— Да с ней все в относительном порядке, — бубнил откуда-то издалека голос Ларикова.
Я открыла глаза.
Не знаю, можно ли было назвать мое состояние сном — скорее я просто ненадолго провалилась в черную яму небытия. Вот Тараска провалился туда навсегда…
Воспоминание о происшедшем заставило меня стряхнуть с себя остатки дремоты. Я резко выпрямилась и выбралась из-под пледа, которым меня заботливо укрыл Ларчик. Под пледом мне стало очень жарко, словно кровь прилила к щекам. Или поднялась температура?
Теперь, когда я вернулась в реальность благодаря негативным воспоминаниям, я поняла, что Ларчик на кухне с кем-то разговаривает. Второй голос было невозможно разобрать, поскольку собеседник Ларчика говорил едва слышным шепотом.
— Нет, я так не думаю, — опять Ларчик. — Просто она немного испугалась. Понимаете, это все-таки достаточно страшно, согласитесь… Ну, разве к этому можно привыкнуть? Кровь, убийства… Иногда я и сам не понимаю, как она еще держится. Наша работа такова, что женщины на ней зачастую превращаются в стерв, настолько тяжело постоянно находиться в пограничной ситуации…
Интересно все-таки, с кем это он меня обсуждает? Так как обращается он на «вы», это не Пенс и не Ванцов. Да и откуда бы они тут появились средь бела дня? У Ванцова сейчас забот полон рот!
Я встала. Любопытство было сильнее лени и депрессии. Пройдя на кухню, я остановилась.
Оказывается, Ларчик вел задушевную беседу с Анастасией Михайловной.
Наверное, она явилась нас поблагодарить, хотя благодарить-то особо не за что — ребенок пришел сам.
— Здравствуйте, — сказала я.
— Добрый день, девочка моя. — Анастасия Михайловна встала и подошла ко мне. Нежно дотронувшись до моих волос, спросила: — Вы в порядке?
Я кивнула.
— Как Алиса? — спросила я.
— Она пережила страшные минуты, — сказала Анастасия Михайловна. — Но, оказывается, у меня очень мужественная внучка. Сейчас она приходит в себя.
— Я рада, что ваши беды закончились!
— Если бы, — вздохнула женщина, разводя руками. — Понимаете, Сашенька, к сожалению, нас постигла новая неприятность!
Я затаила дыхание. Честное слово, мне уже надоело работать!
Бросив на Ларчика взгляд, я поняла, что мои наихудшие опасения, увы, не лишены оснований. Он беспомощно улыбался.
— Что случилось? — спросила я, смиряясь в очередной раз с объективностью.
— Таня. Она… Она исчезла! Она не вернулась к нам. Дома ее тоже нет. Она пропала, Саша!
* * *
Я попробовала сопротивляться.
— Знаете, после такого она могла просто растеряться! К тому же времени прошло не очень много…
— Саша! — всплеснула руками Анастасия Михайловна. — Прошло целых четыре часа!
Что?!
Господи, сколько же я проспала? А мне казалось, я слегка вздремнула! Вот к чему приводят бессонные ночи. Спишь на рабочем месте, а вокруг творится черт знает что!
Хотя, может быть, Анастасия Михайловна начала напрягаться раньше времени. Мало ли куда могла отправиться Таня. В конце концов, она могла просто положить деньги и на крыльях любви помчаться к своему избраннику, легкомысленно решив, что позвонить всегда успеется!
— Все равно, — упрямо покачала я головой. — Она взрослая девочка…
— Понимаете, Сашенька, Таня очень ответственный человек. Она бы обязательно пришла и отчиталась перед Викой, что деньги она оставила в том месте, где ей сказали, и только после этого позволила бы себе упасть в обморок!
— То есть деньги все-таки относила она, — кивнула я. — А не могла она бросить в контейнер вовсе не деньги? А их оставить себе.
Она озабоченно посмотрела на меня и тихо сказала:
— Таню нельзя подозревать в краже, Александра. Вы не знаете ее.
Я ничего не ответила. Если их послушать, единственный человек, способный на злодеяния, это муж Вики! Остальные вокруг них просто сонм святых.
Но мне вполне логичным показалось объяснение, что девочка просто подсунула похитителям «куклу» и преспокойно смылась с деньгами, если вообще не была с самого начала в одной компании с Тараской!
А что, неплохая компания! Может быть, именно в лице Тараски скромненькая Танечка обрела недолгое личное счастье? Ведь Вика не хотела отправлять ее с деньгами!
— Ну хорошо, давайте попробуем разыскать вашу Таню, — вздохнула я. — Только для начала дайте мне ее адрес и, если вы уверены, что так хорошо ее знаете, адреса ее друзей. Она вполне может оказаться у кого-то из них, если, конечно, она не пребывает сейчас дома!
«Или за сто километров отсюда, — усмехнулась я про себя. — Куда можно скрыться с этакими деньжищами?»
Между тем в глубине моей души спрятался страх, и хотя я пыталась убедить себя, что это сумеречное состояние всего лишь результат увиденного, я боялась, что опасения мои подтвердятся.
— Как я должна, по-вашему, ее искать? — спросила я. — Взламывать квартиру, что ли, если ее там не будет?
— Я боюсь, что девочка перенервничала и ей стало плохо. Может быть, она сейчас лежит там, умирает и не может вызвать «Скорую»! — В глазах Анастасии Михайловны что-то заблистало, как маленькие бриллианты.
Этого только не хватало. Сейчас она разрыдается.
— А как я-то туда попаду?
— У меня есть ключи от Таниной квартиры. Таня оставляла их Вике, чтобы быть всегда уверенной в том, что она сможет попасть в квартиру, даже если потеряет свои.
Да, Данич! Выхода нет. Придется ехать!
— Ладно, — поднялась я со стула. — Давайте ключи от Татьяниной квартиры. И адрес тоже. Надеюсь, самое худшее, что может ожидать меня с ее стороны, — это крупный скандал по поводу незаконного вторжения в ее жилище!
* * *
Ну, на сей день хорошо уж и то, что девочка нашлась, тоскливо подумала я, выходя на улицу.
Погода за время моего пребывания в «черной дыре», к сожалению, испортилась. Вместо солнца царил сумрак. Деревья стояли мрачные и какие-то очень голые.
Или я переносила на ни в чем не повинную природу свое пакостное настроение?
Я закуталась в куртку, подняла воротник и быстро зашагала по направлению к Татьяниному дому. Благо располагался он неподалеку — в конце улицы Волжской.
Ну, вот и дом. Обычная девятиэтажка, скромная…
Я вошла внутрь, постояла внизу в ожидании лифта. Потом поднялась на восьмой этаж и для порядка несколько раз позвонила — а ну как хозяйка все-таки дома и сама откроет мне дверь?
Хорошо, что девочка сообразила оставить ключ Анастасии Михайловне! Как та объяснила, это она сделала потому, что постоянно забывала ключи и решила таким способом подстраховаться… Теперь эти ключи пригодились!
Хотя не знаю, что я там рассчитывала найти. В версию Анастасии Михайловны, что Танечке стало плохо, а живет она одна, и вот не в состоянии вызвать «Скорую», я не очень-то верила.
Но ведь найти ответы на свои вопросы я могу? Могу.
Я открыла дверь.
* * *
В квартире царила полная тишина. Кроме этой тишины, ничего особенно напрягающего не было.
Просто тихо. Хозяйки дома нет. Она удрала вместе с деньгами, как я и предполагала.
Я прошла в ее комнату. В клетке, накрытый черным платком, сидел бедолага-попугай. И это стало меня нервировать.
Я сама обладательница подобной птички. И даже если бы мне заплатили кучу денег, я не уехала бы, забыв про маленького беззащитного птенца. Не думаю, что Таня относилась к нему хуже, чем я. Судя по тому, сколько у малыша игрушек, она птичку любила.
Я сняла черное покрывало, и птенец тут же обрадованно воскликнул на своем птичьем языке:
— Привет!
Совсем как мой Пафнутий, невольно улыбнулась я.
— Привет-привет, — ответила я. — И какого черта мы сидим тут под платком? Где твоя хозяйка?
Попугай, обрадовавшись свободе, не задавался таким вопросом. Он радостно скакал по клетке, продолжая восхищенно щебетать, и судьба хозяйки его явно не занимала.
На столике около кровати стоял телефон, рядом — стопка маленьких желтых листочков бумаги, на которых хозяйка квартиры записывала своим ученическим почерком телефоны.
Я перелистала записи, но почти ничего интересного не обнаружила.
Судя по этим записям, Танюша нормальная девчонка, а совсем не злоумышленница, как я думала. Ну, не хотелось мне теперь думать о ней так! Несмотря на то, что она подвергла невинную птицу аресту.
Заинтересовал меня только один телефон.
В принципе он меня заинтересовал по одной простой причине — был обведен в два сердечка. И с восклицательным знаком. А рядом — странная фраза. Какой-то «мир мечтаний».
Вот этот листок я экспроприировала. Остальные представляли для меня совсем мало интереса — телефон Таниных родителей у меня и так был, а подруги…
Вряд ли они знают о ее тайнах много. Впрочем, я переписала телефон двух девиц, возле имен которых стояли крестики — Таня выделила их из общего списка.
— Ну вот, друг, тебе придется еще немного посидеть одному, — посочувствовала я птенцу. — Будем надеяться, что твоя хозяйка все-таки возымеет совесть и объявится!
Осмотрев комнату, я больше ничего интересного не обнаружила.
На всякий случай я заглянула на кухню, где тоже было чисто. И потом…
Вот везет мне сегодня на потрясения!
Я открыла дверь в ванную.
Черт знает, зачем я это сделала! Могла бы тихо и спокойно удалиться и пребывать в неведении о Таниной судьбе еще долго, теша себя надеждой, что все нормально. Так нет же! Черт дернул меня за руку, подмигнул, усмехаясь, и спросил: «А почему бы тебе, Сашенька, не взглянуть, нет ли чего подозрительного в ванной?»
А в ванной я увидела такое, от чего у меня закружилась голова, к горлу подкатил ком тошноты, и я отшатнулась.
Сначала мне пришла в голову идиотская мысль, что Тане стало плохо в ванной и надо вызывать «Скорую», но следующая мысль была: зачем же тогда Таня полезла в ванну, не снимая с себя ни куртки, ни ботинок? И почему вода в ванне такого подозрительно красного цвета?
Я пулей вылетела из ванной и набрала номер Ларикова.
— Алло, — отозвался он.
— Андрей, — простонала я, глядя на попугая, который продолжал приветствовать меня радостно — а еще говорят, животные способны чувствовать беду! — Андрюшенька, милый, приезжай, пожалуйста, сюда!
— Что там такое случилось?
— Андрей, я тебя очень прошу, приезжай быстрее, — продолжала бормотать я. — Второй труп за день — это слишком много для моих нервов!
Он все понял.
— Еду, — бросил он и положил трубку.
Я прижалась к стене, стараясь успокоиться. Достав сигареты, я попыталась закурить, но руки у меня так тряслись, что спичку зажечь смогла только с восьмого раза!
Первая затяжка привела мои чувства в порядок, если можно было назвать порядком то, что творилось в моей душе. Тот сумбур, перемешанный с истерикой.
Но все-таки голова немного прояснилась. Теперь тишина в квартире казалась мне зловещей.
Попугай как ни в чем не бывало принялся пожирать «Трилл». Придется, похоже, подселять тебя к Пафнутию, невесело подумала я.
Знаете, не так-то легко находиться в комнате рядом с убиенной и видеть принадлежащие ей вещицы!
Какая-то несправедливость в этом есть. Вещи лежат, и больше никому они не нужны. Никто больше не прикоснется вон к той книге, которую Таня читала перед сном.
А кстати, что она читала?
Я взяла книгу и присвистнула.
Дос Пассос.
Ничего себе — умная была девочка!
Была.
Лучше бы я не думала вообще. Слово «была» ударило мне в мозг с дьявольской силой.
Невольно открыв книгу, я уткнулась в строчку: «Как вы думаете, подходит красный цвет к серым обоям?»
Меня затрясло. Обои в ванной были серого цвета. Теперь запросто можно было ответить, что не подходит.
Я закрыла томик и положила его на место.
Да уж, теперь та, что читала Джона Дос Пассоса, лежит в ванне, и вокруг ее души поют сонмы херувимов и серафимов…
В дверь позвонили.
Я вздрогнула.
Ларчик так быстро добраться не мог. Это уж точно.
Позвонили снова, настойчиво.
Черт, какая же я идиотка растерявшаяся!
Надо было хотя бы условный сигнал обговорить с Ларчиком, так нет же! Ларчик, приходи! А если придет не Ларчик, об этом подумать я не потрудилась?
Стараясь не шуметь, я тихо подползла к двери. Посмотрела в «глазок» и увидела удаляющуюся мужскую спину.
Это был не Андрей. И к рокерам этот тип никакого отношения не имел.
Слишком клево он был одет. Такой, знаете ли, богатый прикид истинного «яппи». Длинное коричневое пальто и кепочка. Рука в черной перчатке держала папку из хорошей кожи, по цвету подходящей к пальто. Так что этот «денди» никак не соотносился в моем воображении с нашими бравыми ребятишками, поклонниками кожи и металла!
Не иначе как тот, который обведен двумя сердечками, подумала я.
Я вернулась. Теперь я могла подумать. Стресс, родившийся от внезапного появления незнакомца, почти победил стресс, полученный от вида несчастной Тани.
Немного погодя в дверь осторожно постучали, и теперь я могла быть уверена в том, что это Ларчик!
Я его впустила.
— Что тут произошло? — спросил он.
Я поняла, что пока не могу говорить. Просто указала ему кивком на дверь в ванную.
А сама прошла в комнату.
Черт побери, и почему у нее тут совершенно нечего выпить? Впрочем, одернула я себя, ты нарушаешь основной принцип существования Александры Данич. Спиртное под запретом!
— Правила и существуют для того, чтобы их нарушать, — проворчала я.
А уж сегодня мне было необходимо что-то воздействующее на мозги, дабы хоть немного их расслабить!
Честно говоря, я бы не отказалась и от сигареты с марихуаной, лишь бы события сегодняшнего дня немного померкли… Но марихуаны у меня не было, впрочем, как не было и спиртного в доме у Тани.
«А у Тани…»
Нет уж, не буду я травить душу унылыми песнями. Тем паче тут больше подошла бы другая песенка «Крематория» — «Маленькая девочка со взглядом волчицы…».
Хотя Таня самоубийцей не была.
Или в тот момент, когда ей встретился этот тип, чей телефон она так трогательно обвела «Валентиновым» сердечком, она подсознательно стала самоубийцей?
Я бросила взгляд на телефон.
Не нравился мне этот тип. Я ни-че-го про него не знала, но он мне не нравился!