Когда история с Зуберманом закончилась, Лариса даже не знала, радоваться ей или огорчаться. С одной стороны, человек этот оказался непричастен к убийству Голованова, и, следовательно, ей предстояло вести поиски преступника в ином направлении. С другой, она сумела распутать еще одну историю, тоже по-своему криминальную, и избавила фирму «Недвижимость для вас» от некоторых существенных проблем. Это, конечно, немало, но дело Голованова по-прежнему было не раскрыто, как и не было установлено, кто украл пистолет и с какой целью. И на следующий день Лариса решила еще раз навестить вдову Николая Алексеевича.

Дверь Ларисе открыла Наташа. Девушка дружелюбно улыбнулась Ларисе, однако от нее не скрылось, что Наташа явно чем-то озабочена.

— Что-нибудь случилось? — полюбопытствовала Лариса.

— Да нет… — Наташа замялась. — Просто там к маме дядя Толя пришел. Но вы проходите, подождите ее здесь.

Наташа провела Ларису в гостиную на первом этаже, и обе сели в кресла.

— Дядя Толя? — уточнила Лариса. — Это, как я понимаю, Анатолий Михайлович Семушкин?

— Да, первый муж мамы. Я не знаю, — Наташа вздохнула и развела руками, — по-моему, мама, как обычно, проявляет мягкость и либерализм не там, где нужно.

— Это вы что имеете в виду? — спросила Лариса.

— Тетя Тамара, какой бы она ни была, тут однозначно права — этого человека не нужно на порог пускать, а она еще и уединилась с ним в комнате для «важного разговора»!

Наташа достала из кармана джинсов сигарету и закурила. Выпустив несколько колечек дыма, она раздраженно продолжила:

— Вы не подумайте, что мною руководит ревность к отцу. Я понимаю, что у мамы все-таки хватит ума не возобновлять отношения с этим человеком. Но к чему уделять ему столько внимания? Ведь ясно же, зачем он пришел — денег просить! И ведь она ему даст! Мы все прекрасно знаем маму — ее безволие и мягкотелость порой пугают.

— А вы не пробовали поговорить с ней? — осторожно спросила Лариса. — Вы все, дети, собраться и поговорить вместе, может быть, даже в жесткой форме.

— Да бесполезно это! — пренебрежительно махнула рукой Наташа. — Сколько раз уже говорили, а она только вздыхает и обещает, что будет вести себя благоразумно. Только вот на деле иначе выходит.

— Наташа, а больше у вас тут ничего не происходило за это время? — спросила Лариса.

— Да нет вроде… Пистолет так и не нашли, вообще ничего не нашли. Я даже не знаю, установят ли когда-нибудь, кто убил папу! — Наташа нервно затушила окурок. — Все покой потеряли, у меня руки начинают дрожать, хотя я всегда считала себя выдержанным человеком!

— Вы постарайтесь успокоиться, — сказала Лариса. — Могу вас уверить, что поиски убийцы ведутся, и ведутся весьма активно. Просто нужно подождать, далеко не всегда удается убийцу вычислить на следующий же день после совершения преступления.

— Да я понимаю, — вздохнула девушка и задумалась.

Она сидела несколько секунд молча, сосредоточенно о чем-то думая, потом резко вскинула голову.

— Я уж не знаю, — звенящим голосом начала она, — имею ли я право это говорить, но… Раз уж вы расследуете смерть папы, то думаю, что должна вам бы сказать.

— Да-да, я вас внимательно слушаю, — удивленно и заинтересованно сказала Лариса и, видя, колебания девушки, добавила: — Вы не волнуйтесь, если это должно остаться между нами, так и останется, я просто тщательно проверю ваши слова и постараюсь не навредить никому, кто не имеет к этому отношения.

— Хорошо, — выдохнула Наташа. — Просто мне не хочется быть предательницей.

— А кого, по-вашему, вы предаете? — осторожно поинтересовалась Лариса.

— Своего брата! — резко ответила Наташа.

— Вот как? И почему?

— Вообще-то не его самого, — поправилась девушка. — А скорее его подругу. Понимаете, у Алеши есть девушка, ее зовут Анжелика. Я видела ее несколько раз. Не могу сказать, что она произвела на меня приятное впечатление, но я не стала высказывать своего мнения — не мое это дело, а Алексею могло быть неприятно. К тому же мы с ним всегда очень хорошо дружили.

Наташа замолчала и перевела дух. Она взяла еще одну сигарету, потом, подумав немного, подошла к бару и достала из него распечатанную бутылку коньяка.

— Вообще-то я стараюсь не пить, — проговорила она, наливая коньяк в маленькую пузатую рюмку, — просто сейчас волнуюсь. Одним словом, эта Анжелика показалась мне довольно меркантильной особой. Вы не хотите составить мне компанию? — спохватившись, предложила Наташа, показывая на бутылку.

— Спасибо, в другой раз бы с удовольствием, но я на машине, — отказалась Лариса. — А вы не волнуйтесь и спокойно расскажите мне, что вас тревожит.

— То, что Алексей тратил на нее деньги, это, в сущности, ерунда, — отпив из рюмки, сказала Наташа. — Многие девушки любят, чтобы их водили в рестораны, покупали дорогие, красивые вещи, дарили цветы… Но когда они начинают, будучи еще, по сути, никем, распоряжаться чужим имуществом, это уже, извините, попахивает расчетом. Я просто не выношу подобных вещей! — резко проговорила девушка, стряхивая пепел.

— И чем же она распоряжалась? — полюбопытствовала Лариса, в голове которой уже начали крутиться различные предположения.

— Что меня больше всего задело, так это то, что она упрекала Алексея в том, что он, взрослый парень, живет с родителями и не имеет собственной машины. Что он мог бы надавить на отца, и тот купил бы ему машину и квартиру, в крайнем случае разменял бы нашу! Я это знаю, потому что… Комната Алексея находится рядом с моей, и мне через стенку все великолепно слышно. Я никогда не подслушиваю, поверьте, — Наташа прижала руки к груди, — но в тот раз я была так возмущена, что не стала ни надевать наушники, ни покидать свою комнату. Так вот, Анжелика кричала, что Алексей навсегда останется тряпкой, если будет позволять родителям так с собой обращаться, представляете? Вы знаете, мама с папой нам никогда ни в чем не отказывали и в то же время не баловали. Они старались воспитать нас самостоятельными людьми, знающими, что такое самим зарабатывать на жизнь. Особенно папа, и я за это ему очень благодарна. Мы никогда ничего и не требовали сверх меры, родители, я считаю, и так много для нас сделали. И я была уверена, что Алексей просто пошлет эту Анжелику подальше после таких слов, но, как выяснилось, этого не произошло. После их скандала он пошел ее провожать, а когда вернулся, то я решила с ним поговорить. Я призналась, что слышала их диалог, высказала свое мнение, но Алеша резко оборвал меня. Сказал, что это не мое дело, что он сам разберется… В тот день мы с ним впервые крупно поругались.

Наташа вздохнула и смахнула слезинку. Наполнив вторую рюмку до половины, она отпила из нее и молча уставилась в стену.

— Наташа, а когда это случилось, вы не помните? — поинтересовалась Лариса.

— Примерно за неделю до того, как убили папу. Алексей потом несколько дней ходил мрачный, со мной не разговаривал. И еще… В тот вечер, когда папу убили… — Наташа как-то испуганно посмотрела на Ларису, и той пришлось избрать максимально мягкий тон:

— Наташенька, я вас очень прошу не носить в себе то, что вас так мучает. Я уже обещала вам, что не наврежу неповинному человеку. А если вы будете молчать, то просто продлите и усилите свои мучения…

Наташа с какой-то тоской посмотрела на свою рюмку, потом залпом допила то, что в ней осталось, и решительно заговорила:

— В тот вечер я вернулась из бара и хотела поговорить с Алешей. Мне хотелось с ним помириться, я вообще надолго не могу ссориться, особенно с любимым братом. И я прошла к его комнате и постучала. Но Алеша мне не открыл. Тогда я вошла к нему… Его постель была пуста! — выпалила Наташа и во все глаза посмотрела на Ларису. — Понимаете, его не было дома! А он всем сказал, что спал у себя в комнате, и мама так считает! Я, конечно, не хочу сказать, что это он убил папу, это было бы просто невероятно, невозможно, но почему тогда он соврал? Где он был? Если у Анжелики, то почему не сказал об этом прямо хотя бы нам? И ведь милиции, когда нас допрашивали, он заявил, что спал дома. Я не знаю, может быть, это и ерунда все, но у меня от этих тайн уже нервы сдают, я спать не могу! И поделиться мне не с кем, я даже маме боялась говорить, потому что она и так в последнее время как больная вся!

Наташа не выдержала и расплакалась. Лариса подала ей сигареты и постаралась успокоить:

— Это очень хорошо, Наташа, что вы мне все рассказали. Я обязательно постараюсь выяснить, почему Алексей сказал неправду и где он был в тот вечер. А себя не вините ни в чем, вы все сделали правильно?

— Вы так считаете? — с надеждой подняла Наташа на Ларису заплаканные голубые глаза.

— Ну, конечно, — улыбнулась Лариса.

В это время с верхнего этажа квартиры донеслись громкие голоса. Наташа тут же встрепенулась, поспешно вытерла глаза, встала с кресла и убрала бутылку обратно в бар. Дверь в коридор была открыта, и Лариса видела, как с лестницы спускается Людмила Николаевна, а следом за ней торопливо идет высокий мужчина, лица которого разглядеть пока было невозможно. Вид у Людмилы Николаевны был усталый и расстроенный, она на ходу отмахивалась от мужчины, а он пытался взять ее за руку и что-то бубнил просящим тоном.

Людмила Николаевна бросила взгляд на гостиную, заметила Ларису и поспешила ей навстречу. Мужчина продолжал топтаться в коридоре, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь пройти вслед за Головановой.

— Лариса, добрый день, — дрожащим голосом поприветствовала Котову Людмила Николаевна. — Вы ко мне?

— Лариса Викторовна, я пойду к себе, до свидания, — торопливо бросила Наташа, выходя из комнаты и одаривая мнущегося на пороге мужчину презрительным взглядом.

Людмила Николаевна и сама ощущала неловкость положения, но не знала, что ей делать, и в растерянности переводила взгляд со своего, надо полагать, бывшего мужа на Ларису.

— Люсь, а Люсь, — заныл тем временем тот. — Ну что ты, в самом деле?

— Ах, Анатолий, прошу тебя, уходи! — в сердцах повернулась к нему Людмила Николаевна. — Видишь, ко мне человек пришел по делу!

— Люсь, ну я тоже ведь по делу, — проговорил мужчина и вошел-таки в гостиную.

Теперь Лариса смогла рассмотреть его как нельзя лучше. Всмотревшись в правильные черты лица мужчины, Лариса сделала вывод, что когда-то он, наверное, сводил с ума девушек. Но теперь, когда под глазами появились характерные для людей, злоупотребляющих алкоголем, мешки и общая одутловатость лица, а неряшливый вид и неровные желтые зубы бросались в глаза, становилось ясно, что те времена, когда он мог называться красавцем, давно прошли.

На вид ему было лет сорок пять. Длинные, как у попа, черные волосы, спутанные, с сединой. Маленькие серые глаза, черные усики, высокий рост, худоба и некая сутулость — все это не красило его. Как и одежда — поношенный темно-серый костюм, мятые и немилосердно заляпанные весенней грязью брюки.

— Люсь, давай договорим, да я уйду, — бормотал мужчина, не поднимая глаз.

Затем он все-таки посмотрел на бывшую жену, заметил Ларису и сразу как-то подтянулся. Он постарался придать своему лицу уверенное выражение, виноватость слетела с него, и в облике почувствовалось, видимо, давно забытое им ощущение артистизма.

— Толя, я прошу тебя! — Людмила Николаевна умоляюще посмотрела на бывшего мужа.

Лариса, которой надоело это препирательство, поспешила ей навстречу.

— Добрый день, — обратилась она к Анатолию. — Меня зовут Лариса, а вы, я так понимаю, бывший муж Людмилы Николаевны?

— Да, — с некой манерностью произнес Семушкин, откидывая со лба длинную поседевшую прядь. — Честь имею, Анатолий Михайлович Семушкин, художник…

— Очень приятно. Я, кстати, давно хотела с вами побеседовать, если вы не против. Дело в том, что я расследую убийство Николая Алексеевича…

— Кошмарная история! — вздохнул Семушкин, без разрешения усаживаясь в кресло и вальяжно закидывая ногу на ногу. — Просто жуть! Криминал в наше время достигает гигантских размеров! Это глобальная проблема, вы не находите?

— Возможно, но меня сейчас интересует не глобальность данной проблемы, а конкретный случай — убийство Николая Голованова. И я с вами хотела бы поговорить как раз по этому поводу.

— Я пойду сварю кофе, — с облегчением произнесла Людмила Николаевна, которую, видимо, до смерти утомило общение с бывшим благоверным, и выскользнула из гостиной.

— Я с удовольствием поговорю со столь очаровательной женщиной, — манерным голосом продолжал Семушкин, — но, честно говоря, не знаю, чем тут можно помочь. Увы, криминалистика — не мое поприще. Вот если бы вы захотели побеседовать со мной об искусстве, в частности о живописи, скульптуре, — о, смею вас уверить, вы бы узнали много интересного. Как вы относитесь к творчеству представителей флорентийской школы?

— Боюсь, что индифферентно, — отрезала Лариса, которую начало раздражать фанфаронство этого спивающегося бездельника.

Почему-то он ей напомнил Котова далеко не в самые лучшие моменты его жизни — та же наигранность, напыщенность, манерность, желание распушить хвост перед всякой новой женщиной… И Семушкин, и Котов не понимали, насколько комичны и нелепы они становятся в такие моменты. И если у Евгения еще были хоть какие-то основания вести себя подобным образом — молодость, да и высокий материальный уровень, — то у Семушкина они напрочь отсутствовали.

Да, наверное, он был когда-то интеллигентным или псевдоинтеллигентным человеком, обладал некими знаниями, знал, чем привлечь женщин, но за годы паразитического образа жизни и пьянства растерял все это. И, по всей видимости, безвозвратно.

— Анатолий Михайлович, — прервала Лариса поток речей разошедшегося художника. — Расскажите мне, какие у вас были отношения с покойным.

— Отношения? — Семушкин вкинул брови и оттопырил нижнюю губу. — Да практически никаких. Этот человек не относился к числу цивилизованных и интеллигентных, уж простите мне подобный нелицеприятный выпад в его адрес — я констатирую факты. Он был расчетливый сухарь. Моего присутствия здесь он не хотел терпеть, хотя я отец двоих детей Людмилы. Мы с вами понимаем, насколько это глупо и несправедливо. Я страдал от этого, мне дороги мои дети, но — увы! — Анатолий вздохнул и картинно развел руками. — Что я мог сделать? Я не смею вмешиваться в отношения мужчины и женщины, которая мне больше не принадлежит. Я целиком оставляю на совести Людмилы и Николая их поступок, в результате которого дети росли без родного отца. Жизнь так жестока, приходится принимать ее циничные законы. Разрешите, я закурю? — Он потянулся к пачке Ларисиных «Кент лайтс», лежавших на столике.

— Да, конечно, — усмехнулась та. — А вот Людмила Николаевна говорит, что вы не очень-то и интересовались детьми. Более того, оставили ее одну с ними и ничем не помогали. А когда Николай Алексеевич захотел их усыновить, вы легко от них отказались. А потом стали приходить и просить денег.

— Ах, женщина всегда старается очернить мужчину, с которым не нашла взаимопонимания, — театрально вздохнул Семушкин. — Конечно, что еще Людмила может сказать обо мне? Она не понимала меня, она человек абсолютно не творческий, даже ограниченный. Ей непонятны были искания мятущейся, не знающей покоя души… Но пусть это останется на ее совести.

— То есть вы хотите сказать, что Николай Алексеевич относился к вам неприязненно? — уточнила Лариса.

— Что поделаешь, таков склад характера экономически ориентированного человека. Он не видел ничего дальше своих цифр и статей доходов и расходов.

— А вы, я так понимаю, нуждались в средствах? — задала Лариса еще один вопрос.

— Увы, люди творческие не очень-то ценятся в наше жестокое время, где все гонятся только за наживой, — резюмировал Семушкин. — А почему вы столь рьяно интересуетесь моей скромной персоной?

— Потому что, как я уже сказала, я расследую обстоятельства смерти Николая Алексеевича, и меня интересуют люди, которым была выгодна его гибель, — спокойно сказала Лариса.

— И вы хотите сказать, что она была выгодна мне? — простер руки к потолку Анатолий Михайлович. — Помилуйте, но мне совершенно незачем было его убивать. Люся, должно быть, сказала вам, что я как раз ничего не выигрываю от его смерти, и это естественно. Глупо было бы мне рассчитывать на какую-то часть наследства, — со вздохом заключил неудавшийся художник.

— А скажите, Анатолий Михайлович, — никак не комментируя заявление Семушкина об отсутствии мотивов для убийства с его стороны, спросила Лариса, — где находились вы сами в тот вечер, когда убили Голованова?

— Это было два дня назад, как я понимаю, — проявляя осведомленность, серьезно кивнул Семушкин. — Я прекрасно помню тот вечер. Я поехал к одному своему приятелю, он живет довольно далеко, на окраине города. Я тогда сделал непростительную глупость — его не оказалось дома, и я прождал у подъезда около полутора часов. Тем самым я отрезал себе возможность возвратиться домой на маршрутном такси. Приятель мой так и не подошел, и мне не оставалось ничего другого, как скучно дожидаться троллейбуса. Он подошел минут через сорок, я уже весь продрог, и домой добрался где-то к часу ночи. Может, чуть позже. Вот в такую неприятную историю я попал по собственной опрометчивости, — виновато улыбнувшись, завершил он.

— То есть вас никто не видел в тот вечер, вплоть до момента, когда вы пришли домой? — констатировала Лариса.

— Конечно, кто меня мог там увидеть? — пожал плечами Семушкин. — Меня там никто не знает, да и место довольно глухое… Так что, к сожалению…

Анатолий Михайлович качал головой, вздыхал и ахал, всем своим видом выражая, насколько он потрясен и шокирован «кошмарной историей», что он от всей души рад бы помочь, но — увы! — это не в его силах.

Искренность его могла показаться натуральной разве что до мозга костей наивному человеку, а Лариса к таковым не относилась. И Анатолий Михайлович заставил ее принять его «скромную персону» на заметку.

К этому времени в гостиную вошла Людмила Николаевна, неся на подносе три чашки кофе. Она поставила их на столик, села в кресло, как-то нервно сжавшись в комок и ничего не говоря.

Семушкин первым взял чашку и, отпив из нее глоток, заявил, качая головой:

— Все-таки умеешь ты, Люся, варить кофе. Даже из тех суррогатов, которыми сейчас заполнены прилавки магазинов. Впрочем, с твоими доходами ты можешь позволить себе и самые дорогие супермаркеты, где еще можно найти настоящий бразильский кофе.

— У меня не такие уж высокие доходы, — безразличным тоном ответила Голованова. — На кофе, конечно, хватало бы, если бы не трое детей, которых я теперь должна в одиночестве ставить на ноги.

— Люсенька, но ведь я предлагал тебе… разумное предложение, — проникновенно проговорил Семушкин и положил бывшей супруге ладонь на плечо. — К чему тебе брать на себя такую обузу?

— Анатолий, при Ларисе Викторовне я считаю данный разговор неуместным, — поежилась Людмила Николаевна, отстраняясь в сторону. — И вообще, меня утомило общение с тобой. Я сейчас не могу говорить на эти темы, уж прости!

— Анатолий Михайлович, — позволила себе Лариса вмешаться. — У меня вопросов к вам больше нет. Людмила Николаевна, насколько я поняла, также обсудила с вами все проблемы. А теперь нам нужно поговорить с ней наедине. Так что… Увы! — усмехнувшись, закончила Котова, повторив любимое выражение самого Семушкина.

— Что ж, — с выражением крайнего разочарования на лице вздохнул Анатолий Михайлович. — Что поделать, не смею быть назойливым. Лариса, очень приятно было познакомиться, — он чинно приложился губами к руке Ларисы. Затем обратился к Людмиле Николаевне: — Люсенька, я на днях загляну. Нет-нет, провожать не надо, я сам удалюсь.

Он махнул на прощание женщинам рукой и скрылся в прихожей. Людмила Николаевна печально вздохнула. Уголки ее губ были опущены.

— Людмила Николаевна, — выдержав некоторую паузу, сказала Лариса. — А вы не думаете, что ваш бывший супруг может быть причастен к смерти Николая Алексеевича?

— Толя? — Серые выщипанные брови женщины поползли кверху. — Да нет, что вы! Он же… Интеллигентный человек все-таки, правильно? Был… — уточнила она.

— Людмила Николаевна, — мягко продолжила Лариса, — я все прекрасно понимаю. Но давайте рассмотрим ситуацию с позиций разума. Анатолий Михайлович весьма и весьма нуждается в средствах, и это ясно всем. Да и он не пытается этого скрыть. Единственный источник дохода для него — это вы. Но… Николай Алексеевич при жизни строго-настрого запретил вам давать бывшему мужу хоть какие-то суммы. И это справедливо. Что же остается делать этому «творческому человеку», патологически не приемлющему физический труд? Искать способы, чтобы заставить вас раскошелиться. Дальше выводы делайте сами.

— А… Вы его самого спрашивали, где он был в тот вечер? — озадаченно спросила Людмила Николаевна.

— Да, но алиби у него нет. Он просто рассказал мне историю, которую, как мне показалось, выдумал на ходу, — усмехнулась Лариса.

— Но… Нет, я не знаю, я не знаю! — Голованова взволнованно вскочила с кресла и прижала руки к щекам. — Меня все это с ума сведет!

— Вы успокойтесь. — Лариса поняла, что разговаривать с Людмилой Николаевной по поводу виновности или невиновности ее бывшего мужа бесполезно, и выяснять это придется самой. — Людмила Николаевна, у вас не появилось никаких новостей? — задала она вопрос, за ответом на который, собственно, и ехала сюда, а заодно оценить обстановку.

— Да нет, ничего конкретного, — вздохнула Голованова. — Пистолет так и не нашли, убийцу Николая тоже… Я все ломаю голову, кому мог понадобиться этот злосчастный пистолет и зачем!

— Это и мне не дает покоя, — призналась Лариса, а про себя подумала, что искать ответ на этот вопрос следует как можно скорее, пока не случилось непоправимого.

Котова уже собиралась перевести тему на сына Людмилы Николаевны Алексея, как раздался звонок в дверь. Голованова прошла к домофону, и через некоторое время Лариса услышала голос сестры Людмилы Николаевны Тамары. Она говорила явно взволнованно и торопливо, но что именно, Лариса не могла разобрать.

— Тамара, ты пройди, сядь, сейчас я принесу кофе, — сказала Голованова, и Тамара Николаевна прошла в гостиную.

На ней были все в те же черные брюки, плотно облегающие ее крепкий зад, а джемпер на сей раз был ярко-зеленым. Лариса обратила внимание, что короткие светлые волосы женщины торчат кое-как, а на лице совсем нет макияжа, из-за чего оно выглядело совсем безликим и постаревшим. Было видно, что Тамара Николаевна сильно встревожена. Сев в кресло, она рассеянно поздоровалась с Ларисой и тут же закурила сигарету. Разговаривать с Котовой она явно не собиралась, будучи погруженной в собственные мысли.

Людмила Николаевна вскоре принесла кофе и с улыбкой обратилась к своей старшей сестре:

— Ну как твои дела? Как себя чувствуешь?

— Да… — замялась Шестакова, отводя взгляд в сторону. — Проблемы несколько интимные…

— Опять здоровье, — вздохнула Голованова. — Я же предлагала тебе лечь в частную клинику, там бы тебя полностью обследовали, провели бы…

— Люся, — перебила сестру Тамара Николаевна. — Не надо сейчас, пожалуйста.

— Ну, хорошо, — несколько обиженно протянула Голованова. — Ты пей кофе, пей…

После этого она посмотрела на Ларису, явно призывая ее продолжить диалог, но у Котовой не было намерения делать это при посторонних, даже при родной тетке Алексея. Она уже хотела перенести разговор на другое время, как вдруг беспокойно и нервно ерзавшая все это время в кресле Тамара Николаевна решительно обратилась к своей младшей сестре:

— Люся, ты со мной поговорить можешь? Только прямо сейчас, у меня времени мало.

— Да господи… — Людмила Николаевна поднялась с кресла. — Могу, конечно, но что еще за секреты?

— Пойдем к тебе, — поднялась и Шестакова.

Голованова извинилась перед Ларисой, и женщины оставили ее одну. Впрочем, одиночество Котовой длилось очень недолго, минут пять, не больше. После этого Людмила Николаевна вернулась в гостиную. Сестры с нею не было, и Лариса слышала, как хлопнула входная дверь. Голованова была явно чем-то озабочена и даже расстроена. Сев в кресло, она вдруг очень эмоционально воскликнула:

— Господи, да что же это такое! Всем только деньги от меня нужны! Как будто и впрямь только и мечтали, чтобы Коля поскорее умер!

Лариса была несколько озадачена таким заявлением и очень заинтересовалась, чем оно могло быть спровоцировано. Впрочем, догадка у нее уже была.

— Людмила Николаевна, — осторожно начала она. — А вы не могли бы уточнить, что вы имеете в виду? Раз уж я занимаюсь расследованием смерти вашего мужа…

— А! — Людмила Николаевна досадливо махнула рукой. — Наверное, это все предсказуемо. Ладно, не берите в голову, ерунда это все! Я просто устала, поэтому так раздражена.

— И все-таки, — настойчиво сказала Лариса. — Я думаю, вам стоит поделиться со мной тем, что вас вывело из себя.

— Да Тамара… — поморщившись, неуверенно проговорила Людмила Николаевна, — попросила сейчас денег. Сказала, что собирается операцию делать, деньги нужны срочно… Да ладно, это все можно понять, я просто вспылила зря… Достало, что все только денег и просят. Анатолий сегодня меня чуть ли не до нервного срыва довел, тоже денег просил, Алеша стал больше требовать на карманные расходы. Теперь вот Тамара еще… Как будто я им только и нужна, чтобы деньги с меня тянуть!

Голованова неожиданно расплакалась. Лариса, переваривая полученную информацию, одновременно попыталась отвлечь женщину своими вопросами:

— Вы извините, Людмила Николаевна, а сколько конкретно денег у вас просила сестра?

— Тысячу долларов, — промокая глаза платком, шмыгнула носом Голованова.

— И что, серьезная операция? — сдвинула брови Лариса.

— Ну, у Тамары фиброма… Давно уже, и врачи предлагали ее прооперировать, но она все отказывалась, боялась, не хотела под нож идти… Это же неприятно все, сами понимаете.

— И она хочет, чтобы вы нашли ей врача?

— Нет, она сказала, что ляжет в свою районную больницу. — Людмила Николаевна почти совсем успокоилась.

— Но насколько я знаю, такая операция в нашей обычной больнице стоит гораздо дешевле, — заметила Лариса. — И потом, мне показалось, что ваша сестра очень спешила. Откуда взялась эта спешка, если она долгое время тянула с операцией?

— Ну я не знаю… — растерялась Голованова. — Мне и самой теперь это кажется странным, просто она так неожиданно пришла со своей просьбой, что мне некогда было над этим подумать. И в самом деле, почему она не захотела обратиться ни к кому из наших знакомых? Я же сама врач, у меня много друзей-коллег осталось, некоторые в престижных больницах работают… Лучше же к ним обратиться, правильно? А вы что, хотите сказать, что она не на операцию просила?

— Ее поведение говорит как раз об этом, — задумчиво кивнула Лариса.

— Но на что ей могли так срочно понадобиться деньги? — Людмила Николаевна недоуменно вскинула брови. — У нее все есть, к тому же Николай ей деньги оставил… Правда, она их только через полгода сможет получить, но получит же! Что ей нужно так срочно?

— Я думаю, что мне самой стоит это выяснить у Тамары Николаевны, — сделала вывод Лариса, мысленно проанализировав ситуацию. — А вас я очень попрошу пока не задавать сестре никаких вопросов на эту тему. Кстати, вы дали ей деньги?

— Да, дала, — ответила Людмила Николаевна. — А что, не нужно было?

— Да нет, почему же, это ваше дело. А теперь у меня к вам еще один вопрос, но пусть он вас не смущает. Вы говорили, что ваш сын Алексей в ночь убийства Николая был дома. Вы уверены в этом?

— Ну да… — Голованова непонимающе смотрела на Ларису. — А как же может быть иначе? Он пошел спать в двенадцатом часу, а утром я его подняла.

— А мог Алексей или кто-то другой из членов вашей семьи выйти из дома незамеченным? Ну, если бы хотел по каким-то причинам скрыть свой уход? Просто представьте себе такой вариант.

Голованова задумалась. Было видно, что вопрос Ларисы все-таки смутил ее.

— В принципе такое возможно… — наконец неуверенно протянула она. — Я была наверху, в своей комнате, Наташа пришла поздно. Но зачем Алеше нужно было выходить из дома незаметно? Мы никогда не запрещали ему уходить по его делам в позднее время, зачем он стал бы уходить тайком, ведь так? Лариса… — Голованова умоляюще посмотрела на Котову. — Простите, но ваши вопросы меня пугают. Мне кажется, что вы подозреваете нашу семью в чем-то… нехорошем.

— Успокойтесь, Людмила Николаевна, я вас уверяю, что ни одно расследование не обходится без неудобных вопросов, — как можно убедительнее сказала Лариса. — Обычное дело, это ничем вам не грозит. И я не стану вас больше мучить. Ждите спокойно результатов и не забивайте себе голову. В конце концов, расследовать смерть вашего мужа — это моя забота. Спасибо вам за кофе и за разговор.

Попрощавшись с совсем потерянной Людмилой Николаевной, Лариса покинула ее квартиру. Она видела, что Голованова очень опасается за судьбу своих близких, и не стала задавать ей еще некоторые вопросы, чтобы не усугублять ситуацию. В частности, о том, когда вернется домой ее сын.

Вместо этого Лариса села в машину и отъехала несколько метров от дома Головановых, а затем притормозила. Она решила дождаться Алексея Голованова сама.

«Время близится к обеду, — рассуждала она, оставшись в одиночестве, — по идее, он скоро должен прийти из института. Нужно, чтобы разговор с ним происходил не в присутствии его матери, только наедине. Ничего, я его дождусь. Правда, на повестке дня у меня еще Тамара Николаевна Шестакова, адрес которой придется скорее всего выяснять у Карташова, чтобы еще больше не пугать впечатлительную и мнительную Людмилу Николаевну. Ну ничего, к ней я съезжу после беседы с Алексеем, если понадобится. И еще этот Семушкин… Так ли он прост, как кажется? Но Семушкин тоже потом. Пока Алексей».

И, убедив себя в том, что она правильно выбрала кандидатуру, Лариса принялась ждать. Алексей Голованов появился на горизонте только часа через полтора, когда Лариса уже здорово устала от ожидания и проголодалась. Завидев высокую, спортивную фигуру молодого человека в кожаной куртке, Лариса вышла из машины и окликнула его:

— Алексей, добрый день. Можно вас на несколько минут?

— О, здравствуйте, — немного удивленно ответил Голованов. — А что, разве мамы нет дома?

— Нет-нет, она дома, и я с ней уже поговорила. Теперь же мне нужны лично вы.

— Я? — еще больше удивился Алексей. — Ну что ж, пожалуйста, я готов с вами поговорить. Но мы, кажется, уже все выяснили?

— Не совсем, — возразила Лариса. — И может быть, мы выберем более подходящее место для беседы? Вы, я так понимаю, голодны после занятий, я, кстати, тоже. Поэтому я предлагаю вам проехать в мой ресторан и поговорить там, а заодно и пообедать.

— Ну что ж… — Алексей пожал плечами. — Я, собственно, не против… Только зачем я вам нужен-то?

— Я объясню это в ресторане, — открывая дверцу машины, сказала Лариса. — А пока прошу.

Алексей сел на переднее сиденье рядом с Ларисой, и они отправились в «Чайку». Первым, кто встретился им при входе, был Дмитрий Степанович Городов. Настроение у администратора ресторана явно было плохим, как, впрочем, и всегда. Он смерил Ларису и ее спутника тяжелым взглядом и мрачно сказал:

— Лариса Викторовна, мне бы поговорить с вами недолго… По рабочему вопросу.

— Ну что такое, говори быстро, — отходя с Городовым в сторонку, потребовала Лариса, попросив Алексея немного подождать.

— Дело в том, что мне сегодня нахамили в ресторане, — шумно дыша, заявил Дмитрий Степанович. — Прямо, так сказать, на рабочем месте.

— Ну а ты что, разве не знаешь, как поступать в подобных случаях? — начиная раздражаться, сказала Лариса.

— Я-то знаю, — отрезал Степаныч. — Только клиент попался… слишком умный. Как он считает.

— И что? — машинально спросила Лариса, думая о своем.

— А то, что мне пришлось показать ему его место и дать понять, что он здесь даром права качает!

Степаныч был переполнен возмущением, однако Лариса заметила, что его маленькие темно-коричневые глазки беспокойно и виновато бегают из стороны в сторону, и он пытается скрыть взгляд.

— Что ты сделал? — в упор спросила Лариса.

— Да ничего я такого не сделал! — закрутился Городов. — Я просто сказал ему, кто он такой есть на самом деле, а он на меня замахнулся за это, и мне пришлось ответить. А что мне оставалось делать? Понимаешь, на меня замахиваться будут, а я терпеть должен? — выпучил глаза Дмитрий Степанович.

— Так, значит, ты допустил рукоприкладство, — констатировала Лариса. — И теперь, опасаясь последствий, заранее ставишь меня в известность. Ведь знаешь, что не прав, и боишься взбучки.

— Да как это я не прав? — замахал руками Степаныч, но Лариса его уже почти не слушала. Она думала о произошедшем инциденте. Похоже, Степаныч набил кому-то морду. Естественно, при свидетелях — в ресторане полно народа, как клиентов, так и персонала. А это значит, что отрицать свою вину ему будет довольно трудно. Клиент скорее всего так этого не оставит, иначе ее вздорный администратор благополучно скрыл бы от своей хозяйки сей недостойный факт поведения. И теперь, похоже, неприятностей не оберешься…

— Кто это был? — резко повернулась к Городову Лариса. — Что за человек?

— Козел он, а не человек! — брызжа слюной, выдал Степаныч.

— Это я уже поняла, — повысила голос Лариса. — Могу лишь посоветовать тебе подумать, кто в этой ситуации ты. Ну, так кто он, говори быстрее!

— Супруг ваш, Евгений Алексеич, — глядя в сторону, сообщил Степаныч. — Приперся, главное, посреди дня в ресторан, столик заказал… Всю работу, значит, бросай и беги его ублажать! Каждый раз, между прочим, за счет заведения кормится, побирается! Пусть вон к церкви идет, там нищим подают. — Степаныч ожесточенно принялся чесать голову. На Ларису при этом он по-прежнему не смотрел.

— Та-а-к, — протянула Лариса, обдумывая ситуацию.

С одной стороны, то, что пострадавшим от невоздержанности Степаныча оказался ее муж, было на руку Ларисе — ей лично в этом случае Котов неприятностей доставлять, естественно, не будет, и можно не опасаться скандала. С другой, Лариса прекрасно знала, что Котов и Степаныч питают друг к другу давнюю взаимную неприязнь. И это еще мягко сказано. И Евгений не раз собирался стереть в порошок администратора Ларисы за его вредный характер. И теперь он, получив такую возможность, постарается оторваться на всю катушку. Чем, во-первых, может навредить самому себе, если перегнет палку, а во-вторых, лишить Ларису администратора, чего ей тоже не хотелось. Несмотря на массу издержек в характере, как администратор Дмитрий Степанович Городов был незаменим. И теперь ей нужно было хорошенько выстроить предстоящий разговор с Евгением и убедить его быть благоразумным. А пока она лишь бросила смущенно жавшемуся возле нее Городову:

— Ну что ж, Дмитрий Степанович, нанимай адвоката. В суде он тебе очень пригодится.

С этими словами она кивком пригласила Алексея Голованова в кабинет, оставив в одиночестве своего озадаченного администратора, которого неизвестно какое слово расстроило больше — «суд» или «нанимать».

В кабинет Лариса попросила подать второе горячее блюдо, легкую закуску к нему, кофе, минеральную воду и яблочный сок. Алексей с любопытством обводил взглядом помещение в ожидании обеда. Пока они с Ларисой утоляли голод, директриса «Чайки» не задавала никаких вопросов. И только когда они допили кофе и закурили по сигарете, она сказала:

— Алексей, я не хочу вас долго мучить и прошу сразу говорить откровенно.

— Да, пожалуйста, — поднял на нее глаза Голованов-младший.

— Мне известно, что в ту ночь, когда убили вашего приемного отца, вас дома не было. Это мне известно доподлинно, — подчеркнула она, глядя прямо в глаза Алексею.

На лице того, однако, не было написано испуга или смятения. Он лишь слегка покивал головой и, выпустив облачко дыма, сказал:

— Но ведь это еще не преступление.

— Не преступление, — согласилась Лариса. — А вот то, что вы скрыли этот факт от милиции — вы ведь его скрыли, не так ли? — хоть и не преступление, но нарушение закона. Но я не собираюсь пугать вас милицией, как маленького ребенка.

— А что же вы хотите? — чуть усмехнулся Алексей.

— Я уже сказала — откровенного разговора. Особенно меня интересуют ваши отношения с некоей Анжеликой. О, не подумайте, что они мне интересны как старой скучающей даме, живущей исключительно жизнью героев мыльных опер и своих соседей! Я знаю, что ваша подруга недовольна тем, что вы мало тратите на нее и не хотите или не можете жить самостоятельно.

— И что? — вскинул голову Голованов. — Вы считаете, что по этой причине я убил отца? Из-за капризов Анжелики?

— Я пока ничего не считаю, — ровным голосом ответила Лариса. — Я просто еще раз прошу рассказать мне все откровенно, остановившись подробнее на ваших отношениях с подругой и том, где вы были ночью с шестого на седьмое марта.

— Я с Анжеликой встречался.

— А почему вы скрыли это?

— Потому что… Потому что я не хотел, чтобы Наташка знала, что я к ней собираюсь. Наташка плохо к ней относится, она могла в порыве горячности наговорить лишнего маме, мама стала бы ахать, вопросы задавать… А мне это совсем не нужно. Вы поймите, мои отношения с Анжеликой не имеют отношения к убийству отца, это просто бред, если кто-то может так подумать!

— А для чего вы пошли к Анжелике в такое время? Вы ведь были дома, насколько я понимаю, собирались ложиться спать. Если вы заранее планировали с ней встретиться и не хотели, чтобы близкие знали об этом, вы могли бы не приходить домой вечером, вернуться только после свидания с Анжеликой и спокойно лечь спать. Вряд ли мама стала бы допрашивать вас, где вы были, — Лариса вопросительно посмотрела на парня.

— Я не собирался с ней встречаться, она мне неожиданно позвонила по мобильнику, — нехотя сказал Алексей. — Она вообще немного взбалмошная. Я даже и не понял, для чего ей нужна была эта встреча, но явно не потому, что она соскучилась и ей нестерпимо захотелось меня увидеть. Я, честно говоря, был обижен на нее, не хотел даже идти вначале, но она упросила. И я подумал, что, может быть, эта встреча сможет многое решить. Так, в общем-то, и было, хотя разговора у нас, можно сказать, не получилось…

* * *

Алексей Голованов по всему мог относиться к тем, кого принято называть «золотой молодежью». У него были обеспеченные родители, он учился в престижном вузе, ему светила высокооплачиваемая должность после института… Словом, все складывалось для него как нельзя лучше.

Но Алексей все же отличался от многих своих, так сказать, «братьев по классу». Он не полагался во всем на высокий материальный уровень своих родителей, был достаточно самостоятельным, начитанным и придерживался несколько консервативных взглядов.

Алексей практически ничего не требовал от своих родителей, не любил посещать модные тусовки и хвалиться перед сверстниками своими и родительскими заслугами. Хотя многие девочки еще в школе бросали на него многообещающие взгляды, а уж после поступления в институт он и вовсе был избалован их вниманием, сам Алеша не очень рано стал интересоваться девушками. У него была мимолетная платоническая первая любовь в десятом классе, закончившая тем, что девушка уехала с родителями в другой город, и отношения прекратились. В институте у него случилось несколько романов, оказавшихся непрочными и скоротечными. Алексей постоянно чувствовал, что девушки выбирают его по той причине, что он сынок из обеспеченной семьи, что называется, перспективный молодой человек. А потому полного удовлетворения от связей с ними он не чувствовал. Интереснее ему было наедине с книгами, с музыкальным центром и компьютером.

Но вот на горизноте появилась Анжелика Коринская. Девушка, безусловно, очень эффектная, сексуальная и, что немаловажно для него, умная. Она много читала, владела английским языком, обладала хорошим чувством юмора и умела себя вести в компании. У нее, как и у Алексея, были богатые родители, она ни в чем не нуждалась, училась в одном институте с ним, и Алексей считал, что именно Анжелика обратила на него внимание не из материальных соображений. Они встречались около четырех месяцев, и пока все шло прекрасно. Но… к глубокому своему разочарованию, Алексей обнаружил, что материальная сторона их отношений играет для Коринской далеко не последнюю, если не главенствующую роль.

Сначала были лишь намеки — то подаренные духи могли бы быть подороже, то ресторан, в который выбрались вечером, попрестижнее, то, мол, как славно бы ездить вдвоем на машине, а то и на яхте кататься… Поначалу Алексей не очень-то придавал этому значение, но однажды произошел неприятный разговор, когда Анжелика весьма откровенно заявила о своих претензиях. Это случилось дома у Головановых, в комнате Алексея. Они с Анжеликой только что вернулись с дискотеки, происходившей на теплоходе, и, как казалось ему, вечер прошел весело и хорошо. Но по надутым губкам Анжелики он понял, что она отнюдь не удовлетворена.

— Ты что такая хмурая? — присев рядом с девушкой на диван, спросил Алексей и погладил ее по волосам. — Тебе не понравилось?

— А что там может нравиться? — Анжелика отбросила журнал, который вяло листала, сложила руки на груди и с вызовом посмотрела на Алексея. — Дискотека? Извини, Алеша, но нам с тобой не по шестнадцать лет! Мы взрослые люди и должны жить другой жизнью.

— Что ты имеешь в виду, объясни, — попросил Алексей.

Анжелика резко отбросила его руку и схватила сигарету.

— А ты будто не понимаешь, — прикуривая, выдохнула она.

— Не понимаю. Что значит — другая жизнь? Да, мы люди взрослые, но, по-моему, и живем соответственно, — Алексей по-прежнему спокойно смотрел на свою подругу.

— Да-а? — широко раскрыла глаза Анжелика. — Ну, извини! А где мы встречаемся? То у тебя дома, то у меня! То в ресторанах, то на дискотеках, то у друзей! Мы даже сексом спокойно не можем заняться, вечно вынуждены выбирать подходящий момент! И почему мы должны ловить машину, чтобы добраться домой?

— Мы можем ездить на троллейбусе, — постарался пошутить Алексей, думая, что у Анжелики просто плохое настроение сегодня и не стоит раздражать ее, а надо перевести все в шутку.

— Перестань, пожалуйста, паясничать, — Анжелика сердилась не на шутку. — Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! Я понимаю, Алеша, если бы у тебя не было денег! Но они у тебя есть!

— У меня пока что есть только моя стипендия, — начиная закипать, заметил Голованов.

— Неважно, деньги есть у твоих родителей! И для них купить тебе машину — не проблема! И вообще, они прекрасно знают, что мы с тобой встречаемся! Они не задумываются, куда ты поведешь свою девушку? Где и как ты будешь проводить с ней время? Ты мне ни одного нормального подарка не подарил, мне даже перед подружками похвастаться нечем!

— Ах вот как! — Алексей уже разозлился всерьез. — Я тебе нужен для того, чтобы хвастаться перед подружками? По-моему, я достаточно на тебя тратил. И покупал все, что ты просила!

— Да, конечно! Духи, колготки, цветы! А моей знакомой, между прочим, ее жених норковую шубу подарил!

— А в сумасшедшем доме в валенках спят, — зло добавил Алексей.

Внутри него словно сидела раскаленная игла. Он был полон злости и презрения к Анжелике, которая совершенно не ценила его отношения к ней. Более того, просто ей было наплевать на его чувства. Сейчас он очень хорошо увидел это. И он недоумевал, как такая обаятельная и умная девушка может быть такой банальной стяжательницей. Разве ей чего-то не хватает? Разве он ей в чем-то отказывал? И разве она нуждается в чем-то, ведь у нее у самой богатые родители, которые так ее балуют.

— У тебя есть норковая шуба, — мрачно заметил он, не глядя на свою подругу.

— Неважно, не в шубе дело! — скривившись, махнула рукой Коринская. — Ты же понимаешь, что это просто пример! Да, шуба у меня есть. И вообще много чего есть. Но почему мне это покупают родители? А ты что? Ты для чего? Ты, в конце концов, мой мужчина или нет? Мои-то родители меня обеспечивают, а твои что-то не очень стараются! А потому что ты себя так ведешь! Мог бы заявить о своих правах! В твоем возрасте пора иметь свою квартиру — где она у тебя?

— Мне и здесь неплохо!

— А мне плохо! — закричала Анжелика. — Мы вообще-то могли бы жить и вместе, если бы ты сказал родителям, что тебе нужна квартира! Купить им ее вполне по силам. А нет — эту можно разменять, я знаю, сколько она может стоить!

— Никого не волнует, что ты знаешь! — грубо сказал Алексей. — Я вообще не уверен, что буду с тобой жить. Мы и встречаемся всего три месяца. Может, мы вообще расстанемся через неделю! И как ты сама собираешься жить вдвоем, если привыкла, что за тебя все родители делают и домработница?

— Мы и сами могли бы нанять домработницу! — снова надула губы Анжелика. — Просто ты не хочешь!

— Может, и не хочу! — перешел на крик Алексей, понимая, что при других обстоятельствах никогда не сказал бы такого, что собирается сказать сейчас. — А почему я должен хотеть? Почему я вообще должен на тебя что-то тратить? Кто ты такая? Кто ты мне? С какой стати я должен для тебя квартиру покупать?

— Ах, вот как, — холодным тоном процедила сквозь зубы Коринская и поднялась. — В таком случае нам больше не о чем разговаривать!

И она двинулась к двери.

— Подожди, я тебя провожу, — хмуро сказал Алексей. — Поздно уже.

Собственно, проводил он ее только до автомобиля. Пока они шли до перекрестка и ловили машину, оба не произнесли ни одного слова. Только усадив девушку в машину, Алексей бросил ей прохладное «пока», а Анжелика сухо кивнула, не оборачиваясь.

Целую неделю они не виделись. Алексей не звонил Анжелике, и она сама не напоминала о себе. Однако он чувствовал, что случившееся здорово на него повлияло. Алексей успел привязаться к Анжелике за это время, он считал, что то, что между ними происходит, это всерьез и надолго. И уж никак не предполагал, что отношения могут разрушиться по такой причине.

Умом понимая, что это и к лучшему, что куда безболезненнее раньше понять, что за человек рядом с тобой, и расстаться с ним, Алексей тем не менее скучал по девушке. Но сделать первый шаг к примирению мешали гордость и обида. И вдруг Анжелика позвонила сама. Алексей очень обрадовался, когда услышал в трубке ее голос, особенно когда почувствовал, что звучит он, как и раньше, в их добрые времена.

— Алешка, привет! — весело сказала Анжелика. — Приглашаю тебя в «Рио». Я уже там, давай подъезжай быстрее…

Алексей тут же забыл, что уже собирался спать, и, пообещав Анжелике, что подъедет мгновенно, начал собираться. Одевшись, он выглянул из своей комнаты и в задумчивости остановился. Поразмыслив несколько секунд, он погасил в своей комнате свет и осторожно стал спускаться вниз. Мать находилась у себя в комнате, дверь к ней была закрыта, а больше никого дома не было.

«И незачем ей знать, куда я иду, — подумал Алескей, открывая входную дверь. — С Наташкой и так поругался… Надо будет помириться, кстати. Наташку тоже можно понять. Но у Анжелики, видимо, и в самом деле было плохое настроение, вот она и наговорила сгоряча черт знает что. А раз сама позвонила, значит, переживает и уже сама жалеет о том, что случилось. И не стоит вспоминать об этом, сейчас мы с ней помиримся, и все будет хорошо. Как раньше».

Анжелику он увидел, как только вошел в зал бара-казино «Рио». Девушка, одетая в открытое серебристое платье, сидела за столиком и обворожительно улыбалась. Но улыбалась не ему, Алексею: рядом с ней сидел какой-то незнакомый субъект, на вид старше Анжелики лет на двадцать. Волнистые волосы его серебрились на висках, одет он был в джинсовую рубашку с небрежно расстегнутым воротом, вид имел вальяжный и самоуверенный. Серые глаза его смотрели с нарочитой иронией. Он что-то говорил Анжелике на ухо, а та весело хохотала.

Алексей, решив на месте разобраться что к чему, подошел к столику и сел на свободный стул.

— О, привет! — заулыбалась ему Анжелика. — Ну что же ты так долго. А я тут сижу, скучаю… Хорошо вот, что с Игорем Александровичем познакомилась, он меня развлекал все это время. Спасибо, Игорь Александрович!

— Можно просто Игорь, — улыбнулся мужчина и протянул Алексею руку.

Тот молча пожал ее и выразительно посмотрел на свою подругу, предлагая ей тактично намекнуть новому знакомому, что она благодарна ему за приятное времяпрепровождение, но больше не нуждается в его внимании. Но Анжелика вовсе не спешила избавляться от присутствия Игоря Александровича. Она весело болтала, уделяя ему больше внимания, чем Алексею. Тот тем временем заказал себе джина и быстро выпил полную рюмку. Игорь Александрович внимательно посмотрел на него.

— Джин без тоника? — тоном знатока спросил он. — Я бы не советовал вам пить этот напиток в чистом виде. Знаете, все же он очень крепок.

— Да ничего, — махнул рукой Алексей.

— И вообще, джин лучше пить маленькими глотками, — продолжал новый знакомый. — А что вы такой скучный, Алексей? Может быть, мы пройдем в игровой зал?

— Да я вообще-то не игрок, — отказался Голованов.

Игорь Александрович засмеялся и покровительственно похлопал его по плечу.

— Это все просто потому, что вы не успели почувствовать вкус игры, ощутить аромат азарта. Я вас уверяю, что это необыкновенно захватывающее ощущение. В такие минуты забываешь обо всем. Впрочем, вы еще так молоды, — вздохнул он. — Еще успеете раскусить. Я, кстати, могу вас просветить, ввести в этот увлекательный мир… Хотите?

— Нет, благодарю, — снова отказался Алексей и налил себе еще джина.

Игорь Александрович посмотрел на него как-то сочувственно и покачал головой. Затем он со своей улыбкой скучающего и усталого прожигателя жизни обратился к Анжелике:

— Может быть, вы составите мне компанию? Я могу вас научить играть в «блэк джек», в него, кстати, несложно выиграть. Пойдемте?

— Пойдемте, — с готовностью поднялась Анжелика.

Игорь Александрович галантно подал ей руку и повел в игровой зал. На Алексея девушка даже не взглянула.

Тот, сидя в одиночестве, допил весь джин и заказал еще. Официантка удивленно поглядывала на него, недоумевая, почему этот прилично и модно одетый молодой человек не заказывает себе закуску. Но у Алексея совершенно пропал аппетит. Теперь все его мысли насчет того, что Анжелика во время их рокового разговора просто была не в духе, казались ему очень наивными.

«Тоже мне, пригласила помириться! — с презрением думал он. — Быстро замену мне нашла! Ну и пусть катится к черту, ищет себе крутого! Под ее дудку теперь, что ли, плясать?»

Алексей понимал, что лучше всего сейчас просто встать и уйти и больше не отзываться на звонки Анжелики, если таковые последуют. Но какая-то неведомая сила не давала ему подняться со стула, и он продолжал сидеть и с упорным мазохизмом переживать свое положение.

Наконец, допив вторую порцию джина, Алексей поднялся и нетвердой походкой двинулся к игровому залу. Анжелика стояла возле рулеточного стола вместе с Игорем Александровичем, который будто невзначай положил ей руку на талию и что-то увлеченно объяснял. Девушка смотрела на него во все глаза и улыбалась. Алексей подошел ближе и тронул ее за плечо:

— Тебя можно на минутку?

— Ну что такое? — недовольно отозвалась она, но, заметив в глазах Алексея нехороший блеск, передернула плечиками и хмыкнула:

— Ну пошли…

Они подошли к двери, и Алексей решительно сказал:

— Я ухожу отсюда. Ты идешь со мной?

— Но мы только начали играть, — отводя глаза, сказала Коринская. — Можешь присоединиться.

— Спасибо, не хочу, — раздраженно бросил Голованов.

— Что, денег нет? — зло блеснула глазами Анжелика.

— Зато у твоего нового кавалера их, похоже, много! — едва сдерживая себя, выкрикнул тот.

— Да, много! — выпалила в ответ девушка. — И он, во всяком случае, не такой жадный, как ты, ясно?

— Ясно! Вот пусть он тебе квартиру и покупает! Смотри только, не промахнись! Оглядись получше, может, у кого здесь и побольше денег? Или он тебя уже, что называется, закадрил, и ты на сегодняшний вечер его девочка?

Анжелика вспыхнула и уже хотела что-то выкрикнуть, но обернулась назад. Игорь Александрович смотрел на них с Алексеем выжидательно. Анжелика с натянутой улыбкой помахала ему рукой и быстро сказала Алексею:

— Одним словом, хочешь — иди. А я остаюсь.

— Желаю счастья! — буркнул он и решительно двинулся в сторону официантки.

Расплатившись, он вышел на свежий воздух, чувствуя, как в нем все кипит. Пройдя несколько шагов, он остановился и задумался. Идти домой не хотелось совершенно, просто невозможно было сейчас туда идти. Но куда?

Постояв немного, Алексей поднял руку и остановил машину.

* * *

— Во сколько вы ушли из бара? — спросила Лариса.

— В начале двенадцатого, — нехотя ответил Алексей.

— И сразу поехали домой?

Алексей замолчал. Потом посмотрел на Ларису и сказал:

— Я вам расскажу, только можно выпить чего-нибудь?

Он полез в карман за деньгами, но Лариса остановила его.

— Не надо, сейчас все принесут. Вы мне просто расскажите все так же откровенно, как и до этого момента, хорошо?

— Хорошо, но я боюсь, что вы мне не поверите, — вздохнул Голованов-младший. — Я понимаю, что мне не нужно было этого скрывать с самого начала, но… Такой уж я дурак, испугался чего-то… Одним словом, я поехал к отцу.

— На дачу? — уточнила Лариса.

— Да, я знал, что он там. Мне нужно было с кем-то поговорить, а с отцом мы всегда были очень дружны. С Наташкой, сестрой, как я говорил, я поругался, да и не в этом дело. Я мог бы прийти домой и все ей рассказать, Наташка не умеет долго сердиться. Но я знал, что она со своим другом куда-то пошла и что дома ее нет. И я решил поехать туда…

В это время принесли заказанную Ларисой бутылку коньяка и фрукты. Алексей наполнил рюмку и сделал несколько маленьких глоточков.

— Самое печальное, — выдохнул он, — что поговорить с отцом мне так и не удалось.

— Почему? — уточнила Лариса. — Вы приехали слишком поздно? Он был уже мертв?

— Нет, я просто не решился войти, — признался Алексей. — Я просто стоял поодаль и смотрел на дом. Я видел силуэты отца и дяди Кости в окне, понимал, что у них свой разговор и что им не до меня. Я стоял так, наверное, минут двадцать. Потом я увидел, что отец с дядей Костей поднялись из-за стола. Я подумал, что они хотят выйти в сад. Мне не хотелось уже, чтобы они меня видели, и я быстро пошел вперед, стараясь держаться за деревьями. Шел я довольно долго, понимая, что поступил очень опрометчиво — как теперь домой добираться? Думал, с одной стороны, что нужно было все-таки войти в дом, хотя бы просто для того, чтобы дядя Костя потом отвез меня обратно. Но я тогда считал, что буду выглядеть в их с отцом глазах круглым дураком — приехал только для того, чтобы меня отвезли обратно! Да и сумбур такой в голове был, что не очень хорошо соображал. Машина только одна попалась, да и та встречная. Но я все равно остановил, спросил, не поедет ли водитель обратно. Он сказал, что поедет не скоро, потому что ему обратно своего пассажира везти, он его попросил подождать и уже заплатил. Ну, я и пошел дальше… Потом все-таки машина одна попалась попутная, другая уже. И я доехал до дома. Никому говорить ничего не стал — зачем? А с отцом решил поговорить о своем, когда он домой приедет. А он вот не приехал… — Алексей тяжело вздохнул, печально глядя перед собой и крутя в руках пустую рюмку.

Через полминуты он, еще раз вздохнув, налил себе коньяку и выпил.

— Алеша, — Лариса почувствовала волнение. — А вот эта машина, которая вам встретилась, вы ее запомнили?

— А что? — Алексей недоумевающе посмотрел на Ларису.

— Может быть, и ничего, — задумчиво прикусила губу Котова. — Но я вот о чем подумала. Машин в столь позднее время в Раскатном мало. А человек, убивший вашего отца, на чем-то ведь туда доехал? И вернулся обратно. Если, конечно, отбросить вариант, что он местный житель. Но насколько я поняла, знакомых, близких знакомых, у вашего отца в Раскатном не было?

— Нет, только соседи по даче. Но их не было. Сейчас вообще-то не сезон…

— Вот именно! — подняла палец Лариса. — Значит, человек приехал и уехал. Ночью ни автобусы, ни электрички не ходят. Следовательно, он мог приехать только на автомобиле…

— Вы хотите сказать, что в той машине, что я тормознул, ехал убийца? — Алексей настолько порывисто наклонился к Ларисе, что ей показалось, будто она слышит звук его колотящегося сердца.

— Не убеждена, но это вполне возможно. Вы, кстати, уверены, что водитель был не один?

— Да, у него кто-то сидел на заднем сиденье, это точно. Но рассмотреть этого человека я не смог. Да и незачем мне это было. Если бы я знал тогда!

Алексей в бессильном отчаянии стукнул кулаком себя по коленке.

— Тогда успокойся, — перешла на «ты» Лариса, положив парню руку на плечо и легонько похлопав его. — И давай отталкиваться от того, что у нас есть. Пассажира ты не видел. Но с водителем разговаривал. Помнишь его? — Водителя? Ну, более-менее, — не очень уверенно ответил Алексей. — Молодой такой парень, чуть постарше меня, наверное. В кепке.

— Так, хорошо. А машина?

— Это «Жигули», «семерка», по-моему. Или «пятерка». Темно было, я плохо рассмотрел. Темная какая-то.

— Ясно, — вздохнула Лариса. — Про номер тебя, конечно, и спрашивать глупо.

Алексей красноречивым разведением рук дал ей понять, что она права.

— Если бы я знал тогда… — снова повторил он.

— Хорошо. Но портрет того парня ты сможешь составить, если понадобится? Фоторобот, я имею в виду.

— Не знаю… Постараюсь. Лицо его я в принципе вижу сейчас перед глазами. Но смогу ли описать верно… Не знаю, не знаю, — с сомнением в голосе протянул Алексей.

— Ну хорошо, — сосредоточенно размышляя, сказала Лариса. — Я тебе благодарна за откровенный разговор. Только несколько уточнений. Значит, как уезжал Константин Александрович с дачи, ты так и не видел?

— Нет. Наверное, я раньше машину поймал, чем он тронулся оттуда, — предположил Алексей.

— И во сколько ты приехал домой?

— В половине первого, я это запомнил, потому что на часы посмотрел в прихожей. Мама уже спала, Наташка тоже, так что никто не заметил, как я вернулся. Правда, я боялся, что мама заглядывала ко мне в комнату в мое отсутствие и утром может начать задавать вопросы, но все обошлось. А потом, когда стало известно, что отец погиб, такая суматоха началась…

Алексей достал из кармана джинсов носовой платок и вытер вспотевший лоб.

— Ладно, я тебя больше донимать не стану, — сказала Лариса. — Можешь идти домой. Но будь готов к тому, что мне может понадобиться твоя помощь.

— Конечно, — кивнул Алексей. — Я все понимаю. Только помочь вот… Ну, постараюсь. Я могу даже рассказать маме, что я там был.

— Я думаю, пока не стоит этого делать, — посоветовала Лариса. — Вряд ли сейчас это может чем-то помочь. Хотя в дальнейшем можно будет использовать подобный ход… Но об этом пока рано.

— Лариса Викторовна, — осторожно сказал Алексей. — А откуда вы узнали, что меня не было дома?

— А вот это, — улыбнулась Лариса, — уже профессиональная тайна.

Алексей улыбнулся в ответ, ничего не стал больше спрашивать, попрощался с Ларисой и вышел. Она осталась одна и задумалась…