Ларикова разбудил настойчивый звонок в дверь.

Он вскочил на кровати и посмотрел на часы.

— Черт, — выругался он, обнаружив, что еще только половина восьмого. — Кто бы это мог быть в такую рань?

Он наспех оделся и поспешил к двери.

На пороге стояла полная дама в великолепной шубе, но при этом вид у дамы был плачевный.

— Вы… Андрей Петрович? — спросила она.

— Да, — кивнул Ларчик.

— Я — Галя Смирнова. Жена Иван Саныча.

Хотя это ничего не говорило Ларикову и он мучительно соображал, кто такой Иван Саныч, он заметил, что женщина явно собирается расплакаться, поэтому поспешил провести ее в комнату и в очередной раз ощутил Сашкино отсутствие, так как не мог найти без нее столь необходимую сейчас валерьянку.

Пока он занимался поисками, вдруг вспомнил про Ванцова и быстренько смекнул, что эта дама и есть та самая, которую Ванцов направил к нему.

Так и не обнаружив успокоительного средства, он плеснул в стакан остатки водки и вернулся в комнату.

Женщина с благодарностью взяла из его рук протянутый ей стакан и выпила содержимое залпом, удивленно вскинув на Ларчика глаза.

— Это — водка? — спросила она.

— Я не нашел ничего другого, — поспешил оправдаться Ларчик.

— Да ладно, — махнула женщина рукой. — В конце концов, народное средство — самое лучшее… Вам говорил обо мне Алексей Владимирович?

— Да, конечно, — кивнул Лариков.

— Значит, вы все знаете и я могу обойтись без экивоков, — усмехнулась женщина.

Водка подействовала на ее нервную систему благотворно. Она немного успокоилась.

— Некоторые подробности меня все-таки интересуют.

— Да, понятно… Главное вот в чем, Андрей Петрович. Мужа моего убили, а меня подозревают… Сами понимаете, такая ситуация очень меня нервирует!

— Понимаю, — поспешно согласился Лариков.

— А все из-за этой девчонки. Говорила я ему — не доведет тебя до добра дружба с этим Садиком и вторым парнем… Как его зовут, не знаю. Такой мерзкий парень, на бабу похож.

— Подождите, — попросил ее Лариков. — Я пока еще не до конца понимаю, о чем вы говорите. Может быть, по порядку?

Она поджала на мгновение губы, но потом вернулась в благодушное настроение и, подмигнув, неожиданно весело спросила Ларикова:

— А водочки еще можно? Для спокойствия мысли?

«Господи, — с ужасом посмотрел на нее Лариков. — Странная какая-то! У нее мужа убили, а она водки требует и подмигивает как-то фривольно… Судя по всему, Ванцов просто решил надо мной поиздеваться».

И в то же время его чрезвычайно заинтересовала эта «французская мамзель», равно как и загадочные Садик с товарищем. Поэтому Лариков покорно отправился на кухню, искренне надеясь найти еще немного водки. Если от этого зелья у несчастной дамы нормализуется процесс мышления, то надо постараться его обязательно найти!

* * *

— «Нейдет добро чужое впрок», — назидательно сказал мне Франсуа Вийон и растаял.

Я проснулась, так и не успев понять, а что же он, собственно, имел в виду?

За окном был серый день, и я решила, что еще, наверное, очень рано, но, взглянув на часы, подпрыгнула в кровати.

Они показывали восемь утра! Я проспала все на свете, и теперь Светка уже ушла на работу!

Все же попытаться стоило.

Я схватила со столика трубку и быстро набрала Светкин номер.

— Пожалуйста, Светочка, окажись дома! — взмолилась я. — Ты мне так нужна!

Она все-таки обладала телепатическими способностями, потому что трубку взяла почти сразу.

— Алло, — услышала я ее мелодичный голос, напоминающий ручеек.

— Светка, это Данич, — сообщила я без лишних проволочек. — И мне нужна твоя консультация.

— Понятно, Данич, звонишь мне в мой выходной рано утром и именно по делу, — рассмеялась она. — Что случилось? Ты нашла творение Рембрандта на нашей городской свалке и теперь мучаешься вопросом, подлинник это или копия?

— Нет, не то. Меня интересует Лушин.

На другом конце провода воцарилось молчание.

— Кто? Лушин? — переспросила Светка. — С какого перепуга он тебя так вдруг заинтересовал?

— Помнишь, Светка, ты мне говорила, что у него совсем мало осталось картин? Якобы они почти все погибли в огне?

— Ну да. А что?

— Подожди, сначала ответь мне на один вопрос… Сколько стоит одна картина Лушина на Западе?

— Смотря где, — фыркнула Светка. — Если, например, во Франции…

— Именно! — вскричала я. — Именно во Франции!

— Там за одну его картину можно оттяпать хороший кусок «зеленых». Во Франции есть куча его поклонников, которые собирают его работы. Но только этих картин-то мало! Он высоко котируется. Думаю, потолок достигает ста тысяч!

— Ста? — не поверила я.

— Сашка, я уточню. Но какой тебе интерес? Картины эти — большая редкость. Их практически нет.

— А если они есть? Если, скажем, они чудом уцелели?

— Вряд ли, — не поверила мне Светка. — А то тогда придется поверить грязным слухам, что его убили, а картины похитили.

— Что?

— Ходят такие слухи. Вернее, ходили, но теперь все немного успокоилось. Мне кажется, что он вообще покончил с собой. Так что у тебя там с картинами?

— Когда я все узнаю, я тебе обязательно расскажу. А если нам совсем повезет, то твоя мечта о выставке работ Лушина осуществится! — загадочно сказала я. — Светочка, наследие Лушина является национальным достоянием?

— Конечно, — ответила Светка. — В той же точно мере, что и другие шедевры. А Лушин был гениален, в этом ни у кого уже сомнений не возникает!

— Йес! — вскрикнула я. Теперь ситуация начинала проясняться. — Еще один вопрос, Светочка!

— Да хоть сто, — меланхолично согласилась добрая Светка. — Тем более что Лушин — моя вечная любовь.

— Сколько картин Лушина имеется на данный момент в России?

— Немного. Что-то около пятидесяти, по частным коллекциям.

— А сколько их было всего?

— Порядка двухсот. По приблизительным подсчетам. Понимаешь, у него не было мастерской, и он творил дома. Так что все погибло, Саша! Надеяться не на что.

Но прямо на меня смотрела рыжеволосая девочка, а внизу висела «Дриада»!

— Коллекции учтены?

— Конечно. Нам же периодически выдаются картины для выставок!

— А… коллекция Мальпера?

— Мальпера? — искренне удивилась Светка. — Слушай, я очень хорошо знаю его коллекцию. У него всего одна картина Лушина — «Лесная нимфа». Конечно, сама Мальперова коллекция великолепна, но Лушиным он не богат.

«А мой портрет», — хотелось закричать мне. Но я сдержалась.

Поблагодарив Светку, я повесила трубку.

— Не знаю, можно ли сие назвать «светлыми надеждами» в моем теперешнем положении, но все-таки… — задумчиво пробормотала я, не отводя глаз от картины на стене.

* * *

Мечников ворвался в кабинет как разъяренный лев.

Свирепо посмотрев на Маргариту и Игоря, он остановил тяжелый взгляд на Игоре и бросил:

— Боровицкий! Зайди ко мне.

Его тон не предвещал ничего хорошего.

Ответив на вопросительный взгляд Маргариты легким пожатием плеч, Игорь поднялся и прошел за «высоким руководством».

В мечниковском кабинете было тихо и спокойно, и тем не менее исходящая от хозяина негативная аура портила общее впечатление.

— Садись, — бросил Мечников.

Игорь уселся в предложенное ему кресло, закинув по привычке ногу на ногу.

— Ну? — спросил Мечников. — И как ты будешь мне объяснять свои приколы?

— Какие приколы?

— Не вешай мне на уши спагетти, я тебе не Маргарита!

Он не сводил с Игоря тяжелого взгляда.

— Ты кто — оперативник или киллер, мать твою? — тихо спросил он. — Что за Ледовое побоище ты устроил?

— Я? — округлил глаза Игорь.

— Не изображай передо мной невинного идиота, — поморщился Мечников. — Ты разыскивал Жабу?

— Ах вот вы о чем… Ну я. Если я пару раз треснул этим гадам по ушам…

— Треснул. По ушам. Этим гадам. Чудный мальчик!

Мечников достал сигарету и закурил. Игорь поморщился — привычка начальника к «Космосу» была вредна не только для него, но и для окружающих.

— Значит, ты им треснул по ушам, да так круто, что теперь их трупы лежат в морге. Так?

— В морге? — переспросил Игорь. — В каком еще морге они лежат? Они что, такие хлипкие, что помирают от незначительных ударов?

— Дорогой мой, я уже тебе сказал, что ты идиот! По всей видимости, ты трескал их по ушам револьвером, поскольку все они получили огнестрельные раны, приведшие их к весьма плачевному исходу.

— Нельзя сказать, что в моей циничной душе появилось сожаление, — пробормотал Игорь. — Но это не я. Меня интересовал Жаба, и я не замарал об эту падаль свои руки. Я бы предпочел попасть в ад за кого-нибудь покруче.

— Прекрати свои дурацкие шутки, — попросил Мечников. — И без них тошно! Хорошо еще, что про твое увлечение Жабой знаем только мы с Маргаритой.

— То есть подозреваете меня только вы? — уточнил Игорь.

— Да не подозреваю я тебя! Просто как-то это странно — три трупа, и двое — сообщники Жабы. Один из них вообще его правая рука. Вот я и подумал, что…

— Нельзя же думать о людях хуже, чем они есть!

— Ладно. Ты их, значит, не трогал?

— Трогал, — усмехнулся Игорь. — Но не так сильно, чтобы причинить их телам такой непоправимый вред. Во всяком случае, когда я с ними прощался, они были живы и относительно здоровы.

— Так я тебе и поверил… Ладно, иди!

Мечников махнул рукой.

Игорь поднялся и уже подошел к двери, как Мечников снова остановил его.

— Кажется, я знаю, как поймать твоего ненаглядного Жабу с поличным. Ведь ты добиваешься именно этого?

— Вы чрезвычайно догадливы, — нахально улыбнулся Игорь.

— Тогда садись снова. Сейчас все тебе объясню, по крайней мере то, что мне самому стало известно. Может быть, потребуется твоя помощь. Меня интересует одна темная личность, а Жаба сейчас, оказывается, тесно связан с ней.

— Имя этой личности?

— Мальпер, — тихо сказал Мечников. — Некий Мальпер. Этот парень, Игорь, подозревается в неких мрачных делишках. Торгует девочками из стран «третьего мира». Но сволочь хитрая — одни голые подозрения и никаких улик!

— А при чем тут мой Жаба?

— Сейчас объясню.

И Мечников начал рассказывать историю Этель.

* * *

Для начала мне надо было выяснить, сколько в доме в данный момент наличествует нашего «национального достояния».

Две картины я уже видела. Если предположить даже, что большинство картин проданы, то все-таки я не могла отказаться от слабой надежды, что кое-что господин Мальпер оставил, как говорится, «на черный день».

Стоп, Сашенька!

А что это ты все вешаешь на Мальпера?

А ежели он просто покупатель? Ну вот взял да и купил себе эту парочку картин, и больше у него ничего нет!

И в то же время я не могла отвязаться от смутных подозрений в причастности к вывозу картин именно Мальпера. Дело было не только в том, что основным рынком сбыта картин была именно Франция, чьим подданным являлся Мальпер, а в странных совпадениях.

Например, господин Мальпер находился в России вместе с пресловутым и загадочным Корпусом мира в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году. Тринадцать лет назад.

В этом году десятилетняя Саша гуляет с отцом по осеннему парку и встречает Андрея Лушина.

Через два месяца Лушин погибает при загадочных обстоятельствах в собственной квартире, а все его картины исчезают. Мальпер примерно в это время уезжает во Францию.

— Черт, а ведь получается, что мой портрет был одной из последних работ художника. Если не последней…

Далее. Господин Мальпер из среднеобеспеченного буржуа стремительно превращается в богатого и процветающего.

— Но как же он мог завладеть картинами?

Вопросов было, как всегда, больше, чем ответов. Вопросы появлялись сами, а ответы мне нужно было найти.

Вот в чем разница между вопросами и ответами, глубокомысленно заметила я. Впрочем, от осознания сего факта мне легче не стало.

Жизнь требовала от меня решительных действий, а не медитативных размышлений. И я, быстро одевшись, спустилась вниз.

В гостиной никого не было, кроме Элен, которая сидела в кресле, поджав под себя ноги, и читала толстую книгу.

— Доброе утро! — улыбнулась я ей.

— Доброе утро, — отозвалась незамедлительно Элен. — Как ты спала?

Пожалуй, я была не права по отношению к ней. Она улыбалась мне с искренней доброжелательностью. Да и вообще начала казаться мне довольно симпатичной особой. В конце концов, мы с ней просто немного разные люди, но это же не повод относиться к ней предвзято?

— Замечательно, — я уселась в соседнее кресло. — Что ты читаешь?

— Ахматову, — сказала она. — Здесь хорошая библиотека.

— Ты любишь Ахматову? — удивилась я.

— Не то слово, — улыбнулась она. — Вот послушай… «Поэма без героя». «Полно мне горевать от страха — лучше кликну чакону Баха…» Когда мне становится не по себе от этой жизни, я слушаю Баха. И вот ведь что интересно — он меня успокаивает и дает мне ощущение собственной значимости! Как будто я в эти моменты разговариваю с богом… И смерть отходит в сторону.

Она задумчиво улыбнулась.

— «Смерти нет — это всем известно, повторять это стало пресно, а что есть — пусть расскажут мне», — ответила я цитатой из той же самой поэмы.

— Ты ее тоже любишь?

— Не то слово, — слегка передразнила я ее. — Покажешь мне библиотеку?

— Конечно, но сначала — кофе. А то ты упадешь от голода, пока мы будем карабкаться наверх. Библиотеку тут воткнули на третий этаж. Наверное, за ненадобностью…

Она горько усмехнулась.

— Ладно, посиди пять минут, сейчас принесу тебе кофе.

— А где все остальные?

— Все разошлись. По делам. А охранник наш куда-то запропал. Не явился на работу.

— Наверное, сильно обиделся на меня, — предположила я.

— Не думаю, что это повод для огорчения, — пошутила Лена и поднялась с кресла. — Зато ты получишь хороший кофе.

Она исчезла в проеме дверей, оставив меня наедине с маленькой дриадой.

Она улыбалась.

Загадочно и немного жалобно. Как будто просила меня о помощи.

* * *

Водку обнаружить не удалось. Лариков уже почувствовал легкий приступ отчаяния, но тут, к счастью, он заметил на полочке маленькую бутылочку. Без особой надежды он достал ее оттуда, и — о, чудо! — это были остатки Сашкиного коньяка, который она иногда подливала в кофе, уверяя, что так ей лучше думается.

Конечно, она закатит мне по возвращении крупный скандал, подумал Ларчик. Но когда это еще будет! А сейчас мне нужно успокоить эту нервическую даму, дабы понять, что там за француженка и имеет ли она какое-то отношение к нашим проблемам с Этти Мальпер.

Он вернулся в комнату.

Его гостья сидела совершенно спокойная, и Ларикову пришла в голову мысль, что не стоит отдавать ей, пожалуй, Сашкин коньяк, поскольку это нечестно — разбазаривать ее имущество, пока девочка рискует собственной жизнью.

Но дама уже узрела в его руках спасительный эликсир и резво выхватила его из рук растерявшегося Ларикова, сказав:

— Вот спасибочки!

После чего вылила содержимое в свою рюмку и выпила с такой отвратительной быстротой, что Лариков вздрогнул.

— Так вот что случилось, — начала она свою горестную историю. — Мы поругались из-за этой французской заразы. То есть я услышала, как он в гостиной с этим Садиком разговоры разговаривает. Что-то у них не заладилось, как я поняла. А потом, как он узнал, что я эту девку подвозила, сразу стал звонить…

— Подождите! — взмолился Лариков. — Какая девка? Как вы узнали вообще об этой вашей «девке»?

— Так фотография, — протянула женщина. — Ее фотография у мужа была. Она там, правда, маленькая еще, но я-то ее сразу признала! Потому что все с нее и началось тогда. Говорила ведь я ему — не трогай мои картины…

— Какие еще картины? — окончательно растерялся Лариков.

— Которые у меня пропали, — развела руками Галина. — Но это вроде из другой оперы, да?

Лариков чувствовал себя близким к помешательству. То, что этой даме казалось понятным, Ларикову напоминало какое-то безумие.

— Стоп! Давайте по порядку. Вы услышали разговор вашего мужа по телефону. С кем он говорил?

— Откуда я знаю? — развела женщина руками.

— Хорошо, — обреченно согласился Лариков. — Тогда о чем он говорил?

— Об этой девке. Сказал, что она в городе и находится в гостинице «Словакия» скорее всего. И еще сказал такую странную фразу, что, может быть, не стоит этого делать, потому как это очень грязное дело. А тот, с кем он говорил, кажется, что-то обидное ему сказал, потому что Иван покраснел как вареный рак. И я ушла. Ой, я забыла! Он тому мужику, с которым разговаривал, милицией пригрозил! Сказал, что ему все надоело и он идет в милицию. Это перед тем, как трубку шваркнуть!

— Так, — Ларчику стала немного понятнее ситуация. — Вы все это рассказали Ванцову?

— Да, я всем это рассказала, только они на меня так смотрят, будто я все это придумала, чтобы себя выгородить, а на самом деле я его убила в припадке ярости. А револьвер этот выкинула и не желаю говорить куда!

Она нервно зажевала губами, явно справляясь с острым желанием выразить свои мысли на более близком ей народном языке.

— Чем занимался ваш муж?

— Торговлей, — передернула она полными плечами. — Чем же еще сейчас можно заниматься, чтоб с голоду не подохнуть?

— А чем он торговал, чтобы не подохнуть?

— Да всем! Сигаретами, водкой, продуктами, но это поначалу. Потом он стал бытовой техникой заниматься. Фирма у него. Напрямую товар из Франции. Там и косметика, кстати, была!

«Из Франции, — отметил про себя Лариков. — Похоже, наши отношения с Францией перерастают из дружеских в родственные. И все крутится вокруг господина Мальпера?»

— Фамилия Мальпер вам ничего не говорит?

— Так это ж тот мужик и есть, с которым мой муж работал, — удивилась женщина. — Я его только пару раз видала, Иван меня стеснялся. Что я — баба из коммуналки как была, так и осталась! Ни кола ни двора, что называется. Все богатства от мужа… Хотя картины-то были моими, между прочим!

— Да погодите вы о картинах! — взмолился снова Лариков, предчувствуя, что сейчас эта дама снова сведет весь разговор к этим совершенно ему неинтересным картинам, отвлекаясь от более насущной проблемы. — Давайте лучше о делах с Францией поговорим!

— Так с картин все и началось, — развела женщина руками. — Вы думаете, откуда мой Ванька такие деньги огреб, чтоб дело начать свое?

* * *

Я успела обойти уже всю гостиную, а Лены все не было.

Впрочем, куда больше кофе мне хотелось узнать о местонахождении картин Лушина.

Оглянувшись по сторонам и убедившись, что никого нет — только я, и следить за моими действиями некому, я спустилась в небольшое подвальное помещение.

Здесь было чисто и сухо и по углам стояли какие-то ящики. Ящики были самые разные — от малогабаритных до огромных, но один более всех привлек мое внимание.

Он был узким. И обитым железом. Очень старый ящик, отметила я, тщетно пытаясь его открыть.

— Этти! — услышала я сверху голос Лены. — Ты где?

Я затаила дыхание. Мне не хотелось, чтобы она видела меня здесь.

— Этти!

Позвав меня еще, Лена вышла из гостиной.

Надо было возвращаться, пока она не объявилась снова.

Быстро взбежав по ступенькам, я хлопнула дверью туалета по дороге и, как ни в чем не бывало, уселась на прежнее место.

Стоило мне только устроиться с невинным видом, как дверь за моей спиной тихо открылась.

— Ну и где наш кофе? — спросила я, не оборачиваясь.

В мой висок ткнулось что-то холодное, и вкрадчивый голос тихо сказал:

— Я же предупреждал тебя, Этти! Разве я тебя не предупреждал? Тебе надо было принять это во внимание, но ты очень самоуверенная девочка и решила действовать по собственному усмотрению, так? А ведь ты сама накликала на себя беду, милочка! Теперь молчи и следуй за мной.

— Я закричу, — пообещала я.

— Не стоит, Этти. Право, не стоит. Я ведь могу нечаянно, от испуга, спустить курок… Ты ведь знаешь, как это бывает, — от неожиданности мои пальцы соскользнут, раздастся выстрел, и вон та прелестная картина окажется испачканной, Этти! И знаешь чем? Твоими собственными мозгами!

На мои глаза, прежде чем я успела обернуться, была напялена темная и тугая повязка, и сильные руки, сопротивляться которым я почла бесполезным, рывком подняли меня с кресла.