После того как дом проветрили, мы снова вошли внутрь. В комнате все еще ощущался этот мерзкий запах, но дышать было можно. Кроме меня и Летневых, в холле была куча народу. Работали два криминалиста, несколько милиционеров в бронежилетах шатались туда-сюда без видимых забот, а командовал всеми румяный капитан предпенсионного возраста с пышными седыми усами. Владимиров Сергей Ильич, как он нам представился.

Летневы сидели рядышком на низком диване, стоявшем в углу напротив лестницы, а мы с капитаном возле них — на стульях.

— Значит, вы, — капитан посмотрел на меня, — выстрелили из газового пистолета, когда преступник, — капитан слегка повернул голову в сторону трупа, — достал из кармана пистолет?

— Ну, он уже почти достал его из кармана куртки, — сказала я. — Или мне нужно было подождать, когда он в меня выстрелит?

— Я пытаюсь выяснить обстоятельства дела, — капитан провел руками по усам. — Что вы сделали потом?

— Я выронила пистолет и выбежала на улицу.

— А вы, значит, — капитан посмотрел на Летнева, — в это время подняли свой пистолет и?..

— …и когда этот, — Аркадий покосился на труп, — прицелился и хотел выстрелить в меня, я нажал на курок.

— Вы знали убитого?

— Нет, — покачал головой Аркадий, — до сегодняшнего дня никогда его не видел.

— Вы хорошо стреляете, — то ли с сожалением, то ли с завистью произнес капитан, — точно в голову.

— Он бы мог убить меня, — как бы в оправдание произнес Летнев.

— На каком расстоянии вы были от бандита? — продолжил дознание капитан.

— В нескольких шагах, — Аркадий плавным движением руки поправил очки.

— В нескольких шагах… — словно эхо повторил капитан. — Вы видели, как это произошло? — теперь он обращался к Кристине.

— Да, то есть нет, — она покачала головой, — этот газ… я плохо видела… защипало глаза… нос… Я была уже на крыльце, когда услышала выстрел.

— Значит, вы ничего не видели? — настаивал капитан.

— Нет. Ничего.

— Вы знали убитого? — повторил он вопрос, который задавал Аркадию.

— Нет.

— Странно… — пробормотал капитан себе в усы.

— Товарищ капитан, — не выдержала я, — вы нас об этом уже третий или четвертый раз спрашиваете. Создается впечатление, что это мы с оружием в руках ворвались в дом к этому вымогателю и требовали у него полмиллиона долларов. Я, как представитель тарасовской прессы, просто возмущена. Может быть, вы считаете, что мы все это придумали, чтобы убить этого бандита?

— Оля, ну зачем ты так? — повернув руки ладонями вверх, осуждающе посмотрел на меня Аркадий. — Сергей Ильич делает свое дело. И надеюсь, что он неплохо его знает.

— Как хотите, — фыркнула я и достала сигарету, — если вам нравится, давайте сидеть здесь до самого утра.

— Произошло убийство, — совершенно не обращая внимания на мои закидоны, заявил капитан, — Аркадия Васильевича будут судить. Если хотите знать мое мнение — его скорее всего оправдают, так как он действовал в пределах необходимой самообороны. Но я должен предоставить суду исчерпывающие сведения. Впрочем, на сегодня действительно достаточно.

Владимиров тяжело поднялся со стула и направился к экспертам, которые уже складывали свои чемоданчики.

Минут через сорок мы остались втроем.

— Это похоже на страшный сон, — прижав ладони к вискам, как-то отстраненно произнесла Кристина.

— Теперь этот сон кончился. — Аркадий подошел к столу, налил себе полный бокал вина и жадно выпил его.

— Пойдем, — вымученно улыбнулась Кристина, обращаясь ко мне, — я постелю тебе в комнате для гостей.

* * *

Оставшуюся часть ночи я провела в полудреме, то погружаясь в сон, то вздрагивая от неясных шорохов. В какой-то момент мне показалось, что скрипит лестница и открывается входная дверь. А может, сначала дверь, а потом лестница. Потом я решила, что все это мне приснилось.

Рано утром мы собрались за столом, который Кристина успела заново накрыть, пили кофе с бутербродами, негромко переговариваясь. Вернее, разговаривали в основном Летневы, а я лишь изредка вставляла реплики.

— Ты не забыла, Крис, — отпивая кофе из большой керамической кружки, спросил Аркадий, — сегодня у нас праздник.

— Наверное, я запомню его на всю жизнь, — грустно усмехнулась Кристина. — Может, отменим? Я всех обзвоню, объясню, что нам не до этого.

— Как хочешь, — пожал плечами Аркадий, — но теперь нам нечего бояться.

Договорились, что все-таки ничего отменять не будут. Кристина позвонила домработнице и уточнила, когда ей лучше заехать за ней, чтобы доставить ту вместе с продуктами на дачу.

— У нас к тебе просьба, Оля, — положив трубку на стол, сказала Кристина.

— Вы не хотите, чтобы я писала о том, что у вас случилось? — догадалась я.

— Я понимаю, — кивнула Кристина, — слухи все равно расползутся, тем более что будет суд. Но пока нам бы не хотелось…

— Пожалуйста, — согласилась я, — собственно, и писать-то особенно не о чем. Вымогатель-неудачник. Интересно только, как он узнал о том, что вы на даче?

— Скорее всего, следил на нами, — предположил Аркадий.

— На чем? — вслух размышляла я. — На улице ведь не нашли никакой машины, на которой он мог бы приехать.

— Он мог нанять частника, — приподнял левую бровь в раздумье Аркадий, — за пару сотен рублей тот катал бы его целый день. И вообще, — недовольно поморщился он, потирая лысину, — это дело милиции, вот пусть они и разбираются. Неизвестно даже, кто он такой — никаких документов у него с собой не было.

— И денег только семьдесят рублей, — добавила я.

— Пора ехать, — Кристина встала, собрала на поднос пустые чашки и тарелки и понесла их на кухню.

— Я помогу вымыть посуду, — предложила я.

— Нет, нет, — отказалась Кристина, — Наталья Тимофеевна все вымоет. Мы ей за это платим, — многозначительно заметила она.

Я пожала плечами и опустилась на прежнее место.

— Не думал, что ты умеешь стрелять, — с рассеянной улыбкой глядя куда-то мимо меня, произнес Аркадий.

Он достал из пачки сигарету, мы вместе закурили.

— Меня мой зам научил, — улыбнулась я, — классный дядечка. Я вас как-нибудь познакомлю. Он может говорить на любую тему — столько всего знает.

— Повезло тебе с замом, — хмыкнул Аркадий.

Я с ним согласилась.

* * *

Мы выехали из дома в восемь. Сначала мы с Кристиной на ее серебристом «Пежо», следом Аркадий на шикарном черном «Ситроене». Стоял легкий морозец, снег сверкал на солнце и слепил глаза.

— Скоро весна, — вздохнула Кристина.

Прищурившись, я кивнула и достала сигарету. Было что-то странное, как выразился капитан, во всей этой истории. Сперва мне показалось, что капитан просто такой въедливый тип, которому нужно дослужиться до пенсии, но теперь стала немного по-другому смотреть на вещи. Видимо, сон, хотя и не полноценный, все-таки оказал на меня свое благотворное действие. Мысли стали двигаться быстрее, появилось ощущение свободы и легкости.

Что-то не связывалось во всей этой истории. Какой-то странный, мягко говоря, этот вымогатель, неизвестно как попавший на дачу Летневых. Я попробовала поставить себя на его место. Как бы я действовала, если бы собралась ворваться к Летневым и потребовать у них деньги? Для этого мне понадобилось бы не один день следить за ними, поджидая, когда они уединятся на даче, а слежка не могла остаться незамеченной тем более, что до этого в течение нескольких месяцев я (в качестве преступника) угрожала им по телефону.

Когда мы приехали вчера с Кристиной на дачу, поблизости я не заметила никаких машин. Значит, если исключить, что преступник знал о намерении Летневых заранее, он следил за машиной Кристины и подъехал к дому следом за нами. Но зачем ему нужно было несколько часов ждать на морозе или даже сидеть в наемной машине? Этого я не понимала. Может, он ждал, пока стемнеет, чтоб незаметно перебраться через забор? Но когда мы с Кристиной добрались до дачи, стало совсем темно. Преступник же ждал еще не меньше двух часов. Зачем? Я крутила так и этак возможные варианты и в конце концов пришла к выводу, что вымогатель знал о предстоящей вечеринке. Откуда? — напрашивался вопрос. Летневы никому о планируемых ими посиделках на даче не сообщали. Торжество было назначено на следующий день, то есть на сегодня.

И тут меня посетила совершенно дикая идея. Что, если все это подстроила Кристина? А что? Не такое уж нелепое предположение! С Хмельницким у нее роман, как мне кажется, Аркадий от нее погуливает, об этом она тоже не могла не знать или догадывалась, во всяком случае. Наняла бандита, который позванивал изредка им по телефону для того, чтобы создать соответствующий фон, а потом решила избавиться от своего любимого таким вот неординарным способом. Этот бандит отвез бы куда подальше Аркадия Васильевича, пристрелил бы его, и — поминай как звали. Все бы думали, что это натуральное похищение. Да еще я — свидетель. Я с тревогой и опаской покосилась на Кристину. Да, есть в ней что-то дьявольское. Такая вполне могла бы сыграть и страх, и дрожь, и удивление, и онемение.

— Останови здесь, — сказала я, мы были в двух кварталах от редакции, — пойду на работу.

— А как же твоя машина? — удивилась Кристина, притормаживая.

— Пришлю кого-нибудь за ней, — как можно беззаботнее произнесла я и открыла дверцу, — пока.

Я направилась назад, где вдалеке маячила машина Аркадия — он отстал от нас «на светофоре», — чтоб попрощаться с ним. Он увидел меня, и, прижавшись к тротуару, остановил свой «Ситроен». В эту секунду у меня под ногами вздрогнула земля, и какая-то сила опрокинула меня в сугроб. Черт, землетрясение! Я подняла голову и увидела, как в солнечных лучах, на высоте второго этажа сверкает, поворачиваясь во всех плоскостях, серебристое «Пежо». Потом на какое-то мгновение эта серебристая птица застыла в воздухе и стремительно рухнула на землю. Раздался еще один взрыв, менее слабый, чем первый, и после него сразу всю машину охватило пламя. Я, словно контуженная, а может, меня и вправду слегка контузило, лежала в сугробе и, ошалевшая от этого страшного фейерверка, смотрела, как Аркадий выскакивает из «Ситроена» и бежит к тому, что осталось от серебристого «Пежо».

* * *

Шумело пламя, точно шелест мощных крыл диковинной сказочной птицы висел в воздухе. На дороге образовалась пробка. Зеваки повыскакивали из машин и тесным кольцом обступили эффектное и трагическое аутодафе. Одни тревожно переглядывались, другие возбужденно обсуждали происходящее, третьи со странной смесью сочувствия и праздного любопытства косились на нас с Аркадием. Ценой героических усилий я вылезла из сугроба и доплелась до того места, где, обхватив голову руками, стоял безутешный Аркадий.

— Что вам надо?! — заорал он на толпу, по которой пронесся ропот неодобрения. — Зрелищ?

Он с неистовой яростью пнул лежащую под ногами ледышку.

— Во-он! — надсадно закричал он.

Я тронула его за рукав дубленки.

— Аркадий, — умоляюще посмотрела я на него и потом, обращаясь к скопившемуся народу, сказала: — Это его жена.

Толпа зароптала, но уже с сочувствием.

— Вашу мать, — возмутился один из мужиков, — что ни день — так сюрпризы. Ладно, Махачкала или Грозный… Блин, и до нас добрались!

— Да разборки это все! — вскипел другой мужик, краснощекий колхозного вида водитель «копейки».

Он злобно косился на нас. Мы, наверное, в его глазах выглядели богачами, оплакивающими одну из «наших», которая поплатилась жизнью за нахапанное добро.

— Когда же они заткнутся? — с гневным раздражением воскликнул Аркадий. — Крис, Крис… — стал он отчаянно звать свою погибшую жену.

Он повернулся ко мне. Его лицо было мокрым от слез.

Я не знала, что ему сказать. Слова утешения застряли у меня в горле. В такие жуткие минуты человеческий лексикон представляется таким бедным и лицемерным! Жалость, сострадание и сознание жестокой абсурдности происходящего настолько выбили меня из колеи, что до меня не сразу дошла мысль о том, что я чудом избежала участи Кристины. Как только я вполне осознала это, то уже ни о чем думать больше не могла. Люди казались мне марионетками, я не слышала их слов, видела только, как раскрываются рты и шевелятся губы.

Мне даже не пришло на ум корить себя за животный страх или эгоизм. Мысль, что я наперекор всему уцелела, спаслась, была настолько сильной и шокирующей, такой всепоглощающей и до странного неправдоподобной (как и сам факт моего спасения), что Кристина и Аркадий на какое-то время предстали моему воображению персонажами приключенческого фильма, увиденного мной в детстве.

Клубящаяся полупрозрачная завеса отрезала меня от мира, от его звуков, прервала мою с ним связь и волнами жидкого стекла потекла между мной и этим солнечным февральским утром, ослепительно-белым и голубым. Я смотрела на бледно-сиреневые блики, разливавшиеся по снегу, смотрела на остов догорающей машины, на ядовитую чернильную черноту, лохмотьями копоти и пепла расползавшуюся по накатанной поверхности дороги, и не могла сопоставить эти два пространства: светлое — вдали и темное — совсем близко. Не могла понять, каким образом они сошлись сегодня в моем времени, в моей возможности оказаться в этом, снежно-белом, а не в том, угольно-черном.