Глава 1

Она лежала на тротуаре, в неестественной позе, с раскинутыми руками, абсолютно голая. Ее тело белело на темном, мокром от моросящего дождя асфальте.

Лариса стояла в довольно многочисленной для этого позднего часа толпе людей, окруживших тело, и не отрываясь смотрела на мертвую девушку. Это продолжалось вот уже несколько минут с того момента, как, пробравшись сквозь толпу, она увидела и узнала ее.

В первые секунды в ее сознании зародилось какое-то чувство нереальности всего происходящего. Девушка, лежавшая на тротуаре, выглядела словно кукла, выброшенная на улицу вздорным ребенком. На ее губах застыла странная умиротворенная улыбка — неизменный спутник многих, ушедших из жизни внезапно.

Моросящий дождь усилился, и на тело покойницы стали падать крупные капли, стекая наземь узенькими ручейками. Поддавшись внутреннему порыву, Лариса вышла из толпы и, сняв с себя плащ, накрыла тело погибшей девушки.

Она еще некоторое время стояла рядом с ней, не обращая внимания на вой сирены подъехавшей милицейской машины и на возникшую в связи с этим суету.

Наконец кто-то дотронулся сзади до плеча Ларисы и спросил:

— Вы знали ее?

— Да, — ответила она, не оборачиваясь. — Ее звали Алина Машковская.

— Вы были подругами? — спросил стоящий за ней мужчина.

— Нет, — ответила она, — мы познакомились лишь вчера. А сегодня… сегодня ее убили…

В тот момент Лариса еще не отдавала себе отчета, почему она сказала именно так. Но в истинности своего высказывания она тогда не сомневалась…

…Два часа спустя она сидела в одном из кабинетов городского управления внутренних дел. Напротив нее находился молодой парень в форме капитана милиции.

Роста он был среднего, сложения скорее худощавого, чем плотного. Его черные волосы были коротко подстрижены, как у многих молодых людей нынешнего поколения. На вид ему было лет двадцать шесть — двадцать семь, не больше. У парня было обычное лицо, которое часто встретишь в толпе, однако Лариса отметила большие темно-синие глаза, задумчивые и внимательные.

Молодой капитан представился ей Олегом Валерьяновичем Карташовым. Это именно он спросил ее о знакомстве с погибшей Алиной Машковской на месте происшествия.

— Итак, Лариса Викторовна, — произнес капитан Карташов, раскрывая перед собой какую-то папку. — Я пригласил вас сюда в столь позднее время для того, чтобы задать вам лишь один вопрос. Мне он кажется очень важным и требующим подробного и откровенного ответа.

— Может быть, прежде чем задавать вопросы, угостите меня горячим чаем или кофе? — перебила его Лариса, зябко поежившись.

В отделении было холодно, отопление еще не работало, на улице температура не поднималась выше двенадцати градусов. А за время, пока милиция совершала обычные на месте происшествия процедуры дознания, Лариса изрядно промокла под дождем и замерзла.

Она не отогрелась даже в салоне своего «Вольво», пока ехала с места происшествия в милицию.

— Да, да, извините, пожалуйста, — спохватился капитан. — Сейчас сделаю кофе. Он у нас, правда, растворимый и не очень качественный. Если хотите, курите. — Он положил передо ней пачку «Бонда».

— Спасибо, у меня свои, — ответила Лариса и достала сигареты «Кент Лайтс», которые курила неизменно на протяжении уже нескольких лет.

Карташов пожал плечами, взял сигарету из своей пачки, закурил и, встав из-за стола, отошел в дальний угол комнаты. Там он включил электрочайник и достал из шкафчика банку с кофе.

— Вам крепкий или нет? — спросил Карташов, щурясь от дыма, но по-прежнему не вынимая сигарету изо рта.

— Крепкий, — ответила Лариса.

Он положил две ложки кофе в чашку, залил ее кипятком, положил сахар, размешал его, после чего наконец вынул сигарету изо рта и стряхнул пепел в пустую банку из-под пива. Поставив перед Ларисой чашку кофе, снова сел напротив и произнес:

— Вы очень молодо выглядите, Лариса Викторовна. Не случайно там, где погибла эта девушка, Алина, я спросил вас, не были ли вы подругами…

— Спасибо, — улыбнулась Лариса. — Так что же за вопрос вы мне хотели задать? — спросила она, сделав глоток из чашки.

Карташов помедлил секунду-другую, потом сказал:

— Там, у отеля «Континент», когда стояли у тела Машковской, вы категорично заявили, что это убийство. Мне хотелось бы теперь, чтобы вы подробно изложили, что заставляет вас так думать.

* * *

…Все началось за два дня до этого, в субботу, когда Ларисе позвонила ее давнишняя подруга Эвелина Горская, парикмахер одного из элитных салонов города, и предложила ей посетить показ моделей женской одежды. Она утверждала, что это мероприятие является для города большим событием и что знающие люди утверждали — модели вполне пригодны для повседневной носки такими модными и экстравагантными женщинами, как они.

Лариса, подумав, согласилась. На дворе стоял сентябрь, только что она проводила своего мужа в Москву. Евгений, который этим летом решил вернуться к семейному очагу после четырехлетнего пребывания в столице и почти года разрыва отношений с женой, уехал на месяц в Москву свертывать дела. В начале ноября он обещал приехать назад.

Ларисе, несмотря на то что Котов уехал всего лишь неделю назад, стало скучновато. Конечно, работа в ее собственном ресторане отнимала много времени, но потребность в каких-то развлечениях оставалась. И поэтому предложение Эвелины она приняла, можно сказать, с удовольствием.

На следующий день, в воскресенье, они подъехали к отелю «Континент», в котором должна была проходить презентация, за полчаса до ее начала.

Организаторы презентации до последнего не продавали все имеющиеся у них билеты, дабы убедиться, что все желающие попасть на вечер «шишки» были ими отоварены. Подумать только, на скольких людей в Тарасове повлияло магическое французское словосочетание «прет-а-порте», в переводе означающее лишь «готовое платье». Если учесть, что все эти модели в скором времени должны были появиться в городских бутиках и салонах, то смысл подобного рвения был абсолютно непонятен.

«Вот дикари!» — заключила Лариса и вместе с Эвелиной начала пробираться сквозь толпу к дверям отеля. У них были пригласительные билеты, и никаких проблем с тем, чтобы попасть на показ, не было. Однако толпа есть толпа, и, когда они наконец добрались до дверей, их одежда и нервная система находились уже в достаточно потрепанном состоянии. Особенно нервничала Эвелина, дама хоть и легкомысленная, но достаточно чопорная, привыкшая к салонам дорогих иномарок, солидным кавалерам и ручкам, подаваемым ей по любому, самому мелкому поводу.

Когда они наконец пробрались внутрь, Эвелина где-то минут десять ворчала и брюзжала по поводу диких нравов провинции, где она вынуждена влачить свое существование. Она бы, возможно, еще долго возмущалась, но тут Ларису окликнул удивительно знакомый голос:

— Господи, какие люди!

Это был ее старый приятель еще со студенческих лет, репортер из «Тарасовских вестей», Вячеслав Вагин, которого все знакомые звали просто Славиком, несмотря на то что его возраст перевалил сорокалетнюю отметку.

Славик не обижался, поскольку по натуре был убежденный неформал. Это выражалось не только в стиле его общения, но и в одежде. Славик носил исключительно джинсы, молодежные рубашки и даже на этом мероприятии не снял с головы кепки, которую носил на затылке, сдвинув козырек назад. Впрочем, последняя деталь являла собой скорее образец практичности, нежели демонстрации свободного стиля, поскольку кепка скрывала обширную лысину, появившуюся не так давно в дебрях его седоватых кудрявых волос.

Славик подошел к дамам и, не обращая внимания на презрительно-скептический взгляд, которым его одарила Эвелина, фамильярно заметил:

— Что-то ты, Лара, сегодня вырядилась, как на прогулку в Булонский лес…

— Славик, детка, — снисходительно обратилась к нему Лариса, потрепав за руку, — здесь же, как я посмотрю, весь тарасовский бомонд собрался… Ты что, хочешь, чтобы я перед ними в шортах появилась?

— Ну-ну, — скептически усмехнулся Славик. — Шорты, между прочим, на некоторых женщинах выглядят весьма привлекательно…

— Ладно, умник, — сказала Лариса. — Дай лучше посмотреть программку мероприятия.

Она заметила, что Славик держит в руках буклет. Он протянул Ларисе отпечатанный не бог весть на какой бумаге четырехстраничный буклетик, изучив который Лариса выяснила для себя, что все это с помпой разрекламированное мероприятие в действительности является показухой, призванной сэкономить чьи-то денежные средства.

На самом деле четыре московские фирмы, торгующие одеждой каких-то малознакомых Ларисе иностранных компаний, решили, каждая в отдельности, сэкономить на проведении осенней презентации и организовать вместо этого общую, которую помпезно назвали «Фестиваль готового платья в Тарасове».

Экономили не только на аренде помещения, но и на рекламной печатной продукции и на девушках-моделях. Последних не стали везти из Москвы, а набрали из местных.

Тем временем началось шоу, и после двадцати минут просмотра Лариса пришла к выводу, что девушки как раз были лучшей составляющей всего этого шоу.

Одежда же ни ее, ни Эвелину, которая могла считаться экспертом в этой области, не впечатлила. За исключением пары приятных платьев из Австрии, основное внимание дам привлекла финская верхняя одежда. Лариса даже подумала, что кашемировое пальто она, может быть, и приобрела бы для себя.

Показ мод проходил в самом обычном ключе. Присутствовавшие на мероприятии женщины вовсю таращились на модели одежды, стараясь прикинуть, как то или иное произведение швейного искусства будет выглядеть на них.

А спутников дам интересовала не одежда, а ее носительницы, то есть девушки-манекенщицы. В этом смысле мужское внимание достигло своего апогея, когда дело дошло до показа нижнего белья. Взгляды большинства мужчин настолько заискрились, что стали просто огнеопасны.

Но среди прочих присутствовали и грустные мужские лица. Этим, похоже, их спутницы уже объявили об объеме предстоящих закупок. Глаза этих несчастных напоминали мигающие лампочки компьютера, который подсчитывает предстоящие финансовые потери. Причем необходимо учесть, что многим из этих бедолаг наверняка придется раскошелиться не только на хранительницу домашнего очага, но и на властительницу их сексуальных фантазий. То есть на любовницу. Как показывала жизнь, эти две функции редко совмещаются в одной женщине.

Показ нижнего белья для Ларисы особого интереса не представлял, поскольку большая часть представленных моделей была рассчитана на женщин, привыкших поражать мужчин, когда они раздеваются. А раздеваться Ларисе, в общем, было не перед кем. Для Евгения она по принципиальным соображениям ничего бы не стала покупать, а со своей последней симпатией вынуждена была расстаться два месяца назад. И Лариса с грустью заключила, что наверняка основными потребителями этой продукции станут городские путаны.

Наконец, когда мероприятие стало подходить к концу, к Ларисе с Эвелиной подошел молодой человек с бэджем на груди и вежливо сообщил, что организаторы мероприятия будут рады видеть их обеих на фуршете.

Лариса подумала, что это будет весьма кстати. Причина была в том, что в ее ресторане «Чайка» нужны были девушки для танцевальной группы. Идея разнообразить антураж ресторана витала в воздухе давно, но этой осенью Лариса окончательно решила, что это необходимо. Основными посетителями его были мужчины, и естественно, что присутствие на подиуме симпатичных девушек могло лишь повысить прибыль заведения.

И Лариса стала приглядываться к манекенщицам. Сразу отбросив несколько кандидатур, она в конце концов остановила свой взгляд на Алине Машковской.

Она отличалась от других девушек прежде всего своей не совсем стандартной фигурой: рост для манекенщицы у нее был, пожалуй, невысокий, ниже метра семидесяти, а фигура, в отличие от ее худосочных коллег, имела достаточно пышные формы. При этом черты ее лица были безупречно красивы. На лице же постоянно присутствовала простая и доброжелательная улыбка, также выгодно отличавшая ее от других манекенщиц, натянувших на свои физиономии маски высокомерия.

Именно с ней она и решила поговорить после завершения показа одежды.

На фуршете Эвелина встретила какого-то из своих многочисленных бывших любовников, по счастливому стечению обстоятельств оказавшегося здесь, причем без пары. Она сразу же твердо решила провести вечер с ним и за его счет и стрельнула глазами Ларисе, чтобы та оставила их пару в покое.

Лариса понимающе улыбнулась, тем более что ей надо было заниматься своим делом, а именно отыскать Алину и сделать ей предложение о работе.

Алина появилась на фуршете после официальной части вместе с другими манекенщицами. Появление их не осталось незамеченным. Девушки сразу же стали объектом пристального внимания мужчин. Особенно старался маленький лысоватый господин, одетый по самой что ни на есть новорусской моде. Он маслено улыбался, стараясь, чтобы взгляд его достался всем девушкам без исключения.

Ларисе он показался знакомым, но кто именно это был, она никак не могла вспомнить, очевидно, потому, что это был бизнесмен средней руки, имя его не было у всех на устах.

Наконец, одарив всех моделей своим вниманием, он прочно приклеился к одной из девушек, пригласив ее посидеть с ним. Эта девушка держалась как раз вместе с Алиной, и Лариса воспользовалась моментом, когда Алина осталась без подруги.

Она подошла к ней и, тронув ее за локоть, мягко сказала:

— Здравствуйте, вы сегодня потрясающе выступили…

— Спасибо, — несколько растерянно отреагировала Алина.

Она, безусловно, привыкла к комплиментам подобного рода, но никак не ожидала услышать их от женщины.

— Вы не удивляйтесь, — тут же поспешила успокоить ее Лариса и достала из сумочки визитную карточку.

«Котова Лариса Викторовна, председатель правления ЗАО «Ресторан «Чайка», — прочитала на визитке Алина.

— Дело в том, что вы мне очень понравились и я хочу пригласить вас на работу. Если, конечно, у вас хватит для этого времени…

— Но… Что я могу там делать? — скосила взгляд на визитку Алина.

— Я набираю танцевальную группу, — объяснила Лариса. — Вы будете смотреться в ней очень органично.

Алина пожала плечами. Она была несколько смущена.

— Может быть, обсудим это где-нибудь в укромном уголке? — продолжила Лариса. — Если это, конечно, не помешает вашим планам.

— Нет, на сегодня у меня ничего не запланировано, — ответила Алина. — Если хотите, после фуршета можно пройти в гримерную. Там уже никого не будет.

— Очень хорошо, — сказала Лариса и уже собралась отойти.

Тут к Алине подошел тот самый лысоватый господин и пригласил ее присоединиться к нему и ее подруге. Та с видимой неохотой согласилась, сказав Ларисе, что будет ждать ее после окончания мероприятия в противоположном углу зала.

Однако спустя пять минут Алина сама нашла Ларису и сказала, что готова хоть сейчас переговорить с ней, и пригласила в гримерную. Вид у нее был не то чтобы расстроенный, но Ларисе показалось, что настроение ее изменилось не в лучшую сторону.

Попутно Лариса заметила, что Алина окинула ее взглядом, который можно было охарактеризовать как тестирование социального положения собеседницы. Она как бы прикидывала по внешнему виду Ларисы и манере держаться, стоит ли идти на контакт и насколько интересным может быть предложение этой дамы.

Однако это было лишь первое впечатление, оставившее у Ларисы чувство, что Алина несколько насторожена и расстроена. Как только между ними завязался разговор, она расслабилась.

В общении она оказалась приятным и доброжелательным человеком, и разговор у них неожиданно затянулся более чем на час.

Личный контакт у них наладился очень быстро, и к концу беседы они разговаривали уже как хорошие приятельницы, несмотря на то что Машковская была младше Ларисы на десять лет. Лариса сама предложила ей перейти на «ты», и та с радостью согласилась.

Она рассказала Ларисе о том, что приехала в Тарасов из провинции учиться, когда ей было семнадцать лет. Закончив экономический институт, она, однако, по специальности работать не стала, поскольку уже на третьем курсе поняла, что работа экономиста не для нее.

На втором курсе она попала в поле зрения профессиональных фотографов, пытавшихся использовать ее внешние данные в модельном бизнесе. Уже тогда несколько журналов, в основном местных, опубликовали ее фотографии на своих обложках. Тогда же, на третьем курсе, Алина параллельно с учебой стала работать на показах моды. Пыталась она работать фотомоделью и за пределами Тарасова, но у нее ничего не получилось. Она объяснила это одной фразой: «Слишком многим надо было пожертвовать».

Лариса узнала также, что нынешним местом ее работы можно считать федерацию шейпинга, вернее, ее тарасовское отделение.

— Много ли работы здесь, в Тарасове?

— Честно говоря, не очень, — ответила она. — Обычно какие-нибудь бутики, делая рекламу для телевидения, заказывают нам «демонструху». Иногда мы показываем одежду на тусовках типа этой. Словом, работа есть только от случая к случаю.

— Значит, мое предложение тебя заинтересовало? — спросила Лариса.

— Почему бы, собственно, и нет? — как бы разговаривая сама с собой, произнесла Алина.

— В таком случае давай встретимся завтра вечером, познакомлю тебя с рестораном, кроме того, должны подойти еще две девушки, которых я пригласила на пробу.

— Я с удовольствием, только, — Алина замялась, — у меня завтра здесь, в отеле, дело… вечером… Я смогу освободиться только в десять.

— Ничего страшного. Я буду в ресторане допоздна, можешь подъехать в половине одиннадцатого.

— Хорошо, — ответила Алина. — Я давно хотела найти какую-нибудь постоянную работу. Но у нас ведь, сама знаешь, провинция…

— Ну а уехать не желаешь? — продолжила тему Лариса. — В Москву или за границу, попробоваться там?

— Нет, — ответила Алина твердо.

— Что так?

— Есть кое-что, что меня держит здесь, — загадочно улыбнулась она и посмотрела куда-то вверх.

Лариса проследила за ее взглядом, направленным в сторону зеркала, к верхнему углу которого была прикреплена фотография мужчины, снятого в три четверти.

— Это он и есть «кое-что»? — кивнула Лариса на фотографию.

Алина по-настоящему смутилась.

— Если откровенно, то да, — ответила она, радостно улыбаясь. Она некоторое время молча смотрела на фотографию, потом сказала: — Ты знаешь, Лариса, для меня мужчины всегда делились на две категории: первые — это те, с кем женщине комфортно, вторые — это те, с кем женщине интересно.

— Это как? Можно подробнее?

— Знаешь ли, — начала Алина свое объяснение, — первый тип — это обстоятельные, ответственные люди, без труда находящие себе кусок хлеба для пропитания, а зачастую и весьма состоятельные. С ними, как правило, не стыдно появиться на людях. Они не стремятся закрутить романы с твоими подругами. С такими, как правило, создают семьи, именно им можно доверить своих детей и будущее. — Алина помедлила, улыбнулась какой-то странной улыбкой и произнесла: — Но чаще всего это унылые типы. В лучшем случае всего их задора хватает на первые полгода ухаживаний. Дальнейший сценарий предельно прост: надев свои любимые тапки и усевшись на диван с баночкой темного пива, они рассказывают тебе суперинтересную историю о том, как высказывался новый финансовый директор о проблемах фондового рынка.

— Ясно, — сказала Лариса, — таких я видела много. Ну а что за второй тип?

— О, это артисты, это вечные артисты! — с каким-то азартом воскликнула Машковская. — С ними все время как на вулкане. Идеи брызжут фонтанами. Можно сказать, что их романтизм умрет после них. Даже самые скептически настроенные твои подруги через полчаса общения смеются их шуткам и с интересом вслушиваются в их творческие замыслы. И хотя их поступки и поведение иногда, мягко говоря, не соответствуют общепризнанным нормам, но в этом и заключается их сила. Они не могут не привлекать, так как неординарность — их главный отличительный признак. — Алина снова помолчала и потом, взглянув на Ларису, серьезно спросила: — Но, скажи мне, пожалуйста, какая дура всерьез захочет выйти замуж за такого человека?

— Но вообще-то два типа — это как-то бедновато, — заметила Лариса. — Становится грустно за нас, женщин, если приходится выбирать только между этими.

— Ну, можно не выбирать, — сказала Алина, — некоторые так и делают: выходят замуж за первого, а тайком бегают ко второму.

— Да, я знаю, — с грустью произнесла Лариса, — но это хлопотно.

— Впрочем, — продолжила Алина, — полгода назад я, кажется, встретила человека, удачно сочетающего в себе два этих типа… Во всяком случае, мне так кажется.

Лариса снова, уже более пристально, вгляделась в фотографию «мужчины-универсала». Она была почти уверена в том, что Алиной, несмотря на то что возраст ее приближался к тридцати, владеют романтические представления о жизни вообще и о мужчинах в частности.

«В принципе неплохо для тех, кто любит мужчин с большими немигающими глазами и со слегка тяжеловатым подбородком», — подумала она, глядя на фотографию.

Однако это был не ее тип мужчины — ей показался он слишком тяжеловесным, может быть, даже прямолинейным. От него веяло добротной мужественностью, но, на взгляд Ларисы, отсутствовала та изюминка, которую она хотела видеть в представителях противоположного пола. Хотя, конечно, это было самое первое впечатление, ко всему прочему не очное, а по фотографии. А они, как известно, не всегда отражают личность человека.

Алина открепила фотографию от зеркала и положила ее в сумочку.

— Ты с ним счастлива? — неожиданно спросила Лариса.

Ответ был очень кратким и произнесен тихим, но уверенным голосом:

— Да, я встретила человека, с которым счастлива.

* * *

Эти слова Алины Лариса постоянно вспоминала на протяжении всего вечера после того, как они вместе вышли из гостиницы.

Лариса подвезла Алину домой и договорилась о встрече в понедельник в ресторане «Чайка». Однако та не пришла, и Лариса решила разыскать ее. Это было не совсем по правилам — ведь именно Лариса нанимала на работу Алину, а не наоборот. Но что-то влекло ее к этой женщине: может быть, чисто женский интерес — почему она выглядела такой счастливой и в чем секрет этого счастья.

И слова Алины о том, что она счастлива и нашла свой идеал, вспоминались Ларисе и сейчас, когда она, спустя сутки, сидела в кабинете капитана милиции Карташова. Лариса отхлебнула уже остывший кофе и произнесла:

— Я и сейчас не сомневаюсь, что ее убили. Возможно, для вас это будет не аргумент, но вчера еще это был счастливый, довольный жизнью человек. Она не могла сама выброситься из окна.

Карташов ухмыльнулся, встал из-за стола и прошелся по комнате.

— Аргумент слабоватый, Лариса Викторовна, — сказал он, наконец остановившись и серьезно посмотрев Ларисе в глаза. — Сколько людей кончают свою жизнь таким образом, будучи накануне счастливыми и уверенными в себе! В нашей жизни все меняется быстро.

— Вы не понимаете. — Неожиданно для себя Лариса стала горячиться. — Она была влюблена, у нее был человек, которого она любила и который, я уверена, любил ее.

Но эти аргументы не произвели должного впечатления на Карташова. Он засунул дымящуюся сигарету в рот, а руки — в карманы и продолжил расхаживать по кабинету, кривя при этом физиономию — то ли от сигаретного дыма, то ли изображая скептическую усмешку.

— Рассмотрим еще один суровый аргумент в пользу вашей версии, — с усмешкой произнес он, — она была влюблена.

— Да, влюблена, — с горячностью подтвердила Лариса, — и я в этом нисколько не сомневаюсь.

Карташов остановился, вынул сигарету изо рта, стряхнул пепел в банку, достал из папки на столе фотографию.

— Уж не в этого ли красавца? — спросил он.

Лариса взяла фотографию и, едва взглянув на нее, ответила:

— Да, это он. Откуда у вас эта фотография?

— Нашли среди личных вещей в гостиничном номере, где она была, — ответил милиционер.

— А его там не нашли? — спросила она Карташова, взяв в руки фотографию.

— Нет, — усмехнулся капитан, — но…

— Что «но»?

— Дело в том, — Карташов чуть повысил голос, — в номере Машковская была не одна. Вместе с ней там находился мужчина.

— Кто же он? — спросила Лариса почти машинально.

— Да так, — нахмурившись, ответил капитан милиции, глубоко затянувшись сигаретой. — Одна достаточно известная в городе персона, с не самой благовидной репутацией.

— А что он там делал? — спросила Лариса, хмурясь и подозревая нехорошее.

— Я не очень понимаю, — замялся капитан, — что вы хотите знать… Могу лишь сказать, что, когда мы поднялись в номер, он спал беспробудным сном и не очень понимал, что происходит. Когда его разбудили, он бормотал что-то нечленораздельное, поскольку явно был нетрезв. Одет он был ко всему прочему явно не для приема, так как на нем были лишь трусы. — Капитан посмотрел на Ларису задумчивым и одновременно насмешливым взглядом и спросил: — Да и что могли делать в люксовом номере гостиницы, на девятом этаже два полуголых человека, при этом мужчина — пьяный в стельку, а женщина… влюбленная в другого мужчину? Ответить на этот вопрос несложно, если бы женщина не выпала из окна.

— А что этот мужик в номере сказал, когда протрезвел? Как он объясняет случившееся?

— Протрезвел он достаточно быстро, едва увидел из окна труп на тротуаре, — с усмешкой заметил Карташов. — Ну и сразу же предположил, что это самоубийство. Естественно, он категорически отрицает свою причастность к этому.

— Врет, — неожиданно вырвалось у Ларисы. — Этого просто не может быть! Какое, к черту, самоубийство?

— Вы успокойтесь, Лариса Викторовна, — прервал ее капитан. — В жизни всякое бывает. Мы, естественно, будем все проверять. Человек этот известен, зовут его Курехин Сергей Вениаминович, он бизнесмен, глава концерна «АТЕКС». Кстати сказать, он является одним из спонсоров и организаторов вчерашнего показа мод в отеле «Континенталь». Периодически у милиции возникают к нему претензии. Он проходил свидетелем по нескольким делам, но официально на него ничего нет.

— И вы сомневаетесь, что это мог сделать он? — скептически задала вопрос Лариса.

— Я бы не сомневался, даже по соображению профилактики криминальной ситуации в городе. Но меня интересует, как Курехин мог выкинуть свою любовницу в окно, а затем лечь спать и дрыхнуть до прихода милиции?

Лариса вынуждена была согласиться, что в рассуждениях Карташова есть рациональное зерно и он скорее прав, чем не прав. Но все же что-то в ее душе не позволило согласиться с ним.

— И все же это убийство, — категорично произнесла она.

Карташов, потянувшийся было за очередной сигаретой, посмотрел на нее и спросил:

— Ну и какие аргументы на сей раз?

— Я никогда над этим не думала, — после некоторой паузы вкрадчиво сказала Лариса, — но мне кажется, что если бы со мной случилось какое-нибудь несчастье и я приняла бы решение уйти из этой жизни, то никогда бы не сделала это таким образом.

— Что вы имеете в виду? — недоумевающе посмотрел на нее Карташов.

— Я имею в виду то, что ни одна уважающая себя женщина не позволит себе выброситься голой на улицу, — убежденно и твердо закончила Лариса.

— Что ж, — размышляя о чем-то, произнес капитан Карташов, — может быть, вы и правы. В таком случае здесь тем более есть о чем подумать. — Он встал, давая понять, что разговор окончен, поблагодарил Ларису и произнес: — Спасибо вам, что в столь поздний час не отказались поговорить со мной. Если узнаете что-нибудь новенькое, звоните или заходите. С вами очень приятно общаться. — И широко улыбнулся ей на прощанье.

Уже позже, когда Лариса ехала по ночным улицам на своем «Вольво», она подумала о том, что Карташов прав: в этой странной истории есть еще над чем поработать. Она даже не сомневалась, что так или иначе влезет в дело, связанное со смертью Алины Машковской. Причина была не столько в том, что Алина произвела на нее хорошее впечатление и смерть ее буквально на следующий день после их знакомства стала шоком, а в том, что для Ларисы распутывание разных криминальных дел в последнее время стало чуть ли не знамением судьбы.

 

Глава 2

Лариса проснулась на следующий день, как обычно, в семь. Ее Настя, ученица шестого класса, стала девочкой самостоятельной, и мама уже не отвозила ее в школу на своей машине. Настя ходила в школу вместе со своей лучшей подругой Викой, дом которой находился напротив особняка Котовых, и Лариса особо не волновалась за дочь. Единственное, что оставалось неизменным в жизни семьи Котовых вот уже несколько лет, так это кулинарные изыски Ларисы. Она постоянно меняла «репертуар» блюд — как у себя на работе, в ресторане «Чайка», так и дома. Вот и в этот вторник ее дочь была накормлена на завтрак омлетом по-савойски. Помимо стандартных в этом случае яиц в блюде присутствовала копченая свиная грудинка и сыр брюйер.

Сама Лариса у себя в ресторане обычно появлялась часам к одиннадцати. Таким образом, проснувшись в семь, она имела еще кучу времени до работы. Проблем в том, куда его девать, у Ларисы не возникало — в крайнем случае она придумала бы себе нужные и не очень нужные домашние дела.

Но сегодня у нее из головы не шел трагический случай, происшедший с Алиной. Она еще раз прокрутила в голове свой единственный разговор с ней. Из всего массива информации, который тогда выложила Алина, Ларису сейчас интересовал только шейпинг-центр на стадионе «Авангард», или, как он высокопарно назывался, Тарасовское отделение Федерации шейпинга Российской Федерации. Именно там Алина чаще всего появлялась, если верить ее собственным словам. И если заняться выяснением всего, что было связано с Алиной, то разумно было начать именно с федерации шейпинга. Во всяком случае, так бы поступили все сыщики, невзирая на их национальную принадлежность и уровень интеллекта.

Лариса решила поступить точно так же. Предполагая, что в федерации жизнь достигает своего апогея в будний день где-то к обеду — в это время проходят тренировки основных групп, и наверняка руководство бывает на месте, — Лариса ненадолго заехала в ресторан, быстро покончила с каждодневной рутиной и около часа была у входа в шейпинг-зал.

В этом заведении у нее было еще одно дело. Девушек для танцевальной группы, которую она твердо решила создать в своем ресторане, Лариса планировала набрать в основном именно отсюда. Накануне вечером она связалась с Эвелиной Горской и попросила рекомендации для руководства федерации шейпинга. Эвелина, которая по роду своей деятельности имела связи во всевозможных женских заведениях города, легко согласилась оказать ей эту небольшую услугу.

Федерация располагалась в двухэтажном здании в глубине стадиона. Солидность заведения ощущалась и в дверях стиля евро, и в мягких ворсистых коврах внутри, и в фирменной одежде персонала, выдержанной в розоватых тонах.

Лариса зашла в маленький коридорчик и спросила у молодящейся блондинки лет сорока, похожей на состарившуюся Дюймовочку, где можно найти Галину Евгеньевну Боброву.

Та, быстро окинув профессиональным взглядом фигуру Ларисы и, видимо, уже прикидывая возможные барыши, которые можно будет получить от ее коррекции, манерным жестом указала «прямо и направо».

Лариса прошла по коридору и постучалась в указанную дверь. За ней слышался энергичный женский голос и что-то слабо возражающий ему более мягкий, также женский. Лариса открыла дверь и увидела за столом даму со стильной короткой прической, крашенную прядями. Перед столом стояла длинноногая брюнетка в трико, которая чуть склонила голову, будто изображая подобострастие и почтение перед той, что сидела.

— Ты поняла, как надо вести себя в таких ситуациях? — строго спросила дама за столом.

— Да, но…

— Никаких но! — Возражения брюнетки были решительно прерваны. — Тебе же говорили при приеме на работу, что отказы не допускаются…

— Хорошо, Галина Евгеньевна, я поняла, — сказала девушка.

— Иди, — коротко скомандовала сидящая за столом, жестом указав на дверь.

Заметив Ларису, она тут же постаралась изменить выражение лица и, в считанные секунды оценив по одежде, чего стоит посетительница, приветливо улыбнулась:

— Вы ко мне?

— Если вы Боброва Галина Евгеньевна, то к вам, — ответила Лариса.

— Совершенно верно, я Боброва. Главный тренер Федерации шейпинга, — представилась дама.

— А я к вам от Эвелины Горской.

— Ах! — с придыханием воскликнула Боброва. — Как же, как же! Королева причесок и высокой моды… Вас зовут Лариса?

— Да. Лариса Котова.

— Мне Лина говорила о вас… Если я не ошибаюсь, вы владеете рестораном «Чайка»…

— Абсолютно точно. И у меня к вам одно небольшое дельце, насчет ваших девочек…

— Вот как? — Боброва изобразила на своем лице удивление.

— В моем ресторане они могли бы неплохо подработать в качестве танцовщиц, ведь благодаря вам у них у всех прекрасные фигуры, да и внешностью бог не обидел…

Боброва чуть улыбнулась, но в то же время посмотрела на собеседницу настороженно.

— Если они согласятся, я могла бы отблагодарить и вас, — поспешила заявить Лариса.

— Девушки нужны вам только в качестве танцовщиц? — спросила Боброва, посмотрев на Ларису уже совсем в упор.

Та в ответ мягко улыбнулась и ответила:

— У меня же ресторан, к тому же пользующийся славой элитного. Мы делаем упор на кухню, а не на то, что ей сопутствует.

Боброва выдержала паузу, еще раз пробуравила своими глазами Ларису, затем широко улыбнулась и перешла на деловой тон:

— Сколько девушек вам нужно и сколько вы собираетесь им платить?

— Достаточно будет трех, может быть, четырех. Я буду не против, если кандидатуры вы порекомендуете мне сами. Оплата у меня сдельная, вечер, проведенный на сцене, я думаю, будет стоить двести рублей.

— Двести пятьдесят, — сказала Боброва. — Или сто пятьдесят для них лично.

Лариса чуть замешкалась, несколько пораженная аппетитами главного тренера Федерации шейпинга, но тут же подстроилась:

— Второе предложение мне больше по душе.

— Я не против, — ответила Боброва. — Есть несколько девушек, которые вам вполне подойдут и смотреться будут там неплохо. Только… — она сложила губы трубочкой и наморщила лоб, изображая мыслительную активность, — словом, эти девушки будут там только танцевать. Никаких…

— Побочных мероприятий я не допущу, — Лариса перехватила инициативу и закончила ее мысль сама.

— Приятно иметь дело с понимающим человеком, — подвела итог Боброва. — А то у нас тут…

Она махнула рукой, что, вероятно, означало большую степень озабоченности и даже отчаяния.

— Что такое? — поинтересовалась Лариса.

Боброва вздохнула и потянулась к сумочке, из которой выглядывала пачка сигарет «Парламент». Она не успела ничего сказать, поскольку дверь в кабинет отворилась и в комнату без стука вошел импозантный мужчина лет сорока-пятидесяти с набриолиненными, явно подкрашенными волосами. Было заметно, что он находится в несколько взвинченном состоянии, — он запыхался, походка была нервной, а подойдя к столу, он скорчил недовольную гримасу и бросил папку, которую до этого держал в руках, на стол.

— Уф! — вырвалось у него, когда он опустился в кресло и достал пачку сигарет из кармана. Он, похоже, только что заметил Ларису и поспешил поздороваться. — Добрый день! — как можно более приветливо сказал он.

Хотя было видно, что приветливость далась ему с большим трудом.

— Ну что там, в милиции? — спросила его Боброва. — Кстати, познакомьтесь, это мой муж и по совместительству администратор федерации шейпинга Гусельский Аркадий Иванович. А это, — она сделала в сторону Ларисы жест рукой, — директор ресторана «Чайка» Котова Лариса Викторовна.

Гусельский с интересом посмотрел на Ларису, улыбнулся ей, потом перевел взгляд на Боброву, и выражение лица его приобрело прежний недовольный оттенок.

— Да ничего хорошего, — сказал он, закуривая. — Все норовят в чужую постель забраться. Скоро к нам с тобой залезут…

— К нам-то ладно! — махнула рукой Боброва. — Все равно там нет ничего интересного… Лишь бы девчонок не трогали.

Гусельский нахмурил брови. Непонятно было, чем он недоволен — тем, что менты собираются в постель залезать, или тем, что там нет ничего интересного.

Поскольку Лариса удивленно подняла брови, Боброва сочла нужным пояснить ситуацию.

— У нас случилась трагедия — одна из наших девочек выпрыгнула из окна отеля «Континент». В номере, кажется, был ее любовник. Я уж не знаю, что там было на самом деле, но теперь нам, как руководителям федерации, приходится давать показания в милиции.

— Как же ее звали?

— Алина… Алина Машковская, — ответила Боброва со вздохом. — Одна из лучших наших девочек была, между прочим. Но вы не волнуйтесь, остальные у нас не хуже. На сцене вашего ресторана смотреться будут ого-го как!

— Хотелось бы надеяться, — протянула Лариса.

— Собственно, что время терять? — Боброва встала из-за стола и двинулась к двери кабинета. — Посидите пока здесь, сейчас я их приведу.

После того как за Бобровой закрылась дверь, Гусельский с интересом стал рассматривать Ларису. Осмотр продолжался где-то с полминуты, после чего он сказал:

— Я посещал «Чайку» несколько раз, но не знал, что в ресторане такая красивая директриса.

Лариса улыбнулась, отдавая дань дежурному комплименту Гусельского. Тот хотел развить свои мысли по поводу внешности Ларисы, но не успел. Дверь открылась, и в кабинете снова появилась Боброва, но уже в сопровождении нескольких высоких, стройных девиц.

— Таня, Валя, Лена, — представила она их по очереди. — Танцуют все подряд, смотрятся на сцене отлично, недавно принимали участие в показе мод.

Лариса оглядела девушек, которые, в свою очередь, смотрели на нее оценивающе и выжидающе, и кивнула Бобровой:

— Хорошо, они меня вполне устраивают.

— В таком случае готовьтесь сегодня к восьми вечера, — начальственным тоном сказала Боброва.

— Но, Галина Евгеньевна, я сегодня не могу, — потупив взор, сказала та, которую назвали Валей.

— Что значит «не могу»? Ты на работе или где? — тут же, добавив в свой голос более жесткие интонации, парировала Боброва и очень выразительно посмотрела на свою подчиненную.

— Но…

— Никаких но! Сегодня обойдешься без свиданок. Никуда они не убегут.

Выдержав взгляд начальницы, Валя кивнула и сказала:

— Хорошо, Галина Евгеньевна. Я все поняла.

— Ну вот и прекрасно, — резюмировала Боброва. — Завтра я жду вас у себя, мы обсудим с вами некоторые вопросы нашего дальнейшего сотрудничества, — сказала она, обращаясь уже к Ларисе.

Та поняла, что аудиенция закончена и надо приступать к общению непосредственно с девушками, которые с этого момента волею Бобровой были переданы в ее распоряжение. Она попрощалась с этой парой и вместе с девушками вышла в коридор.

— Вам объяснили, что в общих чертах от вас требуется? — спросила она у них.

— Да.

— Очень хорошо. Давайте договоримся, что в семь часов вы придете в ресторан, и там уже поговорим о деталях.

Девушки кивнули ей, пообещав не опаздывать, а Лариса направилась к выходу.

* * *

Они действительно оказались весьма пунктуальными. Ровно в семь охранник постучал в кабинет Ларисы и ввел туда трех девиц. Лариса отметила про себя, что подобная точность с их стороны неудивительна, если учесть жесткий стиль руководства Бобровой.

— Присаживайтесь, угощайтесь, — сказала Лариса, указывая на вазочку с печеньем и нажимая на кнопку электрического кофейника. — Сейчас подойдет ответственный за музыкальную часть, и мы вместе с ним поговорим более предметно.

Спустя несколько минут в кабинет вошел мужчина лет сорока, с уже седыми, но тем не менее длинными волнистыми волосами. Это был Юра Пестрюков, музыкант и бывший организатор различного рода культурных мероприятий, а сейчас подвизающийся в роли музыкального руководителя ресторана «Чайка».

Профессиональным взглядом окинув фигуры девушек, он улыбнулся Ларисе, давая тем самым понять, что выбор сделан неплохой.

— Итак, девчонки, что вы умеете? — сразу взял быка за рога Пестрюков, забирая себе первым чашку с кофе.

— Все, — уверенно ответила Таня, высокая блондинка с худыми ногами.

— Отлично, — сказал, потирая руки, Пестрюков. — Музыка у нас разностилевая, от динамичного рок-н-ролла до расслабленно-сексуального эмбиента.

— Что-что? — переспросила, скорчив гримасу, Лена.

— Ну, это типа «Энигмы», — пояснил Пестрюков. — Под нее обычно об столб трутся. Но, — он поднял вверх большой палец, — это в стриптизе. А у нас заведение приличное, так что столба у нас нет, и, соответственно… — Он развел руками.

— Что? — сочла нужным уточнить Валя.

— Ничего. Будете изображать чувственность другими способами, без помощи посторонних предметов. Вы не волнуйтесь, я все расскажу, может быть, даже кое-что покажу… — он слегка замялся, — словом, буду мысленно с вами. Вы переодевайтесь, готовьтесь, потом пройдем в Зеленый кабинет, там я вам поставлю фонограмму, и попробуем. Я вас провожу…

Девушки собрались встать, не успев допить кофе, но Лариса жестом остановила их.

— Юра, ты иди все приготовь, девушки придут попозже, — сказала она Пестрюкову.

Тот сразу же поднялся и быстренько ретировался. Когда дверь за ним закрылась, Лариса обвела девиц взглядом и спросила:

— Может быть, у вас есть вопросы ко мне?

Блондинка по имени Таня отреагировала первой.

— Насчет оплаты нас просветили, — произнесла она. — Но… Танцы — это все, что от нас требуется?

Она чуть улыбнулась и цепко посмотрела на Ларису.

— Выражать чувственность вы будете только на сцене, — ответила директор ресторана, улыбнувшись Тане в ответ. — Если вдруг, не дай бог… у нас этого обычно не бывает, но если… Словом, при всех проблемах с посетителями сразу же обращайтесь к охране.

Девушки кивнули в знак того, что они все поняли, и, поскольку кофе они уже допили, поднялись со стульев.

Следующий час Лариса провела у себя, занимаясь обычной бумажной рутиной, в то время как в Зеленом кабинете — это была своего рода комната отдыха для директрисы — шла репетиция. Без четверти восемь в директорский кабинет вошел возбужденный Пестрюков и восторженно сообщил Ларисе о том, что он крайне доволен новенькими.

— Девчонки все классные, — заявил он. — Работать будут клево.

В правоте своего музыкального руководителя Лариса убедилась через час, когда перед посетителями ресторана было продемонстрировано несколько музыкальных номеров. Действительно, девушки показывали профессиональное умение владеть своим телом во всех исполняемых композициях.

Лариса сидела в зале за столиком администрации и смотрела на сцену, когда вдруг на ее плечо легла тяжелая рука. Было совершенно очевидно, что она принадлежит мужчине, причем весьма внушительной комплекции. Ларисе показалось, что это прикосновение ей очень знакомо. Когда она обернулась, то поняла, что в этом нет ничего удивительного.

Перед ней была улыбающаяся стокилограммовая туша старого приятеля семьи Котовых, Стаса Асташевского. Он уже давно возглавлял фирму «Лекарства для вас» и являлся одним из фармакологических магнатов города.

Улыбка его была широка и свидетельствовала о том, что Стас уже находился под влиянием алкогольных паров. Лариса знала, что он недавно развелся, и в связи с этим его давнишнее пристрастие к выпивке получило дальнейшее развитие.

— Ларочка, ты не представляешь, как я рад тебя видеть в столь поздний час на рабочем месте, — изрек Асташевский, наклоняясь к Ларисиной руке.

Характерной особенностью стиля общения Стаса с женщинами являлось то, что он постоянно целовал дамам ручки, накрывая затем женские ладони своей тяжелой потной рукой, а другой обнимая собеседницу за плечи. Поэтому прикосновение Асташевского к ее плечу и показалось Ларисе знакомым.

— Что, решил отдохнуть после напряженного рабочего дня? — спросила Лариса.

— Ой! — картинно вздохнул Асташевский. — И не спрашивай! Конечно, напряженный… И прислониться-то мне, бедному, не к кому.

— Не надо было разводиться, — тут же съязвила Лариса.

— Ну, это кто бы говорил, — слегка обиделся Стас. — У тебя же тоже полный бардак в личной жизни.

— Не бардак, а, наоборот, упорядоченность. В том смысле, что ее нет. Муж в Москве, как всегда, а я — здесь. Тоже, можно сказать, как всегда.

— Вот я о чем и говорю, — снова вздохнул Стас. — А это что? — кивнул он на сцену.

— Не что, а кто, — поправила его Лариса. — Девушки, естественно…

— Я вижу, что девушки, — глубокомысленно произнес Стас и, прищурив глаза, задержал взгляд на одной из танцовщиц. — Вижу… Слушай, может быть, хозяйка заведения уважит старого друга и пропустит вместе с ним бокал вина? Под хорошую закуску…

Лариса раздумывала недолго. В конце концов, Стаса она не видела с лета, когда приезжал Евгений и они вместе ездили отдыхать на Волгу. Уже тогда у Стаса были проблемы с женой, и Елена, которая всегда в таких случаях присоединялась к компании, отсутствовала. А в начале осени Лариса узнала о том, что брак Асташевских, увы, распался. Словом, она решительно поднялась с места, и они направились к его столику. Лариса сама выбрала и вино, и закуску. Она не могла доверить это дело никому другому, даже такому гурману, как Асташевский. В этот вечер она остановила свой выбор на натуральных котлетах из телятины, сделанных по итальянскому рецепту.

— Что же, Евгений снова в столице? — спросил Стас, принимаясь после вина за антрекот.

— Да. Сказал, что сворачивает дела и возвращается назад, в лоно семьи.

Лариса сообщила об этом достаточно равнодушно, хотя… Она не могла дать себе ответ на вопрос о том, желает ли возвращения Евгения в семью или нет. Именно после обещания Котова оставить его московский бизнес и переехать жить в Тарасов, а также после его уверений в том, что жена для него свет в окошке и единственная в жизни настоящая любовь, Лариса рассталась со своим любовником. Она завела его по весне, устав от одиночества и отчасти в пику мужу, о московских амурных похождениях которого была весьма наслышана.

И сейчас, осенью, когда в душе царила грусть, Лариса стала жалеть об этом. Снова одиночество, затворничество в работе… Котов же, даже если и возвратится, вряд ли сможет подарить ей душевное тепло. Об этом она думала еще раньше, во время его пребывания дома. Несмотря на то, что внешне в их отношениях все было нормально, внутренне Лариса чувствовала, что за последние годы охладела к мужу. Да и в его репликах, нюансах поведения, заметных только ей, проскальзывало равнодушие и даже какое-то раздражение. Словно Лариса виновата в том, что в Москве дело не пошло и ему приходится волей-неволей возвращаться назад, чего, собственно, и не очень хочется.

Возможно, все эти мысли отразились на ее лице, так как Асташевский посмотрел на нее с некоторой жалостью. Во всяком случае, так ей показалось.

— Да ты ешь, ешь, — подбодрила она его. — Не бойся, тебе уже все равно — килограммом больше, килограммом меньше, — сказала она, намекая на его фигуру. — Я знаю немало женщин, которым нравятся именно такие, как ты.

— Так познакомь меня с ними, черт возьми! — воскликнул Асташевский. — А то пауза в личной жизни у меня что-то затянулась.

И он снова пристально посмотрел на сцену. У него даже слегка приоткрылся рот, настолько он был поглощен тем, что там происходило. Наконец, словно увидев все, что хотел, он снова повернулся к Ларисе.

— Что, нравятся? — спросила она его.

— Хорошие девочки, — ответил он после небольшой паузы. — Ты что же, расширяешь ассортимент услуг ресторана?

— Не расширяю ассортимент, а повышаю качество обслуживания.

— А отдельные кабинеты планируются?

— Стас! — укоризненно посмотрела на него Лариса. — Ты за кого меня принимаешь?

— А что такого? — парировал Асташевский. — Договорись с полицией нравов, и знаешь, какой бизнес пойдет — ой-ой-ой!

— Стас, я приняла на работу не проституток, а танцовщиц, — уже совсем серьезно сказала Лариса.

— А почему ты думаешь, что эти две ипостаси малосовместимы?

Асташевский невозмутимо поддел вилкой салат и отправил его в рот. Выражение лица его было самым невинным, будто он говорил Ларисе совершенно очевидные вещи, а та отказывалась понимать, о чем идет речь.

— Ладно, Стас, давай замнем эту тему, — попросила Лариса.

— Ну, раз ты так хочешь, пожалуйста, — отозвался Стас и снова посмотрел на сцену. — Только ты уж прости меня, — понизил он голос, — но вон ту блондиночку, — он указал пальцем в сторону Тани, — я в прошлый четверг товось… — Он сжал руки в кулаки и сделал движение в сторону своего собственного тела, сопроводив все это скептическим поджатием губ. Потом он развел руками и произнес: — Так что извини…

Лариса нахмурилась и тоже посмотрела на сцену, сосредоточившись на Тане. Как раз звучала композиция, которую Юра Пестрюков называл «расслабленно-сексуальным эмбиентом». Девушки на сцене медленно извивались, всеми своими движениями стараясь показать, что они находятся в невообразимой неге и томлении. Еще чуть-чуть, еще один толчок извне, и они с радостью скинут с себя одежды.

Когда Лариса повернулась к Асташевскому, тот кивнул ей:

— Да-да, именно ее, и именно в прошлый четверг.

— Ну и что?

— Да ничего. Только я с ней, можно сказать, незнаком. Постель ведь не повод для знакомства.

— А как же тогда все случилось?

— Очень просто. Достаточно лишь знать определенный номер телефона, набрать его, заплатить потом деньги, и девушка ваша.

— Девочки по вызову, что ли? — еще больше нахмурилась Лариса.

— Не совсем, — возразил Асташевский. — Дело в том, что все это происходило на даче одного из моих компаньонов. А они люди все-таки как-никак крутые… Так что, если это и контора, то для солидных людей. Ну, там, для администраций не ниже областного уровня, для бизнесменов верхнего эшелона. Цены соответственно очень высокие, в два-три раза выше обычных расценок на путан по городу.

— И что же это за телефон?

— Ну, если ты хочешь, я могу узнать. — Асташевский достал сотовый и набрал номер.

Он разговаривал недолго, на том конце провода ему с готовностью дали нужный номер.

— Пожалуйста. 53-86-86.

Лариса посмотрела на цифры. Они ничего не говорили ей. Более того, она знала, что в Федерации шейпинга, где она, собственно, и познакомилась сегодня с Таней, телефон вообще начинался с другой цифры. Хотя было бы странно, если бы девушек вызывали к клиентам по их номеру.

— Ну что? — спросил Асташевский. — Тебе знаком этот телефон?

Лариса отрицательно покачала головой. Асташевский пожал плечами и убрал сотовый обратно в карман. Взглянув на девушек еще раз, он добавил:

— А другую, рядом с ней, по-моему, я тоже видел на одной из пьянок. Я тогда был женат и не принимал участия в сексуальной части мероприятия.

Лариса укоризненно посмотрела на Стаса. Тот грустно улыбнулся и сказал:

— Ну, что поделаешь! Лучше бы познакомила меня с теми, которым нравится мой тип внешности. И я бы не платил такие деньги…

— Хорошо, ты меня уговорил, — сказала в ответ Лариса.

В этот момент подали десерт, и она поняла, что вечер с Асташевским близится к концу. Ей не терпелось поговорить с девушками, которые сейчас исполняли один из своих последних музыкальных номеров.

Когда музыкальная программа закончилась, Лариса решительно попрощалась с Асташевским и поспешила в Зеленый кабинет, где переодевались девушки. У двери ее встретил Пестрюков, который светился оптимизмом и радостью.

— Они отлично поработали, а у этой черненькой такая фигура — просто прелесть, — затараторил он.

Лариса оставила без внимания восторги Пестрюкова и даже несколько раздраженно отодвинула его от двери кабинета.

— Они уже закончили переодеваться? — спросила она.

— Скорее всего да, — ответил он.

Она открыла дверь и прошла внутрь. Девушки прихорашивались перед зеркалом. Как только вошла Лариса, они, как по команде, уставились на нее. Было видно, что они ждут оценки своей работы.

— Что ж, все было более чем хорошо, — с улыбкой сказала Лариса. — Если условия устраивают, то я буду рада видеть вас здесь каждый вечер.

— Ну, каждый вечер мы не можем, — начала Таня. — У нас есть и другие дела. Но в федерации немало девчонок, которые не хуже нас. Мы можем сменять друг друга.

— Отлично. Сейчас сюда принесут ужин, я думаю, вы не откажетесь…

Девушки переглянулись и молча кивнули.

Через десять минут ужин был на столе. Для того чтобы они чувствовали себя более раскованно, Лариса распорядилась принести шампанское. Себе она заказала лишь кофе, так как уже вполне насытилась за время общения с Асташевским. В комнату заглянул Пестрюков, который жаждал присоединиться к компании, но Лариса жестом показала, что его присутствие нежелательно. Тот недовольно повел носом, но вынужден был удалиться.

— Я слышала, что произошло какое-то трагическое происшествие с одной из ваших подруг, — осторожно начала Лариса, после того как было закончено обсуждение материальных вопросов сотрудничества.

— Да, — сказала Валя, высокая черненькая девушка с великолепно уложенным каре. — Мы все в шоке, это была наша подруга, Алина.

— Она выбросилась из номера отеля, — пояснила Лена.

— Или ее выкинули, — добавила Таня.

— Дело в том, что я с ней познакомилась в воскресенье, на показе мод… — продолжила Лариса.

— Да-да, мы там тоже все были, — сказала Таня. — На нее еще тогда запал этот лысый коротышка.

— Этот коротышка, между прочим, главный спонсор всей той тусовки, — укоризненно заметила Валя. — Кажется, Курехин его фамилия.

— Вот он и доспонсировался, — ехидно сказала Лена. — Именно с ним же она и была в понедельник в отеле.

— Да, они были там вместе с Лелькой, — поддержала Таня.

— С какой Лелькой? — тут же спросила Лариса и испугалась, что ее вопрос прозвучал слишком быстро и показывал степень ее заинтересованности.

Но девушки этого не заметили, и Таня с охотой ответила:

— Леля Косицына, тоже наша подруга. Они вместе там были.

— Где, в отеле?

— Да, только Леля с другим мужчиной, каким-то знакомым этого Курехина. Словом, они были в разных номерах… — Сказав эти слова, Таня несколько осеклась и посмотрела на подруг. — Да, Алинка была с Курехиным, а Леля — с его компаньоном, — подтвердила Лена. — Я бы ни с тем ни с другим не пошла, уж больно они противные. И кстати, мне наплевать, что потом бы говорила Галина… Лариса Викторовна, — вдруг обратилась она к Ларисе официально, — я надеюсь, здесь у нас не будет таких проблем, чтобы мы с клиентами вашего ресторана… ну, сами понимаете чего…

— А что, у вас в федерации такие дела в порядке вещей? — как бы удивилась Лариса и тут же заметила, что и Таня, и Валя недовольны откровениями подруги.

— И Галина Евгеньевна, и Аркадий Иванович очень деловые люди, — не смутившись, продолжила Лена. — И если девчонки не против, то почему бы и нет. Но после того, как с Алинкой случилось такое, я против. Я завязываю с этим…

— Да брось ты, деньги кончатся, и снова развяжешься, — состроив скептическую мину, отозвалась Валя и залпом осушила бокал шампанского.

— Вы нас извините, мы сейчас все на взводе, — сказала Таня. — Может быть, мы сказали что-нибудь лишнее, не берите в голову. Мы очень рады, что принесем вашему ресторану пользу.

Было видно, что Татьяна выделяется среди подруг своей рассудительностью и является негласным лидером. Поэтому после ее тирады остальные тут же принялись поддакивать и кивать. Несмотря на то, что разговор на острую тему закончился, Лариса и так поняла, что Асташевский говорил правду и девочки из Федерации шейпинга попросту дорогие проститутки, обслуживающие высокопоставленных лиц города.

Было совершенно очевидно, что и Алина не просто пила кофе или чай в номере с Курехиным, а занималась вполне определенным делом, издавна осуждаемым обществом. И, как следовало из рассказа девушек, некая Леля Косицына в этот же самый момент была в соседнем номере с другим человеком, который якобы является компаньоном Курехина. Поэтому вполне естественно, что Лариса задала вопрос о том, где можно найти эту самую Лелю.

— Вы знаете, завтра она должна быть на похоронах Алины, мы все тоже туда пойдем, — тихо сказала Валя. — Но у меня есть ее домашний адрес, если хотите, могу вам его дать. Телефона у нее нет, так что найти ее можно, только приехав к ней домой.

Лариса не стала отказываться и аккуратно переписала координаты Косицыной в свою записную книжку. Она еще раз поблагодарила девушек за работу и попрощалась с ними, договорившись, что они послезавтра придут снова.

Оставшись одна, Лариса долго смотрела на адрес Косицыной, пару раз даже порывалась поехать к ней прямо сейчас, но потом, посмотрев на часы, стрелки которых неумолимо стремились к двенадцати ночи, оставила свои намерения. Она почувствовала, что за этот день очень устала, и поэтому, опасаясь, что может заснуть прямо на работе, она решительно направилась к своему «Вольво».

Через полчаса, осторожно пройдя мимо детской, где уже давно во сне посапывала дочь Настя, она опустилась на кровать и, с усилием раздевшись, уснула, едва голова коснулась подушки.

 

Глава 3

Лариса решила пойти на похороны Алины совершенно спонтанно, заранее не планируя это. И то ли сентябрьский дождь, унылой и беспросветной стеной вставший между землей и небом в этот день, то ли настроение Ларисы, столь же мрачное после вчерашних разговоров с Асташевским и девушками, подвигли ее на этот шаг. Словом, она собралась на это печальное мероприятие за полчаса до его начала.

Алина жила в пятиэтажке за вокзалом. Это был совершенно обычный дом в районе, который никогда не считался престижным.

Лариса подъехала к подъезду в тот момент, когда гроб с телом уже вынесли из квартиры и установили на табуретки для церемонии прощания. Вокруг сгрудились родственники и знакомые, в основном люди пожилого возраста. Отдельной группой держались молодые девушки, среди которых Лариса узнала вчерашних своих танцовщиц. Она уже собиралась кивнуть заметившей ее Вале, как кто-то тронул ее за рукав кожаной куртки.

Обернувшись, она увидела перед собой пасмурное лицо главного тренера Федерации шейпинга Бобровой.

— Здравствуйте, — потухшим голосом поздоровалась та. — Откровенно говоря, не ожидала вас здесь увидеть.

— Дело в том, что я познакомилась с Алиной в воскресенье, за день до ее смерти, — ответила Лариса, объясняя свое появление. — Я вела с ней переговоры по поводу работы в ресторане. И лишь потом, когда узнала о ее смерти, обратилась через Эвелину к вам.

Боброва понимающе кивнула.

— Алина была хорошей девочкой, — все таким же тусклым голосом произнесла она. — Мне очень ее жалко.

И она тяжело вздохнула. Лариса хотела было съязвить насчет того, что, видимо, ее собеседнице раньше было не жалко подкладывать своих девочек под всяких высокопоставленных клиентов, что, собственно, и привело к столь печальному исходу для одной из них, но сдержалась. Место для этого было явно неподходящее.

Боброва, помолчав немного, спросила:

— Как мои девочки, не оплошали у вас?

— Все хорошо, — сухо ответила Лариса. Поскольку говорить вроде как было больше не о чем, Лариса снова сосредоточилась на тех, кто окружал гроб. И тут же выделила из толпы молодого человека крупного телосложения, слегка нескладного, в темно-синем мешковатом плаще.

Его густые брови были мрачно сдвинуты, глаза казались бесцветными, а подбородок был сурово выдвинут вперед. Лариса вспомнила фотографию, которую показывала ей Алина, и поняла, что это тот самый человек. То есть «мужчина-универсал», если следовать классификации мужчин в версии Алины.

— Это ее парень, — прокомментировала Боброва, заметив, на кого смотрит Лариса. — Его зовут Володя, он работает в Институте радиоэлектроники. Очень переживает…

Рядом с Володей стояла женщина средних лет, с совершенно отрешенным видом, будто пришибленная горем. Лариса вгляделась в ее лицо и, уловив сходство, поняла, что это мать Алины. Ее поддерживали стоявшие по обе стороны старушки, не забывая при этом громко голосить. Хоронили молодую, красивую девушку, и это было особенно страшно.

Известно, что, когда хоронят пожилого человека, скорбят все же не так, а тут — человек, даже не достигнув расцвета, ушел в мир иной. Казалось, что весь двор высыпал на улицу, чтобы вместе с родственниками и близкими выразить свою скорбь.

На многих лицах можно было прочесть: «Как же так? Где те самые высшие силы? Где справедливость? Неужели бог мог допустить такое?»

Примерно такие же мысли, в этом Лариса была уверена, одолевали и Володю, который стоял у гроба. Она решила, что ей обязательно надо с ним познакомиться, и стала думать, под каким предлогом к нему подойти.

Помог, как всегда, случай. Когда гроб уже погрузили в катафалк, Таня и Валя подошли к Володе с выражением соболезнования. Валя даже всплакнула, уткнувшись в крепкое плечо молодого человека. Тот прижал ее к себе, хотя сам едва сдерживался от рыданий.

Лариса приблизилась к ним и поздоровалась с девушками. Те очень тепло восприняли ее появление и представили Володе.

— Это Лариса Викторовна Котова, она познакомилась с Алиной за день до того, как… — сказала Таня. — Она хотела пригласить ее на работу, а тут… — Она всхлипнула.

Молодой человек поднял свои глаза на Ларису и молча пожал ей руку.

— Меня зовут Владимир Неделин, я… — Он, видимо, хотел сказать, какие отношения связывали его и Алину, но замешкался.

— Я могу подвезти всех вас на кладбище, — сказала Лариса, не обращая внимания на его заминку. — Я на машине.

— Я тоже, — ответил Володя, указывая на серую «девятку».

— Тебе лучше в таком состоянии за руль не садиться, — возразила Таня, которую тут же поддержала ее подруга. — Поедем лучше с Ларисой Викторовной.

Володя, поколебавшись немного, согласился и направился к Ларисиному «Вольво».

Весь путь до кладбища Владимир, который сидел рядом с Ларисой на переднем сиденье, молчал. Молчал и курил. Лариса решила не приставать к нему с расспросами и также молча вела машину. Сидевшие сзади Таня с Валей о чем-то тихо переговаривались. Только однажды Лариса нарушила молчание:

— Девочки, вы говорили о том, что у Алины была подруга по имени Леля. Но, по-моему, ее не было здесь… Та самая, Косицына…

— Да, ее не было, — согласилась Таня. — Это очень странно, потому что они были очень близки.

— Я хочу зайти сегодня к ней, — хриплым голосом сказал Неделин. — Мне надо кое-что у нее узнать.

— Может быть, не стоит сегодня? — неуверенно возразила Валя.

— Нет, я уже решил, — отрезал Владимир.

— Вы не будете против, если я составлю вам кампанию? — спросила Лариса.

Неделин нахмурился, затянулся сигаретой, потом произнес:

— Наверное, нет… Хотя я вас совсем не знаю, но вместе с вами мне, возможно, будет легче.

— Хорошо, договорились, — мягко сказала Лариса.

В этот момент «Вольво» тихо зашуршал по гравиевой дорожке, ведущей к воротам кладбища. Еще одна небольшая остановка, и в катафалк загрузились могильщики. Печальная процессия продолжала двигаться на малой скорости к тому месту, где суждено было закончить свой жизненный путь Алине Машковской.

Все время, пока длилась церемония последнего прощания, Лариса стояла в стороне вместе с девушками. Только после того, как отзвучали последние причитания родственников и когда привели в чувство упавшую в обморок мать Алины, Лариса подошла к могиле и, как принято, бросила туда три горсти земли.

— Вы пойдете на поминки? — спросил неожиданно возникший рядом с ней Владимир.

— Вообще-то я не собиралась, — ответила Лариса.

— Я собирался, но сейчас не хочу, — сказал Неделин. — Почему-то совсем не хочу. Вы поедете со мной к Леле?

— Да-да, конечно, — спохватилась Лариса. — Если хотите, поехали прямо сейчас.

— Это в центре, Лариса Викторовна, — развернул бумажку с адресом Владимир.

— Вы можете называть меня просто Ларисой.

— Если это удобно, то с удовольствием, — отреагировал Неделин.

— Конечно, удобно.

— Тогда называйте меня Володей.

— Хорошо, — согласилась Лариса и открыла дверь «Вольво».

Через несколько минут они уже покинули кладбище и вырулили на Московское шоссе.

— Я познакомился с ней год назад, у друзей, — закурив очередную сигарету, начал рассказывать Неделин. — Знаете, произошло все совершенно случайно. Я жутко не хотел идти на эту вечеринку, мне надо было закончить диссертацию, но в какой-то момент от цифр и формул закружилась голова, и я решил в тот вечер все же развеяться. Пришел я туда с крайне кислым видом, как сейчас помню… И сразу же был поражен, какая интересная девушка появилась в компании у моего приятеля. Мы с ней разговорились о музыке и литературе, и я почувствовал, что начинаю отдыхать от своих бездушных формул. Потом так получилось, что я пошел ее провожать. Была поздняя осень, но не мороз… Романтическая обстановка, желтые листья… И я осмелился пригласить ее к себе домой. Думал, что не придет… Но она пришла, и с тех пор мы были вместе. — Он замолчал, жадно затянулся сигаретой и выбросил окурок в окно. — Я совершенно подавлен тем, что случилось. Почему она оказалась в том номере? И неужели она сама выбросилась из окна? Чушь какая-то… Мы собирались пожениться, все было хорошо, и вдруг…

— Я, в отличие от вас, Володя, знала Алину гораздо меньше, но мне кажется, что она не могла сама сделать это, — твердо сказала Лариса.

— Значит, это убийство?

Лариса ничего не ответила, следя за дорогой.

— Вы знали некоего Курехина Сергея Вениаминовича, руководителя фирмы «АТЕКС»? — спросила она спустя некоторое время.

— Нет. Это его арестовали по подозрению в убийстве?

— Да, его…

— Нет, я не знал его, — со скрытой угрозой в голосе сказал Неделин. — Вообще все, что касалось ее работы, меня интересовало мало. Собственно, и то, что касается моей, ее тоже не интересовало. Слишком разные миры — физика, лаборатории — и шейпинг, подиум… Нам было хорошо вместе и хватало других тем для общения. — Он помолчал немного, потом потянулся за следующей сигаретой, но остановился. — Если он виноват в ее смерти, то ответит за это, — уверенно и решительно сказал Володя, и Ларисе показалось, что его подбородок, и так достаточно волевой, еще больше выдвинулся вперед.

— У вас не было проблем в отношениях? — спросила Лариса.

— Проблем? — слегка усмехнулся Неделин, и этот вопрос прозвучал у него с ироническим оттенком. — А у кого их нет? Были, несколько раз мы ссорились по разным причинам. Но в последнее время все было на редкость хорошо…

«Да, иногда так бывает, что все хорошее заканчивается крайне плохо», — почему-то подумалось Ларисе. Нет, положительно сегодняшняя погода на нее плохо действует. Какое уныние вокруг…

Въезжая во двор, где жила Леля Косицына, Лариса умудрилась обрызгать какую-то бабульку, и та в неистовстве погрозила ей клюкой. Как-то сегодня все не слава богу. Она уж думала выйти извиниться, но, посмотрев на негодующую физиономию старухи, решила лишний раз не портить себе настроение.

Они вышли из машины и попытались войти в подъезд. Однако выяснилось, что на двери кодовый замок. Им пришлось мокнуть под дождем еще минут десять, пока наконец не подошел житель этого подъезда, который впустил их внутрь.

Они вышли на девятом этаже, и Неделин нажал на кнопку звонка. Ответной реакции не последовало.

— Черт возьми, — вырвалось у него.

Лариса интуитивно, как у нее всегда бывало в подобных случаях, взялась за ручку двери и толкнула ее. Дверь неожиданно открылась. Она была новой, сделанной из полированного дуба, и чувствовалось, что поставлена совсем недавно.

За ней показался интерьер прихожей. Внутри вроде бы все было тихо, за исключением неясно слышимого шороха в глубине.

Володя и Лариса переглянулись. Несколько секунд они молчали, потом Неделин решительно прошел вперед. Квартира оставляла впечатление ухоженной и чистой. Это была стандартная двухкомнатная секция с изолированными комнатами. От прихожей одна дверь вела прямо в большую комнату, другая — налево в маленькую. Справа находились кухня, ванная и санузел.

Вошедшие в квартиру снова переглянулись, и тут инициативу взяла Лариса. Она первой прошла вперед, открыла дверь в большую комнату.

Первое, что бросилось ей в глаза, был сдвинутый ковер на полу. С одного края он даже откинулся, обнажив изнанку. Лариса прошла чуть дальше и заглянула за скрывавший обзор комнаты стол.

И тут же закрыла глаза, прижала руку к губам и тихо ойкнула.

На полу она увидела девушку. Та была в домашнем халате, лежала на спине, раскинув ноги и руки в разные стороны. Глаза ее были широко раскрыты, но взгляд их остановился, в нем не было ни единого признака жизни.

Неделин первым подошел к ней поближе и нагнулся. Его примеру последовала Лариса, у которой первоначальный шок уже прошел. На шее девушки они обнаружили красную полосу, не оставлявшую сомнений в том, что же здесь произошло. Картину дополняла матерчатая лента, валявшаяся рядом. Наверняка именно она и послужила орудием преступления.

Неделин взял девушку за руку и пощупал пульс. Хотя в данной ситуации это было уже излишним. Глаза девушки красноречиво показывали, что она мертва.

— Это Леля? — спросила Лариса.

Неделин молча кивнул. Брови его пуще обычного сдвинулись вместе, образовав практически прямую линию.

— Она еще теплая, — выдавил он. — Видимо, это случилось совсем недавно.

— Надо вызывать милицию, — сказала Лариса. — Здесь нет телефона, надо позвонить либо с улицы, либо от соседей.

— Да, — согласился Володя.

Однако идти звонить он явно не спешил. Он медленно распрямился, сел в кресло и закурил сигарету. Было видно, что впечатления сегодняшнего дня совсем подкосили его. Володя выглядел подавленным и разбитым, лицо его было апатичным, и казалось, что он не воспринимает окружающий мир.

— Сейчас, — почувствовав нетерпение Ларисы, сказал он. — Ей все равно уже ничем не поможешь.

Лариса кинула взгляд на Лелю. Она была стройной темноволосой брюнеткой, с явно выраженными южными чертами. На лице ее застыла гримаса не то ужаса, не то удивления. Было ясно, что такого исхода событий она абсолютно не ожидала. «Впрочем, так уж ли часто смерть приходит в гости, когда ее ждешь?» — подумала Лариса. Вполне возможно, что и ей самой уготована подобная судьба. Тем более, что в последнее время она постоянно умудряется попадать в истории, для участников которых человеческая жизнь не является особой ценностью.

Владимир тем временем докурил сигарету и затушил ее в стоявшей на столе пепельнице.

— Я могу пойти позвонить сама, — сказала Лариса. — Если вы плохо себя чувствуете…

— Нет-нет, — сразу же начал возражать Неделин. — Сейчас я пойду…

И только он поднялся, как из кухни до их слуха донесся тот самый шорох, который они слышали, когда вошли в квартиру.

— Что это? — быстро спросила Лариса.

— Не знаю, может быть, кошка, — машинально ответил Владимир. — Сейчас пойду посмотрю.

Он вышел, а Лариса осталась в комнате. Она не могла до конца осознать, что ее держало здесь. Ощущения ее были двойственны: с одной стороны, мертвое тело было не слишком приятным соседством, а с другой — почему-то притягивало к себе. Может быть, это было каким-то подсознательным желанием ощутить весь ужас происходящего по полной программе.

Она уже начала копаться в себе и задавать себе вопрос, почему ее психика совершила такой неожиданный кульбит, как из этого состояния ее вывел приглушенный стон, раздавшийся со стороны кухни. После этого послышались звуки борьбы. Довершил звуковой ряд стук упавшего на пол тела.

Лариса колебалась, может быть, лишь секунду-другую. Потом, собрав все свое мужество, бросилась из комнаты.

Все произошло на пятачке перед дверью ванной. Владимир лежал на полу, над ним склонился человек в короткой куртке. Он стоял к Ларисе спиной, и лица его не было видно. Однако она успела заметить, что он был крупного телосложения и выглядел достаточно массивно и солидно.

Лариса на миг остановилась. Было ясно, что противопоставить что-либо этому человеку она не в силах. К тому же она увидела в его руке нож-финку. У нее оставалось одно оружие — крик. И она закричала…

Но, видимо, от сильных переживаний крик этот получился слабеньким и был скорее похож на жалостливый писк котенка.

Мужчина сразу же обернулся, и Лариса увидела черную маску. От этого ей стало еще хуже, она почувствовала, что может потерять сознание. Тем более, что черная маска, отпустив лежавшего мешком на полу Владимира, стала надвигаться на нее. Лариса инстинктивно прижалась к стене. Она почувствовала, что именно сейчас может произойти то самое непоправимое, что зовут смертью и о чем она совсем недавно довольно-таки отстраненно размышляла над трупом Лели Косицыной.

Однако, насладившись шоком, который произвел, мужчина просто погрозил Ларисе ножом, приблизив его к ней на весьма опасное расстояние. Потом он, не поворачиваясь к ней спиной, начал пятиться к двери. Нащупав сзади ручку, он открыл дверь и так же, спиной, вышел в коридор.

Лариса автоматически обратила внимание на то, что руки у незнакомца были в перчатках. Это обстоятельство тут же удручило ее, и она поразилась тому, насколько у людей меняется настроение в зависимости от ситуации. Еще несколько секунд назад она была, что называется, за миллиметр от смерти, а тут испытала разочарование оттого, что преступник не оставил отпечатки пальцев, по которым его можно было бы отыскать.

Впрочем, это состояние сменилось полнейшей расслабленностью, когда за человеком в черной маске закрылась дверь, а потом послышались удаляющиеся по лестнице шаги. Лариса опустилась на корточки и где-то с полминуты сидела неподвижно.

Затем она внезапно спохватилась. Какого черта она дает волю своим чувствам, когда рядом с ней лежит человек, которому еще хуже, чем ей?

Она поспешила к Володе. Слава богу, он был жив. Она слегка потрепала его по щекам. Он открыл глаза. Взгляд их был мутным, дыхание прерывистым. Было видно, что он не до конца осознавал, что же с ним случилось.

— Что это было? — спросил он, когда более-менее пришел в себя.

— Некто в черной маске, — ответила Лариса. — Видимо, он и убил Лелю. Он напал на тебя и тоже хотел убить. Ты как, нормально?

— Да, — ответил Володя. — Сейчас я смогу подняться и пойти позвонить.

— Нет, это сделаю я. Ты лежи пока здесь и приходи в себя…

Они совершенно естественно перешли на «ты», как это обычно бывает с людьми, пережившими вместе что-то шокирующее и неординарное.

Лариса с некоторой опаской вышла из квартиры на лестничную площадку. Снизу приехал лифт, остановился, и из него вышел маленький мужичок достаточно замызганного вида.

— У вас есть телефон?! — почти закричала Лариса.

— Да. — Мужичок казался весьма напуганным напором со стороны незнакомой женщины.

— Пошли, — коротко приказала она.

Мужичок сразу засуетился и начал открывать дверь квартиры напротив Лелиной. Спустя минуту Лариса возвратилась назад, дозвонившись до милиции и сообщив о случившемся.

Неделин уже совсем пришел в себя и сидел на кухне, куря сигарету.

— Он напал на меня сзади, я ничего не успел сообразить, — сказал он. — Потом передо мной все поплыло, и я будто заснул.

— Он пережал тебе сонную артерию, — сказала в ответ Лариса. — Но почему-то не довел свое дело до конца…

Эта мысль пришла ей в голову совершенно неожиданно.

Ведь действительно, почему преступник не сделал этого? Он мог совершенно легко убить их обоих. Может быть, не захотел брать на душу еще два греха? К тому же он был в маске и перчатках, и они с Володей вряд ли могли представлять для него опасность как основные свидетели. Вырубив мужчину и напугав женщину, он удалился с места преступления. В принципе все его действия были вполне логичны.

В этот момент прибыла милиция. Во главе опергруппы был уже знакомый Ларисе капитан Карташов.

В отличие от их предыдущей встречи Карташов сразу же посмотрел на Ларису хмуро и неприветливо. Он ее не сразу даже и узнал. Только спустя несколько минут он признал в ней свою знакомую.

— А вы-то что здесь делаете? — как-то равнодушно спросил он.

— Случайно оказалась на месте происшествия.

— Случайно ничего не бывает, — возразил капитан и, пошарив глазами по обстановке квартиры, неожиданно развернулся и спросил: — А у вас документы есть?

Вопрос этот был обращен к Неделину. Тот полез в плащ и достал удостоверение научного сотрудника.

— Так-так, — проговорил Карташов. — Неделин Владимир Александрович, значит…

— Труп, товарищ капитан, — послышался голос из зала, где работали оперативники.

— Понятно, — тускло ответствовал Карташов и вернул удостоверение Володе.

— Убитая была подругой Алины Машковской, той самой, из-за которой мы, собственно, с вами и познакомились, — внесла уточнение Лариса.

Капитан впервые за все время присутствия в квартире оживился:

— Вот как? Очень интересно… Два трупа, две подружки, и около обеих первой оказываетесь вы. — Он поднял глаза на Ларису и цепким взглядом посмотрел на нее. — И кстати, вы. — Он перевел взгляд на Неделина. — На тот вечер у вас было алиби — в больнице за мамой ухаживали, а сейчас что?

— Как что? — не понял Неделин.

— А то, что сначала убили вашу подругу, затем подругу подруги…

— Ну а я-то здесь при чем? — Владимир начал возмущаться.

— Мы приехали сюда вместе после похорон Алины, — вступила в разговор Лариса. — Чтобы узнать, почему Леля, ее подруга, не пришла на похороны. Дверь в квартиру была открыта, мы вошли и обнаружили тело. А потом…

— Что — потом? — Карташов еще больше приободрился.

— Потом мы услышали шорох в кухне, Володя поспешил туда, и на него напал человек в черной маске. Скорее всего он и был убийцей.

Карташов скептически поводил бровями, посмотрел на Неделина, потом на Ларису и кивнул в знак того, чтобы она продолжала свой рассказ.

— Но он лишь слегка придушил его, меня напугал ножом и убежал.

— А как вы думаете, почему? — неожиданно спросил капитан.

— Меня этот вопрос тоже очень интересует. — Ларису уже начал раздражать тон Карташова, в котором сквозил скепсис по поводу всего, что она сейчас ему говорила. — Но ответить на него я не могу.

— Удавка, товарищ капитан, — снова прозвучал голос из гостиной.

— Понял, — отозвался Карташов. — Так почему же все-таки, извините за вынужденный цинизм, вы остались живы?

Лариса хотела было сказать что-нибудь ехидное по этому поводу, но сдержалась. Хотя наверняка на ее месте другая женщина наградила бы этого мента кучей нелицеприятных слов.

Карташов еще раз окинул их внимательным взглядом и присоединился к оперативникам, работавшим в зале. Спустя некоторое время он вышел, держа в руках папку.

Он вместе с Ларисой и Владимиром прошли на кухню для официального снятия показаний.

Вскоре прибыла и «Скорая помощь», врачи деловито осмотрели труп Косицыной и освидетельствовали Неделина. По поводу Владимира было сказано, что с ним ничего страшного не произошло, просто, как выразился один из врачей, «придушили чуть-чуть, и все». Сказал он это с тем особенным веселеньким цинизмом, который присущ медикам.

— Мне кажется, Лариса Викторовна, что мы с вами встречаемся не в последний раз, — подал голос Карташов.

— У меня точно такое же ощущение, — ехидным тоном сказала Лариса.

Карташов вздохнул, пробежал глазами протокол, потом опять посмотрел на Ларису и заявил:

— Я не верю в совпадения… — И немного погодя, кинув тяжелый взгляд на Неделина, который во время всей официальной церемонии общения милиции и свидетелей больше молчал, сухо бросил: — Я вызову вас повесткой, если это понадобится следствию.

— Рада буду вас видеть, — также сухо сказала Лариса. — Сейчас мы можем быть свободны?

— Да, пожалуйста, — ответил Карташов. — Не знаете, кстати, как связаться с родственниками убитой?

— Нет, позвоните лучше в Федерацию шейпинга, где она занималась. Кажется, ее руководитель Аркадий Гусельский уже имел беседу в органах по поводу смерти Алины Машковской…

Карташов кивнул и сделал жест в сторону двери. Это означало, что Лариса и Владимир могут освободить квартиру от своего присутствия.

Они не дали долго себя упрашивать и спустя минуту уже выходили из подъезда. Лариса еще не совсем оправилась от пережитого и как-то внутренне сжалась. Однако вид двух милицейских машин у входа в подъезд психологически подействовал на нее умиротворяюще, и она, слегка успокоившись, направилась к «Вольво».

Владимир, напротив, выглядел очень подавленно и хмуро. На попытки его разговорить он отвечал односложными фразами, и Лариса поняла, что сейчас ему лучше всего поехать домой и отдохнуть. Что, собственно, не мешало сделать и ей. Она вспомнила, что за последние три дня она общалась с дочерью в общей сложности всего часа четыре, и это камнем легло на ее материнское сердце. Хотя в таком состоянии она вряд ли будет чем-либо полезна Насте. Та наверняка сейчас спокойно делает уроки либо смотрит по телевизору ставшие в последнее время ею любимыми латиноамериканские сериалы.

— Тебе куда ехать? — спросила Лариса.

— Домой, — машинально ответил Владимир и тут же спохватился: — У меня же машина осталась возле дома Алины.

— Если хочешь, я могу отогнать ее туда, куда скажешь. Или послать своего шофера.

— Да? Ну хорошо…

Чувствовалось, что Володе сейчас совершенно безразлично, что вокруг него происходит. Казалось, что все проблемы, навалившиеся на него в последнее время, он психологически был бы рад переложить на чужие плечи. Он назвал свой адрес, и Лариса направила машину туда.

Владимир жил в самом центре города, в четырехэтажной «сталинке». Они поднялись на третий этаж, и Неделин открыл дверь.

— Проходи, я напою тебя чаем, — сказал он.

Лариса не стала отказываться и сняла туфли. В этот момент из ванной показался седовласый мужчина, очень похожий на Владимира.

— Это мой отец, Александр Григорьевич Неделин, полковник в отставке, — представил его Володя.

Неделин-старший кивнул Ларисе, потом перевел обеспокоенный взгляд на сына.

— Что случилось? Почему у тебя такой вид? — спросил он.

— Папа, ты ничем уже не поможешь, — ответил Владимир с плохо скрываемым раздражением в голосе.

— Вова, ты, конечно, извини, я понимаю… — сказал отец. — Но то, что произошло, могло случиться в любой момент. Ты же знаешь, где она работала и чем она, черт возьми, занималась.

— Папа, прекрати!

— Нет, тебе надо успокоиться! Извините, пожалуйста, — Неделин-отец обратился к Ларисе, — это наши семейные дела… Так вот, успокойся, если хочешь, выпей, но чтобы завтра был как огурчик… Ты что, забыл, что через месяц нужно уже все подготовить для заграничной командировки?

— Папа! — укоризненно продолжил Владимир, но отец его не слушал.

— Ты забыл, что мать лежит в больнице, неизвестно еще, чем это все кончится, а он…

Неделин-старший махнул рукой и удалился в свою комнату. На лице Владимира отразилось отчаяние. С одной стороны, отец сказал, видимо, не совсем то, что он сейчас хотел от него услышать. А с другой — воспоминание о больной матери вызвало в Неделине-младшем еще большую печаль.

— Пройдем на кухню, попьем чаю, если ты не возражаешь, — после воцарившейся на полминуту паузы сказал Владимир.

— Лучше пропустите по пятьдесят грамм коньяку, — сказал вышедший в этот момент из своей комнаты отец. — Я бы сам присоединился, но мне надо в больницу, я уже опаздываю.

— Я за рулем, — возразила Лариса.

— Ничего страшного, женщин ГАИ не останавливает, — парировал полковник в отставке. — А пятьдесят граммов не помешают.

Неделин-старший посмотрел на часы, крепко сжал руками плечи сына, оделся и вышел из квартиры.

Уже на кухне Лариса осторожно спросила:

— А что, твои родители были против ваших отношений с Алиной?

— Увы… — Неделин вздохнул. — Дело в том, что у меня родители очень строгих правил, ко всему прочему не доверяют провинциалкам, считают, что они липнут к любому мужику из-за прописки и квартиры. Мама у меня учительница, отец, сама видела, человек весьма суровый, словом… Не одобряли они мой выбор. К тому же профессия такая — фотомодель… Подозрительно, с их точки зрения, все это. Рестораны, выпивки, красивая жизнь, внимание мужчин… Все это им категорически не нравилось.

— Они были против вашего брака?

— Да, они считали, что это помешает моей карьере. Дело в том, что я вскоре должен отправляться в заграничную командировку. Взять ее с собой я не мог, а молодая жена без мужа, да еще с такой профессией… В общем, они не доверяли ей.

— А ты сам не ревновал Алину ни к кому? Были основания для того, чтобы ей не доверять?

— Бывало… — со вздохом признался Неделин. — Но это все было так, ерунда! — Он устало махнул рукой. — Внутренне я всегда был уверен в том, что она любит только меня. У нее никого, кроме меня, не было.

— Извини, Володя, — как можно мягче сказала Лариса. — В таком случае как ты можешь объяснить то, что она оказалась в одном номере с этим Курехиным?

— Не знаю! — Неделин посмотрел на Ларису почти с ненавистью, как будто это она была виновата в том, что Алина оказалась там и потом ее нашли выброшенной из окна.

Лариса тяжело вздохнула.

— Я же говорил, что у нас в последнее время были прекрасные отношения и ей не было никакого резона искать кого-то еще, кроме меня, — упрямо повторил Владимир.

Лариса подумала, что сейчас все равно нет смысла говорить ему ту правду, в которой она была уверена. То, что Алина являлась одной из тех самых высокооплачиваемых проституток, время от времени посещающих дачи бизнесменов и политиков местного масштаба, не вызывало никаких сомнений. Однако доказывать это человеку, убитому горем и состоявшему с ней в близких отношениях, было бы глупо.

Когда Неделин выпил третью рюмку коньяка, им овладело расслабленное состояние. Он уставился в стол и как будто не слышал, о чем говорила Лариса. А точнее, вообще перестал обращать внимание на то, что, кроме него, на кухне находится еще один человек. Лариса поняла, что настало время отправляться домой.

Она встала и тихо прошла в прихожую. Неделин очнулся, только когда она уже взялась за ручку входной двери. Он тяжело доплелся до прихожей и, опершись на косяк двери в ванную, посмотрел на Ларису мутными глазами.

— 64-78-56, — сказал он ей номер своего телефона, — звони, буду рад пообщаться. Извини, я сейчас совсем не в форме.

— Понимаю, — ответила Лариса. — Я обязательно позвоню.

 

Глава 4

В этот день ее ждал еще один сюрприз. Когда она вернулась домой, то услышала подозрительное оживление на втором этаже. Первый голос она идентифицировала довольно быстро — это была Настя. Она разговаривала с каким-то мужчиной, который изъяснялся односложными фразами. Но и по этим фразам она поняла, что голос удивительно ей знаком.

Тут она стала снимать туфли и увидела стоявшие около вешалки ботинки.

«Господи боже мой!» — чуть было не вырвалось у нее. Как всегда, неожиданно и, как всегда, не вовремя явился муж.

Она пулей промчалась на второй этаж, стараясь сохранять спокойствие. Войдя в кухню, она застала привычную картину: Настя сидела за столом и что-то оживленно рассказывала, а на диване в углу полулежал ее муж Евгений, который скорее всего прилетел вечерним рейсом из Москвы. И, как это водится у него, по возвращении в родные пенаты он не обошелся без стимуляции в виде горячительных напитков.

— О, мама пришла! — нетвердым, но вполне доброжелательным тоном сказал Евгений. — Добрый вечер вам, Лариса Викторовна!

По его тону было заметно, что он явно недоволен ее отсутствием в столь поздний для порядочных женщин час и настроен поехидничать. Поскольку грубо наезжать в последнее время на жену Котов не рисковал. Ведь он сам пропадал постоянно в Москве и семью практически забросил. К тому же весь последний год отношения Котовых оставляли желать лучшего.

— Мам, он появился совершенно внезапно, — прокомментировала ситуацию Настя, подбегая к матери и взглядом прося у нее поддержки по поводу своей несомненной радости, связанной с прибытием отца домой.

Она чувствовала, что мать гораздо меньше рада появлению отца, но детям свойственно искать подтверждения желаемого любыми способами.

— Смотри, что мне привез папа, — продолжила Настя и протянула Ларисе светящийся глобус.

— Хорошо, — машинально ответила Лариса, бросив взгляд на подарок. — Ты уже успел поужинать?

Она перешла в общении с мужем на бытовой уровень, стараясь сгладить, во-первых, впечатление от своей холодности, а во-вторых, чтобы самой успокоиться и воспринять присутствие Евгения менее негативно. Дело в том, что Евгений всегда умудрялся появляться в то самое время, когда Лариса волею обстоятельств оказывалась вовлеченной в свои криминальные приключения. Поскольку это как бы было ее личным делом и туда она старалась не допускать никого, присутствие мужа было крайне нежелательным в данный момент ее жизни.

Ко всему прочему Евгений всегда появлялся дома тогда, когда в московском бизнесе у него начинались проблемы, используя домашний очаг, и прежде всего Ларису как жилетку для своего нытья по поводу тяжкой доли бизнесмена в современной России.

— Я рассчитывал, что у вас сегодня на ужин что-нибудь экзотическое типа окуней в кунжутном соусе, — недовольно пробурчал Котов.

— Женя, ты же знаешь, что я дома уже давно ничего такого не готовлю. Мне хватает дел в ресторане, — ответила со вздохом Лариса. — По-моему, гуляш по-ирландски, который я приготовила вчера, вполне подойдет для ужина.

Евгений состроил скептическую физиономию и уселся за стол.

— Ты, похоже, не очень рада меня видеть, — отважился сказать он, после того как прожевал первые куски мяса.

— Отчего же, — соврала Лариса, — только ты мог бы позвонить, и я лучше бы приготовилась к встрече.

— Я подумал, что мое спонтанное появление вас больше обрадует.

— Ты же знаешь, я женщина рациональная и к спонтанности отношусь скептически. Кстати, ты обещал вернуться только через месяц…

— Для завершения дел много времени не потребовалось, — как-то тускло поведал Евгений.

— Так, значит, ты вернулся навсегда? — удивленно спросила Лариса.

— Посмотрим, — уклончиво сказал Евгений. — Но что ты удивляешься? Я же тебе сказал, что сворачиваю дела в Москве.

— Ну и слава богу, — подытожила Лариса и зевнула. — Ты извини, я сегодня очень устала и хочу спать. А ты ешь, смотри телевизор — словом, будь как дома.

Последняя фраза прозвучала совсем уже издевательски, будто Евгений приехал сюда в гости. Лариса это почувствовала, посмотрела на мужа и уловила в его ответном взгляде недовольство.

— У нас впереди еще столько времени, дорогой, — решила она его успокоить, потрепала по щеке и вышла из кухни.

* * *

Лариса открыла дверь своего ресторана около пяти часов вечера, пребывая не в лучшем настроении.

Утром Евгений буквально упросил ее остаться дома и провести день вместе с ним. Лариса решила, что лучше, если она пойдет навстречу ему сегодня, нежели в другой день, когда дела действительно будут неотложными. Поэтому она позвонила в ресторан и, сославшись на недомогание, объявила о своем невыходе на работу.

Она сумела отвязаться от мужа лишь во второй половине дня.

И плохое настроение хозяйки ресторана нисколько не улучшилось оттого, что она наткнулась на охранника, читавшего газету при входе. Он абсолютно не обратил внимания на Ларису.

«Черт побери! Вот это охрана у меня в ресторане! Совсем уже мышей не ловят!» Слова так и рвались наружу. Однако Лариса ограничилась лишь тем, что резко вырвала газету из рук охранника и с наслаждением взглянула в его растерянную физиономию. Собственно, охранник инстинктивно потянулся за резиновой дубинкой, которая была пристегнута у него на брюках. Но, увидев перед собой разгневанное лицо хозяйки, тут же смутился, и лицо его покраснело.

— На рабочем месте надо работать, — улыбнувшись, заметила Лариса и, забрав газету, устремилась внутрь заведения.

Она машинально пробежала глазами по первой полосе, развернула газету и наткнулась на сообщение, которое не могло ее не заинтересовать. В разделе «Криминальная хроника» сообщалось, что подозреваемый по делу об убийстве молодой девушки, выбросившейся из окна отеля «Континент», некий господин К. отпущен под залог на свободу.

«Откупился, сволочь», — зло подумала Лариса. Она посмотрела на дату выхода газеты. Сегодняшнее число… Значит, отпустили его, как минимум, вчера. Вчера же было совершено убийство Лели Косицыной. Совпадение или же…

Лариса нахмурила брови и устремилась в свой кабинет. Она даже не заметила администратора ресторана Дмитрия Городова, по прозвищу Степаныч, который стоял у двери в служебное помещение. Она же, поглощенная содержанием маленькой заметки в газете, наткнулась на него, как на стену. И собралась уже разразиться гневной тирадой по поводу того, что происходит у нее в ресторане, — почему никто не работает, а мешают передвигаться хозяйке.

— Лариса Викторовна, ты что такая загнанная? — опередил ее Городов.

— Станешь тут загнанной, с такой жизнью… — неопределенно хмыкнула Лариса. — Что нового произошло у нас?

— Да ничего особенного… — пробасил Городов. — Отдельную кабину вон заняли какие-то новые посетители…

Он кивнул в сторону того места, где находились две так называемые закрытые кабины. Каждая из кабин представляла собой огороженное помещение, внутри которого находился обычный ресторанный столик. Обычно такие кабины использовались влюбленными парочками или же различного рода бизнесменами, которым нужно было уединиться для бесед конфиденциального характера.

— Что, влюбленные? — равнодушно спросила Лариса.

— Не-а, какие-то буржуи, — недовольно пробурчал Городов. — Высокомерно-надменного вида, с распальцовочкой…

— Никогда у нас не были раньше?

— Нет.

— Что ж, надо пойти поздороваться, — решила вслух Лариса и направилась к кабине.

Она постучала, дождалась изнутри возгласа «Да!», открыла дверку и уже изобразила на своем лице голливудскую улыбку, которая должна была символизировать безмерную радость администрации ресторана «Чайка» по поводу появления в зале новых клиентов, как вдруг застыла, пораженная. Улыбка чуть было не сползла с ее лица, но она усилием воли в следующее же мгновение восстановила ее.

Все дело было в том, что на нее смотрел колючим и раздраженным взглядом Сергей Курехин, тот самый, которого она видела на презентации моделей, тот самый, который подозревался в убийстве Алины и которого вчера отпустили под залог на свободу. Узнала она его быстро и нисколько не сомневалась в том, что это он.

Напротив него за столиком сидел толстый мужчина с круглым лицом. Весь его вид кричал о том, как он солиден и крут. Помимо внушительных габаритов, об этом говорили перстни на руках, цепочка на шее, дорогой костюм и галстук. Курехин по сравнению с ним выглядел чуть менее респектабельно. Помимо того, что он был гораздо меньше своего собеседника ростом, Лариса отметила еще, что он небрит. Но в конце концов, это было извинительно для человека, который провел несколько дней в камере предварительного заключения.

— Здравствуйте, меня зовут Лариса Котова, я директор ресторана. Вы у нас первый раз? — елейным голосом спросила Лариса.

— Да. А что? — ответствовал Курехин.

— Я хотела спросить, всем ли вы довольны. Может быть, будут какие-то пожелания? Мы дорожим своими клиентами, и я, как хозяйка, всегда стараюсь завязать знакомство. Впрочем, — Лариса озабоченно посмотрела на лицо Курехина, которое не выказывало особой радости по поводу ее появления, — если я вам помешала, то простите меня, пожалуйста.

Курехин несколько секунд раздумывал, потом натужно улыбнулся и сказал:

— Нет, все в порядке. Нам у вас очень нравится. — И, достав из кармана визитку, протянул ее Ларисе. — Пожалуйста, всегда рад знакомству с деловой леди.

Лариса в ответ широко улыбнулась, бросила взгляд на толстого, который сидел во время ее диалога с Курехиным как истукан, не выразив совершенно никаких эмоций, и закрыла дверь кабины.

И у нее тут же проснулся зуд любопытства. Ведь то, о чем говорят эти люди, могло быть связано со смертью Алины!

Лариса стала лихорадочно соображать, как же ей узнать, о чем они там сейчас беседуют. Судя по их напряженным лицам, разговор был оживленный и весьма непростой. Тем более, что Курехин был явно недоволен ее появлением, а толстый так вообще демонстрировал, с точки зрения Ларисы, элементарную невежливость. Следовательно, вопрос действительно серьезный. А что может быть для Курехина серьезнее той ситуации, в которой он оказался? Действительно, несколько дней в камере предварительного заключения, подозрение в убийстве…

И тут ее осенило. Дело в том, что уединенные кабины в зале строили совсем недавно. Для этого пришлось повозиться со стеной, которая соединяла зал и служебное помещение. Ее разбирали, а после того, как сложили заново, она стала тоньше, чем была. Лариса, хоть и мало разбиралась в строительном деле, запомнила этот момент. Строители еще спрашивали ее, не будет ли она против.

А если стена сейчас тоньше, то, следовательно… Лариса бросилась к себе в кабинет, по дороге решительно и резко отстранив Степаныча, который хотел о чем-то ее спросить.

— Не сейчас! Некогда! — почти зарычала она на него, и тот в испуге отшатнулся.

— Сумасшедшая! — донеслось до нее сзади.

«Сам дурак!» — захотелось крикнуть в ответ Ларисе, но было абсолютно не до этого.

В кабинете первым делом она полезла в шкаф. Там уже несколько недель покоился фонендоскоп, который она купила для родителей, чтобы они могли проверять свое здоровье в домашних условиях. И все было недосуг доехать до них и завезти. Но фонендоскоп сейчас здесь оказался более полезен.

Лариса порылась в ящике, в нетерпении выбросила оттуда ненужные в тот момент вещи: всяческие там ручки, кассеты, ленточки, ножницы и прочую дребедень.

Наконец, после поисков, которые, по ее ощущениям, продолжались целую вечность, фонендоскоп был извлечен наружу. Лариса засунула его в карман юбки и выбежала из кабинета. К ней пыталась обратиться одна из служащих, но она жестами показала ей, что сейчас не время. Та пожала плечами и обескураженно направилась к выходу в зал.

А Лариса, уверенная в том, что между Курехиным и неизвестным типом солидного вида происходит важный разговор, который вполне может быть связан с трагическим происшествием в отеле «Континент», спешила к интересующей ее стене.

Она не сразу нашла то место, настолько была взвинчена. Слава богу, что это был закуток, в котором не так часто ходили служащие ресторана, — и ее кабинет, и кухня находились в другом крыле здания.

Лариса засунула два наушника фонендоскопа в уши и прислонила слуховую трубку к стене. И тут же узнала голос Курехина, который что-то настойчиво объяснял собеседнику. Но, к сожалению, она могла слышать лишь его голос, но что именно он говорил, не могла разобрать. Лариса начала менять положение трубки на стене и постепенно пришла к выводу, что лучше слышно, когда она находится наверху. Однако ее роста не хватало для того, чтобы слушать разговор в оптимальном положении. Тут она поняла, в чем дело. Пол отдельной кабины находился несколько выше, чем пол остальных помещений ресторана.

Нужно было срочно что-нибудь придумать. Она оглядела коридор своего ресторана. И в дальнем углу заметила пустой ящик из-под молдавского вина.

«Наверное, это подойдет», — подумала она и подтащила ящик к стене.

Черт побери, как же иногда женские туфли бывают неудобны в некоторых ситуациях! Быстро сняв их и оставшись в одних колготках, она взобралась на ящик. Найдя определенное положение, в котором тело ее было бы в равновесии, она прислонила фонендоскоп к стене и вся превратилась в слух.

— Нет, ты погоди! — Это была первая фраза, которую Лариса услышала из-за стены.

Голос принадлежал Курехину, он звучал раздраженно и нетерпеливо.

— Нет, а чего мне погодить-то? У тебя какие-то проблемы, а я-то тут при чем? Ты пойми меня правильно, — тут же перебил его низкий голос с плохой дикцией.

«Ну надо же, не одно — так другое», — подумала Лариса. Она с трудом разбирала слова, которые говорил большой толстый. И не подумаешь, что у такого солидного человека может быть так плохо с речью…

— Я-то тебя понимаю, это ты меня не хочешь понять, — снова вклинился Курехин. — Дело-то крупное, е-мое! На двести тысяч баксов! И ты меня подставил…

— Я тебя подставил? — искренне удивился собеседник. — На хрена мне это надо? Я веду бизнес, и, если я буду всех подряд подставлять, что из этого получится? Ты там в КПЗ отдохнул, у тебя мозги все в траву превратились…

— Слушай, ты не загоняйся, ладно! — Курехин звякнул рюмкой, и по раздавшемуся вслед бульканью Лариса поняла, что он осушил, видимо, очередную стопку.

— У меня сделка сорвалась, а я должен не загоняться! — темпераментно возразил толстый.

— Я тоже весь в пролете, и еще эта девка… — ответил Курехин.

— Мне это неинтересно, — отрезал толстый и довольно крякнул.

Видимо, перед этим он последовал примеру Курехина и поднял стопку. Скорее всего за свое собственное здоровье.

— Ты что, думаешь, что самый крутой в городе, что ли? — продолжил толстый. — Вряд ли…

На это Курехин лишь недовольно посопел.

— Так вот, конкурентов у тебя полным-полно, ищи сам концы, кто тебя мог подставить. А ко мне — никаких претензий. Я знать не знал, что у вас там произошло. Мы обо всем договорились, все чин-чинарем было. Вдруг я узнаю, что все отменяется, потому что главное действующее лицо находится в тюрьме. Ко мне-то какие претензии? Я подписался, все было нормально, потом вместе с этой, как ее?..

— Лелей? — подсказал Курехин.

— Да, Лелей… Ушел с ней в номер. Между прочим, баба очень даже ничего…

— Ты мне зубы не заговаривай, — снова обозлился Курехин. — Учти, если это твоих рук дело, то я тебя из-под земли достану!

— Чего меня доставать-то? — миролюбивым тоном ответил толстый. — Вот я весь, на ладони. Да и ты, кстати, тоже на виду… у органов внутренних дел… После этого инцидента.

Наступило молчание, которое продолжалось около минуты. Был слышен только неясный стук тарелок и рюмок. Собеседники, высказав друг другу самое наболевшее, видимо, обдумывали, что говорить дальше.

— Надо как-то решать вопрос, — неуверенно подал голос Курехин.

— У меня вопросов нет. Проблемы у тебя, вот ты их и решай, — возразил толстый. — А Леля была хороша, козочка этакая. Ты не знаешь, она татарка или казашка? А может быть, метиска какая-нибудь?

— Е. твою мать! — неожиданно взорвался Курехин. — Мне твоя Леля глубоко по х..! Я ему про сделку говорю, а он про баб.

— Для кого что важнее, — глубокомысленно, уверенным и даже снисходительным тоном изрек толстый.

Чувствовалось, что он в разговоре занимает более прочную позицию, нежели собеседник, и спокойно контролирует ход беседы, чего нельзя было сказать о Курехине, который вел себя очень нервозно.

Лариса уже поняла, что разговор вертится вокруг того самого вечера, когда Алина была найдена мертвой под окнами отеля «Континент». Вероятнее всего, тогда именно этот толстый и был вместе с Лелей, которая не далее как вчера была убита в своей квартире. Курехин же уединился вместе с Алиной. Однако в разговоре, кроме этих фактов, ничего по существу дела сказано не было. Неожиданно Курехин понизил голос и что-то сказал, но Лариса не разобрала, что именно. Его собеседник тоже что-то ответил.

«Что за чертовщина такая!» — раздраженно подумала Лариса. Как не везет! Наверняка они сейчас говорят что-то важное, а она не слышит. Она попыталась потянуться и приладить фонендоскоп выше по стене. И тут случилась маленькая катастрофа — ее ноги не сумели удержаться на неверной опоре, каковой являлся ящик из-под вина, и он с шумом перевернулся на цементном полу. Одновременно с этим рухнула вниз и Лариса. Она отлетела к боковой стене, не удержав в руках фонендоскоп, и он тоже упал на пол.

Реакцию с той стороны стены можно было и не подслушивать, настолько отчетливо был слышен крик Курехина:

— Василий, разберись, что там происходит!

Было понятно, что «там» означает не что иное, как служебное помещение ресторана, где сейчас находилась Лариса. Она лихорадочно нацепила на ноги туфли и, машинально поправив прическу и придав себе степенный и рассеянный вид, направилась по коридору в сторону зала.

Спустя некоторое время ей навстречу попался огромный детина с очень напряженным и суровым лицом. Лариса уже хотела было машинально отстраниться, чтобы дать ему пройти (вообще-то, заметив его, ей вдруг захотелось провалиться сквозь землю), но потом вспомнила, что так себя владелица ресторана вести не должна. Она недоуменно остановилась и, выдержав взгляд охранника Курехина — а это был именно он, — проследовала дальше.

Охранник же прошел к тому месту, где только что занималась шпионажем Лариса, и начал осмотр. К тому времени она уже успела подойти к дверям своего кабинета. Подумав немного, она решила не идти в кабинет, а выйти в зал.

В зале обстановка была совершенно обычная, играла музыка и шла подготовка к вечерней программе, в которой должны были принять участие девушки из Федерации шейпинга. Лариса, голова которой была забита совершенно другими мыслями, автоматически отметила, что неплохо было бы снова встретиться с ними и поговорить об Алине и Леле.

Однако ее мысли были прерваны появлением в зале толстого мужчины, собеседника Курехина, который только что вышел из отдельной кабины.

— Завтра в «Славянской» в шесть жду тебя, там поговорим без проблем, — недовольно бросил он Курехину. И в сопровождении тут же появившегося возле него крепкого молодого парня направился было к выходу из ресторана. Потом он передумал и, вернувшись назад, с видом босса, делавшего выговор подчиненному, сказал Курехину: — Это будет наш окончательный разговор!

Глянув на Курехина как удав на кролика, он резко развернулся и быстро пошел в направлении выхода.

Вид у него был крайне недовольный, поэтому Лариса не решилась подойти к нему со стандартными «Вы уже уходите?» и «Понравилось ли вам у нас?».

Проводив толстого взглядом, она обернулась и увидела рядом с собой Степаныча.

— Буржуй небось недоволен остался, надутый, как индюк, вышел, твою дивизию, — пробурчал он.

— Не в этом дело, Степаныч, — задумчиво ответила Лариса.

— А в чем?

Ответа на этот вопрос администратор ресторана не дождался. В зале появился охранник Курехина, тот самый, с которым Лариса столкнулась в коридоре. В руках он держал фонендоскоп. Он бросил взгляд, полный недоверия, в сторону Ларисы и Степаныча и скрылся в кабине.

Лариса поняла, что пора действовать. И она, оставив недоумевавшего Степаныча в зале, поспешила к себе в кабинет. Что ж, она совершила одну непростительную ошибку — оставила фонендоскоп на месте происшествия. С другой стороны, в одежде у нее не было карманов, куда этот чертов аппарат можно было засунуть. И непреложным фактом являлось то, что Курехин уже знал — их разговор с толстым подслушивали.

Посидев в своем кресле, может быть, с полминуты — сигарета еще не успела дотлеть до середины, — она подняла телефонную трубку и набрала номер, который ей дал капитан Карташов.

Впрочем, что она ему скажет? Надо было выйти из ресторана и проследить за толстым. Черт побери, умная мысля, как говорится, всегда приходит опосля…

Но время было потеряно, и надо делать хотя бы то, что позволяют обстоятельства. Что ж, придется, очевидно, побеседовать с капитаном…

Все дальнейшее происходило очень быстро, но в восприятии Ларисы словно в замедленной съемке. Сначала распахивается дверь в ее кабинет, и на его пороге появляется сперва тот, что встретился ей в коридоре, и еще двое подобных ему типов.

Он кивает двоим, вошедшим с ним, и она только успевает вскочить с кресла. Тут же эти двое вырывают у нее из рук телефонную трубку, бросают ее обратно на рычаг и заламывают Ларисе руки за спину. Сволочи, профессионально они это делают… Впрочем, что может противопоставить им Лариса, которая из всех приемов рукопашного боя прекрасно владеет только пощечинами?

Следующим движением охранник прикладывает к ее лицу тряпку с каким-то неприятным запахом. Она пытается увернуться от него, от тряпки, от запаха… И чувствует, что теряет контроль над всем происходящим. Лица присутствующих становятся оплывшими, как бы амебообразными, нечеткими, мозг фиксирует отдельные слова находящихся в комнате, но осознать их не в силах. Одновременно на голову накатывается какая-то тяжелая волна, противостоять которой невозможно. Она накрывает Ларису полностью, еще одно мгновение сознания — и полный провал в темноту.

 

Глава 5

— Очухалась, сучара?

Эти слова услышала тяжело пробуждающаяся от забытья Лариса. И произносил эти грубые слова человек с квадратным лицом, весьма отвратительного вида.

Она с трудом разомкнула веки, посмотрела перед собой и увидела две большие колонны из джинсовой ткани. Они казались неподвижными и прочными. Лариса, находившаяся еще во власти наркотика, не сразу сообразила, что это ноги. Ноги человека, который так грубо встретил ее пробуждение.

Его квадратное лицо Лариса имела несчастье лицезреть чуть позже, как только сумела поднять свой взгляд выше.

— Ну так что, очнулась, что ли? — повторил он свой вопрос, только с еще более угрожающей интонацией.

И чтобы она не сомневалась в серьезности его намерений, обладатель голоса больно ткнул кулаком в бок Ларисы.

Она медленно, борясь с тяжестью, которой налились веки, попыталась поднять голову, в которой все еще был туман, вызванный препаратом, которым ее усыпили там, в ресторане. Поэтому все происходящее доходило до сознания тяжело, сквозь пелену. Обстановка вокруг представлялась нереальной, и казалось, что еще чуть-чуть, и наваждение рассеется. А потом, очнувшись от тяжелого сна, можно будет сладко потянуться, наслаждаясь знакомой обстановкой своей спальни.

Однако еще один тычок в бок, который был болезненнее предыдущего, — и Лариса явственно осознала, что это отнюдь не сон. Она вздрогнула, глаза ее окончательно открылись, а в следующее мгновение голоса приобрели более четкий тембр, как это бывает с записью, после того как протрешь спиртом магнитофонную головку.

— Видать, крепко зацепило…

— Да уж, мы постарались…

— Ничего, ничего, сейчас заговорит…

— Да скорее бы…

Эти высказывания, относившиеся явно к ее персоне, звучали совсем рядом. Разговаривали между собой несколько мужчин, и по холодному равнодушию, с каким они говорили о ней, можно было судить, что намерения у них по отношению к Ларисе отнюдь не добрые.

Скосив взгляд в сторону, она поняла, что находится в каком-то подвальном помещении. В двух метрах от нее стоял обшарпанный стол, из разряда тех, что обычно отвозят на дачу. Там эта мебель благополучно и доживает свой век. По обеим сторонам его стояли табуретки, примерно того же пошиба.

Под потолком висела лампочка, окруженная металлическим полукруглым плафоном, отчего свет, падавший вниз, растекался большим круглым пятном. Сама же Лариса находилась на тюфяке, который лежал на полу. Она попробовала двинуть рукой, но почувствовала, что не может этого сделать. Оказалось, что она ко всему прочему еще и прикована к батарее наручниками.

— Ну так что, ты готова к разговору или как? — снова прозвучало сверху.

— Похоже, что да, — ответил за Ларису другой голос.

— Очень хорошо, — ехидно констатировал первый. — Приведите ее в нормальное положение, чтобы были видны глаза.

Сильные мужские руки подняли Ларису и подтащили к стене. Кто-то другой подсунул ей под голову подушку. Теперь она находилась в положении полусидя и могла разглядеть всех, кто был в помещении.

Здесь было трое мужчин. В центре стоял знакомый Ларисе Курехин. Он единственный среди всех был одет в костюм и галстук. Правда, побриться так и не успел. Справа от него стоял типичный мордоворот, тот самый, что по приказанию Курехина рванулся в служебное помещение, когда Лариса упала с ящика. И наконец, слева от босса стоял худощавый гражданин с тонкими и, как показалось Ларисе, нервными чертами лица. Он криво улыбался и смотрел на пленницу немигающим взглядом. Одет он был в серый свитерок и джинсы. Волосы у него были прямые и очень тщательно уложены, было ощущение, что прическу свою он делает в лучших салонах города.

«Наверное, педераст», — неожиданно подумала Лариса, неприязненно глядя на незнакомца.

— Начнем, — коротко сказал Курехин и зло посмотрел на Ларису. — Итак, зачем ты подслушивала?

Лариса замешкалась. Отходняк после наркоза все же был тяжелым, и она не сразу смогла что-либо ответить. Но, выдержав паузу, неожиданно решила избрать наступательную тактику:

— Да как вы смеете! Вы похитили меня с рабочего места. Вы даже не представляете, что с вами будет завтра! Я вам не девочка из Заводского района, из неблагополучной семьи, которую можно увезти на поляну и поиметь всем скопом. Я — директор одного из лучших ресторанов города.

С каждой фразой уверенность ее в себе крепла и она возвращалась к реальности. Главное, что ее порадовало, — она не растерялась даже в такой, прямо скажем, неприятной ситуации.

— Хватит распальцовок! — оборвал ее Курехин. — Клал я и на тебя, и на твой ресторан. Говори, зачем подслушивала мой разговор! — И, спустя несколько секунд, ехидно заметил: — Для директора ресторана — весьма нестандартное поведение.

В его голосе слышалась явная угроза, и, будто в подтверждение ей, охранник Василий вплотную приблизился к Ларисе и слегка пнул ее ногой в бок. Впрочем, учитывая его размеры и силу, это «слегка» Ларисе отдалось весьма сильной болью.

— С чего вы взяли, что я кого-то подслушивала? — не сдавалась она. — Да и как это можно было сделать? Вы же находились в отдельной кабине.

— Молчи! — Курехин снова оборвал ее. — Скажи лучше, на кого ты работаешь, сука!

— Я не сука, — упрямо заявила Лариса.

Курехин скептически и в то же время зло посмотрел на нее, но никак ее слова не прокомментировал.

— Еще раз повторяю вопрос — зачем подслушивала и на кого работаешь?

— Да с чего вы взяли, что это я подслушивала?

Курехин посмотрел на Василия. Тот сразу же все понял и в качестве неопровержимого доказательства показал Ларисе фонендоскоп, лежавший на столе.

— Вот через эту штуку, если прислонить ее к стене, все очень хорошо слышно, — зловеще произнес Курехин. — После того как ты грохнулась с ящиков, Василий сразу же пошел в коридор и видел тебя там.

— Ну и что? Мало ли кто ходит в служебные помещения.

— Он встретил, кроме тебя, официантку, и она сказала, что именно ты крутилась в том месте, где находится отдельная кабина. Так что я считаю, тебе пора прекратить гнать гнилой базар и отвечать по делу. А то у нас есть Петя Кальтенбруннер, — он показал на худощавого, — он живо заставит тебя говорить. Правда, Петя?

Вместо ответа худощавый улыбнулся и кивнул, пожирая Ларису взглядом. Взгляд этот не предвещал ей ничего хорошего. В глазах этого человека читалась жестокость, которую нельзя было, казалось, пробить ничем. Это был взгляд маньяка, которого не остановят никакие аргументы, если уж он принял решение.

— Вот, — протянул Курехин, выдержав паузу. — Я думаю, что Пете и рта раскрывать не надо. У него и без того очень красноречивая внешность.

— Я не понимаю, чего вы от меня хотите… — продолжала Лариса.

— Ты не понимаешь? — вдруг взорвался Курехин и, подойдя к Ларисе, грубо взял ее за ворот платья. — Ты на ментов работаешь! Не понимает она…

— Ни на каких ментов я не работаю, — твердо заявила Лариса. — Я директор ресторана «Чайка».

А внутри ее кипела злость по поводу своей же сотрудницы, которая вольно или невольно выдала ее причастность к инциденту. «Уволю дуру! Сразу же, как только выберусь отсюда!» — сурово подумала она. Правда, выбраться отсюда будет делом нелегким, судя по всему. Окружение троих мужчин, находившихся в агрессивном настроении, не способствовало оптимистическим мыслям по поводу ее будущего.

— Короче, эта ботва мне надоела, — бросил Курехин в сторону Василия и отвернулся.

Василий умел угадывать настроение патрона. Он нагнулся к Ларисе и рывком одной руки поднял ее над тюфяком. Швы платья затрещали, и она почувствовала, что еще немного — и задохнется в крепких объятиях этого мордоворота.

А спустя мгновение Лариса ощутила резкую боль в спине. Это Василий, приподняв ее, снова бросил на тюфяк. Она закрыла глаза.

— Так что? — тут же прозвучал голос Курехина сверху. — Будем говорить или придется применять крайние меры? — Ну, я подслушивала, — сдалась Лариса.

— На кого ты работаешь? — сразу же спросил Курехин. — То, что ты подслушивала, мне и так ясно.

— Ни на кого.

Ответом был едкий смешок Курехина. Краем глаза Лариса увидела, что усмехнулся и Василий. Что же касается Пети по прозвищу Кальтенбруннер, то кривая ухмылка, по-видимому, была его постоянной спутницей. В ней было что-то нечеловеческое, как у наркомана, находящегося под кайфом.

Кальтенбруннер откинул прядь волос назад, сложил руки на поясе и выжидающе уставился на Ларису. Ему, видимо, не терпелось приступить к делу, и он, возможно, был несколько расстроен, что она так быстро начала раскалываться.

— Как это ни на кого? Давай выкладывай все и не пытайся е. ть мне мозги! — грубо проорал Курехин. — Я видел тебя еще на фуршете в «Континенте». Неспроста ты там крутилась. Наверняка ты меня и подставила, сука!

— Слушайте! — не выдержала Лариса. — Пораскиньте мозгами, вы же сами пришли с вашим лысым и толстым в мой ресторан. Вас туда никто за уши не тянул, а теперь обвиняете меня в том, что я вас под кого-то подставляла, следила…

Курехин нахмурился и продолжил.

— Ты зачем подслушивала разговор? — четко выговаривая слова, спросил он.

— Вам этого не понять. Я познакомилась с Алиной в тот день, на показе мод. А через день я обнаружила ее лежащей на асфальте перед отелем. Ее смерть потрясла меня, и я решила, что не оставлю всего этого просто так. А когда я узнала о том, что главный подозреваемый по делу отпущен на свободу, а тем более обедает в моем ресторане с каким-то лысым типом, то захотела узнать содержание разговора. — Лариса впервые за все время пребывания в подвале говорила искренне и даже страстно.

— Ты что, меня за лоха держишь?

— Я же говорила, что вам этого не понять, — уверенно продолжила Лариса.

— Ты хочешь сказать, что ты шпион-одиночка? — В голосе Курехина были явственно слышны ехидные нотки.

— Ну, что-то вроде этого…

— Ты давай кончай, — уже не так уверенно сказал Курехин. — Не думай, что я тебе поверю. Говори, кто тебя послал шпионить за мной. Если не скажешь по-хорошему, будут потери здоровья. А у тебя его, как я посмотрю, — тут он, пожалуй, впервые окинул Ларису взглядом мужчины, — не очень много. Особенно в некоторых местах. — И скользнул взглядом по ее бедрам.

— Мое здоровье — мое дело, — отрезала Лариса. — Я еще раз повторяю — вы приехали в мой ресторан по своей воле. Вы могли выбрать любое другое заведение, и не думаю, чтобы его директор бросился бы слушать, о чем вы говорите. Не надо сваливать с больной головы на здоровую.

Курехин еще раз нахмурился.

— Василий, кто посоветовал нам ехать в эту е. ную харчевню, не помнишь?

— Ваш знакомый, толстяк, — подал голос Василий.

— А, точно! — вспомнил Курехин. — Как его, Асташевский!

«Вот это номер!» — подумала Лариса. Ее, можно сказать, друг Асташевский знаком с этим гадким Курехиным и еще рекомендует ему посещать ее ресторан! Ну и знакомые же у него все-таки…

— К тому же этот лысый ждал нас недалеко оттуда, удобно было поехать именно в «Чайку», — продолжил объяснения Василий.

— Ну хорошо, — согласился Курехин. — Но я не верю, что ты по своей воле влезла в эту историю. — И спустя несколько секунд добавил: — А если даже по своей воле, тебе же хуже. Женщинам нельзя соваться в мужские разборки.

— Ты — половой шовинист? — неожиданно перешла на «ты» Лариса.

— Чего? — не понял Курехин.

— Ладно, проехали, — мысленно махнула рукой Лариса, оставшаяся недовольной интеллектуальным уровнем своего собеседника.

— Проедем мы, — ответил Курехин. — По тебе, и очень больно. Ко всему прочему очень скоро. В общем, пять минут тебе на размышления. Василий, засеки время, — отрезал Курехин и полез в карман за сигаретами.

Все пять минут, что было отпущено ей на размышления, мужчины молчали. А Лариса мучительно думала, как ей быть. В конце концов она решила говорить все как есть. Если они ей не поверят и все-таки примут так называемые крайние меры, то она хоть будет знать, что сделала все возможное для своего спасения.

— Я же сказала, что случайно познакомилась с Алиной и невольно влезла в эту историю, — начала Лариса со своих старых аргументов, когда Курехин сказал, что ее время истекло.

— Ну, допустим… И что же, ты действительно считаешь, что я грохнул эту проблядушку? Да на хер мне это надо!

Курехин буквально впился своими карими, похожими на жуков, глазами в Ларису. Взгляд его был злым, а руки в этот момент нервно задрожали.

Лариса тоже внимательно посмотрела на него. Она почувствовала, что в разговоре наступил какой-то перелом. Во всяком случае, Курехин прекратил на нее наезжать, и чувствовалось, что он отнюдь не уверен в себе. Ситуация, в которой он оказался, совсем не отвечала его ожиданиям.

— Тогда кто же? — выдержав взгляд Курехина, спросила Лариса.

Тот снова взорвался:

— Здесь вопросы задаю я! Ты стучишь ментам, падла! Кто меня подставил, быстро говори!

— Действительно, кто же? — скорее разговаривая сама с собой, произнесла Лариса.

Она уже могла позволить себе не обращать внимания на истерику Курехина. Она думала о своем. Будучи неуверенной в том, что Курехин не виноват в смерти Алины, она тем не менее склонялась в пользу именно этой версии. Это было интуитивное чувство, основанное на наблюдениях за этим невзрачным внешне человеком, вся уверенность которого основывалась на больших деньгах, которые он сумел огрести.

— Я всегда считал баб дурами! — неожиданно заявил Курехин. — Только они могут влезть в дело, совершенно не понимая, чем это для них может закончиться.

— Какое совпадение с точностью до наоборот! — ответила Лариса и впервые за время разговора улыбнулась. — Я-то думала, что только мужики способны делать глупости. Вроде тебя, который так глупо подставился. Если, конечно, поверить, что ты ни в чем не виноват.

— Ты спишь с Карташовым? — перебил ее Курехин.

— Ну, точно… Большей глупости нельзя себе и представить. Зачем мне малолетки? Ко всему прочему я замужняя женщина.

— Прекрати гнать пургу! Отвечай по существу. Именно ему ты звонила из своего кабинета. Я по номеру определил.

— Ну и что? С Карташовым я познакомилась в день, когда умерла Алина. Именно я обнаружила ее. А потом встречалась еще один раз…

— Ну вот, ты и проговорилась…

— Я видела его вчера, в квартире Лели Косицыной, — сказала Лариса и пристально посмотрела на Курехина.

— А кто это такая? — спросил тот, нахмурившись.

— Подруга Алины, та самая, с которой был ваш сегодняшний собеседник в номере тогда, в отеле…

Курехин замер на месте и спустя мгновение рывком подошел к Ларисе и склонился над ней.

— И что? — выжидательно посмотрел он на нее.

— Ее вчера убили, — глядя прямо в глаза Курехину, сказала Лариса. — Прямо у нее в квартире. Причем произошло это сразу после того, как тебя выпустили из милиции. Неплохое совпадение, не правда ли?

Она по-прежнему гипнотизировала его взглядом. Лицо Курехина постепенно начало наливаться кровью. Губы его задрожали, он нервно вынул из кармана сигарету и закурил, несмотря на то что затушил предыдущую совсем недавно.

— Странные вещи происходят, — медленно произнес он, затягиваясь дымом. — Какая-то паскуда копает под меня… Крутая игра пошла. Надо переговорить с лысым немедленно. Слышишь, Василий?

Тот кивнул шефу в знак полного понимания ситуации.

— Кто же это может быть? — нервно заходил по комнате Курехин.

Лариса внимательно наблюдала за ним. Не похоже, чтобы переживания этого человека были наигранными. Скорее всего в этом деле не все так просто.

— Все, собираемся, едем! — вдруг остановился Курехин и ткнул пальцем в сторону Василия.

И тут впервые подал голос Кальтенбруннер:

— А с ней-то что делать?

Голос его был неожиданно жидок, как у людей нестандартной половой ориентации. Что ж, ее первоначальное впечатление в отношении его только подтверждается. И тут она действительно испугалась. Если он голубой, то к женщинам отношение у него особое. А учитывая специфику его деятельности — было ясно, что он выполняет при Курехине функцию палача, — Ларису он будет допрашивать с большим пристрастием.

— Профильтруй ее на предмет базара, — жестко приказал Кальтенбруннеру Курехин.

Голубой улыбнулся чуть шире и потер руки. «Точно маньяк!» — подумала Лариса.

Лицо Курехина тем временем исказилось злобой, он окинул всех присутствующих недоверчивым и болезненно подозрительным взглядом.

— Я никому не верю! — выкрикнул он и, резко открыв дверь, покинул помещение.

Следом за ним, сохраняя спокойствие и уверенность в себе, вышел охранник Василий. Что же касается Кальтенбруннера, то он остался недвижим. Когда дверь за двоими мужчинами закрылась, он где-то с минуту неотрывно смотрел на Ларису.

— Что, так и будем молчать? — первой не выдержала Лариса.

Кальтенбруннер поднял одну из бровей вверх и невозмутимо ответил:

— Ну почему же? Сейчас поговорим… Всему свое время. К фильтрации надо подготовиться.

— К чему?

— К фильтрации. Меня же попросили вас профильтровать. Вот этим я и займусь в ближайшее время.

Он двинулся в сторону тумбочки, которая стояла в дальнем углу комнаты. Покопавшись в ней, он стал последовательно и методично вынимать оттуда различные предметы. Сначала на столе появился паяльник, затем допотопный утюг советских времен, наконец, паяльная лампа. Голубой, аккуратно разложив все это на столе, улыбнулся Ларисе:

— Банальные вещи, да? — и, не дожидаясь ответа, заявил: — Но действуют очень эффективно. Я не люблю извращений, люблю то, что приносит пользу. — Он поднял вверх указательный палец, снова залез в тумбочку и вынул оттуда щипцы и гинекологический набор. — Чуть не забыл, — слегка извиняющимся тоном сказал он.

— Может быть, еще косметичкой моей воспользуетесь? — решила пошутить Лариса.

— Без надобности.

— А я думаю, что вам без надобности все это применять, — сказала Лариса. — Я уже все сказала вашему шефу.

Кальтенбруннер скривился в усмешке:

— То, что вы сказали или нет, не имеет никакого значения. Я нахожусь на работе. Я очень добросовестный исполнитель и буду делать то, что мне приказано.

— С чего вы начнете? — спросила Лариса и почувствовала, что у нее задрожал голос, а нутро медленно наполняется страхом.

— Видимо, с этого, — указал он на паяльник. — Я люблю все, что связано с анусом. А именно там эта штука смотрится наиболее адекватно.

Его речь, правильно выстроенная и выдававшая человека с высшим образованием, пугала Ларису больше, чем грубые и безыскусные наезды Курехина. Она по своему опыту знала, что интеллигенты зачастую бывают гораздо более жестоки и изощренны, нежели люди примитивные.

— А коли так, то вам придется слегка раздеться. — Он спокойно приблизился к Ларисе и положил паяльник на край стола, который был ближе к тюфяку.

— Не трогай меня! — вдруг зарычала Лариса и задвигала ногами.

В тот момент это было единственным способом сопротивления, который был ей доступен.

— Вам не повезло, — бесстрастно констатировал Кальтенбруннер. — Если бы на моем месте был другой, он, может быть, и прельстился бы вашими женскими прелестями и использовал бы их по прямому назначению… — Он вздохнул. — Это, конечно, не очень было бы приятно, но, по крайней мере, ущерба для здоровья было бы меньше. Но… Дело в том, что ваши прелести…

— Я поняла. Они вас не интересуют. Вы педераст.

— Вы удивительно догадливы, — так же безучастно ответил голубой. — И поэтому твою рыхлую задницу сейчас пробуравит не мягкий мужской член, а гораздо более твердый и неодушевленный паяльник. Причем температура у него будет не тридцать шесть и шесть, а семьсот тридцать шесть. Как, клево, да?

Кальтенбруннер заглянул в лицо Ларисе, как будто искал у нее одобрения своим словам. «Он сумасшедший!» — панически пронеслось в голове Ларисы. От него нет спасения, логика на него не действует… Как же она влипла, господи ты боже мой!

— Итак…

Кальтенбруннер протянул руки к юбке Ларисы и расстегнул «молнию». Она в отчаянии завертелась. Собрав во рту побольше слюны, она плюнула в своего мучителя.

Тот, не обращая внимания на то, что плевок пришелся ему прямо на щеку, продолжал методично делать свое черное дело. Он, невзирая на сопротивление Ларисы, снял с нее юбку, затем колготки…

Ларису поразило прикосновение его рук. Они были холодными, словно у мертвеца. Вблизи она рассмотрела, что руки палача были белыми и холеными. Глаза же Кальтенбруннера светились голубизной, словно безоблачное небо в знойный летний день. Однако ничего человеческого в них Лариса не заметила.

Тем временем он включил паяльник в розетку и стал разглядывать Ларисины ноги. Он стоял задумчиво где-то метрах в двух от нее, временами напоминая памятник какому-то писателю. Он как будто обдумывал очередное стихотворение или следующую главу своего романа.

Про себя Лариса решила, что, когда голубой начнет снимать с нее нижнее белье, она изловчится и нанесет ему обеими ногами удар в лицо. Но это еще только предстояло сделать. Ко всему прочему она была абсолютно уверена, что это ее не спасет, а только все усугубит.

Наконец изувер сдвинулся с места и подошел к Ларисе. Та вся сжалась, готовясь к выполнению задуманного. Однако он вдруг передумал и сосредоточил свое внимание на утюге.

— А вот этот совершенно обычный утюг предназначен для выравнивания линии бюста, — каким-то вкрадчивым тоном заговорил он, словно объясняя студенческой аудитории очередную теорему. — Представляете себе такую операцию? Вы ложитесь на спину и расслабляетесь. А потом гладкая горячая металлическая поверхность медленно расправляет ваши выпуклости. Сначала сжигаются соски, потом медленно выжигается пространство вокруг них, ну а уж потом дело доходит до живого мяса. Неприятно, правда… — Он недовольно повел носом. — Запашок, знаете ли, не очень. Но зато эффект, как правило, хороший… Так вы скажете мне правду? — вдруг резко и визгливо спросил он и застыл на месте, поглядев на Ларису бесцветными глазами.

— Я же уже все сказала, — стараясь вложить в свой голос максимум искренности, ответила Лариса.

— Хорошо. А знаете ли, для чего предназначен вот этот инструмент? — Он показал Ларисе щипцы.

— Для выравнивания еще чего-нибудь, — едко ответила Лариса.

— Нет, наоборот, — улыбнулся Кальтенбруннер. — Для того, чтобы ваше самое интимное место приобрело массу внутренних вогнутостей и выпуклостей. Но это я обычно использую в самых крайних случаях. Вы, надеюсь, понимаете, почему подобные операции можно поручить только мне? — Он лукаво взглянул на Ларису.

— Потому что другой, нормальный мужчина, не сможет этого сделать. Извиняюсь, я неправильно выразилась… Вообще нормальный человек, независимо от пола…

— Правильно, — тут же согласился с ней Кальтенбруннер. — Но я думаю, что с вами этого не потребуется. Может быть, даже и то, о чем я говорил раньше… А вот эти чудные ножнички, предназначенные вообще-то для работы по металлу, очень хороши в плане отрезания мизинцев. Зачем вам мизинец? — Он насмешливо посмотрел на Ларису. — Затем он отвел глаза, насладившись, как ему показалось, ужасом на ее лице, и перевел взгляд в сторону паяльника. — О, пальяничек-то совсем уже готов! — радостно воскликнул он. — Ну, где же наши трусики?

Он приблизился к Ларисе и нагнулся, чтобы своими холодными руками стянуть с нее трусики. Она вся напряглась, прицелилась и закрыла глаза. В следующий момент она совершила два движения ногами. Сначала она сжала их в коленях, а затем резко выбросила прямо в лицо изуверу.

Она лишь почувствовала, что ноги ее наткнулись на что-то твердое. Видимо, это были зубы.

— О-ой! — вырвалось у Кальтенбруннера в тот момент, когда он, отлетев после удара Ларисы к противоположной стене комнаты, приземлился на полу.

Спустя некоторое время он очнулся и взглянул на Ларису крайне недобрым взглядом. Это продолжалось недолго. Затем на лице его снова заиграла улыбка, еще более зловещая, чем прежде. Лариса поняла, что наступает самое страшное.

Кальтенбруннер поднялся на ноги, подошел к столу и взял в руки щипцы. Улыбка его была еще более выразительной, так как изо рта текла кровь — последствие удара Ларисы.

Он решительно и неумолимо приближался к ней, а она, сжав ноги, продолжала следить за ним.

— Вы сами выбрали себе судьбу. Начнем с самого страшного, — чуть шепелявя кровавым ртом, произнес он.

И поиграл в руках щипцами. Внутри Ларисы что-то страшно екнуло. Кальтенбруннер уже занес руку для удара щипцами по ее ногам для острастки, как вдруг откуда-то снаружи что-то загрохотало со страшной силой. Спустя секунду после этого грохота затряслись стены. Щипцы выпали из рук палача и упали на бетонный пол подвала.

Секунду он стоял ошеломленный, потом бросил быстрый взгляд на щипцы, повернул голову в сторону двери. Движения его вмиг стали резкими, непохожими на плавные, спокойные, уверенные, какими были до этого. Раздумывал он недолго и спустя несколько секунд опрометью бросился к выходу из подвала.

Лариса уже поняла, что на улице что-то случилось. И, оставшись одна, вдруг осознала, что сейчас у нее есть, может быть, единственный шанс на спасение. Свободными у нее оставались только ноги.

Она не почувствовала холод бетонного пола, когда босыми ступнями попыталась продвинуться чуть дальше тюфяка. Казалось, все чувства, кроме инстинкта самосохранения, умерли в ней. Она попробовала двинуть руками, но они, увы, были накрепко прикованы наручниками к батарее.

Подняв голову, она оглядела помещение. На столе лежали предметы, предназначенные для пыток. Дотянуться до них было невозможно, да и не имело особого смысла. Однако, может быть…

Лариса остановила свой взгляд на металлических ножницах, которыми голубой ей грозился отрезать мизинец. Она максимально отодвинулась от стены, уперевшись руками в наручниках в тюфяк и попыталась дотянуться ногами до стола. Ножницы лежали на самом краю стола, ближе к ней.

«Только бы они упали правильно», — сверлила ее мысль. Она смогла только, подняв ноги, дотянуться до ножниц пальцами ног и сбросить их на пол.

Ножницы упали на пол, и Ларисе показалось, что звон от их падения слышен далеко вокруг. Сердце ее бешено колотилось, ею овладела лихорадка человека, который, находясь в почти безвыходном положении, должен сделать все необходимое, чтобы остаться живым.

Достать ножницы, находящиеся на полу, было уже легче. Еще раз вытянув ногу и поблагодарив господа и папу с мамой за то, что она уродилась высокой и длинноногой, она подвинула ножницы ближе к себе. Потом, слегка отдохнув, еще ближе…

Наконец инструмент оказался прямо рядом с ней.

Она почувствовала, что устала от этих манипуляций со своим телом, но отдыхать было, к сожалению, некогда. Собрав остатки сил, она ухватила одной рукой эти ножницы и начала ими манипулировать, жалея о том, что в старших классах школы девочек учили шить и вязать, а не работать в слесарной мастерской. Сейчас бы эти навыки ей очень пригодились.

Работать приходилось в ужасно неудобной позе. Ларисе не было видно, что она режет этими ножницами. Но ее идея заключалась в том, что ножницы по металлу вполне могут перегрызть те самые наручники, что сковывают ее руки.

Ей удалось победить металл спустя минут пять. Освободив одну руку, она уже достаточно легко освободила и вторую. Когда встала, она чуть было не упала обратно на тюфяк, ощутив прилив крови к голове.

Справившись с внезапно нахлынувшей слабостью, Лариса двинулась к тумбочке. Тело ее болело, а голова кружилась. Еще чуть-чуть, и она упадет в обморок. Но нет, только не сейчас, когда она уже почти на свободе!

Она заглянула в тумбочку и обнаружила там массу предметов бытового характера. Все они, видимо, были приспособлены предприимчивым Кальтенбруннером для развязывания языков людям. Ларису заинтересовал один металлический предмет, который был предназначен для отбивки мяса, то есть молоток.

«Вполне пойдет», — злорадно подумала она. Котлета из него, конечно, вряд ли получится. Слишком мало мяса в этом «голубом»…

Как на заказ, снаружи послышался стук каблуков. Кто-то приближался к двери. Лариса быстро заняла место за дверью. Когда та распахнулась, вошедший застыл на мгновение на пороге. Однако через секунду он уже с недоумением сделал два шага вперед, сосредоточив свой взгляд на тюфяке. «Естественно, голубенький мой, нет уже меня там…»

Лариса сделала шаг вперед и, вложив всю свою силу и ярость в руки, угостила Кальтенбруннера ударом отбивалки по голове.

Через секунду она ужаснулась. Как же все-таки мягка человеческая плоть по сравнению с жестким металлом! Отбивалка буквально вонзилась в череп голубого. Изнутри что-то брызнуло… Ларису всю передернуло. Она застыла в ужасе и тут же представила себя на его месте и что это ей нанесли такую ужасную травму.

«Кошмар!» — рвался из нее наружу крик, когда Кальтенбруннер рухнул на пол. Лариса после удара инстинктивно выпустила отбивалку из рук, и та вместе с упавшим палачом также оказалась на полу. И только при ударе тела о пол отделилась от его головы. Отведя взгляд от отбивального молотка, который был красным от крови, Лариса бросилась за дверь. Только там она заметила, что бежит босиком. Вернуться или нет?

Здравый смысл победил. Она, преодолев страх, вернулась в подвал и, забрав с собой юбку и колготки, надела туфли. Держа в руках свои вещи, она стала подниматься по лестнице.

Поднявшись на пролет, она оказалась в холле достаточно стандартного дома нового русского средней руки.

Лариса стала потихоньку продвигаться и искать выход. По всему было видно, что находится она в каком-то особняке.

Вдруг сзади раздались мужские голоса, и спустя буквально мгновение раздался грубый окрик:

— На пол!

Она обернулась и увидела фигуру в камуфляже с автоматом.

— На пол! — рявкнул невидимый за маской человек.

Лариса повиновалась. Благо, на полу лежал ковер, и ей было не так холодно.

— А это кто? — спросил немного погодя удивительно знакомый Ларисе голос.

— Не знаем. Баба какая-то…

А потом она в склонившемся над ней мужчине узнала капитана Карташова.

— Вы опять здесь? — подозрительно спросил он и всплеснул руками.

— Да, представьте себе, — ответила Лариса.

— Я арестую вас. Мне надоело.

— На каком основании?

Карташов вздохнул:

— Похоже, что вы организовали все три преступления.

— Извините, капитан, про первые два мне известно, а вот насчет третьего…

— Товарищ капитан, в подвале человек с поврежденным черепом, — доложил Карташову еще один в камуфляже.

— Ваша работа? — коротко спросил Карташов у Ларисы.

— Это единственное, в чем я могу признаться. Но неужели вы приехали сюда из-за того, что я проломила этому негодяю башку?

— Мы приехали потому, что во дворе этого дома пятнадцать минут назад произошел взрыв. Взорвалась машина. — И капитан уперся глазами в Ларису, словно думая, что это она виновата в случившемся.

— И что? — наконец спросила Лариса.

— Как — что? — Капитан чуть задумался. — Сейчас погибшие проходят санитарную обработку своих бренных тел перед встречей души с богом. А личности их выясняются… — И, довольный тем, как выспренне он выразился, двинулся в сторону двери, ведшей из холла в коридор. — Поднимите ее и дайте одеться, — сказал он уже около двери. — А потом в машину и в отделение.

* * *

Уже в отделении Лариса узнала, что в машине были взорваны Курехин и его охранник. Что же касается Кальтенбруннера, то после нанесения Ларисой ему удара отбивалкой по голове он находится в больнице, но, по заявлениям врачей, жить все-таки, возможно, будет. У Ларисы отлегло от сердца.

Она методично изложила все события дня на бумаге. Карташов прочитал их, постоянно вздыхая и время от времени посматривая на Ларису то осуждающе, то с недоумением.

— Дело придется завести, — резюмировал Карташов после того, как ознакомился с показаниями. — Мы во всем разберемся, потом будет ясно, были ли нарушены пределы самообороны.

— Конечно, — согласилась Лариса.

— Я бы очень вам советовал быть подальше от этого дела. Я лично не верю, что вы действительно являетесь виновницей всех этих смертей, но внешне все выглядит очень подозрительно.

— Я просто хотела выяснить, кто убил Алину, — ответила Лариса.

— Мы тоже хотим. И не только Алину, а теперь еще и Косицыну, и Курехина.

— Мне кажется, что Курехин не виноват в гибели первых двоих, — сказала Лариса. — Или… Или тот, с кем вместе он это сделал, просто убрал его, как лишнего свидетеля.

Карташов внимательно посмотрел на Ларису.

— Может быть, — медленно произнес он. — Но все-таки… Советую вам держаться от этого подальше. — И, выдержав паузу, встал из-за стола. — Мы вас вызовем, Лариса Викторовна, — официальным тоном сказал он, давая понять, что разговор окончен.

Лариса приехала домой уже за полночь. Евгений еще не спал, сидел и смотрел какой-то фильм с хмурым видом.

 

Глава 6

Утро было совсем каким-то невзрачным — на улице по-прежнему моросил дождик, вдобавок к этому стало еще и холоднее. Термометр не поднимался выше двенадцати градусов. Лариса лежала рядом с массивным телом своего мужа. Ей было тепло и совершенно не хотелось вылезать наружу.

«Хоть какая-то польза от тебя есть», — скептически подумала она о Евгении, который пребывал в царстве Морфея, громко при этом храпя, и прижалась к его телу.

«Может быть, ощущение стабильности?» Она развивала дальше свои мысли о том, что их связывает. Ей неинтересны дела Евгения, а ему о своих делах, особенно о том, чем она занималась в свободное от работы время, рассказывать нет никакого смысла. Истерическая реакция его на это вполне предсказуема.

«Впрочем, нет, это просто привычка», — вздохнула Лариса и перестала думать о взаимоотношениях с мужем. Она протянула руку к тумбочке, где лежали ее любимые сигареты «Кент лайтс» и закурила, лежа в постели. Евгений, видимо почувствовав некоторые изменения в воздухе, на время перестал храпеть. Однако это продолжалось недолго, и, попривыкнув, он снова затянул свои гнусавые трели.

«Что же делать дальше?» — думала Лариса. После вчерашнего инцидента, который закончился смертью Курехина, она как-то растерялась. За что дальше цепляться, было неясно.

Из участников событий в отеле «Континент», если суммировать все известное о них, в живых оставался один загадочный толстый и лысый мужчина, судя по всему, являвшийся деловым партнером Курехина. Обе девушки, которые были с ними, уже на небесах. Курехин присоединился к ним вчера вечером. Следовательно, можно предположить, что во всем виноват лысый, который последовательно убрал всех свидетелей. Только непонятно, почему он начал с Алины… И вообще, не очень понятны его мотивы.

Впрочем… Если предположить, что девушки невольно стали свидетелями какого-то разговора, то становится понятно, почему их нет в живых. И Курехина тоже. Сначала он посидел в тюрьме, потом вышел, встретился с лысым, и… буквально через несколько часов его не стало.

А где же искать лысого? Лариса повернулась на бок, затушила сигарету в пепельнице. Ей стало вдруг теплее, зарождающийся за окном день уже не казался холодным. Может быть, потому, что ее увлекло расследование.

Она решительно откинула одеяло, подоткнула его под безмятежно спящего Евгения и встала. Комнатная температура способствовала бодрости духа и тела. Лариса вышла из комнаты и прошла в кухню.

«Что бы сегодня этакое приготовить?» — подумала она и поймала себя на мысли, что уже давно забросила свое любимое хобби. Впрочем, не совсем хобби, если оно вполне органично сочеталось с ее работой директора ресторана.

Нет, сегодня надо исправить положение. Она открыла тетрадь новых рецептов. Ну, например, швабский вишневый пудинг из пшеничного хлеба. Но его нужно готовить целых два часа. Ко всему прочему он обычно подается с ванильным соусом, а это еще час, как минимум. И не все ингредиенты присутствуют у нее дома.

Надо что-нибудь попроще и эффективнее. Вот-вот проснется Евгений. А тут дело может растянуться часов этак на шесть.

Стоп, шесть часов… Лариса нахмурилась и замерла на месте. Курехин и лысый говорили про шесть часов. Она мгновенно восстановила в памяти разговор в ресторане.

«Завтра в шесть жду тебя в «Славянской» — так, кажется, звучала фраза.

Точно. В шесть в «Славянской». То есть лысый ждет Курехина. А какой смысл ему ждать, когда Курехина уже нет в живых и он при всем желании не сможет быть сегодня в назначенное время в назначенном месте? Но это только в том случае, если лысый знает о смерти Курехина, если он сам к ней причастен. А если все же нет?

Лариса, подумав некоторое время, прошла к телефону в кухне и набрала номер.

— Алло, Владимира можно? — спросила она, услышав мужской голос в трубке.

— Кто его спрашивает? — после паузы спросили ее.

— Котова Лариса Викторовна, — представилась Лариса по всей форме.

«Надо же, как секретарь какой-то», — недовольно подумала она. Спустя полминуты в трубке послышался другой, уже знакомый Ларисе голос. Судя по всему, Володя еще спал.

— Извини, если разбудила, — тут же сочла нужным сказать Лариса.

— Ничего, ничего… Я все равно проснулся бы через пятнадцать минут. А когда отец сказал, что это ты, сон как рукой сняло. Есть что-нибудь новое? — В его голосе сразу послышалась обеспокоенность.

— Пожалуй, да. Но это не телефонный разговор. Ты чем сегодня занимаешься?

— Где-то до трех я планировал пробыть в лаборатории… Но если что-то срочное, я могу отложить это.

— Нет, не надо. Ты свободен после пяти?

— Да.

— Отлично. Давай встретимся возле гостиницы «Славянская» в половине шестого.

— Договорились.

Положив трубку, Лариса задумчиво посмотрела в окно.

— С кем у тебя встреча возле «Славянской»? — вдруг огорошил ее голос мужа сзади, и она невольно вздрогнула.

— Господи, Женя, нельзя же так пугать меня! — воскликнула она, прижимая руки к груди.

— Можно, — категорично ответил Евгений, который явился на кухню в одних трусах. — С женой все можно.

— Отнюдь нет, — возразила Лариса, увиливая от Евгения, который норовил ухватить ее сзади и приобнять. — У меня там еда готовится, а ты с глупостями лезешь. Тебе чего не спится?

— Не знаю. Привык, должно быть, подниматься именно в это время. Так что за встреча-то? — зевнул он.

— По работе, — коротко ответила Лариса. — А тебе не мешало бы принять должный вид. У нас на завтрак сегодня английское блюдо, так что будь добр, оденься как можно торжественнее.

— Неужели овсянка? — скривился Евгений. — Я этого не вынесу!

— Когда готовлю я, — Лариса просто возмутилась, — овсянка никогда не бывает простой! Это овсянка от Ларисы — любимой, если верить твоим утверждениям, жены! Ко всему прочему — это отнюдь не овсянка, а жареная свинина. С черносливом и яблоками. Помнишь тот самый датский рецепт?

Евгений недоверчиво посмотрел на жену, покачал головой и поплелся в спальню одеваться…

…День в ресторане прошел как обычно. За исключением того, что Лариса вызвала к себе начальника охраны и сделала ему мощный выговор. Действительно, когда директора похищают прямо из кабинета и увозят на машине, это означает, что служба охраны годится лишь для ловли мышей. А эта функция в ресторане уже давно была закреплена за большим серым котом по имени Тихон, жившим на ресторанной кухне.

Начальник охраны с удивлением узнал о происшествии, сделался красным как рак и стоял перед директором, переминаясь с ноги на ногу.

— Короче, требую усиления режима по всем статьям, — резюмировала Лариса. — Подробности происшествия рассказывать не буду, потому что я сейчас перед вами, жива-здорова и в этом нет смысла. Но чтобы впредь у меня… — Лариса погрозила начальнику охраны пальцем. — И то, что я вам рассказала, храните, пожалуйста, в тайне. Ни в коем случае не рассказывайте Степанычу, иначе через десять минут об этом будут знать не только сотрудники ресторана, но и наши клиенты. Вам все понятно?

— Да, — по-армейски четко ответил начальник охраны.

Он знал, что администратор ресторана Дмитрий Степанович Городов отличается не только большой дотошностью и любопытством, но и болтливостью. Выспрашивая у сотрудников об их тайнах, он потом мог случайно проболтаться об услышанном кому-нибудь еще. Лариса часто этим пользовалась, когда ей надо было знать, чем дышит коллектив. Но в данном случае она сочла, что совершенно не нужно, чтобы этот самый коллектив знал о случившемся.

Когда стрелка часов приблизилась к пяти, Лариса привела себя в порядок, наложила косметику и направилась к своему «Вольво».

Владимир оказался пунктуален. Его слегка мешковатую громадную фигуру Лариса заметила чуть ли не за квартал от «Славянской». Он нервно ходил взад-вперед у входа в гостиницу.

— Что случилось? — Такими словами он встретил ее.

— У нас здесь с тобой сегодня важное дело, — уклончиво сказала Лариса.

— Какое?

— Узнаешь после, — сказала она и решительно открыла дверь в гостиницу.

Она очень обрадовалась, когда увидела в холле профиль Галины Владимировны Фишер, своей старой знакомой, которая работала здесь администратором. Галина Владимировна была разбитной бабенкой лет под сорок, крепкой комплекции и, казалось, была просто создана для того, чтобы занимать эту должность. Она была очень энергична, и выражалось это в основном через крик. Несмотря на то, что возраст брал свое, глядя на ее лицо, никто не давал ей ее годы — под сорок, — максимум двадцать семь. Ее внушительная комплекция способствовала отсутствию морщин на лице.

Еще одна особенность этой личности была связана с отношением ее к мужчинам. Она очень любила противоположный пол и почти со всеми его представителями, попадавшимися на ее пути, пыталась завязать роман. Учитывая особенности ее телосложения, успех был где-то на уровне тридцати процентов. Но количества покоренных мужиков было достаточно, так как попытки делались каждый день и неоднократно.

— Ла-ра! — Подняв свои брови, она удивленно посмотрела на Ларису. — Сколько лет прошло!

— А сколько еще пройдет! — в тон ей ответила Лариса.

— Какой у тебя статный кавалер! — с уважением посмотрев на квадратные челюсти Неделина, произнесла она.

Лариса тоже посмотрела на Неделина и, улыбнувшись, перешла сразу к делу:

— У меня к тебе просьба. В вашей гостинице остановился один человек, нам его надо найти.

— А я думала, что вам номер свободный нужен, — разочарованно протянула Фишер.

«Господи ты боже мой, у этой только одно на уме!» — раздраженно подумала Лариса. А вслух сказала:

— Он такой лысый и большой. Буквально гора-человек, можно сказать…

— Э-эх! Сколько таких гор побывало здесь вообще, — она обвела рукой пространство холла, — и здесь в частности. — Она поддернула свой достаточно обширный бюст.

— Где он остановился? — не сдавалась Лариса.

Фишер снова окинула взглядом фигуру Неделина и, подумав, видимо, о чем-то понятном лишь ей, вздохнула. Потом сказала:

— Нет у нас таких, Лара. Нет. Иначе я бы знала. Я вообще люблю таких, если верить твоему описанию. — И тут она перевела взгляд на лестницу. — Стоп… Вот это не он? Меня ведь три дня на работе не было…

Лариса стрельнула глазами в сторону лестницы. По ней спускался тот самый «гора-человек», с которым Курехин разговаривал в отдельной кабине ресторана «Чайка». Электронные часы в холле «Славянской» показывали семнадцать сорок пять.

— Да. — Лариса тут же отвернулась, чтобы лысый не узнал ее.

— Это новенький. По-моему, если я не ошибаюсь, из Казахстана, командировочный… Я сейчас посмотрю. — Фишер залезла в какой-то талмуд и, пока лысый пересекал холл в направлении бара, придирчиво рассматривала записи. — Филиппов Алексей Витальевич, комната триста двадцать пять, — сказала она, когда дверь бара за лысым закрылась.

— Большое тебе спасибо, — ответила Лариса.

— А что, у вас какое-то дело к нему? Вообще он даже очень ничего, — продолжала вещать Фишер.

— Вот и займись им. По-моему, ты тоже в его вкусе.

— С чего ты взяла?

— Он так на тебя посмотрел, когда ты склонилась над журналом. Буквально пожирал взглядом.

— Нет, ты серьезно?

— Какие могут быть шутки, Галя! Иди скорей в бар, он наверняка пригласит тебя выпить.

— Но я же на работе…

— Приятное с полезным всегда хорошо сочетается.

В этот момент из бара послышался какой-то шум, было похоже на то, что кто-то уронил бокал.

— Е-мое, — проговорила Фишер. — Может, скандал какой, не дай бог!

— Так пойди посмотри! — улыбнулась Лариса.

— А кто же будет сидеть здесь?

— Мы пока покараулим…

Галина Владимировна раздумывала недолго. Быстро взглянув сначала на Ларису, а потом на ее спутника, она махнула рукой и пошла к бару.

Лариса, оказавшись за стойкой администраторши, заглянула сначала в журнал. Да, Филиппов Алексей Витальевич, проживающий в триста двадцать пятом номере. Затем взгляд ее упал на большую панель, висевшую на стене. Там находились ключи от номеров. Триста двадцать пятый был на месте. Скорее всего это были запасные ключи, которые хранились у администратора. У постояльцев были свои дубликаты.

— Ты что? — спросил Владимир, следя за сосредоточенной и напряженной Ларисой. — Что ты хочешь делать?

Она не ответила. Но уже знала, что будет делать дальше.

* * *

Филиппов просыпался тяжело. Всю ночь он кашлял и переворачивался с боку на бок. Накануне, уже после встречи с Курехиным, он позволил себе пропустить в баре двести граммов водки. От этого голова его стала пустой, как жбан, и, засыпая, он лишь смог отдаться чувству, что в настоящий момент ему хорошо. О делах он старался не думать.

«Что день грядущий нам готовит?» — гнусаво пропел лысый, борясь с одышкой и ставя на гостиничный пол свои мощные босые ноги.

Сделка, которую он готовил с Курехиным, чуть было не сорвалась. Но в этом не было его вины. Он, Алексей Филиппов, русский по национальности, но в силу исторических причин вынужденный проживать в сопредельном России Казахстане, всегда старался соблюдать правила игры.

Он посмотрел на часы. Время уже стремилось к одиннадцати. Внутри Филиппова бродили какие-то неясные похмельные ветры. Вроде бы и ничего особенного, но голова была тяжелой.

Он решил провести этот день в номере, никуда не выходя. Тем более, что погода за окном не располагала к каким-либо прогулкам. И даже в бар идти не хотелось.

Так он и пролежал на боку практически весь день, методично почесывая свое пузо. На столе у него еще было чем поживиться. В силу особенностей своей грузной конституции и, соответственно, развившейся с возрастом потребности все время что-то поедать, он придавал еде особое значение. Благодаря тому, что много ел, он так и не сумел скопить адекватное его положению состояние. «Еда — основа жизни», — любил повторять он в ответ на злопыхательства знакомых, которые не упускали случая пошутить над ним, когда Алексей с патологической жадностью поглощал очередное блюдо, поданное в дорогом ресторане.

Просмотрев телевизионные передачи и сметя со стола все, что осталось со вчерашнего дня, он вдруг обнаружил, что время уже близится к шести. И поэтому пора спускаться в бар, где его должен ждать Курехин. Поскольку проблемы с этим господином в достаточной мере надоели Филиппову, то на сегодня была запланирована окончательная разборка с ним. Или — да, или — пошел ты, братец, сам понимаешь куда…

Тяжело вздохнув, Филиппов накинул пиджак, повязал галстук и двинулся в путь. Он спустился вниз и, лениво миновав администраторшу, направился в бар.

Он задержал на ней взгляд. Она была эдакой в представлении Филиппова пышечкой. Женщины в стиле Рубенса всегда манили его к себе. По своему опыту он знал, что вот как раз такие толстухи и являются наиболее темпераментными и большими фантазерками. А традиционные формы сексуальных забав давно уже перестали его интересовать. Ему бы что-нибудь покруче — или многочасовой постельный марафон, где он снисходил бы до пассивного участника событий, или что-нибудь более экзотическое.

Он даже прикупил по случаю фаллоимитатор, поскольку большее возбуждение наступало у него, когда он сам не принимал участие в акте, а заставлял пользоваться этой штукой женщин. И опять же вот такие пышечки с крупными формами более охотно шли навстречу его нетрадиционным желаниям.

Но это все было сейчас не главное. Филиппов это понимал. И, придя в бар и заказав себе сто граммов для поднятия настроения, стал ждать своего контрагента.

Каково же было его удивление, когда пышечка вошла в бар и лукаво на него посмотрела. Несмотря на то, что времени уже было без пяти шесть, он не мог не ответить ей своим добродушным, уверенным в себе взглядом.

— Мадам желает что-нибудь выпить? — спросил он, отважившись поднять свое большое тело со стула и подойти к стойке.

— Может быть, — ответствовала незнакомка.

— В таком случае водочки?

Незнакомка приветливо улыбнулась Филиппову и достаточно терпимо отнеслась к первым попыткам телесного контакта. Он спросил:

— Вы располагаете временем?

— Вообще-то я здесь работаю, — подбоченясь, ответила пышечка. — Администратором.

— Очень хорошо. Дело в том, что я здесь живу, а ровно в шесть, — он посмотрел на электронные часы, — у меня встреча. Следовательно, в половине седьмого мы с вами можем более предметно поговорить.

— Более предметно — это как?

Филиппов улыбнулся и ничего не ответил. В качестве комментария он лишь легонько провел своей большой лапой по обширному заду пышечки.

Видимо, и он и она верили в любовь с первого взгляда. Поэтому слов много не потребовалось. Она молчаливо согласилась с предложенным им вариантом.

— Я сижу в холле, мимо меня вы не сможете пройти, — сказала пышечка и, улыбнувшись Филиппову, направилась к выходу из бара.

Он, довольный тем, как прошли последние пять минут его жизни, вернулся к себе за столик и принялся ждать.

Однако ни в шесть ровно, ни спустя джентльменские десять минут Курехин не появился. Филиппов мрачнел все больше и больше. Курехина он знал уже несколько месяцев, и до этого все было нормально. Он производил впечатление надежного и серьезного человека. Но то, с чем Филиппов столкнулся в этот раз, переходило все границы.

Один сплошной геморрой! То баба выкинулась из окна, то Курехина задержали менты, то в ресторане, где они встречались, вроде как за ними следили. Короче говоря, ничего хорошего… Филиппов твердо решил, что, если Курехин так и не появится, он будет искать другого партнера. Вместе с тем искать другого было сложно, так как он никого в городе не знал.

Филиппов вынул сигарету и закурил. Вообще-то он был человеком спокойным и уравновешенным, но ситуация заставляла его нервничать, то есть находиться в несвойственном ему эмоциональном напряжении. Дело осложнялось еще и тем, что он не мог уехать назад в Казахстан, не заключив в Тарасове необходимую для него сделку.

Когда время подошло к половине седьмого, Филиппов решительно встал со стула. Что ж, если дела не идут в одном направлении, то следует сосредоточить усилия на другом. А именно — взять эту администраторшу за жабры и тащить в номер. Он нюхом чуял, что она весьма темпер-раментная женщина…

Выйдя из бара, он сразу же направился к стойке администратора.

— Тебя как зовут? — сразу переходя на «ты», спросил он.

— Галина Владимировна, — с улыбкой ответила Фишер.

— Очень хорошо. Я приглашаю тебя на вечеринку, которая будет организована в моем номере.

Поломавшись только для вида, соблюдая тем самым ритуал поведения женщины в подобных ситуациях, Галина Владимировна согласилась. Она быстро нашла кого-то из служащих отеля, кто занял ее место.

Спустя несколько минут Филиппов вместе с новообретенной пассией уже поднимались по лестнице.

Они подошли к двери номера, и он, сохраняя солидный и невозмутимый вид, открыл ее. И тут же услышал шорох, доносившийся изнутри номера. Администраторша же, оказавшись в темной прихожей, невольно прислонилась к своему спутнику.

Филиппов среагировал очень быстро. Он замер на месте, а затем неожиданно повернулся и зажал рот рукой Галине Владимировне. Та издала сдавленный стон и начала вырываться. Поскольку она была весьма и весьма грузной и крепко стоящей на ногах женщиной, то ей, несмотря на внушительность размеров противника, это начало удаваться.

— Ты что, охренел? — освободив на секунду рот от его руки, тут же прокричала она.

Филиппов, собрав все силы, отбросил администраторшу в сторону и сосредоточил все свое внимание на двери, ведущей из прихожей в комнату. Как он и предполагал, после возгласа Галины Владимировны она раскрылась, и на пороге появился большой детина с квадратной челюстью.

Филиппов в этот момент был уже за дверью. Поэтому тот, кто заглянул в прихожую, не видел его. Этим-то Алексей и воспользовался. Быстро выбросив вперед ногу, он буквально утопил ее в паху неизвестного ему мужчины. Тот тут же издал утробный звук, напоминавший ритуальный возглас воина времен первобытно-общинного строя.

«Э-а-ах!!» Крик сопровождался перегибанием большого тела незнакомца пополам. Филиппов быстро двинул другой ногой ему в бок, и тот упал. Затем он бросился в комнату, схватил стоявший под столом дипломат и тут же ринулся назад.

Он лишь боковым зрением заметил, что в комнате находилась еще и женщина — а именно высокая блондинка в светлом костюме. Но особо разглядывать ее Филиппову было некогда. Он леопардом перескочил через лежавшего на полу и корчившегося от боли мужчину, отпихнул в другую сторону свою недавнюю пассию, пытавшуюся загородить ему путь, и выскочил в коридор. Уже вдогонку ему прозвучали громкие проклятия Галины Владимировны Фишер, явно обманувшейся в тот вечер в своих лучших чувствах.

 

Глава 7

Администратор Федерации шейпинга Аркадий Иванович Гусельский был очень удивлен, когда его, уже собравшегося уходить с работы, застал телефонный звонок. Вернее, удивило его не это, а то, каким взволнованным голосом говорил с ним его знакомый Алексей Филиппов. Он приехал сюда из Казахстана налаживать деловые контакты.

— Мне нужна квартира, срочно! — кричал в трубку Филиппов.

— Но у меня не риэлтерская контора, — хорошо поставленным, солидным голосом ответил Гусельский.

— Хорошо, мне нужна девочка, но обязательно с квартирой, — поправился Филиппов.

— А что случилось, собственно?

— Я по телефону не могу всего рассказать.

— Если это какой-нибудь криминал, то я в этом не участвую.

— Какой криминал! — На том конце провода явно чувствовалось раздражение. — У нас нет никакого криминала. Это у вас в вашем городе сплошной криминал.

— Я попросил бы более осторожно высказываться по поводу столицы Поволжья. — Гусельский, как всегда, сохранял солидность и невозмутимость.

— Е..ный по башке! Если вы не можете этого сделать, так и скажите!

— Ну почему же… — В Гусельском проснулся коммерсант. — Можем… Только это будет дорого стоить.

— Мне все равно! Сделать это надо поскорее… Вы можете куда-нибудь подъехать в центр?

— Вполне… Только мне надо сначала все подготовить. В смысле — позвонить, договориться…

— Полчаса вам хватит?

— Через час я буду у входа в городской сад, — отрезал Гусельский. — На какое время вам нужны апартаменты?

— Дня на три.

— Штука, — коротко резюмировал Гусельский.

Филиппов замешкался, пошамкал губами, издал парочку невнятных междометий и недовольно пробурчал:

— Пойдет… Да, кстати… — Он слегка помедлил. — Мне, возможно, будут нужны ваши связи в мире бизнеса.

— Ну… — неопределенно высказался администратор Федерации шейпинга, — а какие именно?

— Об этом скажу при встрече, — отрезал Филиппов и отключил связь.

Гусельский положил трубку. Он, как человек осторожный, раздумывал, стоит ли ему связываться с малознакомым Филипповым. Они познакомились совсем недавно, через некоего Курехина, который являлся спонсором недавнего показа моделей. Уж больно подозрительно звучал его голос в трубке. Собеседник был явно чем-то встревожен, и вообще он произвел на Гусельского не очень приятное впечатление. Но на другой чаше весов была одна тысяча американских долларов.

Мысли Гусельского перекинулись на историю в отеле «Континент». Смерть Машковской, затем убийство Косицыной. А кто, собственно, был связан с ними обеими? Именно он, этот толстый и лысый человек из степного Казахстана. И еще Курехин… Тоже фрукт еще тот.

По радио тем временем начались последние известия. Тарасовское радио методично сообщило о том, куда за последний день успел съездить с инспекционными поездками мэр города, рассказало о каких-то научных конференциях и наконец сообщило, что вчера в своей собственной машине был взорван известный в городе бизнесмен Сергей Курехин, руководитель концерна «АТЕКС».

У Гусельского чуть было не выпала из рук шариковая ручка. Он отчетливо вспомнил, что в то самое воскресенье, в день показа моделей, привел двух девушек к Курехину и Филиппову. Это были как раз Машковская и Косицына. И вот теперь трое из пяти участников той встречи обитают в другом, лучшем мире. И совпадением это никак быть не может.

То есть в живых остались только Филиппов и он сам, Гусельский Аркадий Иванович. У Гусельского от этой мысли внутри все похолодело.

Так, стоп, стоп… Гусельский попробовал отбросить эмоции и порассуждать рационально. Если убрали двух девчонок и Курехина, то, стало быть, было за что. А его-то за что убирать? Он-то ничего и слыхом не слыхивал об их делах, они ему безразличны. У него — девочки, у них — деньги, все очень просто и банально, а остальное его не касается.

А может быть, этот лысый Филиппов — маньяк? Может быть, у него не в порядке с крышей? Да что-то вроде непохоже. Человек выглядит солидно, может быть даже чересчур. Какой из него маньяк?

Но… Тем не менее. Осторожность прежде всего. И Гусельский решил оставить тысячу долларов в чужом кармане и не ехать на встречу с Филипповым.

Тогда куда же? Ехать домой тоже не лучший вариант. Если предположить, что с ним хотят сделать то же самое, что с остальными, то… Нет, домой нельзя.

Гусельский стал нервно расхаживать по кабинету. Жена, которая являлась главным тренером федерации, уже уехала домой. Собственно, может быть, и не домой… Гусельский с раздражением подумал о том, что один из его компаньонов слишком много времени проводит в обществе госпожи Бобровой. Черт побери, еще и тут надо принимать меры…

А, ладно, черт с ними! Проблема сейчас стоит гораздо серьезнее, чем связи жены на стороне. Собственно, он и сам отнюдь не безгрешен, и многие из девочек проходили профессиональную проверку именно с ним. Некоторые со временем даже стали тренерами.

Гусельский прислушался. В соседнем помещении звучала музыка. Там шло занятие, которое проводила Ольга Кондрашова, одна из его любимиц. «Да, именно так и надо поступить», — подумал он и решительно вышел из кабинета.

Он прошел в зал, стараясь не смотреть на занимающихся, дабы не смущать их своим мужским взором, и подошел к Кондрашовой.

— Я хочу сегодня к тебе! — проорал он ей в ухо, стараясь перекричать грохочущую музыку.

Ольга, по привычке улыбаясь, застыла в недоумении.

— Мне надо сегодня к тебе! На твоей машине! — повторил Гусельский.

Кондрашова подошла к магнитофону и выключила его.

— Одну минутку, продолжайте без меня, — громко сказала она группе занимающихся. — Движения те же, что мы сегодня разбирали.

И снова включила магнитофон. Затем она вышла в коридор и закрыла дверь.

— Но… — начала было она.

— Никаких но, — отрезал Гусельский.

— Сегодня у меня встреча, — снова осмелилась возразить Кондрашова. — Отмени. У меня проблемы, я не хочу появляться дома. Я могу поехать только к тебе.

Он взял Кондрашову за плечи и заглянул ей в глаза, упорно ее таким образом гипнотизируя. Та чуть отстранилась и недовольно сказала:

— Ну хорошо… — И снова пошла в зал.

— Я компенсирую твои неудобства, — со вздохом сказал Гусельский, недовольный тем, с какой физиономией она выслушала его. — Закругляйся скорее, и едем…

«Какие все-таки они все!» — зло подумал Гусельский, имея в виду противоположный пол вообще и, в частности, отдельных его представительниц.

Все оставшееся до конца занятий время Гусельский сидел в своем кабинете, поминутно смотрел на часы и нервничал. Состояние нервного возбуждения не покинуло его и тогда, когда Кондрашова везла его к себе домой на своем «Опель-Кадете».

Гусельский был неразговорчив. Он смотрел в стекло заднего вида. Уже почти совсем стемнело, но зоркий его глаз тем не менее сумел заметить, что их маршрут усердно повторяла какая-то серебристая иномарка. Какая именно, Аркадий Иванович не сумел разглядеть.

И от этого он запаниковал. Доведенная до предела психика не давала ему шансов на спокойствие. За ним следят, это абсолютно точно… И что делать — неясно. Милиция? Но он, как назло, забыл впопыхах свой сотовый. Подъехать к ближайшему гаишнику и объяснить ситуацию? Но если намерения у тех людей серьезные, то это не поможет, к тому же тупость и непонятливость ментов Гусельскому была хорошо известна. А вдруг это просто совпадение? Тогда он будет выглядеть полным идиотом.

— Давай гони на красный! — неожиданно пришло ему в голову самое примитивное решение. — Гони, гони! — угрожающе зашипел Гусельский прямо в лицо ошарашенной Кондрашовой и ткнул ее в бок.

Та, видимо совершенно ошалев от того, как ведет себя босс, газанула так, что Гусельский сам испугался рева двигателя автомобиля. Однако перекресток машина миновала успешно. К счастью, поток машин с перпендикулярной стороны был не слишком плотным. Гусельский, оправившись после кратковременного шока, снова взглянул в заднее зеркало. Иномарки, которая неотрывно следовала за ними, не наблюдалось.

— Сверни на боковую улицу, сделай круг и только потом выезжай на проспект, — приказал Гусельский уже более спокойным голосом.

— Да что случилось-то, Аркадий Иванович? — спросила Кондрашова, когда они вырулили на проспект и поехали спокойно.

— История одна… Нехорошая, — уклончиво ответил Гусельский, растирая лицо и голову руками.

— Леля и Алина? — испуганно произнесла Кондрашова.

— Да…

— А при чем здесь я?

— Да ни при чем, все вроде бы уже нормально. Сейчас доберемся до тебя, там все расскажу. Только не забудь притормозить у супермаркета, нужно взять что-нибудь для расслабления.

— Да уж, — согласилась Кондрашова, которая, несмотря на то что была тренером по шейпингу и, следовательно, почти спортсменкой, очень любила прикладываться к бутылке. — И все-таки я не понимаю, зачем же вы меня в это впутываете?

— Оля, не бойся, все будет хорошо, если будешь меня слушаться. Если же нет, то пеняй на себя. — В Гусельском снова проснулся жесткий руководитель, слово которого для подчиненных является законом.

Когда наконец они добрались до квартиры Кондрашовой, Гусельский потребовал включить расслабляющую музыку и сделать ему массаж. Кондрашова со своей стороны проверила замки на двери.

Он хотел чего-то брутального — слишком много накопилось в нем негатива. Начиная с поведения собственной жены и кончая криминалом, в который он вляпался отнюдь не по собственной воле. Он хотел буквально безумствовать в ночи… Но желания желаниями, а состояние — состоянием. К тому же возраст… И хотя он с недавнего времени начал пользоваться «Йохимбе», в настоящий момент это мало помогало.

Он почувствовал в себе какие-то зажимы. То ли Ольга вела себя слишком холодно и отстраненно, то ли нервы действовали не лучшим образом на его мужские способности.

Гусельский где-то час потратил на валяние на диване и просмотр последних известий вперемежку с потягиванием из бокала мартини. И лишь только, когда Ольга начала откровенно позевывать, намекая на то, что пора бы уже и отправляться ко сну, он решился.

Но все как-то не ладилось… Он не чувствовал со стороны Ольги практически никакой отдачи. Он подозревал, что причиной тому был отказ ее по телефону какому-то незнакомому ему мужчине. По всей видимости, именно с ним у нее была назначена на сегодня встреча.

Однако, с другой стороны, Гусельский знал, что его любимица настроена по отношению к мужчинам явно меркантильно и наверняка встречается с тем, другим, не по причине своей большой любви, а из-за наличия у последнего толстого кошелька. И чем он хуже других? У него тоже кошелек отнюдь не тонок…

В самый разгар сексуальных игр погребальным колоколом прозвучал дверной звонок. У Ольги он был очень резким, и Гусельский, уже успевший отправиться в путешествие в мир телесных наслаждений, вздрогнул.

— Не открывай, — прошептал он, чувствуя, как внутри все похолодело.

— Милиция! — неожиданно послышался голос из-за двери. — Откройте!

Голос был достаточно суров и очень похож на стандартные голоса милиционеров из советских фильмов.

Кондрашова вздохнула, с упреком посмотрела на Гусельского, запахнулась в халат и пошла открывать дверь. Аркадий Иванович же принялся лихорадочно искать свои штаны.

* * *

— Ну ни фига себе! — удивленно вытаращила глаза Фишер, когда Лариса буквально протаранила ее и бросилась в коридор.

За несколько секунд до этого ее отпихнул тот самый толстый и лысый, с которым она познакомилась в баре гостиницы.

— С ума все посходили! — продолжила Фишер, глядя на перегнувшегося буквой «Г» Неделина.

— С-сука! — только и смог сказать Володя.

Лариса всего этого уже не слышала, она бежала по коридору, пытаясь догнать сбежавшего с дипломатом Филиппова. Она надеялась на то, что его комплекция не позволит ему передвигаться слишком быстро.

Но не тут-то было. Лариса сбежала по лестнице на первый этаж, куда по идее должен был броситься лысый. Здесь был довольно большой холл, и она по крайней мере могла бы увидеть его спину около входной двери. Но Филиппов как сквозь землю провалился.

Лариса рванулась к охраннику, который невозмутимо стоял на своем посту у стены холла.

— Видели, толстый такой и лысый пробегал?

Охранник, подозрительно посмотрев на Ларису и секунду подумав, ответил, качая головой:

— Нет.

— Ч-черт! — выругалась Лариса и побежала к выходу.

Оказавшись на улице, она заметалась по сторонам. Лысого не было нигде — ни справа, ни слева. Подождав где-то с минуту и поняв, что упустила его, она снова вошла в здание гостиницы.

Когда она поднялась в номер, то увидела умилительную сцену. Владимир Неделин, слегка оправившись от удара в самую чувствительную часть тела, пребывал под материнской опекой Галины Владимировны Фишер. Он лежал на диване, держась руками за низ живота, а голова его покоилась на массивных коленях Фишер. Она руками гладила ему волосы и приговаривала:

— Ничего, малыш, ничего… Все будет хорошо…

— Может быть, — прокомментировала Лариса. — Вот только непонятно когда…

Она посмотрела на Неделина. Решение о следующем ходе в ее приключениях на сегодня она уже приняла. Оставалось только привести в порядок своего спутника и убедить его в том, что это надо сделать.

— Галя, извини, что так вышло, — начала она и, видя, что Фишер собирается вставить какую-то тираду, сделала предупредительный жест рукой. — Сейчас мне некогда тебе все объяснять. Заеду как-нибудь и все расскажу. А сейчас оставь нас одних на несколько минут. Мы закроем номер и принесем тебе ключ.

Лариса говорила все это непререкаемым и безапелляционным тоном. Фишер открыла рот и уже собиралась что-то возразить, но Лариса снова ее опередила:

— И даже не думай об этом!

— Ладно, все поняла. — Фишер встала и, аккуратно приземлив голову Неделина на диван, удалилась в направлении выхода из номера.

Когда дверь за ней закрылась, Лариса присела к Владимиру:

— Тебе уже лучше?

— Как сказать… — Неделин удрученно покачал головой.

— Тем не менее слушай меня. Мы с тобой упустили Филиппова, но есть еще одна фигура в этом деле, которая, по всей видимости, принимала участие в событиях.

— Кто же это?

— Аркадий Иванович Гусельский, администратор Федерации шейпинга и по совместительству один из элитных сутенеров города. Именно он поставил девочек, в том числе и твою Алину, на обслуживание для Курехина и Филиппова в тот вечер в отеле.

Неделин приподнялся на диване.

— Стоп, стоп! — Лариса повысила голос. — Я понимаю, что все это тебе слышать крайне неприятно, но это факт, не подлежащий опровержению. Алина, так же как и остальные девушки конторы Гусельского, была одной из дорогих проституток для очень обеспеченных в городе людей.

— Господи боже мой! — Владимир закрыл лицо руками.

— Сейчас мы едем к Гусельскому и выясняем у него все, что он знает про лысого. Потому что у Курехина спросить мы уже все равно не можем — не сегодня-завтра его грешное тело будет предано матушке-земле… Ты в состоянии передвигаться?

— Да, — прокряхтел Неделин и сел на диване.

— В таком случае не будем терять времени. Может быть, он еще на рабочем месте…

…Они чуть было не перехватили Гусельского прямо на работе. Однако он ненамного опередил их. Они подъехали к Федерации шейпинга в тот самый момент, когда от нее отъезжал «Опель-Кадет», за рулем которого сидела какая-то дама. Рядом с ней сидел Гусельский.

Ларисе было не привыкать к автомобильным погоням. Она была очень хорошим водителем и даже в свое время работала, вполне официально, шофером у компаньона мужа. Поэтому серебристый «Вольво» накрепко приклеился к «Опелю».

В один момент они уже вроде бы упустили их, когда «Опель» неожиданно газанул на красный свет. Однако Лариса хорошо знала город и вычислила их следующий шаг — они должны были свернуть на боковую улицу и уже потом выехать на проспект. Дорога здесь была практически одна, и так или иначе на проспекте они должны были оказаться. Поэтому Лариса применила свой маневр, и короткой дорогой, через другую боковую улицу, погнала свой «Вольво» по направлению к проспекту.

Так оно и оказалось. Парочка на «Опеле» проследовала дальше, и Лариса «довела» их до конечного пункта маршрута. Это была обычная девятиэтажка. По индикаторам на лифте они определили, что Гусельский с дамой поднялись на седьмой этаж.

Дальнейшее было делом техники. Два темных окна на седьмом этаже зажглись через минуту после того, как Гусельский с дамой поднялись на лифте, и определить квартиру не составило труда.

* * *

— Откройте, милиция!

— Покажите свое удостоверение! — попросил женский голос из-за двери, и Неделин, не растерявшись, тут же поднес к глазку пропуск в свой научно-исследовательский институт.

После того как дверь открыли, мощнейшим движением своего плеча, подогреваемый всеми возможными страстями, Неделин преодолел слабую преграду в виде хрупкого женского тела Ольги Кондрашовой и оказался в квартире.

«Почти как омоновец!» — удовлетворенно подумала Лариса и проследовала за Неделиным, не забыв тут же плотно прикрыть входную дверь.

Гусельский сидел на диване, прямо напротив двери в комнату. Он прикрывался штанами, которые так и не успел на себя надеть.

— Ну что, колоться будешь, сволочь, или как? — с хрипотцой в голосе произнес Неделин, угрожающе надвигаясь на Гусельского.

Тот уже хотел было что-то ответить, но спазм в горле помешал ему это сделать. Удовлетворенный тем, какое грозное впечатление он произвел, Неделин вырвал штаны у Гусельского и забросил их в дальний угол.

Открывшаяся нагота мужских гениталий вызвала у Неделина новый приступ ярости, и он уже размахнулся для удара ногой, как в дело вступила Лариса. Она решительно встала между двоим мужчинами и заявила, глядя прямо в лицо Гусельского:

— Сейчас вы расскажете нам все!

— Что — все? — испуганно спросил наконец главный шейпингист города.

— Володя, займись, пожалуйста, дамой, — попросила Лариса, глядя на то, как в прихожей поднимается на ноги оглушенная ударом Кондрашова.

Рука ее потянулась к телефону. Но Владимир среагировал быстро. Он уже привык к тому, чтобы исполнять то, о чем говорила Лариса. Эта женщина командовала им, но у нее выходило это очень естественно. И, главное, решения ее были, как правило, верными.

Неделин быстро перехватил руку Кондрашовой и на всякий случай закрыл ей рот своей огромной рукой. Потом он потащил ее в ванную.

«Ну вот и хорошо. Может быть, он слегка развеет свою печаль после того, что случилось в гостинице», — ехидно подумала на этот счет Лариса.

Гусельский же, придя чуть-чуть в себя, осознал наконец, что перед ним стоит малознакомая женщина и его бесштанное состояние выглядит несколько шокирующе. Он покраснел и потянул на себе покрывало.

— Что я вам могу рассказать? — спросил он.

— Абсолютно все, что касается происшествия в отеле «Континент», убийства Лели Косицыной и взрыва автомобиля некоего предпринимателя по фамилии Курехин, — четко изложила Лариса. — Но я ни в чем не виноват. — Гусельский приложил руки к груди, снова обнажив свои мужские достоинства. — Извините, — пробурчал он и залез под покрывало. — Можно я так посижу?

— Можно, — разрешила Лариса. — То, что у вас там, меня совершенно не интересует. Мне гораздо интереснее все, что касается господина по фамилии Филиппов.

— Но… Я ничего не знаю… Нас познакомил Курехин… А вы, простите, кого представляете?

Гусельский настороженно смотрел на Ларису и косился в сторону ванной, где скрылись его любовница вместе с Володей. Звуки, оттуда доносившиеся, свидетельствовали о том, что Володя упорно старался заставить девицу замолчать и применял ради этого различные силовые варианты. Но со стороны доносившийся оттуда звукоряд вполне можно было принять за изнасилование.

— Ничего, ничего, — успокоила его Лариса. — С вашей девушкой, если вы хорошо себя будете вести, ничего плохого не случится. Итак, что вы скажете о Филиппове?

— Мне все-таки хотелось бы узнать…

— Вы меня что, не узнаете? — перебив его, спросила Лариса. — Я директор ресторана «Чайка» — Котова Лариса Викторовна. А человек, находящийся в ванной, очень любил одну из ваших подчиненных, Алину Машковскую. И по этой причине он очень хочет знать, кто виновен в ее смерти. Я же занимаюсь этим потому, что стала свидетельницей двух убийств: Алины и ее подруги Лели. Так что никакого официоза…

— Очень хорошо. — Гусельский зримо повеселел. — Но я повторяю, что ничего не знаю. Смерть обеих девушек для меня также явилась шоком.

Он приложил руки к груди, уверяя таким образом в том, что он совершенно искренен.

— Только не надо продолжать эту пафосную тираду. И все-таки я догадываюсь, что вы не так уж просты, как кажется. Зачем вы удирали от нас на красный свет? Кого вы боитесь?

— Так это были вы? — Гусельский даже улыбнулся. — Это были вы? — переспросил он, и в голосе его появились радостные нотки.

— Кого вы боитесь? — повторила свой вопрос Лариса.

Гусельский сглотнул слюну и повертел головой. Было видно, что он о чем-то раздумывает и вот-вот скажет.

— Может быть, вызвать господина Неделина? — решила поторопить его Лариса. — Он весьма недоволен тем, что его невесту вы продавали всякого рода обеспеченным самцам… Да. И еще… Если вы не скажете нам всей правды, то ваши штаны, те самые, — она показала пальцем в угол, — мы сейчас выкинем в окно, а я позвоню вашей жене. И она увидит воочию, чем вы здесь занимаетесь.

— Да это не так уж и значимо для меня! — махнул рукой Гусельский. — Жене можете звонить.

— Хватит пороть ерунду! — взорвалась Лариса. — Вы не хуже меня понимаете, что в той истории из всех действующих лиц сейчас остались в живых только вы и Филиппов. И кого из вас первого грохнут — пока непонятно. Но мне почему-то кажется, что тенденция весьма настораживающая. Всех убирают по очереди. Итак, ваше слово… Вы убегали от Филиппова?

Это предположение пришло на ум Ларисе абсолютно спонтанно. Но сразу же после произнесения этой фамилии по мимике лица Гусельского стало понятно, что она наверняка попала в точку.

Дальнейшее оправдало ее ожидания. Гусельский, попросив на свой рассказ десять минут, очень обстоятельно изложил события последнего вечера…

— Эта история закончилась вашим появлением в этой квартире. — Гусельский поставил точку в конце своего драматического рассказа.

— Значит, вы не пошли на встречу, потому что подозревали Филиппова, — констатировала в задумчивости Лариса. — А почему? Вы уверены, что нет никаких причин для вашего устранения?

— Мои подозрения обусловлены моей осторожностью, — возразил Гусельский.

— Скорее трусостью, — колко уточнил Неделин, который вместе с Кондрашовой уже сидел в комнате и тоже слушал рассказ Гусельского.

Тренерша по шейпингу уже явно успокоилась и, выкурив сигарету и хлебнув мартини, пребывала даже в хорошем настроении. Она начала поглядывать на Владимира, сидевшего с ней рядом, с явно женским интересом.

Гусельский, не обратив внимания на ехидное замечание Неделина, продолжил:

— Ведь кругом один криминал. Как можно кому-нибудь доверять в такой ситуации!

— Ладно. Из ваших слов мне ясно, что тем самым вечером вы пришли в отель «Континент» вместе с Алиной и Лелей и там познакомились с Филипповым.

— Да, у них с Курехиным намечалась какая-то сделка, но я в этом, поверьте мне, не участвовал. И не знаю, в чем она заключалась.

— Эта сделка сорвалась из-за происшествия в отеле, — задумчиво сказала скорее самой себе Лариса.

— Что-что? — поинтересовался Гусельский.

— Ничего… Вы не в курсе, откуда Курехин и Филиппов знают друг друга?

— Нет.

Лариса снова задумалась. Если Филиппов намекал Гусельскому на какие-то его связи в деловом мире, то это могло вытекать из их несостоявшейся сделки с Курехиным. То есть Филиппов ищет других партнеров уже через Гусельского. Странно — через почти незнакомого ему человека. А может быть, он просто находится в нервном состоянии, в чужом городе и ему, кроме Гусельского, и обратиться-то не к кому…

— Может быть, это и к лучшему, что вы не поехали на встречу, — протянула Лариса после паузы. — Мне кажется, что он еще вам позвонит…

…И действительно, весточки от Филиппова пришлось ждать недолго. Буквально на следующий день после разборки, устроенной Владимиром и Ларисой в квартире любовницы Гусельского, на столе у директора ресторана «Чайка» зазвонил телефон.

— Лариса Викторовна, — вкрадчиво начал Гусельский, — он звонил только что. Просил о встрече…

— Когда встреча?

— В час дня у Центрального рынка.

— Очень хорошо.

— Может быть, подключим к делу милицию? — осторожно поинтересовался Гусельский.

— У нас пока сплошные только подозрения. А менты с подозрениями не работают, — отрезала Лариса. — Не бойтесь, по-моему, он в вас очень заинтересован. Не будет он вас убивать. Во всяком случае, пока…

— Ну, вы меня успокоили.

— Чем можем, всегда поможем, — колко заметила Лариса. — Итак, у Центрального рынка в час мы будем на посту.

Она не стала дожидаться ответа Гусельского и нажала на кнопку сброса. Не кладя трубку на рычаг, она набрала номер Неделина и сообщила ему о последних событиях в деле.

— Я непременно буду, — был его ответ.

 

Глава 8

В час дня около Центрального рынка было много народу. Место встречи было назначено близ фонтана, вокруг которого расположились скамеечки. Гусельский, как было условлено, подошел чуть раньше назначенного часа и уселся на одной из них.

Напротив него сидел пожилой человек в добротном костюме и равнодушно почитывал газету. Он отличался благородной сединой и всем своим видом олицетворял тип пенсионера-партработника.

Стояла прекрасная пора золотой осени, ярко светило солнце, и «партработник» выглядел вполне обычно на фоне разношерстной толпы у фонтана. Тем более, что пенсионеров и пенсионерок в этот час на скамейках было достаточно.

На самом же деле этот человек очень внимательно наблюдал за Гусельским, сидящим напротив него, и вообще контролировал ситуацию. Человека звали Александр Григорьевич Неделин.

Он приехал сюда вместе с сыном. Лариса, после того как позвонила Неделину-младшему, выкурила пару сигарет у себя в кабинете и пришла к выводу, что они вдвоем могут не справиться с ситуацией. Подключать милицию к делу не хотелось, ведь пришлось бы обращаться к Карташову, с которым у Ларисы установились не очень доверительные отношения. Поэтому она вспомнила о Неделине-старшем, полковнике в отставке, который вполне мог бы помочь в проведении операции.

Она снова набрала номер Неделиных, и через полчаса вопрос был решен. Отставной полковник после короткого разговора с сыном согласился принять во всем этом участие. При встрече с Ларисой он был немногословен, сказав лишь, что рад «размять свои застывшие кости» после пяти лет ничегонеделания на гражданке. И заверил еще, что в случае каких-то эксцессов будет реагировать очень быстро и четко.

«За время работы я накопил достаточно опыта в таких делах. Я сразу почувствую, если ситуация примет опасный характер», — сказал он.

Лариса и Владимир остались вдвоем сидеть в «Вольво» неподалеку от фонтана. Площадка, на которой были расположены скамейки, из машины достаточно хорошо просматривалась.

Наступил час дня, и Лариса поневоле начала нервничать. Она даже начала сомневаться в правильности того, что они решили действовать в одиночку, без привлечения официальных органов. Владимир был, напротив, олицетворением спокойствия и уверенности. Он сидел с пуленепробиваемым выражением лица и наблюдал за отцом и Гусельским.

Что касается последнего, то он зримо нервничал. Постоянно смотрел то в одну сторону, то в другую, теребил руками свой пиджак, поправлял галстук.

Собственно, Лариса подозревала, что заставить его принять участие в этой операции помогло лишь то обстоятельство, что его застали с любовницей у нее на квартире. Хоть он и утверждал, что его жене абсолютно все равно, с кем и как он проводит время, но, когда речь в действительности зашла о его штанах как вещественном доказательстве, он сдался.

Вообще-то у Ларисы было какое-то внутреннее чувство, что Филиппов явится на встречу с Гусельским не для того, чтобы его убивать. Но одновременно с этим она подозревала, что у Филиппова весьма темные делишки в Тарасове. Иначе зачем так бурно реагировать на присутствие посторонних в номере гостиницы и бежать от них сломя голову?

Гусельский же клятвенно заверил Ларису в том, что убивать его, собственно, не за что. Он всего лишь свел Курехина и Филиппова со своими девочками и тут же удалился из отеля.

Размышления Ларисы прервало внезапное появление Филиппова на месте встречи. Выставив вперед свое обширное пузо, житель Казахстана степенно приблизился к Гусельскому.

Неделин-старший внешне вел себя очень спокойно, и Ларисе даже показалось, что он слишком углубился в свою газету и по этой причине прозевал появление Филиппова. Она даже забеспокоилась. Однако последующие события убедили ее в том, что все это было зря.

Разговор Гусельского и Филиппова длился минут десять, не больше, и внешне протекал очень миролюбиво. Гусельский даже пару раз улыбнулся. Филиппов же, жестикулируя руками, в чем-то его убеждал. Было видно, что человек нервничает.

Наконец они поднялись со скамейки и двинулись в сторону припаркованной недалеко машины Гусельского. Следом за ними тронулся в путь и Неделин-отец. Лариса тут же вышла из своего «Вольво» и направилась в сторону скромных «Жигулей» шестой модели.

— Садитесь, все идет нормально, — коротко прокомментировал ситуацию полковник, подходя к машине. — Я слышал обрывки разговора. Кажется, они едут на какую-то квартиру, которую этот хлыщ приготовил для толстого лысого.

Лариса, недолго думая, уселась на пассажирское место, Неделин быстро завел мотор и, выдержав небольшую паузу, стартовал вслед за автомобилем Гусельского.

Слежка прошла без особого напряжения. Ко всему прочему, путь был не очень долог. Квартира, которую Гусельский приготовил для Филиппова, находилась в центре города, недалеко от рынка.

Оба мужчины поднялись в подъезд, и после пятнадцатиминутного ожидания внизу появился Гусельский. Он сел в свою машину, следом за ним тронулась и «шестерка».

Гусельский припарковался около Центрального рынка, там, откуда и начался их путь.

— Ну что? — спросила Лариса, когда Гусельский вышел из машины.

— Да ничего особенного, — ответил он. — Хотел снять квартиру с девочкой, я это ему предоставил. О своих проблемах в бизнесе говорить почему-то отказался. Видимо, из соображений осторожности.

— То есть информации о его делах никакой… — разочарованно констатировала Лариса.

— Никакой, — подтвердил Гусельский. — Квартиру он снял на три дня, отдал мне тысячу долларов.

— Как вы объяснили, что не пришли вчера?

— Сослался на срочнейшие дела, соврал, что теща умерла.

— Он порадовался за вас? — неожиданно спросил Неделин-старший.

Гусельский сначала недоуменно на него посмотрел, потом понял, что это шутка, и вежливо посмеялся.

— Ну что ж, пусть пока развлекается, — сказала Лариса, нахмурив брови. — Большое вам спасибо, Александр Григорьевич, — обратилась она к Неделину.

— Не за что, — ответил полковник. — Жалко, настоящего дела не получилось. А то я что-то засиделся дома, отвык уже совсем от оперативной работы.

— Может быть, еще получится, — ответила Лариса. — Даже если он не виноват в смерти этих троих, все равно дело тут нечисто.

— А почему вы думаете, что не виноват? — спросил Неделин. — Насколько я знаю обстоятельства дела, все указывает именно на него. Его сейчас можно было взять за жабры, потрясти хорошенько, он бы и раскололся.

— Не знаю… Но интуиция подсказывает мне, что это не он, — произнесла Лариса. — Тогда… Тогда кто же? — И она хмуро посмотрела на Гусельского.

— Надеюсь, вы не стали опять подозревать меня? — с некоторым испугом спросил администратор Федерации шейпинга.

— Нет, — кратко ответила Лариса и пошла к своему «Вольво».

* * *

Два следующих дня прошли в постоянной слежке за Филипповым. Владимир Неделин и Лариса сменяли друг друга, шпионя за лысым каждый на своей машине.

В результате этой слежки они выяснили, что Филиппов встречался с парочкой подозрительных типов. Лариса и Володя аккуратно сфотографировали этих граждан.

Гусельский же после встречи около рынка пропал из города. Лариса позвонила в Федерацию шейпинга, и ей ответили, что администратор уехал в срочную командировку в Москву. Чего в принципе можно было ожидать, учитывая осторожную натуру Гусельского.

Что же касается типов, с которыми имел дело Филиппов, то с идентификацией их неожиданно помог старый знакомый Ларисы Стас Асташевский. Он явился домой к Котовым отметить приезд Евгения. Собственно, у Асташевского всегда находился повод для приема внутрь горячительных напитков.

Стас уже достаточно накачался и, дождавшись момента, когда Евгений, будучи не столь крепок в отношении алкоголя, отрубился на диване, понизил голос и спросил у Ларисы:

— Ларочка, а может быть, ты уступишь мне по блату, как родному брату?

— Чего? — не поняла Лариса.

— Не чего, а кого, — поправил ее Асташевский. — Я имею в виду твоих девчонок на сцене.

— Ты с ума сошел?

— Ну, подумай, зачем мне переплачивать, куда-то звонить, а тут ты проведешь работу…

— Никакой работы я проводить не буду! — Лариса возмутилась. — Мне и так хватает забот с этим делом, куда я влипла, по сути дела, не по своей воле!

— Что, очередная криминальная история? — Асташевский бросил взгляд в сторону коридора.

Он знал, что Лариса не любила впутывать мужа в свои приключения, которые она время от времени, благодаря своей энергичной и деятельной натуре, находила в жизни.

— Да. Причем это связано с девушками, из тех самых, которые танцуют у меня на сцене. Их, между прочим, в последнее время убивают почем зря.

— Да ты что!

— И твоего знакомого Курехина заодно тоже. Ты зачем водишься со всякими подозрительными типами?

— Ну, про Курехина я знаю. Мне его абсолютно, кстати, не жалко. С криминальным душком пацан… Весьма криминальным…

И тут Ларису осенило. Она прошла в комнату и достала из шкафа фотографии, сделанные днем.

— Кого-нибудь знаешь из них? — спросила она у Асташевского.

Тот, громко сопя и напрягая зрение, уткнулся в фотографии. Лицо его, круглое и одутловатое, покраснело, а толстые губы смешно выпятились.

— Ну, вот этот, — он ткнул пальцем в фотографию, на которой был изображен мужчина со злым и напряженным лицом, — некто Парамон.

— Ты извини, я общаюсь в основном с приличными бизнесменами…

— Я поясню, — охотно откликнулся Асташевский. — Он держит Заводской район, отсидел, естественно… Официально чем-то там занимается, но, по моим сведениям, в основном промышляет торговлей наркотиков.

— Что же его не возьмут?

— Не на чем, по-видимому. Впрочем, у тебя же связи в милиции наверняка крепче моих. Возьми да узнай.

— Так, хорошо. А этот? — Лариса показала на другую фотографию, с которой глядел, прищурившись, невысокий щупленький тип.

— Ну, это вообще очень просто. — Асташевский даже улыбнулся. — Влад Заборский, мой, можно сказать, конкурент в плане поставок лекарств. В отличие от меня может поставлять в город и что-нибудь покруче.

— Покруче — это, надо понимать, наркотики?

— Да. — Асташевский отодвинул от себя фотографии и воззрился своими уже пьяными глазами на Ларису. — Короче, это ма-фи-я, — проговорил он.

— Спасибо, — невозмутимо ответила Лариса и убрала фотографии в карман своего домашнего платья.

— Тебе тоже спасибо, — не остался в долгу Асташевский, отправив себе в рот очередной кусок. — Очень вкусно. Как всегда, что-то оригинальное. Мне даже кажется, что у тебя дома получается лучше, чем в ресторане.

— Естественно, — согласилась Лариса. — Там же поточное производство, что ни говори. А здесь — штучная работа.

— Точно, — подтвердил Асташевский и, вытерев губы салфеткой, по своей давней привычке приложился ими к ручке Ларисы. — Мне пора идти. А тебе, по-видимому, нужно заниматься всем этим. — Он кивнул на фотографии. — Только все-таки советую подключить к делу официальные органы. Потому что это ма-фи-я!

Последнее слово он снова произнес по слогам, стараясь подчеркнуть тем самым его значимость.

Когда Асташевский покинул квартиру, Лариса поднялась на кухню, скептически посмотрела на безмятежно храпящего Евгения, закурила и пошла к себе в комнату.

«Ну и что, если мафия?» — подумала она. Она тоже не лыком шита. Она, можно сказать, тоже мафия, только кулинарная.

Лариса улыбнулась сама себе. Она внезапно решила посмотреть на себя в зеркало, чтобы оценить, как выглядит. Но ее отвлек телефон. Звонил Неделин.

— Наш лысый друг вышел из подъезда и сел в большую машину, фургон.

— «Газель», что ли?

— Да, что-то типа этого. За рулем сидит крайне неприятный тип, мы его раньше не видели. Я сейчас еду за ними. Держат курс в Волжский район, возможно, даже будут недалеко от вашего дома.

— Связывайся со мной так часто, насколько сможешь! — буквально прокричала в трубку Лариса. — Я иду в гараж и завожу свою машину.

Она даже не стала переодеваться и прямо в домашнем платье сбежала вниз. Гараж, который примыкал к холлу на первом этаже, был закрыт. Лариса чертыхнулась и бросилась к вешалке, где в кармане куртки у нее лежал ключ.

Некоторое спокойствие пришло к ней только тогда, когда взревел двигатель ее «Вольво», и серебристый красавец с шумом стартовал из гаража на улицу. Она успела доехать до ближайшего угла, как раздался звонок сотового. Чуть притормозив, Лариса активизировала связь.

— Алло, я сейчас на углу Московской и Горького. Едем в район экономического института, — сказал Неделин.

— Отлично. Я, по-видимому, догоню вас около Соколовой, — ответила Лариса. — Если будут изменения маршрута, сразу же звони.

Она вырулила на ближайшую улицу, ведущую к экономическому институту, чудом избежав аварии. Но смысла обращать внимание на это не было. Через несколько минут Лариса уже была на месте. Оказалось, что она даже опередила тех, кто, по идее, должен был очутиться здесь раньше нее. «Газель», а за ней и «девятка» Неделина появились у института на полминуты позже.

Лариса, остановившись у тротуара, пропустила вперед обе машины, потом включила поворотник и пристроилась сразу же за «девяткой».

Дальнейший путь этого своеобразного кортежа занял минут пять. «Газель» в конечном итоге остановилась на площадке перед автостоянкой. Неделин и Лариса припарковали свои машины напротив, пристроившись к довольно большому количеству автомобилей, которые были припаркованы тут раньше.

Неделин вышел из своей машины и пересел к Ларисе.

— Как ты думаешь, что это может быть? — спросил он.

— Сейчас посмотрим, — уклончиво ответила она, наблюдая в зеркало за происходящим на площадке.

А к «Газели» тем временем подошел плотный мужчина, одетый в кожаную куртку и спортивные штаны. Лицо его было суровым и напряженным. Лариса тут же узнала в подошедшем Парамона, того самого, с кем Филиппов встречался день назад и кто, по сведениям Асташевского, являлся торговцем наркотиками.

В этот момент из «Газели» с трудом вылез Филиппов. Переваливаясь с боку на бок, он подошел к Парамону и поздоровался с ним за руку.

Они перебросились между собой несколькими фразами. Потом посмотрели по сторонам и закурили. И Лариса приняла решение. Она схватила сотовый и набрала номер капитана Карташова.

— Алло, — послышался в трубке знакомый голос.

— Вас беспокоит Котова Лариса Викторовна, вы должны меня помнить, мы с вами в последнее время очень часто встречались.

— Как же, как же, — съехидничал Карташов.

— Слушайте меня внимательно. Из трех участников встречи в отеле «Континент» остался в живых всего один человек, некто Филиппов. Возможно, сейчас произойдет смерть уже последнего фигуранта событий. А может быть, и что-то другое.

— А если короче?

— Если короче, то вам необходимо быть с оперативной группой на улице Соколовой около автостоянки «Гермес-авто». Сейчас здесь Филиппов встречается с неким Парамоном. Я думаю, он вам известен как бандит из Заводского района. Думаю также, вы в курсе, что он занимается торговлей наркотиками. Филиппов приехал на встречу на «Газели». Делайте выводы сами…

— А вы-то как там оказались? — после паузы спросил Карташов.

— А я всегда оказываюсь в нужном месте в нужное время, — с апломбом заметила Лариса. — Я нахожусь напротив автостоянки в серебристом «Вольво».

— Ну хорошо… — со вздохом сказал Карташов. — Мы будем через пятнадцать минут.

— Лучше бы раньше, — сказала Лариса, но Карташов уже отключил связь.

Наступила пора напряженного ожидания. Филиппов и Парамон тем временем скрылись в салоне стоявшей неподалеку «БМВ»-»семерки» с тонированными стеклами. Водитель «Газели» хмуро сидел за рулем и курил. Обстановка вокруг была абсолютно спокойной, ничто не предвещало серьезной разборки, стрельбы, поножовщины и прочих тому подобных брутальных сцен.

Так продолжалось минут десять. Лариса с Володей постоянно следили за временем и нервничали. Неделина одолевали мысли об Алине, но он не решался в этот момент поделиться ими с Ларисой. Вообще чувства, которые он испытал в последние дни, вполне могли ввергнуть человека в мощнейшую депрессию. Действительно, горечь потери любимого человека усугублялась еще и тем, что он после ее смерти узнал нечто совершенно невероятное. Это было грязным делом — проститутка, пусть и дорогая. Неделин метался в океане противоречивых чувств. Он ведь дарил свою любовь Алине абсолютно бескорыстно, не скрывая при этом от нее ничего. Он был открыт и честен. Она — нет. Но она умерла, а он жив. И с этим он никак не мог смириться.

Все происходящее вокруг удручало его, давило тяжелым прессом, и не было средства, чтобы от этой безысходности избавиться. Болезнь матери и безучастное поведение отца дополняли безрадостную картину.

Он тяжело вздохнул, глядя на Ларису, и перевел взгляд на часы.

— Ты нервничаешь? — спросила она.

— Да, — признался Неделин. — Прошло уже десять минут.

— Будем надеяться, что они подъедут вовремя.

Лариса сжала его руку. Он почувствовал, что с этой женщиной у него установилось взаимопонимание на уровне интуиции. Она наверняка читала его мысли и буквально сканировала состояние его души.

В этом он не ошибался. Лариса действительно все дни, проведенные с ним, внимательно наблюдала за его состоянием. Ей было, с одной стороны, его жалко — по понятным причинам, а с другой — она чувствовала, что в этом человеке существует определенный внутренний стержень, который не даст ему сломаться. Неделину было двадцать шесть лет, Лариса на восемь лет его старше. Однако, несмотря на это, у нее было ощущение, что за Володей в определенной ситуации можно чувствовать себя как за каменной стеной.

Нельзя было сказать, что она влюбилась, — ситуация этому явно не способствовала. Но в том, что приобрела себе друга, она не сомневалась.

Минуты тем временем шли. Дверца «БМВ» открылась, и оттуда вылез Филиппов. По его лицу было заметно, что он удовлетворен состоявшимся разговором. Он медленно направился в сторону «Газели». Парамон остался в своей машине.

Филиппов подошел к «Газели» и что-то сказал водителю. Тот молча кивнул и вылез из машины. Не торопясь, вразвалочку, он обошел ее и начал открывать заднюю дверцу. В этот момент из «БМВ» вылезли двое крепких парней, которые направились к «Газели».

Лариса посмотрела на часы. С момента ее разговора с Карташовым прошло уже шестнадцать минут.

«Черт побери! Вот что значит наши российские менты!» — с раздражением подумала она.

В этот момент неподалеку от места событий притормозила «шестерка», и из нее вышел одетый в гражданское капитан Карташов. Оглядевшись, он заметил наконец серебристый «Вольво» Ларисы и направился к ней.

— Что у вас здесь происходит? — недовольно спросил он, едва усевшись на заднее сиденье.

— Вот «Газель», — Лариса показала в сторону фургона, — вот подручные Парамона, — она указала на двух парней, — и, по-моему, сейчас совершается какая-то сделка. А последствия ее могут быть разными, вплоть до самых драматических. Уж очень подозрительно, что все люди, принимавшие участие в той вечеринке в отеле «Континент», отправляются на тот свет. Филиппов — последний из могикан.

Карташов внимательно посмотрел в зеркало.

— Ну смотрите у меня, Лариса Викторовна! — тяжело вздохнул он. — Если в «Газели» находится партия мягких игрушек, то я сделаю из вас чучело и помещу его у себя в кабинете.

Чуть помедлив, он открыл дверцу автомобиля и вышел. Лариса хотела было ответить на его хамство, но сдержалась. Неделин, который не принимал участия в разговоре, вообще оставался безучастным. Он по инерции проводил Карташова взглядом.

А тот не спеша, словно случайный прохожий, перешел через улицу и направился к «Газели». Около нее стояли Филиппов, водитель и двое подручных Парамона. Карташов вразвалочку двинулся в их направлении. Со стороны никак нельзя было подумать, что у этого человека в кармане пистолет и он идет разбираться с потенциальными преступниками.

Люди около «Газели» были заняты своим делом, двое «парамоновцев» влезли внутрь фургона и что-то там рассматривали. Карташов приблизился к «Газели» вплотную, и тут на него обратил внимание Филиппов.

Реакция Карташова была молниеносной:

— Здравствуйте, милиция, капитан Карташов, ваши документы, пожалуйста…

— А? Что? — Филиппов был явно застигнут врасплох.

Чего нельзя было сказать о «парамоновцах». Они тут же выскочили из фургона и побежали к «БМВ». Что касается водителя «Газели», то он оказался самым резвым и неожиданным ударом ноги в пах заставил милиционера огласить площадку перед автостоянкой утробным матом.

Тем временем парни запрыгнули в «БМВ», которая тут же тронулась с места с визгом шин. Милицейская машина, на которой приехал Карташов, находилась слишком далеко от места происшествия. Лариса поняла, что наступил ее час проявить оперативность.

Она тут же рванула с места и выехала на проезжую часть. По счастливой случайности на встречной полосе в это время никого не было.

«Вольво» поравнялась с «БМВ» и впечаталась в него с одного бока. Лариса научилась этому у Георгия Георгиевича, старого автогонщика, у которого в свое время она брала уроки вождения. «БМВ» выбросило на газон, который отделял проезжую часть от тротуара, и через считанные доли секунды автомобиль врезался в дерево.

Все произошло слишком быстро, чтобы Неделин, сидевший рядом с Ларисой и не пристегнувший ремень безопасности, успел испугаться. Он не издал абсолютно ни одного слова, только лишь выражение лица стало еще более мрачным.

А сзади уже подъезжала машина оперативников. Оттуда выскочили два человека с пистолетами и бросились к БМВ.

И в этот момент из «БМВ» раздались выстрелы. Один из оперативников упал на асфальт. Другой же добежал до газона и спрятался за дерево.

Около «Газели» тоже происходило немало интересных событий. Карташов, получив удар в чувствительную для каждого мужчины область тела, уже слегка оправился и бросился исправлять ситуацию.

Водитель завел «Газель» и собирался тронуться с места — Филиппов сидел рядом с ним. Карташов, превозмогая боль, добрался до подножки со стороны пассажирского места и вскочил на нее.

Разбив рукояткой пистолета стекло, следующим движением он стукнул ею же по лицу Филиппова, потом наставил пистолет на водителя.

— Стой! — прошипел Карташов угрожающим тоном.

Водитель раздумывал, может быть, секунду. После чего он послушно припарковал «Газель» примерно в том месте, где недавно находилась машина Ларисы, то есть напротив автостоянки.

Лариса, как только «БМВ» врезался в дерево, не стала наблюдать, как там пойдет дело дальше, а тут же набрала известный ей номер так называемого шестого отдела. Так в Тарасове назывался отряд милиции особого назначения. Она быстро изложила ситуацию и упомянула фамилию капитана Карташова, который, по ее словам, выполнял оперативное задание и попал в связи с этим в крайне затруднительное положение.

Тем временем из «БМВ» выскочили люди. Вооруженные пистолетами, они пытались скрыться с места происшествия. Последним на свет божий появился сам Парамон.

Они ринулись в сторону ближайшей улицы, перпендикулярной Соколовой. И тут прозвучал выстрел оперативника, который спрятался за деревом. Пуля, выпущенная им, попала Парамону в ногу, и тот, злобно матерясь, упал на асфальт.

Из «Газели» тем временем буквально выпал ее водитель. Остановив машину, он попытался скрыться. Филиппов, получив чувствительный удар пистолетом в лицо, оглушенный, сидел в кабине.

— Может быть, воспользоваться этим? — неожиданно подал голос Неделин, показывая Ларисе пистолет.

— Откуда это?

— Именной отцовский.

— Нет, не надо. — Она остановила его руку.

Неделин был готов взять на мушку водителя, который уже перебежал улицу и пытался уйти в какой-то двор за автостоянкой.

— Главные действующие лица, как я поняла, обезврежены, — подытожила Лариса.

Она имела в виду Филиппова и Парамона. Один из них находился в кабине «Газели», другой корчился на тротуаре улицы.

Карташов тем временем перебрался на место водителя «Газели» и засел там.

Такая рекогносцировка на месте событий сохранилась ко времени прибытия отряда ОМОНа. Омоновцы прибыли на двух микроавтобусах с двух сторон Соколовой и заблокировали место происшествия.

Раненый Парамон пытался найти спасение в одном из дворов частного сектора, но его оттуда быстро извлекли бойцы ОМОНа. Что касается водителя «Газели», то его нашли чуть позже на одной из соседних с Соколовой улиц. Подручные Парамона сумели уйти, но вопрос об их поимке строго не стоял — главное заключалось в том, что босс был задержан.

Филиппов, слегка очухавшись, пытался оказать хоть какое-то сопротивление, но оно было настолько слабым, что одного мощного тычка омоновца оказалось достаточно, чтобы заставить гостя из Казахстана быть впредь более лояльным и предупредительным по отношению к органам правопорядка.

Когда стало ясно, что ОМОН полностью взял ситуацию под контроль, Лариса вышла из машины и подошла к Карташову, который, морщась, держал левую руку в области ушибленного места.

— Вы всегда так рискованно проводите оперативную работу, капитан? — спросила она.

— Нет, только тогда, когда в дело вмешиваются женщины, — удерживаясь от стонов, ответил Карташов.

Лариса улыбнулась и ободряюще потрепала капитана по плечу.

— Вы выяснили, что за игрушки находятся в «Газели»?

— По-моему, это анаша, товарищ капитан, — послышался голос одного из оперативников, который активно шарил в глубине фургона.

Лариса красноречиво взглянула на Карташова.

— Женщинам тоже надо иногда доверять, капитан, — еще шире улыбнувшись, заметила она. — Мое чучело не украсило бы ваш кабинет.

* * *

— Итак, фургон ваш, партия марихуаны тоже, — устало констатировал капитан Карташов, держа в руках листки бумаги с показаниями Филиппова.

— Да, — коротко ответил Филиппов.

Он сидел напротив Карташова с залепленным пластырем лицом. Все-таки что ни говори, а удары рукояткой пистолета по лицу не украшают мужчин.

— Ну, хотя бы это признание радует, — сказал Карташов. — Но это, милый мой, все ерунда. — Он отложил бумажки в сторону и посмотрел на Филиппова. — Зачем вы убили двух девушек и Курехина?

— Я? — возмутился Филиппов. — Да вы что? Зачем мне это надо было? Ну ладно, я привез траву на реализацию. Я договорился с Курехиным. Он должен был забрать товар, но не смог, потому что нежданно-негаданно ту бл…, с которой он развлекался, кто-то грохнул. Но я-то в этом не виноват. Зачем мне все это? — Голос его звучал с солидной долей патетики.

Карташов, который, несмотря на свою молодость, считал себя в какой-то мере психологом, внимательно посмотрел на Филиппова, пытаясь определить степень его искренности.

— Я бы давно уже покинул вашу гребаную столицу Поволжья, если бы Курехин так не попал. Кто-то его подставил… Но я не знаю, кто это сделал.

— Когда должна была состояться сделка с Курехиным?

— На следующий день. Но он не прибыл, потому что к тому времени находился уже у вас.

— А Леля Косицына, та самая, что развлекалась с вами?

— Что — Леля?

— Она тоже мертва, ее убили в собственной квартире, сразу после того, как Курехина выпустили под залог.

— Значит, его снова подставили, — упрямо заявил Филиппов. — Но я, — он поднял указательный палец вверх, — здесь ни при чем.

— Подставили, а потом взорвали в собственном «Мерседесе», — продолжил Карташов.

— Да не взрывал я его! — Голос Филиппова перешел на сверхзвуковую частоту и грозился в следующей фразе уже превратиться в козлиное блеяние. — Мне пришлось искать другого компаньона, я его нашел, и если бы не вы, то все было бы нормально. Завтра я бы уже бороздил просторы казахских степей.

— Понятно, — грозно констатировал Карташов. — Значит, признаваться мы не желаем. Ну хорошо, в тюрьме быстро вести расходятся. Мне достаточно сказать о том, что ты виноват в смерти Курехина, а это был человек довольно видный в криминальном мире, как тебя со света сгноят. Ты понял меня или нет?

Капитан привстал над столом, и, несмотря на явную разницу в весовых категориях с Филипповым, на лице последнего отразился испуг.

— Не убивал я никого, — снова повторил Филиппов, уже с каким-то отчаянием глядя в глаза Карташову.

Тот выдержал его взгляд, потом отвернулся и нажал кнопку под столом.

— Уведите, — кивнул он появившемуся в дверях милиционеру.

Оставшись один, Карташов нервно закурил сигарету. То, что взяли торговца наркотиками, причем партия там явно тянула на особо крупные размеры, конечно, было хорошо. Но куда девать три трупа? Эта толстая лысая сволочь колоться упорно не желает. Может быть, применить к нему меры физического воздействия?

Карташов нахмурился. Несмотря на то, что в милиции избиение задержанных практиковалось довольно часто, капитан не был сторонником подобных методов. Он предпочитал «фэр плей», то есть честную игру.

А зачем, действительно, Филиппову убивать их всех? Карташов задумался. Похоже, что командировочный из Казахстана говорит правду. Тогда кто? Парамон?

С ним Карташов беседовал до Филиппова. Этот авторитет Заводского района пробовал сначала наезжать на капитана, намекая на связи в городском, областном управлениях и грозясь дойти даже до министра внутренних дел. Он всячески отрицал свое участие в сделке с Филипповым, упирая на отсутствие прямых улик. Никаких свидетелей передачи денег, никаких показаний о том, что он взял товар из «Газели», не было. Показания же Филиппова он объявил клеветой.

Но это было не важно для Карташова. Он понимал, что рано или поздно Парамон так или иначе расколется. Проблемой оставались три убийства.

Свое участие в них Парамон категорически отрицал. У него даже глаза на лоб полезли от этих обвинений. Он сказал, что познакомился с Филипповым совсем недавно и очень жалеет об этом. С самого начала это знакомство казалось ему стремным. Но, как бы там ни было, существовали факты, которые препятствовали выдвижению обвинений против Парамона.

В двух случаях из трех у него было железное алиби в том смысле, что сам он никак не мог быть причастен к убийствам. Но это, естественно, никак не означало, что преступления не могли быть совершены кем-то другим по его непосредственному приказу.

Карташов вздохнул и с силой задавил бычок в пепельнице. День близился к концу, а разгадка так до сих пор и не была найдена…

 

Глава 9

Лариса сидела в своем кабинете, тупо уставившись глазами в стол. Это было на следующий день после драматических событий на Соколовой. Только что она поговорила по телефону с капитаном Карташовым, который сообщил ей о том, что Филиппов категорически отказывается от выдвинутых против него обвинений в убийствах.

Собственно говоря, Лариса и раньше не верила в то, что Филиппов был заинтересован в смерти всех, кто был вместе с ним в тот злополучный вечер в отеле «Континент». Зачем ему все это? После того как выяснились причины его пребывания в городе, стало совершенно ясно, что убивать ему совершенно незачем.

Оставался открытым вопрос: кому это, черт возьми, было выгодно?

Лариса перед разговором с Карташовым достаточно много выпила. У нее была поначалу деловая встреча с поставщиками, которая постепенно переросла в фуршет. Инициатором, как ни странно, выступила сама Лариса. У нее в этот день появилась потребность уйти из реального мира. Хотя бы ненадолго, хотя бы с помощью спиртного.

Она редко позволяла себе подобные шалости, ибо была рационально мыслящей женщиной, привыкшей руководствоваться фактами, а не импульсами. Но в этот день она почувствовала, что для правильного решения этого дела необходимо немного удалиться из мира прагматичного и углубиться в область чувств.

Она ощущала тяжесть опьянения, и ее мысли обострились — появилась какая-то зацикленность на деталях.

Лариса попробовала еще раз восстановить в памяти происшествие в отеле «Континент». Если предположить, что Филиппов невиновен, то должен быть кто-то третий. Причем на роль этого третьего известный ей Гусельский явно не тянет. У него, по сути, было еще меньше причин убивать Алину Машковскую, одну из своих подчиненных. А потом и Лелю Косицыну, да ко всему прочему еще зачем-то убрать Курехина. Просто-напросто нелепо. Тогда кто же?

Лариса выкурила сигарету, посмотрела на телефон и решила для начала позвонить капитану.

Она думала недолго. Вскоре на том конце провода раздался усталый голос Карташова:

— Алло.

— Это я, — просто ответила Лариса. — Вы можете устроить мне встречу с Филипповым?

— Это еще зачем?

— Я же говорила вам, капитан, что женщинам иногда надо доверять. В том числе и их хваленой интуиции.

— Я не верю во все эти штучки, — отрезал Карташов.

— А я верю, — не менее категорично заявила Лариса. — Спешу вам напомнить, что, если бы не я, вы никогда бы не узнали, что в нашем городе совершена крупная сделка по реализации казахской анаши.

На это Карташову нечего было ответить, и он лишь невнятно что-то просопел в трубку.

— Капитан Карташов, — официально обратилась к нему Лариса, — устройте мне встречу с задержанным Филипповым.

Капитан вздохнул. Ему, как человеку, официально ответственному за раскрытие трех убийств и не знавшему, что делать дальше, нужно было тем не менее что-то предпринимать.

— Ну? — поторопила его Лариса.

— Баранки гну, — все тем же усталым и поникшим голосом пошутил Карташов. — Ну, допустим… А что это даст?

— Пока не знаю. Но чувствую, что это нужно сделать, — ответила Лариса.

— Подъезжайте в управление, — сказал Карташов и отключил связь.

Лариса мигом почувствовала в себе уверенность и тут же воспряла. Она еще не знала, что может дать ей встреча с Филипповым, но интуитивно чувствовала, что находится на правильном пути.

Она вызвала шофера и попросила довезти ее до управления. Карташов встретил ее угрюмо. Он очень вымотался за последние сутки — не спал, постоянно допрашивал подозреваемых.

Он достаточно скептически оценил перспективы предстоящей беседы с Филипповым, но тем не менее отдал соответствующее распоряжение.

Когда Филиппов вошел в кабинет, на его лице отразилось удивление.

— А вы-то здесь зачем?

— Это вас не касается, — тускло проговорил Карташов. — Ответьте на ее вопросы.

— Вспомните, пожалуйста, Алексей Витальевич, еще раз все обстоятельства того вечера в отеле, — взяла инициативу в общении Лариса.

— Да что там вспоминать! — воскликнул Филиппов. — Приехал этот хрен, Гусельский… Мы познакомились. Он привел двух телок, они нам с Курехиным понравились. Все деловые разговоры мы практически закончили перед тем, как подняться в номера. Вчетвером поехали на лифте, Курехин уже там начал приставать к этой, как ее… Ну, в общем, к той, которая потом выбросилась из окна. На четвертом этаже разбрелись по номерам. Больше я ничего не знаю.

— Вы не выходили из номера?

— Нет, а зачем? — Филиппов непонимающе посмотрел на Ларису. — Вы директор ресторана или представитель спецслужб?

— И то и другое, — тут же ответила Лариса и продолжила: — На этаже кто-нибудь видел вас?

Филиппов задумался и нахмурился:

— А кто нас там мог видеть? Ну, постояльцы, наверное… Да я плохо помню. Дежурный по этажу сидел…

— Как он выглядел?

— Да старик какой-то…

— И больше никого?

— Абсолютно, — заверил Филиппов. — Я проснулся только часа в три ночи, сходил по нужде да и снова завалился спать. Утром меня разбудила эта девица, Леля, мы вышли из номера и только тогда обо всем этом узнали. И она, и я были в шоке. Я счел за лучшее побыстрее оттуда свалить, чтобы, не дай бог, не замели. Ну а дальше вы и сами знаете.

Наступило молчание. На лице Карташова заиграли желваки. Он явно нервничал, скорее всего от того, что вопросы Ларисы ничего не проясняли в деле.

Лариса же напряженно думала. Ее мысли занимал старик, который, по словам Филиппова, был дежурным по этажу. Как-то не очень это все правдоподобно… Бывают ли вообще дежурные по этажам мужчины, пускай и почтенного возраста?

— Разрешите? — Она потянулась за телефонной трубкой на столе Карташова.

— Пожалуйста, — недоуменно повел бровями тот.

Лариса набрала номер отеля «Континент» и попросила к телефону администратора. Через минуту она уже знала, что в отеле нет мужчин, работающих дежурными по этажам. Более того, в этом отеле вообще не существовало такой должности.

— Как выглядел этот старик? — спросила Лариса у Филиппова, когда закончила разговор с администратором.

— Представительный такой, седой. Прямо швейцар из какого-нибудь фильма про белую эмиграцию, — ответил он.

— Н-да, — протянул Карташов.

Он выкурил за время разговора несколько сигарет. Его очень напрягало отсутствие продвижения в деле, он был зол и измотан.

Лариса тяжело вздохнула. Показания Филиппова хоть и добавили к картине происшедшего новые мазки, но главный вопрос по-прежнему оставался открытым. Ну, допустим, старик… Но зачем ему убивать двух девушек и Курехина?

Филиппов словно уловил последние мысли Ларисы и сказал:

— Я не знаю, зачем это было кому-то надо. Может быть, кто-то хотел подставить Курехина… Но вы понимаете, что такие сделки, как наша, хранятся в большой тайне и вряд ли кто-нибудь мог знать о ней.

— Уведите задержанного! — неожиданно рявкнул Карташов.

На пороге кабинета появился милиционер, которого капитан вызвал кнопкой. Карташов явно начинал психовать.

— И вы тоже, Лариса Викторовна… Словом, я буду вам благодарен, если вы покинете этот кабинет. Я очень устал…

Лариса, не говоря ни слова, встала и пошла к выходу. Она чувствовала, что близка к разгадке этого дела.

Она поехала из управления прямо домой. Ее встретил Евгений, который, по своему обыкновению, поинтересовался, где она была, поскольку он не мог ее, видите ли, нигде найти. Лариса посетовала на головную боль, отказалась от разговора и пошла спать.

Но ей не удалось уснуть. Через час ее разбудил телефонный звонок. Звонила Эвелина Горская, та самая, с которой Лариса ходила на презентацию моделей и благодаря которой она и оказалась замешана в это дело.

— Ларочка, у меня есть видеокассета с презентации. Ты там потрясающе выглядишь и должна посмотреть ее, — прощебетала она в трубку.

В другое время Лариса равнодушно сказала бы, чтобы Эвелина при случае завезла эту кассету к ней на работу, но сейчас попросила побыстрее привезти кассету к себе домой.

— Я приглашаю тебя в гости, ты же у нас никогда не была. Если можешь, подъезжай прямо сейчас, — сказала она.

— Ну, это не совсем удобно, — попробовала пококетничать Эвелина.

— Нет, никаких «неудобно», — отрезала Лариса. — Мы с Евгением ждем тебя. Я приготовлю ради тебя курицу с рисом по-китайски.

Это оказалось решающим аргументом. Эвелина сказала, что будет у Котовых через час.

Лариса встала с кровати и, борясь с легким похмельным синдромом, отправилась на кухню заниматься готовкой.

Эвелина явилась вся сияющая. В сущности, она выглядела так всегда. Оптимизм этой женщины базировался на ее беспредельной уверенности в том, что она самая неотразимая, самая неординарная, короче, самая-самая… Она и в мыслях не могла себе представить, что какой-нибудь мужчина может не попасть под воздействие ее обаяния.

Она была в гостях у Ларисы впервые и выплеснула на нее кучу восторгов по поводу интерьера квартиры. Правда, при этом она заметила, что в некоторых особняках новых русских встречается кое-что и покруче, но это было лишь проявлением женской зависти. Несмотря на то, что Эвелина являлась элитным в городе парикмахером и имела кучу богатых любовников, ее квартире было, конечно, далеко до апартаментов Ларисы.

Закончив осмотр квартиры, который Лариса постаралась сократить до минимума, Эвелина уселась на кухне и, бросая постоянно взгляды на Евгения, заговорила:

— Короче, Ларочка, ты представляешь, мы произвели там на них такое впечатление, ну, на спонсоров мероприятия то есть… Что один из них нашел меня и вручил вот эту кассету. По-моему, твой муж должен гордиться женой, которая может вот так очаровать мужчину. — И стрельнула глазами в Евгения.

Тот же сохранял невозмутимый вид. Он был не очень доволен визитом Эвелины, которая с ее эксцентричностью действовала на него раздражающе. Несмотря на то, что Котов мог считаться новым русским, являясь человеком весьма состоятельным, женщины ему нравились в основном простоватые и с небольшими материальными запросами. Поэтому, оценив личность Эвелины на «троечку», он потерял к ней интерес и больше внимания уделял футбольному матчу, который в это время показывали по телевизору.

Лариса тут же пригласила Эвелину в свою комнату, где включила видеомагнитофон и вставила туда кассету. Уже потом она так и не смогла дать себе ответ на вопрос, почему настояла на приезде Эвелины к ней в тот вечер. Конечно, она не могла заранее рассчитывать, что видеокассета поможет ей найти разгадку в этом деле. Возможно, это было просто желание еще раз окунуться в атмосферу того дня. Может быть, увидеть еще раз Алину, пускай даже на пленке.

В видеофильме основное внимание было уделено моделям. Но вот неожиданный наезд камеры в зал — и Лариса видит себя рядом с Эвелиной. Подходит молодой человек с бэджем на груди, что-то говорит. А вот снова подиум — девушки в экстравагантных нарядах улыбаются зрителям. Ну а вот и Алина…

Зрители в восхищении, ну, может быть, слегка наигранном, потому что многие пришли сюда не столько на показ моделей, а больше для того, чтобы показать себя и свои наряды, хвастаясь друг перед другом.

Камера снова дает план зала и «едет» вдоль рядов. Ларису зал интересует больше всего. Что ж, в основном среди зрителей представлены пары — мужчины, для которых интересны были не модели одежды, а девушки, их демонстрирующие, и женщины, для которых важно было впечатление, производимое на окружающих. Но на всех лицах было выражение приподнятости и праздничности. Действительно, не каждый день бывают такие тусовки.

Да, на всех лицах. Кроме одного… Стоп! Лариса нажала на «паузу». Вот сидит пожилой мужчина без пары. Слева от него — пара, справа — тоже. Он же совсем один. Ларисе бросилось в глаза, что в этот момент все зрители, кроме него, аплодировали. Было такое впечатление, что он сидит на матче, а его любимая команда проигрывает соперникам с разгромным счетом. Причем остальные зрители являлись болельщиками этих самых соперников.

К сожалению, изображение было нечетким, несколько расплывчатым. Но Ларисе показалось, что она знает его, где-то видела. Пожилой мужчина, в возрасте, кажется, хорошо сложен и хорошо одет.

— Лина, ты знаешь этого человека? — Лариса была так увлечена просмотром видеокассеты, что и не слушала восторгов подруги по поводу приготовленного ею блюда и обоев в ее комнате.

И вопрос ее перебил эти восторги на самой высокой ноте. Эвелина несколько растерялась, потом нахмурилась и посмотрела на экран:

— Нет, а почему я его должна знать?

— Ничего, просто так… Не знаешь — значит, не знаешь…

Лариса выключила запись и встала с кресла. Эвелина, которая продолжала беседу на кулинарные темы, была этим явно удивлена.

Лариса же полезла в шкаф, где хранила фотографии, которые они вместе с Володей делали, когда следили за Филипповым. Помимо тех, на которых были изображены криминального типа люди, были и два других снимка. На одном из них — Лариса на фоне своего «Вольво», на другом — Неделин на фоне своего автомобиля. Они еще хотели сняться вдвоем, но, к сожалению, некому было это сделать.

Она разложила все фотографии на столе и стала всматриваться. Особое внимание уделила внешности Владимира. Она еще раз отметила волевой подбородок и вместе с тем подчеркнутую интеллигентность этого человека. Крупный мужчина, с мощными плечами. Ну, может быть, чуть мешковат, но это скорее всего следствие сидячей работы и малых физических нагрузок.

Лариса снова включила видеомагнитофон. Снова стоп-кадр… Мужчина, седой, с такими же крупными плечами, как у Неделина… Такой же интеллигентный вид.

И тут она поняла… Поняла, кто этот мужчина, не аплодировавший вместе со всеми девушкам на подиуме. Лариса порывисто вышла из комнаты, вошла на кухню, где был телефон и набрала номер.

— Алло, Владимир?

— Да, — удивленно ответил Неделин.

— У меня к тебе разговор явно не телефонного характера. Лучше, если ты приедешь сейчас ко мне.

— Но я только что принял ванну.

— На улице не так холодно, если ты боишься за свои мокрые волосы.

Лариса говорила четко, безапелляционно, давая понять, что дело не терпит отлагательств.

— А что случилось? — все-таки попробовал узнать Неделин.

— Все узнаешь по прибытии. Я тебя жду.

И отключила связь. Она была уверена в том, что Володя приедет. Так уж сложилось в их отношениях, что именно она играла в них первую скрипку, а Владимир почти всегда делал то, что она советовала.

* * *

У Александра Григорьевича Неделина было свое представление о справедливости. Оно основывалось на том, что на свете существуют разные категории людей и, следовательно, мораль у них также должна быть различной. Это он усвоил, еще работая в советское время в КГБ.

В его мировоззрении как сотрудника этого ведомства четко отложилось, что он и его семья принадлежат к элите общества и полковник Неделин всячески должен защищать клановые интересы этой элиты.

А если кто-то врывается со свиным рылом в калашный ряд и пытается внедриться в элитные слои, не имея на то достаточных оснований, тому должно указать его место. Ну а уж если человек не понимает слов, необходимы дела. И действовать надо очень решительно.

И Алина Машковская… Эта в общем-то, говоря по-русски, блядь вообразила себе, что сможет преодолеть неписаные правила поведения в обществе, прыгнуть из грязи в князи, приобрести себе выгодную партию в виде перспективного ученого! Да к тому же сына полковника КГБ! Да сейчас прямо! Прямо сейчас! Как же!

Нет, у полковника Неделина хватит сил и профессиональной подготовленности оградить сына от нежелательной связи.

Собственно, когда общение молодых людей только началось, Неделин-старший относился к этому настороженно, но в целом равнодушно. С кем не бывает — перебесится, да и только. Но когда разговор зашел уже о женитьбе и поездке за границу вместе, тут Неделин не выдержал и понял, что надо принимать меры. Причем сын не внимал никаким аргументам со стороны родителей. Он просто попал под влияние этой авантюристки провинциального пошиба.

Неделин привык доверять схемам и планам и операцию начал готовить заранее, он делал это на всякий случай, планируя как бы про запас такую развязку ситуации. Он бы не пошел на это, если бы вдруг что-то расстроилось у Владимира и Алины. Но поскольку этого не произошло, Неделин решил действовать, руководствуясь принципом: «Лучше раньше, чем никогда».

Сомнений в правильности выбранного шага у него не было. Пускай это была крайняя мера, но вынужденная. Такому подходу к человеческой жизни его научила служба. Тем более когда речь шла о человеке, который в социальном смысле мало что значил.

Именно такой в восприятии полковника была Алина Машковская. Как в принципе и ее подруга, тоже проститутка… Леля Косицына. Ну а что касается Курехина, бизнесмена с большой дороги, то это просто был мафиози. А с мафией надо поступать как с врагами общества. Этому тоже научили полковника в советской системе КГБ.

Ко всему прочему ему вдруг стало скучно жить в отставке, никем не востребованным. Хотелось дела… Он всегда был человеком действия и во времена службы радовался, когда ему поручали операции, сопряженные с риском. Полковник был по натуре охотником, и судьба жертв, пусть это были даже люди, его не интересовала.

Леля Косицына и Сергей Курехин стали жертвами поневоле. Полковник не мог не понимать, что Курехина привлекут в качестве первого подозреваемого. И он не планировал больше никаких убийств. Но судьба распорядилась по-своему. Курехина выпустили, а по своим каналам полковник узнал, что в милиции действительно не верят в его виновность и будут прорабатывать другие версии. У Курехина были достаточно прочные связи, и он надавил на все возможные рычаги, чтобы выкрутиться из этой ситуации.

Тогда Неделин-старший решил подставить Курехина и убить еще и Лелю, другую девушку, бывшую в отеле в тот вечер. Поводом к ее устранению был отчасти еще и тот момент, что они тогда в гостинице встретились взглядами. Он сидел в холле гостиницы под видом дежурного по этажу и читал газету. Никто из фигурантов его особо не рассматривал, от Алины он вообще закрылся газетой, а вот Леля обернулась и, как показалось Неделину, пристально посмотрела на него.

Как только Курехина выпустили под залог, Неделин тут же реализовал свое намерение — проник в квартиру Косицыной и задушил ее. Никаких особых технических проблем в этом деле у полковника не было.

Единственным неожиданным моментом стало появление сына вместе с неизвестной женщиной. Однако полковник выпутался из этого положения, слегка придушив сына таким образом, чтобы не нанести ему серьезного вреда, и, напугав даму, ретировался с места событий.

Сложнее было с ликвидацией самого Курехина. Собственно, в правильности этого решения Неделин несколько сомневался. Однако он прикинул, что в этом случае все подозрения упадут на лысого из Казахстана по фамилии Филиппов (полковник установил его личность, проследив до гостиницы, где тот остановился), и заложил под «Мерседес» Курехина взрывное устройство. Все было сделано им, как всегда, профессионально и четко…

…Он спокойно шел по улице. Было солнечное осеннее утро. Он купил продукты в ближайшем магазине и возвращался домой. Полковник шел не в ту квартиру, где проживала его семья, а в свою собственную однокомнатную обитель. Эта квартира у него была как бы конспиративной. Здесь он отдыхал от семейных проблем, развлекался — словом, жил здесь, когда ему необходимо было уединение.

Та трехкомнатная квартира должна была остаться сыну, если ему не удастся закрепиться на Западе. А полковник Неделин понимал, что Владимиру лучше остаться там, за кордоном. Жена лежала в больнице, и врачи сказали, что у нее рак и ей осталось жить недолго.

Неделин тем не менее не испытывал чувства потери, он всегда пытался оставаться выше чувств и руководствоваться исключительно разумом. К тому же он привык быть один и, даже живя в семье, в сущности, являлся одиноким человеком. К этому его приучила служба в органах.

Внутреннее состояние полковника после всего, что он учинил, не изменилось, он был спокоен. События развивались в нужном ему направлении. Просчитав все, как ему казалось, возможные ходы в расследовании трех убийств, он счел, что его-то фигура уж наверняка окажется вне подозрений.

Смущало, правда, присутствие этой энергичной дамочки, новой русской. Она явно совала свой нос куда не следует, к тому же стала обхаживать Владимира. И хотя Неделин-старший понимал, что Лариса не какая-нибудь девочка, которой необходимы деньги, прописка и все прочее, и даже Владимир как мужчина ей вряд ли нужен, все равно это было ему неприятно.

Наметанным глазом, по кагэбэшной привычке, Неделин сканировал вокруг себя обстановку. Он следил за людьми, которые шли позади него, наблюдал за автомобилями. Это порой происходило у него даже помимо воли, чисто на рефлекторном уровне. Процесс этот шел автономно, и информация записывалась в подсознании, а сознание Неделина в это время могло быть занято совсем другим. Но когда что-то казалось ему подозрительным, то сознание сразу же переключалось, начинало воспринимать сигналы и реагировать.

Так произошло и в этот осенний день. Вроде бы ничего подозрительного вокруг и не было. За исключением медленно двигавшегося серебристого «Вольво» метрах в пятидесяти от него. Автомобиль прямо-таки тащился вдоль тротуара.

Стоп, так это же машина той самой дамочки, Ларисы! Мозг Неделина сразу пришел в рабочее состояние. Так, ну и что ей нужно? На сей раз явно от него, потому что, если не следить за пешим, нет никакого резона тащить машину со скоростью человеческого шага.

Впрочем, наверное, это можно будет выяснить довольно скоро. Если она следит за ним, то должна выйти из машины и войти в подъезд дома, куда он направлялся. Там-то ее и можно будет сцапать. И с помощью целого арсенала средств, которыми владел полковник КГБ в отставке, все выяснить. А может быть, придется кардинально решить вопрос. Есть человек — есть проблемы, а нет его — проблем, соответственно, не существует.

Неделин спокойно продолжил свой путь, не спеша свернул с тротуара на аллею, ведущую к его дому. Боковым зрением он заметил, что «Вольво» остановилась.

«Ну выходи же, выходи скорей!» — Эти мысли так и сверлили Неделина-старшего. Неужели придется как-то по-другому ее брать за жабры?

Нет, кажется, все-таки выходит. Отлично… Ух ты, как она принарядилась! Да, последние, можно сказать, теплые осенние денечки, хочется покрасоваться и похвастать всем своим гардеробом.

Итак, что мы имеем? Полковник натренированным взглядом отметил, что Лариса, сохраняя независимый вид, ускорила шаг и деловой походкой стала сокращать между ними расстояние.

Еще немного, еще чуть-чуть… Последний бой, вполне вероятно, будет не самым трудным в этой истории. А может быть, вообще обойдется без боя?

Скорее нет… Полковник вздохнул. Без боя, наверное, не обойдется. Все же эта дама что-то знает и о чем-то догадывается. Но что она может знать? Всего только одни подозрения, и ничего больше. Ведь никаких улик полковник на местах преступлений не оставлял.

Ох, как он не любит непрофессионалов в серьезных делах. Тоже мне, вообразила, наверное, себя мисс Марпл в российском обличье и летит по жизни, попадая в разные передряги! Ничего, с полковником Неделиным эти штучки не пройдут. Не на того напала, крошка…

Надо же, ведь они же его пригласили следить за тем толстым и лысым! Неделин не хотел идти, но пошел тогда на это по просьбе сына. Отчасти для того, чтобы полностью в глазах окружающих утвердить свое алиби. А еще и потому, что в череде смертей виноватым должен был оказаться именно лысый. Неделин предполагал, что в милиции особо церемониться не будут и убийства спишут на Филиппова, даже если и концы с концами не сойдутся в плане улик. Он, конечно, не мог себе представить, что Филиппов — крупный торговец наркотиками, но это лишь сыграло ему на руку.

Неделин вошел в подъезд и спрятался за дверью. В этот утренний час подъезд был тих и безлюден. Домохозяйки уже сделали свои покупки и были заняты готовкой и другими домашними делами. Работающие, естественно, находились в офисах, институтах или же стояли у станка.

Лариса после некоторого раздумья вошла в подъезд вслед за Неделиным.

Все логично, она же непрофессионалка. Кто же так делает, это же не по правилам! Неделин в душе усмехнулся. Но тут же собрался, потому что в следующее мгновение произошло действие. А когда он что-то делал, все мысли были сосредоточены только на конечном результате.

Но здесь особого умения от него не потребовалось. Он схватил Ларису сзади и больно сжал рукой ее горло.

— Молчать! — угрожающе прошипел он.

— Что вы делаете? — Лариса сама испугалась своего голоса, настолько неестественно прозвучала эта фраза.

— Тихо, не рыпаться, делать, что я скажу! — приказным тоном сказал Неделин. — Вверх со мной, быстро!

И еще сильнее нажал Ларисе на горло. Та издала сдавленный стон от болевого шока. Полковник знал чувствительные точки, воздействуя на которые можно сделать жертву более податливой к исполнению нужных приказаний.

Неделин подтолкнул Ларису к лестнице. В принципе, конечно, полковник рисковал. Могли войти люди, и тогда все бы порушилось. Но в этот момент он счел единственно правильным именно такое решение — ему нужно было все выяснить до конца и, может быть, принять меры по устранению всех, кто был замешан в этом деле. Непонятно почему, но он чувствовал исходящую от Ларисы угрозу. Но непрофессионалы все равно ими и останутся. А поэтому в своей победе он не сомневался.

Неделин достал из кармана складную финку и приставил ее к груди Ларисы. Он даже слегка проколол ей кожу, и на платье упали капельки крови. Лариса решила дальше не сопротивляться и пошла вверх по лестнице.

На третьем этаже полковник остановился, буквально бросил ее на стену, и она ударилась головой. Правда, удар был не настолько сильным, чтобы она потеряла сознание. Неделин быстро открыл дверь и втащил Ларису в квартиру.

Снова приставив к горлу нож, полковник провел ее в комнату и толкнул на диван.

— Что вам от меня надо? Вы что, сдурели? — все еще сдавленным голосом спросила она, проводя руками по горлу, от которого полковник только что убрал финку.

— Это вам что-то от меня надо, если вы следите за мной, — возразил Неделин.

Он занял место на стуле прямо напротив Ларисы и уставился на нее немигающим взглядом. Его подбородок, тяжелый и выдвинутый вперед (видимо, семейный признак Неделиных) придавал его лицу суровое и непреклонное выражение.

— Действительно, я хочу услышать причины, по которым вы недавно отправили на тот свет троих людей, — сказала Лариса после некоторой паузы, в течение которой приходила в себя.

— Каких людей? — равнодушно спросил Неделин.

— По порядку: Алина Машковская, Ольга Косицына, Сергей Курехин.

— Вы уверены в том, что это сделал я?

— Абсолютно. Больше просто некому.

Тон Ларисы стал ледяным, она полностью адаптировалась в этой весьма экстремальной ситуации.

Неделин слегка усмехнулся.

— Ну, допустим, это я, — наконец сказал он. — Но, во-первых, у вас нет никаких доказательств, во-вторых, вы же отдаете себе отчет в том, что если я в этом признаюсь, то не выпущу вас отсюда в добром здравии.

— Я к этому готова и не сомневаюсь в ваших решительных намерениях. Конечно, ваша организация не очень склонна делиться секретами о психологических портретах своих бывших сотрудников, но я вчера посетила ветеранскую организацию работников контрразведки, и там мне один человек, видимо имеющий на вас зуб, поведал, что вы весьма опытный убийца. Работали в Анголе, Камбодже, и везде за вами тянется кровавый след. Кроме того, я обратила внимание на фотографию в вашей кухне. Вы там с автоматом, на фоне каких-то джунглей… Прямо-таки солдат удачи. Но на сей раз вам не повезло. Вы слишком много на себя взяли. — Лариса повысила тон.

— Да что вы! — с иронией произнес Неделин.

— Вас опознал на фотографии Филиппов, торговец наркотиками, который сейчас сидит в кутузке. Опознал как дежурного по этажу в отеле «Континент» в тот самый вечер. Я не поленилась отвезти вашу фотографию в милицию и упросить капитана Карташова показать ее задержанному.

«Сука!» — пронеслось в голове у Неделина. Только еще ментов ему не хватало. С этой-то он справится, а вот как быть с официальными органами?

— Ладно, понятно, — отмахнулся он. — Ты какую смерть предпочитаешь — выкинуть тебя из окна или придушить?

— Лучше заложите в мой «Вольво» взрывчатку, если успеете, конечно, — неожиданно пошутила Лариса.

— Нет у вас никаких доказательств, — жестко сказал Неделин. — Нет и быть не может. Так что…

— Кстати, финочка-то у вас та самая, которой вы меня пугали у Лели Косицыной, помните? Как только вы не придушили тогда собственного сына, не могу понять…

— Я же профессионал. — В Неделине неожиданно взыграла обида за честь мундира. — Я всегда делаю то, что необходимо в той или иной ситуации.

— Я тоже, — внезапно раздался голос из прихожей.

На пороге комнаты возник Владимир Неделин с пистолетом в руке.

— Ты? — Полковник даже привстал со стула, выражение его лица было совершенно обескураженным.

— Да, я. — Владимир старался говорить спокойно, но в его голосе ощущался внутренний надрыв. — И я все слышал.

Воцарилась пауза. Можно сказать, что картина напоминала знаменитую немую сцену из «Ревизора». Неделин-старший сидел и напряженно думал, что ему делать дальше.

Инициативу проявила Лариса. Она выхватила из кармана своего платья диктофон и подбежала к балконной двери.

— Куда?! — послышался звериный рык Неделина-старшего.

Он рывком вскосил со стула и бросился на Ларису. Владимир неожиданно проявил некую нерешительность. Он не спешил воспользоваться пистолетом, который держал в руке. Еще немного — и полковник Неделин вырвет у него оружие из рук, и будет совсем плохо. Однако Лариса проявила в этот момент чудеса ловкости, увернувшись от отставного полковника, выскочила на балкон и выкрикнула условную фразу:

— Он готов!

Потом сбросила диктофон вниз. А в комнате продолжалась немая сцена. Отец и сын стояли друг напротив друга, не решаясь применить силу. Наконец Владимир отбросил пистолет через открытую дверь на кухню. Неделин-старший понял, что игра проиграна.

Через минуту в квартиру ворвалась группа оперативников, которые скрутили полковника, изъяв у него финку и маленький пистолет, находившийся в кармане.

Во главе оперативников был все тот же капитан Карташов.

— В последнее время вы явно начинаете делать что-то путное, — весело сказал он Ларисе.

— Нужно было с самого начала мне доверять, — ответила она. — Вы, капитан, должны мне за ваше неминуемое повышение по службе в результате раскрытия этого дела.

— А я разве против? — смутился Карташов. — Вы скажите что, а я завсегда…

— Подумайте сами, что мне понравится, — кокетливо улыбнулась Лариса и отвела взгляд.

— Вот здесь его показания, — вмешался в разговор Неделин-младший, указывая на диктофон, который держал в руках один из оперативников.

— Очень хорошо. А все-таки как вы так все подстроили, прямо по нотам разыграли?

— Я предполагал, что он пойдет сюда, — ответил Владимир. — Я знал, что у него есть эта квартира, правда, ни разу здесь не был. Мы сделали дубликат ключей, и я вчера проследил его.

Отец удивленно посмотрел на сына.

— Ты меня не заметил? Что ж, мне надо сказать спасибо тебе. Когда-то в юности ты мне преподал несколько уроков по ведению наружного наблюдения. Так что это твоя школа, отец!

Неделин-младший пронзительно посмотрел на отца. Чувства его были, безусловно, смешанными и неоднозначными. В его последнем обращении было столько боли и ненависти, что полковник не выдержал его взгляда и отвернулся. Владимир, тяжело вздохнув, обнял Ларису за плечи, и они вместе вышли из комнаты.

 

Эпилог

Был темный ноябрьский вечер. В такие вечера Лариса любила проводить время либо дома, либо на работе, потому что на улице все равно делать было нечего, осень уже явно сдала свои позиции, а снег еще не выпал, — словом, это было самое унылое время в году.

Несмотря на то, что в ресторане «Чайка» горели огни, танцевали девушки на подиуме, а официанты разносили по столикам, как всегда, шедевры мировой кухни, у Ларисы и ее соседа по столику настроение было грустным.

Владимир Неделин наконец получил вызов из Англии и завтра утром должен был вылететь на год в командировку. Совместный научный проект с британскими физиками обещал быть перспективным, может быть, Неделин смог бы даже получить со временем вид на жительство за границей.

— Я покидаю эту страну с ужасными чувствами, — признался он Ларисе после двух тостов.

— Эта страна… — повторила Лариса. — Прямо-таки космополит вы, Владимир Александрович.

— А что у меня здесь осталось? — неожиданно с вызовом спросил Неделин. — В эту осень я потерял троих близких мне людей. Алина — на том свете, отец — в тюрьме, мать — безнадежно больна.

— Кто за ней сейчас ухаживает?

— Сестра. Я не хотел уезжать, думал отложить поездку, когда узнал, что у нее рак. Но она сама настояла на том, чтобы я поехал. Сегодня у меня с ней был последний разговор. — Владимир опустил голову и уставился в стол. — В общем, здесь меня ничто уже не держит. Спасибо, ты встретилась на моем пути. Я очень тебе благодарен.

Неделин протянул руку через стол и легонько коснулся ладони Ларисы. Та сжала его руку и посмотрела ему в глаза.

Тем временем принесли гессенского зайца в винном соусе, и Владимир с аппетитом начал есть.

— Благодарен за что? За то, что я упрятала твоего отца в тюрьму? — спросила Лариса.

— Справедливость должна торжествовать, — после некоторой паузы медленно сказал Неделин. — Пускай мне стало от этого вдвойне больно. Может быть, это даже и к лучшему. Потому что, когда обрубаются концы одного этапа жизни, второй начинать с чистого листа несколько легче — знаешь, что в прошлом все потеряно безвозвратно.

— Ты не хочешь сюда возвращаться?

— Нет. Буду стараться закрепиться там. — Он показал рукой в западном направлении. — Отец все равно наверняка не доживет до того момента, когда кончится его срок. Ему уже все-таки пятьдесят восемь. Да и не хочу я с ним встречаться.

Владимир судорожно вздохнул и с горечью во взгляде уставился на подиум, где танцевали девушки из Федерации шейпинга. Среди них, если бы ничего не случилось, могла быть его Алина.

Лариса плотно сжала губы и посмотрела на Неделина. Перед ней сидел человек, который пережил недавно глубочайшую душевную травму. И тем более внушала уважение его сила воли, с которой он пытался начать новую жизнь. В принципе он еще молодой, и в тридцать жизнь еще только начинается. Во всяком случае, для мужчины.

В этот момент неожиданно из-за спины Ларисы раздался извиняющийся голос:

— Ради бога, простите, я хотел засвидетельствовать вам свое почтение.

Она обернулась и увидела администратора Федерации шейпинга Аркадия Гусельского. Он стоял с букетом хризантем и вежливо, даже заискивающе улыбался.

Неделин хмуро посмотрел на него, сжал зубы, отчего его подбородок приобрел еще более угрожающие очертания, но ничего не сказал и уткнулся в тарелку.

Лариса натужно улыбнулась и приняла букет из рук Гусельского. Тот, видя, что подошел совсем не вовремя, отвесил поклон и удалился.

После всей этой истории Аркадий Иванович имел несколько бесед с сотрудниками правоохранительных органов, но, поскольку в явном криминале замешан не был, а элитное сутенерство, которым он занимался и раньше, было выгодно городским властям, никаких мер пресечения к нему принято не было. Что же касается Ларисы, то он всячески демонстрировал к ней свое расположение. Одним из проявлений этого было то, что теперь его девушки танцевали в «Чайке» за счет самого Гусельского. Лариса не тратила на них ни рубля.

Торговцы наркотиками получили по заслугам. И Филиппов, и Парамон находились под следствием, и скоро должен был состояться суд.

Карташову за раскрытие этого дела объявили благодарность по службе и вроде намекали на скорое майорство, несмотря на его молодость. Он осознавал, что без участия в деле Ларисы вряд ли смог бы претендовать на подобные жизненные перспективы, и попытался в скромных размерах отблагодарить ее — коробкой изысканных конфет и огромным букетом цветов.

Лариса очень долго волновалась за судьбу «голубого» бандита по прозвищу Кальтенбруннер, которого она угостила по голове ударом отбивалки для мяса. Карташов успокоил ее, сказав, что, возможно, его склонности после этого инцидента станут еще более нестандартными, но опасность для его жизни полностью исключена.

Евгений Котов по-прежнему околачивался в Тарасове и пробовал восстановить свои утраченные за время пребывания в Москве позиции в бизнесе. О нынешних приключениях Ларисы он практически осведомлен не был, да он уже свыкся с мыслью, что его жена периодически попадает в криминальные передряги. Семейная жизнь у Котовых начала более-менее налаживаться, все-таки давала о себе знать десятилетняя привычка.

— Мне хочется пожелать тебе счастья в жизни здесь, в России, с которой я расстаюсь. — Владимир обвел рукой все пространство зала ресторана.

— А тебе в той. — Лариса указала на запад. — Надеюсь, что чистый лист, с которого начнется теперь твоя жизнь, не станет для тебя черновиком.

 

Глава 1

«И зачем это все было?» — с досадой подумала Лариса, рассматривая старые свадебные фотографии. Она тогда была совсем юной, со смешной химией, которая сейчас смотрелась бы явным анахронизмом. Но тогда, в восьмидесятых, все так ходили.

И Евгений тоже смотрелся крайне нелепо с усиками, в своем австрийском костюме. Если убрать эти усики, вообще был пацан пацаном. Ему бы в жизни еще пообтереться, а потом уж и жениться.

Да, слишком много с тех пор воды утекло. Сейчас она, прожив в браке больше десяти лет, скучает в своей трехэтажной квартире, а муж живет за восемьсот километров, в столице. Так уж распорядилась судьба.

Уже почти год минуло с того момента, когда Лариса на экране телевизора увидела пленку, на которой были документально зафиксированы кадры, где ее муж изменял ей с посторонней женщиной. Конечно, им обоим уже за тридцать, и надо было бы привыкнуть к тому, что в этом возрасте никто не застрахован от связей на стороне. Ну что, собственно, в этом такого?!

Ну завела бы она себе любовника, и все! Так нет же, надо было пойти на разрыв. Не могла она поступить иначе после того случая. А Евгений, откровенно говоря, не очень и сопротивлялся.

Разрыв был не окончательным, никакого официального оформления, просто раздельное проживание: он — в Москве, она с дочерью — в Тарасове.

И вот уже почти год они с супругом практически не виделись. Только на новогодние праздники он появился в Тарасове. Общение было достаточно формальным. Евгений, как всегда бывало и раньше по праздникам, практически не просыхал, а потом, протрезвев и обидевшись на холодность Ларисы, уехал обратно в столицу. Лариса жила по-прежнему вместе с Настей, которая пошла в этом году в шестой класс. Будучи не в силах замкнуться исключительно лишь на дочери, Лариса снова вернулась к активной деятельности в ресторане «Чайка», фактической владелицей которого была уже почти восемь лет.

Она почувствовала сполна свое одиночество весной, с наступлением апреля. Когда природа расцвела буйным цветом, в душе ее царил беспросветный мрак и холод. Появившийся где-то в конце мая на горизонте Ларисы некий молодой человек по имени Владимир Путов заполнил пустую нишу в ее душе. Он был вполне респектабелен, и, хотя по социальному положению стоял несколько ниже самой Ларисы, это ее нисколько не смущало.

— Мама, какие у тебя на сегодня планы? — прозвучал неожиданно голос из-за двери.

Внезапное вторжение в ее мысли заставило Ларису вздрогнуть, отложить в сторону старый фотоальбом и бросить взгляд на дверь. Секунду спустя на пороге комнаты появилась Настя. Она была одета в домашний халатик, сквозь который уже начинали проглядывать пока еще незрелые формы юной девушки.

По голосу дочери Лариса поняла, что та находится не в самом лучшем настроении.

— А что такое, солнце мое? — спросила Лариса.

— Просто так, интересуюсь, — ответила Настя и пристально посмотрела на мать.

— Просто так ничего не бывает.

— Просто… — Настя задумалась, покрутилась на месте и вдруг выпалила: — Я хотела выяснить, не знаешь ли ты, когда приедет папа.

Лариса сразу же помрачнела, вздохнула и сказала:

— Не знаю.

— Так позвони ему, я соскучилась.

— Сама позвони.

Настя нахмурилась, сказать ей в ответ было нечего, однако она продолжала стоять на месте. Лариса решила разрядить напряженность, но вместо этого лишь больше ее усугубила.

— Еще что-нибудь? — спросила она нетерпеливо.

— Да, — с вызовом сказала Настя. — Я подумала и решила, что твой дядя Володя мне надоел.

Лариса удивленно подняла брови вверх. Этого еще не хватало. Дочь и раньше весьма прохладно относилась к новому увлечению матери, а сегодня, видимо, решила осуществить прямое вторжение в ее личную жизнь.

— А мне пока нет, — с улыбкой ответила Лариса.

— А мне — да, — упрямо повторила Настя.

— Ну ладно, ты вначале спрашивала меня про мои планы. Так вот — сейчас я собираюсь и еду в ресторан. У меня сегодня там много дел. А ты не скучай, сиди дома и делай что вздумается.

Лариса подошла к дочери и вознамерилась было обнять ее, но та отстранилась и пошла в глубь комнаты, туда, где только что сидела Лариса. Она увидела фотографии, которые та рассматривала, села на диван и углубилась в их просмотр.

«Ну что ж, пускай хоть этим займется», — мысленно вздохнула Лариса и вышла за дверь. Нужно было бы отправить ее куда-нибудь на август. Хотя бы на Волгу, что ли, к родителям на дачу… После того как Лариса с Настей съездили на неделю в Швейцарию месяц назад — первый раз без папы, — дочка откровенно скучала дома.

«А может быть, я слишком разбаловала ее?» — мелькнула мысль у Ларисы, когда она спускалась в гараж, где стоял ее «Вольво». Другие дети не видели и половины того, что видела Настя, у них не было и малой толики тех вещей, которыми была забита квартира Котовых.

«Не надо развивать в детях пресыщенность!» — пришли Ларисе на ум слова ее отца, сказанные как-то раз в споре по поводу образа жизни, который вела она, жена богатого нового русского.

Может быть, об этом стоит подумать… Лариса завела мотор машины и выехала на улицу. За рулем мысли снова одолели ее. В последнее время, увлекшись романом с Володей, она как-то отодвинула на второй план Настю. И сразу почувствовала отчужденность со стороны дочери. Господи, как же все это совместить-то? Интересы Насти, Володю, работу… Чертовщина какая-то.

Лариса, несмотря на то что была весьма упорядоченной и рациональной личностью, иногда под напором жизненных обстоятельств терялась и не знала, что же является наиболее важным в первую очередь. Вот и сейчас так произошло.

Ну ничего, жизнь сама, наверное, подскажет, на что направить свою энергию. Уж чего-чего, а энергии Ларисе было не занимать. С этой оптимистической мыслью она вышла из машины, откинула свои пышные светлые волосы назад, подняла темные очки вверх, используя их в качестве обруча для волос, и своей обычной целеустремленной походкой вошла в вестибюль ресторана «Чайка».

— Лариса Викторовна, привет! — прокартавил навстречу ей коренастенький живчик в темной рубашке и светлых штанах.

— Здравствуй, Степаныч, — улыбнулась она ему в ответ.

Дмитрий Степанович Городов работал в «Чайке» где-то год и считался главным заместителем Ларисы по хозяйственным делам. Ему было под сорок, хотя выглядел он старше своих лет. Причиной тому было его лицо красного цвета, периодически переходившего в землистый. Ко всему прочему Городов был ворчливым и скептически настроенным человеком, и его манера общаться более соответствовала бы старику на пороге семидесяти, чем цветущему мужчине в сорок лет. Поэтому за ним в ресторане закрепилось разбитное прозвище Степаныч, которое больше подошло бы шоферу или начальнику участка на заводе.

Полную противоположность Степанычу являла Дина Городова, его родная сестра, которой только-только исполнилось двадцать два года. Ее отличали от брата не только большая разница в возрасте, но и характер. Дина была девушкой легкомысленной, даже распущенной, никогда не ворчала и была оптимисткой даже в самых критических ситуациях.

Она совсем недавно поступила работать в ресторан экономистом. Работу свою она выполняла прилежно, но не более того. В ресторане ходили слухи, что у Дины есть богатый любовник, и поэтому особого стремления сделать карьеру у нее не наблюдалось.

Лариса увидела Дину у своего кабинета. Темноволосая красавица сидела, томно опустив глазки, и держала в руке листок бумаги.

— Привет, — ласково сказала ей Лариса. — Ты ко мне?

— К вам, Лариса Викторовна, — вздохнула Дина.

— А что так тяжко вздыхаешь? И что так официально? Можно подумать, что я совсем уже старуха…

— Дело в том, что я покидаю вас, — не обращая внимания на кокетливый тон Ларисы, произнесла Дина.

— Как — покидаешь? — удивилась Лариса, осторожно кладя сумочку на стол.

— Вот заявление. — Дина подала ей листок бумаги.

Лариса пробежала глазами заявление и поняла, что Дина Городова больше не хочет работать в ее ресторане экономистом.

— Что-нибудь случилось? — подняла Лариса глаза.

— Нет, — равнодушно ответила Дина. — Просто надоело.

Лариса выдержала паузу, пожала плечами и спросила:

— Может быть, все-таки что-то произошло? Почему так срочно?

Действительно, абсолютно ничего не предвещало такого развития событий.

— Может, тебе просто надо в отпуск? Небось влюбилась в кого-нибудь и страдаешь…

— Я? Влюбилась? — Дина посмотрела на нее своими шаловливыми карими глазами с таким удивлением, как будто Лариса сказала ей нечто невероятное. — Да ни за что! — Она закончила фразу решительно и безапелляционно.

— Ну ладно, — примирительно сказала Лариса. — Не хочешь говорить — не надо. Но ты все же подумай, место-то может, что называется, уйти… Эмоции — вещь хорошая, но отнюдь не всегда.

— Нет, я не боюсь потерять место, — еще более жестко произнесла Дина.

Чувствовалось, что дальнейший разговор и расспросы Ларисы о том, что же побудило ее на такой шаг, становятся ей неприятны.

— Если я этим вас обидела, простите меня, пожалуйста, — вдруг произнесла Дина.

— Нет, ничего. Какие обиды, ты что! Получи расчет и гуляй смело.

— Спасибо, — тихо сказала Дина и, не оборачиваясь, вышла из кабинета директора.

«Черт знает, что такое», — подумала Лариса, как только дверь за Диной закрылась. Денек начался весьма неожиданно. Лариса достала свои любимые «Кент Лайтс» и закурила.

Наверное, все-таки что-то на личном фронте у нее… Младшая Городова слегка раздражала Ларису своей непоследовательностью и чрезмерной импульсивностью. Может быть, это возрастное, конечно… Но порой за импульсами она замечала и сугубо меркантильный расчет. Например, не так давно Дина была увлечена одним красавцем, приходившим постоянно в ресторан. Однако как только она выяснила, что этот самый красавец живет за счет своей жены, и у него у самого в кошельке ничего нет, то сразу же к нему остыла.

— Лариса, у Петровича брать мясо я отказываюсь. В прошлый раз он привез нам такие мослы, что делать из них было просто нечего. Или пусть снижает цены, или сам скармливает такое мясо своим домочадцам, — послышался голос Степаныча.

Он обычно заходил к ней в кабинет довольно бесцеремонно, без стука. Сначала это Ларису бесило, потом она привыкла. Степаныч при всей своей неотесанности был образцовым заместителем, очень надежным и мог даже претендовать на звание заслуженного трудоголика.

— Ты лучше скажи, что там у твоей сестры приключилось, — прервала его Лариса. — Чего это она вздумала от нас уволиться?

— Уво-литься? — Багровое лицо Степаныча выразило крайнюю степень удивления.

— Ты что, не знаешь? — в свою очередь удивилась Лариса. — На, возьми почитай.

Она придвинула ему листок с заявлением Дины. Тот пробежал его глазами и нахмурился.

— Херня какая-то, — проворчал он. — Ладно, разберусь. Давай насчет мяса.

Наверняка разговор на экономические темы продолжился бы, однако телефонный звонок прервал беседующих.

— Алло, — подняла трубку Лариса.

— Привет ресторану «Чайка» и птичке, над ним порхающей, — насмешливо-помпезно прозвучал в трубке мужской голос.

Этот голос вот уже три месяца радовал Ларису как по телефону, так и при личных встречах. Он принадлежал ее другу Владимиру Путову. Они познакомились в ее ресторане весной.

Тогда состоялось учредительное собрание ассоциации предпринимателей, куда входила и Лариса. Путов же являлся, по сути дела, правой рукой человека, который впоследствии был избран руководителем ассоциации. В ресторане, естественно, по этому случаю был устроен банкет. Места Ларисы и Володи оказались рядом…

Владимир, несмотря на свою колоритную внешность, серцеедом-Казановой не был. Ларисе тогда показалось вполне нормальным, что после банкета он не стал стандартно говорить ей о том, какая она красивая и что до встречи с ней всю его жизнь можно считать лишь черновиком в ученической тетради. Нет, он вполне искренне рассказал, что жалеет о своей супруге, погибшей в прошлом году, как ему трудно с сыном и так далее…

Романтические отношения завязались у них не сразу. Опять же помог случай: они оба оказались заядлыми театралами и встретились однажды на премьере местного театра драмы. После спектакля Владимир любезно проводил ее с подругой, и совершенно естественным было продолжение вечера дома у Ларисы…

С тех пор прошло уже три месяца, они были насыщены событиями. Это были встречи, цветы, шампанское, объятия, признания. Словом, все как положено. Только с некоторой поправкой на возраст, без молодежной бесшабашности и неуклюжести.

— У тебя сегодня какой-то особо торжественный голос, — с улыбкой заметила Лариса.

— Дело в том, что для этого есть повод. Я собираюсь навестить тебя и сказать что-то важное.

— Телефонные провода не выдержат важности вашего сообщения, Владимир Игоревич? — игриво спросила Лариса.

— Конечно, они просто расплавятся, и телефонное сообщение огромного миллионного города окажется под угрозой. Я не могу подвергать население нашего Тарасова таким жестоким катаклизмам, Лариса Викторовна. Уж извините меня, пожалуйста…

Общение друг с другом по имени-отчеству было принято у них давно, со времени знакомства. И несмотря на то, что с тех пор их отношения перешли в роман, все равно время от времени в разговоре между собой, особенно телефонном, они сбивались на этакий напыщенный тон, более соответствующий салонным речам девятнадцатого века.

— Какое время вас бы устроило?

— Время обеденного перерыва, — сказал Путов уже более будничным тоном. — То есть через два с половиной часа.

— Место встречи…

— Изменять, наверное, сегодня нецелесообразно, — закончил Владимир мысль Ларисы.

— В таком случае я сейчас займусь делами, чтобы общение с Владимиром Игоревичем было лишено нервозности. А то ведь я все-таки деловая женщина и чувствую себя напряженно, когда дела не сделаны.

— Безусловно, — согласился с ней Владимир. — Я подъеду в половине первого.

Лариса положила трубку и, еще не успев убрать улыбку с лица, наткнулась на угрюмую физиономию Степаныча.

Он сидел, уставив свои красные глаза куда-то в потолок, как бы в смущении от тех игривых выражений, которые только что невольно услышал.

— У Людмилы будем брать мясо, — решительно сказала Лариса, вернув мысли своего заместителя в деловое русло.

Степаныч почесал голову, слегка подумал, прикидывая своими по-крестьянски обстоятельными мозгами все за и против, но не нашелся что возразить.

— Да, и еще… Клиенты просят новое блюдо, ну, то, что вы привезли из последней поездки.

Степаныч придвинул к Ларисе листок, на котором была отмечена статистика заказов по ресторану за прошлую неделю. Салат из артишоков, который был запущен в производство две недели назад, стремительно набирал популярность.

— Хорошо. Закупай необходимое.

— Все понял, — со вздохом резюмировал Степаныч. — Кроме одного, — после паузы уточнил он. — Что с Динкой-то приключилось?

— Иди узнай, в конце дня мне доложишь, — уже более равнодушно, чем прежде, сказала Лариса. — Мне сейчас некогда.

Действительно, сейчас ей было не до проблем с экономистом Диной, поскольку все мысли ее были заняты предстоящим обеденным рандеву со своим бойфрендом.

Она не проводила Степаныча взглядом и не заметила, как он вышел из кабинета. Ей в этот момент показалось более важным заняться придирчивым изучением собственной внешности в зеркале, стоявшем на столе.

Они встречались в основном у нее в ресторане, в специальном, так называемом Зеленом, кабинете, оборудованном в свое время для приемов различных важных гостей. Этот кабинет, непонятно почему, очень нравился Насте, и, когда она посещала маму на работе, все время просила отвести ее именно туда.

Мысли Ларисы невольно снова сконцентрировались на дочери. Отношения Владимира с Настей как-то не заладились с самого начала.

Дочка была очень привязана к отцу. Несмотря на то, что видела она его очень редко, папа, видимо, воспринимался ею как некий незыблемый утес домашнего спокойствия. И как бы Лариса ни была зла на Евгения, она не могла не учитывать того факта, что он был хорошим, заботливым отцом. Правда, его родительские функции по времени были несколько ограничены, и вполне может быть, что именно из-за этого он был так заботлив и внимателен к дочери.

Так вот, когда появился Владимир, он чересчур резво начал играть роль второго папы, а Настя это сразу почувствовала и стала всячески ему противодействовать.

Повод был самый невинный — английский язык. Дело в том, что Владимир почти в совершенстве знал английский, а у Насти как раз с этим предметом не ладилось. Однако занятия языком, за которые Лариса стояла горой, срывались из-за совершенно издевательского тона Насти по отношению к дяде Володе.

Ларису это очень злило, но она понимала, что дочь с каждым годом взрослеет и, собственно, демонстрирует те самые колючки в характере, которые были свойственны и самой Ларисе. Видимо, передалось что-то в генах. Неуступчивость, упрямость, наличие своего мнения, что было заметно уже в таком юном возрасте.

В общем, Лариса ничего не могла поделать. Потом ее друг и сам понял, что отношения не складываются, и в их доме перестал появляться, довольствуясь встречами в ресторане, театре и других общественных местах.

Лариса вспомнила о времени. До встречи оставалось два часа. Наверное, она успеет еще заскочить в косметический салон. И хотя Владимир постоянно подчеркивал, что без косметики она нравится ему гораздо больше, привычка, выработанная за годы совместной жизни с новым русским, брала свое. Прическа должна быть прической, а макияж тщательно наложен и подобран к одежде.

Такая тщательная подготовка к встрече была вызвана тем, что это свидание, собственно говоря, было первым за последние две недели. Все как-то не получалось. Путов звонил регулярно, но у Ларисы каждый раз находились какие-то дела, и встреча переносилась.

Но сегодня она твердо решила, что свидание состоится. На самом высшем уровне. Она еще раз украдкой посмотрела на часы и решительно встала из-за стола. Пройдя по коридору и выйдя в зал, она отыскала глазами Степаныча, который сидел в углу. Тот сразу же подошел к ней.

— Я уезжаю, буду через два часа. Передай Никите, чтобы он приготовил Зеленый кабинет.

Степаныч понимающе кивнул. На его лице не отразилось никаких эмоций. Хотя Лариса была уверена в том, что, когда она отвернется, Степаныч ехидненько усмехнется и что-то ворчливо пробурчит себе под нос. Такой уж у него характер. Однако на него можно было положиться в том плане, что о слабостях своей начальницы он никому не проболтается.

В косметическом салоне все было по-прежнему. Единственным изменением со дня последнего посещения Ларисы — а оно было две недели назад, как раз перед последней встречей с Владимиром, — было то, что вернулась с отдыха ее закадычная подруга Эвелина Горская.

Собственно, общение выражалось лишь в неумеренной болтовне, которую Лариса вела с этой стильной и уверенной в себе дамой лет тридцати пяти. Темы разговора были исключительно женскими: блузочки, юбочки, загар, внешность мужчин, гороскопы и прочее. Словом, вопросы философского осмысления бытия между ними никогда не поднимались.

За пределами косметического салона Лариса с ней не встречалась. И, увидев ее сегодня на рабочем месте, внезапно подумала, что, наверное, вне антуража салона, без этой магии зеркал и блестящих тюбиков и баночек на полках, общение с Эвелиной потеряет свою прелесть.

— Ларочка, боже мой! — Улыбка на устах Эвелины засияла ярче солнца за окном.

— Привет, Лина, — ответила Лариса. — Мне необходимо сегодня сделать все как обычно.

Эвелина понимающе кивнула и тут же обрушила на Ларису рассказы о своих приключениях на Черноморском побережье. Разумеется, вокруг нее там царил полный аншлаг мужского внимания, сплошные рестораны, «Мерседесы» и дорогие вина. Только она, несмотря на многочисленные ухаживания, осталась холодна.

Как, собственно, и предполагалось заранее. Несмотря на свою внешнюю экзальтированность и женственность, внутренне Эвелина была очень холодной, эмоционально скованной женщиной. Может быть, поэтому любовники менялись у нее как перчатки, а до серьезных отношений дело никогда не доходило.

Непонятно почему в преддверии встречи с Путовым Ларисе захотелось пожалеть свою подругу. Она не решилась сделать это вслух, просто одарила ее грустным взглядом, уже выходя из салона. Сама же она, наоборот, чувствовала свое превосходство над холодной Эвелиной, так как отправлялась на встречу с человеком, который ей действительно был небезразличен.

Лариса вернулась в ресторан за полчаса до прибытия Владимира. Она сразу прошла в так называемый Зеленый кабинет. Там уже все было готово. Никита, молодой человек, ответственный в ресторане за различного рода нештатные ситуации, как всегда, четко справился со своими обязанностями. Собственно, дизайн кабинета когда-то был разработан самой Ларисой. Поскольку у нее были зеленые глаза, она специально повесила здесь зеленые шторы с зелеными же ламбрекенами. А в прошлом году кабинет был обставлен еще и изящными зелеными стульями в стиле чиппендейл. Стулья были самыми настоящими английскими, имитировавшими этот стиль.

Картину венчал диванчик с гнутыми ножками. На столе в кабинете уже стояли две свечи в вазах, две мимозы и еловые веточки. На полу находилось ведерко со льдом и шампанским.

Лариса нетерпеливым движением поправила волосы. Сегодня она особенно ощущала это сладкое внутреннее напряжение, предшествующее встрече с любимым.

Наконец часы на стене пробили половину первого. И тут же раздался стук в дверь.

Владимир был человеком пунктуальным и любил повторять фразу насчет точности — вежливости королей. Он выглядел импозантным и стильным. Этому способствовала его внешность: это был высокий, среднего телосложения брюнет с благородным греческим профилем. Хотя сам он предпочитал считать себя наследником скандинавско-древнерусского этноса.

Где-то в каких-то анналах своей родословной он отыскал некие намеки на то, что род Путовых по женской линии происходил не от кого-нибудь, а от самих смоленских Рюриковичей. Этим обстоятельством Путов очень гордился и при всяком удобном случае его подчеркивал. И даже его хобби, как ему казалось, соответствовало его аристократическому происхождению. А оно заключалось в разведении роз.

Этим он занялся в полной мере после своего развода с первой и единственной женой. От брака остался сын, и первое время он жил вместе с матерью. Но спустя год после развода случилось несчастье — бывшая супруга Путова попала в автокатастрофу и погибла. Владимир был вынужден взять сына под свою опеку. Вернее, передать его на воспитание своим родителям, поскольку сам, в силу занятости на работе, был не в состоянии им заниматься.

Ему было тридцать лет, и он был на четыре года младше Ларисы. Это его ни в коей мере не смущало, так как он считал ее одной из самых красивых женщин, встретившихся на его пути. И возраст абсолютно не был помехой в их отношениях.

А Ларисе, в свою очередь, льстило внимание молодого, пускай и относительно, мужчины.

Он вошел в кабинет, держа в руке букет из трех синих роз. Эти розы он вырастил в своей собственной оранжерее специально для Ларисы. Хотя, учитывая ее любовь к зеленому цвету, он был бы рад вывести сорт зеленых роз, однако пока его способностей селекционера для этого было явно недостаточно.

— Лариса Викторовна, встречайте Владимира Игоревича с маленьким презентом, — напыщенно произнес Путов с порога.

Лариса улыбнулась и встала навстречу Путову. Она приняла из его рук букет, обняла и поцеловала.

— Я сегодня попросила приготовить для тебя ирландский гуляш, — сказала она.

— Отлично. Это должно поднять мне настроение.

— А что, есть какие-нибудь проблемы? — Улыбка не сходила с лица Ларисы.

— А! — отмахнулся Владимир.

— Ты мне обещал сказать нечто важное…

— Нечто важное заключается безусловно в том, что ты — самая прекрасная женщина на свете, — ответил Путов.

— Безусловно, — тут же согласилась Лариса. И спустя секунду добавила: — И это все, что ты хотел мне сказать?

— А что, этого мало? — в свою очередь удивился Путов, подняв свои брови в знак полнейшего изумления.

— Конечно, нет.

В этот момент зашел официант и принес на подносе закуску.

— Как всегда, великолепно, — отведав ложечку, произнес Владимир. — Но это готовила не ты!

— Почему ты так решил?

— Потому что я это чувствую.

— Правильно, не я. У меня сегодня, к сожалению, было мало времени.

— Все равно отлично, не оправдывайся, — успокоил ее Путов.

После того как первый бокал шампанского был опорожнен и по телу Ларисы уже разлилась первая волна опьянения, Володя вдруг сказал:

— Меня шеф посылает в командировку на четыре дня. Мы, к сожалению, вряд ли увидимся раньше субботы.

Лариса немного расстроилась и спросила:

— Куда хоть едешь-то?

— В Сочи! — важно ответил Путов, как-то особенно гордо вскинув голову.

— Эх, вот это да! — рассмеялась Лариса. — И что же ты там собираешься делать? С кем подписывать договора? С девочками в купальниках, что ли?

Путов отвернулся и тяжело вздохнул:

— Нет, он мне поручил встречу с одним человеком из Москвы. Вопрос надо решить срочно, а человек как раз отдыхает на югах. Вот я и еду.

— Ну и прекрасно, съездишь, развеешься. Небось летом еще никуда из Тарасова не выезжал.

Путов молча согласился и налил себе и Ларисе еще по одному бокалу шампанского. Официант принес горячее, и они продолжили трапезу. Наконец, поглотив суп, Путов решительно встал, подошел к двери и закрыл ее на ключ. Потом он вернулся и сел рядом с Ларисой на диван.

— Пошло все к черту! — неожиданно воскликнул он, рубанув рукой воздух. — Люблю я тебя, Лариса!

И обнял ее за плечи. Проведя рукой по ее золотистым волосам, он обнажил ей шею и стал жадно целовать. У Ларисы слегка перехватило дыхание.

— Ты что? Что с тобой такое? — Слова ее едва прорывались сквозь тяжелое дыхание.

Путов не отвечал, продолжая ласкать Ларису. Его рука постепенно начала движение вниз, к пуговицам блузки. Он уже успел расстегнуть одну из них. Лариса не сопротивлялась, она сама обхватила руками голову Владимира и легонько пальцами ерошила ему волосы.

Рука Путова опустилась еще ниже, он расстегнул еще две пуговицы, его рука скользнула внутрь. Лариса почувствовала, что румянец заливает ее лицо. Ощущение возбуждения нарастало, и стало ясно, что к следующему блюду они, видимо, так и не приступят.

Но вдруг откуда-то из недр брюк Путова противно зазвучал звонок его сотового.

— Блин горелый! — вырвалось у него.

Он замер и на секунду задумался. Раздумье продолжалось недолго, он раздраженно отодвинулся от Ларисы и полез рукой в карман. Вынув оттуда сотовый, он нажал на кнопку и сказал в аппарат:

— Алло.

Разговор продолжался недолго. Путов произносил только неопределенные междометия типа «Угу», «А?» и «Да». Окончив разговаривать, он бросил трубку на диван, откинулся на его спинку, закрыл глаза и тихо произнес:

— Шеф требует меня к себе прямо сейчас.

— В таком случае езжай, — быстро отреагировала Лариса, застегивая пуговицы на блузке.

— Если бы ты знала, как я этого не хочу…

— Ничего не поделаешь, такова жизнь, — философски изрекла Лариса.

— Вечером мы, конечно, увидеться не сможем, — с тоской и обреченностью вымолвил Путов.

— Нет, мне надо сегодня побыть с Настей. У нее что-то в последнее время тихо отъезжает крыша. Все ей не так, постоянные капризы и противоборство.

— Переходный возраст, — констатировал Путов, вставая с дивана. — Ладно, я уезжаю завтра утром, поэтому, к сожалению, мы расстаемся до следующей недели.

Он подошел к зеркалу, висевшему в углу, расческой провел по волосам, убедился, что выглядит нормально для того, чтобы появиться в приличном обществе, и направился к Ларисе, она поднялась ему навстречу. Он поцеловал ее, нежно потрепал по плечу и, не оборачиваясь, вышел из кабинета.

Оставшись одна, Лариса допила шампанское, оставшееся в бутылке, и почувствовала, что уже достаточно опьянела.

Остаток дня прошел как обычно, однако Лариса чувствовала легкую грусть от предстоящей разлуки.

 

Глава 2

Геннадий Андреевич Филимонов проснулся раньше своей жены. Он молча посмотрел на ее профиль, потом тяжко вздохнул и стал подниматься.

Кряхтя, он встал с постели и прошел к зеркалу. Он лишь мельком взглянул на свою достаточно мясистую, плотную физиономию, похожую на средней величины арбуз. Геннадию Андреевичу в этом году исполнилось сорок два года. И грех было ему особо жаловаться на свою судьбу. Он возглавлял ассоциацию под названием «ГФ» — аббревиатура являлась производной от его имени и фамилии. Ассоциация занималась охранной деятельностью и обслуживала массу объектов в городе. А главу ее многие окружавшие Филимонова люди часто и в лицо, и за глаза называли Гээфом.

Материальное положение у него было устойчивым и позволяло Филимонову иметь престижную иномарку и двухэтажную квартиру в одном из домов, построенных недавно в Волжском районе Тарасова.

Жена его, Мария Владимировна Филимонова, была на четыре года его младше. Так получилось, что детей у них не было, — у Маши было бесплодие, а Геннадию Андреевичу было вполне достаточно двоих детей от первого брака.

Словом, Филимонов являлся главой обычной провинциальной семьи бизнесмена средней руки. И это июльское утро, когда он, как обычно проснувшись раньше жены, встал с постели и собрался ехать на работу, не предвещало ничего дурного.

Ровно в восемь пятнадцать, как всегда, раздался звонок в дверь, и Филимонов через экран домофона увидел лицо своего постоянного охранника Игоря.

Он открыл дверь и впустил парня внутрь.

— Подожди, я закончу завтракать, — пробасил Филимонов и принялся доедать булочку с марципаном, запивая ее кофе со сливками.

Геннадий Андреевич был мужчиной достаточно крепкого телосложения, но в последнее время эта крепкость начала разбавляться слоем жира, который завоевывал все больший ареал на его теле: и спереди — то есть на животе, и сзади — и так понятно где…

Филимонов особо не обращал на это внимание, тем более что где-то недавно вычитал признание одной из кинозвезд: «Толстые мужчины иногда бывают очень сексуальными». Применив к себе данное высказывание, Филимонов жил спокойно и никаких комплексов насчет своей внешности не испытывал. Поэтому он не соблюдал никаких диет, более того, ел он помногу и не привык себе ни в чем отказывать. Девизом его было высказывание одного из великих: «Еда — основа жизни».

Однако, несмотря на то что он был мужчиной крепким и умел при случае постоять за себя, Геннадий Андреевич держал при себе постоянного охранника. Возможно, потому, что возглавлял соответствующего рода организацию. Да и вообще, всякое могло быть…

В половине девятого с завтраком было покончено, и Филимонов в сопровождении Игоря вышел на улицу. Сразу же их ослепили яркие лучи июльского солнца. Филимонов забыл дома солнечные очки и поэтому тут же закрыл глаза ладонью.

«Черт побери», — только и успел подумать он, как внезапно ноги у него подкосились, и он упал на асфальт перед своим подъездом, больно ударившись локтем.

Рядом послышался сдавленный стон. Какие-то неизвестные напали на его охранника Игоря и двумя достаточно профессиональными ударами сбили его с ног. Нападавших было трое. Когда Игорь оказался на земле, хулиганы, в нарушение всех правил честного боя, буквально замесили его ногами, вдобавок еще и выкрутив руку. Игорь издал еще один сдавленный звук и, немного погодя, затих.

После этого Филимонов, который сделал попытку подняться с асфальта, получил удар кулаком в лицо.

— Вы кто? — спросил он, снова оказавшись на земле и не видя нападавших в лицо. — Что вам надо?

Обычно в экстремальных ситуациях чувство хладнокровия его не покидало, и он сохранял способность рационально мыслить.

— Всему свое время, — прошипел голос над Геннадием Андреевичем. — Сейчас, короче, отдыхайте пока…

И, угостив Филимонова напоследок легким пинком под зад, неизвестные быстро побежали за угол.

Филимонов долго не мог прийти в себя. Игорю пришлось тяжелее — бандиты уделили ему больше внимания. Это было и понятно, поскольку он казался опаснее в силу молодости. Он очухался позже Филимонова и виновато посмотрел на шефа. Было ясно, что Филимонов вместе со своим охранником этот бой проиграли — они не успели вовремя завернуть за угол, где стояла оставленная неизвестными машина, и, соответственно, запомнить ее марку и номер.

— Ну, ты как? — спросил у Игоря шеф, уже достаточно прочно стоя на ногах.

Тот не мог пока еще встать и продолжал сидеть на ступеньках подъезда дома.

— Хреново… С-суки, б… Я вообще ничего не понял, — выдавил из себя охранник.

— Ладно, ничего, бывает, — почти ласково сказал Филимонов и совсем уже другим тоном добавил: — Разберемся!

В интонации Филимонова были заметны элементы ярости и гнева. Тут Геннадий Андреевич огляделся. Его внимание привлекло не то, что на противоположной стороне улицы уже собралась небольшая толпа зевак в количестве четырех человек, а собственная машина. Дело в том, что за рулем сидел его персональный водитель.

«И что же это такое — когда босса вместе с охранником бьют, ты остался в стороне? — читалось во взгляде Филимонова. — Пускай это и не входит в прямые функции шофера. Все-таки как-то не по-мужски…»

— Смотри, Игорь, а чего это он струсил-то? — спросил Филимонов у охранника, показывая на машину.

Дмитрий сидел за рулем, откинувшись в кресле.

— Опять наверняка включил свои дурацкие наушники, — зло произнес Игорь. — Ну, сейчас я тебе покажу, меломан, твою мать…

И заковылял к машине. Каково же было его удивление, когда он увидел, что Дмитрий банально спит, а уши его не загружены ничем, кроме серы. Его рот был открыт, а поза, в которой он сидел, выглядела крайне неестественно.

Игорь просунул голову в окно. Запах, который распространился по всему салону, не оставлял никаких сомнений — это был хлороформ. Следовательно, хулиганы постарались за те пятнадцать минут, пока Филимонов заканчивал свой завтрак, сначала вывести из строя его шофера, чтобы потом заняться и им самим, и Игорем.

— Геннадий Андреевич, его хлороформом задавили, — сообщил шефу Игорь.

Филимонов нахмурился.

— Ладно, давай, берем его под мышки — и домой ко мне, — хмуро сказал Геннадий Андреевич.

— Может, подкрепление вызвать?

— Не надо, обойдемся, — возразил шеф. — Они, — он кивнул в сторону, куда скрылись бандиты, — уже не вернутся, а с ним мы и вдвоем справимся.

Игорь пожал плечами и стал вытаскивать Дмитрия из машины. Спустя десять минут его благополучно доставили в квартиру. Там всю троицу встретила обеспокоенная Мария Владимировна, законная супруга Гээфа.

— Что случилось?

Филимонов, сохраняя невозмутимость, выдержал паузу, наблюдая за тем, как Игорь размещает Дмитрия на диване, потом снизошел до того, чтобы посмотреть на жену, и сказал:

— Какие-то сволочи на нас напали.

Брови жены совершили удивленное движение вверх.

— За что? Почему?

— Маша, прекрати задавать вопросы, на которые я не знаю ответа. Я же тебе говорил, что не все так просто сейчас в нашей жизни!

Филимонов строго посмотрел на жену. Та порывалась что-то сказать, но в присутствии подчиненных мужа сделать это не решилась и направилась в сторону кухни.

— Игорь, тебе, наверное, придется теперь отлеживаться, — сказал Филимонов, закурив сигарету в ожидании, пока жена принесет из кухни кофе.

— Да надо бы, но ведь… — неуверенно заговорил Игорь, морщась при каждом движении.

— Ну что еще?

— Так ведь денег-то от этого не прибавится… К тому же на мне заживает все как на собаке. Я завтра как новенький буду, Геннадий Андреевич.

Филимонов скептически посмотрел на своего сотрудника. Действительно, Игорь при нем был давно, и шеф знал, что после одной серьезной переделки он вылечился буквально за несколько дней. Хотя травмы тогда были, может быть, и посерьезнее, чем сейчас.

— Ну ладно. — Филимонов затушил бычок в пепельнице. — Я тебя поставлю начальником смены в ресторан «Чайка», к Котовой. Думаю, ты вполне справишься… Подлечишь руку, примешь нормальный вид, потом вернешься…

— Вы, надеюсь, не очень это… Ну…

— Чего ты мнешь слова, как женские сиськи? — раздраженно воскликнул Филимонов. — Неужели сложно научиться называть вещи своими именами?

— Вы… не разочаровались во мне, Геннадий Андреевич?

— А ну тебя в баню! — отмахнулся Филимонов.

— Просто их было трое. Потом я, ей-богу, не ожидал…

— Думаешь, я ожидал, — проворчал в ответ Филимонов.

— А вообще, как думаете, кто это?

— Я пока над этим не думал, — отрезал в ответ шеф. — К тому же в это я попрошу тебя не лезть. Вообще не лезь туда, куда не положено. Ясно?

Игорь вместо ответа кивнул и нахмурился. В комнату вошла Мария Владимировна и поставила перед мужчинами две чашки черного кофе и вазу с печеньем.

В этот момент зазвонил телефон. Филимонов снял трубку и услышал знакомый звонкий голос президента банковской ассоциации «Двадцать первый век» Николая Ястребова.

— Алле, Геннадий Андреич, привет!

— Что так, с утра пораньше? — недовольно пробурчал Филимонов.

— Дело в том, что я уезжаю сегодня с ночевкой на базу отдыха развлекать гостей из Словакии. Хотел уточнить, во сколько завтра собрание ассоциации…

Филимонов слегка задумался.

— На час дня вроде бы назначали, — наконец произнес он.

— О\'кей, — почти с пионерским задором отреагировал Ястребов. — Насчет кредита поговорим, а то Березов уже забодал меня.

— У тебя — все кредиты, а у меня — сплошные радикулиты, — съязвил Филимонов. — Слушай, Коля, на тебя никогда утром не нападали, когда ты выходил из подъезда?

— Нет! — бодро ответил Ястребов. — Я один раз прямо-таки почувствовал, что на меня нашлют киллера, и не ночевал у своей любовницы. А вместо меня киллер грохнул ее мужа — представляешь, какой пассаж! — И громко заржал в трубку. Отсмеявшись, он серьезно спросил: — А что случилось-то?

Филимонов уже был готов рассказать об утреннем происшествии, как вдруг передумал и сказал Ястребову, что сейчас ему позвонил старый клиент и сообщил о том, что на него напали. Ястребов не проявил к информации никакого интереса и, распрощавшись с Филимоновым, отключил связь.

«Черт возьми, — выругался Филимонов. — Везет мальчишке! Едет на базу развлекать гостей… Да наверняка все переговоры будет проводить Березов, а он будет только демонстрировать свою голливудскую улыбку и отбирать для гостей девок. По этому делу он большой мастер…»

Ястребову было всего двадцать шесть лет, и банк он возглавлял чисто номинально, а действительным владельцем его являлся некто Роман Березов, по кличке Боцман. Этот человек был, что называется, из тех, кто связан с мафией. То есть его капиталы были не совсем чисты, и несколько раз в моменты разгула дикого капитализма его вызывали для бесед в правоохранительные органы. Однако Березов сумел сохранить себя и как личность, и как предпринимателя, и к концу девяностых годов выглядел вполне солидно, и никакого криминального налета в нем не ощущалось. Осталась только кличка Боцман, данная ему непонятно кем в незапамятные времена. Формально Березов возглавлял другую структуру, менее значимую по официальным меркам — оптово-продуктовую контору «Маугли лимитед».

Он, Ястребов и Филимонов составляли лишь половину лиц, входящих в так называемую «большую шестерку». Вторую половину составляли двое братьев Шестаковых — Алексей и Борис, державшие под собой две фирмы, торговавшие оргтехникой и аудиовидеотехникой. И наконец, украшением этой компании была владелица акционерного общества «Ресторан «Чайка» Лариса Котова.

Весь этот, так сказать, конгломерат бизнесменов играл значительную роль на городской бизнес-карте Тарасова. То, что предприниматели объединились в ассоциацию, было вполне естественно. Ассоциация была призвана лоббировать интересы бизнесменов в органах власти, то есть проводить в депутаты своих людей. Кроме того, обсуждались и различного рода проекты, под которые банк Ястребова — Березова иногда ссужал деньги. Словом, инициатива не только поощрялась, но временами еще и оплачивалась.

Вот и завтра должно было состояться очередное совещание «шестерки», посвященное вопросу о кредите, который структура Филимонова брала взаймы у «Двадцать первого века» для осуществления прорыва на другом рыночном направлении, ранее Филимонову не свойственном.

Тарасовская кондитерская фабрика, давно уже дышавшая на ладан, была не один год предметом особого интереса Гээфа. И только сейчас, уговорив Березова и проведя соответствующую работу в структурах власти, он был готов купить ее на корню и попробовать перестроить производство. Под это дело «Двадцать первый век» дал Филимонову кредит в сто тысяч долларов.

Филимонов хотел было еще посидеть и подумать относительно того, что он скажет завтра на совещании, потом посмотрел на часы и понял, что уже пора ехать в офис.

— В «Чайку» езжай прямо сейчас, — сказал он Игорю, когда выходил из дома. — Я никому ничего рассказывать не буду, сам понимаешь… Мы — крупнейшее охранное агентство в городе, а тут — сапожник без сапог получается.

Игорь виновато опустил голову на грудь. Ему, прошедшему афганскую и чеченскую войны, безусловно, западло было бы признаться, что его отделали, как мальчишку.

— Ничего, не волнуйся, — похлопал его по плечу Гээф. — Все будет как надо… Насчет нападения этого — я разрулю. Узнаю кто — гениталии выдеру к чертовой матери!

Дмитрия, который до сих пор находился под воздействием паров хлороформа, он оставил на попечение своей жены и обещал прислать в середине дня за ним человека.

Несмотря на протесты Игоря, Геннадий Андреевич решил ехать на работу на своей машине, сам находясь за рулем. Он завез Игоря в ресторан «Чайка», дал соответствующие распоряжения охране и поехал к себе в офис.

* * *

Лариса приехала на работу в то утро позднее, чем обычно. В прошедшую ночь она долго не могла уснуть, так как постоянно думала о встрече с Владимиром, которая состоялась накануне. Она не могла объяснить себе до конца, почему так встревожена. Она лишь была уверена в том, что с Владимиром что-то не в порядке. Прошлым вечером масла в огонь подлила Настя, которая заявила ей о своем категорическом отказе ехать вместе с бабушкой на дачу. Лариса хотела отправить дочь туда, чтобы иметь возможность хотя бы ненадолго беспрепятственно встречаться с Путовым или даже уехать куда-то вместе.

Конечно, они могли встречаться и у него, но Лариса предпочитала такого рода встречи проводить обязательно на своей территории. То есть там, где она имела полную возможность определять правила игры.

Или на территории нейтральной, что лучше всего, — например, в ресторане или в обстановке солнечного курорта. Однако пока что судьба распоряжалась так, что на курорт Володя отправился один, притом по какому-то, как ей показалось, сомнительному делу. Впрочем, это были всего лишь догадки.

Прибыв в ресторан, она сразу же заметила в холле новое лицо. Темные очки на физиономии этого парня не могли скрыть свежие синяки, которые весьма явственно на ней проступали.

— Это что еще такое? — недовольно спросила она Степаныча, который подошел к ней с обычным утренним докладом.

— Наш новый начальник смены охраны, — лаконично ответил заместитель.

— Да? — скептически покосилась Лариса. — Такое впечатление, что этого начальника с утра пораньше фейсом, что называется, об тейбл били раз сто пятьдесят.

— Что-что? — переспросил Степаныч, который в школе изучал немецкий язык.

— Лицом об стол! — перевела ему Лариса.

— Ну, может быть, — невозмутимо ответил Степаныч.

Лариса еще раз посмотрела на нового начальника смены и про себя заметила, что начинает походить на своего заместителя — вечно чем-то недовольного брюзгу. Вдруг она узнала этого парня — это ведь охранник самого Гээфа, Игорь! Интересно, что это он здесь делает? И рука у него как-то неестественно болтается…

Настроение Ларисы с утра было не ахти, и она подумала, что, наверное, стоит высказать завтра на совещании «шестерки» Филимонову свое фи. Ведь это же полная профанация имиджа ресторана «Чайка» как элитного заведения города! Безобразие просто какое-то!

Продолжить далее свои рассуждения по поводу охраны ей не дал Степаныч, который снова, как и вчера, привязался к ней с проблемой мяса. Оказывается, у Людмилы, у которой вчера было решено закупать говядину, она была все же на два рубля дороже, чем у предыдущего поставщика. Радетельный Степаныч указал на это Ларисе и замолчал, ожидая ее решения.

— Ладно, я подумаю, — ответила она, но ей сейчас было совершенно не до проблемы с мясом.

Она уткнулась в бумаги на столе, явно намекая этим, что Степанычу пора оставить ее в покое и выйти из кабинета.

Заместитель и так уже все понял и направился к выходу. Он хотел было что-то сказать, но потом неожиданно махнул рукой и исчез за дверью.

И в этот момент зазвонил телефон. Лариса сняла трубку и услышала голос, который показался ей знакомым.

— Алло, Лара, слава богу, я тебя отыскала! — Женщина говорила капризным и манерным тоном.

— Алло…

— Ты что, не узнаешь меня? Ну надо же! Это же я, Света Гордеева! — Голос стал еще более капризным.

Лариса чуть было не хлопнула себя по лбу. Света Гордеева была ее старой подругой и два года назад уехала в Москву — сразу после некрасивой истории с мужем, который оказался подлецом и пытался подставить ее под уголовное преступление, надеясь таким образом выгодно с ней развестись. И тогда, во многом благодаря Ларисе, планы Светиного мужа потерпели крах.

Сейчас Светлана жила в Москве, родила сына от женатого мужчины — там была история любви — и даже умудрилась найти себе в столице какого-то выгодного жениха. Они с Ларисой общались, по причине географического характера, мало. И тем более удивительно было то, что она позвонила именно сегодня. И судя по всему, звонила не из Москвы, а отсюда, из города.

— Я только что с вокзала. У меня для тебя интересные новости, — сообщила Ларисе Гордеева. — Я сейчас приеду к тебе в «Чайку». Надеюсь, ты меня примешь как обычно.

— Конечно, конечно, — засуетилась Лариса.

Последний раз они виделись три месяца назад. Встреча была мимолетной, поскольку Лариса тогда только что познакомилась с Путовым и была полностью поглощена романом, а Света заглянула к ней в не совсем подходящий момент. Она приезжала в Тарасов всего на один день, и особо содержательного общения тогда не получилось.

Естественно, Лариса сейчас распорядится накрыть на стол и встретит подругу по высшему разряду. Она посмотрела на часы и решила, что если Света соберется быстро, уделив на этот раз макияжу чуть меньше времени, то она успеет и поговорить со старой подругой, и вовремя попасть на встречу с деловыми партнерами, которая была запланирована на два часа.

— Света, только давай через полчаса, не опаздывай, — попросила подругу Лариса. — У меня еще много дел на сегодня. А я знаю, что у тебя куча новостей. Может быть, перенесем все-таки на вечер? Заедешь домой, Настя будет рада…

— Нет, Ларочка, вечером я уже уезжаю назад, в столицу. А новости у меня для тебя действительно очень интересные.

«Господи, может быть, она снова вляпалась в какую-нибудь историю?» — грешным делом подумала Лариса, но потом сама испугалась своей мысли.

— Приезжай сейчас, — твердо сказала Лариса и повесила трубку.

Света оказалась на этот раз на удивление пунктуальной. Она прибыла ровно через полчаса. Лариса даже изумилась, поскольку ее подруга не отличалась точностью и обязательностью и, в отличие от Ларисы, была типичной женой нового русского. То есть если убрать налет больших денег и респектабельности, она, по сути, являлась просто скучающей домохозяйкой. Следовательно, понятие времени для нее заключалось в четырех категориях: утро, день, вечер и ночь. Такие вещи, как часы, минуты и тем более секунды, ее интересовали мало.

— Привет! — Света забежала в кабинет запыхавшаяся, обдав подругу ароматом «Леонарда» и подставляя щеку для ритуального поцелуя.

— Садись, отдохни здесь немного. Скоро мы пойдем в Зеленый кабинет, там уже должно быть все готово для встречи, — улыбнулась в ответ Лариса.

— Я так полагаю, что ты там не только с подругами встречаешься? — игриво спросила Света и, не дожидаясь ответа, тут же выдала свое заключение по вопросу межполовых отношений. Оно не отличалось особой оригинальностью. — Какие же все-таки мужики сволочи, а! — произнесла Света, усаживаясь на стул.

— Что там у тебя такое произошло? Опять какие-то иллюзии насчет мужской верности?

— Нет, никаких иллюзий, что ты! — отмахнулась Гордеева. — Я думаю, ты и сама все прекрасно понимаешь.

— Насчет чего? — удивилась Лариса.

Света метнула на подругу быстрый взгляд, улыбнулась и, слегка поправив прическу, глядя в зеркало напротив, начала:

— Представляешь, вчера в Белокаменной видела твоего Евгения. С очередной шлюшкой, абсолютнейшей мымрой, взглянуть страшно. Ни кожи ни рожи, да и… Словом, одевается как в колхозе «Нижнедыровский».

— Это совершенно неудивительно. Он совсем опустился, как только я его бросила, — невозмутимо парировала Лариса.

— Ну вот, он мне даже не кивнул, хотя наверняка заметил. Отвернулся, словно стыдно ему было. Он тебе хоть помогает? — Во взгляде Светланы промелькнули нотки сочувствия.

— Да я и сама могу обеспечить и себя, и Настю! — с некоторым вызовом ответила Лариса. — Разве в этом дело? Когда людей уже не связывают чувства, какая разница? В моем-то положении… Да хоть и не помогал бы. — Голос Ларисы несколько погас, она погрустнела. — Настя вот только к нему очень привязана, сама не пойму, почему. А так — да пусть хоть на всей Москве каждый вечер женится, а утром разводится! — Лариса снова начала заводиться.

— И правильно! — поддержала подругу Света. — Абсолютно правильно! Только это, Ларочка, еще не все…

Гордеева вдруг посмотрела на подругу с нескрываемой жалостью. Лариса заметила новые оттенки в настроении подруги и состроила недоуменную мину.

— Помнится, тогда, весной, — Света пощелкала пальцами, — ну, когда я к тебе приходила…

— Ну? — нетерпеливо подбодрила ее Лариса.

— Я видела у тебя такого интересного мужчину, он еще поразил меня своей царственной осанкой, как будто император какой…

— Продолжай.

— Его я сегодня видела, Лара.

— Ну и что? — Лариса уже основательно напряглась.

— Тебя вообще с ним что-нибудь связывает? — внимательно посмотрела Гордеева на подругу.

Лариса чуть помедлила и после небольшой паузы сказала:

— Ну, скорее да, чем нет.

— Тебе, должно быть, интересно, куда он сегодня направился?

— В командировку, — пожала плечами Лариса. — Ты, надо полагать, его видела на вокзале?

— Ты удивительно догадлива, Лара. На вокзале, где же еще!

— Ну, естественно, потому что ты, кроме вокзала, в городе вряд ли где успела еще побывать.

— Он садился на адлерский поезд.

— У него командировка в Сочи.

— А про то, с кем он туда отправился, он тебе ничего не говорил?

— Нет. — Ларису внезапно охватило раздражение по поводу самого тона беседы, который с самого начала взяла Гордеева. — Ты можешь сказать четко и ясно, без всяких недомолвок?

— Могу. Вместе с ним была жена Генки Филимонова, Машка. Когда вы тут организовывали ассоциацию, ты меня с ней как-то познакомила.

— Маша? — искренне удивилась Лариса.

— Ну да. Они очень романтично смотрелись на перроне, держась за руки и раскуривая сигареты перед отходом поезда.

Внутри Ларисы пробежал неприятный холодок. Она непроизвольно нахмурилась и сжала руки в кулаки. Поймав взгляд Светланы, который стал еще более жалостливым, она взяла себя в руки, отвернулась и пробормотала:

— Чушь какая-то…

— Я точно уверена, что это была Маша, — твердо повторила Гордеева.

— Но она же… не имеет никакого отношения к бизнесу, сидит дома и ничего не делает.

— Ну, вот то-то и оно, — поддакнула Света. — А почему-то отправилась вместе с ним. А что, это действительно для тебя так важно?

Светлана встревоженно посмотрела на Ларису, которая выглядела совершенно потерянной и расстроенной. Она сама удивлялась тому, что происходило у нее в душе. Лариса вдруг сразу потеряла привычную уверенность в себе и почувствовала даже некоторую отчужденность и отстраненность от всего, что происходило вокруг.

Это продолжалось, надо сказать, недолго. Все же она привыкла держать себя в руках в разных критических ситуациях. Кроме того, слова Светланы — это еще не подтверждение того, что ее Володя и Маша Филимонова состоят в нежных отношениях. Мало ли что, в конце концов, может быть?! Ерунда какая-то… Она представила Володю и Машу рядом и сказала решительное «нет» по поводу их предполагаемого романа.

Мысленно успокоив себя тем, что до конца еще ничего не ясно, Лариса вдруг вспомнила, что в Зеленом кабинете, должно быть, остывает обед, приготовленный для нее и Светланы.

— Пойдем поедим, что ли! А то ты меня совсем заговорила, — сказала Лариса, стараясь говорить в свойственной ей оптимистичной манере.

— Ты не опоздаешь на свою встречу?

— Нет, время пока терпит. Свои новости ты изложила достаточно емко и быстро.

В тоне Ларисы слышалось некоторое раздражение, ей казалось, будто Светлана специально приехала к ней, чтобы расстроить ее сразу по двум пунктам: насчет Евгения и по поводу Владимира.

— Ты извини, Лара, если я тебя расстроила, — стала извиняться Света, как только вошла в кабинет. — Я, ей-богу, не хотела…

Лариса скептически поджала губы. Конечно, Света являлась ее подругой, и подозревать, что она нарочно хотела сделать ей больно, было бы чересчур. Но… Может, правы те, кто говорят, что не бывает верной женской дружбы. Может быть, подсознательно Светлана завидует ей, такой сильной и, что греха таить, более удачливой в жизни женщине, чем она. Хотя, какая тут, к черту, удача?! Муж начал раскованную жизнь с московскими бесстыдницами, а любовник, если вдруг допустить самое неприятное, просто-напросто изменил ей!

И с кем! Господи боже мой! Она мысленно представила себе лицо Маши Филимоновой. Ей же тридцать восемь лет! А ему тридцать. Это уже попахивает альфонством! Она вспомнила, как в прошлом году чуть не попала под обаяние брачного афериста по имени Виктор и сама могла стать жертвой мужского коварства.

Лариса тут же рассердилась на себя. Нет, необходимо сейчас же взять себя в руки. Тем более, что скоро встреча с деловыми партнерами, где ее эмоции совершенно никому не нужны.

Тут вошел официант, который принес на подносе первое и отвлек внимание Светланы. Она начала расспрашивать его о том, из чего приготовлено это блюдо, и, таким образом, обстановка несколько разрядилась.

Обед прошел довольно скучно. Лариса, изо всех сил стараясь выглядеть невозмутимой, рассказала Светлане о последних вывертах своей дочери и посетовала на сложности переходного возраста. Света в свою очередь рассказывала о радостях материнства, о том, какой справненький растет у нее сынок и какую прекрасную няню за пятьсот долларов в месяц она ему наняла. Затем разговор переключился на блузочки, юбочки, брючки и сабо, и Лариса почувствовала, что уже начала отходить от того, что волновало ее последний час.

Наконец пришло время расставаться, и Светлана, вытерев губы салфеточкой, как всегда, поблагодарила подругу за великолепный обед.

— Еще раз извини, Ларочка. Я с удовольствием бы посетила тебя дома, но видишь — не получилось.

— Да, я все понимаю, — ответила Лариса.

— Ну пока, рада была тебя повидать, теперь скорее всего буду только осенью. — Света подошла к подруге и чмокнула ее в щеку.

Когда она удалилась, настроение Ларисы постепенно начало меняться в худшую сторону. Это было вполне естественно, поскольку информация, полученная ею, никак не могла повысить ее жизненный тонус. А мрачные мысли, словно осы, жалили ее, заставляя все больше и больше предаваться самоедству. А тут еще вошел Городов и снова поднял вопрос о поставщиках мяса. Это почему-то настолько взбесило Ларису, что она поднялась, с угрозой посмотрела на заместителя и заорала:

— Да ты что, вопрос о мясе не в состоянии сам решить? Какого хрена ты отвлекаешь меня от более важных дел? Мне скоро ехать на встречу, и у меня нет абсолютно никакого желания заниматься этой ерундой!

Степаныч, что называется, сразу же припух. Такого от своей начальницы он не слышал, наверное, никогда. Потаращив зенки примерно с полминуты, он решил, что с ней лучше не связываться, и, скептически сморщив физиономию, удалился.

Лариса, покурив и немного успокоившись, вышла в вестибюль и, встретив Городова, извинилась перед ним.

— Да, кстати, где наш новый секьюрити? — поинтересовалась она.

Степаныч пожал плечами:

— По-моему, куда-то срочно вызвали…

— Черт знает что происходит, — пробурчала Лариса и пошла к выходу. — Я сегодня уже не приду, — с порога бросила она Городову.

* * *

Остаток дня прошел спокойно. Встреча с деловыми партнерами удалась, Настя вечером была послушна и ласкова. Ко всему прочему в гости зашел старый приятель их семьи Стас Асташевский. Несмотря на то, что он был скорее другом Евгения, в их разрыве он обвинял именно его. К Ларисе он относился очень хорошо и где-то раз в месяц навещал ее.

Появление этого человека, столь добродушного, сколь и толстого, разрядило обстановку. Стас принес с собой бутылку качественного французского вина, и Лариса обрадовалась. Благотворное успокаивающее воздействие алкоголя в этот вечер оказалось тем самым лекарством, которое ей было необходимо. Заснула она почти мгновенно, едва коснувшись подушки.

На следующий день утром она встала намного позже, чем обычно. Настя уже давно сама сварганила себе завтрак и не донимала маму. Лариса же, посмотрев на часы, поняла, что времени на переживания у нее практически не осталось. Необходимо было срочно приводить себя в порядок и ехать на так называемое совещание «шестерки», то есть в офис ассоциации «ГФ»…

Когда Лариса без десяти час вошла в зал заседаний, там уже царило оживление. За столом на почетном месте председателя, как всегда, возвышалась туша Геннадия Андреевича Филимонова. Рядом с ним, по бокам, сидели Роман Березов, или просто Боцман, худощавый мужчина с суровым колючим взглядом, и Николай Ястребов.

Последний являл полную противоположность своему визави. Можно было сказать, что среди больших взрослых дядек затесался симпатичный зеленый паренек. Ларисе всегда нравился этот молодой человек, прежде всего своим неиссякаемым оптимизмом и свежестью, которой буквально веяло от него. Сколько, должно быть, девчонок страдали и страдают по нему! Ведь, помимо прекрасной внешности, Ястребов был еще и весьма обеспеченным человеком. Николай в свои двадцать шесть был не женат и, по слухам, имел кучу любовниц. В силу своего возраста — все-таки пик сексуальной активности — он умудрялся удовлетворять всех.

Эти двое представляли, по сути, одну и ту же структуру — банковскую ассоциацию «Двадцать первый век». Правда, официально Березов возглавлял оптовую контору, но фактически обладал контрольным пакетом акций в банке.

Следующие два стула рядом с Березовым занимали братья Шестаковы. У них были похожие друг на друга круглые, почти крестьянские лица. Видимо, они не совсем избавились от комплексов удалой юности, которая пришлась на начало девяностых, и носили на своих шеях крутые, с палец толщиной, цепняки. Гоблинскую сущность братьев не могли скрыть даже безукоризненно подобранные костюмы и галстуки. Лариса была уверена, что, если бы им это позволили коллеги, братья являлись бы на официальные мероприятия в кроссовках и спортивных костюмах, позвякивая ключами от иномарок и пожевывая жвачку.

Говорили они обычно шаблонными, примитивными фразами и занимали в ассоциации «ГФ» несколько подчиненное положение по отношению к другим. Ястребов, который был самым молодым из всех, прямо в глаза называл их Бивисом и Баттхедом, сравнивая их таким образом с дебилами из знаменитого мультика канала MTV. Братья не обижались. Их спокойный нрав был одним из немногих положительных качеств, присущих им. Они были весьма похожи друг на друга, оправдывая звание братьев-близнецов.

Лариса по очереди поздоровалась со всеми и заняла свое место рядом с Ястребовым.

— Как жизнь, Лариса Викторовна? — поинтересовался он с лучезарной улыбкой.

— Нормально, все по плану, — ответила она.

— А вот мне планы строить — бесполезное дело.

— Это еще почему?

— Да потому, что все равно получится не так, как задумал…

— Что-то странное с тобой творится, Николай, — удивилась Лариса.

— А что странного? Вот не думал не гадал, а недавно себе новую пассию завел. С-со-вершенно неожиданно! — Ястребов даже щелкнул пальцами.

— Я иногда удивляюсь, как ты можешь банком руководить, — снисходительно произнесла Лариса. — Одни девки ведь в голове!

— Ты бы одобрила мой выбор! — воскликнул Ястребов.

— С чего это ты вдруг решил?

— Потому что знаю…

Непринужденный разговор между Ларисой и Ястребовым был прерван, когда Филимонов взял наконец бразды правления в свои руки, попросил тишины и начал совещание.

Откашлявшись, он хриплым голосом начал вещать:

— Ну что ж, наше сегодняшнее заседание плановое. Поэтому начнем с текущих вопросов. На прошлой неделе нашей структурой было предотвращено ограбление магазина видеотехники «Мираж», который принадлежит нашим уважаемым братьям Шестаковым.

— Ну да, было, — тут же согласился Борис Шестаков.

— Там, правда, все было достаточно несерьезно.

— Точно, лохи какие-то, — поддержал разговор Алексей Шестаков.

— Но тем не менее, — чуть повысил голос Филимонов. — Хочу отметить этот факт.

Березов посмотрел на Филимонова несколько более хмуро, чем обычно, было видно, что он явно чем-то недоволен. Изложив историю с магазином, Филимонов перешел к другому вопросу:

— Законопроект о налоговых льготах, который мы решили протолкнуть через городскую думу, наверняка будет принят. Нами проведена работа с некоторыми депутатами. Разумеется, небезвозмездно… Но в целом ситуация благоприятная. Потом был разговор у нас насчет…

— Ген, ты лучше скажи насчет кредита — что за ситуация такая? — недовольно перебил Филимонова Боцман. — Твой зам, господин Путов, взял у нас сто штук зеленых, копии документов показывал, обещал привезти твое подтверждение и все никак не везет. Нет, ты пойми, мы — люди свои, — повысил он голос и сделал предупредительный жест рукой в сторону Филимонова, который пытался явно его перебить. — Но все же так дела не делаются…

— Мы понимаем, что планы — вещь хорошая, — продолжил рассуждения Боцмана Ястребов. — Прорыв на новые рынки, договор с правительством области и все прочее… Но нам необходимо ваше подтверждение, Геннадий Андреич! Я понимаю, что тогда приехал Путов, потому что вас не было в городе, и вопрос нужно было решать срочно. Однако порядок есть порядок…

— Ребята, ну я же просил отложить встречу на два часа. Тут как раз такая неувязка вышла… — Филимонов неожиданно замолчал.

— Какая неувязка? — холодно спросил Березов.

Молчание Филимонова, которое последовало за этим вопросом, делало обстановку за столом все более напряженной.

— Что случилось? — подала голос Лариса. — Я в курсе дела, полностью поддерживаю ваши планы. Но сейчас я чего-то не понимаю… Что за неувязка?

В ее голове вихрем пронеслись сцены вчерашнего разговора с Путовым и информация, полученная от Светланы.

— Ну, не могу я сейчас ничего определенного сказать, пока нет Путова, — раздраженно выкрикнул Филимонов.

— А где он? Почему его нет? — спросил Березов. — И почему, собственно, ты без него ничего не можешь сказать?

Братья Шестаковы удивленно переглянулись, но не решились ничего сказать.

— Не понял! Вы деньги брали или не вы? — с въедливой настойчивостью решил уточнить Ястребов.

Вместо ответа Филимонов отбросил лежавшую рядом с ним ручку на стол так, что она упала прямиком на брюки Ястребова. Тот поднял ее и удивленно уставился на Ларису, будто призывая ее в свидетели того, что происходит нечто странное.

Так же удивились и остальные участники мероприятия: братья Шестаковы застыли в нелепых позах, почти одновременно отклячив вниз губы, а Березов покривил в недоуменной усмешке рот.

Филимонов тем временем встал, закурил и швырнул зажигалку на стол. Ястребов тут же подставил руки для того, чтобы ее поймать. Но зажигалка не вылетела за пределы стола и завертелась прямо под носом у Ястребова. Тот остановил ее рукой, поднял брови, как бы изумляясь происходящему еще больше, и уставился на Филимонова.

А тот нервно прошел к окну, зачем-то придирчиво осмотрел пейзаж, открывшийся его взору, покачал головой… Его молчание становилось все тягостнее, а напряжение среди собравшихся вот-вот должно было превысить критичную точку. И когда уже Березов открыл рот, чтобы нарушить воцарившуюся тишину, Филимонов резко развернулся к ним и словно выстрелил:

— Мой заместитель Путов вчера сбежал с моей женой на юг.

 

Глава 3

Эта фраза повергла собравшихся просто в шок. По крайней мере, это можно было сказать о Ястребове и братьях Шестаковых. Что касается Ларисы, то ее лицо просто помрачнело, поскольку информация Светланы подтвердилась. Березов, будучи человеком бывалым и привыкшим к неожиданным кульбитам судьбы, отреагировал более спокойно. Он просто опустил голову, лицо его налилось кровью, и он буквально в стол выдавил из себя простое русское ругательство.

Филимонов тем временем вернулся на свое место и сел, закрыв лицо руками.

— Ну и что нам делать? — почти весело задал вопрос Ястребов.

Вопрос прозвучал явно риторически, поскольку никто не знал, что именно сейчас надо делать, ко всему прочему было непонятно, кому надо принимать предполагаемые меры. О том, что Ларису и Путова связывают тесные взаимоотношения, из собравшихся знал только сам Филимонов. Поэтому на нее внимания никто не обращал и в расчет не принимал. Гээфу же сейчас было совсем не до того. Похоже, он сам весьма здорово влип.

— Откуда у тебя такая информация? — наконец сухо спросил Березов у Филимонова.

— Она собиралась ехать отдыхать на юг. Давно, кстати, уже собиралась… — Филимонов сделал небольшую паузу. — Ну, я и послал охранника вместе с ней, на всякий случай, как положено. Но на вокзале она внезапно отпустила его, кошелка гребаная! Сказала, что работа на этом у него закончилась. Он потоптался на месте, не нашел, что ей возразить, и вернулся. Я ему уже за это вставил… Так вот, этот охранник на перроне заметил Путова, о чем мне и доложил. Что касается Путова, то его я ждал вчера с утра. На работу он не явился, я звонил ему домой — там никто не отвечал. Ну а потом такая информация… И каким бы я сейчас перед вами не выглядел идиотом, факт есть факт.

— Угу, угу… — начал что-то обдумывать Березов.

Лариса тоже пыталась проанализировать ситуацию, но у нее в силу личных мотивов это плохо получалось. Тем не менее она решилась озвучить то, чего не решались произнести вслух все остальные.

— Скорее всего он просто присвоил деньги и увез их с собой, — горько констатировала она. — Вместе с Марией Владимировной.

Все взгляды тут же сконцентрировались на Ларисе.

— Ну что ж, если такие дела, надо их перехватить и… типа, ну, сами понимаете что… — подал голос старший Шестаков.

— Я в принципе уже принял кое-какие меры, — отозвался Филимонов.

— Какие? — сухо и недоверчиво поинтересовался Боцман.

— Я послал людей на самолете в Адлер — раз. Пришлось задействовать связи в Москве, действовать через Министерство по чрезвычайным ситуациям. Потом послал самого своего проверенного человека на джипе. Он нагнал поезд — это возможно, так как он идет трое суток, — и сейчас сидит в поезде, глаз с них не спускает…

— Так они уехали вчера? — уточнил Березов.

— Ну да… Короче, меры я принял. Проще там, на югах, их взять, когда они выходить будут, посадить в самолет и привезти сюда. Их ждут на сочинском перроне.

— Откуда ты знаешь, что они едут именно в Сочи?

— Я сам видел ее билет.

Березов посмотрел на Филимонова еще более хмуро.

— А если они вышли где-нибудь в Волгограде — и теперь их ищи-свищи… — заметил он.

— Нет, не вышли… Я же говорю — мой человек нагнал поезд и следит за ними. Я с ним постоянно на связи.

— Так, значит, ваш заместитель, уважаемый Геннадий Андреевич, спер деньги и увел вашу жену, так получается, что ли? — с юношеской непосредственностью и какой-то ехидной усмешкой спросил Ястребов.

— Да иди ты! — вдруг огрызнулся Геннадий Андреич.

— А чего на правду-то обижаться? — Ястребов повернулся с обиженным видом к Ларисе, ища у нее поддержки. — Он же нас таким макаром подставил, как мы теперь сведем концы с концами?

У Березова, сидевшего напротив, настроение упало ниже точки замерзания.

— Короче, это все гнилой базар, — вдруг прорвало Березова. — Надо их щемить и не миндальничать. Но, Ген, ты даешь, е-мое! Твой же человек, не мой! Я, блин, всех своих по триста раз проверяю. — Он скосил глаза на Ястребова, и тот как-то стушевался и покраснел. — А тут такое дело — и деньги увел, и жену в придачу. Как же ты мог так обосраться?

Филимонов поднял свои красные глаза на Боцмана.

— Ну что ты на меня смотришь? — Взгляд Боцмана все больше наливался злобой. — Я вот только не понимаю, зачем такому видному мужику, как Путов, такая старая кобыла, как твоя Машка?

— Че-го?! — Филимонов весь разъярился и угрожающе приподнялся над столом.

Чувствовалось, что он сейчас готов встать на защиту имиджа своей жены, которая, хоть и оказалась неверной предательницей, все же была пока еще его законной супругой.

— Чего слышал! — Боцман, несмотря на свою щуплую внешность, ни капельки не испугался и продолжал наезжать на Филимонова.

— Господа, прекратите, в конце концов! — решила вставить свое слово Лариса. — Среди вас есть женщина, и использование таких эпитетов меня лично оскорбляет.

Сказанное Ларисой было скорее данью ритуалу, нежели отражением ее внутренних чувств. Она сама с удовольствием бы наградила Машу Филимонову сейчас не только званием «старой кобылы», но и более хлесткими и сильными выражениями. Поразмыслить над поведением своего бойфренда у нее пока не хватало мужества.

— Да я тебя сейчас! — Филимонов замахнулся было в направлении Боцмана, но вовремя остыл.

Все-таки Березов слишком много значил для ассоциации «ГФ», чтобы с ним можно было так обращаться, пускай и в состоянии аффекта.

— Связь с охранником в поезде есть? — снова перехватила инициативу в разговоре Лариса, пытаясь направить его в конструктивное русло.

— Есть, — тут же отреагировал Филимонов.

Словно в ответ на эту его фразу, зазвонил телефон на столе, и Гээф нервным движением схватил трубку:

— Алло… Да… М-м-м… Как — нет? Почему? Черт побери!

Геннадий Андреевич со злостью кинул трубку обратно на стол.

— Что там происходит? — тревожно спросила Лариса.

— Охранник в поезде не отвечает на запросы людей из Сочи. Уже три часа как… Надо ждать.

— Ладно, подождем…

За столом воцарилось молчание. Люди словно не знали, что дальше делать. Лариса почувствовала, что настало время ей проявить инициативу. Этим качеством она отличалась в различного рода критических ситуациях. Она взяла сотовый телефон со стола и набрала номер железнодорожной справочной. Через минуту она уже знала, когда прибывает поезд Тарасов — Адлер.

Лариса посмотрела на часы.

— Нам осталось ждать всего полтора часа, — заключила она.

Эти полтора часа прошли в каких-то рваных, ни к чему не обязывающих разговорах. Все чувствовали себя напряженно. Кроме, пожалуй, Ястребова — тот, помолчав минут десять, начал вдруг рассказывать совершенно неуместные анекдоты. И лишь суровый взгляд, которым наградил его Березов, заставил президента «Двадцать первого века» умолкнуть.

Наконец настало время связаться с Сочи. Лариса уже взялась за трубку телефона, как раздался звонок, буквально в ее руке. Она тут же нажала кнопку и услышала в трубке взволнованный голос:

— Алло, кто это?

— Говорите, — требовательно приказала Лариса.

— Это… Дело в том, что их там нет. — Человек был явно растерян.

— Где нет?

— В поезде нет.

— Они что, не прибыли в Сочи?

— Нет…

— А охранник, охранник? Спроси про охранника, — подал голос с председательского места Филимонов.

— Игоря мы в поезде тоже не обнаружили, — опережая его мысли, сказал человек, звонивший из Сочи. — Что нам делать? Нам бы Геннадия Андреевича услышать…

Лариса передала трубку Филимонову, и тот, выслушав несколько фраз с того конца провода, неожиданно гаркнул:

— Чего делать? Чего-чего? Снимать штаны и бегать! Тьфу, е-мое! Да вы что, не понимаете, что ли? Весь персонал этого поезда, от поварих до начальника поезда, перетрясти и выяснить!

— Как они это сделают, поезд-то ведь должен идти дальше! — высказал мысль, показавшуюся ему умной, Алексей Шестаков.

— Да пусть хоть рельсы разберут! Мне все по фигу, какие бабки ушли! — раздраженно отреагировал Березов.

Филимонов тем временем, закончив разговор со своими людьми в Сочи, неожиданно, не отключив связи, запулил трубку сотового телефона в угол комнаты. Ударившись о стену, пластмассовый корпус аппарата разлетелся на две половины, обнажив свои электронные внутренности.

Тяжело подышав где-то с полминуты и слегка помассировав грудь в области сердца, Геннадий Андреевич воскликнул:

— Ведь вот что интересно! Из какого дерьма я ее подобрал! И вот какой результат…

— Поганка неблагодарная, — прокомментировал ситуацию Борис Шестаков.

Филимонов закурил, встал и отошел к окну. Углубившись в созерцание пейзажа за окном, он стал хмуро излагать собравшимся свою невеселую историю:

— Ведь в первом браке у нее было черт знает что! Этот идиот, ее муж, совсем был никакой. Ни денег, ни хрена ничего… А я ее взял, зная, что она смоковница! Я ведь так хотел сына! Но я, можно сказать, пожертвовал своими намерениями ради нее, ради того, чтобы вот так быть обманутым, да и с кем! С Вовой Путовым, которого я, можно сказать, вырастил на свою голову!

Филимонов подошел к шкафу и вынул оттуда бутылочку коньяку. Налив себе рюмочку, он одним махом опрокинул ее и продолжил излагать обвинения в адрес жены и заместителя.

Но Лариса уже не слушала его. Она была поглощена своими мыслями. Лучше бы он не упоминал этого имени! Ведь рана была так болезненна. Только позавчера они сидели в Зеленом кабинете ресторана «Чайка» и говорили друг другу нежные слова. И надо же, какой стервец! Как он мог променять ее на эту старуху — она же на целых четыре года старше ее! Неужели из-за денег? Ну совсем уж пошло. Тоже мне аристократ-Рюрикович!

Лариса вся зарделась и чуть прикрыла лицо рукой. Это состояние сразу же заметил сидевший рядом Ястребов. Он удивленно взглянул на нее. Что касается Филимонова, то он, единственный среди собравшихся, кто знал о характере отношений Путова и Котовой, был всецело занят рассказом о том, из какой грязи он подобрал свою неверную жену, и не обращал на Ларису никакого внимания.

Когда Филимонов наконец излил всю горечь и злость, в комнате воцарилась тишина. Ничего конструктивного собравшиеся предложить не могли.

В конце концов Березов разрядил ситуацию:

— Надо расходиться. Все равно ничего придумать мы не сможем. Ген, у меня к тебе есть разговор тет-а-тет, но для того, чтобы он состоялся, я должен все обдумать. Через три часа я буду к нему готов.

И встал из-за стола. Его поддержали братья Шестаковы, которые совсем растерялись и сочли за благо, что собрание наконец подошло к своему логическому концу.

Ястребов пожал руку Ларисе и тоже поднялся. Лариса чувствовала, что ей сложно встать. Вдруг у нее подкосятся ноги? Нет, так нельзя, необходимо немедленно собраться.

Она вся напряглась, внутренне собралась и резко встала. Не удостоив вниманием оставшихся в комнате, она направилась к двери и вскоре уже выходила на улицу.

* * *

Можно ли ждать от мужчины измены? Вопрос глупый, ответ на него можно дать однозначный — ДА! Более того, ждать особенно не надо, мужчина делает это, когда совсем не ждешь.

Лариса испытала это на собственной шкуре, на примере своего благоверного Евгения. Однако, несмотря на то что умом она великолепно понимала — такова мужская природа, — хотелось все-таки верить в лучшее.

Она тяжело вздохнула и с тоской посмотрела в окно. Там тихо догорал июльский день. В квартире никого не было, Настю все-таки удалось отправить на дачу к родителям. Лариса, таким образом, была предоставлена сама себе. Иногда, когда она уставала от шума и суеты, подобная ситуация ее только радовала, но не сейчас. Только не сейчас.

Она чувствовала, что внутри нарастает тяжелый ком эмоций. Нужен лишь небольшой толчок, чтобы они выплеснулись наружу.

Что ей остается? Уткнуться в подушку и реветь?

Этот вопрос Лариса задала себе, иронизируя над собой, зная, что не способна на такую слабость. Что сильнее: чувства или разум? Несмотря на то, что она была сильной женщиной и, как признавал в том числе и ее муж, человеком с крепким внутренним стержнем, сейчас чувства побеждали.

Лариса почувствовала себя одинокой, брошенной и никому не нужной девочкой. Прямо как в первый день в детском саду, когда незнакомая обстановка и отсутствие родных — мамы и бабушки пугали и слезы сами наворачивались на глаза.

Одиночество… Пожалуй, это самое страшное, что есть на земле. Лариса подумала об этом и скептически осмотрела богатый интерьер своей квартиры. Ну все здесь хорошо! Все выглядит классно! Она может сейчас вспомнить, что это она купила тогда-то за столько-то… Это — чуть позже, и, кстати сказать, можно было бы сторговаться и подешевле.

Но, господи боже мой, о чем она думает! Это же ведь просто ширма, за которую она прячется, чтобы не прикасаться к обжигающей, колючей реальности. Она медленно закрыла глаза и откинулась в кресле. Тело безвольно растаяло в нем, наступила слабость. Временно мысли покинули ее, и от этого грозивший прорваться изнутри шквал эмоций немного поутих.

Она сидела в кресле неподвижно где-то с полчаса. За окном уже сгущались сумерки, вокруг было тихо и спокойно. Что же делать? Если отбросить эмоции и успокоить себя стандартным «все будет хорошо», то надо было продолжать методично делать то, что она в последнее время делала изо дня в день. То есть работать в ресторане, растить Настю и подсчитывать свои прибыли.

Но именно сегодня подобные мысли казались ей настолько неприемлемыми, что она даже разозлилась на себя за них. Ну и что толку? Все равно все будет по-прежнему, никакой отрады, и не купишь ты на свои прибыли лекарство от одиночества. Это невозможно!

Последняя мысль буквально пронзила Ларису. В ее голове неожиданно возник образ Владимира, который в своей обычной насмешливой манере уверенного в себе мужчины произнес эту фразу.

— Это невозможно! — сказал он, посмотрел несколько секунд в ее ошалевшее от шока лицо, повернулся и удалился.

«Черт побери!» Лариса даже подпрыгнула в кресле. Как можно так распускаться?! Хватит, черт возьми! Хватит!

И она с силой ударила обеими руками по подлокотникам кресла. Одного удара ей показалось мало, и она повторила еще раз. Руки сразу заболели, а правая даже онемела.

Лариса почувствовала, что стало чуть легче. Иногда стоит так на себя разозлиться, чтобы преодолеть возникший кризис.

«Ну, ничего, ничего, — решила она. — Надо выпить кофе и включить аналитические способности, которыми я так славилась». Вместо того чтобы закатывать истерику, нужно было давно спокойно поразмыслить над ситуацией. Но эмоции являются врагом мысли, и слава богу, что сейчас они ушли на задний план.

Лариса прошла на кухню и включила свет, и это действие оказалось символическим. Яркий свет английского торшера, заливший кухню, показался ей добрым и ласковым. Он словно подбадривал ее, советуя не сдаваться и идти дальше.

Она быстренько приготовила кофе, достала из холодильника новый салат, вошедший в репертуар «Чайки» только с прошлой недели.

Попробовав ложечку, она подумала, что хорошо бы сюда добавить побольше лимонного сока — вкус от этого стал бы насыщеннее и оригинальнее. Надо будет завтра сказать об этом шеф-повару.

Мысли на кулинарные темы вернули Ларису в нормальное расположение духа. Она почувствовала, как интерес к жизни возвращается. Что ж, может быть, правы те, кто заявляет, что телесное и духовное в человеке очень взаимосвязаны. В здоровом теле — здоровый дух. Есть нечто справедливое в этом утверждении.

Лариса утолила голод и повеселела. Кофеин проник в мозг, заставляя застывшие было в неподвижности молекулы разума шевелиться.

* * *

Как ни странно, после этой истерики она очень хорошо выспалась и утром поднялась в боевом настроении.

Она приехала в ресторан одновременно со Степанычем, что бывало крайне редко. С самого утра Лариса решила прогнать одолевавшие ее мысли о Владимире и настроиться на деловой лад.

Однако это не очень удалось. Виной тому неожиданно оказался Степаныч, который встретил ее хмуро и неприветливо:

— Лариса Викторовна, а Динка-то моя совсем с ума сошла!

— То есть?

— Нашла какого-то старого пердуна и влюбилась в него. Вернее, не влюбилась, а так… — Степаныч махнул рукой, показывая таким образом, что не желает продолжать эту тему. — Я же просто так этого дела не оставил, после того как ты мне сказала, что она увольняется. Все разузнал… Собственно, из-за любви этой, ети ее мать, она и уволилась. Рассчитывает, видать, на что-то… Словом, шалава какая-то растет, прости господи! — Степаныч перекрестился.

Лариса удивленно подняла брови. Это выглядело совершенно не в его стиле, так как Городов отличался критически-негативным отношением к религии.

— А кто он такой, этот ее хахаль-то? — спросила Лариса чисто машинально.

После того, что произошло вчера, ей было совершенно неинтересно, кого нашла там себе Дина, и вообще проблемы семейства Городовых ей были абсолютно до фонаря.

— Она у меня довольно скрытная особа, — посетовал Степаныч, почесывая затылок. — Блюдет, как говорится, суверенитет личности. Никого туда не пускает. Поэтому ничего сказать тебе определенного не могу. А вот и она сама!

Степаныч повернулся к входной двери, в проеме которой, грациозно покачивая бедрами, показался стройный силуэт теперь уже бывшего экономиста ресторана «Чайка».

— Привет, ты что, за расчетом? — спросил он, когда она приблизилась.

— Да! Здравствуйте, Лариса Викторовна!

Весь вид Дины говорил о том, что у нее прекраснейшее настроение и ничто в мире в это утро не может его испортить.

— Скажи, что за хахаля-то ты себе завела? — спросил Степаныч.

— Ну что это такое! — взвилась Дина, стреляя глазами в Ларису. — Ты бы еще спросил, когда я последний раз занималась любовью! И где я вчера была с десяти до двенадцати… Хорошо хоть, что не все мужики такие, а то вообще пропасть бы можно было! — И она, снова посмотрев на Ларису, будто ища у нее поддержки, гордо отвернулась и направилась в сторону бухгалтерии.

— Вот видишь! — кивнул в ее сторону Степаныч. — Вижу, — равнодушно согласилась Лариса.

Она вздохнула и пошла на свое рабочее место.

Провозившись минут двадцать с документами, она вдруг почувствовала, что голова ее занята совсем другим. Цифры перед ее глазами были настолько неуместными и ненужными, что само их присутствие казалось какой-то злой шуткой.

Она начала вдруг представлять свою встречу с Володей, когда все выяснится и он приедет назад. В том, что так будет, она не сомневалась. У Геннадия Андреевича все-таки есть определенные возможности, чтобы достать скрывшегося человека. А если даже и нет, то за дело возьмется сама она, Лариса. У нее несколько раз весьма неплохо получалось раскручивать самые неожиданные и порой криминальные ситуации. Она придумывала самые разные слова, тут же моделировала варианты его ответов и хлестко била в ответ. Потом картины будущего стали сменяться прошлым — как им хорошо было вдвоем, какую нежность излучали его руки и взгляд тогда, весной, в мае. Они гуляли вместе по набережной и пили шампанское на скамейке, прямо как в далекой зеленой юности.

И что же — все это было напрасно? Напрасными были прогулки ночью, овеянные апрельской свежестью, когда они взобрались на гору и наблюдали оттуда огни спящего города? Напрасными были ожидания Ларисы, когда она готовила к его приезду самые необыкновенные блюда?

Она раздраженно достала сигарету и закурила. Пока ее хватило только на это. Дым благородного вирджинского табака слегка приглушил ее боль. Все приходилось начинать сначала. Ей надо было скорее выбраться из того состояния, куда она сама себя загоняла непрерывными думами о предавшем ее любовнике.

Может быть, последовать совету мудрых китайцев и ждать, пока все разрулится само? Если ты не можешь повлиять на ситуацию, то необходимо сидеть и ждать? Может быть, все повернется так, а может — эдак? Все равно ведь нет никакого проку в каких-то импульсивных действиях…

Но нет! Это было не в характере Ларисы! Ей больше импонировал активный подход.

Она стукнула кулаком по столу, дав выход накопившейся агрессии, и твердо решила сама заняться поисками пропавшей парочки, несмотря на то что в свое время зареклась попадать в различного рода приключения с криминальным окрасом. Здесь случай был совершенно другой, поскольку затрагивал ее лично: она окончательно уверилась в том, что с Владимиром что-то случилось. Или может случиться.

Ей вдруг еще раз явилось его лицо, горящие глаза и фраза «Это невозможно!». Но сейчас эти слова неожиданно приобрели для нее иной смысл. Она ощутила, что Путов ее не обманывает. Вспомнив в мельчайших подробностях их последнюю встречу, она поняла, что это просто абсурдно. Да и какой смысл ему обманывать ее? Лариса никогда его не удерживала, не связывала обещаниями, не пыталась претендовать на большее, чем периодические встречи. Если она вдруг стала его тяготить и он хотел бы порвать с ней все отношения, то так бы и сказал, не боясь никаких претензий с ее стороны.

Наконец-то став рассуждать здраво, она пришла к выводу, что пора выезжать и разбираться в этой истории самой. В том, что дело нечисто, она уже не сомневалась. Только теперь ею руководила не слепая женская ревность, а здравый смысл и желание помочь близкому человеку.

Она поправила прическу и решительно вышла из кабинета. Проходя в зал, чуть было не столкнулась с Диной, которая только что получила расчет в бухгалтерии и спешила к выходу. Она снова улыбнулась Ларисе. Та, несмотря на крайне мрачное настроение, тоже выдавила из себя улыбку.

Дина, закинув сумочку на плечо, весело пошла вперед. Лариса, повинуясь уже чувству чисто женского любопытства, последовала за ней. Она вышла на крыльцо и проводила Дину взглядом. А та, перейдя на противоположную сторону улицы, нацепила темные очки и села в черную «Ауди» с тонированными стеклами.

«Да, тачка, что и говорить, крутая», — отметила Лариса. Она машинально бросила взгляд на шофера. Он поразил ее совершенно круглым лицом и рукой в наколках. Весь его вид говорил о том, что этот человек не понаслышке знаком с миром, который, в зависимости от конкретной местности и социального среза, в России называют блатным, гоблинским или криминальным.

Лариса вздохнула и отвернулась. Какая там, к черту, любовь? Деньги одни у девчонки в голове, и так ясно! Степаныч был прав.

Ну что ж, бог ей судья. А вот у Ларисы с Володей была любовь. «Или нет?» — вдруг снова закралось в душу сомнение.

Стоп… Лариса вдруг вспомнила о сыне Путова, который был на три года младше Насти и воспитывался его родителями. Она порывисто бросилась обратно в ресторан, вошла в свой кабинет и открыла записную книжку. Наконец нашла номер телефона родителей своего возлюбленного и быстро схватила аппарат.

Если представить, что Путов украл деньги и сбежал с женой своего шефа на юг, он должен был понимать серьезность своего шага. Сумма была явно не такая, чтобы Гээф попереживал да и оставил его в покое. И у Путова были все основания беспокоиться за судьбу своих близких. В данном случае самым близким для него, естественно, являлся сын Всеволод.

Чтобы окончательно развеять свои сомнения насчет виновности Путова, Лариса набрала номер. Довольно скоро в трубке послышался детский голос:

— Алло!

— Это Сева?

— Да, — несколько растерянно ответил мальчик.

— Кто-нибудь из взрослых дома есть?

— Нет, я один.

— А папу ты давно видел?

— Нет, вчера заезжал, сказал, что уезжает и скоро вернется.

— Сева, это Лариса Викторовна. Скажи, папа ничего не говорил тебе обо мне вчера?

— Ну, он вас вспоминал. Сказал, что, как только вернется, мы все вместе поедем кататься на яхте! А что, не поедем? — неожиданно обеспокоенно спросил Всеволод.

— Да нет, что ты! — поспешила успокоить его Лариса. — Конечно, поедем. Ну пока, спасибо тебе.

Лариса отключила связь. Этот звонок прояснил для нее по крайней мере одну вещь: человек, который присваивает крупную сумму денег, не ведет себя так… Оставил мальчика дома одного, тем более Лариса знала, что Путов относится к сыну особенно трепетно и не мог так поступить. К тому же упоминание ее имени в разговоре с сыном польстило ей: Путов сыну никогда не врал и не стал бы просто так обещать то, чего делать не собирался.

В этот момент раздался телефонный звонок. Когда она сняла трубку, то услышала сухой и даже резкий голос господина Березова, или, как она привыкла его называть, Боцмана.

— Лара, это я, Роман Евгеньевич.

— Я поняла. Твой высушенный голос трудно не узнать. — Почему-то Лариса в порыве дурного настроения решила слегка поязвить над ним. Хотя за последнее время настроение ее заметно улучшилось.

— Я боюсь, что мы скоро все высохнем, — ответил Березов. — У меня к тебе разговор, буду в «Чайке» через пятнадцать минут. — И, не дожидаясь реакции со стороны Ларисы, повесил трубку.

Когда он предстал перед ее очами через указанное время, она поразилась тому, какие изменения претерпела внешность Боцмана со времени вчерашнего совещания. Было видно, что он провел бессонную ночь. Круги под глазами, придававшие его костлявому лицу сходство с Кощеем Бессмертным, еще больше посинели, и Ларисе показалось, что Березов сегодня достоин сравнения с Мефистофелем.

Нос его, похожий на электрический рубильник, заострился, будто у покойника.

— Роман Евгеньевич, ты что? Нельзя так много работать, — не удержалась Лариса от комментария.

— Это удел слабых и безвольных людей, — жестко заявил в ответ Боцман. — А мы с тобой к ним не относимся. Короче… — Он уселся за стол, достал сигарету, закурил и после первой же затяжки произнес: — Есть предложение снять Гээфа с поста президента ассоциации.

И пристально посмотрел на Ларису. Та ждала продолжения речи Березова и никак не реагировала.

— Я уверен, что Путов не мог действовать сам, — продолжил Боцман. — Они сговорились, чтобы кинуть наш банк. Я в этом совершенно уверен.

— Я бы не стала так категорично это утверждать, — ответила Лариса и снова почувствовала, как румянец заливает ей лицо.

Это не ускользнуло от внимания цепкого и наблюдательного Березова.

— Слушай, Лариса Викторовна, ты, конечно, извини… Это не мое дело, но…

— Что?

— Ну, в общем, если у тебя с Путовым какие-то отношения, то я в этом не виноват.

— И никто в этом не виноват, — с вызовом ответила Лариса.

— Значит, отношения все же есть. — Боцман поиграл желваками и уставился в стол.

— Какие могут быть отношения с человеком, который пропал и неизвестно где находится? — возразила Лариса.

— Я имел в виду, что были. В принципе ничего такого, что тут смущаться? Просто ты ведь знаешь, что я многое вижу, но мало что говорю… Если не хочешь развивать эту тему, не надо, пожалуйста… — Боцман замолчал, тщательно докурил сигарету, затушил ее и, глядя прямо в глаза своей собеседницы, спросил: — Так ты поддержишь это решение?

— О снятии Филимонова?

— Да. Дело в том, что все поддерживают — и Ястребов, и Шестаковы…

— Ну, что они поддержат — в этом я не сомневалась, — улыбнулась Лариса, намекая на то, что Березов являлся слишком мощной финансовой фигурой и оказывал большое влияние почти на всех членов ассоциации.

Березов никак не отреагировал на ехидное замечание Ларисы и немигающим взглядом продолжал смотреть на нее.

— А вот насчет себя я пока не знаю, — закончила фразу Лариса. — Я сама хочу разобраться во всем этом деле.

Березов криво усмехнулся:

— Что, тебе не дают покоя лавры женщин-сыщиков? Я наслышан о твоих подвигах, но здесь, где затрагиваются мои интересы, я предпочел бы контролировать ситуацию лично. — Тон Боцмана стал сухим и жестким.

— Роман Евгеньевич, вы можете поступать как вам будет угодно, а мне предоставьте свободу действий. — Лариса жестко посмотрела своими зелеными глазами на Березова.

В ее взгляде не было ни следа сомнения в своей правоте. И Боцман это почувствовал.

— И что же ты собираешься делать?

Лариса пожала плечами.

— Ты знаешь, я ничего не имел против Машки Филимоновой, — осторожно произнес Березов, — но чувствую, пардон, своим задним местом, что не мог такой красавец, как Путов, польститься на этот секонд-хенд.

— Как ты можешь так цинично говорить о женщинах? — с грустной улыбкой произнесла Лариса, но сама подумала, что Боцман очень даже прав.

— Тебе нужна моя подпись? — спросила Лариса, взглянув на часы и давая понять Березову, что ему пора сматываться.

— Мы проведем собрание, вероятнее всего, завтра, там скорее всего твоя подпись и будет нужна.

Закончив таким образом разговор, Березов встал из-за стола, правильно расценив намек Ларисы, и пошел к выходу.

— Так мы договорились? — спросил он уже на пороге. — Мне кажется, это самое разумное решение.

— Председателем изберем, конечно, тебя?

— Нет, Ястребова. Он человек молодой, ему надо расти.

— Хорошо, я подумаю.

— Я тебе позвоню сегодня вечером, уточню, когда будет собрание.

И Березов, задержав на Ларисе взгляд еще на несколько секунд, развернулся и покинул ее кабинет.

Когда он ушел, она уже точно знала, что будет делать. Приход Березова и его разговоры о Владимире и Маше подтолкнули Ларису к активным действиям и окончательно оформили ее решение: надо ехать. В самом деле, совершенно незачем сидеть на месте и пережевывать свои эмоции. Это абсолютно неконструктивно. Она должна приняться за дело буквально с этого момента.

 

Глава 4

«Господи, ну и видок у тебя, Лариса Викторовна», — ехидненько пошутила она над собой, рассматривая в зеркале такси свое лицо, начисто лишенное косметики, и горловину простого платья из обычного китайского ацетатного шелка. Ни дать ни взять — кошелка откуда-нибудь с окраины города.

Но именно этот имидж был необходим ей на первом этапе операции. Она еще не знала, что будет потом, и плохо представляла себе последовательность действий, но то, что надо начать с внешнего вида, знала наверняка. Она уже выяснила, что поезд из Адлера на Тарасов уходит сегодня вечером после стоянки в так называемом отстойнике.

До его отхода оставалось каких-то три часа. Ей нужно было успеть вначале в отстойник, чтобы провести работу с представителями железнодорожного сервиса.

Она не скупилась на оплату, и таксист лихо довез ее до места.

Вокруг царило буйство субтропической природы: кипарисы, неимоверное количество летающих насекомых самой невообразимой окраски, чуть солоноватый привкус ветерка, доносящегося с моря.

И даже железная дорога, которая по своей сущности явно должна была дисгармонировать с окружающей обстановкой, здесь выглядела вполне уместно и не вызвала у Ларисы чувства отторжения. Вообще Черноморское побережье вряд ли что может испортить. Ну, конечно, если здесь настроить каких-нибудь металлургических гигантов — может быть, но слава богу, такая мысль еще не пришла никому в голову. Поэтому запах, исходивший от просмоленных шпал и стоявших на станции поездов, так не раздражал, как это наверняка было бы в родном Тарасове.

Лариса нарочно взяла с собой старую сумочку, чтобы выглядеть совсем как казанская сирота, как простая женщина, чтобы никто не мог заподозрить в ней жену нового русского, владелицу собственного ресторана. Конечно, в сумочке хранились необходимые для пребывания на юге доллары, но кто о них знал?

Именно такое, адекватное своему виду впечатление она произвела и на рабочих-путейцев. Они отнеслись к ней как к вполне гармоничному элементу пейзажа железнодорожной станции. Наверняка они подумали, что какая-нибудь проводница возвращается с прогулки по городу.

Наконец, проплутав среди путей и пересмотрев кучу составов — а они собрались здесь, похоже, со всех направлений огромной страны России, — она отыскала нужный ей поезд. Вот он — Тарасов — Адлер. Судя по всему, именно на нем и уехали из Тарасова Владимир и Мария Филимонова.

Лариса собралась с духом и постучала наугад в один из вагонов поезда. Одновременно она придала своему лицу совершенно несвойственное ему выражение нервозности, неуверенности и даже плаксивости.

Когда тяжелая дверь тамбура открылась и ее взору предстала женщина лет сорока в железнодорожной форме, Лариса набрала побольше воздуха в легкие и начала:

— Ой, извините меня, пожалуйста… У меня дело одно к вам, несимпатичное.

— Какое? — равнодушно спросила проводница, почему-то сразу же потеряв к ней интерес и устремив взгляд куда-то вдаль, поверх Ларисы.

Тут за спиной проводницы появилась еще одна женщина с родимым пятном на лице и веником в руках. На вид ей было чуть больше лет, чем первой, а взгляд казался более добрым.

— Ой, девоньки, я так нервничаю! — неожиданно выдавив из себя слезу, пролепетала Лариса.

Она вынула из сумочки платок и промокнула им уголки глаз.

— Что случилось-то? — отреагировала женщина с веником.

— Не знаю, Тань, чего-то никак не пойму, — ответила той женщина в форме.

— Вы разрешите мне подняться? — с мольбой в глазах попросила Лариса у обеих женщин, переводя взгляд с одной на другую.

— Ладно, Валь, пускай поднимется, может, случилось чего… — сказала та, которую назвали Таней.

Валя пожала плечами и лязгнула затвором, обнажив таким образом ступеньки, ведущие в вагон. Лариса быстренько поднялась по ним и очутилась в тамбуре.

— Так что у вас? — нетерпеливо спросила Валя.

— Муж у меня пропал, девоньки, муж…

— Дело серьезное, — констатировала Татьяна и поставила веник в угол тамбура. — Только мы-то здесь при чем?

— Так ведь на вашем поезде он сюда приехал. И канул куда-то…

Лариса поминутно судорожно вздыхала, изо всех сил стараясь произвести на этих простых русских женщин впечатление несчастной жены, потерявшей мужа.

— А я ведь любила его, не изменяла, детей в школу водила, обстирывала! — Лариса сама удивлялась, насколько хорошо она вошла в роль, насколько правильные слова льются из ее уст. — С любовницей сбежал, кобель поганый! И где вышел, не знаю… Мне добрые люди сказали, что в Сочи, но не было его там… Где-то, видать, сошел, не доезжая.

— Как он выглядел-то? — после некоторой паузы, в течение которой обе железнодорожницы обдумывали рассказ Ларисы, спросила Татьяна. — Ой, я вам фотографию покажу! — И она достала из сумочки цветную фотографию, сделанную в мае, где они с Владимиром были сняты в его розарии. Лариса была в простеньком летнем платьице, Владимир же был одет в спортивный костюм.

— Хорошая фотка, — с некоторым оттенком зависти произнесла Валя.

Несмотря на простую одежду, в которой они снимались, Лариса и Владимир выглядели привлекательной и гармоничной парой.

— Нет, мы его не видели, — решительно сказала Валя, внимательно посмотрев на фотографию. — В моем вагоне не было такого.

— А она-то, она как выглядела? — спросила ради любопытства Татьяна. — Любовница то есть…

— Да ну как, — как бы растерялась Лариса. — Русые волосы, каре, не очень высокая, худая такая…

Татьяна отрицательно покачала головой. Лариса почувствовала, что ей ничего здесь не обломится. Пора было уходить. Но в это время открылась дверь, связывавшая вагоны между собой, и в тамбур вошла женщина интеллигентного вида лет пятидесяти.

— Вы чем это здесь занимаетесь? — с улыбкой спросила она, приветливо глядя на незнакомую ей Ларису.

— Да вот, муж пропал, Маргарита Петровна, — кивнула Валя на Ларису. — Фотография вот…

Та взяла фотографию, взглянула на нее буквально мельком и тут же пронзительно посмотрела на Ларису:

— Муж пропал… Ваш муж?

— Да, — поджав губу, кротко ответила Лариса.

Маргарита Петровна, подумав секунд несколько, вернула фотографию Ларисе и наконец сказала:

— В моем вагоне вчера он ехал! С какой-то женщиной…

— Правда? — В глазах Ларисы зажегся охотничий азарт.

Маргарита Петровна еще раз оценивающе посмотрела на Ларису, словно сомневаясь, говорить или нет.

— Да говори уж ты, чего там! — подбодрила ее Татьяна. — Видишь, у человека горе какое, на ногах едва стоит…

— Да, это был он, — подтвердила Маргарита Петровна. — Я еще сразу подумала, что, наверное, с ним не жена. Семейные люди так себя не ведут. Он и поддержит ее за локоток, и чайку принесет. Словом, я позавидовала — мол, повезло бабе… Ой, извините… — Она осеклась, поняв, что в присутствии жены говорить такие вещи как-то неэтично.

— Так где он вышел-то, мерзавец? — нетерпеливо спросила Лариса.

— Где вышел? — Маргарита Петровна снова засомневалась.

— Да в Лазаревском! — ответила за нее Татьяна. — Я сама вспомнила. Он еще тащил желтый чемодан, очень красивый такой, дорогой.

— Нас, между прочим, уже тут на уши ставили, — с неким упреком проронила Маргарита Петровна. — Какие-то охранники в униформе нас все пытали, говорили, что якобы чужую жену кто-то увел. Мы ничего говорить не стали… Испугались даже. Я еще сразу подумала: странно, выглядит она довольно… как бы это сказать… колхозно, а тут — охранники в униформе разыскивают… Вот и решила молчать от греха подальше. Связываться еще… — Маргарита Петровна поежилась. — Да, в Лазаревском ищи их. — Она как бы поставила точку в своем рассказе и вздохнула. — Дети-то есть? — сочувственно спросила она чуть погодя.

Лариса кивнула, а все три проводницы сочувственно на нее посмотрели.

— Пора уборку-то заканчивать, — напомнила Маргарита Петровна, глядя на часы. — Скоро подавать нас будут на перрон.

— А можно я с вами? Я вам заплачу, мне до Лазаревского только доехать? — попросила Лариса, заискивающе заглядывая проводницам в глаза.

Проводницы переглянулись, и Маргарита Петровна, как старшая и, видимо, наиболее уважаемая, махнула рукой:

— Езжай! В моем купе доедешь, я тебя чаем напою… Ты особо не расстраивайся, он вполне может и вернуться. Вот у меня был по молодости такой случай…

Маргарита Петровна увлекла Ларису за собой в соседний вагон и начала рассказывать ей истории своих молодых лет. Полтора часа от Адлера до Лазаревского промелькнули довольно быстро, и вскоре Лариса уже выходила на перрон станции этого маленького курортного поселка на Черноморском побережье.

Первым делом она отыскала кабины междугородной телефонной связи. Ей пришлось выстоять небольшую очередь. Она уже успела привыкнуть к тому, что для новых русских не существует никаких очередей, и испытала небольшой дискомфорт. Это словно напомнило ей времена перестройки и нескончаемые очереди за талонными продуктами и водкой.

Однако, переборов раздражение, она дождалась своего часа и набрала номер ресторана «Чайка». Городов ответил почти сразу же.

— Как дела? — даже не представляясь, спросила она его.

— Все нормально, ничего страшного за отчетный период не произошло, прекрасная маркиза, — шутливо ответил заместитель. — Приезжали, правда, Березов с Шестаковыми, спрашивали тебя. Я сказал, что не знаю… Кстати, где ты на самом деле? В твоей записке все крайне туманно было сказано.

— В Питере… Проблемы с родственниками. Тетка собирается отойти в мир иной, — вдохновенно соврала Лариса.

— Н-да-а, — протянул Степаныч, что, видимо, должно было означать его смиренность перед тем неминуемым, что ожидает в конечном итоге всех. И одновременно сожаление по поводу того, что сейчас, по несчастливой случайности, выбор пал на тетку ее любимой начальницы.

— Короче, держи штурвал в своих руках, никому не говори, где я. Это так, на всякий случай, понял?

— Не понял, — честно ответил Степаныч. — Почему?

— Все равно никому ничего не говори. Это приказ. Теперь понял? — Лариса начала досадовать на непонятливость и въедливость своего заместителя.

— Понял, — недовольно просопел Степаныч и добавил: — Динка вот отмочила номер опять.

— Что такое? — Лариса спросила чисто из вежливости.

— Замуж собралась, дура! За своего этого крутого… Я ей говорю, дурь это все! Зачем ей этот старикан нужен?

— Да он и не старикан вовсе, — возразила Лариса, которая видела человека, сидящего за рулем той самой черной «Ауди».

— А я тебе говорю — старик. Сорок с гаком лет. Куда к черту? — продолжал горячиться Степаныч.

— Ладно, мне пора, — оборвала его Лариса. — Завтра позвоню, скорее всего в обед.

— Хорошо, — ответил Степаныч. — Не боись, хозяйка, все будет путем…

«Твоими бы устами мед пить», — ехидно подумала Лариса, кладя трубку. Она совершенно не была уверена, что для нее лично в ближайшие дни все будет путем.

Лариса, которую снова начали охватывать злость и обида, стремительно прошла через вестибюль станции, чуть было не сбив с ног какого-то аборигена. Он был черняв, небрит и обладал характерным для кавказцев носом.

— Слушай, куда спешишь — такой красивый девушк! — донеслись его слова. — С любимым небось распрощалась, да? Это не беда…

«С кем распрощалась я — вас не касается!» — мысленно ответила Лариса ему словами известной песни и вышла на маленькую площадь, которая примыкала к железнодорожной станции.

Как это обычно бывает в маленьких курортных поселках, по периметру площади расположились торговки фруктами, ягодами и различного рода сопутствующими товарами. Лариса медленно пошла вдоль рядов, заполненных спелыми яблоками, сливами, абрикосами и алычой.

— Бери абрикосы, отличные, бархатистые, недорого отдам, — сразу же обратили на нее внимание тетки.

Лариса всмотрелась в лицо одной из торговок и решила попробовать наудачу. Она подошла и начала придирчиво осматривать абрикосы.

— Попробуй, дочка, попробуй, — упрашивала ее торговка.

Лариса взяла самый большой абрикос из ведерка и надкусила его. Действительно, с теми плодами, которые росли у нее на родине, на даче родителей, они не шли ни в какое сравнение. Эти были словно из райского сада.

— Ну что, сколько тебе?

— Килограмм.

— Бери два, не пожалеешь. Сама же пробовала…

Лариса немного подумала и кивнула.

— Вы всегда здесь торгуете? — спросила она.

— А как же, каждый день, — чуть было не обиделась тетка.

— Может быть, помните, вчера с поезда примерно часа в три парочка одна сошла — мужик лет тридцати, видный такой, и с ним женщина, явно старше его…

— Ой, нет. — Торговка засуетилась, взвесив абрикосы. — Давай, куда тебе высыпать?

Лариса протянула деньги и снова спросила:

— Так что же, не помните?

— А что нам помнить? Здесь же куча людей за день проходит, — улыбнулась тетка, пряча деньги в карман фартука.

— Ну вспомните, пожалуйста, мне очень надо. — Тон голоса Ларисы неожиданно стал плаксивым.

— Что, знакомые какие-нибудь? Или, может быть… — встревожилась торговка.

Лариса тяжело вздохнула и отвернула голову.

— Да я помню их, я, — неожиданно раздался голос справа. Там стояла женщина лет тридцати пяти, чернявая, с большой косой.

— Я еще удивилась, он такой видный из себя, молодой, а она старая… Я сначала думала — с мамой! А он все ее так за ручку нежно держит, ну умора!

— И куда они направились? — Лариса тут же переключила свое внимание на чернявую.

Та улыбнулась:

— Слушай, красавица, купи у меня яблоки, сливу, все расскажу, что знаю, — В ее интонации появились какие-то цыганские нотки.

Лариса без колебаний тут же начала накладывать на весы яблоки.

— Больше бери, все равно сейчас тебе машину брать придется, в руках не потащишь, — приговаривала торговка. — Давай, давай…

Когда яблоки исчезли в пакете Ларисы, а деньги — в кармане торговки, та, несколько понизив голос, доверительно сказала:

— В пансионат они поехали. «Заря» называется… Да он один у нас, так что дорога здесь одна. Взяли машину да поехали. А кто они тебе, а? — В женщине явно начало пробуждаться любопытство.

— Так, знакомые одни. Срочно найти их надо.

Чернявая женщина скептически покачала головой, показывая, что она понимает, почему Лариса не хочет говорить правду.

— Езжай, езжай, красавица, ищи своего молодого, — поддержал разговор сидевший рядом старик с ведром вишни. — Может, вот еще вишенки возьмешь, покормишь там его?

Лариса отрицательно покачала головой. Она явно потеряла интерес к базару, поскольку нужную информацию уже получила. Надо было двигаться в направлении пансионата.

— А далеко до пансионата? — спросила она.

— Километров десять по дороге, а пешком через лес — вдвое меньше, — пояснили ей. — Лучше на машине…

Лариса еще раз поблагодарила торговок за доброе участие в ее судьбе и осмотрела площадь. И вдруг…

«Что он здесь делает, черт побери? Или я ошибаюсь?» — насупилась она. Нет, это точно он… Он!

Совсем рядом с ней, в пяти метрах, прислонившись к дереву, стоял и неторопливо курил крепкий парень в темных очках, руки которого были испещрены наколками.

«Точно он! Тот самый, что сидел за рулем «Ауди» и увез из ресторана Дину Городову!» Лариса инстинктивно отвернулась.

Неужели и сама Дина здесь? Надо же, какое совпадение! Но… Лариса уже находилась под прессом своих впечатлений и начала их анализировать. Путов и Маша Филимонова здесь. Этот шофер тоже. Все из Тарасова.

И факт присутствия качка здесь, в поселке, показался ей крайне подозрительным. И Дина уволилась из ресторана так внезапно… Нет, наверняка все же происходит что-то нечистое. Она не была уверена в том, знает ли ее в лицо шофер, и поэтому сочла за благо поскорее уйти в противоположный угол площади. Сердце ее учащенно забилось, как обычно бывало в преддверии каких-то важных и серьезных событий.

Было ясно одно — необходимо скорее отсюда сваливать. Как было бы хорошо, если бы под рукой у нее был верный железный друг со скандинавским именем «Вольво»! Словно в ответ на ее мысли, сзади раздался сакраментальный вопрос:

— Куда ехать, красавица?

Она обернулась и увидела того самого кавказца, которого чуть не сбила на станции.

— В пансионат «Заря», — торопливо ответила Лариса, мило ему улыбнувшись.

— О, это мне по пути, — изобразил на своем лице великую радость кавказец. — Если не побрезгуешь моим «Мерседесом», милости прошу. — И он широким жестом указал на достаточно замызганную голубую «шестерку».

В другое время Лариса, может быть, и побрезговала бы, но не сейчас. Она кивнула и покорно направилась к машине.

— Сколько? — спросила она, усаживаясь в скрипящее переднее кресло.

— Сочтемся, слушай! — Улыбка не сходила с губ кавказца.

Он завел машину и, видимо, чтобы произвести достойное впечатление на даму, газанул с места, подняв столб дыма и оглушив привокзальную площадь свистом колес. Лариса мельком глянула на парня около дерева. Ей показалось, что он проводил «шестерку» пристальным взглядом.

— Откуда такие красивые женщины у нас берутся? — подмигнул Ларисе шофер, когда машина выехала за пределы поселка и начала подниматься в горы.

— Из Тарасова, — кратко ответила Лариса.

— А?! — несколько разочарованно протянул шофер. — А я-то думал — вы коренная москвичка!

— Почему? — искренне удивилась Лариса.

— Потому что такой красивой надо жить только в столице! — улыбнулся он.

И, оторвав руку от рычага переключения скоростей, положил ее на коленку Ларисы. При этом его улыбка стала еще более масленой.

Лариса первые несколько секунд оторопела. И это дало шоферу повод подвинуть руку чуть выше, забравшись под ее платье.

Наконец она пришла в себя и решительным образом начала противодействовать наглости местного водителя. Она взяла его руку в свою и резким движением вернула на прежнее место.

— Дорога горная, а ты глупостями занимаешься! — сурово произнесла она. — Вперед смотри!

— А, вперед всегда успеем! — с беспечностью молодого джигита воскликнул шофер.

И начал тормозить. Когда машина застыла на обочине, Лариса уже отстегнула ремень безопасности и схватилась за ручку автомобильной дверцы.

— Если ты думаешь, что это тебе поможет, то ошибаешься, — ледяным тоном заявила она. — Я выхожу и дойду пешком.

Однако этот холод не произвел на шофера никакого впечатления. Он по-прежнему улыбался, словно был уверен в своем предполагаемом мужском успехе, подобно Хулио Иглесиасу или Алену Делону.

— Подожди, подожди, — залепетал он и уже откровенно начал ощупывать ее бюст своими оказавшимися очень юркими и быстрыми руками.

Лариса, к которой подобным брутальным образом никто никогда не приставал — социальный слой ее окружения был несколько другим, — даже растерялась.

«Дать ему по морде, что ли?» — проскользнула у нее мысль. Она неожиданно вспомнила, что последний раз пощечину за подобные действия она давала в институте.

А шофер, пользуясь ее растерянностью, вообще полез к ней целоваться, снова запустив руки под платье. И тут Ларису прорвало. Вообще-то она была культурной женщиной, но здесь…

— Да пошел ты на х..! — неожиданно громко и яростно воскликнула она.

И это банальное, любимое многими русскими и не только ими выражение, оказало наконец на водителя отрезвляющее действие. По крайней мере, настолько, чтобы он позволил себя оттолкнуть. Лариса, прихватив с собой маленькую сумочку, получила возможность выйти из машины. При этом пакет с фруктами остался в салоне.

Выйдя из автомобиля, она первым делом огляделась. Дорога была пустынна, ни в ту ни в другую сторону не следовала ни одна машина.

Шофер тем временем шустренько обежал свой прогнивший «Мерседес» и очутился рядом с ней.

— Зачем такие жесты, красавица? Я же по глазам вижу, что ты хочешь!

— Может быть, — все так же холодно ответствовала Лариса, отодвигаясь от него. — Но не с тобой…

— Я — самый лучший мужчина в районе!

Это претенциозное высказывание тем не менее нисколько не подвигло Ларису на потепление. Тем более, что вдали показались какие-то «Жигули», ехавшие со стороны поселка.

Лариса подняла руку. Однако в «Жигулях» было полно людей, и никто на ее призыв не отреагировал.

— Я же тебе говорю — никуда ты не денешься, — снова подошел к ней шофер и обнял за талию, старательно нащупывая трусики.

— В таком случае я пойду пешком, через лес, — упрямо заявила Лариса, снова отталкивая его.

— Куда ты пойдешь! — всплеснул руками шофер. — Там же дикий медведь!

— Угу, шакал, — пробубнила в ответ Лариса.

— Какой шакал! Львы! Здесь даже львы есть! Они тебя будут кушать!

Лариса не удержалась от громкого смеха. Кавказские львы — это заявление претендовало, безусловно, на прорыв в зоологии. Она было подумала, что если шофер обнаружил в здешних лесах львов, то это тянуло, как минимум, на Нобелевскую премию. И хотела уже высказать эту мысль вслух, но шофер опередил ее.

В нем явно бурлила южная кровь сексуально неудовлетворенного мужчины. Он, воспользовавшись смехом Ларисы, снова начал к ней приставать.

— Ну, не хочешь в машине, давай на природе, в лесу. Это даже лучше.

— Если ты сейчас же от меня не отвяжешься, — резко повернулась к нему Лариса, — я тебя пристрелю, как барана. Вернее, сделаю один выстрел в одно очень жизненно важное место…

И, неожиданно собравшись, заехала мужику в это самое место ногой. Когда тот от болевого шока и от неожиданности стал загибаться, она добавила ему еще пару пинков под зад, отчего джигит окончательно повалился на землю.

«Что ж, пора, кажется, удирать», — словно вихрь пронеслась в ее голове мысль. И она быстро устремилась в глубь леса. «В крайнем случае, у меня есть перцовый баллон, если он вздумает меня преследовать, его можно будет более эффективно успокоить», — подумала она.

Отбежав от места происшествия метров двадцать, она обернулась. Никаких шагов не было слышно, шофер, по всей видимости, продолжал лежать и никаких попыток преследования не предпринимал.

Лариса, продолжая идти, решила поразмыслить. Итак, если верить торговкам, то до пансионата можно добраться через лес, и дорога будет, кстати сказать, вдвое короче, чем по асфальту. Выходило, что надо было идти прямо, перпендикулярно шоссе, которое, судя по всему, просто огибало этот лесистый горный массив.

Несколько воспрянув духом, Лариса продолжила путь. Она почему-то не боялась заблудиться. И хотя в лесу не было ясно очерченных троп, она уверенно шла, стараясь сохранять выбранное направление. Посмотрев на часы, она поняла, что если все будет нормально, то она попадет к месту назначения около восьми часов вечера. Вполне приемлемо…

Настроение у нее поднялось, и ей начало нравиться, что она вот так, вроде бы вынужденно, окунулась в атмосферу леса. В последний раз она была в лесу совсем недавно, два месяца назад, когда они вместе с Настей были в Швейцарии. Однако альпийский лес и здешний, субтропический, все-таки разные вещи. Она с удовольствием вдыхала в себя лесные ароматы и даже на некоторое время забыла о том, почему она здесь и зачем сюда приехала.

Ей вдруг вспомнилось, как у себя в Тарасове они с Евгением в молодости ходили в лес у Майского ущелья, поднимаясь и спускаясь по крутым склонам холма, а потом играли в бадминтон на опушке. Но почему-то сейчас эти воспоминания были лишены той теплой эмоциональной окраски, как это было прежде. Безусловно, игра в бадминтон в лесу была романтическим воспоминанием, и, пока сохранялся их брак — пускай Евгений погрузнел, обленился и слишком часто стал прикладываться к бутылке, — все равно они были вместе, и такие воспоминания поддерживали их. А сейчас…

Мысли Ларисы постепенно переключились на Путова. Когда она с ним познакомилась, ей даже показалось, что возвращается молодость и что романтика в зрелом возрасте воспринимается как-то острее. Правда, здесь уже были шикарные рестораны, дорогие цветы, прогулки на природу на машине… Словом, романтика эта была несколько более цивилизованного и солидного уровня.

— Гоп-стоп! — неожиданно прозвучал мужской голос из-за кустов, и Лариса, погруженная в свои мысли, инстинктивно вскрикнула.

Прижав к себе сумочку, она опасливо посмотрела в ту сторону, откуда раздался голос.

Она увидела крепкого мордастого мужика в защитной униформе. Выражение его лица свидетельствовало о том, что поведение этого человека определяют отнюдь не доброжелательные мотивы.

Лариса уже полезла в сумочку за баллончиком, как вдруг мордастый подскочил к ней и вырвал сумочку из рук. После чего он начал угрожающе на нее надвигаться и даже попытался обыскать. Лариса начала отбиваться.

— Ты что нервная-то такая? Все будет ништяк! — просипел мужик, лапая Ларису по всем возможным интимным и неинтимным местам.

— Господи, да тут что, маньяки, что ли, сплошные у вас? — вырвалось у нее.

— Где это — у нас? — выдохнул мужик Ларисе прямо в лицо, и она почувствовала тяжелый запах перегара. — В лесу, что ли?

— Чего вам надо?

— У тебя ксива есть какая-нибудь?

— То есть? — не поняла Лариса.

— Документы есть?

— А вы из милиции, что ли? — начала немного успокаиваться Лариса.

— Не совсем. Но в каком-то роде… — На морде мужика заиграла едва заметная ухмылка. — Так есть или нет?

— Сумочку отдайте обратно.

— Я лучше сам посмотрю.

— Нет, вы не найдете. — Лариса решительно протянула руку к своей сумочке и с силой вырвала ее из лап лесного незнакомца. — Вы бы сами тоже представились.

Мужик никак не отреагировал и сплюнул сквозь зубы.

Лариса тем временем вынула из сумочки паспорт. Тут из-за спины Ларисы показались еще двое парней. Мордастый тут же кивнул им, чтобы те скрылись. Взяв паспорт из рук Ларисы, он внимательно прочитал фамилию, имя и отчество, сверил фотографии и разочарованно протянул его назад.

— Так что же, представляться-то будем или нет? — напомнила о себе Лариса.

— Гариком меня зовут, — фамильярно ответил мужик.

— А кого в лесу стережете?

— Да есть тут… Одни… — неопределенно ответил Гарик. — А ты что по лесу одна шастаешь? По виду-то вроде не местная…

— Шофер, который вызвался меня довезти до пансионата, оказался крайне приставучим.

— Трахнуть, что ли, хотел? — хмыкнув, простодушно уточнил Гарик.

Лариса ничего не ответила, но сделала очень выразительное лицо, свидетельствующее, что ее собеседник угадал правильно. Гарик ухмыльнулся еще шире и, поковыряв во рту спичкой, брякнул:

— Мои, так сказать, «коллеги по работе» тут по горам, по лесам лазают. Бабу одну ищут… От мужа сбежала. Вот если она под руку подвернется, ее точно трахнут. Может, тот перепутал…

— Не знаю, — оборвала его Лариса. — Тот вроде грузином был.

— Это значит — местный, — авторитетно заявил Гарик.

— А ты откуда?

— Я? Я так, не отсюда… В командировке, короче.

— Что за бабу-то ищете? — окончательно перешла на панибратский тон Лариса.

— Да так, есть там одна неслушница. Нам вообще-то дружок ее нужен, а она — так, побаловаться. — Гарик снова цинично ухмыльнулся.

— А зачем он вам нужен-то?

Гарик внимательно посмотрел на Ларису, достал из кармана сигареты и закурил.

— Это наше дело, — степенно ответил он после первой затяжки. — Он своего босса кинул, — снизошел он до объяснения после небольшой паузы. — В общем, я тебе советую идти обратно в поселок, — резюмировал Гарик. — Там будет безопаснее… Мало ли что может быть. В пансионат не иди, поселок ближе.

— А где я ночевать буду?

— Да там можешь запросто устроиться!

— А чего в пансионате опасного-то? — стараясь выглядеть как можно простодушнее, спросила Лариса.

Гарик вздохнул и окинул Ларису снисходительным взглядом:

— Я бы тебе объяснил, но времени у меня особо нет. К тому же я на работе. Опять же неудобно — перед подчиненными. А то, может, — вдруг скосил он взгляд в сторону видневшейся неподалеку чащи, — пойдем, а?

— Нет, я лучше обратно в поселок. А вы ждите ту — ну, чтобы побаловаться… — Лариса со вздохом закрыла сумочку.

— Ты что же, только с сумочкой приехала сюда?

— Нет! — Лариса постаралась придать голосу оттенок ярости. — Все осталось в машине этого маньяка. Я еле от него отделалась.

Гарик снова ухмыльнулся и сказал:

— Короче, мы бы, конечно, его замесили, но у нас времени нет этим заниматься. Давай двигай обратно в поселок!

Он выкинул недокуренную сигарету под ноги и затушил ее, давая этим понять, что разговор окончен.

Лариса послушно пошла в обратном направлении.

— Нет, лучше вот так, под гору. Так быстрее будет, — посоветовал ей Гарик, который уже удалялся в сторону своей засады. Лариса пожала плечами и направилась туда, куда посоветовал он ей. Выйдя из поля зрения неожиданных лесных жителей, она присела у дерева и закурила, почувствовав необходимость успокоиться и подумать.

 

Глава 5

Лариса поняла в процессе разговора, что этой встречей в лесу она была обязана господину Филимонову. И то, что эти люди находятся здесь, можно объяснить только тем, что они каким-то образом вычислили местонахождение Владимира и Марии. Хотя проводницы и утверждали, что они ничего никому не сказали.

Лариса немного расстроилась, так как была уверена, что опережает людей Филимонова. Хотя, слава богу, ее еще не узнали. Не все, в конце концов, люди из ассоциации «ГФ» знают Ларису Викторовну Котову.

А вот то, что эти самые люди сидят в засаде в лесу — это уже интереснее. Зачем?

Лариса вынула из сумочки пачку «Кент Лайтс», достала одну сигарету и не спеша закурила. Почему же этот мордоворот по имени Гарик советовал ей идти обратно в поселок? И наоборот, не советовал появляться в пансионате?

Значит, беглецы, которых искала она и одновременно искали они, находятся именно там. И следовательно, надо двигаться туда.

Лариса докурила сигарету и задумчиво посмотрела на лучи заходящего солнца. Светлого времени суток оставалось не так много, поэтому нужно было действовать оперативно.

Она вспомнила, сколько примерно минут они ехали от станции до того места, где шофер пристал к ней и где она углубилась в лес. Прикинув время и возможный километраж, Лариса пришла к выводу, что она находится сейчас ближе к пансионату, нежели к поселку.

Она еще раз попробовала сориентироваться на местности. Двигаться ей надо в направлении, противоположном тому, что посоветовал ей Гарик, только при этом умудриться не нарваться на него же. В крайнем случае можно будет сказать, что она заблудилась.

Она долго плутала между деревьями. Тем временем стемнело и ориентироваться стало гораздо сложнее. Лариса в один момент даже отчаялась, вспомнив разом и Красную Шапочку, и сказки братьев Гримм, и даже «Снежную королеву».

Однако неожиданно впереди блеснул просвет между деревьями. Она устремилась туда, и спустя несколько минут ей открылся вид на небольшой поселок, окруженный административными зданиями явно курортного характера. Все здания находились внизу, и ей нужно было преодолеть достаточно крутой спуск, чтобы попасть туда.

Лариса осторожно начала преодолевать спуск. Вокруг были сумерки, и она пару раз не смогла удержаться от падения. Наконец она оказалась в самом низу горы. Оставалось сделать последний прыжок с высоты двух метров, чтобы очутиться на дороге. Давно она не занималась физическими упражнениями и довольно долгое время раздумывала, как же ей решиться на прыжок.

И тут неожиданно прямо под ней, визжа тормозами, остановилась машина, и из нее выбежали двое. Они ослепили Ларису светом фонаря в лицо и испугали жуткими криками:

— Стоять!

«Господи, сколько же это может продолжаться-то!» — подумала она и подняла руки вверх.

— Стоп, это баба! — вдруг совершенно буднично и спокойно прозвучал голос снизу.

— Не баба, а женщина, — машинально поправила Лариса.

— Прыгайте, мы вас поддержим, — совсем уже вежливо сказали снизу.

Лариса оттолкнулась ногами от земли и полетела вниз. Там ее приняла пара крепких мужских рук. И только здесь она заметила, что попала в дружеские объятия местной милиции.

— Наверное, документы вам показать требуется? — решила опередить Лариса стандартный милицейский вопрос номер один.

Милиционеры слегка оторопели, но вскоре их мозги приобрели обычную конфигурацию, и один из них заученно произнес:

— Ваши документы, пожалуйста.

И тут же получил из рук Ларисы ее паспорт. Придирчиво осмотрев его, менты продолжили допрос. Он заключался в вопросах «Откуда?», «Зачем?», «Куда?», «Почему шла лесом?». Лариса, как могла, объяснила свои злоключения и, набравшись наглости, попросила довезти ее до центрального здания пансионата.

Милиционеры, исчерпав лимит своих вопросов и оставшись вроде бы удовлетворенными ответами на них, превратились в галантных джентльменов и пригласили Ларису в свою машину.

— Вы так резво среагировали на меня, что я даже удивилась, — решила польстить ментам Лариса.

— Служба такая, — ответили ей. — Мы здесь всегда на особом режиме… Сами понимаете, Кавказ…

Двигатель машины заурчал, и, медленно развернувшись, она двинулась с места. Через пять минут они уже подъезжали к пансионату.

Лариса поблагодарила ментов за проявленное джентльменство и откланялась.

Войдя в пансионат, она сразу же подошла к сидевшей в холле дежурной и поинтересовалась насчет наличия свободных номеров. Скептически оглядев наряд Ларисы, который имел еще тот вид по причине ее падений в лесу, дежурная холодно ответила, что номер стоит двести рублей в сутки.

— На одного?

— На двух. На одного — триста.

Лариса тут же открыла сумочку и достала оттуда триста рублей.

— Только, если можно, побыстрее, я очень устала, — капризным голосом попросила она.

Дежурная пожала плечами и дала команду горничной проводить Ларису в ее номер. Он оказался вполне сносным и даже где-то как-то мог конкурировать с номерами в швейцарских туристических домиках. Если не считать, конечно, убожества интерьера. Но и телефон, и телевизор, и сантехника работали вполне исправно. Горничная предупредила Ларису, что если она желает попасть на ужин, то лучше это сделать не позднее чем через полчаса. Лариса взяла это на заметку и за полчаса совершила все гигиенические процедуры. К сожалению, она оставила свой пакет со шмотками в машине сексуального маньяка, и ей пришлось появиться в столовой пансионата в этом самом задрипанном и слегка грязноватом платье, в котором она и прибыла сегодня утром в Адлер.

Она прошла через зал, в котором уже сидели за столиками отдыхающие, и оглядела публику. Ее цепкий взгляд не нашел в толпе нужных ей людей. Стало ясно, что в зале ни Володи, ни Маши нет. Тогда Лариса решила просто выбрать себе свободный столик и заказать ужин. Однако таковых не оказалось, и она подсела к двум женщинам.

Довольно скоро выяснилось, что их зовут Света и Люда, что они сестры и занимаются коммерцией, а сюда приехали за приключениями и развлечениями. Ларису они приняли как свою, сочтя, что она преследует здесь аналогичные цели. Единственное — их весьма удивил ее наряд. Они, конечно, ничего не сказали, но Лариса почувствовала это по выражению их глаз.

— Вообще-то здесь ничего, — прожевывая антрекот, сказала Света, более крепкая и более разговорчивая.

— Да и мужчины порой попадаются, — улыбнулась Люда, стройная, высокая, симпатичная женщина.

— Жалко только, что чужие.

— Они здесь все чужие, — заметила Лариса. — Кто же со своими-то сюда ездит?

— Да есть такие… Находятся, — сказала Света. — Вот, например, вчера приехала странная парочка. Он такой видный, моложавый, с очень гордой осанкой. Володей зовут. А она — какая-то не очень хорошо сохранившаяся, в морщинах вся…

— Брось ты, может, у людей любовь! — прервала ее сестра.

Лариса тут же насторожилась. В том, что Света говорила именно про Володю с Машей, сомнений у нее не оставалось.

— Ты еще сказала, Людка, что вроде бы неплохо было бы с ним… того… И что ты лучше выглядишь, чем эта мымра.

Люда вместо ответа улыбнулась и уткнулась в тарелку.

— Ну вот, мы на них обратили внимание, — продолжила Света. — А сегодня с утра до обеда они ходили-гуляли, правда, нервные какие-то были…

— А в обед он ее в кусты потащил, — прыснула Люда.

— Да, именно! Представляешь? — Света уставилась на Ларису, которая тщетно старалась улыбаться, показывая, что ей весьма интересна эта история, но ее лично она никак не затрагивает.

— Она его все за руку держала, потом они вдруг остановились. Еще треск какой-то раздался, я так и не поняла, что это было… Как будто выхлопная труба… Это около пруда было… И он как схватит ее — и в кусты! — взяла эстафету в рассказе Люда.

— Вот это страсть! Вот это спонтанность! — восхищенно воскликнула Света. — А мы-то думали, что они такие нервные с утра? Там, видать, и успокоились. Вот до сих пор их и нет. На ужин даже не явились.

— А вы с ними общались? Не знаете, на сколько они приехали сюда?

— Что ты! Они друг на друга как голубки смотрели, ни с кем общаться особо не хотели… Кроме какого-то третьего, высокий такой, здоровый. Около них постоянно крутился…

— Что значит — крутился? — спросила Лариса. — А они этого не замечали?

— Нет, вроде бы они вместе приехали, но этот, здоровый, он был один, без пары, — сказала Люда.

— А они прямо, не стесняясь его… — подхватила Света. — Вот нам бы такую любовь, Людка! А то эти дураки — мужья настолько остобрындили — ужас какой-то!

— Точно, — поддержала сестру Люда. — Ну ничего, у нас впереди еще неделя.

— А ты надолго сюда? — спросила у Ларисы Света.

— Как масть ляжет, — уклончиво ответила Лариса.

Несмотря на то, что сестры неплохо отзывались о здешней кухне, Лариса, как специалист, оценила ее невысоко. Блюда были весьма стандартны и никак не могли конкурировать с гастрономическим репертуаром ее «Чайки».

Хотя, может быть, такая оценка была спровоцирована тем, что пища, откровенно говоря, в горло не шла. Лариса прекрасно поняла, что Владимир если и потащил Машу в кусты, то совсем не для того, о чем подумали сестрички. Скорее всего он почувствовал какую-то опасность или увидел кого-то, представляющего конкретную угрозу. Именно этим и можно было объяснить тот факт, что их до сих пор нет в пансионате. А может быть, он и не тащил ее никуда, а просто на них напали? Ларисе необходимо было обдумать это все хорошенько и разработать план действий.

— Спасибо вам за компанию, — вытирая губы салфеткой, сказала она, выходя из-за стола. — Я с дороги устала, пойду полежу. Завтра, я думаю, встретимся.

— Конечно, конечно, — в один голос согласились с ней сестры, проводив ее добродушными взглядами.

Уже выходя из зала, она вдруг заметила в дальнем углу фигуру мужчины в темных очках. Он как раз в это время сел за столик спиной к ней, и его лицо она никак не могла рассмотреть. Присмотревшись к мужчине, она поняла, что с ним что-то не так. Он держал вилку в левой руке и как-то очень неуверенно ковырялся ею в тарелке.

«Странно, — подумала Лариса, — судя по неловким движениям, не левша… Значит, что-то с правой рукой…» У Ларисы неожиданно появилось ощущение, будто человек этот ей знаком. И вполне возможно, что встречалась она с ним совсем недавно в Тарасове. Она даже слегка покачала головой, словно стараясь прогнать от себя наваждение. Действительно, сегодня в поселке, возле станции, она видела шофера «Ауди», которого, безусловно, видела несколько дней назад около ресторана «Чайка», теперь этот незнакомец… Чертовщина какая-то… Лариса в глубокой задумчивости стала подниматься вверх по лестнице.

Зайдя к себе в номер, она с хмурым видом подошла к кровати. Наверное, с полминуты стояла и бесцельно смотрела на стену гостиничного номера, копаясь в своей памяти.

И вдруг вспомнила того самого незнакомца, что сидел за столиком спиной к ней в столовой…

Это был не кто иной, как Игорь, личный охранник Филимонова, тот самый, который в темных очках и разбитым фейсом был назначен к ней в ресторан начальником смены, а потом бесследно исчез.

И она опрометью выбежала из номера и сбежала по лестнице назад в столовую. Тот мужчина по-прежнему сидел за столиком, и, когда он чуть повернулся в профиль, сомнений у Ларисы не осталось. Это действительно был Игорь.

Она тут же отвела взгляд и быстро спряталась за ближайшую колонну, которые выстроились по периметру зала столовой.

— Дама скучает? — услышала она голос сбоку.

Она вздрогнула и быстро оглянулась. Перед ней стоял симпатичный мужчина в дорогом костюме и ботинках, стоимость которых она прикидочно оценила в пять тысяч рублей.

Лариса думала, что ответить, но события решили за нее. Игорь поднялся из-за столика и направился к выходу из столовой. Лариса повернулась к мужчине, улыбнулась ему и сказала:

— Сегодня дама не скучает, однако завтра все возможно…

И, поправив мужчине воротничок на пиджаке, одарила его еще одной улыбкой. В этот момент она находилась спиной к Игорю. Пока она разговаривала с незнакомцем, охранник Филимонова прошел мимо вниз по лестнице.

Она заметила, что в руках он держал какой-то пакет. Лариса, поразмыслив буквально несколько секунд, осторожно двинулась вслед за ним.

Игорь спустился на первый этаж и пошел к выходу. Лариса, сохраняя независимый вид, двигалась за ним. Внизу из бара доносилась музыка, и в вестибюле было достаточно много уже подвыпивших отдыхающих. Отбившись по пути от двоих мужчин, которые собирались с ней заговорить, она прошла к входной двери.

На улице было уже совсем темно, но вокруг пансионата стояли фонари, которые весьма неплохо освещали территорию.

Игорь, обогнув здание, пошел дальше, к пруду, за которым стояло еще два коттеджа, а потом дорога начинала забирать в гору, в лес. Там уже, естественно, царила непроглядная темень и не было никаких фонарей.

Пару раз преследуемый оглядывался. Лариса, однако, держалась в тени деревьев, куда не доходил фонарный свет. Она сохраняла дистанцию и старалась, чтобы Игорь ни в коем случае не заподозрил за собой слежку.

Наконец строения пансионата остались позади, и дорога стала углубляться в лес. Стало совсем темно, и она могла определить путь только по фонарику в руках Игоря. Собственно говоря, под ногами у нее была уже не дорога, а тропа, которая причудливо изгибалась, и Ларисе это было как раз на руку.

Она шла вперед, почти не видя фонарика Игоря, ориентируясь только по хрусту веток у него под ногами. И чем глубже они забирались в лес, тем тревожнее становилось у Ларисы на душе.

Лес становился все гуще, и идти приходилось все больше в гору. Лариса почувствовала, что Игорь находится достаточно далеко от нее. Она остановилась, пытаясь прислушаться к шагам впереди себя. И не услышала их — конечно, несколько мешали шелест листвы и крики птиц.

Глаза ее уже достаточно адаптировались, и постепенно она стала лучше ориентироваться в темноте. И на одном из поворотов тропинки она увидела, что оказалась на развилке. Тропинка здесь раздваивалась, и было непонятно, куда двигаться дальше. Игорь уже удалился на значительное расстояние вперед, и фонарика его не было видно. Лариса была почти в отчаянии.

И тут неожиданно раздался громкий треск с правой стороны. Это не было похоже на хруст веток, звук был гораздо резче. Он распугал птиц, и они с криками взлетели с деревьев.

Лариса уже собиралась рвануть в том направлении, но вовремя передумала. Какое-то чувство подсказало ей, что этого делать не стоит. И действительно, следующие десять минут она слышала какие-то шорохи, стуки, как будто человек что-то искал и на что-то натыкался. Она стояла в оцепенении. Наконец послышались шаги и приглушенный мат.

Лариса быстро, на ощупь, устремилась по другой тропинке и, пройдя метров пять, спряталась за кустами. Чуть позже она услышала писк радиотелефона. Она вся превратилась в слух.

— Короче, с этим качком все, — послышался грубый мужской голос. — Несчастный случай, значит… Последний то есть… А этих нету. Но они где-то здесь… Да не поспешил я ни хрена! Тут пещера, майка сохнет на кустах, костер только-только затушен. Они, видно, решили дальше ломануться… Никуда не денутся, я их достану… Да, понял… Все…

Лариса осмелилась чуть выглянуть из кустов и увидела силуэт вполоборота стоящего к ней мужчины.

— Ну, не знаю… Да… Не боись ты, все будет ништяк! — воскликнул он.

Наконец мужчина выслушал то, что сказали ему на том конце провода, и отключил связь. Потом он сплюнул, выругался и двинулся в направлении Ларисы. В груди у нее все похолодело. Ей показалось, что биение ее сердца слышно на многие метры вокруг. Она снова спряталась за кусты и замерла, сидя на корточках. Тут сверкнуло пламя зажигалки. Человек, шедший по тропинке, решил закурить. Но огонек был слишком мал, чтобы Лариса сумела разглядеть в темноте его лицо. А с другой стороны, голос показался ей знакомым. Но кто это был, она никак вспомнить не могла.

«Только бы не двинуться с места, — сверлила ее мысль, — не выдать себя». Ей было страшно.

Тот самый хлопок, раздавшийся с той стороны, откуда появился этот тип, почти наверняка означал выстрел из пистолета с глушителем. Ларисе был знаком этот звук, поскольку когда-то ее муж Евгений развлекался стрельбой из подобного пистолета на даче у их друзей, супругов Асташевских.

Бандит наконец прошел мимо Ларисы и спустя несколько секунд скрылся за поворотом тропинки. Лариса сидела на занемевших ногах еще где-то с минуту. Потом она осторожно решилась подняться. Под ногами сразу захрустели ветки.

Прислушавшись к лесным звукам, она постепенно пришла к выводу, что ей ничто не угрожает и вокруг никого нет. Тогда она вышла из своего укрытия, дошла до развилки и осторожно двинулась в том направлении, откуда появился бандит. Она шла на ощупь, преодолевая страх и царапаясь о ветки деревьев.

Спустя метров пятнадцать ей открылась небольшая полянка перед каким-то темным каменистым сооружением с зияющим входом, который был еще более черным, чем все окружающее. Она присмотрелась и поняла, что это пещера. Приблизившись к ней вплотную, она наткнулась ногами на что-то мягкое.

Инстинктивно отшатнувшись, она схватилась за карманы своего платья и нащупала в одном из них зажигалку. Господи, как же она раньше об этом не подумала. Она тут же зажгла огонь, который осветил лежащего на земле Игоря. Из-под его темных очков стекала струйка крови. Лариса прислонила тыльную сторону своей ладони к его шее и поняла, что ничем помочь ему уже не сможет. Пакет, который Игорь принес сюда, белым пятном выделялся на земле. Лариса осторожно взяла пакет и заглянула внутрь. Запах, исходивший оттуда, не оставлял сомнений, что там находятся продукты. Зачем он нес их с собой в лес? На этот вопрос она не могла ответить. Равно как и на вопрос, почему здесь его застала смерть.

Она осмотрела содержимое пакета и пришла к выводу, что ничего, кроме еды, там нет. Затем она осторожно переступила порог пещеры и заглянула внутрь. Пещера была небольшой и скорее напоминала грот.

То, что здесь совсем недавно были люди, можно было предположить по остаткам костра и… висящей на одном из выступавших камней, видимо, недавно постиранной футболке. Лариса подошла, пощупала ее, повертела в руках. Больше ничего интересного в пещере ей обнаружить не удалось, и она вышла наружу.

На деревья в это время налетел порыв ветра, и лес потряс шум. И все окружавшее Ларису в этот момент показалось ей средоточием опасности и неведомых сил зла. Вдобавок ко всему вдалеке ухнул филин. Черт побери, прямо-таки «Твин Пикс» какой-то. Может быть, совы действительно не те, кем кажутся?

Охваченная нехорошими мыслями, Лариса двинулась от пещеры снова к развилке тропинок. Хорошо, хоть зажигалка оказалась при ней, а то она вполне могла и заблудиться по дороге к пансионату.

По пути она снова оценила ситуацию. Было ясно, что бандит, который прикончил у входа в пещеру Игоря, охотится за Путовым и Филимоновой. И мало того, хочет их убить. И то, что парочка шныряет где-то здесь, по лесу, было тоже ясно. В пещере совсем недавно были люди. Игорь же скорее всего шел из пансионата на встречу с ними. И может быть, именно им нес пакет с едой. Вот это уже было интересно. Непонятно, почему он это делал, если был послан Филимоновым для того, чтобы следить за ними и задержать их.

Однако это были лишь предположения Ларисы. Сейчас необходимо было найти выход из леса и вернуться в пансионат. Рыскать в темноте и искать Путова и Машу представлялось ей неразумным.

Пройдя, как ей показалось, довольно приличное расстояние, она уже подумала, что заблудилась. Остановившись, она пыталась восстановить в памяти, как шла сюда. Однако все деревья вокруг казались одинаковыми.

И в этот момент совсем близко прозвучал капризный женский голос:

— Ну почему, черт побери, у меня все болит?!

 

Глава 6

Лариса сразу же узнала этот голос — без сомнения, он принадлежал Маше Филимоновой.

— Ничего, ничего, потерпи, — ответил ей мужской голос, и у Ларисы уже не осталось никаких сомнений, кто это.

Этот голос она могла узнать из тысячи других голосов. Слегка ироничный, с густым тембром, иногда сухой, иногда высокомерный, а иногда ласковый и вкрадчивый, это был голос Владимира Путова.

Лариса, недолго думая, ринулась в направлении голосов. Пару раз она чуть было не врезалась в деревья.

— Кто-то, по-моему, идет! — испуганно воскликнул женский голос, и Лариса почувствовала, что выбрала правильное направление.

Голос звучал совсем рядом. Лариса остановилась и замерла.

— Тебе показалось, — ответил ей мужчина.

— Нет, ты никогда меня не слушаешь! А получается так, как я говорю! — В голосе женщины явно звучали капризные нотки.

— Я? — искренне возмутился мужчина. — Да я… Да как ты можешь, в конце концов! Кто тебя сегодня уволок из-под пуль?

Лариса, воспользовавшись тем, что разговор шел на повышенных тонах, продолжила свой путь.

— А кто первый понял, что мы вляпались? — возразила женщина.

— Это спорный вопрос, — высокомерно ответил мужчина.

— Вот этот спорный вопрос мы с вами сейчас и обсудим, — неожиданно звонко прозвучал голос Ларисы.

Одновременно с этой фразой она щелкнула зажигалкой и буквально в пяти метрах от себя увидела тех, кого и ожидала увидеть. Владимир сидел на земле и держал за руку Машу.

Появление Ларисы и ее фраза произвела на пару шоковый эффект. Путов резко повернулся в сторону Ларисы, попытался вскочить на ноги, но, увидев и поняв, кто перед ним, снова опустился на землю с открытым от удивления ртом:

— Ты… Здесь?

Наступила немая сцена.

— Что у вас тут происходит? — спросила Лариса.

Путов сразу же вскочил и, подойдя к Ларисе, заглянул ей в глаза:

— Лора, ты как тут оказалась?

— Мне сказали, что вы с Машей сбежали вместе. Я не поверила в это и поняла, что что-то случилось. Решила, что требуется моя помощь. И сразу же выехала сюда. Не стану описывать всего — главное, что я вас нашла. И теперь расскажите мне, что произошло на самом деле!

— Господи, как я рад, что ты не подозреваешь меня черт знает в чем! — облегченно вздохнул Владимир, гладя Ларисину руку.

— Честно признаться, сперва я подозревала, но потом, проанализировав ситуацию, пришла к выводу, что это какой-то абсурд! Расскажи мне, что случилось! — повторила Лариса.

Путов раскрыл было рот, прижал руки к груди, но в этот момент откуда-то издалека послышались мужские голоса. Решение к Ларисе пришло быстро. Она дернула Путова за рукав:

— Двигаем отсюда, живо!

— Я не могу идти, мне плохо! — заявила Маша.

— Когда нас здесь найдут, а по лесу, как вы, наверное, в курсе, бродит много всяких непонятных людей, ты не пойдешь, а побежишь под их стволами, — резко сказала Лариса. — Я только что слышала голоса. И разбираться особо сейчас, в темноте, никто не будет.

— Куда идти-то? — как-то растерянно спросил Путов.

— К чертовой матери от того места, где только что убили человека!

— Кого убили? — Путов замер на месте.

— Вы, наверное, должны его знать. Это Игорь, личный охранник ее мужа. — Лариса кивнула на Филимонову.

— Его убили? Где?

— Около той самой пещеры, где вы, как я поняла, недавно обретались.

— Кто убил?

— Не знаю.

В это время голоса раздались совсем близко, и Владимир тоже их услышал.

— Сюда кто-то идет, — понизив голос, сказал он.

— Да, я же тебе говорила, что надо идти!

Путов кое-как поднял с земли Машу, у которой, по ее словам, ужасно болели с непривычки ноги, и повел ее вслед за Ларисой, аккуратно поддерживая под руку. Выяснилось, что она натерла ногу и ей трудно идти еще и по этой причине.

Они двигались на ощупь в направлении, противоположном гроту.

— Ты забыл мою майку там, в пещере, — слабым голосом напомнила Путову Маша, а Лариса скрипнула зубами.

«Старушка, видимо, сама не понимает, в какую нехорошую историю она вляпалась, если гонит эту ерунду в такое время», — подумала она.

А лес тем временем наполнялся звуками. Треск веток слышался со всех сторон, было ясно, что парочку преследует достаточно большая команда людей, настроенных весьма решительно. Лариса попыталась было поразмыслить, кто же это мог быть, кроме людей Филимонова, однако в ситуации, когда нужно было идти вперед, а нервы на пределе, это сделать было крайне сложно.

Ко всему прочему Маша поминутно стонала, а Володя постоянно ее успокаивал. Все это нервировало Ларису.

И тут неожиданно сзади раздался выстрел, такой же хлопок, что прозвучал у грота. Было ясно, что использовали пистолет с глушителем. Потом еще один, который потряс лесную тишину уже более основательно, — стреляли уже из простого пистолета.

И вдогонку, в качестве аккомпанемента, раздался жуткий многоэтажный мат и стон.

— Черт! — сжал зубы Путов.

Маша, услышав выстрелы, внезапно забыла про свои стертые ноги и ломанулась вперед, вырвавшись из объятий Путова. А стрелявшие явно прибавили скорость — ветки затрещали вовсю. Преследователи приближались. Только неясно было, зачем они открыли огонь. И кто в кого стрелял, было абсолютно непонятно.

— Странно, куда же они стреляют, — сказала Лариса. — Пули свистят явно не в нашем направлении…

В следующее мгновение эта ее реплика была жестоко опровергнута. Стрельба послышалась с той стороны, куда они направлялись. И когда несколько пуль обломили ветки над Ларисой, она скомандовала:

— Ложись!

Они старались держаться тропинки, но сейчас стало ясно, что надо отползать в глубь леса. За кустами земля ушла куда-то из-под их ног, и они кубарем скатились вниз. Лариса едва удержалась от того, чтобы не вскрикнуть и не выдать таким образом свое присутствие. Кое-как затормозив ногами о землю и собрав все свои силы, ей наконец удалось остановиться. Путов больно ударился боком о дерево и был на грани того, чтобы закричать от боли. Что касается Маши, то ее вообще нигде не было видно — она исчезла непонятно куда.

«Ну, может быть, это и к лучшему, — переведя дыхание, подумала Лариса, — без нее мы с Володей скорее выберемся из этого дерьма».

Тут ее глаза присмотрели недалеко ложбинку, полностью закрывавшую их от просмотра сверху, с тропинки. Они отползли туда и затихли.

— Что это еще за твою мать! — послышался тем временем грубый мужской голос сверху.

Вслед за этим оттуда же раздались звуки сбиваемых веток и падения грузного тела.

— Откуда стреляют, их там что — взвод, что ли? — вторил ему другой голос, более приглушенный.

С противоположной стороны раздался насыщенный бас, который, будь он более музыкальным, сделал бы наверняка честь любому оперному театру Европы:

— Блин, вы кто, мужики?

— Почему стреляем? — жидким тенорком саккомпанировал басу другой голос.

— Огонь отставить! — послышалась наконец начальственная команда, и хрипловатый голос, напомнивший Ларисе своей интонацией мордастого Гарика, продолжил: — Хорош гнилой базар давить! Вы на кого работаете и что здесь делаете?

— А вы кто такие? — шаляпинским басом произнесла противная сторона.

— Волга-Тарасов, — коротко, по-армейски представился Гарик.

— От кого? — недовольно уточнил бас. — И так уже ясно, что Волга-Тарасов. Мы тоже что-то вроде этого… Другим здесь, я понимаю, делать нечего.

«Действительно, из других мест интереса к этому лесу в это время как-то не наблюдается», — подумала сразу же Лариса.

— Так мы за одними и теми же гоняемся, е-мое! — воскликнул Гарик.

— Может быть, — ответствовал бас. — От кого вы, я вас спрашиваю!

— Разберемся после, пока мы здесь базарим, они уже ушли черт знает куда… Айда объединяться — и за ними…

— Нет, вы скажите сначала, кто вы?

— Короче, мы от Гээфа. Слыхали про такого?

— Гарик, ты, что ли? — неожиданно послышалось радостное восклицание жидкого тенорка. — Пацаны, это же Гарик от Гээфа! — сказал он же, обращаясь уже к своим. — Я его знаю.

— А вы от Боцмана, что ли? — подозрительно спросил Гарик. — А за каким вы здесь лазаете-то? Это нашего босса кинули…

— А нас тоже послали, для усиления, — пробасили с другой стороны. — Короче, вместе пойдем?

— Это как вести себя будете…

— Нормально будем вести, — примирительно сказал бас.

В этот момент Путов ткнул Ларису в бок и прошептал:

— Сваливать надо… Пока нас здесь не замели. Машу бы найти и свалить…

Лариса в ответ приложила палец к губам и отрицательно покачала головой. У нее родился свой собственный план выхода из ситуации.

Через несколько минут люди, еще недавно стрелявшие друг по другу в темноте, беспорядочно обшарив близлежащую местность фонариками, вместе двинулись в ту сторону, куда Лариса вместе со своими спутниками собирались идти.

То место, где они спрятались, с дороги осветить было невозможно, и собравшиеся наверху люди решили, что здесь им делать больше нечего. Между ними продолжались какие-то разговоры, но, так как беглецы были внизу и ко всему прочему мешали всяческие лесные звуки, четко разобрать слова Ларисе не удалось. Когда все стихло, Лариса скомандовала:

— Подъем!

— Надо бы… Только вот где Машу искать? — возразил Путов.

— А чего ее искать? Что с ней может случиться? Где-то прячется, судя по всему, эти люди наверху ее не обнаружили.

— Лариса, давай все-таки поищем, — попросил Владимир.

Лариса поднялась на ноги и попыталась преодолеть подъем к тропинке. С помощью Путова это удалось ей с третьей попытки.

— Дай я немного отдышусь, — попросил он, когда они выбрались наверх. — У тебя есть сигареты?

Лариса нащупала в кармане пачку и протянула ему. Они вместе уселись на пень от большого дуба и закурили.

— Лора, — мягко сказал Путов, — я ни в чем перед тобой не виноват. Маша просто собиралась ехать отдыхать. Я направлялся в командировку. И был очень удивлен, что у нас, оказывается, места находятся рядом. Она все шутила на тот счет, что Филимонов может приревновать… Вот и дошутилась.

Лариса внимательно слушала Путова, который выглядел совершенно подавленным и растерянным.

— Хорошо, хорошо, — она ободряюще улыбнулась ему, — но почему вы вышли в Лазаревском, а не в Сочи, как предполагалось?

— Кем предполагалось? — пожал плечами Путов. — Пункт назначения изначально был Лазаревское. Гээф, правда, сказал мне об этом буквально накануне отъезда. До этого он никак не мог сговориться со своими партнерами, с которыми я должен был встречаться. То говорил, что в Сочи, то в Адлере… Наконец точно решили, что в пансионате под Лазаревским. Но видимо, он и здесь что-то перепутал. — Путов слегка ухмыльнулся. — Я приехал и никого не нашел. Дежурная и понятия не имела о человеке, который должен был приехать ко мне на встречу. Сразу же связаться с Тарасовым я не смог — никого не было на месте. Ну а потом внезапно началась такая бодяга!

— Какая бодяга?

— Ну как… — вздохнул Путов. — Во-первых, еще в поезде меня нашел Игорь, телохранитель Гээфа, и сказал, что получил приказ охранять нас, что называется, от и до… Хотя раньше об этом и не говорилось. Кстати, у него неприятности были — руку поранили… А потом вообще непонятное что-то пошло… Выходим мы из пансионата утром на прогулку вместе с Игорем, и тут… Хорошо, что я довольно быстро среагировал в тот момент. Я первым увидел дуло пистолета, и что-то мне подсказало, что целится оно в нас. Я сразу же сгреб Машу в охапку и потащил в кусты.

Лариса чуть усмехнулась, вспомнив о том, какую трактовку этот эпизод получил в устах двух сестер, приехавших сюда поразвлечься.

— Игорь тут же погнался за стрелявшим, но не догнал, — продолжил Путов. — Я все порывался дорваться до телефона, позвонить, но Игорь утверждал, что драпать нужно прямо сейчас. Он мужик опытный, и я ему поверил…

— Правильно сделал, что поверил, — заметила Лариса и вздохнула. — А дальше что?

— Мы скрылись в лесу, как робинзоны, пересидели в какой-то пещере. Потом Игорь пошел в пансионат принести нам пожрать. А вскоре Маша услышала какие-то голоса, и мы решили от греха подальше оставить пещеру, спрятаться где-нибудь в чаще и там подождать Игоря…

Путов по-прежнему или не понимал, или не хотел понимать, в чем дело. И Лариса, подумав секунду-другую, решила перейти к главному.

— Володя, а ты не догадываешься, почему вас здесь все ищут и даже временами стреляют? — спросила она.

— Откровенно говоря, не очень, — простодушно ответил Путов.

— Ты брал кредит от имени Филимонова в банке?

— Брал. После обналички отдал деньги Гээфу.

— Ах вот так, значит… — Лариса высокомерно и в то же время скептически посмотрела на Владимира.

— А что происходит-то? Я что-то не пойму, — Владимир выглядел явно растерянным.

— Дело в том, что в ассоциации все уверены в том, что деньги эти находятся у тебя и что именно с ними ты умотал на юга, прихватив с собой Машу.

— Что?! — взревел Путов, вскакивая на ноги.

Потрясенный этой новостью, он стоял как вкопанный и смотрел на Ларису, не в силах поверить в услышанное.

Лицо Путова выглядело настолько обескураженным, что Лариса тут же еще раз убедилась в том, что ее любовник действительно не подозревал, в чем дело.

— Так теперь ты понял, почему в вас стреляют? — спросила Лариса у Путова.

— Понял.

Лариса выдержала паузу и продолжила:

— Давай теперь разберемся с этим охранником, Игорем. Почему он перестал отзываться на звонки людей Филимонова в Сочи?

— Каких людей? — почесал затылок Путов.

— Тех, что ждали вас на перроне в Сочи, чтобы взять и отвезти обратно в Тарасов вместе с деньгами…

— Ни хера себе, — сказал Володя. — Но мы не должны были выходить в Сочи!

— Тогда почему Игорь перестал звонить? Ему же Филимонов дал конкретный приказ связываться с Тарасовым каждые три часа.

— Филимонов дал ему конкретный приказ охранять нас! — с неожиданной злостью сказал Путов. — И я понятия не имею про эти звонки! Не знаю! Хотя… — Тон его слегка смягчился. — У него же телефон сломался. Была такая дурацкая история в поезде.

— Какая еще история?

— Он рассказывал, что какой-то тип с наколками пристал к нему, прицепился к какому-то слову и напал. В общем, вышла небольшая драчка, и в результате телефон у него и разбился. В другом случае Игорь бы ему навалял, но у него же рука была травмирована. Короче, этот придурок выпустил свою злость и исчез. Вроде сошел где-то на ближайшей станции…

Лариса нахмурила брови и рассеянно посмотрела по сторонам. Мало того, что версии Филимонова и Путова были совершенно противоположными, но и поведение людей, которые гонялись за Володей и Машей, нельзя было назвать последовательным. Еще и этот шофер «Ауди» на станционной площади… Уволившаяся Дина из ресторана, уехавшая вместе с ним… Чертовщина какая-то…

У Ларисы начинало складываться впечатление, что она снова волею судьбы попала в какую-то головоломку, которую еще предстояло распутать. И возможно, разгадка этой головоломки окажется весьма неожиданной.

— Ладно, разберемся. — Лариса окинула взглядом Путова и решительно поднялась на ноги. — Пошли…

— Куда? — измученно взглянул на нее Путов.

— Ты же сам хотел Машу найти, — напомнила Лариса. — Давай хотя бы попробуем.

Они пошли дальше. Шли осторожно, стараясь не шуметь. Маши нигде не было.

— Черт, и крикнуть нельзя! — выругался Путов.

Лариса промолчала.

Бродили они еще довольно долго, но безрезультатно. Наконец, измученные, присели прямо на землю. Лариса поняла, что Машу им не найти, и решилась.

— Все, — сказала она. — Пошли.

— Куда теперь? — повернулся к ней Путов.

— К железной дороге поближе, — уклончиво ответила Лариса.

— Может, лучше в пансионат?

— В пансионат двинут те мальчики, когда поймут, что в лесу нас уже нет. Ты хочешь с ними встретиться?

— Что-то не очень, — честно ответил Путов. — Но нам необходимо в пансионат, у нас там вещи…

— У меня тоже.

— Но мы не можем так просто бросить здесь Машу, — сказал Ларисе Путов.

— А что нам остается делать? — резонно возразила Лариса. — Не думай, что мною руководит глупая ревность, просто нужно рассуждать здраво. Во-первых, мы не можем ходить по лесу и аукать. Во-вторых, даже если продолжать ходить по лесу очень тихо, то можно нарваться не на Машу, а на наших преследователей. Все, Володя, поиски надо кончать. В конце концов Филимонов поймет, что вы не брали никаких денег и вовсе не сбежали вместе!

— Стоп! — остановил ее Владимир. — С Филимоновым вообще что-то непонятное получается. Если он сам послал нас в Сочи, то почему распустил этот глупый слух?

Эти же мысли крутились в голове и самой Ларисы. Филимонову она не верила однозначно, понимая, что он затеял какую-то хитрую аферу, выбрав пешками в своей игре Путова и Машу. Но вот зачем ему подставлять собственную жену? Скорее всего он таким образом решил избавиться разом и от своей жены, и от заместителя и прикарманить деньги.

«Нет, не от заместителя, а от моего мужчины», — вдруг подумала она и разозлилась.

— Вот сука! — вырвалось у нее вслух.

— Что? — спросил Путов.

— Ничего, ничего, это я так, — почти ласково ответила Лариса и проговорила свои соображения Владимиру.

— Лариса, я теперь абсолютно уверен, что Филимонов просто инсценировал покушение на себя!

— Какое покушение? — нахмурилась Лариса.

— А я тебе еще не говорил? Ах да! Я знаю это от Маши. Он ей сказал, что на него напали на улице, вырубили шофера…

— Так-так… — задумчиво произнесла Лариса. — Вот хитрая лиса! Только я все равно хитрее! Пойдем, Володя, мы еще выведем его на чистую воду.

Они двинулись в путь. По дороге Путов постоянно твердил, что он ни в чем и ни перед кем не виноват. По его словам, с Машей он не спал, денег не брал, дипломат с обналиченными долларами отдал Филимонову, а тот, по-видимому, спрятал его у себя в коттедже в сейфе за камином.

Путов утверждал, что именно там Филимонов обычно хранил большие суммы денег. В свое время Владимир, будучи его помощником по хозяйственной части, контролировал строительство коттеджа и поэтому знал, что этот сейф существует.

Лариса молча все это выслушала, но от комментариев воздержалась. Она раздумывала о том, что делать дальше.

Они шли, все время оглядываясь по сторонам, заглядывая во все попадающиеся по пути укромные места, все еще надеясь отыскать Машу.

Владимир даже несколько раз попытался позвать ее. Эхо гулко раскатилось вокруг, и Лариса дернула Володю за руку.

— Не надо, — попросила она. — Как бы кого другого не накликал.

Тем временем сквозь деревья забрезжили первые признаки рассвета. Идти стало гораздо проще. И Ларисе уже стало казаться, что в этом лесу она достаточно неплохо ориентируется. По крайней мере, она начала узнавать те места, по которым шла вчера. Если верить ее ощущениям, то скоро должен быть выход на дорогу, примерно в том месте, где она сбежала от не в меру ретивого, сексуально озабоченного шофера.

Предчувствия Ларисы оказались верными, и, преодолев небольшой спуск, они вышли к дороге. Она была пустынна, вокруг царила тишина, нарушаемая только птицами.

Путов посмотрел на часы. Было чуть больше пяти утра. Уже почти рассвело.

— У тебя есть деньги? — спросила вдруг Лариса у Путова.

Дело в том, что вся ее наличность, в том числе долларовая, была в сумочке, которая осталась в номере пансионата. Кредитная карточка находилась там же.

— Есть немного, — ответил Владимир.

— Отлично. Давай все мне.

Путов удивленно посмотрел на Ларису, будто поражаясь ее бесцеремонности, но, встретив ее стальной взгляд, быстро вынул несколько мятых сторублевок из кармана.

— Прекрасно, — сказала она и быстро спрятала деньги в кармане.

Ждать пришлось довольно долго. Дорога по-прежнему была пустынна. И вдруг со стороны пансионата появилась хорошо знакомая Ларисе голубая «шестерка».

Она выбежала на дорогу и встала прямо на пути машины. «Шестерка», посигналив, была вынуждена остановиться. Лариса, увидев в окне автомобиля хорошо знакомый ей профиль горячего кавказского джигита, быстро сунула в лицо водителю сторублевку:

— До станции. Я думаю, это компенсирует тебе и вчерашний ущерб. Хотя, я думаю, ты сам виноват…

Она намекала на то, что, по-видимому, шофер после вчерашнего удара в пах не очень уютно себя чувствует на сиденье автомобиля.

Яростно просверлив Ларису своими черными глазами и стрельнув взглядом в Путова, он молча кивнул в сторону пассажирского места.

— Залезаем! — скомандовала Лариса и уселась рядом с водителем.

— Мои фрукты целы? — спросила она, почувствовав, что у нее поднимается настроение.

Так бывало всегда, когда она владела какой-либо неоднозначной ситуацией.

— Детям отдал, — коротко ответил шофер.

— Ладно, обойдемся. Только другой пакет, со шмотками, ты мне отдай, ладно?

— В багажнике лежит, — хмуро отозвался водитель.

— Да, и высади нас, пожалуйста, где-нибудь подальше от самой станции, — попросила Лариса. — И никому ничего не говори, понял?

Чтобы его окончательно убедить, Лариса достала вторую сторублевку и сунула ее в карман рубашки водителя. Чувствовалось, что шофер уже потянулся, чтобы задержать руку Ларисы, но что-то у него сработало внутри, и он передумал. Он отдал предпочтение денежным знакам. Купюра сладко зашуршала в его кармане, и настроение джигита повысилось.

— С такими женщинами, как я, лучше не шутить, — вслух ответила на его мысли Лариса. Хотя эта фраза предназначалась не только и не столько ему, а скорее Путову, который вздыхал на заднем сиденье.

Довольно быстро они доехали до поселка и уже начали выруливать на станционную площадь, и тут Лариса подумала о том, что до сих пор во всем этом деле она как бы плыла по течению и скорее подчинялась обстоятельствам, а не сама влияла на них. Но в это утро на нее нашло вдохновение. Решение, которое она внезапно приняла, объяснялось еще и тем, что на станционной площади Лариса снова увидела фигуру шофера «Ауди», того самого, что забирал Дину из ресторана «Чайка», а около станционного здания ее взгляд выхватил из толпы пару подозрительно крепких парней, не похожих на местных жителей.

Она посмотрела на шофера.

— Где высаживать-то? — поинтересовался он, памятуя о просьбе Ларисы высадить их где-нибудь подальше от станции.

— Давай выруливай на шоссе, — сказала Лариса.

— На шоссе? Зачем? — удивился водитель.

— Потом видно будет, — отрезала Лариса. — Или тебе недостаточно заплатили?

Вместо ответа шофер пожал плечами и, миновав станцию, свернул налево и поехал вдоль по улице.

Спустя несколько минут они уже выезжали на Кавказское шоссе. Здесь находился пост ГАИ, и Лариса, повернувшись назад, приказала Путову на всякий случай пригнуться.

Джигит, приветственно помахав рукой инспектору ГАИ, вырулил на шоссе.

— В какую сторону?

— В сторону России, — коротко ответила Лариса и указала направо.

Именно туда указывали стрелки на большом щите с названиями Туапсе и Краснодар.

«Шестерка», пропустив ряд автомобилей, выехала на шоссе. Проехав пару сотен метров, водитель спросил:

— Что, будете выходить?

Лариса отрицательно покачала головой.

— Тебя как зовут? — неожиданно спросила она.

— Заур, — недоуменно ответил тот.

— Слушай, Заур. — Она положила ему руку на плечо, пытаясь создать атмосферу особой доверительности. — Тебе сегодня придется ехать далеко… Очень далеко…

— Куда далеко? Зачем далеко? — не понял тот.

— Или я тебе не нравлюсь? Или не нравится, сколько я тебе заплатила? — кокетливо спросила Лариса.

Поскольку Заур не нашелся, что на все это ответить, Лариса продолжила:

— Мы с тобой сейчас хорошенько подзаправимся и поедем в Тарасов.

— Куда? — Глаза Заура стали совсем круглыми, и он чуть было не выпустил из рук руль.

— В Тарасов. Город такой есть на Волге. Нам очень туда надо. И поскорее. Автостопом добираться нам не с руки, поездом долго, самолеты не летают.

— Слушай, красавица, это невозможно! — Заур начал притормаживать, однако Лариса крепко вцепилась ногтями ему в плечо.

— Езжай и ничего не бойся. Полторы тысячи, помимо бензина, я тебе гарантирую…

Заур нахмурил брови, однако движение не прекратил. Они только что миновали очередной курортный поселок, которых здесь, между Сочи и Туапсе, было в изобилии понатыкано на каждых пяти километрах.

— Если будем ехать быстро, если будем меняться за рулем, то к вечеру будем там, — спокойным, внушительным тоном сказала Лариса. — Приглашу тебя в свой собственный ресторан…

У водителя явно начинала ехать крыша от того количества информации, которое вылила на него эта белокурая женщина.

— То есть как это меняться? — наконец выдавил он, сглотнув слюну. — В какой ресторан?

— Я тоже вожу машину и, между прочим, свой автомобиль содержу в лучшем виде, чем ты, — презрительно кивнула она на обшарпанную обивку сидений. — А ресторан у меня свой, там можно очень хорошо покушать. Шашлык готовим неплохой. Сравнишь со своим, кавказским, скажешь мне, какой лучше…

— Что ты задумала? — вдруг подал голос Путов.

— Мы едем домой, — просто сказала Лариса. — Для тебя сейчас самое лучшее — попробовать уснуть.

* * *

Все дальнейшие события развивались в строгом соответствии с планом Ларисы. Заправка бензином, одуревшее от непрерывного вождения и ожидания манны небесной, обещанной ему в Тарасове, лицо Заура, попытки Путова заговорить на деловые темы, которые решительно пресекались Ларисой. Она предпочитала кокетничать с Зауром, подбадривая его и впрыскивая в горячее кавказское сердце очередную порцию адреналина.

В Волгограде, где экипаж машины остановился, чтобы пообедать, Лариса связалась с Тарасовым по телефону из кабины междугородной связи. Первый, с кем она поговорила, был Боцман.

— Роман Евгеньевич, добрый день, — вкрадчиво поздоровалась Лариса, услышав в трубке сухой и желчный голос Боцмана.

Тот не сразу узнал ее. Когда она все-таки соизволила представиться, Боцман удивленно спросил:

— Откуда ты?

Лариса оставила вопрос без ответа, сообщив лишь:

— Я нашла его и везу домой.

— Кого это «его»?

— Не прикидывайся! Это ведь ты снарядил отряд на Черноморское побережье, не доверяя Филимонову. И твои люди зачем-то убили его личного охранника. Вообще ни за что ни про что…

— Мои люди? Его охранника? — Боцман был неподдельно удивлен.

— В общем, слушай сюда, — вышла из себя Лариса. — К вечеру я буду дома и гарантирую, что доставлю Путова в Тарасов, только давай, пожалуйста, обойдемся в дальнейшем без пальбы и наездов. Договорились?

— Ну, я не отрицаю, что послал людей, — задумчиво сказал Боцман. — Но… Где ты его нашла? И… вообще… А где Филимонова?

Березов был крайне растерян. Он молчал, сопел и что-то напряженно обдумывал.

— Филимонову мы потеряли, не знаю я, где она, — призналась Лариса. — А Владимир Игоревич со мной, живой и невредимый. Только денег он не брал, это я могу утверждать с полной ответственностью.

— Вот как? — недоверчиво пробормотал Боцман.

— Когда мы приедем, я все объясню, — пообещала Лариса.

— Ну ладно, на твою ответственность, — выдержав паузу, наконец сказал Березов и, посопев еще немного в трубку, отключил связь.

Лариса собиралась уже покинуть кабину междугородной связи, как вдруг ей пришла идея позвонить еще и к себе в ресторан и узнать, как там идут дела. Каково же было ее удивление, когда вместо скрипучего голоса Степаныча она услышала хорошо поставленный, знакомый ей уже десять с гаком лет баритон своего еще пока законного мужа Евгения.

— Ах, это ты?! — произнес Евгений уличительно, как будто только что застал Ларису за каким-нибудь бесовским занятием.

— А ты-то что там делаешь? — не осталась в долгу Лариса.

— Я приехал в отпуск, дорогая, а ты, оказывается, здесь шашни любовные закрутила и куда-то смылась…

По голосу Евгения она поняла, что дорогой супружник уже успел принять с утра порцию горячительного.

— Иди, иди, работай, не мешай! — неожиданно сказал куда-то мимо трубки Котов. — Какое еще, на хер, мясо! Сам, что ли, первый день здесь работаешь?

Лариса поняла, что все это адресовалось Степанычу, для которого в последнее время проблема обеспечения ресторана мясом возымела прямо-таки фатальное значение.

— Ты почему в моем кабинете? Что тебе там надо? — продолжала наседать Лариса.

— А я решил взять ресторан под свою опеку. Ты все равно шляешься черт знает где… — нагло заявил Евгений.

— Что там насчет мяса? — уклончиво спросила Лариса. — Позови к телефону Степаныча.

Степаныч взял трубку и буквально закаркал:

— Лариса Викторовна! У нас опять проблемы с мясом… Опять одни кости…

— Тихо, — тут же прервала его Лариса. — Слушай сюда. Сейчас быстро идешь к парадному входу, понял?

— Ну… — осторожно протянул Городов.

— Берешь двух охранников, возвращаешься вместе с ними обратно и мудака, который сейчас сидит в моем кресле, — пинком! Слышишь меня, пин-ком из ресторана — через тот же парадный вход. Понял?

— Гм… Гм… Вообще-то сейчас в этом кресле сижу я, — уточнил Степаныч, — но я все понял.

— Прекрасно, — констатировала Лариса и отключила связь.

«Только мужа еще там не хватало!» — зло подумала Лариса, выходя из кабины.

Евгений имел удивительную особенность появляться в самые напряженные моменты ее жизни. Так было и во время раскручивания дела Гордеевой, и в деле о коммунальной квартире, купленной Ларисой для своей тетки (потом выяснилось, что в квартире происходили разные странные вещи, в которых Лариса в конце концов и разобралась).

И если раньше Лариса умудрялась как-то использовать мужа в своих интересах, то нынче, учитывая напряженность отношений между ними и статус почти разведенных, присутствие Евгения могло все только испортить.

«Ну ладно, в конце концов придумаю что-нибудь», — успокаиваясь, подумала она, выходя на улицу и глядя на сидящих на скамейке Заура и Путова.

— Нам пора за руль! — бодро воскликнула Лариса. — Если ты устал, я могу тебя сменить.

Заур, несмотря на то что явно устал, гордо отказался. Лариса усмехнулась. Конечно, разве доверит кавказец какой-то женщине баранку своего пылесоса!

Весь оставшийся путь прошел довольно спокойно. Они въехали в Тарасов, когда уже сгущались сумерки. Заур выглядел откровенно измотанным, лицо его посерело, а нижняя губа непроизвольно отклячилась вниз. Только Лариса, еще с утра выглядевшая энергичной и деятельной, чувствовала в себе силу еще что-то делать. Прикупив по пути косметику, она принялась накладывать макияж.

Она закончила свое занятие, когда они уже подъезжали к дому, где проживали родители Ларисы. Заехав по дороге на дачу, где те почти безвылазно жили все лето, Лариса взяла ключ от их квартиры.

Там к ней сразу же бросилась Настя. Она уже не хотела уезжать от бабушки с дедушкой и выглядела весьма счастливым ребенком. Это подняло Ларисе настроение, и они продолжили путь.

Лариса не хотела ехать к себе домой, так как там наверняка находился оскорбленный в лучших чувствах Евгений. Степаныч наверняка произвел операцию выдворения Котова из ресторана с большим удовольствием и смаком. Он весьма скептически относился к мужу Ларисы…

 

Глава 7

Президент банка «Двадцать первый век» Николай Ястребов аккуратно припарковал свой «Мерседес» во дворе, который был образован четырьмя похожими друг на друга девятиэтажками.

«Какой же из них?» — рассеянно пробормотал он себе под нос. Он был здесь всего один раз, и то в состоянии алкогольного опьянения. По этой причине он не совсем помнил, куда ему предстояло двигаться.

Ястребов напряг память, но так ничего и не вспомнил. Тогда он решил идти по наитию и пошел прямо.

Размахивая пакетом, он вошел в подъезд, поднялся на лифте на седьмой этаж и нажал кнопку звонка. Номер квартиры он также не помнил и руководствовался исключительно интуицией.

— Есть все-таки на свете счастливая звезда! — с улыбкой произнес он, когда дверь ему открыла темновололосая красавица в сексапильном коротком халатике.

— Это ты о чем?

— О том, что все-таки нашел тебя, — ответил Ястребов и прямо у порога жадно поцеловал красавицу в губы.

Собственно говоря, Николаю было грех жаловаться на отсутствие в его жизни счастливой звезды. Ему было двадцать шесть лет, и все эти годы звезда эта ярко освещала его жизненный путь. В школе Коля был отличником и гордостью класса. Математические олимпиады, где он неизменно брал первые места, участие в КВН, городские соревнования по спортивной гимнастике…

Родители его принадлежали к городской элите. Мать, по сути тащившая на себе бремя обеспечения семьи, была процветающим адвокатом. Соответственно, финансовое благополучие семьи в основном строилось на ней. Отец выполнял только гуманитарные и просветительские функции. Он был кандидатом технических наук и преподавал в университете. Откровенно говоря, и оттуда, с вступительных и прочих экзаменов, семье кое-что перепадало. Коля, таким образом, рос в атмосфере финансового изобилия и в интеллектуальной среде.

Кроме таких, прямо скажем, неплохих базовых данных, в судьбе Ястребова не последнюю роль сыграла его внешность. Высокий, среднего телосложения, с волнистыми каштановыми волосами молодой человек к семнадцати годам попал под пристальное внимание противоположного пола. Но здесь вмешались родители, которые настоятельно советовали ему учиться, а не заниматься глупостями, и Коля, как послушный мальчик, пошел в экономическую академию.

Там он пустился во все тяжкие. Были многочисленные романы, загулы на родительской даче, слезы, деньги на аборты и прочее и прочее… Слава богу, Ястребову-младшему удалось преодолеть грехи юности без особых потерь, и не без протекции все тех же родителей он оказался на работе в престижном банке, где в дело вступили уже профессионализм и деловая хватка Николая. Несколько удачных сделок, знакомств, и к двадцати пяти годам он оказался во главе солидного финансового учреждения, каковым, без сомнения, мог считаться банк «Двадцать первый век», даже его название обязывало.

И не беда, что банком в основном заправлял его старший товарищ Роман Березов. Ястребову в какой-то момент даже понравилось играть роль выставочного президента. Делами он стал заниматься спустя рукава и сосредоточился на своей личной жизни. А она из-за многочисленных презентаций часто пересекалась со служебной.

Счет женщин Ястребова уже начал приближаться к трем сотням, как неожиданно, в самом разгаре одной из пьянок, он задал себе несколько вопросов. Это были стандартные пьяные вопросы: «Кто я?», «Где я?» — правда, с претензиями на философские обобщения — и наконец: «А как же любовь?»

И вот в июле этого года после расставания с очередной любовницей он встретил ЕЕ. И между ними с первого взгляда возникло взаимное притяжение, во всяком случае, почему-то так показалось Ястребову. Может быть, потому, что он, находясь под воздействием неожиданно нахлынувших на него размышлений о смысле жизни, слегка перебрал в тот вечер в ресторане «Чайка».

Ее звали Дина. И это имя тоже легло на вполне подготовленную почву. Дело в том, что первая юношеская любовь, девушка, которую он по настоянию родителей некогда послал на аборт и все последующие годы продолжал как бы по инерции любить, тоже звалась Диной.

Вторая Дина работала всего лишь экономистом в ресторане и в тот вечер вместе с подругой решила посидеть и отдохнуть в своем родном заведении. Николай, видевший на своем веку женщин и покруче, почему-то размяк.

А Дина показалась ему весьма душевной и одновременно очень сексуальной девушкой.

Они сблизились тогда же, в тот самый вечер, у него дома. А принесенный ею утром кофе в постель Николай посчитал достаточно добрым знаком, чтобы очертя голову броситься в омут любви. Он до конца и сам не понимал, почему именно сейчас ему так остро захотелось любви и ласки. Ведь раньше все было как-то проще — без обязательств и взаимных претензий. Вечером — раз-два, люблю тебя, утром — поцелуи в щечку без всякого намека на продолжение…

Была неделя бешеной страсти, которая, увы, как и многое другое на этом свете, кончилась. И причиной тому была темная «Ауди» с ужасной бритой гориллой за рулем, Ястребов совершенно случайно увидел, как Дина садилась в этот автомобиль.

Внутри его все буквально вскипело. Таких кульбитов от женщин он не видел уже давно. Надо же, его, красавца, богатея, променять на какую-то обезьяну с уголовными наколками! Черт знает, что такое!

Между ним и Диной в тот вечер состоялась мощная разборка. Дина плакала и говорила, что у нее есть такой же богатый, как он, но старый любовник и шофер не имеет к ней никакого отношения, кроме того, она выполняет поручения своего шефа. И что старого любовника она бросать пока не хочет, потому что он для нее готов на все. Даже снял ей квартиру и практически отдал в пользование ту самую «Ауди».

У Ястребова от этих слов глаза полезли на лоб, но он, будучи человеком умным, тут же проанализировал свое поведение на протяжении их недельного знакомства. Так получилось, что он не сделал Дине ни одного подарка и вообще был скуп в своих расходах. Это было в общем-то на него похоже. Просто в порыве страсти он не придал значения этому аспекту. Поняв, что с ее стороны ничего похожего на страсть к нему не было, он в течение пяти минут разочаровался в своей новой любовнице. Раньше Николай не задумывался над тем, почему так много женщин крутится вокруг него и почему они так доступны. Это он объяснял своим обаянием. Теперь же многое становилось ясно — за ним просто была куча денег.

В тот же вечер он, надравшись, побывал в той квартире, которую снял для Дины ее старый ловелас, едва успевший покинуть ее перед приходом Николая. И вот сегодня, спустя несколько дней, предварительно договорившись с Диной, он снова приехал на эту квартиру. Дело в том, что она, будучи девушкой весьма расчетливой, не хотела терять свалившегося на нее Ястребова и даже раздумывала, кому все же отдать предпочтение. Что же касается Николая, то после той разборки он вынашивал план мести гадким представительницам противоположного пола, которых только и интересуют на свете проклятые деньги. И хотя профессия его обязывала уважительно относиться к дензнакам, но в это лето с Ястребовым что-то явно произошло. А случилось так, что наконец-то банкир подумал о душе. А в ней после этой истории творилось черт знает что.

Он скрупулезно проанализировал все свои любовные похождения последних лет и пришел к выводу, что в большинстве случаев женщины ложились с ним в постель из-за его денег. Ну, может быть, некоторых из них манила его голливудская внешность. Но Ястребову этого было мало, ему было необходимо, чтобы его ценили как личность. Он вдруг вспомнил, что одна из его любовниц при расставании с ним презрительно назвала его «смазливой «шестеркой» Березова». Тогда он просто развернулся и ушел, влепив ей на прощанье пощечину. Теперь он понимал, что в ее словах была немалая толика правды.

Этим утром он пришел в квартиру Дины, во-первых, для того, чтобы сбросить напряжение и, грубо говоря, отыметь девушку во всех немыслимых комбинациях, а во-вторых, ему хотелось-таки дождаться этого старого козла, любителя молодой капусточки, и просто дать ему в морду. Причем мотивация подобного поступка оставалась даже для самого Николая загадкой. Однако было понятно ежу, что президентом банка в этот день владели деструктивные намерения.

— Ты сегодня потрясающе выглядишь, — произнес он дежурный комплимент, стараясь вложить в голос максимум тепла, потому что внутренне он был холоден. Несмотря на то, что пылко и жадно душил в своих объятиях Дину.

Отстранившись от любовницы, он прошел на кухню и выложил из пакета бутылку вина и закуску.

— Ой, какая прелесть! — воскликнула Дина. — Ты просто умница!

Она чмокнула его в щеку и как бы невзначай распахнула полы халатика, обнажив соблазнительные формы, после чего Дина, ссылаясь на то, что ей надо привести себя в порядок, исчезла в комнате.

«И все-таки она хороша», — грустно подумал, глядя ей вслед, Ястребов.

— Тем хуже для нее, — вслух добавил он, вскрывая бутылку вина.

Дина немного погодя вернулась из комнаты и взглянула на часы.

— Что, ждешь своего старого пердуна? — не удержался от язвительного замечания Ястребов.

— Коля, ну зачем ты так? — капризно надула губы Дина. — Я подумала и решила: если ты подаришь мне машину, то я с тобой вовек не расстанусь! — Дина игриво взглянула на Ястребова, который едва удержался от зубовного скрежета, и ласково потрепала его по щеке. — Да ты что? Я пошутила! Я люблю только тебя. Пригласи меня куда-нибудь на выходные… Я сегодня же скажу ему, что между нами все кончено…

Но Ястребова эти слова не убедили. Он собрал все резервы актерского мастерства и выдавил из себя улыбку, которая принесла «Двадцать первому веку» немало выгодных контрактов.

— Это было бы прекрасно, — произнес он, разливая по бокалам вино.

— Это будет прекрасно! — подтвердила Дина, сделав акцент на слове «будет».

После первого бокала Ястребов почувствовал, что злоба несколько отпускает его. Закусив вино шашлыком, он и вовсе подобрел. Дина включила тем временем радио, и кухню наполнили веселые звуки очередного заморского хита.

— Мне кажется, ты выглядишь слишком официально, — сказала Дина, садясь на корточки перед Ястребовым и ослабляя узел его галстука.

— Да, это совсем не соответствует обстановке, — согласился Николай.

Дина ловкими нежными пальчиками залезла Ястребову под рубашку и легонько дотронулась до его сосков. Молодой организм отреагировал быстро. Банкир почувствовал явную твердость в нижней части своего тела. Он был уже готов взять в охапку Дину и раздеть ее, как та вдруг отстранилась и сказала:

— Ты еще не совсем готов. Смотри! — Она кивнула на еще почти полную бутылку вина и гору мяса на столе. — Тебе надо войти в силу… — Мне это совершенно не обязательно делать, — пробовал возразить Ястребов, но Дина уже наполнила бокал вина и подала его Николаю и опять, изображая покорность, села перед ним на корточки. Рука ее, в которой она держала бокал, изящно изогнувшись, застыла перед лицом Ястребова. Тот, немного помедлив, взял бокал и выпил. Очередная порция шашлыка окончательно настроила его на конструктивный лад, и он, вытерев руки, решительно полез под халатик Дины. Он нащупал твердые, упругие груди и, совершив несколько круговых движений, двинулся вниз.

«Вперед, на Эверест!» — фанфарами звучало у него внутри. Хотя в данном случае это скорее можно было сравнить с горнолыжным спуском вниз, нежели с методичным и нудным покорением горной вершины.

В общем, и покорением-то это назвать было нельзя. Дина и не думала оказывать Ястребову никакого сопротивления, даже на уровне игры. А Николай, за плечами которого было немало подобных побед без какого-либо противоборства противника, продолжал действие по задуманному сценарию.

— Пойдем туда, — шепнула Дина, когда халатик ее оказался на полу.

— Нет, я сначала хочу здесь…

Николай снял рубашку и бросил ее на стул. Немного погодя там же оказались и брюки. Поскольку трусов Ястребов по причине жары не носил, снимать больше было нечего, за исключением галстука, который по-прежнему болтался у него на шее.

Он решительно пристроился сзади своей любовницы и, нащупав влажный вход, двинулся навстречу своему мимолетному, десятисекундному счастью. Этот путь длился недолго. Вся страсть, причудливо замешанная на похоти, разочаровании и злобе, была излита быстро.

Странно, но Ястребов сейчас не чувствовал ничего, кроме ощущения физиологического удовлетворения.

«Черт побери, неужели я всегда так жил?» — пришла ему в голову ужасная мысль. Ему вдруг стало невообразимо скучно, а немного погодя еще и страшно, когда подумалось, что так будет продолжаться и дальше.

Примерно час прошел в пустой болтовне. Ястребов постепенно стал возвращаться в свое прежнее состояние. Реальность, чуть отпустившая его после первого соития, снова напомнила о себе глазами Дины. И Ястребову, который уже был придавлен алкоголем, стало казаться, что она смотрит на него насмешливо и иронично.

Николай, однако, взял себя в руки и подумал о ситуации с другой стороны. Нет, надо взять от этой подруги все, что можно. По крайней мере, сегодня… И осуществить все свои намерения.

После того как бутылка была опорожнена, Ястребов снова полез к Дине. Как ни странно, ее всегда готовое к отклику тело действовало сейчас на него скорее расслабляюще. Тем не менее он поднял ее на руки и понес в комнату, где стояла шикарная двуспальная кровать. Там-то Ястребов и приземлил тело своей любовницы.

Физиология взяла свое, и спустя пять минут он уже возлежал на ней, производя привычные движения. Дина раскинулась с закрытыми глазами, рот ее был полуоткрыт.

«Зачем ты лежишь здесь, девочка? — неожиданно возник в голове Ястребова вопрос, на который он сам себе ответил: — Во всяком случае, не потому, что любишь!»

И он почувствовал, что явно потерял интерес к тому самому делу, которым он сейчас занимался. Он замедлил движения и вздохнул.

«На групповушку, что ли, тебя пустить? — промелькнула у него следующая шальная мысль. — Одному мне с тобой слишком уж неинтересно». Разочарование, постигшее Николая, было столь сильно, что он, почувствовав, что орудие его совсем сникло, скатился с Дины и лег рядом с ней на спину.

— Что с тобой? — удивленно и даже встревоженно прозвучал ее голос.

— Ничего… Устал что-то… Мы с тобой обязательно поедем на уик-энд, — добавил он после некоторой паузы.

— А куда? — сразу же заинтересовалась Дина.

— А все равно, — отозвался Ястребов.

— Я хочу… Я хочу… На какие-нибудь экзотические острова.

«Размечталась! — зло подумал Ястребов. — Волжские острова — не хочешь? На турбазу, где отдыхают все нормальные люди? Ничего, устрою я тебе хороший отдых. Только бы еще этого старого дурака дождаться… Кто он, интересно бы знать?»

— На Канары, что ли? — вслух уточнил Ястребов.

— Ну хотя бы…

— Ладно, заказываю билеты и номера и двигаем.

— Ну что же, я собираю вещи? — весело спросила Дина и спрыгнула в чем мать родила с дивана.

— Что, прямо сейчас?

— А зачем откладывать?

Ястребов пожал плечами и стал наблюдать за тем, как Дина носится по комнате, укладывая вещи и комментируя свои действия всякими глупыми, с точки зрения Николая, высказываниями.

— В этом я пойду в ресторан. А вот этот купальничек будет просто обалденно там смотреться. Правда?

Она повертела розовым купальником перед Ястребовым. Он хотел было сострить, что этот купальник органично смотрелся бы исключительно на дачном волжском пляже, а то и на его окраине, но промолчал.

— А там есть казино? — вдруг спросила Дина.

— Наверное, — ответил Ястребов, который объездил всю Европу, но по роковому стечению обстоятельств до Канарских островов так и не добрался.

Он лениво посмотрел на свою любовницу. Естественно, что ни на какие Канары он везти ее не собирался. Поэтому, немного полежав и отдохнув, он продолжил с ней занятие, для которого она, по его мнению, и была предназначена. Он старательно пытался сосредоточиться исключительно на телесных ощущениях, пытаясь ни о чем не думать. Это было у него первый раз в жизни, раньше он в такие минуты полностью растворялся в женщине.

«Ум — враг секса!» — неожиданно прозрел Ястребов. Черт побери, и надо же было ему терзать свою душу разного рода психологическими прибамбасами! От них один только вред, и больше ничего!

Дина, которая сначала просто постанывала, начала вскрикивать и царапать ногтями простыню. Ястребов не обращал на это внимания, воздев глаза к потолку и продолжая методично делать свое дело. Дину вдруг охватили судороги, и она выдохнула, прямо как некоторые при родах:

— Ма-ма!

Ястребов, на секунду ошеломленный, застыл, подумав, что его любовнице вдруг сделалось нехорошо. Мгновение спустя он понял, что всего-навсего довел женщину до оргазма. И продолжил…

Ему потребовалась масса фантазий, чтобы самому дойти до финиша. Он представлял мысленно то одну, то другую женщину, которых он имел раньше. В этом калейдоскопе все крутилось, вертелось, картинки менялись с быстротой молнии… И тут перед его глазами возник образ той первой Дины, которая была теперь для него уже безвозвратно потеряна. Внезапно Ястребов ощутил сильнейшее возбуждение и, усилив натиск, закрыл глаза, переживая один из сильнейших в своей жизни оргазмов.

— Господи боже мой! — простонал он, бессильно падая на безвольно распростертую Дину.

Он лежал так где-то с полминуты. Потом открыл глаза и услышал под собой мерное сопение. Дина явно спала.

Николай заглянул ей в лицо. Оно выглядело довольным и счастливым. Ястребов криво усмехнулся — удивительно, но он не испытывал к этой женщине никаких чувств, даже благодарности за полученное им удовольствие.

Где-то с полчаса, лежа рядом с ней, он предавался ностальгии по чистой, недосягаемой любви. Потом его мысли перешли в более реальную плоскость. Он посмотрел на часы. Когда же явится этот старый хрен, ее любовник?

Ведь именно он снял эту квартиру, где Ястребов сейчас отдыхал после бурно проведенного времени. Может быть, здесь есть какие-нибудь следы его пребывания?

Ястребов еще раз взглянул на лицо Дины. Та безмятежно спала, не подавая никаких признаков сознания.

Николай осторожно встал и прошелся по комнате. «Вполне неплохая обстановочка, модернового такого типа», — оценил он мебель и дизайн комнаты. Скромно, конечно… Однокомнатная секция, но вполне хватит для утех тет-а-тет.

Банкир достаточно придирчиво исследовал кухню и санузел. Он заглянул в холодильник, отметив достаточный ассортимент дорогих продуктов из супермаркета. В прихожей он тоже не нашел ничего необычного. Вернувшись в комнату и уже не обращая внимания на спящую Дину, он начал поиск в ящиках стенки. Какие-то аудиокассеты с советской попсой, видеокассеты с порнушкой. Ястребов презрительно осмотрел все это хозяйство и закрыл ящики.

Наконец на одной из полок он обнаружил электробритву «Браун» и несколько флаконов с мужскими дезодорантами.

— Так, значит, наш старикашка еще и аккуратист с милордовскими замашками… — Тут же он заметил и бальзам для похудения. — Ко всему прочему он еще и толст как свинья…

Подобные язвительные комментарии Ястребов бурчал себе под нос и сам никак не мог понять, чем же они вызваны. Неужели чувством ревности? Он бросил взгляд на безукоризненную фигуру Дины и скептически покачал головой.

Не фига было лезть к себе в душу, а то вот мучаешься теперь…

Наконец он открыл платяной шкаф. Тот до отказа был забит разноцветными шмотками Дины. Тут были и легкие летние платья, и разнообразные костюмы, юбки и даже шляпки.

— На элитный стиль претендуем, значит? — отпустил он вполголоса ехидный комментарий по поводу шляпок.

Затем открыл другой отсек шкафа и последовательно перерыл наборы наволочек, простыней и пододеяльников. Судя по всему, они были куплены недавно в дорогом магазине. Все белье было импортным.

Ястребов закрыл одну створку шкафа и собрался было закрыть и вторую, как вдруг взгляд его упал вниз, где стояли рядом два пакета, набитые еще каким-то тряпьем, и рядом желтый чемодан из дорогой кожи.

— А это еще что такое? — спросил он сам себя и вытащил из шкафа желтый чемодан.

Он попытался его открыть, однако чемодан был закрыт на кодовый замок. В другое бы время Ястребов бросил бы это неблагодарное занятие и поставил бы чемодан обратно в шкаф, но сегодня на него что-то нашло.

Он, чтобы не разбудить Дину, прошел на кухню, привел себя в должный вид — надел рубашку и брюки — и, усевшись на кухонную табуретку, начал возиться с чемоданом.

За этим занятием он слегка потерял ощущение времени. Он набирал различные комбинации, прислушиваясь к щелчкам, которые раздавались изнутри, представил себя юношей, решающим на городской математической олимпиаде сложную задачу, которая требовала полного отрешения от реальности и концентрации на абстрактных цифрах. Нужно было лишь сидеть и шаг за шагом приближаться к решению задачи. И это Ястребову удалось. За этот час, что сидел, не отрываясь от своего нудного занятия, он нащупал комбинацию цифр. Их было всего четыре, и в который раз, последовательно нажав очередной набор, Ястребов почувствовал, что внутри чемодана щелкнуло как-то по-особому. Он нажал на рычаги, которые держали обе половинки чемодана закрытыми и…

Зрелище, представившееся ему в следующую секунду, было ошеломляющим. В какой-то степени можно было сказать, что Ястребов был ослеплен количеством зелени. Только зелень эта была неживой, бумажной и произведена была на свет не волей природы, а всего лишь Федеральным банком Соединенных Штатов Америки.

Это были наличные доллары в огромном количестве. Они были аккуратно упакованы в пачки. Таких пачек Ястребов насчитал десять штук.

— Сто тысяч баксов, — тихо резюмировал банкир. — Если только, конечно, они не фальшивые…

Он взял одну из пачек, вынул оттуда одну из купюр и придирчиво стал ее рассматривать. Он протестировал ее на все известные ему знаки отличия и через пару минут пришел к выводу, что доллары скорее всего настоящие.

И в этот момент требовательно и неумолимо прозвенел дверной звонок…

 

Глава 8

Утро началось для Ларисы рано. Она, находясь в состоянии явного энергетического подъема, проснулась раньше всех. В шесть часов она уже была на ногах и приготовила из имевшихся у родителей продуктов завтрак. Потом она позвонила Боцману и сообщила о своем приезде.

После этого она занялась Зауром. Джигит так намаялся за вчерашний день, что сразу же по прибытии свалился. У него не хватило сил даже на то, чтобы приставать к Ларисе, хотя они и спали, по иронии судьбы, в одной комнате.

Заур громко храпел и долго не реагировал на внешние раздражители. Он явно не хотел просыпаться и даже что-то раздраженно произнес на своем родном языке. Видимо, матерился по-кавказски. Наконец он открыл глаза и непонимающе уставился на Ларису. Примерно с полминуты он последовательно вспоминал о том, где он, кто с ним и как он здесь оказался.

— Мы уезжаем по делам, — коротко сообщила ему Лариса, когда увидела, что Заур полностью вернулся в реальность.

Он молча кивнул, и в его рубашке исчезла очередная купюра, засунутая туда Ларисой.

— Мне некогда устраивать с тобой трогательную церемонию прощания. Завтрак на столе, подкрепишься — и в путь! — безапелляционно заявила она.

Заур снова молча кивнул. Находясь в хорошем настроении, Лариса даже решилась пожать Зауру руку и поцеловать в щечку, от чего он тут же воспрял духом, и от его сна не осталось и следа. А Путов, наблюдавший эту сцену с отрешенным видом, заскрипел зубами.

Теперь настала его очередь ревновать. И Лариса, желая слегка уколоть его за причиненные ей, хотя бы и невольно, переживания, намеренно вела себя с Зауром кокетливо.

Заур быстро вскочил, но Лариса к тому времени уже была у входной двери. Послав джигиту воздушный поцелуй, она удалилась. Вслед за ней, послав выразительный взгляд в сторону кавказца, вышел Путов.

Примерно через полчаса они оба в сопровождении двух охранников входили в офис Березова.

Боцман сидел за столом и мрачно курил. На его желтоватом лице не отразилось никаких эмоций при появлении Ларисы с Путовым.

— Садитесь, — коротко бросил он.

Они опустились в кресла и начали рассказывать ему обо всем, что произошло в окрестностях Лазаревского. По мере повествования лицо Березова все сильнее хмурилось. Однако Лариса заметила, что он им верит. Выслушав их до конца, он хлопнул рукой по столу и сказал:

— Едем к Филимонову!

По дороге Боцман решил, что в офис войдет Лариса. Гээф встретил ее крайне недружелюбно.

— Ты где шлялась? — грубо спросил он. — Я не могу разыскать тебя уже два дня!

— Отдыхала в Лазаревском, — ехидно ответила Лариса. — И вообще, вопросы буду задавать я, а ты будешь на них отвечать.

— С какой стати? — взвился Филимонов. — Что ты о себе воображаешь? Где он?

— Кто?

— Не прикидывайся. Меня интересует некто Путов Владимир Игоревич, которого ты прикрываешь…

— Всему свое время. Сейчас же я хочу уточнить несколько фактов. Во-первых, кто на тебя покушался? Ты выяснил?

— Откуда я знаю! — возмущенно отреагировал Гээф. — Если бы знал, то давно бы уже…

— Ладно… Оставим это. С тобой тогда был Игорь, твой личный охранник?

— Да.

— И ты, вместо того чтобы отправить его на лечение, сначала послал ко мне в ресторан, как будто у меня там госпиталь, а затем откомандировал инвалида вдогонку за Путовым и своей благоверной. Это как понимать? — Глаза Ларисы смотрели на Филимонова жестко и колюче.

— Игорь — мой самый проверенный человек, — помпезно заявил Филимонов. — Кому еще я мог довериться?

— Тем не менее твои же люди его и грохнули в лесу под Сочи.

И тут Филимонов взорвался:

— Да это все проделки этого козла Боцмана, который ни минуты посидеть спокойно не может, ему в каждую дыру залезть надо! Я же ему говорил — сам разберусь с ситуацией. Но нет, надо было посылать свою бригаду. В результате Игоря по ошибке убили, а беглецов не поймали.

— Беглецов поймала я, — сказала Лариса. — А вот по ошибке ли стреляли в твою жену? И кто это делал? Тоже люди Боцмана?

При этих словах Филимонов совсем растерялся.

— Путов утверждает, что после обналички тех самых денег он отдал их тебе лично, — выдвинула Лариса главное обвинение. — Следовательно, они находятся не у них, а у тебя.

— У меня? Да ты в своем уме?! Ты… Ты подумай, что ты говоришь!

Лицо Геннадия Андреевича, и ранее не отличавшееся аристократической бледностью, приобрело оттенок незрелой вишни.

В это время за дверью послышался какой-то шум. Создалось впечатление, что кто-то ломится внутрь, но его не пускают.

— Тут Березов с Путовым, Геннадий Андреевич, — открыл дверь один из охранников.

— Пускай войдут, — распорядилась за Филимонова Лариса.

Собственно, это было излишним, потому что Боцман так или иначе все равно бы вошел, так как явился не с одним Путовым, а в сопровождении всей своей силовой команды. Безусловно, устраивать разборки в офисе никто не захотел, и спустя минуту Березов и Путов сидели за столом вместе с Ларисой и Филимоновым. Хозяин кабинета первым дал знак своим подчиненным удалиться, его примеру последовал Боцман, и в кабинете остались только четверо.

— Ты зачем влез не в свое дело? — начал Филимонов.

— Это мое дело, потому что пропали мои деньги, — спокойно, в своей обычной манере ответил Березов, закуривая сигарету.

Лицо его, как всегда, источало желчь, он постоянно кривил рот и, казалось, всем своим видом говорил, что находится здесь и занимается всем этим, делая остальным огромное одолжение.

— Все вроде бы ясно, — продолжил Боцман. — Давай гони деньги, и дело с концом.

Бесцветные глаза Березова уставились на Филимонова. Внешне он был абсолютно спокоен. Однако Лариса знала, что за этим спокойствием стоит сила. И когда Березов разговаривает с людьми подобным образом, это означает, что он не остановится ни перед чем, чтобы добиться желаемого.

— Где бабки? — повторил свой вопрос Березов.

— Да нет их у меня, ты что, рехнулся, что ли? — ругнулся Филимонов. — Это все этот придурок! — показал он на Путова, который, увидев этот жест, побледнел от негодования и решил наконец-то вступить в разговор.

— Ах ты, сука! — гневно выдохнул он, горя глазами. — Я сам тебе отдал этот дипломат. А ты, мразь эдакая, подставить меня вздумал! Да не то что подставить, а просто убить! Мне лишь чудом удалось спастись, да еще и твою жену вытаскивать! И вообще неизвестно, где она! Может, ее и в живых-то нет!

— Короче, где бабки? — спокойно повторил Березов, которого в данный момент интересовало только это.

— Необходимо сейчас же ехать на дачу к Геннадию Андреевичу и пошарить в сейфе за камином, — вступила в разговор Лариса. — Я думаю, что деньги именно там.

— Почему ты так думаешь? — повернулся к ней Березов.

— В свое время коттедж отделывался под моим непосредственным руководством, так что я в курсе насчет того, что этот интриган хранит свои деньги именно там, в сейфе. Думаю, что и баксы там же! — пояснил Путов.

— Ну ни фига себе! — всплеснул руками Гээф. — А если этот твой… — он сделал паузу, подыскивая слово, чтобы уколоть Ларису, но вовремя сдержался, — короче, если он скажет вдруг, что деньги скоммуниздил Нельсон Мандела, в ЮАР, что ли, за ними, прикажешь ехать?

Лариса чуть усмехнулась, оценив шутку Филимонова по достоинству. Березов воспринял это заявление скептически:

— Ну, в ЮАР мы не поедем, это слишком далеко, а к тебе домой съездить вполне можно.

— Не домой, а на дачу, — поправила Березова Лариса.

— Ну, на дачу. Какая разница…

— Да вы просто издеваетесь надо мной! — воскликнул Гээф. — Мало того, что заместитель кинул, так жену еще хотел увести. — Он начал загибать пальцы на руках. — Мало того, что кто-то покушался на меня, так еще и охранника пристрелили… Кстати, не твоих ли рук это дело? — Филимонов посмотрел на Березова.

Тот удивленно поднял брови, но ничего не ответил.

— И тут еще такое унижение! — закончил фразу Гээф. — И вообще, Боцман, зачем твои люди стреляли в мою жену?

— Мои люди? В твою жену? — Березов выглядел весьма растерянным. — Да ты с ума сошел!

Путов, уже уставший объяснять, как все было, и доказывать собственную невиновность, махнул рукой.

— Да ты сам, падла, покушение на себя подстроил! — рявкнул Боцман.

— Что-о-о? — заорал Филимонов, наливаясь красным соком.

— Я абсолютно согласна с Романом Евгеньевичем, — подтвердила Лариса.

— Но я был с Игорем…

— Который убит, — закончил Филимонов. — Да кто тебе поверит?

Филимонов затравленно молчал. Он понимал, что ни Лариса, ни Боцман ему не верят.

— Разговоров, по-моему, уже достаточно, — стукнула ладонями по столу Лариса. — Пора ехать.

Березов и Филимонов, готовые сцепиться друг с другом, посмотрели на нее с явным неудовольствием.

— Едем! — повторила она.

Березов секунду-другую подумал и пожал плечами. Безусловно, он предпочел бы сейчас сам диктовать условия, как привык это делать, но он отдавал должное Ларисе, благодаря которой дело начало хоть как-то раскручиваться.

— Давай, поехали, волынку не тяни, — подбодрил Филимонова Боцман, ткнув его в плечо.

Гээф мрачно сидел, втянув голову в плечи и уставившись в стол. Было видно, что никуда ехать он не хочет.

— Геннадий Андреевич, давайте по-хорошему, — поддержала Лариса. — Дайте команду своим людям, чтобы не препятствовали.

Филимонов выждал паузу, тяжело поднялся с места и обреченно пошел к выходу из кабинета.

В коридоре он бросил своим подчиненным:

— Алексей, Виталий, вы со мной в машину. Остальным остаться здесь. Я скоро приеду.

Два мордоворота сразу же встали по обе стороны от Филимонова, сопровождая его к выходу. Березов тут же был окружен своими орлами, и только Лариса с Путовым, замыкая процессию, шли без охраны.

Ехали они каждый на своей машине. Загородный коттедж Филимонова находился на известной в Тарасове Усть-Картышской трассе, протянувшейся вдоль Волги. Здесь в самых экологически чистых местах находились дачи городской элиты — начиная от чиновников областного правительства и кончая криминальными авторитетами.

По пути никаких неожиданностей не произошло. Тихо-мирно кортеж из трех машин прокатился по великолепному асфальтовому шоссе и через полчаса затормозил перед двухэтажным кирпичным особняком.

— Милости прошу, — сделал широкий жест Филимонов в сторону дома.

Этот жест выглядел несколько комично, учитывая конкретную ситуацию. Даже Березов не удержался от кривой усмешки. Филимонов же, поигрывая толстыми ягодицами, устремился внутрь коттеджа, по-прежнему сопровождаемый своими охранниками.

Лариса с Березовым, которые никогда здесь не были, вошли следом и стали с интересом осматриваться.

— Ну и где здесь камин? — спросил Березов. — Ты, вообще, я смотрю, неплохо развернулся… Потолочек, правда, можно было сообразить и пооригинальней. И картины эти здесь выглядят ни к селу ни к городу. Меценат, тоже мне…

Филимонов вдруг не выдержал и подскочил к Боцману. Сопровождавшие обоих мужчин люди сразу же напряглись.

— Слушай, ты, авторитет недоделанный… Ты давай по делу базарь, и не фига мне здесь отпускать шуточки. Смотри, а то я к тебе приеду домой и так твой дизайн обосру с ног до головы! За мной не заржавеет!

— Боюсь, что времени для этого у тебя уже не будет, — спокойно парировал Боцман.

Обстановка накалялась и грозила перейти в силовую стычку. Благо, присутствие профессионалов с той и с другой стороны этому весьма способствовало. Лариса поспешила выступить миротворцем:

— Роман Евгеньевич, ваши эстетические вкусы мне тоже иногда весьма непонятны. Я совершенно не понимаю, как это можно есть крыжовник с кетчупом. Или после чашки кофе неожиданно налечь на пиво с воблой… Так что давайте оставим в покое личное и займемся общественным. Кстати, если я действительно права и деньги находятся здесь, я возьму с вас комиссионные. Десять процентов. Устраивает?

Березов нахмурился:

— Это что, шутка?

— Мы с вами не на званом приеме, а считайте, что на работе. А на работе я обычно не шучу.

— Ну что ж, ладно… Поговорим потом… — уклончиво ответил Боцман.

— И вообще, давайте прекратим разговаривать не по существу. Нам надо в первую очередь вскрыть камин, — подытожил Путов.

Филимонов пожал плечами и сделал жест в сторону встроенного в стену камина в английском стиле:

— Рычаг там, справа.

…Лариса и Владимир внимательно наблюдали за хозяином коттеджа. Тот вел себя весьма нервно, пока Березов и его люди возились у камина. Он постоянно терзал узел своего галстука, ходил взад-вперед и наконец ушел на кухню. Оттуда он вернулся спустя полминуты с фляжкой.

«Что ж, весьма ко времени. Наверняка коньяк, виски или еще что-нибудь в этом роде», — подумала Лариса.

Филимонов поглощал напиток, поминутно крутя головой.

— Ген, у нас что-то не получается, может, ты сам попробуешь… — растерянно произнес Березов.

— У тебя просто руки под хер заточены! — с какой-то почти подростковой радостью воскликнул Филимонов и, размахивая фляжкой, пошел к камину. — Ничего делать не умеешь, кроме как расписываться! — Он вернул словесный шар своему обидчику и был этим весьма доволен. Нащупав какую-то потайную кнопку, нажал на нее, повернул рычаг, и камин тихонько поехал внутрь. — Вот и все! — констатировал Филимонов. — Смотрите, нет там все равно ни хрена! Лариса вздохнула. Как только они сюда приехали, она поняла, что в сейфе скорее всего денег нет. То ли поведение Филимонова заставило ее так думать, то ли то обстоятельство, что Путов знал про этот сейф…

Березов открыл сейф и начал там сосредоточенно рыться.

— Бумаги какие-то ненужные… Дерево в размере тысяч десяти рябчиков… — ворчал он себе под нос.

— Ну и что? — с вызовом спросил Филимонов. — Десять тысяч рублей отложены на одно небольшое дельце.

— Мелко плаваешь, Ген, мелко…

— Как могу, — ответил Филимонов и сделал большой глоток.

Боцман еще немного поворошил бумаги внутри сейфа и разочарованно выглянул из-за камина:

— Денег нет.

Лариса другого ответа и не ожидала. У нее было чувство, что она близка к разгадке, но не хватает еще совсем чуть-чуть.

— Ну что, убедился, Шерлок Холмс, твою мать? — уже несколько пьяненьким голосом пробасил Филимонов. — Какого хрена ты всюду лезешь своим желтым прокуренным носом, а?

У Филимонова явно повысилось настроение, и он был готов словесно буквально истоптать Березова. Ларисе стало ясно, что если она не возьмет ситуацию под свой контроль, то следующие полчаса будут заполнены исключительно пикировками между Гээфом и Боцманом.

— Все, едем обратно, — сказала она.

— А деньги? — Удивление Боцмана было неподдельным.

— Ты же сам убедился, что денег здесь нет. Они в другом месте.

— В каком? — И Боцман, и Филимонов, как по команде, уставились на нее.

— Пока не знаю.

На лицах обоих мужчин, еще секунду назад излучавших какую-то неопределенную надежду, сейчас отразились скепсис, недоверие и даже снисходительность.

— Ты лучше Путова нам оставь, мы с ним поработаем, — сказал Гээф. — И я, и вот… Боцман…

— Да, — поддержал Филимонова Березов. — Поработать не мешало бы.

Лариса внутренне досадовала на себя. Что же, отдать сейчас этим людям человека, который оставался ей другом и даже несколько больше? В душе Лариса однозначно верила Путову. Предавать Путова она не собиралась и решила блефануть.

— Сегодня вечером, — отрезала она.

— Никаких «вечером»! — Филимонов приподнялся и начал махать перед лицом Ларисы указательным пальцем. — А прямо сейчас!

— Хорошо, поехали… За мной.

— Ты скажи, куда ехать, мы и сами съездим, — возразил Березов.

— Пожалуйста. Я знаю, что Филимонов прячет деньги у своей любовницы, — выдала Лариса первое, что пришло ей в голову.

— Что-о-о-о? — аж задохнулся в гневе Филимонов и ослабил угол галстука.

Путов бросил на него быстрый внимательный взгляд. От него не укрылось, что Филимонов резко занервничал. Владимир еще не знал, что задумала Лариса, но доверился ей полностью. Собственно, ничего другого ему и не оставалось.

— Только там вряд ли откроют, — спокойно продолжала Лариса.

— Откроют! — Лицо Березова выразило полную уверенность в себе. — Ладно, поехали, что груши-то околачивать! — добавил он.

— Да вы что, с ума сошли?! — продолжал возмущаться Филимонов. — Кому вы верите? Она же выдумывает черт знает что! У меня и любовницы-то нет, — несколько стыдливо признался он, будто досадуя о таком упущении.

— Да? — недоверчиво произнес Березов, оценивающе рассматривая толстый живот Филимонова. — Это и неудивительно. — Потом перевел взгляд на Ларису и спросил: — А куда мы едем-то? Где живет эта шлюшка?

— На Первомайской, — бросила Лариса.

При этом Путов, не сводивший с Филимонова глаз, заметил, что у Гээфа вырвался едва заметный вздох облегчения, а потом он стал вдруг, как никогда, энергичным и готовым к действиям.

— Ну, раз она знает, — усмехнулся Гээф, — где живет моя любовница, тогда едем!

Березов кивнул своим парням, и те направились к выходу.

Вскоре все расселись по машинам, и Лариса на сей раз возглавила кортеж автомобилей. Березов и Филимонов вместе со своими орлами ехали сзади. Они спустились с Птичьей горы вниз, в город.

Лариса с Путовым ушли от них на одном из центральных перекрестков. Лариса, сидевшая за рулем, протаранив улицу на мигающий желтый свет, на большой скорости устремилась вперед. Через несколько секунд она уже свернула на одну из боковых улиц. А еще через минуту заехала в подворотню, которых в центре города, заполненном старыми домами, было предостаточно, и притормозила у двухэтажного здания. Место было абсолютно надежным — машину с улицы видно не было.

— Ну вот и все! — с облегчением произнесла она.

— Пока еще не все! — возразил Путов. — Деньги-то не найдены. Но вообще, должен признаться, что я тобой восхищен и очень тебе благодарен. Ты единственная, кто мне поверил до конца. Спасибо тебе, — как всегда, с некоторой помпезностью высказался Путов. Лариса, улыбнувшись, слегка пожала ему руку и сказала:

— Мы найдем деньги, не волнуйся!

— Но мы должны найти их раньше, чем они, — добавил Путов.

— Разумеется, — согласилась Лариса. — Именно этим мы сейчас и будем заниматься.

Она быстро заглушила двигатель и набрала по сотовому телефон ресторана «Чайка». Трубку взял ее верный заместитель Степаныч.

— Доброе утро. У меня мало времени, ничего объяснять я не намерена. — Лариса говорила быстро, упреждая нудные расспросы Степаныча. — Ты должен дать распоряжение, чтобы наша служебная «девятка» через двадцать минут была на перекрестке Горького и Дзержинского. Если не выполнишь, сегодня же уволю. — И, не дожидаясь ответа, отключила связь. «С этим занудой нужно только так!» — удовлетворенно подумала она и закурила.

Степаныч действительно становился более исполнительным, когда на него таким вот образом наезжали. Ровно через двадцать минут «девятка» цвета мокрого асфальта затормозила на указанном Ларисой перекрестке.

Но каково же было ее удивление, когда рядом с водителем она увидела физиономию своего мужа, Евгения Котова. Она была готова материться на всю улицу. Лариса тут же поменяла свое отношение к Степанычу.

Ну что за идиоты кругом! Неужели нельзя было все сделать тихо и конфиденциально?! Зачем надо было подключать к этому делу Котова? И вообще гнать его надо к чертовой матери из ресторана!

— Спасибо, вы свободны, — сказала она, открывая дверь автомобиля с водительской стороны.

Водитель без лишних вопросов и телодвижений повиновался.

— А вам что, мужчина, особое приглашение требуется? — обратилась она к Котову, который и не подумал выходить.

— Нехорошо так встречать мужа после столь долгой разлуки! — улыбнулся супруг и полез к Ларисе целоваться.

Она яростно оттолкнула его и заорала:

— Если ты сейчас же не уберешься, я тебя убью!

— Да что с тобой такое? — Улыбка сползла с лица Евгения. Однако в этот день он пребывал в добродушном настроении и поэтому далее примирительно продолжил: — Ну, прости меня, если не вовремя. Поехали по твоим делам вместе. Я очень соскучился, давно тебя не видел, и вообще я люблю тебя.

Лариса сжала зубы, чтобы не наговорить бог знает что в ответ на эту откровенную лапшу, которую по каким-то своим причинам муж старался навесить ей на уши.

— Ну, как ты живешь? — выйдя из машины, отважился на следующий вопрос Евгений.

— Не очень… — ответила Лариса, которая начала немного остывать. — И прямо скажу, твое появление на моем горизонте вряд ли улучшит мою жизнь.

— Да я и не делал ничего такого…

— Вот лучше бы и продолжал ничего не делать, — перебила Лариса. — Только не здесь, а в Москве. Что это за замашки — приехать в мой ресторан как к себе домой, орать на персонал? И вообще, у меня дела, ты разве не понимаешь, что твое присутствие здесь совершенно лишне?

— Любовника, что ли, нашла? — ехидно спросил Котов, чем окончательно вывел Ларису из себя.

— Короче, в данный момент ты мне абсолютно не нужен. Я еду по важному делу, и ты будешь только мешать, — решительно заявила она. — Так что отправляйся к чертовой матери!

Евгений аж рот раскрыл. Но тут увидел нахмурившуюся физиономию Путова, который курил чуть поодаль, и все понял. Путов посматривал на них, ожидая решения Ларисы.

— Я все сказала, — жестко закончила она разговор.

Котов достал из кармана маленькую фляжку джина «Гордонс», который издавна являлся его любимым напитком, отхлебнул прямо из горлышка, после чего убрал фляжку в карман. Затем он повернулся и поднял руку. Сразу же рядом с ним притормозила белая «восьмерка».

— В стриптиз-бар! — демонстративно произнес Котов, развалясь на переднем сиденье, и гордо захлопнул дверцу.

«Наверняка напьется и вызовет проституток! — устало подумала Лариса. — Ну и хрен с ним!» Потом посмотрела на абсолютно трезвого Путова и поняла, что сделала правильный выбор.

— Садись, — пригласила его Лариса в «девятку».

— Я уже догадываюсь, что ты собираешься делать, — сказал тот, пристегивая ремень безопасности, — хочешь проследить за Филимоновым, верно?

— Да, — кивнула Лариса.

— Я и сам собирался предложить то же самое, — важно заявил Владимир Игоревич и вскинул голову.

Лариса невольно улыбнулась. Ее любовник оставался верен себе.

— Только вот где его искать? — задал Путов резонный вопрос.

— Я думаю, — закуривая сигарету, ответила Лариса, — что они с Боцманом, покружив по городу, отправятся по домам. Нам нужно ехать в офис Филимонова.

Путов, помолчав, кивком согласился с Ларисой. Через полчаса она припарковала машину рядом со зданием ассоциации.

Машина Филимонова стояла у входа, было ясно, что ее хозяин вернулся и в настоящий момент пребывает в своем офисе.

— Ждать нужно, — глубокомысленно изрек Путов.

— Понятное дело, — согласилась Лариса.

Где-то с полчаса она думала, сопоставляла, моделировала различные ситуации, восстанавливая в памяти различные эпизоды, лица, фразы…

Через полчаса она взяла сотовый телефон и набрала номер президента ассоциации «Двадцать первый век» Николая Ястребова. Трубку взяла секретарша и ответила, что его сегодня на работе не будет. Тогда Лариса позвонила ему домой, но там трубку никто не взял.

Она хотела уточнить у Ястребова один вопрос, касавшийся технологии получения Гээфом кредита в банке.

«Куда это запропастился смазливый мальчишка? Небось шляется опять по девушкам», — подумала Лариса.

Ожидание тем временем продолжалось, и скоро Ларисе стало казаться, что это будет тянуться вечно. Гээф заперся в своем офисе и никуда не хотел выходить. Боцман тоже на обозримом горизонте не появлялся. Интересно, что они думают о ней, Ларисе Котовой, после того финта, что она устроила на перекрестке? Наверное, считают, что она вошла в сговор с Путовым и решила присвоить деньги банка?

Время уже катилось к шести часам вечера, и тут из дверей офиса, как всегда, в сопровождении двоих охранников вышел Филимонов. Он, заботливо поглаживая толстое брюхо, уселся в машину рядом с водителем. На заднем сиденье разместились мордовороты.

Лариса тут же включила первую передачу и тронула машину с места. Проследовав за Филимоновым несколько кварталов, она поняла, что он направляется в свой загородный коттедж. Лариса тут же подумала, что деньги действительно находятся там, только в другом месте. Проверить это, естественно, не было никакой возможности. При Филимонове находились охранники, и, естественно, Лариса никак не могла проследить за ним внутри коттеджа.

Она решила следить за ним, исходя из того, что если все-таки деньги у него, то он должен как-то себя выдать. Должен! Обязан!

Но сейчас целесообразность этой слежки казалась уже ей сомнительной. Лариса проводила филимоновскую машину до его коттеджа, проехала чуть дальше и остановилась. Что делать теперь, она совсем не представляла. Вполне возможно, что Филимонов заночует здесь.

— И что же, ждать его до утра, что ли? — спросил Путов, который выглядел уже несколько усталым.

Сказывалась многочасовая бессонница, последствия которой начала ощущать и Лариса. Уже начало смеркаться, видимость ухудшилась, и следить стало совсем трудно. Тем более, что и у Ларисы начали слипаться глаза.

Однако некоторое время спустя «БМВ» снова появился на шоссе. Только Филимонова уже в нем не было. Наличествовали только два охранника и водитель. Стало быть, Гээф остался в коттедже один.

И она чуть было не прозевала выезжавший на шоссе маленький вишневый «Опель-Кадет». В свете фар проезжавшей мимо машины Лариса разглядела за рулем «Опеля» знакомый профиль Геннадия Филимонова.

Она спешно вырулила машину на противоположную полосу, пропустив вперед два автомобиля. Боясь потерять из виду «Опель», она прибавила скорость и, невзирая на сопротивление шедшей впереди иномарки, обогнала ее. Водитель машины, заметив, что его обогнала не только какая-то «девятка», а к тому же еще и женщина, стал предпринимать попытки восстановить на дороге статус кво. Лариса, скрипя зубами по поводу мужских шоферских комплексов, продолжила движение.

— Черт! — выругался Путов. — Я чувствую, что он поехал за бабками! А тут еще всякие идиоты мешают…

Филимонов, однако, вел себя на дороге достаточно спокойно и слежки, по всей видимости, не заметил. Вскоре его «Опель» притормозил у развилки. Прямо шла дорога в город, направо — в сторону аэропорта. Гээф выбрал второе направление. Здесь движение было не столь оживленным, и Лариса пристроилась прямо за его машиной.

Через пару минут «Опель» свернул налево, где уходила вниз небольшая улочка. Лариса, несмотря на то что он мог заметить ее машину, повторила маневр Филимонова и устремилась вслед за ним.

Через пару кварталов Гээф притормозил около стоявшей у тротуара «Ауди». Лариса, которой пришлось проехать мимо, бросила взгляд на «Ауди» — и…

Никаких сомнений быть не могло. Это была та самая машина, на которой уехала некогда из ресторана «Чайка» Дина Городова. И за рулем ее сидел тот самый бритый уголовник, которого она ко всему прочему наблюдала позавчера на станционной площади поселка Лазаревское.

Лариса проехала чуть вперед и тоже притормозила. Естественно, ей не было видно, что конкретно происходило там, сзади. Она лишь сумела увидеть, что бритый парень вышел из машины и пересел в автомобиль Филимонова.

Она посмотрела на Путова. Мужчина он, конечно, хоть куда, но… Сможет ли он среагировать должным образом, если ситуация станет угрожающей? Нет, необходимо было вызывать подкрепление.

И Лариса по мобильнику набрала домашний номер Романа Березова. Боцман только-только приехал домой и собирался ужинать.

— Роман Евгеньевич, у меня нет времени на объяснения, — сразу взяла быка за рога Лариса. — Берите своих молодцев и срочно катите на перекресток Симбирской и Первой Садовой. Здесь сейчас у Геннадия Андреевича происходит очень интересная встреча.

— С кем?

— Если ты будешь медлить, вообще ничего не получишь, — отрезала Лариса. — Давай, жду тебя с группой захвата. Вполне возможно, что ты опоздаешь, но шанс есть…

Потянулись минуты томительного ожидания. Лариса нервно смотрела в зеркало заднего обзора. Обе машины, потушив фары, спокойно стояли у тротуара.

Березов отреагировал на удивление быстро. Через десять минут сверху показались две машины, которые спустя несколько секунд, словно в лучших фильмах про советскую милицию, с визгом тормозов остановились возле стоявших рядом «Опеля» и «Ауди».

Лариса дала задний ход и тоже стала приближаться к эпицентру событий.

И в этот момент бритый парень выскочил из «Опеля» и бросился в свою машину. Люди Березова, в свою очередь выбежавшие из автомобилей, ринулись ему наперерез. Бритый вскинул руку, и вечернюю тишину огласил звук выстрела. Один из людей Березова упал. Однако тут же среагировал другой. Он тоже выхватил пистолет и выстрелил в бритого в тот момент, когда тот уже наклонил голову, чтобы сесть в «Ауди». Бритый застыл как вкопанный и спустя секунду стал медленно оседать на асфальт.

Лариса в этот момент уже выходила из своей машины. Вслед за ней выскочил и Путов. Подоспевший к месту событий Березов, растолкав своих людей, склонился над телом бритого.

— Да, ты у меня профессионал, — обернулся он к парню, который стрелял.

Пуля попала в голову, и бритый был мертв. Его открытые глаза смотрели на все окружающее неживым, остекленевшим взглядом.

Березов еще раз выразительно посмотрел на парня с пистолетом. Непонятно было, комплимент только что прозвучал в его устах по поводу профессионализма или наоборот. Тем более, что бритый нужен был всем живым. Это стало ясно после того, как еще один человек из команды Березова залез в салон «Опеля», осмотрел его и немного погодя с хмурым видом вылез обратно.

— Что там такое еще? — предчувствуя недоброе, спросила Лариса.

— У Филимонова в груди торчит нож, — мрачно сообщил парень.

— Срочно в машину и в больницу! — крикнул Путов.

Картина происшедшего в принципе была ясна. Филимонов приехал зачем-то на встречу с этим бритым, в салоне «Опеля» они скорее всего о чем-то повздорили, и бритый решил Филимонова убрать.

Оставались однако невыясненными вопросы, зачем Филимонов встречался здесь с этим уголовником и что они обсуждали в салоне «Опеля». Однако на обдумывание этих вопросов ни у Ларисы, ни у Березова в тот момент времени не было.

Далее события развивались стремительно. Была вызвана милиция, переговоры с которой взял на себя Березов, и «Скорая». Врачи констатировали смерть бритого парня и увезли труп. Филимонова Лариса с Путовым в сопровождении двух парней из бригады Березова доставили в больницу.

Спустя полчаса к Ларисе вышел врач и сказал, что Гээф потерял много крови и находится в коме. Медик ничего не гарантировал, но заверил, что сделает все, что в его силах. Лариса путем небольшого финансового вливания несколько укрепила решимость врача в благородном деле спасения Филимонова.

Перекрестившись, она подумала, что это единственное, что она могла сделать для Гээфа.

Остаток вечера Лариса провела у себя дома в обществе Березова и Путова. Ее муж, по всей видимости, оттягивался на полную катушку в стриптиз-баре. Собственно, все развивалось так, как и предполагала Лариса днем, расставаясь с Евгением на перекрестке.

Она устала, и ей очень хотелось спать. Да и Володя тоже клевал носом… Однако Боцман, выразив Ларисе благодарность за активное участие в деле, хотел обсудить дальнейшие планы. Он только что вернулся из милиции и находился во взвинченном состоянии.

Его интересовал один-единственный вопрос: «Где деньги?»

Учитывая, что до сих пор Лариса играла первую скрипку в деле и добилась каких-то результатов, Березов полагал, что она ответ на этот вопрос знает. Или, по крайней мере, может догадаться, если хорошо подумает. За последние дни Боцман явно стал больше уважать Ларису и даже подчиняться ей.

Параллельно он сообщил, что куда-то исчез Ястребов. Березов сказал, что он искал президента банка весь вечер, однако тот как сквозь землю провалился.

В конце концов Боцман так загрузил Ларису своими нудными и порой абсурдными предположениями насчет денег, что она его решительно выгнала.

Проводив господина Березова, она поднялась к себе на кухню, сварила крепкий кофе и уселась в кресло. Путов уже спал в комнате для гостей на первом этаже, уткнувшись носом в подушку и сладко посапывая. Лариса определила его туда отнюдь не из-за того, что почувствовала вдруг к нему охлаждение, а просто ей не хотелось скандала с Котовым, который не отличался особой предсказуемостью и мог вернуться в любой момент.

Она смаковала густой напиток долго, отпивая его из чашки маленькими глотками. Перед ее глазами еще раз прошли все действующие лица развернувшейся драмы. И на первом плане, как ни странно, находилось красноватое лицо ее верного заместителя по ресторану «Чайка» Дмитрия Степановича Городова. С ним соседствовало смазливое личико его легкомысленной, но вместе с тем и очень меркантильной сестрицы Дины.

— Да, скорее всего именно так обстоит дело, — вслух сказала Лариса. — Хотя это и невероятно… С другой стороны, чего только не бывает на свете!

Она вздохнула, поставила чашку из-под кофе на стол и набрала домашний номер Степаныча. Узнав у него адрес квартиры Дины, она срочно позвонила Березову. Тот, уже намереваясь лечь спать, ворчливо спросил, какого черта она опять беспокоит его среди ночи. Однако, выслушав внимательно все, что изложила ему Лариса, коротко ответил:

— Сейчас же выезжаю. Встретимся на месте.

 

Глава 9

Когда Лариса в сопровождении Березова и его команды вошли в квартиру Дины Городовой, они были немало изумлены. Если Лариса предполагала увидеть нечто подобное, то Березова увиденное поразило до глубины души.

На стуле сидел совершенно голый, связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту президент банка «Двадцать первый век» Николай Ястребов. На лице его была кровь, а все тело украшали царапины, синяки и ссадины.

Дина, также не обремененная одеждой, лежала на кровати, тоже с кляпом во рту и связанная.

— Что, черт возьми, здесь произошло? — пробурчал Березов, поднимая с пола опрокинутый стул, вазу и еще кое-какие предметы, оказавшиеся там, видимо, в процессе борьбы.

В ответ на вопрос Ястребов яростно замычал. К нему тут же подошел один из парней и вынул из его рта кляп, а потом развязал и веревки.

— Твою мать, эту соску пришлось сосать в течение черт знает какого времени! — отплевываясь, с досадой произнес президент банка, не забывая прикрывать интимные места своего тела рукой.

— Я тебя спрашиваю, что здесь произошло и что ты здесь, черт возьми, делаешь? — Березов начал злиться.

— Сейчас все расскажу по порядку, — сказал Ястребов. — Пусть только мне принесут одежду, а то мне неудобно перед Ларисой Викторовной.

Лариса улыбнулась, повернулась и направилась на кухню. За окном тем временем уже занимался рассвет.

Примерно час ушел на то, чтобы вскрыть дверь квартиры, поскольку изнутри на звонки никто не реагировал, и, как теперь выяснилось, по вполне объективным причинам.

Лариса осмотрела кухню, открыла холодильник и, достав оттуда початую бутылку мартини, налила себе чуть-чуть в бокал. Она чувствовала потребность взбодриться. Слишком много впечатлений и событий выпало на ее долю за последние три дня. А эта ночь и вовсе была бессонной.

Пригубив мартини, она вернулась в комнату. Там Ястребов уже более-менее привел себя в порядок и начал свой рассказ. Дину тоже освободили от веревок, и она, плача и причитая, удалилась в ванную.

В комнате остались только Ястребов, Лариса и Боцман. Всех подчиненных Березов выгнал на кухню, полагая, что происшедшее в этой квартире их не касается.

— То, чем мы здесь занимались, надеюсь, ни у кого сомнений не вызывает? — начал беседу с риторического вопроса Ястребов.

— Нет, — кокетливо ответила Лариса.

Боцман тоже кивнул. После чего Ястребов продолжил:

— Дина — моя любовница вот уже две недели.

— Это большой срок, — язвительно отозвался Березов.

Ястребов, не обратив внимания на колкость патрона, принялся повествовать дальше:

— Ну, в общем, мы встретились, неплохо провели время, потом Дина уснула.

— Утомилась, сердечная, — усмехнулся Березов.

— И я от нечего делать стал осматривать квартиру. И совершенно случайно нашел в шкафу желтенький «дипломат», вскрыл его, а там оказалась куча долларов наличными. И надо же, в этот самый момент в дверь позвонили. Дина в то время спала. Я спрятал «дипломат» обратно в шкаф и пошел открывать. Я думал, что это пришел ее старый любовник, хотел еще навешать ему…

— Общительная дамочка, — не унимался Березов, снисходительно поглядывая на Ястребова.

— Моя личная жизнь никого не касается, — резким тоном подала о себе знать Дина, которая к тому времени уже успела принять душ и вошла в комнату.

— Кто пришел-то? — уточнила Лариса, которую совершенно не интересовал моральный облик своей бывшей сотрудницы.

— Я увидел на пороге жуткого типа, — сказал Ястребов. — Он в свою очередь очень удивился, когда увидел меня… Ну, слово за слово, и он начал меня избивать. Потом привязал к стулу. Проснулась Дина, начала его умолять, чтобы он меня отпустил. Но амбал был абсолютно неумолим, грозился все рассказать какому-то шефу. Я так понимаю, что речь шла о втором любовнике этой шлюхи. — Ястребов презрительно ткнул пальцем в сторону Дины.

— Ах ты, мерзавец! — возмутилась Дина и готова была уже кинуться на Ястребова с кулаками.

Однако Березов молча отодвинул ее.

— Продолжай! — приказал он Ястребову.

— Я думаю, что личность второго любовника мне известна, — встряла Лариса. — Речь идет не о ком ином, как о Геннадии Андреевиче Филимонове.

— О Гээфе? — Ястребов даже открыл рот.

— О нем, о нем… А тот жуткий тип, который с тобой так плохо обошелся, несколько часов спустя пытался избавиться и от Гээфа, ткнув его в грудь ножом, — продолжила Лариса.

Брови Ястребова поднялись вверх, он посмотрел сначала на Ларису, потом на Березова и медленно сказал:

— Значит… А может быть… Деньги-то, Роман Евгеньевич, значит, наши?

— Ваши, ваши, — подтвердила Лариса.

— Ты давай дальше, не останавливайся, — нетерпеливо сказал Березов. — Что было потом?

— Ну, потом он увидел этот «дипломат», который я не успел далеко убрать, открыл и увидел доллары. Его лицо стало совсем звериным. Он спрашивал меня, откуда деньги. Я, естественно, ничего вразумительного сказать не мог. И Дина тоже. Говорила только, что это Гена принес. У меня и в мыслях не было связать все это с Филимоновым… Ну а затем он несколько раз ударил меня по лицу наотмашь, и я потерял сознание. После я все плохо помню, но, по-моему, он ее, — Ястребов снова указал на Дину, — того… — И совершил выразительный жест руками, означавший, что бандит обесчестил невинную девушку.

— Везде одни хамы! — прокомментировала ситуацию Дина и демонстративно отвернулась, пылая гневом.

— Потом он посмотрел на часы, спохватился, схватил «дипломат» и унес его, оставив нас в том виде, в котором вы нас и застали.

— Где «дипломат»? — Березов наклонился почти вплотную к Ястребову и задал этот вопрос ему в лицо.

— Откуда я знаю! Кажется, он его унес…

— Так кажется или унес? — Тон Боцмана становился все более жестким.

— Роман Евгеньевич, прекрати, — устало сказала Лариса. — Если он здесь, то, значит, найдется… Вы осмотрели «Ауди»?

— Да. Но там никаких дипломатов мы не обнаружили.

— Значит, надо искать здесь.

— Слушайте, а вы-то как здесь оказались? — спросил Ястребов у Ларисы.

— Николай, всему свое время, на завтра назначено заседание нашей ассоциации, вот там я все и объясню, — сказала Лариса.

Она улыбнулась и ласково-ободряюще потрепала Ястребова по щеке. Тем временем люди Березова методично стали обшаривать Динино гнездышко. На пол летели купальники, наволочки, нижнее белье…

Перерыв все шкафы, парни заглянули под кровать, потом перешли в другую комнату. Там они тоже ничего не обнаружили и занялись кухней. Не особо заботясь о сохранении в ней порядка, они сбрасывали на пол посуду, полотенца, подносы. После того как в квартире не осталось ни одного неисследованного сантиметра, один из парней повернулся к Березову и констатировал:

— Ничего.

— Сам вижу, — хмуро откликнулся тот.

Да, денег не было. Березов подошел к Ястребову и внимательно заглянул ему в глаза.

— Я же говорил, я же говорил, — заторопился Николай. — Я здесь совершенно ни при чем, бабки забрал тот тип.

И тут вмешалась Лариса.

— Я думаю, Николай не лжет, — сказала она Березову. — И теперь следует заняться осмотром квартиры того типа. Я имею в виду бритого.

— Хорошо, сейчас я выясню, где он живет, — буркнул тот и достал сотовый телефон.

Для такого человека, как Боцман, не составляло труда узнать у сотрудников милиции адрес бритого, и через несколько минут вся компания уже мчалась к нему домой.

Бритый жил в небольшой однокомнатной квартире на одной из тихих улочек Тарасова. Квартира была старая, не очень ухоженная. Чувствовалось отсутствие в ней женской руки.

Времени на осмотр ушло не так уж много, поскольку в квартире почти не было мебели и вообще наблюдался дефицит вещей.

— Твою мать! — выругался после обыска Боцман. — Куда же этот козел запрятал бабки? И угораздило же этого кретина его пристрелить! Мы бы уже давно из него все вытянули, а теперь ищи-свищи!

Березов был явно зол, и все присутствующие прекрасно понимали его состояние. Ястребов, чувствовавший, что впал в немилость, боясь попасться под горячую руку, заговорил сам:

— Я вам точно говорю, что он их унес! Неужели вы мне не верите? Да на фига мне такие аферы? Что у меня, денег, что ли, нет?

— Хватит! — побагровев, рявкнул на него Боцман. — Раскудахтался, как баба! Никто тебя пока ни в чем не обвиняет! Лучше вспомнил бы что-нибудь важное!

— Чего? — не понял Николай.

— Того! Может, он вякнул что-то, имя какое-то упомянул?

— Да вроде нет, — пожал плечами Ястребов.

Боцман и сам понимал, что бритый вряд ли стал бы распространяться на подобные темы, но в тот момент он был сильно взвинчен, нервы его были на пределе, и он не мог придумать, что делать дальше. Мысль о том, что баксы потеряны навсегда, приводила его в ярость, и он не хотел с ней мириться.

Ястребов отчаянно морщил лоб, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. Ларисе даже стало жаль парня.

— Коля, ну-ка расскажи еще раз, как все было, — попросила она Ястребова, тронув его за рукав. — С самого начала.

— Ну, короче, — торопливо заговорил Николай, — я пришел к Дине, мы неплохо провели время…

— Блин, да заткнись ты! — взвыл Боцман. — Кого интересуют подробности твоих похождений?! Мы все это уже слышали! Ты давай по делу базарь!

— Сами же просили — с начала, — пробормотал Ястребов. — Нашел я бабки, тут позвонили в дверь… Я открыл, там этот хмырь. Ну, избил меня, связал нас с Диной, взял бабки и ушел.

Ястребову и самому явно было неприятно вспоминать этот эпизод.

— Да! — вдруг воскликнул он, хлопнув себя по лбу. — Вспомнил! Там же баба была!

— Какая еще баба?! — не выдержал Боцман. — Только на баб и смотришь!

— Да нет же, нет же, — заторопился Ястребов, — внизу машина стояла, «Ауди». Я когда «дипломат» открыл, в окно выглянул машинально. А окно во двор выходит, вот я машину и увидел, но значения этому не придал. Мало ли какие машины во дворе стоят! А сейчас подумал, может, они вместе приехали, ну, бритый и баба эта?

— А что за баба? Как выглядела? Что делала? — забросала Ястребова вопросами Лариса. — Ты не знаешь ее?

— Да я на нее мельком взглянул, я же не знал, что все так обернется! Очки на ней были темные, во что одета — черт ее знает, не видно было. Ничего она не делала, просто сидела.

— Так, — мрачно резюмировал Боцман. — Наверняка она с ним была, «Ауди»-то точно его!

— А потом он поехал убивать Филимонова, который раньше являлся его шефом, — задумчиво произнесла Лариса.

— Ты думаешь, что он предал Филимонова ради этой бабы? — недоверчиво спросил Березов.

— Скорее ради денег, — вздохнула Лариса. — Кто знает, кем для него является эта женщина? Может, он и не собирался с ней делиться, рассчитывая впоследствии избавиться и от нее?

— Тогда на фиг она ему вообще нужна?

— Ну, может, любовница, — предположила Лариса.

— Ну нет, вряд ли, — протянул Ястребов.

— Почему? — удивилась Лариса.

— Да она старая была…

— Как — старая?

— Ну, лет сорок, — простодушно скорчил рожу Ястребов, а Боцман лишь хмыкнул.

— Кто же это мог быть? — обратилась Лариса скорее сама к себе.

В этот момент из кармана Боцмана донеслось какое-то пиканье.

— Что за черт? — невольно вырвалось у того.

Он полез в карман и извлек оттуда пейджер. Некоторое время с удивлением смотрел на него, потом сказал:

— Ах да! Это же пейджер того бритого хмыря. Там ничего важного не было, мы смотрели. И сейчас наверняка то же самое.

Он нажал на клавишу и взглянул на дисплей. Лицо его стало серьезным. Лариса, посмотрев через плечо Боцмана, прочитала сообщение, которое гласило:

«В чем дело? Почему тебя нет? Жду на даче. Немедленно приезжай и доложи результат».

Подписи под этим сообщением не было.

— Наверняка это та самая баба! — сказала Лариса.

— Ну и где ее искать? Где эта гребаная дача? — взвился Боцман. Потом выругался и сунул пейджер в карман. — Как лох с пейджером! — сплюнул он.

— Подожди, — остановила его Лариса. — Кажется, я знаю, куда ехать.

Все посмотрели на нее недоверчиво, а Ястребов с тайной надеждой, что скоро все выяснится и его оставят в покое.

— Поехали, поехали, — торопливо дернула Лариса Боцмана за рукав и устремилась к двери. Все последовали за ней.

Лариса прыгнула в свою машину, быстро завела мотор и резко стартанула с места.

* * *

На даче господина Филимонова собралась вся «большая шестерка». Срочно были вызваны братья Шестаковы, а также Владимир Путов, который в данном случае представлял ассоциацию «ГФ».

Председатель ассоциации, пока еще официально не смещенный с этого поста, Геннадий Филимонов, находился в тяжелом состоянии в больнице.

Всю инициативу по проведению так называемого заседания взяла на себя Лариса, так как была главным действующим лицом в распутывании этого причудливого клубка событий.

Кроме них, на даче находился еще один человек, и его присутствие здесь явилось для всех, кроме Ларисы, полной неожиданностью.

Первыми, как ни странно, проявили себя братья Шестаковы, обычно на заседаниях отмалчивавшиеся. Они, перебивая друг друга, потребовали отчета о делах, творившихся якобы за их спинами. Они выразили возмущение поведением Филимонова и даже высказали желание «замочить козла».

Лариса быстро успокоила братьев и начала свой рассказ:

— Итак, суть дела состоит в том, что Геннадий Андреевич Филимонов, думая, что он из нас самый умный и самый хитрый, задумал провести великолепную операцию, которая позволила бы ему разрешить две проблемы сразу. Первая — это обогащение на весьма крупную сумму за чужой счет, а вторая — это избавление от надоевшей ему жены и открытое сожительство с любовницей.

— Какая мерзость! — бросил реплику Путов, осуждающе покачав головой.

— А любовница-то его что еще за телка? — поинтересовался Алексей Шестаков. — Я ее знаю? Симпатичная?

— Девушка эта, — строго посмотрела Лариса на Шестакова, — признаюсь и каюсь, работала у меня в ресторане «Чайка» экономистом. Поскольку наши собрания нередко заканчивались пирушками именно в этом ресторане, немудрено, что Гээф там ее и подцепил. Ну, или она его. Это и не важно, в конце концов. Гораздо важнее, что наш Геннадий Андреевич в свои сорок два года слишком очаровался молодой и свежей девушкой Диной. Ко всему прочему человек ведь никогда не останавливается на достигнутом, ему всегда хочется большего. Несмотря на то, что Филимонов мог считать себя богатым человеком, ему хотелось быть еще богаче. Поэтому он и задумал эту операцию. Его заместитель Путов, — Лариса указала рукой в направлении Владимира, — человек честный, до последнего момента не предполагал, что шеф может его так подставить.

— Ты расскажи, как дело-то было, — перебил Ларису Борис Шестаков.

— Факты-то где? — поддержал его брат.

— Сейчас, сейчас, будут вам факты. — Лариса отхлебнула воду из стакана. — Для того чтобы осуществить свой план, Филимонов подстраивает дело таким образом, чтобы вопрос о кредите с уважаемыми господами Березовым и Ястребовым решал его заместитель. Сам он то был в отъезде, то в администрации, то еще бог знает где. Все, соответственно, замыкалось на Путове. А когда встал вопрос о документальном подтверждении — а деньги в это время были уже получены, люди ведь вроде свои, — отправил заместителя в командировку вместе со своей женой. Затем, как вы, наверное, помните, он объявил о том, что у него увели жену и одновременно деньги.

— За лохов нас, типа, держал, — прокомментировал Борис Шестаков.

— Точно! — подтвердил его брат.

— Кстати, интересная вещь… На Гээфа было совершено покушение за день до того, как состоялось то памятное заседание нашей ассоциации. Скорее всего он подстроил его сам, использовав того самого человека, от рук которого в конце концов чуть и не погиб.

— Как он там, в больничке, себя чувствует-то? — брякнул Борис Шестаков.

— Врачи говорят, что вроде выживет. Но процесс выздоровления будет долгим.

— Зачем же нужно было покушение-то? — задал вопрос Алексей Шестаков.

— Видимо, чтобы при случае козырнуть тем, что под него кто-то копает. Иного варианта я предположить не могу, — ответила Лариса. — Но я продолжу свой рассказ. Безусловно, чтобы соблюсти лицо, Филимонову пришлось послать на поиски своей жены и заместителя целую бригаду бойцов. Но, помимо, так скажем, официальных сыщиков, он послал еще и своего мастера секретных дел, того самого уголовника. Кстати, Роман Евгеньевич, установили его личность в милиции?

— Да, рецидивист, отсидел за разбой шесть лет и за вымогательство еще три года, — сказал Боцман.

— Филимонов дал задание ему убрать их всех, то есть свою жену, Владимира Путова и заодно того самого охранника, которого он якобы прикрепил за ними следить в поезде.

— На самом же деле он дал ему задание охранять меня и свою жену, — пояснил Путов. — Мы долго не понимали, в чем дело. Ситуация прояснилась, только когда Лора появилась на нашем горизонте и все объяснила…

— В общем, по лесу в окрестностях Лазаревского рыскало очень много людей, — сказала Лариса, тепло взглянув на Путова. — Во-первых, бригада Гээфа во главе с Гариком, которая честно искала Володю и Машу. Во-вторых, бригада Романа Евгеньевича…

— Я сразу заподозрил, что здесь что-то нечисто, — прокомментировал Березов. — Поэтому и послал своих бойцов.

— И наконец, тот самый уголовник, у которого задача была одна — ликвидировать всех троих, включая охранника Игоря, и тихо закопать трупы. Все остальные после безуспешных поисков вернулись бы домой, Гээф развел бы руками, и…

— Я бы все равно с него денежки слупил, — категорично заявил Березов.

— Ну, может быть… — не стала спорить Лариса. — Только дело имеет и еще один аспект. Филимонов таким образом устранял свою жену, что открывало ему дорогу к открытой и беспрепятственной связи с Диной Городовой. Кстати, если бы я в свое время не увидела, на какой машине она уехала из ресторана, этот уголовник наверняка сейчас бы скрылся вместе с деньгами. Дело в том, что мне показалось странным его появление еще в Лазаревском. Только тогда моя голова была занята другим, и я просто отметила для себя этот факт. У меня и в мыслях не было связывать этого человека и Гээфа. Я же не знала, что они с Диной состоят в весьма интересных отношениях. А вот когда, проследив за Филимоновым, увидела, что он встречается не с кем иным, а с бритым, тогда я забила тревогу. И, слава богу, люди Романа Евгеньевича подоспели вовремя.

— Да уж, — только и смог сказать Березов. — Большое тебе спасибо, Лариса Викторовна… Но кто меня удивил в этой истории, так это Ястребов.

— Ну что ж, наш пострел везде поспел, — сказала Лариса. — Дело, как говорится, молодое… Я не была уверена точно, что Ястребов находится в той квартире, но, сопоставив некоторые факты, подумала, что это вполне возможно. На том самом собрании ассоциации он намекнул мне о своей новой пассии, которую я почему-то должна была одобрить. То есть получалось, что я ее знаю. Ко всему прочему Ястребов почему-то в тот день, когда начали разворачиваться самые драматические события, внезапно исчез. Связав все воедино, а именно Дину, Гээфа, уголовника и Ястребова, я и пришла к разгадке всего этого дела.

— Главное, что деньги нашлись, — резюмировал Березов.

— Да, деньги нашлись, — кивнула Лариса.

— И где? — заинтересованно подал голос Алексей Шестаков.

— А вот тут и начинается самое интересное, — сказала Лариса. — Поскольку появляется человек, который также разгадал аферу Филимонова и решил переиграть его. И кто бы мог предположить, что она до этого додумается, — усмехнулась Лариса и перевела свой взгляд на Машу Филимонову, которая сидела в углу как мышь и помалкивала.

Невольно в ее сторону обратились все взгляды. Лица братьев Шестаковых одновременно приняли вид парниковых огурцов, то есть вытянулись и позеленели.

— Че? — не поняв, спросил Борис Шестаков. — Это что, типа, она бабки стырила?

Все остальные особо не удивились, очевидно будучи в курсе.

— Да, представьте себе, — ответила Лариса.

— Она решила, что самая умная, — прокомментировал поведение Маши Березов.

И тут Маша, до этого не проронившая ни единого звука, вдруг закричала каким-то визгливым голосом:

— Да, да, да! А что мне оставалось делать? Этот жирный козел всю жизнь смотрел на меня как на мебель! Ни в грош не ставил! Считал полной идиоткой! И в конце концов решил убить, чтобы связаться с молоденькой, потому что я, видите ли, ему надоела! Можно подумать, он мне не надоел! Ведь тогда, в лесу, когда зазвучали выстрелы, мне стало ясно, что он хочет от меня избавиться. Я давно это предчувствовала из-за его поведения, а потом вот и подтверждение получила…

— И сперла мои деньги, — ехидно вставил Березов.

— Да! — закричала Маша прямо ему в лицо. — И не жалею об этом! И не в деньгах дело, а в том, чтобы отомстить этой сволочи!

— Ну это уж ты, матушка, врешь, — покачал головой Березов. — Деньги-то тебя интересовали в первую очередь. Иначе ты бы просто пришла ко мне и рассказала о том, что знаешь, а уж я бы принял меры. Собственно, я и без тебя бы во всем разобрался, — махнул он рукой. — Но по крайней мере, к тебе бы не было таких претензий, как сейчас. Зря ты это затеяла, зря.

— Может быть, я расскажу, как все было? — задала вопрос Лариса. — Или все-таки Маша сама расскажет?

— Да могу и я рассказать, — с вызовом ответила Маша. — Чего уж теперь скрывать-то!

Машу и раньше-то никто не назвал бы интеллигентной, а теперь в ней и вовсе проступили какие-то мещанские черты.

— Я тогда не знала толком, что он замыслил, но понимала, что это направлено против меня. Четкого плана у меня еще не было. Я не намеренно сбежала тогда от вас в лесу. Я просто растерялась и пошла вперед, — мне очень хотелось отомстить за себя. И тут я нарвалась прямо на человека, которого эта сволочь послала нас убить.

— На бритого, — пояснила Лариса.

— Мне в голову сразу пришла гениальная идея: я решила взять его в сообщники.

— Во дает! — выдал один из братьев Шестаковых, никто даже не понял, кто именно.

— Круто! — поддержал его другой.

— А как тебе это удалось? — наивно спросил вдруг Путов.

— О, это оказалось совсем несложно, — усмехнулась Маша. — Этот человек больше всего на свете любил деньги. И работал на того, кто больше платит. Я и предложила ему больше, чем обещал мой муж. Он быстро согласился ликвидировать Гээфа. Мы приехали в Тарасов, сразу же отправились за деньгами. Знаете, я ведь тогда еще точно не понимала, в чем конкретно заключается смысл игры этого афериста. И тут мне помог бритый. Когда он понял, что я готова ему платить больше, он и рассказал мне подробно о замысле Филимонова. Таким образом, встали на место все недостающие детали. Сперва я захотела просто отомстить, а потом, когда выяснилось, что мой муж спер деньги, я подумала: а почему бы их не взять себе?

Простодушность Маши умилила Березова, и он, подняв правую бровь вверх, желчно усмехнулся. Но Лариса с каким-то особо пристальным вниманием вглядывалась в лицо этой женщины и хмурилась своим мыслям.

— А откуда вы узнали, где деньги? — спросил Ястребов с интересом.

— Я просто предположила, что он может скрывать деньги у любовницы, бритый знал ее адрес. Как раз этот, — кивнула она на Ястребова, — их и нашел. Бритый передал дипломат мне, получил аванс за то, что убьет Филимонова, и поехал выполнять приказ. А я отправилась на дачу ждать результата. Потом забеспокоилась, что его долго нет, послала сообщение на пейджер…

— Ну а остальное мы знаем, — перебил ее Березов. — Мы приехали и обнаружили тут эту… — он замялся, — Машу. И деньги очень легко нашли — сама отдала, — уточнил он. — Меня решили кинуть! Да я вам… Когда эта сука из больницы выйдет, я еще с ним поработаю… В своем режиме…

Тон Боцмана был жестким, и Лариса поняла, что Филимонову действительно придется тяжко. Потом Березов почти ласково взглянул на Машу и сказал:

— Неужели ты, такая умная, посчитала, что бритый оставит тебя живой с такими бабками? Да он потому и согласился Филимонова замочить, что знал — от тебя ему избавиться будет легче. Скажи нам спасибо, а то после убийства Филимонова он приехал бы на дачу и тебя порешил!

— Неизвестно, кто кого бы порешил! — сверкнула глазами Маша. — Не надо меня за лохушку держать. Я знала, где у Геннадия хранится пистолет, так что проблем бы не было.

И тут Лариса окончательно поняла, что представляет собой Маша Филимонова, и удивилась тому, как в критических ситуациях может проявиться человеческая натура. Кто бы мог подумать, что за внешне невзрачной, затюканной, нелюбимой и нежеланной женой господина Филимонова может скрываться холодная и расчетливая женщина… Да и сам Филимонов навряд ли подозревал о том, на какие поступки способна его жена.

Березов еще раз усмехнулся, словно не веря тому, что Маша сумела бы дать достойный отпор бритому.

— Ну что, все вроде бы ясно, — сказал Алексей Шестаков.

— Да, надо решать вопрос с председателем да по делам ехать, — поддержал его брат.

— Только что с этой-то теперь делать? — кивнул Алексей на Машу.

— А с ней я еще разберусь, — пообещал Боцман. — Теперь-то она никуда не денется.

Воцарилась пауза. Зная Березова, все молча посочувствовали Маше.

— Словом, получился дуэт любовных треугольников, — неожиданно поэтично высказался Ястребов, подводя итог дискуссии.

Лариса слегка покраснела. Действительно, получалось так, что в деле фигурировало четверо мужчин и две женщины. Филимонов — Ястребов — Дина и Путов — Котов и она сама, Лариса.

— Да, нам надо еще избрать нового председателя ассоциации, — сказал Березов. — У кого какие предложения?

— Вообще-то ты же предлагал когда-то кандидатуру Ястребова, — тут же отреагировала Лариса.

— Он опрофанился, — махнул на Николая рукой Березов.

Ястребов заметно приуныл и покраснел.

Братья Шестаковы тут же, в один голос, предложили избрать председателем Котову Ларису Викторовну. Путов это предложение поддержал.

— Благодарю, конечно, господа, за такое высокое доверие, — сказала Лариса, — но я не смогу. У меня слишком много дел в своем ресторане. Мне не под силу заниматься еще и этими вопросами. Может быть, Роман Евгеньевич возьмет на себя эту миссию?

Березов отрицательно покачал головой:

— Я привык по-другому управлять ситуацией.

— В качестве серого кардинала? — уточнила Лариса.

Боцман чуть помолчал, потом пожал плечами и ответил:

— Ну а почему бы и нет?.. В общем, я не согласен и беру самоотвод.

— В таком случае давайте изберем Владимира Игоревича, — сказала Лариса. — Все равно после Филимонова он будет главным в его структуре. Ястребов у нас еще слишком молод и, как показали последние события, слишком импульсивен.

— Да-а, — скептически протянул Боцман. — Игра гормонов к хорошему не приводит.

— Ну так что? — Лариса обвела глазами присутствующих. — Кто — за?

Березов уткнулся в стол. Было видно, что он принимает решение, от которого, в сущности, зависит позиция всех остальных — братьев Шестаковых и Ястребова. Поразмышляв некоторое время, он поднял глаза и равнодушным тоном сказал:

— Я — за.

— Я тоже, — сказала Лариса.

— Мы — без проблем, — тут же пробасили Шестаковы.

А Ястребов лишь смущенно кивнул, неопределенно махнув рукой.

— В таком случае я сейчас же уступаю Владимиру Игоревичу председательское место, — сказала Лариса и встала из-за стола.

 

Эпилог

Через два дня после этих событий Лариса и Владимир сидели в Зеленом кабинете ресторана «Чайка» и медленно потягивали новый коктейль под названием «Элегия».

— Как ты себя чувствуешь на новой должности? — улыбаясь, спросила Лариса. — Пока никак, — честно ответил Путов. — Дело в том, что пока я занят тем, что разбираюсь в делах, которые остались от Филимонова в самом его охранном агентстве. Опять же с Березовым вопросы утрясаю. Кондитерская фабрика — это ведь моя идея, Гээф ее у меня перехватил. — Путов как примерный ученик посмотрел на Ларису, желая от нее одобрения его деловых качеств.

Она еще шире улыбнулась и поощряюще пожала Путову руку.

— Так вот, этот проект мы все равно осуществлять будем. А с ассоциацией разберемся потом, в плановом порядке.

— Ну, я рада за тебя, — мягко сказала Лариса. — Может быть, пора уже подавать второе? Сегодня для нас приготовили курицу в арахисовом соусе. Знаешь, это абсолютнейшее объедение. Рецепт этого блюда…

— Лариса, самое лучшее блюдо — это ты, — неожиданно прервал ее Путов, нежно обняв за талию одной рукой, провел другой рукой по щеке и приблизил свои губы к ее.

И тут Лариса почувствовала, что должна серьезно поговорить с Путовым. Только вчера у нее состоялся разговор с Евгением. Он сообщил ей о том, что решил вернуться в Тарасов окончательно. Безусловно, вопрос о том, где он собирается жить, и не вставал. Котов однозначно выступал за сохранение семьи и укрепление отношений с Ларисой. И уж совсем странным выглядел тот факт, что второй день он был абсолютно равнодушен к алкоголю и ходил трезвым как стеклышко.

И, видимо, решив подкрепить свои намерения, начал к ней приставать. Из всего этого вышел скандал, так как Лариса совершенно не была настроена на то, чтобы вот так, практически с бухты-барахты, замириться со своим супругом. Практически год они не виделись, отношения между ними можно было характеризовать как загнивающие, и тут — на тебе!

Она была уверена, что Евгений возвращается не потому, что осознал важность для него семьи, а просто из-за того, что в Москве у него провалились бизнес-планы. И она, и Настя в этой ситуации оказались для него просто удобной тихой гаванью, куда можно было в случае шторма пристать и слегка передохнуть.

Она даже прогнозировала, что спустя полгода, если представится такая возможность, Евгений опять исчезнет с горизонта, стараясь при этом окончательно ее не потерять. В общем, будет вести себя рационально и расчетливо. Но… Лариса не спала из-за этого всю ночь. После их разговора к ней в комнату неожиданно постучалась Настя. Дочь умоляла ее сохранить отношения с папой и не ссориться с ним. Видимо, во время своего пребывания в Тарасове Евгений сумел психологически обработать дочь в нужном направлении. Да и родители Ларисы, с которыми у нее накануне был разговор, решительно стояли за возобновление брачных отношений и даже грозили проклятием.

Родители-то ладно — люди, что называется, старой формации… Но мнением Насти Лариса не могла пренебрегать. Хотя, конечно, после всего, что между ними произошло, Евгений перестал вызывать у Ларисы те эмоции, что прежде. Она пыталась реанимировать хотя бы малую толику прежних чувств, но что-то мешало, и внутри она оставалась холодна.

К тому же Лариса чувствовала, что Путов после этой истории стал ей как-то особенно дорог, и ей бы не хотелось разрушать их отношения. Словом, она находилась на распутье.

— Володя, — решилась она наконец, прерывая действия своего любовника. — Нам нужно поговорить.

— Прямо сейчас? — недоуменно спросил Путов, тяжело дыша. — А надо ли?

«А в самом деле — надо ли?» — подумала Лариса, обнимая его.

Ведь все хорошо. А что будет дальше — покажет время.