Неужели можно быть настолько расчетливым, чтобы решиться на такую подлость? Зачем подставлять ни в чем не повинных людей? И все ради денег! В результате Виктор Анатольевич получит огромную сумму, а Юлии Александровне надо ставить крест на своем бизнесе. Интересно, на какую сумму в результате этой аферы наварится Гузанов? Ну это, допустим, со временем узнать будет несложно, а вот раскусить подлый замысел Гузанова гораздо сложнее!

Как же все детально продумано! Виктор Анатольевич заключает договор с представителями фирмы «Презент», а потом изящно подставляет их. И главное, что ни к чему не подкопаешься! В договоре указаны права и обязанности обеих сторон, а Гузанов все свои обязательства выполнил. За банкет он предусмотрительно расплатился заранее, будто чувствовал, чем закончится дело. Еще бы не чувствовал, ведь это же он все и подстроил!

Надеюсь, разговор с самим Виктором Анатольевичем будет результативен. Вот только Шилов со Старовойтовым возвратятся, и можно будет ехать к Гузанову. Костя возится с машиной, а Павлик побежал в буфет.

— Ирочка, тебе в самом деле интересно, что я рассказываю? — неожиданно громко спросила Галина Сергеевна, тронув меня за плечо.

— Что? — рассеянно спросила я.

— Как это что? Я тут перед тобой уже пять минут распинаюсь, отчитываюсь за сделанную работу, а ты даже и слушать не хочешь, — чуть ли не взвизгнула Моршакова, бросая мне на стол какие-то бумаги.

— Я вас внимательно слушаю! — слукавила я.

— Внимательно? Слушаешь? — возмутилась режиссер. — Да ты даже ни разу не взглянула на меня! Хотя нет, упорно глядишь в мою сторону, в одну точку где-то в районе моего уха.

— Простите, Галина Сергеевна, у меня что-то болит голова!

Опять сказала неправду, хотя голова и в самом деле немного гудела от мыслей, которые никак не прояснялись.

— О чем ты думаешь? — требовательно спросила Моршакова.

— О вчерашнем взрыве, — честно призналась я. — Уже всю голову сломала. Понимаете, Михалева ни в чем не виновата, и теперь ей придется за все расплачиваться.

— Ирина, милиция во всем разберется, — настойчиво сказала Галина Сергеевна. — А у нас на носу очередная программа! Сегодня уже вторник, не забывай, а у нас еще и конь не валялся!

— Простите, Галина Сергеевна, я вас внимательно слушаю, — уставшим голосом сказала я, и в самом деле приготовившись выслушать Моршакову.

— Нет уж, моя дорогая, я не позволю, чтобы ты в таком состоянии воспринимала то, что нам с Лерой удалось придумать за это утро, — категорически заявила Галина Сергеевна, отодвигая подальше стопку бумаг. — Сейчас Павлик кофе принесет, авось посвежеешь малость, тогда с новыми силами и примемся за работу.

Мы с Моршаковой остались в кабинете одни. Лера отпросилась на несколько часов, даже не знаю по какой причине. Старовойтов побежал в буфет за булочками с кофе, так как начался обеденный перерыв. После чашки кофе мне и в самом деле стало лучше. На обед к нам заскочил Гурьев, которому я рассказала о результатах нашего разговора с работниками фирмы «Презент», а также не преминула сообщить о своих подозрениях в отношении Гузанова.

— Слушай, Ирка, а ты права, — поддержал меня Валерий, целиком заглатывая малюсенькое пирожное и запивая его кофе. — Что-то здесь не то. Будь я на месте Гузанова, который в результате получит бешеные бабки, не стал бы так орать на весь город о том, что я — полный банкрот.

— Вот и я говорю, что Гузанов в этой ситуации вообще остается еще и при бабках, — в лице Валерки я нашла благодарного слушателя. — Надо его проработать!

— Не его, а его друга! — встрял в разговор Павлик, закончив со своим обедом. — Это все подстроил Григорьев!

— Павлик, ты что уперся как баран? Дался тебе этот Григорьев? Тут все улики против Гузанова! — сказал Гурьев.

— О каких это, интересно, уликах ты толкуешь? — поинтересовался Павлик.

— А то, что он наварится на этом деле, разве не улика? — начал перечислять Валерка. — А то, что он присутствовал при работе сотрудников фирмы «Презент»? А то, что он так сильно возмущен произошедшим, разве не улика? То, что его дом застрахован и условия договора, заключенного с досуговой фирмой, оказались в его пользу? Как тебе все это?

— Между прочим, кое-кто, не будем указывать пальцем, сегодня утром с той же уверенностью говорил о нечистоплотности работников досуговой фирмы, — съехидничала Галина Сергеевна, имея в виду, конечно же, Гурьева.

— Надо было проработать все версии, — оправдывался Валерий. — И вот теперь мы вышли на самого Гузанова.

— А как вам этот Доронин? — поинтересовалась я, напомнив о рассказе Усатого.

— Вечером все выясним, — отмахнулся Валерка. — А пока надо как следует проработать Гузанова.

— Слушайте, вы как хотите, а мне кажется, что во всем этом замешан Григорьев! — с прежней уверенностью настаивал Старовойтов, откинувшись на спинку кресла.

— Павлик, а кто тебе мешает прощупать Алексея Михайловича? Я могу достать его адрес, и ты наведаешься к нему, — предложил Валерка.

— Я? К нему? Один? — Павлик сразу как-то стушевался. — И что я ему скажу?

— Выяснишь, порядочный он человек или нет, — продолжал Валерий. — Действительно ли он в таких хороших отношениях с Гузановым, а то, может быть, на самом деле прикидывается беленьким и чистеньким, а сам вставляет палки в колеса своему другу.

— Я один к нему не поеду, — неуверенно проговорил Павлик. — А вдруг что-нибудь произойдет?

— Самое страшное, что могло случиться, уже случилось, — напомнила я. — Чего же ты боишься?

— Да он вообще не станет со мной разговаривать! — вспылил Старовойтов. — Пошлет далеко и надолго, а я даже ничего и ответить не смогу.

— А ты придумай что-нибудь, чтобы он тебя не посылал, — предложила я Пашке. — У тебя голова соображает?

Старовойтов умолк. Уж не знаю, над чем он там думал, размышляя, действительно ли варят у него мозги, или же придумывал повод для разговора с Григорьевым. Но решение этой проблемы нам предложила Галина Сергеевна, хотя этого от нее никто не ожидал. Обычно Моршакова интересовалась расследованием, но ничего конкретного, как правило, не предлагала.

— Возьмешь с собой камеру и подробно расспросишь его по поводу вчерашнего взрыва. Мало ли какие материалы могут понадобиться для «Криминальной хроники»! Скажешь, что на телевидении готовится подробный репортаж по поводу этого происшествия, чтобы уж вконец заклеймить фирму «Презент», и возьмешь у него интервью.

— Так он мне в камеру и наболтает! Да разве бросит он хоть единое плохое слово в адрес Гузанова? Что он, дурак, что ли?

— А ты с ним сначала поговори без камеры, — сообразила Галина Сергеевна. — Всему-то тебя учить надо.

— Слушай, Павлик, а ведь верно, — поддержал Галину Сергеевну Валерий. — Так ты с ним и познакомишься, да и мне материальчик подбросишь.

— Уже подбросил, — пробурчал Павлик. — А кто мне платить за это будет? Я сам-то с этого ничего не имею!

— Смотрите-ка, какой расчетливый нашелся, — съязвила я. — Как, значит, на ножки Юлии Александровны пялиться — это ты пожалуйста, а вот как помочь ей — так лень.

— Ничего не лень, просто как-то это… неудобно.

— Если неудобно, тогда забудь про Григорьева и слушай, что мы тебе говорим, — резко оборвал Старовойтова Гурьев.

В кабинете зазвонил телефон, и Галина Сергеевна, приподнявшись со своего места, сняла трубку. Разговор, в ходе которого Моршакова только несколько раз кивнула головой, был коротким.

— Все! Сейчас нам устроят разгон по полной программе! — строго сказала она, положив трубку на место.

— Кто? Менты? — догадался Павлик.

— Ты что, так милицию боишься? Грешки за тобой водятся, что ли? — удивилась Галина Сергеевна и тут же подтвердила мои опасения, но я уже сама догадалась, с кем разговаривала Моршакова. — Кошелев вызывает нас к себе!

— Всех? — уточнила я.

— Да, говорит, чтобы были все. А Леры-то нет!

— Тогда пойдем втроем, — скомандовала я. — А с чего вы, Галина Сергеевна, взяли, что ничем хорошим для нас этот разговор не обернется?

— Ирочка, да Евгений Васильевич никогда никого просто так к себе не приглашает, — заметила Моршакова. — Тем более что я Женьку видела только вчера, и ничего такого он мне не говорил.

Галина Сергеевна иногда позволяла себе называть нашего непосредственного начальника по имени, так как с Кошелевым они вместе начинали работать на телевидении и отношения между ними были не только рабочими, но и дружескими. Именно благодаря этим отношениям нам многое сходило с рук. К тому же Галина Сергеевна иногда выбивала у него премии для всего нашего рабочего коллектива опять же благодаря этому. Обычно наше общение с Кошелевым происходило раз в неделю, когда он созывал нас для обсуждения очередной кандидатуры героини для ток-шоу «Женское счастье». Но в этот раз Кошелев пригласил нас совершенно неожиданно.

— Ну что ж, засиделся я у вас, пойду к себе, — Гурьев встал со стула и направился к выходу.

— А как же Гузанов? — спросила я у него.

— Позвонишь мне, как только вернетесь, я буду у себя!

Валерка вышел из кабинета, а мы настороженно переглянулись.

— И что мы так волнуемся? В последнее время вообще как волы работаем, так что ему не за что нас отчитывать! — сообразил Павлик.

— Начальство всегда найдет, за что отругать! — заметила я. — Пойдемте!

Евгений Васильевич уже поджидал нас в своем кабинете, поэтому секретарша сразу провела к нему. Кошелев сухо поприветствовал нас, не улыбнувшись и не поднявшись со своего кресла. По этому признаку я поняла, что разговор с ним предстоит серьезный. Мы сели вокруг стола для совещаний в ожидании разноса.

— Ирина Анатольевна, как у вас продвигаются дела по подготовке очередной программы? — строго спросил он, обращаясь именно ко мне.

— Работаем, как всегда, пока идет все нормально, — растерянно ответила я.

— Нормально? — сразу же вспылил Евгений Васильевич. — Это вы считаете нормальным? Я видел сценарий программы в понедельник, где меня в принципе все устраивало. Сценарий хороший, а вот героиню вы подобрали, прямо скажем, не ту.

Я хотела возразить Евгению Васильевичу, так как мы вместе с ним обсуждали очередную героиню для программы и никаких возражений по этому поводу с его стороны не последовало. Михалева вполне устраивала Кошелева, а теперь он предъявляет претензии. Но оправдываться перед Евгением Васильевичем я не стала.

— Так что же будем делать дальше? — Кошелев внимательно осмотрел наш немногочисленный коллектив. — А где Валерия?

— Она временно отсутствует, — ответил Галина Сергеевна.

— С Казариновой мы разберемся позже, — пообещал Евгений Васильевич. — Так что же у вас случилось с Юлией Александровной Михалевой? Вы знаете о том, что на ее фирму заведено уголовное дело? Единственная программа, где она может быть героиней, это «Криминальная хроника»! Какого черта вы ее пригласили на «Женское счастье»? Вам что, и так мало проблем?

Евгений Васильевич расходился все больше и больше и уже разговаривал с нами на повышенных тонах. Я совершенно не чувствовала в этом своей вины, поэтому тоже тихо начала заводиться.

— Вы представляете, какой разразится скандал? — продолжал Кошелев, вставая со своего места и курсируя вокруг нас. — Нам только этого не хватало, чтобы в программе участвовали всякие уголовники!

— Она не уголовница, — скромно заступилась я, не выдержав оскорблений Кошелева.

— Что? Не уголовница? А кто же в таком случае? В результате действий работников ее фирмы пострадало имущество известного в нашем городе человека, который зарабатывал все это тяжелым трудом. Это надо было набраться наглости, чтобы сделать из нее героиню!

— Евгений Васильевич, решение об участии Михалевой в программе было принято на последнем совещании, а тогда мы еще не знали о противозаконных действиях сотрудников фирмы «Презент». — Галина Сергеевна тоже была смущена, но не сдержалась от возражений.

— Что вы хотите этим сказать? — с новой силой обрушился на нас Кошелев. — Вы должны были знать, кого приглашаете! А если бы она вообще оказалась в федеральном розыске? Мы же ее тут по телевидению прославляем, вот, смотрите, мол, какие у нас женщины в городе замечательные!

— Эта кандидатура уже заменена на другую, — сообщила Галина Сергеевна.

— Почему я не в курсе? — опять возмутился Евгений Васильевич.

Видимо, он был в плохом настроении, потому что разговор превратился в отчитывание по полной программе с упоминанием о том, что в этом месяце никаких премий нам нечего и ждать. Заодно Кошелев припомнил нам и старые грешки. Возражать ему, по опыту, было бесполезно, так как Евгений Васильевич вообще не слушал нас.

— Мне тут по башке, понимаете, за вас дают! Я тоже, знаете ли, человек подневольный, — разошелся вовсю Кошелев. — Все это очень неприятно, и я требую объяснений!

Ответа на требование не последовало. Мы все промолчали, и Кошелев, тяжело вздохнув, возвратился на свое место. Главное — он выпустил пар и начинал потихоньку успокаиваться.

— Евгений Васильевич, я как раз прихватила для вас новый сценарий программы с другой героиней. Это, конечно, еще не окончательный вариант. Черновик, так сказать. Но все же посмотрите, — выручила Галина Сергеевна и протянула Кошелеву исписанные листы бумаги.

Евгений Васильевич взял их в руки и мельком проглядел. Мы замерли в ожидании решения.

— Ну, хорошо, сценарий нормальный, и героиня интересная, — согласился он с предложением Моршаковой. — Надеюсь, с Мельниковой подобных сюрпризов не последует? Вы уже отсняли материал для этой программы?

— Пока нет, но займемся этим немедленно, — пообещал Старовойтов.

— Хотелось бы, чтобы вы все серьезней относились к выполнению своих обязанностей, — высказался Кошелев. — А вы, Ирина Анатольевна, оставили бы эти свои поиски правды. У нас здесь не какое-то журналистское расследование, а серьезная программа. Вместо того чтобы усидчиво работать над «Женским счастьем», вы разъезжаете по всему городу с Шиловым. Кто вас просил к Михалевой ездить?

От неожиданности я открыла рот. Получается, Кошелев следит за каждым нашим шагом, что уж вообще выходит за всякие рамки. Я справляюсь со своими обязанностями нормально, а остальное его вообще не должно волновать.

— Нам надо было забрать у нее кое-какие бумаги, — соврала я, не поднимая глаз на своего начальника.

— Бумаги забрать? А мне сказали, что вы там всех работников построили в шеренгу и вопросами завалили, — недовольно хмыкнул Евгений Васильевич. — Что все это значит? Сколько раз я вам говорил, чтобы вы сидели на своем месте и не дергались. У вас осталось три дня до эфира, а вы катаетесь с Шиловым.

Я уже хотела было открыть рот, чтобы оправдаться хоть за Шилова, но передумала и только еле заметно вздохнула. Выручила меня опять Галина Сергеевна.

— Евгений Васильевич, так что насчет Мельниковой, как вам сценарий? — спросила она у Кошелева.

— Нормально, я же уже сказал, что все нормально. Мне что, теперь по сто раз одно и то же повторять надо? — без энтузиазма ответил он. — Все! Теперь за работу, и в четверг чтобы у меня был уже отшлифованный сценарий и видеозаписи!

Мы дружно кивнули в ответ и поднялись со стульев. Настроение было паршивое, поэтому мы еле добрели до своего кабинета. Больше всего возмущалась наш режиссер, такого разбора полетов от Евгения Васильевича она не ожидала.

— Надо же, героиня ему не понравилась! — с размаху она бросила на стол сценарий. — А едва мы ему намекнули о Михалевой, то есть о том, что она является владелицей такой фирмы, так у него аж глаза загорелись. Помните, с каким восторгом он воспринял наше предложение пригласить ее на программу?

— И с таким же восторгом отчитал нас за это! — добавила я.

В результате собственного обсуждения мы досконально промыли косточки Евгению Васильевичу, и только тогда я решилась позвонить Гурьеву. Валерий явился сразу же. Услышав, что нам от шефа влетело, он попытался нас успокоить. Павлик, чтобы снять стресс, как он сам выразился, предложил выпить по рюмочке коньяка, бутылка которого всегда хранилась в нашем шкафу. Иногда после особенно удачного эфира мы собирались в редакции и выпивали по крохотной рюмочке, однако теперь выдался особый случай. Мы с Моршаковой были «за», и Павлик достал стопочки. Коньяк немного притупил обиду от незаслуженного оскорбления, но зато Гурьев огорчил нас.

— Вы не обижайтесь, но меня сегодня утром Евгений Васильевич, напротив, похвалил, — виновато покаялся он.

— За что это, интересно? — удивился Павлик.

— Ему понравился мой репортаж «Криминальной хроники», — объяснил Гурьев. — Похвалил за то, что я достал эксклюзивную съемку взрыва особняка Гузанова.

— Так это же не ты ее достал, а мы тебе ее дали! — воскликнула я. — То, что снял Пашка!

— Да какая разница, — равнодушно сказал Валерка. — Теперь уже все равно. Я тогда Кошелеву не стал упоминать о вас, зная, что Юлия Александровна должна была стать вашей героиней, а он об этом сам узнал.

— Конечно, узнал, — в сердцах воскликнул Павлик. — Ты же сам об этом на весь белый свет и растрезвонил!

— Ладно вам, не обижайтесь, — успокаивал нас Гурьев. — Евгений Васильевич уже, наверное, отошел и сейчас жалеет о том, что так вас отчихвостил.

— Он жалеет, что тебя похвалил! — заметила я.

— Валерка, если тебе в этом месяце дадут премию, то ты должен будешь поделиться с нами! — строго сказал Старовойтов.

— С какой это стати? — не понял Гурьев.

— За моральный ущерб!

Галина Сергеевна подала нам кофе, и мы доели оставшиеся после обеда булочки. Постепенно настроение улучшалось. В конце концов я не должна была так остро воспринимать нападки Евгения Васильевича, но на душе все равно было как-то нехорошо. К тому же он зачем-то намекнул о том, что мне не следует соваться в это дело. Интересно, откуда он узнал, что именно с Шиловым мы ездили к Михалевой? И какое ему вообще до этого дело? Самое главное, свою работу я выполняю качественно, а остальное его не должно касаться.

— Сейчас же отправляемся к Гузанову! — твердо сказала я.

— Ирина, тебе что, мало досталось от Евгения Васильевича? — удивилась Галина Сергеевна, убирая грязную посуду со стола.

— Все равно я это просто так не оставлю, — уверенно заявила я. — Хотя бы потому, что теперь мы точно знаем, что это сам Гузанов организовал взрыв. И я не хочу, чтобы за него расплачивалась Михалева. К тому же до пятницы мы еще успеем реабилитировать Юлию Александровну, и тогда можно будет пустить в эфир программу с ее участием.

— Ты с ума сошла, — вне себя воскликнула Галина Сергеевна. — Даже если к пятнице удастся снять подозрения с Михалевой, Кошелев никогда не пропустит программу с ее участием в эфир. Кроме того, как ты себе вообще представляешь ток-шоу, героиня которого угодила в такую передрягу?

— Юлия Александровна сама откажется от участия в нем, — добавил Павлик. — Представляете, если в студию пойдут звонки, причем содержание их будет одним и тем же. В результате взрыва особняк Гузанова станет главной темой программы. А нам это надо?

— Нет, не надо, — согласилась я с Пашкой. — Но все равно, прижучить Гузанова надо.

Я встала со стула и схватила свою сумку, собираясь уходить.

— Ирочка, не так быстро, — остановил меня Гурьев. — Диктофончик захватить надо, ведь разговор с Виктором Анатольевичем предстоит интересный, и хотелось бы, чтобы его услышали не только мы, но и сотрудники правоохранительных органов.

— Слушай, а может быть, Шилов свободен? — осенило меня, и я жалобно протянула: — По такой жаре в транспорте мотаться неохота.

— Точно, — воскликнул Гурьев. — Костик как верный рыцарь помчится на спасение своей принцессы. Точнее говоря, двух принцесс.

— Кого это ты имеешь в виду? — насторожился Павлик.

— Ну не тебя уж, конечно, — весело ответил Гурьев. — Я говорю о нашей Ирочке и Юлии Александровне.

Гурьев вышел из кабинета и, тут же возвратившись, сообщил о том, что Костик уже поджидает нас на стоянке. Валерка упаковал диктофон в свою сумку.

Увидев, что мы уже готовы к решительным действиям, Павлик задержал Гурьева, схватив его за руку.

— Слушай, Валерка, а ты не можешь узнать адрес Алексея Михайловича Григорьева? — спросил он. — Я поговорю с ним, а вечером встретимся и все обсудим.

Гурьев озорно посмотрел на Пашку, удивившись его настойчивости, но затем набрал какой-то номер телефона и уже через минуту протянул Старовойтову бумажку, на которой был указан не только домашний адрес Григорьева, но и местонахождение главного офиса его фирмы.

Из кабинета мы вышли все втроем, оставив Моршакову в гордом одиночестве. Конечно, Галина Сергеевна была недовольна тем, что ей приходится одной готовить очередную программу, но возражать против нашего решения она не стала. Старовойтов поплелся на остановку, а мы с Гурьевым подошли к Шилову, который любезно открыл передо мной дверь.