Глава 1

Лариса Котова проснулась в тот день рано, но вылезать из постели не спешила. Не очень хотелось расставаться с огромным теплым одеялом и внушительных размеров подушкой, с этим гнездом безмятежности и спокойствия. Лариса вообще считала, что хорошо выспаться — для женщины есть вещь немаловажная. Но если уж случилось так, как сего-дня, можно просто полежать с открытыми глазами, глядя в потолок, любуясь уютным интерьером спальни.

Было абсолютно тихо, если не считать умиротворенного тиканья будильника, стоявшего на прикроватном столике. Но оно уже давно сделалось привычным, а потому не мешало. Погруженная в свои мысли и воспоминания, она не заметила, как прошло полтора часа.

Уже высоко над горизонтом поднялось солнце, заглядывая в комнату сквозь шторы. И Лариса наконец решила, что пора подниматься. Она быстро скинула толстое одеяло, села, сунула ноги в тапочки, в течение нескольких секунд соображала, с какой ноги ей сегодня встать, но так и не решила…

Вернее, подумав, что это не так уж важно, встала и отправилась в ванную комнату.

Как всегда, после теплого душа у нее возникло ощущение первозданной чистоты, будто она заново родилась. Появилось даже чувство самоуверенности. Все тревоги отступили назад, а повседневные неприятности казались легкоразрешимыми. Она прошла на кухню и приготовила себе омлет.

Для Ларисы даже незатейливое колдовство у плиты было одним из тех любимых занятий, которые способны были снять накопившийся со временем стресс. Дополнив омлет кое-чем из содержимого холодильника, она принялась завтракать.

По привычке она начала обдумывать планы на предстоящий день. В первую очередь ее занимали мысли о будущей встрече с работниками инспекции по налоговым сборам. Это было вполне объяснимо — Лариса являлась владелицей элитного ресторана «Чайка», с которого было грех не содрать лишнюю тысячу рублей в дырявый бюджет матушки-России. Обычно налоговики рассматривали через лупу каждую букву и цифру бухгалтерского отчета ресторана.

Ход мыслей Ларисы был прерван появлением мужа Евгения.

— Доброе утро, есть будешь? — спросила она.

— Сиди, я сам, — ответил он, направляясь к холодильнику походкой бурого медведя после зимней спячки.

Поставив на стол консервы, бутерброды с салями и сыром, а также бутылку пива, Евгений сел напротив жены. Но сразу же встал, видимо, вспомнив о чае. Поставил чайник и снова опустился на стул.

При взгляде на него Ларисе сразу пришла на ум фраза «Хороши же мы были вчера!» из старой телепередачи «Вокруг смеха». Фраза эта сопровождала фотографию двух мужчин, сидящих в бочке, заполненной водой. А неподалеку от них стоял верблюд, которому, очевидно, первоначально и предназначалась эта вода, и который терпеливо ждал, когда закончится эта явно ранее не запланированная водная процедура.

— Надо чаще встречаться, — произнес с легким посапыванием все еще сонный Евгений, открывая пиво.

— По-моему, чаще уже некуда, — сказала строгим тоном Лариса. — Опять что-то праздновал?

— Праздновали еще позавчера. А вчера похмелялись, — уточнил Евгений.

— А может быть, не стоит каждый раз растягивать удовольствие на столь продолжительный срок? — поинтересовалась жена.

— Ладно тебе, — отмахнулся муж. — Я вчера все утро был сам не свой. Чуть не умер.

— Лучше бы ты умер, — ехидно сказала Лариса. — Кстати, о смерти. Как там насчет путевок?

— Каких путевок? — наморщил лоб Котов.

— В Испанию.

— А? Ой, извини, забыл, мать… А при чем тут смерть?

— А при том, что тебя только за смертью посылать.

— Ну, извини, заработался.

— Как гласит народная мудрость, если пьянка мешает работе, то ну ее к черту — такую работу…

Добавив к этой тираде несколько упреков привычного для супруга содержания, Лариса занялась приготовлением кофе с молоком. Наступила продолжительная пауза, которая была прервана телефонным звонком.

Звонил администратор ресторана «Чайка» Дмитрий Степанович Городов, или просто Степаныч. Он со свойственной ему въедливостью сообщил начальнице о проблемах поставок продуктов, требовавших ее присутствия на работе. Хотя Лариса и сама собиралась приехать, предусмотрительный Степаныч решил перестраховаться и лично напомнить хозяйке о том, что ей необходимо с самого утра прибыть на работу.

— Степаныч, ты что, теперь каждое утро мне звонить будешь? — поинтересовалась Лариса, терпеливо выслушав администратора.

— Если понадобится, я готов звонить даже ночью, — шумно выдохнул в трубку администратор.

— Ночью — не надо! — не удержалась от восклицания Лариса. — А пока жди, и я приеду…

Евгений же постепенно под действием поглощаемого завтрака и холодного пива выходил из состояния анабиоза, слушая этот диалог. Точнее, ту его часть, которая исходила из уст жены.

Наконец, разговор закончился.

— Интересно, — совсем уже оклемавшись, заговорил он, будто спрашивая самого себя. — Как бы удивился Антон Павлович, если бы узнал, что название его пьесы будет украшать вывеску кабака!

— Какой Антон Павлович? — удивилась Лариса.

— Чехов, разумеется. А ты о ком подумала? О том, который сердится, из кино?

У Ларисы не было желания парировать хохмы мужа, обычно выдаваемые им на первой стадии алкогольного опьянения — то есть после пятидесяти граммов водки или бутылки пива. И на кухне снова воцарилась тишина, но не надолго. Неторопливый завтрак был прерван новым телефонным звонком. Евгений даже не отреагировал.

Лариса сняла трубку.

— Алло, я слушаю.

— Лора, это я, — услышала она в ответ.

Лариса узнала голос своей старшей сестры Татьяны и очень удивилась. Было странно, что она позвонила. Общались сестры крайне редко, даже по телефону. И уж тем более странно, что звонит она в столь ранний час. Младшую сестру это слегка насторожило.

— Татьяна, здравствуй, как ты? — скрыв удивление, спросила Лариса.

— У меня к тебе не то чтобы дело, — заговорила Татьяна, не отвечая на вопрос. — Но тут такая ситуация… Короче, нас вчера обокрали.

— Как обокрали? — переспросила Лариса, чувствуя, что на душе появилось неприятное, тягостное беспокойство.

— Прихожу я вчера из школы, открываю дверь, а в квартире все вверх дном. Ну, я кинулась смотреть, все проверять. Короче, взяли кольца, цепочку золотую, серьги. Деньги… Там заначка у нас была на черный день — двести долларов. Пятьсот рублей и Валькин магнитофон. Я — в милицию звонить. Весь вечер как на ножах…

Скорость, интонация и эмоциональная насыщенность короткого сбивчивого монолога нарастали по ходу повествования, которое ничуть не выдавало в его авторе дипломированного филолога, каковым Татьяна являлась.

— У меня к тебе просьба, Лора… Ты не могла бы ко мне заехать сегодня? Я весь день буду дома, — попросила сестра.

— Хорошо, конечно, жди… Я обязательно заеду. Постараюсь как можно скорее, — заверила Лариса.

Сестры попрощались, и Лариса положила трубку.

— Что там случилось? — лениво спросил муж.

— Татьяну обокрали, — ответила Лариса. — Залезли к ним в квартиру, все перевернули, взяли Татьянины украшения, кольца, серьги, деньги. Правда, всего двести баксов. Да ты сам знаешь, что у нее брать-то!

Лариса, несколько выбитая из колеи, бесцельно переставляла посуду с места на место. Затем, будто только вспомнив, принялась засовывать грязные тарелки в посудомоечную машину.

— Я к ней сейчас съезжу, — добавила она. — Хотя бы посмотрю, как она там.

Лариса хотела еще что-то сказать, но передумала. Педантично расставив все по своим местам, она прошла в спальню. Сборы были не то чтобы поспешными, но много времени не заняли. Внешность позволяла Ларисе при желании обходиться лишь малым количеством косметики, чтобы прекрасно выглядеть. Как говорится, на все сто.

Вспомнив о вчерашней стихии, бушевавшей на улице так, что валились деревья и необъятными потоками растекалась по асфальту грязная вода, Лариса прихватила с собой зонтик и плащ. Она сошла в гараж, на ходу попрощавшись с мужем.

— Надолго? — громко спросил вслед Евгений.

— Как получится, — ответила она.

— Счастливой охоты, мисс Марпл, — пробормотал он себе под нос голосом человека, уже окончательно вышедшего из похмельного транса.

* * *

Татьяна Зотова, в девичестве Лаврентьева, жила недалеко от Ларисы, около Сенного рынка, на улице Посадского, в типовом девятиэтажном доме.

Дом этот стоял на краю разраставшегося массива ему подобных бетонных и кирпичных коробок, которые лишь отдельными деталями своих фасадов отличались друг от друга. Одной своей стороной дом смотрел на урбанистический коллаж типовой застройки, а окна другой стороны свысока поглядывали на кварталы одноэтажных деревянных домов с покатыми крышами. С каждым годом этих островков тарасовской старины и частной собственности времен социализма становилось все меньше, они дом за домом уступали место более солидным постройкам.

Татьяна была старше Ларисы на пять лет. Но несмотря на это, она не очень хорошо ориентировалась в жизненных ситуациях и не так прочно стояла на ногах, как могла бы. В отличие от младшей сестры, утопавшей в роскоши и считавшейся по местным тарасовским понятиям «новой русской», она в жизни не так материально преуспела. Работала она в средней школе № 30 завучем. По образованию Татьяна была филологом и поэтому, естественно, вместе с обязанностями завуча вела уроки русского языка и литературы.

Внешне это была стройная, худощавая, среднего роста женщина, с темными, не очень длинными, но и не очень короткими волосами. Одевалась она очень строго, предпочитая темные тона. Татьяна обладала одной особенностью — очень сложно было понять, сколько же ей лет. Все зависело от настроения, одежды, погоды. Иногда она выглядела намного моложе своего возраста, а иногда сваливавшиеся на голову жизненные тяготы и проблемы прибавляли ей, пускай временно, несколько лишних лет.

Жила Татьяна с дочерью Валентиной — особой независимой и своенравной. Дочь совершенно не походила на свою мать — она была крупной, высокой, рыжеволосой, с низким голосом. Она выглядела намного старше своих двадцати. Единственное, наверное, что она переняла у матери, — это привычку время от времени тайком курить сигареты. И хотя на работе и среди подруг многие девчонки открыто курили, Валентина предпочитала не афишировать эту свою слабость.

После окончания торгового училища она попала на работу в один из магазинов хозтоваров, расположенный на окраине города. А затем ей удалось перебраться поближе к дому — теперь она работала в отделе канцтоваров в универмаге «Детский мир», который был расположен прямо в центре города.

Отец Валентины и бывший муж Татьяны, Николай Зотов, уже десять лет как жил отдельно, с новой семьей. До поры до времени его присутствие в прежней семье ограничивалось ежемесячной поставкой алиментов и поздравлениями к дню рождения дочери, а по достижении последней совершеннолетия и эти редкие радости прекратились…

…Серебристая «Вольво» Ларисы Котовой мягко и бесшумно катила по асфальту, слегка оседая на выбоинах, заполненных остатками вчерашнего дождя.

Она подъехала к дому Татьяны, когда на часах было десять утра. Ворота во двор были открыты. Машина свернула и остановилась возле первого подъезда.

Лариса вышла, захлопнула дверцу, включила сигнализацию и направилась в подъезд. Войдя в лифт, она нажала кнопку седьмого этажа, и обшарпанная кабина с легким неприятным скрежетом поползла вверх, время от времени чем-то постукивая.

Выходя из лифта, Лариса столкнулась с парнем в кожаной черной куртке и синих спортивных штанах. Ничем не приметный парень с короткой стрижкой, на вид лет двадцати. Вот только выражение лица было то ли слегка испуганное, то ли чем-то обеспокоенное. Не успела Лариса выйти, как он торопливо заскочил в лифт, чуть не задев ее, и на ходу ткнул кнопку первого этажа.

Лариса повернула налево и оказалась перед застекленной дверью, выкрашенной в зеленый цвет, которая отделяла небольшой коридорчик от лестничной площадки, и нажала кнопку звонка над цифрами 37.

Послышалось щелканье дверного замка, и вскоре в коридорчике, тускло освещенном сорокаваттной лампочкой, показалась Татьяна. На ней был темно-красный узорчатый халат.

— Здравствуй, Лора, проходи, — сказала она, пропуская сестру внутрь.

Голос Татьяны был тихим, но в нем чувствовались волнение и усталость.

Квартира Зотовых, уже многие годы не видевшая ремонта, ничем не привлекала внимания. Все та же обстановка, что и несколько лет назад, — хорошо подобранная, но довольно-таки старая, вышедшая из моды мебель. Те же люстры, те же обои…

Лариса переобулась в теплые комнатные тапочки, предложенные сестрой.

— Проходи на кухню, — пригласила ее Татьяна.

Лариса, мягко ступая, прошла следом за ней и села на белый табурет с металлическими ножками.

— Ну, рассказывай, что у тебя тут стряслось, — произнесла она, положив руки на стол и устраиваясь поудобнее.

— Да я тебе, собственно, уже все рассказала, — ответила хозяйка квартиры, усаживаясь рядом. — Прихожу вчера с работы, открываю дверь, а здесь как Мамай прошел. Все ящики перевернуты, шкафы нараспашку. Барахло и книги по всем комнатам разбросаны. На кухне тоже все вверх дном. Ну я, естественно, перепугалась, кинулась проверять… Денег как не бывало. А еще украшения мои прихватили: два кольца золотых, перстни, брошки, цепочку золотую. В общем, все без разбору, что в шкатулке у меня лежало, выгребли, сволочи. Осталось только то, что на нас с Валентиной было…

— Ну а милиция что? — перебила ее Лариса.

Татьяна начала подробно рассказывать о том, как приехали милиционеры, как дотошно они допрашивали их с Валькой и соседей, как все записывали и осматривали. А после них пришлось наводить порядок в квартире. И сон в ту ночь никак не шел.

— Хорошо, что мне сегодня не надо в школу, — закончила рассказ Татьяна. — А вот Валька пошла на работу, так толком и не выспавшись.

Сестры немного помолчали. Татьяна вздохнула.

— В общем, капитан сказал, что если что-то обнаружится или выяснится, то нам сообщат.

— Соседи что-нибудь видели? — спросила Лариса.

— Никто ничего не видел. Разве тут что-нибудь заметишь? Здесь чуть ли не каждый день такое творится! — махнула в отчаянии рукой сестра. — Соседи из тридцать восьмой куда-то уехали, сами здесь больше не живут, а квартиру студентам сдают.

— И сколько этих студентов?

— Четверо. Так к ним каждый день друзья приходят. Курят на лестничной площадке, орут как резаные, бегают туда-сюда. Прямо как у меня в школе. Дети малые… даром, что студенты. Музыку до поздней ночи гоняют.

При этих словах старшая сестра преобразилась: она заговорила как завуч средней школы.

— Кстати, а как у тебя дела на работе? — решила сменить тему разговора Лариса, чтобы отвлечь Татьяну от неприятных переживаний.

И в ответ последовал продолжительный рассказ о жизни школы, о зарплате, учителях, трудных детях, родителях и бог знает о чем еще.

Лариса посмотрела на часы и ужаснулась — за разговором незаметно пролетело полтора часа. Вспомнив, что обещала Степанычу быть в ресторане так быстро, как только сможет, она поняла, что серьезного разговора с администратором сегодня не избежать.

— Мне пора, Таня, — сказала Лариса и встала.

— Подожди, кофе попей, — тут же вскочила Татьяна и, не дожидаясь ответа от сестры, поставила на плиту чайник.

— У меня нет времени, — упорствовала Лариса. — Я лучше к тебе вечером заеду… Я так понимаю, ты хочешь, чтобы я тебе помогла найти этих воров?

— Ну, я не знаю… — растерялась сестра. — Ведь про тебя слухи ходят, что ты преступников ловишь.

— Слухов много ходит, — раздраженно отозвалась Лариса. — Но у тебя здесь совершенно не за что зацепиться… Я больше специализируюсь на чем-то необычном, экзотическом…

— Все равно без кофе я тебя не отпущу, — заупрямилась сестра. — И так раз в два года видимся. А ведь родные сестры!

В ее голосе прозвучала такая неподдельная обида, что Лариса просто не могла отказать ей.

«Черт с ней, с налоговой! Степаныч раньше решал эти дела, и довольно успешно, — подумала она. — Ничего страшного не случится и на этот раз».

— Хорошо, — сказала она вслух и снова со вздохом опустилась на табурет.

Татьяна полезла в холодильник, затем открыла настенный шкафчик и достала оттуда банку кофе. Банка показалась ей чересчур легкой. Татьяна недоверчиво потрясла ее, затем открыла. И банка действительно оказалась пуста.

— Подожди, — быстро сказала Татьяна, упреждая попытки Ларисы встать и откланяться, и направилась в прихожую. — Тут у меня есть еще одна банка. Вчера с собой на работу прихватила, а то там у меня кофе кончился. А без него я, можно сказать, не человек… Что поделаешь — привычка.

И она вернулась в кухню, держа в правой руке зеленую металлическую банку с надписью «Пеле Ройяль». Лариса чуть было не поморщилась — она принципиально не пила кофе этого сорта. Да собственно, это и кофе-то назвать было нельзя. Однако, боясь еще раз обидеть сестру и лишний раз подчеркнуть свое более высокое материальное положение, она решила на этот раз поступиться принципами.

— Угощайся, будь как дома, — сказала Татьяна.

— И что, ты его так с собой и таскаешь? — показала Лариса на банку с кофе.

— Нет, просто в школу взяла, а выложить там забыла. Вот и притащила назад. — В голосе Татьяны появились раздражительные нотки.

Лариса опустила ложку в пахучий темно-коричневый порошок и уже было хотела зачерпнуть его, но тут почувствовала, что ложка задела что-то твердое. Это привлекло ее внимание. Вынув ложку, она заглянула в банку и тут заметила узкую металлическую полоску, выглядывавшую из кофейного порошка.

Лариса попыталась выловить ложкой неопознанный предмет. Он оказался крупным металлическим кружком и походил на старинную монету, одну сторону которой украшал рельеф мужской головы, а другая была расписана непонятными узорчатыми вензелями.

— Ничего себе, — удивленно произнесла она.

На Татьяну же случившееся произвело куда более сильное впечатление: она просто лишилась дара речи. Завуч средней школы напоминала всем своим видом собаку, которая все понимает, но сказать ничего не может. После нескольких секунд игры в «замри» женщины вышли наконец из состояния ступора.

— Посмотри, может, там еще что-нибудь есть, — посоветовала Татьяна.

Но Лариса уже проявила присущую ей инициативу. Она зондировала чайной ложкой содержимое банки.

И вскоре убедилась, что поиски ее не напрасны. Попытка подцепить ложкой очередную находку успехом не увенчалась. Уж больно глубоко лежала добыча. Лариса приподняла банку, прикидывая ее на вес. Она явно была тяжелее того веса, что был на ней указан.

— Дай-ка что-нибудь, — попросила она у сестры. — Блюдо или тарелку.

Татьяна положила перед ней на место отодвинутых чашек и тарелок небольшой круглый металлический поднос, и Лариса спокойно высыпала на его середину содержимое банки. Она уже совсем забыла про свой ресторан — такое впечатление на нее произвела неожиданная находка.

Вслед за кофейным порошком из банки на поднос, позвякивая, посыпались металлические кружки.

— Копи царя Соломона, — произнесла Лариса, раскладывая на столе бог весть как попавшие в банку монеты из того самого металла, за который гибли люди с незапамятных времен.

О возрасте монет, которых оказалось ровно пятнадцать, можно было только догадываться. Но то, что возраст этот был весьма почтенный, почти не вызывало сомнений.

— Откуда это у тебя? — настороженно спросила Лариса.

— Не знаю, — ответила владелица банки кофе с загадочным и неожиданным содержимым. — Такой вот кофе оказался…

Все монеты были разной величины, и металл, из которого они были отлиты, имел различные оттенки. На них были отчеканены всевозможные представители земной фауны и человеческие головы. И среди них не было даже двух одинаковых.

— А где ты вообще взяла эту банку? — поинтересовалась Лариса.

— На балконе, — простодушно ответила сестра.

— Как на балконе? — недоуменно спросила Лариса.

— Ну, я смотрю — пакет лежит свернутый, открыла его — а там эта банка. Я подумала, может быть, Валька бросила случайно и забыла. Ты же знаешь, она такая разгильдяйка — где стоит, там и бросит…

— Допустим, — согласилась Лариса. — Но зачем ей старинные монеты в банку прятать?

— Не знаю…

Сестры задумчиво посмотрели друг на друга.

 

Глава 2

Прошло несколько часов после того, как Татьяна распрощалась с сестрой. Она занималась домашними делами: убиралась, стирала, но из головы не шла кофейная банка со странным содержимым. Услышав звук поворачивающегося ключа, Татьяна бросила свое очередное занятие и быстрым шагом направилась в прихожую.

— Привет, — весело сказала Валентина, проходя в дом.

Она выглядела так, как будто ничего не случилось и не было никакой бессонной ночи и вчерашних неприятностей.

— Здравствуй, — ответила Татьяна.

Дочь тем временем сняла светлый плащ и меняла туфли на ногах на удобные комнатные тапочки.

— Ты не скажешь, откуда у тебя эта банка кофе? — настороженно спросила мать.

— Какая? — беззаботно переспросила Валентина.

— Вот эта, — уточнила Татьяна, показывая дочери банку, в которой недавно были найдены таинственные монеты.

— Впервые ее вижу, — не моргнув глазом, ответила та, разглядывая незатейливый сосуд в руке матери.

— Интересно, — слегка недоверчиво произнесла Татьяна. — А откуда же она тогда здесь взялась?

— Понятия не имею. Может, Володька принес? А ты где ее взяла?

— На балконе. В полосатый пакет она была завернута.

— Я ничего там не оставляла, — заверила ее дочь удивленным тоном.

И по лицу ее было видно, что она ничего не понимает.

— А в чем дело-то? — поинтересовалась она, проходя в кухню.

И тут Валентина заметила на столе поднос с разложенными на нем старинными монетами, который сразу привлек ее пристальное внимание.

— Откуда это у тебя? — удивленно спросила она.

Татьяна поведала дочери историю о том, как был обнаружен этот бесценный клад под кофейным порошком. В ответ Валентина выразила искреннее недоумение и еще раз повторила, что никаких банок она на балконе не оставляла и что только законченный идиот может держать кофе, пускай и такой дерьмовый, как «Пеле», на улице.

— Может, это все-таки Володька оставил? — второй раз высказала она свое предположение.

— Володька оставил? — нахмурилась пуще прежнего Татьяна. — Так-так… Значит, он? А может быть, он и квартиру нашу ограбил?

И после этой неожиданно сказанной фразы Татьяна впилась подозрительным взглядом в дочь.

— Нет, мам, ты что? — испуганно ответила Валентина. — Нет, это не он…

Владимир Подосиновиков был другом Валентины. Как говорится, «мальчик с девочкой дружил». Мальчику было уже двадцать четыре года. И за свою столь непродолжительную, но порой бурную жизнь он успел попробовать себя на разных поприщах.

Но за что бы он ни брался, ему всегда не хватало ни терпения, ни времени, ни сил довести дело до конца. Он успел поработать грузчиком, курьером, рабочим у станка, сварщиком… Но то ли требования к нему предъявляли слишком высокие, то ли дело было не его — нигде Володька подолгу не задерживался. Наконец он устроился на должность рекламного агента в одно ООО, где работали его друзья.

После этого, внезапно решив для себя, что, наверное, все-таки учение есть свет, Владимир Подосиновиков поступил на заочное отделение института торговли. Поскольку сам новоиспеченный студент надлежащей материальной базой не обладал, на помощь пришли родители и дед по отцовской линии, раскошелившись на плату за его обучение. Снимая деньги со сберегательных книжек, они помогали сыну и внуку грызть гранит науки, справедливо полагая, что за этими гранитными завалами и находится его светлое, обеспеченное будущее.

Разговор матери с дочерью ясности в историю с находкой не внес и посеял в душе первой чувство некоторого недоверия к Володьке. Несмотря на то, что Валентина упорно отрицала его причастность к краже.

* * *

А Лариса, распрощавшись со старшей сестрой, отправилась в «Чайку» и окунулась в повседневные трудовые будни директора ресторана.

Степаныч, разумеется, был недоволен. Несмотря на то, что налоговики так и не явились в ресторан, как обещали, и никаких проблем в связи с этим не возникло, он встретил Ларису так, как будто она проспала государственный переворот.

— Лариса Викторовна, какого… — Тут Степаныч замялся, поскольку крепкое словцо, напрашивавшееся на язык, могло повлечь за собой ответную реакцию Котовой, которая иногда была очень даже жестким руководителем.

— Короче, не надо было тогда обещать! — уже более лояльным тоном закончил фразу администратор. — У меня тоже здесь дел до хрена, а я вынужден был ждать налоговиков.

— И что в результате? — спокойно поинтересовалась Лариса, смотрясь в зеркало в своем кабинете.

— В результате… В результате у нас снова нет продуктов для экзотических блюд! — неожиданно закончил Степаныч.

— Почему?

— Потому что я не успел связаться с поставщиками.

— Так связывайся, — все так же флегматично распорядилась Лариса.

Степаныч вздохнул, хотел было что-то еще сказать, но потом махнул рукой и направился к выходу из кабинета.

— Если так будет продолжаться и дальше, то я завербуюсь на работу в Израиль и уеду к чертовой матери отсюда! — страстно воскликнул он уже на пороге кабинета.

Фраза администратора, однако, осталась не оцененной Ларисой. Зная вспыльчивость, но вместе с тем и отходчивость Степаныча, она не обратила на этот эмоциональный всплеск никакого внимания и уткнулась в бумаги.

Степаныч, по своему обыкновению, протянул «Н-да-а» и закрыл дверь.

Лариса же занялась обычной рутиной, которой было в изобилии ежедневно. Однако мысли ее были заняты этими бог весть откуда взявшимися монетами в кофейной банке. А тут еще вчерашняя кража из квартиры сестры.

Уже поздно вечером, попрощавшись с задержавшимся по ее просьбе на работе бухгалтером, Лариса решила позвонить сестре, чтобы узнать, нет ли каких новостей.

— Алло, Татьяна, как там у тебя? — поинтересовалась она. — Ты с Валентиной разговаривала насчет монет?

— Да, но она ничего не знает, — ответила Татьяна. — По крайней мере, она мне так сказала. Мы уж подумали, может, это Володя оставил — ну, парень, с которым она встречается. Но он заявил, что ничего не оставлял. Он только-только ушел от нас.

— А что это за парень — Володя?

— Парень как парень, — не задумываясь, ответила Татьяна. — Ничего такого… Хотя, знаешь, — чуть помедлив, добавила она, — он вполне мог попасть в какую-нибудь историю.

— Я бы хотела с ним встретиться, ты не возражаешь? Где его можно найти?

— Телефона у них нет, но я могу дать тебе адрес. Сейчас, подожди…

Через некоторое время Татьяна вернулась к телефону и прочла сестре адрес.

Выяснив, когда можно реально застать дома пресловутого Володю, Лариса поинтересовалась самочувствием сестры. Татьяна посетовала на головную боль и гипертонию. А потом пустилась в рассказы о том, что и как у нее болело на прошлой неделе.

Лариса уже пожалела, что затронула эту тему. Она общалась с сестрой не очень часто и успела забыть, что говорить о своих болячках было излюбленной ее темой. Кое-как прервав излияния Татьяны по поводу ее недугов, Лариса отключила связь и тут же начала собираться.

Володя жил в районе вокзала, в стандартной панельной пятиэтажке с тихим, уютным двориком. Отыскав нужный подъезд, Котова поднялась на третий этаж и позвонила в квартиру с номером 31.

Дверь ей открыла полноватая черноволосая женщина лет пятидесяти. Она в халате напоминала матрешку: была такой же круглой, причем ее фигура сужалась кверху. Узел волос на голове являлся как бы логическим завершением всей фигуры.

— Здравствуйте, Володя дома? — спросила Лариса.

— Нет, он сегодня еще не приходил, — ответила певучим голосом женщина.

— Меня зовут Лариса Викторовна, — представилась Котова. — Я тетка Валентины Зотовой, подруги вашего, как я понимаю, сына. Могу я с вами поговорить?

— Да, проходите, — пригласила хозяйка, отступив на несколько шагов. — Неужели что-нибудь случилось?

— Дело в том, что я вчера заехала к сестре, — начала с ходу Лариса. — И она мне рассказала, что их обокрали…

В течение последующих минут пятнадцати она полностью изложила матери Володи, Надежде Павловне, всю историю. Ее рассказ несколько раз прерывался звонками в дверь, и Надежда Павловна выходила из комнаты в прихожую, оставляя гостью одну. И каждый раз звонившие оказывались знакомыми Володи, которые интересовались, дома ли тот в данную минуту. Это Лариса прекрасно слышала, сидя на мягком диване в гостиной.

— Вот ведь замучили совсем! — посетовала Надежда Павловна. — Так что вас интересует? Я не думаю, что Володя здесь хоть как-то при чем. Шалопай он, конечно, но не думаю, что он имеет к монетам отношение. Это уж было бы совсем из ряда вон…

— Скажите, а Володя… Или, может быть, кто-то из его друзей не интересуется старинными монетами? — спросила Лариса.

— Володя никогда не интересовался, — твердо ответила Надежда Павловна. — А насчет друзей — так кто же их знает? Я ничего сказать не могу. Хотя, подождите…

Она задумалась.

— Был один, Кирилл, — ответила она. — Они еще вместе в школе учились. Вот он, кажется, коллекционировал монеты. Но он что-то давно у нас не появляется. Еще с прошлого года, наверное…

— А как найти этого Кирилла? — прямо спросила Лариса.

— Где он живет — я точно не знаю. У Володи надо спросить.

— Ладно, Надежда Павловна, я, пожалуй, пойду, — сказала Котова, поднимаясь с дивана. — Вы поймите меня правильно, мы с Татьяной очень волнуемся за Валентину. Ведь прятать старинные монеты в банку из-под кофе без видимой причины вряд ли кто станет. Вот мы и переживаем, не попала ли она в какую неприятную историю. Может быть, что-то скрывает?

Надежда Павловна понимающе кивала, но никакой мало-мальски ценной информации, проливавшей свет на эту историю, сообщить не могла. Лариса поняла, что большего она ей уже не скажет при всем желании, и попрощалась.

Она вышла на лестничную площадку и зашагала вниз по ступенькам. И увидела, что в конце лестничного пролета, между вторым и третьим этажом, у окна стоят и курят два парня, как принято говорить, кавказской национальности.

Обоим было лет по двадцать пять. Коротко стриженные и одетые в неуклюжие, будто великоватые кожаные куртки, они мало чем отличались от других молодых людей в городе. Они негромко разговаривали, произнося русские слова с легким акцентом.

Лариса узнала по голосам последних визитеров в квартиру 31, то есть ту самую, откуда она сейчас вышла.

Спустившись до первого этажа, она немного постояла, а потом осторожно, стараясь не шуметь, поднялась вверх и пристроилась у окна, так же как и попавшиеся ей на пути кавказцы, только пролетом ниже. В гулком пустом подъезде было хорошо слышно каждое слово.

— Вот гад! — с досадой и злостью сказал один из кавказцев. — Ищи его теперь!

— А много он у тебя взял? — спросил второй, несколько раз шмыгнув носом.

— Мужики говорят, у него столько монет никогда не было, — с досадой продолжал молодой человек.

— И что теперь делать будешь? — снова спросил простуженный.

— Найти его надо. Пусть отдает. Пускай только попробует бошку трахать, козел!

— А как все получилось? Ты что, не знал, кто он такой?

— Да он заливал, заливал, а я уши и развесил, — сказал собеседник тоном, ищущим сочувствия. — А когда очнулся, дело было уже сделано. И он… Ну, сделал ноги, короче. Теперь ни монет, ни его самого. С работы уволился, дома не бывает, фиг застанешь. Кирюша долбаный!

При последних словах Лариса чуть вздрогнула. У нее внутри что-то приятно кольнуло. Вокруг головы будто засветился незримый нимб. И забрезжил радужным светом миг просветления. Она потянула единственную ниточку в этом деле, за которую только и можно было ухватиться. И вроде бы что-то проклевывается. Кирюша — это могло означать имя Кирилл, который, по словам Надежды Павловны, и занимался монетами в свое время. Да вроде бы и разговор шел о них, родимых…

И Лариса вся обратилась во внимание и слух, надеясь узнать еще что-нибудь, что могло бы пролить свет на тайну кофейной банки.

Но в этот момент на третьем этаже открылась дверь одной из квартир, и пожилой женский голос стал выражать недовольство происходящим в подъезде.

— Вы чего тут раскурились? — сварливо орала она. — Идите к себе домой и там курите! Весь дым в квартиру тянет… Окурков набросают, наплюют. Тут своих хватает… Идите, идите отсюда!

Но похоже, устав ждать, парни и сами собирались уже уходить. Сказав на прощание, из желания не остаться в долгу, обладательнице командного голоса несколько «теплых» непечатных слов, курильщики затопали вниз по лестнице. Лариса решила опередить их и также поспешила на улицу.

Уже сидя за рулем автомашины, катившей по вечернему городу, она сделала выводы из подслушанного ею разговора: скорее всего, этот Кирилл взял у одного из своих сотоварищей по хобби те самые монеты и не торопится отдавать или расплачиваться за них.

А дружок Валентины, Володя, по-видимому, также в этом замешан. Только и всего.

Но так ли это? А как же квартирная кража? Может быть, дело куда серьезнее, чем кажется?

Лариса старалась не терять из виду троллейбус, услугами которого воспользовались объекты ее пристального внимания. Путь двух кавказцев лежал в Ленинский район, на окраину города. Троллейбус то и дело притормаживал на многочисленных остановках, и Лариса держалась на почтительном расстоянии, чтобы случайно не привлечь к себе внимания. Учитывая роскошный, запоминающийся внешний вид автомашины, опасения ее были весьма обоснованны. На остановках Лариса внимательно разглядывала вышедших, опасаясь упустить парней.

И чуть было не упустила, когда те вышли на остановке «Улица Вишневая» и быстрым шагом направились в подземный переход. Сообразив, что делать дальше, она свернула налево и остановила «Вольво» у овощного магазина. Выйдя из перехода с другой стороны, парни направились по тихой, безлюдной улице, которая круто поднималась вверх, на холм.

Чуть выждав, Лариса вылезла из машины и двинулась вслед за ними. Навстречу ей попался какой-то невзрачно одетый мужчина средних лет.

— Девушка, это не вы кошелек уронили? — громко, на всю улицу спросил он подвыпившим голосом, обращаясь к Ларисе.

Она машинально оглянулась и посмотрела на тротуар. Никакого кошелька, однако, и в помине нигде не было.

— Хы-хы-хы… Семь-ноль в мою пользу! — чуть ли не закричал он, демонстрируя свою неподдельную радость.

— Идиот! — по достоинству оценила Лариса чувство юмора и интеллект случайного прохожего.

Она побоялась, что этот глупый эпизод привлечет к ней внимание преследуемых, и на всякий случай наклонила голову, делая вид, что тщательно рассматривает — в порядке ли ее одежда.

Парни тем временем повернули налево и, пройдя еще немного, свернули во двор трехэтажного дома. Лариса едва успела добежать до угла, но все же увидела, в какой подъезд вошли эти двое. Точнее, она увидела только одного из них, когда тот уже почти скрылся за дверью.

Немного погодя она сама вошла в подъезд, но внутри все было тихо. Ни шагов, ни голосов, ни души… Лариса была вынуждена выйти на улицу и присесть на скамеечку у соседнего подъезда.

«Вероятно, кто-то из них здесь живет». — Она только и смогла сделать довольно банальный вывод. — Хотя вполне возможно, что зашли к знакомым, — продолжила она размышлять. — И если судить по тому, как быстро стих шум в подъезде, они вошли в одну из квартир на первом этаже».

Лариса просидела на скамеечке минут сорок, но никто из кавказцев не вышел. И она решилась на отчаянный шаг — обошла дом, заглядывая в окна квартир на первом этаже. И ее терпение вскоре было вознаграждено…

Она увидела одну из знакомых персон в окне справа от двери подъезда. Парень стоял на кухне в одной майке и, приоткрыв форточку, мирно курил сигарету.

«Хорошо, что на свете есть такие открытые люди! — подумала Лариса. — Которые не зашторивают окна от посторонних глаз.

Что ж, квартира номер шестнадцать», — вычислила она. И, судя по одежде и поведению парня, он пришел к себе домой. На этом можно было ставить точку и отправляться домой.

* * *

На следующий день после неожиданной находки Татьяна Зотова позвонила в милицию и сообщила о случившемся. Получив конкретные указания по телефону, что делать дальше, она после работы отправилась в районный отдел милиции. Там ее внимательно выслушали и, осмотрев банку с монетами, попросили повторить свой рассказ. Потом, подробнейшим образом занеся ее слова в протокол, милиционеры забрали банку и отпустили Татьяну домой.

А Лариса в ту ночь засыпала с большим трудом. Она даже думала принять снотворное, что делала крайне редко. В голове многократно прокручивались события последних двух дней — то по порядку, то вразнобой. Они всплывали в голове отдельными кусками. Размышляя, незаметно для себя, она и заснула.

Встала она рано, в половине восьмого, по будильнику, специально поставленному на тумбочку. И сразу же потянулась к телефону. Она набрала номер сестры и услышала ее заспанный голос:

— Лариса? Ты чего так рано? Что тебе не спится?

— Валентина проснулась? — вместо приветствия спросила Лариса.

— Да.

— Позови ее, пожалуйста…

— Сейчас, — несколько недоуменно отозвалась Татьяна.

Спустя несколько секунд в трубке раздался жизнерадостный низкий голос Валентины:

— Привет, тетя Лариса…

— Здравствуй, моя хорошая, — ласково поздоровалась с ней Лариса. — Мне было бы интересно встретиться с твоим другом Володей.

— А зачем? Если ты насчет монет, то это не его. Он про них ничего не знает, — грубовато ответила Валентина.

— Нет, у меня к нему другой интерес, — заверила Лариса племянницу. — Мне человек в ресторан нужен. Как раз молодой, энергичный. С улицы брать кого-то не очень хочется. Может быть, его это заинтересует?

— Ну хорошо, я передам, — несколько смутившись, отозвалась племянница. — Он сегодня должен ко мне в магазин зайти. Правда, у него есть сейчас работа…

— Возможно, у меня будет более выгодный вариант, — настаивала Лариса.

— Хорошо, я передам, — повторила Валентина. — В крайнем случае, если он не зайдет, я знаю, где его искать. Они в каком-нибудь уличном кафе с приятелями собираются, на Немецкой и Горького.

«А вот эта информация очень кстати», — подумала тетка, закончив разговор с племянницей.

Это давало возможность Ларисе понаблюдать за Володей и его «приятелями» со стороны, увидеть, что он представляет собой в своем естественном виде, безо всякой рисовки. Возможно, ей удастся даже узнать что-нибудь важное в связи с заинтересовавшим ее делом. Разумеется, никакой вакансии у нее в ресторане не было, и она придумала это исключительно как предлог для встречи с Владимиром…

…День в ресторане прошел как обычно. Можно сказать, спокойно. Налоговики не появились. И около половины седьмого вечера Лариса решила, что пора уходить. Вручив бразды правления рестораном администратору Дмитрию Степановичу Городову и выслушав его занудные комментарии по поводу финансового состояния ее заведения, она поспешила покинуть любимую работу.

Оставив машину невдалеке от перекрестка Немецкой и Горького, Лариса двинулась на поиски места сбора Володи и его приятелей. Она его лично не знала и видела только на фотографиях дома у сестры.

Улица Немецкая, как всегда, с весны до осени была прямо-таки усеяна летними кафе. Под синими и красными навесами, обнесенные оградами различной степени прочности и надежности, стояли небольшие столики. Несмотря на прохладную погоду, посетителей было более чем достаточно. Из-под каждого навеса доносилась музыка, сопровождавшаяся гомоном человеческих голосов.

Лариса переходила от одного кафе к другому, разглядывая многочисленных посетителей. Сменяли друг друга обрывки песен — будто кто-то крутил ручку радиоприемника в поисках нужной волны.

И вдруг она увидела знакомое по фотографиям лицо Володи — белобрысого высокого симпатичного парня в куртке с надписью «Адидас» на спине. В глаза бросались белоснежные новые кроссовки на его ногах. Он сидел в компании четырех молодых людей, облепивших маленький круглый столик.

Лариса прошла между столиками к стойке, за которой стояли две молодые продавщицы. Из динамиков доносилась душещипательная песня о том, как где-то в Африке ни за что ни про что убили негра. Лариса сразу вспомнила свое недавнее дело о том, как совсем недалеко, в парке «Липки» покончил с собой неуравновешенный негр из Республики Конго, не выдержав того, что его русская мама не хочет признать его своим сыном. Сложное тогда выдалось дельце… Даже в Израиль пришлось лететь. Интересно, что нынешнее дело ей готовит?

Вообще, судя по тому, как развиваются события, за ними должно последовать не слишком бурное продолжение. Однако как знать, как знать…

Получив заказ, Лариса села за только что освободившийся столик, располагавшийся как нельзя более удобно. Находясь почти рядом с компанией Володи, Лариса могла спокойно наблюдать за предметом своего интереса со спины. Он же ее не видел.

Ребята тем временем болтали между собой о всякой ерунде, не относящейся к интересующему Ларису делу. Вдруг подошли еще двое и поочередно поздоровались со всей компанией.

— Что это у тебя? — громко спросил подошедший парень у сидевшего рядом с Володей чернявого молодого человека.

— Что-что, солнцезащитные очки, — передразнил тот. — Не видишь, что ли?

— Зачем, лето-то уже кончилось!

— Ну и что? — Чернявый нацепил очки и, словно престижная модель, воззрился на окружавших его людей. — Имидж всегда важен, и зимой и летом. Ну и как я вам?

— Ногу подними, — попросил Володя.

Тот приподнял согнутую в колене ногу.

— Скажи «аста лависта, беби!»

— Аста лависта, беби, — послушно повторил парень, который, видимо, не отличался особым интеллектом.

— Ну вылитый Шварценеггер! — констатировал Володя.

— Точно! — подтвердил любопытный парень из пришедших. — Кстати, тебя Зурик с Казбеком искали, — вдруг став серьезным, обратился он к Володе.

— Чего им надо?

— А я откуда знаю…

Манера разговора была непринужденной, с особым акцентом, который в Тарасове в интеллигентных кругах именовался «гоблинитетом Заводского района». Очень частое использование неопределенного «артикля» «бля» и определенного «на х…» придавали речи известный в не очень узких кругах социально-лингвистический колорит.

— Они, кажется, Кирилла искали, — сказал один из прибывших, сдабривая свою речь вышеупомянутыми артиклями и плюясь семечками. — Хотели через тебя на него выйти.

— Кирилла? — удивился Володя. — Но я его сам давно не видел.

— А он им, похоже, очень нужен. Они даже ругались по его поводу.

— Как?

— А так, что пропал, мол, гад, как сквозь землю провалился, сучара, говорили…

И, словно в подтверждение темпераментных высказываний незнакомых Зурика и Казбека, из динамика кафе раздались звуки песни «Какая боль, какая боль!».

Лариса уже успела сопоставить образы вчерашних кавказцев с именами Зурик и Казбек и была уверена в том, что это они и есть. Тем более что намерение найти Кирилла они выражали и вчера, на лестничной площадке, откуда их погнала старуха-хранительница чистоты в подъезде.

— Да? — удивился еще больше Володя и, обернувшись так, что Лариса могла увидеть его лицо, поднял бровь.

— Какие-нибудь непонятки, наверное, возникли, — высказал в свою очередь предположение разговорчивый парень и смачно сплюнул на асфальт.

— Ну, я помочь ничем не могу, — развел руками Володя и посмотрел вдруг на часы. — Мужики, мне, короче, пора… А то меня Валька ждет.

Все собравшиеся парни посмотрели на него со смешанным чувством зависти и укоризны. Первое относилось, видимо, к его предполагаемому в этот вечер времяпрепровождению, а второе — к тому, что он покидал компанию.

Попрощавшись за руку по очереди со всеми, Володя встал и довольно быстро вышел из кафе. Лариса не стала мешкать, также поднялась из-за своего столика и направилась вслед за ним.

Из всех действующих лиц неизвестным для Ларисы оставался Кирилл. Кавказцы его местонахождение не знают. А вот Володя, возможно, знает. Во всяком случае, может что-то скрывать.

Рассуждая так, Лариса шла вслед за ним, сохраняя почтительное расстояние. Так они дошли до Центрального рынка, где Володя повернул налево. Миновав еще несколько кварталов, он свернул в подворотню огромного многоэтажного дома, занимавшего чуть ли не целый квартал.

К тому времени Лариса уже значительно сократила дистанцию между нею и преследуемым. Она сделала вид, что ей тоже нужно в этот дом. Друг за другом они вошли в подъезд, а затем в кабину лифта.

— Вам куда? — обратился Володя, положив палец на кнопку с номером пять.

— Мне выше, — спокойно ответила Лариса.

Плавно поднявшись до пятого этажа, лифт остановился, и Володя вышел.

— О, привет, а я к тебе, — сказал он вдруг, обращаясь к человеку, стоявшему на лестничной площадке с сигаретой в руке.

Это был парень примерно одного с Володей возраста, с аккуратно причесанными темно-русыми вьющимися волосами, в очках с тонкой металлической оправой.

— Здорово, — ответил он, мимоходом оглядывая Ларису, которая чуть замешкалась с тем, чтобы нажать кнопку следующего этажа.

Она пропустила из разговора всего несколько фраз, поскольку очень скоро вышла на шестом этаже. Подобная ситуация стала для нее уже привычной — буквально вчера она подслушивала таким же образом разговор двух кавказцев.

— Ты чего прячешься-то? — раздался голос Володи.

— Есть причина. — Ответ незнакомца, которого Лариса уже окрестила про себя Кириллом, был кратким и емким.

— Казбек тебя ищет, Кирюша, — продолжил Володя, и у Ларисы отпали все сомнения по поводу личности парня в очках. — У всех расспрашивает, где тебя можно отловить.

— Я надеюсь, ты ему не сказал? — В голосе Кирилла послышалась обеспокоенность.

— Нет. Да я и не знаю, в чем дело, собственно… Что-нибудь серьезное?

— Денег я у него занял, — ответил после небольшой паузы Кирилл.

— Много?

— Десятку, — беспечно ответил Кирилл. — Хотел крутануть, да ничего не вышло. А потом проблемы разные пошли. Туда-сюда, потом глядь — и ничего не осталось от тех денег. Сроки уже все вышли, а отдавать нечего. Он мне передавал через своих людей: «Мол, гони монету». Ну, я и залег на дно — вот у тетки живу. Кроме тебя, кстати, этот адрес никто не знает…

— Короче, ты влез по самые уши, — тяжело выдохнув, констатировал Володя. — Казбек вообще-то мужик серьезный. Он с тебя так просто не слезет.

Из дальнейшего разговора двух мужчин Лариса ничего ценного не почерпнула. Тем более что вскоре оба — Кирилл и Владимир — скрылись за дверью квартиры тетки Кирилла.

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день», — подумала Лариса, возвращаясь к тому месту, где был припаркован ее автомобиль. Она, по сути дела, потянула за единственную в деле ниточку, но та оказалась пустышкой. Слово «монеты», которое она услышала в разговоре кавказцев, означало всего лишь навсего деньги. Банальные деньги, и никакие не старинные, а очень даже современные.

И что теперь делать, Лариса не знала. Оставалось выяснить, однако, самое главное — каким образом эти монеты попали в квартиру Татьяны. Ведь кто-то же их принес туда. Но кто? Кто это мог сделать? И зачем?

 

Глава 3

Прошло три дня с тех пор, как Татьяна отнесла свою неожиданную находку в милицию. На четвертый день в ее квартире раздался телефонный звонок.

— Алло, здравствуйте, будьте добры Татьяну Викторовну, — послышался в трубке пожилой деликатный женский голос.

— Да, я вас слушаю, — тут же ответила Татьяна, а сама подумала: «Наверное, кто-то из родителей, а скорее, даже из бабушек моих учеников по поводу ненаглядного чада, обделенного хорошими оценками и страдающего недостаточным вниманием со стороны педагогов».

Однако дальнейшие слова невидимой собеседницы развеяли эту версию:

— Меня зовут Клавдия Алексеевна Баташова. Я хочу поблагодарить вас за найденные монеты. Мне ваш телефон дали в милиции. Спасибо вам большое.

— Пожалуйста, — только и смогла ответить Татьяна.

— Вы знаете, я даже и не думала, что они отыщутся. А тут… Спасибо, большое спасибо… Я вам так благодарна. — Женщина рассыпалась в заверениях в искреннем почтении. — Не сочтите, ради бога, за назойливость, мне бы очень хотелось с вами повидаться. Вы не представляете, как я вам благодарна. Я буду очень рада, если вы ко мне зайдете. Сама я человек пожилой, ходить мне трудно…

— Хорошо, Клавдия Алексеевна, спасибо. Я непременно зайду, — вставила в поток славословий и благодарностей Татьяна.

— Буду вас очень ждать. Запишите мой адрес. — Клавдия Алексеевна взяла паузу, будто вспоминая адрес, по которому она проживает.

Татьяну так и подмывало сказать, что не нужен ей этот адрес, не нужен! Не хочет она терять время на разговоры с пожилой женщиной и выслушивать ее благодарности. По своему опыту общения с представителями старшего поколения она знала, что если они разговорятся, то остановить их абсолютно невозможно. При этом они часто несут невообразимый бред, начиная от своих болячек и кончая сексуальными приключениями молодости. Причем рассказ будет повторяться несколько раз, и каждый раз старушка будет удивляться тому, что она это уже, оказывается, говорила.

Поэтому Татьяна только тяжело вздохнула, когда Клавдия Алексеевна наконец произнесла:

— Чернышевского, 145, квартира 67. Третий этаж, лифта у нас нет, а я очень страдаю, у меня ноги больные… Код на двери 237. Набираете цифры и одновременно нажимаете. Обязательно одно-вре-мен-но… — подчеркнула Клавдия Алексеевна со старческой дотошностью.

Татьяна пообещала еще раз, что она зайдет, как только сможет. Повесив трубку, она с облегчением вздохнула. И тут… И тут ей пришла в голову мысль.

А что, если к этой старушке послать Ларису? Она же все равно этим занимается. Так что ей и карты в руки.

И она набрала номер сотового телефона сестры. Звонок застал Ларису в рабочем кабинете.

— Неужто случилось что-нибудь еще? — поинтересовалась она.

— Да, — ответила старшая сестра. — Хозяйка монет нашлась. Она мне только что звонила и настойчиво приглашала в гости. Вот я и подумала, может быть, ты пойдешь к ней вместо меня?

— Я? — удивилась Лариса.

Но состояние удивления и растерянности тут же сменилось приливом энергии. Ларисе показалось, что жизнь для нее снова обретает смысл, становясь прекрасной и удивительной. Действительно, а что еще может так тонизировать Ларису, если не страсть к новым интересным приключениям? Татьяна, сама того не зная, задала своей сестре правильное направление.

— Хорошо, диктуй адрес, — решила Лариса, и Татьяна с легкой душой передала ей тщательные наставления Клавдии Алексеевны, включая порядок набора кода на двери подъезда.

Лариса после разговора с сестрой быстренько скинула все проблемы по ресторану на плечи Степаныча и, не обращая внимания на его уже ставшие ритуальными ворчания и озабоченные почесывания головы, вышла через служебный вход к своей «Вольво».

Она надеялась, что визит к Клавдии Алексеевне Баташовой откроет какие-нибудь новые подробности, связанные с неожиданным появлением украденных монет в квартире сестры. И возможно, загадка перестанет казаться абсолютно неразрешимой.

Ведь идеальных преступлений не бывает. Это вполне конкретное преступление, и произошло оно в конкретном месте. Значит, побеседовав с потерпевшей, вполне может статься, удастся выяснить, что было до и после.

Под окнами дома по улице Чернышевского находился маленький, но вполне уютный скверик. Намучившись с одновременным нажатием цифр на коде — в двери что-то заклинило, и Лариса никак не могла попасть внутрь, — она наконец дождалась выходившего из подъезда человека и поднялась на третий этаж.

Дверь ей открыла женщина лет шестидесяти, одетая в темно-синее платье и серую вязаную кофту.

— Ой, проходите, проходите, пожалуйста, — засуетилась она. — Я вам так рада! Так хорошо, что вы зашли.

Похоже, Клавдия Алексеевна была рада любому человеку, который сподобился бы скрасить ее одинокое существование. И даже не спросила у Ларисы, кто она и по какому, собственно, делу явилась.

— Меня зовут Татьяна, — представилась Лариса, входя в роль своей старшей сестры.

— Очень приятно, очень… — Улыбка не сходила с уст хозяйки. — Сейчас я чайник поставлю.

Лариса прошла в единственную комнату в квартире, села на диван и осмотрелась. Квартира представляла собой место рачительного ухода, который, похоже, превратился у хозяйки в культовый обряд. В ней было полным-полно предметов рукоделия и всевозможных мелких вещиц, из-за чего создавалось подобие музейной атмосферы. Каждый предмет стоял на своем тщательно выверенном месте. И кругом царила такая чистота, что, казалось, невозможно отыскать даже пылинку.

— Ой, как хорошо, что вы пришли. Вы даже не представляете, как я рада, — пустилась выражать свое восхищение визитом сыщицы хозяйка. — Я ведь одна живу, у меня никого нет.

— Скажите, а как к вам попали эти монеты? — неожиданно по-деловому спросила Лариса, обрывая Клавдию Алексеевну и переходя к предмету, который интересовал ее больше всего.

— То есть как? — опешила Клавдия Алексеевна, и лицо ее вытянулось.

Ларисе даже показалось, что она совершила психологическую ошибку и хозяйка переменит свое «прекрасное» мнение о ней. Нельзя было так резко переходить к делу. Однако оцепенение Клавдии Алексеевны продолжалось недолго.

— Это мои монеты, — сказала она. — У меня их украли.

— Вот как? — Теперь у Ларисы слегка вытянулось лицо. — И как же это произошло?

— Это случилось месяца два назад, — обстоятельно начала Клавдия Алексеевна. — Вернее, второго августа.

В дальнейшем Клавдия Алексеевна, разговорившись, очень подробно расписала все перипетии случившегося. Ларисе оставалось только поддерживать разговор в нужном русле, задавая наводящие вопросы.

А все услышанное ею складывалось в следующую картину.

Покойный муж Клавдии Алексеевны был заядлым нумизматом со стажем. Он был просто одержим коллекционированием монет, которым занимался еще со школьных лет. Результатом этой страсти стала внушительная коллекция, которой он посвящал все свободное от работы преподавателя экономического института время. После смерти мужа почти всю коллекцию Клавдия Алексеевна продала одному из его друзей-нумизматов. Слишком большой страсти к монетам она не питала, к тому же ей очень нужны были деньги. А уже потом, некоторое время спустя, она обнаружила, что осталась еще одна небольшая часть коллекции — те самые пятнадцать монет, которые попали в квартиру Татьяны Зотовой.

Но Клавдия Алексеевна решила больше ничего не продавать, оставить их на память. Так они и хранились у нее до второго августа. Но как-то в разделе частных объявлений в газете она обнаружила одно, крайне ее заинтересовавшее. Некто обещал купить старинные монеты и очень дорого за них заплатить. В конце объявления был указан телефон потенциального покупателя.

Клавдия Алексеевна раздумывала. Она металась между памятью о своем покойном муже и возможностью поправить свое весьма скудное материальное положение.

В раздумьях прошло три дня, и она все же позвонила по тому номеру, что был указан в объявлении.

Покупателем оказался молодой человек, который назвался Алексеем. Они договорились о встрече у нее в квартире.

Алексей, по словам Клавдии Алексеевны, оказался высоким, среднего телосложения молодым человеком, одетым в синюю рубашку и джинсовую куртку. Был он прямо-таки само обаяние. Он долго рассматривал монеты, а затем сказал, что ему нужно подумать. И попросил Клавдию Алексеевну немного подождать, пообещав непременно сообщить о своем окончательном решении.

А через несколько дней, когда старушка поутру направилась на рынок за покупками, в ее квартиру залезли воры и, почти ничего не тронув, прихватили с собой предмет несостоявшейся купли-продажи. Клавдия Алексеевна, разумеется, обратилась в милицию. Ее просили ничего не трогать в квартире, потом составили протокол, сняли отпечатки пальцев. Ну и так далее… И вот теперь похищенные монеты нашлись.

— Это просто замечательно, что на свете есть такие честные люди, — произнесла она восторженно, завершая свой обстоятельный рассказ.

— Скажите, пожалуйста, у вас остался тот телефонный номер? — спросила Лариса.

— Даже и не знаю, — развела руками Клавдия Алексеевна. — В милиции тоже спрашивали, а я тогда сказала, что потеряла. И вправду он тогда куда-то затерялся…

— Хорошо, вы не волнуйтесь, — успокоила ее Лариса.

Она решила сама просмотреть июльские газеты «Что? Где? Почем?» и выяснить номер самостоятельно. Она попрощалась с гостеприимной хозяйкой и, выслушав от нее очередную порцию славословий, удалилась.

В ее руках была новая нить, связанная с делом о монетах в таинственной банке. Она возвращалась домой, весьма довольная результатами своего визита к старушке.

* * *

Евгений Котов пребывал в благодушном настроении. С утра он сумел решить несколько важных для его бизнеса дел и отдыхал, сидя на кухне и потягивая пиво. С некоторых пор он решил избавиться от становившейся все более явной алкогольной зависимости и перешел с крепких напитков на легкие. Жене он заявил, что таковы указания его врача-нарколога, которого он посещал уже где-то месяца четыре. Что якобы тот разрешает ему употреблять пиво.

Хотя на самом деле у нарколога он был всего раза два и, не особо поверив научным методам снятия алкогольной зависимости, решил провести самостоятельное лечение. А оно как раз и заключалось в переходе с джина на пиво. Иногда Евгений срывался и опять переходил на любимую можжевеловку, но, чувствуя, что Лариса все более отдаляется от него, поддался сентиментальному настроению последних месяцев — сохранить семейный очаг, дабы побороть внутреннее одиночество. Он искренне пытался не раздражать жену.

Вот и сейчас, выпив полбутылки пива, он с виноватым видом встретил Ларису.

— Привет, я уже дома, — сказал он. — Какие новости?

Евгений очень старался быть приветливым.

— Новости? Да как сказать… — Лариса несколько растерялась, занятая своими мыслями.

Ей в принципе не очень хотелось втягивать мужа в дела, которыми она занималась, — это уже стало своего рода ее принципом, который вполне укладывался в концепцию «один дом — две жизни». Однако сейчас она решила использовать Евгения с пользой для дела.

— У меня к тебе просьба, Женя, — вздохнула она, присела рядом с ним и закурила свой любимый «Кент».

— Какая же? — с готовностью откликнулся Котов.

— Довольно щекотливая.

— Да у тебя, похоже, почти все просьбы щекотливые, — отважился сострить Женя.

— Я не так часто к тебе обращаюсь, — нахмурилась Лариса, и муж снова принял покорную позу. — Короче, надо через твоего знакомого Мурского пробить один телефон. Узнать, кому он принадлежит и где этот самый человек живет.

— Как? Ты снова в деле, что ли? — пришла очередь нахмуриться Евгению.

Лариса ничего не ответила. Она держала перед собой газету с тем самым объявлением и телефоном, на которые купилась Клавдия Алексеевна. Она обнаружила этот телефон после нескольких часов изучения старых газет.

Собственно, она не стала бы обращаться к мужу, а сделала бы это легко через своего старого знакомого в милиции Олега Карташова, который даже был одно время ее любовником, но… Этот вариант отпал, когда в управлении ей сказали, что Олег Валерьянович отбыл на курсы повышения квалификации в Москву и будет на рабочем месте только через несколько дней. Поэтому оставался только Мурский, но с ним связываться было сподручнее через Евгения.

Правда, Котов тут попытался уйти в сторону.

— А что бы тебе самой ему не позвонить? — спросил он.

— Он же твой родственник! — искренне возмутилась Лариса. — И в конце концов, должна же быть от тебя какая-то польза! Это почти семейное дело, связано с Татьяной.

Евгений вздохнул, отпил пива из бутылки и потянулся за телефоном. Потом взял газету и, прочмокав «Очень интересно, очень…», набрал номер.

— Алло, товарищ подполковник? Гражданин Котов вас беспокоит…

— Женька, ты? — забасила как могла телефонная трубка, не в силах передать своими слабыми мембранами грозовые раскаты могучего голоса подполковника ФСБ Вольдемара Мурского.

Его, впрочем, сам Евгений предпочитал звать «дядя Волик».

— Ты чего звонишь? — прямо спросил Мурский, не отличавшийся особым тактом, и Евгений слегка поморщился. — Желаешь в гости напроситься или сам позвать? — продолжил контрразведчик, не дождавшись ответа.

— Просьба у меня, дядя Волик.

— Излагай, — коротко крякнул в трубку Мурский.

— Есть у меня один телефончик. Надо бы узнать, кому он принадлежит и где счастливый обладатель его прописан.

— Да? — слегка подумал Мурский. — Ладно, давай. Только за тобой приглашение в гости. Я очень люблю, как готовит твоя жена.

Помимо отсутствия такта, Мурский имел еще один недостаток: он был настоящим Гаргантюа. Он был неравнодушен к еде, особенно такой изысканной, которая подавалась в ресторане «Чайка» и дома у Ларисы для гостей. И Евгений был вынужден сказать:

— Да, я приглашаю тебя в выходные.

— Идет. Диктуй телефон.

— 65-78-92, — произнес Котов.

— Жди. Через пять минут перезвоню.

Мурский действительно перезвонил ровно через пять минут и сообщил следующее:

— Аппарат установлен по адресу: 5-й проезд Строителей, дом 4, квартира 23. Проживают в квартире Симонова Мария Ивановна, сорок восьмого года рождения, Симонов Анатолий Михайлович, сорок пятого года, и их сын Константин Анатольевич, шестьдесят восьмого года. Отец работает слесарем на заводе «Корпус», мать — уборщицей в гастрономе, а сын — продавцом в фирме под названием «Сириус».

Продиктовав все это, подполковник поинтересовался, не собирается ли Евгений предпринять против этих людей какие-либо карательные меры, выходящие за пределы уголовного кодекса, и, получив заверения, что нет, а также еще раз напомнив о приглашении Евгения на званый ужин, отключился.

Лариса, получив данные, записанные Евгением, убрала бумажку к себе в сумочку.

Особенно заинтересовал ее сын семейства Симоновых, по возрасту подходивший под описание некоего Алексея, наведывавшегося на квартиру к Клавдии Алексеевне. Ей не терпелось взяться за дело, хоть в квартире не проживало никаких Алексеев. Однако, если предположить, что преступники не дураки, они и не должны действовать настолько явно, чтобы их можно было легко обнаружить.

Она прошла в свою комнату, прилегла на кровать и обдумала свои дальнейшие действия. Во-первых, нужно придумать, под каким предлогом она появится в указанной квартире. Может быть, скажет, что ошиблась квартирой, разыскивая кого-то другого. Или представится коммивояжером… Нет, пожалуй, она скажет, что работает в компании и ей поручили провести социологический опрос. Ну, скажем, что-нибудь о телевидении или о фильтрах для очистки воды. На этом она и остановилась. А дальше можно будет сориентироваться по ходу разговора.

Лариса привела свой облик в соответствие с выбранной ролью и теперь напоминала официантку, которая хочет выглядеть как киногероиня. Этакая нелепая особа, неумеренно пользующаяся косметикой, облаченная в респектабельные на вид, но слегка не соответствующие друг другу предметы гардероба. Она также прихватила с собой несколько десятков листов бумаги, якобы для записи ответов респондентов.

Лариса спустилась в гараж и завела машину. Путь ее лежал к Пятому проезду Строителей, который находился на окраине города.

Уже через полчаса она звонила в дверь квартиры, где находился телефон с номером, по которому очень неосторожно в свое время позвонила Клавдия Алексеевна. И лишилась потом монет покойного мужа.

Однако отпирать дверь Ларисе никто не торопился. Она позвонила несколько раз, но результат остался прежним — за дверью было тихо, как в гробу.

«Может быть, позвонить по телефону? Возможно, кто-то все-таки есть внутри, но по каким-то причинам не хочет открывать?» — роились в голове Ларисы мысли.

Но телефон остался в ее машине, придется спускаться вниз. Лариса с досады ударила по ручке закрытой двери ладонью. И ей вдруг показалось, что дверь слегка подалась.

Лариса тут же попробовала ее приоткрыть. И дверь действительно оказалась незапертой. Котова перешагнула порог и громким, уверенным голосом спросила:

— Хозяева дома?

Ответа, однако, не последовало.

— Дома есть кто-нибудь? — повторила она вопрос.

В ответ ни звука. «Тихо, как на кладбище, — подумала Лариса. — Вот так входи и бери что хочешь».

Она постояла еще немного у порога в нерешительности, а затем плотно закрыла за собой дверь и услышала, как щелкнул замок. Лариса решила быстренько осмотреть квартиру в отсутствие хозяев.

На кухне она не нашла ничего особенного: шкафы, холодильник, стол. Следующая дверь вела в комнату. Лариса распахнула ее и, войдя, замерла на месте.

В центре комнаты на полу лежал парень в синей рубашке в крупную клетку и серых брюках. «Он был в синей рубашке». Лариса словно услышала голос Клавдии Алексеевны, описывавшей того самого парня, который приходил к ней смотреть монеты.

В позе парня было что-то неестественное. Русая голова была повернута влево. Лариса видела половину его лица со следами насилия: под глазом красовался здоровенный синяк, а на лбу вздулась внушительных размеров шишка. На ковре рядом были видны пятна, очень похожие на кровь.

В комнате был полный беспорядок: опрокинутые стулья, сорванная со стола скатерть, распахнутая дверца шифоньера… На полу валялись графин, стакан, поднос, несколько книг и небольших фотографий в рамках.

Лариса почувствовала, что ей становится не по себе. Она подошла к лежащему на полу молодому человеку и присела на корточки. Похоже, что тот не дышал.

Она осторожно взяла его руку и попыталась нащупать пульс. Пульса не было. Парень не подавал никаких признаков жизни.

«Пациент скорее мертв, чем жив», — произнесла про себя Лариса.

Чувство беспокойства нарастало в ней со скоростью курьерского поезда. Лариса почувствовала, что теряет над собой контроль. Она пугалась любого шороха и даже собственного дыхания. В общем-то оно и понятно: труп на полу и зловещая тишина вокруг. Нужно постараться взять себя в руки, не паниковать и сконцентрировать внимание на происшедшем.

Итак, она в чужой квартире. В квартире труп. Что делать? Звонить в милицию?

Она уже представляла себе все дальнейшее: «А как вы сюда попали? А зачем? А что? А как?» — с водопадом милицейских вопросов Лариса была знакома достаточно хорошо. И, как назло, отсутствует ее бойфренд капитан Карташов, которому вздумалось повышать свою квалификацию в столице.

Поразмыслив над ситуацией, в которой оказалась, Лариса приняла решение уносить ноги. Она прикрыла дверь комнаты, достала носовой платок и начала быстро протирать в прихожей те места, где она могла оставить отпечатки своих пальцев. Покончив с этим занятием, она совсем уже собралась уходить, как за входной дверью послышались приближающиеся шаги.

«Может быть, это в соседнюю квартиру?» — с надеждой подумала она.

Но шаги смолкли прямо напротив Ларисы. В ее голове заметалась одна-единственная мысль, беспокоившая уже полтора века многие великие умы России: «Что делать?»

«А вдруг это гости, они просто позвонят-позвонят да и уйдут», — еще тешила себя надеждой Лариса.

Но тут ее надежду постигла клиническая смерть — за дверью послышался звон доставаемых из кармана ключей. Лариса ощутила, как ее мысли обгоняют время.

Она повернула голову влево. Ее внимание привлекла еще одна дверь, в нескольких шагах от входной. Она сделала шаг в сторону и распахнула ее. Это был чулан, темный и почти пустой. Только в углу стояли несколько ведер да веник со щеткой. Котова, стараясь ступать как можно тише, едва успела заскочить в чулан и закрыть за собой дверь. Слава богу, что удалось ей это сделать с первого раза.

Это было большой удачей, поскольку ручки с обратной стороны двери не было. И в ту же секунду послышался звук ключа, вставляемого в замок. Вошедший завозился у вешалки. Затем шуршание прекратилось.

Лариса старалась дышать как можно тише. Она сразу же вспомнила не к месту детство — игры в прятки. В такие минуты кажется, что твое дыхание можно запросто услышать. А дышать от волнения хочется в три раза глубже обычного. Опять зазвучали шаги, но уже более мягкие, с легким пошаркиванием.

«Наверное, в тапочки переобулась», — подумала Лариса. Судя по походке, это была женщина.

Шаги тем временем удалились в другой конец квартиры, где опешившая Лариса не успела еще побывать. Затем все стихло.

Выждав немного, Лариса решила: «Будь что будет!» Она выскочила из чулана. В прихожей никого не было. Она повернула ручку замка, стараясь делать все быстро и одновременно тихо. Открыла дверь и выскочила за порог.

Дверь за собой она прикрыла, но так, чтобы не щелкнул замок, оставив небольшую щель. Она кинулась вниз по лестнице, оглашая громким стуком каблуков весь подъезд. Ее мозг отметил, что окна квартиры, кажется, не выходят во двор — следовательно, тот, кто зашел в квартиру, не увидит, как она отъезжает отсюда на своей «Вольво».

 

Глава 4

Даже на следующий день Лариса долго не могла успокоиться. Надо же — свежий труп в квартире, будто к ее приходу специально готовились!

Хорошо еще, что все так благополучно для нее обошлось. А то могла бы так вляпаться, мало бы на оставшуюся жизнь не показалось.

«Но взялся за гуж — не говори, что не дюж», — утверждала тем не менее ее неугомонная душа.

Азарт и честолюбие охотницы за чужими тайнами не давали ей покоя. След она, похоже, взяла верный. Синяя рубашка с крупными клетками… Этот образ, столь тщательно описанный Клавдией Алексеевной, прочно засел у нее в мозгу. Любимая форма одежды…

Похоже, что это и был Алексей. Отлетался, голубь… Только просто так нечасто убивают. И сдавалось Ларисе, что Алексей перебежал дорогу кому-то, покрупнее бабульки со старомодным именем Клавдия Алексеевна, за что и поплатился жизнью.

Тем не менее точно установить личность убитого можно, только лишь вновь побывав непосредственно на месте трагических и загадочных событий или хотя бы повертевшись рядом с какими-нибудь всезнающими местными старушками. Конечно, есть опасность, что кто-то из жильцов дома ее срисовал и может, грубо говоря, настучать. Но ведь она была в несколько непривычном для нее виде — собиралась представиться социологом, — а ее обычная манера одеваться и делать макияж не имеет ничего общего со вчерашней. И все-таки, прежде чем ехать, нужно попробовать прозондировать почву по телефону.

Причем звонить лучше не из дома и тем более не по сотовому. Лариса накинула плащ и вышла на улицу, надеясь узнать хоть какие-нибудь подробности вчерашних событий. Стоя перед телефоном-автоматом напротив своего дома, она чуть призадумалась о том, как же лучше начать разговор. Наконец, решив эту непростую задачу, она набрала злополучный номер.

Измученный женский голос на том конце провода, как бы что-то превозмогая, произнес:

— Да.

Это «да» прозвучало так одиноко и жалобно. Можно было догадаться, что говорившая только что плакала.

— Извините, Костю можно к телефону? — попросила Лариса.

— А Кости нет… Убили Костю…

Лариса почувствовала, что женщина готова разрыдаться в голос.

— Как? Извините, пожалуйста, это говорит одна его знакомая… Простите…

Лариса хотела еще что-то сказать, но, так ничего и не придумав, повесила трубку.

Итак, она выяснила, что убитого звали Константин. Тот самый Константин Симонов, что и был прописан в этой квартире. И никакой не Алексей. Это единственное, что теперь известно точно.

«А вдруг труп был не один?» — внезапно подумала Котова. Ведь она не осматривала всю квартиру. Впрочем, этих самых «вдруг» может быть сколь угодно. Незачем терзать себя гаданием на кофейной гуще и всевозможными предположениями.

Вернувшись домой, Лариса застала внезапно появившегося мужа. Он сидел с банкой пива перед телевизором, не особо вникая в суть происходящего на экране, и постукивал пальцами левой руки по кожаной черной папке, лежащей на коленях.

— Пришла? — спросил он безучастно.

— Ухожу, — ответила Лариса так же лаконично.

— Опять на задание? — схохмил он в том же безразличном духе.

— Долг зовет, — подыграла она ему.

— Долг — он платежом красен, — напомнил Евгений прописную истину, подняв вверх для убедительности указательный палец.

— Надеюсь, что и мне воздастся по заслугам, — громко сказала Лариса, удаляясь в спальню.

— Ну-ну, блажен, кто верует, — пробормотал любитель пива и напитков покрепче.

А Лариса взглянула на себя в зеркало и осталась вполне довольна увиденным.

— Ретушировать изображение не требуется, — таков был ее вывод.

Потом Лариса спустилась в гараж.

Она снова отправилась по уже знакомому ей маршруту. Подъезжая к месту, она решила, что не стоит появляться перед домом в столь приметной машине, и остановилась чуть поодаль. Последние метров сто она преодолела пешком. Возле дома, как и вчера, было безлюдно, если не считать детей, игравших неподалеку с собакой.

Ларисе открыла дверь высокая крепкая женщина с крупными чертами лица и светлыми волосами. Женщина буквально дышала здоровьем, и это абсолютно не вязалось со скорбным выражением ее лица.

— Простите, а не могу я видеть Костю? — кротко спросила Лариса, прикинувшись, что она ничего не знает о случившемся.

— Маша! — негромко позвала женщина, обернувшись через плечо.

В дверном проеме появилась невысокая темноволосая девушка лет восемнадцати.

— Тетю Машу позови, — обратилась к ней та, что открыла Ларисе дверь.

Девушка послушно удалилась в глубь комнаты, на ходу выкликая тетю Машу. Наконец из дальней комнаты, той самой, где Лариса вчера не успела побывать, показалась маленькая худая женщина, одетая довольно просто, что называется, без всяких претензий. На вид ей было под шестьдесят. Крепкая блондинка, как бы вспомнив о Ларисе, вновь повернулась к ней и пригласила войти.

— Тут Костю спрашивают, — обратилась она к маленькой женщине и показала взглядом на гостью.

— Здравствуйте, мне Костя нужен, — сказала в свою очередь Лариса.

— Кости нет, — страдальческим голосом ответила тетя Маша. — Убили его вчера. Зарезали…

Голос тети Маши все явственнее переходил в плач.

— Как зарезали? — будто опешила Лариса.

— А вот так. Я вчера домой пришла, а он тут на полу лежит весь в крови, — ответила тетя Маша, прижав платок ко рту. — А он вам зачем? Вы что, его знакомая?

В голосе хозяйки послышались нотки подозрительности.

— Да, он обещал мне помочь в одном деле, — соврала Лариса.

— Вы пройдите, — пригласила мать Константина гостью, направляясь в комнату, из которой только что вышла.

Лариса прошла мимо двери, за которой она вчера обнаружила мертвого Костю. В квартире, кроме женщин, находились еще двое мужчин, которые уединились в другой дальней комнате. Увидев их, гостья, не останавливаясь, вежливо поздоровалась.

Хозяйка предложила Ларисе стул.

— Я Костина мама, — наконец представилась она.

— Мария Ивановна? — уточнила Лариса, как бы демонстрируя осведомленность.

— Да, — подтвердила та и кивнула.

— Костя обещал мне в одном деле помочь. Мне очень нужны были деньги… — Лариса слегка замялась. — А он обещал продать кое-какой мой антиквариат: старинные монеты, еще кое-что…

— Об этом я ничего не знаю, — категорично-серьезно заявила Мария Ивановна. — Он мне о своих делах не рассказывал.

— Костя сказал, что у него есть какие-то знакомые, которые этим интересуются, — продолжала Лариса. — И что они якобы могут дать хорошие деньги. Одного из этих знакомых зовут Алексей. Я его, кажется, даже видела один раз…

Лариса как бы задумалась.

— Он еще в джинсовой куртке ходит, в рубашке синей в клетку.

— А, Леша! — Лицо Марии Ивановны слегка просветлело. — Но я не знаю, где он сейчас.

Лариса обрадовалась. Кажется, она все-таки не зря пришла в эту скорбную квартиру. Хозяйка тем временем встала со стула и подошла к раскрытой двери в комнату напротив.

— Толя, ты не знаешь, где Леша живет? — спросила она.

— Какой Леша? — послышался недовольный мужской голос.

— Ну, тот, что у нас комнату снимал, — уточнила Мария Ивановна.

— Нет, откуда я могу знать, — все с тем же недовольством ответил мужчина.

Мария Ивановна повернулась к Ларисе и пожала плечами.

— Нет, не знаю… Его Костя привел. Леше комната была нужна на месяц. Проблемы у него были, кажется, какие-то… С женой, что ли, поругался. А там обещали место в общежитии дать. Ну, я смотрю — парень положительный, вежливый, не пьет… К тому же заплатил вперед. А ему главное, чтобы телефон был. Работа у него такая — на телефоне сидеть, с людьми разговаривать. Как это…

— Сетевой маркетинг, — послышался из прихожей голос черноволосой девушки.

— Вот-вот, сетевой, — подхватила подсказку Мария Ивановна. — А после по адресам ходил. По ночам он еще где-то подрабатывал охранником. Так что здесь почти не ночевал… Все чаще днем. А где его теперь искать — я не знаю. Может, из Костиных друзей кто знает?

Мария Ивановна внезапно опять помрачнела и начала хлюпать носом. Речь ее стала неразборчивой, а голос — плаксивым.

Лариса поняла, что ей пора бы и честь знать. Все-таки у людей такое горе. Она подождала, пока мать убитого успокоится, и сказала:

— Извините меня, пожалуйста. Я, пожалуй, пойду… Уже в прихожей она поинтересовалась:

— А может быть, вы все-таки вспомните адрес Алексея? Он ведь вам показывал свой паспорт?

— Да какой там паспорт! — махнула рукой Мария Ивановна. — Зачем он мне? Пожил человек немного… Чай, не с улицы пришел — Костя его знал…

Лариса поняла, что здесь ей больше ничего не узнать. Подумать только — она опоздала всего лишь на один день. Да какое там на день — на несколько часов! Хотя, с другой стороны, появись она в квартире Симоновых на несколько часов раньше, неизвестно еще, сколько трупов в конечном итоге там оказалось.

Она спустилась вниз и пошла к тому месту, где припарковала «Вольво». У нее был еще один шанс — фирма «Сириус», где работал убитый Константин.

* * *

Вернувшись домой, Лариса обнаружила, что Евгений опять куда-то исчез. Ей ужасно хотелось принять горячий душ, который, в свою очередь, пробудил желание прилечь и расслабиться. Она вставила в видеомагнитофон первую попавшуюся кассету и удобно устроилась на кровати.

Через десять минут она почувствовала, как отступает усталость и в расслабленное тело возвращаются силы. Сюжет фильма не отличался оригинальностью, зато развивался так быстро, что достаточно было отвлечься на минуту, чтобы потерять нить повествования.

Главный герой был полицейским. Но несмотря на то, что служебное положение обязывало его блюсти моральный облик, этот коп завел шашни с женщиной, у которой была весьма сомнительная репутация в достаточно респектабельных кругах.

Лариса уныло посмотрела на календарь. Вроде как в управлении внутренних дел ей сказали, что Олег Карташов должен появиться на работе завтра. А раз так, то, может, имеет смысл позвонить ему домой сегодня? Может быть, он уже дома!

И она взялась за телефон. Лариса долго слушала длинные гудки и уже хотела было отключиться, как с той стороны провода послышались признаки жизни.

— Ты уже дома? — задала она вопрос, ответ на который в общем-то был очевиден.

— Лариса, привет, какими судьбами?! — послышался знакомый удивленный голос. — Я только что с поезда.

— Заставляешь даму ждать… Невежливо…

— Прошу прощения, виноват, — сразу же взял под козырек Карташов. — Что, соскучилась?

— Да вот, ночами не ем, днями не сплю, — иронично ответила Лариса.

— А зачем тогда звонишь? — спросил Олег с игривой надменностью.

— Хам, — услышал он в ответ возмущенный голос. — Мне нужна от тебя одна маленькая услуга.

— И какого же она характера? — сразу же деловито поинтересовался Карташов.

— Как обычно…

— Понятно. Речь идет о жизни и смерти всего человечества. На карту поставлено существование цивилизации! Опять кто-то провернул очередной коварный план? — съязвил капитан.

— Короче, — оборвала она треп Карташова. — Помогать будем или нет?

— А что мне за это будет? — в свою очередь, изображая прожженного прагматика, спросил Карташов.

— Возьму в подельники, — ответила Лариса. — В случае удачной реализации дела половина славы, почестей и наград — твои. Только не надо торговаться. И вообще, по-моему, ты задаешь слишком много вопросов.

— Хорошо, излагай, — сломался капитан. — Хотя я немного отстал от жизни за время командировки.

— Ничего страшного, со мной ты быстро ее догонишь. В смысле, жизнь… В общем, Олег, мне нужно узнать об одном человеке. Зовут его Константин Анатольевич Симонов, — сказала Лариса и назвала адрес Симонова. — Разузнай, не было ли чего за ним по вашему ведомству. Может быть, он сам засветился или проходил как подозреваемый. А может, просто упоминался по какому-нибудь чужому делу.

— А что конкретно у тебя за ним? — спросил Карташов.

Похоже, он сегодня решил побить рекорд по части всевозможных вопросов.

— Антиквариат, — коротко ответила Лариса. — Монеты старинные или, может быть, еще что-нибудь в таком же роде. Проверь, пожалуйста… И еще узнай о месте его работы — это фирма «Сириус». Короче, я хотела бы знать, что за фирма, имена сотрудников, адреса, и все такое…

— Ну хорошо, разузнаю, — пообещал Карташов. — Но расскажу все только при личной встрече.

— Договорились, — согласилась Лариса. — Завтра часиков в семь.

— Хорошо. Целую, — коротко ответил Карташов и повесил трубку.

Теперь, как в медицине, оставалось только ждать результатов. И Лариса приготовилась терпеливо ожидать, надеясь узнать что-то новенькое, что прольет свет на темную историю с похитителями монет.

* * *

Следующий день пролетел на удивление быстро. Как-то незаметно накопилась уйма всевозможных больших и малых дел и дома, и в ресторане, поэтому скучать и томиться в ожидании новостей было попросту некогда.

Вечером в назначенное время Лариса появилась в квартире Карташова. Ее ждал весьма радушный прием. Капитан был готов полностью расслабиться после трудовых будней.

— О! Какие люди! Позвольте плащ, мадам, — предложил бравый офицер свои услуги.

— О, какой Версаль! — изумилась в свою очередь Лариса. — Ну вы, Олег Валерьянович, делаете очевидные успехи в светской жизни… Пребывание в столице явно пошло вам на пользу.

— Прошу. — И капитан сделал широкий приглашающий жест.

Лариса прошла в комнату. К ее приходу явно подготовились. Кругом царили чистота и порядок. Стол, сервированный с некоторой претензией на изысканность, был почти готов к трапезе. Лариса уселась в кресло.

— Ну, как моя просьба? — поинтересовалась она.

— Ты сразу о деле? — разочарованно отозвался капитан. — Кстати, почему ты мне не сказала, что Симонов мертв?

— Не хотела заранее травмировать твою ранимую душу, — объяснила Лариса.

Олег скептически посмотрел на нее, вздохнул, открыл лежавшую на журнальном столике папку и официальным голосом произнес:

— В общем, Константин Анатольевич Симонов в связях, порочащих его, замечен не был, в делах — тоже. Хотя, если верить рассказу участкового, хлопот доставлял немало. Парень он вроде бы был неплохой, но страдал одной особенностью, характерной для русской души, а именно — время от времени впадал в запои. И в этом состоянии мог запросто наломать березовых дров.

— Вон оно что, — вставила внимательно слушавшая монолог Карташова Лариса.

— Нередко доставалось от него родителям, да и соседям тоже, — продолжал Олег. — Но жалоб на него почти никто никогда не подавал. Да и хулиганил он все больше по мелочам, одним словом, озорничал. То обругает кого-нибудь, то песни по ночам во дворе поет во все горло. Короче, в физический контакт с оппонентами в дебатах о смысле жизни вступал крайне редко.

— Ну а что-нибудь посерьезнее?

— Вроде закон он не преступал. Разве что время от времени попадал в вытрезвитель. А еще, по словам участкового, покойный был наделен чрезмерной простотой. Из-за чего не раз «горел» благодаря сотоварищам по пивному ларьку. По широте душевной нередко бывал облапошенным. Влезал в какие-нибудь авантюрные дела, можно сказать, вполне добровольно и оказывался внакладе. То денег даст в долг или как бы на выгодное дело совершенно незнакомым людям. То какую-нибудь вещь для кого-нибудь из дома вытащит, а потом ни этих людей, ни имущества. В общем, как сказал бы Василий Макарович Шукшин, — чудак на букву «Эм».

— Понятно, — произнесла, выслушав его, Лариса. — А что касается антиквариата…

И она вкратце пересказала историю с монетами:

— Понимаешь, некто выведал у одной старушки, что у нее есть старинные монеты, и, похоже, довольно ценные. А потом эти монеты украл. Прямо из квартиры. И этот кто-то был знакомым Константина Симонова. Может быть, даже и не очень хорошим, учитывая то, что я сейчас узнала. Но он почти целый месяц жил у Симоновых на квартире. И единственный способ его найти — это потрясти личные связи Константина Анатольевича.

— Ну, человек вроде него и старинные монеты — это вряд ли, — заключил Карташов. — Хотя, конечно, запросто мог влипнуть в какую-нибудь историю, сам того не подозревая. Ведь прирезали же парня в собственном доме и, кстати, совершенно ничего не взяли. Хотя, может быть, и взяли. Только об этом знал лишь сам покойник. А у него теперь, как сама понимаешь, не спросишь.

Карташов развел руками.

— На этом прошу считать официальную часть закрытой, — нарочито торжественно произнес он. — Перейдем теперь к банкету.

— Ну, если это все, что ты можешь сказать, то перейдем, — согласилась Лариса.

— Я могу еще добавить исключительно из чувства высокого доверия к присутствующим, — поднял вверх палец Карташов, держа другой рукой бутылку вина, — что соседи видели в предположительное время убийства перед подъездом черный джип и приезжавших в нем двух чисто конкретных пацанов. Так что смотри, если решила сунуться в это дело, опасайся черных джипов, — шутливо предупредил капитан. — И чуть не забыл. Ты просила имена и адреса тех, кто с ним работал в «Сириусе». Вот, пожалуйста…

Карташов достал из папки сложенный листок бумаги.

— Кроме Симонова, в фирме работают еще трое человек. Юридический адрес по месту жительства одного из них. Занимаются торговлей: кассеты, тряпки… Держи. — Он передал листок Ларисе.

На этом рассказ на интересующую ее тему был действительно закончен, и течение беседы сменило курс. Разговор поплыл в другом направлении.

После нескольких бокалов вина слегка «поплыли» и сами собеседники. Вечер утех и наслаждений продолжался довольно долго и прошел в теплой и дружественной обстановке.

Домой Лариса вернулась, когда было уже очень поздно. Она испытывала удовольствие от сознания выполненного долга.

Можно было двигаться дальше по четко обозначенным путям. И пути эти лежали в трех направлениях — по полученным ею адресам. Только вот незадача — все трое то ли были неисправимыми трудоголиками и зарабатывали в поте лица насущный хлеб свой, то ли не были домоседами и предпочитали отдыху в кругу семьи другие способы «расслабиться» после бренных забот.

Короче, первый поход по адресам никаких результатов не дал, поскольку интересующие ее личности отсутствовали. Ларисе удалось узнать, что торговые точки «Сириуса» располагаются близ торгового центра и Сенного рынка. К сожалению, домашними телефонами никто из троих оставшихся товарищей Кости по бизнесу не располагал. И набег вслепую в Ленинский район, где все они обитали, похоже, предстояло снова повторить.

* * *

На следующий вечер Лариса опять отправилась по полученным адресам. Первым на пути ее следования был некто Станислав Владимирович Полынин, замдиректора фирмы «Сириус». Доехав до дворца культуры «Россия», Лариса обогнула его справа и проехала немного вверх по улице. Подъезжая к дому, она заглянула в окна полынинской квартиры, которые определила путем несложных вычислений во время прошлой неудавшейся поездки. Никаких признаков жизни за окнами не наблюдалось. Лариса поднималась по лестнице, не будучи уверена, что застанет Станислава Владимировича и на этот раз. Но сегодня удача ей улыбнулась.

Дверь открыл высокий, спортивного вида мужчина лет тридцати пяти. Он был в коричневой рубашке с замысловатым рисунком и черных отутюженных брюках. Держался он весьма уверенно. В его движениях чувствовалась необыкновенная легкость.

— Здравствуйте, я знакомая Кости, — не моргнув глазом, соврала Лариса. — Симонова? — уточнил мужчина с мрачным видом.

— Да. Дело в том, что Костя обещал мне помочь кое-что продать… — начала она свою сказку.

— Входите, — вежливо пригласил ее хозяин, как только услышал последние слова.

— Если я не ошибаюсь, вас зовут Станислав Владимирович? — уточнила гостья, с тем ли человеком она имеет дело.

Он кивнул и что-то сказал, но так тихо, что Лариса и не разобрала что.

— А я — Лариса. Так вот, Костя говорил, что может мне помочь, свести с нужными людьми. Но случилось трагическое событие…

— Да-да, я в курсе… Садитесь, — пригласил ее за собой в комнату Полынин.

Он выставил чуть ли не на середину стоявший у стены стул с кожаным круглым сиденьем на трех металлических ножках. Лариса забралась на высокое сиденье, поставив ноги на кольцеобразную подставку, опоясывающую стул, и продолжила:

— Он говорил про какого-то Лешу.

— А что именно вы хотите продать? — поинтересовался Полынин.

— Дело в том, что мне достались по наследству кое-какие вещи и среди них небольшая коллекция старинных монет, и, кажется, очень редких. — Лариса внимательно посмотрела на Полынина, в глазах которого пыталась прочесть интерес.

Однако они ничего подобного так и не выразили.

— По крайней мере, так утверждал мой дядя, которому они принадлежали, — продолжила Лариса. — Самой мне это ни к чему, да к тому же срочно нужны деньги. Иначе я и не стала бы вас беспокоить. Вы уж извините, пожалуйста.

— Понятно, — сказал легкий на подъем бывший компаньон Константина. — Вообще-то я не в курсе, где живет сам Лешка. Я с ним не близко знаком. Так, видел несколько раз у Костяна дома, вечная ему память… Он вроде интересуется какой-то там стариной. Я как-то раз слышал, как он по телефону на эту тему разговаривал.

— А как бы мне на него выйти?

— Надо подумать, — глубокомысленно произнес Полынин. — А, вот, кстати! Есть такой человек, Леонид Правдин, который и познакомил Костю с Алексеем. Он наверняка может вам все рассказать.

И Полынин встал и принялся искать, видимо, записную книжку. А Лариса тем временем оглядывала комнату, которая представляла собой нечто среднее между жилым помещением, складом и радиомастерской. Везде стояли коробки, мешки, полные сумки, аппаратура, часть которой находилась в полуразобранном состоянии. Что же касается мебели, то обстановка была довольно-таки скудной. Окно закрывали плотные и тяжелые темно-зеленые шторы. Похоже, подобные условия совершенно не тяготили обитателя жилища и были для него абсолютно привычными.

Наконец, порывшись в куче бумаг, сваленных на телевизоре, который также явно находился в состоянии ремонта, Станислав отыскал какой-то листок.

— Итак, Леня Правдин, улица Академика Антонова, 15, — прочитал он.

— До свиданья, спасибо вам большое…

Когда Лариса вышла от Полынина, то решила, что время уже довольно позднее для визита, и перенесла посещение господина Правдина на следующий день. Затем она, довольная, отправилась домой.

 

Глава 5

Жил-был в городе Тарасове рубаха-парень, весельчак и балагур Леня Правдин. И был он, как сказал бы классик, человеком приятным во всех отношениях. Любимец женщин, детей, а также родителей своих многочисленных друзей и знакомых. И все благодаря своему врожденному чутью. Достаточно ему было взглянуть на человека, и он тут же определял манеру поведения с ним. Как правило, эта самая манера и оказывалась той, которую от него ждали.

Это не требовало от него особых усилий — все происходило как бы само собой. С раннего детства он проявлял эти свои чудеса дипломатического такта. Извлекая, разумеется, из этого пользу, чаще всего материальную.

В школе и техникуме эти его таланты продолжали успешно развиваться. Не обладая большими способностями к учебе, он всегда умудрялся быть на хорошем счету. Хотя отличником Леня не был, но и в середнячках не ходил. Он всегда умел найти нужный ключик к преподавателю. А симпатии, проходя несколько последовательных метаморфоз, оборачивались снижением требований к нему.

Друзей Леня выбирал прагматично, из каких-либо меркантильных соображений. И он постоянно искал, где и чем можно поживиться. Иногда кто-то из более обеспеченных приятелей отваливал ему что-нибудь от своих щедрот, а иногда кто-то попадался на удочку по простоте душевной.

Годы шли, а Леня не менялся. Да и причин более или менее весомых для этого не было. Жил он в двухкомнатной квартире, которая досталась ему в единоличное владение после смерти бабушки. Работа у него была непыльная. Денег водилось у Правдина не так чтобы очень много, но на жизнь вполне хватало.

Да и родители нередко что-нибудь подбрасывали единственному чаду, несмотря на его уже вполне зрелый возраст. Словом, жил Леонид — не тужил.

Среди его многочисленных знакомых был и Константин Симонов, а в просторечии Костян.

Леня уже и не помнил, как он с ним познакомился. Скорее всего, это случилось у пивного ларька. Костян тогда находился в фазе очередного запоя и сорил деньгами налево и направо, угощая всех желающих из числа знакомых, а порой и совсем незнакомых. Такая широта души Симонова не могла не броситься Лене в глаза.

Следуя своему внутреннему чутью, Леонид сразу взял быка за рога. Пользуясь тем, что интеллект Костяна несколько дней кряду находился в ослабленном состоянии, а общительность и доверчивость, наоборот, хлестали через край, Лене и не пришлось особо напрягаться.

Уже через час Правдин был для Костяна в доску свой.

— Короче, ты, Леха, нормальный пацан, блин, — таков был вывод, сделанный Симоновым. — Да ты тоже классный чувак, — не остался в долгу Правдин, панибратски ударяя нового знакомого по плечу.

На этом уровне они и общались несколько раз. Причем всегда угощал Костя. А Леонид быстро подметил одну особенность своего нового знакомого.

Хотя по внешнему виду Костяна было очень трудно определить, пьян тот или нет, в дни запоев его память работала хуже некуда. Его дикция была безупречна, ноги также не подводили, но с головой творилось черт-те что. Поведение становилось совершенно непредсказуемым, ход мыслей — хаотичным, отмечался явный разрыв мышления. А проснувшись утром в день выхода из запоя, Костян с трудом мог вспомнить, что же с ним было.

И Ленька в дни загула своего знакомого часто брал у него деньги. Или предлагал вложить небольшую сумму в какое-нибудь очень прибыльное дело. Делал он это, конечно, всегда с глазу на глаз и был уверен, что хозяин вряд ли когда-нибудь спросит про эти деньги.

А еще среди знакомых Леонида был некий Алексей Юрьев, тот самый, которого пока безуспешно разыскивала Лариса Котова по делу о найденных в квартире сестры монетах.

Этот тип был человеком оборотистым и предприимчивым. Все время занимался какими-то делами, которых у него было великое множество. И всегда был при деньгах. В основном все его дела носили характер весьма сомнительный, если не сказать больше…

Однако Леня сразу почувствовал, что это не пустозвон, который хватается за все и создает видимость кипучей деятельности, а человек трезвого, расчетливого ума. Подозрения о характере деятельности Алексея, возникавшие время от времени в голове Правдина, последний старался отметать. К тому же среди его знакомых уже были люди подобного сорта. Познакомились Алексей и Леня на дне рождения, кстати сказать, одного из таких типов.

Вдобавок к своим деловым качествам Юрьев был человеком эрудированным. О чем бы ни заходил разговор, он всегда был в курсе темы. Будь то литература, музыка, кино или технические особенности какого-нибудь автомобиля. Он был интересным собеседником.

Однажды Алексей обратился к Лене с просьбой помочь ему найти на время какое-нибудь жилье с телефоном. При этом желательно было бы, чтобы хозяева были людьми не очень любопытными и спокойными. А за деньгами дело не станет. И хотя эта просьба прозвучала в разговоре как бы вскользь, Леонид хорошо ее запомнил.

Поначалу он хотел предложить Алексею комнату у одной своей знакомой, но потом почему-то передумал и вспомнил о Симонове. Когда после активного отдыха Леня направился к ближайшему ларьку пропустить пивка, то случайно встретил Костяна, который пребывал в очередном загуле. И Правдин решил — это то, что надо.

— Слышь, Костян, ты сдашь сейчас комнату? — спросил он после первой кружки.

— А чо? — скривившись, спросил тот.

— А то, что монеты неплохие платить будут.

— Сколько? — блеснув глазами, спросил Костян.

Правдин назвал сумму.

— Ну что ж, можно подумать. Я сейчас все равно у подруги живу, — протянул Костян.

Правдин решил, что это наиболее подходящий вариант для Алексея — он удовлетворяет его условиям: Симоновы люди спокойные и не очень любопытные.

— А кому? — поинтересовался Симонов.

— Есть один друг. Классный мужик, — убедительно сказал Правдин, держа в уме свой процент от возможной сделки. — Вот такой парень!

Леня поднял вверх большой палец правой руки.

— Да ему и не надолго надо — так, месяца на два… Он с женой, по-моему, поругался. А у тебя есть телефон, что для него немаловажно.

— А он по межгороду звонить не будет? — подозрительно прищурился Костян. — А то потом счета оплачивать — на фиг надо!

— Нет, ты что! — замахал руками Леонид. — Ему для работы телефон нужен. К тому же межгород можно отключить — позвонить на станцию и попросить…

— Правда?

— Так же, как и Правдин моя фамилия, — улыбнулся Леонид, подмигнув Костяну. — Да брось ты, Костян, соглашайся. Ты что, меня не знаешь, что ли?

Правдин хлопнул приятеля по плечу.

— Ладно, сдам, — махнул рукой Симонов и отправился за следующей кружкой пива. — Веди его ко мне.

На следующий день после этого разговора Леонид связался по телефону с Лешей и сообщил, что проблема его временного проживания решена. Кроме того, Правдин счел своим долгом предупредить Алексея о некоторых странностях Константина в пьяном виде. Однако эта информация абсолютно не смутила Юрьева. Он сказал, что во всем можно будет разобраться на месте.

Вечером они направились на квартиру к Симонову. Они проходили мимо пивного ларька, где и наткнулись на молодого хозяина квартиры. Он был занят поисками истины не только в вине, но и в других алкоголесодержащих напитках. Леонид с Алексеем присоединились к Симонову, а через пару часов сделка была заключена. Константин позвонил маме с папой и поведал, что один очень хороший его друг Алексей снимет у него комнату. А Правдин получил свои комиссионные и был очень тому рад.

Вся эта история произошла несколько месяцев назад. Алексей уже давно съехал с квартиры Симоновых и куда-то после этого пропал. Но это мало удивляло Леню — подобное случалось и прежде. Юрьев, как он говорил, нередко разъезжал по каким-то командировкам.

Но несколько дней назад, о чем Правдин узнал совершенно случайно, кто-то зарезал Костяна в собственной квартире. Леня этому и не очень-то удивился — может быть, Костян привел домой каких-нибудь новоявленных собутыльников, а те с перепоя его и порешили в пылу выяснения какого-нибудь глобального вопроса типа «Ты меня уважаешь?».

«Костян — он же шалопутный. У него в любой момент могли сорваться тормоза и полететь стоп-кран. А там и понеслось…» — думал Леонид.

Огорчался он по этому поводу мало, хотя, конечно, и было жалко, что пропал безотказный источник постоянных денежных поступлений. Но уже через два дня и думать перестал о каком-то Костике Симонове и трагической его судьбе.

И в то октябрьское утро, спустя несколько дней после смерти Костяна, Правдин и не предполагал, что его знакомство с такими личностями, как Симонов и Юрьев, возымеет для него неприятные последствия.

И утро началось-то с неприятностей. Дело было в том, что накануне Леня перебрал. А потом полночи занимался претворением в жизнь уроков Камасутры со старой подругой. Как отключился, он уже и не помнил.

Поспать после этого удалось недолго. Через несколько часов мудреный алкогольный коктейль в желудке взорвался и потребовал выхода. Правдин едва успел добежать до унитаза и, как говорится, не расплескать. Но и после этого он находился в каком-то полудремотном состоянии — лежать было неудобно.

Он пытался устроиться получше. Но каждая новая поза вызывала ощущение еще большего дискомфорта. Да и каждое движение давалось ему с трудом. Полусон потихоньку сменился бодрствованием. Но подняться сил не было, да и желания тоже.

Рядом спала Светка — и ей Леня завидовал. Она, выпившая гораздо меньше и утомленная Лениной интерпретацией Камасутры, спала крепко.

В двенадцатом часу Леня наконец решил, что пора объявить подъем.

— Света. — Он легонько тронул подругу за плечо. — Светик, просыпайся.

Она открыла глаза, чуть потянулась и сонным голосом спросила:

— Ну, что еще?

— Свет, иди пивка принеси, — лениво произнес Правдин.

— Сам иди, — отозвалась Света.

Идея вылезать из-под одеяла и тащиться к холодильнику не вызвала у нее энтузиазма.

— Давай, давай, — стал подгонять ее Леонид.

Немного поупрямившись, Светка в конце концов вылезла из постели и вскоре вернулась с двумя бутылками пива. Вручив одну из них Лене, она включила телевизор и снова забралась в постель.

Они провалялись еще некоторое время, постоянно терзая пульт дистанционного управления. Ничто из происходящего на экране не привлекло внимания Леонида. Вскоре, однако, пиво частично нейтрализовало последствия вчерашнего. Наступил черед ванны и завтрака. Чашка горячего кофе, и вот все стало на свои места. Можно было переждать час-другой, а к вечеру повторить вчерашнюю процедуру снова.

— Тебе сегодня никуда не надо? — спросил Леня, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

Откровенно говоря, со Светкой его связывала только постель, в остальном же ему было с ней скучно и даже в определенной степени дискомфортно — говорить с ней было не о чем, а секс?.. Не будешь же заниматься им день и ночь напролет, в конце концов!

— Надо вообще-то домой заглянуть, переодеться, прихватить кое-что, и желательно до пяти, — лениво отозвалась Света. — Чтобы родичей дома не было. А то опять начнут приставать: «Где была?», «Куда идешь?» и все такое прочее. Как к маленькой…

Надо сказать, что Света хоть и вышла из детского возраста, но роста и в самом деле была маленького — ниже среднего. При этом ее всегда интересовали исключительно высокие парни.

— Вообще-то время еще есть. До пяти десять раз успеем, — деланно-оптимистично сказал Леонид. — Давай посидим еще немного.

И привлек ее к себе, посадил на колени и принялся как бы исподволь массировать ладонями наиболее округлые части ее молодого и покорного тела. Делать, кроме этого, все равно было нечего. И все бы кончилось очередным соитием, но тут в прихожей раздался звонок.

— Иди посмотри, кого там принесло, — сказал Леня, слегка подталкивая подругу.

Света встала, подошла к двери и посмотрела в глазок. На лестничной площадке стоял незнакомый мужчина. Она громко спросила через дверь:

— Вам кого?

— Правдин здесь живет? Я из жилуправления. Подготовка к отопительному сезону. Мне нужно осмотреть, все ли у вас в порядке, — ответил незнакомец.

— Это из жилуправления! — крикнула Света Лене и открыла дверь.

Мужчина спокойно и решительно вошел в квартиру. За его спиной вдруг вырос еще один — помоложе. Оба они были очень высокого роста и широки в плечах. Гости твердой походкой направились в комнату.

— Вы Правдин? — деловито осведомился первый из них, обращаясь к Лене.

— Да, — подтвердил тот и тут же почуял недоброе.

Светка с озабоченным выражением лица топталась за широкими спинами визитеров. А Правдин, глядя на них, все более начинал беспокоиться. Сытые, хорошо одетые, очень коротко стриженные. Особенно же настораживали лица «тяжеловесов». Они почти застыли, приняв странное выражение. Казалось, что люди пытались что-то вспомнить, но никак не могли, и это очень их раздражало.

— Алексея Юрьева знаешь? — вдруг резко сменив тон на более бесцеремонный и даже хозяйский, спросил мужчина.

— Да, знаю. А вы кто? — в свою очередь робко поинтересовался Леня.

— Кто надо, — прозвучал резкий ответ. — Где он сейчас?

— Н-не знаю, — невольно запнулся Правдин от волнения.

— А если подумать? — настаивал работник жилуправления.

— Правда не знаю, — заверил Леня. — Моя фамилия Правдин. Она обязывает.

— А нас, милый, обязывает то, что нам с тобой тут время терять совсем не улыбается, — коряво выразился «тяжеловес». — Так что вспоминай по-шустрому, где он может быть.

— Да разве всех упомнишь? — попробовал улыбнуться Правдин, вспоминая о своей способности расположить к себе собеседников.

— Давай, давай, поживее. — Работники «коммунальных служб», казалось, не поддавались на его чары. — Имена, адреса, явки, пароли… Короче, все…

— Адреса я вообще не знаю. Только где находится, как пройти — могу объяснить, показать, — засуетился Правдин, у которого снова начала побаливать голова.

— Короче, тогда с нами поедешь, — вынес вердикт один из «тяжеловесов», нахмурив брови.

— А куда? — забеспокоился Правдин.

— На кудыкину гору, — удовлетворил его любопытство тот, что был помоложе.

Потом он повернул голову в сторону Светки, которая пребывала в таком же, если не большем, беспокойстве, как и Леонид. Оглядев ее бесцеремонно с головы до ног, он ухмыльнулся и сказал:

— И тебе тоже придется проехать. — Да, — поддержал его второй. — А там разберемся.

Светка оцепенела. Идея незапланированной поездки в обществе серьезных парней ей решительно не нравилась.

— Ты кто ему будешь? — грубо спросил тот, что постарше. — Жена, родственница, знакомая?

— Знакомая, — тут же выбрала самый, как ей показалось, безопасный вариант Света. — Я просто в гости зашла.

— А чего тогда полуголой шастаешь? — ухмыльнулся молодой.

Светка растерялась и не нашлась что ответить, цепенея под взглядом незнакомца.

— Еще гости в квартире есть? — продолжили допрос «коммунальщики».

— Нет, — почти одновременно ответили Леонид и Светлана.

— Проверь, — кивнул «старший» «младшему», и тот исчез в другой комнате.

Потом он прошел на кухню, в ванную и в туалет. Никого не обнаружив, вернулся и отрапортовал. Пока происходил этот осмотр, Светка вдруг подумала о том, что можно воспользоваться моментом и убежать. Но в таком виде, в котором она была, — в халатике на голое тело и тапочках, — это выглядело бы смешно. К тому же она откровенно боялась, понимая, что не успеет схватить в прихожей свою куртку, влезть в туфли и открыть дверной замок. Не говоря уже о лифте, который вряд ли будет дожидаться ее именно на этаже, где жил Правдин. К тому же до сих пор не было понятно, что это за люди.

— А вы откуда? — попыталась она выяснить это у «старшего».

— Компетентные органы, — коротко ответил тот и махнул перед ее лицом какой-то красной корочкой.

Сделал он это так быстро, что Света ничего не успела разобрать. Только и увидела, что на обложке документа изображен герб, а под ним написано несколько слов.

— Собирайтесь, — тем временем скомандовал старший.

* * *

Лариса неторопливо ехала по широкой улице, сверяясь с планом на листке бумаги. С одной стороны дороги была высокая насыпь, по которой тянулись трамвайные пути, с другой — многочисленные многоэтажные дома. А вот и магазин с огромными стеклянными витринами. А это сооружение желтого цвета на перекрестке, вероятно, котельная… А вот и длинная металлическая ограда, стоящая чуть поодаль от тротуара.

Она выехала на нужную улицу. Кажется, вот этот дом… Лариса свернула во двор, и первое, на что она обратила внимание, был черный джип, стоявший возле подъезда.

У нее в памяти мгновенно всплыл факт, упомянутый Карташовым. В день смерти Симонова перед домом соседи видели черный джип с двумя типами весьма характерной наружности.

Лариса остановилась метрах в пятнадцати от нужного ей дома, чуть помедлила, затем вышла из машины, зачем-то огляделась по сторонам и, не спеша, будто прогуливаясь, направилась в сторону подъезда. Она внимательно рассматривала джип и обдумывала, как же ей сейчас поступить. Может быть, с Правдиным произойдет то же, что и с Константином? В совпадение что-то не очень верилось. Скорее всего, это те, что идут по следу Алексея.

Но поднимать тревогу и звать на помощь милицию конкретных причин пока не было. Прежде всего надо выяснить: кто сейчас находится в квартире Правдина. Она набралась решимости и направилась в подъезд. Но тут дверь распахнулась, и на крыльце показались одна за другой две пары.

Два здоровенных мужика, под два метра ростом, одетые почти во все черное, вели под руки смазливого худосочного парня и маленькую блондинку лет двадцати пяти. Судя по лицам громил, можно было заключить, что их обладатели не страдали от избытка интеллекта. А скорее даже наоборот.

Посадив своих подопечных на заднее сиденье джипа, его хозяева, хлопнув дверцами, поспешили занять свои места внутри машины. Тот, что собирался сесть за руль, чуть замешкался, достал из нагрудного кармана мобильный телефон, набрал номер и деловитым тоном кому-то доложил:

— Сергей Александрович, это Геннадий. Правдин у нас. Сейчас будем.

Дверца джипа захлопнулась, и машина тронулась с места.

Лариса быстрым шагом направилась к своей «Вольво».

Улица была абсолютно пуста, других машин не было, и транспорт, увозивший Леню Правдина к какому-то Сергею Александровичу, было невозможно упустить из виду. Но на подходе была оживленная магистраль, и там придется держать ухо востро.

Лариса старалась держаться от джипа на приличном расстоянии и напряженно думала: «Значит, Правдин пока жив. Слава богу — одним трупом меньше».

Однако она отдавала себе отчет в том, что опасность, грозящая его жизни, пока не миновала. Слишком уж подозрительными выглядели те, кто усадил его в джип. С другой стороны, Правдин и девушка не подняли шума, не постарались привлечь к себе внимание. Наверняка на крик кто-нибудь да выглянул в окно. А они дали себя спокойно увезти…

Она преследовала черный джип, спрятавшись за идущего между ними «жигуленком». Через некоторое время «Жигули», однако, свернули в сторону, а занимать их место никто не торопился. Лариса со своей серебристой машиной была как на ладони. И как она ни притормаживала, спрятаться не получалось.

Прошло еще какое-то время, и джип свернул на тихую боковую улочку. Проехав несколько сот метров, машина остановилась. Лариса припарковала «Вольво» неподалеку. Дверца джипа открылась, и водитель вышел из машины. Он направился во двор ближайшего дома.

Оставалось только ждать. И Лариса закурила, напряженно наблюдая за джипом.

Примерно минуты через три дверца Ларисиной машины открылась. Она повернула голову и увидела невесть откуда взявшегося коротко стриженного парня, того самого, который вышел из джипа и вошел во двор. Он быстро протянул в сторону приборной доски свою здоровенную руку и выдернул ключ зажигания.

Лариса так внимательно наблюдала за джипом, что совершенно не заметила, как подошел неожиданный гость. По всей видимости, он прошел дворами и, пока она ждала его возвращения к джипу, появился сзади.

Все произошло очень быстро. От испуга и неожиданности Лариса растерялась и не могла понять, что же ей делать дальше.

— Выходи, конечная, — приказал парень негромко, но твердым тоном, не терпящим возражений.

Одновременно с этим он достал из-под куртки пистолет и направил его ствол в сторону Ларисы. Та сразу же подумала, что вряд ли он будет стрелять, но самоуверенность и выражение лица подошедшего говорили о том, что он не очень-то любит долго думать. И она послушно вышла.

— Иди к машине. Только без всякой там бабьей дури, — предупредил бандит.

Лариса кивнула. Они подошли к джипу, и бандит открыл правую заднюю дверцу.

— Залезай, прокатишься, — приказал он.

И добавил, обращаясь уже к тем, кто сидел внутри:

— Двигайтесь. Это вам для компании.

Лариса села рядом со смазливым парнем.

— Леонид, — сразу же представился он.

— Лариса, — проявила в свою очередь вежливость Котова. — Вы просто катаетесь?

— Пока да, — хмуро ответил шофер, захлопывая дверцу.

Он завел мотор, и джип, развернувшись, вернулся мимо осиротевшей «Вольво» к тому месту, где несколько минут назад он покинул оживленную магистраль.

Лариса поняла, что маневр был сделан специально, чтобы заманить ее в ловушку. И она в нее попала.

«Дура! — внутренне негодовала она на себя. — Нужно было внимательнее смотреть по сторонам. Растяпа!»

 

Глава 6

Джип катил своей дорогой.

— Ты кто такая будешь, родная, а? — спросил у Ларисы нахальным тоном водитель, не отрывая взгляда от дороги.

— В каком смысле? — разыграла она удивление.

— Ты давай не умничай, — огрызнулся его сосед. — Ты чего за нами увязалась?

— Я? За вами? Да с чего бы это? — Лариса придала голосу некоторую растерянность. — И вообще, что за дела такие? Что за наезды? Вы хоть знаете, с кем имеете дело?

Она снова почувствовала себя «новой русской», ее растерянность на самом деле уже улетучилась, и она попыталась разговаривать с бандитами на более понятном им языке.

— Но-но, — одернул ее более молодой из захватчиков, сидевший на пассажирском месте впереди.

А тот, что был за рулем, с хитринкой в голосе сказал:

— Я тебя еще возле дома приметил, когда мы в машину садились.

— И я вас видела. Ну и что с того? — возмущалась Лариса.

— А ничего, — спокойно продолжил водитель. — Кого это ты там поджидала? Уж не нас ли?

— Никого я не поджидала. Живу я там. Домой на секунду заскочила. — Лариса сама себе удивилась.

— Это что, твоя соседка? — спросил водитель у Правдина. — Только не вздумай мне врать.

— Что, я всех знать должен в своем доме? — огрызнулся тот.

— В какой квартире живешь? — продолжил допрос здоровяк за рулем.

— В одиннадцатой, — брякнула первое, что пришло в голову, Лариса.

— Так, значит, ты ее раньше никогда не видел? — Похоже, допрос становился перекрестным.

— Может, и видел когда-нибудь, точно не помню, — уклончиво заявил Леня. — Я что, обязан за всеми следить?

Похоже, первый испуг у Правдина начал проходить.

— Так, хорошо. А почему ты за нами поехала? Ленькино поведение придало и Ларисе некоторую уверенность.

— Не ехала я за вами, — упрямо мотнула она головой. — Просто так получилось. Подруга у меня там живет, вместе по магазинам хотели прокатиться. Мы с ней только-только созвонились. Сейчас, наверное, стоит и ждет возле машины. А я с вами разъезжаю под приятную беседу. И вообще — объяснили бы, что за разборки у вас здесь такие…

Бандиты оставили последнюю просьбу Ларисы без ответа, но задумались. Рулевой пробормотал:

— Уж больно все странно складывается.

— Александровичу позвони, — посоветовал другой. — Он скажет, что с ней делать. Чего будем гадать-то…

Старший достал мобильник.

— Алло, Сергей Александрович, это снова Геннадий. У нас проблема. То есть не то чтобы проблема, — торопливо оговорился он. — Кажется, нас пасут… Да кто его знает… Баба какая-то, на «Вольво». Как Правдина взяли, с тех пор нас от самого дома пасла. Куда мы, туда и она… Да взяли мы ее уже, здесь она, рядом сидит… Говорит, что все случайно вышло. И еще девчонка, она на квартире у этого кадра была. Говорит, что знакомая… А с этой как быть?.. Понятно… Хорошо, Сергей Александрович, все понял.

Геннадий сунул трубку в карман. Вид у него был как у нашкодившего школьника, которого попросили привести в школу родителей. Он прижал машину к тротуару и остановил ее.

— Чего встали? — полюбопытствовал молодой напарник.

— Шеф недоволен. Говорит: «Вы бы еще полгорода с собой прихватили… Мол, научи дурака богу молиться…» Короче, не нужна она ему, пусть выметается на все четыре стороны.

— Вот те на, — озадаченно произнес напарник и, обернувшись к Ларисе, громко и нахально объявил:

— Слышь, лахудра старая, вылезай. Чего сидишь?

Его тон все более повышался по мере того, как мрачнело лицо Ларисы от прозвучавших в ее адрес оскорблений. Она твердо решила запомнить номер машины, выяснить все про ее владельца и разобраться с ним по своим каналам — благо, возможности для этого имелись.

— Открывай, не заперто, — продолжил молодой бандит.

Потом все-таки нехотя вышел из машины и открыл перед Ларисой дверь. Незадачливая «новая русская» выбралась на тротуар. Ей как-то не верилось, что она так легко отделалась. Было такое чувство, будто ей улыбнулась удача и она выиграла кучу денег в казино.

Тем временем молодой снова сел вперед, на свое место.

— Чего стоишь? — бросил он уже из окна джипа. — Свободна! Материальной компенсации за моральный ущерб тебе не полагается.

— А ключ? — вдруг вспомнила Лариса.

— Какой ключ? — не понял бандит.

— От машины.

— А, ключ! — наконец сообразил он и швырнул в окно ключ от «Вольво».

Тот пролетел, блеснув металлом, и упал в нескольких метрах в стороне от Ларисы. Машина тронулась. И уже на ходу парень на прощание прокричал:

— Не сердись, родная!

Лариса подняла ключ с разноцветным брелоком. «Ну, смотри у меня, родной», — бушевали внутри у нее эмоции. Она не привыкла к подобному обращению.

Но сейчас нужно было озаботиться совсем другим. Дошагав до перекрестка, она перешла на противоположную сторону улицы и принялась ловить машину, чтобы вернуться туда, где ожидал ее бесценный автомобиль, оставленный ею не по своей воле.

Пока она ехала в пойманных ею «Жигулях», чувство радости по поводу вновь обретенной свободы постепенно улетучилось. На смену ему пришла страшная усталость. Причиной тому были тревоги и волнения, связанные с опасностью, которая, слава богу, осталась позади, не причинив горе-сыщице никакого вреда. Наперед наука…

Оставалась надежда на ее связи среди людей в милиции и ФСБ. На Карташова и Мурского. Необходимо выяснить, кто такой Сергей Александрович. И еще одно она поняла — убивать Леню Правдина они вряд ли станут. В противном случае они бы ее не отпустили. Лишний свидетель им совсем не нужен.

* * *

Как ни удивительно, но брошенная Ларисой незапертая машина осталась целой и невредимой со всем своим содержимым. Она простояла в полной неприкосновенности, ожидая хозяйку. Сотовый телефон был к услугам своей хозяйки.

И Лариса тут же воспользовалась им, набрав номер капитана Карташова.

— Олег, привет, — быстро сказала она. — У меня для тебя новости.

— Какие же? — несколько игриво спросил Карташов.

По его голосу Лариса поняла, что Олег пребывает в благодушном настроении.

— Кажется, я знаю, как найти убийц Константина Симонова. Помнишь историю с монетами?

— Ну-ну, рассказывай. Что ты узнала? — снисходительным тоном спросил Карташов.

— Сейчас расскажу все по порядку. Я стала объезжать знакомых Симонова и натолкнулась на черный джип. Тот самый, видимо, которого ты мне советовал опасаться.

— И что?

— Был у Костика такой знакомый, Леонид Правдин. Так вот, как только я подъехала к его подъезду, из него вышли два громилы и посадили этого самого Правдина вместе с какой-то девчонкой в джип.

— Так, — подбодрил Ларису Карташов.

— Я решила за ними проследить. Поехала следом. Но только они меня заметили. В общем, попалась я.

— Ну вот, доигралась, — укоризненно произнес капитан тоном человека, отчитывающего непослушную подчиненную. — С тобой все в порядке?

— Да, все обошлось, — поспешила успокоить его Лариса. — Они меня хотели взять с собой, но потом отпустили. Я им наплела с три короба… Словом, выкрутилась. Так, прокатилась немножко в джипе.

— Куда прокатилась?

— Да это неважно, — отмахнулась Лариса. — Слушай и запоминай — номер джипа Т317БС. Одного из сидящих в машине зовут Геннадий. Их босса зовут Сергей Александрович, возможно, оба вооружены. Во всяком случае, у одного из них я видела пистолет. Парня этого — Леонида Правдина — они увезли с собой, прихватив еще одну девушку, как я поняла, его любовницу или просто знакомую, случайно оказавшуюся в его квартире. Нужно поторопиться…

— Хорошо, — по-деловому ответил Карташов. — Похищение людей, шантаж, незаконное ношение огнестрельного оружия… Можно впаять хорошо.

— И еще, если разузнаешь что про Сергея Александровича, дай мне знать. Договорились?

— Хорошо, непременно, — торопливо заверил Олег, и Лариса поняла, что ему не терпится положить трубку и заняться задержанием джипа.

Она отключила связь и повернула ключ зажигания и поехала домой, чтобы привести себя в порядок и отдохнуть.

Весь остаток дня, однако, Лариса чувствовала себя неуютно. Ночью спала неважно. Ей постоянно снились мужики с коротко стриженными затылками, и будто она едет в какое-то незнакомое место по длинной, бесконечной улице. Вокруг никого — ни людей, ни машин, а за окном пасмурное серое небо, которое будто падает ниже и ниже, грозя раздавить и машину, и всех в ней. От ужаса ее начало знобить.

Лариса несколько раз просыпалась, потом незаметно опять проваливалась в этот бесконечный кошмар. Бесконечно тянущиеся безлюдные дома с безжизненными окнами, бесконечная широкая серая дорога, бесконечное серое небо и тихий, но неумолкаемый шум машины. Под утро, когда она вновь увидела все тот же сон, ей захотелось взглянуть на своих попутчиков.

Вместо Лени Правдина она увидела Симонова-младшего. Он сидел неподвижный и мертвенно-бледный. На лице его красовались знакомые Ларисе синяк и шишка, но на этот раз они были с другой стороны. Она не хотела его ни о чем расспрашивать. Она даже не задавалась вопросом, как он появился в салоне машины.

И вдруг она вспомнила про Алексея. Она уже открыла рот, чтобы спросить зомбиобразного Симонова о том, как найти любителя древностей. Но тут парень со стриженым затылком обернулся с переднего сиденья, посмотрел на нее пристально и сказал вдруг голосом Евгения:

— Лара, закрой рот… Закрой рот, говорю, а то муха залетит…

Лариса сразу же проснулась. Над ней склонился муж.

— Ты что как рыба на берегу? И вид у тебя какой-то бледный…

Евгений озабоченно разглядывал жену. Она оставила его вопрос без ответа.

— Заболела или приснилось что?

— Да, приснился покойник, — ответила наконец Лариса. — Ты не знаешь, к чему это?

Котов развел руками.

— Может, посланец с того света. Может, передать чего хотел. А покойник-то хорошим человеком был? — поинтересовался он на всякий случай.

— Вроде тебя, — скептически оглядев мужа, ответила Лариса.

— То есть? — сразу нахмурился Евгений.

— Любил приложиться, — пояснила она.

— А кто у нас не любит? Умение потреблять любое количество, невзирая на качество, — это, мать, национальная гордость великороссов, — сказал Котов, слегка обидевшись.

Лариса посмотрела на часы. Утро уже было далеко не ранним. Она бодро встала, приняла душ, позавтракала и отправилась в ресторан на работу.

Где-то около полудня ей позвонил Карташов.

— Привет работникам общепита, — радостно отрапортовал он.

— Узнал что-нибудь? — спросила Лариса с нетерпением.

— Узнал, — бодро объявил он. — Надо признать, что на этот раз интуиция тебя не подвела. Короче, джип принадлежит некоему Устьянцеву Сергею Александровичу, генеральному директору закрытого акционерного общества «Волжский берег». А среди служащих этой фирмы оказались и два интересующих наше ведомство субъекта: Геннадий Николаевич Пузырев и Сергей Васильевич Григорьев. Судя по описанию соседей, это они подъезжали в тот самый день к дому, где живут Симоновы. И дактилоскопия подтвердила, что в день убийства в квартире были они.

— А кем они работают в этом «Волжском береге»? — поинтересовалась Лариса.

— Вроде как телохранители Устьянцева, то есть числятся охранниками. Обоих бог габаритами не обидел. Надо будет показать тебе их фотографии. Кстати, хотел предложить тебе встретиться по этому поводу…

— Хорошо, подъезжай в ресторан. Сама не могу — много дел…

— Обед будет?

— Безусловно, — усмехнулась Лариса и положила трубку.

Вообще Карташов иногда пользовался услугами ее ресторана. Несколько раз он платил за обеды сам, но обычно все же ел здесь на халяву — благо особые отношения с владелицей ресторана это позволяли.

Трапеза проходила в Зеленом кабинете, использовавшемся Ларисой для встреч конфиденциального характера.

Карташов был голоден. Но Лариса приготовила ему хороший стол: тут были и изысканный салат по-французски, и сельдь под маринадом, и грибной суп по-польски. На второе был подан бифштекс в лучших германских традициях.

Капитан сразу же налег на закуску, потом на первое и перешел к делу только спустя минут двадцать после своего появления.

Он с набитым ртом полез в карман своего пиджака, достал оттуда две фотографии и молча положил их перед Ларисой.

— Эти? — коротко спросил он, глядя на нее так, как будто и не сомневался, что она узнает изображенные на фотографиях лица.

— Да, они, — посмотрев на знакомые физиономии рентгеновским взглядом своих зеленых глаз, ответила Лариса. — Значит, они у вас?

— Да. Во всяком случае, этих двоих ты можешь не бояться, — успокоил ее Олег. — Но, я тебя умоляю, проявляй благоразумие. Потому что есть еще господин Устьянцев, к которому у нас формально претензий нет. Вот его домашний адрес и адрес конторы, которую он имеет честь возглавлять.

Карташов достал из пиджака бумажку.

— Кроме джипа, у него, кстати, есть еще «БМВ». Живет он один, ни в чем предосудительном замечен не был и к суду не привлекался. Значит, либо чист перед законом, либо хитрый мерзавец.

Олег произнес еще пару фраз, которые можно было расценивать как инструктаж по технике безопасности.

— А почему к Устьянцеву у вас претензий нет? — поинтересовалась Лариса.

— А потому, что не он велел им убивать Симонова. Он только хотел выяснить, где Алексей. А эти дуболомы перестарались по собственной инициативе. Проявили, так сказать, несдержанность. Похоже, этот Симонов был весьма горячим… русским, судя по паспорту, парнем. Они говорят, что он по пьянке их оскорблял, называл козлами и другими… нехорошими словами. А те ребята по своим понятиям живут — вот и попал Костик под раздачу.

— И что же, Устьянцеву теперь ничего не будет? — спросила Лариса.

— Следствие разберется, в чем он там еще виноват. Мы его вызывали как свидетеля.

— И что?

— Держался он весьма солидно, намекал на связи в правительстве губернии и городской думе. Насчет него потом звонили, просили оставить в покое. Но это… Все до поры до времени. Если накопаем что-нибудь серьезное, будет отвечать перед законом.

Произнеся эту патетическую фразу, Карташов взглянул на часы и с сожалением объявил, что ему пора. И, иронично насвистывая песенку «Наша служба и опасна и трудна», удалился.

А Лариса, оставшись одна, занялась разработкой плана дальнейших действий. Единственным человеком, который мог бы ее сейчас вывести на Алексея, был господин Устьянцев. Но он весьма солиден, судя по его координатам. А объект ее интересов, Алексей, явно мелкая сошка. Парадокс: чтобы поймать обычного вора и жулика, приходится использовать авторитет более высокого уровня.

Существовало всего два места, где она могла бы увидеть Сергея Александровича, — или дома, где он жил, или же в офисе «Волжского берега».

И на следующий день она направилась по адресу акционерного общества «Волжский берег».

Офис располагался на первом этаже многоэтажного здания, находившегося на тихой улочке, на полпути между Волгой и центром Тарасова. Этот участок города отличался обилием газонов и деревьев. Прижавшись у обочины, по обеим сторонам улицы стояло около десятка машин, как раз напротив окон конторы. Чуть левее от дверей офиса находился и «БМВ» с теми самыми номерами, которые Лариса вчера получила от Карташова. Автомобиль был черный, гладкий и сверкал никелем. Ни дать ни взять — огромная игрушка, которую только что вытащили из коробки.

Лариса проехала мимо, затем развернулась и притормозила на некотором расстоянии от машин, сгрудившихся у входа в офис. Она так и не придумала предлог для того, чтобы побеспокоить господина Устьянцева и спросить, чем ему не угодил Костя Симонов. Поэтому решила ограничиться просто слежкой.

С противоположной стороны улицы она могла отлично видеть, кто входит в офис и выходит из него. Людей было немало. Каждые десять-пятнадцать минут на крыльце появлялись один-два человека. У некоторых в руках были папки. Иногда от шеренги припаркованных машин какая-то отделялась и спокойно уезжала в известном только ее хозяину направлении. На место исчезнувших авто вскоре становились другие.

Такую идиллическую, спокойную картину и наблюдала Лариса. Тишь да гладь. Но ее вся эта неторопливая чехарда волновала мало. Ее интересовал лишь черный «БМВ»…

…Пошел уже третий час пребывания на посту неутомимой сыщицы. На этот раз внимание Ларисы было обострено до предела. Позавчерашний урок пошел ей впрок. Наблюдая за происходящим возле офиса, она не спускала глаз и с зеркала заднего вида. Все дверцы своей машины Лариса предусмотрительно заперла. Ей не хотелось, чтобы опять кто-нибудь совершенно внезапно, как из-под земли, взял да и возник у ее машины.

Но похоже, гром уже отгремел и креститься нужно было раньше. А на четвертом часу наблюдения, хвала господу, все же свершилось то, на что рассчитывала Лариса.

Массивная дверь офиса «Волжский берег» в очередной раз отворилась, и на крыльце, выложенном каменной плиткой, показался человек лет пятидесяти, с небольшой лысиной, крепкий и сильный. По своей комплекции он совсем не уступал своим подчиненным, с которыми позавчера пришлось столкнуться Ларисе. Одет он был в дорогой серый костюм и не менее дорогой черный плащ. Хотя мужчина был и при галстуке, выглядел он так, как будто все это накинул наспех, боясь куда-то не успеть. И была в этом некая нарочитая небрежность.

Его одежда и он сам словно не очень подходили друг другу, но при этом сложно было понять почему. Лариса, разумеется, еще не знала, кто это.

Но ей все сразу стало ясно, когда солидный незнакомец подошел к «БМВ» и хозяйским щелчком дистанционного пульта открыл двери машины. Небрежный щеголь занял место за рулем. Лариса уже не сомневалась в том, что это и есть господин Устьянцев.

Машина развернулась перед офисом и, показав Ларисе задние фары, легко и уверенно двинулась вдоль улицы. «Вольво» тут же покинула свое место и направилась следом.

«Этот субъект совсем не похож на своих обормотов, — подумала Лариса. — Но именно по его приказу телохранители гонялись за неким Алексеем, мелким обманщиком старушек».

Конечным пунктом недолгого пути неожиданно оказалась художественная галерея под претенциозным названием «Эстетика». Здесь демонстрировались шедевры тарасовских художников. Оставив машину, Лариса направилась к дверям рассадника культуры вслед за спиной в черном плаще.

Эстетствующей публики, разгуливающей в стенах галереи в надежде приобщиться к высокому и предположительно вечному, было немного. Лариса обратила внимание на то, что добрая половина посетителей держались весьма неестественно. Их внешний вид, манера говорить, жесты — все как будто было направлено на то, чтобы привлечь к себе внимание.

Тут были и чопорность, и жеманность, и высокомерие. Своеобразный театр восковых фигур. Искусственные люди в храме искусства.

Лариса, не совсем понимая, как ей здесь держаться, наблюдала за Устьянцевым. А тот не спеша переходил от картины к картине.

Однако нельзя было сказать, что он тщательно изучал свежеиспеченные полотна. В выражении его лица не было ничего отрешенного или одухотворенного. Скорее всего в нем читался скепсис по отношению к увиденному.

По разговорам Лариса поняла, что сейчас в «Эстетике» выставлялся какой-то широко известный в узких кругах творцов и ценителей местного разлива труженик кисти Юрий Ларионов. И все присутствующие в галерее старались подчеркнуть, как бы между прочим, что они лично знакомы с виновником мероприятия.

Пользуясь случаем, Лариса сочетала приобщение к искусству со слежкой за Устьянцевым. Хотя, честно сказать, она вряд ли смогла бы распознать, где настоящий образец высокого и вечного, а где просто ученическая мазня.

«Кстати, это неплохой предлог», — подумала она и решила, что сейчас самое подходящее время действовать.

 

Глава 7

Как гласит народная примета: «Если вы наступили мужчине на ногу, а он после этого в вас не влюбился, значит, с головой у него все в полном порядке».

Лариса перешла к противоположной стене и начала очень бегло осматривать пейзажи, портреты и какую-то пачкотню, близкую к традициям дадаизма. Опередив Сергея Александровича, шествовавшего неторопливо вдоль противоположной стены, она снова пересекла зал, но уже в другом направлении. Оказавшись таким нехитрым способом на пути следования ценителя живописи, снизошедшего до местных мастеров, Лариса, уже не торопясь, двинулась ему навстречу, делая вид, что полностью поглощена созерцанием полотен.

Улучив момент, когда Сергей Александрович повернул голову в противоположную от нее сторону, она прибавила шагу, чтобы свершить только что задуманное.

Но Лариса промахнулась, и вместо того, чтобы слегка отдавить Устьянцеву ногу, которую тот в последнюю секунду отвел, она на полном ходу врезалась в этого мужчину далеко не самых скромных габаритов. От неожиданности, сама того не желая, она ойкнула и выронила из рук сумочку.

Устьянцев посмотрел на нее сверху вниз.

— Простите, пожалуйста, — произнесла Лариса, неожиданно для самой себя очень естественно.

Импровизация получилась лучше заранее продуманной заготовки.

— Ничего страшного. С кем не бывает, — продемонстрировал свое понимание случившегося ценитель искусства.

При этом он слегка согнул ноги в коленях и показал Ларисе еще не облысевшую до конца макушку своей головы, длинной рукой подхватив с пола сумочку.

— Вот, пожалуйста, возьмите.

— Ой, спасибо, — умиленно поблагодарила его Лариса.

Она так иногда говорила мужу, когда тот вдруг начинал проявлять невиданные чудеса такта на грани героизма.

— Еще раз простите, я слишком засмотрелась, — добавила она.

— Ладно, ладно вам, — басом успокоил ее солидный Устьянцев. — Не стоит извинений. Какие пустяки…

— Понимаете, я как-то увлеклась и забыла, что тут еще есть люди, — сказала Лариса, а про себя подумала: «Кажется, я начинаю походить на одну из этих дур с фальшивыми лицами и голосами».

Она имела в виду присутствующих в зале жеманных «любительниц» прекрасного.

— Неужели это производит на вас какое-то впечатление? — На лице Устьянцева появилось выражение легкого, но вполне искреннего удивления.

— Да как вам сказать, — слегка растерялась Лариса. — Я даже в детстве не очень любила рисовать, потому что не получалось. Всегда выходило хуже, чем у других. А тут такое… Это вам не дом с трубой и солнышко с улыбкой до ушей. Как-то и не верится, что рядом с тобой, в твоем городе живут люди, которые умеют так рисовать, — настоящие художники. Мне всегда почему-то казалось, что это люди, которые живут далеко-далеко отсюда.

«Тормози, тормози, старушка!» — вдруг почти явственно услышала она в своей голове голос Евгения.

«Ничего, доля искреннего идиотизма сейчас не повредит», — мысленно ответила она ему.

— Ну, научиться переносить на полотно изображение — это еще не самое главное для художника, — снисходительно пояснил Сергей Александрович. — Это, конечно, нужно, но не это главное. Необходимо научиться передавать настроение с помощью красок, композиции, так сказать, своего видения мира. Чтобы помочь тому, кто потом это все увидит, понять о жизни что-то такое, до чего тот, бедолага, раньше не мог дойти сам, своим умом, без посторонней помощи. О чем он до того, как увидел эту картину, может быть, никогда и не задумывался. Ведь глаз художника — это не фотообъектив. Задача мастера — не скрупулезная точность. Иногда нужно погрешить против истины.

— Это как? — удивленно спросила Лариса, умиленно заглядывая в рот Устьянцеву.

— Что-то чуть передвинуть, что-то чуть утрировать, затуманить, — тут же объяснил Устьянцев. — Вы меня понимаете?

Лариса, слегка шокированная простотой и легкостью общения неожиданно словоохотливого любителя живописи, кивнула.

А тот продолжал с интонацией школьного учителя рисования:

— Законы геометрии здесь не всегда уместны. В живописи главное — уметь передать настроение. А для этого приходится что-то менять. Каждая удачно выверенная неточность усиливает впечатление от картины в целом. И чем больше будет подобных удачных неточностей, тем, на мой взгляд, выразительнее полотно. Это в конце концов формирует и определяет манеру художника, его стиль. А отнюдь не то, как он грунтует холст и какими кистями и красками предпочитает пользоваться. Мастер в художнике начинает проявляться тогда, когда внутри у него появляется некий стержень, который указывает направление поиска своей гармонии. Гармонии собственной души с окружающим миром. И тогда становится видно, что он любит, а чего в этой жизни органически не приемлет.

Устьянцев продолжал говорить, а Лариса на какое-то время даже забыла, зачем она сюда пришла. А когда вспомнила, то в очередной раз за время своего пребывания здесь удивилась тому, насколько не сочетались ее представления об этом человеке после знакомства с его молодцами с тем, что она видела и слышала в эту минуту.

Поначалу ей рисовалась эдакая темная личность. Невидимый, почти могущественный хозяин, отчитывающий по телефону безропотно пресмыкающихся мордоворотов, как паршивых нашкодивших недоумков.

А теперь, когда она столкнулась с ним лично, перед ней оказался образованный, обходительный мужчина, с которым было легко и просто общаться. Да и говорил-то, собственно, он один, а у нее создавалось ощущение оживленного диалога, хотя за последние две минуты она не произнесла ни слова.

Он говорил совсем простые вещи о красоте и гармонии. Говорил негромко и спокойно. Как будто помогал Ларисе выбраться из темных дебрей, куда ее коварно затащила злодейка-судьба.

При этом он совершенно не старался привлечь к себе внимание окружающих, как это откровенно делали некоторые из присутствовавших в галерее.

— Вы в общем-то правы, — вставила она. — Я мало что в этом понимаю. И мне трудно разобраться в тонкостях. Но это очень интересно, как с помощью простых приемов можно выразить сложные вещи.

— А что же вы здесь тогда делаете? — неподдельно заинтересовался Ларисин собеседник.

— Мне просто нравится смотреть, не вникая в детали, — простодушно ответила Лариса.

— Ну, в этом ничего зазорного нет, — продолжал Устьянцев с интонацией добродушного барина. — Искусство оно, так сказать, облагораживает, простите за банальность.

— Ну, если уж быть до конца откровенной, это не совсем культпоход, — призналась Лариса. — Просто у мужа моей сестры скоро день рождения, а мне не хотелось бы в очередной раз идти на торжество с чем-нибудь банальным, вроде электробритвы, парфюма или что-нибудь подобного. Тем более что он — натура незаурядная и любит сам удивлять других всякими приятными неожиданностями. В том числе и меня. Вот я и решила, что пришла моя очередь сделать что-нибудь такое… Ну, вы меня понимаете… Он сам архитектор и увлекается живописью.

— И вы решили подарить ему картину?

— Да, вы совершенно правы. Вот только я не знаю, на чем остановить свой выбор. И вообще не представляю, как все это происходит. В каких пределах может варьировать цена. — Лариса повела головой и окинула взглядом стены в полотнах.

— Не хотелось бы вас разочаровывать, уважаемая, не знаю, к сожалению, вашего имени…

— Лариса Викторовна, — услужливо вставила Лариса.

— Я — Сергей Александрович, — представился Устьянцев. — Так вот, Лариса Викторовна, не хочу вас разочаровывать, но если этот ваш родственник действительно понимает в живописи, то боюсь, что сегодня здесь достойного подарка для него вы не найдете.

— Почему?

— А потому, что это сплошь слабое подражание, — поморщился Устьянцев. — Ничего своего. Подражание всем и никому. Недоразумения. Не все, конечно, так плохо, — тут же поправился он. — Но… По-настоящему интересного я здесь не вижу.

— Жаль, — почти прошептала Лариса. — Очень жаль… И что же мне делать?

Она слегка замялась, разыгрывая роль огорошенной малоприятным известием особы, которая не знает, куда ей податься дальше.

— А вот этот Ларионов, — осторожно поинтересовалась она, — он что, действительно не очень интересный художник?

— Ну, Ларионов, как бы вам это сказать помягче… — нахмурился Устьянцев. — Он сам по себе произведение искусства. Человек умеет налаживать личные связи, производить впечатление на людей довольно-таки благоприятное. А то, что он делает… — Сергей Александрович выразительно наклонил голову набок, на лице его появилась снисходительная улыбка.

Потом он поднял ладони рук на уровень своей широкой груди и растопырил пальцы, как бы бережно поддерживая что-то, подразумевая под этим не что иное, как пустоту.

— А я слышала… — попробовала поделиться Лариса тем, что долетело до ее ушей.

— Нет, что вы, это просто пустые слова, — покачал головой Устьянцев, поняв, что имела в виду собеседница.

— Может быть, вы мне подскажете, куда бы я могла заглянуть в поисках подарка? — попросила она совета у знатока местной живописи.

— Можно, конечно, и еще куда-нибудь наведаться, но только, я думаю, этого делать сейчас не стоит. Через несколько недель здесь должны выставляться Фатеев и Прыгунов. Вот тогда вы наверняка сможете увидеть что-то по-настоящему необычное. Прыгунов — он хоть и молодой, но весьма самобытный и одаренный автор. Я немного лично знаком с ним.

— Но у меня в распоряжении всего несколько дней, — озабоченно возразила Лариса.

— Ваша идея, Лариса Викторовна, безусловно, хороша. И стоит того, чтобы попытаться воплотить ее в жизнь. Вы знаете, мы все погрязли в вещизме — все дарят друг другу часы, бумажники, авторучки с золотыми перьями, а то, бывает, и просто деньги. Ну, на худой конец — книгу. А ваша идея действительно необычна. Ведь когда вы дарите человеку произведение искусства — это не просто потраченные вами деньги, а кусочек души автора, которую он старался как мог вложить в свое детище.

— Я так понимаю, что вы все-таки что-то мне посоветуете. — Лариса продолжала беседу, надеясь, что все может пойти именно так, как она наметила.

И она не просчиталась.

— Знаете что? — вдруг оживился Устьянцев. — Не сочтите за назойливость, волокитство или какую-нибудь бестактность… Но я живу здесь совсем недалеко, в нескольких кварталах. И если вы сочтете возможным для себя, то мы могли бы обо всем обстоятельно поговорить у меня дома, и вполне возможно, нам удастся сообща что-нибудь сообразить.

— Ну, я даже не знаю как-то, — сыграла растерянность Лариса. — Все так внезапно…

Перед Устьянцевым стояла дурочка, наивность которой достигала невероятных, почти космических масштабов.

— Уверяю вас, вам ничего в моем лице не угрожает, — улыбнулся Устьянцев. — Можете позвонить домой и сообщить наши координаты.

Сергей Александрович шел тем путем, на который Лариса и нацеливалась. При этом ей почти не приходилось его подталкивать, все выходило будто само собой.

«А вдруг это ловушка?» — неожиданно подумала она. И это не он идет в расставленные ею сети, а происходит обоюдоострая коварная игра? Хитрость против хитрости. И противная сторона, может быть, следует тоже какому-то строго намеченному и только ей известному плану? В этом случае неизвестно, кто охотник, а кто — жертва. Внешность Ларисы, кстати, мог запросто описать Устьянцеву тот же Гена вместе со своим нахалом-другом. Да и марку машины подсказать…

Тем не менее Лариса колебалась недолго — какую-то пару секунд. Нет, все же не похоже, что это спектакль. Ни одной фальшивой нотки. Наверное, действительно у нее сегодня один из удачных дней.

— Ну что вы, совсем не в этом дело, — улыбнулась Лариса. — Я ни о чем подобном даже и не подумала. Просто мне неудобно обременять вас.

— Уверяю вас, для меня в этом нет ничего обременительного, — успокоил ее Устьянцев.

«Ладно, пора сдаваться», — внутренне решила Лариса.

— Хорошо, идемте, — сказала она.

И они вместе направились к выходу из галереи, а словоохотливый добровольный помощник по выбору подарков для несуществующего мужа сестры на ходу продолжил:

— Вы знаете, вообще-то у меня есть кое-какие адреса, знакомые. И мы постараемся подобрать что-то достойное. Вы можете не торопиться и все обстоятельно обдумать и взвесить, прежде чем сделаете окончательный выбор.

Они вышли на улицу. Уже вечерело.

— Вы на машине? — поинтересовался владелец «БМВ».

— Да, — ответила Лариса, указывая движением головы на «Вольво».

И вместо легкого, изящного поворота у нее получился какой-то резкий, угловатый мальчишеский кивок. Это движение в сочетании с ее внешностью создало впечатление абсолютной непосредственности, добавляя ей необычный шарм.

Устьянцев как-то быстро взглянул на нее, будто его что-то зацепило внутри, и он попался на невидимый глазу крючок. Затем перевел глаза на машину и удовлетворенно произнес:

— А у вас хороший вкус. Вы сами выбирали модель?

Лариса кивнула.

— Она, ко всему прочему, очень гармонирует с вашей внешностью. Чувствуется какой-то общий стиль…

«Похоже, он во всем пытается найти гармонию или ее отсутствие», — промелькнуло в голове у Ларисы.

Слегка облысевший образец тарасовской галантности проводил Ларису до ее стального коня серебристого цвета.

— Поезжайте за мной, — сказал он.

— Хорошо, — ответила она, усаживаясь за руль.

Человек в черном плаще двинулся по направлению к «БМВ». Спустя полминуты «БМВ» аккуратно отчалил, водитель оглянулся и махнул Ларисе рукой, приглашая не отставать.

Она, таким образом, снова преследовала черную игрушку исполинских размеров, ведомую знатоком и любителем прекрасного, состоящим в щекотливых отношениях с уголовным кодексом. Но на этот раз она делала это вполне открыто, не прячась и не соблюдая солидную дистанцию от «БМВ».

Эта размеренная гонка финишировала в аккуратном дворе многоэтажного дома с новехоньким фасадом. В отличие от городских улиц во дворе асфальт лежал прямо-таки образцово ровной серой плоскостью. Ни единой впадинки или бугорочка. Вдоль стен тянулись геометрически безупречные полосы бордюра, выложенные из белого камня, которые эффектно смотрелись на фоне покрытия. Казалось, что двор ожидает со дня на день прибытия президента России с сопровождающими лицами.

Устьянцев открыл ключом металлическую дверь подъезда и пригласил гостью войти. Лифт поднял их до шестого этажа и послушно распахнул створки дверей. На всем этаже оказалась одна-единственная дверь.

Лариса стояла на пороге неизвестности, пока Устьянцев, позвякивая ключами, пытался открыть еще одну железную дверь, и думала: «А может быть, все-таки не стоит знакомиться с его личной жизнью?»

Но как только дверь распахнулась, сомнения и опасения исчезли, испарились как дым. «Была не была», — решила Лариса и шагнула внутрь с тем же чувством, с каким обычно погружаются в непривычно холодную воду жарким солнечным днем с раскаленного песчаного пляжа.

— Заходите, чувствуйте себя как дома, — гостеприимно произнес хозяин, включая свет в более чем просторной прихожей.

Поговорка «В тесноте, да не в обиде» не имела к этому жилищу никакого отношения. Стены прихожей были обшиты темным деревом. Дверные проемы наполовину прикрывали красные тяжелые плюшевые шторы. Это создавало атмосферу некоторой торжественности и официозности. Ну, ни дать ни взять — дом культуры.

Лариса проследовала дальше, в глубь квартиры, увлекаемая гостеприимным хозяином. Она оказалась в роскошной просторной комнате. Достаток и изобилие отличали эту квартиру от многих. На стенах висело множество картин. Вся комната была обставлена стилизованной под глубокую старину мебелью, хотя вполне вероятно, что это и в самом деле был антиквариат.

Через раскрытую дверь Лариса заметила, что и следующий зал представляет собой не менее обильное пиршество для глаз и души. Поймав ее любопытный взгляд, Устьянцев спросил с некоторой гордостью, но и достойной сдержанностью:

— Нравится?

Впрочем, ответа он и не ждал. Но Лариса, и сама имевшая красивый и комфортный дом, произнесла с интонацией простушки:

— Очень, очень нравится.

И сопроводила свое высказывание лучезарной улыбкой.

— Вы можете пройти и посмотреть, не стесняйтесь, — благосклонно предложил хозяин, сделав приглашающий жест.

— Как здесь интересно! У вас столько всего! — продолжила свою роль инженю Лариса.

Приятный шок от увиденного, однако, начал проходить, и она уже вполне владела собой.

Каждая из комнат была обставлена в строго выдержанном стиле. Кроме многочисленных картин здесь можно было найти и роскошную библиотеку, занимавшую стеллажи и шкафы, опоясывавшие почти целиком одну из комнат.

«Вот это генеральный директор акционерного общества! — подумала Лариса с изрядной долей зависти. — А мой Котов знай давит себе джин на кухне, и вообще духовно не растет». Впрочем, Евгению уже поздно было перевоспитываться — это Лариса понимала. К тому же мысли о муже были совершенно неуместны в свете того, зачем Лариса сюда пришла, и она тут же избавилась от них.

И тут же ее посетила следующая мысль: «А чем таким занимается «Волжский берег», если его хозяин может позволить себе все это? Алмазы, нефть, торговля родиной?»

— Вино, коньяк? — отвлек Ларису от ее мыслей Устьянцев.

— Пожалуй, вино, — томно ответила она.

Хозяин подошел к бару, вынул оттуда бутылку мартини и два бокала.

— За любительницу искусства Ларису, — сказал он и улыбнулся.

— За вас, — не осталась в долгу она.

Сделав пару глотков, она почувствовала, что, кажется, освоилась в новой для себя обстановке.

— А что это у вас за картины? — указала она на одну из стен комнаты.

— Здесь, Лариса Викторовна, все! — категорично воскликнул хозяин коллекции. — И дела давно минувших дней, и последние годы. Конечно, время, уходя, с годами повышает ценность полотна, но и современники нет-нет и создадут что-нибудь весьма удачное и интересное. Сурикова и Шишкина вы тут не найдете. Что же касается авторов менее известных, то у меня есть несколько копий…

Ларисе показалось, что Устьянцев ждал продолжения расспросов и что у него был заготовлен более подробный и детальный рассказ обо всем, что находилось у него дома. Но она больше интересовалась личностью самого хозяина и его связями с неким Алексеем.

— Скажите, Сергей Александрович, а чем вы занимаетесь? — спросила она.

— О, это менее интересно, — чуть помрачнел Устьянцев. — Мой бизнес далек от искусства.

— И все-таки, — настаивала Лариса, откровенно демонстрируя свое любопытство.

— Я обычный предприниматель, — сухо ответил Сергей Александрович. — Сфера торговли, продукты питания. А вы чем зарабатываете на жизнь?

— У меня есть ресторан, которому я уделяю немало внимания, — несколько небрежно сказала Лариса.

Хозяин домашней картинной галереи уже хотел было приятно удивиться, и его брови поползли вверх, как вдруг зазвонил телефон. Он не спеша взял трубку:

— Да, я слушаю… Да, искал… Сейчас, одну секундочку.

Он обратился к Ларисе:

— Вы меня простите, звонят по коммерческим делам. Это не займет много времени — я только взгляну на кое-какие бумаги.

Он положил трубку на стол и вышел из комнаты. Лариса выждала несколько секунд, встала, заглянула в дверной проем, куда только что скрылся хозяин, и, убедившись, что никого поблизости нет, подошла к телефону и осторожно взяла в руки трубку.

А разговор в трубке тем временем продолжался — Устьянцев, видимо, воспользовался другим аппаратом в соседней комнате.

— Я вот что хотел, — говорил он. — Нужно мне разыскать одного паршивца. Леша Юрьев его зовут. Он впарил мне пару икон. На вид — настоящая старина, уникальная редкость. Встало мне это все в копеечку. Я потом их показал кое-кому, и выяснилось, что это липа. То есть доски действительно старые, как он и уверял, а вот живопись на них совершенно свежая. Может быть, на них что и было раньше, да только со временем, видать, ничего не осталось.

— Да? И что же, ты принял какие-нибудь меры? — спрашивал невидимый собеседник.

— Пустил своих орлов по следу, так они таких дров наломали!

— Что значит «дров»?

— Нетелефонный это разговор, — помялся Устьянцев. — В общем, сцапали их…

— Хоть нашли что-нибудь?

— Нет, ничего, этот Леша как в воду канул. Будь добр, помоги. Наказать я хочу этого парня, чтобы другим неповадно было. Да и деньги надо вернуть.

— Леша Юрьев, говоришь? — после паузы переспросил собеседник Сергея Александровича. — Ну ладно, хорошо. Я пришлю к тебе человечка. Ты ему все поподробнее расскажи.

— Спасибо, буду ждать. За мной не станет, — заверил Сергей Александрович.

— О чем речь? Не первый день знакомы! Договоримся, — согласился неизвестный.

Как только Лариса поняла, что разговор окончен, она мигом положила трубку так, как ее оставил хозяин, и вернулась на прежнее место. Однако гостеприимный облапошенный любитель древностей появился не сразу. А когда вошел, то показался гостье немного странным, каким-то неестественно возбужденным. Не то чтобы он был зол или весел, но поведение его свидетельствовало о невесть откуда взявшемся притоке энергии.

— Простите, ради бога. Дела, будь они неладны, — с улыбкой, делавшей честь американскому президенту, произнес он. — Иногда хочется обо всем надолго забыть. Да вот не выходит…

Он налил себе рюмку коньяку и одним глотком осушил ее.

— А я вот вижу у вас здесь, кроме картин, еще много всего интересного, — подметила Лариса.

— Да, вы же понимаете, что предметом искусства может быть и какая-нибудь вещь повседневного обихода, — Устьянцев сделал широкий жест рукой. — Ну, к примеру, подсвечник, люстра, стол… Все это тоже может представлять собой большую художественную ценность. Вот это, к примеру, столовое серебро, это — литая бронза, а это — венецианский хрусталь. Не какое-нибудь вам фосфатное стекло.

Лариса поворачивала голову, следуя взглядом за указующей дланью рассказчика.

— А не могли бы вы мне помочь советом еще в одном деле? — неожиданно прервала его Лариса.

— Я вас внимательно слушаю, и если смогу… — склонил голову Устьянцев.

Лариса выдержала паузу:

— Понимаете, после смерти дяди мне досталась коллекция старинных монет, по его словам, достаточно ценная и интересная. Я бы хотела их продать. Нет ли среди ваших знакомых тех, кто помог бы мне оценить ее или, возможно, сам бы заинтересовался как покупатель?

Устьянцев на минуту напрягся, по его лицу пробежала тень, но он быстро взял себя в руки. К нему вернулись привычные благожелательность и вежливое участие.

— Я вам охотно помогу, — сказал он с расстановкой.

Тем не менее Лариса уловила в его настроении некую настороженность и подозрительность. И, видимо, для того, чтобы избавиться от обуревавших его сомнений, он энергичным движением подхватил бутылку с коньяком, чуть наполнил рюмку и влил в себя ее содержимое. Затем достал из кармана записную книжку и принялся ее листать:

— Вот, к примеру, Бурштейн Зиновий Борисович, — сказал он. — Кудрявцев Дмитрий Леонидович. Зюзин Петр Петрович тоже.

Он взял листок бумаги и аккуратно переписал данные только что названных им людей.

— Вот, возьмите. Тут адреса и телефоны. Можете представиться от меня.

Лариса поблагодарила и тут же перевела разговор на другую тему:

— Так как же насчет картины, моего подарка?

— Да, пожалуй, пора перейти к тому, ради чего вы здесь оказались, — согласился Устьянцев. — Сейчас я вам кое-что покажу. Прошу вас.

И он пригласил Ларису пройти дальше. Конечным пунктом их путешествия по квартире оказалась спальня с просторной двуспальной кроватью, которая и указывала на предназначение сего помещения. Все стены этой комнаты тоже были увешаны картинами. Но все они без исключения представляли собой изображения обнаженных тел, по большей части женских. Мужчины фигурировали только в групповых композициях, в роли партнеров особ слабого пола.

Каких женщин здесь только не было: и блондинки, и брюнетки, и пышнотелые, и стройные, и с чрезмерно выпуклыми формами, и, наоборот, с детски неразвитыми. Лариса почувствовала себя несколько неуютно. Тематика будуарной коллекции вызвала у нее неловкость и смущение. А хозяин дома заговорил как ни в чем не бывало:

— Понимаете, Лариса, главная задача искусства — увидеть в человеке прекрасное. А что может быть прекраснее обнаженного женского тела в его первозданности, как сотворила его природа?

Лариса подумала, что Устьянцев будет сейчас ей говорить о критериях подбора представленных здесь произведений. А он между тем продолжал, взяв гостью за руку:

— Природа многолика и никогда не повторяется дважды. Ну может, в близнецах. Лицо, плечи, руки. Форма груди, бедер — во всем этом есть неповторимая индивидуальность. Вы только посмотрите. Каждая из них по-своему прекрасна. Какое бесконечное число вариантов сочетания похожих черт! Красота бесконечна в своем многообразии.

Говоря так, Устьянцев все плотнее прижимал ладонь к ее руке. Более того, он пошел дальше и обнял ее за плечи. Лариса, почуяв неладное, слегка повела плечами, чтобы высвободиться, но попытка не имела успеха. Ей даже показалось, что его рука еще крепче сжала ее плечи. При этом он, не останавливаясь, все говорил и говорил:

— Я не перестаю удивляться, насколько каждая женщина не похожа на всех остальных. Вот и в вас есть что-то такое, что присуще только вам одной.

Он бесцеремонно развернул ее к себе лицом. Лариса оцепенела.

Перед ней стоял совершенно другой человек. Безжизненный взгляд остекленевших глаз, вспотевший лоб, приоткрытый рот, верхняя губа, оттопыренная к носу самым неестественным образом. Прямо-таки оборотень какой-то… Не лицо, а минное поле страстей и пороков человеческих. Портрет Дориана Грея.

— Вы можете дать фору сотням, тысячам других женщин! — горячо воскликнул Сергей Александрович. — Но для того чтобы я смог до конца понять и оценить вашу красоту, вы должны сбросить с себя всю надоевшую мишуру этой бренной эпохи. Вы ведь хотите услышать мнение о себе настоящего знатока прекрасного?

И Устьянцев, не дожидаясь ответа Ларисы, стал снимать с нее пиджак, невзирая на то, что гостья явно не хотела демонстрировать свои природные достоинства, скрытые одеждой. Однако Устьянцев оказался настолько проворным, что Лариса и глазом не успела моргнуть, как пиджак был снят с нее. И Сергей Александрович тут же переключился на блузку. А отчаянные действия или, точнее сказать, противодействие Ларисы успехов не возымело.

Ее, как растрепанную куклу, просто бросили на кровать. Жертва любви к искусству попыталась выразить свой протест словесно. Но из ее уст неслась череда каких-то невнятных звуков. Она уже начала призывать на помощь маму, к которой почему-то обращалась на «вы»:

— Мамочка, да вы что?! — сдавленно закричала она, с ужасом глядя на Устьянцева.

Она уже собралась продемонстрировать всю скрытую мощь своих голосовых связок.

Но тут вспомнила, что ее спасение здесь, рядом, на кровати, в ее собственной сумочке, которую она почему-то не выпускала из рук, таскаясь по всей квартире за Устьянцевым. И положила она ее на кровать только после того, как хозяин стал откровенно демонстрировать сексуальную озабоченность. Вот и не верь после этого в провидение или в шестое чувство?!

И пока удачливый акционер занимался поисками истинной красоты под одеждой Ларисы, она исхитрилась нащупать в сумке среди косметики и прочих мелочей газовый баллончик.

Потом она нащупала его кнопочку и, резко, изо всех сил оттолкнув Устьянцева, отскочила в сторону. У него еще оставался шанс, чтобы не подвергать себя химической экзекуции. Но… он его не использовал. Охваченный ярым желанием самца, он снова бросился на Ларису. И… струя газа достигла своей цели.

Ценитель женских прелестей взревел так, как будто ему на ногу свалилась бетонная плита. Он начал тереть кулаками свои остекленевшие глаза. Лариса еле успела увернуться. Здоровяк, корчась, рухнул на кровать.

— С-сука! — Это было последнее слово, которое Лариса Котова услышала из уст любителя и знатока прекрасного.

В этом зверином реве было столько по-детски искренней обиды, что Лариса даже слегка умилилась.

— Нюхни черемушки, мальчик, — почти ласково сказала она.

Она поспешила срочно ретироваться из квартиры Устьянцева. Как оказалась на улице, впоследствии Лариса уже и не помнила. Она пришла в себя, только когда «Вольво» уже выруливала на соседнюю улицу.

— Тоже мне, доктор Хайд и мистер Джекилл! — произнесла она вслух, остановившись на светофоре.

И столько было в ее голосе ненависти и презрения к человеку, так вульгарно решившему посягнуть на ее честь и достоинство.

 

Глава 8

Лариса проснулась с ощущением необыкновенной бодрости. И сразу же пришла к выводу, что тому виной вчерашний вечер, проведенный в обществе господина Устьянцева. Что и говорить, а изрядную порцию адреналина она вчера получила.

«Оттянулась по полной программе», — язвительно подытожила она.

— Ты сегодня какая-то сама не своя, — поделился своими наблюдениями Евгений. — На свидании, что ли, была вчера?

— Да. На встрече с прекрасным, — удовлетворила любопытство супруга Лариса.

— И кто же встречался?

— Галатея и Пигмалион. — Лариса отвечала по-прежнему сухо.

Но Евгений был в то утро особо словоохотлив.

— И что же он там наваял? — спросил он. — Если это, конечно, не секрет?

«Рассказать, что ли, ему все?» — подумала Лариса.

Но тут же изменила свое решение. Все равно опасность уже миновала. А слушать нудные нотации, которые наверняка прочтет муж, ей не улыбалось.

— Так что же говорил Пигмалион? — не отставал Евгений.

— Лепил что-то про красоту и гармонию.

— Гармонию от слова «гормон»? — съязвил Котов.

«Похоже, что именно так», — печально подумала Лариса. А вслух сказала:

— Да какая разница! Мне дела надо делать, а ты со своими расспросами.

— Какие дела? — спросил Котов с таким выражением лица, как будто прежде его жена была отъявленной бездельницей и даже само предположение, что у нее могут быть какие-либо дела, выглядит абсурдом.

— Татьяне надо бы позвонить, — объяснила Лариса. — Узнаю, как они с Валькой там поживают.

— Что-то у тебя в последнее время переизбыток родственных чувств наблюдается, — снова съехидничал Котов.

— А у тебя — переизбыток наблюдательности. Никто не виноват, что мы с ней родные сестры.

Лариса решила не продолжать перепалку с мужем. Ей вновь захотелось побывать на том самом месте, откуда и начался этот затянувшийся поход за неизвестным по всем закоулкам Тарасова. Она взяла телефон и набрала номер Зотовых.

— Татьяна, ты будешь дома? — задала она вопрос, услышав в трубке голос сестры. — Я к тебе сейчас заеду. Ладно?

— Конечно, заезжай. У тебя что-нибудь случилось? — поинтересовалась Татьяна.

— Как говорит Евгений, просто нахлынули родственные чувства, — ответила Лариса.

— Жду, — коротко ответила сестра и положила трубку.

— Ты сегодня на работу не пойдешь? — полюбопытствовал Евгений.

— Отчего же? К двенадцати пойду, — ответила Лариса. — Только дела в первую очередь.

— Что, неужели все распутываешь дело о пропавших монетах? — удивился Евгений. — Их же нашли и вернули хозяйке…

Лариса не ответила. Она уже выходила из кухни и направлялась в свою комнату переодеваться.

Уже облачившись в костюм, она задумалась. Ее по-прежнему волновала личность Алексея Юрьева. Судя по добытой в течение вчерашнего культурного мероприятия с Устьянцевым информации, он был умельцем-многостаночником, специалистом широкого профиля. Монеты, иконы, кражи, мошенничество… Могут ли быть у него какие-либо общие знакомые с семьей ее сестры? Например, друзья, знакомые… Не по воздуху же эта банка прилетела.

«Стоп!»

Ларису внезапно осенило, словно пелена с глаз упала. Ведь банку подобрали не где-нибудь, а на балконе. А туда ее вполне могли забросить с какого-нибудь соседнего балкона или из окна. Вот только зачем?

Лариса стала лихорадочно соображать, а кто вообще мог это сделать чисто физически. И пришла к выводу, что на подозрении могут находиться только квартиры седьмого, восьмого и девятого этажей в двух подъездах. Хотя нет, пожалуй, только в одном… Потому что с балконов соседних подъездов расстояние слишком большое — надо обладать баскетбольными навыками, чтобы точно забросить банку на балкон к Татьяне. В первом, только в первом… То есть это ближайшие соседи ее сестры.

«Это где-то порядка десятка квартир», — подытожила свои размышления Лариса. Какое обширное поле деятельности открывалось для ее кипучей, неутомимой натуры!

«Но зачем они это сделали?» — возник следующий вопрос. И Лариса вспомнила, с чего все началось. А началось все с ограбления квартиры Зотовых. Вполне возможно, что по каким-то ей сейчас неизвестным причинам кто-то закинул банку на балкон Татьяны, а потом попытался ее изъять и залез к ней в квартиру.

Но опять не сходится! Ведь банка осталась там, где была. Монеты были найдены не злоумышленниками, а самой Татьяной. Может быть, воры не знали, где именно искать?

И тут Лариса вспомнила.

«Ах, ну да! Ведь Татьяна же забрала с собой эту банку на работу, и именно в этот день ее и обокрали! Поэтому банку и не нашли. Все правильно!»

И она, весьма довольная своими дедуктивными способностями, стремительно вышла из своей комнаты, проследовала мимо скептически на нее глянувшего Котова и спустилась в гараж. Спустя несколько минут она уже сидела за рулем «Вольво».

И вот снова знакомый дом по улице Посадского. Лариса поднялась на седьмой этаж, вышла из лифта и позвонила.

Встретившая ее Татьяна пребывала в приподнятом настроении. Похоже, она испытывала несказанную радость от общения с сестрой. Так радуются старым подругам, которые по некоторым причинам надолго пропадают из поля зрения, а потом объявляются вновь, много лет спустя.

— Ну, как вы тут без меня? Что нового? — задала дежурные вопросы Лариса.

— Ничего, все по-прежнему, — ответила Татьяна. — А как твои поиски? Что-нибудь удалось разузнать о тех, кто обокрал Клавдию Алексеевну?

— Истина где-то рядом, — сказала Лариса.

Ее удивил тот факт, что сестра в первую очередь заинтересовалась результатами расследования, которое постоянно занимало Ларису последнее время и не давало покоя ее пытливому уму.

— Ты вот лучше скажи мне, Таня, — спросила со вздохом Лариса, усаживаясь в старое кресло, — тебе не знакомо ли такое имя — Алексей Юрьев?

— Алексей? — переспросила сестра и задумалась. — Это тот самый, что приходил к Клавдии Алексеевне?

Вопрос был чисто риторический, ибо она сразу догадалась, о ком идет речь.

— Да, он самый, голубчик, — подтвердила Лариса.

— Нет, не припомню, а что?

— Да дело все в том, — торжествуя, но в то же время сдержанно сказала Лариса, — что, возможно, этот самый Алексей крутится где-нибудь у тебя под боком. Живет себе припеваючи, как говорится, и в ус не дует. Обтяпывает свои черные дела.

— Неужели это он ее обокрал? — потрясенно спросила Татьяна.

— Девяносто девять против одного, — заявила Лариса. — Я про него тут такое нарыла! В общем, темная личность с преступными наклонностями. Судя по всему, хитер, осторожен, изобретателен. Палец в рот не клади и сама варежку не разевай.

— Похоже, что у тебя появился достойный противник, — понимающе кивнула старшая сестра.

— Ну, скорее всего, это не противник, а объект поиска, — возразила Лариса. — Во всяком случае, пока…

— А что ты имеешь в виду — крутится под боком? — насторожилась Татьяна.

— Ну, вполне возможно, что он был у тебя дома…

— Ты что?! — возмутилась сестра. — Откуда? Хотя…

Она немного подумала и неуверенно произнесла:

— Разве что только Валька приводила… А так у меня в доме незнакомых людей не бывает.

— К тому же ему заходить в квартиру было необязательно.

— То есть как? — не поняла Татьяна.

— А вот так. Ты вспомни: где ты подобрала эти монеты со всей их упаковкой?

— На балконе, — обескураженно ответила сестра.

— Вот… А как они могли туда попасть? Да очень просто — например, из соседней квартиры. Бросил кто-нибудь эту банку с балкона на балкон.

— Но зачем? — Татьяна совсем была сбита с толку. — Постой, постой…

В следующую секунду на ее лице отразился такой мощный мыслительный процесс, что Мария Кюри и Софья Ковалевская рядом с этой учительницей русского языка тарасовской средней школы могли бы отдыхать.

— Только вот кто мог это проделать? — выдала она наконец результат своих титанических усилий.

— Давай-ка подумаем вместе. Это мог быть кто-то из самых ближайших соседей.

— Но не пойду же я сейчас по всем соседям опрашивать, кто из них знает Алексея Юрьева? — вдруг взвилась сестра. — Сама по себе, кстати, идея неплохая, — остудила ее пыл Лариса. — Только она требует некоторой технической доработки и художественного оформления. Давай не будем заниматься всеми соседями сразу, а начнем по порядку. Итак, самые ближайшие… Вот кто, например, живет за этой стенкой?

Лариса указала на стену, непосредственно примыкавшую к балкону, на котором была найдена банка с кофе.

И тут, словно в ответ на ее вопрос, за ней раздался стук не стук, грохот не грохот, но довольно громкий шум. Впечатление было такое, будто что-то упало, издав короткую приглушенную дробь.

— Не обращай внимания, — махнула рукой Татьяна. — Молодежь, наверное, гуляет.

В этот момент в общем тамбуре щелкнул замок, и по коридору кто-то прошагал уверенной тяжелой походкой. А затем послышались обрывки разговора. Казалось, что кто-то чего-то требовал, уверенный в своей правоте.

— Погоди, — сказала Лариса и бросилась в прихожую, прильнув к глазку.

— Ты чего? — недоуменно спросила сестра, но тут же последовала за Ларисой.

А та притаилась у входной двери и, посмотрев на Татьяну, приложила палец к губам.

— Ты меня понял, чмо сопливое? — Лариса явственно услышала грубый мужской голос. — Как только он появится, сразу чтобы позвонил. Понял?

— Понял, — еле разобрала ответное слово Лариса.

Голос принадлежал молодому человеку и был таким покорным, напуганным, что невольно вызывал жалость.

А его грозный собеседник продолжал, по-видимому, незаконченную в квартире назидательную беседу.

— Еще раз так выпендришься, щенок слюнявый, будет с тобой серьезный базар. А сегодня мы тебя так… деликатно предупредили? Усек?

Напуганный голос что-то коротко и невнятно промямлил в ответ.

— Ну, бывай здоров, Леший. Извини. Сам нарвался, — закончил серьезный гражданин, чуть сменив тон на добродушный, но ироничный.

Снова послышались шаги мимо двери Зотовых. Вероятно, гостей было двое. Лариса слышала, как они переговаривались уже на лестничной площадке, ожидая лифт.

Когда все стихло, она, умирая от любопытства, приоткрыла дверь и выглянула в коридор. К ней присоединилась и Татьяна.

Трудно сказать, что они ожидали там увидеть. В тесном коридорчике не было ни души и выглядело все как обычно. Словно и не было тут минуту назад серьезного мужского разговора.

— Кто у вас там живет? — спросила Лариса, указывая на дверь соседней квартиры. — Молодежь, говоришь?

— Студенты квартиру снимают, — с готовностью ответила Татьяна. — Четыре человека. А хозяева здесь сейчас не живут.

— Ну-ка, пойдем посмотрим, — решительно предложила Лариса.

Она вернулась в квартиру и направилась в дальнюю комнату. Там она вышла на балкон, а все еще недоумевавшая, несообразительная Татьяна, как рыба-прилипала, влеклась за ней, сохраняя на своем челе чрезвычайно озадаченный вид.

— Итак, соседний балкон находится всего в полутора-двух метрах, — с удовлетворением констатировала Лариса. — Надо же! Почему такие мысли приходят в голову так поздно!

Она чувствовала досаду на саму себя. Чуть помолчав, она уточнила:

— Интересно, интересно… Значит, пакет с банкой был здесь.

Она указала на тумбочку, а сестра в знак согласия кивнула.

— Что ж, пожалуй, все ясно… — уверенным тоном сказала Лариса.

— Что ясно?

Лариса не успела ответить на вопрос сестры, поскольку дверь на соседний балкон вдруг открылась, издав при этом звук, напоминавший визг щенка, которому кто-то неожиданно наступил на хвост. На балконе показался молодой человек лет двадцати.

Лариса вспомнила, что видела его в момент самого первого посещения сестры. Они еще столкнулись у лифта. Но тогда он выглядел более презентабельно. А сейчас…

Сейчас из носа у парня текла кровь и капала вниз с распухшей верхней губы. Несколько капель крови попали на майку и успели засохнуть, потеряв свой яркий цвет. Ларисе не потребовалось большого умственного напряжения, чтобы догадаться, что Татьянин сосед, сам того не желая, налетел на увесистый кулак одного из двух джентльменов, которые весьма нелюбезно беседовали с ним в тамбуре.

По выражению лица студента-квартиранта можно было понять, что сейчас ему довелось пережить не самые приятные минуты в жизни.

Он несколько секунд постоял на балконе, делая вид, что озирает прилегающие окрестности, а затем глянул вниз, сделав шаг к перилам.

Но в этот момент он вдруг заметил двух женщин на соседнем балконе и, стушевавшись, ретировался обратно в квартиру.

— А студент-то занятия прогуливает, — заметила Лариса. — Ты его знаешь?

— Нет, никого я их не знаю, — отрицательно покачала головой сестра. — Так, разве что по именам. Этого, кажется, Аликом зовут. Друзья его еще Лешим называют. Я несколько раз слышала, когда мимо проходила… Они тут посиделки на лестничной клетке устраивают, особенно по вечерам. Непонятно почему — дома, что ли, нельзя сидеть? Для чего тогда квартиру снимают?

Татьяна недоуменно развела руками, словно поражаясь нравам и привычкам современной молодежи.

— Так-так. — Лариса призадумалась. — Ты извини, я сейчас.

— Что ты собираешься делать?

— Есть план, — кратко сказала Лариса. — Я скоро вернусь. На всякий случай договорились: я тебе не сестра, а следователь из милиции. Поняла?

Младшая сестра разговаривала со старшей в командно-приказном тоне, но последняя только с готовностью кивала.

— Слушаюсь, гражданин начальник, — почти серьезно ответила она.

Лариса тем временем облачилась в плащ и, выйдя за дверь, направилась к квартире номер тридцать восемь.

Она позвонила. Но за дверью стояла абсолютно мертвая тишина.

«Не мог он никуда выскочить, не мог! — упрямо думала Лариса. — Он дома, просто боится и не открывает…»

И тут за дверью послышался еле слышный шорох.

— Откройте, пожалуйста, — попросила она. — Я знаю, что вы дома. Я вас видела сейчас на балконе.

Лариса старалась говорить громко и твердо. И это возымело свое действие. Как говорилось в русских народных сказках, дверь тихонько отворилась — и перед Ларисой предстал «Леший», который уже успел умыться и приодеться. Вот, правда, губа у него распухла еще больше и приобрела синюшный оттенок. А по выражению лица Лешего можно было понять, что он готов к очередным превратностям судьбы, не имея больше сил демонстрировать ей свою юношескую непокорность.

— Вы Алик? — поинтересовалась Лариса.

— Да.

— Уголовный розыск вас беспокоит, — бесцеремонно входя в квартиру, произнесла она. — Мне нужно с вами поговорить.

— А в чем дело? — нерешительно поинтересовался Алик, тем не менее освобождая Ларисе проход в квартиру.

— Старший следователь Котова, — представилась она. — Я вам сейчас все объясню.

Она вошла в прихожую и сама закрыла за собой дверь. Размякший Алик послушно отпрянул назад.

— Чтобы избежать недоразумений, давайте уточним, как ваша фамилия.

— Пшеничников, — ответил совсем растерявшийся студент.

— Вот именно вы мне и нужны, — сказала Лариса и подкрепила фразу жестом указательного пальца, который уперся прямо в футболку Алика.

— А документы у вас есть? — робко поинтересовался Пшеничников.

— Документы? — переспросила Лариса, проходя в квартиру и, подражая милиционерам, осмотрела ее.

И вдруг резко повернулась к Алику:

— Ты что, кино насмотрелся? — повысила она голос. — Может быть, тебе еще права зачитать и ордер показать? Документы я в машине оставила! Но если надо, могу и принести.

Она говорила решительно и твердо, не оставляя у Алика никаких сомнений в серьезности своих намерений и в том, что от того, как он будет себя вести, зависит его дальнейшая судьба.

— Да нет, не надо, — пошел Пшеничников на попятную.

— Ты один дома? — спросила Лариса чуть более мягким тоном.

— Один.

— А с кем живешь? — Котова даже сама себе поражалась, насколько органично она играла роль рядового мента.

— С друзьями. Они все в институт подались. — В голосе Алика прозвучала некоторая угодливость.

— И много у тебя друзей?

— Да не очень. Мы четверо здесь квартиру снимаем, — пояснил Алик.

— Знаешь, а кое-кто из твоих друзей меня очень интересует, — сказала Лариса, пристально глядя на студента. — Дело в том, что привели меня к тебе поиски некоего гражданина Алексея Юрьева, имеющего явные нелады с законом.

И Леший выдал себя. Сегодня был явно не его день. Он замер на секунду, как хамелеон, пытающийся слиться с окружающим его миром. Лариса уловила этот секундный импульс.

«Надо ковать железо, пока горячо», — подумала она.

И, не давая жертве опомниться, продолжила:

— Меня интересует именно он. И оперативная информация вывела меня именно на тебя. Что скажешь, Пшеничников?

— Я не знаю, где он, — тут же начал оправдываться Алик. — Правда, не знаю. Он уже дней десять как исчез и не появляется.

Его вид стал еще более испуганным. Пшеничников явно хотел поскорее покончить с неприятным для него разговором, да и с визитом Ларисы вообще.

— Ну, коли он, как ты говоришь, исчез, значит, за все пока придется отдуваться тебе. Ты понимаешь, о чем я говорю? — Лариса снова сделала паузу и внимательно посмотрела на своего собеседника.

Весь ее вид как бы предостерегал Пшеничникова от опрометчивой недооценки важности этого разговора.

— Ты что думаешь, я к твоим соседям заходила просто так, в гости, чайку попить? — повысила она голос. — Я полагаю, что ты давно уже сообразил, почему я здесь. Вспомни, ведь мы с тобой уже виделись.

«И к чему это я приплела?» — пожалела Лариса о последней фразе.

Однако эти слова были произнесены как раз к месту. Потому что Алик тоже запомнил ту встречу. Тогда он эту женщину чуть было не толкнул, торопясь войти в кабину лифта. И произошло это на следующий день после кражи у соседей. Он как будто остолбенел и не знал, что ему делать дальше, пребывая в совершенной растерянности.

«Ни дать ни взять — финальная сцена из гоголевского «Ревизора»! — подумала Лариса. — Только в исполнении одного актера».

Она понимала, что парня необходимо чем-то дожать. Но поскольку козырей в ее колоде почти не было, ей пришлось блефовать:

— Ты же прекрасно знал, что рано или поздно это случится. Если не я, то к тебе пришел бы кто-нибудь другой. Так что давай выкладывай как на духу про Юрьева, про монеты и вообще про все. Ты пойми, сейчас у тебя есть шанс. Не для протокола, поскольку эта наша с тобой беседа носит неофициальный характер. Ведь ты же умный парень и понимаешь, что вовремя признать поражение и покаяться в содеянном есть признак здравомыслия!

— А что рассказывать-то? — задал вопрос Алик.

Лариса так и не поняла, возымел ли ее монолог действие и юноша просто не знает, с чего начать свой рассказ, или нет. И она продолжала давить на его психику:

— Ты только пойми — я ведь не просто так тебя нашла, наугад. Если я здесь, значит, кто-то мне о тебе рассказал. Ты ведь знаешь про чистосердечное признание. А кто не успел — тот опоздал. Так что давай рассказывай все сначала и по порядку.

И Алик решил больше не томить душу изнемогавшей женщине. Но его рассказ о том, как он дошел до такой жизни и что успел в ней совершить, был не всегда последовательным и имел некоторые упущения.

* * *

Родился и вырос Олег Павлович Пшеничников в городе на Неве — Ленинграде, ныне именуемом Санкт-Петербургом. Папа его, Павел Николаевич, был военным моряком и по роду своей службы частенько подолгу отсутствовал дома. Мама — Галина Сергеевна — вела домашнее хозяйство и воспитывала единственного сына. Мальчик рос здоровым и красивым, на радость родителям. Они ласково звали его Алик, и впоследствии он представлялся не именем, которое значилось у него в паспорте, а именно так. Когда же Алик немного подрос, мать устроилась на работу в один из институтов, вспомнив о своем дипломе химика, в один из институтов. И Алик почувствовал себя более свободно и раскованно.

Но он особо не злоупотреблял волей, подаренной ему судьбой, и вел благоразумный образ жизни. Он не влезал ни в какие сомнительные истории. Профессия отца, а также самостоятельность и независимость самого Алика помогли ему заработать в школе и во дворе определенный авторитет среди сверстников. К тому же он был умным и способным, инициативным и не лишенным творческого начала.

Но были у него и недостатки. Алику, к примеру, часто не хватало терпения, чтобы довести начатое дело до конца. К тому же Пшеничников был ленив. Слова «долг» и «обязанность» вызывали у него устойчивую аллергическую реакцию. А еще он бывал крайне заносчивым.

Закончив школу, Алик решил поступать в университет, но не в своем родном городе, поскольку трезво оценивал свои способности, а в Тарасове, где шансов пройти по конкурсу у него было больше.

Почему именно в Тарасове? Да просто потому, что здесь проживали дальние родственники семьи Пшеничниковых, у которых первоначально и предполагалось приютить студента на время учебы.

Первое время хозяева вели себя весьма гостеприимно. Но вскоре некоторые изменения в быту, которые привнес в их жизнь новый жилец, начали их тяготить. И владельцы жилплощади стали напоминать Алику не столько об их родстве, сколько о степени его дальности.

Получив порцию намеков от родственников, выражавшихся как на словах, так и в поступках, квартирант «родной» понял, что пришла пора собирать чемоданы. В общежитие, естественно, ему идти не хотелось, поскольку оно славилось ужасными бытовыми условиями и изобилием тараканов. Снимать же отдельную комфортабельную квартиру ему было не по карману. Но на его долю выпала редкая удача — он скинулся еще с тремя однокурсниками, и им удалось снять квартиру в центре города, причем довольно дешево.

Следует заметить, что учеба у Алика как-то с самого начала не задалась. Дело было в том, что в студенческой жизни его привлекали не столько семинары и лекции, сколько другая сторона, предполагавшая веселое времяпрепровождение с сокурсниками в кафе, ресторанах и т. д.

Первый семестр он закончил чисто символически, можно сказать, чудом, а к концу первого курса и вовсе был отчислен за систематическую непосещаемость. Однако Пшеничникову так понравилась жизнь в Тарасове, что он ни за что не хотел расставаться со студенческими попойками, кафе, дискотеками и прочими атрибутами беззаботного существования. Ему удалось ввести в заблуждение родителей, и те пребывали в неведении относительно реального положения дел, продолжая оказывать сыну финансовую поддержку. Они регулярно отправляли в Тарасов денежные переводы.

Но этих сумм было явно недостаточно молодому гуляке. И тут как с неба на Пшеничникова свалился Юрьев. Он был намного старше Алика, но держался просто, на равных.

Алексей блистал умом, за словом в карман не лез и, казалось, не испытывал никаких материальных затруднений. А дальше все произошло само собой.

— Хочешь заработать? — словно мимоходом спросил он однажды у Алика.

— А что нужно делать? — в свою очередь поинтересовался Пшеничников.

— На стреме постоять.

— Это как?

И Юрьев доходчиво объяснил ему, что стоять на стреме необходимо во время того, как другие, и, в частности, он сам, Алексей Юрьев, занимаются конкретными делами. То есть обувают лохов.

Алик согласился, и за этот нехитрый труд получал кругленькую, по его понятиям, сумму, на которую мог несколько недель спокойно продолжать развлекаться. Моральная сторона этих «дел» Алика не беспокоила, страшило только одно — как бы не попасться за компанию в лапы ментов. Но удачи следовали одна за другой, постепенно чувство страха совсем притупилось, и вскоре он сам стал принимать участие в экспроприациях в качестве похитителя.

Они не воровали что попало и у кого попало. Сначала Юрьев давал объявления в газету о покупке старинных монет или какого-нибудь антиквариата, разыскивал в газетах объявления, предлагавшие купить нечто подобное. После тщательной разведки они навещали квартиры продавцов в момент их отсутствия в доме. И спокойно удалялись, прихватив интересующее их добро.

У Алексея был налаженный канал сбыта, и все похищенное быстро превращалось в деньги, из которых каждый получал причитающуюся ему долю. Но однажды Алик решил, что он достоин большего, и во время очередного визита в чужую квартиру припрятал под рубашкой клеенчатый планшет с многочисленными кармашками, в которые поместил очередную партию монет. А Юрьеву и другому подельнику, Сашке Кузнецову по кличке Смит, объявил, что ничего не нашел. Однако те каким-то образом обо всем проведали и заявились внезапно к Пшеничникову на квартиру.

В тот день Алик, как почти всегда по утрам, был дома один. Почуяв неладное, он стал думать, куда бы спрятать то, что утаил, и не придумал ничего лучше, как забросить банку кофе, куда он предусмотрительно поместил свое сокровище, на соседний балкон. Спроси его сейчас — кому он собирался продать монеты или как хотел заполучить обратно банку с соседского балкона, так он и понятия об этом не имел. Но уж больно тогда в нем взыграла обида.

А гости — Юрьев и Смит — перевернули всю обитель студенческой коммуны вверх дном, но так ничего и не нашли. Но несколько дней спустя после непрерывного физического и морального воздействия нечестный партнер Пшеничников сознался своим подельникам в содеянном.

И вот тогда злоумышленникам пришлось искать монеты вторично, уже в квартире Зотовых. Да только на этот раз они и в самом деле ничего не нашли. Ведь в тот день Татьяна Викторовна унесла банку с кофе с собой в школу…

 

Глава 9

Разговор Ларисы с Пшеничниковым многое поставил на свои места. Однако он не дал ответа на вопрос: где же Юрьев? И породил еще одну загадку — Пшеничников утверждал, что на него стали наезжать еще какие-то неизвестные ему люди, интересовавшиеся опять-таки Алексеем Юрьевым. По словам Алика выходило, что Алексей перешел дорогу еще кому-то, человеку, которого он знать не знает и никогда не видел. И именно от этого человека и приходили злые люди, которые его «деликатно предупредили», что если Алексей объявится, чтобы Алик срочно звонил им.

Ларисе оставалось только записать номер телефона и удалиться. Основной своей задачей она по-прежнему считала поимку Алексея Юрьева. Но как это сделать — пока не знала.

Однако последующие события подсказали Ларисе возможный вариант. Совершенно неожиданно в ее кабинете раздался звонок Ольги Нестеровой, ее подруги. Голос ее звучал бодро и весело. Лариса не замедлила поинтересоваться о причинах такого хорошего настроения.

— За бугор я уезжаю, за бугор, — после минутного кокетства ответила Нестерова.

— Опять на Кипр? — съязвила Лариса.

— Нет, не на Кипр.

— А куда же? Скажи уж, не томи душу!

Ольга немного помолчала и торжественно объявила:

— К родственникам в Германию. Ухожу на две недели в отпуск и уезжаю дышать воздухом свободной Европы. Господи, так хочется пожить по-человечески, Лара, ты даже не представляешь!

— Но сейчас октябрь, не очень хорошее время для отпуска, — попробовала возразить Лариса.

— Ничего, там, в Германии, всегда хорошо, — категорично отрезала Нестерова. — Только, Лара…

— Что? — насторожилась Лариса.

— У меня к тебе есть небольшая просьба. — В голосе Нестеровой послышались умоляющие нотки. — Присмотри, пожалуйста, за моей квартирой. Это же совсем рядом с твоим рестораном! Дел-то всего ничего: почту из ящика достать, цветы полить, рыбок покормить. Я тебе все объясню и покажу, ничего сложного.

Нестерова тараторила, как будто от темпа ее речи зависело, согласится Лариса или нет.

— Я с соседями как-то не очень, — привела она последний аргумент.

Ольга взяла паузу, ожидая ответа Ларисы.

— Хорошо, — внезапно согласилась Котова, которая раньше всегда открещивалась от подобного рода просьб. — Считай, что уговорила.

Она сделала вид, что сдается с некоторой неохотой. На самом деле ей только что пришла в голову идея о том, как поймать Алексея Юрьева. По крайней мере, сделать такую попытку.

— Спасибо, Лара, с меня сувенир, — тем временем обрадованно заявила Нестерова. — Я тебя завтра жду, весь день буду дома, никуда не уйду. Сборы — сама понимаешь…

После разговора с Ольгой Лариса задумалась. Счастья привалило, конечно, немерено: фикусы и рыбки. С другой стороны — свободная территория, которую можно использовать для своих нужд в течение двух недель.

А Юрьев — он постоянно от нее ускользает. Прямо-таки как резидент иностранной разведки. Обрубил все концы — и в воду. Даже хвост не показывал на прощанье — чудо-юдо, премудрый пескарь. Сидит небось в какой-то норе, умник, и рассуждает себе о смысле жизни. И никакая щука или акула достать его оттуда не в состоянии. Да и где его найдешь? Город — он как море, большой. Ко всему прочему, Юрьев мог податься и в другие моря, то бишь города.

А вот приманка — это другое дело. Рано или поздно Юрьев должен будет вернуться к своим черным делам. Злостное нарушение моральных постулатов и законов у него, похоже, в крови.

Что касается Пшеничникова, то его покуда Лариса решила не трогать. Главное, чтобы на поверхность всплыл Алексей. А уж этот малек…

«Хотя какой он малек? — вдруг подумала Лариса. — По виду-то и не скажешь: вполне здоровый молодой человек. Странно как-то — голова явно не поспевает в развитии за остальным организмом. Ох уж эта мальчишеская инфантильность! Иногда нечто подобное можно заметить и в Евгении, хотя ему уже скоро стукнет сорок».

Словом, все силы Лариса решила бросить на поиски Юрьева. А Пшеничников сам по себе никакой опасности не представляет. А там уж — как выйдет.

Но перед тем как проводить операцию по выходу на Юрьева, Лариса решила несколько просветиться в той области, где сам Алексей был дока, а она — дилетантка. Если, конечно, все пройдет успешно и он клюнет на приманку.

«Пора вспомнить о тех личностях, координаты которых дал мне этот ловелас от искусства, — чуть усмехнулась Лариса, вспомнив Сергея Устьянцева и подумав, как хорошо, что он успел выдать информацию до того, как потащил ее в спальню. — Ими, видимо, придется воспользоваться».

Первым в этом списке, добытом столь дорогой ценой, значился некто Зиновий Борисович Бурштейн. Лариса снова вспомнила, какие передряги ей пришлось пережить в квартире Устьянцева. И подумала: «А вдруг этот Бурштейн тоже будь здоров — и по фактуре, и по части своих эротических фантазий?»

Однако, подумав, Лариса решила, что это уже смахивает на паранойю. Что она, в конце концов, «первый раз замужем», что ли? Мало ли что может приключиться, тем более при ее непоседливом характере, который, естественно, влияет на ее образ жизни. И не стоит шарахаться от каждого встречного-поперечного, подозревая в нем сексуального маньяка.

Лариса взяла телефон, набрала номер Бурштейна и долго слушала длинные однообразные гудки.

— Да-а, слушаю, — донеслось из трубки, когда она уже решила прервать связь.

Тон был таким непосредственным, что можно было подумать, что ее разговор с этим человеком прервался минуту назад и она, выполняя обещанное, перезвонила ему вновь.

— Простите, мне, пожалуйста, Зиновия Борисовича, — сказала Лариса.

— Да, я вас слушаю, — проскрипел голос.

— Зиновий Борисович, вас беспокоит знакомая Сергея Александровича Устьянцева. Меня зовут Лариса. Он сказал, что вы можете мне помочь…

— А какого рода помощь вам требуется? — перебив ее, спросил Бурштейн.

— Сергей Александрович говорил мне, что вы коллекционируете монеты. Мне хотелось бы выяснить кое-что по этому поводу. Дело в том, что у меня неожиданно оказались несколько штук, не так много… Я, скорее всего, с ними расстанусь. Мне только необходимо уточнить некоторые нюансы, с которыми я не очень знакома. Вы меня понимаете?

— По правде говоря, не очень, — прокартавил Бурштейн. — Но что с вами поделаешь? Подъезжайте ко мне сейчас. При непосредственном общении вы расскажете мне все более детально и вразумительно.

— Хорошо, спасибо вам огромное. — Лариса вложила в голос максимум признательности.

Можно было подумать, что она напросилась на прием к какому-нибудь высокопоставленному чиновнику.

* * *

Собираясь с визитом к Бурштейну, Лариса не забыла экипироваться газовым баллончиком. Да и туфли надела, руководствуясь соображениями безопасности, чтобы в них было сподручнее бегать.

Зиновий Борисович, однако, оказался человеком более чем скромных размеров и к тому же возраста весьма далекого от проявлений необузданного эротизма. Ему было на вид около шестидесяти. И если бы вдруг ему пришлось сойтись в рукопашной с Ларисой, у последней был явный шанс на победу.

Нумизмат был маленького роста, про таких обычно говорят: «метр с кепкой». Несмотря на то, что годы зрелости Зиновия Борисовича давно миновали, его голову украшала, слегка топорщась, шапка буйных курчавых, черных как смоль волос. И еще одна характерная деталь довершала портрет этого по-своему колоритного типа: очки в толстой черной оправе с еще более толстыми, пуленепробиваемыми стеклами.

— Вы таки уже здесь? — спросил он Ларису, одергивая на себе свитер с затейливым, но каким-то тусклым серо-коричневым орнаментом. — Ну, проходите. Подождите минутку, я сейчас.

Он запер за Ларисой дверь и удалился в ванную. В течение минуты оттуда слышался плеск воды и кряхтение хозяина. Появился он из ванной только минут через пять. Лариса уже успела пройти в комнату и осмотреть ее.

Зиновий Борисович после туалетно-водных процедур выглядел приветливо и предупредительно.

— Что же вы не садитесь? — спросил он. — Не стесняйтесь, не стесняйтесь…

Лариса послушно села и задумалась о том, как бы ей начать, а вернее, продолжить разговор, начатый недавно по телефону.

Но Бурштейн сам заговорил. Очевидно, он предпочитал лично задавать тон беседе с незнакомкой.

— Так что именно вас интересует? — спросил он, когда они с Ларисой сели визави за столом.

— Дело в том, что совсем недавно мне в руки попали какие-то монеты.

— То есть что значит «попали»? — быстро спросил Бурштейн, демонстрируя с ходу свою дотошность и пристрастие к подробностям.

— Ну… — Лариса на некоторое время замялась, а потом решила, что не стоит ограничивать свою фантазию, если уж публика того требует. — Мы с тетей недавно разбирали старые вещи у нее на квартире и совершенно случайно наткнулись на эти самые монеты. Представляете, прямо в чулане, среди старых вещей, между старыми бумагами и всякой всячиной обнаружили клеенчатый пакет, а в нем пятнадцать монет. Мой дядя их всю жизнь собирал. Это была, можно сказать, его страсть. И в общем, тетя отдала их мне. Сказала, что я могу делать с ними все, что захочу. Она уверяет, что среди дядиных монет могут быть очень даже редкие. И мне хотелось бы вас попросить об одной маленькой услуге. Не могли бы вы мне порекомендовать каких-либо покупателей? И заодно проконсультировать, на какую сумму можно рассчитывать в случае их реализации.

— Монеты у вас с собой? — Зиновий Борисович пальцем поправил тяжелые очки на переносице.

— Нет, знаете ли…

— Понимаю, — мягко перебил ее нумизмат. — Осторожность не повредила еще никому.

— Просто мой муж решил их тоже кое-кому показать, а я об этом, разговаривая с вами по телефону, еще не знала, — объяснила Лариса.

— Ну, бывает, — добродушно согласился Бурштейн. — Что поделаешь. Иной раз и моя левая рука находится в полном неведении, что творит правая. Хотя лучше бы взглянуть на предмет нашего разговора. Кстати, а как звали вашего дядю? Судя по тому, что вы говорите о нем в прошедшем времени, его, я думаю, нет в живых?

— Дядя давно умер, — подтвердила Лариса предположение внимательного слушателя в толстых очках. — А звали его Андрей Васильевич… Баташов.

При упоминании этого имени Бурштейн мгновенно оживился и посмотрел на Ларису так, как будто встретил родственницу, о которой уже давно успел позабыть.

— Так, значит, вы племянница Андрея Васильевича?! — вскричал он. — А я вашего дядю очень хорошо знал. Мы, честно говоря, не то чтобы дружили, он был несколько постарше меня, но поддерживали довольно-таки тесные отношения. И в основном именно на почве этой нашей страсти, о которой вы тут только что упомянули.

— Да не может быть! Надо же! — Лариса в свою очередь разыграла радостное удивление.

Казалось, еще чуть-чуть, и они с Бурштейном кинутся друг другу на шею, обливаясь слезами восторга и умиления.

— Только, хоть убейте, я вас что-то не припомню, — напрягая лоб, застенчиво признался Бурштейн.

— Я ведь родственница его жены. Моя мама и она — родные сестры. — Ларисе и самой стало казаться, что еще немного — и она начнет жалеть о том, что не прихватила с собой семейные фотографии.

— Так, значит, Клавдия Алексеевна жива-здорова? — умиленно спросил Бурштейн.

— Да, и неплохо себя чувствует.

— Передавайте ей привет от меня.

Лариса, разумеется, поблагодарила, а сама подумала, что не мешало бы потом все объяснить милой старушке. А то вдруг Бурштейн надумает ей позвонить.

— Не знаю, как на свою маму, а на тетю вы совершенно не похожи, — сказал Зиновий Борисович. — Впрочем, нос у вас одинаковый. Да и в целом некоторое сходство между вами есть.

Он рассматривал Ларису как вазу, которую собрался приобрести в магазине.

— Знаете, Лариса, у вашего дяди была в свое время умопомрачительная коллекция, — поднял он вверх указательный палец. — Ей бы мог позавидовать любой понимающий в этом деле человек. Одно время даже поговаривали… Словом, ходил такой слух среди нумизматов, что ему каким-то образом достались малаховские монеты.

— Какие монеты? — переспросила Лариса.

— Малаховские, — повторил Зиновий Борисович. — Ах да, вы, наверное, не знаете… Жил в нашем городе еще до советской власти купец по фамилии Малахов. Род Малаховых был очень старинным. И вот их последний отпрыск, надо сказать, человек весьма интересный и образованный, очень увлекался коллекционированием всевозможных исторических редкостей. В том числе у него была богатейшая коллекция монет различных времен и народов. Поговаривают, что все это он отыскивал и собирал буквально по крупицам. Что ни монета — то большущий раритет. Но пришли смутные времена, и Малахов куда-то исчез. Может быть, сгинул в пучине гражданской войны, а может быть, подался за границу…

Зиновий Борисович тяжело вздохнул, как будто сам пережил то смутное время.

— И что же дальше? — нетерпеливо переспросила Лариса.

— Да вот, поговаривали… — слегка замялся нумизмат. — Мне Андрей Васильевич никогда не показывал, правда… В общем, говорили, что небольшая часть малаховской коллекции находится у вашего дяди. Как она могла попасть к нему, я понятия не имею. Да и до сих пор не знаю, правда ли это. Их тоже, между прочим, было пятнадцать штук.

Лариса насторожилась:

— А может быть, это именно те самые монеты? — Уж слишком напрашивалось на ум это предположение.

Но нумизмат скептически махнул рукой. В принципе, его можно было понять. Он же не был в курсе истории с кофейной банкой, газетным объявлением и всем остальным.

— Ну что вы! Я не думаю… Вряд ли… Если бы это были те самые монеты, то они всплыли бы на свет гораздо раньше.

— А они что, очень дорого стоят?

— Стоят — это не совсем подходящее для этого случая слово, — строго произнес Бурштейн. — Правильнее будет сказать, что они очень высоко ценятся. Монеты, они ведь даже в прошлом далеко не всегда были из чистого золота или серебра. Так что сам металл, из которого они отчеканены, может ничего и не стоить. Но они — это живая история. Живая история человечества, которая смогла каким-то чудом сохраниться до наших дней. Это — государства с их правителями и народами. А историческая ценность порой трудно оценима в понимании денежном.

Бурштейн все больше распалялся, его лицо раскраснелось, он внутренне приободрился и стал говорить все с большим пафосом:

— Если вы, к примеру, возьмете это свое наследство и попытаетесь купить на него в булочной буханку хлеба, то вас, естественно, примут за сумасшедшую и ничего вам не дадут. Но если монеты попадут на аукцион, где собираются знатоки, способные оценить уникальность вашего имущества… Там вы сможете стать обладательницей очень приличной суммы.

— И какой же? — Ларисе очень хотелось услышать какое-нибудь конкретное число с конкретным количеством нулей. — Хотя бы примерно?

— Ну, это я вам скажу, когда наш разговор будет носить более предметный характер, — изменился в лице Бурштейн. — Когда я посмотрю, что собой представляет ваше достояние, тогда и дам вам ответ.

— А почему вы думаете, что это не малаховские монеты? — вернулась Лариса к своему предположению. — Неужели это так невероятно?

— Ну, не то чтобы невероятно, — слегка покачал головой Бурштейн. — Просто я знаю совершенно точно, что после смерти вашего дяди никаких монет из малаховской коллекции у него не нашли. Если они когда-то и были, то теперь давно уже принадлежат другому. Ведь всю коллекцию своего мужа Клавдия Алексеевна продала одному нашему общему знакомому. Есть такой Петр Петрович Зюзин. А он-то толк в этом понимает. Так что подобного рода приобретение он мимо своих рук не пропустил бы. Поэтому я вполне могу допустить: то, что попало к вам в руки, достойно определенного интереса, но представляет собой нечто более скромное.

— Но все же представляет, — вставила Лариса.

— Да, но… Скорее всего, это то, что Петр Петрович по каким-то причинам оставил тогда вне своего внимания, — горько сказал Бурштейн. — Тут ко мне, кстати, несколько месяцев назад обращался молодой человек, который предлагал приобрести у него кое-что из той самой малаховской коллекции. Во всяком случае, очень на то похожее. Прямо-таки что не экземпляр — то редкость.

— А вы лично видели эти монеты?

— Нет, он тоже, как вы, сначала пришел ко мне с, так скажем, ознакомительным визитом. А потом по каким-то причинам исчез.

Лариса тут же насторожилась:

— Скажите, а этот молодой человек не мог бы заинтересоваться моими монетами?

— Знаете, Лариса, вряд ли… — Бурштейн смешно оттопырил нижнюю губу. — Он как-то все больше продает. Возможно, не всегда свое, иногда чужое. Вероятно, его кто-нибудь просит о подобного рода услугах. Заинтересовать он вас может разве что как посредник. Но раз уж вы пришли ко мне, к чему вам какие-то дополнительные хлопоты с продажей через десятые руки?

Но Ларису, волею случая приобщенную к миру любителей дорогостоящих ископаемых, волновал по-настоящему один-единственный вопрос:

— А вот скажите, пожалуйста, Зиновий Борисович, вы не знаете такого парня по фамилии Алексей Юрьев?

— Так это он и есть, — просто ответил Бурштейн. — Я про него вам сейчас и говорил. А вы что — знакомы?

Лариса чуть было не подпрыгнула на своем стуле. Вот так штука… Она постаралась, однако, всеми силами скрыть свое нетерпение и как можно спокойнее сказала:

— Нет. Встречаться нам не приходилось. Мне просто о нем говорили, так же как и о вас. Скажите, а вы не знаете, где можно было бы его найти?

— Увы, — развел руками Зиновий Борисович. — Лично к нему я никогда не обращался. Без надобности, знаете ли… Так что, простите, но его координаты я не знаю. Он представился, предложил мне монеты, а потом пропал.

— Какая жалость! — совершенно искренне воскликнула Лариса.

— Я вас уверяю — это не лучший вариант для вас. Лишние хлопоты, комиссионные…

— Понимаете, Зиновий Борисович, у меня, возможно, появятся в ближайшее время еще кое-какие дела, и этот человек мне нужен, — настаивала на своем Лариса. — Так что, если вас не затруднит, когда этот Юрьев появится у вас, спросите у него, как я с ним могу связаться.

— Хорошо, хорошо, — заверил Бурштейн. — Обязательно спрошу… Так что все-таки насчет ваших монет? Я могу их посмотреть? Привозите, бояться меня нечего… Не берите пример с Юрьева, не исчезайте.

— Да, я привезу их вам на днях. Вот мой телефон. — Лариса вынула из сумочки визитку. — Но если я вдруг не появлюсь, вы не забудьте про мою просьбу насчет Юрьева.

— Да-да, конечно, хорошо, — проговорил Бурштейн, проводив Ларису в прихожую и включая свет.

Она попрощалась с коллекционером очень любезно и уже через несколько минут сидела в своей машине, напряженно прокручивая в голове новые подробности, проливавшие свет на все последние события.

«Итак, подведем итог, — рассуждала она про себя. — Клавдия Алексеевна продает коллекцию мужа его другу — Петру Петровичу Зюзину. Но самое-то ценное, оказывается, хранилось отдельно. И это, возможно, значит, что слухи о малаховских монетах в коллекции Баташова вовсе не преувеличены. Эх, знала бы сама Клавдия Алексеевна, что она хранила все эти годы! А Юрьев наткнулся на сокровище совершенно случайно. В процессе, так сказать, повседневных разведывательно-розыскных мероприятий.

И не успел он заполучить в свои цепкие руки неожиданно попавший в поле его зрения лакомый кусок, как уже начал прикидывать, кому бы все это можно было повыгоднее продать. Тоже мне посредник, не брезгующий откровенно незаконными средствами обогащения! И ведь, судя по всему, дело его оказалось бы в шляпе, если бы не взыграла вдруг молодая кровь в гражданине Пшеничникове от жадности…

Так что фокус определенно не удался. Так ему и надо, этому Юрьеву! Только вот найти его сейчас не представляется возможным. То, что он не живет дома, — это сто процентов. Иначе Устьянцев из него бы душу вытряс. Просить Карташова установить его адрес — пустая трата времени. Нужен план, и осуществить его Лариса сможет с помощью квартиры Ольги Нестеровой.

 

Глава 10

Весь остаток дня и следующий день Лариса посвятила делам, не имевшим никакого отношения к разгадываемой ею задаче. Да и разгадывать-то, как ей казалось, уже было практически нечего.

А план у Ларисы созрел вполне конкретный. Он появился у нее после разговора с Ольгой перед ее отъездом в Германию. Ольга была в своем репертуаре — совсем забыла, что соседка по площадке, укатившая на днях в деревню, также в свою очередь попросила Ольгу на месяцок приглядеть за ее квартирой. Раиса Григорьевна работала лифтершей в том же доме, где жила.

Короче говоря, под присмотром Ларисы оказалась не одна, а целых две квартиры, находящихся рядом. Цветочные горшки и аквариум в придачу. Прихватив ключи и пожелав Нестеровой счастливого пути, она стала обдумывать свой план.

Первым делом нужно было раздобыть приманку. Но с этим, скорее всего, проблем не будет. Это почти технический вопрос.

Лариса взяла трубку телефона и позвонила Клавдии Алексеевне Баташовой.

— Здравствуйте, это Татьяна, — поздоровалась она, услышав в трубке старушечий голос.

Она хотела было уже представиться Ларисой, но вовремя вспомнила, что посещала квартиру Баташовой под именем своей сестры.

Восторгу Клавдии Алексеевны не было предела:

— Да, я вас узнала. Очень хорошо, просто прекрасно, что вы мне позвонили! Может быть, зайдете ко мне хоть ненадолго? Как там у вас дела? Все хорошо?

Старушка опередила желание Ларисы, которая, собственно, и собиралась напроситься в гости.

— Можно я зайду сегодня? — спросила Лариса.

— Конечно, конечно! Приходите, я буду очень рада! — запричитала Клавдия Алексеевна своим обычным тоном, как будто чем-то или кем-то восхищалась.

Лариса собралась быстро, боясь опоздать на это важное мероприятие, хотя ее никто не подгонял. Просто ей хотелось все сделать побыстрее, не потеряв ни единой секунды. Через пятнадцать минут после звонка «Вольво» уже припарковывалась возле подъезда вдовы нумизмата.

Клавдия Алексеевна встретила ее не менее радушно, чем в первый раз. Она разговаривала с Ларисой так, будто знала ее несколько лет.

— Проходите, Танечка, проходите! Давненько мы с вами не виделись. Я понимаю, что у вас дела. У женщины всегда забот хватает: дом, семья, работа. Мы сейчас с вами чай будем пить.

— Спасибо, — поблагодарила ее Лариса. — Вообще-то я только что завтракала, но все равно не откажусь.

— Чай — это не завтрак, — с улыбкой сказала Клавдия Алексеевна. — Чай — это традиция. За чаем и разговор легче идет.

Лариса не стала оспаривать это умозаключение и уселась за стол. После того как чай был разлит, а варенье разложено по розеткам, она спросила:

— Клавдия Алексеевна, а вы по-прежнему хотите продать ваши монеты?

— Эх, Танечка, я уж и не знаю даже, — вздохнула Клавдия Алексеевна. — Наверное, все-таки продам…

— А хотите, я вам помогу? Мне, честно говоря, очень это нужно, чтобы установить кое-какие знакомства. Да и вам хлопот меньше будет.

— Ну, если это вам нужно для дела, так извлечем из этого двойную пользу, — согласилась обладательница столь притягательных для некоторых субъектов старых металлических кружочков.

— За сохранность монет вы, пожалуйста, не беспокойтесь! — приложила руки к груди Лариса. — Все будет храниться очень надежно. Буду беречь их как зеницу ока.

— Ну что вы, что вы! Я не беспокоюсь. По-моему, вы не из тех людей, которым нельзя доверять.

«Ох, до чего же она любит делать комплименты! Очевидно, это привычка, выработанная годами!» — подумала Лариса.

А Клавдия Алексеевна тем временем открыла сервант и достала оттуда те самые пятнадцать монет, которые, по мнению Ларисы, вполне могли некогда принадлежать купцу Малахову.

— Скажите, а почему вы не обратились к друзьям и знакомым вашего мужа? — спросила она, рассматривая монеты. — Ведь они, наверное, могли бы легко вам помочь. Я имею в виду его соратников по увлечению.

— Ах, Танечка, соратники по увлечению, как вы их назвали, после смерти мужа почти и не появлялись! — горько воскликнула Баташова. — Многих я уже и не помню.

— А тот самый человек, которому вы продали монеты?

— Петр Петрович? Вот про него я и говорю, — с обидой в голосе заключила Клавдия Алексеевна. — Я его не видела с тех самых пор, как продала ему коллекцию. А ведь обещал заходить, звонить… Так что мне и неудобно как-то сейчас к нему обращаться.

Лариса поняла, что эта тема разговора для Клавдии Алексеевны была не самой приятной, поэтому сама постаралась сменить пластинку:

— Кстати, чтобы мне не докучали расспросами, можно я представлюсь вашей родственницей? Если вы, конечно, не возражаете…

— Хорошо, — охотно согласилась пожилая женщина.

Похоже, фиктивные родственники ее ничуть не смущали, а, наоборот, даже доставляли некоторое удовольствие.

Лариса еще с полчаса пила чай с гостеприимной Клавдией Алексеевной, а затем, аккуратно уложив драгоценные монеты в сумочку, откланялась. Впереди была самая главная часть операции.

* * *

«Продам коллекцию уникальных старинных монет, 15 штук. Дорого. 74-78-90».

Алексей посмотрел на это объявление и невольно замер. Его рука с сигаретой застыла на полпути от рта к пепельнице. Эти самые пятнадцать монет преследовали его уже довольно давно.

Как все глупо получилось! На него снизошло какое-то вдохновение, когда он именно ту самую добычу решил приберечь для себя. Обойти шефа и продать налево. И тот смешной еврейчик подтвердил, что это может быть очень даже ценно. А Леший, сволочь, взял и все испортил.

— Сука! Дерьмо поганое! «Шестерка» сопливая! — вслух выругался Алексей по адресу своего подельника.

Идиот, даже спрятать по-нормальному не смог. Они со Смитом накостыляли ему тогда хорошенько, и он сознался. Да поздно было — банку с кофе нашла соседка и сдала в милицию. И пришлось им довольствоваться подержанным магнитофоном, парой колец и ношеной обувью.

Тьфу на него, на козла! Убить его за такое мало…

Однако Алексей Юрьев в принципе был гуманистом. Он не был способен лишить человека жизни. Даже за то, что проделал Леший.

«Ничего, бог его накажет», — злорадно думал Алексей о Пшеничникове. Если уже не наказал — ведь ничего пацан, по сути дела, в жизни делать не умеет. Разве что на стреме стоять.

— Но это объявление! — снова вслух произнес Юрьев. — Это стоит пощупать…

«А может быть, не стоит?» — спрашивал его внутренний голос. Можно ведь и загреметь под фанфары…

По слухам, доходившим до Алексея, обманутые им люди его искали. Крепко искали… Да не знали, что у него есть покладистая подруга по имени Ирина, у которой, в свою очередь, есть две квартиры. В одной из них он сейчас и отсиживался, а Ирина раз в три дня его навещала.

— Хорошо, хоть с женщинами проблем нет, — довольно сказал Алексей, глядя на себя в зеркало. — Всегда помогут, отогреют и спать положат.

Юрьев вышел на кухню и поставил чайник. И внезапно подумал, что пора что-то менять в жизни. У него было ощущение, что над ним нависают тучи. И пришло время, когда необходимо принимать радикальное решение. Например, о переезде в другой город. В Питер, например… Для него наверняка там найдется работенка. Может быть, такая же, как и здесь. А с городом на Волге пора завязывать. Слишком здесь он наследил.

Но для того чтобы отсюда свалить насовсем, нужны деньги. А где их взять? Может быть, все-таки это объявление? Вдруг это те самые монеты, малаховские…

Он порылся в записной книжке и сверил телефоны. Нет, у той старухи телефон был другой. Тогда кто же это? А может, и не те монеты вовсе… Почему именно они?

С другой стороны, могла же старуха, перепугавшись после ограбления, кому-нибудь их сдать по дешевке. Вполне возможный вариант.

Хотя нет, опасно… Если монеты те самые, то опасно. И это может быть подставой! Элементарной подставой!

Таким образом Алексей размышлял несколько часов. В нем боролись Юрьев-авантюрист и Юрьев-рационалист.

Вообще Алексея нельзя было отнести к нервным людям. Он, как правило, был спокоен, уверен в себе и рассудителен. Поэтому, может быть, за два с лишним года занятий криминальными делами ни разу не попался в руки милиции. Словно судьба хранила его.

Но сейчас, после того, как он кинул шефа с монетами, а этот напыщенный индюк Устьянцев крепко обиделся на него за накол с иконами, ему в Тарасове, похоже, делать больше нечего. Кто проболтался шефу о монетах? Алексей на этот вопрос ответа не знал, но предполагал, что это дело рук Бурштейна.

— Вот проклятый иудей! Надо к тебе прийти в субботу и запихнуть в глотку кусок свинины, чтобы ты больше не следил там, где не надо! — со злостью выкрикнул Алексей.

— Ты чего кричишь? — неожиданно услышал он голос за спиной и вздрогнул.

Резко обернулся и увидел Ирину, которая растерянно стояла сзади с сумкой продуктов.

— Это ты? — нахмурился Алексей.

— Да, я, — ответила Ирина, — а что, глазам своим уже не веришь?

— А почему ты входишь без звонка? — неожиданно наехал он.

— Я всегда вроде бы так входила, — растерялась Ирина.

— Ты меня до невроза доведешь!

— Что? — вдруг взвилась Ирина. — Кто кого до невроза доведет — еще посмотреть надо! Ни фига себе — живет тут как у Христа за пазухой, и недоволен. В общем, так… Давай-ка завтра отсюда сваливай, дружок.

— Это еще почему?

— Потому что я так хочу, — отрезала Ирина. — И где, кстати, обещанный подарок к зиме?

— Это ты о чем?

— О дубленке, конечно.

Юрьев тяжело вздохнул. Денег на дубленку у него не было, а обещание ее купить он дал в сложный для себя период, когда ему нужно было убедить Ирину в том, что он нуждается в этой квартире.

— Хорошо, я постараюсь в ближайшее время… — неопределенно махнул он рукой. — Купить, короче…

И вышел в комнату. Мысли его снова вернулись к объявлению в газете. Если все пойдет как всегда, это даст ему необходимые средства, чтобы свалить отсюда. Естественно, никаких дубленок он покупать и не собирался. Ему нужны были деньги только для того, чтобы начать новую жизнь. Вернее, продолжить старую, в новой среде.

И Юрьев, выкурив сигарету, взял трубку телефона и набрал указанный в газете номер.

* * *

Вопрос о том, где Ларисе принимать гостей, решился сам собой. Естественно, в одной из квартир, оставленных на попечение хозяйке ресторана со всей их флорой и фауной. Единственное, что сделала Лариса, — она внесла некоторые изменения в интерьер квартиры Нестеровой. Там, в частности, появился небольшой сейф, позаимствованный из ее собственного кабинета в ресторане «Чайка».

Такого рода утварь носит скромное название, характеризующее его предназначение, — несгораемый шкаф. Прятать секретные документы от вражеских лазутчиков в таком неуклюжем стальном ящике ядовито-зеленого цвета, навевающего смертельную тоску, не стоит. Чаще всего его содержимое не представляло собой какой-либо особой ценности, а вот для данного случая он вполне мог сгодиться. Оставалось только ждать…

Но вот наконец вышли в свет номера газет с объявлением, придуманным как приманка для Юрьева. Лариса специально купила все газеты, где она дала эти объявления, чтобы лично убедиться, что все на месте.

И вот раздался первый телефонный звонок.

— Здравствуйте, я по объявлению. — Начало разговора не блистало оригинальностью.

Мужской голос был немолод.

— Да, я вас слушаю.

— Мне хотелось бы узнать поточнее, что именно вы намереваетесь продать, — спросил позвонивший.

— Вы можете лично прийти и посмотреть у меня дома, — предложила Лариса.

— Как вас найти?

Лариса продиктовала адрес и положила трубку. Непохоже, что звонивший был Алексеем Юрьевым, — больно уж старый голос был у человека.

Тут же раздался второй звонок — это оказался мальчик, позвонивший, скорее всего, из интереса и не обладавший необходимой суммой для покупки.

А нетерпение Ларисы росло с каждым часом. Тут, как назло, какой-то посторонний ошибся номером, что совсем уже вывело ее из себя.

Первый звонивший, тот самый, с немолодым голосом, в назначенный час не появился. Это совсем расстроило Котову. Она уже начала сомневаться в удаче своей затеи. Потом подумала, что если уж не удастся выйти на Юрьева, то, может, хотя бы появятся люди, которые действительно захотят купить монеты. И она поможет этим Клавдии Алексеевне. Но это уж совсем на худой конец.

И тут снова зазвонил телефон. Лариса быстренько взяла трубку и услышала очень знакомый, размеренный и в то же время скрипучий, картавый голос:

— Здравствуйте. Это вы продаете монеты?

— Да, — ответила Лариса, пытаясь опознать, кому же принадлежит голос.

— Позвольте полюбопытствовать, какие?

— Пятнадцать штук, очень редкие, из малаховской коллекции, — стараясь быть солидной, сказала Лариса.

— Ах, так это вы, милая дама, приходили ко мне недавно и пропали! — тоном учителя, поймавшего ученика за недостойным занятием, произнес голос, и Котова узнала его обладателя.

Это был не кто иной, как Зиновий Борисович Бурштейн, заслуженный нумизмат города.

— Так что же вы не пришли ко мне? — продолжил он свои вопросы.

— Понимаете… Мне посоветовали дать объявление… — не очень решительно начала оправдываться Лариса. — А кстати, Алексей, тот самый, не объявлялся ли у вас?

— Нет, не объявлялся, — ответил Бурштейн. — Так я могу посмотреть монеты?

— Вы знаете, я уже договорилась с одним покупателем, так что…

— Вы хотите сказать, что монеты проданы? — Интонация Зиновия Борисовича стала вмиг недовольной.

— Практически да, — призналась Лариса.

— А почему же вы в самом начале разговора об этом не сказали?!

На этот вопрос ей нечего было ответить.

— Так не делают, милейшая! — повысил голос нумизмат. — Это непорядочно — выманить информацию и предлагать монеты кому ни попадя по телефону! Безобразие!

Произнеся эту гневную тираду, Бурштейн повесил трубку. Лариса почувствовала себя не очень уютно. Ей, конечно, в силу ее социального статуса приходилось выслушивать массу недовольств, ей говорили, что у нее нет совести: в то время как народ голодает, она с жиру бесится… В общем, мало ли недовольных в наше время. Но сейчас почему-то слова Бурштейна задели ее.

Впрочем, она постаралась забыть об этом. Ведь главной целью у нее был Алексей Юрьев. И именно его звонка она ждала.

Но, как это часто бывает, после разговора с Бурштейном телефон перестал звонить совсем. Он молчал и молчал, не подавая никаких признаков жизни. Сторонница справедливого возмездия даже пару раз сама, без всякой на то причины, снимала телефонную трубку. Уж не испортился ли аппарат? Но нет, Лариса, приложив трубку к уху, каждый раз слышала равнодушный длинный гудок.

Потом она начала думать, что Бурштейн и Алексей работают в связке и Зиновий Борисович просто-напросто обманул ее в первую их встречу. А на самом деле звонил, представляя интересы Алексея. Но следующий же звонок опроверг эту версию…

…Он раздался совершенно неожиданно, когда Лариса решила уже, что специально ждать не стоит, и собиралась отправиться по своим делам. Она даже дернулась, услышав длинную трель. Ее будто током шибануло, словно все ее нервное напряжение вмиг превратилось в электрическое.

«Надо же, так испугаться телефонного звонка!» — удивилась она сама себе.

Она подбежала к аппарату, сняла трубку, но, прежде чем поднести ее ко рту, чуть выждала, стараясь успокоиться и побороть волнение.

— Добрый день. — В трубке послышался мужской голос.

Он был таким приятным, а интонация такой доброжелательной. Так разговаривают только продавцы в дорогих магазинах, да и то не всегда.

— С кем бы я мог поговорить по поводу объявления? — спросил голос.

— Со мной, я вас слушаю. — Лариса постаралась не уступать своему собеседнику в приветливости и не терять самообладания.

Что-то ей подсказывало, что это звонит не кто иной, как господин Юрьев.

— Мне хотелось бы взглянуть на ваши монеты. Где и когда я могу это сделать?

— В принципе, я сегодня свободна весь день, так что давайте решим, когда удобно вам, — предложила услужливо Лариса.

— Где вы находитесь?

Она подробно объяснила, как найти квартиру Нестеровой, не забыв упомянуть код подъезда.

— Спасибо, я все понял, через два часа вас устроит? — осведомился любезный собеседник.

— Конечно. Буду ждать. Вас как зовут?

— Алексей.

Ларису пронзило необыкновенное чувство, сродни тому, когда после долгих неудач тебе улыбается счастье. Видимо, она и в самом деле не ошиблась в своих предчувствиях. Она ощутила очередной прилив радости вперемешку с волнением.

— Алексей? — переспросила она.

Ей хотелось лишний раз убедиться, что это то самое имя, которое уже несколько дней подряд сидело у нее в печенках и не давало покоя.

— Да-да, — услужливо подтвердил он.

— Меня зовут Лариса. Так я вас жду?

— Да, договорились, — ответил Алексей и положил трубку.

«Значит, все-таки сработало!» — торжествовала Лариса. Только бы не сглазить… Поднимать тревогу, конечно, еще рано. Вот когда она убедится в том, что Алексей тот самый, кто ей нужен, вот тогда она и обложит зверя по всем правилам.

Лариса прекрасно понимала, что сейчас ей бояться нечего. Юрьев — это вор, мошенник, аферист, но уж никак не бандит. Однако тревога тем не менее присутствовала в ее душе при мыслях об ожидаемой встрече. На всякий случай Лариса припасла для себя излюбленное средство защиты — газовый баллончик, который совсем недавно ее выручил.

К тому же она прихватила с собой из дома кое-что из личных вещей, чтобы создать картину привычной жизни и почувствовать себя в чужой квартире как в своей собственной. Иначе этот пройдоха запросто может заметить какие-нибудь малейшие несоответствия — и пиши пропало.

Для большей убедительности она расставила несколько фотографий в рамочках и без оных с изображением своего лучезарного лика.

Два часа в ожидании гостя Лариса провела нервно. Она искурила около половины пачки своих любимых «Кент Лайтс» и почувствовала, что, видимо, для такой ситуации эти сигареты слабы. Можно сказать, что она согласилась с мнением своего мужа Евгения, который презрительно называл ее любимые сигареты «чистым воздухом», сам предпочитая уже много лет крепкие «Ротманс Интернэшнл».

Лариса пыталась читать найденный в шкафу у Нестеровой детектив, но совершенно не могла вникнуть в сюжет. Мысли ее были заняты абсолютно другим — своим собственным детективом, который она расследовала сейчас в реальной жизни.

И вот наконец в прихожей, как награда терпеливому ожиданию, залился соловьиной трелью электрический звонок. Лариса взглянула на часы. Почти минута в минуту — ровно два часа назад она разговаривала с Алексеем по телефону.

Она распахнула дверь. На пороге стоял молодой человек лет тридцати, приблизительно ее роста. Темноволосый, с приятным лицом, весьма аккуратно одетый. По-видимому, он уделял своей внешности не меньше внимания, а может быть, и больше, чем иная женщина.

— Здравствуйте, вы Лариса? Меня зовут Алексей, — представился он.

— Проходите, пожалуйста, — пригласила его войти в квартиру псевдохозяйка. — Садитесь, я сейчас принесу монеты.

Алексей снял куртку в прихожей и прошел, следуя приглашению, в комнату, в которой со всех сторон на него смотрели фотографии улыбающейся, задумчивой или загадочной блондинки с зелеными глазами. Фотографии женщины, желающей расстаться с уникальными монетами.

Усадив дорогого, если судить по затраченным ею усилиям, гостя на стул так, чтобы он мог видеть в раскрытую дверь несгораемый шкаф, стоявший в спальне, Лариса направилась к этому зеленому ящику. Через минуту она вынесла Алексею черную металлическую коробочку прямоугольной формы, в которой она хранила монеты. Лариса открыла ее, боясь только одного — как бы не задрожали руки. И вообще она опасалась сделать что-нибудь не так.

— Вот, смотрите, — сказала она с улыбкой.

Как только гость взглянул на предмет торга, он так и замер, не шевелясь. А лицо его, наоборот, оживилось, будто он только что встретил старых знакомых. Он начал вынимать монеты одну за другой, осматривая их с обеих сторон. И увиденное произвело на него неизгладимое впечатление. Было заметно, что ему с большим трудом удается скрыть переполнявшую его от пяток до макушки радость.

— Откуда это у вас? — спросил он, поднимая глаза на Ларису.

— Не волнуйтесь, не украла, — успокоила его хозяйка, давая понять, что ей не по нутру подобные вопросы.

Однако, не желая показаться излишне грубой, добавила:

— Родственница попросила продать. Она уже слишком старенькая, ей трудно заниматься подобного рода делами.

Алексей изучал монеты, время от времени отрывал от них взгляд и задумывался, как бы невзначай бросая взгляды на Ларису. Его мучил вопрос — как могли оказаться монеты у этой женщины?!

— А как зовут вашу родственницу? — небрежно спросил Алексей.

— Клавдия Алексеевна, — простодушно ответила Лариса. — А что, вы ее знаете?

Алексей неопределенно пожал плечами.

— Вообще-то в нашем городе не так много людей, которые коллекционируют монеты, — ответил он. — Впрочем, Клавдию Алексеевну я не знаю. Этим все больше мужчины занимаются.

«Врет, определенно врет!» — подумала про себя Лариса.

— Скорее всего, эти монеты попали к ней по наследству, — добавил Алексей.

«Какой ты догадливый, однако!» — мысленно прокомментировала его высказывание Лариса.

А вслух сказала:

— Да, это наследство покойного мужа. Она, кстати, пыталась их не так давно продать, но вышла нехорошая история…

— Какая? — поднял брови гость, оторвавшись от монет.

— Ее обокрали.

— Вот как?

— Да, но потом монеты нашли. А Клавдия Алексеевна решила передать их мне — говорит, не хочу связываться больше со всем этим.

— Это правильно, — рассудительно произнес Алексей. — Много мошенников в наше время, много…

— И не говорите! — улыбнулась Лариса, открыто глядя на Алексея, чтобы у него и мысли не могло возникнуть о том, что она его в чем-то подозревает.

Он рассматривал монеты еще с минуту, потом спросил деловым тоном:

— Ну и сколько вы хотите за все это получить?

— А как по-вашему, на что я могу рассчитывать? Сколько вы мне предложите? — несколько игриво ответила Лариса вопросом на вопрос.

— Сколько? — переспросил Алексей и задумался. — Знаете, мне сейчас трудно сказать…

— Но все же… Мне говорили коллекционеры, что это довольно редкая вещь.

— Думаю, мы договоримся. Где-то в пределах десяти тысяч, — небрежно, но в то же время нервно произнес он.

Лариса секунду подумала, потом кивнула в знак согласия.

— Вы только попридержите, пожалуйста, все это, — быстро сказал Алексей. — У меня в настоящий момент нет наличности, но я решу проблему в течение нескольких дней. Если кто-нибудь будет интересоваться, скажите, что покупатель уже есть.

— Но… Если мне предложат больше?

— Не предложат, уверяю вас. Вряд ли… — Алексей явно занервничал. — Это вопрос всего лишь нескольких дней.

Он подкреплял свои слова жестами, но Ларису они убеждали лишь в том, что она на правильном пути.

— Я вам позвоню завтра, и мы окончательно договоримся, — продолжал Алексей. — Можете считать, что я купил у вас эти монеты.

Он посмотрел еще раз на коробку.

— Хорошо, можете считать, что вы меня уговорили, — сказала Лариса. — Только звонить лучше к вечеру. Днем, как правило, меня не бывает дома.

Естественно, эти слова были сказаны исключительно для того, чтобы Алексей клюнул на приманку. Именно днем она и планировала контролировать ход дела, чтобы встретить Алексея здесь еще раз уже со всеми необходимыми почестями в виде милиции.

— Просто сегодня у меня выходной. А так я работаю — живу ведь одна, мне никто не помогает. — Она несколько лукаво стрельнула глазами в Алексея.

Тот усмехнулся и одарил ее тоже вроде бы заинтересованным мужским взглядом. Однако в этих глазах Лариса увидела лишь меркантильный интерес прожженного афериста.

Она взяла со стола коробку и отнесла ее обратно в сейф. Заперев его, бросила ключ в незатейливый керамический сосуд, изображавший миниатюрную бочку, которую обхватил всеми четырьмя лапами косолапый медведь. И все это она проделала на глазах у Алексея, чтобы ему не пришлось рыскать по квартире в поисках ключа, и, таким образом, создала возможность для взятия его с поличным.

— Ну, всего доброго, — улыбнулся покупатель, натягивая куртку. — Я постараюсь решить вопрос с деньгами побыстрее.

— Да, конечно, это было бы замечательно, — произнесла в ответ Лариса.

Она открыла дверь, провожая его и произнося про себя: «Буду ждать с большим нетерпением».

* * *

Все! Добыча увидела наживку. Крючок премудрый пескарь почти заглотил. Осталось ждать, по мнению Ларисы, совсем недолго.

Ведь монеты явно представляют для Юрьева интерес. И в том, что визитером был Юрьев, и в том, что он придет сюда опять, Лариса не сомневалась. Какой смысл ему тянуть? Случай был особый, к тому же Лариса предупредила его о том, что она с продажей медлить не собирается. Поэтому несанкционированного визита Алексея в квартиру Нестеровой можно ожидать буквально на днях.

Лариса приступила к завершающей фазе своего простого, но коварного плана. Утром следующего дня она, как обычно, полила цветы в обеих оставленных квартирах и в девять часов вышла из подъезда.

«Вольво» находилась на ближайшей автостоянке. Усевшись в машину, Лариса отъехала на пару кварталов, а потом, свернув за угол, остановилась и вышла. Затем она пешком направилась обратно, прямехонько к дому, который недавно покинула.

Но только вошла она совершенно в другой подъезд, расположенный в противоположном конце здания. Доехав на лифте до девятого этажа, она поднялась по металлической лестнице на чердак и оказавшись перед дверью, воспользовалась служебными ключами Ольгиной соседки — Раисы Григорьевны, которые висели у той в прихожей. Об их предназначении Ларисе поведала Ольга, когда они вдвоем совершали ознакомительный обход.

Миновав темный чердак, она вновь оказалась в подъезде Нестеровой. Эти меры предосторожности она принимала на тот случай, если бы злоумышленники вели наблюдение за подъездом, не поверив на слово Ларисе о том, что днем ее не бывает дома.

Открыв квартиру, Лариса убедилась, что в ней по-прежнему никого нет. Затем она отправилась к Раисе Григорьевне и заняла наблюдательный пост за входной дверью.

В глазок была видна буквально вся лестничная площадка. Просто идеальный наблюдательный пост — лучше нарочно не придумаешь. Подарок судьбы…

Лариса поставила рядом с дверью стул, чтобы иметь возможность отдыхать, не покидая пост. Так она продежурила, поглядывая в дверной глазок и вслушиваясь в каждый звук за дверью, до полудня. Решив, что пора закругляться, она покинула квартиру лифтерши, так никого и не дождавшись.

Затем Лариса проделала весь путь обратно по чердаку через другой подъезд и пешком до оставленной машины. Вернув свое средство передвижения на стоянку, она на этот раз уже вполне легально двинулась «домой». И уже часов до пяти коротала время в обществе аквариумных рыбок.

Около пяти ее побеспокоил телефонный звонок. Незнакомый ей голос поинтересовался насчет монет. Естественно, Лариса сказала, что они уже проданы. Возможно, это звонил подельник Алексея, чтобы точно удостовериться в том, соблюдает ли она условия заключенного договора. Голос в трубке выразил свое сожаление о состоявшейся сделке и отключился.

На следующий день Лариса повторила все манипуляции заново, соблюдая в точности часы мнимого отъезда и приезда. Но и на этот раз никаких гостей к Нестеровой не пожаловало.

Наконец настало третье утро ожидания желанного, но одновременно непрошеного гостя с повторным, но неофициальным визитом. Занимая свой ставший уже привычным пост у двери лифтерши Раисы Григорьевны, Лариса иронично вслух заметила:

— И вот он в третий раз закинул невод…

Но это была единственная шутка, которую она себе позволила. Она снова принялась терпеливо ждать, всматриваясь, вслушиваясь, надеясь…

Примерно без пяти минут десять покой лестничной площадки нарушил появившийся из лифта парень лет двадцати пяти, одетый в серую невзрачную куртку и широкие штаны. Сам он был невысок, плечист и сутуловат. С первых секунд могло показаться, что у него вообще нет шеи, а голова посажена прямо на туловище.

Парень огляделся по сторонам, направляясь к квартире Нестеровой. Остановился у двери и позвонил. Естественно, ему никто не открыл. Он позвонил еще несколько раз, делая небольшие промежутки. Но на соловьиную трель так никто и не откликнулся.

«Может быть, это знакомый Ольги?» — неожиданно подумала Лариса, наблюдая за стараниями парня в глазок.

«Хотя нет, — сама себе ответила она. — Слишком зеленый. Ольга любит солидных мужиков».

И в этот момент по лестнице на площадку поднялся ее долгожданный покупатель. Он был все в той же куртке, такой же аккуратно причесанный и отутюженный.

Молодые люди о чем-то недолго посовещались вполголоса, так что Ларисе не удалось за дверью разобрать почти ни слова. Затем Алексей достал из кармана отмычки и, склонив голову, начал колдовать над замками.

Второй молодой человек внимательно наблюдал за ним, время от времени оглядываясь по сторонам. Когда он смотрел в сторону двери Раисы Григорьевны, Ларисе начинало казаться, что ее легко можно заметить через стеклянный глазок. Но это было из области мистики, а в действительности Алексей достаточно быстро справился с задачей. Ее упростила ему сама Лариса, закрыв дверь только на один замок.

Вскоре парни спокойно вошли в квартиру Ольги как к себе домой, и все опять стихло.

И вот теперь нельзя было терять ни минуты. Сейчас Алексей со своим напарником полезут в несгораемый шкаф, воспользовавшись ключом, оставленным на серванте.

«Тот, второй, наверняка и есть Кузнецов по кличке Смит, — подумала между тем Лариса. — Если, конечно, Юрьев не произвел полную замену технического персонала».

Лариса решила сыграть над Юрьевым злую шутку. Она оставила на том же месте, которое она открыто демонстрировала покупателю, почти такой же ключ. Очень похожий.

Но, легко попадая в замочную скважину сейфа, этот ключ открыть замок не мог. Он вхолостую прокручивался, лишь слегка цепляя несложный механизм. Таким образом, пока Юрьев разберет, что к чему, пройдет достаточно времени для того, чтобы успеть сообщить куда следует.

Теперь требовалась грубая мужская сила, способная повязать аферистов. Требовались бойцы доблестной милиции. И Лариса, недолго думая, набрала телефон Олега Карташова.

— Олег Валерьянович? — уже внутренне торжествуя, уточнила она, услышав знакомый голос. — Рада застать тебя на работе. Котова Лариса Викторовна беспокоит.

— Лариса, у тебя, похоже, настроение хорошее? — тут же поинтересовался Карташов.

— Да, потому что я поймала их, Олег, — объяснила Лариса.

— Кого поймала?

— Ну, тех, кто украли монеты.

— Какие монеты? — продолжал недоумевать Карташов.

— Ты, похоже, совсем заработался. Последний раз мы по какому вопросу встречались?

— А-а! — хлопнул себя по лбу капитан. — Встречались мы, увы, снова по делу… — вздохнул он. — А хотелось бы…

— Сейчас не время для кокетства, — сурово оборвала его Лариса. — Я же говорю — я поймала преступников. Они заперты в квартире, можно высылать опергруппу и брать их с поличным.

— А ты откуда говоришь? — стал серьезным Карташов.

— Из соседней квартиры.

И Лариса назвала адрес, где проживала Нестерова. Карташова же, пытавшегося дотошно узнать детали, она прервала на полуслове, заверив, что опергруппа порожняком не уедет. Карташову оставалось только вздохнуть и положить трубку.

Теперь Ларису беспокоили только две вещи: как скоро приедет милиция и не натворят ли чего-нибудь негодники в Ольгиной квартире?

Ожидание длилось минут десять. Ребята в камуфляжной форме и бронежилетах, вооруженные как на кавказскую войну, в сопровождении капитана Карташова, позвонили в квартиру лифтерши.

Лариса вышла на лестничную площадку и указала дверь, за которой находились преступники.

— Это здесь, — сказала она. — Их там двое.

— Хорошо. Вперед, — скомандовал какой-то из камуфляжников, по-видимому старший. — Отойдите, пожалуйста, — вежливо кивнул он Котовой. — Вернитесь к себе.

Она поняла, что омоновцы собираются продемонстрировать удаль молодецкую и взломать дверь. Но Лариса не могла допустить, чтобы эти дюжие крепыши в тяжелых ботинках сломали Ольгину дверь. Ей очень не хотелось усугублять материальными издержками и порчей имущества подруги свои весьма бесцеремонные действия по отношению к ее квартире.

И она достала ключи:

— Вот, возьмите, не надо ломать дверь.

Старший камуфляжник слегка потоптался на месте, потом взял ключи и жестом успокоил бойцов, которым, видимо, было все равно — входить в квартиру спокойно через дверь или взламывать ее. Возможно, адреналин, бродивший внутри бойцов, скорее призывал к выбору второго варианта.

Так или иначе, дверь была открыта весьма цивилизованным способом. Омоновцы сработали быстро. Они один за другим кинулись в квартиру, принимая положенные в таких случаях меры предосторожности на случай вооруженного сопротивления. Лариса услышала только устрашающий крик:

— На пол! Быстро на пол! Лежать! Кому говорят, лежать!

Раздался грохот. Кто-то взревел от боли, словно зверь, угодивший лапой в капкан.

Стоя перед открытой дверью, организатор всей этой кутерьмы и свистопляски увидела, как милиционеры выводят одного за другим воров-неудачников. Руки схваченных на месте преступления были заломаны так, что те еле передвигались, чувствуя себя в высшей степени дискомфортно.

Алексей попытался на ходу повернуть голову в сторону Ларисы, но тут же был грубо одернут за волосы одним из конвоиров. Последним на пороге квартиры показался Карташов.

— Ты как? — спросил он у Ларисы, не успев перевести дух.

— Нормально. А ты?

— А мне-то что? — пожал плечами сухопарый капитан. — Это они все сделали. — Он кивнул на бригаду молодцов, уводивших задержанных вниз. — Ты, может быть, все-таки мне объяснишь, что произошло и как ты здесь оказалась?

— Ты еще спроси, когда все это кончится, — съязвила Лариса.

— Ты о чем?

— О том, когда кончится наконец то, что «новая русская» Лариса Котова помогает капитану милиции Олегу Карташову раскрывать преступления…

— Да, когда это, в конце концов, кончится?! — начиная злиться, спросил капитан и тут же смягчился:

— Извини, пожалуйста…

— Ничего, не стоит, — ответила Лариса. — А когда это кончится, я и сама не знаю. Понятия не имею… Кстати, на всякий случай проверь вот этот телефон — может, тебе пригодится.

Она вынула бумажку, на которой когда-то Алик Пшеничников по прозвищу Леший написал ей телефон тех самых «злых людей», наезжавших на него по поводу Алексея.

— Это что? — спросил Карташов.

— Телефон одного из тех, кого обул Юрьев.

— Хорошо, проверим, позвоним, — равнодушно сказал Карташов, убирая в карман бумажку.

 

Глава 11

Петр Петрович Зюзин сидел в своем кабинете в окружении старинной мебели, книг и альбомов. Ему уже было семьдесят, и обладал он отменным для своего возраста здоровьем. А поэтому от активного участия в жизни он устраняться не собирался.

Жена Зюзина умерла лет десять назад, не выдержав его тяжелого характера. С тех пор нумизмат жил один, погруженный в сделки, порой сомнительного, криминального свойства, с различного рода древними предметами — иконами, монетами, марками и прочими антикварными редкостями.

У него были подручные, которые доставали ему товар, продававшийся потом Зюзиным через свои каналы в обеих российских столицах и даже за рубеж. Одним из них был некто Алексей Юрьев, весьма способный молодой человек, с которым Петр Петрович «работал» уже два года. Однако в августе этого года молодой человек вздумал покатить на «папу» бочку, и сделал он это, сам того не подозревая, на очень важном для Зюзина товаре — малаховских монетах.

Зюзин, с незапамятных времен друживший с Андреем Васильевичем Баташовым, подозревал, что у последнего должны храниться монеты из коллекции купца Малахова. Но Петр Петрович, налетевший после смерти Баташова на его коллекцию аки коршун, не обнаружил их. И так он осерчал, что заплатил вдове нумизмата сумму втрое меньшую, чем стоила баташовская коллекция. Да и не звонил ей больше после этого — в самом деле, зачем ему была нужна эта нудная в своей комплиментарности Клавдия Алексеевна?

И вот — надо же, монеты всплыли из небытия: старая дура нашла-таки их среди старого хлама. И произошла тут история с двумя «кидняками»: Юрьев решил кинуть его, Зюзина, а его самого, в свою очередь, кинул некто Алик, которого Петр Петрович и знать не знал, поскольку был тот «шестеркой» жалкой… Спасибо Зямочке Бурштейну, который звякнул по своей наивной простоте и похвастался, что скоро станет обладателем этих самых малаховских монет.

Зюзин же сделал из этого свои выводы и послал других своих подручных к «шестерке» по имени Алик, чтобы отыскать исчезнувшего Юрьева. Но тот как в воду канул. Как, собственно, и малаховские монеты.

«Пощупали только «шестерке» физию, вот и все. Н-да, здорово лопухнулся ты на старости лет, Петр Петрович!» — подумал иронично про себя Зюзин.

И решил побаловать себя йогуртом. Он это делал каждый день, яро соблюдая здоровый образ жизни. Кроме того, он был убежденным вегетарианцем. В довершение всего Зюзин не пил и не курил, обливался холодной водой и совершал по утрам пробежки.

И только он собрался вложить в здание своего здорового образа жизни очередной весомый кирпич, как прозвенел телефонный звонок.

— Здравствуйте, это Зюзин Петр Петрович?

— Да, а что?

— Уголовный розыск вас беспокоит.

— Да, чем обязан? — стараясь сохранять спокойствие, спросил нумизмат.

— Вы знакомы с неким Юрьевым Алексеем Владимировичем? — спросили в свою очередь Зюзина.

Коллекционер-деляга на несколько секунд задумался, что ему ответить.

— Не очень припоминаю, — неуверенно ответил он.

— Дело в том, что гражданин Юрьев арестован и дал показания, имеющие к вам прямое отношение. Вы вызываетесь для беседы завтра в городское управление внутренних дел в десять утра. Повестку вам уже выслали, но я решил лично позвонить и настоятельно рекомендовать вам явиться.

— Х-хорошо, — после секундной заминки ответил Зюзин.

— Кабинет двадцать четыре, — уточнил звонивший, и после этого послышались длинные гудки.

Зюзин медленно положил трубку на рычаг. Йогурта ему уже больше не хотелось.

* * *

Весьма привлекательная блондинка с зелеными глазами сидела за рулем серебристого автомобиля, который послушно нес ее по улицам родного Тарасова.

Деревья уже пожелтели, но было довольно тепло. В безоблачном небе царило одинокое солнце, слепя глаза не по-осеннему яростным сиянием.

Точно в такой же день и началась вся эта благополучно завершившаяся история с находкой в кофейной банке. Можно было подумать, что природа, совершив какой-то известный только ей цикл, вернулась на круги своя.

Лариса ехала на встречу, которую ей устроил капитан Карташов. Ведь она не просто свидетель по делу, а яркий представитель общественности, неравнодушный к неблаговидным поступкам окружающих. Не вмешайся она в это дело, Кузнецов и Юрьев наверняка продолжали бы гулять на воле, вдыхая всей грудью воздух свободы.

Лариса остановила машину. Карташов, как всегда, встретил ее прямо у входа в городское управление.

— А вот и я, — произнесла Котова, хотя ей и не хотелось быть банальной.

— Отлично, — улыбнулся Олег. — Ну что, пойдем?

— Пошли…

Карташов провел ее мимо дежурного, а потом они поднялись на второй этаж.

— Сейчас, как я тебе и обещал, состоится явление гражданина Юрьева.

— Пред мои светлые очи? — кокетливо улыбнулась она.

— Да. Аплодисментов не надо.

Олег взглянул на часы, остановившись у двери под номером двадцать четыре. Поняв, что нужный момент уже настал, он взялся за ручку и потянул ее на себя.

— Виктор Алексеевич, мы к тебе, если не возражаешь, — сказал он майору, сидевшему за столом.

— Да, заходите, — пробасил тот и представился: — Майор Ковалев.

— Лариса Викторовна, очень приятно, — улыбнулась Котова.

— У меня к вам будут еще кое-какие вопросы, — предупредил майор. — Но это потом. А сейчас, идя навстречу пожеланиям капитана Карташова и, как я понимаю, лично вашим, я могу пренебречь формальностями и дать вам возможность поприсутствовать во время моей беседы с гражданином Юрьевым.

Он снял трубку телефона:

— Доставьте ко мне Юрьева.

Прошло чуть больше минуты ожидания, и в дверях кабинета возник Алексей в сопровождении молоденького сержанта.

— Садитесь, Юрьев. Сержант — свободен! — приказал Ковалев.

Алексей выглядел очень усталым. Он послушно плюхнулся на стул и окинул взглядом всех присутствующих.

— Я пригласил вас, Юрьев, чтобы вы еще раз ответили на некоторые вопросы. Итак, вопрос первый: вы признаете, что совершили кражу в квартире гражданки Баташовой?

— Да, признаю, — хмуро подтвердил допрашиваемый.

— А в квартире Зотовых?

— Да.

— Скажите, а кто был вместе с вами во время совершения этих краж?

— Кузнецов и Пшеничников.

— Можно мне спросить? — обратившись к Ковалеву, спросила Лариса, не в силах сдержать свое любопытство.

— Да, пожалуйста, — согласился тот.

— Как вы узнали, что монеты, которые вы искали у Баташовой, оказались у Пшеничникова?

— Ну, это случайно вышло, — ответил Алексей, смотря на Ларису и стараясь понять, кто она. И в качестве кого присутствует на допросе? Свидетельница? Жертва? Сотрудница органов?

— Мы тогда у этой старушки ничего вроде не нашли, и я решил, пусть все уляжется. А когда все стихнет, наведаемся еще разок — вдруг она эти монеты еще не продала. Такой случай не часто выпадает. Ведь если бы кто-нибудь что-нибудь подобное приобрел, то об этом сразу бы стало известно. А тут тихо… Ну, я и послал Смита… то есть Кузнецова все разузнать еще раз перед тем, как к ней снова идти. А он зашел в местный магазин сигарет купить и случайно видит эту старуху, которая рассказывает своей подруге, что у нее какие-то воры из квартиры монеты украли. Тут мы и сообразили, что к чему. Тем более что Леший… ну, то есть Пшеничников, — активно помогая себе руками, сказал Юрьев, переводя взгляд с майора на Карташова и Ларису, — последнее время какой-то странный был — то злой, то пугливый. Явно психовал, короче говоря…

— Хорошо. Скажите, Юрьев, а сколько вы всего совершили краж? — спросил Ковалев.

— Я не помню точно, — пробурчал Алексей.

— Кому сбывал похищенное?

— Никому.

— Но куда-то же должен был девать…

— Петру Петровичу все отдавал. Я очень часто по его наводкам и работал. А за это — все, что брал из антиквариата, должен был ему отдавать.

— Какому Петру Петровичу? — уточнил майор.

— Зюзину. Коллекционеру. Он что-то себе оставлял, что-то продавал, я не знаю кому… Ну и мне платил…

— С Кузнецовым и Пшеничниковым кто расплачивался? Зюзин?

— Нет, что вы! Они о нем и не знали. Я сам им платил, из своей доли.

— На квартиру Баташовой вас тоже Зюзин навел?

— Нет. Он поначалу об этих монетах вообще ничего не знал.

— Вы ему уже потом рассказали?

— Ничего я не рассказывал. — Юрьев начал раздражаться.

— Спокойно, спокойно, Юрьев, — повысил голос Ковалев. — Продолжаем разговор… Как же так, как он обо всем узнал?

— Да предложил я тут одному…

— Кому? Что предложили?

— Монеты. Еще до того, как к Баташовой идти, предложил. Предложил еврею одному… Зиновию Борисовичу Бурштейну. А он, хитрец, Зюзину рассказал.

— А Зюзин?

— Он взбесился. Как с цепи сорвался. Только уже поздно было… Этот придурок Леший успел их на соседний балкон забросить. Потом мы квартиру перерыли, а монет-то и нет…

Карташов еле заметно усмехнулся тому, как Юрьев невольно сказал в рифму.

«Теперь все понятно. Вор у вора, что называется, украл, — подумала Лариса. — Обычное дело. Даже поинтереснее — двойное жульничество, можно сказать».

— Ладно, Юрьев, свободен, — махнул рукой Ковалев, давая Алексею на подпись протокол его допроса.

Алексей вопросительно и недоуменно посмотрел на Ковалева. Карташов первый понял, в чем дело:

— «Свободен», Юрьев, означает — от допроса свободен. А вообще сейчас в камеру пойдешь.

Тот набычился, нервно дернулся, подписал протокол, заложил руки за спину и двинулся к двери. Ковалев нажал кнопку, и в дверях снова появился сержант.

— Отведите задержанного, — распорядился майор.

Когда Юрьева увели, Карташов поблагодарил майора за допуск Ларисы к допросу и сказал:

— Нам пора.

— Скажите, а что будет с Зюзиным? — поинтересовалась неугомонная Котова.

— Следствие покажет, — уклончиво ответил Ковалев. — Пока что ограничились подпиской о невыезде.

Он проводил гостей до двери, и Карташов с Ларисой вышли в коридор. Там они увидели пожилого старика, сидящего на стуле. На вид ему было лет семьдесят, но, несмотря на свой возраст, он был крепок и держался вполне уверенно.

— Гражданин Зюзин, заходите, — бросил ему майор.

Лариса задержала взгляд на старике. «Наверное, из тех, что любят зимой купаться в проруби», — подумала она.

Они с Карташовым спустились на первый этаж и вышли на улицу. Там по-прежнему вовсю светило не по-осеннему сумасшедшее солнце.

— Ну, что скажешь? — спросил Олег.

— Можно сказать многое. Но лучше ничего не говорить.

— Чем собираешься заняться?

— Да дело есть одно, — ответила Лариса.

— Какое дело? — насторожился Карташов. — Опять? Откуда дело?

— Нужно помочь Клавдии Алексеевне найти покупателя на ее сокровища, раз уж я взялась. Не дай бог, если попадется на ее пути еще один такой вот Юрьев. Не обворует, так облапошит…

— Но это уже будет совсем другая история. — Карташов посмотрел на свою спутницу и добродушно рассмеялся.

 

Эпилог

Когда вся история с поимкой Алексея Юрьева и разоблачением Зюзина закончилась, Лариса позвонила Зиновию Борисовичу Бурштейну и быстро договорилась с ним о сделке. Хитрый старичок, правда, пытался всячески сбить цену, но Лариса твердо стояла на своем. Самым весомым аргументом было то, что эти монеты действительно являлись ценными, — то, что они из малаховской коллекции, подтвердил сам Бурштейн.

В конце концов монеты «ушли» за тридцать тысяч рублей. Бурштейн скрипел зубами, но деньги где-то достал в течение двух дней.

Когда сделка была завершена, Лариса отвезла деньги Клавдии Алексеевне.

— Господи, вот ведь послал мне бог хороших людей! — восторженно заголосила та с самого порога. — Проходите, Танечка, проходите…

— А я не Танечка, я — Ларочка, — неожиданно призналась Котова.

— Как же это? — опешила старушка.

Ларисе пришлось рассказать всю историю от начала до конца. Впрочем, старушка не обиделась на нее за этот обман. В конце концов, тридцать тысяч рублей для нее на старость добыла именно она, Лариса. Ко всему прочему рассказ Ларисы обо всех перипетиях дела занял где-то около часа. А это все — время общения, которого Клавдии Алексеевне явно не хватало в жизни. Поэтому она была рада.

Расстались Лариса и Клавдия Алексеевна добрыми приятельницами. Котова обещала на досуге заглядывать к ней на чашку чая, в душе, однако, понимая, что вряд ли это будет возможно при ее бурной, полной неожиданных поворотов и авантюр жизни.

Уже возвращаясь домой, она неожиданно подумала: «А не растеряла ли я за время своей такой бурной жизни частицу чего-то важного, уходящего корнями в прошлое?»

Эта философская мысль имела под собой определенное основание. Ведь если бы не случилась кража в квартире Татьяны, сестры Лаврентьевы наверняка не встретились бы еще много месяцев. А может быть, и лет…

Конечно, они были очень разными — Лариса и Татьяна. Но Таня была для Ларисы родным человеком. И Котовой стало стыдно за то, что ее сестра ни разу не была у нее в гостях в ресторане «Чайка» за всю его пятилетнюю историю. Они мало общались, но Котова понимала, что Татьяна ведет довольно скучную и однообразную жизнь. И ей захотелось сделать ей приятное. Все же, как-никак, родная кровь…

Лариса посмотрела на часы. Время приближалось к семи.

«А что? По-моему, самое время», — решила она и повернула машину в сторону улицы Посадского.

Татьяна была дома и встретила сестру несколько удивленно. А Лариса спросила ее прямо с порога:

— Какие у тебя планы на сегодня?

— Никаких, — огорошенно ответила та. — Сейчас телевизор собираюсь смотреть, домашние работы проверять у детей. Ну, поужинаю сначала…

— Подождут твои домашние работы, — решительно сказала Лариса. — Я тебя приглашаю в свой ресторан. Там и поужинаем.

Татьяна вытаращила глаза. Потом она улыбнулась, как бы принимая приглашение, но вдруг снова омрачилась.

— Дело в том, что мне это… как бы сказать… не по карману.

— Я сейчас обижусь, и пускай ты старшая сестра, но я возьму на себя смелость отодрать тебя за уши, — сказала Лариса. — Я тебя приглашаю, а не ты меня! Поехали, я сегодня не принимаю отказов.

В ресторане Лариса сразу же провела сестру в Зеленый кабинет. Предупредительный администратор Степаныч распорядился насчет ужина, и вскоре стол был сервирован.

Лариса заказала суп с сыром и второе по-гамбургски. Это блюдо особенно поразило Татьяну. Она не представляла себе, что мясо может быть таким вкусным вкупе со спелыми грушами и фасолью.

— И что, ты все это сама придумала? — поинтересовалась Татьяна.

— Сейчас уже на это нет времени, — призналась Лариса. — Когда организовывала бизнес, то да — хотелось самой контролировать все, а сейчас — нет… Все идет как бы по наезженной колее.

— Вот и у меня все как по наезженной, — вздохнула Татьяна. — У тебя-то вон и ресторан, и муж…

— И ресторан, и муж — это все мне уже давно надоело. И если первый хоть как-то греет мне душу, то второй…

Она вспомнила Евгения и покачала головой.

— Хоть какой, но есть, — возразила Татьяна, у которой вообще мужа не было.

— Да брось ты, тебе всего сорок! — улыбнулась Лариса. — И вообще тебя считали всегда красивее меня. Ты что, думаешь, жизнь кончилась, что ли?

— Не знаю, — вздохнула Татьяна. — Хочется, конечно, чего-нибудь эдакого…

Она мечтательно вознесла глаза к армстронгу, которым был отделан Зеленый кабинет.

— Ты просто должна быть более авантюрной и идти навстречу приключениям, — заявила Лариса. — Если бы ты сумела вырваться за рамки будней, я уверяю, тебя ожидала бы масса интересного…

В этот момент появился Степаныч с десертом. Он, как неожиданно заметила Лариса, пристально посмотрел на Татьяну. И взгляд его был оценивающим. Лариса давно не наблюдала у своего администратора такого интереса к женщинам. Она вообще считала, что Степаныч полностью превратился в старого ворчуна-холостяка. А тут — такое дело…

«А почему бы и нет? — мелькнула в мозгу Ларисы шальная мысль. — Степаныч еще совсем не старый. Просто у него обветренное лицо. Но и Татьяна, в конце концов, тоже не девочка… А что ворчливый — так бывший ее муж Николай был еще тем занудой».

И, дождавшись, когда Степаныч выйдет, она спросила сестру:

— Как тебе наш администратор?

— Видно, что человек хороший, положительный, серьезный, — неожиданно ответила Татьяна.

— Вот как? — удивилась Лариса. — Хочешь, я вас познакомлю? Он, кстати сказать, одинокий… Так что жених — хоть куда…

Татьяна задумчиво поглощала десерт. Это были яблочные тортики, похожие на ватрушки, только вместо творога внутри теста были свежие яблоки в абрикосовом мармеладе. Лариса была на сто процентов уверена, что ее сестра пробует это первый раз в жизни.

— Лара, это восхитительно! — воскликнула Татьяна, вытирая губы салфеткой.

— Я попросила подать сегодня именно те блюда, которые разрабатывала в свое время сама, — не отказала себе в удовольствии похвастаться перед сестрой Лариса. — Так что, знакомить тебя с Дмитрием Степановичем или как?

— Пригласи его за стол, — кивнула ей Татьяна.

Лариса хотела было нажать на кнопку, чтобы Степаныч явился. Но, подумав, решила предупредить его лично о том, что он должен оценить ситуацию и не ляпнуть ничего лишнего, и сама вышла из кабинета.

В коридоре она невольно улыбнулась — в роли сводни ей еще выступать не приходилось.