Поправлялась я довольно быстро. О случившемся происшествии было заявлено в милицию, однако сотрудники правоохранительных органов давно уже выработали философский подход к вещам, которые простым обывателям кажутся страшными и из ряда вон выходящими. Мне посоветовали быть поосторожнее и не открывать на звонки незнакомым людям, тем более ночью. Ценный совет, ничего не скажешь…

Разумеется, в милиции я ничего не сказала по поводу того, что предшествовало данному событию, то есть про звонок Меранцевой. Да, говоря откровенно, после того как ко мне вернулась способность соображать, я и помыслить не могла, что Инга Леонидовна действительно имеет отношение к случившемуся. Мудрая женщина, коей она являлась, никогда бы не стала действовать не наверняка. Скорее всего, кто-то не очень умный решил в очередной раз ее подставить, а значит, моя предыдущая догадка получает очередное подтверждение.

Но как же выяснить, кто из окружения Инги желает ей зла?

* * *

Утром я шла на работу в приподнятом настроении. Хотя убийство Анны и все, что так или иначе связано с ним, конечно, продолжало висеть надо мной подобно дамоклову мечу, однако в настоящее время нужно честно признаться, я совершенно об этом не думала. Сегодня я впервые после довольно долгого перерыва шла на работу – закончились дни моего внезапного отпуска. Конечно, в свете последних событий его можно было бы и продлить, однако, провалявшись в постели несколько дней, я взмолилась, настойчиво упрашивая мужа отпустить меня на работу. Он посопротивлялся, но, поскольку ко мне вернулся нормальный голос и обычная активность, настаивать на постельном режиме было бы глупо.

Разумеется, так просто Вовка бы меня не отпустил. Перед тем как снять вето с любой деятельности, кроме отдыха, муж провел со мной серьезный разговор относительно случившегося и тех событий, которые способствовали инциденту. Стоит ли говорить, что во время него он услышал в ответ слова? Вовка был резок и порою груб, когда заявлял о моей непроходимой глупости, граничащей с упрямством. «Ты понимаешь, какие могли быть последствия расследования?!» – со справедливым упреком спрашивал он, и мне нечего было на это возразить.

Однако и пустых обещаний я не давала, потому, что подобное было бы не слишком честно с моей стороны. Я убедила мужа лишь в том, что все понимаю, и он расценил это как мое согласие прекратить расследование. Как же он ошибался!

Нет, не геройство и даже не упрямство сыграло тут роль. Просто теперь уже невозможно выйти из игры, не выяснив всего до конца. Удивляюсь только, как муж не понял этого, но, думаю, что в то время он просто не мог посмотреть на все объективно, потому что пережитый стресс лишал его способности мыслить и здраво, и объективно.

Однако сейчас, когда я шла на работу, мои мысли была далеки от всего плохого и вовсе не связаны ни с попытками продолжить собственное расследование, ни с хитроумными вычислениями потенциального убийцы. По примеру героини романа «Унесенные ветром» я решила не думать сегодня о плохом, а сделать это в другое время, когда совсем окрепну. Надо сказать, в тот момент у меня даже возникла мысль о том, чтобы начать уповать на родную милицию, но, с другой стороны, я понимала, что в этом случае просто найду себе повод для самоуспокоения. Официальное расследование, судя по сведениям, доходившим до меня, не двигалось с места.

Но, как всегда это и бывает, судьба довольно решительно распорядилась всем. У входа в студию неторопливо прохаживался Валерка Гурьев, и я безошибочно определила, что поджидает он не кого иного, как меня. Рабочий день еще не начался, и тот факт, что Валерий не захотел застать меня непосредственно на рабочем месте, говорил о том, что разговор у него серьезный, непредназначенный для чужих ушей. По его виду однако догадаться об этом было невозможно.

– Привет, – непринужденно бросил Гурьев и весело глянул на меня. – Выглядишь хорошо, сияешь. Везет же людям!

Валерка, как и другие мои коллеги и друзья, ничего не знал о случившемся. Мы с мужем решили, что рассказывать об этом не стоит хотя бы потому, чтобы никого не волновать, да и себе не доставлять лишних хлопот с объяснениями. Мысленно хмыкнув в ответ на комплимент Гурьева, я улыбнулась и похвалила себя за то, что сегодня утром особенно тщательно постаралась привести себя в порядок. Кажется, удалось.

– Да и ты тоже не унываешь, – заметила я в ответ, глядя на извечно кажущуюся легкомысленной физиономию бравого коллеги.

– А нам ли быть в печали? – философски спросил Валерка и предложил: – Ну что, отойдем покалякать? А то ведь на работу чревато раньше времени приходить, так можно и начальство разбаловать.

Недалеко от телестудии был симпатичный скверик, прозванный горожанами треугольником. Он действительно имел такую форму, и в каждом по углу живописно расположились лавочки, обращенные к середине, где была детская игровая площадка. В это время здесь всегда малолюдно по причине еще слишком холодного времени года, но уже в апреле, когда появляется первая травка и листочки на деревьях, скверик оглашается веселым гамом детских и взрослых голосов.

Я с опаской присела на краешек скамьи, надеясь, что после этого смелого поступка на юбке не останутся живописные полосы после недавнего окрашивания, а Гурьев устроился на корточках возле меня и сразу же глубоко затянулся сигаретой. Наше молчание длилось довольно долго, в течение которого Гурьев задумчиво курил, не глядя на меня, а потом ловко отправил окурок в близстоящую урну, вздохнул и начал:

– Ну, мать, слушай… – и стал рассказывать.

Госпожа Геренова Ирина Евгеньевна, по добытым Валерой сведениям, действительно являлась совладелицей Меранцевой. Однако и те выводы, которые успела сделать я, не оказались ошибочными: Инга была непререкаемой властительницей предприятия, тогда как вторая директорша никогда не решала самого главного – финансовых вопросов. Кое-что, не касающееся денег, могло вершиться с подачи Гереновой, но опять же с согласования Меранцевой. Такое положение вещей имело объяснение, а вернее, свою предысторию. В свое время, когда дела у предприятия «Классика» пошли в гору, Ирина Евгеньевна занимала в нем незначительную должность официантки, но за старания, инициативность и целеустремленность была вскоре повышена. Карьера ей удалась: спустя каких-то пару лет она стала заместителем Меранцевой, а потом и ее совладелицей. Последнее повышение, о чем поведал мне Валерий, было сделано с вполне определенной целью, – официально предприятие теперь было поделено на два автономных подразделения: ресторан и психологический центр, что было выгодно с точки зрения налогов.

– Ну, словом, у Гереновой был вполне веский повод для того, чтобы как-то подставить Меранцеву. Если ее посадили бы, то для совладелицы наступит рай, она сможет единолично решать все вопросы, в том числе и финансовые. Представляешь, сколько бы она всего наворотила в то время, как Меранцева бы парилась на нарах?

– Перестань, Валер, – машинально остановила я его. – Слушай, а кто сейчас решает финансовые вопросы? Ну, в смысле, я поняла так, что Меранцева всем распоряжается, но ведь наверняка есть какое-то должностное лицо, которое распределяет денежные суммы и все такое…

– Естественно, – подтвердил Валерка. – Есть коммерческий директор, некий господин Аркин. Кстати, тот еще тип, его бы не мешало проверить. Но это я так, можно сказать, перестраховываюсь. Ты дальше послушай, самое интересное еще только начинается.

Ты вот, помнится, жаловалась, что не знаешь, как тебе за господина Сушенкова ухватиться. Фигура он и вправду значительная, это я тебе сразу сказал. Но, оказывается, Геренова называет его запросто… – Валерка выдержил эффектную паузу и наконец сенсационно сообщил: – Андрей! Сечешь?

– Э-э… Нет, – честно призналась я, действительно запутавшись в объяснениях коллеги. Он грустно вздохнул и терпеливо продолжал:

– Госпожа Геренова и господин Сушенков очень хорошие знакомые. Возможно, даже, что между ними сложились отношения близкие, доверительные и взаимовыгодные. Последнее, кстати, сомнений не вызывает. Я Гереновой «жучару» подбросил с помощью одного кореша, который у нее интервью брал. Кстати, она якобы меценатством занимается, но это я так упомянул, к нашему делу отношения это не имеет, тем более что лично для меня этот факт сомнителен. Ну так вот, удалось послушать разговор Гереновой и Сушенкова…

– Ну и?.. – поторопила я его, почуяв интересное.

– Говорили, как добрые друзья, за это я отвечаю. Насчет любовных отношений, правда, не уловил, но…

– Валера! – укоризненно глянула я на друга, поняв, что его занесло. – Давай по существу.

– Есть, начальник! Хотя существенного осталось не так уж и много. Встретиться они договорились – «все по поводу того же» – я тебе дословно цитирую. Встречаются сегодня вечером в восемь, в ресторане «Конек».

– Так… Надо идти.

– Да погоди ты, я же еще не кончил. Ты думаешь, я просто так последние несколько дней по городу носился? Не одна ты умеешь сведения добывать, и мы тоже не лыком шиты. Короче, я тут ребят слегка подключил, и мы совместными усилиями нарыли одну прелюбопытнейшую информацию. Оказывается, не все спокойно в датском королевстве. Меранцеву кто-то шантажирует!

– То есть? – тут же вскинулась я.

– Вот так! Какой-то хмырь периодически звонит ей и твердит, что скоро лавочке придет конец.

– Не поняла… Но он ведь должен что-то требовать?

– Ну, естественно. Он и требует, только вот чего именно, мне непонятно. Извини, подруга, но я ведь тоже не всесилен. Давай подключайся, вместе быстрее докопаемся до пресловутой истины.

Я задумчиво чертила носком ботинка по сырой после недавно растаявшего снега земле. Стоит ли рассказывать Валере о происшествии, которое на днях случилось со мной? Ведь перед этим мне звонила якобы сама Инга Леонидовна, хотя я очень в этом сомневаюсь. Моя растерянность не осталась для Гурьева незамеченной. Он переместился на корточках так, чтобы оказаться прямо передо мной, и поймал мой взгляд, причем в его собственном в этот момент обозначился вполне определенный вопрос. За долгое время взаимодействия на профессиональном поприще у нас с Валеркой успели выработаться и личные отношения. Нет, не стоит думать, будто нас связывало нечто большее, чем дружба или симпатия, такого не было. Просто порой мы могли понимать друг друга без слов.

И потому, осознав, что рассказать все равно придется, я выложила своему товарищу все начистоту.

– Ну, дела-а… – протянул он через некоторое время. – Не хочется повторять банальности, но я же тебя предупреждал, что ребята в этом деле замешаны нехилые.

– И что теперь следует делать?

– Знать бы… Я так понимаю, оставить это дело на произвол судьбы ты не решишься?

– Ты же и сам понимаешь, что теперь опаснее сделать так, как ты только что сказал, чем выяснить все до конца. Тот, кто хотел убить меня, может ведь и не узнать, что я решила отступиться. А даже если и узнает, я не смогу жить спокойно, зная, что где-то бродит безнаказанный убийца, на счету которого по крайней мере полтора преступления, если брать в расчет и мой случай.

– Ну да, с этим не поспоришь. Ладно, мать, предлагаю поступить следующим образом: в ресторан сегодня пошлем кого-нибудь нейтрального, например, Павлика. Как тебе такой вариант?

Поразмыслив немного, мы решили, что Павлик вполне справится с заданием, к тому же его физиономия не должна привлечь внимания интересующих нас особ, тогда как появление меня или Гурьева просто недопустимо: я уже успела засветиться перед Гереновой, а Валерий просто сам по себе личность колоритная и известная, особенно в кругах криминальных, так что господин Сушенков его видеть никак не должен.

Обговорив тонкости задания, на которое единогласно мы отправили нашего оператора – ему предстояло прежде всего услышать разговор между Гереновой и Сушенковым, – мы направились к студии. Рабочее время уже пошло, опаздывать в первый день после отпуска мне было совестно, поэтому я слегка нервничала, хоть и понимала, что никакого выговора мне не будет: в нашем коллективе к опозданиям всегда относились философски. Валерке же вообще все было до лампочки, что касается порядков и правил: более легкого отношения к формальностям я еще не встречала.

– Здравствуйте!

Мои коллеги оторвались от утреннего чая – символа того, что дела на работе идут нормально – и на их лицах воцарились разные, но, безусловно, искренние улыбки. Приятно, ох чертовски приятно возвращаться в родной коллектив после долгой отлучки!

– Ириночка! Как мы рады твоему возвращению! – Галина Сергеевна восторженно поднялась мне навстречу, а я, наверное, в сотый раз подумала, что этой женщине могут позавидовать и молодые, такой довольной и безмятежной она умела быть. – Сейчас я тебе чаю налью. Мы беззастенчиво пользуемся тем, что наш Евгений Петрович отбыл в командировку, и немножко бездельничаем. А что, вполне имеем право, мы ведь только вчера закончили подготовку к очередной передаче, ну про ту тетеньку, которая основала приют для бездомных кошек. Так что теперь можем немножко и отдохнуть.

– Вы уже все подготовили?.. – виновато констатировала я, понимая, что в данном проекте моего участия нет и десятой доли. – А я дома отлеживаюсь…

– И правильно делаете, – поддержала Лера, протянув пряник Павлику. – Отдохнули немного, так теперь смотреть любо-дорого, так хорошо выглядите. Кстати, новый цвет волос вам очень идет. Хотя, – в этот момент Лера укоризненно посмотрела на оператора, – это должна была сказать не я, но раз уж в наших рядах перевелись джентльмены…

– Лера! – осадила девушку Галина Сергеевна. Из-за своей молодости Лерины колкости частенько бывали бестактны, но так получалось, уверена, не со зла, а непроизвольно.

– А я предпочитаю не говорить очевидных вещей, – лениво парировал в ответ совершенно не обидевшийся Павел, с удовольствием вгрызаясь в пряник. – С выходом, Ирина.

– Ох, спасибо… – я обвела взглядом своих коллег и прикинула их реакцию, если я сейчас вдруг попрошу Павлика выйти вместе со мной в курилку… Нет, уж если говорить, то при всех, иначе потом могут возникнуть недоразумения и обиды. – А мне есть что вам рассказать, – начала я, отмечая, что все сразу же стали внимательно прислушиваться к моим словам, с готовностью отставляя свои чашки и блюдца и устраиваясь ко мне поближе.

Я выложила все, что знала, и теперь внимательно наблюдала за реакцией на рассказанную историю. Удивление на Лерином лице, озабоченность и сосредоточенность на лице Галины Сергеевны – примерно подобное я и ожидала. Реакция Павлика была особенно приятной: его обычная меланхоличность пропала, уступая место редкой, но яркой тяге к деятельности.

– А может, мне их разговорчик на какой-нибудь диктофон записать? – словно раздумывая, спросил он. – С усиливающим эффектом. Так оно вернее будет, а то вдруг я не смогу подсесть к ним близко и многого не услышу.

– Верно мыслишь, молодец, – одобрительно заявила Галина Сергеевна и обратилась ко мне: – А ты, Ирина, съезди-ка и поговори с Ингой Леонидовной. Кажется, понятно, что не она звонила тебе в тот вечер. Ей виднее, кто хочет причинить ей зло, она должна будет рассказать, чтобы подобное более не повторилось. Возьми с собой Валеру Гурьева, он вчера сдал свой номер, так что может и отлучиться. Поезжайте вдвоем!

* * *

В ранний час, когда дневной зал ресторана еще только-только начинал работу, мы с Гурьевым подъехали к «Классике» на такси и по знакомому пути направились к кабинету Инги Леонидовны. Я не обдумывала план действий или стратегию атаки, решив внести в предстоящее общение максимум откровенности. Не знаю, почему в тот момент я испытывала непоколебимую уверенность в том, что стоит действовать именно так – открыто и напористо, – но определенно была уверена, что не буду пытаться получить информацию путем завуалированных расспросов.

– Добрый день, – поздоровалась я с Ниной, испытывая в душе досаду на то, что сегодня работает именно она. Не хватало еще, чтобы наш разговор с Меранцевой был подслушан этой не в меру любопытной особой. – Инга Леонидовна на месте? – и, дождавшись ответа, продолжила не терпящим возражения тоном: – Будьте добры, доложите о посетителях.

Через полминуты мы уже входили в кабинет директора «Классики».

Глядя на осунувшееся лицо женщины, от которой совсем недавно исходило такое душевное тепло и явное довольство жизнью, я невольно подумала, что в ее жизни действительно наступили черные дни. Причем, она и не пытается этого скрывать или просто истощена физически. Синеватые круги под глазами не красят женщину, тем более той уже не двадцать лет. Слегка воспаленные веки – знак того, что последняя ночь была бессонной, возможно, как и предыдущие. «Да уж, ничто так не портит женщину, как стрессы и проблемы», – думала я, с невольным сочувствием глядя на хозяйку «Классики».

– Инга Леонидовна, мне хотелось бы поговорить с вами, и если такое возможно, то поскорее. Но не здесь, а где-нибудь в другом месте, потому что так будет удобнее. Разговор может оказаться долгим, а здесь вас в любую минуту могут отвлечь. Пожалуйста, это очень важно.

То ли последняя фраза произвела желаемый эффект, то ли наш серьезный сосредоточенный вид оказал свое действие, но Меранцева коротко кивнула и вышла вслед за нами, предупредив секретаршу о том, что ее не будет минут сорок.

– Могу предложить вам посидеть в нашем зале, там сейчас как раз еще нет посетителей, так что никто нам не помешает.

Так мы и поступили. В зале действительно было пусто; мы заняли дальний столик в углу, где наш разговор мог проходить спокойно, сделали легкий заказ и наконец приступили к главному.

Сначала я рассказала о злополучном ночном звонке, который якобы исходил от самой Инги Леонидовны. Отмечая, как при этом удивленно расширяются ее глаза, я порадовалась возможности быть откровенной. Могла ли я говорить открыто, если бы мне сейчас не было доподлинно известно, что убийство было невыгодно для моей собеседницы?

– Инга Леонидовна, я прошу простить меня, но сейчас мне придется забыть о деликатности, чтобы изложить одни только факты. Вас подозревают в том, что убийство Анны Варенцевой было подстроено вами для сокрытия определенной информации. Однако я знаю, что это не так. Тем не менее кто-то неизвестный пытается подвести вас под монастырь, и было бы хорошо выяснить, что это за человек, потому что он и есть убийца.

Повисла секундная пауза, после чего я услышала голос Меранцевой:

– Разумеется, я не звонила вам. То, что вы рассказали относительно событий, разыгрывающихся вокруг моей персоны последнее время, для меня не новость. Некоторое время назад мне стали поступать звонки с угрозами вполне определенного характера. Боюсь, что знаю, от кого исходят мои проблемы, но основная из них заключается в некоторой тонкости… Попробую изложить ее. Дело в том, что если меня пытается подставить тот человек, на которого я думаю, то у меня нет никакого шанса выйти из игры без потерь.

Все дело в том, что на меня оказывает влияние один человек, имя которого вам наверняка знакомо. Когда-то давно он считался моим другом, и я могла запросто рассчитывать на его бескорыстную помощь. Вернее, это тогда она казалась мне бескорыстной, но впоследствии, то есть сейчас, начинает выясняться, что эта помощь связала меня по рукам и ногам. Он жаждет завладеть «Классикой» и переоборудовать ее под заведение определенной направленности – широкомасштабный игорный дом. И у него есть на то причины: всяческие казино позволяют отмывать значительные суммы денег. К тому же ресторан имеет прекрасную репутацию, это еще один плюс в его пользу, ведь наше реноме перейдет к новому предприятию по наследству, оградив его от массы неприятностей.

– А вы, конечно, не хотите превращать «Классику» в игорное заведение?

– Естественно! Он пытался убедить меня в том, что род моей деятельности никак не изменится, все останется по-прежнему: и ресторан, и психологический центр, но разве можно всерьез представить себе, что элитное заведение, каким сейчас является «Классика», органично воспримет такие изменения?! Это будет крахом всей моей жизни, вы уж поверьте.

– И давно от вас ждут согласия?

– Это началось где-то полгода назад, но потом на какое-то время прекратилось. Недавно же, после убийства Ани, мне стали звонить с угрозами, причем он ни разу не звонил. Не знаю теперь, что делать дальше, а тут еще и ваша история… За меня серьезно взялись…

– А что думает по этому поводу ваш муж?

– Он ведь болеет делом «Классики» так же, как я, поэтому, естественно, говорит о том, что соглашаться ни в коем случае нельзя. Да вот только как вырваться из всего этого гнета, не знает ни он, ни я.

– А что, если к решению проблемы подключить прессу и другие средства массовой информации?

– Да это просто невозможно, ведь тогда всплывут мои прежние связи, так сказать, порочащие. Нет, увы, но разобраться с этой проблемой могу только я, да и то пока неизвестно, как именно.

– Инга, а как имя вашего прежнего покровителя? – спросила я напоследок и получила ответ, который и ожидала:

– Это Сушенков Андрей Евгеньевич.

* * *

Когда вечерняя пора в Тарасове полноправно завладела городом, молодой человек по имени Павел Старовойтов был практически готов к важному заданию. Облаченный в стильный костюм из дорогого качественного материала – событие воистину редкое и исключительное – он чувствовал себя не слишком комфортно, но философски относил это к издержкам профессиональной деятельности. Костюм после недолгих просьб было одолжен у лучшего друга, так как в недрах личного гардероба Павла подобной одежды не водилось в помине.

Лера с удовольствием оглядывала своего друга и время от времени, большей частью для проформы, поправляла ворот его рубашки. Она тоже собиралась с ним в ресторан: совместный совет коллег решил, что одинокий молодой парень может вызвать подозрения у наблюдаемых объектов, тогда как беззаботная парочка покажется совершенно ничем не выдающейся и привычной. Меранцевой ничего не сказали по поводу подозрений относительно ее совладелицы, раньше времени беспокоить женщину никто не хотел.

– Ты выглядишь просто потрясающе! Вот бы почаще так!

Хотя Лера и считалась девушкой Павла, однако они крайне редко выбирались куда-нибудь вместе. Инициатором такого положения вещей являлся, конечно, сам Павел, всегда трудный на подъем. Он считал, что тратить деньги на праздные мероприятия или походы в шикарные заведения по меньшей мере глупо.

– Чего я там, собственно, не видел?.. – отвечал он обычно.

На самом деле «там» Павел не видел практически ничего, что было вполне естественно, если учесть, что культурно-развлекательные заведения молодой человек посещал только по долгу службы. Вот и сейчас был крайне недоволен необходимостью «тащиться черт знает куда», однако успокаивал себя тем, что все это просто работа. На самом деле любимый отдых Павлика состоял в том, чтобы посидеть дома в компании многочисленных бутылок пива или водки, в зависимости от времени года, и немногочисленных друзей, с которыми можно поговорить за жизнь.

Все мы, я, Лера и Павлик, находились сейчас в квартире Галины Сергеевны. Под ее чутким руководством ребята приняли надлежащий для ресторана вид – наряды были принесены заранее, каждый сбегал за ним к себе домой – и теперь получали последние наставления.

– Главное, ведите себя как можно более естественно, – вещала Галина Сергеевна, довольно осматривая парочку. – Выглядите вы оба замечательно, и ты, Лера, пожалуйста, не скромничай. Кажетесь молодоженами, только Павлику нужно немного изменить выражение лица, а то смотрится он кисловато. Улыбнись! Да, вот так самый раз. Столик постарайтесь занять как можно ближе к ним.

– Необязательно слишком близко, диктофон с усилителем, разговор по-любому запишет, нужно только направить соответствующим образом, – пояснил Павлик.

– Да? Ну тебе виднее. Только еще раз напоминаю, будьте осторожны и естественны. Удачи, ребята!

– Удачи! – пожелала в свою очередь и я.

Павлик с Лерой удалились, а мы с Галиной Сергеевной вооружились припасенными японскими кроссвордами и приготовились ждать.

* * *

Рассказ, переданный мне впоследствии ребятами, сводился к следующему. На место действия они прибыли где-то за пятнадцать минут до времени, когда должны были встретиться Геренова и Сушенков. Павлик сделал вид, что ожидает кого-то, и, регулярно поглядывая на часы, стоял у входа в ресторан на том самом месте, где должны были появиться интересующие нас объекты. Какой-то мужчина очень высокого роста с надменной физиономией безучастно стоял рядом, и наш оператор сделал вывод, который, кстати, оказался безошибочным, что это и есть Андрей Евгеньевич. Догадку подтвердила вскоре подоспевшая дама в шикарном плаще с меховой отделкой: она назвала мужчину по имени, и сомнений в истинности их личностей у Павлика больше не осталось. Подождав, пока пара скрылась в дверях ресторана, он подал условный знак – подошел ко входу поближе – и Лера, стоящая за углом, тут же подоспела к нему. Ребята взялись за руки и вошли в ресторан.

К счастью, народу по случаю буднего дня было немного. Сев недалеко от Сушенкова и Гереновой, ребята сделали заказ – данный «проект» имел несколько спонсоров, проще говоря, деньги на посещение ресторана собирались нами в складчину. Павлик включил диктофон, и дальше дело оставалось за техникой.

Поздно вечером, когда ребята вернулись, мы включили запись и стали сосредоточенно вслушиваться. После нескольких, ничего не значащих фраз мужской голос вдруг спросил:

– Ты не передумала?

Эти слова прозвучали с какой-то особенной интонацией, благодаря чему мы сразу выделили их на звуковом фоне. В ресторане к этому моменту собралось довольно много народу, гул мешал разбирать все, о чем говорили Сушенков с Гереновой, однако после этого вопроса, прозвучавшего, как мне показалось, вкрадчиво, мы все, не сговариваясь, чуть ли не приникли к диктофону.

– Нет! – Ответ прозвучал хоть и резко, однако после небольшой паузы. – Нет, не передумала. Ты же сам заинтересован в этом проекте.

– Ну да, если бы это было не так, я не стал бы тратить время на разговоры с тобой. Мне действительно нужен опытный человек, который может решать вопросы самостоятельно. На которого можно положиться. Инга отказалась переделывать свое детище в игорный дом, и мне не нравится это, однако сделать я ничего не могу. К сожалению, она сама сейчас значит очень много, и разобраться с ней обычными методами просто невозможно.

– А не получится так, что, когда я уже буду рассчитывать на тебя, она вдруг возьмет и передумает? Ведь, как я понимаю, в данном случае я сгодилась по принципу безрыбья?

– А разве ты можешь претендовать на что-то другое? – Мужчина, произнесший эти слова, явно видел в них резон. – Я признаю, что охотнее сотрудничал бы с Меранцевой. И дело тут даже не в том, что я давно ее знаю. Просто она стоит большего, значительно большего, чем ты. Но и тут есть издержки, которые ты сама можешь наблюдать: Инга сознает свою непоколебимость и пользуется этим. Лет пять назад она радостно сплясала бы передо мной польку-бабочку на стойке какого-нибудь дешевого бара, а сейчас, хоть и дрожит от страха при мысли о том, что я способен с ней сделать, однако понимает, что в случае решительных действий я тоже понесу потери.

Далее последовала продолжительная пауза, в течение которой раздавались звуки, сопровождающие поедание заказанного. Наконец надтреснутый женский голос резко нарушил молчание:

– Значит, ты отказываешься давать мне хоть какие-то гарантии? Но ведь это означает, что я подписываю себе смертный приговор…

– Перестань, Ирина, – лениво оборвал ее мужчина. – Каких гарантий ты хочешь, если никто в нашем мире не дает друг другу никаких гарантий, а если и дает, то только для того, чтобы впоследствии их нарушить?

«Да этот дядя – философ», – с невольной усмешкой подумала я.

Разговор продолжался некоторое время в прежнем духе. Поскольку его слушатели, то есть мы, со слов Меранцевой, могли догадаться, о каком проекте идет речь, то сразу же сделали вывод, что ее совладелица, Ирина Геренова, решила «закрыть» собой дыру, образовавшуюся в результате отказа Инги от сотрудничества с Сушенковым. Андрей Евгеньевич, очевидно, испытывал острую нужду в открытии широкомасштабного игорного дома, а Ирина давно хотела выйти из-под контроля Меранцевой. Из их разговора стало ясно, что Сушенков спонсировал проект, а его руководителем назначал Геренову. Таким образом, у них не было смысла строить козни Инге.

Однако в дальнейшем разговоре Ирины с Сушенковым прозвучало одно имя, которое я уже слышала, – Аркин. Мне удалось вспомнить, что об этом человеке говорил мне Валерий Гурьев, отзывавшийся о коммерческом директоре Меранцевой весьма нелицеприятно. Аркин как раз занимал эту должность в «Классике».

– Надо бы переговорить с Аркиным, возможно, он действительно будет нам полезен, – словно раздумывая, сказал Сушенков, однако Геренова ему возразила:

– Нет, он слишком хитер, к тому же очень часто ведет собственную игру. Недавно мне стало известно, что он частенько кидал суммы, выручаемые от заключаемых Ингой сделок, на срочные депозиты и сдирал с них немыслимые проценты.

– Да ну? – искренне удивился мужчина. – Как ты узнала об этом?

– Та история с убитой девчонкой… Говорят, Меранцева сама собиралась отправить ее за границу, на собственные деньги, которые в ее статье расходов значились как «повышение квалификации персонала». Я совершенно случайно наткнулась на дискету с документацией, которую вел Аркин. Так вот, положенные для Анны деньги в файле не значились. Наверняка он кинул их на свой счет.

– Слушай, так получается, что он эту девчонку и замочил? Ведь для того, чтобы получить большой куш, ему было необходимо, чтобы деньги пролежали еще какое-то время. Так что повод был вполне основательный.

– Не знаю, пусть с этим разбирается милиция или сама Инга. Я не хочу вмешиваться в это дело, Меранцева здорово попортила мне нервы за все это время, теперь я хочу развернуться сама…

Больше ничего существенного в записи не содержалось. Однако и услышанного было вполне достаточно для того, чтобы начать действовать.

* * *

Я пришла домой около двенадцати в сопровождении Павлика. До этого мы проводили Леру, поэтому здорово задержались, так как жила она чуть ли не на окраине города. Я, как более взрослый человек, разумеется, не могла настаивать на том, чтобы сначала домой отвезли меня, однако сейчас здорово переживала по поводу позднего возвращения. В свете недавних событий Вовка наверняка волновался, хотя сегодня я и предупреждала его о своей задержке.

– Может, зайдешь? – спросила я Павлика, надеясь, что в его присутствии Вовка не будет слишком строгим.

– А не поздновато ли для визитов?

Павлик жил в одиночестве, снимал квартиру где-то в Транспортном районе, поэтому на приглашения друзей и коллег зайти в гости всегда соглашался. Холостяцкий быт в его типичных проявлениях мало кому способен понравиться, когда он длится уже довольно давно. Павлик, несмотря на леность, любил комфорт и особенно сытную еду, однако заполучить ее мог либо на работе от добрых сотрудников, либо в гостях у них же.

– Пойдем, пойдем, – потянула я его за собой, после того как мы расплатились за такси. – Подтвердишь мое алиби.

Павлик хмыкнул и поплелся вслед за мной.

К счастью, семейного скандала в этот вечер не случилось. То ли присутствие нашего оператора успокоило волновавшегося Володю, то ли он просто не пожелал тратить силы на бесполезное выяснение отношений, однако мы втроем довольно мило посидели на кухне, выпили чаю с домашним пирогом, добрый кусок которого я завернула Павлику с собой, после чего гость начал прощаться. Когда он ушел я, борясь с неотвратимой и естественной сонливостью, попыталась рассказать о том, что открылось нам в результате прослушивания записи, на что Вовка только вздохнул и пробормотал что-то вроде:

– Горбатого могила исправит.

Но я в этот момент уже почти заснула.

* * *

План действий по проверке господина Аркина подлежал обсуждению на следующее утро. Едва придя на работу, я тут же побежала к кабинету Гурьева, надеясь, что мне повезет, и этот соня сегодня придет на работу раньше обычного. Однако мне все-таки не повезло – Валерки не было, и потому, приколов на его рабочее место большой лист бумаги с броской надписью: «Ты мне очень нужен, Ирина», я побрела к себе.

Примерно до одиннадцати я чувствовала себя, как на иголках. То Павлик, то Лера, то Галина Сергеевна заводили разговор на больную тему, что в конце концов мне здорово надоело, в результате чего я довольно грубо заявила:

– Господа, давайте не будем толочь воду в ступе?! Здесь действовать нужно, а не обсуждать. – После этих слов стало чуточку спокойнее.

Около одиннадцати на пороге кабинета появился Гурьев.

– Хеллоу! – поклонился он нам, предварительно помахав моей запиской. – И кому же это я понадобился? Случайно не вам, дамочка? Ах нет, мне не может так повезти… Вы слишком прекрасны для меня.

В ответственные моменты Валерка превращался в паяца, что я заметила уже довольно давно. Схватив его за рукав, я настойчиво потянула бравого коллегу к курилке.

– Все, господа, был рад вас видеть, но как вы можете заметить, даме не терпится со мной уединиться, – все-таки бросил он напоследок, за что получил от меня чувствительный пинок. – Эй, ну ты, потише, а то останешься без предмета страсти и придется выпускать пыл в работе. Представляешь, какая тоска?

– Валер, замолчи. – Я действительно зажала ему рот и добавила: – Молчи и слушай, мне есть что тебе сказать. – И поведала ему историю, которую мы узнали вчера.

– Помнишь, ты сам мне говорил, что этот Аркин – порядочная сволочь? Ведь он мог убить Аню, чтобы скрыть свои махинации. Нет девушки – не нужны и деньги на отправку ее за границу.

– Слющай, правду говорищь, сущий правда, – подделываясь под кавказский акцент, согласился со мной упорно не желающий оставлять дурачества Гурьев. – Ну и щто, есть идеи, как мы этого падлу батистового будет на чистый воду выводить?

– Надо каким-то образом заполучить документацию «Классики». Может, попросить Меранцеву добыть нужный файл?

– Ага, а тебе не приходило в голову, что такой солидный компромат Аркин будет хранить в своем компе за семью печатями? Если Меранцева просто потребует показать ей именно этот файл, то он знаешь что сделает? Затаится или слиняет, по закону детективного жанра, прихлопнув опасного для себя объекта. Но это я никого конкретно не имею в виду, так, к слову сказал. В общем, нет, подруга бравая моя, здесь надо действовать нахрапом, но тем не менее осторожно.

– Как, Валера?

– Пока не знаю. Будем думать. – С этими словами Гурьев удалился, чтобы через некоторое время вновь возникнуть в нашем кабинете и поманить меня за собой.

– Короче, делаем так, – начал он, крутя у меня перед носом какой-то дискеткой. – Ты сейчас же связываешься с Меранцевой, лучше по сотовому, если у тебя имеется ее номер, и просишь об аудиенции. На этой дискете содержится замечательная вещь, добытая одним корешом специально по моей просьбе. Это вирус, причем самый новый из тех, что можно себе представить. Сечешь? Меранцева должна как-то эту дискетку запустить в комп Аркина. Вирус действует масштабно, ни одна антивирусная программа его не покажет, потому что он маскируется как раз под одну из них, под ту, какая стоит в компьютере.

– Так… А что дальше?

– А дальше захожу я, весь в белом. Под видом техника по обслуживанию компьютеров. Как дело будет сделано, пускай госпожа Меранцева мне звонит, я тут же приеду. Вирус ликвидируется элементарно, если знать, как. Если не знать, то можно на хрен всю информацию уничтожить.

Дальше все происходило согласно нашему плану. Договорившись с Ингой Леонидовной, для чего мне пришлось в очередной раз посетить «Классику», я передала ей дискету и вернулась на работу, приготовившись терпеливо ждать. Минут через тридцать после этого в нашем кабинете раздался звонок, к телефону попросили Валерия. Пробормотав несколько ничего не значащих фраз, он довольно кивнул и положил трубку.

– Готово! – сообщив это, Валера вразвалочку побрел к выходу.

К обеду, который у нас на работе наступал в тринадцать ноль-ноль, Гурьев появился на горизонте, торжественно неся в руках трофей. В качестве его выступал процессор от компьютера.

– «Пенек» четвертый, – сообщил нам чрезвычайно довольный успешно проведенной операцией коллега. – Хорошо живут буржуи.

Под тихий свист он направился вместе с системником в кабинет, где располагался отдел маркетинга. Мне пришлось догонять его.

– Валер, расскажи, как тебе это удалось?

– А что рассказывать, разве я не талантливый пройдоха? Прихожу, значит, во все офисы по очереди заглядываю, зычным голосом осведомляюсь, где тут комп полетел. Меня наконец послали, куда надо. Аркин этот выглядит, как зажиточный купец, толстый, солидный, с пузом, в общем, все, что полагается иметь уважаемому человеку, у него есть. Стал поначалу вокруг меня бегать, вопросы дурацкие задавать: информация сохранится или не сохранится? Я ему: не волнуйся, дядя, все путем, разберемся. Системник раскрыл, порылся для проформы и говорю, что нужно в ремонтную тащить, чтобы деталь в стационарных условиях заменить. Он поначалу аж позеленел, а я как ни в чем не бывало ему талон выписал, системник подхватил и был таков. Еще и счет ему предъявлю.

– Натуль, свет очей моих, на полчаса отдохни, а? Да подождет твоя работа, я тебе за простой на мороженое дам.

Валерка попытался оттеснить с рабочего места девушку, сидящую перед компьютером.

– Да подождут твои данные, красавица моя. А я тебя за это на свидание приглашу. Как это не пойдешь? В ресторан тебя поведу. В какой? В «Классику», конечно! Ха-ха, почему это денег не хватит?

Под неустанным напором Гурьева Наталья поднялась со своего места и освободила-таки компьютер.

– Давай, красавица моя, я тут пока похозяйничаю, – вещал Валерка, закрывая программу. – Обещаю ничего не стирать, быть аккуратным и ничего не спереть. – Как только за Наташей закрылась дверь, Валерка оперативно выключил компьютер, отсоединил от него родной системник и подключил принесенный.

– Так, теперь приготовьтесь, госпожа Лебедева, нас с вами ожидает плодотворная и насыщенная работа. Вернее, плодотворность ее будет зависить от удачи и упорства. Ой, блин, здесь информации – море, представляешь, нам придется все это просматривать! Легче винчестер стырить, честное слово!

– Слушай, а что, если попробовать воспользоваться автоматическим поиском? Нужно ввести какое-нибудь ключевое слово, и тогда программа сама отыщет нам файлы, где оно содержится.

– Так, дело говоришь, а что будем вводить? Лично я в бухгалтерской терминологии не силен, понятия не имею, что там может быть ключевым словом.

– Подожди, я вспомнила, что Сушенков упоминал такой пункт, как «Повышение квалификации». Давай его и введем.

– Ну давай, твоими бы устами… – рассеянно отозвался Гурьев. – Ага, вот что-то есть, показывает семь файлов. Скачиваем все, подай-ка дискеты…

* * *

Около часа ушло на то, чтобы по очереди посмотреть все файлы, относящиеся к документации предприятия и найти среди них тот, который относился к интересующему нас вопросу. В конце концов нам повезло: когда несправедливо вытуренная с собственного места Наталья вернулась и попыталась сместить Гурьева с незаконно занятой позиции, его радостный вопль возвестил нас о том, что дело сдвинулось с мертвой точки. Найденный файл содержал информацию о финансовых распределениях «Классики». Скачав его на две дискеты, я удовлетворенно покачала головой.

– Валер, кажется, это то, что нужно. Только мы все равно не разберемся в этом без знающего человека. Вот, например, посмотри, один из пунктов как раз и называется «Повышение квалификации» и здесь значится сумма в пятьдесят тысяч. А кто знает, какова она должна быть? Может, больше, а может, именно такой.

– Ну да, придется канать на консультацию к Меранцевой. Все равно, эта тетенька уже в курсе, что мы лазаем в ее документах. Если уж она позволила стырить системник своего комдиректора, значит, доверяет. Езжай к ней, поговори на животрепещущую тему.

Однако идея эта пришлась мне не по душе. И без того зачастила я в последнее время в «Классику», не ровен час снова случится беда, ведь преступник знает о моем расследовании и уже пытался однажды прекратить его. Сейчас, когда мы решительно ввязались в битву и не собираемся оставлять начатое, рисковать было бы особенно глупо. Поэтому, посовещавшись, мы с Валерой решили пригласить Меранцеву приехать в телецентр.

Красавице Наталье в этот день так и не удалось поработать. Когда шикарная машина марки «Ауди» была припаркована на нашей служебной стоянке – этот момент мы наблюдали из окна, – девушка обреченно вздохнула и грустно глянула на свое рабочее место, беззастенчиво оккупированное увлеченным Гурьевым. Наталья была еще очень молода и оттого не слишком хорошо умела скрывать чувства, питаемые ею к беззаботному Валерке. Она работала в нашей организации полгода, и за это время нашлось немало сотрудников, не преминувших приударить за красавицей, однако она оставалась недоступной и одинокой.

– Не судьба, Наталь, тебе сегодня поработать, – бессовестно констатировал неугомонный Валерка. – Но оно и правильно: работа, говорят, дураков любит, а ты у нас девушка, по всему видно, умная…

В этот момент открылась дверь и на пороге появилась Инга Меранцева.

– Оп-п! Ну я же говорю, не судьба! – возвестил-таки напоследок Гурьев в спину удаляющейся Наталье. – Но ты страдаешь за благородное дело! Добрый день, Инга Леонидовна, садитесь, пожалуйста!

– Добрый, – машинально ответила Инга, вопросительно оглядывая присутствующих. – Случилось что-нибудь еще? Вам удалось найти доказательства виновности в преступлении кого-то из моих сотрудников?

– Не волнуйтесь, Инга, пока мы ничего не нашли. Вернее, не нашли доказательств, потому что сами не может разобраться в информации. Нам просто была необходима ваша помощь. Посмотрите, пожалуйста, вот этот файл. Все ли суммы расходов здесь соответствуют действительности?

Гурьев поднялся с Наташиного места, уступив его Инге Леонидовне. Устало откинув волосы со лба, Меранцева вздохнула и опустилась на стул, напряженно всматриваясь в монитор. В таком положении Инга Леонидовна провела минут десять, время от времени переводя курсор с одного места на другое.

– Вот здесь… – проговорила она, указывая на одну из строк в таблице. – По отчету, который я получала на прошлой неделе, информация была другой. И вот здесь тоже. Так, и в графе, предназначенной для повышения квалификации персонала, значилась совершенно другая сумма – семьсот девяносто тысяч, я прекрасно это помню. Уж никак не пятьдесят.

– Может, это и есть ответ? – взглянув на меня, вопросительно проговорил Валера, а потом опять обратился к Меранцевой: – Скажите, в целом намного ли эта информация отличается от той, которой располагали вы?

– В общем… да. Расхождения большие, по многим пунктам я была уверена в значительно больших суммах, которыми в действительности должно было располагать предприятие.

– А как долго вы могли бы пребывать в неведении относительно истинного положения вещей? Если бы этот файл не попался вам на глаза, то вы бы ничего не знали о том, что денег у предприятия гораздо меньше, чем вы об этом думаете?

– Видите вот эти суммы? – рассеянно поинтересовалась Меранцева, выделяя курсором несколько идущих подряд строк. – Они уже вложены в работу предприятия. Суммы, которые стоят рядом, в скобках, отложены в качестве запаса – может случиться так, что на тот или иной проект понадобятся еще средства. Вот они-то как раз и не сходятся с теми, которые получала я. А что касается повышения квалификации персонала, то необходимую сумму мне должны были предоставить в самом скором времени.

– А для чего она предназначалась?

– Я планировала положить деньги на наш счет под тринадцать процентов в год, но часть суммы должна была уйти на отправку Ани за границу.

– Та-ак… – разом протянули мы с Валеркой и переглянулись. Меранцева судорожно приложила руки к вискам и спросила:

– Вы думаете…

– Похоже, у вашего коммерческого директора планы были другие. Как вы считаете, способен он на убийство, дабы скрыть свои грешки?

– Никогда не приходилось об этом думать…

– А сколько денег могло уйти на отправку Анны за границу?

– Я хотела отправить ее на год, это… значительная сумма.

– Если бы вышло так, что ваш коммерческий директор не смог бы оплатить расходы по отправке Ани за границу, то его махинации стали бы вам известны, – жестко проговорил Валера. – Возможно, он решил не рисковать и предотвратить раскрытие своих махинаций.

– Но… Ведь такое действие было бы очень ненадежным! После смерти Ани я могла бы положить на счет все семьсот девяносто тысяч, которыми он в настоящее время не располагает.

– Да, но впоследствии срок действия его депозита, на который он наверняка положил деньги, закончился бы, и, таким образом, недостающая сумма вновь была бы в его распоряжении. Какое-то время он бы постарался как-то скрывать от вас факт обмана. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Скажите, ваш коммерческий директор любит шампанское?

В этот момент с уст Инги Леонидовны, к нашему общему с Валерой удивлению, сорвалось незамысловатое ругательство. Мы невольно переглянулись, а Гурьев при этом недвусмысленно хмыкнул, за что я возмущенно глянула на него.

– Извините, – процедила Инга сквозь зубы. – Я спокойный человек, но только до тех пор, пока не сталкиваюсь с предательством. Я этого ублюдка по стене размажу!

– Вот это по-нашему! – возрадовался Валерий открывающейся перспективе. – Если что – я к вашим услугам и как репортер криминальной хроники, и просто как благородный человек, готовый прийти даме на помощь!

* * *

Когда наконец я вернулась домой, все мои чувства, сосредоточились на одном – непередаваемой усталости. Признаться, в тот момент лишь одна мысль согревала меня и придавала сил, чтобы добраться до своей квартиры. Так вот, эта мысль была о том, что день окончен, а вместе с ним окончено и мое импровизированное расследование. Эту счастливую новость я собиралась преподнести Володечке, как только окажусь на пороге своего родного дома.

Однако когда этот долгожданный миг настал, обессиленная, я открыла дверь ключом и вошла, кое-что выдающееся, хотя и не из ряда вон выходящее, привлекло мое внимание: это был потрясающий аромат готовящейся еды, кажется, что-то мясное жарилось или запекалось в духовке, уж не знаю, что придумал мой дорогой несравненный супруг… Признаться, усталость и апатия от этого куда-то улетучились, и я, быстренько переодевшись, радостно пропрыгала на кухню.

– Приве-ет! – довольно проговорила я, повисая на шее мужа. – Ой, а что это здесь такое вкусное?!

На плите в сковородке жарились сочные отбивные, а готовые уже были аппетитно разложены на блюде и украшены зеленью и помидорами. Помидоры – в апреле, ох, кажется, Вовка решил шикануть.

– Любимый, ты опять приготовил мне сюрприз, – с легким упреком, исключительно в свой адрес констатировала я. – Ух, какой же ты у меня хороший!

– Давай иди руки мыть, хоть поешь нормально в кои-то веки, – ворчливо отозвался Вовка, перекладывая готовые отбивные со сковородки. – Вкусно получилось, я уже попробовал, я их сначала в смеси уксуса и сметаны выдержал, а потом в сухарях панировочных обвалял.

В очередной раз подивившись кулинарным талантам супруга, я в приподнятом настроении проследовала в ванную. Что ж, не только Володя преподносит мне сюрпризы, я тоже не лыком шита и во время трапезы сообщу ему о том, что расследование закончено. Да уж, мой сюрприз весьма своеобразен, никто не спорит, однако супруг ему, безусловно, порадуется…

* * *

– Слушай, Ира, а давай куда-нибудь выберемся?

После императорского ужина – честь и хвала моему Володе – мы вместе устроились на диване, включив на среднюю громкость музыкальный центр с записью шедевров инструментальной музыки. Я упивалась божественными звуками композиции Эннио Морриконе, когда Володя вдруг неожиданно предложил:

– Сегодня?

– Ну да. Сейчас всего лишь семь часов, самое время, чтобы двум молодым еще людям немного развлечься. А то мы с тобой уже сто лет нигде не были.

Идея неплохая, была вынуждена признаться я. На самом деле из-за постоянной загруженности мы действительно редко куда-то ходили вместе, в основном в театр, приобретя билеты недели за две и готовясь к этому событию, как к чему-то особенному. А вот так, чтобы спонтанно куда-то выбраться, не испытывая при этом вины за невыполненные дела по службе или дому, такого практически никогда не случалось. Тем более был повод нарушить привычное существование.

– А что? – резонно заметила я, внутренне согласившись. – Давай выберемся.

Вовка издал радостный клич в духе индейских воинов и моментально вскочил с дивана, после чего галантно протянул мне руку. Я со смехом поддержала его игру, поднявшись, словно королева, покидающая свою карету.

– А куда мы пойдем? – спросила я, дабы определить, во что нужно одеваться.

– Предлагаю в кои-то веки посетить какой-нибудь популярный ночной клуб. Мы с тобой еще молоды, а подобные заведения почему-то игнорируем. Посмотрим хотя бы, а то перед коллегами иногда стыдно бывает. Только клуб будем выбирать не из тех, в которые мои студенты ходят, а что-нибудь посолиднее. Как ты на это смотришь?

– Да, в общем-то, положительно… – замялась я, невольно воспоминив клуб «Сильвер», в котором произошло убийство Ани. – А куда именно пойдем?

Похоже, Вовка понял мое настроение, потому что чересчур поспешно отреагировал на мою заминку.

– Давай пойдем в «Звездную ночь»?

Его голос звучал так просительно, хотя он явно пытался это скрыть, что отказаться бы было просто свинством. Поэтому я сказала:

– Давай в «Звездную ночь»!

* * *

В клуб мы пришли слишком рано, но кто же знал, что основные посетители здесь собираются ближе к одиннадцати вечера? Пока же мы последовали примеру других немногочисленных гостей «Звездной ночи», которые сидели в зале и вкушали удовольствия жизни. Правда, лица их при этом мне показались несколько унылыми, но, немного поразмыслив, я объяснила это тяжелыми трудовыми буднями, которые в конце концов подошли к логическому завершению. Была пятница, и утомленный подвигами на служебном поприще народ лениво наслаждался расслабляющими звуками мелодии.

– А здесь ничего, – заметила я, обводя взглядом интерьер в западноевропейском стиле с отделкой из светлого дерева. – Музыка, по крайней мере, приятная. Официантка принесла меню, которое можно было принять за произведение искусства, настолько красиво и качественно оно было выполнено. Коричневый кожаный переплет с золочеными уголками – даже это подходило общему стилю. Интересно, а кто отвечает за такие мелочи?

Мои опасения относительно высоких цен оказались обоснованными лишь наполовину: наряду с закусками, которые действительно стоили здесь недешево, предлагались и достаточно демократичные блюда. Мы заказали запеченные куриные окорочка, под венгерским соусом, картофельные кнедлики, салат из фасоли и разноцветное желе на десерт.

– Что будете пить?

Да уж, действительно, как это мы позабыли про вино?! Володя предоставил сделать выбор мне, а я в этот момент вспомнила сорта вин, предлагаемых в «Классике»… Почему бы и нет, попрошу что-нибудь французское.

Однако вино, по совести говоря, меня разочаровало, поскольку оказалось слишком… обычным, что ли, не выдающимся. Зато все остальное, включая десерт, было на высшем уровне. Захмелев от изрядного количества выпитого – все-таки бутылка на двоих – это немало, – я воодушевленно попросила Володю пригласить меня потанцевать – музыка как раз заиграла подходящая.

Стараясь никого не задеть на танцевальном пятачка – маловат он все-таки, ничего не скажешь, – мы следовали звукам мелодии группы «Скорпионс», давно ставшей легендарной. В какой-то момент я положила голову на плечо супругу и почувствовала себя очень счастливой, несмотря на то, что усталость предательски давала о себе знать. Но почему-то всегда бывает так, что удар случается тогда, когда его совсем не ждешь. Эта истина сработала и сейчас.

– Володь, мне надо выйти в туалет. Ты меня подождешь?

– Конечно. Я закажу еще что-нибудь выпить. Ты не против слабоалкогольного коктейля с натуральным ананасовым соком?

– Любимый, против я никогда не буду. Скоро вернусь!

Припав к Вовкиным губам от избытка благостных чувств, соответствующих здешней богемной обстановке, ну и, конечно, от повышенного уровня алкоголя в крови, я стала пробираться сквозь танцующие пары, направляясь к выходу из зала. В холле было прохладно, я поежилась, подходя к дамской комнате, и в этот момент боковым зрением уловила нечто в высшей степени интересное. Немолодой мужчина, из тех, применительно к которым уместно употреблять понятие благообразной наружности, помогал своей даме одеться. Еще до конца не сознавая, почему мое внимание привлекла именно эта пара, я внимательно следила за ними, наблюдая чрезвычайную заботу со стороны мужчины. Что же касается его дамы, то она выглядела шикарно в плане одежды и драгоценностей, но совершенно не соответствовала этому великолепию внешне. Слегка рыхловатая, что виделось даже на расстоянии, капризное выражение немолодого уже лица… – нет, когда твой возраст стремительно приближается к сорока, совершенно ни к чему строить физиономию юной недовольной девочки.

Наверное, сама я выглядела довольно странно, внезапно застыв посреди холла, и только присутствие здесь многих посетителей не выделяло меня из толпы, делая незаметной для наблюдаемой парочки. Осознав это, я вышла из оцепенения и в тот же момент поняла, в чем же причина такой моей реакции. Мужчина определенно был мне знаком – знаком не близко, но однажды нас представляли друг другу. В настоящий момент я имела честь лицезреть Максима Олеговича Ледова собственной персоной.

Помнится, в тот момент, когда его имя всплыло в моем затуманенном алкоголем мозгу, еще какая-то мысль предательски кольнула сознание и тут же оформилась в возмущенный внутренний монолог. Чего стоила демонстрируемая напоказ любовь Ледова к своей супруге, коли на самом деле его отношение к ней можно наглядно наблюдать сейчас?! Он разливался соловьем, превознося многочисленные достоинства своей спутницы, ее ум, обаяние, красоту, а сейчас, исполняя капризы этой склочной особы, глядя на которую нельзя не поразиться специфике вкусов некоторых мужчин.

Явное несоответствие жгло меня словно каленым железом, хотя в тот момент нельзя было сказать, что именно оно натолкнуло меня на внезапное понимание истины. Нет, оно пришло лишь спустя некоторое время, а пока, повинуясь какому-то неясному для самой себя побуждению, я инстинктивно последовала за удаляющейся парочкой. Не дойдя нескольких шагов до охранника, я услышала вопрос, обращенный к Ледову:

– Вы нас уже покидаете?

Мужчина вежливо подтвердил этот факт, а дама промолчала, сохраняя все то же презрительное выражение лица.

– Да-да, спасибо. Будьте так добры, уважаемый, подгоните нашу машину с автостоянки к самому входу. Кажется, идет дождь?

– Совершенно верно, господин Ледов. Сейчас я все сделаю, а вы пока подождите в помещении. Дождь действительно разыгрался не на шутку.

И охранник побежал исполнять приказание.

Подобно ему по степени быстроты, я пронеслась по холлу в зал, стараясь не налететь на кого-то из посетителей. Меня провожали удивленные взгляды, однако сейчас меня это мало беспокоило. В тот момент только одна цель казалась мне оправданной: нужно было как можно скорее, пока парочка не уехала, отыскать Вовку, чтобы предупредить его. Предупредить о том, что расследование еще не закончено и мне предстоит проверить одну догадку.

– Володечка, милый, пойдем скорее, я постараюсь все объяснить тебе по дороге! – на одном дыхании выпалила я, подбежав в нашему столику.

– Что случилось? – Мой вид потряс мужа до глубины души, это было очевидно. Я постаралась взять себя в руки, но продолжала тянуть его к выходу. – Пойдем, пойдем, сейчас не время для объяснений!

Схватив пальто у расторопной гардеробщицы, мы понеслись к выходу, одеваясь на ходу. Мы успели как раз в тот момент, когда Ледов со своей спутницей садился в машину. Оперативно поймав такси, благо желающих подработать частным извозом на территории клуба было в избытке, мы загрузились в автомобиль, и я попросила водителя следовать за только что отъехавшей машиной.

– Погоня, что ли? – недовольно и с опаской осведомился мужчина средних лет, невольно повинуясь моему требованию. Однако тут же добавил: – Я в эти игры не играю, прошу заметить.

– Никакая не погоня, просто нам необходимо знать, куда направляется некий человек, – раздраженно пояснила я. – Журналистское расследование, ничего опасного. Мы заплатим вам более чем щедро, так что успокойтесь.

При этих словах Володя вскинулся и произнес:

– Может, ты мне наконец тоже дашь какое-то объяснение? В связи с чем мы так поспешно покинули клуб? Разве каких-то несколько часов назад ты не говорила, что с расследованием покончено?

– Я действительно считала именно так, пока не всплыли кое-какие новые обстоятельства…

– Какие еще обстоятельства могли всплыть здесь, в клубе?!

– Тот господин, который только что так заботливо усаживал даму в кабриолет, не кто иной, как супруг Меранцевой. В тот день, когда нас представили друг другу, он показался мне образцом добропорядочности.

– Да? Вот тебе раз! А я-то, глупый, всегда полагал, что за образец ты принимаешь меня!

– Володь, это не шутка. Я и в самом деле тогда прониклась симпатией к этому человеку, а сейчас вдруг получаю доказательства, что он, оказывается, беззастенчиво изменяет своей дражайшей половине.

– Слушай, но ведь это дело житейское. Да не смотри ты на меня так, я имею в виду, что ничего криминального в этом нет, а в богатых кругах люди и вовсе относятся к этому совершенно спокойно. Или ты решила уличить этого дядю в измене, исходя из личной симпатии к Меранцевой?

– Да не совсем… Слушай, Володь, вот ты логически подумай и скажи, если я в чем-то не права. Богатый пресытившийся всем мужчина, у которого умная деловая красивая жена, какую любовницу скорее всего выберет? Ну теоретически…

– Даже, не знаю. Наверное, ту, которую подкинет случай.

– Сразу видно, молодой человек, что вы вряд ли когда-нибудь измените своей супруге, – включился в наш разговор внезапно подобревший водитель. – Ясно, что богатый солидный выберет в любовницы молодую и красивую, чтобы не стыдно было показаться с ней в обществе.

– Вот! – торжествующе, с чувством проговорила я. – Спасибо вам большое! Володь, молодую, красивую, да еще, желательно, покладистую, чтобы лишних проблем не возникало… Но не пожилую же тетеньку со склочным характером, имеющую странные представления о вкусе, но зато явно богатую! Она богата, понимаешь? Тебе о чем-то это говорит?

– Я так понял, что традиционной логики я все равно не пойму, – проворчал Володя. – Нет, мне это ни о чем не говорит.

– И мне тоже, – была вынуждена признаться и я. – Только чует мое сердце, что в отношениях этих двоих кроется нечто большее, чем обыкновенная страсть или привязанность. Он эту дамочку просто обхаживает, а спрашивается, зачем? Про таких, кажется, принято говорить «ни кожи ни рожи».

– Ладно, а зачем мы, собственно, за ними едем? Будем публично уличать их в измене и брать клятву больше никогда не прелюбодействовать?

– Боже упаси! Ну и юморок у тебя открылся, любо-дорого послушать! Я просто хочу убедиться, что эта тетенька не родственница Ледова, приехавшая из какого-нибудь отдаленного края в гости, которую он повел развлечься. Желательно бы еще на всякий случай выяснить, где эта ласточка проживает. Чует мое сердце, что наши с ней дорожки еще сойдутся. Называй это как хочешь, только у меня стойкое ощущение, что я только что узнала что-то очень важное, поэтому отпустить их так просто, не проследив за ними, я не могу.

– Ладно, Ир, тебе виднее. Кстати, мы приехали.

– Ты посидишь здесь, а я постараюсь незамеченной посмотреть, куда они пойдут.

– Ага, прям так и разбежался! Нет уж, дорогая моя супруга, сидеть в машине будешь ты, а следить – я. И никакие возражения не принимаются.

Мне пришлось провести двадцать бесконечных минут, в течение которых муж отсутствовал. Наконец дверь машины отворилась, и Вовка забрался в салон, внеся с собой порцию холодного воздуха.

– Б-р-р, холодно сегодня! Все лужи замерзли, когда весна-то настоящая придет?

– Володь, ну что там?

– Ты знаешь, кажется, ты была права. Они прощались совсем как мы с тобой, когда только познакомились, долго не расходились, он ей ручку целовал, а она хихикала, да как противно. Действительно, несимпатичная тетка! Ну так вот, потом она машину на сигнализацию поставила, а он пошел ловить такси. Так что насчет богатств ты была права, тачка у нее поражает воображение. Да и дом тоже не хилый, простые люди в таком не живут. Там домофон стоит, так что квартиру выяснить не удалось, уж не обессудь.

– Да ладно, дома и подъезда вполне достаточно на крайний случай. Слушай, мне эта пара покоя не дает. Ты говоришь, машина принадлежит ей?

– Ну да. Что делать-то собираешься?

– Не знаю пока точно, но кое-что выяснить не помешает. А сейчас предлагаю поехать домой, мы уже и так злоупотребляем временем нашего спасителя! – С этими словами я благодарно посмотрела на водителя.

– Наконец-то слышу дельное предложение! – вздохнул муж.

Машина развернулась на сто восемьдесят градусов и повезла нас к родному дому. Мелкие снежинки, кружащиеся в воздухе, могли бы поспособствовать лирическому настроению, но, конечно, при более подходящих обстоятельствах. Днем весна упорно удерживала свои законные права, но к вечеру, очевидно, уставала и потому невольно сдавала позиции. Апрельский морозец покусывал щеки и руки случайных прохожих, возвращающихся домой в столь поздний час. Я задумчиво глядела в окно на проплывающие мимо картины ночного города и размышляла.

Мысли текли плавным потоком, порой приостанавливаясь и выдавая в качестве важной какую-то одну. От размышлений, касаемых трудностей человеческих взаимоотношений, я почему-то незаметно перешла к такому фактору, как ложь. Возможно, интуиция без участия сознания связала только что открывшееся мне с событием недавним и теперь настойчиво протягивала мне концы этих взаимосвязей.

«Обманувши раз, кто тебе поверит?» – гласит народная мудрость. С Ледова на моих глазах слетела защитная пелена, которая делала его в моих глазах неуязвимым и порядочным. Я поняла, что в тот момент, когда произошло убийство, он вполне мог находиться за кулисами, и у меня даже было косвенное доказательство – я увидела его с подносом, на котором стояли презентационные изыски. Однако его заботливость, такая естественная и непринужденная, его чрезвычайно веселый и доброжелательный нрав и многие другие черты обаяния создали ему надежную защиту. Теперь эта защита слетела, неудивительно, что мысли мои потекли в ином направлении.

Доселе у меня и мысли не появлялось, чтобы проверить господина Ледова. Я бросалась за подозрительными личностями, составляющими окружение Меранцевой, но ее муж оставался неприкосновенным. Мне казалась, что я помогла отыскать того, кто имел веские основания совершить это преступление. Но в самом ли деле виновен именно Аркин? Сейчас я уже совсем не была в этом уверена.

А для чего Ледову понадобилось убивать Анну? Вопрос прорезался в моем сознании и заставил предоставить достойный ответ, но его-то как раз и не было. Пока. Потому что я непременно постараюсь отыскать его. И сердце подсказывало мне, что ответ непременно окажется связанным с супружеской изменой Ледова.

* * *

«Совет в Филях» – наверное, этим, ставшим нарицательным словосочетанием вполне можно было охарактеризовать наше сегодняшнее собрание. Утром я позвонила Валерию и рассказала о том, свидетельницей чего стала в прошедший вечер. Несмотря на выходной день, он приехал ко мне домой, и теперь мы втроем, я, Вовка и Гурьев, сидели за столом, пили чай с печеньем и пытались выдвинуть какие-то правдоподобные версии относительно личности господина Ледова.

– Лицемерие – конечно, грех, только он еще не означает, что человек способен совершить и совершил убийство.

Этого мнения придерживался мой супруг, но ни я, ни Валера особенно не разделяли его. Лицемерие в той или иной степени присутствует в каждом человеке, и большинство даже не особенно старается скрыть это. Однако, когда человек совершает неблаговидный поступок, он в корне меняет твое к нему отношение. И трудно смириться с этим. Окружающие невольно начинают искать в нем и другие негативные черты, которые прежде не замечали, и обычно они быстро отыскиваются.

– Я, Володь, с тобой спорить, конечно, не стану, но только, уверяю, и в словах твоей дражайшей половины есть зерно истины. Конечно, никто не говорит, что Ледов укокошил девчонку. Для такого вывода у нас по меньшей мере нет доказательств. Но и чтобы признать, что он чист, аки слеза младенца, теперь придется попотеть. Так просто оставлять это нельзя. К тому же мне тоже не нравится идея со страшной тетенькой, на которую он променял Меранцеву. Таких женщин, как Инга, так запросто не оставляют. Значит, есть какая-то причина, почему он с этой страшилкой сошелся. Вот ее-то нам и нужно прощупать!

– Так… Я все понял. Только и у меня тоже есть право голоса. Есть или нет? – спросил Володя, обращаясь теперь исключительно ко мне.

– Конечно, – ответила я, не раздумывая ни секунды.

– Тогда я им, пожалуй, воспользуюсь и запрещу тебе, Ирина, распутывать это дело и дальше. Хоть я и нечасто тебе приказываю, но сейчас попрошу воспринять мои слова именно как приказ. Человек, которого ты ищешь, очень хитер, раз сумел так ловко обмануть множество людей и среди них ту, которая прекрасно его знала, – свою жену. Если ваша догадка относительно его виновности верна, то он не остановится ни перед чем, чтобы помешать всплыть истине. Предлагаю это дело и все имеющиеся по нему сведения передать в милицию. Ведь это работа для правоохранительных органов, а не для одиночек-любителей. У меня одна жена, и я не хочу ее терять!

Последнее было заявлено весьма категоричным тоном, не терпящим возражений. Даже я поняла в тот момент, что не смогу, как обычно, воспротивиться воле мужа, если не хочу иметь серьезные последствия такого шага. Да, честно говоря, я и сама сознавала, что Володя прав.

– Правильно говоришь, – энергично кивнул Гурьев и повернулся ко мне. – Действительно, тебе лезть в это дело совершенно незачем. Я как-нибудь по своим каналам постараюсь все выяснить, а тебе буду докладывать обстановку.

– Что значит «по своим каналам»? Тебе тоже нежелательно действовать одному. Хитрость Ледова распространяется не только на меня.

– А я и не собираюсь действовать один, – заявил Гурьев. – Я вообще-то имел в виду, что свяжусь со своими приятелями из ментуры и попрошу их неофициально – реклама нам ни к чему – помочь в деликатном деле, вот и все. Как вам такой вариант, товарищи супруги?

Когда мы хором ответили, что этот вариант будет самым приемлемым, Валерка снова обратился ко мне:

– В ближайшее время поздно ночью не ходить, на подозрительные звонки не отвечать и вообще на провокации не реагировать. Будем действовать активно, но осторожно. А что касается твоего, Володя, предложения подключить официальное расследование, то этот вариант не самый лучший, и я тебе расскажу почему. Ребятки там работают горячие и импульсивные, они своими действиями могут загубить все дело. Сам же говоришь, что Ледов хитер. К примеру, они его с пылу сцапают, а он выкрутится, и что потом? Кто в первую очередь пострадает-то? Тот, кто все это затеял. Вот так-то!

Нам нужно найти доказательства вины Ледова, только не косвенные, а конкретные, и передать их Меранцевой. Несмотря на кажущуюся мягкость, она женщина умная и хваткая, если уж даже такой человек, как Сушенков, к ее мнению прислушивается. Уж она-то найдет способ разобраться с преступным супругом! Но для этого Инга должна нам поверить. Кстати, черкни-ка мне координаты той дамочки, которую Ледов домой провожал, надо бы выяснить, кто она такая.

На этом мы разошлись. Валерка отправился исполнять очередное задание, которое вручил ему в руки случай, а мы с Вовкой еще долго обсуждали превратности судьбы, знакомые как всему человечеству в целом, так и отдельным его представителям в частности. Эта ничего не значащая на первый взгляд беседа хоть немного отвлекла меня от грустных мыслей.

* * *

В понедельник с самого утра я ощущала жуткую нервозность. «Чувствую себя как уж на сковородке». Сейчас эта смешная ассоциация подходила к моему состоянию лучше. Рабочие дела, как назло, скопились в большом количестве, нужно было оперативно ликвидировать задолженность перед родной службой, а у меня не было ни сил, ни творческого потенциала. Тупо глядя на план передач последующего месяца, я пыталась выделить приоритеты, чтобы приступить к их реализации в первую очередь, однако мысли путались и все время наталкивались на какой-то внутренний барьер.

Валерки на рабочем месте не было, и это означало, что он ввязался в активное участие расследования. Я волновалась, ерзала на рабочем месте, то и дело вскакивая с места, чтобы посмотреть, не появился ли Гурьев. При этих моих действиях на лице Павлика воцарялось ленивое недоумение, он демонстративно провожал и встречал меня недоумевающим взглядом, но вопросов не задавал. Сейчас эта его черта – показное равнодушие – чрезвычайно меня устраивала, хотя я понимала, что на самом деле Павлик очень хочет узнать, что так занимает мои мысли.

Кроме нас двоих, в кабинете больше никого не было: у Галины Сергеевны и Леры был законный выходной. Оператор по своей неискоренимой привычке восседал в моем кресле, однако сейчас у меня не было ни сил, ни желания отвоевывать законную позицию. Дурацкое состояние, делать ничего не могу, только создаю видимость работы, так безрадостно думала я, перечитывая содержимое примерного плана, наверное, уже в десятый раз. Валерка, ну где ты? Хоть бы уж позвонил…

Гурьев появился в конце рабочего дня, когда я усилием воли, взяв себя в руки, заставила-таки себя работать. Взлохмаченный, как-то странно осунувшийся, но с горящими азартом глазами он прошел мимо нашего кабинета, дверь в который я сегодня специально не закрывала, дабы не проворонить его приход, и, не останавливаясь, бросил на ходу:

– Ирин…

Я вскочила и быстрыми шагами направилась к выходу:

– Ну что?!

В своем кабинете Гурьев неторопливо включил чайник, достал банку кофе с сахаром и принялся готовить себе напиток. При этом еще имел наглость как ни в чем не бывало осведомиться у меня, изнывающей от нетерпения:

– Тебе чай или кофе?

– Валер, я сейчас тебя побью, – совершенно честно предупредила я. – У тебя есть новости или нет?

– Новости-то? О, хороший кофе купил, рекомендую. Да, есть что порассказать. – Взглянув на меня, товарищ довольно широко улыбнулся и сообщил: – А знаешь, ты была права. Ледов действительно оказался тем еще типом. Слушай же!

И Валерка поведал мне историю, которая объясняла если не все, то, по крайней мере, очень многое.

Прежде всего, он рассказал о том, как удалось вывести господина редактора на чистую воду. Этот момент Гурьев описывал достаточно красочно, потому что сам принимал в нем непосредственное участие.

– Короче, как я и говорил, связался я с двумя своими корешами, которые трудятся в нашей доблестной милиции. Так, мол, и так говорю, не в службу, а в дружбу и тому подобное… Ну ребята вникли и обещали помочь. Установили мы за господином Ледовым поочередную слежку, и, как водится, повезло его вычислить мне. Прежде всего мы с ребятами все обсудили как следует и решили, что надо поймать того самого шантажиста, который хозяйке «Классики» проходу не давал. Ведь ясно, как день, что не Сушенков ее шантажировал, ему-то теперь смысла нет, раз он с Гереновой сотрудничает. Ну вот, с госпожой Меранцевой я поговорил, так, мол, и так, всплыли новые обстоятельства, надо бы ваш телефон на прослушивание поставить. Конечно, ничего про ее суженого говорить не стал, отделался туманными объяснениями. Но она вроде и вопросов особых не задавала, говорит, делайте, что считаете нужным.

Позвонил он ей вчера. До этого мы Ингу обо всем расспросили и выяснили, что звонки повторяются нерегулярно, а как придется. Задача наша от этого, конечно, усложнялась, но что поделаешь? Пришлось каждый звонок фиксировать на телефонной станции – опять-таки ребятки со своим служебным положением как нельзя кстати пришлись.

– А почему Инга сама не пыталась определить личность шантажиста? С ее-то возможностями она вполне могла это сделать.

– Ты дослушай. Хмырь звонил ей по сотовому, номер которого числился на мужике по фамилии Котапов. Неделю назад этот господин был убит, когда возвращался поздно ночью: прямо около собственного дома его наркоманы замочили, ребята специально смотрели по сводкам. Уж не знаю, как его телефон попал в руки к Ледову, может, они дружбу водили, и Котапов телефончик ему на время дал, а потом приказал долго жить, однако факт остается фактом: Ледов звонил именно с этого телефона. Когда я следил за ним, то мне удалось подслушать его разговор, когда он под видом анонима звонил своей супруге. Кстати, Инга, оказывается, выясняла на станции, кому принадлежит телефон с таким номером, ну ей и ответили, так, мол, и так, назвали фамилию. А когда она попыталась установить личность звонившего, то уперлась в тупик – гражданин-то умер. Ну и как ей после этого нужно было действовать? Землю рыть? А у нее сейчас и без того хлопот полон рот, подозрение в убийстве, это тебе не хило.

– А как же на телефонной станции номер телефона умершего Котапова не аннулировали?

– Поскольку срок действия телефонного тарифа составлял месяц, то еще недели две им можно было пользоваться, не боясь отключения, – счет был оплачен. А что касается смерти владельца, то о ней ведь никто не сообщал. Вот господин Ледов и пользовался чужим имуществом в своих неблаговидных целях.

– Понятно! Но непонятно, для чего он это делал.

– А вот это, как говорится, совсем другая история. Ты помнишь ту дамочку, которую Максим Олегович до хаты провожал и страстно целовал на прощание? Извращенец, я бы столько не выпил. Ну это я к тому, что тетенька действительно положительных эмоций не вызывает. Внешностью, по крайней мере, потому что в остальном она ого-го! В смысле, богатая очень. Некая Ольга Морина владеет целым состоянием, которое ей оставил первый муж, почив в сырой земле. Это давно было, не знаю, может, лет пятнадцать назад, когда дама была несколько симпатичнее. Родители у нее оказались людьми предприимчивыми, состоянием сумели распорядиться подобающим образом, в результате чего сейчас тетя занимает видную должность в крупной фирме по недвижимости, а папаня ее там директорствует. В общем, нормально устроились, только вот у Олечки с личной жизнью не складывалось до недавнего времени… Ну неудивительно, ты ж ее видела! А где-то полгода назад или чуть меньше она познакомилась на каком-то светском рауте с обаятельным гражданином Ледовым. Это была любовь с первого взгляда, – дурашливо протянул Валерка и в сердцах вымолвил: – Фу, гадость! Ну вот, как водится, этот «настоящий полковник» ей жениться обещал. Документик показывал, в котором в определенной графе значилось: «Разведен». Сечешь? С Меранцевой они официально разведены были уже года три или даже побольше, но как бы совместно бизнес вели, Максим Олегович главным редактором журнала «Классика» числился. А то, что они жили вместе после развода, неудивительно, – вас, женщин, разве поймешь… Сначала развода требуете, а потом назад принимаете. Ну вот скажи, зачем Меранцевой с ее положением и внешностью нужен был Ледов? Не знаешь? И я тоже. Однако после развода она через какое-то время его простила и стали они жить-поживать.

– Добра наживать? – машинально продолжила я.

– А вот это тоже разговор особый, насчет добра-то! Ведь вокруг него все и закрутилось. Восемь лет назад, когда «Классика» уже существовала, Меранцева вышла замуж за Ледова. От первого брака у нее осталось двое детей, сейчас они уже взрослые и живут за границей. Предприятие числилось за Ингой, а Ледову она дала должность и возможность трудиться на благо общего дела. Он никогда против такого расклада не возражал. Но алчность – штука коварная, никогда не знаешь ее пределов, и не предсказать, когда она расцветет пышным цветом. Вот и Ледову захотелось быть самостоятельным и богатым. А как это сделать, если все, что нажито непосильным трудом Инги, записано на нее? Если ее убить, то все достанется детям от первого брака, а бывший муж не получит ничего. Вот Максим Олегович и задумал уйти к Ольге Мориной, благо она сама была не против такого расклада. Женское счастье – был бы милый рядом, ну и так далее… Деньги – это, конечно, хорошо, а муж в придачу – еще лучше.

– И что?

– А то! Просто так он мог к ней уйти? Заметь, она и понятия не имела, что у него ни кола ни двора. Думала, что он – товарищ обеспеченный, а другого бы она и не приняла. Чтобы он ее богатством за здорово живешь наслаждался? Ну уж нет, тетушка не так глупа! Поэтому Ледов и пытался добиться от Меранцевой согласия на повторную регистрацию их брака, причем о разводе практически никто из их знакомых и понятия не имел. Когда он стал бы владельцем части акций «Классики», то мог претендовать на совместное имущество, вот тогда бы можно было и уйти с честью.

– Валер, я все равно не понимаю, почему он убил Анну?

– Слушай дальше и не перебивай. Сама по себе Анна не представляла для него никакого интереса. Однако она была перспективной стажеркой, и ее смерть привлекла бы широкое внимание к Меранцевой. Так и случилось. А если еще и подстроить все так, чтобы сотрудники говорили о том, что эта смерть Инге была выгодна… Ледов старался казаться мужем-простофилей, который находится при умной жене, а на самом деле был ужасно хитрым. Ему было необходимо устранить Ингу на некоторое время, чтобы взять в свои руки годовые обороты организации.

– Вряд ли ему бы удалось засадить свою супругу, – задумчиво рассуждала я, устремив взгляд перед собой. – Ведь не арестовали же ее до сих пор. Получается, дело было спланировано вовсе не так тонко?

– Тут есть еще один щекотливый момент… Помнишь то, о чем тебе говорила секретарша? Ну про двух девушек, которые якобы были проданы за границу на панель?

– Помню, – встрепенулась я.

– Так вот, я почти уверен в том, что это дело было устроено при непосредственном участии Ледова. У меня есть доказательства того, что некоторое время назад он поддерживал отношения с людьми, занимающимися покупкой и продажей живого товара. Возможно, тогда он и провернул эту аферу. Очевидно, Ледов совершал ее на будущее, так сказать, глядя на перспективу. А сейчас как раз наступил самый удобный момент, чтобы нанести Меранцевой сокрушительный удар.

– То есть?

– Предположим, убийство Ани было первым шагом, который привлек к Меранцевой заинтересованные взоры. В запасе у Ледова имелось еще одно преступление, якобы совершенное супругой. Эту бомбу следовало взорвать, и тогда всплыла бы та информация, которую дала тебе секретарша. Игра была тщательно спланирована, и, полагаю, Ледов в ближайшее время постарался бы убедить Ингу поскорее заключить брак и переписать на него все имущество. Тем более для этого имелась причина: опасность конфискации. Но эта версия пока еще требует проверки.

– А смерть Дабровского? Она как-то связана со всем этим?

– Дабровского пришили конкуренты, – вздохнул Валерий. – Это практически не вызывает сомнений – исполнителя удалось взять, он раскололся. Так что Дабровский тут ни при чем.

– А Ледов, получается, действовал в одиночку?

– Скорее всего. Если у него и были помощники, то случайные, ты же сама видишь, насколько он хитер, а доверчивость с этим не сочетается.

– Значит, это он пытался меня убить…

– Конечно, ведь он к тому времени осознал серьезность твоих намерений. Вряд ли он стал бы нанимать киллера, чтобы осуществить задуманное, слишком уж велик риск. Хотя и такой возможности я не отвергаю.