Мотоцикл недовольно заурчал и затих.

Я сняла шлем и тряхнула головой. Легко перейдя границу, я теперь оказалась в ином измерении моей жизни.

Теперь моя работа была далеко. Она вернется в мыслях, но это позже. Пока я чудесным образом освободилась от нее на несколько часов.

Или несколько мгновений. Зависит обычно от сложности проблемы. Сейчас мадам Дында не казалась мне вероятной носительницей страшной тайны, способной меня сильно заинтересовать. По-этому я не думала о ней.

– Зайдешь? – поинтересовалась я у Пенса.

Он кивнул.

Мы поднялись по лестнице, я открыла дверь.

– Саша?

На пороге кухни стояла мама.

– Привет, – бросила я, стаскивая кроссовки. Единственная обувь, в которой Саша чувствует себя человеком. Интересно, когда я состарюсь, я продолжу таскаться по миру в джинсах и кроссовках?

– Добрый вечер, Галина Михайловна, – выговорил Пенс, глядя на мою мать с обожанием.

– Привет, Сереженька, – ласково ответила ему мама.

Господи, и как я еще не скончалась от ревности?

Мы протопали прямиком на кухню, и мама постаралась обрушить в наши желудки целую кучу разных вкусностей.

– Ма, я собралась худеть! – взмолилась я. – Эх, нет на тебя нашей Дарьи!

– Ну и слава богу, что нет, – легкомысленно заявила мамочка. – Мне и тебя хватает. Кстати, если ты весь день ничего не ешь и при этом не похудела, значит, ты не сможешь похудеть вообще!

Обезоруживающая логика!

– А я, между прочим, нормально питаюсь, – проворчала я. – Сегодня вот была в кафе…

Черт, лучше бы я не вспоминала! Сразу выстроилась логическая цепочка воспоминаний, ведущая прямиком к мадам Дынде.

Интересно, что-то она сейчас поделывает? Выглядела она всерьез напуганной, что для такой самоуверенной дамы весьма странно… Испугаться какого-то дяденьку в светлом плаще?

– Саша, ты у нас где?

Голос мамы прорвался сквозь мои мысли.

– Вроде как здесь, – вздохнула я.

– А мне кажется, ты все еще торчишь на работе, – усмехнулась мама. – Ужасно глупо с твоей стороны. Ты прямо японка какая-то!

– Почему японка? – удивилась я.

– Потому что японцы горят на работе. Так и ты – сгоришь и не заметишь.

– Может, и сгорю, – рассмеялась я. – Ладно, ма, я приняла критику. Я вернулась в уютный домашний мир и пью чай. Вместе с вами.

В чем-то мама права. Моя голова работает постоянно. Даже тогда, когда от нее этого не требуют.

Может быть, поэтому некоторые вещи предстают передо мной в преувеличенном, гипертрофированном виде? Скажем, история той же Тамары Дынды.

Ну, нет! Не дам госпоже Дынде снова завладеть моими мыслями!

В конце концов, даже японцы имеют право на отдых!