Лариса пришла домой и с удовольствием поужинала. Такое в последнее время с ней редко случалось. Она как-то даже и забросила свои кулинарные эксперименты — все шло скорее по наезженной колее: она обедала в своем ресторане, где давно уже не появлялось новых блюд, а завтракала и ужинала приготовленным на скорую руку, весьма стандартно. Но сегодня, памятуя об обещании, данном ею шеф-повару, она приготовила по предложенному им рецепту лососину со шпинатом, гренками и с маслом. А также состряпала одно из своих любимых блюд, морское ассорти в горшочке — сарсуэлу.

Жаль только, что Насти не было дома — она пребывала на дне рождения у одной из своих подруг. Однако ужину был весьма рад Евгений, который в этот вечер — боже, какая редкость! — был трезвым. Он с удовольствием откушал и салат, и горячее, что способствовало его благодушному настроению.

— Я, Лара, все-таки решил снимать кино, — серьезно заявил он, закурив «ЛМ Лайтс», чем несказанно удивил жену. Она-то знала, что он курит исключительно «Ротманс».

— Вспомнила баба, как молода была, — иронично сказала Лариса.

Идея Евгения насчет съемки в провинциальном российском городе нечто наподобие латиноамериканских сериалов в первый раз прозвучала полгода назад, летом. И Ларисе даже предлагалась не последняя роль в сериале. Тогда Котов был просто одержим этой идеей и какое-то время только об этом и говорил. Евгений, по его словам, даже решил начать новую жизнь и в первую очередь бросить пить. Даже начал лечиться от алкоголизма у нарколога, рекомендованного старым другом Стасом Асташевским. Впрочем, сам Стас тоже был неизлечимо болен той же самой болезнью, и нарколог не смог излечить его. Все закончилось весьма предсказуемо — совместной пьянкой вместе с наркологом на даче у Стаса. После этого Котов неделю ходил притихшим, бросая на Ларису робкие, подобострастные взгляды и попивая украдкой джин в одиночку, а иногда и водку, потому что на «Гордонс» уже не хватало налички. О съемках он говорил все реже и реже, а потом и вовсе перестал — в возглавляемой Котовым фирме начались проблемы.

— А что «ЛМ»-то покуриваем, а, Женечка? — спросила Лариса, намекая на финансовые трудности.

— А я здоровье берегу, надо думать о будущем, — ответил Котов. — Решил курить только легкие сигареты, а потом и совсем бросить.

— Пить ты уже тоже не раз бросал, — ехидно заметила Лариса.

— А я и брошу, — невозмутимо отреагировал Котов. — Сам брошу, без всяких наркологов. Вот Стас говорил — самое главное, чтобы человек сам захотел. И тогда никакие наркологи не нужны. Главное, это сила воли и выдержка! Кстати, послушай, Лара, — Евгений достал из своей папки какие-то листки, — вот сценарий фильма. Первая и вторая серии.

— И сколько же их будет всего?

— Сто сорок восемь, — не моргнув, ответил Котов. — Я тут с человечком одним познакомился, он эти сценарии кропает по два в день. Ты посмотри, может быть, что и тебе подойдет. Вот, например, чудная роль Софьи Марковны Бурштейн. А что — тебе только волосы в черный цвет покрасить, и все. Вылитая Бурштейн!

— Ой, да ну тебя со своими Бурштейнами! — раздраженно отмахнулась Лариса.

— Ну, мать, не могу же я тебя взять на роль главной героини, которой по сценарию двадцать лет. Ты уж тоже, извини, не девочка, — развел руками Котов.

— Да мне вообще не нужно твое кино! У меня и в жизни хватает приключений. Степаныча вон сегодня арестовали.

— Кого? — спросил Котов, нахмурившись. И когда до него дошло, кто попал за решетку, просиял.

— Степаныч арестован? — даже не пытаясь скрыть восторга, воскликнул он. — Ну, за это надо выпить! Вот всегда так — хочешь бросить, а не получается!

Лариса знала, что Котов терпеть не может Степаныча за его язвительность и скептическое отношение к нему, Евгению, мужу своей начальницы. Никогда Городов не упускал случая хоть как-то уколоть Евгения, намекнуть то на его пьянство, то на дурацкое, с точки зрения самого Степаныча, поведение Котова. Между ними постоянно происходили стычки, не раз Котов требовал от Ларисы увольнения администратора, так что ее не удивила реакция мужа. К тому же она знала, что Котов все равно найдет повод выпить. А все его разглагольствования насчет силы воли не более чем треп. Он уже откупоривал бутылку водки и радостно вертелся вокруг журнального столика близ камина.

— Так что, он-таки проворовался? — спросил Котов, выпив первую рюмку.

— Нет, все гораздо серьезнее. Его подозревают в убийстве. И, кстати, почему ты так радуешься? Во-первых, я осталась без администратора, во-вторых, должна теперь искать настоящего злодея, чтобы Степаныча оправдали.

— Зачем? — искренне удивился Котов. — Пускай его лучше посадят. Или, по крайней мере, ищи не слишком прытко. Ему полезно посидеть маленько среди уголовников. К тому же он все равно тебе не заплатит, а когда выйдет — еще и потребует зарплату повысить. За моральный ущерб, который якобы ты ему принесла!

— Короче, это не твое дело. Не могу же я его бросить в беде!

— Ну, ладно, — миролюбиво согласился Котов. — Но ты все-таки прочитай сценарий и выскажи свое мнение. Я даже подумал, может быть, Степанычу там роль найдется? Там как раз есть роль дачника-пенсионера, подсматривающего за купающимися девками.

— Я так поняла, что ты собираешься снимать низкопробную порнуху, — холодно заметила Лариса и поднялась со стула.

— Подожди, подожди, — ухватил ее за рукав Котов. — Ты сперва почитай, а потом говори!

И он назойливо всучил Ларисе внушительную кипу листков.

Ларисе в конце концов удалось-таки отвязаться от Евгения и уединиться в ванной только через час. Там она и предалась размышлениям, которые волей-неволей приходили на ум после этого дня. Убийство было совершено утром, Лариса успела познакомиться практически со всеми близкими людьми жертвы и выяснить некоторые подробности ее жизни.

Итак, что имелось? Не очень хорошие отношения Маши с мужем — раз, склочный и стервозный характер ее — два, какие-то неприятности на работе, то есть в санэпидемстанции — три, и наконец — личность некоего уголовника по кличке Паша Дискотека. Впрочем, он, по-видимому, еще отбывает срок в колонии. Что не есть, с другой стороны, факт. Да и он может, если очень захочет, по каким-то своим причинам убить Машу с помощью своих друзей, оставшихся на воле. Но это пока только предположения. Ничего большего и быть не может — ведь Лариса только что начала погружаться в расследование этого убийства, а отработка версий — обычно второй этап, который должен начаться завтра.

Лариса решила начать с места работы убитой Марии Суровцевой и с утра, накормив Настю завтраком и отправив в школу, поехала в санэпидстанцию. Котов, с вечера накачавшийся водкой так, что начал перед зеркалом репетировать роль героя-любовника, но, поймав скептический взгляд Ларисы, брошенный на его округлившийся живот и обрюзгшие щеки, махнул рукой и понуро прошел в свою комнату, продолжать благополучно спать. Лариса не стала его будить, поэтому была в СЭС уже в начале десятого утра.

Это расследование отличалось от других тем, что ресторан ей оставить было не на кого — всегда надежно замещавший ее Степаныч пребывал за решеткой. Поэтому Лариса должна была успеть сделать все дела до часу дня, чтобы потом быть на работе.

В санэпидстанции туда-сюда сновали люди в белых халатах, создавая атмосферу занятости. Лариса, не зная, к кому обратиться, остановила одну женщину, пожилую даму с надменным лицом.

— Вы не подскажете, с кем мне можно поговорить по поводу вашей сотрудницы Марии Суровцевой? — спросила она.

— Вы из милиции, что ли? — хмуро спросила женщина.

— Да, — соврала Лариса.

— К начальнику пройдите, — кивнула женщина в конец коридора. — Предпоследняя дверь направо. Нефедов Игорь Сергеевич, — и она поспешила дальше.

Лариса прошла к указанной двери и, постучав, толкнула ее. В кабинете за столом сидел сорокалетний блондин спортивного вида и рассматривал какие-то бумаги. При появлении Ларисы он поднял глаза и спросил:

— Вы ко мне?

— Да, — проходя, ответила Лариса. — Мне необходимо с вами поговорить насчет некоей Марии Суровцевой.

— Почему же некоей? Это моя подчиненная, вернее, бывшая подчиненная, — помрачнел он. — А вы, простите, кто?

— Я занимаюсь расследованием ее смерти, — сказала Лариса. — И мне нужна ваша помощь.

— В частном порядке, что ли, занимаетесь? — скептически спросил Нефедов.

— Да, — честно ответила Лариса.

Нефедов хмыкнул.

— Это вас отец, что ли, ее нанял?

— А вы знаете ее отца?

— Господина Суровцева многие знают, — пожал плечами Нефедов. — Ну, а чем я-то могу вам помочь?

— Мне стало известно, что у Суровцевой были какие-то неприятности по работе в последнее время, — приоткрыла Лариса одну из карт. — Что вы можете сказать по этому поводу?

На лице Игоря Сергеевича появилось удивленное выражение.

— Впервые об этом слышу, — ответил он. — Хотя, как вы понимаете, если бы что-то было, я непременно был бы в курсе. Так что, боюсь, вас дезинформировали. Работала Мария Сергеевна всегда хорошо, четко выполняла указания, действуя по закону. Каждый раз предоставляла подробный отчет о своей деятельности. Так что претензий у меня к ней не было.

— А насчет каких-то дел вне работы вы не были в курсе?

— Как же я могу быть в курсе ее личных дел? Это меня совершенно не касается, об этом вы лучше с ее мужем поговорите.

— А с кем она общалась по работе? — не отставала Лариса. — Ведь у нее наверняка должны были здесь быть приятельницы, по крайней мере, хотя бы одна.

— Ну, приятельниц у нее как раз не было. Больше других она, правда, общалась с Надей Порфирьевой. Если хотите, могу ее позвать.

— А к ней нельзя пройти? — поинтересовалась Лариса.

— Она работает в лаборатории, туда посторонним вход воспрещен.

— Тогда зовите сюда, — согласилась Лариса.

Нефедов вызвал по телефону Порфирьеву, и вскоре в его кабинет робко вошла молодая женщина, одетая в белый халат и шапочку, полностью скрывающую ее волосы. Лицо у женщины было остроносым, с мелкими чертами.

— Вы меня звали, Игорь Сергеевич? — обратилась она к шефу.

— Да, Надя, вот с тобой поговорить хотят насчет Маши. Я сказал, что вы общались. Вы спрашивайте сами, что вас интересует, — обратился Нефедов к Ларисе.

— Надя, — начала Котова, — в связи с тем, что Машу убили, я бы хотела узнать, не делилась ли она с вами какими-то своими проблемами?

— А почему она должна была делиться именно со мной? Мы не были близкими подругами, — глядя в окно, проговорила Надя.

— Потому что, скорее всего, эти проблемы связаны с вашей работой.

— Да нет, — пожала плечами Надя. — У нее на работе было все в порядке. Правда, Игорь Сергеевич?

— Как я уже сказал… — он вопросительно посмотрел на Ларису.

— Лариса Викторовна, — подсказала та.

— …Ларисе Викторовне, насколько мне известно, никаких неприятностей у Маши не было. Но она хотела уточнить у тебя. Может быть, ты осведомлена лучше меня?

— Нет-нет, — замотала головой Надя. — Мне тоже ничего об этом неизвестно. Скорее всего, вы ошибаетесь. Маша работает здесь давно, и никогда у нее не было никаких особых проблем.

— Ну, вообще-то некоторые проблемы в нашей работе существуют всегда, — вмешался Нефедов. — Ведь нашим сотрудникам приходится порой заниматься разоблачением не совсем благовидных дел… Понятно, что некоторые нечистоплотные фирмы всегда стараются скрыть свои грехи, предлагают взятки. Но надо отдать должное Марии Сергеевне, она всегда докладывала о подобных случаях руководству и не шла ни с кем на сговор. У меня зафиксировано несколько таких случаев, могу показать.

— Да, если несложно, — попросила Лариса.

Нефедов полез в сейф, порылся в нем и достал папку с документами. Лариса просмотрела ее. Это были отчеты о проверках Марии Суровцевой. Большую часть из них составляли отчеты о том, что на проверенном ею предприятии все соответствует санитарно-гигиеническим нормам, но встречались и акты, в которых Суровцева подробно описывала существующие нарушения и указывала размер штрафа, наложенного на фирмы. Здесь же наличествовали и квитанции, свидетельствовавшие об уплате этих штрафов.

Лариса запомнила названия «нечистоплотных» фирм и вернула папку.

— Как вы видите, она действовала строго по закону, — еще раз подчеркнул Нефедов.

— Ну что ж, благодарю вас обоих за помощь. Только у меня вот еще какой вопрос: не последовало ли угроз в ваш или ее адрес со стороны оштрафованных фирм?

— Да нет, ничего серьезного. Конечно, многие были недовольны, но чтобы угрожать, да потом еще убивать ее, если вы на это намекаете… Нет-нет, ничего такого. Да и какой смысл идти на убийство, если штраф все равно уже уплачен? Все эти люди все-таки обычные мошенники, а не убийцы.

— Понятно, спасибо, — кивнула Лариса.

В этот момент на столе у Нефедова зазвонил телефон. Он поднял трубку и после нескольких «да, да, да, понял» отключил связь и поднялся.

— Вы извините, мне срочно нужно ехать в министерство, — сказал он Ларисе. — Надя, ты тоже можешь возвращаться работать.

Лариса попрощалась с Нефедовым, вышла из здания санэпидстанции и села в свою машину, отправившись в ресторан. Что ж, если все сказанное Нефедовым правда, значит, либо Маша придумала эти неприятности на работе, чтобы скрыть истинную причину своего плохого настроения, или же ее действительно дезинформировали. Но о неприятностях на работе у Маши говорили и Катя, и Никита. Зачем бы они оба стали врать? Причем Катя упомянула, что Маша, оговорившись о профессиональных проблемах, потом просила сестру никому об этом не рассказывать. Что это может означать? Что она скрывала что-то другое? Или все же действительно причиной ее нервного состояния была работа?

Над этим еще предстояло поломать голову, а возможно, что и еще раз проверить. Но тут Лариса почувствовала, что ей словно что-то мешает. Это был некий психологический дискомфорт. Внимательно осмотревшись, она поняла, в чем дело: выходя из здания СЭС, она видела припаркованную у крыльца желтую «шестерку», а теперь эта «шестерка» маячила у нее за спиной.

Чтобы удостовериться в своих предположениях, Лариса свернула на узкую улочку, по которой также можно было добраться до «Чайки», но подобный маршрут был совсем неудобен. К глубокой своей досаде, она вынуждена была констатировать, что «шестерка» последовала за ней. Сомнений у Ларисы не оставалось — за ней следили.

«Хотя, может быть, это не так уж и плохо, — размышляла она, продолжая спокойно вести машину. — Нужно постараться выяснить, кто эти люди и что им надо. Это может быть ниточкой, которая приведет к разгадке».

Однако рисковать и петлять больше Котова не стала, а, подъехав к «Чайке», завела «Вольво» в гараж и прошла внутрь здания. Она видела, что «шестерка» припарковалась возле ресторана, но из нее никто не вышел. Рассмотреть сидевших в машине людей было невозможно, поскольку стекла «шестерки» были тонированными.

Лариса прошла к себе в кабинет и уже занялась проверкой отчетности, как от этого занятия ее отвлек телефонный звонок. Сняв трубку, она услышала голос подполковника Карташова.

— Лариса Викторовна, здравствуйте, — официально начал он.

— Привет, Олег Валерьянович, — в тон ему ответила Лариса.

— Я совершенно не сомневаюсь в том, что ты сейчас занимаешься делом Суровцевой, поэтому и позвонил тебе…

— Ну-ну, и что? — поторопила его Лариса.

— А то, что у меня для тебя есть кое-какая интересная информация. И тебе бы не мешало приехать в управление, если хочешь с ней ознакомиться.

— А что, если ты ко мне в ресторан? Заодно и отметили бы твои двухзвездочные погоны…

— Ларочка, я бы с удовольствием, — как-то засуетился Карташов, — но… дела. Тут с минуты на минуту могут вызвать к начальству, словом…

— Понятно, — проговорила Лариса, а про себя подумала: «Кажется, Карташов окончательно стал кабинетным ментом. Раньше от приглашения в «Чайку» он никогда не отказывался. Но сейчас понятно — подполковник! Хорошо хоть, что не возгордился и не ведет себя надменно». И вспомнила, как Карташов, когда получил майора, одно время вздумал с ней обращаться снисходительно и важно. Потом, правда, когда Лариса в очередной раз раскрыла дело, по которому он удачно отчитался перед начальством, майор вынужден был сменить тактику.

— Так что… — вздохнул Карташов в трубку, — милости прошу к нашему шалашу.

Лариса, в свою очередь, вздохнула, немедля оделась и вышла в гараж, куда поставила свою «Вольво».

По пути в городское управление внутренних дел, где работал Карташов, Лариса еще раз убедилась, что за ней следят. Следили топорно, особенно не скрываясь, — да и как можно было скрыться на желтой «шестерке»! Такой бросающийся в глаза цвет! Еще бы горбатый «Запорожец» красного цвета выбрали или старую «Эмку» — ой как сложно было бы обнаружить слежку.

Итак, явно следит непрофессионал. Во всех смыслах этого слова, потому что пользуется машиной, какая оказалась под рукой, и ведет себя неумело. Что ж, и об этом надо будет поговорить с Карташовым.

* * *

Мундир подполковника Карташова сиял новизной. Олега Валерьяновича можно было выпускать на сцену в День милиции. Образцовый мент, просто образцовый! Только животик чуть-чуть подтянуть да физиономию вытянуть — а то слишком уж она стала какая-то отъевшаяся. Именно так подумала Лариса, когда зашла к нему в его новый кабинет. Кстати, и кабинет был под стать хозяину — солидный, с книжным шкафом и кожаным диваном, не то что обшарпанная комнатушка с голыми щербатыми стенами, где они когда-то познакомились. Тогда капитан Карташов был еще не женат, относился к Ларисе настороженно и даже намеревался подозревать в преступлениях.

— Итак, Лара, вот кое-какие интересные материалы, — проговорил подполковник, указывая Ларисе на стул и подвигая к ней пачку листков. — Товарищи из отдела борьбы с экономическими преступлениями прислали. Это мы так ОБЭП между собой называем, — пояснил Карташов. — Так вот…

Лариса взяла первый листок. Это был отчет о смерти двух мужчин, наступившей в результате острого отравления алкоголем. Неких Игоря Семеновича Горбачева и Александра Андреевича Козырева. К делу были присовокуплены показания Шилова Валерия Павловича, который свидетельствовал о том, что вместе с Козыревым и Горбачевым они выпили три бутылки водки, купленной в магазине «ЧП Васильев», после чего наутро он обнаружил своих приятелей мертвыми, а сам угодил в больницу с признаками острого отравления. А показания свои он давал уже спустя три дня, когда его более-менее откачали.

— И что с того? — спросила Лариса, прочитав материалы.

— Насчет алкашей-то? — уточнил Карташов. — Да ничего, в общем-то, особенного бы и не было. Только заметь, на каждого по бутылке — не велика доза для закаленного организма. Потом пробу взяли, читай следующий листок…

Лариса взяла в руки следующий листок и прочитала, что при пробе остатков водки «Поволжская» обнаружено содержание сивушных масел в недопустимых количествах и соотношениях.

— А куплена была водка в магазине Васильева, — сказала Лариса.

— Совершенно верно.

— Какое отношение ко всему этому имеет Суровцева?

— Самое прямое, — Карташов прямо-таки сиял от того, что ему удалось заинтриговать Ларису. Обычно происходило все с точностью до наоборот — Лариса выдвигала абсурдные с точки зрения Карташова версии и доказывала их правильность, а Олег только дивился и чесал себе голову.

— Дело в том, — продолжал подполковник, — что акт о соответствии продуктов в магазине Васильева санитарным и прочим нормам подписывала Мария Сергеевна Суровцева. Вот там последняя бумажка лежит, это и есть тот самый акт…

Лариса пробежала глазами текст, из которого следовало, что магазин, принадлежащий некоему Васильеву В.А., проживающему по такому-то адресу, реализует продукты питания, полностью соответствующие всем нормам согласно законодательству РФ, и т. д. и т. п. Внизу стояла подпись Суровцевой М.С., инспектора областного санэпиднадзора. И дата — 20 ноября.

— А 28 ноября наступила смерть двоих мужчин, Козырева и Горбачева, а третий собутыльник, Шилов, едва-едва ускребся от свидания с ангелами. Или, скорее всего, чертями, учитывая его не очень праведную жизнь, — прокомментировал Карташов.

— Понятно, — только и смогла сказать Лариса.

— Что тебе понятно? — спросил Карташов.

— То, что Суровцева подписала акт не глядя.

— Не совсем так, — поднял вверх палец Карташов. — Она подписала его глядя… На купюры, которые отсчитывал ей господин Васильев. Скорее всего… Сейчас мы это доказать не можем. Впрочем, ребята из ОБЭП его сейчас активно крутят на предмет Суровцевой.

— То есть ты хочешь сказать, что…

— Правильно, Лара, — почти торжествующе перебил Котову Карташов. — Васильев становится подозреваемым в убийстве. И твоего Степаныча, возможно, как бы там я к нему ни относился, придется отпустить.

— А оперативно вы сработали, — сказала Лариса.

— Не так уж и оперативно, — решил пожурить свое ведомство Карташов. — Дело об отравлении завели две недели назад, провели работу… А Васильева взяли только сегодня. Потому что вчера Суровцеву убили. Просто сопоставили факты, и все…

— Ты активно намекаешь на то, что мне пора сворачивать расследование? — прямо спросила Лариса.

— Ну почему же… Васильев же еще не признался. Можно отработать и другие версии. Может быть, они окажутся более правильными, — произнес подполковник, но по его тону Лариса поняла, что сам Олег верит именно в эту, неожиданно обнаружившуюся версию с санэпидстанцией.

— Кстати, тут за мной следит желтая «шестерка», — как бы невзначай заметила Котова. — Номерок вот записала. Может быть, проверишь?

— Давай, — пожал плечами Карташов.

Лариса продиктовала ему номер, и Олег через несколько минут, связавшись по телефону с ГИБДД, сказал ей имя владельца желтой «шестерки»: Шемякин Николай Васильевич.

— Шемякин, Шемякин, — наморщила лоб Лариса и улыбнулась. — Ну вот, еще один кадр в качестве подозреваемого.

— Кто это? — нахмурился Карташов.

— Некий уголовник Паша Дискотека, или Павел Шемякин.

— Тут же Николай владелец.

— Скорее всего, Паша — это Павел Николаевич, и просто ездит на отцовской машине. А освободился недавно, по амнистии. А осужден был за вымогательство на семь лет, — высказала смелые предположения Лариса.

— Откуда у тебя эти сведения? — неподдельно удивился Карташов.

Ларисе пришлось рассказать ему обо всех своих разговорах, состоявшихся вчера вечером. Карташов скептически все это выслушал и неопределенно хмыкнул.

— Что ж, может быть, и этот Паша тоже замешан там в чем-нибудь. Тряхануть и его, в принципе, можно, — осторожно заметил он немного погодя.

— Можно, — согласилась Лариса. — Только это немного потом. А сейчас есть дело поважнее.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Карташов.

— Я думаю, нам нужно как можно скорее ехать в санэпидстанцию, где работала Мария. И переговорить там кое с кем…

И Лариса коротко рассказала Олегу Валерьяновичу о своем посещении СЭС и о собственных предположениях.

— А может быть, лучше сюда вызвать? — почесал он затылок. — Здесь уверенность в себе быстро спадает.

— Можем не успеть, — возразила Лариса. — Успеет связаться.

— Хорошо, едем, — Карташов поднялся с места.

Когда они садились в служебную машину, Лариса обратила внимание, что желтая «шестерка», стоявшая поодаль, вначале дернулась было за ними, но потом затормозила. Лариса усмехнулась:

— А не желает парень встречи с милицией-то! — заметила она.

— Да, похоже на то, — рассеянно ответил Карташов. — Да бог с ним, он от нас никуда не денется.

Они подъехали к зданию санэпидстанции и прошли внутрь. Подойдя к кабинету Нефедова, Лариса с Карташовым убедились, что он заперт.

— Нужно пригласить Порфирьеву, — сказала Лариса.

— А где ее найти?

— Нефедов говорил, что она работает в лаборатории.

Выяснив у персонала, что лаборатория находится в отдельно стоящем здании во дворе, Котова и Олег Валерьянович направились туда. Они подошли к одноэтажному кирпичному домику, и Карташов настойчиво постучал в дверь.

— Вам кого? — послышался из-за двери женский голос.

— Надежду Порфирьеву, — строго проговорил Карташов. — И как можно скорее, это милиция.

— Но… — голос за дверью стал растерянным. — Я не могу, я на работе…

— Надя, — вступила в разговор Лариса. — Вам же ясно сказали — милиция. Вы же не станете упорствовать и дожидаться, когда взломают дверь?

— Нет-нет, не надо, — ответил дрожащий голос. — Я сейчас открою.

Почти следом дверь действительно отворилась, и взглядам Ларисы и Олега Валерьяновича открылось испуганное лицо Нади Порфирьевой.

— Что… вы хотели? — затравленно глядя на Ларису, спросила она. — Я же вам уже сказала, что ничего не знаю!

— Вот и повторите все в отделении, — официальным тоном ответствовал Карташов. — И протокол как раз составим.

Надя прикрыла глаза, потом умоляюще посмотрела на подполковника.

— Но мне не на кого оставить лабораторию! — привела женщина последний аргумент. — Я здесь одна, и у меня много работы. Неужели нельзя поговорить здесь?

— Нельзя, — отрезал Карташов. — Не волнуйтесь, мы объясним вашему начальству, с какой целью вас задержали. И не тяните время, пожалуйста.

— Я только переоденусь… — робко попросила Надя.

— Не стоит, — жестко проговорил Олег Валерьянович и крепко взял Надю за руку. — Запирайте дверь!

Надя послушно, дрожащими руками заперла дверь и вопросительно уставилась на подполковника. Тот провел ее к своей машине и усадил в нее. Всю дорогу он молчал и нарочно игнорировал взгляды Нади, бросаемые на него время от времени. Когда они подъехали к управлению, Карташов опять сжал Надину руку и провел ее до кабинета.

— Итак, Надежда…

— Валентиновна, — еле слышно сказала Надя.

— …Надежда Валентиновна, пришла пора поговорить о вашей преступной деятельности, — совершенно спокойно начал Олег Валерьянович. — Нам доподлинно известно, что вы и ваша подруга Мария Суровцева занимались незаконным составлением актов, в которых отражали факты, не соответствующие действительности…

«Учебник по стилистике и культуре речи изучил, что ли? — изумленно и даже с восхищением подумала Лариса. — Раньше ведь, кроме «руки вверх» и «как стоишь» и сказать ничего не мог! А сейчас — просто образец правильного литературного языка!»

— Но… Я ничего не подписывала, — растерянно пробормотала Надя. — С чего вы взяли?

— Надя, вы понимаете, что Машу убили? И нам, и вам известно, с чем это связано. Известно, что она составляла липовые акты за деньги. Вы ведь занимаетесь тем же самым. Можете молчать, конечно, но вы же понимаете, что завтра с вами могут поступить точно так же… Кто вы такая, в конце концов? — упорно стращал женщину подполковник Карташов. — Вы же просто мелкая сошка, а по сути — нежелательный свидетель. Для того, кто вас направлял на это.

В глазах Нади застыл самый настоящий ужас.

— Можно я закурю? — срывающимся голосом попросила она.

— Закурить, конечно, можно, — разрешил Карташов, пододвинул Наде пепельницу и даже вынул зажигалку. Потом добавил: — Вот вы сейчас покурите и подумайте, с кем вам лучше иметь дело — с милицией или с убийцами?

— С какими убийцами? Я-то вообще при чем тут? Это она проверяла там… Скорее, не проверяла совсем. Это не я, я вообще другим занималась, — стала путанно оправдываться Порфирьева.

— Значит, вам известно, о какой именно проверке Суровцевой идет речь, — заключил Карташов. — Надежда Валентиновна, давайте не будем больше прикидываться и честно все сообщим. Мы-то и без вас справимся, только вам в этом случае уже никто не поможет. В конце концов, от ваших показаний зависит ваша дальнейшая судьба и даже жизнь!

Карташов говорил настолько жестко, что даже у Ларисы невольно пробежали мурашки по спине. Надя Порфирьева, вконец запуганная, судорожно сделала длинную затяжку и опустила глаза. Лариса видела, что она в отчаянии и сейчас лихорадочно раздумывает, признаваться ей или нет. Карташов выжидающе молчал. Вид у него был каменный и непроницаемый. Надя досмолила сигарету и неловко затушила окурок в пепельнице.

— Но я действительно здесь ни при чем! — продолжала она гнуть свою линию.

— Вас пока никто не обвиняет в этом деле, — заметил Карташов. — Я просто прошу рассказать о махинациях, которые проводила Суровцева. Вы же об этом прекрасно осведомлены!

— Ну да, Маша рассказывала мне кое-что, — наконец заговорила Порфирьева. — Но мне-то какое дело? Это на ее совести! Я же не обязана была сообщать об этом, тем более что она рассказала мне по секрету! К тому же никаких документов, подтверждающих ее слова, я не видела. Откуда я знаю, может, это просто ее бред, вымысел?

Порфирьева отчаянно пыталась обелить себя, но и Лариса с Карташовым уже поняли, что она сломалась и теперь расскажет все. Нужно лишь правильно задавать ей наводящие вопросы.

— Итак, Суровцева делилась с вами подробностями дела «ЧП Васильев»? — уточнил Карташов и раскрыл блокнот.

— Да, — выдохнула Надя. — Только не сразу, а после того, как ей стало известно, что… Что от их водки умерли люди. Она тогда пришла ко мне сама не своя, лицо белое-белое… Спирту попросила. Я ей налила, она чуть разбавила и залпом выпила. Я удивилась тогда страшно, потому что вообще-то не замечала, чтобы Маша пила. И тут она мне призналась, что влипла по самые уши. Сказала, что Нефедов вызвал ее и приказал съездить в «ЧП Васильев». Что там якобы полная антисанитария и крысы. Но это все мелочи, и пусть Маша на это внимания не обращает, поскольку они готовы заплатить крупную сумму. На крыс у нас часто вообще закрывают глаза, это же такая мелочь! — усмехнулась Надя. — Ну, Машка и поехала. Нефедов ей тридцать процентов обещал. Короче, она приехала и, не утруждая себя полной проверкой, подмахнула акт. А потом оказалось, что водка у них некачественная… Машка сказала, что понятия об этом не имела, что Нефедов ни словом ее не предупредил… Он только про грязь и крыс говорил и чтобы она акт подписала и деньги взяла. Он уже и отстегнул ей, а потом вот выяснилась такая ерунда. Машка говорила, что Нефедов орал на нее, спрашивал, какого черта она остальное не проверила, да что уж теперь сделаешь! И Машка призналась, что боится до смерти, потому что она с двух сторон зажата: с одной Нефедов, а с другой милиция. Потому что ясно же, что как только подняли бы документы, всплыл бы тот пресловутый акт с ее фамилией…

Надя горестно вздохнула и замолчала. Потом закурила следующую сигарету.

— Итак, вы подтверждаете, что задания на левые акты исходили от Нефедова? — нарушил наконец молчание Карташов.

Надя молча кивнула.

— У него, по-моему, есть люди, которые специально выискивают фирмы, где не все чисто. Ну, так, на первый взгляд ерунда вроде крыс. Или хранение продуктов не соответствует стандартам. И они об этом сообщают Нефедову. А он уже посылает кого-нибудь, чтобы составили акт и взяли деньги. Львиную долю, конечно, себе забирает, а остальным делится с девчонками. А тут он просто… лажанулся. Он сам не знал о том, что у них водка недоброкачественная.

— Нефедов с вами обсуждал это дело? — спросил Карташов.

— Нет, что вы! Он вообще не знает, что я в курсе. И мне выдавать себя нет резона, я же сразу поняла, что дело серьезное, когда Маша про смертельные случаи рассказала. Зачем же мне перед Нефедовым подставляться?

— Нефедов мог убить Суровцеву как свидетельницу?

Глаза у Маши стали совершенно огромными.

— Ой, да что вы… — пробормотала она. — Убийство — это ж такое дело… Да нет, Игорь Сергеевич все-таки не такой. Да, он, конечно, незаконными делами занимался, но чтобы убить…

Карташов невольно усмехнулся и задал следующий вопрос:

— Кто еще был замешан в этих аферах? Кроме вас, Суровцевой и, естественно, Нефедова?

— Я не знаю, честно! — прижала руки к груди Надя. — Я вам все-все рассказала, поверьте! Я же… Что я, сама себе враг, что ли? Мне теперь о собственной безопасности думать надо.

— Вот именно, — подтвердил подполковник Карташов. — И поэтому я предлагаю вам такой вариант… Если хотите искупить свою вину перед законом, то вам нужно пойти на сотрудничество с нами.

— Да-да, — закивала головой Порфирьева. — Говорите, я все сделаю!

— Вам надлежит вернуться в свою лабораторию и как ни в чем не бывало продолжать заниматься работой. На вопрос Нефедова, зачем вас вызывали в милицию, вы должны совершенно спокойно ответить, что все по тому же вопросу. Интересовались, не делилась ли с вами чем-либо Суровцева. Естественно, вы скажете ему, что ни в чем не признались. Только повторяю — ведите себя спокойно и естественно, чтобы он ничего не заподозрил.

— Я постараюсь, — шмыгнула носом Надя. — И все?

— Нет, не все. Это только самое начало. Теперь я вручу вам диктофон, который вам надлежит запрятать поглубже, но так, чтобы он постоянно был с вами. Вы будете ждать, когда Нефедов вызовет вас и прикажет совершить очередную проверку. Будем надеяться, что он это сделает. Как только он позовет вас, вы включите диктофон — я покажу вам, как это делается — и запишете весь разговор с Игорем Сергеевичем. Поняли?

— Да, — кивнула Порфирьева, во все глаза глядящая на Карташова. Видимо, в данный момент он казался ей одновременно и олицетворением силы, которая может упрятать ее за решетку, и олицетворением силы, которая может ее от этой решетки уберечь, в зависимости от того, как она будет себя вести. И теперь Надя слушала Олега Валерьяновича очень внимательно, ловя каждое слово.

— Затем, — продолжал подполковник, — вы звоните нам. Но, естественно, не из санэпидстанции. Сообщаете весь ход беседы. В назначенный срок едете с проверкой туда, куда вас направит Нефедов. Там действуете по его сценарию. Не забыв опять же включить диктофон. Затем указываете на нарушения и, получая предложение взять деньги, естественно, соглашаетесь. И берете. Слышите, обязательно берете, да еще и пересчитываете прямо на месте, поняли?

— Да, поняла. А дальше?

— Дальше уже наша работа, — буркнул Карташов. — Точнее, даже обэповцев. А теперь повторите мне все, что я вам сказал.

Порфирьева, торопясь и волнуясь, повторила инструкцию Карташова. Тот остался удовлетворенным и стал показывать Надежде Валентиновне, как пользоваться миниатюрным диктофоном. Когда она на его глазах несколько раз включила и выключила его, а затем повторила всю процедуру, спрятав диктофон за обшлаг рукава халата, Карташов довольно кивнул.

— Теперь можете возвращаться, — сказал он. — Только помните: если Нефедов надавит на вас и вы «расколетесь» — все пропало. И тогда не уверен, что мы сможем вас уберечь. Так что помните — максимум спокойствия и выдержки. И не поддавайтесь на его провокацию, если она последует.

Порфирьева серьезно кивнула и ушла. Карташов и Лариса остались вдвоем.

— Надеешься, что выгорит? — спросила Котова.

— Надеюсь, — признался Олег Валерьянович. — Шансы, правда, не очень велики, хотя… Нефедова не трогают, он может считать себя в безопасности, устранив Суровцеву, и продолжать свою привычную деятельность.

— Так ты уверен, что это он ее и убил? Или дал такое приказание?

— На сто процентов я, конечно, не уверен. Но пока это кажется мне самой вероятной версией. Ведь Суровцева становилась опасной для него, как ты сама понимаешь. Ясно же, что мы установим, где куплена водка, поедем туда, поднимем документы и обнаружим на акте фамилию Марии Сергеевны. И, естественно, именно с ней и начнем беседу в первую очередь. А она, перепуганная насмерть, тут же заложит самого Нефедова, постаравшись свалить всю вину на него. Понятно, что он хотел по максимуму нейтрализовать Суровцеву!

— Да, но убийство… — нерешительно проговорила Лариса.

— Ларочка, — мягко сказал Карташов. — Там, где речь идет о деньгах или о собственной безопасности, люди забывают о таких понятиях, как моральные принципы или человеколюбие. И ты прекрасно об этом знаешь!

— Да, знаю, к сожалению, — вздохнула Лариса. — Итак, нам остается только ждать?

— Пока да, — развел руками Карташов. — Я, естественно, немедленно подключаю ребят из ОБЭПа и возлагаю на них всю ответственность. Кроме того, думаю, что вот-вот должен заговорить Васильев. Он ведь тоже в первую очередь озабочен спасением собственной шкуры, так что долго покрывать Нефедова не будет. И его показания весьма важны. Хотя лучше всего взять этого Игоря Сергеевича именно с поличным.

— То есть как ты и планировал?

— Да.

— Хорошо, я согласна с тобой. Только у меня к тебе еще одна просьба. Как только этот шанс появится, дай мне знать, ладно?

— Это без проблем, — легко согласился Олег Валерьянович.

— И в случае если Васильев заговорит.

— Хорошо, хорошо, я позвоню, — пообещал Карташов, и Лариса распрощалась с ним.