Ничего в редакции не изменилось, и сама она стояла на прежнем месте. У меня в жизни бывают моменты, когда я не то чтобы жалею об этом, а как-то раздражаюсь.

У меня в жизни черт-те что, а оказывается, что даже и редакция не рушится!

Обидно.

Фимочка упорхнул сразу же, как только высадил меня напротив входа, и я зашла в дверь, гордая в своей отваге: да плевать на все, даже если в коридоре и прячется какой-нибудь гоблинообразный ублюдок, вон сзади только что подъехал Виктор с Маринкой на моей «Ладе», и они меня сейчас нагонят.

Я поднялась на второй этаж, и первый, кого я увидела в редакции, был вовсе не Ромка и даже не Сергей Иванович: между столами нервной рысью, потрясывая телесами, рассекал Виталик с весьма озабоченным выражением лица.

Увидев меня, он удивленно взглянул мне за спину:

— А где же Марина?

— Здравствуйте, здравствуйте, — приветливо улыбнулась я, проходя к своему кабинету, — я тоже очень рада вас видеть.

Виталик не понял моего сарказма.

Он озадаченно кивнул и потопал следом.

— Марина идет, — быстро сказала я и зашла к себе, чтобы снова не видеть слюнявой сцены встречи.

Я уже успела раздеться и поправить прическу, как в кабинет влетела Маринка с вытаращенными глазами. Подобный имидж уже стал для нее привычным за последние дни.

Мне почему-то сразу же стало скучно.

— Оля, у меня к тебе две просьбы, — заявила Маринка и села напротив меня.

— Одна хорошая, а другая плохая? — пошутила я, доставая из пачки сигарету.

Маринка на секунду задумалась.

— Ну, наверное, — сказала она, — хотя вряд ли. Они обе неплохие.

— Давай, — расщедрилась я, по-крупному подозревая, что Маринка сейчас начнет канючить насчет отгула.

— Виталик хочет с тобой поговорить. По делу, — сказала Маринка, и я пожала плечами:

— А в чем проблема? Он стал меня бояться? Почему же он не сказал мне этого при встрече?

Маринка усмехнулась, словно я ляпнула какую-то глупость, и значительно произнесла:

— Он ведь ждал меня.

Я кашлянула и стервозно проговорила:

— А теперь подождет меня. Не видишь: мы курим! Гони свою вторую просьбу!

Маринка поскучнела личиком и мерзко сюсюкающим голосом произнесла:

— Ты не могла бы меня отпустить сегодня с работы после обеда?

— А кофе будет? — конкретно поинтересовалась я, а Маринка вскочила со стула и направилась к выходу. Открыв дверь, она сделала мне меленькую подлость:

— Так я зову Виталика?

Ее вопрос, безусловно, услыхала вся редакция, и мне пришлось кивнуть, покраснев от возмущения.

Маринка вышла, и вместо нее вошел Виталик, чудесным образом сменивший свое озабоченное выражение лица на довольное. И с чего бы это он так?

— У вас случилось что-то новенькое? — поинтересовалась я, показывая Виталику на стул, стоящий напротив меня.

— Да, проблемы продолжаются, — вздохнул он. — Я хотел бы попросить у вас помощи.

— У меня? — я даже и не пыталась скрыть удивление, хотя заподозрила, что сейчас он начнет мне доказывать, что с Маринкой рядом ему дышится на свете гораздо спокойнее, чем без нее.

— А почему бы и нет? — переспросил Виталик. — Ваша газета частенько занимается такими делами.

— Какими именно? — я ничего не понимала и против желания заинтересовалась.

— Понимаете, Ольга, — как-то не очень уверенно начал Виталик, — сегодня ночью произошел один очень неприятный инцидент. Такого не случалось еще никогда. Дело в том, что ночью была в буквальном смысле этого слова разгромлена одна из моих стоянок. Убытки просто страшенные. Среди охранников есть даже раненые. Нападающие не стреляли, они действовали в основном дубинками и обрезками труб…

Я слушала с чисто профессиональным любопытством и уже представляла статью на первой полосе газеты, но, чем могла помочь, я пока не понимала. Виталик замолчал и вопросительно смотрел на меня.

— Итак, вы мне поможете? — не выдержал он моего молчания.

— Чем же? — Я даже развела руками. — Как вам ни хотелось этого избежать, а милиция уже наверняка занялась этим делом. Крыша ваша уже просто носом землю роет. Если я не права, тогда меняйте ее. Что я еще могу сделать?

— Я прошу вас провести журналистское расследование и напечатать об этом на первой странице газеты. Если уж менты подключились, то пусть опасаются общественного резонанса и работают на совесть. Которой, впрочем, у них нет. А у меня, Оля, если честно, не все в порядке с прошлым, — Виталик немного смутился и наклонился ко мне ближе, заговорив тише: — Марина не знает, поэтому я прошу вас, — он приложил палец к губам, и я закивала с очень убедительным видом.

Узнать что-либо неизвестное о Маринке — это приятно само по себе, а уж про ее кавалера — вдвойне.

— У меня был срок за хулиганку, — тихо сказал Виталик, — поэтому, кстати, мы с дедулей-то и не ладили… Не мог мне простить старикан, что я опорочил фамилию… Но дело-то не в этом. Я опасаюсь, что менты воспримут то, что со мной происходит, как обычные разборки, и начнут давить на меня… Может быть, даже додумаются до моей какой-нибудь виновности…

Виталик замолчал, и я, переварив полученную информацию, засомневалась:

— Ну, я с вами не согласна, нельзя же так огульно рассуждать, и почему же вы думаете, что журналистское расследование может остановить наших следопытов, если им покажется, что они нашли доказательства?

Виталик немного посидел, опустив голову, потом посмотрел на меня и тихо сказал:

— Я не хочу снова на нары, может быть, я и зря переволновался, но лучше недобдеть, чем перебдеть. Я боюсь ментов и не хочу с ними связываться, но раз уж так получилось, мне бы хотелось использовать все механизмы защиты от них. Я уже нанял адвоката, и если еще ваша газета начнет свое журналистское расследование, то они просто станут объективнее. Кроме того, я же на самом деле прошу сделать расследование, Оль. И у ментов, и у моих братков есть свои информаторы, но и вы, журналисты, тоже не в вакууме живете. Я заплачу, — вдруг стал уверять Виталик меня и для большей убедительности вытащил из барсетки пачку сторублевых купюр и протянул их мне.

— Я думаю, пока этого хватит? Здесь десять штук, — сказал он. — Я же понимаю, что такие объявления, как я прошу, делаются же наверняка по цене рекламы?

Я колебалась не больше минуты. Мне самой ужасно хотелось узнать, что происходит вокруг меня, а если за это еще и платят… Почему бы и нет?

— Хорошо, я согласна, — пряча в стол пачку денег, ответила я, начиная выписывать квитанцию на всю сумму. — Что вы хотите узнать?

— Только одно — кто хочет меня разорить, — сказал Виталик.

— Хорошо, я попробую. Объявление будет, это не противоречит основной линии газеты. По поводу расследования — я все-таки не частный детектив и стопроцентной гарантии дать не могу. Да, наверное, и девяностопроцентной тоже.

— Не скромничайте, Оля, — улыбнулся Виталик, заметно приободряясь и расслабляясь. — Марина очень лестно отзывалась о ваших способностях.

«Ага, — сообразила я, — точно, это же Маринка втянула меня во все это. А в общем-то я уже и так втянута, вот только куда?..»

Я собрала мозги в кучу и попросила Виталика рассказать мне подробней про его сестру и деда.

— А что рассказывать-то? — удивился он. — Надька всю жизнь была у нас умной, а я дураком. Она пошла в науку, а я в бизнес, — Виталика заметно взволновала эта тема, но уже в его голосе слышались горделивые нотки. — Вы же знаете, Ольга, пословицу: если ты такой умный, то где же твои деньги. Знаете?

— Слышала.

— Если эта пословица верна, то Надька моя, получается, умом не совсем вышла. Я, конечно же, понимаю, что деньги не главное в нашей жизни, но она живет в родительской квартире, и дедулина хата ей как подарок судьбы, ну а я пошел другим путем…

Я прервала Виталика, поняв, что о себе, умном и талантливом, он может говорить долго и с удовольствием.

— Надежда замужем? — спросила я.

Виталик усмехнулся:

— Она, как это говорится, «синий чулок». Вся в своей науке, в пыльных книжках, лишний раз в ящик не посмотрит, фильмов почти не смотрит. Короче, невезуха у нее. А про личную жизнь знаю только, что она несколько лет встречается с одним кадром, но замуж не выходит и каждый раз врет, по-разному врет. То говорила, что нужно диссер написать, то теперь ей было негде жить. Теперь в принципе есть где жить, и что она сочинит на этот раз, пока не знаю. Мое мнение — этот парниша женат, но ей стыдно признаться, что она не только нормальной специальности, но даже мужика свободного отхватить не смогла.

Разглагольствования Виталика мне показались настолько противными, что я прекратила этот разговор, сказав, что мне все ясно, и еще раз пообещала сделать все, что смогу. Мне захотелось, чтобы Виталик быстрее ушел.

Да ему и самому, похоже, наскучило со мной разговаривать, он же все нужные вопросы уже решил.

— Надеюсь, что у вас все получится, — улыбнулся он, выходя из моего кабинета.

— Я тоже на это надеюсь, — буркнула я, посматривая в окно, но меня уже не услышали.

Но если быть честной, то мне совсем не хотелось влезать в чьи-то бандитские разборки, хотя… это будет великолепный материал для статьи.

Я уже начала придумывать название репортажей, но вновь открывающаяся дверь кабинета вернула меня к действительности.

Маринка зашла, неся в руках поднос с кофе, и, улыбнувшись мне, привычным отработанным движением закрыла за собой дверь ногой.

— Ну что? — спросила она, ставя поднос передо мной. — Тебе нужен на сегодня такой работник, как я?

Мне хотелось ей ответить, что такой работник мне совсем не нужен — ни до обеда, ни после, но решила не пытаться шутить: обидится еще, потом утешай ее.

— Мне тебя будет очень не хватать, — соврала я и пододвинула к себе чашку.

— Ври больше! — воскликнула радостная Маринка и выбежала из кабинета, даже не сказав мне пошлого «спасибо».

Я покачала головой и, нажав кнопку селектора, пригласила к себе Виктора: мне нужно было с ним посоветоваться.

После разговора с Виктором я вышла из кабинета и подошла к Маринке.

Она сидела за своим секретарским столом и делала вид, что очень внимательно разглядывает что-то на экране монитора. Когда я заглянула, то увидала, что она самым пошлым образом углубленно занималась собой: к монитору было прислонено большое зеркало, и, оказывается, именно в него Маринка так внимательно смотрела.

— Не узнаешь, что ли? — спросила я. — Или вспоминаешь, где встречались?

Маринка засмущалась и убрала зеркало в ящик стола.

— Собирайся, поедем, красотка, кататься, — сказала я ей. — Постараемся немножко поразрулить твои дела.

— Это какие же? — спросила Маринка, с непонятным подозрением поглядывая на меня, словно я была способна на глупые шутки. Совсем забылась наша Мальвина, начала уже себя со мною путать.

— Надо навестить наследников, поторопись, пожалуйста.

— Кого навестить? — похоже, она подумала, что я не в себе, но встала и взяла в руки свою сумку. — Каких наследников? Ты что, завещание составила? Не рано ли? Надеюсь, мне отведена достойная роль?

— Я тебе оставляю все свои долги с проблемами, — усмехнулась я. — Поехали к твоему деду.

— Нет, я туда не поеду, — наотрез отказалась Маринка и для пущей убедительности уселась обратно на свой стул. — Я боюсь покойников.

— Марин, хватит дурака валять, — я была очень не склонна шутить, да еще в черном стиле. — Покойники приходят по ночам, а сейчас еще день, к тому же к нему мы заходить не будем, просто поговорим с родственниками. Если квартира будет опечатана, а скорей всего так и будет, то навестим соседей.

— Да, а если меня опознают? — испугалась Маринка. — Я же там три дня жила!

Об этом я не подумала.

— А когда тебя привезли к этому деду? — мелькнула у меня надежда.

— Не помню, вечером когда-то.

— Ну хоть примерно.

— Ну, — Маринка даже лоб наморщила от работы мысли, — где-то после семи-восьми… Или позже…

— Ну тогда все в порядке, можем ехать совершенно спокойно. С шести часов начинаются сериалы. Люди больше прикованы к своим телевизорам или кухонным плитам, но никак не к дверным «глазкам».

Через час, скинув все текущие дела на опытные плечи Сергея Ивановича, мы с Виктором и Маринкой на моей машине поехали к Сенному рынку.

Дорога до нужного нам дома не заняла много времени, к тому же Маринка беспрерывно рассказывала о Виталике: какой он у нее замечательный и как он ее любит.

Я даже немного задремала, потому что нормальному человеку все это прослушать просто нереально. Даже Виктор облегченно вздохнул, припарковав машину и дав понять таким образом, что мы приехали.

Критически осмотрев присутствующих, я решила, что Виктору надо бы остаться: две девушки, как мне казалось, внушат больше доверия, чем они же, но с одним общим кавалером.

Услышав мои доводы, Виктор молча кивнул головой и развалился на сиденье, показывая всем своим видом, что мы можем идти.

Найти дом, где Марина вляпалась в неприятную историю, не составило большого труда: девятиэтажка была единственной в этом месте напротив помпезного входа на Сенной рынок.

Мы зашли в подъезд, причем Маринка совершенно по-дурацки постоянно оглядывалась, привлекая к себе внимание прохожих, доехали в лифте до нужного этажа, и Маринка, вздрагивая, показала мне дверь несчастливой квартиры.

Я нажала кнопку звонка. Квартира не была опечатана, значит, можно было надеяться, что внутри окажется кто-то из родственников.

Пришлось подождать немного и снова позвонить.

Дверь наконец-то отворилась, и я увидала молодую девушку с бесцветным лицом, одетую во все черное, с черной косынкой на голове.

Единственным выразительным моментом на лице девушки были большие очки в массивный оправе и с толстыми стеклами.

— Вы коммивояжеры? — спросила девушка, оглядывая нас с Маринкой. — Позвоните в соседнюю квартиру, мне сейчас очень некогда.

— Спасибо, — улыбнувшись, ответила я. — Но мы ничего не продаем, мы хотели бы с вами поговорить, — доставая свое удостоверение, сказала я.

При виде красной обложки документа девушка нахмурилась и еще раз осмотрела нас уже с неудовольствием.

— Опять вам показания понадобились? Или вы эксперты? — девушка покачала головой. — Ну как вы не понимаете, ну не до вас сейчас, не до вас!

— Мы не из милиции, а из газеты, — остановила я ее.

— Из газеты? — девушка недоверчиво покосилась на мое удостоверение, и я, раскрыв его, показала ей, что там написано.

— Вы по поводу этого происшествия? Вряд ли я смогу удовлетворить ваше любопытство… Но как же быстро вы все узнали! И не стыдно вам, у людей такое горе, а вы прибежали подробностей выспрашивать, чтобы прописать все это в своих поганых листках?! — девушка распыхтелась, глаза ее разгорелись, и она уже говорила с нами не тем тихим голосом, с которого начала, а гораздо более громким.

— Нет-нет, мы не собираем материал для статьи, — немного резковато оборвала ее я. — Нам это пока не нужно…

— Да? А что же вы хотите? — на мой взгляд, слишком нервно спросила она.

— Мы проводим журналистское расследование в связи со смертью профессора Глуцко, — не стала я больше ходить кругами вокруг да около и выдала сразу истинную причину своего прихода.

— А зачем? Этим занимается милиция, — слегка настороженно спросила девушка. — При чем здесь газета? Как она, кстати, называется?

— Газета называется «Свидетель», — обескураженно улыбнулась я. — Кстати, я не представилась, меня зовут Ольга, а это Марина.

— Надя, — машинально ответила девушка, уставившись на меня.

Маринка все время молчала, пристально разглядывая мою собеседницу.

— В этом деле действительно что-то непонятно, но я не вижу, чем могла бы вам помочь, — решительно сказала Надя. — Этим делом занимается милиция, и мы не хотели бы, чтобы еще кто-то вмешивался…

— Простите, Надя, — перебила я ее, — а кто это «мы»?

— Мы — это я и мой друг, Саша, — почему-то немного смутившись, пояснила она. — А Саша, между прочим, очень с дедом дружил, и они вместе ездили на рыбалку!

— Надя! Нужна твоя помощь! — послышался из глубины квартиры громкий мужской голос, и в коридор квартиры вышел высокий плотный парень в тельняшке и в пятнистых брюках.

Очень неодобрительно осмотрев меня и Маринку, он спросил, обращаясь к Наде:

— Это еще кто такие? Агитаторы, что ли?

— Сашенька, — повернулась к нему Надя, — это из газеты пришли, корреспонденты. Они интересуются смертью дедушки.

— А зачем им это? — спросил Саша. — Пусть уходят, у нас дел полно. Пока, девушки!

— Вы не понимаете! — не выдержав его хамского тона, влезла в разговор Маринка. — Мы специально к вам приехали из редакции…

— Да хоть из приемной мэра, — криво усмехнулся парень. — Я сказал, пошли отсюда. Милиция ходит, а теперь и эти что-то вынюхивают, — сделал он шаг в нашу сторону.

Надя, спрятавшись за его широкой спиной, смотрела на меня с непонятным выражением на лице: можно было заподозрить, что она очень гордится смелостью своего мальчика, так отчаянно разговаривающего с двумя девушками.

Дверь квартиры захлопнулась, мы с Маринкой переглянулись.

— Это черт знает что! — воскликнула Маринка.

— Ну зато познакомились, — примиряюще ответила я.

Выйдя из девятиэтажки, мы пошли к месту, где оставили машину.

— Ты заметила что-нибудь подозрительное? — спросила я у Маринки. — Надя, по-моему, обыкновенная девушка, даже миленькая.

— А этот ее Сашенька просто животное, — возмущалась Маринка, пока мы шли по тротуару. — Это же просто безобразие!

Маринка вдруг остановилась. Судя по ее виду, ее посетила одна из потрясающих идей.

— Марина, пошли, — я потянула подругу за руку, справедливо считая, что даже самые гениальные идеи можно поведать миру на ходу. Совершенно необязательно для этого останавливаться посередине дороги.

Но Маринка, как всегда, имела свое мнение и на этот счет.

— Оля, — начала она с заговорщическим видом, — а ведь это точно он и убил.

— Кто? Этот Саша?

— Ну да. Это же очевидно!

— Хорошо, но почему ты так считаешь? — как можно спокойнее поинтересовалась я и снова потянула Маринку вперед.

— Тебе нужен мотив? — торжественно произнесла Маринка и опять остановилась. — Я его тебе сейчас продиктую, можешь начинать записывать. Готова?

— Марина, — я потянула ее за рукав сильнее, — мы так никогда не дойдем до машины, а твой мотив я запомню, не сомневайся.

— Да и не сомневаюсь, я это так, для значительности сказала «записывай», — с неподражаемой интонацией, выражающей бездонную пропасть, разделяющую ее — гениальную и меня — посредственную, произнесла Маринка.

— Твоя Надя беременная, — не обращая внимания на мои замечания, выдала Маринка.