В воскресенье, бесстыдно ранним утром, когда все нормальные люди предпочитают досматривать радостные сны, я устроилась на кухне с чашкой кофе и стопкой накопившихся газет. Выписывать периодические издания в нашей семье стало традицией еще с того времени, когда она только-только родилась, и с тех пор мы с мужем исправно вносили в графу расходов пункт под названием: «Газеты, журналы». На заре семейной жизни мы с Вовкой единогласно сошлись во мнении, что на это денег не жалко, потому что, с одной стороны, чтение газет позволяло не отставать от жизни, а с другой – многочисленные подписные издания помогали расслабиться. Лично я, придя вечером с работы, не представляла себе более желанного отдыха, чем засесть после ужина на диване и просмотреть свежую газетку или журнал. В последние дни, правда, было не до этого в свете последних событий, поэтому сейчас я и оказалась обладательницей целой кипы местной прессы.

Увы, сегодня она волновала меня отнюдь не в связи с перспективой приятного домашнего отдыха. Я пыталась отыскать информацию о случившемся событии, в которое оказалась вовлечена наша съемочная группа. Местная пресса, по крайней мере определенные ее представители, отличалась весьма въедливым характером, более того, если им не хватало материала, так сказать, на тему, то они готовы были подробно освещать факты, непосредственно к делу не относящиеся, но лежащие в пределах рассматриваемого. Об этой особенности работников большинства тарасовских редакций я узнала от своей знакомой, которая трудилась как раз в одной из них. Я искренне надеялась, что мне не придется прибегать к ее помощи для получения нужной информации, потому что особой она была пренеприятной и к тому же весьма занудливой. И то и другое мне представлялось крайне негативной чертой, а уж в сочетании, по-моему, составляло убийственный коктейль.

Через четверть часа бесполезных поисков я, кажется, наткнулась на нечто стоящее. Вся полоса газеты с незатейливым названием «Быль» посвящалась убийству, случившемуся на одной из наиболее ярких презентаций последнего времени, как об этом сообщалось в заголовке. Далее следовала фотография убитой – очень удачный снимок запечатлел беззаботно смеющуюся Анюту с красиво развевающимися волосами, словно от дуновения интенсивного ветерка. Но, что самое главное, в статье говорилось не только об убийстве девушки. К моему вящему восторгу, здесь приводилось нечто вроде биографии Анны, ее первые шаги, восхождение, перспективы. Как раз то, на что я и рассчитывала: освещение фактов, не относящихся напрямую к делу, но по крайней мере исходящих из более беспристрастного источника, коим являлись личные знакомые Меранцевой, в частности ее секретарша Нина.

Закурив сигарету – событие для меня редчайшее, имеющее место только в качестве одного из последствий стресса, – я погрузилась в чтение. Как ни странно, но большая часть почерпнутой информации была мне неизвестна.

Анна Варенцева с десяти лет находилась на воспитании тетушки, в то время как ее мать трудилась по какой-то рабочей специальности в Москве. Поскольку тетка имела своих собственных детей, то племянницу воспринимала как обузу, но отправить ее в детский дом не могла по причине религиозности: из последних сил она блюла христианские законы до Аниного семнадцатилетия. В этот год контракт, по которому работала Светлана, закончился, и она вернулась на родину, чтобы наверстать упущенное в воспитании дочери.

Нельзя сказать, чтобы матери удалось преуспеть в этом, по крайней мере именно так свидетельствовала пресса. Девочка к тому моменту, когда вернулась ее мать, считала себя вполне самостоятельной и даже завела роман с женатым мужчиной! Последний факт я отметила фломастером, поставив около строки жирный восклицательный знак. Ничего себе, узнаются новости!.. Анюта, «правильная» девочка – и такое! Ладно, как бы там ни было, но достоверность этого факта остается под большим вопросом.

Итак, Анюта в момент возвращения матери уже жила своей жизнью. Она поступила в кулинарное училище и с удовольствием пекла торты на заказ. Денежных проблем не возникало, потому что работа в столице позволяла Светлане обеспечивать дочь должным образом. Помимо прочего, в статье приводился явный намек на то, что девочка в своем юном возрасте и сама научилась зарабатывать – или получать? – деньги…

Я прервала чтение, потому что в этот момент на кухню вошел мой муж, заспанный и явно не слишком довольный, что с ним случалось весьма редко.

– Без пятнадцати шесть, – обреченно констатировал он, глянув на настенные часы. – Ты для того так рано поднялась в воскресенье, чтобы как можно быстрее прочитать газеты?

– Да ладно тебе, чего ты? – примиряюще сказала я, погладив его по руке. – В плохом настроении проснулся?

– Проснулся я как раз таки в прекрасном настроении. И да будет тебе известно, причиной того явилась ты. Но не спеши обольщаться, потому что как раз ты же и ввела меня в отвратительное расположение духа!

– Да ну? Слушай, это серьезное обвинение. Требую аргументировать.

– С удовольствием! Слушай. Я проснулся в хорошем настроении потому, что мне приснилась ты, – начал рассказывать Вовка, присаживаясь напротив и отбирая у меня недопитую чашку кофе. – Причем ты была в свадебном платье, а это вдвойне приятно, потому что замуж, слава богу, ты выходила только за меня, а значит, в этом сне где-то рядом был и я. – Я пришла в самый искренний восторг от логики моего мужа и невольно включилась в игру. – Ну, в общем, я на тебя долго смотрел, а потом решил поцеловать. Но не во сне же мне это делать?! Я потянулся – наяву уже, разумеется, – захотел тебя обнять, но нащупал только подушку. Неудивительно, тебя же не было рядом! Я честно подождал минут десять, но ты так и не вернулась. Настроение мое потухло, я встал, притащился на кухню и что я увидел? Тебя в компании с газетами, читающую статью про… ну да, я так и думал, про убитую стажерку ресторана! Как после этого настроение не испортится, скажи?

Вопрос был из разряда сложных, ответить так сразу я на него, естественно, не могла, и потому попросила тайм-аут. В ответ на это Вовка категорично заявил, что без меня из кухни не выйдет, хоть ты плачь. Но плакать мне не хотелось – сколько можно! – и потому пришлось последовать за родным мужем в спальню, где он наконец смог-таки меня поцеловать. И не один раз. И не только поцеловать. В общем, к чтению статьи я смогла вернуться только часа через три…

После того как судьба Анюты благосклонно улыбнулась ей – девушку взяли на стажировку в «Классику», – она практически сразу сумела показать себя с лучшей стороны и определиться со своей дальнейшей карьерой. Меранцева благоволила к ней, но не столько из-за личной симпатии, хотя и это имело немаловажное значение, а потому что девушка действительно была лучшей, и Инга Леонидовна никогда не скрывала своего к ней отношения. В «Классике» проходили испытательный срок и другие девушки, претендовавшие на место в штате, но Анне удалось удерживать первенство.

Далее следовали рассуждения автора статьи о нелегкой судьбе людей в целом, а юных личностей – особенно. В ходе этих рассуждений снова мелькнул тот самый интересный факт, который до недавнего времени был мне неизвестен: довольно яркий роман Анюты с мужем одной из работниц «Классики» якобы закончился расставанием по неясной причине. В общем, кто кого бросил – оставалось за кадром, однако доподлинно была известна личность любовника Анны. Им был некто Дабровский Виктор Васильевич, жена которого работала штатным психологом в «Классике».

Оторвавшись от газеты, я вздохнула и, приложив руки к вискам, заставила себя сосредоточиться на этой мысли. В статье не сообщалось о том, когда закончился роман между Дабровским и Анной. Возможно, о его окончании знали и вовсе только два человека, те, кто являлись его непосредственными участниками. А что если жена Дабровского, узнав о его измене, из ревности убила его любовницу, даже не догадываясь о том, что роман прекратил существование? Версия вполне правдоподобная, тем более я давно уже решила, что отравление – вполне женский способ убийства. Опять же в пользу данного варианта и то, что преступник непременно был хорошо знаком Анюте. Чего стоило психологу «Классики» предложить девушке бокал с отравленным вином, а потом незаметно покинуть закулисное пространство? Правда, Анна, которая, возможно, и не была такой простодушной, какой казалась, могла и не согласиться праздновать окончание показа с соперницей, но я ведь не знаю, какие отношения существовали между ними. Возможно, жена Дабровского обладала недюжинной хитростью и на людях никогда не демонстрировала свой ненависти к любовнице супруга. В любом случае эта версия требовала проверки.

Уже через минуту я набирала номер администратора «Классики». Представившись, я попросила записать меня на прием к психологу, на что тут же было получено вежливое согласие и заверение в том, что Наталья Владимировна будет рада принять меня завтра в шестнадцать ноль-ноль. Я поблагодарила и повесила трубку.

В тот момент я по-прежнему упорно отказывалась верить в то, что смерть Анны Варенцевой была подстроена самой владелицей «Классики».

* * *

В прохладной приемной, где царила какая-то безликая и потому расслабляющая атмосфера, подсвеченная голубоватыми светильниками, в кожаном кресле картинно развалилась молодая особа с выражением полнейшего равнодушия на лице. Кроме нее, здесь никого не было, и по этой причине мне предстояло провести несколько минут в ее компании. Не скажу, что эта перспектива меня радовала; честно говоря, я рассчитывала встретить здесь эдакую скучающую дамочку, готовую дорого отдать за возможность запросто поговорить ни о чем, поэтому и пришла чуть раньше, чем следовало. Но от разочарования никуда не денешься, поэтому остаток времени я провела, изучая сидящую напротив даму.

Очевидно, она пришла сюда задолго до назначенного часа или, наоборот, уже побывала в кабинете, но почему-то не торопилась уходить. Безусловно, красивая, холодная, строгая и отчужденная, она казалась недоступной и наверняка вызывала жгучий интерес к своей персоне. На мой вопрос: «Вы тоже к Наталье Владимировне?» она лишь покачала головой и так же молча продолжала смотреть перед собой. «Странная дамочка», – решила я и переключила свое внимание на другое.

Наталью Владимировну, ту самую женщину, которая работала психологом в «Классике», я уже видела, когда она проходила в свой кабинет с какими-то брошюрками в руках. Женщине на вид было чуть за сорок, причем о том, как в этом возрасте нужно тщательно следить за собой, она явно знала не понаслышке. Не просто ухоженная, а, пожалуй, даже холеная, она выглядела очень элегантно и броско, но в то же время располагала к доверию. «Таким и должен быть профессиональный психолог», – думала я, дожидаясь своей очереди.

Наконец из кабинета показалась безупречно одетая женщина лет пятидесяти с утомленным лицом. Потухшие глаза выражали апатию к окружающему миру, и когда Наталья Владимировна провожала пациентку до двери, она совершенно по-дружески взяла ее за руку, сжала и, глядя прямо в глаза, попрощалась, добавив бесполезное на первый взгляд, но очень ободряющее: «Все будет хорошо».

Я последовала за Натальей Владимировной, получив приглашающий жест с ее стороны. Обстановка кабинета мало чем отличалась от той, которая царила в приемной: тот же невыразительный стиль с преобладанием светло-зеленого тона, не привлекающий внимания, но при котором отступает напряжение и мысли невольно переключаются на незначительные темы. Вот и сейчас мне пришлось взять себя в руки и напомнить себе, зачем я сюда пожаловала, потому что наступило невольное расслабление и захотелось предаться легкому разговору, на который меня уже мастерски вызывала Наталья Владимировна.

– Вас что-то беспокоит? Хотелось бы поговорить относительно какой-то проблемы или, возможно, получить совет?

– Да, вы, к сожалению, правы. У меня действительно возникла большая проблема в жизни.

И я приготовилась к увлекательному, хоть и не слишком приятному, путешествию в мир вымышленных историй, одна из которых в настоящее время готова была сорваться с моих уст. Я рассказывала, а сама тем временем наблюдала за собеседницей, на лице которой соответственно сменялись эмоции, среди которых основной была мина сочувствия. Еще бы, ведь моя история была из разряда жалостливых! И банальных. В случае, если бы она являлась правдой, я ждала бы от собеседницы не конкретных советов, а лишь участия, и, следовало признать, что психолог отвечала моим требованиям по всем пунктам.

Я поведала про то, как шесть лет назад в возрасте двадцати одного года выходила замуж за своего нынешнего супруга и какие надежды испытывала в тот момент. Мне удалось довольно красиво описать идиллическую картинку первых лет супружества, когда на каждом шагу молодоженов поджидают приятные сюрпризы и мир кажется радужным и добрым. Для того чтобы представить и передать это, мне не требовалось как-то напрягаться, пытаясь настроиться на поэтический лад: я вспоминала свои собственные мечты и ощущения, поэтому рассказ получался вполне естественным. Радости и печали супружеской жизни крепко сплотили меня с мужем, практически слили в одно целое. Хотя звучит это слишком пафосно, и, возможно, даже пошло, однако так и было на самом деле.

– В тот момент я и представить себе не могла, что на седьмом году совместной жизни могу столкнуться с каким-то непониманием между мной и мужем. Знаете ли, когда я смотрела на свои знакомые пары, то для меня были очевидны слабые стороны их семей. Я думала, например, так: вот эта подруга выходила замуж по расчету, ей было не столько важно быть рядом с конкретным человеком, сколько волновал сам факт замужества как такового. Я замечала то, что оставалось тайной для окружающих, и даже могла предсказать примерный план развития супружеской жизни той или иной пары. Уж не знаю, как это получалось, наверное, благодаря природной проницательности и жизненным наблюдениям, но я практически никогда не ошибалась.

– А сейчас вы столкнулись с чем-то, чего никогда не могли предвидеть, и это касается вашей личной жизни? – Наталья Владимировна чуть придвинулась ко мне и посмотрела прямо в глаза. Я поймала себя на мысли, что невольно проникаюсь духом проникновенной беседы. А пришла я сюда с определенным намерением – выяснить, способна ли эта женщина совершить преступление из чувства ревности. Как выяснить такое? Наверное, в ходе общения: ведь именно общение является моим коньком, и в самом деле я могу расположить к себе людей, вызвать их на откровенность, покорить, вникнув в их доводы и приняв их образ мыслей с должным вниманием.

Но сейчас я не играла, пытаясь получить нужную информацию, используя свой актерский талант. Мне нестерпимо захотелось пренебречь этой целью, которую я преследовала, записавшись на прием, и с головой окунуться в омут общения с человеком, способным понять собеседника. Это, признаюсь, так просто и так… сложно.

– Вы правы. Совсем недавно я выяснила, что столкнулась с супружеской неверностью. Понимаю, что такая проблема слишком распространенное явление, чтобы считаться из ряда вон выходящим, но… Вы должны правильно меня понять. Моя шестилетняя идиллия завершилась так традиционно, но от этого не становится легче. Ведь еще полгода назад я не могла подумать ни о чем подобном!

– Ирина, вы ведь и сами понимаете, что ваша боль протекает большей частью от того, что вы не ожидали ничего подобного. Скажите, а если бы эта ситуация возникла у кого-то из ваших подруг или родственников, вы наверняка не были бы так удивлены и ошарашены?

– Нет, конечно, нет. Свою боль всегда переживаешь сильнее, но в данном случае дело даже не в этом.

Я замолчала, пытаясь мысленно сформулировать то, что хотела сказать дальше, но Наталья Владимировна опередила меня.

– Вам приходилось раньше обращаться к помощи профессиональных психологов?

– Нет, это мой первый опыт, – улыбнулась я.

– Я так и думала. Вы производите впечатление благополучной женщины, но в то же время совершенно не похожи на тех, кто обычно приходит ко мне на приемы. Не скрою, мне импонирует ваша очевидная самодостаточность, и почему-то кажется, что вам было не так-то просто прийти сюда.

– Да, – замерев на мгновение, кивнула я. Пожалуй, наше общение становится опасным. Для этой женщины я – открытая книга. Впрочем, не только я, а любой человек. Приходится признать, что Наталья Владимировна действительно профессионал в своем деле, способный подметить даже самые неявные черты поведения человека. Она разглядела мое замешательство, родившееся в тот момент, когда я встретилась со своей теперешней собеседницей, едва переступив порог ее кабинета, не проходящее и по сей миг.

Но как бы там ни было, а пора мне вспомнить, зачем я вообще оказалась здесь. Честно говоря, сейчас мне вряд ли пришла бы в голову мысль подозревать Наталью Владимировну в фанатизме и всерьез думать о том, что в порыве ревности она способна устранить соперницу. Хотя, с другой стороны, почему же в порыве? Отравление – довольно хладнокровный способ убийства, а спокойствие и взвешенное поведение моей собеседницы могут быть дифференцированными выражениями расчетливости и холодного разума.

– Я не знаю, что мне делать! В настоящий момент я склоняюсь к мысли, что наш брак не может дальше существовать, но, как говорится, умом я понимаю, что это не решение проблемы, а скорее ее радикальное уничтожение…

– Причем, сопровождаемое выжиганием ближайших с этой проблемой областей, – продолжила Наталья Владимировна. – Вы молодец, Ирина, хотя бы потому, что сами понимаете несовершенство подобного выхода. Брак – это нечто больше, чем взаимоотношение двух людей, это еще и большая ответственность друг за друга, и, как вы правильно заметили, единение. Чем больше люди живут вместе, тем роднее они становятся друг другу, конечно, если их супружество изначально не было ошибкой. Но я думаю, что в вашем случае это не актуально.

– Как же мне поступить? Я не сказала вам, но проблема осложняется еще и тем, что любовница моего мужа знакома мне… Она молода, даже слишком молода, красива, пуста. Она относится к тому классическому типу женщин, который в последнее время стал таким редким в результате эмансипации и прочих социальных причин. Тем не менее такие представительницы прекрасного пола всегда будут оставаться идолами, предметом поклонения мужчин.

Я старалась говорить раздраженно, демонстрируя обиду и негативное отношение к сопернице, но главной целью было стремление показать Наталье Владимировне аналогию с ее собственной ситуацией. Роман ее супруга с Анной – чем не повод обозлиться на всех женщин подобного типа?

Но реакция была совсем не такой, какой я ожидала и боялась увидеть. Наталья Владимировна грустно улыбнулась и положила ладонь на мою руку.

– Возможно, вам станет легче от мысли, что с подобной проблемой сталкивается практически каждая женщина. Слышите, каждая, независимо от того, как начиналась ее супружеская жизнь. Если все было безоблачно, а в какой-то момент вдруг загрохотал гром среди ясного неба, нужно подумать, не дано ли это испытание свыше в качестве закалки. Если сейчас вы найдете в себе силы побороть обиду, ваш брак станет только крепче.

– Да уж, куда крепче, – скептически хмыкнула я.

– Поверьте, я знаю, что говорю.

– А мне кажется, что в вас сейчас говорит профессиональный долг…

– Я могла бы многое рассказать вам в приватной беседе, и вы бы поняли, что о проблемах семейной жизни я знаю не понаслышке. Но сейчас я расскажу вам только о том, как поняла необходимость философского подхода к браку.

Когда я впервые осознала, что извечная проблема обманутых жен не миновала и меня, то поначалу чувствовала то же самое, что и любая другая, оказавшаяся на моем месте. Прибавьте к этому еще одно обстоятельство – в тот момент я была довольно молодой женщиной, но самолюбия во мне присутствовало в избытке. До того момента я была просто уверена, что если мой муж когда-либо изменит мне, то характер этой измены будет существенно отличаться от традиционных супружеских гуляний на стороне. Иными словами, я и представить себе не могла, что муж способен клюнуть на какую-нибудь пустышку в мини-юбке, умеющую красиво махать длинными ресницами. Сама себе я ужасно нравилась. Моя строгость, последовательность, уверенность в себе и своем окружении, удачная карьера и прочие факторы сформировали такой внутренний образ, который я сама весьма одобрила. Не сказать, чтобы я себя превозносила до небес или была самовлюбленной, просто я не находила в себе таких черт, от которых хотелось бы избавиться.

Наталья Владимировна перевела дух и, внимательно посмотрев на меня, улыбнулась.

– Словом, нужно было получить удар, чтобы свалиться с собственноручно возведенного пьедестала. Что и произошло в моем случае. Но что тут сказать, если и так все ясно: в один прекрасный день добрые люди показали мне любовницу моего мужа. Вы говорили о красивой и недалекой девочке, которая сумела увлечь вашего супруга? Мне очень знакома такая ситуация. После того как она возникла в моей жизни, мне пришлось заново осмыслить собственный образ, и, вы можете не поверить, я нашла в нем множество изъянов. Не то чтобы я целенаправленно критиковала себя после этого случая, нет, я взглянула на себя трезво, как бы со стороны, и поняла, что многого не замечала раньше. В какой-то степени все супружеские измены представляют собой такие вот своеобразные поиски, поиски того, чего одному из супругов не хватает в браке.

– Я, конечно, могла бы попытаться изменить себя, но ведь побуждением этого шага должна была быть не измена, а что-то другое. Скажем, откровенный разговор, в конце концов…

– Да, но согласитесь, что разговор можно проигнорировать или отложить прозвучавшие в нем просьбы на неопределенное время, но вот когда получаешь такую вот наводку на необходимость изменений в себе, то вряд ли оставишь без внимания.

– Все так. Допустим, одну измену можно простить, хотя и с очень большой натяжкой. Для меня это по-прежнему вопрос открытый, но предположим, что и я смогу подавить обиду. Однако где гарантия, что завтра или через два года я вновь не окажусь в той же самой ситуации? Можете мне поверить, если я смогу простить сейчас, то повторить это уже не получится. Так, может быть, не стоит оттягивать расставание: если муж изменил однажды, то и дальше пойдет по накатанной? Не воспользоваться ли мне сейчас тем, что у нас нет детей, дабы внести существенное изменение в свою жизнь? Развод – дело обычное в наше время.

– И это еще раз подтверждает, что его необходимо избежать! – энергично проговорила моя собеседница. – Поверьте, пример, который подают многие наши соотечественницы, выстраивающие свою жизнь не думая, отрицательный. Нужно постараться избавиться от стадного чувства и наладить брак, а не уничтожать его. Что же касается многократного повтора супружеских измен, то, увы, от него никто не застрахован. Я уже говорила, что любая измена – это поиск недостающего, значит, пока человек живет, риск измены продолжает висеть над ним дамокловым мечом. Однако это не означает, что нужно раскидываться, простите за грубость, родными людьми. Сейчас вы молоды, но чем старше будете становиться, тем большую справедливость будете отыскивать в этой истине.

Выйдя из кабинета Натальи Владимировны, я вздохнула и медленно пошла к мраморной лестнице с резными перилами. Да, приходится признать, что мой сегодняшний визит был напрасным. Хотя, с другой стороны, почему же напрасным, теперь никто не сможет убедить меня в том, что моя недавняя собеседница способна нанести вред своей потенциальной сопернице или просто очередной пассии своего супруга. Уж не знаю, осведомлена ли она о связи, существовавшей между ее благоверным и убитой девушкой, скорее всего это так, учитывая ее ум и проницательность, однако к совершению преступления она отношения не имеет. По крайней мере я в этом уверена.

Однако получается так, что Анюта устроилась в «Классику» все-таки не случайно. Я ошибаюсь или же этому счастливому поначалу, но трагическому впоследствии событию поспособствовал роман с неким господином Дабровским? И почему в статье об этом ничего не упоминалось? Вряд ли ее автор не уловил логической взаимосвязи между любовными отношениями и успехом Анюты на предприятии, где работала жена ее бывшего любовника…

Но как же все-таки замечательно, что на самом деле не существует и половины той проблемы, которую я с такой тщательностью описала психологу! Все-таки мой Вовка – самый замечательный, хотя бы потому, что не доставляет мне хлопот, увлекаясь очередным поиском недостающего на стороне. Наш с ним метод – откровенность, и мы практикуем его с того самого момента, как родилась наша семья. Хороший метод, я сама могу рекомендовать его в качестве панацеи от семейных проблем, хоть и не являюсь профессиональным психологом.

И, возвращаясь домой, я решила устроить Володьке какой-нибудь сюрприз, например, в виде праздничного ужина или еще какой-нибудь мелочи, которую он, безусловно, заслужил тем, что он – такой великолепный во всех отношениях, и, самое главное, тем, что он мой.