Фимочка позвонил примерно через пару часов, когда из-за Маринки и не без ее помощи, разумеется, мы в редакции уже успели все переругаться.

Все — я имею в виду себя, Маринку и Ромку.

Сергей Иванович отгородился от народа монитором и скрылся за ним, не желая участвовать в неконструктивных беседах.

Виктор же просто ушел в свою фотолабораторию и отсутствовал, как всегда, когда был не нужен.

Звонок Фимы пришелся как раз в момент наивысшего накала страстей, и, кратко переговорив с ним по телефону, я встала и, ни к кому не обращаясь, объявила, что иду в кафе «Лира» на встречу со своим личным адвокатом.

Мне никто не ответил, и я, быстро одевшись, вышла из редакции и спустилась по лестнице вниз.

Выйдя на улицу, с удовольствием глотнула морозный воздух и направилась к своей «ладушке», оставленной мною на дороге, слева от парадного выхода из здания.

Пройдя несколько шагов вдоль дороги, я увидела, как рядом со мною затормозила серая «девятка».

Молодой человек, выглянув из окна передней левой двери, спросил меня, как лучше проехать к аэропорту.

Я остановилась и, повернувшись вправо, сориентировалась.

В этот момент у «девятки» распахнулись обе левые дверки, из нее выскочили двое парней в дурацких черных шапочках, натянутых на глаза.

Я и вскрикнуть не успела, как оказалась в салоне «девятки», сидящей на заднем ее сиденье, с головой, прижатой к собственным коленкам.

Машина рванула вперед и, сделав несколько резких поворотов вправо и влево, остановилась.

Я почувствовала, что тяжелая рука, прижимавшая до этого мгновения меня вниз, ослабла, и я попыталась поднять голову, но вдруг ощутила прикосновение к щеке холодного металла.

Это был ствол пистолета.

Я замерла и даже, кажется, перестала дышать.

— В газетке работаешь? — с издевательскими интонациями спросил меня грубый голос прямо над моим ухом, и я, вздрогнув, не знала даже, как отреагировать: кивнуть — так подумает бандит еще что-нибудь героическое и стрельнет, а если сказать, то и не услышит — я всем лицом своим уткнулась себе в подол и говорить громко не могла.

Все эти соображения пронеслись у меня в голове за секунду, и я только глубже втянула голову в плечи — вот и был весь мой ответ.

Держащий меня мужчина довольно хихикнул и похлопал меня ладонью по затылку.

— Ну вот и хорошо, — сказал он. — Мне нравится, если телка понятливая. Короче, говоришь быстро и четко: зачем приходил следак. Ну?

Я сразу не поняла, о чем меня спрашивают, и пожала плечами. Меня дернули вверх за волосы, но поднять головы не дали.

— Я спрашиваю: зачем следак заходил?! — проорал тот же мужчина, и я быстро ответила, сама с брезгливостью слушая, как дрожит мой голос:

— Объявление давал!

— Чего?!

Мой ответ был явно неожиданным.

Получилось, что я заработала паузу, но что с ней делать, я не знала. Единственное, что у меня получилось, — это в разные стороны пострелять глазками и посмотреть на ботинки бандитов.

Пользы от этого я не видела, но хоть что-то нужно же было делать!

— Какое еще объявление?! — спросили меня и слегка встряхнули, наверное, чтобы я не уснула от скуки.

— На розыск. Пропал кто-то, и они содействия просят, — сочинила я не бог весть что, но если учесть условия для творчества, то достаточно съедобную историю. По крайней мере моим похитителям она пришлась по мозгам.

— Что-то не то, — задумчиво проговорил другой мужской голос слева. — На хера им сдалась ваша газетка? У них что, своих мало? Отвечай, быстро!

У меня словно кнопка какая-то в сознании включилась, и я рассказала весьма складную сказочку о том, что как-то в прошлый раз по какому-то объявлению, данному в нашей газете, пришла нужная для милиции информация, вот они с тех пор и пользуются нашими услугами.

После новой короткой паузы меня снова нагнули вниз, и я услышала:

— Вот если ты не хочешь, чтобы мы попользовались твоими услугами перед тем, как по частям в канавку тебя бросить, то свой длинный нос не будешь совать в это дело, о каком тебя подруга твоя просила. Поняла, нет?

— П-поняла, — тихо ответила я, даже задохнувшись от радости, сообразив, что меня сейчас могут отпустить.

Стыдно признаваться, но в этот миг я боялась только, как бы эти бандюги не передумали.

В последний раз ткнув мне в висок стволом пистолета, меня вытолкнули на улицу, и я позорно приземлилась на задницу, ничего не видя вокруг и совершенно не понимая, где я нахожусь.

«Девятка», резко газанув, умчалась, обдав меня еще и мокрым снегом из-под колес.

Это и привело меня в чувство.

Я встала на ноги, стряхнула с лица эту мокрую гадость и тут увидела, что ко мне бежит Виктор в накинутой куртке.

Оглядевшись, я заметила, что нахожусь совсем недалеко от здания редакции, приблизительно за два квартала от него.

Подбежав ко мне, Виктор крепко взял меня под руку и внимательно взглянул в лицо.

— Нормально все, — тихо сказала я. — Пошли отсюда.

Мы с ним побрели, взявшись за руки, и я очень старалась не смотреть по сторонам на прохожих, явившихся свидетелями моего позора.

С помощью Виктора я благополучно поднялась в редакцию. Мой вид, наверное, оставлял желать лучшего, потому что все тут же уставились на меня.

— Вот это да! Что это с тобой? — изумилась Маринка. — Ты под машину, что ли, попала?

— Да нет, как раз в машину, — хмуро ответила я и скрылась в кабинете.

Точнее, мне показалось, что я скрылась, потому что дверь-то я прикрыла, но она тут же распахнулась, и влетевшая вслед за мной Маринка всем своим видом показывала, что она хочет узнать все и прямо сейчас.

— Ты видела Фиму? — спросила она, стоя у меня за спиной, пока я снимала плащ и вешала его.

— Нет еще, — коротко ответила я, неодобрительно поглядывая на себя в настенное зеркало.

И вовсе не длинный у меня нос, что за херь там бормотал этот гоблин?

— А волосы кто тебе растрепал? — совершенно серьезно поинтересовалась она.

Я решила сдаться и кратко рассказала о случившемся, поправляя прическу перед зеркалом.

Маринка присвистнула и молча вышла ставить кофе.

Благодарная ей за напоминание про свидание с Фимой, я позвонила ему сперва на работу, потом на сотовый. Мне ответили молчанием по обоим номерам телефонов. Ну понятно: сотовый может быть отключенным, но секретарша-то почему трубку не берет?

Никто в этом мире не хочет работать, кроме меня! Кошмар какой-то!

Я закурила, села в свое кресло и попыталась успокоиться.

Дверь кабинета снова отворилась, и во главе с Маринкой, несущей в руках поднос с кофейником и чашками, появилась вся наша редакция.

Судя по насупленным лицам Сергея Ивановича и Ромки, Маринка уже успела рассказать им все.

Ну и тем лучше, терпеть не могу повторяться.

— Не нравится мне все это, — пробормотал Сергей Иванович, когда мы все в молчании уселись вокруг кофейного столика.

— А как мне это не нравится, — усмехнулась я. — Еще бы узнать, кто они такие. Что они от меня хотят, уже ясно.

Виктор молча протянул мне листок бумажки.

— Номер, — кратко проинформировал он.

— Угу, — буркнула я, — спасибо, — и передала эту бумажку Сергею Ивановичу.

Тот, кряхтя, встал — мне даже стало неудобно — и, подойдя к моему столу, позвонил своему знакомому в ГИБДД. Коротко переговорив с ним, Сергей Иванович вернулся к нам.

— Пичугин Лев Юрьевич. Старший научный сотрудник НИИ «Натрон», — прочитал он по новой шпаргалке. — В общем, дохлый номер этот номер, полагаю… Простите за невольный каламбур.

Я понимающе кивнула:

— Машина скорее всего угнана, и хозяин, возможно, о факте угона еще ничего не знает.

Маринка разлила кофе и бросила на стол пачку сигарет.

Говорить никому не хотелось. И так уже было ясно, что наша редакция переходит, так сказать, на военное положение и плакала моя спокойная, которой я, впрочем, не видала уже давненько, жизнь…

Мы попили замечательного Маринкиного кофейку, настроение у меня ни фига не улучшилось, а тут еще вдобавок я услышала, как кто-то ходит в приемной за дверью.

— Посетитель, по-моему, — сухо сказала я, напоминая, что кое-кто из присутствующих должен все-таки приподнять свою… мгм… гордыню, отнести ее за дверь и узнать, кого там черти приволокли.

Ромка, стрельнув глазами по сторонам и убедившись, что никому срочно не нужно выходить, встал, но тут дверь отворилась, и в нее осторожно просунулась взлохмаченная Фимина голова.

— А-а-а, — протянул он, увидев все наше общество в полном составе и меня во главе него. — Мой бог! — воскликнул Фима, заходя весь и вздевая вверх руки с тремя розочками, которые он держал за длинные стебли головками вниз. — Мой бог! Светило адвокатуры гребаного города Тарасова, лучший и единственный друг половины жителей вышеназванного городишки, приятный молодой человек с бездной, просто безднющей бездной достоинств вдруг обнаруживает себя брутально кинутым Ольгой Юрьевной! О, печаль моего сердца! Этого не могло случиться, но это случилось, и почему-то я дожил до этого кошмарного дня?!

Фима всегда был склонен к подчеркнутой театральности, и однажды по секрету он мне признался, что, если бы артисты нашего театра драмы имели зарплаты равные хотя бы семидесяти процентам его гонораров, он давно бы уже забросил юриспруденцию и играл бы шекспировских персонажей.

— У нас было назначено свидание, — с трагическим упреком сказал Фима, укоризненно поглядывая на меня.

— Извини, присаживайся, — я показала рукой на свободный Ромкин стул, и Фима, с первого же взгляда определивший, что что-то произошло, скинул свое пальто и, подарив нам с Маринкой по розочке, а третью зачем-то сунув подбежавшему Ромке, спросил, весело глядя на меня:

— Что, прикрывают вашу газетку? Я так и знал!

Я покачала головой:

— Типун тебе на язык, до такого кошмара еще не дошло! Меня просто хотят убить.

Через пять минут полностью введенный в курс дела Фима уже успел выпить две чашки кофе и выкурить одну сигарету, а прикурив вторую, он первым делом ткнул пальцем в сторону Маринки:

— Врать нехорошо, а представителям власти врать просто опасно! Если найдут хоть одного свидетеля, видевшего тебя после четырех часов в этом доме, Оле придется писать статейки о провокациях властей против журналистов, — сядешь, и хорошо еще, если только на трое суток для выяснений.

— А если плохо? — робко спросила Маринка.

Фима фыркнул:

— Есть один масенький пунктик в УПК, по нему ты можешь провести в СИЗО годы и годы — или пока не признаешься в убийстве дедушки, или пока не найдут настоящего убийцу.

Маринка покраснела так, что мне показалось, будто она сейчас лопнет, и я постаралась развеять жуткую атмосферу, возникшую после Фиминых слов.

— Ты вытащишь Маринку из любой неприятности, я просто уверена, — твердо сказала я, хотя мне самой слова Фимы очень даже не понравились.

Фима пожал плечами:

— Я буду стараться, если ты меня кидать не станешь… Ну ладно, по поводу твоего Виталия Глуцко с его гешефтом.

Фима вынул из кармана пиджака зеленую кожаную записную книжку, раскрыл ее и начал тезисно излагать:

— Если честно, то почти ничего. Интересующая тебя фирма занимается вполне легальным бизнесом, оптово-розничная торговля продуктами питания, там же маленький бар плюс три автостоянки с разными формами собственности и разными долями участия. В наших правоохранительных органах ничего на них нет, но подозревают, что там не совсем все так просто, торговля и стоянки дают ба-альшущий черный нал, но этим сейчас никого не удивишь. Налоги платят исправно, а по поводу всего остального… похоже, у них есть хорошие покровители. В общем, это все.

— На самом деле все или это просто тебе так сказали?

Фимочка обиженно фыркнул:

— Оля, я похож на человека, не внушающего доверия?

— Конечно, нет, — тут же исправила я свою ошибку. — Кто эти покровители?

— БМП, — ответил Фима, — что означает «без малейшего понятия», но скорее всего какой-нибудь чиновник городского или областного масштаба. Без этого, как сама понимаешь, бизнес получаться не хочет. В нашем любимом отечестве, я имею в виду… Я тебе помог?

— Да, спасибо, немного. А тебя можно еще попросить об одном одолжении?

Фима хитро посмотрел на меня.

— Подробности про дедулю, что ли? Я уже понял.

— Спасибо, — сказала я, — не знаю, что бы я без тебя делала…

Фима с готовностью кивнул, встал со стула и, пронзительно взглянув на меня, произнес:

— И таких кидают, Ольга Юрьевна.

— Неужели вы совсем не разбираетесь в женщинах, юноша? — в тон Фиме спросила я, чувствуя, что мое настроение начинает немного исправляться.

— Разбираюсь, поэтому все еще на что-то и надеюсь, — признался Фима, поблагодарил Маринку за кофе, пообещал мне позвонить завтра, оделся и ушел.

Посмотрев, как за ним закрылась дверь, я почему-то негромко проговорила:

— Ясно, — хотя ясного ничего не было. — Так, ну все к черту! — я решительно встала со стула. — Поеду-ка я лучше домой. Сегодня я недееспособна. Да и подумать есть о чем. Если получится.

Так же молча поднялись все, и я уже заранее знала, что без лишних слов Виктор поедет со мною, снова входя в роль моего бодигарда, и Маринка, быстренько сполоснув чашки, тоже составит нам компанию.

Ошиблась я только в одном: Маринка чашки перекинула на Ромку, сама захватила у меня из книжного шкафа том Уголовно-процессуального кодекса и сунула его в сумку, наверное, решив почитать перед сном.

Можно подумать, что она плохо засыпает!

Из редакции мы вышли втроем, до моего дома доехали нормально, как оно всегда бывает, когда Виктор ведет мою «Ладу».

Вечер и ночь прошли тихо и спокойно, даже Маринка не напрягала своими разговорами, на самом деле зачитавшись умной книжкой.

Наступившее утро я встретила невыспавшаяся и злая, даже рассказывать про это не хочу.

Всю ночь мне снилась какая-то дрянь, и, когда утром в кухне Маринка непонятно с какого перепуга решила вдруг поделиться своими новоприобретенными знаниями из области уголовного права, я с большим удовольствием наехала на нее и позавтракала уже в более приличном настроении.

Виктор повел себя более предсказуемо и гораздо приличнее Маринки: он просто кивнул мне и спокойно продолжил завтрак.

Таким образом, это утро началось с дружеской перепалки, а не с телефонного звонка, как вчерашнее, что было в общем-то неплохо.

Звонок раздался чуть позже, как раз в тот момент, когда я прикуривала.

Я с подозрением посмотрела на телефонную трубку, лежащую на столе передо мною. Мне почему-то очень не хотелось услышать какую-нибудь глупость про кислоту или чей-то длинный нос…

Если бы я была одна, я бы просто отключила телефон и была очень собой довольна, но поступить так на глазах у Маринки я не могла.

Телефон позвонил еще раз. Этот звонок прозвучал в моей голове как набат, зовущий к действиям, и мне ничего не оставалось, как принять этот вызов. Я взяла трубку и очень осторожным голосом пробубнила привычное:

— Да!

— Как спалось? — спросил меня вкрадчивый голос, который я не узнала.

Не желая раскрывать тайны своего хренового сна незнакомым людям, я не стала бормотать никакой чуши, а напрямую спросила:

— А вам не все ли равно?! Что еще вы от меня хотите?

Виктор, сидящий напротив меня, прищурился и, встав, подошел к окну, выглянув на улицу.

Маринка приоткрыла рот и прикрыла его ладонью. Не знаю, зачем она проделала такие взаимоисключающие движения, не знаю, но подозреваю, что это ей помогало лучше слышать, потому что я точно увидала, как ее левое ухо немного шевельнулось. Честное слово, не вру!

В трубке послышался звук, будто мой собеседник зевнул, и тут посыпалась речуга, да такая, что от инкогнито моего собеседника и от моих сомнений не осталось ни следа.

— Ну кто же так отвечает молодым и перспективным джентльменам, о свет очей моих?! Почему бы вам, девушка, просто не сказать, я вам снился, и снился долго, и потому вы спали плохо, но все равно очень рады меня слышать с утра пораньше!

— Фима! — воскликнула я. — Рада тебя слышать! И знаешь: я на самом деле спала плохо, и наверное, потому, что вот как раз ты мне и не снился! Но я все равно рада!

— Ты можешь только пожелать, — вкрадчиво сказал Фима, — и я тут же примчусь к тебе, мечта моя, и…

— Фима, Фима, — прервала я работу оттренированного адвокатского языка, — если хочешь, то я всегда тебе рада, тут вот, кстати, и Маринка с удовольствием с тобой поговорит, и Виктор… тоже… — таким образом я объяснила Фиме, что я не одна, и он нехотя смирился с очередной неудачей.

— Что такое, не везет… — пробормотал он. — Ну да ладно, про дедулю своего хочешь послушать?

— Конечно! — ответила я.

— А я вот не скажу! — заявил Фима. — Только при личной встрече и, пожалуй, в ближайшее время, а то потом я буду занят. Где?

Мы договорились, что все-таки Фима подъедет ко мне, и через десять минут я в кухонное окно увидела, как во двор моего дома влетает его ядовито-зеленая «Ауди».

По-моему, только у одного Фимочки во всем городе машина такого препоганейшего цвета, и это, кажется, даже ему немного льстит.

Артист, блин!

Фимочка поднялся ко мне и, получив свою чашку кофе, шмыгнул своим длинным носом, потом, как и положено личности артистической, выдержал паузу, словно он случайно зашел, а не по делу.

— Фи-им, — жалобно протянула я, — ну хватит, а? Что узнал интересного, я же вижу, ты что-то принес.

Фима довольно улыбнулся и, похвалив Маринин кофе, проговорил:

— Дедулька твой был в общем-то самый обыкновенный. Бывший профессор-историк на кафедре Средних веков. Квартирантов, кстати, к себе не пускал, — Фима, поджав губы, посмотрел на Маринку и вздохнул. — Версия не выдержит критики, если ее копнуть, но там посмотрим… Характер у покойного был далеко не сахар. Вроде ничего особенного, но есть одно «но».

Я поняла, что Фима, как всегда, в своем репертуаре. Сначала все шелуху высыпет, а уж потом семечки пойдут.

— И какое же это «но»? — усмехнувшись, поинтересовалась я.

— «Но» в том, что у деда есть внук и внучка. Внук — известный нам Виталий, а внучка Надежда, аспирант все той же кафедры, девушка двадцати пяти лет. Диссер уже написала, ну это неважно, а важно то, что где-то за месяц до того, как его убили, добрый дедушка написал этой внучке дарственную на квартиру. Интересно?

— Ты хочешь сказать, что дедулю убили из-за жилплощади? — удивленно спросила я. — Да это же мотив для ханыг или бандитов!

— Я хочу сказать то, что я сказал: за месяц до убийства была написана дарственная. С юридической стороны, это еще как посмотреть, и если наш известный Виталий захочет, то за квартиру можно будет и побиться, но это в перспективе…

Я покачала головой:

— Может быть, это, конечно же, и мотив, но меня он не устраивает. Подвязать толпу бандитов, чтобы организовать наезд на меня? И все из-за квартиры? Она что, такая ценная? А эта Надя — без пяти минут кандидат наук — совсем уж криминальная особа?

— Не видел, не знаю, — ответил Фима, — не мое дело. Но и тут есть еще одно «но», и чутье тебя, мечта моя, не подвело. Тут посложнее немножко получается.

Фима, словно забыв о нашем существовании, стал пить кофе и несколько раз загадочно взглянул на Маринку.

— Слушай, Фима, — серьезно сказала я, — в тебя никогда чайной ложечкой не бросали?

— Все понял! — Фима шутливо загородился ладонями, потом опустил руки, закурил и продолжил:

— Меня немного смутило поведение следователя. Странно как-то получалось: труп, явное убийство, нахождение улики, указывающей на конкретного человека, и вдруг — просто беседа, разговорчик такой несерьезный… Одним словом, я решил узнать поподробней про это убийство. И узнал!

— Ну же! — это уже не выдержала Маринка. — Что-то про меня? Хитрый замысел спецслужб? Я имею в виду, внутренних органов?

— Красиво излагаешь, — одобрил Фима, — но не совсем так. А с другой стороны…

— С какой же? С какой?! — почти прокричала я вопрос, потому что Фима, честно говоря, начал уже меня доставать. Ну почему нельзя сначала просто и коротко все рассказать, а потом уже вы… я хотела сказать… шутить?

Фима как истинный джентльмен тут же послушался и не стал мучить присутствующих дам недомолвками.

— Оленька, этот случай оказался очень интересным. Понимаешь, обычных дедушек, даже профессоров в отставке, почему-то не убивают киллеры. Наверное, потому что не хотят. Или еще по какой-то причине… Я просто теряюсь в догадках.

— Кто? — не поверила я услышанному. — Киллер? Это же полный абсурд!

Я удивленно посмотрела на Маринку, Маринка — на меня.

Только Виктор сидел, как всегда, невозмутимо и задумчиво поглядывал на Фиму.

Фима довольно улыбался, наслаждаясь произведенным эффектом, а потом по-отечески мягко продолжил:

— Экспертиза показала, что выстрел был произведен с расстояния в тридцать-сорок метров из винтовки. Забыл, как она точно называется, но нашего производства и не особенно дорогая. Оперативная разработка определила, что стреляли из соседнего дома. Или из квартиры, или с крыши. Удалось рассчитать примерную траекторию выстрела и потом найти квартиру, из которой стреляли.

— И что же это за квартира? — спросила я. — Поди, какой-нибудь бабки, у которой тоже снимали комнату?

— А ты откуда знаешь? — удивился Фима. — Это пока служебная информация, знают только те, кому положено, ну и я, грешный…

— А что тут знать? — невозмутимо ответила я. — Я демонстрирую логическую мощь женского разума. Ведь все очевидно.

— Про мощь это ты хорошо сказала, я запомню, — одобрил Фима, но я не пошла на треп, а спросила:

— Бабка один раз видела этого человека и больше ничего не знает?

— Ну не совсем так, — возразил Фима, немного обидевшись от оскорбительного обилия моих догадок.

Все время забываю, что с мужчинами надо выглядеть хотя бы немного глупее, чем ты есть на самом деле.

— Бабка действительно сдала комнату. Молодой человек снял ее на месяц, заплатил вперед, а потом вдруг неожиданно исчез. Вещей у него практически не было, только большая спортивная сумка. Молодой человек ей понравился, и бабка хорошо его запомнила, да он, кстати, и не скрывался. Очень часто по вечерам забавлял бабушку рассказами, лучше всякого сериала. Короче, она от него в восторге и в его причастность к этому делу не верит.

— Что, неужели и фоторобот составили? — затаив дыхание, спросила я.

— А как же, конечно, — важно ответил Фима, доставая из кармана знакомую мне зеленую записную книжку и вынимая из нее вчетверо сложенный листок.

Я взяла листок в руки и развернула.

Маринка тут же прижалась к моему плечу, тоже рассматривая изображение.

На меня смотрела довольно симпатичная, слегка ухмыляющаяся физиономия. Короткая стрижка, выразительные глаза, тонкие губы… Он действительно внушал доверие даже на этом портрете. В оригинале он должен выглядеть лучше — насколько мне известно, эти «роботы» довольно сильно искажают действительность. По крайней мере, увидев его на улице, я не обратила бы на него никакого внимания. На убийцу специалистов по средним векам он никак не походил.

— Ты уверен, что это именно тот, кто нам нужен? — с сомнением спросила я.

— Если ты до сих пор не поняла, то говорю медленно и четко, — произнес Фима. — Тебе, Оленька, нужен я и никто другой.

— Это я давно знаю, — непростительно небрежно ответила я. — А как ты думаешь, зачем ему понадобилось убивать деда? Что плохого он ему сделал? К тому же, я так понимаю, он все-таки профессионал, а такая работа хорошо оплачивается… Нет, что-то тут не сходится.

— Если бы все сходилось, то и проблем бы не было, а у нашей доблестной милиции почти те же вопросы, что и у тебя.

Я еще раз посмотрела на рисунок и, на всякий случай запомнив хорошенько, отдала его Фиме.

— Это все? — спросила я.

Фима моргнул и обиженно сказал:

— Это в пять раз больше того, что раскопали бы твои спецы за месяц.

— Спасибо за информацию, — запоздало поблагодарила я.

— Ничего не стоит, — криво усмехнулся Фима и заерзал на стуле, показывая, что ему пора, и уже давно.

Я решила сделать человеку приятное.

— Если у тебя еще есть время, то могу позволить тебе… меня…

— Что? — подозрительно взглянул на меня Фимочка. — До работы, что ли, довезти? Машина сломалась?

— Машина в порядке, просто я хотела сделать тебе приятное, но если ты…

— Конечно, согласен! — воскликнул Фима и взглянул на часы. — Если только быстро.