Оба милиционера еще некоторое время бродили по заводу, расспрашивали всех, кого встречали по пути, о том, что могло происходить на подъездных путях к пятому цеху. Встречавшиеся рабочие смотрели на нас удивленно и невозмутимо отвечали, что о происходившем там не знают ничего, и это было очень похоже на правду. Капитан Фильченков всерьез негодовал по поводу того, что на заводе нет практически никого из начальства. Однако ему объяснили, что в связи с похоронами Венглера все руководство завода теперь на поминках в банкетном зале Дворца культуры «Нефтяник», а здесь, кроме непосредственно обслуживающего персонала, никого нет. И пока оба оперативника недоверчиво смотрели по сторонам, Валера Гурьев заявил, что это вполне нормально: крекинг-завод работает круглосуточно и практически в автоматическом режиме, так что начальство запросто может отправляться на весь день пьянствовать, никакого вреда на производстве от этого не приключится. Некоторое время оперативники пытались полазить по заводу в надежде что-нибудь найти, но потом, отчаявшись, махнули рукой.

– Вон какая громада, – проговорил раздраженно капитан Фильченков. – Разве вдвоем это все осмотришь?

– Я же говорил, что мы опоздаем, – философски напомнил Валера Гурьев. – Если здесь и было что-то криминальное, то после вчерашней ночи кто-то очень умный постарался все это убрать. Неужели не ясно?

Мне это ясно не было: все выглядело как-то странно. Щеглов поручил рабочему жечь мусор, а сам куда-то делся, даже толком не проследив за тем, как выполняется его приказ. Что-то во всем этом решительно не сходилось.

– Позавчера днем, – сказала я, – здесь разгрузили крупную партию наркотиков. Спрашивается, куда они ее дели? Уже успели вывезти?

– А хрен ее знает, – нехотя отозвался капитан Фильченков. – Вон, – он кивнул на стоящего и тупо глазеющего на нас рабочего, – у этого пролетария спросите, где он марихуану пересыпал и куда ее потом захреначил.

Майор Белоглазов действительно пристал было к пролетарию с вопросами, но рабочий только хмуро глядел на обоих оперативников и на все их вопросы отвечал, что ничего не знает. В этом я готова была ему поверить. Ему, очевидно, доверили только разгрузку цистерн, самую грязную работу. Надо полагать, дальнейшее распределение партии происходило без его участия.

– Думаю, надо попробовать на насыпи поискать, – сказал Валера после того, как оперативники оставили рабочего в покое. – Там наверняка много травы случайно просыпалось, всю они не могли бы убрать, даже если бы захотели.

– Сами будем эту щебенку обследовать, что ли? – к моему изумлению, совершенно равнодушно заметил капитан Фильченков. – Надо бригаду экспертов-криминалистов вызывать.

– Ну, так вызывайте! – крикнула я в отчаянии на такую милицейскую тупость. – Вызывайте, чего ж вы ждете?

– Бригаду криминалистов? На крекинг-завод? – спросил капитан Фильченков. – Ну, это вы хватили! А где постановление суда, разрешающее эти следственные действия?

Я опешила, глядя на оперативника и тщетно пытаясь понять, шутит он или говорит серьезно. Похоже, что все-таки им было не до шуток.

– Понимаете, Ирина Анатольевна, – сказал молчавший до сих пор майор Белоглазов. – Этот крекинг-завод вовсе не государственное предприятие, а ЗАО, закрытое акционерное общество, частная собственность, понимаете ли. Вот так впятером и даже с посторонними нас еще сюда, как видите, пропустили. Но могли и развернуть, и тогда бы мы не пикнули и ничего поделать не могли бы! Частная собственность! Понимаете, это как в жилую квартиру без специального разрешения или без согласия ее хозяев мы войти не можем!

– А если здесь совершается преступление? – изумилась я. – Что, и в этом случае вы тоже не имеете права?..

– Ну, если здесь случилось бы какое-нибудь происшествие, тогда другое дело, – отвечал капитан Фильченков. – Но какое сейчас тут происшествие? Ничего же нет, все спокойно! Стало быть, мы должны сначала собрать улики, составить версию, добиться разрешения судьи на обыск и другие следственные действия против крекинг-завода, а потом уже вызывать сюда бригаду экспертов-криминалистов. Это все будет не раньше завтрашнего вечера.

– Завтрашнего вечера! – ахнула я. – А преступники тем временем вывезут отсюда всю марихуану, если только она тут еще хранится. Затем обольют бензином все пространство вокруг подъездных путей в этом дворике возле пятого цеха и подожгут, так что там никаких следов марихуаны и не останется…

– Может быть, и так получится, – безразлично пожал плечами майор Белоглазов. – Куда ж деваться? Мы обязаны действовать по закону. На нас и так постоянно жалобы сыплются, на произвол правоохранительных органов. Давайте отложим все это до завтра. Завтра, быть может, мне уже утром удастся получить постановление на обыск. И тогда мы позвоним вам и пригласим в качестве свидетелей. А сейчас пойдемте-ка отсюда. Вон уже охрана завода смотрит на нас косо, того и гляди открытым текстом попросит отсюда свалить.

Охрана, по счастью, состояла не из тех двух мужчин, от которых мы с Валерой и Костей Шиловым убегали прошлой ночью. Арестованного рабочего, которого, впрочем, звали Михаил Валентинович Котельников, усадили в милицейский «уазик», чтобы везти допрашивать в управление. Там оперативники надеялись добиться от него больше толку, чем здесь, на заводе, при посторонних. На нас с Валерой майор Белоглазов смотрел как-то смущенно и сердито одновременно, и я поняла почему. Еще когда мы впятером ехали сюда, в тесном милицейском «уазике» едва хватило места. Теперь же, когда к нам присоединился еще и задержанный Котельников, мы с Валерой в ментовской машине точно оказывались лишними. Впрочем, меня это ни капельки не расстроило. Ехать в центр города мне в данный момент решительно не хотелось, а Валера, толкнув меня легонько локтем в бок, вполголоса заявил, что нам предоставляется чудная возможность наконец-то отделаться от опеки ментов. Как это здорово, что у них иногда возникают проблемы с транспортом, благодаря которым мы теперь оказались свободными.

Вслед за оперативниками и арестованным пролетарием, на которого уже успели надеть наручники, мы последовали прочь с территории крекинг-завода. Миновали заводскую проходную, где затрапезный дедок-вахтер курил свою какую-то особенно зловонную трубку и, казалось, даже не заметил, что мы прошли мимо. Затем оперативники вместе с задержанным погрузились в «уазик», после чего старый автомобиль с шумом кое-как завел свой мотор и отъехал. А мы с Валерой снова остались одни посреди пустынной асфальтовой площадки возле проходной крекинг-завода. Тем временем уже сгущались ранние осенние сумерки, вдалеке зажигались первые уличные фонари. Было тихо. Как и вчера вечером, мы решили пойти и сесть на лавочке под раскидистой кроной старого клена, откуда так хорошо было видно, как красочно угасает еще один прекрасный, теплый осенний день.

– Одно утешение во всей этой истории, – сказала я, – что теперь у милиции достаточно улик для ареста Щеглова. Этот рабочий выложит им их как на ладони.

– Мне не понравился взгляд этого пролетария, – задумчиво проговорил Гурьев.

– Не понравился? Чем?

– Я наблюдал не раз подобные взгляды, – продолжал он так же тихо. – У меня такое ощущение, что этот человек стоит на учете в психдиспансере.

– Ну и что из этого? – по-прежнему не понимала я.

– А то, – сказал Валера, – что показания психически неполноценных людей юридической силы не имеют. И если все обвинение будет основано на показаниях этого, ядрена, пролетария, любой адвокат развалит это дело еще до суда.

– Но как же так? – Я откровенно растерялась. – Ведь мы же собрали столько улик!..

– Да какие там улики! – Валера Гурьев презрительно отмахнулся. – Нет ни одной достоверной, все основано только на словесных утверждениях, твоих, моих, Павлика, да еще вот этого Котельникова. Уверен, первое, что сделает адвокат Щеглова, это пойдет в поликлинику и добудет там справку о том, что этот Котельников психически невменяемый, и все наше обвинение рассыплется.

– Нет, как же так? – все еще недоумевала я. – Ведь у нас же есть пакет со следами наркотиков внутри…

– И нефти снаружи, верно, – Валера криво улыбнулся. – Но пойди докажи, что ты нашла его именно на крекинг-заводе, а не изготовила сама. Между прочим, если ты заявишь, что тайком ночью пробралась на крекинг-завод и еще и подралась там с охраной, тебя саму будут судить за незаконное проникновение на территорию охраняемого объекта. И не беспокойся, адвокат Щеглова, а ему наймут очень способного адвоката, постарается найти тех охранников, от которых мы удирали ночью. И они вспомнят и нас с тобой, и Костю Шилова, который набил им морду. Костю, кстати сказать, вообще посадят за это дело. Мы-то с тобой так, отделаемся штрафом в двадцать минимальных окладов труда.

– Я, между прочим, одного из этих охранников сегодня видела, – сказала я. – Он что-то рассказывал Щеглову. Меня он, кажется, тоже видел.

– Этого нам еще не хватало! – воскликнул Валера Гурьев раздраженно. – Это было что, на похоронах?

– Конечно.

– И ты уверена, что он тебя узнал?

– Без сомнения, – сказала я. – Он на меня вылупил глаза, а потом что-то стал говорить Щеглову, и тот тоже на меня уставился.

– Слушай, за каким чертом ты потащилась на эти похороны? – вспылил Валера. – Ты что, не знаешь важнейшего принципа самосохранения перед всякой этой уличной шпаной? Если где-то засветился, держись от этого места подальше, если не хочешь попасть в историю!

– Но, Валера, мне очень надо было на эти похороны пойти, – попыталась робко возразить я. – Я узнала там так много полезного! И потом, смотри, сколько уже времени прошло, а до сих пор все тихо, никто нас не беспокоил…

– Это потому, что мы с тобой пока никого не побеспокоили, – возразил Валера Гурьев. – А начнем копать под Щеглова, увидишь, что тогда с нами будет!

Я невольно содрогнулась от этой мысли, и мне стало страшно. Черт бы побрал этот ночной визит на крекинг-завод! Как ни крути, мы из-за него все-таки так влипли, что теперь ни за что не отмоешься!

– Все равно, – сказала я упрямо. – Мы ведь знаем, как именно произошел взрыв в реакторе, у нас есть доказательства злого умысла!

– Это какие же доказательства? – усмехнулся Валера. – Твоя перемазанная нефтью юбка, что ли?

– А почему бы и нет? – удивилась я.

– Ну, хорошо, – сказал Валера. – Допустим, что милицейская экспертиза обнаружит в нефтяных пятнах на твоей юбке те самые вещества, как ты их там называла…

– Сернистый ангидрид и азотная кислота.

– Да, вот именно, – согласился Валера. – Но скажи мне, где доказательства, что это не ты сама посадила нефтяные пятна себе на юбку, чтобы потом очернить Щеглова? Вычитала где-то про этот процесс, достала нефть, реактивы, изготовила смесь…

– Но зачем мне это было нужно? – воскликнула я в отчаянии.

– Да мало ли! – воскликнул Гурьев. – Это можно придумать, зачем. Я просто уверен, что адвокат Щеглова поставит вопрос именно таким образом, и дело к рассмотрению не примет уже следователь прокуратуры.

– А аппаратчица Наташа Шутова? – напомнила я. – Она-то может засвидетельствовать, что все это правда! И, между прочим, на ее рабочем комбинезоне тоже должны остаться следы той нефти из реактора!

– О да, аппаратчица Наташа! – воскликнул Валера Гурьев насмешливо. – Допустим, аппаратчица Наташа подтвердит, что в день аварии ты была именно в этой юбке и что эту юбку на ее глазах залило нефтью из взорвавшегося реактора. Но Наташа в данном случае лицо заинтересованное, ей самой грозит ответственность по статье «Халатность», стало быть, веры ее словам будет немного. Допустим, на рабочем комбинезоне самой аппаратчицы Наташи найдут нефтяные пятна точно такого же состава, как и на твоей юбке. Но адвокат скажет, что опять же нет никаких твердых доказательств, что эта нефть вылилась именно из взорвавшегося реактора. И любой следователь сочтет его доводы вполне обоснованными!

Мне вдруг стало необыкновенно тоскливо.

– Да ты не пугайся, Ирин, – Валера Гурьев, успокаивающе взял меня за руку. – Все не так страшно! Просто, если ты думаешь, что теперь это дело закончено, ты глубоко ошибаешься. Допустим, что Щеглов и есть главный злодей во всей этой истории. Но веских улик против него нет. Кроме того, так и не найдены люди, которые стащили у вас тогда всю телеаппаратуру.

– Так надо поймать Щеглова и спросить у него про его банду! – решительно заявила я.

– Ну, поймай! – отозвался Валера почти весело. – Иди поймай и спроси. Кстати, где он, этот Щеглов? Я ведь его так до сих пор и не видел. Интересно было бы посмотреть на него.

– Сегодня на похоронах он был, даже флиртовал со мной… Потом к нему этот охранник подошел, который меня узнал, и они вдвоем куда-то ушли.

– Да? – переспросил Валера, оглядываясь на меня. – Значит, теперь Щеглову известно, кто именно предпринял ночной визит на его завод. Вот он и приказал этому пролетарию немедленно сжечь улики. Все сходится, Ирина!

– Да уж, – согласилась я, – все сходится…

В этот момент вдруг зазвонил мобильник Валеры. Он вытащил его, сказал: «Да!», потом: «Вот она!» – и, не говоря ни слова, передал мобильник мне.

Это оказался Костя Шилов.

– Ирина Анатольевна, – голос Кости звучал напряженно и как-то глухо, – вы сейчас где находитесь?

Я объяснила.

– Очень хорошо, – продолжал Костя. – Вы не могли бы подождать, посидеть там еще немного? Я к вам сейчас подъеду на машине…

Не могла ли я? Да если мы с Валерой и продолжали сидеть тут, напротив проходной крекинг-завода, под этим глупым кленом, скрытые от людских глаз, как влюбленная парочка, то только потому, что меня, да и Валеру тоже пугала и отвращала печальная необходимость тащиться вновь пешком до автобусной остановки и на общественном транспорте добираться до дому. В глубине души мы оба надеялись, что вдруг нам повезет и кто-то знакомый подбросит нас отсюда на машине. И вот тайная мечта наша сбывалась, Костя Шилов решил подвести нас! Я поблагодарила Костю за заботу и сказала, что мы будем сидеть на том самом месте, что и вчера, на лавочке под кленом, и ждать его. Я отключила связь и вернула телефон хозяину, радостно объявив ему, как нам повезло. Валера в ответ рассеянно кивнул, уже поняв это по моим ответным репликам Косте.

Некоторое время мы сидели молча, слушая шумное сопение крекинг-завода. Вдруг по дороге со стороны города показался свет фар машины и послышался шум ее мотора.

– Вон, едет, – сказала я, кивая в ту сторону.

– Что-то больно быстро, – засомневался Валера.

И был прав: в сумеречном свете немногих уличных фонарей, оставаясь в тени клена, мы увидели подъехавшие к проходной синие «Жигули»-»шестерку». Валера мог сколь угодно уверять меня, что синих «шестерок» по городу бегает огромное количество, но я была уверена, что это именно та самая машина, которую мы видели вчера во время ограбления. Я почувствовала, как от волнения у меня перехватывает дыхание.

В следующий момент мне стало еще более не по себе. Потому что из «шестерки» выбрался начальник охраны завода, и я увидела, как блеснул крупный золотой перстень у него на пальце. Тут же навстречу ему из проходной вышел вахтер, в котором я без труда узнала того самого затрапезного деда, накануне утверждавшего, что знать не знает, не видит и не слышит со своего места возле вертушки, что происходит на парковке перед проходной. Однако, как подъехал его начальник, этот страж заводского порядка прекрасно увидел и услышал и даже выскочил ему навстречу, как верный сторожевой пес.

– Ну, как дела? – спросил его начальник охраны сухим и злым тоном. – Какие-нибудь происшествия в мое отсутствие были?

– Менты приезжали, арестовали башкира, – послушно доложил тот.

У начальника охраны вырвалась сквозь зубы нецензурная брань.

– Иваныч, ты заснул, что ль, там? – крикнул начальник охраны в сторону своей машины. – Слышал? Менты башкира арестовали!

– Ну и хрен с ним! – вяло донеслось откуда-то изнутри синей «шестерки». Тут только я разглядела, что из машины выбирался еще один персонаж, медленно, словно без сил, опираясь на капот, он приближался к своим собеседникам, стоящим возле проходной завода.

– Что ж, хрен с ним? Разболтает он про все ваши дела! – возразил дедок-вахтер.

– Ни хрена он не разболтает! – заплетающимся языком ответил мужчина. Тут только я узнала в нем лысого управленца, с которым беседовала еще вчера утром перед самым визитом в лабораторию. Наконец-то до меня дошло, что он был в доску пьян. – Не разболтает! – с пьяными ужимками повторил лысый. – Потому что сам ни хрена толком ничего не знает!

– Эх, Иваныч, зря ты так нарезался! – с укором сказал начальник охраны.

– Не твоя забота! – рявкнул управленец. – Ты скажи, – повернулся он к старому вахтеру, – та баба с ними была?

– Какая баба? – не понял тот.

– Ты не притворяйся идиотом! – пьяно бросил лысый управленец. – Та баба, что и вчера, и позавчера здесь по заводу рыскала. Ну, говори! Была она с ними?

– Журналистка, что ли, с телевидения? – сообразил наконец старый вахтер. – Конечно, была! Она же сразу их на место и привела, где башкир мусор палил.

– Ах, сука! – проговорил лысый управленец, икая и тяжело, по-пьяному вздыхая. – Все раскопала, зараза! Везде нос свой в чужие дела сует!.. И вот, на тебе, ментов на нас натравила. Но ничего, я еще доберусь до нее!

– Ты, Иваныч, до постели сначала доберись, дятел ты лысый! – со смехом сказал начальник охраны. – Тут дело надо делать, а ты нарезался.

– Заткнись, все со мной нормально, – проговорил лысый управленец, держась за плечо старого вахтера. Его бросало из стороны в сторону, точно от ветра. – Все, что надо, сделаем…

– Мне от тебя одно надо, – веско и внушительно сказал начальник охраны крекинг-завода, – чтобы в случае чего я весь вечер был на поминках. Ты понял?

– Понял! – сказал управленец. – Ты именно там и был. А кто будет возражать, говорить, что к тебе двое твоих амбалов пришли и ты на три часа с ними слинял куда-то, скажем, по пьяни померещилось.

– Хорошо бы ты был при этом сам как стеклышко, – усмехнулся начальник охраны. – А то это еще будет вопрос, кому и что по пьяни померещилось… Хорошо еще, что я успел вовремя вернуться, когда эти олухи за Щеглом приехали. А то был бы тогда разговор…

– Слушайте, а что случилось? – вмешался в разговор дед-вахтер.

– Ничего, не твое дело! – Начальник охраны, видимо, не любил лишних расспросов. – Сиди здесь на своем месте и лишнего не вякай. Понял?

– Я-то понял, – подтвердил старый вахтер. – А если меня спросят, где ребята? Что мне тогда отвечать?

– Бензовоз пошли искать, – с гримасой досады, но все-таки объяснил начальник охраны. – Товар отсюда увозить нужно, понятно тебе?

– Ну, конечно, а то вдруг менты снова нагрянут…

– А на чем же нам его везти, – продолжал начальник охраны, – на этой развалюхе, что ли? – Он кивнул на свою синюю «шестерку». – Эта и так хорошо засветилась, ее уж, наверно, все менты разыскивают. Короче! – В его голосе мне послышалось рычание. – Ребята на бензовозе подъедут, впустишь их. Все ясно?

– Конечно… Чего ж неясного…

– Вот и отлично. А теперь пошли на хрен отсюда, дел полно…

Они все трое и в самом деле скрылись в дверях заводской проходной, после чего стало снова тихо и пустынно. Я сидела, боясь шевельнуться, в ужасе глядя на пустынную теперь парковку. Осторожно покосившись на Валеру Гурьева, заметила, что и ему тоже как-то не по себе.

– Что это было, Валера? – прошептала я. – О чем они говорили?

– Ну, откуда ж я знаю? – ответил он. – Какой-нибудь левый бизнес тут у них. Слышала? На бензовозах товар какой-то возят. Смотри, ментам про это не вякни, менты у таких все купленные, нам же самим хуже будет.

Некоторое время мы продолжали сидеть молча, прислушиваясь к сопению крекинг-завода за бетонным забором. Наконец вдали снова блестнули автомобильные фары, и послышался приближающийся шум мотора. Мы вздохнули с облегчением, потому что на этот раз это был действительно Костя Шилов на серой телевизионной «Волге».