Женщин пускали в клуб бесплатно. Хвала нашей возросшей цивилизованности! Войдя в тускло освещенный зал, я некоторое время стояла в нерешительности. Дело в том, что внешность бармена, которого я заметила еще издалека, была далека и от облика Евграфа, каким мне описал его Николай, и от облика напавшего на Клочкова мужчины, которого видела Виолетта Гавриловна.

Смешивающий напитки бармен «Рондо» был ослепительно красивым блондином, не белесым веснушчатым деревенским парнем, а настоящим золотоволосым красавцем.

Да с такой внешностью надо в модели себя пробовать, а не здесь прокисать, подумала я и направилась к стойке. Я была уверена, что выгляжу отлично – немаловажное обстоятельство, если хочешь завести знакомство или добиться от собеседника максимальной откровенности и понимания.

Сев на один из свободных высоких табуретов, я стала незаметно разглядывать блондина. Ясно, что это не Евграф. Может быть, сегодня не его смена, – решила я, наблюдая, как смазливый бармен ловко оперирует полотенцем и рюмками. Судя по широкой, но отнюдь не приторной улыбке, озарявшей его лицо всякий раз, когда он вступал в нехитрую беседу с посетителями, которые с рассеянным видом восседали на таких же табуретах, что и я, по своим природным характеристикам он являлся полной противоположностью корректного, но чопорного и недовольного Николая.

Стойка была длинной и закругленной, так что я, разместившись за овальным изгибом, могла спокойно рассматривать очаровательного блондина. Он стоял ко мне в полоборота, и я имела возможность заключить, что его профиль ни в чем не проигрывает фасу. В густом охряном свете бра его закрывавшие шею кудри отливали красноватой медью. Когда он приблизился ко мне и вежливо, с неизменной улыбкой поинтересовался, что я буду пить, я, смутившись, как на первом свидании, сделала над собой гигантское усилие, чтобы не опустить глаза.

– Морковный сок, – сумела все-таки выпендриться я.

Он удивленно поднял брови, но тут же понял, что это шутка.

– Именно морковный? – иронично уточнил он, с ходу включившись в игру.

– Морковь богата витамином А, – стараясь не расплыться в идиотской улыбке, сказала я, – витамин А, в свою очередь, улучшает зрение. В таких сумрачных дебрях, как ваши, – я кивнула в сторону стонущего от дискотечной музыки и жужжащего роем человеческих голосов зала, – это особенно актуально.

На протяжении всей этой дурацкой фразы немного раскосые синие глаза парня неотрывно смотрели на меня. Темные, красивого рисунка брови чуть сошлись на переносице, так что между ними образовалась тонкая, но глубокая складка. Искренне заинтересовался или прикидывается? – пронеслось у меня в голове.

– Вполне с вами согласен, но, к сожалению, не могу предложить вам ничего, кроме апельсинового, персикового и ананасового. Хотя подождите, – он мягкой походкой хищника прошел к холодильнику, – есть еще нектар и томатный.

– Большое спасибо за заботу, – поблагодарила я его, – пожалуй, я остановлюсь на персиковом.

– А что покрепче? – обворожительно улыбнулся бармен.

– Нет, спасибо, я за рулем, – наконец я подняла глаза к бэйджу, приколотому к белой рубашке, и прочла: Тринитацкий Денис.

Его лицо нельзя было назвать правильным – широковатый нос и тяжеловатый подбородок не укладывались в каноны классической красоты. Но с другой стороны, их небезупречная форма как раз лишала это лицо налета столь ненавистной мне слащавости. Мужское обаяние – вот что действовало на меня безотказно. Вернее, действовало бы, окажись я здесь по другому случаю.

– Дени, – раздалось у самого моего уха, – еще два скотча.

Я чуть повернула голову. Рядом со мной приземлился молодой мужчина с густыми черными волосами и серыми невыразительными глазами.

Господи, какое несоответствие! – подумала я про моего соседа, – чего только в природе не бывает! Сегодня я почему-то особенно внимательно относилась к внешности людей, особенно к прическе. Лысоватый мужчина в клетчатой рубашке и русоволосый Евграф не выходили у меня из головы.

– Держи, – Денис легонько катнул по гладкой поверхности стойки две небольшие рюмки, на две трети наполненные янтарно-коричневой жидкостью, – «Черный рыцарь».

– Отлично, – черноволосый мужчина залпом осушил одну рюмку и стал медитировать над другой. Я по-прежнему наблюдала за ним. По прошествии нескольких минут, в течение которых Денис обслуживал влюбленную парочку, которая, покинув столик, подгребла к стойке, а я потягивала персиковый сок, глаза моего соседа покрыла мутная завеса, вскипавшая порой маслянисто-влажным блеском. Он был основательно пьян, и дополнительная рюмка скотча только усилила это состояние.

– Как же ты поедешь домой, Треф? – снисходительно поинтересовался подошедший к нам Денис.

– Протрезвею и поеду, – упрямо произнес Треф и еще ниже склонился над рюмкой.

– Только не думай, что останешься здесь, как в прошлый раз, – сухо предупредил его Денис, бросив на меня короткий, но красноречивый взгляд, точно приглашал меня в союзники.

– Не боись, красавчик, – глухим, рокочущим затаенной ненавистью голосом сказал Треф, резким движением, словно манекен, вскинув голову и обдав Дениса презрительным взглядом, – ваш вертеп – не единственное в городе место, где можно переночевать, и потом…

В этот момент к стойке присела еще одна парочка: оба высокие, худощавые и хорошо одетые. Дама была сильно декольтирована, ее стройную шею, которая сделала бы честь самой Нефертити, перехватывала широкая атласная лента в тон длинному облегающему платью. Тонкие ключицы и нежный контур груди делали ее по-настоящему трогательной и сексапильной. Черные волосы были собраны в аккуратный пучок. Восковую прозрачность кожи удачно оттеняла темно-фиолетовая ткань платья и ленты. Мужчина не отличался особым великолепием, но в его манерах определенно был лоск и свойственное завзятым денди изящество.

«Дама с бархоткой на шее», – насмешливо окрестила я про себя эту статную красотку.

– Как дела, Дени? – по-свойски обратилась к бармену женщина, обнажая в медоточивой улыбке ровные крупные зубы.

– Отлично, – весело отозвался Денис, одарив брюнетку лукавым заговорщическим взглядом и уважительно кивая ее спутнику.

Тот удостоил Дениса только беглым поверхностным взглядом. На лице Дениса я заметила тень беспокойства. Он бросал тревожные взгляды на окосевшего Трефа и смущенные – на кавалера брюнетки.

Мой пьяный черноволосый сосед тупо уставился на женщину, потом перевел чумной взгляд на Дениса, словно напрягал память в попытке вспомнить, кто перед ним находится.

– Так вот, запомни… – начал было он.

– Треф, дружище, – намеренно громким голосом сказал сопровождавший даму мужчина, – давненько тебя не было видно.

Треф молча ухмыльнулся, давая понять, что ему приятно такое внимание, но разговаривать он не намерен.

– Бутылку розового «Шато де Берн», – сочным грудным голосом сказала брюнетка, ставя оба локтя на стойку.

– Уно момэнто, – отозвался Денис и проскользнул к полке с дорогими винами.

Я почувствовала что-то похожее на укол ревности. Мало того, что невесть откуда взявшаяся парочка не дает мне возможности поговорить с Денисом на интересующую меня тему, так еще эта «дама с бархоткой на шее» строит ему глазки.

– Открой, – капризно приказала она, когда Денис протер бутылку и торжественно водрузил ее на стойку.

Он достал два лотосообразных фужера и, откупорив «Шато де Берн», ровно наполовину наполнил их.

– Мерси, – брюнетка двусмысленно улыбнулась Денису.

Мужчина, все это время о чем-то вполголоса расспрашивавший Трефа, невозмутимо взял бокал и принялся неспешно пить.

– Мне нужно с вами поговорить, – наконец вставила я, заставляя себя в упор посмотреть на Дениса, – по очень важному делу.

Я скользнула взглядом по брюнетке, которая теперь обменивалась впечатлениями по поводу винного букета со своим спутником. Тот оставил Трефа в покое и благосклонно, с игривой снисходительной улыбкой внимал ей.

Денис удивленно посмотрел на меня, но потом, окинув взглядом свою вотчину – все ли удовлетворены и особенно пристально посмотрев на спутника брюнетки, – сказал:

– Давайте чуть отойдем.

Но перед тем как двинуться вправо, он вполголоса обратился к надменному денди:

– Алексей Самуилович, я отойду буквально на пару минут.

– Не больше, – снисходительно разрешил Самуилович, бросая на меня заинтересованный взгляд.

Наверное, он принял меня за девушку Дениса. Я не сомневалась, что спутник блондинки – шеф Дениса и скорее всего хозяин заведения. Высокомерный вид, повадки сибарита и небрежный тон в обращении с барменом свидетельствовали об этом.

– А что, этот дурень до сих пор не появлялся? – с оттенком пренебрежения в голосе спросил вдруг Дениса Алексей Самуилович, остановив его пальцем.

– Нет, – Денис сделал недоуменное лицо.

– Загулял опять… – предположил Алексей Самуилович, – если появится, направь его ко мне. Я по горло сыт его запоями, – раздраженно добавил он.

– Как ты его терпишь? – вмешалась брюнетка.

– Больше не буду, – рассеянно пробормотал Алексей Самуилович и, предупреждая резким отрицательным жестом торопливую готовность Дениса заново наполнить свой опустевший фужер, сам налил себе вина.

Наконец мы с Денисом прошли туда, где плавный изгиб стойки упирался в стену.

– О чем вы хотели меня спросить?

– О Евграфе, – коротко ответила я, – мне нужно срочно его увидеть.

– Мы сами хотели бы срочно его увидеть, – шутливым тоном ответил Денис, – сегодня его смена, но он почему-то не вышел на работу. Вот я за него и отдуваюсь. Вчера не спал ночь и сегодня спать наверняка не буду.

– Так это его имел в виду тот важный господин?

Денис молча кивнул.

– Это ваш директор? – наивно спросила я.

– Директор, – с оттенком горечи в голосе произнес Денис.

– И часто Евграф так поступает?

– Раз в месяц – точно. А вы кто ему будете? – полюбопытствовал Денис.

– Знакомая, – соврала я, – только давно не виделась с ним. Он ведь раньше танцевал.

– Танцевал. Давно было, я еще здесь не работал.

– А его партнершу вы случайно не знаете?

– Несколько раз к нему приходила какая-то женщина… – неуверенно произнес Денис.

– Блондинка с длинными волосами? – насторожилась я.

– Да.

– Можешь описать ее подробней? – взволнованно сказала я.

Так, значит, я не ошиблась! Именно эту парочку я искала.

– Ну, высокая, эффектная, ухоженная, руки – в кольцах, одета с иголочки. Только резкая она какая-то, недовольная была, словно все время торопилась и что-то неприязненно Евграфу выговаривала.

– Вот, посмотрите, это не она?

Я достала из папки фотографии и разложила их перед изумленным Денисом.

Он бросил беглый взгляд на фото и пристальный – на меня.

– Я – главный редактор газеты «Свидетель», – решила я выложить все карты, – слыхал про такую?

– А как же! – продолговатые глаза Дениса еще больше удлинились от удивления.

– Евграф и его знакомая мне нужны как свидетели. Я провожу журналистское расследование.

– Понятно, – Денис задумчиво приложил ладонь ко лбу.

– Так это та женщина, которая приходила к Евграфу? – настойчиво спросила я.

– Похожа, – пробормотал Денис, разглядывая фото.

– А этого господина ты случайно не знаешь? – я указала на дородного мужчину, пританцовывавшего на фотографии в полном неведении о своей трагической участи.

– Нет, даже не видал ни разу.

– А где живет Евграф, не знаешь?

– Да здесь недалеко, Лермонтова, восемнадцать…

Он осекся.

– Вот мое удостоверение, – достала я корочки.

– Квартира восемь, – заглянув в них, продолжил Денис.

– Он живет один?

– Один вроде, хотя не уверен.

– А ваш директор не знает бывшую партнершу Евграфа? Она ведь, кажется, тоже здесь танцевала.

– Давайте я его… – не договорил Денис, потому что я подняла палец в знак того, что не могу его дослушать, так как в моей сумке запиликал сотовый.

Я поднесла трубку к уху.

– Оля, это Кряжимский.

– Слушаю вас, Сергей Иванович.

– Та иномарка принадлежит некоему Лущенко Семену Аркадьевичу. Адрес тоже есть.

– Отлично, – обрадованно сказала я, – немедленно поезжайте к нему.

– Вы знаете, который час? – Кряжимский был в своем амплуа.

– Какой бы ни был, дело не терпит отлагательства, – довольно резко произнесла я, чтобы прекратить прения.

– Хорошо, – выдохнул Кряжимский.

– Сергей Иванович, держите меня в курсе.

– А вы где?

– В «Рондо».

В этот момент Денис сделал мне знак, что его требуют посетители и он не может больше ждать. Я понимающе кивнула. Он направился туда, где по-прежнему стояли Алексей Самуилович и его обворожительная спутница. Проводив глазами Дениса, я встретилась с неожиданно внимательным взглядом Трефа. Вторая рюмка была пуста, но, казалось, Треф протрезвел. Он пялился на меня. Впрочем, и «дама с бархоткой на шее» тоже неотрывно смотрела в мою сторону.

Я принялась одной рукой сгребать фотографии.

– Что-нибудь узнала? – поинтересовался Кряжимский.

– Узнала, – лаконично ответила я и, чтобы приободрить его, добавила, – уверена, мы на правильном пути.

– Дай-то бог, – со вздохом облегчения сказал Сергей Иванович.

Вскоре Денис вернулся, но не один, а сопровождаемый Алексеем Самуиловичем.

Суть нашей беседы могла быть сведена к тому, что некую танцовщицу Клару, подругу Евграфа, Алексей Самуилович не знал, так как сам только недавно стал директором «Рондо». Но земля, как говорится, слухами полнится. Один его приятель не раз аплодировал дуэту Клара – Евграф. Они выступали отдельно и с труппой. Он же знал Евграфа только в качестве непутевого бармена, которого непонятно почему до сих пор не выгнал. Персонал «Рондо» менялся так же часто, как наше правительство, поэтому из нынешних работников «Рондо» никто Клару, скорее всего, не знал. Давать адреса старых работников Алексей Самуилович наотрез отказался.

– И вообще, – отмахнулся директор «Рондо», – почему бы вам не поговорить о Кларе с самим Евграфом?

– Я так и сделаю.

– Денис, – обратился он к бармену, – займись своим делом. Денис вернулся к посетителям. Уходя, я успела передать ему мою визитку, написав на обратной стороне номер своего сотового.

– Так, на всякий случай, – улыбнулась я.

– Я позвоню, – бросил он, – обязательно.

Сев в машину, я минут пять размышляла обо всем, что мне удалось узнать. А что, собственно, удалось? То, что Евграф не вышел на работу, то, что он регулярно загуливает, то, что к нему приходила женщина, наружностью смахивающая на даму с поляны, то, что она весьма резко разговаривала с Евграфом. Еще у меня есть адрес этого непутевого бармена. Я была немного разочарована: в первую очередь тем, что не застала Евграфа на рабочем месте, во вторую – тем, что Клару в этом клубе никто не знал в качестве танцовщицы и в принципе не мог знать. У меня была надежда, что предстоящий разговор с Евграфом многое поможет разъяснить. Я наверняка что-нибудь узнаю об этой преподобной Кларе. Клара украла у Карла кораллы, Клара… кораллы… Или он у нее?..

Фу, черт, мура какая-то в голову лезет! А что здесь удивительного? Взгляни-ка на часы. Тебе, девушка, давно пора бай-бай, а ты все за химерами гоняешься. Нет, нужно собраться, мобилизовать, как выражается Кряжимский, все силы, умственные и физические. Завтра отосплюсь. Вернее сказать, уже сегодня.

Итак, сосредоточилась я, вопрос, кто убил Клочкова и Лущенко, остается открытым. Я почти не сомневалась, что тот солидный господин с поляны был уже больше суток как мертв. Прежде всего меня интересовала личность Клары. Я была уверена в том, что это она, ненавязчиво увлекая Лущенко к кустам, где с пистолетом в руке в полной боевой готовности сидел ее сообщник, вертелась на поляне. А вот носил ли этот самый сообщник звучное и неординарное имя Евграф – пожалуй, я не была уверена.

Странно, что и директор «Рондо», по его словам, ничего не знает о Кларе, если, конечно, не принимать в расчет сообщение его приятеля. Хорошо бы выяснить, в течение какого времени этот Алексей Самуилович директорствует в клубе. Что ж, это можно попытаться сделать, рассеянно и сладко улыбнулась я, вспомнив о Денисе. Славный все-таки парень, позволила я себе снисходительно усмехнуться. Усмешка фифти-фифти предназначалась нам обоим. Не рано ли объединяться с этим красавчиком? Его обещание позвонить ровно ничего не значит, если он вообще возьмет на себя труд его выполнить. Нет, не пятьдесят на пятьдесят, поправилась я, усмешечка моя скорее носила характер самокритики. Не много ли ты из себя воображаешь? – мысленно обратилась я к себе, строишь из себя этакую роковую женщину? Да он, может, и забыл уже о твоем существовании, а ты тут лелеешь, как пишут в слащавых любовных романах, его милый образ.

Устыдившись собственной сентиментальности, я не без усилий изгнала из воображения «милый образ» и опять стала размышлять о деле.

А что, если Евграф сейчас в таком состоянии, что не сможет «дать мне интервью»? Пьяный в стельку… Что ж, придется подождать до утра. Я не сомневалась в том, что если застану его дома (впрочем, он может пить где-то на стороне), то не упущу такого важного свидетеля или… преступника.

Так преступника или свидетеля? – зацепилась я за это двойное определение. Как бы то ни было, на текущий момент Евграф был единственным человеком, кто мог меня просветить насчет Клары. Меня интересовало буквально все: как они познакомились, как стали вместе танцевать, как выступали, подробности автокатастрофы, в которую попала партнерша Евграфа, как получилось, что последний снюхался с дурной компанией, по образному выражению угрюмого бармена из «У Бартольда».

Не покидала меня надежда и на то, что Кряжимский что-нибудь выяснит о жертве сообщников – Лущенко Семене Аркадьевиче, чей белый «БМВ» так выразительно смотрелся на фоне напоенной солнечным светом зелени.

«Куда-то тебя, подруга, в область черного юмора потянуло», – фамильярно попеняла я себе, включая зажигание и стартуя с места.

Ночь была в самом разгаре – тишина и темень. Разгоняя первобытное оцепенение улиц, парадоксально подчеркнутое неподвижным лунатическим светом горбатых фонарей, редкие, затерянные во мраке автомобили мощным клокотанием двигателей задолго предупреждали округу о своем появлении. Я тоже была одним из одиноких скитальцев в ночи, дрожащей в зыбком электрическом туманце.

Поднимавшаяся от реки прохлада, растекаясь в густом ночном воздухе, приятно освежала лицо. «То, что нужно», – удовлетворенно констатировала я, вдыхая полной грудью влетающий в открытые окна моей «Лады» свежий речной ветерок. Он бодрил меня, отгоняя сон и заставляя работать мой усталый мозг. Вот и улица Лермонтова, пустынная и космически безлюдная. Я въехала во двор, образованный парой вездесущих «хрущевок», и, прикинув, что восьмая квартира находится в первом подъезде, подрулила прямо к нему.

Выйдя из машины, я оглядела грязно-серую сверху и меловую в свете тусклого фонаря снизу стену дома. Дом спал, только на пятом этаже горело одно-единственное окно, точно островок жизни во вселенской глухоте.

Мне вдруг страшно захотелось пить. Надеюсь, Евграф даст мне стаканчик во… не водки, воды, конечно. Если он, конечно, в состоянии. А если нет, так сама о себе позабочусь. Если Евграф после первого моего вопроса не укокошит меня на месте. Шутка, конечно.

«Так с кем мне предстоит наладить контакт – со свидетелем или… убийцей?» – спросила себя я. Страх? Что я, не человек, что ли?

«Прежде всего ты – журналист и отступать не имеешь права», – твердо произнесла я вслух и вошла в темный подъезд.

* * *

Белая «шестерка» Кряжимского остановилась перед одним из домов улучшенной планировки, которыми был застроен весь квартал. Жить в квартире, расположенной во чреве такого «Титаника», было сокровенной мечтой Сергея Ивановича: квартиры в двух уровнях, закругленные комнаты, лоджии по всему периметру, нестандартный интерьер, западный комфорт.

Но проникнуть в эту крепость, символизирующую по нашим меркам не просто достаток, но богатство, оказалось не так-то просто. Двери, естественно, были на замке. Кряжимский нажал на кнопку, находящуюся на щитке переговорного устройства.

– Слушаю, – раздался мужской металлический голос.

– Добрый вечер, – вежливость Сергея Ивановича не знала границ, – мне нужен Лущенко Семен Аркадьевич.

– А вам не кажется, что визиты наносить поздновато? – невозмутимо спросил загадочный голос.

– У меня к нему срочное дело, – настаивал Кряжимский.

– Представьтесь.

«Господи, прямо КГБ», – возмущенно подумал Сергей Иванович.

– Заместитель главного редактора газеты «Свидетель» Кряжимский Сергей Иванович.

– Минуточку.

Повисла долгая пауза, потом голос отчеканил:

– Семена Аркадьевича нет, придите в другое время.

– С кем я говорю? Откройте, пожалуйста, дверь, – взмолился Кряжимский, чувствуя себя беспомощным персонажем Кафки перед лабиринтами канцелярского бюрократизма.

– Одну минуту, – опять включился голос, – жена Семена Аркадьевича спрашивает, что вам понадобилось в такое время.

– Скажите, что я беспокоюсь о ее муже и что мне срочно надо с ней увидеться.

Через пару минут дверь распахнулась, и, перешагнув порог, Кряжимский очутился в просторном и светлом парадном. Розовощекий детина в камуфляжной форме проводил Кряжимского до лифта. Сергей Иванович осторожно шагал по коврам, устилавшим холл.

«Вот это да!» – стоя у лифта, он не мог оторвать взгляда от узорчатого пола и разлапистых пальм в кадках.

– Пожалуйста, – сделал приглашающий жест охранник, когда двери лифта бесшумно разъехались перед носом ошеломленного всей этой роскошью Кряжимского.

«Сколько же стоит такое жилье, и почему мы не пишем о счастливых обладателях подобных суперуютных гнездышек, а гоняемся за какими-то опасными сенсациями из жизни местного криминала?» – недоумевал он.

Надо заметить, что его настрой был не более чем проявлением минутной слабости. В глубине души Сергей Иванович знал, что дело журналистов – находиться на передовой, «под пулеметным огнем истории», как любил говаривать он сам.

И все-таки почему журналист чувствует себя при деле, когда описывает тяжелые материальные условия жизни шахтеров, пенсионеров или городской голытьбы, и стесняется сказать пару лестных слов в адрес вот такого, например, благоустроенного дома?

Сергея Ивановича точно бес попутал. Наконец двери лифта открылись, выпуская его на пятом этаже.

Он оказался в перекрестье двух широких коридоров, пол которых был застлан ковровой дорожкой. Слева и справа поблескивали застекленные двери. На веранду, наверное, или в зимний сад, предположил Сергей Иванович. Здесь тоже стояли пальмы в кадках и вовсю работали кондиционеры.

Очнувшись от своих грез, Кряжимский позвонил в одну из четырех отделанных каким-то дорогим деревом (каким точно – определить он не мог) дверей.

– Не заперто, – услышал Кряжимский высокий женский голос.

«Что ж, – уныло подумал он, – можно позволить себе не запираться, если подступы к квартире так охраняются».

Он толкнул дверь и сразу же очутился в гостиной. Вернее, не совсем в гостиной, а в ее передней части, отгороженной от основного помещения стеной с широкой аркой, по краям которой висели лиловые занавеси с бахромой.

В глубине комнаты, выдержанной в охристо-фисташковых тонах, на мягком кожаном диване полулежала белотелая пышногрудая блондинка неопределенного возраста. На ней был лиловый шелковый халат, едва прикрывавший бедра, атласные шлепанцы с загнутыми вверх носами стояли внизу на мягком ковре. В руках она держала книгу в кожаном переплете, на обложке которой Кряжимский заметил какой-то магический символ. Почему-то смутившись, хотя профессия и богатый жизненный опыт научили его общаться с самыми разными людьми, Сергей Иванович сделал шаг вперед и представился:

– Кряжимский Сергей Иванович, зам главного редактора еженедельника «Свидетель».

– Ну зачем так официально, – мило улыбнулась блондинка, поправляя рукой пышно взбитые волосы а-ля Алла Пугачева.

Несмотря на поздний час, она была в полной боевой раскраске: темно-розовые пухлые губы, глаза подведены карандашом, на ресницах – толстый слой туши.

– Присаживайтесь, – не меняя позы, она указала на стоящее неподалеку от дивана кресло, – вы кто по гороскопу? Нет, нет, не говорите, я попробую сама определить.

Блондинка вперила в Кряжимского любопытный взгляд, потом томно подняла глаза к потолку, повела головой справа налево и снова остановилась на Кряжимском.

– Все, я знаю, – звонким, как колокольчик, голосом произнесла она, – вы – Весы. Я угадала?

Кряжимский родился в конце февраля, и его знаком были Рыбы, но он уже немного освоился и, чтобы подыграть хозяйке, утвердительно кивнул. Она уронила книгу, которую все еще держала в руках, и радостно захлопала в ладоши.

– Я так и знала, вы такой спокойный и рассудительный, – тараторила она. – Мой учитель говорит, что у меня сильное биополе и что если я буду регулярно заниматься, то смогу достичь грандиозных успехов. Смо– гу останавливать часы, как Ури Геллер. Вы слышали о нем? Наверняка слышали, это гениальный человек.

Кряжимский где-то читал, что Геллер усилием воли пускал часы, которые стояли по нескольку лет, но спорить не стал: раз человек может пускать часы, значит, наверное, может и останавливать. Поэтому он только кивнул.

– Мой учитель говорит… Ой, да что же это я? – она неожиданно сменила тему: – Хотите чаю? У меня есть великолепный чай от фирмы «Витамакс». Вы, конечно, знаете о ней. Это чисто российская фирма, в отличие от разных там гербалайфов и визионов, – блондинка пренебрежительно выпятила свои пухлые губки. – Сейчас вы сами убедитесь.

Она легко поднялась с дивана, сунула ноги в тапочки с загнутыми носами и продефилировала на кухню. Кряжимский не успел остановить ее.

«Нужно как-то форсировать ситуацию, – подумал он, – иначе я могу здесь застрять надолго. А почему бы и нет, с другой стороны? Все какие-то дела, газета, статьи, расследования. Надо же когда-нибудь расслабиться».

Ему определенно нравилось в этой квартире, да и блондинка была явно в его вкусе – такая живая и аппетитная.

«В конце концов чашечка чая мне не повредит», – разглядывая развешанные на стенах картины, подумал Кряжимский.

Минут через пять блондинка выкатила в гостиную сервировочный столик с двумя дымящимися чашками.

– А вот и я, – весело воскликнула она, остановив столик рядом с диваном. – Подсаживайтесь поближе. Если вы читали Алана Пиза, то должны знать, что нельзя вести переговоры, сидя друг напротив друга, это обязательно закончится конфронтацией.

Она говорила с таким вдохновением, что Кряжимский невольно поддался обаянию ее непосредственности. Он пересел на диван.

– Простите ради бога, – Сергей Иванович наконец сумел воспользоваться кратковременной паузой в ее безудержном речевом потоке, – я даже не знаю, как мне вас называть.

– Мэрилин, – выпалила блондинка, кокетливо склонив голову набок и опустив пушистые ресницы.

Кряжимский, который сделал первый глоток чая, чуть не поперхнулся. Из последних сил гася приступ кашля, он быстро поставил чашку на столик и затрясся как в лихорадке. Но кашель оказался сильнее его, и Сергей Иванович разразился глухой канонадой.

– Ох, боже ж ты мой, – досадливо всплеснула руками блондинка, – давайте я вам по спине постучу.

«Ты лучше себе по голове постучи, – пронеслось в голове у Кряжимского. – Мэрилин, нет, это ж надо, а?»

Может, у нее шизофрения?

– Да, да, в некотором роде я – Мэрилин Монро, – блондинка чудаковато хихикнула, чем привела немного откашлявшегося Кряжимского в полное замешательство. Ее последняя реплика только подтвердила его грустную догадку: перед ним шизофреничка.

«Ну точно, раздвоение личности», – сформулировал он для себя душевное состояние хозяйки.

– Да вы не волнуйтесь, – поспешила успокоить его блондинка, видя, в какой растерянности он пребывает, – у нас с ней, естественно, не полное сходство, такое в принципе невозможно…

Она игриво хохотнула.

«Может, она меня дурачит?» – раздраженно подумал Кряжимский, делая вид, что для него нет ничего удивительного в сходстве сидящей перед ним блондинки с секс-символом Америки пятидесятых.

– Это друзья меня так называют, – сказала она с невинным выражением лица.

Блондинка была немного огорчена и даже обижена на Кряжимского за то, что он позволил себе скроить недоверчивую мину.

– Я так и понял, – поспешил загладить свою вину Сергей Иванович, заключив, что у дамочки с головой вроде бы все в порядке. – У вас замечательный чай, – похвалил он, чтобы как-то покончить с неловкостью.

– Вам правда понравилось? – обрадовалась Мэрилин. – Это натуральный чай, у меня есть еще несколько сортов, хотите попробовать?

– Вы знаете, – остановил поднявшуюся было Мэрилин Кряжимский, – я, в общем-то, к вам по делу.

– Да, помню, – посерьезнела блондинка, опускаясь на место, – вы что-то говорили по поводу моего бывшего мужа.

– Бывшего? – удивился Кряжимский.

– Да, мы с ним расстались полгода назад, – равнодушно произнесла Мэрилин, словно речь шла о потерянной шпильке. – Он оставил мне эту квартиру. А что, с ним что-то случилось?

– Я хотел бы ошибиться, но, мне кажется, случилось.

– И что же? – она нетерпеливо уставилась на Кряжимского.

– Я бы сначала хотел кое-что уточнить, если вы не возражаете?

– Пожалуйста, – Мэрилин пожала плечами и запахнула халат, из-за отворотов которого едва не выпадали тяжелые полушария.

– Когда вы видели своего мужа… своего бывшего мужа, – поправился Кряжимский, – последний раз?

Мэрилин выпятила губы, всем своим видом изображая мыслительный процесс. Сергей Иванович даже почувствовал себя виноватым в том, что заставил дамочку так потрудиться.

– Дня четыре назад, – произнесла наконец блондинка, справившись с подсчетами.

– После этого он не давал о себе знать? Я имею в виду, он вам не звонил?

– Нет, – лаконично ответила Мэрилин, видимо инстинктивно почувствовав неладное. – Да объясните мне наконец, в чем дело?

– Есть подозрение, что его убили, – как можно мягче произнес Сергей Иванович. – Но это пока лишь предположение, доказательств у нас нет. Вы не могли бы ему позвонить?

– Да-да, конечно, – Мэрилин взяла трубку радиотелефона и набрала номер.

Она несколько раз лихорадочно повторила процедуру, но, видимо, так же безрезультатно.

– У вас есть его адрес?

– Да, то есть нет, – выпалила она, похоже, забыв про свою грудь, которая обнажилась до предела.

– Да вы не волнуйтесь, – попытался успокоить ее Кряжимский. – Может быть, все обойдется. Вы его еще любите? – сочувственно поинтересовался он.

– Вот еще, – фыркнула Мэрилин, всем своим видом демонстрируя пренебрежение.

– Так вы дадите мне адрес? – спокойно, но твердо произнес Кряжимский.

– Нет, то есть да. Тьфу ты, черт, – выругалась она, – не знаю я его адреса. То есть знаю, но сказать не могу. О господи, – возвела она очи горе, – я не знаю точного адреса, но могу вам объяснить, где живет мой бывший благоверный. Или нет, лучше я поеду с вами и покажу.

– Вы считаете, что вам стоит поехать? – Кряжимского беспокоило состояние Мэрилин, и он предпочел бы поехать один, несмотря на всю свою симпатию к хозяйке квартиры.

– Пуркуа па? – возбужденно сказала она с правильным, как показалось Сергею Ивановичу, произношением.

Мэрилин решительно поднялась с дивана и, не дав Кряжимскому опомниться, направилась к двери, ведущей в другую комнату.

– Я скоро, – не оборачиваясь, произнесла она.

Не дойдя до двери, она шевельнула плечами, и халат лиловым пятном упал к ее ногам, позволяя Кряжимскому по достоинству оценить пышные формы Мэрилин.

Решив изложить ситуацию своей начальнице, Сергей Иванович поднял с дивана телефонную трубку и набрал номер.

Один гудок, второй, третий… Абонент не отвечал. «Может, не тот номер набрал», – промелькнуло у него в голове, и он повторил набор.

После семнадцатого гудка соединение все-таки произошло, но в трубке висела пронзительная тишина.

– Оля, что с тобой? Почему не отвечаешь? – взволнованно произнес Сергей Иванович.

Наконец до Кряжимского донесся ее слабый голос:

– Я слушаю… Кто это?