил Желуницын. – Делать мне больше нечего! Я же говорю, что с ней все покончено. Не нужна мне эта баба!

– А о ком же вы тогда толковали?

– А вот это, девушка, уже не ваши проблемы, – высокомерно отозвался Василий Федорович. – Это касается моего бизнеса, но раскрывать свои тайны я не намерен. Это только мое дело, и попрошу вас не соваться.

Я опустила глаза. Несмотря на то что Василий Федорович уже нам не грубил, его замечание задело меня. Больше всего мне было обидно, что мы с Костей так серьезно ошиблись. Может быть, Василий Федорович действительно ни при чем? Эти сомнения только сейчас стали утверждаться во мне, хотя уже было очевидно, что мы совершенно напрасно напали на Желуницына. Вопросы, связанные с его бизнесом, нас и в самом деле не волновали, поэтому Василий Федорович и огрызался. Честно говоря, я даже удивилась, что он еще с нами разговаривал. Другой бы на его месте изрыгал только ругательства.

– Ты мне мобильник верни, – попросил Желуницын, обращаясь к Косте.

Тот покорно протянул Василию Федоровичу телефон. Как ни странно, Желуницын не стал никуда звонить. Я вздохнула с облегчением: значит, разборок с братками можно удачно избежать.

– А Елизавета баба классная, – неожиданно заметил Василий Федорович. – Я всегда выбирал стоящих женщин, вот только они не очень-то меня ценят. Для Азаровой я всегда буду бандитом, с которым ей даже за руку здороваться противно.

Как мне показалось, это замечание Василий Федорович высказал с некоторым сожалением. Наверное, он и в самом деле испытывал к Азаровой сильные чувства. Мы с Костиком после этих слов только растерянно переглянулись.

– Василий Федорович, мы просим у вас извинения за досадное недоразумение… – начала я, но Желуницын грубо перебил меня:

– Чего уж тут базарить? Рука у меня побаливает. Но я даже рад, что вы по поводу Азаровой меня сцапали, а то есть люди и посерьезнее, с которыми я бы не хотел встречаться ни при каких обстоятельствах. А вы, молодой человек, чем занимаетесь?

Этот вопрос был обращен к Косте. Шилов что-то уклончиво ответил, и Василий Федорович не стал допытываться.

– Я хотел бы вас пригласить к себе в охрану, – объяснил Желуницын. – Нам профессионалы нужны.

– Да нет, благодарю, – поспешно отказался Шилов.

– Ну как хотите. Надеюсь, недоразумение улажено?

Этот вопрос был обращен уже ко мне. Я тут же с готовностью закивала головой. Надо было пользоваться моментом, пока Василий Федорович находился в хорошем расположении духа: с таким влиятельным человеком не хотелось оставаться врагами.

* * *

Мы с Костей вернулись уже глубокой ночью. Шилов, как всегда, подвез меня к дому, не въезжая во двор, чтобы не показываться на глаза Володьке. Было около трех часов ночи, когда я вышла из машины. Костя предложил меня проводить до квартиры, так как заходить в подъезд среди ночи я опасалась, но все же вежливо отказалась. Однако, как только «Волга» отъехала, мне стало страшновато, и я пожалела, что поспешно рассталась с Шиловым. Темень непроглядная, на улице – ни души. Я неуверенно поплелась к подъезду, то и дело оглядываясь по сторонам. Нечасто мне приходилось возвращаться так поздно, гробовая тишина казалась мне зловещей.

Подходя к подъезду, я еще раз обернулась назад и только теперь заметила, как из-за угла дома вынырнул какой-то высокий мужчина и чуть не бегом направился в мою сторону. Фонари во дворе уже не горели, поэтому рассмотреть незнакомца не представлялось возможным. Я поспешно распахнула дверь и шмыгнула внутрь подъезда, громко хлопнув дверью.

Оказавшись в полном одиночестве, я со скоростью ракеты бросилась вверх по лестнице. А что, если этот незнакомец караулил меня? Не случайно же он вынырнул из-за угла, как только я намеревалась зайти в подъезд?! В такое время на улице бывает немного народу. Я не верю, что появление этого высокого типа во дворе явилось случайностью. С другой стороны, все может быть, успокаивала я себя. С чего это я решила, что появление незнакомца связано именно со мной? Мало ли кто бродит по дворам ночью. Я уже была на полпути к своей квартире, как вдруг внизу услышала звук открывающейся подъездной двери, и невольно вздрогнула, сбавив шаг.

Я не ошиблась. Незнакомец шел за мной. За те несколько секунд, которые я поднималась по лестнице, он вполне мог дойти до подъезда и открыть дверь. Послышались торопливые шаги, теперь мужчина бежал вверх, перепрыгивая через ступеньки, об этом свидетельствовал громкий ритмичный топот. По моим расчетам, странный тип достиг уже площадки второго этажа.

Я вышла из оцепенения и стремглав бросилась по ступенькам вверх. Только около двери своей квартиры я остановилась. Незнакомец продолжал подниматься за мной. Я поспешно достала связку ключей из сумочки, дрожащими руками отыскала ключ и сунула его в замочную скважину. Как назло, замок никак не хотел поддаваться, может быть потому, что я слишком резко дергала ключом, будучи не в силах успокоиться хоть немного. С отчаяния я позвонила в дверь, надеясь, что Володька тут же выйдет мне навстречу. Но муж открывать дверь не торопился, а вот звук шагов незнакомца, бежавшего за мной, становился все слышнее. Я в панике нажала еще раз на кнопку звонка, но – безрезультатно.

В лестничном проеме уже была заметна темная куртка незнакомца. Еще мгновение – и мне крышка. Черт, и Володька будто уснул! Сейчас меня убьют прямо под дверью собственной квартиры, а муж обнаружит мой хладный трупик, выходя на работу, – мелькнула в моей голове страшная мысль. Может быть, закричать?! На крик могут выйти хоть соседи. Может быть, незнакомец испугается шума?

Я уже открыла было рот, чтобы крикнуть «Пожар!», как меня учили поступать в таких ситуациях, но в это мгновение незнакомец возник прямо передо мной. От неожиданности я чуть не захлебнулась воздухом. Но в следующий момент я выдохнула с величайшим облегчением. Передо мной стоял мой дорогой, любимый, обожаемый муж! Не успел Володька отдышаться, как я тут же бросилась ему на шею, крепко обнимая и целуя в холодные щеки.

– Милый, как ты меня напугал! – шептала я, прижимаясь всем телом к мужу.

– Напугал? Это так ты от родного мужа драпанула, сверкая пятками? – Володька отстранился от меня. – Я тебе хотел крикнуть вслед, но ночь все-таки… все спят.

– Ты что, меня караулил? – поинтересовалась я у мужа уже в прихожей, куда я вошла следом за ним.

– Делать мне больше нечего, – хмыкнул супруг, снимая ботинки. – Мне о вас с Шиловым и так все известно…

– Что тебе известно?! – вскрикнула я, перебивая мужа. – Ничего у нас с Шиловым нет, кроме обычных деловых отношений. Мы с ним коллеги, и ничего больше, остальное – твои выдумки. Вообще, уже начинает надоедать, что ты мне не доверяешь.

– Я тебе доверяю, – поспешно отреагировал на мои возмущенные восклицания Володька. – А вот от Шилова можно ожидать все, что угодно. Кобель!

Последнюю фразу муж прошипел, надеясь, что я не услышу оскорблений в адрес Костика. Но муж ошибся: я все прекрасно слышала и от удивления раскрыла рот, решив броситься на защиту своего друга. Да как Володька вообще посмел так назвать моего коллегу, который всегда только помогает мне?! Уж чего-чего, а такого от мужа никак не ожидала. Володька же между тем с совершенно равнодушным видом уже пошел на кухню и начал греметь там кастрюлями. Я же направилась в спальню, даже не заглянув к нему.

Выяснять отношения я не любила больше всего на свете, а тем более с любимым мужем, когда можно наговорить друг другу неожиданных гадостей. Если бы я продолжила диалог с ним, Володька еще больше разозлился бы на Шилова, подумав, что мне действительно есть в чем оправдываться. Я же не считала себя виноватой.

Неторопливо раздевшись, я пошла в ванную и уже через несколько минут лежала в кровати. За прошедший день я настолько устала, что у меня даже не хватило сил, чтобы включить свою любимую музыку. Я прислушалась к звукам, доносящимся с кухни.

– Иди ешь, – сказал Володька, заглянув в спальню.

Ответом ему была тишина, нарушаемая лишь едва слышным скрипом кровати: это я демонстративно отвернулась к стене, завернувшись в одеяло, даже отвечать Володьке ничего не хотела.

Муж потоптался у двери, затем присел на край кровати. Сейчас будет просить прощения, подумала я и для себя уже решила, что если сейчас он заговорит со мной не на повышенных тонах, то я прощу ему оскорбление, брошенное в адрес Шилова. Но извинений, к сожалению, не последовало: муж схватил свою подушку и ушел в гостиную, даже не попытавшись помириться со мной.

Наверное, Володька решил ночевать в гостиной, потому что через несколько минут в квартире воцарилась тишина, но я долго еще не могла уснуть. Голову обуревали тревожные мысли, никак не позволяя отключиться от событий минувшего дня. Мало того, что мы с Костей наехали на ни в чем не повинного человека, так я еще до сих пор ни на шаг не продвинулась в поисках Азаровой: Елизавета бесследно пропала.

Я демонстративно вздохнула, стараясь привлечь внимание мужа к своим проблемам, но в следующее мгновение услышала храп в гостиной. Насильно заставить себя успокоиться не могу. Вспомнив, что у меня в сумочке лежит домашняя телефонная книжка Азаровой, которую мы выпросили у гувернантки в ее доме, я тут же вскочила с кровати. Бросив взгляд на спящего мужа, я схватила сумку и возвратилась в спальню. Книжка была на месте, я подняла повыше подушку, устроившись поудобнее на кровати.

Первым делом я убедилась в том, что Елизавета была знакома с Василием Федоровичем Желуницыным, его номер телефона тоже записан в ней. Оказалось, что на странице под буквой «Ж» значился только один он, да еще был записан телефон детского врача и регистратуры поликлиники.

Закрыв эту страницу, я вернулась к началу книжки. Здесь были адрес и телефон самой Азаровой, поэтому информация эта не привлекла моего внимания. На следующих в алфавитном порядке располагались номера знакомых и друзей Азаровой. Их было так много, что у меня глаза разбежались от их обилия. Разумеется, я не предполагала, что в домашней телефонной книжке Елизаветы будет несколько номеров. Конечно, их должно быть много. Однако мое внимание привлек номер, рядом с которым не стояло никаких данных. Просмотрев внимательнее записную книжку, я обратила внимание, что он повторялся почему-то и на других страницах. По первым цифрам было понятно, что это телефон сотовый, однако владелец его не был известен. Я аккуратно переписала номер в собственную книжку с намерением позже проверить, кем является его хозяин, и продолжила просмотр.

В записной книжке встречалось и много зачеркнутых номеров. Причем Елизавета вымарывала их с такой тщательностью, что нельзя было разглядеть ни одной цифры. Само собой разумеется, что круг знакомых Азаровой постоянно менялся: кто-то уходил из ее жизни, с кем-то она знакомилась вновь.

Я опять тщательно пролистала телефонную книжку, на этот раз обращая особое внимание на телефонные номера представителей мужского пола, надеясь, что среди них окажется тот незнакомец, который приходил накануне в гримерку театра. Их набралось около пятидесяти. И насколько я успела заметить, во время вчерашнего разговора Азаровой с незнакомцем Елизавета обращалась к нему на «ты», поэтому, вероятнее всего, они находились в близких отношениях. Причем обращалась только по имени, без отчества.

Изучив полученный в результате отбора список, я тяжело вздохнула. Встретиться со всеми ними было невозможно. На это ушел бы по меньшей мере месяц, а с поисками пропавшей певицы надо было поторапливаться. На ком-то одном я тоже не могла остановиться. Получалось, что я совершенно напрасно переписывала их всех в свою книжку. Но, как говорится, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы уснуло, перефразируя известную поговорку. Однако отключиться от посторонних мыслей я никак не могла.

Номер телефона Оксаны Михайловны Чубуковой теперь тоже был записан. Но самые большие подозрения все же вызывал номер сотового, владелец которого не был указан.

 

Глава 3

Спать хотелось ужасно. Это я ощутила, как только подняла голову, воспрянув от телефонного звонка – противное треньканье разносилось по всей квартире. Надеясь, что Володька догадается первым снять трубку, чтобы меня не беспокоить, я ошиблась: муж почему-то не торопился подходить к телефону. После пятого сигнала я вскочила, подняла трубку и что-то буркнула собеседнику на другом конце провода.

– Ира, ты? – послышался возбужденный голос Валерки Гурьева, который я, несмотря на сонное состояние, узнала сразу же. – Сейчас упадешь от того, что я тебе скажу!

– Я и так упаду, если ты будешь молчать, – с ленцой в голосе отозвалась я. – Спать хочется ужасно! Мы вчера с Шиловым под утро вернулись.

– Ладно, тогда не буду томить тебя разговорами, просто включи телевизор, – сказал Валера. – Там нашу «Криминальную хронику» показывают. Через несколько минут будет информация, очень тебя интересующая.

– Какая информация? – не поняла я, но уже схватила пульт дистанционного управления и нажала кнопку. На экране была заставка нашего Тарасовского телевидения.

– Сейчас увидишь, – пообещал Валерка. – Счастливого просмотра! В трубке послышались короткие гудки. А по телевизору уже началась «Криминальная хроника». Я удобнее устроилась в кресле. Володька, свернувшись калачиком, все еще посапывал на диване. Я не стала его будить: после тревожной ночи пусть немного отдохнет. К тому же я не намерена была с ним первой заговаривать после ночных оскорблений, брошенных в адрес Кости. Если только муж сам первым не извинится за произошедшее, ну, тогда посмотрим.

– Об утренних событиях, произошедших за городом сегодня рано утром, расскажет наш корреспондент Валерий Гурьев, – сообщила ведущая «Криминальной хроники», миловидная молоденькая девушка, с которой я несколько раз сталкивалась на ГТРК.

«Неужели сейчас последует материал о том, как мы с Шиловым вчера ночью напали на Василия Федоровича Желуницына? – сразу же промелькнуло у меня в голове. – Может быть, Василий Федорович все-таки решил не оставлять этот наезд просто так, а обратился к сотрудникам правоохранительных органов?»

Но сюжет был совершенно о другом. На экране появилась загородная местность, снятая оператором. Это был какой-то пустырь на горе, сплошь покрытый невысокой травкой. Я заметила ленту милицейского ограждения. Наверное, это случилось на волжском берегу, так как оператор живописно представил речной пейзаж. В кадрах промелькнуло несколько сотрудников правоохранительных органов с сосредоточенными лицами, а затем я увидела самого Валерия. Он стоял на пустыре, рядом с милицейским ограждением, уверенно держа в руках микрофон.

– Сегодня рано утром рыбачившие на волжском берегу мальчишки обнаружили в воде автомобиль, водитель которого, по предположениям следствия, не справился с управлением. Машина сорвалась с обрыва и упала в воду. Транспортным средством управляла женщина, труп которой был найден в машине. По предположениям следствия, владелицей автомобиля оказалась Елизавета Павловна Азарова, известная в Тарасовской области певица. Смерть ее, как утверждают эксперты, произошла около одиннадцати вечера в четверг.

Я с еще большим напряжением стала смотреть на экран, как только услышала эту фамилию. Пока у меня в голове не возникло никаких мыслей по поводу произошедшего. Хотелось получить как можно больше информации, чтобы сделать какие-то выводы. Но, как это ни странно, репортаж оказался гораздо короче, чем я рассчитывала. Валера сообщил, что сотрудники правоохранительных органов отказались от дальнейших комментариев. К самому месту аварии оператора не подпустили, поэтому, ведя репортаж, Гурьев продолжал стоять на пустыре. А автомобиль, наверное, тем временем уже вытащили из воды.

– Нам удалось взять интервью у одного из свидетелей утренней печальной находки, – сообщил Валера, и тут же в кадре возник рыжеволосый мальчик с веснушками по всему лицу. На вид ему было лет тринадцать, и парнишке не терпелось выступить по телевидению, поэтому, не дожидаясь вопроса Гурьева, он начал рассказывать:

– Мы с Михой сегодня часов в пять на рыбалку пришли. Удочки путевые взяли, сели на берегу, а клева нет – погода сегодня не очень подходящая. Вот мы и решили вместо рыбалки искупаться. Миха первый в воду полез, а я пока раздевался… Про это надо рассказывать? – мальчонка посмотрел на Валерия, который на вытянутой руке держал перед ним микрофон.

– Только не так подробно, – посоветовал Гурьев.

– Миха нырнул, а потом как закричит: «Тачка в воде! Я по ней ногами ходил!» Я тоже нырнул, а там и на самом деле машина. Мы сначала ничего не поняли. Думали, может, какой самосвал затерялся. У нас в Волге много таких есть. А потом рассмотрели, когда ныряли, что машина новенькая, иномарка. Миха сказал, что надо отцу обо всем рассказать. Мы прибежали в деревню, а там уже батя и ме… милицию вызвал, – поспешно поправился мальчонка.

– Больше ничего подозрительного на берегу не заметили? – уточнил Валера.

– Не-а, – отмахнулся мальчонка. – Мы удочки только успели схватить и – тикать отсюдова…

На этом интервью с нашедшим машину Азаровой закончилось. Оператор плавно перевел камеру на речной пейзаж, а затем я опять увидела в кадре Гурьева.

– Если кто-то может предоставить информацию о произошедшем, которая поможет следствию, просьба позвонить по телефонам в дежурную часть УВД или в редакцию нашей программы, – попросил Валерий и продиктовал несколько номеров телефонов. – За достоверную информацию обещано вознаграждение, анонимность гарантируется.

На этом репортаж закончился, и на экране опять замелькало миловидное личико ведущей программы, но я на этот раз не обратила на нее никакого внимания, так как репортаж, интересующий меня, уже закончился.

Я поерзала в кресле. Володька перевернулся на другой бок и нехотя зевнул. Я лишь бросила в его сторону взгляд, но затем переключилась на собственные проблемы. Тем более что с мужем мне разговаривать после вчерашнего не хотелось. Теперь я была занята совершенно иными мыслями. Вот, оказывается, что случилось с Елизаветой Азаровой после концерта! Вот по какой причине я не смогла до нее дозвониться и на следующий день! Эта трагедия казалась мне более чем странной. С чего это вдруг Азарова поехала за город после концерта? Обдумать произошедшее мне не дал телефонный звонок. Я опять услышала на другом конце провода возбужденный Валеркин голос.

– Ну, как тебе репортаж? – нетерпеливо спросил он. – Понравился? Как я там рассказывал? Здорово?

– Ага! – без особого энтузиазма отозвалась я. – Особенно новости очень порадовали. Я совершенно не предполагала, что Азарова уже мертва.

– Ну, допустим, официально пока еще ничего не известно, действительно ли в машине находилась Елизавета Павловна, – начал разглагольствовать Валерий. – Об этом можно будет говорить с уверенностью только после того, как труп опознают родственники и друзья…

– Какие родственники?! – перебила я его. – Да ее каждая собака в городе знает.

– Так положено, – строго заметил Гурьев. – До официального сообщения пока есть о чем поразмыслить…

На том конце провода голос стих, но Валерка тут же продолжил уже совсем другим тоном, менее официальным и более мягким:

– Хотя, ты знаешь, я думаю, что это все-таки была она. Сотрудники правоохранительных органов пока не дали никакого опровержения, что в машине была не Азарова. А то с них станется. Они постоянно в нашу программу нос суют, что, мол, мы якобы разглашаем тайну следствия, но на этот раз я был объективен. Ничего лишнего не сказал.

– А что, было о чем еще рассказать? – насторожилась я.

– Да в принципе нет, – разочаровал меня Валера. – Мы на место трагедии выехали рано утром. Мне так было лень! Если бы только не услышал из своих источников, что это касается Азаровой, никуда бы не поехал в шесть утра. Нашли бы другого корреспондента. Мы когда приехали, там уже сотрудники правоохранительных органов все оградили, поэтому не удалось даже к Волге подойти, а так бы кадры убойные были: покореженная машина Азаровой, ее труп…

– Так ты сам ничего, значит, не видел?

– Да говорю же тебе, что даже съемочную группу не подпустили за ограждение, – отозвался с недовольством Гурьев. – Я только напрасно корочками перед их носами крутил. Хотя, знаешь, Ирка, мне кажется теперь, что там можно было бы еще раз полазить.

– Зачем?

– А вдруг какие-то еще следы остались? Я ведь даже пустырь как следует не осмотрел. К тому же в воде кое-что можно было бы найти. Утром прохладно было. Думаешь, ментам приятно было в воде лазить? Б-р-р! – зарычал Гурьев, представив себя на месте сотрудников правоохранительных органов.

– Ты хочешь туда еще раз съездить? – поняла я намек Гурьева и, не дождавшись ответа, тут же попросила: – Меня с собой возьмешь? Ты когда собираешся?

– Да хоть сейчас, – с готовностью ответил Валера. – Заинтересовало меня это дельце, даже больше, чем тебя. Передо мной уже Шилов отчитался за ваше ночное нападение на Желуницына. Круто! И как вы только осмелились на такого бандюгана напасть?

– Мы были уверены, что именно он знает, где находится Азарова, – оправдывалась я.

– Не переживай, теперь об этом знает почти весь город, – заметил с издевкой Гурьев.

– Ну что? Так когда поедем на место трагедии? – уточнила я.

– Да хоть сейчас, – тут же ответил Валерка. – У тебя какие планы?

– Я свободна, – со вздохом ответила я, посмотрев на Володьку, который уже поднимался с дивана. – Подъезжайте ко мне с Костиком.

На этом наш разговор с Гурьевым закончился, а вот последняя сказанная мною фраза явно не обрадовала мужа. Володька, услышав имя Шилова, встрепенулся, вскочил с дивана и прошмыгнул в спальню, бросив на неубранную кровать свою подушку.

– Что, опять куда-то с этим?.. – Володька не нашел нужного слова, но я и без того поняла, что он хочет сказать. – Куда это вы собрались на этот раз?

По тону, каким был задан вопрос, я поняла, что Володька до сих пор не успокоился, поэтому ничего не ответила и, выключив телевизор, молча направилась в ванную. Володька бросился за мной.

– Ира, долго это будет продолжаться? – выкрикнул мне в спину Володька. – Сегодня же выходной. Сколько можно гонять по городу? У тебя же есть право на личную жизнь…

– Только вот личной жизни у меня нет, – огрызнулась я.

– Как это нет? – вскипел Володька. – Ты делаешь все, что хочешь, а потом еще и меня во всем обвиняешь, будто это я где-то шлялся ночью! Будто это я вернулся в три часа! Будто я проводил время с любовницей!

– Шилов мне не любовник, а коллега, – спокойно поправила я разбушевавшегося мужа, открывая кран.

– С коллегами надо общаться днем, а не ночью, – заметил недовольно муж. – За что это ты на меня обиделась?

– За то, что ты Шилова обозвал!

– Я? Шилова? Да дался он мне!..

– Ага! А кто вчера его кобелем назвал? – припомнила я супругу.

– Так ты на это обиделась? А то, что я, как горный козел, около дома скакал, тебя поджидая, это ничего? Ерунда? – вспылил Володька. – То, что я все телефоны оборвал, чтобы тебя разыскать, – это тоже неважно? Ты представляешь, как я волновался, когда тебя не нашел ни на работе, ни с Гурьевым?..

– Ага, значит, с Гурьевым мне можно было ночь проводить, – уцепилась я за брошенную Володькой фразу.

– Мы с Гурьевым в нормальных отношениях, – отозвался муж уже менее импульсивно. – В Валерке я уверен…

– Так вот, сейчас я поеду с Валеркой! Спокоен? – резко бросила я и прямо перед носом Володьки захлопнула дверь ванной.

* * *

Ссора с любимым и обожаемым мужем не выходила у меня из головы. Может быть, по этой причине я менее трагически восприняла сообщение о смерти Азаровой. Даже в компании Шилова и Гурьева, которые сидели впереди в машине, я не смогла расслабиться. Валерка сразу же отметил, что настроение у меня паршивое, и попытался успокоить, совершенно не подозревая о причинах моей грусти.

– Ирка, да не переживай ты так! Тебе Азарова кто? Родственница? Подруга? Подумаешь, связалась с ней для подготовки программы, сходила на концерт… Нельзя же так все близко к сердцу принимать. Каждый день в нашем городе кто-нибудь умирает, уж я-то это знаю. Причем смерти такие бывают нелепые…

– Да я не из-за этого, – наконец решилась я ответить. – С Володькой проблемы.

– С мужем? Какие? – Гурьев тут же бросил взгляд на Шилова, который многозначительно повел головой в сторону.

– Он недоволен, что я вчера поздно приехала, – сказала я. – К тому же я с Костиком была…

– Ну сказала бы, что и я с вами катался, – запоздало предложил Гурьев.

– Поздно уже, – отмахнулась я.

– Не переживай, отойдет, – успокоил меня Шилов. – Он у тебя мужик нормальный.

Я не стала говорить Костику, как его ночью обозвал мой дорогой муженек, чтобы не обострять еще отношений и между ними. К тому же мы уже выехали за город, и теперь Валерка объяснял Шилову, куда ехать. Как только мы спустились с трассы, я сразу ощутила разницу между асфальтированным шоссе и неровной поселковой дорогой, засыпанной щебнем. При таком покрытии сложно справиться с управлением, особенно в том случае, если скорость превышает допустимую. Костик берег свою «Волгу» и предусмотрительно сбавил скорость.

– Вон туда завернешь, а там уже и дорога в гору начинается, – продолжал свои комментарии Гурьев.

Как только мы подъехали к горе ближе, я узнала этот участок, так как видела его по телевизору. На месте трагедии уже не было машин сотрудников правоохранительных органов. Ничего не напоминало о том, что только сегодня утром здесь стояло столпотворение, люди в форме заполонили все. И на первый взгляд ничего не указывало на совсем недавно произошедшую здесь трагедию. Костик въехал на гору, и мы высыпали из машины.

С пустыря открывался очень живописный вид на Волгу. Это место, по-видимому, частенько использовала для своих пикников и гулянок молодежь. Недалеко от места, где Костик остановил «Волгу», я заметила кострище и импровизированный мангал, сооруженный из кирпичей. Я подошла к нему, но даже невооруженным взглядом по остаткам золы было видно, что костер здесь разжигали как минимум неделю назад. Значит, Елизавета приехала на эту гору не для того, чтобы погреться у костерка. Хотя с чего это я вдруг так решила? Может быть, она-то как раз и хотела провести время на природе, но этому помешала страшная трагедия.

Я отошла от кострища и присоединилась к Шилову с Гурьевым, которые остановились на самом краю обрыва. Во время съемок это место было ограждено сотрудниками правоохранительных органов, и они Валерия сюда не пустили. Теперь же нам ничего не препятствовало. Я уцепилась за Шилова, чтобы не сорваться, и посмотрела вниз. Под нами внизу был берег Волги, основательно вытоптанный, наверное, оперативными работниками милиции. Сверху виднелись и следы шин автомобиля Азаровой. Съезда к берегу не было, вниз вела только узенькая тропинка.

– Наверное, тачку с помощью крана поднимали, – сообразил Шилов. – Иначе никак!

– Ну, этого я уже не видел, – заметил Валерка. – Не мог же я здесь все утро торчать.

– Ага! А вот и следы тягача, – подтвердил свое предположение Костя, кивнув на рытвины в земле.

– Это уже неважно, – вздохнув, заметила я. – Может быть, спустимся?

– А ты сможешь? – засомневался Валерий. – Спуск все-таки крутой.

Я недовольно хмыкнула. Гурьев еще и не уверен в моих способностях лазить по горам! Я специально для этой поездки надела удобные кроссовки, джинсы, свободный пуловер, так как подозревала, что придется преодолевать спуск.

Он и действительно оказался очень крутым. Я опиралась на руку Шилова, чтобы не поскользнуться. Валерка буквально ползком преодолевал его. И все же один раз я поскользнулась, нога поехала в сторону, а надежно уцепиться руками было не за что. Но Шилов тут же пришел мне на помощь, так что я не упала.

– Валер, ты и в самом деле полагаешь, что в воде можно что-нибудь обнаружить? – спросила я у Гурьева, поболтав рукой в мутноватой воде.

– А вдруг, – предположил Валерка. – Менты туда уж точно не лазили, а из машины могло кое-что и выпасть.

– Что, например? – уточнил Костик.

– Ну, не знаю, – смутился Валера. – Если уж мы приехали на место трагедии, надо облазить каждый сантиметр.

– Б-р-р-р! – вскрикнул Шилов, опустив руку в воду. – Холодно! Как эти мальчишки тут с утра купались?! Меня и сейчас в такую воду не загонишь.

– А придется, – заметил Гурьев. – Я ныряю не очень хорошо.

– Вот тебе раз! Сам говорил, что надо каждый сантиметр исследовать, а теперь, словно рак, пятишься назад, – укоризненно посмотрела я в сторону Гурьева.

– Я здесь, на берегу, покопаюсь, – поспешно отозвался Валерка и присел на корточки, изучая прибрежную гальку.

Костик с недовольством снял верхнюю одежду, потер руками озябшие плечи, а затем потянулся. И я в который раз залюбовалась идеально сложенной фигурой Шилова. Однако долго любоваться мне не пришлось: Костик тут же бросился с разбегу в воду. Брызги полетели в разные стороны, чуть не намочив всю меня. Я присоединилась к Валерке, опустившись на корточки и осматривая берег.

– Можно найти какую-нибудь пуговицу или кусок ткани, оторвавшийся от одежды, – бурчал про себя Валерка. – Или серьгу, браслет, кольцо, замочек, крючочек…

– Что-то я ничего не нахожу, – прервала я Гурьева после осмотра довольно солидного участка берега, вытоптанного сотрудниками правоохранительных органов.

Шилов то и дело выныривал и качал головой из стороны в сторону. Это означало, что и его поиски пока не увенчались успехом. После еще нескольких безуспешных попыток найти улики Костик вылез из воды и уселся на один из камней на берегу, чтобы немного согреться и обсохнуть.

– Ничего там нет, – сообщил он. – Похоже, что машина и в самом деле сорвалась с обрыва.

– А ты тщательно смотрел? – переспросил с недоверием Гурьев.

– Уж куда более, – с недовольством отозвался Костик. – Если не веришь, можешь сам нырнуть.

– Да я уж как-нибудь здесь… на берегу, – неловко потупился Валерий.

– Мы и так тут все облазили. На берегу тоже ничего нет, – заметила я, оторвавшись от поисков.

Подъем на гору, как это ни странно, оказался легче, чем спуск. Я цеплялась за руку Шилова, который пер, как танк, впереди. Валерка карабкался сзади, постоянно возмущаясь.

– И чего мы туда поперлись? – ругался он. – Все равно ничего не нашли! Надо было бы еще пустырь осмотреть.

– Не переживай. Сейчас в траве будем копаться, – успокоил Гурьева Костик, делая последний шаг.

Я поднялась вслед за Шиловым. Пока Валера взбирался на гору, я любовалась пейзажем. Место для пикников и в самом деле было живописным. За Волгой виднелась полоска пологого берега, сливавшаяся с горизонтом. Небо было чистое – ни одного облачка.

Осматривать участок на горе было гораздо сложнее, так как пришлось заглядывать буквально под каждую травинку. Мне несколько раз попадались окурки, но как-то я на них не обращала никакого внимания – курить на горе мог кто угодно. И совсем необязательно, что окурки могли здесь появиться в тот вечер, когда случилась трагедия с Азаровой. Тем более что, по версии следствия, она вообще не выходила из машины на горе, а тут же сорвалась вниз, о чем свидетельствовали следы шин.

Мусора в траве тоже хватало. Какие-то обрывки бумаг, упаковка от пищевых продуктов, куски стекла и пластика. Эти предметы я тоже исключала как не интересующие нас, поэтому даже не поднимала их.

– Ирка, нашел! – неожиданно громко в тишине прозвучал вдруг голос Гурьева. – Я же говорил, что найду!

Гурьев стоял в нескольких метрах и что-то протягивал мне. Я подошла ближе. На ладони Шилова лежал обыкновенный каблук от туфли. Я повертела этот предмет в руках, ничего необычного не заметив. Совершенно очевидно, что каблук от женской обуви, так как он был довольно высоким и тонким. Мужчины предпочитают носить более толстые, высота которых не превышает и трех сантиметров. Этот же тянул, по крайней мере, сантиметров на восемь. Я обратила также внимание на то, что туфля, частью которой совсем недавно был этот предмет, новая, так как на ней не заметно ни единой царапины или потертости. Разве что набойка сточилась на долю миллиметра. Наверное, туфли носились не больше недели. Так тщательно я осматривала каблук только из уважения к Валерке, сама же не была уверена, что найденная вещица имеет хоть какое-то отношение к смерти Азаровой. Я даже вспомнила, что в гримерке на Елизавете были светлые туфли, так что скорее всего это не она потеряла сей предмет. Хотя можно и предположить, что Азарова переобулась перед поездкой за город. Но если бы она сменила обувь специально для этого, то уж точно это были бы туфли не на высоком каблуке.

– О чем задумалась? – перебил мои размышления Шилов, подходя ближе.

Я передала Костику находку Валерия, а сама сообщила Гурьеву о своих сомнениях. Мало ли какой мусор валяется на горе? Это еще ни о чем не говорит.

– Вот в этом-то твоя ошибка, Ирочка, – спокойно выслушав меня, наставительно произнес Валерка. – Если бы ты осмыслила сие логически…

– То я бы никогда не поехала сюда, чтобы так бестолково тратить время, – закончила я фразу, начатую Гурьевым.

– В четверг утром был дождь, помнишь? – начал издалека он. – Небольшой такой дождичек. После обеда небо уже было чистое, припекало солнышко, и к вечеру стало совсем сухо.

– А при чем тут дождь? – не поняла я намеков Гурьева.

– А при том, дорогая, что этот каблучок-то абсолютно чистенький лежит. Значит, его потеряли после дождичка, и я предполагаю, что именно в тот злополучный четверг ночью.

– С чего ты это взял? – не поддержал Гурьева и Шилов. – Вот бутылка от минералки лежит чистенькая. Это же не значит то, что бутылку выкинула именно Азарова?

– Э-эх! Если бы вы хоть немного думали, – махнул рукой Валерка, однако продолжил объяснение: – Каблучок-то от дорогой обуви, эксклюзивной. Туфли, наверное, дорогущие были и почти новые! Сомневаюсь, что владелица, у которой сломался этот каблук, с такой легкостью оставила бы его здесь. А что могло ей помешать захватить его с собой? – Валерка, прищурившись, посмотрел на нас и, не дождавшись ответа, выпалил: – Темнота!

– Какая еще темнота?! – я уже начала дергаться от таких пространных объяснений.

– Каблучок был потерян ночью, – объяснил Валерка. – Можете даже не сомневаться. Женщина, потерявшая этот каблук, просто не смогла найти его в темноте.

– Ну и что? – хмыкнул Костик. – Может быть, это было вчера ночью? В пятницу же тоже было сухо.

– А ведь вы даже не спросили, где я нашел каблучок? – заметил Валерка, забрав его у Кости. – А нашел я его в нескольких сантиметрах от следов шин автомобиля Азаровой. Он в травке затерялся. Причем я обнаружил и рытвинку, где он сломался.

– Ну ты и сыскарь! – искренне изумилась я. – Надо же было все так подробно рассмотреть. Где это место? Покажи!

Валерка подвел меня почти к самому краю горы, где виднелись ровные отпечатки шин. Эти следы по счастливой случайности совершенно не были вытоптаны. Сотрудники правоохранительных органов старались, видно, обходить их.

– Вот, Ира, смотри, рытвина, – показал мне Валерка, раздвигая траву между отпечатками левой и правой шин. – Тетка была на каблуках, об этом говорят следы…

Я уже не слушала Гурьева, так как сама заметила небольшие углубления в траве, которые можно было сделать только высокими каблуками. По размеру они подходили к нашей находке. След подошвы туфли скрывала трава. Одно из углублений было больше, чем остальные, и почти отпечатался задник туфли. Валерка был прав, именно на этом месте, по всей вероятности, был сломан каблук. Я аккуратно раздвинула траву рядом. Мне показалось странным, что каблук сломался на совершенно ровном месте. Именно отсюда углублений стало гораздо меньше: дальше женщина шла без каблука. Кстати, странно и направление ее движения. Следы доходили почти до самого обрыва и заканчивались в метре от него. Зачем надо было подходить так близко? Почему следы проходят именно между отпечатками шин?

Странным было и то, что следы и рытвины у обрыва заканчивались. Такое ощущение, что женщина сиганула вниз в воду вслед за машиной. Значит, надо искать еще один труп! От этой мысли я невольно вскрикнула.

– Валерка, ты голова! – восхищенно бросал комплименты Гурьеву Костя. – Надо же до такого додуматься! Теперь нам осталось только найти туфли, а по ним и на эту незнакомку можно выйти.

– Вряд ли у вас это получится, – бесцеремонно разбила я планы Шилова.

– Почему же?

– А потому что эта женщина бросилась с обрыва! – безапелляционным тоном заявила я.

– Ерунда! Она что, не смогла выжить после потери каблука? – съехидничал Валерка.

– Не знаю, что явилось причиной самоубийства, но все указывает на то, что она прыгнула вниз, – я показала Валере место, где углубления от каблука заканчивались.

Гурьев присел на корточки, вглядываясь в следы. Затем ехидно усмехнулся и поднялся с колен.

– Покончила жизнь самоубийством, говоришь? Утонула то есть? – переспросил он.

– Да я в этом уверена! – победно подтвердила я свое предположение. – А ты сомневаешься?

– Ира, а ты не допускаешь мысли, что она просто на этом месте сняла туфли? – коварно спросил Валерка. – Зачем ей надо было хромать на одном каблуке? Гораздо проще снять обувь.

Я потупилась, признавая, что Гурьев и на этот раз оказался прав. Похоже, мое предположение не оправдало себя. Валерка же уцепился за свою версию.

– И ты себе можешь представить, как она прыгала с обрыва? Здесь до края оставалось больше метра. Неужели она сделала такой длинный прыжок? Какой дурак будет так изощряться, чтобы свести счеты с жизнью? – заметил Гурьев. – Кстати, босиком она и искала потерянный каблук, но не нашла его.

– И кто же это был? Азарова? Ответишь, сыскарь толковый? – спросила я у Гурьева, понимая, что серьезно ошиблась и на этот раз. – Нет, это была не она, – вместо Гурьева сказал Костя, чего я совершенно не ожидала. – Азарова сидела в этот момент в машине, а бабенка со сломанным каблуком сталкивала ее в пропасть.

Вот это новость! Я уже не стала допытываться у коллег, на чем основано такое предположение, но ответ прозвучал для меня довольно неожиданно. Зато теперь можно было объяснить, почему следы каблуков шли между отпечатков шин, почему углубления от них закончились в метре от обрыва. Все это отвечало на вопрос: почему женщина не стала сразу же искать потерянный каблук. Как же я до такого не додумалась? Ведь произошедшее было настолько очевидно! Это убийство! Азарову убили!

Я чуть вслух не закричала об этом, но сдержала свой эмоциональный порыв. И Костя, и Валера тоже считали именно так. Я попыталась восстановить в памяти события прошедшего вечера, когда погибла Азарова. Наверное, она приехала сюда в сопровождении какой-то женщины, затем та убила Елизавету, а машину столкнула в пропасть. Значит, версия о том, что причиной трагедии стало неосторожное вождение, отпадает. Произошло банальное убийство!

* * *

Домой мне возвращаться не хотелось. Костик позвонил в редакцию, где по счастливой случайности удалось застать Леру и Галину Сергеевну. Вообще-то, сегодня была суббота, нерабочий день. Но это не имело никакого отношения к сотрудникам нашей редакции. Казаринова и Моршакова частенько появлялись здесь даже в выходные дни. Теперь же они подыскивали подходящую кандидатуру на роль героини очередной программы «Женское счастье», чем всегда и занимались в мое отсутствие, как я поняла и сейчас по репликам, которые услышала уже с порога.

– Ну, Галина Сергеевна, сколько же можно этих старух на программу приглашать? – возмущалась наша помреж. – Такое ощущение, что у нас передача называется не «Женское счастье», а «Кому за пятьдесят»!

– Да ты что, Лерочка, – более спокойно возразила Казариновой Галина Сергеевна. – У нас не было ни одной женщины солидного возраста. В среднем это где-то тридцать лет.

– Вот я и говорю, что мы совершенно не обращаем внимания на молодежь, – укоризненно произнесла Лера и хотела еще что-то добавить, но, увидев на пороге меня, запнулась на полуслове, сказала: – Здравствуйте, Ирина Анатольевна!

– Ой, Ирочка, – обрадовалась моему приходу Галина Сергеевна. – Вот ты-то нас и рассудишь. У нас есть две кандидатуры для участия в программе. Лера настаивает на одной, я же – за вторую.

– Ирина Анатольевна, у меня есть на примете девушка, Коновалова Татьяна, создавшая компьютерную программу, которая теперь пользуется большим спросом, – сразу же сообщила Лера. – Причем додумалась до этого собственным умом. Вы ничего о ней не слышали?

Я категорически покачала головой, потому что и в самом деле ничего не знала до этого разговора о такой гениальной девушке.

– Так вот, Татьяна за это получила хорошие деньги, а потом ей еще вручили и международную премию, – продолжала Лера. – Полагаю, неплохо бы пригласить ее для участия в нашей программе, а то все эти бизнесменши уже поднадоели. С Коноваловой я часто общаюсь, она у нас в университете учится в параллельной группе…

– А у меня, Ирочка, есть другая кандидатура, – бесцеремонно перебила восторги Леры Галина Сергеевна. – Машкова Анна Вячеславовна – директор нашего художественного музея. Я тоже недавно с ней познакомилась. Женщина серьезная, не то что эта соплюшка, компьютерщица.

Галина Сергеевна с Лерой в ожидании моего решения смотрели на меня. Я же попросту не знала, на какую кандидатуру ткнуть пальцем. Признаться, мне сейчас было не до рабочих проблем, больше всего я была обеспокоена произошедшим с Елизаветой Азаровой. К тому же теперь уже в воздухе запахло не банальной смертью, а убийством, а подобные случаи меня всегда привлекали. Честно говоря, мне нередко приходила в последнее время мысль о закрытии программы «Женское счастье», хотелось заняться журналистским расследованием. Мысль эту я неоднократно выкладывала своему шефу, но Евгений Иванович Кошелев, заместитель генерального директора ГТРК, в подчинении которого находилась наша редакция, не желал принять мое предложение, что неудивительно. «Женское счастье» приносило постоянный доход, а убивать курицу, несущую золотые яйца, не хотелось никому. Если бы кто знал, сколько стоит рекламное время в моей программе!..

– Ну что, Ирочка? – настойчиво спрашивала Моршакова, не дождавшись моего ответа.

Я не хотела расстраивать коллег, но мне сейчас было без разницы, кто будет принимать участие в программе. От конкретного ответа меня избавило появление в кабинете Павлика Старовойтова. Он зашел, не постучавшись, и плюхнулся в наше единственное кресло, обращая тем самым на себя внимание присутствующих.

Галина Сергеевна и Лера обратились с подобным вопросом и к нашему оператору, после того как каждая рассказала о своей кандидатке. Павлик также не стал вступать в спор, но предложил бросить жребий, тем самым определив очередность кандидаток.

– Жребий? – негодовала Лера. – Ирина Анатольевна, вы что, в самом деле думаете, что это единственно верный выход в решении такого важного вопроса?

Я неопределенно пожала плечами. Галина Сергеевна же, с готовностью осуществить предложенное Старовойтова, вытащила свой кошелек.

– Не знаю, но мне кажется, что Коновалова может подождать, – высказался Павлик. – Никуда ее ум за эту неделю не денется, а вот Машкова может уйти с должности директора музея. К тому же старшим надо уступать место…

– Ага, вот именно из-за таких, как ты, наша программа неинтересна молодежи, которой уже надоели эти взрослые обеспеченные тетки! – воскликнула Лера.

Павлик хотел тоже что-то возразить Лере в ответ, но его перебила Галина Сергеевна. Она повернулась к ней и строго спросила:

– Орел или решка?

– Орел! – не думая, ответила Казаринова.

– Ну, тогда за Машкову – решка, – согласилась Моршакова.

Галина Сергеевна повертела в руках монету достоинством в пятьдесят копеек и ловко подкинула ее вверх. Дожидаться, когда она упадет в ладонь, Галина Сергеевна не стала, а ловко подхватила ее на лету.

– Если сейчас выпадет орел, значит, в ближайшем выпуске программы будет Коновалова…

– Понятно, понятно, – нетерпеливо перебила ее Лера, ожидая результатов жребия.

Галина Сергеевна хлопнула рукой по столу и убрала ладонь.

– Решка! – Моршакова от радости захлопала в ладоши. Лера же откровенно расстроилась.

– Ладно, значит, на этой неделе работаем с Машковой, а потом приглашаем Коновалову, – сделала я вывод.

– Да у Галины Сергеевны уже почти весь сценарий под Коновалову готов, – обиженно заявила Лера. – Мне и добавить-то нечего.

– Ничего, Лера, для тебя есть работа поважнее, – пообещала я Казариновой.

– Какая? – с интересом спросила Лера.

Я заметила огонек в глазах девушки, но ничего не ответила. Пододвинув к себе сумку, я покопалась в ней и извлекла оттуда все тот же каблук, который совсем недавно Валера Гурьев нашел на месте трагедии с Азаровой. Лера удивленно посмотрела на него и, ничего не понимая, опять перевела взгляд на меня.

– Тебе надо подобрать туфли к этому каблуку, – уточнила я.

– Что? Ирина Анатольевна, но это же невозможно! – возмутилась Лера. – Где я буду искать пару обуви, от которой остался один каблук? Вы что, меня за ненормальную держите?

– А что, Лера, по-моему, вполне выполнимое задание, – поддержала меня Моршакова, обрадованная тем, что первой на программу придет предложенная ею героиня. – Смотаешься в несколько магазинчиков, поспрашиваешь у продавцов… – Каблук был в руках Галины Сергеевны, и она лениво рассматривала его. – Обувь дорогая, это точно, поэтому какие-то магазины можно отмести сразу. На базаре такие туфельки точно не купишь.

– Да на меня продавцы как на идиотку будут смотреть! – воскликнула Казаринова.

– Лерочка, на обладательницу каблука от дорогущих туфель никто не посмеет посмотреть свысока, – вклинился в разговор Старовойтов.

Лера вздохнула, потянулась к Моршаковой и взяла у нее из рук каблук. Вертя его в руках, она бросала косые взгляды в мою сторону.

– Только на поиски мне потребуется не один день, – наконец заявила она. – А как же тогда работа?

– Ничего, Евгению Ивановичу, если что, скажем, что у тебя важное задание по работе, – успокоила ее Галина Сергеевна.

Лера перестала бушевать, положила каблучок к себе в сумку и спросила меня:

– Ирина Анатольевна, а что вам удалось выяснить на месте трагедии?

Рассказывать о том, что Азарова была убита, пришлось долго. У меня в голове уже выстроилась логическая цепь событий. Теперь не было никаких сомнений в том, что Елизавета Павловна поехала за город с незнакомой женщиной, которая впоследствии и сбросила ее машину с обрыва. Уже в конце рассказа в кабинет залетел Гурьев. По выражению его лица я заметила, что Валера принес какие-то новости. Так и было!

– Готовы результаты экспертизы, – сообщил Гурьев, не разочаровав меня. – Мне удалось по своим каналам втереться в доверие к кое-кому, поэтому результаты у меня. Я нашел одного своего старого знакомого. Помню, в году этак девяносто первом мы с ним водочку распивали…

– Валерка, мы не сомневаемся, что ты знаком с половиной города, – перебил его Старовойтов. – Так что эти подробности можешь опустить.

– Ближе к делу, – попросила и я.

– Хорошо, – не стал сопротивляться Гурьев. – Смерть Елизаветы Павловны Азаровой произошла в результате удушения. Предположительно, для этого использовалась веревка. Душили Азарову не руками. Она, кстати, сопротивлялась, так как под ногтями обнаружены частицы кожи, разумеется, убийцы. Также на ее теле осталось несколько кровоподтеков небольшого размера…

– Еще бы у нее не было синяков в результате падения с обрыва, – со знанием дела хмыкнула Лера.

– Про ушибы, полученные в результате падения, я не говорю, – заметил Гурьев. – Их предостаточно.

– Значит, получается, что Елизавета была задушена, – повторила я печальную новость. – Убийца сбросил машину с обрыва, чтобы скрыть следы своего преступления. Но преступнику не удалось обмануть экспертов: сотрудники правоохранительных органов тоже работают над раскрытием убийства.

– И какие у них версии? – с интересом спросила Галина Сергеевна.

– Они пока заняты определением круга знакомых убитой, – сообщил Гурьев. – К тому же сотрудники милиции пытаются разыскать очевидцев произошедшего. Недалеко от места трагедии расположена деревня, откуда притопали двое мальчуганов.

– Надо бы в эту деревеньку нам тоже съездить, – тут же сообразил Старовойтов.

– Вот ты, Павлик, как раз туда и наведаешься, – скомандовала я.

Оператор недовольно поморщился, но возражать не стал.

– Я, кстати, ментам ничего не рассказал о нашей находке, – продолжал Гурьев. – Сотрудники правоохранительных органов не знают, что в машине с Азаровой была баба.

– Не баба, а женщина, – поправила его Галина Сергеевна.

– Слушайте, а с чего вы взяли, что в машине их было всего двое? – насторожился Старовойтов. – Что-то сомнительно, что одна баба смогла столкнуть машину с обрыва.

Мы с Валерой переглянулись, услышав этот довод. И в самом деле, никаких оснований полагать, что с Азаровой была только одна спутница, не было. В машине мог находиться и мужик, который вполне мог помочь убийце осуществить задуманное. А может, именно мужик и задушил Азарову. А потом вместе с незнакомкой сбросил машину с обрыва. То, что мы, кроме каблука, не нашли никаких следов присутствия еще одного человека на месте преступления, ни о чем еще не говорит. В этом Старовойтов прав. А я об этом совершенно не подумала. К тому же я все еще сомневалась, что одна женщина в состоянии дотолкать машину до обрыва. Может быть, ей действительно кто-то помогал?

– Насчет машины не сомневайтесь, – деловито проговорил Валера. – Бабы только с виду такие хрупкие и слабые. На самом деле они могут дать фору любому мужику. Я тут недавно видел, как бабы тащили вагоны на веревках, словно бурлаки на Волге…

– Это вид спорта такой существует, – заметила Галина Сергеевна. – Им занимаются, если ты видел, такие сильные женщины, что тебе и не снилось.

– Вот и на Азарову тоже напала силачка, – усмехнулась Казаринова. – Мало того, что шею ей свернула, так еще и машину до обрыва доперла. И самое главное, что каблучки-то у этой гром-бабы на шпильке.

– Да, представляю себе этакую широкоплечую дуру с толстыми ляжками на высоких каблуках, – хохотнул Павлик.

– Боже мой, Павлик, как вы можете так выражаться о женщинах! – негодовала Галина Сергеевна.

– Да это не женщина, а монстр какой-то, – оправдывался Старовойтов.

– Да никакой она не монстр, – прерывая дискуссию, сказал Валера. – Задушить она могла Азарову, сидя на заднем сиденье. Ничего в этом сверхъестественного нет. Достаточно только крепко держать веревку продолжительное время, так сказать, до последнего вздоха. А потом, в состоянии аффекта она вполне могла и горы свернуть.

– Значит, ты считаешь, что убийца был один, – сделала я вывод из замечания Гурьева.

– Я этого не сказал, – тут же спохватился Валера. – Это пока неизвестно. Просто я считаю, что женщина могла и сама со всем справиться. К тому же ты, Ира, сама говорила, что в гримерке после твоего ухода оставался какой-то мужик.

– Точно, я опять об этом забыла, – вспомнила я события четверга. – И Елизавета Павловна не была рада его приходу.

– Следовательно, искать нужно двоих, – сделала вывод Галина Сергеевна. – Того незнакомца, который заходил в гримерку к певице после концерта, и женщину, потерявшую на месте преступления каблук.

– Ой, совсем забыла, – неожиданно вспомнила я. – У меня есть один странный номер телефона, который я отыскала в книжке Азаровой. Номер почему-то записан на нескольких страницах, но ни разу не был упомянут его владелец.

– Какой номер? – заинтересовалась Лера.

Я достала свою записную книжку и прочитала номер вслух.

– Ха! Ты что, не знаешь, что это за номер? – усмехнулся Павлик.

Я покачала головой и еще раз взглянула на цифры, не зная, кому принадлежит этот номер.

– Это же вызов такси! – пояснил Павлик.

– Странно, зачем Азаровой нужен номер вызова такси, если она всегда ездит на своей машине? – удивилась Галина Сергеевна.

– С чего вы взяли, что Елизавета Павловна всегда за рулем? – возразил ей Старовойтов. – Может быть, у нее машина какое-то время была в ремонте. Да и вообще, что мы тут спорим, нет ни одного человека в городе, кто бы не знал этого номера или не воспользовался им хоть однажды.

– Есть! – перебила я Павлика. – Это я!

– Но у тебя же свой личный шофер! – многозначительно намекнул Павлик. – Костя Шилов!

Еще одна ниточка в поисках убийцы Азаровой, увы, ни к чему не привела.

 

Глава 4

После нашего заседания в редакции Павлик отправился в деревню, которая располагалась неподалеку от места трагедии, чтобы разыскать возможных очевидцев произошедшего. Лера же взялась за поиски пары туфель по оторвавшемуся накануне каблуку. Мы с Валерой решили вернуться к событиям четверга. До сих пор так и не было ясно, с кем находилась в машине Азарова. Но никаких сомнений в том, что она направилась за город после концерта, не было. Домой певица не заезжала. Да и время смерти, установленное экспертом, говорит о том, что за городом Елизавета Павловна была уже через несколько часов после того, как мы с Володькой попрощались с ней. Нам осталось только выяснить, с кем именно она ушла из концертного зала. А узнать это можно было только в студии Азаровой, у ее коллег. Если бы мы с Костиком по указанию Оксаны Михайловны, подруги Азаровой, не бросились вслед за Желуницыным, я бы встретилась с коллегами Елизаветы гораздо раньше.

Не сомневаюсь, что все в студии уже были в курсе произошедшего с Елизаветой Павловной. О смерти известной в области певицы, благодаря выпуску «Криминальной хроники», стало известно почти каждому жителю нашего города.

Угрюмое лицо охранника возникло на пороге студии, которая располагалась в одном из центральных районов нашего города, как только мы с Валеркой сделали шаг к двери.

– Вы к кому? Предъявите, пожалуйста, пропуска, – требовательно попросил он.

О том, что вход в студию возможен только по пропускам, я совершенно не подумала. Когда мы приезжали в первый раз со съемочной группой на работу к Азаровой, нас уже ждали и охрана была предупреждена. Сейчас же наш приход был полной неожиданностью для всего коллектива студии, и пропусков у нас, разумеется, не было.

Валерка, надеясь, что и на этот раз журналистское удостоверение поможет ему пройти через охранников, как это частенько случалось, достал свою солидную красную ксиву и раскрыл ее перед носом охранника.

– Журналисты? – испуганно прошептал молодой человек в камуфляжном костюме, но тут же, не растерявшись, с еще большей уверенностью преградил нам дорогу. – Журналистам вход воспрещен!

Мы с Валеркой с недоумением переглянулись. Что же теперь делать? А охранник даже не собирался отходить в сторону.

– Ирина Анатольевна? – неожиданно послышался женский крик сзади.

Мы с Гурьевым, как по команде, оглянулись. Перед нами стояла полноватая женщина средних лет в строгом черном костюме, с гладкой прической. Что-то в лице женщины показалось мне знакомым, но вспомнить, где раньше видела ее, я не смогла. Незнакомка сняла темные очки и подошла к нам.

– Я не ошиблась? Вы Ирина Анатольевна Лебедева? – уточнила она, смерив меня оценивающим взглядом.

Я слегка кивнула.

– Наталья Сергеевна Цыкина, – представилась незнакомка. – Вы к нам?

Я опять кивнула и посмотрела на охранника, который уже отошел в сторону, освобождая нам проход.

– Вы слышали о том, что случилось с Елизаветой Павловной? – поинтересовалась незнакомка, ловко зацепив очки за декольте костюма, и тут же продолжила, не дожидаясь моего ответа: – Такая трагедия! Я только сегодня утром узнала об этом! Представить не могла, что такое может случиться. Вы же тоже ее разыскивали в пятницу, я вам звонила в редакцию… Помните?

И только тут я припомнила телефонный звонок в пятницу днем, когда Елизавета Павловна неожиданно исчезла. Кажется, звонила администратор Азаровой. Наверное, именно она сейчас и стояла передо мной. Цыкина Наталья Сергеевна еще тогда мне представилась, но у меня совершенно вылетел из головы тот звонок.

– Я – администратор Азаровой, – подтвердила мои догадки Наталья Сергеевна, заметив, что я немного растеряна. – Какими судьбами вы опять у нас? Что-то хотели узнать в студии?

– Да, мне нужно поговорить с коллегами Елизаветы Павловны, – заявила я.

– С какой целью? – насторожилась Цыкина.

Вопрос был вполне резонным. Наталья Сергеевна не знала, что я начала заниматься расследованием убийства Азаровой, хотя для этого у меня не было никаких полномочий. Этим должны заниматься сотрудники правоохранительных органов, а не я. Своим коротким вопросом Наталья Сергеевна поставила меня в тупик.

– Вы знаете, мы решили подготовить программу, посвященную уходу из жизни известной нашей певицы, – не растерявшись, ответил Валерка. – А для этого нам нужно собрать достаточно материала, поговорить с коллегами Елизаветы Павловны…

– Программу? – изумилась Наталья Сергеевна. – Это так неожиданно. Я ничего об этом не знала. Что же вы меня не предупредили? Я бы подготовила несколько концертных записей. Хотя еще и сейчас не поздно. Мне надо только собраться с мыслями, покопаться в записях. Вообще, это хорошая идея! – поддержала Гурьева администратор. – Елизавета Павловна достойна этого! Ну что же вы стоите на пороге? Пойдемте в студию!

В сопровождении Цыкиной мы спокойно прошли мимо охранника, который теперь только недовольно посмотрел нам вслед, и оказались в студии, где я уже однажды побывала. Во время съемок рабочего материала для программы я успела познакомиться только со звукорежиссером певицы, других сотрудников студии я не знала. Вопреки моим ожиданиям, что Наталья Сергеевна сейчас представит нам всех работников студии, Цыкина прямиком повела нас в свой кабинет. В широком коридоре, завешанном афишами прошлых концертов Азаровой, мы ни с кем не встретились: в студии на первый взгляд было тихо и безлюдно.

Кабинет Натальи Сергеевны оказался довольно просторным. Цыкина усадила нас на кожаный диван и предложила кофе. Мы с Валеркой вежливо отказались, но она тем не менее включила кофеварку, и уже через несколько минут перед нами стояли чашечки, источавшие терпкий кофейный аромат. На вкус кофе оказался не очень хорошим, поэтому я даже не допила его. Гурьев же в несколько глотков выпил свой кофе, но добавки не попросил.

Пока мы пили кофе, Наталья Сергеевна рылась в бумагах на своем столе. Она по очереди открывала одну папку за другой, а затем нашла видеокассету и протянула ее нам.

– На этой кассете запись одного из концертов Елизаветы Павловны, – сообщила Цыкина, присаживаясь рядом с нами на диван. – Это было снято несколько месяцев назад. Концерт был очень удачным. Можно сказать, что это одно из лучших концертных выступлений Азаровой. И качество записи тоже приличное. Вы можете использовать материалы этой кассеты для своей программы.

– По счастливой случайности я присутствовала на последнем концерте Елизаветы Павловны, – сообщила я, пряча кассету в сумочку. – Выступление было потрясающим!

– Согласна с вами, – вздохнула Наталья Сергеевна. – Я же выписывала Азаровой контрамарки. Кажется, вы к ней даже после концерта заходили?

– Да, в гримерку, – подтвердила я. – Кстати, в тот вечер к Елизавете Павловне приходил какой-то мужчина с роскошным букетом цветов. Мы с мужем уже собирались уходить, а он бесцеремонно ввалился в гримерку. И, кажется, его приход напугал Елизавету Павловну…

– Ой, да у Азаровой столько поклонников! – перебивая меня, воскликнула Наталья Сергеевна. – Вы даже представить себе не можете! Вокруг нее постоянно вьются мужчины.

Цыкина не ошибалась. Представить большое количество поклонников я могла, так как сама была личностью известной в городе и тоже имела круг боготворивших меня зрителей. Правда, моими поклонниками по большей части являлись представительницы слабого пола, хотя и мужским вниманием я не обделена.

– Но приход того незнакомца ее напугал, – повторила я, заметив, что Наталья Сергеевна не обратила на это никакого внимания.

– Напугал? Такого быть не может, – тут же отреагировала Наталья Сергеевна. – Обычно Елизавета Павловна весьма благосклонно относилась к своим обожателям. Хотя, вы знаете, был у нее один… уж очень настойчивый! Приходил на каждый концерт, дарил роскошные букеты цветов, намекал на серьезные отношения, но Елизавета Павловна не воспринимала его всерьез.

– Желуницын Василий Федорович? – догадалась я.

– Да! А вы откуда о нем знаете? – удивилась Наталья Сергеевна. – Хотя это ни для кого не было секретом…

– Но в тот вечер у Азаровой был не Желуницын, – заметила я. – И все же, вы не знаете, кто бы это мог быть?

– Я? Нет, не знаю, – смутившись, пожала плечами Наталья Сергеевна. – Я же говорю, что у Елизаветы Павловны было множество поклонников, их невозможно знать всех в лицо.

– А вы не помните, в котором часу Елизавета Павловна уехала после концерта? – поинтересовался Валера.

– Нет, к сожалению, я просто этого не знаю, – покачала головой Наталья Сергеевна. – Потому что ушла гораздо раньше, почти сразу же после окончания программы. Я к Елизавете Павловне даже не заглянула: у меня на вечер были свои планы. К тому же была уверена, что утром Азарова, как обычно, появится в студии. А когда она не появилась на следующий день, я всерьез забеспокоилась.

– А после вашего ухода кто-нибудь из ваших работников оставался? – уточнил Валерка.

– Все, наверное, оставались, – с сомнением отозвалась Наталья Сергеевна и тут же спохватилась: – А как это связано со съемками вашей программы?

– Ну, как… Нам же надо выяснить обстоятельства того вечера… – смутился Валерий, не зная, что ответить на этот раз.

– Скажите, а сейчас мы сможем поговорить с кем-нибудь из работников студии? – спросила я.

– Конечно, у нас все на месте, начиная от костюмерши и кончая звукорежиссером. Сейчас вас со всеми познакомлю.

Наталья Сергеевна не стала убирать пустые чашки с журнального столика, а тут же пошла к двери, предлагая нам присоединиться к ней. Уже в коридоре мы столкнулись с девушкой с раскосыми глазами, которую я видела за кулисами еще в четверг. Тогда она тоже, как и теперь, совершенно неожиданно попалась мне на глаза. Наталья Сергеевна представила нас друг другу.

– Сарсенбаева Алия Байрангалиевна, костюмер, – сообщила Цыкина, после того как произнесла мои имя и отчество.

– Можно просто Алия, – добавила девушка.

– Алия, нам бы хотелось с вами поговорить об Елизавете Павловне Азаровой. – Я заметила, что при этих словах девушка едва заметно вздрогнула и бросила взгляд на Наталью Сергеевну. Но Цыкина тут же нашла повод, чтобы оставить нас наедине. Она сослалась на то, что надо немедленно просмотреть какие-то бумаги, и вернулась в свой кабинет. Мы с костюмершей остались в коридоре. Алия смотрела на нас немного испуганно, не понимая, о чем мы с ней хотели поговорить. Я тоже не знала, с чего начать, поэтому брякнула не к месту:

– А платье к последнему концерту Азаровой сшили вы?

– Я! Понравилось? – оживилась девушка.

– Да, просто сногсшибательное! – восхитилась я. – И точно по фигуре Азаровой.

– Я старалась, чтобы все подошло. Хотя у Елизаветы Павловны очень стандартная фигура и шить на нее легко. К тому же для такой фигуры нет никаких ограничений. Елизавете Павловне нечего было скрывать.

Плести Сарсенбаевой чушь о том, что мы собираемся снимать программу «Женское счастье», посвященную творчеству Азаровой, я не стала. Да и потом, наша цель пробраться в студию была достигнута, и теперь нам надо было только выяснить некоторые подробности того злополучного вечера.

– Алия, а вы случайно не видели, в котором часу Елизавета Павловна уехала из концертного зала в четверг? – без особых церемоний спросил Валерка.

– В четверг? Когда случилось несчастье? – уточнила девушка, поднимая взгляд к потолку. – Нет, к сожалению, не знаю. Я тут оставалась допоздна. Мне надо было привести в порядок костюмы. И ушла почти последней, когда уже никого не было. Мне же надо было упаковать весь реквизит бэк-вокалисток, платья и аксессуары Елизаветы Павловны, чтобы в пятницу их забрали работники студии. Я даже не заглядывала к ней после того, как она сняла платье. Да и вообще, я с ней не так близко общаюсь, чтобы прощаться перед уходом. Я же простой костюмер…

Теперь девушка потупила глаза. Только сейчас я заметила, что она вертит в руках какой-то шелковый поясок, накручивая его на запястье. «А не этим ли пояском была задушена Елизавета Павловна?» – тут же пронеслось у меня в голове. Я сразу же отогнала это подозрение. Нельзя же так предвзято относиться к людям! Алия не заслужила таких подозрений.

– Значит, вы были не в очень хороших отношениях с Азаровой, – сделал поспешный вывод Гурьев.

– Нет, что вы, – Алия подняла на него испуганный взгляд. – Я просто сказала, что не очень близко с ней общалась. Мы не были подругами, но никогда не конфликтовали. Мы с Елизаветой Павловной хорошо работали вместе. Я всегда понимала все ее желания относительно костюмов, выполняла любые прихоти. Да и вообще, с Азаровой невозможно было поругаться. Она не была ни злой, ни завистливой, ни грубой, ни капризной. Честно говоря, я очень рада, что мне пришлось работать именно с ней. А вот теперь…

– Что теперь? – я заметила, как в уголках глаз Сарсенбаевой заблестели слезы.

– Теперь я даже не знаю, где мне работать, – закончила фразу Алия. – Раньше я была костюмером в театре, но там зарплата не очень высокая, поэтому пришлось уйти. В студии Азаровой меня все устраивало.

– Не переживайте, все образуется, – попыталась я успокоить Сарсенбаеву. – Не все еще потеряно.

Девушка еле слышно шмыгнула носом и опять потупила глаза. Теперь она уже не вертела поясок в руках, а положила его к себе в карман.

– Алия, а вы не можете нас познакомить с другими работниками студии? – попросила я.

– С кем именно? – после еще одного всхлипа уточнила девушка. – Сейчас у нас все на месте.

– Ну, не знаю… – растерялась я. – С кем вам удобно?

– Можно с гримершей, с девушками, которые были на подпевках у Елизаветы Павловны, – отозвалась Алия.

– Алия Байрангалиевна, вы где? – послышался голос из одного из кабинетов, и в коридор выглянула молоденькая девушка.

– Это Худякова Валя, – прошептала мне на ухо Сарсенбаева. – Бэк-вокалистка.

Валентина тем временем уже вышла из кабинета в коридор и заметила нас с Валерием. Я вспомнила, что именно эта девушка на концерте стояла позади Азаровой перед микрофоном. На вид Худяковой было не больше двадцати пяти, на лице – ни грамма косметики. Волосы ее были распущены и локонами спадали на плечи. На концерте Валя была в пышном белом парике, впрочем, как и ее напарница, поэтому я не заметила ее роскошных каштановых локонов.

– Вы у меня все реквизиты забрали? – спросила Валя у Сарсенбаевой, не уделив нам должного внимания.

– Пока еще нет. Осталось кое-что, – отозвалась Алия Байрангалиевна. – Остальное я уже сложила.

– Спасибо большое, а то я уж испугалась, что опять что-то потеряла, – вздохнула девушка.

– Валентина, мы можем с вами поговорить? – обратилась я к Худяковой, и она тут же обернулась ко мне.

– Поговорить? О ком? – Я заметила испуг девушки: ее лицо постепенно начало краснеть. Валентина заволновалась, это было очевидно.

– Об Азаровой, – ответил за меня Павлик. – Можно пройти к вам в кабинет?

– Да, да, конечно, – поспешно согласилась она. – Мы там с Галиной…

– Галина? Она тоже бэк-вокалистка? – догадалась я.

Валентина кивнула, и мы прошли к двери ее кабинета. В небольшом помещении, заваленном старой мебелью, среди которой выделялся новенький трельяж, уставленный косметикой, мы и в самом деле увидели еще одну девушку, которая показалась мне довольно симпатичной. Ей было не больше двадцати, но выражение ее больших карих глаз было каким-то чересчур взрослым.

– Ой, Валька, кого ты привела? – заметив нас, воскликнула Галина и даже привстала с кресла, на котором еще мгновение назад лениво покачивалась.

– Ирина Анатольевна Лебедева, ведущая популярного ток-шоу «Женское счастье», – не без гордости представила меня Худякова.

– Сама Лебедева? – удивилась Галина. – Вы, кажется, у нас уже однажды были в студии, когда снимали Елизавету Павловну на рабочем месте, так сказать. Нам тогда выходной внеочередной устроили, чтобы мы вам не мешали. А теперь что вас привело?

Прием был явно не очень-то гостеприимным. А от такого вопроса я смутилась, но Валера и тут не растерялся. Версия о том, что мы собираемся снимать программу в память Азаровой, опять пришлась к месту.

– Ой, как здорово! – воскликнула Валя, меняя тон на доброжелательный. – Правда? А вы сегодня без камер приехали?

– Пока нам надо собрать побольше материала об Азаровой, – объяснила я. – Тем более что у нас уже есть записи в студии. Их можно будет тоже использовать в программе.

– Значит, нас снимать не будут, – расстроилась Галя, надув и без того пухлые губки. – Хотя Елизавета Павловна достойна только хороших воспоминаний. Она была замечательной женщиной. Между прочим, она сама привела нас с Валентиной в студию. Мы обе учились в консерватории… Я, правда, и сейчас еще учусь. Но Елизавета – молодец. Ничего плохого о ней никто не может сказать, она со всеми была в хороших отношениях.

На этой фразе мы с Гурьевым обменялись взглядами. Все как обычно. Конечно же, никто сейчас не признается, что конфликтовал с Азаровой: легко попасть под подозрение.

– А после концерта вы с ней виделись? – спросил Валерий, обращаясь к обеим девушкам.

– Я? Нет, даже в гримерку к ней не заходила, – первой откликнулась Валя. – В тот вечер у нее был какой-то кавалер. Они очень сильно ругались.

– Вы что-то слышали? – насторожилась я.

– Да в принципе ничего особенного, – растерялась девушка. – Елизавета Павловна только говорила ему, что он зря пришел и она не хочет его видеть. А он, кажется, чуть ли не в любви ей признавался.

– А потом? – нетерпеливо спросил Валера.

– Откуда я знаю, что было потом? – отмахнулась Валя. – Я только мимо гримерки проходила, когда домой шла. Заходить не стала… Зачем мешать разговору.

– А вы? – обратился Гурьев к Галине.

– Я тоже домой ушла, – не растерялась девушка, – только немного позже. По-моему, в гримерке уже никого не было. По крайней мере, криков я не слышала. И уходила почти последней.

– Оставалась еще костюмерша, – проявила я осведомленность.

– Вот этого не знаю, но знаю, что уже было тихо, – отозвалась Галина. – С Елизаветой Павловной в тот вечер я не виделась.

– А в котором часу вы ушли? – уточнил Валера. – Около десяти, – немного подумав, ответила Галина и тут же залилась румянцем.

Она бросила на нас с Гурьевым встревоженный взгляд, а затем спросила:

– А почему вы нас о том вечере так подробно расспрашиваете? Это же не имеет никакого отношения к программе.

– Для нас важна любая информация, – деловым тоном ответил Гурьев и тут же перевел разговор на другую тему: – А как долго, девушки, вы работали с Азаровой?

– Я – почти три года, а Галя пришла совсем недавно, – ответила Худякова.

Галине нечего было добавить, поэтому она только глубоко вздохнула, молча соглашаясь.

– А сейчас в студии еще кто-нибудь есть? – поинтересовалась я.

– Да, конечно, – не растерялась и на этот раз Ва-ля. – Звукорежиссер на месте. Его рабочий кабинет слева по коридору, последний. Соня тоже тут.

– Соня? Кто это? Соня – это кличка? – поинтересовался Гурьев.

– Нет, – рассмеялась Валя. – Софья Александровна Орленко – это наш гример. Ее кабинет вы тоже найдете в той стороне. Кажется, она никуда не собиралась уходить.

Выйдя от девушек, я уверенной походкой направилась в глубь коридора и остановилась перед табличкой «Тихо, идет запись!». Именно это и был кабинет звукорежиссера, с которым я уже виделась однажды во время съемок Азаровой в студии. Тогда Борис Яковлевич Кремер, именно так его величали, показался мне замкнутым человеком, которого очень сложно вызвать на откровенную беседу. К тому же и внешность мужчины не слишком-то впечатляла. Наполовину поседевшие, длинные неухоженные волосы, маленькая бородка, узенькие усики – это то, что меня вообще не привлекает в мужчинах. К этому можно добавить еще и маленькие глазки, зрачки которых находились в постоянном движении. Таким с первой встречи я запомнила Кремера.

Мужчину в кабинете я сразу узнала. В этот же раз его космы были собраны на затылке резинкой. Борис Яковлевич сидел за режиссерским пультом, тупо уставившись на кнопки, которых было огромное количество. Нашего прихода звукорежиссер вообще не заметил, несмотря на то что, перед тем как войти, Валерий осторожно постучался в дверь. Не получив ответа, мы остановились на пороге. Гурьев демонстративно кашлянул, чтобы обнаружить наше присутствие. Борис Яковлевич чуть заметно вздрогнул и обернулся в нашу сторону.

– Ирина Анатольевна Лебедева? – Кремер сразу узнал меня и вскочил со своего места.

– Здравствуйте, мы вам не очень помешали? – тактично поинтересовалась я.

– Нет, нет, что вы, – торопливо проговорил Борис Яковлевич. – Я заканчивал работу над одним материалом. Сейчас уже почти все готово. А вы здесь какими судьбами?

Я опять упомянула о том, что к выпуску готовится программа, посвященная Азаровой Елизавете Павловне, но реакция Кремера не была восторженной.

– Хорошая была женщина! – вздохнув, заметил он.

– Вы с ней были близко знакомы? – поинтересовался Валерка.

– Не так близко, как хотелось бы, – причмокнув, заметил Борис Яковлевич и неожиданно бросил сальненький взгляд в мою сторону. – Мы с ней только работали вместе. Но я вам хочу сказать, что талант у Елизаветы, без сомнения, был. А насколько это был трудоспособный человек, вы даже не можете себе представить. Она могла сутками торчать на работе, пока не добивалась своей цели.

– Борис Яковлевич, а вы случайно не знаете, в котором часу Азарова уехала в тот четверг? – уточнила я.

Кремер не торопился отвечать на мой вопрос. Он подошел к небольшому столику, где стояла пепельница и лежала пачка сигарет, достал из кармана зажигалку и прикурил одну сигарету, даже не поинтересовавшись, переносим ли мы дым.

– Даже не знаю, – отозвался он после первой глубокой затяжки. – Я никогда к Елизавете в гримерку не заходил, чтобы прощаться. И тогда ушел так же, как обычно после концертов ухожу. Да, кстати, машина Азаровой, по-моему, еще стояла на стоянке. Правда, точно сказать не могу.

– Вы в этом не уверены? – настойчиво спросила я.

– Нет, конечно, – подтвердил Борис Яковлевич. – Я в тот вечер очень сильно вымотался, устал, поэтому торопился домой.

– А кто-нибудь еще оставался за кулисами? Или вы и этого не заметили? – спросил Валера.

– Не знаю я ничего, – немного грубовато ответил Борис Яковлевич и отвернулся к окну. – Я что, обязан за всеми следить?

Мы с Гурьевым застыли на месте, не ожидая такой резкой перемены в настроении. Я сразу же списала это на нервное напряжение последних дней. Смерть Азаровой стала для всех неожиданностью, поэтому никто не остался к этому равнодушен.

– А ведь мы с Елизаветой Павловной планировали еще один альбом выпустить, – печально улыбнувшись, повернулся к нам Кремер. – А теперь… Теперь все к чертям собачьим!

Последнюю фразу Борис Яковлевич опять произнес на повышенных тонах, нервно затушил бычок и вернулся на свое место.

– Что-то я разошелся, – неожиданно признался он. – Вам же это совершенно неинтересно и для программы совершенно не нужно. Желаю вам удачи.

– До свидания, – пробурчал Валерка, и мы вышли в коридор.

Такого эмоционального всплеска от Бориса Яковлевича я не ожидала. Трагедия с Азаровой затронула всех членов коллектива, но я не думала, что Кремер настолько будет подавлен. Хотя его паническое настроение тоже можно было понять. Он хотел еще долгое время работать с Азаровой, а теперь без певицы и он становится безработным. Когда еще в Тарасовской области объявится такое дарование?..

– Осталась только гримерша, – напомнил мне Валера. – Вот здесь она сидит.

Я посмотрела на приоткрытую дверь. Из кабинета доносилась музыка. Кажется, пел популярный певец нашей российской эстрады. С гримершей я тоже уже однажды виделась мельком: когда после последнего концерта я заходила к Елизавете Павловне, у нее крутилась эта самая Софья Александровна.

Валерка для приличия постучал в дверь, и из кабинета послышалось: «Войдите!» Софья Александровна – симпатичная молодая женщина с элегантной прической и аккуратным макияжем – встретила нас на пороге. Она скорее всего была ровесницей Азаровой и ухаживала за своей внешностью с не меньшей тщательностью, чем певица. Фигура ее была просто идеальной, ни одного лишнего грамма! Единственное, что портило общее впечатление, это небольшая хромота. Но при таком симпатичном личике можно было и не обратить на это внимания.

Она присела на один из стульев в кабинете и первой начала разговор. Софья Александровна уже была в курсе того, что мы с Гурьевым находимся в студии с целью подготовки программы, посвященной Азаровой. Как горячо она поддержала наше начинание!

– Лиза достойна этого, как никто из нас, – вздохнула она. – Как хорошо, что вы решились на съемку такой программы! Думаю, у вас все получится.

– Не сомневаемся, – отозвался Валерка. – Пока что об Азаровой мы слышали одни лестные отзывы…

– Ничего другого вы и не услышите, – поспешно перебила его Софья Александровна. – Елизавета ко всем относилась хорошо. Она никогда ни с кем не скандалила, никогда от нее не услышишь грубого слова. И талант, конечно, был настоящий.

– Софья Александровна, скажите нам, пожалуйста, в котором часу вы ушли домой после последнего концерта Азаровой? – неожиданно задал вопрос Валера.

– Я? А почему вы об этом спрашиваете? Какое это имеет отношение к программе? – тут же смутилась Софья Александровна.

– Мы пытаемся восстановить события последнего вечера ее жизни, – объяснила я спокойно, так как с такими недоуменными вопросами мне пришлось за сегодняшний день столкнуться несколько раз. – Так когда вы виделись последний раз с Азаровой?

– Тогда же, когда и вы, – повернувшись ко мне и сверкнув глазами, ответила Софья Александровна. – Ирина Анатольевна, вы ведь заходили в гримерку к Лизе после концерта, а я тогда только смыла ей макияж.

– Да, да, я помню, – тут же подтвердила я.

– Ну вот, а больше я к Лизе в тот вечер не заходила.

– Так во сколько же вы все-таки ушли домой? – Валерка был настойчив.

– Часов в десять, как и все, – пожав плечами, ответила гримерша.

– Машины Азаровой уже не было на стоянке? – дотошно продолжал расспрашивать Гурьев.

– Даже не знаю. Я не обратила внимания.

– Софья Александровна, а вы случайно не запомнили мужчину, который приходил к Азаровой незадолго до моего прихода? – спросила я.

– Мужчину? – растерялась гримерша, но тут же добавила: – Наверное, поклонник какой-нибудь…

После такого дотошного допроса служащих студии спрашивать нам уже было нечего, поэтому через несколько минут, в течение которых мы обменялись несколькими бессмысленными фразами, я в сопровождении Гурьева вышла в коридор, а затем и на улицу, где даже еще не начинало темнеть, несмотря на то что уже было шесть вечера. Почти весь день мы с Гурьевым провели в студии Азаровой.

Результаты разговоров с коллегами певицы были не слишком продуктивными, но зато мне удалось выяснить, что первой в тот вечер уехала Наталья Сергеевна Цыкина, а дольше всех за кулисами концертного зала пробыла костюмерша. Остальные разъехались в этом промежутке времени. Странным, однако, было то, что никто не заметил, во сколько покинула студию сама Азарова. Неужели на самом деле об этом не знает ни один человек? В данный момент ни один из работников студии не заслуживал моего недоверия. К тому же, как мне показалось, все они были со мной достаточно откровенны.

* * *

Громкий сигнал машины раздался позади, когда мы с Валеркой шли по тротуару к остановке. Вздрогнув, я резко обернулась. Машина затормозила всего в метре от нас. Я перевела дух и увидела, что это была «Волга» Шилова.

– Ты что, очумел, что ли? – набросился на Костю Гурьев. – Ира чуть в обморок не упала.

– Я хотел вас опередить до того, как вы сядете в автобус, – оправдывался Костик, выходя из машины. – Там Старовойтов кого-то в деревне разыскал. Он просил вас срочно приехать.

– Кого? Что? Кто-то видел, что произошло в тот вечер на пустыре? – забросала я вопросами нашего водителя.

– Понятия не имею, – пожал плечами Костик. – У Павлика не было времени на долгие разговоры. Да и вообще, такие вещи по телефону не обсуждаются. Старовойтов мне дал тот деревенский адрес.

– Тогда поехали! Быстро в машину! – скомандовал Валерка.

Костик открыл передо мною дверь машины, но Гурьев, быстро обойдя меня, с довольным видом уселся рядом с водителем на предложенное мне место. Шилов с силой хлопнул дверью. Я же на такое хамство нисколько не обиделась. Пришлось довольствоваться задним сиденьем.

По дороге у меня было время обдумать информацию, полученную от работников студии. Показалось несколько странным, что того поклонника, который заходил к Елизавете Павловне после последнего концерта, никто даже не знает. Зато об отношениях Азаровой с Желуницыным гуляют сплетни по всей студии. Что же это за незнакомец, который сумел в тот вечер остаться незамеченным? С кем уехала из концертного зала Азарова? Действительно ли все недавние собеседники сказали мне правду?

Вопросы крутились в моей голове роем, но я на них, к сожалению, не могла найти ни одного вразумительного ответа. Зато теперь мне стало понятно, что искать убийцу среди работников студии вряд ли стоит. Елизавета Павловна со всеми была в хороших отношениях, никто не сказал про нее ни одного плохого слова, никаких конфликтов между певицей и коллегами не возникало.

Если учитывать обстоятельства, на которые они обращали внимание, то можно сделать вывод, что Азарова выехала между десятью и одиннадцатью часами вечера. В принципе мне это ничего не давало. Но если учитывать время ее смерти, можно понять, что никуда после концертного зала певица не заезжала. До пустыря пути как минимум полчаса. Неужели за какой-то час она нашла спутницу или спутника на стороне для этой поездки?

– Вон уже деревня виднеется! – радостно воскликнул Валерка, увидев вдалеке от трассы небольшой поселок.

Я же обратила внимание на табличку «Бугаевка», которая возвещала о названии этого населенного пункта. Деревня раскинулась невдалеке от пустыря, на котором произошла трагедия с Азаровой. Для того чтобы попасть на гору, нужно было свернуть немного влево, деревня же располагалась справа от трассы. Не хотела бы я жить в таком населенном пункте, не имея машины: слишком тяжело каждое утро добираться пешком несколько километров, чтобы попасть на работу.

Я обернулась и посмотрела на трассу, которая осталась позади. И тут мне в голову пришла совершенно неожиданная мысль. Если кто-то поздно вечером приехал на гору вместе с Азаровой, то как же он возвращался обратно в город? Машина была всего одна, да и та сброшена в воду. Если это была женщина, причем босая, судя по следам, то далеко уйти она не могла. Единственный вариант – это ловить машину на трассе! Вот бы разыскать человека, который подвозил преступника или преступницу до города!

Я поделилась своими соображениями с Шиловым и Гурьевым, которые похвалили меня за сообразительность.

– Как же мы об этом сразу не подумали? – легонько шлепнув себя по лбу, воскликнул Валерка. – Ведь машина была одна. Других следов шин на месте трагедии не обнаружено. Значит, убийца шел до трассы пешком.

– Ага, а потом поймал машину и приехал как ни в чем не бывало домой, – кивнул в знак согласия с этим Костик.

– Надо отыскать того человека, и дело в шляпе! Потом можно будет узнать адрес, куда он подвез пассажира, а там уже и на след убийцы несложно выйти! – Валерка нетерпеливо поерзал на сиденье. – Все! Надо по телевидению обратиться к водителям, которые в тот вечер подвозили до города пассажиров именно с этого участка трассы. Не думаю, что таких наберется много.

– А я не думаю, что кто-то откликнется на твою просьбу, – заметил Костик.

– А почему бы и нет? Предложим вознаграждение за достоверную информацию, – воодушевленно добавил Гурьев.

– Лучше посмотри точный адрес, чтобы я от дороги не отвлекался, – попросил Костик.

Валерка взял в руки листок бумаги, который лежал на передней панели, и прочитал вслух:

– Улица Комсомольцев, дом семнадцать. Вот уж не думал, что такие социалистические названия еще где-то остались.

– Значит, едем правильно, – Костик кивнул на табличку, видневшуюся на одном из крайних домов деревни.

По-видимому, эта улица была главной в поселке и показалась нам просторнее других. По краям улицу тесным рядком обступили строения, чем-то напоминающие дачные домики из кирпича и не отличавшиеся большим разнообразием: похожие друг на друга одноэтажные дома со стандартными окнами и крыльцом.

Дом под номером семнадцать ничем не отличался от остальных. Забор, ограждавший участок, был металлическим и не очень высоким. Ворота закрыты, во дворе ни души. Может быть, Павлик ошибся или что-то перепутал, я думала, он хотя бы встретит нас. Костик свернул к воротам и протяжно посигналил. Не дожидаясь, когда владельцы дома откроют ворота, я вышла из машины. Где-то отчаянно залаяла собака, возвещая о появлении чужих.

Наконец на крыльце показался невысокий коренастый мужичок в домашнем трико, с оголенной грудью. За ним вышел и Павлик. Старовойтов помахал нам, приглашая войти через калитку.

– Машину можно там оставить! – громко крикнул незнакомец. – Гараж у меня занят. У нас не воруют!

– Ага, не воруют! Только убивают, – недовольно пробурчал Костик, закрывая двери «Волги».

– Вы где так долго мотались? – набросился на нас Старовойтов. – Мы со Степаном Гавриловичем заждались, пирожки уже остыли.

На порог вышла немолодая женщина в теле. Домашний халат, платок на голове… Губы ее расплылись в улыбке.

– Сама Ирина Лебедева! Боже! Да мне никто не поверит, если я кому расскажу такое! – восхищенно запричитала она. – Даже и подумать о таком не могла. Степа, это точно Лебедева?

Женщина потянула мужа за рукав, но Степан Гаврилович резко отдернул руку и прикрикнул на нее:

– Иди на стол накрывай! Чего здесь топтаться?

Хозяйка дома тут же скрылась за дверью. Когда мы подошли к самому крыльцу, хозяин уже широко улыбался.

– Ирина Анатольевна, очень рады видеть вас в нашем доме, – приветствовал он меня, не обращая внимания на моих спутников, будто их и не было. – Моя жена, да и все женщины нашей деревни – большие поклонницы вашей программы. Только о ней и судачат целыми днями. А правда, что убитая женщина должна была стать вашей героиней? – неожиданно задал вопрос Степан Гаврилович.

– Да, – коротко ответила я, догадавшись, что об этом рассказал Старовойтов.

Мы прошли в дом, где для нас уже был накрыт стол. На огромном блюде ровной горкой лежали пирожки, от которых шел аппетитный аромат. Хозяйка разлила молоко в большие чашки и пригласила к столу. Честно говоря, я к этому времени уже проголодалась, так как ничего с самого утра не ела. Первые три пирожка я проглотила, почти не жуя, на удивление хозяйке, которая сидела рядом и чуть ли не заглядывала мне в рот.

– Ну, как вам пирожки, Ирина Анатольевна? – нерешительно поинтересовалась она.

– Очень вкусные, – восхитилась я.

– Жена у меня и в самом деле хорошо готовит, – подтвердил Степан Гаврилович, отправляя в рот очередной пирожок.

Насытившись, я вопросительно посмотрела на Старовойтова, который так еще и не сообщил, каким образом хозяин дома был причастен к убийству Азаровой. Заметив мой взгляд, Павлик отложил в сторону недоеденный пирожок с капустой и встал из-за стола.

– Ирина, можешь считать, что бандитов мы уже поймали, – заявил он неожиданно. – И все благодаря Степану Гавриловичу. Вы сами расскажете или мне?..

Павлик посмотрел на хозяина дома, который в этот момент чуть не подавился пирожком. Жена слегка похлопала его по спине, и, когда кашель стих, Степан Гаврилович смущенно сказал:

– Можете и вы. У вас лучше получится.

– Так вот, в тот злополучный вечер Степан Гаврилович, как всегда, возвращался из города с работы на своей машине, – деловитым тоном начал Павлик. – У вас, кажется, «Москвич»?.. Ну, это не имеет отношения к делу. Он работает на одном предприятии в две смены. И в четверг возвращался с вечерней смены, которая заканчивается довольно поздно, около одиннадцати. Так, Степан Гаврилович?

– Да, да, я всегда допоздна работаю, – поспешно добавил хозяин дома. – Только вот жене это не нравится, но что я могу поделать, если такой график?

– К деревне вы подъезжали в котором часу? – поинтересовался Старовойтов, хитровато прищурившись.

– Было уже больше одиннадцати, – немного подумав, отозвался Степан Гаврилович. – Наверное, минут пятнадцать двенадцатого.

– В это время около того места, где в четверг, как выяснилось, произошло убийство, на дороге оказалась парочка молодых людей – парень и девушка. Вы остановились. Молодые люди попросили подвезти их до города, – продолжал рассказ Старовойтов, расхаживая по комнате, как заправский детектив из кино. – И несмотря на то что Степан Гаврилович ехал совершенно в другую сторону, он согласился подвезти первых встречных, тем более что молодые люди предложили хорошие деньги.

– Да, рублей триста я с них взял, – подтвердил Степан Гаврилович. – Только поэтому и согласился на уговоры. Лишняя копеечка никогда не помешает.

– Мы деньги еще оставили, не потратили, – добавила его жена. – Может, экспертизу какую нужно провести?

– Нет, вряд ли такое понадобится, – отказался Костик.

– Так, значит, именно вы подвозили этих людей с места преступления? – уточнил Валерка.

– Да, я, – понурив голову, ответил Степан Гаврилович, но затем вздохнул и заговорил быстро-быстро: – Только я к ним не имею никакого отношения. Первый раз в жизни видел! Я – не соучастник!

– Не переживайте, все нормально, – успокоил его Шилов. – Вы вне подозрений.

– А с чего вы взяли, что молодые люди незадолго до того, как сели в машину, совершили преступление? – поинтересовалась я недоверчиво. – Мало ли кто мог оказаться на этом участке дороги? Хотя, согласна, слишком уж подозрительно совпадение по времени.

– А потому, что молодые люди явно были чем-то очень взволнованы, – объяснил Степан Гаврилович. – Они этого даже не могли скрыть. Девушка, кстати, даже спросила у парня, что, мол, теперь им делать, а он усмехнулся и ответил: «Как-нибудь прорвемся! Не дрейфь!» Я эту фразу точно запомнил.

– А о чем они еще говорили? – поинтересовался Валерий.

– В основном они молчали. Ничего больше не сказали. Я на них всю дорогу в зеркало заднего вида внимательно поглядывал. Вы же знаете, как рискованно в такое время суток подвозить пассажиров! Мало ли что может случиться? Горло перережут, и конец!

– Степа, да ладно тебе ерунду пороть, – остановила его жена.

– Молча они сидели, – повторил Степан Гаврилович.

– А вы еще мне говорили, что девушка босиком была? – напомнил Павлик.

– Ну да, была, – подтвердил Степан Гаврилович. – Я на это тоже внимание обратил! Она туфли в руках несла, а ноги – босые.

– А каблуки на туфлях были целые? – допытывался Гурьев.

– Каблуки? – переспросил Степан Гаврилович Старовойтова. – А я и не заметил, да в темноте и не разглядишь.

– Разве и так не ясно, что это были они?! – воскликнул Павлик. – И время совпадает, и место, и волнение, и туфли… Один к одному!

– А вы опознать их сможете? – уточнил Костик.

– Конечно, – не сомневаясь, отозвался Степан Гаврилович. – А что, уже нужно в милицию идти?

– Нет, пока обойдемся без сотрудников правоохранительных органов, – решил Старовойтов. – Вы же помните, куда их подвозили?

– Помню, – кивнул Степан Гаврилович. – Я адреса не знаю, но показать смогу. Они на окраине города живут. Там тоже частные дома. Вот я к воротам одного из них и подвез их.

– А почему вы решили, что они живут именно там? – поинтересовался Валера.

– А потому, что у них с собой денег не было, и они попросили меня подождать перед воротами, чтобы расплатиться, – объяснил Степан Гаврилович. – Парень пошел в дом взять деньги, а потом вернулся и отдал их мне.

– Такие отморозки могли и не в свой дом залезть! – заметил Гурьев. – Еще не факт, что они там живут! И следы им нужно было замести!

– Деньги ворованные? – испугался Степан Гаврилович.

– Чтобы в незнакомом доме найти деньги, время нужно, – опроверг предположение Гурьева Павлик. – А они тут же вынесли вам требуемую сумму. По-видимому, эта парочка и в самом деле живет в том доме.

– Значит, адрес вы сказать не можете, – напомнила я и тут же пришла к выводу: – Значит, сейчас мы вместе со Степаном Гавриловичем поедем туда.

Мое предложение ни у кого не вызвало возражений.

* * *

Небольшой кирпичный дом, на который показал нам Степан Гаврилович, ничем не выделялся среди остальных построек. К девяти вечера уже стемнело, но дом хорошо освещали фонари, стоящие на дороге. В этом городском районе девятиэтажные новостройки выросли по соседству с совсем ветхими лачугами, которые были уже непригодны для нормального жилья. Наверное, на месте нынешних высоток тоже когда-то ютились частные домики, а теперь их владельцы переселились в комфортабельные квартиры.

От забора, ограждавшего участок, почти ничего не осталось, только несколько обтесанных столбов. Но зато имелась калитка, которая теперь совершенно была не нужна, так как пройти на территорию участка можно было в любом месте. Дом стоял, как одинокий путник, не защищенный от посторонних взглядов. Мы не стали подъезжать близко, чтобы не обнаруживать своего присутствия.

– Мне с вами обязательно идти? – неуверенно спросил Степан Гаврилович, поерзав на сиденье. Очевидно, он боялся встречи с парочкой, после того как понял, что, может, именно эти люди совершили серьезное преступление.

– Оставайтесь в машине, – милостиво разрешил Павлик. – Мы вас позовем, если понадобится.

– Тогда и я останусь, – решил Костя, чтобы не оставлять Степана Гавриловича одного в автомобиле. – Если что, свистните. Нам отсюда все будет слышно и видно.

Мы втроем вышли из машины и направились к дому. Учитывая, что забора почти не было, мы, не воспользовавшись калиткой, прошли как бог на душу положит. Двор оказался неухоженным и грязным. Цветов, которые заботливые хозяйки обычно высаживают, не было. Помимо всего прочего, двор был захламлен: какие-то колеса, железки, канистры, бочки. Я обратила внимание, что за домом стояла металлическая коробка гаража.

– Оказывается, у них есть машина, – сделала я вывод, присмотревшись к валявшимся по всему двору предметам.

– Ну и что, – хмыкнул Валерка. – На место преступления они же приехали с Азаровой не на своем автомобиле.

Обычная железная дверь, какие обычно стоят в квартирах многих жителей нашего города, была плотно закрыта. Павлик дернул ручку, но дверь не поддалась. Поиски звонка не увенчались успехом, и тогда Павлик требовательно застучал кулаком в дверь.

Мы прислушались. Кажется, в доме никого не было, так как на наш стук никто не отзывался. Павлик постучал еще раз, а Валерка спрыгнул с крыльца и заглянул в темное окно, прижавшись к стеклу. Если бы в доме кто-то был, то хотя бы где-то горел свет. Я предположила, что и в задней части дома могут быть окна, надо бы проверить, есть ли в них свет.

Внезапно в окне, где пытался что-то рассмотреть Гурьев, зажегся свет, и Валерка отпрянул от него, споткнувшись о стоящую рядом канистру. Металлическая емкость повалилась набок, противно заскрежетала, откатившись в сторону.

Я взглянула на освещенное окно, но, увы, оно было занавешено какой-то тряпкой, так что разглядеть ничего не удалось.

– Чего надо?! – неожиданно послышался женский крик по ту сторону двери.

– Откройте, пожалуйста! – спокойно попросил Павлик. – Нам надо с вами поговорить.

– О чем говорить-то? Нечего по окнам лазить, – проворчала хозяйка, но дверь все же открыла.

На пороге возникла худенькая, предпенсионного возраста женщина с неухоженной копной волос на голове. В потертом засаленном халатике, с грязно-желтым полотенцем в руках. На молодую девушку, которую подвозил Степан Гаврилович, эта дама была мало похожа, но тем не менее я все-таки пожалела о том, что мы оставили его в машине.

– Что надо? – требовательно повторила вопрос женщина, глядя на нас мутными глазами.

– Вы здесь живете одна? – поинтересовался Валерий, не ответив на вопрос.

– А-а-а, вы, наверное, к Кольке с Лариской? – протянула женщина, вытирая руки о грязное полотенце. – Но их нет дома.

– А где они? – спросил Павлик.

– Шут их знает, – хмыкнула хозяйка. – Они передо мной не отчитываются. Уперлись куда-то с самого раннего утра. Я их и не видела.

– Как нам их разыскать, вы не подскажете? – поинтересовался Старовойтов.

– А я откуда знаю, где они шляются. Я за ними не слежу. У них – своя жизнь, у меня – своя. Лишь бы деньги вовремя платили, а остальное меня не касается.

– Они у вас жилье снимают? – догадалась я.

Женщина кивнула и перевела взгляд на меня. До этого она смотрела только на Гурьева, который заглядывал в окна, и смотрела с огромной неприязнью. Теперь же заинтересовалась мной.

– Лебедева? Неужто?! – всплеснула она руками, выронив полотенце. – Глазам не верю. Ирина?

– Да, вы не ошиблись, – не стала я отрицать. – Можно к вам войти?

– Проходите, пожалуйста, – сразу подобрела женщина. – Только у меня не убрано, но вы не обращайте внимания.

В доме было все очень запущено. Хозяйка пригласила нас пройти в комнату, где стояла старенькая потрепанная мебель. Верхушка шкафа завалена какими-то старыми газетами, журналами и бумагой. Я старалась не обращать внимания на грязь, но присаживаться на диван под выцветшим пледом грязно-желтого цвета не стала.

– Такая неожиданность. Я даже и не думала, что ко мне заглянут такие люди! – продолжала восхищенно бормотать женщина.

– Вообще-то мы не к вам, – разочаровал ее Валера, – а к вашим молодым постояльцам.

– К Ларисе и Николаю? – уточнила женщина, назвав своих жильцов полными именами. – Их сейчас нет, и не могу сказать, в котором часу они явятся. Вы их будете ждать?

– Хотелось бы, – высказался Старовойтов. – Вы и в самом деле не знаете, где они могут быть?

– Может, поехали к родителям Ларисы, – предположила женщина. – Родители у нее в центре города живут. У них хорошая трехкомнатная квартира…

– Так что же молодые с ними не живут? – поинтересовалась я.

– Ну, знаете, одно дело жить отдельно, а другое – с родителями. Они сами себе хозяева. Вот только я тут иногда ошиваюсь, мешаю. А вообще-то я здесь не живу. Так, иногда заглядываю, чтобы проверить, все ли на месте, да и деньги взять. Они у меня уже почти год дом снимают. Коля где-то работает, а Лариса учится…

– А минувшим четвергом вечером вы здесь были? – перебивая рассказ женщины, поинтересовался Валерий.

– В тот четверг? – уточнила хозяйка и посмотрела на нас с еще большим интересом. – Кажется, была… Да, точно… Я еще и ночевала здесь.

– А Николай с Ларисой? – поинтересовался Старовойтов.

– Они тоже были, – с большей уверенностью отозвалась женщина. – Вот только приехали поздно. Они, кажется, куда-то за город на пикник ездили. Вернулись около полуночи. Я уже спала…

Рассказанное женщиной добавило уверенности, что мы находимся на верном пути. Значит, Степан Гаврилович не ошибся, показав нам этот дом. Однако пока я не улавливала никакой связи между этими молодыми людьми и известной в нашей области певицей.

– Может быть, вы чаю хотите? – поинтересовалась хозяйка.

– Нет, спасибо, – поспешно отказалась я. – А вы случайно не знаете, где живут родители Ларисы?

– Где-то у меня было записано, – с сомнением сказала женщина и покопалась на одной из полок шкафа. Выудив стопку каких-то бумаг, она просмотрела их, но, по всей видимости, нужной не нашла. – Нет, не сохранилось. У меня только номер телефона есть, Лариса давала… На всякий случай.

– А у вас есть в доме телефон? – поинтересовался Старовойтов.

– Ой, нет, – всплеснула руками женщина. – Что вы!

Мы переглянулись. Кому-то надо было возвратиться к машине, чтобы позвонить с радиотелефона Костика родителям Ларисы. Не мешало бы убедиться, что парочка находится именно там. Старовойтов вызвался это сделать и вышел из дома.

Мы с Валерой остались с женщиной, которая так пока и не представилась, чувствуя себя неуютно в нашем присутствии. Наверное, ей было и стыдно за тот беспорядок в доме, который обнаружили посторонние люди.

– А квартиранты снимают весь дом? – поинтересовался Валерка после затянувшегося молчания.

– В принципе да, – отозвалась хозяйка. – Хотя их вещи хранятся только в дальней комнате. Здесь все мое, а там у них одежда, телевизор, магнитофон…

– У вас нет ключа от той комнаты? – спросил Гурьев, заранее смирившись с тем, что женщина ответит отказом. Но та не торопилась с ответом, покачала головой, причмокнула губами и выудила из правого кармана своего халата небольшой ключик.

– Это от их комнаты, – она протянула мне ключ. – У меня еще один, я же хозяйка. Мало ли что может случиться.

– А мы можем осмотреть комнату? – неуверенно спросила я, но женщина тут же с готовностью кивнула:

– Вам, Ирина Анатольевна, можно все.

Она подошла к двери комнаты молодых, сама вставила ключ в замочную скважину, повернула его два раза, и та со скрипом распахнулась. Женщина нащупала в темноте выключатель, и в жилище зажегся свет. Здесь было немного чище, чем во всем доме. По крайней мере мусор на ковре не лежал. На глаза попался музыкальный центр в углу, выделяясь на фоне бедненькой обстановки. Над музыкальным центром возвышался старенький телевизор с рогатой антенной. Я почему-то думала, что такие телевизоры уже давным-давно вышли из обихода жителей города. Телевизор не шел ни в какое сравнение с музыкальным центром, который в лучах солнца, пробивавшихся сквозь тюль, поблескивал серебристой поверхностью. Я наклонилась и просмотрела аудиокассеты, которые были сложены высокой стопкой на полу. В основном это были записи заурядных поп-певцов российской эстрады. Самой последней в стопке оказалась кассета Елизаветы Азаровой, что для меня явилось большой неожиданностью, так как я думала, что ее творчеством увлекаются люди более старшего поколения, а не молодые ребятишки. Я тут же выхватила эту кассету с самого низа стопки, поэтому остальные с грохотом попадали на пол.

– Ты что? Надо же, чтобы не было заметно, что мы здесь были! – набросился на меня Гурьев.

– Смотри! – Я прямо перед его носом повертела кассетой. – Это же Азарова! Ее последний альбом!

– Ну и что? – хмыкнул Валера.

Хозяйка дома тоже недовольно поморщилась. Ей наверняка не понравилось, что я уронила стопку кассет, собрать которые в том же порядке, как было, не удастся. Значит, то, что кто-то побывал в комнате молодых людей, будет замечено. Ну а если так, то теперь уже нечего бояться. Валерка тем не менее аккуратно сложил кассеты в стопку, альбом же Азаровой я положила в свою сумку. На всякий случай!

В комнате, кроме дивана, громоздился и обычный платяной шкаф с почерневшим от времени зеркалом. Я приоткрыла одну створку и заглянула внутрь. Там вперемешку висела женская и мужская одежда. Ничего необычного. Я только заметила, что все вещи недорогие и хорошо ношенные. Все говорило о том, что молодые люди не были состоятельными. А это обстоятельство никак не состыковывалось с той находкой Валерия, которую мы считали непосредственной уликой, говорящей за то, что на месте преступления была женщина. Оторвавшийся каблук принадлежал туфлям очень дорогим. Сомневаюсь, чтобы девушка Лариса с таким средним достатком могла позволить себе купить подобную обувь.

Меня озадачивало одно обстоятельство: может быть, дорогие туфли так же выбивались из числа аксессуаров Ларисы, как и этот шикарный музыкальный центр. Может быть, роскошные туфли ей кто-то подарил? Тогда вполне объясним тот факт, что она искала каблук, потому что не хотела расставаться с дорогим подарком. Но, увы, каблук она не нашла, а вот туфли захватила с собой, о чем рассказал Степан Гаврилович.

С еще большим вниманием я осмотрела обувной ящик, но ничего похожего на модельные туфли в нем не нашла. Там валялись только старые тапочки, кроссовки, ботинки… Куда же Лариса дела туфли с оторвавшимся каблуком? Может быть, отдала в ремонт?

– Валер, вы где? – неожиданно послышался голос Павлика, который уже вернулся. – Я дозвонился. Лариса с Колей поехали к себе домой, как сказала мать девушки. Наверное, они уже в пути и будут здесь с минуты на минуту. А вы тут обыск устроили…

– Только все без толку, – огрызнулся Валерка. – Кроме кассеты с записью песен Азаровой, ничего не нашли.

– Вот это ничего себе! – присвистнул Павлик и тут же сообразил: – Это же самая главная улика! Азарова погибла от рук фанатов ее творчества!

– Азарова? А при чем тут она? – с интересом посмотрела на нас хозяйка дома. – Вы мне ничего не сказали. Я только слышала, что она недавно трагически погибла…

– Не погибла, а ее убили, – бесцеремонно перебил ее Павлик. – И между прочим, есть обстоятельства, указывающие на то, что это убийство совершили молодые люди, проживающие у вас в доме.

Эта фраза повергла в шок не только хозяйку, но и нас с Гурьевым. Мы не думали, что Павлик так вот просто раскроет наши карты; хозяйку дома совершенно необязательно было вводить в курс дела. Женщина, услышав такое заявление, в ужасе попятилась назад и замахала руками, как будто перед ней возник черт с рогами, а не обычный человек.

– Лариса и Коля?! Да вы что, с ума посходили?! – отходя от первичного шока, эмоционально воскликнула она. – Они вообще никакого отношения не имеют к этой певичке. Азарова, она… она… – женщина захлебнулась, не в силах продолжить фразу. – А они – простые люди. При чем тут Коля с Ларисой?

– Их видели на месте преступления, – объяснил Павлик, потому что теперь скрывать наши намерения не было никакого смысла.

– Колю? – так же эмоционально отозвалась хозяйка. – Вы ошибаетесь. Это я вам говорю.

– Вы же сами подтвердили, что молодые люди в четверг вернулись поздно ночью, – напомнил Павлик. – А мы нашли свидетеля, который видел их недалеко от места преступления.

– Есть еще некоторые обстоятельства, указывающие на то, что именно молодые люди причастны к совершению преступления, – туманно намекнул Валерка, но уточнять не стал.

– Я в это не верю! Здесь какая-то ошибка! – произнесла хозяйка дома.

– Клавдия Петровна, вы дома? – послышался с порога женский голос, и мы все от неожиданности вздрогнули.

* * *

– Лариса вернулась, – испуганно пробормотала женщина.

Мы замерли на месте. Времени на то, чтобы выйти из комнаты молодых людей и закрыть дверь, у нас не было. По коридору раздались торопливые шаги. Хозяйка машинально щелкнула выключателем, и свет в комнате погас. Девушка приближалась к нам. Я опрометью бросилась в коридор и буквально столкнулась с ней. В глазах Ларисы застыло изумление. Она совершенно не ожидала увидеть в своей комнате такое скопление незнакомых людей.

– Что все это значит? По какому праву? Почему вы ворвались в чужую комнату? – воскликнула она. – Клавдия Петровна, что случилось?

– Вы Лариса? – задала я в свою очередь девушке вопрос.

– Да, я, между прочим, здесь живу, – с вызовом ответила девушка, встряхнув копной крашеных волос.

Я внимательно следила за реакцией квартирантки и заметила на ее лице одно возмущение нашими действиями, но никак не испуг.

– А где Николай? – поинтересовался Валерий, который тоже уже успел выскользнуть из комнаты молодых.

– Какая вам разница?! – столь же импульсивно отозвалась девушка. – Что вы тут делали?

– Лариса, нам надо с вами серьезно поговорить, – предупредил Павлик.

В этот момент Клавдия Петровна незаметно прошмыгнула мимо нас. Мы остались с Ларисой наедине. Теперь я разглядела ее более внимательно. Вполне обыкновенная, она оказалась симпатичной, правда, фигура оставляла желать лучшего. Ларису нельзя было назвать полной, просто у нее была широкая кость, поэтому и фигура казалась какой-то тяжелой и грузной. Зато личико было миловидным. В больших серых глазах, обрамленных длинными ресницами и тщательно подкрашенных, до сих пор стояло изумление. Она никак еще не могла оправиться от шока, и лицо по-прежнему выражало недоумение.

– Так вы мне объясните, что все-таки здесь произошло? – настойчиво попросила она.

– Лариса, расскажите нам, где вы были в четверг вечером, – вопросом на вопрос ответил Гурьев. – Только подробнее.

– В четверг? – переспросила девушка, вспоминая. – Мы с Колей ездили за город, к Волге… У нас был выходной, поэтому мы решили его провести на природе… А что случилось?

– Рассказывайте, рассказывайте, – поторопил ее Валерка.

– Ой, я, кажется, поняла, что вам нужно! – воскликнула девушка. – Вы из милиции?

– Нет, – признался Павлик.

Девушка внимательно оглядела нас и удивленно переспросила:

– Не из милиции? А почему тогда устроили обыск в нашей комнате? По какому праву?

– Лариса, вы знакомы с Елизаветой Павловной Азаровой? – опять не отвечая на вопрос девушки, спросила в свою очередь я.

– Так и знала! – тут же кивнула девушка. Мне показалось, что моего вопроса она ждала, поэтому явно обрадовалась и вздохнула с облегчением. Лариса не растерялась и тут же добавила: – Лично не знакома, а вот песни ее слушаю. Очень нравятся. Мы с Костиком были в тот вечер недалеко от того места, где произошло убийство.

Мы переглянулись, не ожидая такой откровенности от девушки.

– Недалеко? – подозрительно спросил Валерка. – Но не на самом месте преступления?

– Да, – уверенно подтвердила Лариса.

Нашу беседу прервали крики со двора. Я выглянула в окно, но ничего не разглядела, так как в коридоре горел свет. Пришлось выйти на улицу, где я в свете фонарей увидела незабываемую картину: Шилов за шиворот тащил к дому какого-то молодого человека, Степан Гаврилович семенил следом. Молодой человек сопротивлялся, но Костик предупреждал все его попытки к бегству.

– Ой, Коля! – крикнула Лариса и бросилась из дома.

Мы рванули за ней. Девушка остановилась на крыльце. Мы стояли за ее спиной. Как только Шилов приволок паренька ближе, я рассмотрела, что из носа у него текла кровь. Молодой человек, которым, как я поняла, и был Николаем, неаккуратно вытер лицо рукой. На ладони остались кровавые следы.

– Что вы делаете, гады? – Лариса бросилась на Шилова, но Костик слегка притормозил ее и радостно сказал:

– Ирина, принимай бандита. Сбежать хотел от нас, как только почуял, что в доме что-то неладно. Они с девчонкой сначала шли вдвоем, а потом он неожиданно свернул в сторону. Я бросился за ним вдогонку. Он тоже побежал. Вот еле догнал!

– Молодец! – искренне восхитилась я проворству водителя.

Костик уже отпустил парня, который понял, что все попытки к бегству будут пресечены. Лариса бросилась к нему, подняла голову, осмотрела поцарапанное лицо, заботливо вытерла кровь платком и с ненавистью посмотрела на Шилова.

– Он не собирался никуда бежать. Что, за хлебом в магазин нельзя было зайти? – чуть не плача, выпалила девушка.

– В какой еще магазин?! Я что, не видел, как он от меня рванул? – возмутился Шилов.

– Ирина Анатольевна, это они. Я эту парочку хорошо запомнил, – тихо проговорил Степан Гаврилович тоном заговорщика, подходя ко мне. – А когда этот еще и побежал, тут уж и сомневаться не приходилось.

– Ага! А что мне еще оставалось делать, когда я увидел, как два бугая за мной ломятся?! – воскликнул Николай. – У нас бандитов в районе и без вас хватает.

– Ты сейчас еще получишь за бандита… Как врежу, – Шилов занес над ним руку, но успел сделать только подножку, и парень повалился на землю.

– Хватит, Костик, – остановила я Шилова, не в силах больше наблюдать мордобитие.

– Коля, они думают, что это мы с тобой Азарову того… грохнули… Помнишь, в четверг на пустыре?.. – щебетала девушка, поглаживая руку паренька.

– Какую еще Азарову? Вы обалдели все, что ли? – возмутился Николай, поднимаясь на ноги.

– Молодой человек, вы совершенно напрасно отрицаете свою причастность к убийству известной в нашей области певицы, – тоном прокурора изрек Валерка, подходя к пареньку. – У нас есть неопровержимые доказательства…

– Доказательства? Что вы мелете? Да я вашу певичку в глаза никогда не видел, – негодовал Николай.

– Тогда расскажите нам подробно, что вы делали в четверг вечером и почему вернулись так поздно, – попросила я.

– Вы мне кто? Мать родная? Я что, должен перед вами отчитываться? – возмутился парень.

– Если не хотите разговаривать с нами, вам придется все рассказать сотрудникам правоохранительных органов, – предупредил Павлик. – Ментов вызовем!

– Милицию? Зачем? – изумленно взглянула на нас девушка. – Я же все вам рассказала. Мы в четверг с Колей ездили на пикник за город и отдыхали недалеко от того места, где убили Азарову. Узнали об этом из «Новостей». Но никакого отношения не имеем к этому убийству. Что еще надо?

– Ну да, – подтвердил парень. – Мы и в самом деле ездили за город в четверг…

– Ездили? На чем? – насторожился Валерка. – Вы же назад возвращались пешком.

– На машине, – ответил Николай. – У нас есть машина. «Москвич» старенький. На нем и ездили… Только вот назад пришлось идти пешком, потому что машина сломалась. Не ночевать же нам в таком безлюдном месте. Машину мы закрыли и оставили около деревни. Не украдут… Кому нужна такая развалюха! А потом вышли на трассу и тормознули тачку.

– Ага, я их и подвез, – подтвердил Степан Гаврилович.

– Вы? – Девушка с парнем одновременно взглянули на недавно подвозившего их шофера, переглянулись.

– Может быть, и вы, – с сомнением отозвался Николай. – Уж не помню, кто за рулем был. Темно! Да вроде бы и на «Волге».

– Это не моя машина, – буркнул Степан Гаврилович. – Ну и что такого, что мы отдыхали недалеко от того места, где было совершено убийство? – воскликнула девушка. – Это же не повод морду бить?!

– Есть еще несколько обстоятельств, указывающих на то, что к убийству причастны именно вы, – продолжил Валерий. – На месте преступления найден каблук от женских туфель. А вы, Лариса, возвращались босиком.

– Да, босиком, – подтвердила девушка. – Потому что у меня болели мозоли. Я же не думала, что придется домой возвращаться пешком. Сняла туфли и несла их в руках.

– В машину вы сели мокрые, – бросил еще одно обвинение молодым Павлик.

– Купались мы, – пробурчала девушка. – Ничего странного в этом нет!

– Да ладно, – примирительно бросил парень и тут же буквально огорошил нас: – Я видел убийцу!

От неожиданности такого заявления у меня открылся рот. Воцарилось молчание, только Лариса в полной тишине шмыгнула носом.

– Видели убийцу? – Шилов задал вопрос, первым приходя в себя от неожиданности.

Парень с неприязнью посмотрел на него, перевел взгляд на меня.

– Я же говорю, что у меня машина заглохла и надо было что-то делать, – пояснил Николай. – А неподалеку приехал на природу еще кто-то. Я слышал, как подъезжала машина. С горы доносились истошные крики, поэтому я решил обратиться к ним за помощью. Поднялся, хотел подойти ближе. Из машины вышла женщина. Увидев, что я приближаюсь к ней, она пошла мне навстречу. Я спросил, не из города ли она приехала. Женщина кивнула. Я попросил дотянуть свою машину до города, но женщина замахала руками, а затем опять забралась в машину. Я понял, что помощи ждать бесполезно, да и тачка их была крутая. Чего к богачам лезть?! Думаю, это как раз и была машина той певицы. После этого мы с Ларисой решили выйти на дорогу и поймать такси.

– А как же ваша машина? – заинтересовался Павлик.

– На следующий день я попросил друга, у которого тоже есть машина, чтобы он помог мне ее притащить, – продолжал рассказ парень. – Так что мой «Москвич» уже в гараже стоит, правда, надежды на то, что он когда-нибудь опять будет бегать, мало.

Парень печально вздохнул. Девушка же закивала головой, подтверждая его слова.

– А вы случайно не запомнили ту женщину? – поинтересовалась я.

– Ничего особенного, – с готовностью отозвался Николай. – Лет тридцати. Стройная такая… Высокая… Волосы светлые… Прическа такая пышная…

– У нее, наверное, на голове был парик, – добавила Лариса. – Специально надела, чтобы ее не узнали.

– Может, и парик, – подтвердил парень. – Я не разглядел!

– Эта женщина сидела за рулем? – уточнил Павлик.

– Нет. Она вышла с другой стороны, – уверенно ответил парень.

– А кто в салоне, вы не видели?

– Нет, темно же было, – напомнил Николай. – Я эту-то женщину еле разглядел.

– А вы ее опознать сможете? – спросила я.

– Опознать? Мы что, сейчас в милицию поедем? – насупился парень.

– Нет, если мы принесем фотографию, – успокоил Николая Гурьев.

– Наверное, смогу, – отозвался тот. – А вы что, с ней знакомы?

– Да есть кое-какие соображения на этот счет, – загадочно ответила я.

 

Глава 5

Сомневаться в показаниях Николая у меня теперь не было оснований. То, что он и его девушка не причастны к убийству Азаровой, стало очевидным. Молодой человек не мог вызывать подозрений после того, как рассказал, что делал на пустыре в четверг. Тем более что я и в самом деле не видела никакой связи между этими молодыми людьми и известной певицей Елизаветой Азаровой.

Мне было также совершенно ясно, что на месте трагедии присутствовала женщина, которая, по-видимому, и являлась убийцей. Я уже была знакома с окружением Азаровой, большую часть которого составляли именно женщины. Когда же парень упомянул о том, что на убийце был белый пышный парик, меня всю так и передернуло. Я тут же вспомнила, что бэк-вокалистки выступали на концерте в белых париках с пышными прическами. И Галина, и Валя подходили под описание, данное Николаем. Обе были высокими, стройными. Вот только возраст немного неподходящий. Но в этом парень мог и ошибиться. Он же сам сказал, что было темно. Теперь и у меня не было сомнений в том, что в убийстве замешана одна из бэк-вокалисток.

Когда мы уже ехали в машине обратно в редакцию, я рассказала коллегам о своих соображениях.

– Ирка, ты гений! – восхитился Павлик, когда я замолчала. Такую оценку своим следовательским способностям от Старовойтова я слышала довольно часто. Но все равно и на этот раз было приятно услышать комплимент. – Что ж, теперь надо копать в студии и брать девчонок за одно место…

– Не все так просто, – перебил его Костик, сбавив скорость перед одним из перекрестков. – Ты говоришь, что тебя натолкнул на подозрения только парик, но таким реквизитом мог воспользоваться любой человек из студии, начиная от администратора и кончая костюмершами.

– Но бэк-вокалисткам было легче всего, – напомнила я. – Можно просто не снимать парик.

– Ну уж администраторша точно вне подозрений, – был уверен Валерка. – Уж она-то никак не тянет на тридцатилетнюю, к тому же стройную и высокую. Ей парик и на голову не налезет.

– Пока ясно только то, что убийца Азаровой – женщина из студии, которая имела доступ к реквизиту, – сделал свой вывод и Костя, резко газанув после зеленого сигнала.

– И что можно доверять, пожалуй, только администратору, – заметил Павлик.

– И звукорежиссеру, – добавил Валера. – Он же мужик!

На этой фразе Павлик прыснул со смеху. Я с удивлением посмотрела на него.

– Представляю этого Кремера в парике, платье и туфлях на высоком каблуке! – хохотал Старовойтов.

– Тебе бы только смеяться, – укоризненно взглянула я на нашего оператора.

– Ну что, едем в редакцию? – поинтересовался нашими дальнейшими планами Шилов.

– Нет, в студию, – замотала я головой.

– Да там уж и нет никого, – уверенно сказал Валерка. – Десять часов вечера!

– Надо проверить, – настаивала я.

Коллеги не возражали, и Костик повернул в направлении центра. Еще издалека я заметила, что в окнах студии Азаровой не было света, значит, и в самом деле рабочий день у ее коллег уже закончился.

– Ну что? По домам? – с воодушевлением спросил Павлик, которому не терпелось поскорее лечь спать.

– Домой, – вздохнув, согласилась я.

Костик поехал прямо. И вдруг, оказавшись рядом со зданием студии, я увидела, как в одном кабинете зажегся свет. Значит, там кто-то был, не сам же выключатель сработал.

– Стоп! – сразу же вскрикнула я и толкнула Шилова.

Машина резко затормозила, визг шин разорвал тишину в салоне.

– Что случилось-то? – возмутился Валерий, навалившийся от толчка на меня.

– Свет в окне! – я показала пальцем на студию Азаровой.

– Ни фига себе, привидения! – Павлик тут же проворно выскочил из машины. Мы с Валерой вышли за ним. Костя остался в салоне, чтобы припарковать машину.

– Наверное, это охрана, – предположил Гурьев, когда мы торопливо приближались к офису.

– Ага! И что это охранник забыл в кабинете бэк-вокалисток? – произнесла я.

– С чего ты взяла, что это именно их окна? – поинтересовался Старовойтов.

– Прикинула и посчитала. Мы с Валеркой сегодня всю студию облазили, – объяснила я.

Добежав первым до металлической двери, Валерий дернул за ручку, но дверь не поддалась: была заперта на замок. Гурьев постучал, я же не отрывала глаз от окна, скрывающего происходящее в кабинете за жалюзи. Неожиданно свет в окне погас, но к двери никто не подошел.

Гурьев постучал более требовательно.

– Откройте, милиция! – предусмотрительно крикнул Павлик, надеясь, что хоть это поможет.

В том, что в студии кто-то был, не возникало никаких сомнений. В привидения я не верила, а вот охрана вполне могла оставаться на ночь, Гурьев прав.

После еще одного требовательного стука кулаком в дверь она наконец распахнулась, и на пороге возникла костюмерша. Я от неожиданности растерялась. Алия же испуганно посмотрела на нас, не скрывая своего волнения.

– Вы? – удивленно вскрикнула она. – Ирина Анатольевна?

– Да, – мотнула я головой. – Вы одна?

– Одна, – призналась Алия. – А что случилось?

– Что вы делаете здесь в такое неурочное время? – набросился на нее Гурьев.

Алия не торопилась отвечать на этот вопрос, отошла в сторону, и мы, воспользовавшись этим, вошли в офис. Я не спешила проходить дальше, а вот Валерка бросился к двери кабинета бэк-вокалисток, дернул ручку. Дверь поддалась, комната не была заперта. У Сарсенбаевой, наверное, времени было в обрез, она не закрыла кабинет на замок.

– Что произошло? Я вообще ничего не понимаю, – зачастила костюмерша.

Валерка включил свет в кабинете бэк-вокалисток, прошел внутрь и тут же через мгновение вышел. В его руках я сразу же заметила белый парик, в котором выступала одна из девушек. Гурьев помахивал им в воздухе.

– Что это значит? – набросился на костюмершу Старовойтов. – Откуда у вас этот парик?

Сарсенбаева стояла, прижавшись к стенке, удивленная таким самоуправством с нашей стороны. Павлик с Валерой чуть ли не перед самым ее носом размахивали париком. За моей спиной возник подоспевший Костя Шилов, и я ощутила сзади его дыхание.

– Это… я же еще работаю… – растерянно бормотала Алия. – Мне надо собрать реквизиты… помещение же сдается…

– Не надо пороть чушь! – перебил ее Валера. – Теперь нам понятно, где вы были в четверг вечером. Вы убили Елизавету Павловну Азарову!

– Что? – взвизгнула костюмерша. – Вы совершенно не понимаете, что говорите. С чего вы взяли?

– Убийцей Азаровой была женщина в белом парике, – пояснил Павлик. – Вы только что хотели избавиться от очень важной улики…

– Не хотела я ни от чего избавиться! – воскликнула Алия. – Мне же нужно собрать все вещи в костюмерной и сделать опись уже к завтрашнему дню. Все имущество студии проверяет администратор. Я целый день мотаюсь по кабинетам за этим шмотьем, поэтому и пришлось задержаться на работе.

Объяснение несколько охладило пыл Старовойтова и Гурьева, Валерка уже не тряс в воздухе париком, Павлик же обернулся ко мне.

– И вы думаете, что мы вам поверим? – прищурившись, поинтересовался у костюмерши Костя.

– Я не вру, – уверенно отозвалась Алия. – Можете спросить у Натальи Сергеевны… Это она мне оставила ключи от студии и сказала, чтобы к утру у меня было все готово к сдаче реквизита. Мне осталось только несколько вещей найти по кабинетам, и все будет готово.

– А если Наталья Сергеевна не подтвердит, что она действительно разрешила вам остаться сегодня в студии допоздна? – подозрительно спросил Валерка.

– С чего бы ей отказываться? – пожала плечами костюмерша и неуверенно добавила: – Вы… это… с париком поаккуратнее. Это все-таки казенное имущество.

Похоже было на то, что Сарсенбаева и в самом деле говорила правду. В этот раз мы погорячились, влетев так неожиданно в студию и набросившись на костюмершу. Я забрала у Валерки парик и осмотрела его со всех сторон. Обычный парик, каких очень много продается в магазинах и на рынках.

– Алия, простите нас, пожалуйста, что мы помешали вашей работе, – повинилась я, возвращая парик. – Мы занимаемся расследованием убийства Елизаветы Павловны Азаровой.

– А как же программа? – удивилась костюмерша. На этот раз в ее голосе было меньше эмоций и испуга.

– Пока речь идет не о программе, – объяснил Гурьев.

– Нам стало известно, что с Азаровой в машине в тот злополучный вечер была женщина в белом парике, – объяснила я. – А на бэк-вокалистках во время выступления были именно такие парики, поэтому мы решили возвратиться в студию, чтобы подтвердить свои подозрения.

– А я здесь при чем? – шмыгнула носом Алия и бросила на меня встревоженный взгляд. – Зачем было врываться с таким шумом?

– Извините, – повторила я. – Алия, а парики обычно где хранятся?

– В костюмерной, как и весь реквизит, – тут же ответила Сарсенбаева.

– Почему же сейчас он был в комнате бэк-вокалисток? – поинтересовался Валерий.

– Наверное, не успели принести после концерта, – пожала плечами Алия. – Так иногда случается. Ничего в этом нет необычного. Тем более сейчас у нас в студии полная неразбериха. Мне о париках и думать некогда.

– А где же второй парик? – неожиданно задал вопрос Павлик.

– Пока не знаю. Надо посмотреть в кабинете у девушек. Наверное, он тоже там…

Сарсенбаева вошла в комнату, включила свет. Мы прошли за ней в кабинет, и только Костик остался в коридоре. Алия осмотрелась, отодвинула импровизированную ширму, открыла несколько ящиков.

– Кажется, парика нет, – неуверенно заявила она.

– А вы уже во всех кабинетах смотрели? – уточнила я.

– Да, я собрала все вещи, – подтвердила Сарсенбаева. – Может быть, девочки потеряли его…

– Не потеряли, а специально спрятали или избавились от улики, – опроверг ее предположение Гурьев. – Обычно убийца избавляется от улик!

– Вы считаете, что Азарову убил кто-то из работников студии? – наконец догадалась Сарсенбаева.

На ее вопрос никто не ответил, и Алия тут же задала второй:

– Вы полагаете, что это была я?

– А почему бы и нет, – поспешно ответил Павлик.

– Я этого не могла сделать, – растерялась Сарсенбаева. – У нас с Елизаветой Павловной были хорошие отношения. Я никогда с ней не ругалась. Зачем мне ее убивать?

– Насколько мне известно, Азарова со всеми в студии была в хороших отношениях, – напомнила я. – Это ни с кого не снимает подозрений, в том числе и с вас.

– Неправда! У меня даже мотива нет для убийства, – на этот раз не растерялась Алия.

– Это нам пока кажется, что нет, – поправил ее Павлик. – Мы же не знаем всех тонкостей ваших отношений с Азаровой.

– Я не виновата! – уверенно ответила Алия. – К тому же стала бы я после этого еще и так подставляться. В студии торчать до полуночи… Собирать парики…

– Но вы же сами сказали, что это вам приказала сделать Наталья Сергеевна, – заметил Валерий. – Вы же не думали, что после убийства последует такое распоряжение?

Воцарилось молчание. Сарсенбаева больше не оправдывалась перед нами, да и крыть ей было нечем. Все доказательства ее невиновности Павлик с Валерой быстро опровергали. Алия так и продолжала стоять в комнате бэк-вокалисток с единственным оставшимся париком в руках. Вероятнее всего, не этот парик был в тот вечер на убийце, а второй, найти который у нас не было никакой возможности.

В принципе я и в самом деле не видела мотивов, которые могли подтолкнуть костюмершу к убийству Азаровой. Во время нашего первого разговора Сарсенбаева была весьма удручена смертью Елизаветы Павловны, сокрушалась, что теперь ей придется искать работу, а это не так просто. Вряд ли ей удастся найти что-то стоящее. Все-таки работа костюмерши у известной в области певицы была престижной и хорошо оплачиваемой.

К тому же слишком уж настойчиво твердила Алия о своей невиновности. Смущали меня и еще некоторые обстоятельства. Почему Сарсенбаева открыла нам дверь? Почему с такой уверенностью говорила о том, что второй парик тоже находится в комнате бэк-вокалисток? Почему сама бросилась его искать? А не найдя, сильно испугалась, что ей достанется от администратора за потерю реквизита? В конце концов, почему она до сих пор не попыталась убежать, чтобы уйти от наших подозрений?..

Слишком много обстоятельств указывало на то, что Сарсенбаева была невиновна в смерти Азаровой. А то, что мы застукали ее вечером одну в студии, еще ни о чем не говорит. Не сомневаюсь, что Наталья Сергеевна и в самом деле дала такое указание костюмерше, иначе Алия не предлагала бы нам звонить к Цыкиной и проконсультироваться на этот счет у нее.

Я еще раз внимательно посмотрела на Сарсенбаеву. Теперь она уже почти совсем упокоилась. Казалось, ей уже совершенно безразличны наши обвинения. Как будто бы она была уверена в том, что на самом деле не имеет никакого отношения к смерти Азаровой. А может быть, это действительно так?

Алия смотрела на меня прямо и уверенно. Вдруг я заметила какой-то вспыхнувший огонек в ее глазах, она мотнула головой и тут же сказала:

– Есть человек, который видел, что я вышла в тот вечер самой последней из концертного зала.

– Кто?! – хором спросили Валерка с Костей.

– Дворник, – сообщила Сарсенбаева и тут же уточнила: – Дворник около концертного зала. В четверг поздно ночью, когда я уже шла домой, он мел около служебного входа. Время позднее, я есть хотела, поэтому достала из сумочки маленькую шоколадку, а обертку от нее выкинула прямо на тротуар, за что этот мужик меня еще грубо обозвал. Я не стала отвечать на оскорбления…

– Вы уверены, что он вас запомнил? – поинтересовался Костик.

– Ну, не знаю, – растерялась Алия.

– А что же вы мне об этом сразу не сказали во время нашей первой встречи? – спросила я.

– Да мне и в голову не пришло, что вам понадобится мое алиби на тот вечер, – обрадовалась девушка. – Вы же говорили, что собирались готовить программу в память Азаровой. Зачем вам рассказы о том, как я по дороге домой ела шоколад?

Алия таким образом подала нам замечательную идею. Надо будет проверить алиби оставшихся работниц студии на тот вечер. Если такового у одной из них не окажется, то дело в шляпе. Конечно, если дворник на самом деле не вспомнит о том, что в четверг со служебного входа шла девушка, которая намусорила на его территории, то и у Сарсенбаевой тоже алиби нет. В любом случае нам оставалось опросить еще гримершу и бэк-вокалисток.

* * *

– Ну и что? Ты и в самом деле думаешь, что эта особа ни в чем не виновата? – спросил Валерка у меня уже в машине.

Я не знала, что ответить на его вопрос.

Алия вышла из студии вместе с нами. За полчаса она доделала все свои дела под нашим присмотром: собрала весь оставшийся реквизит в кабинете бэк-вокалисток, сделала опись. Алия попросила Костика подвезти ее до дому, и Шилов не отказался, шепнул мне на ухо, что теперь нам хоть будет известно, где живет костюмерша. Вдруг придется еще раз к ней наведаться? Сарсенбаева жила в обычной пятиэтажке, одна в квартире. Выходя из машины, она даже пригласила нас на чай, но мы отказались: неловко было за те резкие обвинения, которые мы бросали в ее адрес.

– Слушайте, а может быть, нам на самом деле поспрашивать у того дворника, видел ли он эту казашку в четверг, – предложил Павлик.

– Где же ты его найдешь? – махнул рукой Гурьев. – Бестолковое дело.

– Как это где? На рабочем месте, разумеется, – уверенно ответил Павлик. – Не случайно же он в тот вечер так поздно вышел на свой участок. Насколько я знаю, дворники должны убираться каждый день, тем более у концертного зала. Ведь это одно из достопримечательных зданий города!

– Ты-то откуда знаешь о графике работы дворников? – усмехнулся Гурьев.

– Да так… Было дело… – уклончиво ответил Павлик.

– Ну что, едем к концертному залу? – обернувшись ко мне, спросил Костик.

– Едем! – уверенно отозвалась я.

Здание концертного зала отливало белизной в свете фонарей. Несмотря на позднее время, около него прогуливались какие-то молодые люди. Недалеко от него располагался парк, поэтому я не удивилась, что и здесь есть гуляющие. Дворника же не было видно.

Мы остановились на пустой стоянке прямо у входа. Я интуитивно посмотрела на то место, где в четверг была припаркована машина Азаровой, и печально вздохнула. Павлик опять первым вышел из машины и направился ко входу. Не знаю, зачем Старовойтов с такой решимостью направился туда, ведь было бы достаточно просто обойти здание кругом, чтобы понять, работает ли сегодня дворник. Павлик схватился за резную ручку, но большая дубовая дверь не хотела поддаваться.

– Куда лезешь? – вдруг послышался грубый мужской окрик. – Перепил, что ли? На концерт опоздал?

Мы, как по команде, обернулись на этот голос. За колонной стоял высокий широкоплечий мужик в свободном потрепанном пуловере и с метлой в руках. На вид ему было около шестидесяти лет, но фигура до сих пор оставалась подтянутой и спортивной. Это, по-видимому, и был местный дворник, на ловца и зверь бежит, как говорится. Он возник совершенно неожиданно и непонятно откуда. Павлик в первое мгновение очень сильно растерялся, что было заметно по его испуганному лицу, но затем взял себя в руки и пробормотал:

– А мы к вам!

– Ко мне? – приближаясь к Старовойтову, переспросил мужик.

– Вы и есть местный дворник? – уточнил Павлик.

– Да, убираю вот за такими идиотами, как ты, – недовольно огрызнулся мужик.

– Постоянно тут работаете? – продолжал расспрашивать Павлик, заметно робея в обществе богатыря.

– Уж почти три года, – объяснил мужик, отставляя в сторону метлу. – А что надо?

– В этот четверг не вы тут подметали?

– Я! Кто ж еще? – не раздумывая, ответил дворник. – А что, плохо убрал? Претензии на этот счет имеются? Ты из комиссии, что ли?

– А вы не помните, кто последний выходил из служебного входа концертного зала? – спросила на этот раз я.

– Я выходил! Кто же еще? У меня же там в каморке хранятся инструменты.

– А из рабочего персонала? – поправила я его.

– Из зала, что ли? Откуда же мне знать, – отмахнулся дворник. – Мало ли кто тут ходит и выходит?

Вот так! Значит, у Сарсенбаевой нет никакого алиби. В котором часу она пришла домой, никто сказать не может, так как Алия живет одна, а дворник тоже ничего не рассказал. Хорошо хоть, что мы подвезли Сарсенбаеву прямо к дому и узнали адрес.

– В четверг, говорите? – переспросил дворник, заметив, что мы уже отвернулись от него, чтобы пойти к машине. – Когда Елизавета Азарова выступала?

– Да, – с готовностью кивнул головой Павлик. – Точно никого не видели?

– Видел! – неожиданно сообщил дворник, схватив в руки метлу. – Последней среди этих выходила косоглазая девка. Она, по-любому, с Азаровой работает. Я всех своих знаю, уже и лица примелькались. А Азарова нечасто у нас выступает. К тому же девка эта тут мусорила. Я на нее прикрикнул. Она чего-то там уже на убранный участок набросала. Думаете, так легко дворником работать, если тут такие свиньи шляются?..

– А в котором часу это было? – уточнила я.

– Время вам, что ли, надо сказать? Не помню я, – разочаровал нас дворник, но тут же добавил: – Часов одиннадцать было… Я обычно где-то в половине одиннадцатого на рабочем месте. А тут я даже успел убрать целый участок.

– А точнее вы не можете сказать?

– Куда уж точнее!

– А стоянка – ваш участок? – задал вопрос Павлик.

– Все мое, – отозвался мужик. – Я тут один убираюсь!

– Машин в тот вечер на стоянке не было? Вы не обратили внимание?

– Пусто было, все разъехались, – уверенно ответил мужик.

На этом наш разговор с дворником закончился. Все, что нас интересовало, удалось выяснить. Алия и в самом деле выходила из здания поздно вечером. Дворник, кажется, сказал, что «косоглазая» прошла с работы около одиннадцати, а ведь именно в это время и наступила смерть Азаровой. Сарсенбаева не могла быть в одно и то же время за городом и в здании концертного зала.

Теперь с уверенностью можно было вычеркнуть Сарсенбаеву из списка подозреваемых, лидирующие позиции в котором занимают бэк-вокалистки, у которых, несомненно, было больше возможностей воспользоваться париком для маскировки. Хотя, как рассказала Алия, доступ к реквизиту имели почти все, я почему-то склонялась к мысли, что именно одна из бэк-вокалисток в тот вечер уехала с Азаровой за город.

– Сарсенбаева ни при чем, – сообщил Косте Павлик, когда мы усаживались в машину после разговора с дворником.

– Я в принципе так и думал, – обрадовался Валерий. – Только вот неудобно как-то получилось… Ворвались среди ночи на студию… Начали кричать…

– Ничего страшного, – успокоил его Костик. – Зато мы ее до дома подвезли.

– Теперь можно и по домам, – потянулся Павлик. – Наша миссия на сегодня закончена. Не мешало бы и отдохнуть наконец.

– Да ты что?! – набросился на него Валера. – Самое время действовать, а то убийца, не ровен час, скроется из виду, почуяв неладное.

– Это как же, интересно, преступница, которой, несомненно, является одна из трех оставшихся девушек, узнает, что мы вышли на ее след? – коварно спросил Павлик.

– Сарсенбаева расскажет, – уверенно ответил Валерий.

– Зачем ей лишний раз трепать языком? – хмыкнул Павлик. – К тому же, я думаю, этой красотке не очень-то хочется встречаться с убийцей Азаровой. Ты же сам видел, как она струхнула, когда мы сообщили о том, что преступник – это кто-то из студии. Вы как хотите, а я домой.

– Я тоже, – поддержала я Павлика. – Никуда им от нас не деться! Осталось только проверить алиби каждой…

– Не сомневайся, Ирочка, убийца уже придумал себе алиби, – со знанием дела сказал Костик.

Время было уже позднее, за целый день я почти ни разу не вспоминала о своем муже и недавнем скандале с ним. Володька не звонил Костику, чтобы выяснить, где я на сей раз. Это меня немного расстроило. Неужели муж до сих пор на меня дуется? Конечно же, и сегодня он не обрадуется, что я пришла домой среди ночи. Но, оказывается, мои опасения были напрасными. Как только я открыла дверь своим ключом, Володька возник в прихожей, подвязанный фартучком, с полотенцем в руках, и бросился ко мне, воодушевленно расспрашивая:

– Как твои дела, Ирочка? Я немного волновался. Ужин уже остыл.

Я думала, что Володька не станет делать никаких шагов к примирению. Тем более что и в этот раз я моталась неизвестно где в обществе Шилова. Но, честно говоря, я обрадовалась, увидя, что хоть сегодня все обойдется без скандалов, поэтому решила и сама больше не дуться на мужа.

– Дела у нас были, – сообщила я. – Еще чуть-чуть, и убийца окажется у нас в руках!

– Ирочка, я не сомневаюсь в твоих способностях, – продолжил восхищенно Володька, помогая мне снять туфли.

– Есть хочется ужасно!

– Сейчас все будет готово, – предупредил меня муж, бросившись на кухню. – Подожди немного, только пока не заходи в кухню. Сюрприз!

Я чмокнула супруга в щечку и отправилась в ванную. Сняв с себя все, я приняла душ. Вода подействовала на меня расслабляюще, захотелось спать. Я прибавила холодной воды, и освежающая струя ударила по всему моему телу. Немного взбодрившись, я надела халат и понесла свою одежду в спальню.

По квартире разнесся приятный бархатистый голос моего любимого Пласидо Доминго, перебиваемый легким звяканьем столовой посуды на кухне. Неужели Володька специально для меня включил этот диск? Что это случилось с мужем? Я же знала о том, что Володька терпеть не может эту музыку, сравнивая ее с кошачьим мяуканьем. А тут сам диск поставил.

Я повесила одежду в шкаф, потянулась к бра, чтобы выключить свет в спальне, машинально взглянула на тумбочку, стоящую около изголовья кровати, и заметила посторонний предмет в нашей комнате: книга обычного формата, но довольно-таки толстая, лежала раскрытой на тумбочке. Я сразу же подумала о том, что это какой-то очередной научный труд, который Володька изучал по работе. Значит, муж нашел чем заняться в мое отсутствие.

На обложке книжки были изображены двое: мужчина и женщина. Они, обнявшись, весело улыбались. Что-то не похоже на то, что это была иллюстрация к учебнику по химии. Я прочитала название и ужаснулась: никогда не предполагала, что Володька интересуется психологией семейных отношений. «Как преодолеть критический возраст брака?» – еще раз прочитала я название. Это была одна из книг сборника «Энциклопедия семейной жизни», как я поняла по надписи выше.

Возвратившись к странице, на которой была открыта книга, я пробежала глазами кусок текста: «…романтический ужин – самый оптимальный и действенный способ наладить отношения с любимым. К своему внешнему виду тоже отнеситесь внимательно. Если вы встретите мужа у порога в сексуальном пеньюаре, а потом еще и пригласите к столу со свечами, можно с уверенностью сказать, что супруг забудет о своей любовнице тут же…»

Так вот что произошло с Володькой! Не думала я, что муж так серьезно воспринял нашу ссору, что даже заинтересовался литературой по этому поводу. Только что-то я не заметила на нем пеньюара при входе, да и на кухне горел обычный свет. Неужели Володька и в самом деле думает, что у меня с Костиком все настолько серьезно? Неужели он мог даже подумать о том, что Шилов – мой любовник?

Зато теперь мне стало понятно столь странное поведение мужа после крупной ссоры. Начитавшись соответствующей литературы, он решил, что выяснение отношений ничего не даст, а вот покорить меня своим внимательным отношением он сможет.

– Ирочка, ты скоро? У меня все готово, – послышался заискивающий голос мужа.

Я машинально бросила книгу на тумбочку и обернулась. Володька стоял на пороге спальни. Теперь я взглянула на него более внимательно. Похоже было на то, что любящий супруг очень тщательно готовился к моему приходу. Гладко выбритый подбородок, тщательно причесанные волосы, приятный запах дорогого одеколона, которым он пользовался нечасто. Как я могла этих перемен сразу не заметить в облике мужа? Обычно он с гораздо большей тщательностью следил за чистотой в доме, чем за своим внешним видом. Я замерла, растерявшись.

– Пойдем на кухню, уже можно, – пригласил меня на ужин Володька.

– Я тебя люблю! – ляпнула я вдруг, отчего Володька даже вздрогнул.

Он повел плечом, раскрыл рот от удивления, но ничего не сказал.

На кухне меня ожидал еще один сюрприз: я и предположить не могла, что муж настолько точно будет следовать советам книги. Горели свечи, освещая стол. Сервировка была праздничной. Ажурная скатерть, которую муж доставал только по праздникам, покрывала стол. Володька разложил около тарелок новенькие столовые приборы. Фужеры поблескивали в свете свечей. Запах был просто обалденный.

Володька галантно пододвинул мне стул, предлагая присесть. Я же все никак не могла отойти от шока.

– Володя, ты что это такое задумал? – игриво спросила я, догадавшись, что последует за таким изысканным ужином.

– Ничего, – пожал плечами Володька. – Просто хотелось сделать тебе приятное.

– Спасибо, все просто замечательно! – искренне восхитилась я.

Пунцовая краска разлилась по лицу мужа, я это заметила даже в свете свечей, присев к столу. Салат из кальмаров, приготовленный им, показался мне самым изысканным блюдом на свете. Жаркое было приготовлено почти профессионально. Завершило ужин мое любимое пирожное «Рафаэлло», от которого я была просто без ума. Это было мое лакомство! Володька иногда баловал меня дорогими сладостями, но не слишком часто.

– Ну как? Вкусно? – нетерпеливо спрашивал он, не притронувшись ни к одному блюду.

– Пальчики оближешь, – восхищенно сказала я. – Ты у меня самый замечательный муж на свете.

– Ир-р-р, – протянул Володька нараспев, прислонившись ко мне. – А ты меня правда любишь?

– Люблю! – уверенно отозвалась я.

– А как же Шилов? Его тоже любишь? – неожиданно спросил Володька.

– Он же кобель, – напомнила я мужу его же слова. – Разве я могу такого любить?

– Ирочка, я тебе доверяю. Прости, что я вчера… это… – Володька замялся.

– За то, что ты на меня вчера кричал? Хамил? – уточнила я.

Володька покорно склонил голову, опустившись передо мной на колени. Его руки обняли меня за талию. Я поцеловала его в носик, затем мои губы встретились с его губами. Поцелуй был долгим и волнующим. Как только я отстранилась от мужа, Володька схватил меня на руки, я взвизгнула от неожиданности. Муж нес меня в спальню, где меня ждал еще один сюрприз…

 

Глава 6

Воскресное утро выдалось чудесным. Никто не беспокоил меня телефонными звонками, поэтому я спала почти до десяти часов. Лениво потянувшись в кровати, я откинула одеяло. Володька посапывал рядом. Все-таки муж у меня самый замечательный на свете. Я его очень сильно люблю. А после вчерашнего вечера, романтического ужина и того, что за этим последовало, я до сих пор находилась в состоянии эйфории. Как хорошо, что у меня такой понимающий и любящий супруг. Володька не меньше меня заслужил хороший отдых, поэтому я не стала его будить, а, стараясь не шуметь, встала с кровати и отправилась в ванную. После утренних процедур я принялась за приготовление завтрака. Надо и Володьку иногда порадовать хоть чем-нибудь.

Когда кофе был готов, я вернулась в спальню, чтобы проверить, не проснулся ли он. Оказывается, нет. Володька свернулся в позу эмбриона, обнявшись с моей подушкой. Значит, придется подождать еще.

Я налила себе чашечку кофе и присела с нею в гостиной на кресле, взяв в руки книжку, которую вчера вечером нашла на тумбочке в спальне. Может быть, и для меня здесь отыщется что-нибудь интересное?

Я углубилась в чтение, как неожиданно прозвенел звонок. Я нехотя подошла к двери, щелкнула замком. Дверь распахнулась, на пороге появился Валера Гурьев, растрепанный и взволнованный.

– Ирка, с тобой что случилось? – набросился он на меня, входя в прихожую, не дожидаясь приглашения. – Мы тебе никак не можем все утро дозвониться! Думали, что-то произошло!

– Ничего не случилось, – пожала я плечами.

– А что же тогда трубку не брала? – спросил Валерка встревоженно. – Где Володя?

– Никаких звонков не было, – сказала я. – А Володька пока спит.

– Как это не было? Я сам несколько раз набирал номер, – перешел на шепот Гурьев, чтобы не разбудить мужа. – Были длинные гудки!

– Ирина, кто там? – послышался голос из спальни.

Я обернулась. Володька уже стоял в коридоре в одной пижаме, потирая глаза. Увидев Гурьева, он немного оживился и буркнул:

– Привет! Ты что в такую рань?

– Володя, у нас телефон не работает, – сообщила я мужу.

– Телефон? – растерялся Володька. – С чего ты решила?

– Я никак до вас дозвониться не мог, – пояснил Валерий.

– А-а-а ты еще раз попробуй, – протянул муж, возвращаясь в спальню.

Я пошла за ним, почувствовав неладное. Валера топтался на пороге, не решаясь пройти дальше. Муж подошел к телефонной розетке, и только сейчас я заметила, что все это время телефон был отключен. Володька, не подозревая, что я стою за его спиной, подсоединил проводку и поднял трубку.

– Все нормаль… – крикнул он, обернувшись.

Он не успел договорить до конца и, увидев меня, застыл с трубкой в руках. То, что муж на ночь отключил телефон, который мне был просто необходим по работе, явилось еще одним неожиданным сюрпризом. Не могу сказать, что это обстоятельство слишком порадовало меня, а точнее говоря, я была недовольна поступком мужа. Володька, наверное, в предчувствии того, что я сейчас опять начну кричать на него, бросил в мою сторону испуганный взгляд.

– Это ты тоже в своей книжке вычитал, умник? – бросила я в его сторону и вернулась в прихожую.

– Ир, мы с Костей там внизу будем, – прошептал Валерка, решив удалиться, чтобы не быть свидетелем нашего семейного скандала.

– Сейчас выйду, – пообещала я.

Вытащив из шкафа одежду и быстренько сменив халат на простенький серый костюмчик, только слегка подкрасила губы с ресницами под наблюдением мужа и прошла в прихожую, прихватив свою сумочку.

– Ирина, прости, я думал, что тебе нужно нормально отдохнуть, – пробормотал виновато Володька.

– Ничего страшного, – намеренно спокойно ответила я, чтобы опять не включиться в перепалку с мужем.

Я же понимаю, что он выключил телефон только из лучших побуждений. Он и в самом деле хотел, чтобы я отдохнула. К тому же я так и не рассказала ему о событиях минувшего дня, времени не было, поэтому Володька не думал, что с утра у меня могут быть важные звонки.

– Постараюсь сегодня быть пораньше, – пообещала я уже на пороге.

Володька от этой фразы на глазах воспрянул духом. Он сам распахнул передо мной дверь, даже потянулся за поцелуем на прощание, и я чмокнула его в гладко выбритую щеку, выходя в подъезд.

В торце дома стояла «Волга» Шилова. Валерка с Костиком были вдвоем. Я открыла заднюю дверцу и уселась в салоне.

– До сих пор все скандалите? – участливо поинтересовался Валерка.

– Уже нет, – отозвалась я. – Чего звонили-то?

– Ирка, ты что, не помнишь, на чем мы вчера остановились? – удивился Гурьев. – Мы тут с Костиком обмозговали ситуацию и решили, что нам надо для начала откровенно поговорить с администратором. Слишком уж рискованно встречаться с самой убийцей, тем более что прямых доказательств у нас нет. А Наталья Сергеевна хоть сможет характеристику дать каждой, может быть, сама кого-то из них подозревает…

– Все равно придется ехать в студию, – заметила я. – Администратор же сегодня там.

– Нет, Ира, мы с ней договорились встретиться сегодня, – сообщил мне Гурьев. – Наталья Сергеевна должна нас ждать в одном кафе в центре города. Костик знает, где это.

В доказательство Шилов мотнул головой. Мы уже отъехали от моего дома, и Костик уверенно повел машину к месту встречи.

– Валера, вы Цыкиной уже все рассказали? – поинтересовалась я.

– Ничего не рассказали, просто пригласили поговорить.

– И Наталья Сергеевна согласилась? – удивилась я.

– А как же! Мы же, по ее мнению, занимаемся подготовкой программы в память Азаровой. Так что Цыкину в моей просьбе ничего не смутило.

Кафе, в котором была назначена встреча, располагалось недалеко от студии. Подозреваю, что инициатором проведения разговора именно в этом месте стала сама Наталья Сергеевна. Когда мы зашли в полупустой зал кафе, я сразу же обратила внимание на одиноко сидящую в углу женщину, которая при нашем появлении помахала рукой.

– Я рада опять увидеться с вами, – первой начала она. – С удовольствием пришла на встречу, хотя у нас в студии сегодня почти никого нет. Так что я свободна.

– Боюсь, что этот разговор не очень вам придется по душе, – предупредила я Наталью Сергеевну.

– Что случилось, Ирина Анатольевна? – встревожилась Цыкина. – Какие-то проблемы?.. Вы отказались от съемок программы в память Азаровой?

– Мы вообще не собирались выпускать в эфир программу, посвященную Елизавете, – разочаровала я Цыкину и рассказала обо всех событиях прошедших дней.

Наталья Сергеевна восприняла новость о том, что мы занимаемся частным расследованием убийства Азаровой, вполне спокойно, это не вызвало у нее никаких возражений. Она только выразила сомнение по поводу того, что ей удастся чем-то помочь нам.

– Вы же понимаете, что при всех обстоятельствах того вечера, которые мы выяснили, подозрения падают на одну из девушек вашей студии, – заметила я. – Мне хотелось бы, чтобы вы охарактеризовали каждую. Вы ведь с ними знакомы гораздо дольше. Может быть, у вас появились какие-то соображения…

– Да никого я не подозреваю, – воскликнула Наталья Сергеевна. – У нас был дружный коллектив, никаких конфликтов, ссор…

– В этом я не сомневаюсь, – поддержала я Цыкину. – Но все-таки расскажите нам немного о каждой девушке в отдельности.

– О ком именно? – уточнила Наталья Сергеевна.

– Ну, скажем, сначала о Худяковой Валентине, бэк-вокалистке, – конкретизировал Валерий.

– Валя работает с нами уже почти шесть лет, – рассказала Цыкина. – Она училась в Тарасовской консерватории на третьем курсе, когда мы ее заметили. У девочки очень хороший голос, да и внешние данные не подкачали. За шесть лет работы с ней я ничего плохого не замечала. Правда, она немного рассеянная, частенько в небесах витает, но это нисколько не мешает работе.

– А какими были ее отношения с Азаровой? – поинтересовался Гурьев.

– Нормальные. Конфликтов не возникало… Кстати, когда Валя однажды сломала руку, с ней произошел несчастный случай, встал вопрос о том, чтобы убрать ее из группы. Худякова очень долго ходила в гипсе и, соответственно, выступать не могла. Мы уже начали искать ей замену, но Елизавета настояла на том, чтобы мы эту девочку оставили.

– Почему? – насторожилась я.

– Азарова говорила, что она уже сработалась с обеими бэк-вокалистками и привыкать к новой ей будет тяжело, – пояснила Наталья Сергеевна. – Желание примы – закон! Пришлось Худякову оставить. Но я лично об этом нисколько не жалею. Валя работает на все сто.

– Хорошо. А другая девушка? Ее, кажется, зовут Галина? – спросила я у Цыкиной, как только та замолчала.

– Галина Изюмова работает с нами чуть меньше, около двух лет, – тут же откликнулась Наталья Сергеевна. – Девушка талантливая. Мы ее отыскали там же в консерватории, где она до сих пор учится. Ее, кстати, привел в группу наш звукорежиссер. Кажется, он услышал ее голос на одном из экзаменационных прослушиваний и подумал, что такая певица может пригодиться нам. Изюмова на самом деле оказалась к месту в коллективе. Они с Валей составили хороший дуэт. Ну, что еще рассказать об Изюмовой?..

– Расскажите о ее характере, – попросил Костя.

– Немного взбалмошная, невыдержанная, но это по неопытности. Она же еще молоденькая. Немного ленива. От природы ей достался хороший голос, но на этом же нельзя останавливаться. Надо над собой работать, Галя же не прилагает никаких усилий к самосовершенствованию. Я только заметила, что она во всем старалась походить на Елизавету Азарову, считала ее неким идеалом для подражания. Изюмова старалась придерживаться того же стиля в одежде, у нее стали появляться те же привычки, жесты…

– Значит, она не была в дружеских отношениях с Азаровой? – сделал поспешный вывод Валерка.

– Почему же? – отозвалась Наталья Сергеевна. – Хотя в какой-то степени вы правы. Между ними были скорее деловые отношения, нежели дружеские. Но и это тоже можно объяснить: у них значительная разница в возрасте. К тому же Галя всегда как-то робела в обществе Азаровой.

– Остается еще одна девушка, последняя, – Орленко Софья Александровна, – напомнила я Цыкиной.

– Почему же последняя? – насторожилась Наталья Сергеевна. – А Алия Сарсенбаева?

– Мы уже с ней работали и выяснили, что она не причастна к убийству Елизаветы Азаровой.

– Значит, остается только Софья Орленко, – сделала вывод Наталья Сергеевна. – Пожалуй, и ее вы можете смело вычеркнуть из списка подозреваемых.

– На каком основании? – хором воскликнули мы с Гурьевым.

– Софья знакома с Елизаветой гораздо дольше, чем остальные девушки. Она работает у нас гримершей с самого начала, с первых шагов Азаровой на большой сцене. К тому же Азарова и Орленко – хорошие подруги. Кажется, они еще и до студии были знакомы.

– Но это не снимает подозрений с Орленко, – заметил Костик. – Софья – общительная девушка, веселая. Она ровесница Азаровой. Не замужем, детей нет. Все свое время посвящает работе. Елизавета была очень довольна работой гримерши, ни разу на нее не жаловалась. У них были ровные дружеские отношения, без конфликтов и разногласий. Надо признаться, что именно благодаря Орленко в нашем коллективе сохраняется благоприятная атмосфера. Она благожелательно относится ко всем, хотя ее работа непосредственно с творчеством Елизаветы никак не связана. Насколько я знаю, Азарова очень часто советовалась с Софьей по самым разным вопросам. Короче говоря, они просто хорошие подруги.

Я недовольно поморщилась. Рассказав о характере последней девушки, Наталья Сергеевна откинулась на спинку стула и отпила кофе из чашечки, которую аккуратно держала на весу перед собой. Ни об одной из них Цыкина не сказала ничего плохого. Характеристики были исключительно положительными. Я даже немного растерялась, так как все же ожидала, что Наталья Сергеевна хоть на одну из девушек покажет как на вероятную противницу Азаровой. Этого не произошло. После такого разговора, поняла я, нам придется все брать в свои руки.

На помощь пришла телефонная книжка Азаровой, которая до сих пор лежала в моей сумочке. Когда мы вернулись в машину, я достала ее и пролистала несколько страниц, без труда нашла номера домашних телефонов девушек, но не была уверена, что в настоящий момент кто-то из них дома. Оставалось только надеяться на то, что хоть кого-то все же удастся застать. Ведь Цыкина намекнула, что в студии никого нет.

Я положила ладонь на эту страницу и потянулась к лежавшему на приборной панели телефону, как вдруг он сам неожиданно зазвонил. Нахал Костя первым схватил трубку.

– Да, слушаю, – сказал он неизвестному собеседнику. – Ирину Лебедеву?.. Да, могу… А кто ее спрашивает?.. Хорошо, сейчас…

Костик закрыл ладонью микрофон и предупредил меня:

– Это подруга Азаровой, Чубукова Оксана Михайловна. Спросила тебя. Будешь разговаривать?

– Куда ж деваться? – Я взяла трубку из рук Кости. – Да, слушаю.

– Ирина Анатольевна? Это Оксана Михайловна Чубукова… – послышался взволнованный голос подруги Азаровой, от которого и я тотчас взволновалась. – Вы меня помните?

– Да, да, конечно, что-то случилось? – нетерпеливо спросила я.

– Ничего, – разочаровала меня собеседница. – Вы до сих пор занимаетесь поиском Елизаветы? А новости сейчас смотрели?

– Конечно. Мы даже уже немного продвинулись в расследовании убийства, – призналась я, так как считала, что Чубуковой можно было доверять. Уж она-то точно вне подозрений.

– Вы уже знаете, кто убийца? – настороженно спросила Оксана Михайловна.

– Пока еще нет, но скоро, надеюсь, раскроем тайну…

– А-а-а, – растерявшись, протянула Чубукова. – А я хотела вас пригласить на поминки Елизаветы. Похороны же сегодня были. Мы организовали поминки в одном кафе. Здесь собрались только близкие люди. Я думала, что вам стоит посмотреть на окружение Лизы. Может быть, это наведет вас на какие-то мысли.

– Спасибо большое, Оксана Михайловна, – поблагодарила я Чубукову за приглашение. – Я обязательно буду!

Оксана Михайловна продиктовала мне адрес кафе, и я отключила телефон. Закрыв книжку и сунув ее обратно в сумочку, я посмотрела на коллег.

– Придется со звонками девушкам повременить. Сегодня состоялись похороны Азаровой, сейчас в кафе поминки. Надо там обязательно побывать!

– Да что там интересного можно обнаружить? – возмутился Валера. – Нам остался всего лишь шаг до победы, а мы все тянем и тянем… Ладно, вчера вечером было поздно, а сейчас-то что мешает?

Я обдумывала ситуацию: может быть, и в самом деле не стоит ехать на поминки. Ведь и вправду еще несколько шагов – и клубок будет распутан.

– Слушайте, а вдруг там и коллеги Елизаветы присутствуют? – неожиданно догадался Валерка после внезапно воцарившегося в машине молчания. – По-любому кто-нибудь из студии обязан был появиться на них! Кто-то должен возложить венок с надписью «От коллег».

– Ну вот, значит, и девушки все там, – на этот раз согласился Костик.

– Что же Цыкина ничего не сказала нам о том, что сегодня хоронили Азарову? И почему сама не присутствует там? – коварно спросил Валера.

– У нее же полно работы, – заметила я. – А мы могли бы и сами узнать о том, что похороны состоятся именно сегодня. Хорошо еще, что Чубукова позвонила.

– Где это кафе? Адрес какой? – перешел от разговора к делу Костик, нажимая на газ.

* * *

Уставленный всевозможными закусками, стол больше напоминал банкетный, чем поминальный. Аппетитная селедочка в соусе, несколько видов колбас, сыры, свежие овощи, аккуратно нарезанные и посыпанные зеленью… Обилие водки, которая была, по-видимому, не из разряда дешевой, сразу бросалось в глаза. А кутья в хрустальных вазах и тишина в кафе говорили о том, что собравшихся объединяет не радость, а общее горе.

За довольно большим столом сидело много людей. Ни одного знакомого лица я не увидела и вообще немного растерялась, так как мы были единственными припозднившимися посетителями и поэтому сразу же своим появлением привлекли за столом многочисленные взгляды любопытствующих.

– И чего мы сюда приперлись? – шепнул мне на ухо Валерий. – Мест-то нет.

– Ничего, сейчас найдем, – уверенно отозвался Костик.

Вдруг я заметила, как из-за стола поднялась женщина, в которой я узнала Чубукову, и уверенной походкой направилась к нам.

– Ирина Анатольевна, хорошо, что вы пришли, – сказала она, намеренно заговорив очень тихо, чтобы не нарушать тишину зала. – Я вам и места оставила. Проходите, пожалуйста!

В самом углу зала только теперь я заметила за столом несколько свободных мест. Оксана Михайловна подвела нас к ним. Усевшись, я огляделась еще раз. Собравшиеся сидели молча, склонив головы над столом. Только изредка слышалось перешептывание среди близких Азаровой, в котором ничего было не разобрать.

Воспользовавшись тем, что все были увлечены едой, я поискала глазами знакомые лица. Неужели никто из студии не пришел на поминки?.. Наконец мои старания увенчались успехом. Неподалеку от нас сидели гримерша и звукорежиссер со студии. Появление на поминках Орленко для меня, разумеется, не стало неожиданностью. Сама Наталья Сергеевна говорила, что с гримершей у Азаровой были более близкие отношения, чем со всеми остальными коллегами, а вот почему на поминки пришел именно звукорежиссер, было непонятно. Но тут же я нашла этому объяснение: наверное, он сопровождал Софью Александровну, помогал нести венок. Так что ничего удивительного.

Они оба не обращали на меня никакого внимания. В какой-то момент мне показалось, что коллеги Азаровой намеренно не смотрят в мою сторону. Может быть, им стало известно о наших подозрениях? Об этом могла рассказать Алия Сарсенбаева, но не Цыкина, которая сама узнала о расследовании только полчаса назад. Для себя я решила, что после поминок надо будет обязательно поговорить с Орленко.

И вдруг я увидела за поминальным столом еще одно знакомое лицо. Это был тот молодой человек, который приходил в гримерку к Азаровой в тот злополучный четверг. Его появление для меня явилось полной неожиданностью. Я уже рассталась с мыслью, что мне удастся разыскать его, а тут такая удача.

На этот раз я не ошиблась. Незнакомец сидел вдалеке от нас и лениво шевелил ложкой – ведь на поминках вилками не едят – в вазочке с грибочками. Выглядел он очень уж удрученно. За все время, что я за ним наблюдала, он так и не поднял взгляда и только изредка пил водку.

Я толкнула Валерку в бок и стрельнула глазами в сторону незнакомца. Гурьев от неожиданности чуть не поперхнулся очередной порцией кутьи, которую он, по-видимому, обожал, судя по тому, с каким аппетитом уминал он ее.

– Смотри, это он! – зашипела я.

– Кто он? Привидение, что ли, увидела? – отозвался Гурьев, откашлявшись.

– Тот… Ну ты что, не понял? – взбесила меня недогадливость Валерки.

– Что я должен понять? – уже громче спросил Гурьев, и я шикнула на него:

– Не ори! Тот, из гримерки… Который приходил к Азаровой в последний вечер, когда мы с Володькой еще были у нее. Елизавета испугалась его прихода. И он, скорее всего, был последним, кто видел Азарову живой.

– Ага! Он же ее и пристукнул! – цинично сделал вывод Валерка, чем привлек внимание соседа справа.

Приличный с виду мужчина демонстративно отодвинул свою тарелку от разошедшегося репортера. Конечно же, разговоры об убийстве были неуместны за поминальным столом.

Теперь мне казалось, что гораздо важнее поговорить с этим незнакомцем, чем с Орленко, которая все равно от нас никуда не денется, и, когда присутствующие постепенно стали подниматься из-за стола, чтобы уйти, я уже с большим вниманием наблюдала за парнем. Наконец и он поднялся. Молодой человек спокойно прошел к выходу, мы с Валеркой бросились за ним.

Нагнать высокого широкоплечего паренька нам удалось только на улице. Он шел к стоянке, ничего, естественно, не подозревая.

– Молодой человек, подождите, – обратилась я к нему, находясь уже в нескольких шагах от незнакомца.

Парень обернулся, посмотрел на меня унылым взглядом и пробормотал:

– Кажется, мы с вами где-то виделись?

– Да, – уверенно отозвалась я и представилась: – Когда вы в последний раз приходили с букетом цветов к Елизавете, я была с мужем в гримерке.

– Ах да, вспомнил, – согласился со мной незнакомец, представившись в свою очередь: – Безбабнов Станислав Евгеньевич.

– Очень приятно, – ответила я и вдруг совершенно растерялась, не зная, как продолжить разговор с незнакомцем.

И на этот раз меня опять выручил Гурьев, обратившись к нему:

– Станислав Евгеньевич, мы занимаемся частным расследованием случившегося с Азаровой. Выходит, что вы последний, кто видел Елизавету живой.

– Я? Ах да, конечно, – растерявшись, ответил молодой человек.

– К тому же у нас есть показания свидетелей, что вы в тот вечер поскандалили с нею, – продолжил Гурьев.

– Вы намекаете на то, что я убил Лизу? – настороженно спросил Станислав Евгеньевич, бросив в нашу сторону встревоженный взгляд.

– А почему бы и нет, – признался Валерка.

– Да, я что-то слышал о том, что с Елизаветой произошел не несчастный случай, а ее убили, но в это не верю, – проговорил Станислав Евгеньевич. – Мы с ней и в самом деле тогда крупно поскандалили. В случившемся есть и моя вина. Если бы Лиза так серьезно не восприняла нашу ссору, то ничего бы и не было.

– А в каких отношениях вы были с Азаровой? – поинтересовалась я.

– В дружеских, – неожиданно коротко ответил Станислав Евгеньевич, но тут же добавил после короткого раздумья: – Немного больше, чем просто друзья. Я любил Лизу и в тот вечер признался ей в своих чувствах. Я очень долго ухаживал за ней и вот решился на такой шаг. Но Лиза не восприняла моих чувств всерьез. Я ей, по-видимому, не подходил. Она была против того, чтобы мы встречались. Я же в тот вечер настаивал на серьезных отношениях. Мы поссорились. Лиза даже букет мой из вазы демонстративно выкинула…

Станислав Евгеньевич замолчал. Достав из пачки сигарету, он нервно прикурил ее.

– А дальше? Что случилось потом? – настойчиво спросила я.

– Потом я ушел, – опять неожиданно просто ответил парень, но на сей раз пояснений не последовало.

– Как ушли? – переспросил Валерка. – Как долго вы пробыли в гримерке? В котором часу ушли? Кто может подтвердить ваше алиби?

Станислав Евгеньевич немного испугался такого обилия вопросов. Валерка же разошелся не на шутку. Даже я не предполагала, что он так набросится с обвинениями на парня. После небольшой паузы Станислав Евгеньевич все же решился ответить на вопросы Гурьева:

– Я был у Лизы не больше часа. Ушел около десяти, чтобы не осложнять отношений. Я же видел, что Лиза в тот вечер была настроена против моих ухаживаний. Зачем же лезть на рожон? Я вообще жалею, что затеял с ней тот разговор.

– Неужели Азарова до него не подозревала о ваших чувствах? – удивилась я.

– Наверное, нет, – опустив глаза, ответил парень.

– Значит, вы в тот вечер оставили Елизавету в гримерке одну? – подозрительно спросил Гурьев.

– Да, когда я ушел, она оставалась одна, – подтвердил Станислав Евгеньевич.

– Но вы же понимаете, что после вашего ухода было совершено преступление, – заметил Валерий. – Неужели это вас нисколько не обеспокоило?

Я незаметно толкнула Валерку, так как этот вопрос в данной ситуации был неуместен. И так было видно, что парень очень расстроен случившимся, на нем не было лица. Мне почему-то хотелось ему верить, я не заметила лжи в его словах. Конечно, Станислав Евгеньевич немного испугался наших вопросов, но это была вполне нормальная реакция. Наверное, ему можно доверять.

– Станислав Евгеньевич, а вы сами кого-нибудь подозреваете в совершенном убийстве? – поинтересовалась я.

Он не спешил отвечать на мой вопрос, сделал последнюю затяжку и выкинул бычок прямо на тротуар, а затем примял его подошвой ботинка.

– Нет, никого, – растерянно ответил он, не ожидая такого прямого вопроса. – С Лизой все были в хороших отношениях. У нее не было врагов.

– У любого человека есть враги, – высказал свое мнение Гурьев.

– Но не у Лизы, – настаивал Станислав Евгеньевич. – Она была добра со всеми.

– А вы с ней давно были знакомы? – уточнила я.

– Уже почти год, – ответил Станислав Евгеньевич. – И мне она сразу же понравилась. Я старался не беспокоить ее разговорами о своих чувствах, а когда решился наконец, все вышло совершенно не так, как я хотел. Во всем виноват я.

– Ну тогда идите в милицию и сознавайтесь, что именно вы убили Азарову, – спокойно посоветовал Валерий, которому откровенно уже надоело выслушивать нытье парня.

– В милицию? – всполошился Станислав Евгеньевич. – Я ничего про убийство не знаю… В этом я не виноват… Неужели вы не понимаете?

– Понимаем, понимаем… – успокоила я его, бросив в сторону разошедшегося Гурьева укоризненный взгляд. – Не нужно так нервничать. Вот вам мои координаты… Если у вас появятся какие-то мысли или соображения насчет убийства Азаровой, можете звонить мне в любое время по любому из номеров.

На небольшом листочке бумаги я записала свой домашний и рабочий телефоны и номер радиотелефона у Кости в машине. На всякий случай. Станислав Евгеньевич немного помялся, буркнул что-то нам на прощание и направился к стоянке, где сел в новенькую «девятку», номер которой я запомнила. Мало ли где это может пригодиться?

Сомнений в том, что Станислав Евгеньевич не причастен к убийству Елизаветы Азаровой, у меня не появилось. История любви, рассказанная им, была похожа на правду. К тому же молодой человек был убит горем в связи с произошедшей трагедией и даже не старался этого скрыть. А его признание вины звучало глупо и наивно. Именно таким образом он и должен был себя вести, если на самом деле испытывал к Елизавете трепетные чувства. Хотя, может быть, в глубине души при таком повороте событий я могла рассчитывать, что Станислав Евгеньевич сам захочет разобраться в случившемся и найти убийцу. Все-таки убили любимого человека. Но его действия были совершенно иными.

Честно говоря, мне его было немного жаль. Я проводила глазами отъезжающую от кафе «девятку» и вздохнула.

– Ну-ну, осталось только тебе расплакаться, – укоризненно посмотрел на меня Гурьев. – Он наплел нам с три короба, а ты и расчувствовалась!..

– Ничего я не расчувствовалась, – огрызнулась я на циничное высказывание Валерки. – Жалко его. Представляешь, какая трагедия, потерять любимого человека?!

– Только не в данном случае, – хмыкнул Гурьев. – Какая ему разница, жива или мертва Азарова, если она все равно не отвечала на его любовь? Она никогда не полюбила бы его, а Станислав Евгеньевич мучился бы всю жизнь, снедаемый страстью. Ничего хорошего из этого не получилось бы. Может быть, со временем стало бы еще хуже. Станислав все так близко воспринимает, что вполне мог и руки на себя наложить от неразделенной любви. Странно, что он до сих пор с собой ничего не сделал. А мог бы отправиться вслед за своей любимой…

– Валера, не хватит? – остановил разглагольствования Гурьева Костик. – Сейчас еще и накаркаешь… Нам теперь надо гримершу поймать, чтобы узнать насчет алиби.

Мы шли на поминальный обед, чтобы внимательно посмотреть на окружение Азаровой или встретиться хоть с кем-то из студии. Надежды наши оправдались. Буквально за одним столом с нами оказалась Софья Александровна Орленко, она-то и нужна была нам. Когда мы бросились за Станиславом Евгеньевичем, гримерша со звукорежиссером, кажется, еще не ушли.

Я возвратилась в кафе. За столом оставалось только несколько присутствующих. Большинство же стульев было пусто. Вокруг стола суетливо сновали официантки. Я бросила взгляд на места, где совсем еще недавно сидели Орленко и Кремер, но гримерши и след простыл. За столом в обнимку с каким-то юношей сидел звукорежиссер. Борис Яковлевич что-то рассказывал ему, время от времени кивая, как бы подтверждая правдивость собственных слов. Я подошла ближе.

– Ну, ты меня понимаешь? – заплетающимся языком спросил Борис Яковлевич. – Я тебе говорю, ты здесь никто, а вот тетка твоя была баба классная… Я ее уважаю… И тебя уважаю…

Как я поняла из всей этой невнятицы, молодой человек был племянником Азаровой. Он только поддакивал Кремеру, не решаясь даже продолжить обед. Борис Яковлевич буквально повис на его плечах, мешая юноше двигаться. Понятное дело, Кремер выпил достаточно, и его потянуло на разговоры. Избрав себе понятливого и благодарного собеседника, точнее говоря, слушателя, он стал разглагольствовать.

– Борис Яковлевич, здравствуйте, – обратилась я к нему, пытаясь привлечь к себя внимание.

Кремер посмотрел на меня потускневшим взглядом и неопределенно махнул рукой.

– Ир-р-рина… Ир-р-рина… – зарычал он, силясь вспомнить еще и мое отчество, но старания были напрасными.

Зато молодой человек, похоже, узнал во мне ведущую популярного на нашем телевидении ток-шоу, оживился и даже встал со своего места, воспользовавшись тем, что Кремер немного ослабил хватку. Паренек не интересовал меня, поэтому я опять обратилась к Борису Яковлевичу:

– А Орленко Софья Александровна уже ушла?

– Софья?.. – растерялся Борис Яковлевич. – Нет, не ушла. Она тут.

Кремер тоже встал со своего места и обвел мутным взглядом всех присутствующих, надеясь, что заметит Орленко, но я уже точно знала, что Софьи Александровны в зале нет.

– А-а-а… – протянул Борис Яковлевич. – У нее дела… Софья же мне сказала, что уже уходит. Забыл…

Кремер попытался стукнуть себя рукой по лбу, совершенно потерял ориентацию и угодил в плечо рядом стоящего Кости.

– Борис Яковлевич, вас до дома довезти? – не растерялся Шилов.

Гурьев покрутил пальцем у виска и прошипел мне в ухо:

– Делать больше нечего, как алкашей по домам развозить…

– Да… – неожиданно твердо ответил Борис Яковлевич. – Если не трудно…

Мы с Костей переглянулись. Я кивнула, и Шилов тут же подхватил Кремера, положив его руку себе на плечо. Еле передвигая ногами, Борис Яковлевич полз к выходу, придерживаемый Шиловым. Мы с Гурьевым шли за ними.

– Ирина Анатольевна, что-то случилось? – взволнованно спросила меня неожиданно подбежавшая Оксана Михайловна. – Что с ним?

– Ничего особенного, – ответила я, догадавшись, что она спросила о Борисе Яковлевиче, вид которого был ужасен. – Расчувствовался, слишком много выпил…

– Вы тоже уходите?

– Да, – уверенно ответила я.

– Если что, звоните, – предупредила Оксана Михайловна на прощание.

* * *

– Больше нам делать нечего, как по домам всяких алкашей развозить, – продолжал бурчать себе под нос Гурьев. – Мало того, что Станислава Евгеньевича упустили, так еще и гримерша смоталась, а нам теперь с этим…

– Валера, хватит, – остановила я необоснованное, на мой взгляд, возмущение Гурьева.

– Чего хватит? – вскипел Валерка и даже подпрыгнул на сиденье, отчего Борис Яковлевич повалился на другой бок. Голова его прислонилась к стеклу, и храп стал еще громче. – Значит, нам до убийства Азаровой уже и дела нет… Нам важнее этого алкоголика до дома довезти. И это в то время, когда преступник пакует свои вещички.

– Никуда преступник от нас не денется, – уверенно сказал Шилов. – А Кремера нельзя было бросать в таком виде. Нам и одного убийства достаточно. Представляю, если бы Борис Яковлевич вздумал сесть за руль, к чему бы это привело!

Я молчала, уставившись в окно. На душе было как-то неуютно и тревожно. Подобное состояние у меня наблюдалось совсем недавно, сразу же после ссоры с мужем. Теперь же с Володькой все было нормально, и причину тревожного состояния я никак не смогла объяснить. Такое ощущение, что именно сегодня я совершила большую глупость, за которой последует кое-что и пострашнее. Но это всего лишь ощущение, сама же я не усматривала ничего противоречивого в своих действиях.

Конечно, встреча со Станиславом Евгеньевичем была для меня неожиданностью. К тому же на данный момент я уже совершенно отчаялась найти того незнакомца, который приходил в гримерку Азаровой после концерта. Но случайности в нашей жизни тоже нередко имеют место. Хорошо еще, что все с этим молодым человеком прояснилось. Он не был виновен в смерти Азаровой, теперь надо хорошенько пошерстить работниц студии…

– Поднимай его, – приказал Костя Гурьеву.

Я не заметила, как мы подъехали к панельной девятиэтажке в одном из районов города. По-видимому, именно здесь и жил Борис Яковлевич. Валерка недовольно поморщился, но сам толкнул Кремера.

– Что такое? Кто?.. – хотел было возмутиться тот, но вспомнил о том, что мы помогли ему добраться до дома, и подобрел. – Уже приехали?

– Да, – буркнул Валерка. – Просыпайтесь.

– Я это… вроде и не спал… – оправдывался Кремер. – Вы только Танюше моей скажите, где я был…

– Скажем, скажем, – кивнул Гурьев. – Все скажем.

– Вы – настоящие друзья! – похвалил Борис Яковлевич.

Сам выбраться из машины он не смог, но на ногах держался. Неуверенной походкой, слегка покачиваясь, направился к своему подъезду. Мы с Гурьевым пошли за ним, а Костик остался в машине. Хорошо, что Борис Яковлевич жил на первом этаже, а то мы бы потратили на подъем по лестнице гораздо больше времени, чем на всю остальную дорогу. Ноги Кремер передвигал все же с трудом.

Подойдя к отделанной деревянными перекладинами двери, Борис Яковлевич похлопал себя по карману. Зазвенели ключи. Кремер попытался достать связку, но это не получилось, так как руки не слушались команд мозга: полная потеря ориентации. Ничуть не расстроившись, Борис Яковлевич нажал на кнопку звонка. Уже через несколько секунд дверь распахнулась, и я увидела на пороге немолодую женщину в длинном шелковом халате, который стройнил ее расплывшуюся фигуру.

– Боря, ты? Ты где был? – набросилась она на мужа и только после невнятного объяснения Кремера посмотрела на нас. – Это вы его привели?

– Да, – кивнул Валера. – Сегодня были похороны Елизаветы Азаровой…

– Наслышаны об этом, – перебивая Гурьева, недовольно сказала женщина. – Но это же не повод нажираться как скотина?

– Молчи, – вяло прикрикнул на супругу Борис Яковлевич. – Ты что, не видишь, кто перед тобой стоит?

– Да уж вижу, – кивнула жена.

– Это же Лебедева… Ир-р-рина… – Борис Яковлевич опять забыл мое отчество, но на этот раз даже и не силился его вспомнить.

Кремер прошел в глубь квартиры, мы же остались на пороге с хозяйкой дома. Теперь она с интересом рассматривала меня.

– Что он плетет, хрыч? Уже Лебедевы ему мерещатся, – пробубнила жена Бориса Яковлевича, не узнав меня.

– Я действительно Ирина Анатольевна Лебедева, – подтвердила я. – Не узнали?

– Нет, – растерялась женщина. – Спасибо, что Бориса доставили…

– А скажите, в котором часу ваш муж вернулся домой в прошлый четверг? – неожиданно не только для хозяйки дома, но и для меня спросил Гурьев.

– В четверг? – вспоминала женщина. – Поздно приехал! В тот день концерт был у Азаровой… Вот он с приятелями и загулял… Ой, а ведь в тот же день и произошло убийство.

– А поточнее вы сказать не можете, во сколько Борис Яковлевич пришел домой? – переспросил Гурьев.

– Около двух часов ночи, – не растерялась женщина. – Я уже спала, но проснулась, когда он зашел, посмотрела на часы. Время я помню.

– И что? Он был так же пьян?

– Не-е-ет! – протянула женщина. – Они с другом немного выпили, он пришел слегка поддатый. Вы не думайте, он у меня не алкаш какой-нибудь, просто у него почки слабые.

– Спасибо большое. До свидания, – поспешно проговорила я и начала спускаться по лестнице, чтобы прервать эти бессмысленные расспросы Гурьева.

Валерке ничего не оставалось, как отправиться за мной. Хозяйка дома закрыла за нами дверь, мы вышли из подъезда, и только в салоне автомобиля Валерка объяснил мне, зачем он стал расспрашивать жену Бориса Яковлевича о прошедшем четверге.

– Знаешь, Ирина, мне теперь что-то кажется сомнительным, что женщина в состоянии дотолкать машину до обрыва. А если убийца – один из работников студии, то, может быть, и соучастник тоже оттуда. К тому же не мешало бы проверить алиби всех в студии. И вообще, что, мы зря, что ли, перлись в другой конец города, чтобы только этого алкаша домой доставить?

– Ну и что ты выяснил? – заинтересовался Костик.

– Борис Яковлевич в тот вечер пил пиво с другом и вернулся в два часа ночи, но почти трезвый. Уловила? – прищурился Валерка.

– Чего тут улавливать, – пожал плечами Шилов.

– А то, что у Кремера на тот вечер тоже нет алиби, – с расстановкой сказал Валерий и даже поднял указательный палец вверх, намекая на серьезность своего вывода.

– Но мы же выяснили, что в машине с Азаровой была баба, – напомнил Костя.

– А кто сказал, что она была одна? – возразил Гурьев. – Надо всех проверить. Надо бы еще и к другу этого Кремера заехать. А то что-то слишком подозрительно совпадение, что Борис Яковлевич именно в тот вечер пришел как раз среди ночи.

– Если бы у нас не было никаких следов, я бы уцепилась за эту ниточку, но пока у нас есть чем заняться, – отозвалась я. – Надо девушек опросить. К тому же странно, что Орленко так неожиданно ушла с поминок.

Костик нажал на газ. До студии от дома Кремера мы доехали за час. Костя ехал довольно-таки быстро, но мы попали в пробку недалеко от студии, поэтому пришлось проторчать в дороге немного дольше.

Софью Александровну нам удалось еще застать на студии. Охранник при входе стоял все тот же, но на этот раз он не стал преграждать нам дорогу, а только слегка улыбнулся. Орленко сидела в своем кабинете и упаковывала какие-то баночки в коробки. Своим приходом мы застали ее врасплох. Едва я возникла на пороге, Софья Александровна застыла на месте с очередной баночкой в руках.

– Ирина Анатольевна? – будто не веря собственным глазам, прошептала она.

– Что же вы так быстро ушли с поминок? – задал ей вопрос Валерка, подходя ближе к женщине и заглядывая в коробку. – Мы с вами поговорить хотели.

– О чем поговорить? – настороженно спросила Софья Александровна и, чуть прихрамывая, подошла к окну, где у нее лежали сигареты. Но прикуривать она не стала, а только повертела пачку в руках.

– О том, где вы были в четверг вечером, – прямо ответила я, не скрывая цели нашего прихода.

– В четверг? Когда убили Елизавету? – уточнила Софья Александровна и после моего кивка тут же ответила: – Дома была, где же еще.

– Сразу же после концерта вы поехали к себе домой? – уточнил Валерка.

– Да, а что такого, – отозвалась Софья Александровна, пожав плечами. – Моя работа закончилась, так что я была свободна. Зачем мне было здесь задерживаться?!

– Кто-нибудь может подтвердить ваше алиби на тот вечер? – поинтересовался Валерка.

– Я живу одна, – спокойно ответила Софья Александровна и в конце концов прикурила сигарету.

Еле уловимое волнение, исходящее от нее, я заметила сразу, но тут же для себя объяснила это тем, что девушка вообще напугана, что ее подозревают в убийстве. А именно на это мы с Валерием и намекали. Даже не виновная ни в чем на ее месте испугалась бы. Совсем недавно Сарсенбаева рвала и метала в ответ на брошенное ей обвинение, что, казалось бы, странно, но Алия оказалась не виноватой. – И абсолютно никто не может подтвердить, что вы в ту ночь были дома? – коварно спросил Валерка.

– Никто, – покорно отозвалась Софья Александровна. – Но я же не думала, что мне потребуется алиби на тот вечер. Если бы я только знала, что произойдет с Елизаветой…

– То вы обязательно обеспечили бы себе прикрытие, – продолжил ее мысль Костя, – подговорив пару-тройку друзей.

– Может быть, – неопределенно пожала плечами Софья Александровна.

– Хорошо, – согласилась я с ее выводами. – Но теперь же вы понимаете, что неизбежно попадаете под подозрение… И вам совершенно нечего сказать в свое оправдание.

– Мы с Лизой были подругами, – Софья Александровна потушила сигарету и прошла к столику с коробочками.

Она продолжала складывать косметику, не обращая на нас уже никакого внимания. Такого спокойствия в ответ на предъявленные ей обвинения я от Орленко, признаться, не ожидала. Мне опять вспомнилось, как эмоционально восприняла подобные обвинения Сарсенбаева. Софья Александровна же оставалась невозмутимой.

Мы переглянулись с Валерой и Костей. Уже в коридоре посовещались друг с другом и решили, что Орленко в самом деле вызывает подозрений меньше всего. Во-первых, она вела себя вполне спокойно во время разговора с нами; во-вторых, была более дружна с Азаровой, чем остальные члены коллектива; а в-третьих, ее хромота, на которую я только сегодня по-настоящему обратила внимание, не позволяла носить туфли на высоких каблуках. Я даже заметила, что сегодня на Орленко надеты удобные лодочки, совершенно без каблуков, которые больше похожи на тапочки, чем на нормальную обувь.

Разговор с Валентиной Худяковой, которую мы встретили в коридоре студии, оказался более приятным. Завидя нас, она приветливо улыбнулась и тут же остановилась, несмотря на то что куда-то направлялась торопливой походкой. После первых наших вопросов она сразу же догадалась, к чему мы клоним.

– Вы подозреваете меня в убийстве? – изумилась женщина и хохотнула. – Надо же такое придумать?! С чего вы взяли?

– Значит, были причины, – буркнул Валерка, обидевшись на то, что его подозрения не приняты всерьез.

– Но это же полный абсурд! Да и вообще, в тот вечер я была дома с родителями, – рассказала Валентина. – Вы можете позвонить ко мне домой и убедиться, что это так.

– В котором часу вы вернулись домой? – уточнил Костик.

– Около половины одиннадцатого, – тут же ответила Валентина. – Мама еще не ложилась. Она видела, как я пришла, поужинала и легла спать. Из дома никуда не отлучалась. Кстати, мне около одиннадцати звонила подруга, я с ней разговаривала по телефону почти целый час. У нее вы тоже можете проверить. Достаточно? – с издевкой поинтересовалась Худякова.

– А можно узнать номер вашего домашнего телефона? – поинтересовался Валерий.

– Пожалуйста, – не раздумывая, кивнула Валентина и продиктовала набор цифр, которые я даже не стала записывать к себе в ежедневник: координаты Валентины были в телефонной книжке Азаровой.

Проверить алиби Худяковой оказалось проще простого. Для себя я решила, что этим займется Павлик Старовойтов, и надо было ему позвонить. Хотя после разговора с Валентиной я склонялась к мысли, что она меньше всего попадает под подозрение в связи с убийством Азаровой. Слишком уж беззаботной показалась ее реакция на предъявленные обвинения. Она ничуть не взволновалась, не стала оправдываться, просто ответила на наши вопросы, хочется надеяться, что честно.

– А Галина сегодня здесь? – поинтересовался у Худяковой Костя, как только разговор с Валентиной был закончен.

– Да, у себя в кабинете, – ответила девушка, догадавшись о наших намерениях в отношении Изюмовой. – Только, уверяю вас, она тоже ни при чем. Не знаю, с чего вы решили, что убийцу стоит искать среди нас.

Говорить Худяковой о том, что стало основанием для наших подозрений, мы не стали. Валя торопливо прошла дальше по коридору, мы же заглянули в кабинет, где сидела Галина. Изюмову мы застали в кресле рассматривающей какой-то глянцевый журнал в красочном оформлении. Наше появление чуть смутило ее, но она постаралась и виду не подать, даже не вышла нам навстречу…

– Вы все насчет программы об Елизавете Павловне? – индифферентно поинтересовалась женщина.

– Нет, на этот раз цель нашего прихода несколько иная, – разочаровал ее Шилов.

– А где вы были в четверг ночью? – неожиданно спросил ее Валерий.

Галина, не готовая к вопросу в лоб, даже вскочила со своего места. Журнал упал с ее колен на пол, Галина не подняла его, подошла ближе к нам.

– Я же вам все сказала еще во время нашего первого разговора, – напомнила она, надеясь, что на этом инцидент будет исчерпан.

– У вас есть алиби на тот вечер? – с той же строгостью продолжал допрос Гурьев.

– Какое алиби? Что вы несете? – набросилась на него Изюмова. – Это вообще не ваше дело, кто где был.

– Галина, если вы будете с нами откровенны, мы обойдемся и без вмешательства сотрудников правоохранительных органов, – пообещала я Изюмовой.

– При чем тут милиция? – тем не менее настороженно спросила Галина. – Я же имею право на личную жизнь и не обязана отчитываться…

– Обязаны! Вы подозреваетесь в убийстве Елизаветы Павловны Азаровой! – бросил Валерка. – Именно вы в тот вечер были с ней на пустыре.

– С чего вы взяли? Не было меня там, – противилась Изюмова.

– А где же вы были? – спросил Костик.

Галина отошла от нас к окну, выглянула на улицу. Костик тут же бросился к ней, чтобы предупредить возможный побег, если он случится, на что Галина только усмехнулась:

– Вы что, правда думаете, что это сделала я?

– Если у вас нет алиби… – начала я спокойно, но Изюмова тут же перебила меня.

– Есть у меня алиби! – воскликнула она. – Только просьба: никто из работников студии не должен об этом знать.

Ага! Вот это уже становилось интересным! Значит, между сотрудниками студии существуют какие-то тайны, интриги… Вот в чем кроется разгадка. В предвкушении этого интересного я замерла.

– Обещаете, что никто не узнает? – повторила Изюмова.

Я кивнула. Наверное, этого было достаточно, чтобы выразить свою готовность сохранить услышанное в тайне, потому что Галина продолжила:

– Я была… с Борисом… С Борисом Яковлевичем, – добавила она.

– Вы… с Кремером? – поразился услышанному Валерий, не в силах скрыть своего изумления.

Галина смущенно потупила глаза, как нашкодившая школьница, затем вроде бы спохватилась и поспешно добавила:

– Мы договорились, что вы никому… В студии никто не знает о наших отношениях.

– Конечно! – подтвердила я.

– Борис меня и привел с Азаровой работать, – рассказала Изюмова, изредка бросая на меня растерянные взгляды. – Я и теперь еще в консерватории учусь, а тогда сразу ему понравилась. Мы с ним уже давно встречаемся, но ни один человек об этом не знает.

– И даже никто не догадывается? – с сомнением спросил Гурьев. – Как же вам удается держать ваши отношения в тайне?

Галина неопределенно пожала плечами. Теперь я поняла, почему Изюмова так долго упиралась, чтобы не рассказывать нам, с кем она была в тот вечер. Ситуация вполне банальная. Мужчина завел интрижку на стороне с коллегой. К тому же Галина была намного моложе Кремера, да и, надо признаться, симпатичней, так что внимание такой девушки не могло не польстить его самолюбию. Я почему-то тут же вспомнила сальные взгляды Кремера, предназначенные мне, когда мы с Валерием приходили к звукорежиссеру. Похоже, Изюмова говорила правду.

 

Глава 7

– Банда! – многозначительно понизив голос, сказала Галина Сергеевна тоном заговорщика. – Ирина, я тебе точно говорю, это банда! Кремер и Изюмова – убийцы!

– С чего вы это взяли, Галина Сергеевна? – удивилась я поспешным выводам Моршаковой, которые последовали за моим рассказом о событиях уже почти прошедшего дня.

– Неужели ты не понимаешь, Ирина, что эти двое вступили в преступный заговор, чтобы убить Азарову?

– Зачем это им было нужно, если теперь они остались без работы?

– Чтобы вывести на большую эстраду саму Изюмову! – сообразила Моршакова. – Ты думаешь, эта девочка не мечтает о собственной карьере?! Уверена, что они решили избавиться от основной конкурентки в Тарасовской области. Скоро увидишь афиши с анонсом сольных выступлений Изюмовой…

– Вот когда такие афиши появятся, можно будет рассмотреть вашу версию, Галина Сергеевна, – пообещал Валерий и тут же обратился к мне: – А ты ничего странного не заметила в показаниях жены Кремера и Изюмовой?

Я задумалась. Вроде бы ничего подозрительного. То, что супруга Бориса Яковлевича не знает о его любовных похождениях с молоденькой женщиной, ясно как белый день. Странности в этом не вижу.

– Жена Кремера была уверена, что Борис Яковлевич был в тот вечер со своим другом, а Изюмова сказала, что он был с ней, – не дождавшись моего ответа, продолжил Валерка.

– Ха! А ты что думал, что Кремер рассказал своей жене правду? – усмехнулась Лера. – Он что, дурак? Гораздо проще сказать, что он был с другом, а не с любовницей.

– А что же вы у самого Кремера не спросили, как он провел тот вечер? – поинтересовалась Галина Сергеевна.

– Борис Яковлевич недавно рассказывал, что он после концерта пошел домой, потому что очень устал, – вспомнила я первый разговор с Кремером.

– Вот и надо с ним встретиться еще раз и узнать истину: с кем он на самом деле провел тот вечер, – предложила Галина Сергеевна.

– Боюсь, он сейчас в таком состоянии, что и слова вымолвить не сможет, – хохотнул Валерка.

Я же последовала совету Галины Сергеевны. После того как мы расстались с Борисом Яковлевичем, прошло больше четырех часов, и может быть, он уже пришел в себя – в наше время существует множество медикаментов… Информацию от Кремера нужно было получить как можно скорее. Расследование убийства Азаровой и без того уже затянулось, а я чувствовала, что осталось сделать всего несколько шагов. Набрав домашний телефон Кремера, я вслушалась в длинные гудки. После третьего зуммера трубку сняла хозяйка дома. Я узнала ее по голосу, впрочем, как и она меня.

– Бориса Яковлевича можно к телефону? – попросила я.

– Вы же знаете, в каком он состоянии, – напомнила мне женщина. – Боюсь, что он не сможет подойти. Он как вернулся, сразу лег спать, до сих пор еще не вставал.

– У меня к нему серьезный разговор, – в надежде, что жена разбудит его, сказала я. Но она молчала.

– Спроси телефон друга, – прошептал мне в свободное ухо Валерка.

И как это я не сообразила, что сам Борис Яковлевич нам в принципе и не нужен? Достаточно связаться с другом Кремера, который просто прикрывал Бориса Яковлевича в тот вечер.

– А вы не можете дать мне телефон того друга, у которого был ваш муж в тот вечер? – попросила я.

– Да, конечно, – не смутившись, ответила собеседница.

В трубке послышался щелчок. Наверное, она положила трубку, а сама пошла за телефонной книжкой, подумала я.

– Ты с кем болтала? Что такое? – послышался приглушенный мужской голос в трубке. Я узнала Бориса Яковлевича, наверное, он проснулся.

– Уйди отсюда, алкаш проклятый! Один позор с тобой! – в сердцах воскликнула жена и подняла трубку. – Ирина Анатольевна, записывайте…

Я записала номер, имя, отчество и фамилию друга Кремера. В трубке слышался мужской крик, хозяйка дома не решалась прекратить его. Было слышно, как Борис Яковлевич прикрикнул на жену.

– Можно вас попросить пригласить к телефону мужа? – повторила я свою просьбу к ней. – Я слышала, что он проснулся.

– Проснуться-то проснулся, только толку мало, – пробормотала женщина и тут же обратилась к супругу: – Иди, это тебя!

– Что там такое? Кто это? – через несколько секунд я услышала еще не совсем трезвый голос звукорежиссера.

– Это Ирина Анатольевна Лебедева, – представилась я на всякий случай. – Борис Яковлевич, что-то не сходится в ваших рассказах… Вы сказали, что были в ночь убийства дома, ваша жена – что вы провели время с другом, по другим же данным, вы были с любовницей.

– Что? С любовницей? Да у меня отродясь никого не было! – набросился на меня Борис Яковлевич. – С Мишкой я был в тот вечер. У него можете спросить.

– Значит, вы отрицаете, что Изюмова – ваша любовница? – поразилась я тому, как напористо возражает Кремер.

– Изюмова? Галка, что ли? – промычал он в трубку. – Врет она все!

На этом наш разговор с Борисом Яковлевичем прервался. Кремер первым бросил трубку, предпочитая дальше не продолжать. А я еще раз набрала номер, но на сей раз в трубке послышались короткие гудки. Ничего не понимая, посмотрела на коллег. Получается, Галина нам пудрила мозги своими слезными историями. Не зря ведь предупредила, что никто в студии не должен знать об этом! А с другой стороны, зачем ей было врать?.. Затем, чтобы обеспечить себе алиби! Вывод напрашивается сам собой. Я поделилась своими соображениями с коллегами.

– А ты думала, Ирина, что он тут же при жене признается, что был у любовницы? – ухмыльнулся Валерка.

– Ну, мог хотя бы намекнуть, а то так резко ответил, что Изюмова врет!

– В его состоянии только намекать и можно, – заметил Гурьев. – Он разговаривать-то нормально при жене не может.

– И что ты думаешь делать дальше? – отозвалась я, не ожидая, что Гурьев обратит должное внимание на мои выводы.

– Надо поговорить с другом Кремера, – предложил Валерка. – Если тот расколется и скажет, что Борис Яковлевич провел тот вечер с Изюмовой, тогда можно будет брать всю банду, как выразилась Галина Сергеевна. Ну а пока мы с Костиком этим и займемся!

Я ничего не имела против планов Валерки. К тому же мне уже не терпелось поехать наконец домой, где меня ждал мой обожаемый супруг. После ухода Гурьева Лера рассказала мне, что ее поиски туфель по каблуку затягиваются. Казаринова обошла несколько дорогих бутиков, но ни один продавец не признал, что именно к ним в магазин была завезена подобная обувь. Лера, однако, решила продолжить поиски. Список магазинов сокращался, поэтому работы теперь предстояло меньше, а следовательно, и шансы на исход поисков увеличились.

Зато Павлик выполнил мое недавнее поручение блестяще. Всего за час он подтвердил алиби Худяковой. Павлик поговорил с родителями Валентины, которые рассказали, что дочь пришла домой в начале одиннадцатого. Потом Старовойтов связался с подругой, и та рассказала, что действительно проболтала с Валентиной тем вечером по телефону около часа обо всякой ерунде, которая совершенно неинтересна Павлику. Таким образом, эта бэк-вокалистка осталась вне подозрений.

Я склонялась к мысли, что гример Орленко тоже не была замешана в убийстве Азаровой, но ее алиби мы проверить не могли, и приходилось верить на слово этой несчастной хромоногой девушке.

* * *

Володька заглаживал свою вину передо мной за то, что отключил на ночь телефон. Я на мужа, честно говоря, не очень-то и сердилась, принимая во внимание его заботу обо мне. После ванны с ароматной пенкой меня ждал вкуснейший ужин. Володька перемыл всю посуду после вечерней трапезы и только к десяти вечера освободился от домашних хлопот, заглянув ко мне в спальню и надеясь, наверное, на повторение вчерашней ночи, которая была просто потрясающей. Но очередной звонок помешал его планам. Трубку сняла я.

– Ира, ты? – послышался возбужденный голос Гурьева. – Мы с Костиком только что вышли от Михаила, друга Кремера.

– Ну и что там? – нетерпеливо спросила я, поняв по тону Гурьева, что ему что-то удалось выяснить.

– Михаил – скользкий типчик. Он сначала вообще не хотел с нами разговаривать, даже дверь нам не открывал.

– Как же вам удалось с ним поговорить?

– Пусть это останется нашей с Шиловым тайной. Зато какие результаты! Борис Яковлевич в тот вечер и в самом деле был с ним в одном баре, Михаил признался. Хотя сам не понимаю, что в этом такого? С другом же можно посидеть за кружкой пива? Ты поняла, что все это значит?

– Что? – насторожилась я.

– Похоже, что Галина Изюмова все-таки нам наврала! То, что она была в тот вечер с Борисом Яковлевичем, – ложь. И вообще, полагаю, она придумала этот роман со звукорежиссером, чтобы обеспечить себе надежное алиби. Она думала, что мы не станем копать глубже, да и у самого Кремера не спросим, – зачастил Валерка. – Ирка, хватать ее надо, пока эта стерва не просекла, что мы на нее вышли.

– Прямо сейчас?

– А когда же еще? – хмыкнул Гурьев. – Мы сейчас с Костей едем к ней домой.

– А я?

– А ты, кажется, с муженьком сегодня разбираешься, – напомнил Валерий.

– Заезжайте за мной, – попросила я. – Вы далеко?

– Минут через пятнадцать будем, – пообещал Валерий и отключил телефон.

Я быстро сняла домашний халат и опять влезла в строгий костюм, подкрасилась. Муж догадался, что последует за этими приготовлениями, и спросил меня, во сколько я собираюсь вернуться. Я неопределенно пожала плечами и спустилась к подъезду.

Машина Шилова уже стояла у торца дома. Я заскочила в салон и только тут опомнилась, что у меня нет адреса Изюмовой. Есть только номер ее домашнего телефона.

– Может быть, позвонить? – предложила я, порывшись в телефонной книге Азаровой, которую таскала с собой в сумочке.

– Ага! Как же! Чтобы она вовремя смоталась из дома! – ехидно отозвался Валерка. – Не надо! Застукаем ее врасплох!

– А как же без адреса? – вздохнула я.

– Все схвачено, – успокоил меня Гурьев. – Я уже узнал это через своих коллег.

Машина с визгом выехала со двора. Я обернулась, чтобы посмотреть на свет в окнах моей квартиры. Володька все еще торчал на кухне. По дороге к Изюмовой Валера рассказал мне более подробно о разговоре с Михаилом. Я слушала его вполуха, задумавшись над выводами Гурьева.

Неподтвержденное алиби, разумеется, должно было вызвать наши подозрения. Именно теперь, когда я уже убедилась, что в убийстве Азаровой замешана именно Галина, мне казалось, что и с самого начала улики указывали на то, что это была именно она. Все собранные доказательства как-то выделяли ее из всей женской команды работниц студии. Точнее говоря, в отношении каждой из остальных я могла привести хотя бы один веский довод, подтверждающий их невиновность. Но не в отношении Изюмовой. Галина же Сергеевна вообще усмотрела в ее действиях мотив – жажду славы!

– Ну и как мы? Круто! – восхитился собственным рассказом Валерка, толкнув меня в бок.

– Молодцы! – похвалила я коллег, хотя даже урывками не слышала, о чем мне рассказывал Гурьев.

– Осталось только расколоть Галину, и дело сделано, – хлопнул в ладоши Гурьев.

– Приехали! – сообщил Костик, и я, выглянув в окно, увидела, что мы остановились в одном из дворов в центре города.

Костик не стал подъезжать ближе к дому, а оставил машину у обочины, где стоянка не была запрещена. По номеру квартиры я подсчитала, что квартира Изюмовой должна быть во втором подъезде, и не ошиблась. Галина жила на третьем этаже обычной пятиэтажки, которых в нашем городе видимо-невидимо. В считаные минуты мы добрались до заветной двери, Костик прижал палец к губам. В тишине было слышно только мое неровное дыхание: ведь я не привыкла к такому быстрому передвижению.

Костик прижался к двери, пытаясь что-то услышать за нею. Кажется, там стояла тишина. Может быть, Галина даже спала, ничего не подозревая о нежданных гостях и цели их прихода.

– Ее там нет, – уверенно сообщил Костик, отстраняясь от двери.

– Или есть, только уже спит, – предположил Валерий.

Костик тут же нажал на кнопку звонка – я вздрогнула. От такой хладнокровной женщины, каковой мне теперь казалась Изюмова, можно было ожидать чего угодно, поэтому было страшновато врываться к ней. На звонок тоже никто не ответил. Костик нажал на кнопку еще раз. Опять послышалась переливистая мелодия, а за ней – снова тишина.

– Надо ворваться, – прошептал мне на ухо Шилов. – С третьего этажа Галина не сиганет вниз, если она сейчас в квартире. Наверное, надеется, что мы потопчемся, потопчемся и уедем.

– Не на тех напала! – громко сказал Гурьев с воинственным видом.

– А ты сможешь справиться с замком? – спросила опасливо я, хотя сама понимала, что данный вопрос в отношении нашего водителя неуместен.

Костик был мастером на все руки, а вскрытие дверных замков – это, можно сказать, для него плевое дело. Шилов достал какой-то металлический предмет из заднего кармана брюк и повертел им в замке. Мы с Валерой немного отошли назад, поэтому я не видела, что там делал с замком Шилов. Но не прошло и минуты, как что-то в нем скрипнуло, и Костик, махнув нам рукой, приоткрыл дверь.

Свет в квартире не горел. Гробовую тишину ничто не нарушало. Неужели Галина, пребывая дома, даже не слышала нашего звонка и так крепко спит? Или же притаилась в каком-нибудь укромном уголочке? А может быть, ее вообще нет здесь?

Костик нажал на выключатель. В прихожей было пусто, если не считать небольшого комода. Я следовала за Шиловым, который прошел в гостиную – квартира была однокомнатной, – включил свет и там. Похоже было на то, что везде было пусто – Валерка даже заглянул в туалет, ванную и кладовку.

– Тем лучше, – не растерялся Костя. – Можно осмотреть вещи Изюмовой. Может быть, наткнемся на какие-нибудь улики.

– Обыск – дело хорошее, – поддержал было его Валерка, но тут же словно прислушался: – А если Изюмова неожиданно вернется?

– Это она должна нас бояться, а не мы ее, – отозвался Шилов и подошел к платяному шкаф, который стоял у стены.

Я огляделась. Комната, которая одновременно служила и спальней, и гостиной, была просторной, мебели же не так много. Кроме шкафа, в котором рылся Шилов, тут стояла мягкая мебель – диван и два кресла. Я обратила внимание на то, что в доме не было ни телевизора, ни видеомагнитофона, зато в углу возвышался шикарный музыкальный центр. Рядом с ним небольшой трельяж, уставленный косметикой, флаконами с духами, баночками с кремами… Короче, обычные дамские причиндалы. Косметика была из дорогих, в основном известных французских фирм.

На нижних полках трельяжа валялся всякий хлам, ничего интересного я там не обнаружила. Закрыв их, я вернулась в прихожую. Валерка осматривал кухню, Костик уже закончил с платяным шкафом: ничего подозрительного и там не удалось обнаружить.

На нижней полке комода лежала старая обувь. Я внимательно осмотрела ее, надеясь, а вдруг найду туфлю со сломанным каблуком, но увы…

А вот на верхней полке я наткнулась на снимки Изюмовой. Альбомов было пять, я мельком осмотрела каждый. Фотографии были обыкновенными и как бы служили иллюстрацией к прошлому бэк-вокалистки, начиная с самого ее рождения. Но ни одного знакомого лица! Странно, что не было ни одной фотографии ее выступлений, подумалось мне, а Костик, будто прочитав мои мысли, в этот момент откопал среди каких-то бумаг и папку с фотографиями. Тут уже Изюмова в компании с Худяковой в своем кабинете, Галина чуть ли не в обнимку со звукорежиссером, она же за столом с Азаровой, гримерша Орленко, костюмерша Сарсенбаева… Короче говоря, эти снимки запечатлели всех коллег Галины. В папке нашлись фотографии и с выступлениями, где Галина была в том самом белом парике.

Костик предусмотрительно положил снимок с Изюмовой в сценическом костюме к себе в барсетку, а потом выбрал еще один, на котором фигурировали все работники студии.

– Ничего там нет, – сообщил Валерий, возвращаясь из кухни. – Ой, а вы тут, кажется, фотографии смотрите?..

– Уже закончили, – кивнул Костик. – У тебя все?

– Все, что делать? – отозвался Валерий.

– Уходим, – скомандовал Костик, как заядлый рецидивист.

Вообще, этот обыск напомнил мне какой-то криминальный фильм, когда грабители врываются в чужой дом и старательно разыскивают драгоценности или деньги. Хотя мы и старались не оставить никаких следов своего присутствия, конечно же, Изюмова непременно заметит, что в ее квартире кто-то побывал. На мелочи мы не обращали внимания, но наших отпечатков пальцев было всюду полно. Да и замок, наверное, сломан, подумала я.

– А что с замком? – поинтересовалась я у Костика, опасаясь, что Изюмова, уже подходя к двери собственной квартиры, почувствует что-то неладное.

– Я его даже не повредил, все сделал аккуратно, – сказал Шилов, прикрывая за нами дверь.

Уходя, мы остались незамеченными, что было совсем неплохо.

* * *

Радиотелефон в машине Шилова разрывался. Пока Костя подбежал к ней и открывал дверь, сигналы прекратились. Я сразу подумала, что это опять Володька беспокоился: он, разумеется, понял, что я с Шиловым.

Когда мы уже уселись в машину, телефон зазвонил снова. Я поднесла трубку к уху и не узнала незнакомого голоса звонившего, хотя он по моему приветствию догадался, с кем разговаривает.

– Ирина Анатольевна, мне нужно с вами срочно встретиться, – взволнованно проговорил голос в трубку. – У меня есть кое-какие подозрения, и, кажется, они оправдываются.

– Кто вы? Какие подозрения? – не поняла я.

– Это Станислав Евгеньевич, – наконец представился звонивший, и я сразу вспомнила этого молодого человека, заходившего в гримерку Азаровой после концерта. Теперь я узнала его голос. – Вы можете сейчас приехать ко мне?

– Куда? Я не знаю вашего адреса, – уточнила я.

Станислав Евгеньевич продиктовал его, я записала, а он с волнением спросил:

– Вы приедете?

– Да, через полчаса!

До нужного места, по мнению Кости, мы могли добраться за пятнадцать минут, потому что на улицах в такое позднее время почти не было автомашин, а светофоры мигали безразличным желтым цветом.

– И куда вы собрались? – набросился на меня Валерка. – А если сейчас Галина домой вернется и, заметив, что у нее шмон был, соберет вещички и смотается из города? А потом ищи ветра в поле! Может быть, она действует заодно с этим несостоявшимся любовником Азаровой и уже заметили, что мы вышли на ее след, и теперь отвлекают от расследования. Уверен, мы сейчас приедем по этому адресу, поцелуем дверь, и все…

– У меня предложение, – я посмотрела на Гурьева. – Ты останешься тут. Если Изюмова неожиданно возвращается домой, ты тут же звонишь нам. Видишь будку? – Кивнула я Валерке на угол дома, где стоял обычный уличный телефонный автомат. – Карточка у тебя наверняка есть. Ты только звони сразу же, как только Изюмова подойдет сюда. Мы будем через четверть часа. За это время Галина не успеет смотаться.

– Ага! Опять меня одного под удар ставите, – обиделся Гурьев. – А вы вдвоем и на машине…

– Можно тебе на подмогу Старовойтова вызвать, – предложил Костик и уже схватил в руки телефон, чтобы вызвать Павлика, но Гурьев резко одернул его:

– Не надо мне никого! Я и один справлюсь. Ничего сложного. Это я так…

Валерка вышел из машины и спрятался за одной из металлических коробок, приспособленных под гаражи во дворе. В этом укромном местечке он останется незаметным для любого, кто зайдет в подъезд. Вряд ли и Изюмова его обнаружит. Уже выезжая со двора, я оглянулась: Валерка даже не высунулся из своего укрытия.

До дома, где жил Станислав Евгеньевич, мы доехали даже быстрее, чем предполагал Шилов. Одиннадцатиэтажная новостройка, какие в последнее время вырастали по всему городу, как грибы после дождя, была одноподъездной. Костик припарковался на небольшой стоянке около этого подъезда, где я тут же заметила «девятку» Станислава Евгеньевича. Она была единственной здесь, потому что владельцы транспортных средств скорее всего предпочитали оставлять свои машины в гаражах за домом, выстроенных специально для жильцов.

Может быть, Станислав Евгеньевич тоже был владельцем одного из них. Тогда почему он оставил машину около подъезда? Ответ сразу приходил на ум: потому что, вероятно, совсем недавно ездил он куда-нибудь добывать важную информацию для расследования убийства Азаровой, потом поторопился связаться со мной и пошел домой, бросив «девятку» у подъезда.

Радиотелефон Шилов предусмотрительно захватил с собой на тот случай, если Валера нам позвонит.

Квартира находилась на третьем этаже. Мы бесшумно, на цыпочках поднялись на лестничную площадку. Подъезд слабо освещался, да и то не на всех этажах. На третьем лампочек вообще не было, свет пробивался откуда-то снизу.

Мы с Шиловым переглянулись, и я ладонью нажала кнопку звонка, надеясь, что Станислав Евгеньевич тут же откроет дверь. Конечно, он был дома, судя по тому, что его машина стояла около подъезда. Но ответа на звонок не последовало. Я прислушалась: в квартире было тихо. Костя позвонил еще раз, уже более требовательно и протяжно. Но и на этот раз ответом нам была тишина, и только щелкнул замок соседней двери на лестничной площадке. Наверное, соседи обеспокоились нашим поздним приходом.

Мы с Костей опять переглянулись. Молчание Станислава Евгеньевича становилось зловещим. Волнение наше нарастало, и, когда хозяин не отозвался и на стук в дверь, я почувствовала неладное. Почему Безбабнов молчит? Он же сам пригласил нас к себе!..

– Будем замок вскрывать? – поднял на меня взгляд Костя, понимая, что иссякла всякая надежда на то, что Станислав Евгеньевич откликнется на наши звонки или стук.

Я неуверенно кивнула. Если машина Станислава Евгеньевича стоит около подъезда, значит, он дома, а если не может подойти к двери, значит, что-то с ним случилось, ведь после его звонка прошло не более получаса. Сомнительно, что за такое короткое время могло произойти что-то серьезное, хотя гробовая тишина в квартире заставляла теперь думать о самом плохом.

Шилов достал из кармана отмычку, которой уже пользовался сегодня, и вставил ее в замок. Щелчка не последовало, и Костя удивленно вскрикнул: дверь оказалась незапертой, и Шилову потребовалось только ее слегка толкнуть, что он и сделал.

Я вошла в квартиру первой, пренебрегая всякими мерами предосторожности; Костя же задержался на пороге, чтобы вытащить отмычку. Нащупав выключатель прямо при входе и щелкнув им, я увидела пустую, средних размеров прихожую, совершенно без мебели. В тишине еле слышно поскрипывал под ногами паркет.

Уверенно пройдя дальше, я заметила, что в комнате горит свет, от чего стало немного легче: значит, Станислав Евгеньевич дома. Я шагнула дальше, но Костя, закончив с замком, подбежал сзади и толкнул меня в сторону. В комнату он заглянул первым, а потом попятился назад. Я посмотрела из-за его плеча и… невольно вскрикнула.

* * *

На полу огромной гостиной лежало неподвижное тело хозяина дома, что явилось для нас полной неожиданностью. Я не могла и предположить, что именно Безбабнов станет очередной жертвой. Особой симпатии к этому человеку я не испытывала, но тем не менее становилось не по себе от одной мысли, что его уже нет. Ведь всего несколько минут назад он еще разговаривал со мной по телефону…

Станислав Евгеньевич лежал на спине, раскинув ноги и руки в стороны. На лице его застыла гримаса ужаса, выражавшая растерянность. Глаза были закрыты, губы, как мне показалось, даже улыбались, как бы говоря мне: «Вот так-то, Ирина Анатольевна! Любовь – это страшное дело!»

Костя внимательно осмотрел труп и даже пошарил в карманах рубашки и брюк. Причиной смерти Станислава Евгеньевича, как сообщил он мне, был выстрел почти в упор, а если предположить, что убийца вошел в квартиру тем же путем, что и мы с Шиловым, то, вероятно, и расстояние от убитого до стрелявшего было небольшим. Выстрел, от которого скончался Безбабнов, был единственным и точным, прямо в сердце, поэтому-то вокруг убитого не было лужи крови, как я привыкла видеть в современных боевиках. Преступление совершено несколько минут назад, и от этого становилось еще страшнее. Может быть, и сейчас еще убийца находится где-нибудь неподалеку от нас…

Я сначала не решалась что-то осматривать, но заметила, что в квартире была еще одна комната, открыв дверь которой я поняла, что она использовалась хозяином как спальня. В ней стоял встроенный шкаф-купе, дверцы которого были закрыты: окно под полупрозрачной занавеской было плотно зашторено. Я вернулась в гостиную.

Неожиданно зазвонил телефон Шилова. Костик поднес трубку к уху и пробубнил:

– Да… А что случилось?.. Зато у нас тут такое… – Костик прижал трубку к уху и прошептал, что это звонит Валерий. – Тут материальчик для твоей «Криминальной хроники»… Да, убили… А как ты догадался? Сейчас едем к тебе, а то менты подскачут, а потом доказывай, что это не мы здесь орудовали.

После короткого разговора с Гурьевым Костик настоял, чтобы я шла на выход. Сам же протер платком дверные ручки и косяки, за которые мы ненароком хватались, чтобы не попасть под подозрение сотрудников правоохранительных органов. Из квартиры уходили молча, стараясь не привлекать внимание соседей.

Уже из машины Костя позвонил в милицию и, не представляясь, сообщил о произошедшем в дежурную часть. Когда мы уже отъехали от дома, я услышала сзади вой милицейской сирены. На наш звонок сотрудники правоохранительных органов не могли откликнуться так быстро, значит, их вызвал кто-то другой…

– Сволочь! – прошипел Костя. – Эта гнида еще и нас хотела подставить!

– Ты это о ком? – поразилась я лексикону Шилова.

– Об убийце, – объяснил Шилов. – Он же и вызвал ментов. Вот бы мы сейчас влипли!

– Откуда же убийца мог знать о том, что Станислав Евгеньевич назначил встречу с нами? – удивилась я.

– А за что же тогда его убили? – хмыкнул Шилов. – Безбабнов, наверное, узнал что-то важное. Может быть, даже вышел на след убийцы, хотел проинформировать нас, но его вовремя усмирили… Выстрел – и все кончено…

– Может быть, это соседи услышали стрельбу и вызвали милицию на всякий случай? – предположила я.

Костик ничего не ответил. Мы мчались к Гурьеву, который до сих пор торчал перед подъездом Изюмовой.

То, что я была расстроена увиденным, мягко сказано. У меня перед глазами стояла картина того, что мы увидели в квартире Безбабнова. Мы опоздали всего на несколько минут, а если бы сорвались с места и приехали мгновенно после звонка Станислава Евгеньевича, то наверняка застали бы убийцу на месте преступления.

Преступление было совершено довольно хладнокровно: выстрел в упор, причем единственный. Наверное, Станислав Евгеньевич умер мгновенно, даже не успев вскрикнуть. С уверенностью можно было утверждать, что убийца – знакомый Безбабнова. Станислав Евгеньевич сам отрыл ему – или ей? – дверь, пригласил войти, несмотря на то что у него скорее всего уже появились какие-то подозрения насчет убийства Азаровой.

Уверена, что эти два преступления связаны между собой. Безбабнов знал слишком много, и если предполагал, кто расправился с Азаровой, то зачем тогда пустил на порог своей квартиры убийцу? А может быть, его убил совершенно другой человек?.. Заказное убийство? Нет, что-то здесь не то. Незнакомцу среди ночи Станислав Евгеньевич не стал бы открывать дверь. Не открыл бы он и тому, кого сам подозревал в убийстве Азаровой. Что же произошло в квартире Безбабнова за несколько минут до нашего приезда?

Убийство Азаровой, как мне кажется, уже было раскрыто. Уверена, что в этом была замешана Изюмова, хотя прямых улик против нее не было. Теперь же предстояло расследовать убийство и Безбабнова. Может быть, и это дело рук той же Изюмовой? Ее, между прочим, до сих пор не было дома. Это казалось еще более подозрительным.

В начале первого мы заехали за Валеркой, который караулил бэк-вокалистку. Галина до сих пор домой не возвращалась. Костя готов был сторожить ее квартиру всю ночь, Валерий же считал это глупой затеей. Если Изюмова не вернулась до сих пор, значит, нашла где переночевать.

– Ага! А если именно она замочила Безбабнова, то в ближайшее время должна будет вернуться домой, – предположил Шилов. – Вы как хотите, а я остаюсь на всю ночь. Галину теперь нельзя упустить!

– Тогда я с тобой, – согласился Гурьев.

– Но мне-то ведь домой пора, – жалобно пробормотала я, не в силах уже что-либо соображать.

Было так поздно! День выдался тяжелый. Я никак не могла заставить себя собраться с мыслями, чтобы хоть как-то нормально все разложить по полочкам. А убийство Станислава Евгеньевича вообще выбило меня из колеи. Единственное, что мне сейчас хотелось сделать, это уткнуться носом в подушку и забыть об этом кошмарном дне. Костя согласился отвезти меня домой, а сам после этого вернулся к дому, где жила Изюмова.

Усталость навалилась на меня с еще большей силой, как только я перешагнула порог родной квартиры, но уснуть я долго не могла, голова гудела. Слишком насыщенными были события прошедшего дня. Очень не скоро я задремала.

* * *

Телефонный звонок прозвенел ближе к рассвету, когда на улице еще было темно. Я нехотя повернулась в кровати, посмотрела на будильник: пять утра… Или ночи?.. Я с трудом соображала, кто бы это мог звонить в такое время, но настойчивый трезвон окончательно вывел меня из сонного состояния. Володька, мерно посапывающий рядом, ничего не слышал.

– Ирина, это ты? – спросил возбужденный голос Гурьева, как только я сняла трубку. – Спишь?

В ответ я пробормотала что-то невнятное.

– Галина домой все-таки вернулась, – сообщил Валерий. – Мы ее выследили… Ты что там, уснула, что ли? – забеспокоился Гурьев, так как я не выражала никаких эмоций по поводу его сообщения.

– Спать хочу, – зевнула я.

– А мы-то как хотим! – поддержал меня Валерка, но тут же переключился на деловой тон: – Она не одна в квартире, мы с Костиком уже навестили ее.

– С кем же? – пробормотала я.

– С Борисом Яковлевичем Кремером, – сообщил Гурьев. – Все прояснилось, Ирка, они на самом деле любовники. Кремер не хотел говорить этого при жене. Он хоть и был пьян, а соображал, что в таких вещах даже по телефону не признаются.

– Как же вы это узнали?

– Тебе все подробно рассказать? – уточнил Валерка, но, не дождавшись моего ответа, продолжил: – Мы с Костей проследили, как Галина с Кремером пришли, потом через четверть часа позвонили. Между прочим, они уже кое-чем интересным занимались. Это было понятно по их возбужденному виду…

– Валера, ты ничего не путаешь? – перебила я Гурьева. – Ведь Борис Яковлевич был вчера вечером пьян.

– Вот он, наверное, и решил продолжить со своей любовницей, – не растерялся Гурьев. – То, что мы с Костей к ним явились посреди ночи, стало для них полной неожиданностью. Ты бы видела их глаза, когда мы вошли! Раскололся Кремер тут же, как только мы намекнули, что подозреваем Изюмову в убийстве Азаровой. Борис Яковлевич рассказал о том, что они с Галиной и в самом деле в тот вечер были вместе. Поэтому Кремер и вернулся среди ночи.

– И где же они были? Не Азарову же душили? – вырвалось у меня, так как я была рассержена ночным звонком Гурьева. Мог бы и до утра подождать.

– Нет, в ночном клубе были, – ответил Валера. – Мы уже эту информацию проверили. Все сходится: в клубе их вспомнили.

– Значит, Изюмова ни при чем, – сделала я вывод. – А ты что, утра не мог дождаться, чтобы все это рассказать?

– Ира, я думал, тебе будет интересно, – пробубнил Валерка. – Кстати, мы с Костей утром поедем к тому пареньку, который видел спутницу Азаровой в ночь убийства. Может, он кого-то по фотографии узнает.

– Как только что-нибудь прояснится, звоните мне, – попросила я Гурьева.

– Как же! Чтобы ты опять на меня шипела, – недовольно пробурчал Валерка.

– Не обижайся, – заканючила я. – Звони!

Как только в трубке послышались короткие гудки, я откинулась на подушку и закрыла глаза, но после новостей Гурьева сон никак не шел ко мне.

А ведь как я была уверена, что в убийстве Азаровой была замешана Галина Изюмова! Все так хорошо складывалось. Оставалось только добиться от нее признания собственной вины, а дальше уже можно было бы и убийство Безбабнова раскрыть.

Только теперь я поняла, что все улики против Изюмовой были настолько хлипкими, что не стоило их и всерьез принимать. Мы уцепились за то, что Галина придумала себе алиби на тот вечер, которое никто не смог подтвердить, а если бы Борис Яковлевич до сих пор упорствовал, утверждая, что они с Галиной не любовники, то Изюмова бы и сейчас все еще была бы под подозрением.

Валерка с Шиловым не поленились проверить информацию в ночном клубе, куда в тот вечер заходили Галина с Кремером. Хорошо, что обслуживающий персонал запомнил эту парочку, а то подозрения в отношении Изюмовой только укрепились бы. Теперь меня мучили угрызения совести за то, что мы ворвались в квартиру к совершенно постороннему человеку и устроили там обыск. Галина вполне могла, в свою очередь, и на нас заявить в милицию. К тому же Костя вытащил из ее альбома пару фотоснимков, а это уже считается кражей. Я недовольно поморщилась. Перспектива общения с представителями правоохранительных органов не радовала. Будем надеяться, что Изюмова не обнаружит пропажи и не догадается, что в ее квартире побывали посторонние люди.

Можно сказать, наше расследование после стольких стараний зашло в тупик, и я даже не знала, кого теперь подозревать в убийстве Азаровой. К тому же на мою голову свалилось еще и убийство Безбабнова. А по этому поводу у меня вообще не появилось никаких версий. Можно, конечно, предположить, что два этих преступления связаны между собой. Скорее всего, так оно и есть. Вот только опять же оснований для такого вывода не было никаких, хотя мне казалось странным, что Станислав Евгеньевич был убит сразу же после звонка ко мне. Вероятно, именно из-за того, что он знал слишком много об убийстве певицы Азаровой, с ним и расправились. Если бы он мне что-то рассказал по телефону, то, может, и остался бы живой. Странно, что Станислав Евгеньевич даже не намекнул о своих предположениях во время нашего первого разговора на поминках Елизаветы Павловны. Это означало только одно: подозрения у него возникли гораздо позже…

Мои полубредовые и бессмысленные размышления прервал телефонный звонок. Я машинально опять взглянула на часы: шел девятый час утра. За те три, которые прошли после звонка Валерки, я так и не уснула.

– Ирина Анатольевна, это Лера… – послышался в трубке взволнованный голос помрежа Казариновой, и не успела я укорить ее за столь ранний звонок, как она возвестила: – Я нашла туфли…

– Какие туфли? – я соображала с трудом.

– Ну вы что? Вы же мне сами каблук дали! Помните? Я все дни только и делала, что по магазинам ходила, потом уже переключилась на обувные мастерские… Сегодня с утра опять пошла на поиски, и на этот раз удачно. Вы знаете в центре города мастерскую «Молния», которая работает от обувной фабрики? – спросила Лера и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Один работник этой мастерской только что признался, что туфли с таким каблуком были у него в ремонте. И мне, между прочим, крупно повезло…

Лера на этот раз замолчала, поэтому я не удержалась от вопроса:

– В чем повезло?

– Эти туфли именно сейчас находятся в ремонте именно в этой мастерской…

– Ты уверена? – Я не поверила в такую удачу, так как, честно говоря, до последнего сомневалась в том, что поиски Казариновой увенчаются успехом. – Ты сама их видела?

– А что толку, что я их видела? – хмыкнула Лера. – На них уже был поставлен совершенно новый каблук.

– А кто отдавал их в ремонт?

– Иванова Марья Павловна, – сказала Лера. – Не знаешь такую?

– Не-е-ет, – в растерянности прошептала я. Эти данные мне совершенно ни о чем не говорили, но я тут же запланировала пробить через Валерку координаты этой Ивановой.

– Сапожник рассказал мне, что эти туфли изготовлены на заказ, – тем временем продолжила Лера. – Неудивительно, что я не смогла найти им аналог в магазинах. И вообще, в обычных обувных магазинах ортопедическая обувь не продается…

– Какая? Ортопедическая? – от неожиданности переспросила я и поправила подушку за спиной, чтобы сесть поудобнее.

– Да, эти туфли сделаны по специальному заказу, – затараторила Казаринова. – Я в этом мало что понимаю, может быть, ты сама приедешь и послушаешь, что здесь говорят?

– Нет, Лера, – резко ответила я, вспомнив о случившемся с Безбабновым. – Говори все сразу по телефону.

– Хорошо, – согласилась Казаринова. – Ортопедические туфли предназначены для того, чтобы визуально скрыть всевозможные дефекты: косолапость, недоразвитие ступни… Если одна нога, например, короче другой, как в нашем случае. Мне тут вообще целую лекцию прочитали. Из всего этого я сделала вывод, что наша бандитка по крайней мере должна хромать…

Хромота!.. Боже мой, почему же я сразу не обратила на это серьезное внимание? Ведь именно по этой причине я исключила из списка подозреваемых эту сотрудницу студии. Я же не думала, что машину с обрыва могла спихнуть хромоножка! Хотя у гримерши Азаровой были и другие преимущества перед остальными коллегами: она была самой близкой подругой Елизаветы, не побоялась прийти на похороны, вразумительно объяснила, где была в тот роковой вечер. Честно говоря, именно ее я подозревала меньше всего…

Я не обратила внимания, как автоматически отключила телефон. И тут опять раздался звонок. Я вздрогнула.

– Ира, зачем ты трубку бросаешь? Что мне делать? – с волнением в голосе спросила Казаринова. – А если эта Марья Павловна вдруг появится? Она же должна забрать туфли.

– Лера, я сейчас приеду. Дождись меня, – коротко ответила я, памятуя о том, что случилось с Безбабновым.

На сборы у меня ушло не больше пяти минут, за которые я успела и умыться, и одеться, и накраситься на глазах у изумленного Володьки, который неожиданно для меня проснулся. Очередной телефонный звонок застал меня, когда я уже надевала туфли в прихожей.

– Тебя Шилов… – сообщил Володька, протягивая трубку.

– Ирина, у меня тут для тебя важная информация, – начал Костя, но я бесцеремонно перебила его:

– Ты где?

– У твоего дома, – отозвался Шилов. – Я уже был у Николая.

– Какого Николая? – не поняла я.

– Ну… у парня, который видел убийцу, – уточнил Костик. – Он мне показал на одну женщину с фотографии. Вроде бы именно она была с Азаровой в машине в тот вечер…

– Я сейчас спущусь, – сказала я Шилову, поспешно чмокнула мужа в щеку и спустилась к подъезду.

Мои подозрения оправдались. Николай опознал на снимке Софью Александровну Орленко. После того как Костя подвез Гурьева домой, сам он отправился к парню, чтобы не терять ни минуты зря. Сомнения Николая были недолгими. Он тут же узнал именно Орленко среди прочих сотрудников студии. Теперь у меня не оставалось никаких сомнений в том, что гримерша причастна к убийству Азаровой.

* * *

– Лебедева? – с удивлением посмотрел на меня работник мастерской. – Я не ошибся?

– Да, Ирина Анатольевна Лебедева, – поспешно ответила Лера. – Ведущая популярного ток-шоу «Женское счастье».

– Вот это неожиданность! – восхищенно воскликнул сапожник. – У меня жена – ваша поклонница… Она мне ни за что не поверит, что я сегодня с вами разговаривал.

– Значит, именно вы делали заказ на ортопедическую обувь? – перешла я от выслушивания восхищенных реплик к делу. – А вы не помните женщину, которая приносила их вам?

– Ну, так… в общих чертах, – с сомнением отозвался сапожник. – А что случилось?

– Это случайно не она? – спросил у него Шилов, протягивая снимок, который мы отыскали в квартире Изюмовой. Он ткнул пальцем в счастливое лицо гримерши, запечатленной на этой фотографии.

– Она вроде бы, – неуверенно ответил сапожник. – Точно не помню, но, кажется, она.

– Но это же не Иванова Марья Павловна, – уточнила Лера.

– Значит, не она, – тут же подхватил сапожник, не очень-то настаивая на первоначально высказанном мнении.

– А как вы оформляете заказ? – спросил Костя. – Клиент предъявляет для этого какой-то документ или же сам называет свою фамилию?

– Сам… А чего скрывать? – хмыкнул обувной мастер.

На прилавке лежали починенные туфли. Я повертела их в руках и внимательно осмотрела. В принципе никаких следов ремонта я не заметила. Сапожнику пришлось менять оба каблука, которые немного отличались от первоначальных. Но сомнений в том, что оторванный каблук был именно от этой пары, не было. Предусмотрительный сапожник оставил про запас второй каблук, который ему пришлось менять. Оторванные каблуки лежали рядом.

– Мы возьмем туфли с собой, – безапелляционно заявил Костя и уже потянулся было за ними.

– Как это? А что я скажу заказчице? Все-таки туфельки-то дорогие, – возмутился сапожник. – Если они пропадут, мне потом придется возмещать их стоимость. Это сколько же работать надо?

– Боюсь, что заказчице такая обувь больше не понадобится, – тихо проговорила я. – Да и нам она не нужна. Возьмите, пожалуйста.

– Как это не понадобятся? – насторожился работник мастерской. – Я столько времени и труда на них потратил. И кто мне заплатит за ремонт?

– А если мы сейчас заплатим, то вы их нам отдадите? – поинтересовался Костик.

– А вы уверены, что заказчица за ними не придет? – почему-то именно у меня спросил обувной мастер. Наверное, мне он доверял больше, чем моим коллегам.

Я кивнула. Вопрос был решен. Костик оплатил стоимость ремонта и забрал туфли. Лера смотрела на нас с удивлением, так как до этого не было времени, чтобы ввести ее в курс дела со всеми деталями.

– Вы что, догадались, кто убийца? – поинтересовалась уже в машине Лера.

– Это Орленко Софья Александровна, – только и смогла я выговорить. – Теперь надо ее разыскать.

– Гурьеву позвоним, он и скажет ее адрес… – огласил дальнейшие действия Шилов.

– Зачем Гурьева лишний раз беспокоить? – перебила я Костю. – У меня же есть телефонная книжка Азаровой. Там уж наверняка записан адрес ее подруги…

Я порылась в сумке, вытащила книжку и раскрыла на нужной странице. Напротив фамилии Софьи Александровны значился ее адрес и номер телефона. Звонить Орленко мы не стали, чтобы она не догадалась о наших намерениях посетить ее и не подготовилась к разговору: лучше всего застать преступницу врасплох.

Уверена, что после нашей последней встречи Софья Александровна даже и не думает о том, что мы заподозрили в содеянном именно ее. Орленко во время нашего последнего разговора сумела развеять мои подозрения. Зато теперь она ничего не знает о том, что мы собрали достаточно улик против нее. Теперь осталось только представить все эти доказательства ее вниманию.

Конечно, можно было бы с этими уликами сразу же отправиться в милицию. Сотрудники правоохранительных органов были бы весьма благодарны нам за такие факты и тут же бы задержали Орленко, но я привыкла все делать до конца. Тем более теперь уже оставалось сделать только последний шаг. О том, что мы сейчас направляемся к человеку, хладнокровно расправившемуся со своей подругой, а следовательно, способному на самые безрассудные поступки, я не задумывалась. Опасность перед встречей с таким человеком померкла перед триумфом победы. Хотелось скорее поставить точку в этом деле.

Мы уже были на полпути к Орленко, когда прозвучал телефонный звонок. Я включила телефон и услышала Гурьева. Терпеливо выслушав Валерия, только после я рассказала ему о том, что нам удалось найти.

– А я тебе звоню по поводу убийства Станислава Евгеньевича Безбабнова. Что там нового? Вы куда все пропали? – с волнением в голосе поинтересовался Гурьев. – Мне тут свои люди позвонили и кое-что рассказали… Ерунда какая-то получается. Мистика!..

– Ну ты еще скажи, что инопланетяне во всем виноваты, – откликнулась я, вспомнив о самой популярной версии произошедшего, которую предложила Галина Сергеевна.

– Нет, не инопланетяне, – тут же смехом опроверг мое предположение Валерка. – Получается, что Безбабнова убила Елизавета Азарова.

– С чего это ты взял? – насторожилась я.

– Экспертиза определила, что выстрел был произведен из оружия, принадлежащего Елизавете Азаровой, – пояснил Гурьев. – Ты понимаешь, что это значит?.. То, что убийца Безбабнова выкрал пистолет Азаровой. Менты, между прочим, уже допросили подругу Елизаветы Павловны по этому поводу. Оксана Михайловна сказала, что Азарова хранила оружие обычно в машине в целях самообороны. Ты поняла?

– Да я все поняла, – откликнулась я на эмоциональные высказывания Гурьева. – Выкрасть пистолет из машины можно было, только устранив ее владелицу. Значит, Софья Александровна завладела ее пистолетом после убийства Азаровой. Только вот непонятно, зачем это ей надо было?

– А ваша Орленко вообще с какими-то странностями, – проговорил Валерка. – Не смогла даже улики скрыть. Черт ее дернул туфли в ремонт тащить! Нормальные люди все улики тут же уничтожают…

Костик сообщил, что мы уже подъехали к дому Орленко, поэтому я спешно распрощалась с Гурьевым и отключила телефон.

Дом Софьи Александровны был обычным – кирпичным пятиэтажным. Мы не мешкая сориентировались по номеру квартиры и сразу же зашли в нужный подъезд. Уже через минуту мы стояли перед дверью Орленко. Только теперь я ощутила легкое волнение. Было какое-то странное предчувствие, и вообще мне не верилось, что наконец-то мы вышли на след настоящего убийцы.

Костик уверенно нажал на кнопку звонка. Переливистая трель соловья еще больше встревожила меня. Когда же в квартире после звонка не послышалось ни шороха, я еще больше разволновалась. Неужели и на этот раз мы опоздали? Неужели Орленко ждала та же участь, что и Безбабнова?.. Но Софья Александровна оказалась дома, однако отозвалась только на второй звонок.

– Кто там? – послышался за дверью ее голосок.

– Ирина Анатольевна, – представилась я, хотя это было лишним. Я уже заметила на двери «глазок», в который Орленко, несомненно, посмотрела.

Дверь открылась через несколько секунд. Софья Александровна предстала перед нами растрепанная, хотя ни тени волнения на ее лице я не заметила. Она вообще всегда вела себя вполне спокойно и сдержанно при встрече со мной. И этот раз не стал исключением: она и сейчас не почувствовала опасности, пустив нас на порог своей однокомнатной квартиры, которая была уставлена старенькой мебелью.

– Софья Александровна, нам нужно с вами серьезно поговорить, – начала я, как только вошла и присела на диван. Костик встал на пороге, Лера разместилась в кресле.

– О чем? Ах да, вы же выясняете обстоятельства смерти Лизы, – спохватилась Орленко и отошла к окну.

– Выяснять уже нечего, – поспешно сообщила я. – Мы знаем, кто убийца!

– Знаете? И кто же? – настороженно посмотрела на нас Софья Александровна. Я заметила, как она бросила на меня тревожный взгляд, но тут же взяла себя в руки и продолжала ледяным тоном: – Не сомневалась, что ваши старания будут не напрасными. Это только менты крутятся вокруг да около.

– В тот злополучный вечер Елизавета Павловна выехала из концертного зала в сопровождении одной из сотрудниц вашей студии, – начала я, наблюдая за реакцией Орленко. – Они поехали на пустырь, откуда открывается прекрасный вид на город. Не знаю, чем была вызвана эта поездка в безлюдное место, но дело в том, что спутница Азаровой уже на месте хладнокровно расправилась с ней. Елизавета была задушена, у убийцы еще хватило сил на то, чтобы замести следы преступления: машина была сброшена в воду, улик, казалось бы, не осталось никаких…

– Сотрудники правоохранительных органов тоже сказали, что зацепиться совсем не за что, – согласилась Софья Александровна. Она до сих пор оставалась спокойной, решив, вероятно, что и на этот раз я пришла к ней только за каким-нибудь советом.

– Из машины был украден пистолет Азаровой, которым преступница воспользуется позднее, – продолжила я. – А пока она, ни о чем не подозревая, радуется жизни и тому, что ей удалось осуществить задуманные планы. Но тут убийце помешал еще один человек, Станислав Евгеньевич Безбабнов. – При упоминании этого имени Софья Александровна чуть заметно вздрогнула, в ее глазах появился нездоровый блеск. – Вам знаком этот человек?

– Мне? Нет, – поспешно отозвалась Софья Александровна. – А почему я должна его знать?

– Хорошо, – удовлетворилась я таким ответом. – Станислав Евгеньевич догадывается о том, кто с такой жестокостью расправился с его любимой женщиной. Он пытается мне об этом рассказать, но убийца оказывается гораздо проворней. Безбабнов погибает, так и не сказав никому ни слова о своих подозрениях: он застрелен в собственной квартире из пистолета Азаровой…

Я замолчала. Софья Александровна на этот раз с тревогой посмотрела на меня, обвела растерянным взглядом нашу малочисленную компанию, а затем ледяным тоном спросила:

– Так кто же совершил это преступление, вам известно?

Я не торопилась отвечать на вопрос: Орленко сама знала ответ на него. Но в глубине души я все еще надеялась, что и на этот раз мы пошли по ложному пути. А когда я столь же спокойно ответила, что это была именно она, Софья Александровна встрепенулась и бросила на меня полный ненависти взгляд. Столько злобы в глазах я никогда не видела ни у одного человека. Вымолвить в свое оправдание она ничего не успела, так как Костик за меня продолжил:

– Софья Александровна, это не голословное обвинение. У нас есть улики. Во-первых, на месте преступления был найден каблук от туфли, которую вы только недавно сдали в ремонт. Не отрицайте, это именно ваша ортопедическая обувь, – Костик вытащил из-за спины туфли и протянул их Орленко. Софья Александровна даже не потянулась за ними, в полной растерянности замерев у окна. – Во-вторых, нам удалось разыскать молодого человека, который видел вас в тот вечер с Азаровой. Помните, он еще просил у вас помощи, и вы вышли из машины в белом парике? Кстати, где он?..

Ответа Софьи Александровны было ждать бесполезно. Во взгляде ее по-прежнему сконцентрировалась ненависть, а на лице застыла гримаса возмущения и гнева.

– В-третьих, у вас нет алиби на тот вечер, – добавил Костик с победоносным видом.

В комнате воцарилась тишина. В первое мгновение после предъявления обвинений Орленко даже не двинулась с места. Она только беспомощно водила глазами по комнате, как будто что-то искала. Я ждала от нее признаний своей вины или же оправданий, но не услышала ни того, ни другого.

И вдруг в какой-то момент Софья Александровна совершенно неожиданно для нас сделала ловкое движение в сторону, в считаные секунды переместилась к тумбе, на которой стоял телевизор, и что-то выхватила с верхней полки. Когда блеснула сталь оружия, я невольно вскрикнула. Орленко направила дуло пистолета прямо на меня. Я вжалась в диван.

– Ненавижу! – зашипела Орленко и, как мне показалось, нажала на курок. В комнате послышался щелчок.

«Володька…» – промелькнуло у меня в голове.

Но моим спасителем оказался не любимый муж, а Костя Шилов, который все с той же прытью подлетел к Орленко, сбил ее с ног. Пистолет дал осечку. Смертоносное оружие отлетело в сторону. Софья Александровна лежала на полу, а Костик крепко сжал ее дрожащие руки.

– Ненавижу! – прошипела Софья Александровна, косясь в мою сторону.

– Ну вот и неопровержимое доказательство вашей причастности к убийству Безбабнова, – с победоносным выражением лица проговорил Костик, косясь на пистолет, который лежал на полу.

Лера хотела было поднять его, но Костик остановил девушку. На металле, несомненно, остались отпечатки пальцев Орленко. Шилов попросил Леру вызвать милицию, на что Казаринова тут же отреагировала и вышла в прихожую, где стоял телефонный аппарат.

Я никак не могла отойти от шока. Сознание того, что буквально минуту назад я могла умереть, потрясло меня. Орленко же злорадствовала.

– Кто просил вас вмешиваться в наши разборки? Зачем вам все это было нужно? – задавала она, словно прокурор, эти нелепые вопросы. – Мы сами с Лизой все уладили бы.

– Да, уладили… – многозначительно проговорил Шилов. – Придушили ни в чем не повинную женщину, и все тут.

– Она мне всю жизнь испортила! – с вызовом крикнула Софья Александровна. – Вы вообще ничего не знаете. И никто об этом ничего не знает. Даже сама Лиза все забыла, а я помню, помню… всю жизнь!

– Сотрудников правоохранительных органов ваши оправдания не заинтересуют, – заметил Костя и немного ослабил хватку рук, так как Орленко больше не вырывалась.

Она встала с пола и присела на ближайшее кресло. Рядом с ней стоял Шилов, чтобы в очередной раз предотвратить преступные намерения опасной женщины. Орленко же буквально вжалась в кресло. Руки ее дрожали, а голос срывался.

– Я вам все расскажу… Вы меня поймете… – неожиданно сказала она, но тут же добавила: – Наверное…

Эти слова немного отрезвили меня. Я благодарно посмотрела на своего спасителя, который следил за каждым движением Орленко. Софья Александровна готова была на этот раз рассказать правду, которую я, честно признаться, желала услышать. Мне до сих пор было непонятно, что могло подвигнуть эту женщину на убийство двух ни в чем не повинных людей? Уверена, что у Орленко было на то оправдание, только никто, кроме нее, об этом не знал.

– Мы знакомы с Лизой давно, – начала Софья Александровна, посмотрев в этот раз на меня больше с жалостью, чем с ненавистью. – Мы с ней жили в одном доме и дружили с детства. Потом, после окончания школы, вместе поступили в консерваторию. Я прошла конкурс без проблем, у меня были очень хорошие данные… Да, да, не удивляйтесь. Вы просто никогда не слышали, как я пою.

Наверное, Орленко заметила недоверие в моем взгляде, поэтому стала убеждать, что она вправду училась в консерватории. Я же не могла проникнуться симпатией к этой женщине, но заставила себя не возражать ей. Надо признаться, у Софьи Александровны был приятный голос. Может быть, и слух у нее идеальный, вот только я в этом не имела удовольствия убедиться.

– А вот Лиза сначала не смогла поступить, не прошла по конкурсу, – продолжила женщина, тяжело вздохнув. – У нее были какие-то проблемы при поступлении, кажется, не хватило одного балла. Но здесь ей на помощь пришел богатенький папочка: он у нее тогда был директором одного из тарасовских заводов и протолкнул свою дочь в консерваторию.

– Что же, у Елизаветы вообще никаких голосовых данных не было? – ухмыльнулась я, заметив, как Орленко уже начала всячески принижать достоинства Азаровой.

– Голос – это не главное, – вздохнула Софья Александровна. – Существует немало нюансов, но вам об этом рассказывать необязательно. Короче говоря, Лиза хотела попасть в консерваторию и попала туда. Мы с ней учились в одной группе и были закадычными подругами. Про нас тогда все в шутку говорили: «Мы с Тамарой ходим парой!» Мы уже учились на последнем курсе, когда неожиданно на занятия пришла одна женщина и устроила нам прослушивание. Она выбирала себе солистку в группу, и каждая девчонка надеялась, что возьмут именно ее. Вы, может, помните, у нас лет десять назад была группа «Овация»?

Я неопределенно пожала плечами, так как сейчас была готова просто слушать, но еще с трудом адекватно воспринимала происходящее. Хотя через несколько секунд уже с уверенностью кивнула. Такая группа и в самом деле была, да только неожиданно распалась. Я не поклонница подобной музыки, но что-то про группу «Овация» слышала.

– В результате прослушивания выбрали в солистки именно меня, – сообщила Софья Александровна не без гордости в голосе. – Я должна была совмещать с учебой работу в коллективе группы «Овация». Постепенно наверняка раскрутилась бы, и меня заметили бы, может быть, даже в Москве… Вы разве не мечтали о славе? – Я опять неопределенно пожала плечами: меня и так почти каждая собака знала в Тарасове благодаря телевидению, а о большем я и не думала. – Мне же всегда хотелось петь на большой сцене! Я знаю, что достойна этого!

– Так что же вам помешало? – не удержалась я от вопроса.

– Авария! – воскликнула Софья Александровна. – Мы с Елизаветой попали в аварию. Это случилось почти сразу же после моего приглашения в группу. Мы с Азаровой поздно ночью возвращались из клуба. Лиза тогда ездила на машине, которую ей подарил ее папаша. Она была за рулем.

– Вы перед этим пили? – уточнил с интересом Костик.

– Конечно! Лиза, та вообще была очень пьяная. И ничего не соображала. На ногах еле держалась, а тут…

– А зачем же тогда она села за руль? Зачем вы сели с ней в машину? – удивилась я.

Софью Александровну этот вопрос смутил. Она растерялась, не зная, что ответить, потому что, наверное, всю вину за происшедшее столько лет назад всегда сваливала на Азарову. Собственной оплошности она не видела. Сейчас же Орленко просто проигнорировала мой вопрос и продолжала рассказывать:

– Было лето. Лиза предложила поехать за город искупаться. Мы выехали на трассу, и ее понесло. Азаровой взбрело в голову, что именно в этот момент она должна мне показать мастерство своего вождения. Я просила ее остановиться, но она все увеличивала скорость. Я не могла даже из машины выйти… А потом случилось непоправимое, – с печалью в голосе сказала Софья Александровна и опустила глаза. – Навстречу нам выехал трейлер. Лиза не справилась с управлением. Авария была серьезной, но Азарова вышла сухой из воды. В результате ее пострадала именно я… Перелом шейки бедра, серьезная травма. Не говорю уже об остальных увечьях. Меня сразу же отправили в больницу… Были операции. Все это так страшно! Но я была готова ко всему, зная, что за этим последует контракт с группой «Овация». Когда же врачи сказали, что не исключено, что я вообще не поднимусь на ноги, участники группы отказались от моей кандидатуры…

– И взяли на ваше место Азарову, – добавил Костик.

– Нет, никого не взяли! Группа распалась, потому что очень долго не было солистки, а следовательно, и новых хитов. А Елизавета раскрутилась немного позднее, опять же благодаря своему богатенькому папочке. Мне же положиться было не на кого, и контракт с группой «Овация» был моим единственным шансом пробиться на большую сцену.

Повисло молчание. Я обдумывала рассказанное Орленко, определяя для себя степень виновности Елизаветы в случившемся. Казаринова же осматривалась в квартире. Подойдя к стенке, она достала с полки фотографию, посмотрела на нее, потом протянула мне.

На снимке была сама Софья Александровна Орленко. Видимо, фотография была из тех времен, когда Орленко еще мечтала о славе и карьере певицы. Со снимка на меня смотрела юная хрупкая девушка с пронзительным взглядом. С обратной стороны фотографии я заметила дату: наверное, снимок был сделан до случившейся трагедии. Софья Александровна была очаровательной девушкой, хотя и теперь она оставалась весьма привлекательной. Только вот все портила хромота, а с этим изъяном пробиться на большую сцену девушке без денег и без связей невозможно.

– Это я… за несколько месяцев до трагедии, – подтвердила Софья Александровна, заметив в моих руках фотографию.

– Но Елизавета же не бросила вас, устроила на работу, – заметила я, возвращаясь к разговору.

– Когда мечтаешь о славе, нельзя довольствоваться малым, – поучительно сказала Софья Александровна. – А я была в нескольких шагах от нее.

– И с того времени вы затаили обиду на Азарову, несмотря на то что находились с ней рядом все эти годы, – сделала вывод Лера. – Как можно общаться с человеком и в глубине души ненавидеть его?

– А что мне оставалось делать? Сидеть на пособие по инвалидности? Идти работать преподавателем музыки в школу? – вспыхнула Софья Александровна. – Когда Лиза предложила мне работать с ней, я согласилась не раздумывая. Да, я умело скрывала свою ненависть. Я даже пыталась оправдать Лизу, но не находила оправдания этому. Авария произошла по ее вине, а пострадала я.

– И вы все эти годы копили в себе недовольство, злобу, чтобы в один не самый счастливый день убить ненавистного вам человека? – поинтересовался Костя.

– Здесь было и еще одно обстоятельство, – неожиданно спокойно добавила Софья Александровна. – Стас… то есть Станислав Евгеньевич Безбабнов… Вы его знаете. Вы же с ним познакомились на поминках Азаровой, я видела. Я тоже его знаю, и давно. Почти три года…

Софья Александровна неожиданно замолчала. Она подняла глаза к потолку, и только теперь я заметила, как в уголках ее глаз блеснули слезы. Разговор оказался тяжелым для Орленко, а особенно воспоминания о Безбабнове. Но она в очередной раз взяла себя в руки, глубоко вздохнула, сдержала слезы и продолжила:

– Я уже готова была смириться со своей незадачливой карьерой, точнее говоря, с полным ее отсутствием. Плюнула на славу и хотела нормального женского счастья… Как у вас в передаче, Ирина Анатольевна. Кто же об этом не мечтает? И вот в моей жизни появился такой человек. Мы со Стасом познакомились на одной вечеринке в компании друзей, понравились друг другу сразу… Я в него влюбилась, и он отвечал мне взаимностью. У нас все было серьезно, даже далеко идущие планы, вплоть до внуков. Короче говоря, я опять была в полушаге от своей мечты… Но Лиза в очередной раз разбила мою жизнь. Как только я познакомила ее со Славой, он совершенно охладел ко мне. Азарова покорила его с первого взгляда, как я когда-то. Лиза вообще очень любила покорять мужчин, но близко к себе она никого не подпускала. У нее уже был неудачный брак, и после этого она не намерена была связывать свою жизнь с кем бы то ни было. Стас увлекся ею, как мальчик, а она подпитывала в нем эту любовь. Когда я обратила внимание, как далеко зашли его чувства к подруге, было уже поздно: он слишком отдалился от меня. Мы расстались тихо, без скандалов, и я надеялась, что он и с Лизой перестанет общаться. В течение полугода мы с ним иногда виделись, только чисто по-дружески. Я старалась делать вид, что теперь он мне вообще безразличен, чтобы хоть дружбу его не потерять.

Софья Александровна опять бросила взгляд на потолок, на этот раз одна слезинка упала прямо ей на руку. Орленко нервно вытерла ее.

– А в тот вечер он пришел к ней с цветами, – сказала она, вздохнув. – Стас и до этого приносил букеты, ходил на ее концерты. Я относилась к этому спокойно, так как он до сих пор оставался ее другом. А в четверг он решился – наконец раскрыл свои чувства перед Азаровой. Я все слышала. Боже, как мне было больно это слышать!.. – голос Орленко сорвался. Она всхлипнула, но тут же собралась и продолжила: – Какие слова он ей говорил! А она над ним только потешалась. Она не любила его, а я любила… В тот вечер я и сорвалась. Сколько можно было жертвовать собой. Она отняла у меня все – и карьеру, и любимого!

– Так это было спонтанное убийство? – догадался Костик. – Как же вы смогли до такого додуматься?

– А чего тут думать? Лиза часто подвозила меня домой после концертов, поэтому я сразу решила, что убийство должно произойти в машине. Больше нам негде было остаться наедине. Потом я решила, что лучше бы вообще было куда-нибудь уехать подальше, чтобы труп дольше искали, да и отношения можно было бы выяснить спокойно. Я специально надела белый парик, чтобы не быть узнанной случайными свидетелями… Ничего другого у меня не было. Вы спросили про парик?.. Потом я выбросила его в окно машины…

– И Елизавета, ничего не подозревая о ваших намерениях, поехала с вами за город? – удивилась я.

– Да, она ни о чем не догадывалась, – согласилась Софья Александровна. – И никто ничего не знал. Мы прошли незамеченными, когда выходили из студии. Никто нас не видел. Место выбрала я, и Лиза не возражала. Когда-то мы уже ездили на этот пустырь на пикник. Разговор начала я. Наконец-то ее судьба была в моих руках!.. Столько лет Лиза мешала осуществлению моих планов, а теперь я решила помешать ей! Я не хотела, чтобы Азарова попала в эфир на ваше телешоу… Она могла бы вспомнить ту давнюю аварию и рассказать о ней. Зачем мне было это?.. Вы бы видели ее глаза, когда я ей стала говорить об аварии, о Стасе, о своей несостоявшейся карьере!.. Она просила прощения, но я не намерена была прощать. Все решилось в несколько секунд. Я задушила ее пояском от своего костюма.

– Вы об этом говорите так спокойно, будто ничего страшного не совершили, – ужаснулась Лера.

– Девушка, вы еще слишком молоды, – укоризненно бросила Софья Александровна. – В тот момент я стала самым счастливым человеком на свете. Это было истинное счастье. Такое ощущение, что у меня гора с плеч свалилась.

– Как же вы сумели до обрыва дотолкать машину? – удивился Костя, присаживаясь рядом со мной на диван, так как теперь уже Орленко не порывалась сбежать от нас.

– Счастье! В тот момент я могла и горы свернуть! – воскликнула она с восторгом. – Мне все было по плечу в тот момент. Лиза пыталась сопротивляться, даже пистолет достала из бардачка, но не смогла выпустить из него ни одной пули. Я взяла оружие с собой, сама не зная зачем. Потом вышла на трассу, поймала такси и вернулась в город. Вот и все!

В комнате опять повисла тишина, еще более тягостная. Софья Александровна уже держалась более уверенно. Может быть, именно в тот момент она и была счастлива, но теперь ее судьбе не позавидуешь. Неужели она не задумалась над тем, что сотрудники правоохранительных органов найдут убийцу и ей придется ответить перед законом? Расправа с Азаровой, убийство Безбабнова… Кстати, до сих пор для меня оставалось загадкой, почему она убила Станислава Евгеньевича? Неужели опять глупая ненависть?

Софья Александровна как будто ждала этого моего вопроса, поэтому начала сама:

– А Безбабнов после встречи с вами догадался, кто убил его любимую Лизочку. Я же видела, что вы разговаривали с ним, а потом сама ему позвонила, поинтересовалась, о чем вы беседовали. По его тону я поняла, что он уже не верит мне. Этот звонок был моей ошибкой. Если бы я сама не напомнила о себе, Стас так и скорбел бы о Лизочке. А потом я пришла к нему в гости, мы поговорили. Он все понял по моим глазам… – Софья Александровна тупо посмотрела в пол. – Хотя я до последнего надеялась, что он встанет на мою сторону. Но как только я вышла за порог, Стас позвонил вам и пригласил на встречу. Я слышала… Я стояла за дверью и не торопилась уходить. Надо было замести следы. Он открыл мне дверь, и все было кончено… – Софья Александровна на секунду растерялась, не зная, как продолжить, но затем выговорила: – Это было настоящее убийство, после которого во мне все перевернулось и заклокотало… Как у меня поднялась рука на любимого человека? Что на меня нашло? У меня перед глазами до сих пор не Лиза, а Стас, который даже не молил о пощаде. Он вообще ничего не смог сказать на прощание… А я так ждала от него признания в любви.

С самой Софьей Александровной мы тоже не смогли попрощаться. В квартиру ворвались вдруг сотрудники правоохранительных органов и вывели женщину из квартиры. Я уже из окна видела, как ее сажали в милицейскую машину.

– А ей хотелось всего лишь женского счастья! – проговорила Лера, подходя ко мне.