Время летело незаметно.

Мы сидели на кухне, вычерчивая странные линии, похожие на пентаграммы и рисунки шизофреников, и оживленно обсуждали нашего убийцу.

Несколько раз на пороге возникала долговязая фигура Ларикова, и он безуспешно вздыхал, пытаясь разбудить в нас остатки разума, но мы не были склонны обращать на него внимание.

— Вы собираетесь домой? — Ближе к одиннадцати он все-таки решился на неслыханную дерзость.

Мы подняли глаза и удивленно вытаращились на него.

«Да как ты смеешь отрывать нас от важных стратегических совещаний!» — говорили наши глаза, и бедному Ларчику пришлось ретироваться, осознав собственное поражение.

— Почему ты отметаешь девиц?

Я пожала плечами:

— Потому что они незнакомы друг с другом.

— А если они знакомы и просто скрывают это?

Ответить мне не дал мой телефон. Он затрещал, вызывая меня.

— Алло.

— Саша?

Это был Лешенька. Наконец-то!

— Ну, и что это за тип?

— Записывай, солнышко. Сей тип зовется Арбузовым Виктором Владимировичем. Квартира принадлежит ему, и вместе с ним проживает дочь-инвалидка. Они только что вернулись из-за границы, где жили в течение семи лет, поскольку он пытался вылечить девушку.

— То есть?

— То есть инвалидкой она стала семь лет назад. В возрасте тринадцати лет, между прочим.

— А откуда у него такая куча денег?

— Видишь ли, Арбузов — весьма хороший скрипач и все семь лет играл в Лондонском симфоническом оркестре. Прикидываешь?

— Да, похоже, он отпадает, — обрадовалась я. — Не может же такой человек быть убийцей…

— Ну, это уже не мое дело. Ты просила — я узнал. Девочке сейчас стало намного лучше. Кстати, догадайся, кем она была до несчастья?

— Откуда я знаю? Я даже не в курсе, что за беда с ней приключилась…

— Ох, там непонятная история. Кажется, на нее напали, избили и изнасиловали, а потом просто бросили на снегу, и она в результате почти полностью потеряла ноги… Гангрена. Прикол в том, что родители в милицию по каким-то причинам решили не обращаться! Так вот… Она была студенткой хореографического училища! Представляешь?

— Ну и что? Каллистратов-то намного ее старше! Ему под тридцать!

— Да, но… Чем черт не шутит? Если предположить, что все-таки их знакомство имело место?

— Предположу, — пообещала я. — Кстати, откуда у тебя такие сведения? Если они не обращались в милицию?

— Нужных людей надо знать, — важно ответил он.

— А мне дашь адрес нужных людей? — начала клянчить я.

— Дам. Сразу, как только ты выполнишь мою просьбу.

— Ты меркантильная личность, — посетовала я. — Но я тебя прощаю. Поскольку вполне возможно, теперь наша ситуация начнет проясняться!

* * *

— Вот такие скелетины спрятались в изящной мебели времен Людовика Четырнадцатого, — задумчиво проговорила я.

— Почему Четырнадцатого? — спросила озадаченная Лиза.

— Да просто на ум пришло, — ответила я. — Получается, что завтра мне надо допросить мою Дынду с пристрастием.

— Ну, а дядька, значит, достанется мне? — усмехнулась Лиза.

— Конечно, тебе! Я уже засветилась, на доверие мне рассчитывать нельзя!

— Так я тоже, если на то пошло, ему уже надоела!

— Все равно, у тебя серьезное лицо, — не сдавалась я.

— Тогда пойдем вместе.

— Посмотрим. У меня на завтра целая куча визитов запланирована… Прямо светская жизнь!

На пороге кухни снова возник навязчивый Ларчик.

— Девицы! Рабочий день давным-давно закончился! Вам не кажется, что пора по домам? Тем более за некоторыми девушками примчались рыцари на железном коне!

Из-за его плеча выглядывал мой Пенс собственной персоной.

— Всю жизнь твердила, что мужчины мешают заниматься делом, — недовольно пробурчала я.

— Не говори! — немедленно согласилась Лиза. — Сами воплощение лени и разгильдяйства, так еще и женщинам мешают!

— А вот я сколько раз замечал, что даже самые враждебно настроенные друг к другу дамы объединяются в общем негативном отношении к несчастным мужикам, — заметил тут же Ларчик.

— Так при виде общего-то врага! — закричали мы.

И рассмеялись.

* * *

Если вы думаете, что я совершенно не устаю на своей работе, то заблуждаетесь.

Я еле волочила ноги, пока поднималась на свой этаж.

— Пенс! — взмолилась я. — Ты же видишь, что барышня норовит упасть прямо на этот ужасный холодный пол!

— Он не просто холодный, — нахально ухмыльнулся этот тип, с которым мне, похоже, придется провести всю жизнь. — Он, если ты присмотришься, еще и отвратительно грязный!

— Так почему же ты допускаешь, что женщина твоей жизни рухнет сейчас на этот гадкий пол, лицом в кучу окурков и пивных банок? — горестно вопросила я.

Он остановился и недоуменно посмотрел на меня.

Не надо было быть особенно догадливой, чтобы понять — придется тащиться самой.

— Ладно, — проворчала я и сделала еще несколько шагов. Он легко подхватил меня и дотащил до моей двери. Там даже умудрился нажать на звонок.

— Пенс, ты меня уронишь! — испугалась я.

— Вот теперь терпи, — лаконично ответил мой рыцарь.

Мама открыла дверь и застыла в ужасе.

— Господи, Саша, что с тобой?

— Я ранена, — простонала я. — Истекаю кровью, как птичка…

— Ага, — кивнул Пенс с совершенно невозмутимой физиономией. — Только она, Галина Михайловна, похоже, получила ранение в голову!

— Неправда! — горячо возразила я. — В ноги!

— Детки, — покачала мама головой. — Никакой серьезности! Сережа, поставь эту коровушку на землю, и нечего ее баловать! А то придется тебе таскать ее на своих руках до старости! Учитывая ее аппетит, она годам к сорока наберет килограммов девяносто, и тогда пиши пропало!

— Ну вот, сразу про мои недостатки, — проворчала я, спускаясь с небес на землю. — И почему нельзя немного повоображать себя маленькой воздушной принцессой?

* * *

— Господи, до чего хорошо! — счастливо выдохнула я.

Я валялась на диване, вытянув ноги и укутавшись в плед. За окном продолжал молотить сошедший с ума от ощущения весенней свободы дождь, а мне было так тепло, так спокойно и уютно!

По телевизору шел фильм про симпатичную психиаторшу, которая никак не могла найти убийцу — прямо как я, и в конце концов убийца оказался женщиной, что я уже к середине фильма начала предполагать. Мама вязала, Пенс читал программу на будущую неделю, а я отключила мысли о делах и пыталась насладиться отдыхом, памятуя о том, что завтрашний день обещает быть чересчур насыщенным, а значит, мой многострадальный организм нуждается в полноценном отдыхе.

— Ты сейчас похожа на маленького ребенка, — улыбнулся Пенс.

— Ну, конечно, — фыркнула мама. — Сейчас маленький ребеночек начнет требовать от тебя сигарету, и все сходство на этом закончится!

— Не буду я ее требовать, — сонно пробормотала я. — Ты же в комнате курить все равно не разрешаешь, а передвигать свое тело по квартире я не в состоянии…

— Что у тебя на сей раз за дело такое? — поинтересовался Пенс. — Ты раскрыла банду вампиров, и они откачали твою энергию?

— Интересная мысль, — заметила я. — Нет, просто… Очень уж оно непонятное.

— А бывают простенькие и понятные?

— Бывают, — сказала я. — Но они скучные…

— А сейчас?

— Сейчас?… Не знаю. Завтра, может быть, что-нибудь прояснится.

Они напомнили мне про работу, и обаяние вечера медленно угасало.

Человек в белом плаще, или, как стало известно, Арбузов. Его дочь. Он вполне может мстить за сломанную жизнь своего ребенка. Но тогда при чем тут Дында? Еще Каллистратова и Прохорова я могу себе представить в роли насильников, но Дынду — никак! Все-таки она женщина. Если только ее муж? Но если верить Ванцову, в прошлом году, когда Дынду-мужа убили, мой Арбузов находился далеко отсюда. В туманном Альбионе.

Впрочем, Лиза настаивает, что их двое. Что, сразу двое решили отомстить каждый за свое одним и тем же людям?

В одно и то же время им в голову пришла одна и та же мысль?

— Нет, это бред, — сказала я вслух.

Мама и Пенс не замедлили повернуть в мою сторону головы.

— Что, у нас бред? — поинтересовалась мама.

— Это я о своем, — объяснила я. — Остается уповать на завтрашний день, чтобы разобраться в этом катаклизме…

* * *

Я не слышала, как ушел Пенс и как мама, тихо выключив свет, отправилась спать.

Моя усталость была настолько сильной, что я просто провалилась в сон. Обычно я подолгу не могу заснуть, но, как назло, именно тогда, когда ночь — единственное время для размышлений, а эти размышления необходимы, я трачу это время на бездарные сны!

Сны мне снятся самые непонятные, но иногда удается уловить там крупицу истины.

Как там у старика Фрейда? Если твой мозг трудился одержимо над какой-то задачей, он может неожиданно подкинуть тебе некоторые ходы и способы ее разгадки именно во сне.

Правда, та смурь, что снилась мне сегодня, была призвана не решить дело, а еще больше запутать его, если бы мне вздумалось отнестись ко сну с серьезностью.

Судите сами — в этом сне я торчала в каком-то забубенном кафешантане, заполненном гоблинами и квадратными личностями в дорогущих галстуках, совершенно в это общество не вписываясь.

Дамы там переливались бриллиантами, а у меня не было даже самого крошечного стразика. Одета была, как всегда — джинсы мои любимые и свитер. Вся эта публика умудрилась так надышать в моем сне перегаром и сигаретным дымом, что я даже закашлялась.

Я сидела, правда, довольно удачно, в самом темном углу, но они как-то ухитрились обнаружить меня и то и дело сверлили злыми взглядами. Я им не нравилась, прямо как в жизни, ну, да я на них была не в обиде.

Вызываемые чувства были взаимными. Я от них тоже никогда не была в восторге.

Впрочем, маразм ситуации заключался в другом. На сцене, как водится в таких заведениях, исполнялся стриптиз, а вот исполняла-то его моя дорогая Дында собственной персоной!

Вышла она на сцену в строгом деловом костюме, застегнутая под самое горлышко, и встала, слегка расставив ноги и мрачно взирая в зал.

Тут вся полууголовная шушера радостно забила в ладоши, а Дында зарычала!

Представляете?

Как бешеная тигрица!

И стянула пиджак. Не просто стянула, а с каким-то энергичным выкриком, и потом зашвырнула этот пиджак в публику.

Публика тоже повела себя странно: вцепившись в этот пиджак зубами, начала рвать его на куски, напоминая стаю оголодавших койотов. Особенно усердствовали дамочки в брюликах. «Господи, какой кошмар!» — подумала я.

Дында тем временем продолжала срывать с себя одежды, делая это со странным остервенением, как языческая жрица.

И тут ее взор уперся в меня.

Она замерла и свирепо щелкнула зубами.

Публика тоже остановилась, глядя на нее со страхом и обожанием, как на фюрера.

Дында медленно подняла руку и, показав на меня пальцем, на котором невесть откуда вырос огромный коготь серебристого цвета, вопросила зычным басом:

— Не хотите позабавиться, господа?

Вся эта братия тут же развернулась в мою сторону и, плотоядно облизнувшись, двинулась ко мне.

Я перепугалась. В это время на мое плечо легла чья-то рука, и мужской голос произнес:

— Быстрее же, девочка! Нам нельзя тут оставаться!

Меня потянули назад так быстро, что фигуры Дындиных приятелей завертелись в бешеном темпе, сливаясь в одно разноцветное пятно, а потом и вовсе исчезли.

Я проснулась.

Оглушительно звенел будильник. Я протерла глаза и потянулась.

— И вот после такого сна мне придется тащиться к этой самой Дынде и общаться с ней! — горестно посетовала я, глядя в потолок. — Что за идиотская работа, ей-богу!

* * *

— Боже мой…

Тамара с трудом разлепила глаза.

Сегодняшние сны были полным собранием ее обычных ночных кошмаров.

Она встала и прошла на кухню. Утренняя свежесть заставила ее поежиться.

Дверь в комнату сына была плотно закрыта.

Тихо приоткрыв ее, она услышала храп и поняла — он спит.

Он пришел поздно и спит.

Поставив на огонь чайник, Тамара достала банку с кофе и засыпала в кофеварку несколько чайных ложек.

Она почти не спала сегодня ночью — сначала спать мешали воспоминания, потом предчувствия и страхи, а когда она наконец заснула, не замедлили явиться дурные сны.

— Господи, что же происходит? — тихо спросила она у серого неба. — Почему их убили? Кто это сделал? Неужели смерть теперь ходит за мной?

За спиной что-то глухо стукнуло.

Она вздрогнула и резко обернулась.

— Ты… — с облегчением выдохнула она. — Я думала, ты еще спишь!

Он ничего не ответил.

Подошел к кофеварке и все так же молча налил себе кофе. Весь кофе.

Ее сын не привык думать о ней. Впрочем, в этом была только ее вина. И ее мужа.

Она вздохнула.

— Что? — недовольно оглянулся он.

— Ничего, — поспешно ответила она, пытаясь устоять под шквалом презрения, которым сочился его взгляд. — Я хотела узнать…

Она уже собиралась спросить его, где он был так долго, почему пришел поздно, но…

— На твоем месте я бы не приставал с такими вопросами, — холодно ответил он.

— Я же еще не успела ни о чем спросить! — запротестовала она.

Господи, ну отчего ее голосу не хватает твердости? Она будто о чем-то упрашивает его, да нет — умоляет!

— А тебе незачем приставать ко мне с любыми вопросами, — усмехнулся он и спокойно продолжил завтракать.

— Леша! Как ты со мной разговариваешь? — тихо сказала она.

— Как ты того заслуживаешь, — бросил он, поднимаясь.

Она проводила его взглядом и вздохнула. Это была ее судьба — терпеть перепады его настроения и благодарить за то, что не всегда он отвечал ей так дерзко.

Ей было нечего ему возразить. Он был абсолютно прав — она заслуживала именно этого тона.

Дверь в его комнату хлопнула. По крайней мере, сегодня она может быть спокойна — он никуда не собирается. Хотя бы один день она может прожить, не ожидая от судьбы в лице ее ребенка новых подлостей!