…Неприятности если уж начинаются, то идут косяком. Как рыба на нерест. Только успевай сачком подхватывать и вытаскивать на берег.
Я никогда еще не видела Григория Абрамовича таким грустным. Если бы я видела его впервые и совсем не знала, то, ей-Богу, решила бы, что у него глаза на мокром месте…
Ничего, кстати, нет в этом обидного или унизительного для него. Это самая обычная эмоциональная реакция типичной мужской психики. Мужчины часто обижаются, обижаются до слез… Настоящий сильный мужчина никогда не заплачет от боли, унижения, страха, от своей беспомощности – только от обиды… Это может быть обида на судьбу, например, которая одержала над ним верх. Или на самого себя – за то, что не сумел чего-нибудь, ошибся где-то… Реже обижаются на кого-то другого, совсем уже редко – на женщин…
Трудно сказать, на кого был обижен Григорий Абрамович, но когда он принес это печальное известие, обида ясно читалась на его лице…
– Говорить буду мало, потому что говорить не хочу, – заявил он нам. – И слушать ничего не хочу, поэтому вы тоже постарайтесь покороче. Конечно, я мог бы и вовсе молча отдать вам этот приказ, и думайте обо мне, что хотите. Но я приверженец демократии, пусть это и не вяжется с единоначалием, на котором построена наша структура. Может быть, именно поэтому я и хожу до сих пор в майорах, когда друзья, которые начинали со мной, давно уже генералы… Скажу одно – я об этом приказе узнал десять минут назад, никого ни о чем подобном я не просил и даже не предполагал до последнего момента, что такой приказ возможен… На, Игорь, прочитай…
Он сунул Игорьку какую-то бумажку и сел на спальник в сторонку, предоставив нам самим знакомиться с новостями и переваривать их.
– «Командиру ФГС-1 майору Воротникову, – прочитал Игорек. – Ваш рапорт о действиях группы рассмотрен. Учитывая оперативную обстановку на месте работ, а также вашу личную просьбу, приказываю. Прекратить участие группы в спасательных работах в Булгакове. Группе немедленно покинуть район работ. Место дислокации – Тарасов до дальнейших указаний. Стандартный отчет сдать в установленные уставом сроки. Начальник координационного штаба спецподразделений МЧС полковник Долматов».
– Недолго мучилась старушка в бандита опытных руках… – прокомментировал приказ Кавээн в близком ему народном стиле.
– Оставь свои дурацкие прибаутки, Кавээн, – набросился на него Игорь. – Какая, к черту, старушка? Нас выгоняют отсюда поганой метлой, понимаешь ты это, дурья голова? Мы им не нужны… Нас гонят… в шею. Нас – просто пинком под зад!..
– Ты сам не горячись, Игорек, – одернула я его. – Во-первых, такой формулировки в приказе нет, ее вносишь ты сам. А во-вторых, Григорий Абрамович предложил нам подумать, если я правильно его поняла, выполнять этот приказ или нет…
Краем глаза я следила за Грегом и заметила, как он поднял голову в ответ на мои слова. Похоже, я правильно уловила его состояние. Иногда группа может оставаться без командира и действовать самостоятельно, если это, конечно, та группа, которую воспитывал столько лет Григорий Абрамович Воротников, майор войск МЧС…
Игорь закрыл рот и уставился на меня своими голубыми и по-детски удивленными глазами. Кавээн хлопнул себя по лбу и воскликнул весьма обрадованно:
– А я-то думаю, что делать?! Молодец, Ольга! Правильно сказала. Приказ кто получил? Абрамыч! Вот пусть он его и выполняет!
– Нет, нет, ребята! – перебила я его. – Мы не должны с ним ссориться. Ты, дядя Саша, предлагаешь фактически отказаться от выполнения приказа и поставить об этом командира в известность. Сразу тебе скажу – тогда бери ручку, листок бумаги и пиши рапорт на увольнение… Уволен будешь без всяких проволочек.
– Так-так-так, Оленька! – торопливо сказал Игорек, потирая даже руки от нетерпения. – Я, кажется, знаю, что нужно делать…
– Нет, Игорь! – сказала я. – Предлагаю каждому из нас подумать не меньше тридцати секунд и сказать четко и совершенно осознанно – считает ли он нужным продолжить расследование причин катастрофы, которая здесь произошла…
И мы все замолчали… Мне думать было, собственно говоря, незачем. Я заранее знала, что никуда отсюда не уеду, пока не выясню все до конца… Догадывалась я и о том, какое решение мы в конце концов примем, но я очень хотела, чтобы Игорь с Кавээном сами пришли к этому, без какого-либо давления с моей стороны…
Секунды тянулись очень долго… Стрелка еле ползла по циферблату под моим взглядом…
– Остаемся! – нарушил молчание Кавээн.
– Согласен! – следом за ним заявил Игорек.
– Остаемся, – кивнула я и посмотрела на Григория Абрамовича.
Он улыбнулся, хотя улыбка у него вышла грустной…
– Решено, ребята, – сказал он. – А я полечу в Тарасов, грехи наши с вами отмаливать… Рад бы с вами остаться, но кому-то из нас нужно видимость создавать, что группа в Тарасове отчет пишет… Не пойму только, откуда этот приказ на нашу голову свалился… Дело в том, что я ни о чем командование не просил – ни чтобы отозвали нас, ни чтобы расследование нам поручили. Рапорт послал самый обычный – как того устав требует после получения устного взыскания от руководителя спасательных работ… А там ерунда какая-то написана – «…учитывая вашу личную просьбу…» Как будто я на пенсию попросился…
«Вот чего он боится! – поняла я наконец, отчего Григорий Абрамович такой грустный. – На пенсию ведь его могут запросто отправить, возраст у Абрамыча подходящий, а стаж спасательских работ вдвое-втрое больше, чем нужно для досрочной пенсии… достаточно чуть оступиться – и вылетишь сразу же. А тут такой приказ – поневоле загрустишь…»
– Мне тоже приказ показался странным, – поддержала я Грега. – Мало того, есть у меня подозрение, что не обошлось здесь без козней ФСБ. Сначала генерал Кольцов, теперь штаб… С какой стати они именно к нам привязались? Мы проявили слишком большой интерес к истинной причине трагедии? Есть у меня предположения, что смерти Самойлова и Васильева не случайны… Правда, это больше к интуиции пока относится, доказательств нет никаких… Но я не уеду, пока не докопаюсь до истины… А это сильно кому-то не нравится. Поэтому нас и пытаются отсюда удалить…
– Да какой там пытаются! – перебил меня Кавээн. – Приказ прислали! Считай – удалили как группу…
– Не прав ты, Саша… – возразил Григорий Абрамович. – Как с группой с вами ничего сделать нельзя. Для командования «группа» – понятие количественное. А для вас? Когда ты произносишь про себя слово «группа», что в твоей голове возникает прежде всего? Цифра четыре? Или все же что-то другое?
– Рожи ваши возникают! – ухмыльнулся Кавээн.
– Вот и получается, что не все в группе командованию подчиняется, генералам там всяким и начальникам штабов. Есть у нас что-то еще, о чем они скорее всего и не знают. Верно?
Мы все трое смотрели на него, улыбаясь. Не-е-ет, мы своего командира не променяли бы ни на какого другого командира на свете…
– Оставайтесь, ребята… И будьте уверены, что я с вами… На мою помощь всегда можете рассчитывать. Держите меня в курсе дела…
Проводив Григория Абрамовича на самолет, мы втроем потихоньку смотались из аэропорта. Уходили по одному, я оставалась последней, и мне было очень грустно из-за того, что мы вынуждены прятаться неизвестно от кого. У меня было стойкое ощущение чужого взгляда на моем затылке, на спине, но ничего похожего на слежку я пока не замечала. Если за нами кто-то следил, карты мы свои раскрыли, когда Григорий Абрамович в полном одиночестве пошел к самолету и рядом с ним не было ни Игорька, ни Кавээна, ни меня. С этого момента мы перешли как бы на нелегальное положение. А расследование стало в полном смысле слова тайным…
Мы договорились встретиться через час после отлета самолета в одном из тихих открытых кафе, которое я давно уже присмотрела для этой цели. В вечерних сумерках под густыми липами очень трудно было разглядеть человека, сидящего за столиком. А подслушивать разговор было бы и вовсе невозможно, соседние столики можно было легко контролировать, а все остальное пространство хорошо просматривалось. Таким образом, любой человек, попытавшийся подслушать наш разговор, тут же оказался бы нами замечен.
Когда я добралась до места встречи, Игорек с Кавээном уже сидели за столиком и пили «Балтику» четвертый номер. Одна бутылка стояла отдельно и явно предназначалась для меня…
– Ну что, конспираторы, – спросила я, усевшись рядом с ними и отхлебнув пива из бутылки, – с чего начнем нашу игру в казаки-разбойники? Надеюсь, нового командира выбирать не будем?
– А зачем нам новый командир? – искренне удивился моей шутке Игорек. – У нас и старый пока еще в отставку не вышел…
– Тогда так, – предложила я. – Нас трое. Каждый высказывает свое мнение, а затем голосуем – чья идея лучше. Пойдет?
– Пойдет, – отозвался Кавээн.
– Начинай ты, – предложил мне Игорь.
«Как бы не так! – подумала я про себя. – Начинай! Все равно вы сделаете то, что предложу я. А я вас сначала послушать хочу…»
– Предлагаю: пойти сейчас в номер Ефима Шаблина в гостинице «Волна», – сказала я вслух, – и завалиться спать. Утро вечера мудренее…
Игорек с Кавээном посмотрели на меня снисходительно, но с явным сожалением.
«Молодцы! – подумала я. – Что ж, давайте ваши идеи…»
– Да-а, рановато у нас людям капитанов дают, – проворчал Игорек. – Такую идею я только от желторотого лейтенантика ожидал бы услышать… Ты, Оленька, в шахматы играть умеешь?
Он уставился на меня, но ответить не дал.
– Можешь не отвечать – сам знаю… Умеешь. И даже у меня иногда выигрываешь… Так чего ты нам головы морочишь? Сама же прекрасно понимаешь, что сейчас нужны только активные действия, только движение, если мы не хотим, чтобы противник подготовился и понаставил нам ловушек под каждую ногу… Ты нам мозги не пудри. Не хочешь говорить – не надо. Нас послушай. Мы плохого не предложим, правда, дядь Сань?
– Ты, Игорек, к ней не цепляйся, все равно толку в этом никакого… Лучше сам говори, если есть, что сказать. Я, например, предлагаю порасспросить кое-кого из знакомых спасателей – тех, кто первым на место попал: что они тут увидели и что люди говорили вокруг… Вдруг кто чего вспомнит!.. Гарантии успеха нет, но может быть, на что-то набредем…
– Нет, погоди! – перебил его Игорек. – У меня идея, как мне кажется, получше, хоть и посложнее для исполнения… Я предлагаю установить слежку! И знаете, за кем? За полковником Краевским! Уж он-то точно по той информации топчется, которая и нас интересует…
– Можно мне голос подать? – перебила теперь я Игорька. – Прежде чем свою идею высказать, хочу ваши оценить. Дядя Саша предложил своих расспросить. Это несложно, но и малоперспективно. Если бы кто-то видел что-нибудь сверхнеобычное на месте катастрофы, давно бы все уже об этом знали. И мы в том числе. Вам хорошо известно, с какой скоростью слухи по палаточному лагерю распространяются… Ничего нового мы так не узнаем… Я поджала губы, посмотрела на Кавээна и развела руками. Тот усмехнулся и покачал головой.
– Теперь твоя идея, Игорек, – повернулась я к насторожившемуся Игорю. – С точки зрения информационной перспективности – отличная идея, лучше не придумаешь. Проследить за противником, перехватить у него всю информацию, которую он получит… Только непонятно, как это осуществить… Ты, дядь Саш, следил когда-нибудь за полковниками из ФСБ, а?
Кавээн опять усмехнулся и покачал головой.
– А ты, Игорек, следил? Технологию этого дела хорошо знаешь?
– Ну-у… – промычал Игорек. – Я думал…
– Прости, Игорек, что перебиваю, – сказала я, – но ты, кажется, еще не думал над этим… И поэтому вряд ли ответишь, где мы возьмем автомобиль, чтобы следить за Краевским, когда он разъезжает на казенном «БМВ»? А как быть с его охраной? И технических средств у тебя никаких… Ты за кем собрался следить? За Краевским или за охранниками его?
– Ну, разошлась! – пробурчал недовольно Игорек. – Сама-то ты ничего еще умного не предложила, насколько я помню…
– А мне кажется – это именно я предложила вместе подумать, что мы сейчас, кстати, и делаем… И вообще, хватит мериться силами, мы не на ринге.
Игорек поджал губы. Обиделся. Ну как ребенок, черт бы его побрал!..
– Повторю то, что уже сказала: идея проследить за Краевским мне очень понравилась. Единственный ее минус в том, что она неосуществима. Учитывая это, предлагаю другую идею… Следить будем за Эдиком Морозовым. Аргументы следующие. Он с Краевским явно связан и связан тесно. До сих пор помню, с каким напряжением смотрел он на меня, когда я шла к капитану Самойлову перед его смертью… Он работает в системе ФСБ, это я сама видела в его удостоверении… Он, наконец, как мне кажется, полный лопух во всем, что касается конспирации, и, следя за ним, мы не столкнемся и с половиной тех трудностей, о которых я уже говорила… А разработка контактов Морозова может оказаться очень и очень информативной…
Я посмотрела на своих соратников по очереди и спросила:
– Ну как? Убедила?
И они так же поочередно кивнули головами в знак согласия…
– Этим будем заниматься я и Игорек. С Кавээном Морозов уже сталкивался и приятного для себя впечатления об этом, думаю, не вынес… Игорька он совсем не знает – значит, Игорь и будет вести скрытое наблюдение. Мной Эдик активно интересуется – я попытаюсь на этом сыграть и по его реакции понять его намерения…
– А я? – спросил Кавээн несколько обиженно. – Мне-то что делать?
– А ты, дядя Саша… – немного смутилась я, поскольку мне не хотелось раньше времени делиться со своими соратниками всеми своими подозрениями и соображениями, – ты выполнишь мою просьбу, если я не стану пока объяснять, зачем это нужно сделать?
– Ну-у… – пробасил Кавээн. – Все равно я не у дел оказался…
– Да не обижайся, дядь Саш, – улыбнулась я, – у дел! Еще как у дел! И просьба моя не такая уж и легкая. Выясни, пожалуйста, все, что можно, о семьях капитана Самойлова и его помощника Васильева… Как это сделать – не знаю, не думала над этим…
Кавээн почесал в затылке. Тоже улыбнулся. Покачал головой.
– Вот ведь – в сыщики записался на старости лет… Ладно, выясню…
Мы договорились о следующей встрече и разошлись в разные стороны, поскольку каждый должен был работать в одиночку и не вступать в контакты друг с другом без особой необходимости…
Мне хотелось, чтобы все у нас получилось. Потому что мне очень нравились люди, с которыми я работаю в одной группе…
Этот наш разговор стал точкой отсчета, с которой события стали развиваться просто с головокружительной быстротой. И первым эту скорость почувствовал на себе Игорек. Мы с ним заняли позицию около гостиницы «Волна», и Морозов не заставил себя долго ждать. Он вышел своей развязной походкой самоуверенного человека, я показала его Игорьку, и они направились к центру города, следуя друг от друга на небольшом расстоянии. Я решила пока не вмешиваться, а подождать удобного момента, когда имело бы смысл отвлечь на себя внимание этого московского пижона…
Игорь дошел вслед за Морозовым до ресторана «Булгаков» и без колебаний нырнул вслед за ним, когда тот направился в зал. За столиками народа было не слишком много, чтобы назвать это место оживленным…
Мне туда соваться было нельзя. Там я была бы как на ладони, и Морозов меня немедленно узнал бы. Оставалось ждать на улице.
Я пристроилась на какой-то облезлой лавочке метрах в пятидесяти от ресторана. Морозов вышел минут через десять. Он был явно чем-то расстроен и напуган. Озирался по сторонам, торопился, от его развязности и самоуверенности не осталось и следа. Игорь почему-то не выходил из ресторана. Я уже собиралась сама пройти внутрь и узнать, в чем там дело, как заметила, что в дверях на выходе показалась группа людей. Один из них явно был начальником и, судя по всему, большим, поскольку по поведению остальных, а их было трое, я безошибочно определила в них охранников… Эта группа села в мгновенно подъехавший к ресторану «Мерседес» и укатила. И тут только из ресторана вышел Игорь. Он явно Морозова потерял и оглядывался по сторонам, высматривая его.
Я не собиралась подходить к Игорю, рассчитывая двинуться вслед за Морозовым, как вдруг произошло событие, заставившее меня выскочить из своего укрытия и побежать к Игорю со всех ног, забыв о всякой опасности и конспирации.
Он уже спускался по ступенькам, когда напротив ресторана притормозила черная «БМВ», из нее раздалась автоматная очередь, и Игорь рухнул… За его спиной зазвенело по асфальту выбитое пулями стекло в окне ресторана…
Игорь был очень бледен, когда я подбежала к нему и приподняла его голову. Я сразу заметила, что пуля ударила в плечо. Слава Богу, от этого не умирают. Игорь сознания не потерял и первым делом принялся рассказывать.
– Оля, – сказал он тихо. – Извини, что так получилось… Он встречается с Придорожным, вице-губернатором… Через два часа, в Атаманском ущелье, на строительстве коттеджа… Какого – я не понял… Морозов с него деньги требует. Большие. А тот резину тянет…
Больше Игорек мне ничего не сказал. Подбежал милиционер-охранник из соседнего универсама, по рации стал вызывать «Скорую помощь». Вокруг нас уже начал собираться народ, и скоро тут должна была образоваться порядочная толпа.
Я поняла, что мне нужно уходить. Помощь Игорьку окажут и без меня… А вот я могу тут увязнуть и не попасть на свидание Морозова с вице-губернатором в Атаманском ущелье. Ведь я даже не знаю еще, где находится это самое ущелье и далеко ли оно отсюда… А если не получится у меня – тогда, значит, и Игорь пострадал зря!
Бегом я помчалась за Морозовым и успела в самый последний момент увидеть, как он останавливает машину и садится в нее. Мне ничего не оставалось делать, как поймать такси и попросить водителя не выпускать из вида красный «жигуленок», маячивший впереди…
Каково было мое удивление, когда красная машина остановилась перед небольшим двухэтажным зданием с вывеской «Булгаковское территориальное управление МЧС». Что ему понадобилось у местных булгаковских спасателей?
Однако здесь Морозов не собирался задерживаться надолго, «жигуленок» не уезжал, и я поняла, что свидание с моими коллегами у Морозова будет кратким. Вскоре Морозов вышел на улицу, но уже в сопровождении местного начальника – полковника. Они что-то оживленно обсуждали, стоя рядом с машиной, но я ничего, естественно, услышать не могла…
Затем Морозов уселся опять в машину и поехал, теперь уже в Атаманское ущелье, как подсказал мне водитель моего такси.
Заметив, что Морозов вышел из машины и расплатился, я сделала то же самое и двинулась за ним на безопасном расстоянии, готовая каждую секунду нырнуть в кусты или спрятаться за первым попавшимся забором. Сейчас мне показываться на глаза Эдику было ни к чему.
Морозов привел меня к какому-то недостроенному коттеджу, похожему больше на многоквартирный дом, поскольку этажей в нем было уже три, а площадь его вполне позволяла разместить два подъезда по четыре стандартных квартиры…
Начинало темнеть. С одной стороны, это мою задачу усложняло, поскольку Морозов был в черной рубашке и потерять его в сумерках было элементарно. Но с другой было на руку, так как позволяло мне пробраться незаметно на территорию стройки.
Выждав момент, я проскользнула в недостроенный дом и притаилась у одного из окон второго этажа, заняв очень хорошую позицию для наблюдения – просматривалась и большая территория около коттеджа, и значительная часть ведущей к нему дороги… Я увидела бы любого, кто приблизился бы к коттеджу.
Машина показалась через двадцать минут… Я приготовилась к любому варианту развития событий. Вдруг охранникам вице-губернатора вздумается обыскать недостроенное здание, прежде чем пустить в него охраняемого ими человека…
Халтурщики! Охрана ограничилась беглым осмотром первого этажа, на котором тут же выловила притаившегося Морозова.
– Алексей Василич! – кричал тот, отбиваясь от охранников. – Куда они меня тащат. Алексей Василич! Идите сюда… Нам нужно поговорить…
– Мне разговоры с тобой уже осточертели! – Из машины вышел молодой подтянутый человек в строгом сером костюме, в котором я узнала того, кто покинул ресторан перед Игорем… – Ты какого хрена сегодня в ресторан приперся? Там же и глаз полно посторонних, и ушей… Если выкинешь что-нибудь подобное, пеняй на себя, с тобой церемониться не будут…
– Я тоже церемониться с вами не буду, вот что, Лешенька! – неожиданно озверел Морозов. – Ты сколько мне уже мозги трешь – завтра, завтра… Я свое дело сделал, мне уезжать нужно!
– Вот и уезжай! – подхватил Придорожный. – Самое умное решение…
– А деньги! – даже подскочил на месте от возмущения Морозов. – Ты помнишь, сколько ты обещал мне заплатить за все это?
– У меня сейчас тысячи лишней нет, не то что миллиона. Да и потом – куда тебе такая уйма денег? На баб их все равно не истратишь, пропить их невозможно…
– Не твое дело! – огрызнулся Морозов. – Это мои деньги! Я их заработал! А вы только мешали мне. И вообще договаривались мы об одном – что ни ты, ни он к моим подопечным ни ногой, никаких контактов… Так чего он приперся, куда его не просили, и разорался, как на базаре… Там еще, между прочим, одна телка крутилась, когда он орал во все горло… Он что-то слишком беспечен стал, как бы чего с ним не случилось. Плакали тогда заработанные мною денежки!
– Не забывай, что они пока еще государственные. А твоими станут только после того, как их из Москвы на наш счет переведут, а потом я их с этого счета сниму целевым назначением… Тебе остается только ждать… Сейчас ни у меня лично, ни в казне областной ни рубля драного нет. Сам в кредит живу… Уезжай домой, Эдик, я тебя найду, когда получу деньги… Я сообщу тебе…
– Ну уж нет! – запротестовал Морозов. – Так я и поверил, что ты отдашь мне эти деньги. Я хочу присутствовать при том, как их будут делить. Иначе, боюсь, обо мне никто не вспомнит…
Придорожный выдержал паузу. Видно мне было неважно, но я поняла, что он внимательно и угрожающе смотрит на Морозова.
– Напрасно ты здесь хочешь остаться, – сказал он. – Так ты можешь никогда не увидеть этих денег…
– А ты мне не угрожай, я твоих бандитов не боюсь…
Придорожный засмеялся, ничего не ответил, и я услышала, как хлопнула дверца его машины и заурчал мотор. Машина ушла… Я сидела в полном недоумении – какие же деньги требовал Морозов с местного деятеля? Миллион рублей – огромная сумма даже по московским меркам, не говоря уже про булгаковские или тарасовские… За какую же услугу можно получить такие деньги?
Морозов покинул стройплощадку первым, и я, конечно, его потеряла. Но особенно из-за этого не расстраивалась – о нем и его контактах я и так получила достаточно много информации. Нужно ее осмыслить, а тогда уже отправляться за новой порцией…
К тому же мне пора было встречаться с Кавээном и, кроме всего прочего, необходимо было узнать, как дела у раненого Игорька…
С Кавээном мы разговаривали по дороге в дежурную городскую больницу, куда «скорая» увезла Игоря. Он сообщил мне не менее интересную информацию.
Элементарно, через работающее круглосуточно адресное бюро УВД, он узнал, что семья Самойловых в составе трех человек сначала зарегистрировалась в Булгакове месяц назад, а затем снялась с регистрации и уехала – за три дня до катастрофы… Он пытался узнать, куда уехали мать с дочкой, и, по слухам во дворе их дома, установил, что уехали они за границу, «кажись, во Хранцию», как выразилась одна беззубая старушка…
Этот факт неплохо согласовывался с поведением капитана, но окончательные выводы делать было рано… Совершенно не ясно, кто стрелял в Игорька, о каких деньгах шла речь у Морозова с Придорожным, как эти деньги связаны с катастрофой, в конце концов?..
Но эти вопросы мы с Кавээном даже обсудить не успели. Новость, которая ждала нас в больнице, была малоутешительной. Рана Игорька оказалась достаточно серьезной, он потерял много крови, врачи установили, что у него сложный перелом ключицы, который лечится очень долго, все зависит от того, как будет срастаться кость. Мы уже хотели было пройти к Игорьку в палату, как вдруг выяснили, что полчаса назад поступил приказ руководителя спасательных работ генерала Кольцова срочно отправить Игоря на самолете МЧС в Тарасов, под охраной бойцов из спецподразделения МЧС. Самолет специально за ним прислали…
У нас с Кавээном вытянулись физиономии от таких новостей. Генерал Кольцов? Он, что же, следит за нашими действиями? Не может быть! Я неосознанно начала озираться по сторонам, пытаясь заметить слежку. И, представьте себе, заметила! И готова поклясться, что физиономию, которая напряженно и внимательно наблюдала за нами и в самой больнице, и когда мы вышли на улицу, я очень хорошо запомнила. Это был один из типов, отнимавших у нас помощника капитана Васильева, когда я с ним первый и последний раз разговаривала на теплоходе… Без всяких сомнений – один из эфэсбэшников…