Приехав домой и усевшись в кухне на стул, я почувствовала, как сильно устала за этот день. Очень хотелось спать, но время было вовсе и не позднее, а потому ложиться было пока рано. Впрочем, я, возможно, и уснула бы, но Маринка, которая то и дело косилась на дверь, явно ища способ удрать из-под моего надзора, не давала мне расслабиться. Я выпила чашек шесть кофе, но очень скоро и он перестал на меня действовать, и спать захотелось еще сильнее. Стало ясно, что справиться с сонливостью мне уже не удастся. Тогда я решила просто поговорить с Маринкой и получить от нее обещание, что она никуда не уйдет и ничего делать не будет. Войдя в зал, я окликнула смотрящую телевизор Широкову и произнесла:

— Мариночка, ты должна дать мне обещание, что не выйдешь из квартиры, пока я буду спать.

— Должна? — удивленно повторила Широкова и тут же съязвила: — Что-то не припоминаю, чтобы я кому-то что-то была должна.

— Не язви, — пристально глядя на Маринку, потребовала я. — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

— А если и знаю, что с того? — вскинулась моя секретарша. — Это ты считаешь, что я должна сидеть и бездействовать, а я думаю совершенно иначе. Разве я не имею на это права?

— Послушай, Марина, — начав немного раздражаться, произнесла я. — То, как ты себя поведешь в данной ситуации, может очень сильно повлиять на ход событий. Но мне бы не хотелось, чтобы ты стала причиной неудачи задуманного нами дела, а потому я просто прошу тебя пока немного подождать и ничего не делать. Неужели это так трудно?

— Нетрудно, но у меня жуть как чешутся руки расквитаться с ублюдком, который заставил меня поверить в то, что он от меня и в самом деле без ума. А на самом деле оказалось, что он рассчитывал только лишь найти бесплатную сиделку для дочери. Нет, такого я просто не в силах ему простить.

— Ну и не прощай, только повремени с возвратом долга. Я тебя очень прошу.

— Ладно, но только в последний раз, — все-таки сдалась Маринка. — Можешь ложиться спать, я немного посмотрю телевизор, а затем тоже вздремну.

Порадовавшись своей маленькой победе, я направилась в сторону большого матраса, лежащего прямо на полу и выполняющего в моей квартире роль кровати, и не спеша стала расстегивать пуговицы своей блузки. Но тут зазвонил телефон, и приготовления ко сну пришлось отложить. Вздохнув, я подошла к столу и сняла трубку. Тут же до меня долетел голос нашего курьера Ромки, который был явно чем-то взволнован.

— Ольга Юрьевна, Ольга Юрьевна… — торопливо повторял он. — Курдов все еще не появился дома. Мы ждали, ждали, а он все не приходит.

— Как это его нет? — опешила я, услышав новость. — Но почему? Он что, даже и не появлялся дома вместе с девочкой? Вы стучали? — завалила я вопросами своего курьера.

— Не только стучали. Виктор оставил меня внизу, а сам проник в квартиру. Он говорит, что там нет одежды и полный бардак. Этот тип, кажется, уехал.

— О нет! Так я и думала… — разочарованно вздохнула я. — Он все же каким-то образом сумел узнать, что ему грозит опасность.

— Что делать-то? — отвлек меня от размышлений Ромка.

— Что делать? — тупо повторила я и торопливо принялась соображать, как теперь поступить. — Ничего пока не предпринимайте, — наконец произнесла я. — Я сейчас позвоню Здоренко, сообщу ему, а вы с Виктором пока езжайте ко мне домой. На месте и решим, что делать.

— Хорошо, мы скоро будем, — откликнулся Ромка и сразу отключился.

Я обреченно вздохнула и опустилась в кресло, стоящее у столика.

— Что-то случилось? — поняв по моему виду, что новости были нехорошими, поинтересовалась Широкова.

— Случилось, — честно призналась я. — Курдов смылся. Виктор осмотрел его квартиру и обнаружил, что отсутствует вся одежда. Не пойму, как ему удалось догадаться, что дела его плохи?

— Как удалось? — усмехнулась на мои слова Широкова. — А девчушка для чего?

— Что ты имеешь в виду? — не поняла Маринку я.

— А то, что стоило вашей Сонечке проболтаться о том, куда ее сегодня забирала бабушка и что с ней делали в больнице, как Сашка сразу догадался, что пора линять.

— А ведь верно, — вынуждена была согласиться я со словами Маринки. — Мы даже не предупредили Соню, чтобы она молчала. Конечно, она по своей наивности могла поделиться впечатлениями с отцом. Что же теперь делать? Где его искать? Кстати, а ведь ты можешь что-нибудь знать, — вспомнив, что Маринка все же какое-то время встречалась с Александром, произнесла я.

— Откуда? Он что, по-твоему, мне все рассказывал, что ли? — усмехнулась в ответ Широкова. — Мы наедине совсем на другие темы беседовали, а не о том, куда он драпанет, когда на него свалятся неприятности.

— Ну все же… — Я не верила, что Маринка ничего не знает. — Подумай хорошенько, вдруг он о чем-то или о ком-то упоминал. Не может быть, чтобы он хоть раз не проговорился.

— Знать бы еще, что вспоминать, — надувшись, пробубнила себе под нос Маринка.

Мы обе замолчали. Молчание длилось минут десять, и только потом я кое-что придумала:

— Думаю, нам нужно еще раз навестить бывшую любовницу Курдова. Возможно, она знает, где его следует искать. Ты согласна?

— Да, — не совсем уверенно откликнулась Маринка.

— Тогда собирайся, — приказала я.

Вскоре приехали Ромка с Виктором и еще раз пересказали нам, как было дело. Оказалось, что, еще только подъехав к дому Курдова, они сразу почувствовали неладное: на улице уже стемнело, а света в окнах не было. Предположив, что в квартире никого нет, Виктор послал Ромку это проверить. Тот позвонил и спрятался на площадке. Но дверь никто не открыл. Ромка вернулся к Виктору, и тогда наш фотограф решил проникнуть в квартиру. Оставив Ромку у подъезда, Виктор открыл отмычкой дверь и осмотрелся. Сначала ничего подозрительного он не заметил, но потом его внимание привлекла приоткрытая дверца шкафа. Виктор заглянул в него и не обнаружил там никакой одежды, а это указывало на то, что хозяева поспешно покинули свое жилище. Никаких намеков на то, куда они могли направиться, в квартире не было.

Выслушав рассказ, я отзвонилась Здоренко и, поведав ему о случившемся, попросила объявить Курдова в розыск. Майор, конечно же, сначала понабивал себе цену и поворчал, но потом все же согласился выполнить мою просьбу. Теперь следовало начать действовать нам, тем более что теперь все были на месте, не считая Кряжимского. Но его мы решили пока не беспокоить, дать пожилому человеку спокойно отдохнуть. Мы торопливо вышли из дома, уселись в машину, и Виктор повел ее по направлению к дому бывшей любовницы Курдова Лилии Семеновской.

Вскоре показался ее дом, и мы, оставив машину на соседней стоянке, вошли в подъезд. В этот раз дверь открыла сама Лилия. Сегодня она выглядела совершенно иначе, нежели при первом знакомстве. На ней не было тех просторных штанов-шароваров и безмерной майки, которые совсем не подчеркивали, а, скорее, скрывали ее ладную фигурку. Напротив, сейчас на девушке было узкое черное платье длиной до середины икр, а волосы ее не торчали, как в прошлый раз, а были гладко зачесаны назад и сильно покрыты лаком. В общем, выглядела она замечательно.

Устремив на нас свои голубые, глубоко посаженные глаза, девушка сначала ухмыльнулась, а затем произнесла:

— Неужели пришли осведомить меня о том, что я буду выступать в роли свидетеля?

— Увы, нет, — расстроенно ответила я ей. — У нас менее приятная новость и несколько вопросов. Можем мы пройти в квартиру?

— К сожалению, нет, — выходя на площадку и прикрывая за собой дверь, ответила нам Семеновская. — Бабушка занялась уборкой, а она терпеть не может, когда в этот момент в доме находятся посторонние. Лучше уж ей не мешать. Так что вы хотели?

— Ну, прежде всего, хотим сообщить, что Курдов сбежал, — начала с самого главного я.

— И что с того? — недоуменно спросила Лилия. — Какое отношение к этому имею я? Ловить его — ваша забота, а не моя.

— Да, но и тебе же хотелось, чтобы он понес наказание за все то, что совершил, — встряла в разговор до той минуты молчавшая Маринка. — Или ты уже передумала мстить этому подонку? А я вот нет, только и жду того момента, когда смогу плюнуть в его наглую рожу.

— Ну, удачи тебе, — окинув Широкову пренебрежительным взглядом, произнесла Семеновская, а затем, повернувшись ко мне, спросила: — Что вы хотите от меня?

— Только спросить, не знаете ли вы, где следует искать вашего бывшего друга, — честно призналась я. — К сожалению, мы слишком плохо его знаем, а потому не имеем представления, куда он может податься. Вы провели с ним гораздо больше времени, может, вспомните каких-то его друзей, к которым он может сейчас поехать.

Лилии явно не хотелось тратить на нас время. К тому же я сразу заметила, что она куда-то спешит. Однако девушка колебалась. Чтобы подтолкнуть ее к принятию правильного решения, я еще раз пояснила, что Курдову уже не отвертеться от наказания, и вся проблема сейчас только в том, чтобы его найти. Мои слова подействовали, и Лилия произнесла:

— Я, кажется, знаю, где может прятаться эта трусливая крыса. В поселке Затон, почти у самой Волги, есть старый дом, который принадлежит одному его другу. В нем никто не живет, но свои-то знают, где спрятан ключ, а потому при необходимости могут этим домом пользоваться. Я и сама в нем была несколько раз, но, увы, мы с Сашкой обычно ездили туда на машине ночью, поэтому я плохо помню то место.

— А адрес? — с надеждой произнесла я. — Неужели вы не запомнили названия улицы?

— Нет, конечно. Да и зачем мне нужно было адрес запоминать? — усмехнулась в ответ девушка. — Я даже не вспомнила бы о том доме, если бы не вы.

— Кто, кроме вас, может нам помочь его найти? — теперь уже иначе поставила я вопрос.

— Костя Шмурыгин, но его сейчас нет в городе, — немного подумав, ответила Семеновская. — Он уехал на Север к бабке.

— А еще? — уточнила я.

— Больше никого не могу назвать, — равнодушно ответила девушка.

— Ну, может, ты хоть местность описать можешь или сам дом? Как он хоть выглядит? — принялась мне помогать Широкова. — Или ты по сторонам не смотрела, а все на этого идиота пялилась?

Последнее замечание укололо Семеновскую, а потому она даже покраснела от злости, но быстро совладала с собой и надменным тоном сказала:

— Если бы я была кошкой, то все бы рассмотрела даже и в темноте. Впрочем, помню только, что рядом с домом всегда стоял огромный красный комбайн. Это все, что я знаю. А теперь разрешите мне вас покинуть, у меня дела. — И, не дожидаясь новых вопросов, Лилия торопливо удалилась к себе в квартиру, громко хлопнув дверью.

— Дела у нее… — скорчив рожицу, передразнила Широкова. — Тоже мне, деловая фифа. Небось полы где-нибудь моет, а мнит из себя…

— Что ж, похоже, придется искать тот самый комбайн, а по нему и дом, — не дослушав Маринку, предложила я. — Иного выхода у нас нет. Если мы сейчас дадим Курдову время опомниться, то утром он может вообще улизнуть из города, и тогда концов не найдешь.

— Искать так искать, — устало вздохнула Широкова и первой направилась из подъезда. Мы последовали за ней, предчувствуя длительное путешествие по городу в поисках какого-то красного комбайна. Хорошо еще, нам сказали, что видели его в Затоне, иначе бы и надежды не было найти тот дом.

Разместившись в машине, мы поехали в поселок Затон, который располагался у самого моста через Волгу. Тарасовчане знают Затон только потому, что в нем располагается наибольшее число пляжей и мест отдыха, а потому летом количество маршруток, движущихся в том направлении, резко возрастает. Нередки на данной трассе и пробки, но в столь позднее время их можно было не опасаться.

— Интересно, как мы найдем какой-то там комбайн, если темень уже такая на улице? — заворчала Маринка, едва только я попросила Виктора притормозить машину на одной из улиц Затона.

— Не волнуйся, увидишь, если только он попадется, — подбодрила ее я. — А лучше спросить о нем у местных жителей, они-то наверняка знают.

— И мне тоже спрашивать? — как-то нехотя поинтересовался Ромка.

— Естественно, — кивнула я. — Или ты думал, что мы тебя машину сторожить оставим? Ну уж нет, будешь как все.

Решив для большей пользы пойти в разные стороны, мы разделились на пары. Со мной пошла Широкова, а с Виктором Ромка. Поднявшись с Маринкой в гору, мы попытались поискать кого-нибудь из жильцов района, но улица была пустынна. Только изредка кое-где слышались лай собак или мяуканье дерущихся между собой котов.

— Похоже, тут все вымерли, — хлопнув себя по щеке, куда успел уже пристроиться зловредный комар, произнесла Маринка. — Все, кроме этих кровопивцев. — Она еще раз шлепнула себя, теперь уже по лбу. — Черт, почему здесь столько комаров?

— Волга же рядом, — коротко пояснила я ей.

— А откуда тут взяться комбайну? До полей ведь отсюда, как до Америки, — вновь спросила Широкова. — Куда проще лодку или катер здесь найти, чем какой-то комбайн.

— А вот и нет, — не согласилась я с ней. — Лодки есть у многих, а вот комбайн, который совсем вроде бы и не нужен, вещь заметная и бросающаяся в глаза. Если кто-то хоть раз его тут видел, обязательно вспомнит.

— Ну, спасибо, успокоила, — усмехнулась Маринка. — Лучше бы ты сказала, где взять тех, кто мог бы вспомнить. Все же спят давно.

— Не все, — заметив впереди человека, произнесла я и, указав на него пальцем, добавила: — Видишь, кто-то идет.

— Старик какой-то, кажется, — прищурившись и посмотрев в указанном направлении, сказала Маринка. — Если хочешь, можешь спросить у него, хотя он и себя самого-то как звать, наверное, уже не помнит. А если и помнит, то только посмеется над тобой. Где это видано, чтобы девушки среди ночи комбайн искали? Нет уж, я лучше тебя тут подожду.

Поняв, что Маринка не горит желанием общаться со старичком, я решительно направилась к нему. Вдруг именно он и видел тот комбайн? Подойдя к дедку, а прохожим и в самом деле оказался сгорбленный мужичок с клюкой, я поздоровалась, извинилась и спросила:

— Скажите, пожалуйста, на вашей улице ни у кого нет комбайна?

— Комбайна? — посмотрев на меня как на полоумную, повторил дед. Затем громко засмеялся и добавил: — Да ты что, девочка, какие тут могут быть комбайны? Кто же их в город-то пустит? Да и зачем тебе он нужен-то? Сенокос еще не скоро.

— Да нет, просто нам сказали, что в вашем поселке комбайн видели, а он нам очень необходим для киносъемок, — наглым образом соврала я. — Так вы не видели?

— Для съемок? — старичок задумчиво почесал голову. — Нет, не видел. Да вы лучше не тут ищите, а в том конце поселка. А у нас тут строго, всех гоняют, даже машину на улице не поставишь.

Поблагодарив старичка, я вернулась к Маринке, которая краем уха слышала мой разговор с прохожим и теперь злорадствовала:

— Ну вот, видишь, я же говорила, что люди будут только смеяться над нашими вопросами. Нет, не найдем мы тут ничего.

— Что-то ты рано руки опустила, — заметила я. — Пятнадцать минут назад кричала, что тебе не терпится расквитаться с Курдовым, а теперь на попятную идешь. Или передумала уже?

— Ничего я не передумала, — слегка надулась Маринка. — Просто жутко спать хочется. Я, между прочим, еще и не отдыхала.

— Ничего, не ты одна, — вздохнула я и направилась назад к машине.

Прошел час, а мы все еще не достигли никаких результатов. Обследовав почти половину поселка, мы смогли выяснить только то, что комбайнов здесь никогда не видели и знать о них ничего не знают. Но ведь не могло же так быть, чтобы один человек его видел, а множество других — нет. Стало быть, мы ищем не на той улице. Несмотря на все нытье коллег, я все же заставляла Виктора ехать дальше и проверять другие участки частного сектора, понимая, что если не сегодня, то завтра мы уже точно не найдем Курдова.

Маринка заскулила еще сильней, сетуя на то, что у нее разболелась голова и она хочет есть. Послушав ее пять минут, я готова была сдаться и согласиться повернуть домой, но тут мой взгляд наткнулся на что-то отсвечивающее в глубине какого-то двора. Этот предмет вдруг появился, а затем вновь исчез во тьме. Я резко выкрикнула:

— Виктор, стой! Сдай назад!

Виктор удивленно посмотрел на меня, но просьбу все же выполнил. Я снова посмотрела в направлении фар, но ничего не увидела.

— Еще немного назад, — снова попросила я.

Виктор дал задний ход. И вот, когда передние колеса машины въехали на бугорок и фары устремились не на дорогу, а чуть выше ее, я увидела то, что мы искали, и снова крикнула:

— Стоп!

Виктор заглушил мотор. Я указала пальцем и сказала:

— По-моему, это и есть комбайн или же какая-то его часть.

— Бункер, — догадался Ромка, посмотрев вперед.

— Да, наверное, бункер, — согласилась я. — Скорее всего, именно о нем и говорила нам Семеновская.

— Неужели нашли? — не поверила в такую удачу Маринка.

Я вышла из машины и дала Виктору знак, чтобы он припарковал «Ладу» на обочине дороги, а сам шел за мной. Потом направилась к дому, рядом с которым и возвышался бункер от комбайна. Ромка и Маринка заторопились следом, а через три минуты нас догнал и Виктор. Все вместе мы достигли ограды частного домика, рассмотреть который сейчас было почти невозможно из-за кромешной темноты и полного отсутствия уличного освещения. У ограды мы и остановились.

— Что будем делать дальше? — первой спросила Маринка.

— Нужно как-то проверить, там ли Курдов с девочкой, — шепотом ответила я ей. — Если там, тогда нужно неожиданно ворваться в дом и связать его.

— Хороший план, — похвалила меня Широкова. — Только как мы будем проверять, тут ли Курдов? Не в гости же к нему пойдем. Да и шторки в доме задернуты, а потому через окно тоже ничего рассмотреть не удастся. Ну и что нам делать?

— Что делать, что делать… — тихо заворчала я себе под нос, злясь на себя за то, что в голову ничего дельного не приходит. Эх, был бы сейчас с нами Сергей Иванович, он бы наверняка нашел выход. Но его нет, а значит, думать придется самой, не на Маринку же с Ромкой надеяться.

«Проверить, проверить… Как же можно проверить? — повторяла про себя я. — Подослать кого-то? Но это может вызвать у Курдова подозрения, и тогда он приготовится к нашему появлению. У него ведь наверняка под рукой имеется какое-нибудь оружие, а в доме ведь находится ребенок. Тогда уж мы ничего не сможем сделать, тем более что наша самая главная задача состоит в том, чтобы спасти от беды девочку. Нет, такой план не годится. Но что же делать?»

— Ну, — торопила меня Маринка. — Я уже мерзнуть начинаю, а ты все никак не разродишься хорошей идеей. Что делать-то? А вообще-то, знаешь что… Пойду-ка я сама побеседую с этим типом, — вдруг решительно заявила она и прямиком направилась к калитке.

Я едва успела ее остановить, прежде чем она успеет сделать ошибку, и, потянув на себя, грозно сказала:

— Не торопись. Любая промашка сейчас нам может дорого обойтись. Мы ведь должны помнить о девочке.

— Но не стоять же тут вечно! — ответила Широкова. — Если можешь, то думай побыстрее.

«Легко сказать, — усмехнулась я про себя. — Если бы только я могла приказывать своим мыслям, тогда бы проблем не было. А тут жди, когда они соизволят что-то там вывести логическим путем. Сама бы попробовала порассуждать, небось не так бы тогда заговорила».

В последний раз прикинув, что да как, я повернулась к Виктору и сказала:

— Попробуй бесшумно отпереть замок в доме и, тихо проникнув туда, обезвредить Курдова. Ничего иного мы сделать все равно не сможем, а один ты справишься с ним намного быстрее, чем все мы вместе.

— А мне с ним можно? — вытаращив на меня глаза, спросил Ромка.

— Нет, подрасти сначала, — строго ответила я и кивнула Виктору, дав знак, что он может приниматься за дело.

Чтобы не мешать ему и не отвлекать посторонними шумами, мы отошли в сторону и притаились у самого бункера, который Лилия обозвала почему-то комбайном. Виктор незаметно юркнул во двор и исчез из поля нашего зрения. Но вскоре мы вновь увидели его — стоящим на крыльце и копошащимся в замочной скважине.

«Только бы Курдов не услышал… только бы не услышал…» — молилась я про себя. То же самое, по всей видимости, делала и Маринка, так как, бросив взгляд на нее, я заметила, что она едва заметно шевелит губами и что-то тихо бубнит себе под нос. Наконец Виктору удалось справиться с замком, и он бесшумно проник в дом, благо дверь изнутри не была закрыта на задвижку. Наше напряжение достигло предела. Каждый шорох, каждый звук мы буквально впитывали в себя каждой клеточкой тела, боясь что-то упустить и не успеть прийти на помощь, если она вдруг понадобится. Но было тихо, дом снаружи казался пустым и сонным.

— Господи, ну что же он так долго… — не выдержав, заворчала за моей спиной Маринка. — Стукнул его по голове кулаком, и дело с концом.

— Не забывай, что там еще и девочка, — напомнила я подруге. — Виктор не хочет ее напугать, вот и выжидает удобного момента.

— Что-то долго он выжидает, — фыркнула в ответ Широкова. — За это время все приготовления к пыткам можно было осуществить. Пустили бы меня, я бы куда быстрее с этим гаденышем справилась, он бы и пикнуть не успел, — Маринка устрашающе помахала кулаками перед моим носом. — Нечего с такими сюсюкаться, петлю на шею — и в болото. А можно и в Волгу, до нее тут как раз недалеко.

— Ну ты и живодерка, Маринка, — заметил Ромка. — Все бы тебе кого-нибудь утопить и избить, словно среди бандитов выросла.

— Не кого-нибудь, а конкретного человека, — поправила его Маринка. — Того, кто рот разевает на чужое и порядочных девушек с ума сводит, а потом обманывает. Ишь, захотел меня рабыней своей сделать… Не на ту напал!

— Ой-ой, сколько угроз, — засмеялась я над Маринкой, так как мне давно уже не приходилось видеть ее такой озлобленной. Обычно она вполне миролюбива, всех жалеет и обо всех заботится. Впрочем, в последние дни она изменилась и стала на редкость непредсказуемой.

— Слышали? — неожиданно встрепенулась Широкова. — Кажется, что-то стукнуло. Может, нам уже пора войти в дом?

— Нет, Виктор еще не подал сигнал, — заметила я и тоже сосредоточилась на окнах дома, в котором, по нашему предположению, скрывался Курдов.

Стук повторился снова, но по нему совершенно нельзя было определить, что является его причиной. Мы занервничали, но тут из дверей дома выскочил какой-то человек и кинулся наутек.

— Курдов линяет! — громко закричала Маринка и кинулась было следом, но Ромка схватил ее за рукав со словами:

— Нет, это не он. У того волосы не такие длинные.

— Все равно этого типа нужно поймать. Вдруг он исполнитель убийства? — не согласилась Широкова и на всякий случай посмотрела на меня.

Я равнодушно пожала плечами и сказала:

— Даже если это и он, нет смысла за ним гоняться. Раз уж Виктор решил, что его можно не догонять, значит, он уверен, что в случае необходимости сумеет его найти, сделав фоторобот. Лучше пойдем в дом и посмотрим, что там происходит.

Теперь со мной все согласились, так как и Ромке, и Маринке давно не терпелось хоть что-то начать делать. Мы вошли во двор, поднялись на крыльцо и, приоткрыв осторожно дверь, юркнули в дом. Внутри было сравнительно тихо, не считая каких-то глухих стонов, доносящихся со стороны одной из комнат. Туда мы и направились. Когда же оказались у самой двери, то увидели, что на полу лежит Курдов, сверху на нем сидит Виктор и пытается связать мужчине руки. В углу на диване, жутко напуганная и бледная, сидела Софья.

При виде девочки я сразу забыла обо всем и заторопилась к ней. Присев рядом с малышкой, я крепко обняла ее за плечи и тихо сказала:

— Не бойся, ничего страшного не случилось. Просто твой папа плохо себя вел, и ему нужно преподать урок. Скоро все будет хорошо, приедет твоя бабушка, а еще… дядя Максим, — не зная, как следует пока называть истинного отца девочки, закончила фразу так. Затем заглянула в лицо Софьи и увидела, что выражение его не изменилось — ребенок все так же был напуган.

— Усади его на стул, — обратилась я к Виктору. — И больше пока не трогай.

Виктор даже виду не подал, что слышит меня, но все же выполнил просьбу. Я снова принялась гладить девочку по голове, и тут Соня тихо спросила:

— Зачем вы связали моего папу?

— Это не твой папа, малышка, — решила признаться я, тем более что иного ответа мне просто не приходило в голову. — Твой настоящий папа — дядя Максим. Ты его помнишь?

— Вы все врете! — услышав мои слова, выпалил в мою сторону Курдов. — Я ее отец, только я!

— Увы, это не так, — спокойно ответила я. — Сравнительный анализ ДНК Сони и некоего Максима Аникина, проведенный нами сегодня, подтвердил, что отцом ребенка является именно Максим. Об этом нам стало известно совершенно случайно.

— Нет, этого не может быть, — не поверил мне Курдов.

— Может! Очень даже может! — торжествующим тоном ответила Маринка и, встав прямо напротив Курдова, с воинственным видом сложила руки на груди.

Затем она окинула Александра убийственным взглядом и принялась орать на него, обвиняя во всех смертных грехах. Опешивший от такого резкого поворота событий, Курдов не знал, что делать, а просто сидел с широко раскрытыми глазами и удивленно смотрел на Маринку. А та знай себе гнула свое:

— Что, не представлял себе, кретин безмозглый, что я окажусь не той, за кого ты меня принял? Думал, я наивная дурочка, которую можно провести и заставить быть домработницей и сиделкой? Черта с два!

— Марина… Марина… — попытался перебить Широкову Александр. — Ты все не так поняла.

— Какая я тебе Марина? Я для тебя Мария Широкова! И что значит — «не так все поняла»?! Нет, как раз так, как оно и было на самом деле! Или ты думаешь, что я тебе теперь поверю? Да ты даже искать меня не стал, когда меня похитили!

— Похитили? — удивленно повторил Курдов. — Но я ничего об этом не знал.

— Врешь! — фыркнула Широкова. — Ты только и умеешь, что всем врать, не задумываясь о чувствах окружающих тебя людей. А я, дура, купилась на твои лестные ласковые речи, подумала, что действительно тебе нужна…

— Марина, послушай меня… — предпринял еще одну попытку оправдаться Курдов, но и она не увенчалась успехом. Маринка с еще большим усердием начала на него наезжать и обвинять во всех смертных грехах.

Устав ее слушать, я решила вмешаться, тем более что при девочке устраивать такую разборку было не совсем уместно.

— Эй, господа хорошие, — окрикнула я бывших возлюбленных. — Вы можете угомониться хотя бы на минуту?

— Я угомонюсь только после того, как этому кретину глаза выцарапаю, — фыркнула мне в ответ Маринка и направилась прямо к Курдову.

Не знаю уж, действительно ли она хотела его исцарапать или просто пугала, но я поторопилась дать Виктору знак, чтобы он убрал из комнаты Широкову. Виктор молча схватил Маринку в охапку и, не обращая никакого внимания на ее крики и болтание ногами в воздухе, поволок в кухню.

— Ну вот, так-то оно лучше… — улыбнулась я и пристально посмотрела на растерявшегося Курдова.

Он явно чего-то недопонимал. Решив, что сейчас мне как раз и следует поговорить с ним по душам, я подозвала к себе Ромку и, передав ему девочку, попросила, чтобы он отвел ее в машину и посидел с ней там. Когда же ребята удалились, я вздохнула и спросила у Курдова, как он себя чувствует. Спросила, конечно, не из любопытства или жалости, а потому, что мне необходимо было как-то настроить его на более дружелюбный лад.

— Как я себя чувствую? Вы издеваетесь, что ли? — с насмешкой в голосе ответил Александр. Затем он пристально посмотрел на меня и решительно спросил: — Кто вы на самом деле такие? Вы ведь не журналисты, это я давно понял.

— Журналисты, — улыбнулась в ответ я. — В самом деле журналисты. Только вот не обычные, а немного любознательные и обожающие справедливость.

— Какую еще справедливость?! — вознегодовал Курдов и попытался встать со стула, но Виктор хорошо знал свое дело, а потому не поленился как следует привязать Александра к стулу, лишив его возможности свободного передвижения. — Сволочи! — поняв, что ему не удастся встать, весьма агрессивно произнес Курдов. Затем посмотрел на меня еще более недружелюбным взглядом и сказал: — Кем вы себя возомнили? Неуловимыми мстителями? Да я на вас в милицию заявлю, тогда посмотрим, кто из нас усмехаться будет. Вы не имели никакого права врываться ко мне в дом и связывать меня. И вообще, сейчас же верните мне мою дочь!

— Она не ваша дочь, — еще раз повторила я и добавила, желая увидеть реакцию: — Как не ваше теперь и ее наследство.

— Что? — Курдов уперся в меня ненавидящим взглядом, но по моему выражению лица понял, что нам все известно, а потому не стал отпираться, а только усмехнулся и заметил: — Если вы считаете, что с появлением настоящего отца дело изменится, то сильно ошибаетесь. Я являюсь законным опекуном девочки, и у меня на это есть все необходимые документы. Так что ваш новоявленный папаша может катиться ко всем чертям. Он вообще не принимал никакого участия в воспитании ребенка, а значит, по закону не имеет на него никакого права.

— Я смотрю, вы законы знаете, — подколола я Курдова. — Да, действительно, отцом считается не тот, чья кровь течет в жилах ребенка, а тот, кто его вырастил и воспитал. Вообще-то, вы тоже не больно-то растили и воспитывали Соню. Этим гораздо больше занимались бабушка с дедушкой. Но даже не о том сейчас речь. Пусть официально вы считаетесь ее отцом. Вы и дальше могли бы им оставаться, если бы не являлись заодно преступником и убийцей матери этого самого ребенка.

— Что за чушь? — поморщился на мои слова Курдов. — Какое еще убийство? Что вы плетете? Если эта проститутка, — он пренебрежительно сплюнул в сторону, — была кем-то убита, то точно не мной. Мне на нее всегда было наплевать.

— На нее, может быть, но не на ее наследство, — вставила я следом. — Кстати, если вы думаете, что вам удастся отвертеться, то сильно ошибаетесь. Ваша вина уже почти доказана, осталось лишь прояснить подробности. Мы уже нашли вашу старую машину, которую, кстати говоря, видели в дачном поселке в тот день, когда произошло убийство вашей прежней жены. Машину вы сразу же после случившегося продали. Ну а алиби ваше оказалось липовым, что также удалось подтвердить, и Семеновская готова дать показания. Так что, Александр Владимирович, вам уже не отвертеться.

— Я и не собираюсь ни от чего отверчиваться, — с насмешкой ответил Курдов, — потому что совершенно чист и ничего противозаконного не делал. А то, что я забрал свою дочь у свихнувшихся стариков, которые наверняка вас на меня и навели, так это не преступление.

— Я вижу, вы не собираетесь признавать своей вины, — со вздохом заметила я. — Это плохо. Чистосердечное признание, как говорят в милиции, смягчает наказание.

— Вы ни черта не знаете, дамочка! — сказал Курдов, устремив на меня какой-то неопределенный взгляд, в котором перемешались ненависть, насмешка и еще что-то, какое-то чувство, которому сейчас я не нашла определения. — Но в любом случае вам это даром с рук не сойдет, и вы еще получите по заслугам. Вы еще не поняли до конца, с кем связались.

— А вот запугивать нас не надо, — ничуть не испугалась я угроз нашего пленника. — Мы не первый раз преступников ловим, и ничего, до сих пор живы.

— Вам везло, — усмехнулся мне в ответ Курдов.