Звонок Карташова раздался через два дня после памятных разговоров с Пашей Дискотекой и Надей Порфирьевой.

— Лариса, — голос подполковника звучал радостно. — Есть приятные новости. Наш товарищ проявил себя!

— Ты имеешь в виду Нефедова? — встрепенулась Лариса, которая не так давно проснулась и занималась приготовлением завтрака для себя и дочери. Котов, еще с вечера надравшийся до состояния, близкого к клиническому, спал мертвым сном в своей спальне.

— Да, только что позвонила Порфирьева. Нефедов приказал ей «проверить» магазин «Волна», через час она выезжает. Обэповцы все начеку, все под контролем. Так что нам с тобой остается только ждать результатов.

— Можно я приеду к тебе? — тут же спросила Лариса.

— Я знаю, что отказ тебя все равно не устроит, так что приезжай, — разрешил подполковник и повесил трубку.

Через полчаса Лариса уже входила к нему в кабинет.

— Она записала свой разговор с шефом? — с порога спросила она.

— Да, все прошло удачно. Скоро она должна ехать в «Волну», ребята звякнут мне после завершения операции, и нам придется переместиться в ОБЭП. Если ты, конечно, не против.

Лариса не только была не против, а даже двумя руками «за». Она едва дождалась звонка от обэповцев, искурив массу сигарет «Кент-Лайтс», и когда Карташов молча кивнул ей, она тут же поднялась с места и поспешила за ним. Они сели в служебную машину Карташова и направились в ОБЭП.

В кабинете, куда провел ее Олег Валерьянович, с выражением возмущения на лице сидел Игорь Сергеевич Нефедов. Напротив него была посажена Надежда Валентиновна Порфирьева, а допрос проводил худенький, подвижный парень лет двадцати восьми. При появлении Ларисы и Карташова он встал и сказал:

— Располагайтесь, Олег Валерьянович. Мы только что начали. Кравченко, Антон Владимирович, — представился он Котовой.

— Лариса Викторовна, — кивнула та.

Котова и Карташов устроились на свободных стульях и стали слушать.

— Итак, вы отрицаете свое участие в причастности к преступной деятельности, касающейся составления «липовых» актов? — обратился он к Нефедову.

— Разумеется, — холодно отвечал Игорь Сергеевич. — Все это чушь и клевета. Более того, я хочу заметить, что так этого не оставлю!

— Тогда что вы скажете на это? — каким-то даже равнодушным голосом спросил Антон Владимирович и включил запись.

Кабинет наполнился голосом Нефедова.

— …Короче, поедешь в «Волну». Там у них всего одно крохотное помещение под склад. Там и рыба, и масло, и сахар — все вперемешку хранится. Сразу пройдешь на склад и увидишь. Они предложат штуку, ты возьмешь с оговоркой, что придешь через три дня с перепроверкой и чтобы к этому сроку все было в порядке. Акт пока не составляй, потом оформишь задним числом. Стошка — тебе. Все поняла?

— Да, — послышался голос Нади Порфирьевой. — А когда ехать, Игорь Сергеевич?

— Сегодня же. Заканчивай со своими делами и сразу поезжай. Часа тебе хватит?

— Да, вполне. — Голос Порфирьевой звучал спокойно и уверенно.

На этом запись заканчивалась, о чем свидетельствовал ясно слышимый щелчок. Лариса бросила взгляд на Нефедова. Лоб его покрылся испариной, руки начали мелко дрожать, и он отчаянно пытался скрыть свое нервное состояние.

— Можно закурить? — тем не менее небрежно спросил он.

Проводивший допрос Кравченко молча пододвинул к нему пепельницу и открыл окно. Нефедов закурил и выпустил дым в сторону.

Кравченко снова нажал на кнопку. Далее присутствующие слышали запись, производившуюся в магазине «Волна». Из нее явственно следовало, как директор магазина предложил Надежде Валентиновне взятку за сокрытие фактов нарушений, выявленных в магазине.

— Если вам этого недостаточно, — сказал Кравченко понурившемуся Нефедову, — то мы можем представить еще и видеозапись, организованную нашими сотрудниками.

— Не надо, — хрипло ответил Нефедов. — Я продолжаю настаивать на том, что все это чудовищная фальсификация. Видимо, Надежда Валентиновна решила таким образом обелить себя. Повторяю, что не имею к этим преступлениям никакого отношения. Это все еще нужно доказать!

— Собственно, здесь уже и доказывать нечего, — пожал плечами Антон Владимирович. — Эксперты установили, что голос на пленке принадлежит вам.

— Надежда Валентиновна, видимо, просто не так меня поняла, — продолжал стоять на своем Игорь Сергеевич. — Никто не уполномочивал ее брать взятки и скрывать нарушения. — Глаза Нефедова при этом лихорадочно блестели.

— Игорь Сергеевич, — снисходительно посмотрел на него Кравченко. — Ваши слова звучат как детский лепет. И именно так это будет воспринято судебной комиссией. Однако у нас есть еще один весьма ценный свидетель, который заставляет инкриминировать вам еще одно преступление, связанное уже с Марией Суровцевой…

Он вышел в коридор, что-то сказал дежурному и вернулся на место. Через некоторое время в кабинет ввели молодого человека с всклокоченными черными волосами. Взгляд у него был злым и изможденным.

— Васильев Владимир Александрович? — обратился к нему Кравченко.

Парень молча кивнул.

— Что вы можете сказать по поводу проверки санэпидстанции, проводимой у вас в магазине Марией Сергеевной Суровцевой, проходившей двадцатого ноября сего года? — бесстрастно спросил Антон Владимирович.

— Да все заранее было ясно, — хрипло ответил Васильев. — Мне позвонили и сказали, что сегодня нагрянет СЭС. И что если я не хочу неприятностей, то должен приготовить две тысячи долларов. Я согласился, поскольку действительно санитарные нормы у нас оставляют желать лучшего. Приехала какая-то баба… Женщина, — поправился он. — Ничего толком проверять не стала, смотрела на меня недвусмысленно. Я не стал разводить церемоний и просто выложил требуемую сумму. Она тут же успокоилась, обрадовалась и быстренько свалила.

— А потом от водки, реализуемой вашим магазином, отравились насмерть два человека, — подытожил Кравченко. — И еще имеется несколько случаев отравлений, к счастью, не смертельных. Видимо, те люди не были законченными алкоголиками и, почуяв неладное, не стали допивать эту гадость, — это Кравченко уже поделился своими соображениями со всеми присутствующими.

— А я-то при чем? — огрызнулся Васильев. — У меня все чисто, вон документы можете проверить. На них подпись санэпидинспектора стоит! Так что с меня какой спрос?

— Вы сами только что признали, — невозмутимо продолжал Антон Владимирович, — что подпись эту санэпидинспектор Суровцева поставила после того, как вы ей дали взятку. Владимир Александрович, вы же уже признались, зачем же вы возвращаетесь к первоначальным показаниям? — поморщился он. — Поздно что-либо отрицать. Лучше расскажите о роли во всем этом господина Нефедова.

Васильев метнул на Нефедова ненавидящий взгляд.

— Короче, покрывать его я не собираюсь, — выпалил он. — Он позвонил мне после того, как откинулись эти алкаши. И велел немедленно уничтожить документы, в которых значилось, что эта Суровцева проводила у нас проверку. Только я не такой дурак! Мне-то чего о его шкуре заботиться? И я просто отвез документы к себе домой, рассчитывая, что если все-таки приедут с вопросами, то я смогу предъявить этот акт и сказать, что с меня, мол, взятки гладки — вот документ, подписанный санэпидинспектором, что у нас все в порядке. Вот с нее и спрашивайте…

— Но так оказалось, что Мария Суровцева убита, — закончил Кравченко. — И это меняет дело. Она уже не сможет взять вину на себя. Да и она, кстати, в этом случае пыталась бы отвести ее от себя. Вы же каждый о своей участи сейчас печетесь, и она вела себя бы точно так же, это абсолютно ясно. Так что вам, Владимир Александрович, все равно не удалось бы избежать ответственности. Так что же, Игорь Сергеевич, — он посмотрел на Нефедова. — Вы по-прежнему стоите на своем? Поверьте, это ничего не даст.

— Я больше ничего не буду говорить, — нервно произнес Нефедов. — Без адвоката — ничего.

— Это ваше право, — легко согласился Антон Владимирович. — Только и адвокат вам не поможет. Факты железные, от них никуда не деться. А вам следует подумать о том, что вам грозит еще и обвинение в убийстве.

Нефедов ничего не ответил. Поняв, что сейчас продолжать разговор бесполезно, Кравченко распорядился увести всех. В кабинете остались Лариса с Карташовым и он.

— Ничего, он все равно с минуты на минуту расколется, — убежденно проговорил Антон Владимирович, закурив сигарету. — Так что с этим порядок. Надо думать, как «колоть» его по поводу убийства Суровцевой.

— Да обычный допрос с пристрастием, — покосившись на Ларису, проронил Карташов.

— Попробуем, попробуем, — развел руками Кравченко. — Только это уже в компетенции вашего ведомства. Мы-то свою работу сделали. С вашей, конечно, помощью, за что вам искреннее спасибо.

— Не за что, — буркнул Карташов и поднялся. — Нам пора, а как момент его «раскола» назреет, звякнешь.

— О’кей, — согласился Кравченко, и Лариса с Карташовым покинули здание ОБЭП.

— Ну и что, опять ждать? — обратилась Лариса к Олегу, сидя в его служебной машине.

— Думаю, что недолго, — успокоил ее Карташов. — Факты против Нефедова и в самом деле неопровержимые, и он это понимает, так что скоро его можно брать тепленьким. Тебе, кстати, присутствовать при допросе совершенно необязательно, а о результатах я доложу. Договорились?

— Хорошо, — вздохнула Лариса, которой совсем не хотелось присутствовать при допросе «с пристрастием». Поэтому она поехала в ресторан и занялась текущими делами в ожидании новостей от Карташова.

Увы, новости эти оказались неутешительными. Олег Валерьянович сообщил, что Нефедов сознался в своих преступлениях профессионального характера, которые удалось доказать. Была накрыта целая сеть его агентов, которые занимались выявлением фактов нарушений санитарно-гигиенических норм в различных фирмах. Задержаны были и некоторые сотрудницы СЭС, причастные к этим делам. Однако свою вину в смерти Марии Суровцевой Нефедов начисто отрицал.

— Уж что только с ним ни делали, — грустно завершил свой рассказ Карташов. — Не признается, и все тут. Говорит, что отродясь с киллерами дела не имел, а у него самого на момент ее гибели железное алиби.

— Может, врет? — предположила расстроенная Лариса, у которой снова потухла на время надежда добиться освобождения Степаныча.

— Да нет, похоже на правду, — вздохнул Карташов. — Попробуем, конечно, еще потрясти его, но боюсь, что доказать его вину в этом вопросе все равно не удастся.

— Понятно, — кивнула Лариса. — Значит, я продолжаю поиски.

— И постоянно поддерживаем связь, — тут же сказал подполковник.

— Разумеется, — ответила Котова и повесила трубку.

Что ж, значит, c версией о причастности к убийству Марии Суровцевой Нефедова придется подождать. А скорее всего, к ней вообще не придется возвращаться. Лариса знала, как в ведомстве, где работает Карташов, умеют выбивать признания. И если сломанный и деморализованный вскрытием махинаций Игорь Сергеевич не сознался в своей причастности, значит, видимо, он действительно ни при чем. И нужно искать другие версии.

* * *

По дороге домой Лариса еще раз перебрала в памяти круг общения Маши Суровцевой, благо он был не так уж велик. Домочадцы, отец, Паша Дискотека… Паша теперь тоже отпадает… А что, если это все-таки кто-то из остальных ее близких? Или ее действительно вообще по ошибке убили?

Лариса попробовала представить себе картину, предшествующую преступлению. После ухода мужа на работу Маша остается одна. Она собирается на встречу с Пашей Дискотекой и, скорее всего, берет с собой деньги. Кстати, это еще непроверенный факт. И нужно бы постараться уточнить, не просила ли Маша незадолго до смерти денег у кого-то из близких, и в первую очередь у отца.

Если исходить из того, что деньги у нее были, то напрашивается версия, что из-за них-то ее и убили, потому что крупной суммы при ней не нашли. Но о деньгах, по логике вещей, никто не должен был знать, кроме нее и Паши. И, естественно, того, кто эти деньги одолжил. Но понятно, что Сергей Борисович не станет убивать родную дочь. Да и вообще у кредитора нет никакого смысла поступать столь абсурдно — сначала одалживать деньги, а потом убивать Машу и эти же деньги забирать! Нет, это, конечно, чушь. Значит, убили ее все-таки не из-за денег, а их прихватили просто попутно, случайно? Но стал бы случайный грабитель действовать вот так наобум, не имея понятия о том, сколько у Маши в сумке? А если не случайный грабитель, то опять приходится возвращаться к старым знакомым — родители, сестра, муж…

Кстати, а так ли уж у мужа не было мотива? Жена сидела у него в печенках, и кто знает, может быть, только так он и мог отвязаться от нее? Ведь говорила же Катя, что Мария постоянно грозила Никите выгнать его из квартиры и лишить всех материальных благ? Возможен вариант, что незадолго до своей смерти она решительно указала мужу на дверь. И что в таком случае ему было терять? Квартира и так не его, должности своей он бы лишился, если бы Мария всерьез на него взъелась, а убив ее, он оставляет шанс сохранить хотя бы свою высокооплачиваемую работу. Да и возможно, что машину тоже. Зачем Сергей Борисович будет вставлять ему палки в колеса, ведь он отец его внука. Правда, теперь выяснилось, что отец совсем не он, но для всех оно так и есть. В конце концов, квартира, скорее всего, достанется маленькому Максиму, а Никита, став его опекуном, тоже получает право там проживать. Со временем вся история забудется, все сгладится, никто не будет знать, что это он убил Машу. Он сможет начать жизнь с другой женщиной и наладить свои дела.

Да, определенный смысл в этом есть. И, наверное, пришла пора проверить Никиту очень тщательно. Ведь Лариса даже не установила, есть ли у него алиби. И именно этим она займется прямо сегодня, благо сейчас еще только середина дня, вот только домой нужно заехать пообедать.

Дома Ларису встретили громкие, шумные голоса, доносившиеся из гостиной. Решив, что Настя пригласила друзей и почему-то принимает их не в своей комнате, Лариса приоткрыла дверь. То, что она увидела, заставило ее широко открыть глаза.

Посреди комнаты стоял Евгений, облаченный в какой-то карикатурный малиновый пиджак и черные брюки. Имидж дополняли темные очки и золотые украшения на шее и пальцах. Он гордо вздергивал голову, небрежно крутил на пальце ключи, стараясь придать себе надменный и самоуверенный вид, но выглядел при этом весьма комично — так, словно бомжа-алкоголика нарядили в костюм «нового русского». В кресле в углу покоилась огромная туша Стаса Асташевского с неизменной банкой пива «Балтика» в руках. Он благодушно улыбался пухлыми губами, поглядывая на Евгения и потягивая пиво.

Кроме них, в комнате было еще человек пятнадцать — мужчины и женщины разного возраста и комплекции. В центре суетился маленький человечек лет сорока пяти, с большой лысиной, с которой он постоянно стирал капли пота. Он держал в руках какие-то листы бумаги, которые периодически клал на первое попавшееся место, поскольку они ему мешали, бегал от одного человека к другому и, яростно жестикулируя, пытался скороговоркой что-то объяснить. Его не понимали, переспрашивали, человечек хватался за голову и принимался искать, куда он засунул свои бумаги. Найдя их, он вынимал нужный листок и совал его в лицо самому непонятливому, пытаясь вновь что-то объяснить. Потом оставлял того в покое и переключался на другого.

Минуты три Лариса изумленно смотрела на это представление, стоя в дверях. Ее появления никто не заметил. Решив наконец дать понять, что пришла хозяйка дома, Лариса громко покашляла, несколько взглядов обратилось в ее сторону.

— Лара! — радостно воскликнул Котов. — Как хорошо, что ты пришла! Мы как раз начали репетировать. Вот, я тебя сейчас познакомлю, это Аркадий Петрович Горбулев, наш режиссер, я ему о тебе много рассказывал. — Он подтащил к Ларисе лысого человечка. — Я как раз сказал, чтобы он приберег роль Софьи Марковны для тебя. Ты хочешь попробовать прямо сейчас?

— Кто эти люди? — вместо ответа спросила Лариса, обведя комнату взглядом.

— Как? Ты не узнаешь? Это Стасик Асташевский, — кивнул он в сторону старого приятеля, который не поленился поднять свое стадвадцатикилограммовое тело и, пыхтя, засеменил навстречу Ларисе.

— Привет, Ларочка, — просюсюкал он, прижимаясь к руке Ларисы толстыми губами, сложенными бантиком, не забыв утереть их от пивной пены. — Рад тебя видеть, дорогая.

— Я поняла, что это Стас! — теряя терпение и морщась, сказала Лариса. — Кто остальные? И что вообще здесь происходит?

— Я решил приступить к репетиции, — торжественно провозгласил Евгений. — А это артисты из нашего театра драмы, они выразили желание сниматься. Но мы пока не снимаем, нужно же все как следует отрепетировать. Вот Аркадий Петрович следит за всем. Кстати, я и для себя подобрал роль, — с поразительной серьезностью добавил Котов. — Я подумал, что мне следует играть самого себя, то есть крупного бизнесмена. Как тебе мой костюм? — он с гордостью выпятил живот.

— Ты напоминаешь мне тупого гоблина из анекдотов, который знает только слова «в натуре» и «чисто конкретно», — раздраженно ответила Лариса. — Неужели сам не видишь, как ты смешон?

— Ты несправедлива ко мне, — обиделся Котов. — Аркадий Петрович уверяет, что все очень даже натурально.

— А кого играет Стас? — усмехнулась Лариса, которую в какой-то момент начала забавлять вся эта ситуация.

— Стас тоже самого себя. То есть примерного врача-семьянина.

— Нарколога? — съязвила Лариса. — Страдающего хроническим алкоголизмом?

— Ну что ты такое говоришь, Ларочка! — прочмокал Асташевский. — Я теперь вообще пью только пиво, а то уже замечаю проблемы со здоровьем.

— Еще бы Евгению перейти хотя бы на пиво, — принюхавшись, сказала Лариса, потому что Котов уже в середине дня был здорово под хмельком. — Ладно, вы тут репетируйте, а я, пожалуй, пойду пообедаю, не стану вам мешать.

— Как? — поразился Евгений. — Ты разве не хочешь сыграть Софью Марковну? Это же очень характерная роль!

— Сыграй ее сам, — посоветовала Лариса. — На крупного бизнесмена ты никак не тянешь. Стас, рада была тебя видеть, Леночке привет.

Она уже повернулась к двери, чтобы уйти, но Котов остановил ее возгласом:

— Лара, ты бы приготовила для нас обед на скорую руку, а? — Котов в этот момент являлся олицетворением самой простоты и наивности.

— Нет уж, дорогой, — решительно отмахнулась Лариса. — Об обедах для съемочной группы пускай спонсоры заботятся, а мне сейчас по делам пора.

— А что, Степаныча еще не отпустили? — поинтересовался Евгений. — Передай, что я берегу для него роль дачника-пенсионера. Или он может участвовать в массовках, но за гораздо меньшие деньги, разумеется.

— Ой, отстань от меня, в конце концов, со своими глупостями! — не выдержала Лариса и поспешно вышла из зала.

«Сумасшедший дом, — подумала она, проходя в кухню. — Только Степаныча в главной роли врача-психиатра и не хватает».

Вспомнив о Степаныче, Лариса подумала, что неплохо бы его навестить. Во-первых, поинтересоваться, как у него дела, во-вторых, подбодрить, сказав, что ей уже удалось выяснить. А заодно поинтересоваться, не вспомнил ли он чего-нибудь важного на досуге.

Быстро пообедав, Лариса, даже не заглядывая на «съемочную площадку», вышла из квартиры и поехала во Фрунзенский РОВД, предварительно позвонив подполковнику Карташову и попросив организовать ей свидание с Городовым. Когда она приехала на место, ее встретил молодой лейтенант и, удостоверившись, что она Лариса Викторовна Котова, провел за собой. Вскоре Лариса снова лицезрела Дмитрия Степановича через решетку. Вид у Городова был такой, словно он постарел лет на пятнадцать. К тому же лицо его приобрело какой-то зеленоватый оттенок.

— Что с тобой, Дмитрий Степаныч? — сочувственно спросила Лариса.

— Что, что, — проворчал тот. — Кормят всяким дерьмом, а у меня потом отравление! Главное, знают, что у меня больной кишечник, и кормят какими-то помоями! — завелся он.

— Ну что ж ты хотел, это тебе не ресторан «Чайка», — вздохнула Лариса. — А ты еще ругаешь нашу кухню!

— Смотря с чем сравнивать, — брызнул-таки ядом Степаныч, но тут же просяще посмотрел на Ларису. — Вы бы привезли мне чего-нибудь поесть, а, Лариса Викторовна? Из того, что я люблю? А то я же тут загнусь совсем! Второй день рвота мучает и понос зверский прошиб.

— Я уже привезла, — доставая большой полиэтиленовый пакет, успокоила его Лариса. — Оставлю лейтенанту, он тебе передаст. Здесь колбаса докторская, печенье, груши — они тебе сейчас в самый раз, кефир, курица отварная. Хлеб исключительно черный. Хотя тебе сейчас лучше от него отказаться.

— Вот спасибо, Лариса Викторовна, — обрадовался Дмитрий Степанович. — И еще, это… — он смутился.

— Что?

— Таблеток бы каких… Ну, это самое… от поноса.

— Понятно, — улыбнулась Лариса. — Я куплю и передам. Может, все-таки жене сказать, чтобы пришла навестила?

Степаныч помрачнел и задумался, почесывая голову.

— Ладно, пускай приходит, — наконец смилостивился он. — Скажите, чтобы сигарет принесла.

— Ты же не куришь! — изумилась Лариса.

— Закуришь тут… — буркнул Городов. — От такой жизни… Вы бы лучше, Лариса Викторовна, рассказали мне о своих успехах в расследовании. Или их пока нет?

— Ну почему же, — невозмутимо ответила Лариса. — Мне многое удалось выяснить.

И она подробно поведала Дмитрию Степановичу о результатах своей деятельности за эти дни. Городов внимательно слушал, повторяя «ага, ага, эх, ни фига себе» и периодически вставляя вопрос «Как это?» Наконец, когда Лариса закончила свой рассказ, он сложил губы и, подумав, протянул:

— Н-да-а-а… Все это, конечно, весьма интересно, только убийцу-то вы так и не нашли.

— Ничего, не все так быстро, — ободряюще ответила Лариса. — Сейчас начну отрабатывать еще одну версию. Ты, кстати, ничего нового о муже Марии не можешь сказать?

— А чего о нем говорить? — пожал плечами Степаныч. — Я с ним не так часто общался.

— А когда общался, то на какие темы?

— Ну, про жену свою говорил… — как-то смущенно проговорил Дмитрий Степанович в сторону.

— Небось, что она у тебя обезьяна старая и вообще стебанутая баба? — подсказала Лариса.

Городов промолчал.

— А он что в ответ?

— Ну, говорил, что, мол, чего тогда ты с ней живешь? Я ему — а ты чего со своей?

— А он что? — заинтересованно спросила Лариса.

— Да он отнекивался, говорил, мол, идти некуда… А один раз как-то сказал, что все-таки собирается уходить. Только жене пока не сказал, потому что она всегда якобы только вид делает, что его гонит, а попробуй он всерьез собраться, сразу во все колокола начнет трезвонить и его удерживать.

— Это когда было? — нетерпеливо спросила Лариса.

— Да с неделю назад где-то…

— А что же ты мне сразу не сказал об этом?

— Да я не думал, что это важно! — загорячился Степаныч. — И потом, что мне, думать больше не о чем? Это вы там неизвестно чем занимаетесь, а я тут парюсь!

— Ну, ты еще скажи, что по моей вине здесь торчишь! — прикрикнула на него Лариса. — Давай лучше выкладывай, если что еще вспомнил.

Дмитрий Степанович отчаянно напряг память, силясь выдавить из нее еще хоть что-нибудь, но так и не смог.

— Нет, — шумно выдохнул он. — Больше ничего на ум не приходит. Я ж целыми днями в ресторане, он, кстати, на мне только и держится, так что мне некогда лясы точить!

— Я сама удивляюсь, как это «Чайка» не разорилась за время твоего отсутствия, — съязвила Лариса. — Ну ладно, мне здесь больше делать нечего, просьбу твою я передам. Если все-таки что-то еще вспомнишь к приходу жены, скажи, чтобы сразу же мне сообщила.

— Конечно, — ответил Городов. — И это… Спасибо вам, Лариса Викторовна.

— Потом сочтемся, — многообещающе улыбнулась Лариса на прощание и поднялась.

Позвонив жене Городова и попросив ее навестить мужа и принести ему сигарет и несколько капсул «Имодиума», она направилась в ресторан, чтобы хоть в конце рабочего дня проверить обстановку. Дисциплина, конечно, на глазах упала, официантки позволяли себе болтать с клиентами, в коридоре на полу Лариса обнаружила грязь и невольно подумала о том, что без Степаныча здесь действительно нелегко справиться. При виде Ларисы все, естественно, рассыпались кто куда и стали усиленно создавать видимость работы. Лариса прошла в кухню, попробовала несколько блюд и, оставшись довольна хотя бы ими, сказала шеф-повару, что он смело может использовать предложенный им рецепт. Затем Лариса прошла к себе в кабинет и, вызвав одну из официанток, наиболее серьезную и ответственную женщину, сказала ей, что за отдельную плату та должна в отсутствие Ларисы следить за трудовой дисциплиной. В противном случае ей грозит лишение премии. Сама Лариса будет ежедневно посещать ресторан в разное время и проверять, как идут дела. Наталия Николаевна понимающе кивнула и пообещала, что все сделает.

— А как там Дмитрий Степаныч-то? — спросила она. — Скоро появится?

— Не знаю, Наташа, — честно ответила директриса. — Будем надеяться.

Наталия Николаевна осторожно кивнула в ответ. Было непонятно, желает ли она возвращения Степаныча к своим обязанностям или нет. Лариса не удивилась — всем было известно, что у администратора ресторана «Чайка» характер не сахар.

* * *

После ухода Наталии Николаевны Лариса набрала телефонный номер квартиры, где жили Маша Суровцева с мужем. Ей ответил Никита.

— Добрый вечер, это Лариса Викторовна, — представилась она. — Вы не могли бы ответить мне на такой вопрос: где вы находились сами в момент убийства вашей жены?

— Как где? На работе, — удивленно ответил Никита. — Я когда на остановке стоял, автобус ждал, меня соседка видела. Она может подтвердить, что я садился в этот автобус.

— А вы можете сообщить мне фамилию и адрес вашей соседки? — попросила Лариса.

— За меня принялись? — усмехнулся Никита. — Что ж, могу, конечно. Зовут ее Алевтина Александровна Коробкова, а живет она в тридцать шестой квартире. Можете зайти и поговорить с ней, если она, конечно, дома.

— Спасибо, — поблагодарила Лариса и отключила связь.

Она не поленилась съездить к Алевтине Александровне Коробковой, и та охотно сообщила ей, что действительно утром, когда случилась трагедия, она выходила из автобуса и видела на остановке Никиту.

— Я как раз с ночной смены возвращалась, — говорила она. — А он стоял, автобус ждал. Потом поздоровался со мной и уехал. На том же автобусе и уехал. Это как раз около девяти часов было.

Лариса поблагодарила женщину и вышла из ее квартиры. Что ж, видимо, Никита и в самом деле ни при чем. За кого же браться теперь?

Для очистки совести Лариса все-таки позвонила в справочную и узнала телефон фирмы «Космос». Ей пришлось перезвонить несколько раз, пока она не попала на непосредственного начальника Никиты Алексеевича Кораблева.

— Вас беспокоит старший следователь Фрунзенского РОВД, — соврала она. — У нас к вам один вопрос, мы хотели вызвать вас повесткой, но подумали, что это можно выяснить и по телефону. Вы не могли бы сказать, третьего декабря Кораблев Никита Алексеевич был на работе? — спросила Лариса.

— Да, — немного удивленно ответил мужской голос. — А в чем дело?

— Ничего особенного, обычная проверка. Он был на работе целый день?

— Ну, он подъехал где-то к обеду, а потом его срочно вызвали домой. Вы, наверное, знаете о его несчастье…

— Да-да, я по этому поводу и звоню. И больше он не возвращался?

— Нет, он подъехал еще к вечеру. Сделал срочные дела и отпросился на несколько дней.

— Значит, вы совершенно точно заявляете, что с утра его на работе не было? — почувствовав напряжение в голосе, уточнила Лариса.

— Да, он позвонил утром и сказал, что задержится.

— Большое спасибо, возможно, мы вас вызовем, — «порадовала» его Лариса, отключая мобильник.

Итак, в момент убийства Кораблева на работе не было. И он этот факт скрыл ото всех. Интересно, с какой целью? Если он убийца, то почему так халатно подготовился к преступлению? Почему не заготовил себе алиби? Неужели рассчитывал, что все обойдется только показаниями соседки? Вообще-то Кораблев не производит впечатление человека глупого и легкомысленного. И все это следует немедленно проверить, благо она как раз находится там, где он живет, и он сейчас дома — Лариса, входя в подъезд, обратила внимание на свет в окне квартиры Маши Суровцевой.