Вернувшийся Ромка принес на хвосте неожиданную весть.

– А к вам из милиции пришли, Ольга Юрьевна! – сказал он, пожимая плечами.

– Опять? – я переглянулась с Маринкой и встала посреди кабинета, раздумывая, что мне делать: выйти к гостям или принять их здесь.

Виктор выключил телевизор и видеомагнитофон и положил пульт на кофейный столик перед собой.

Сергей Иванович начал приподниматься, Ромка кашлянул, намекая, что ждет указаний, и мне стало как-то неудобно разгонять моих друзей-сотрудников из-за того, что кому-то захотелось со мною перекинуться парой слов.

– Я сама переговорю, – сказала я и вышла из кабинета.

В редакции топтались две подозрительные личности мужского пола.

Обоим приблизительно тридцать – тридцать пять лет, одеты в потертые кожаные куртки и грязные ботинки. Стоящий ближе ко мне – более полный и широкомордый, чем его товарищ, – еще держал в зубах незажженную сигарету и поигрывал зажигалкой. Таких клиентов в «Свидетеле» я еще не видела. Они даже на бандитов не тянули внешним видом, так, какие-то люмпены, бывшие работяги, а теперь честные предприниматели по цветным металлам.

Наверное, на моем лице отразилось впечатление от увиденного, потому что первый, тот, что с сигаретой, на секунду потупил глаза и потом, перекатив сигарету во рту справа налево, пробурчал:

– Здрасьте, мы бы хотели начальство ваше увидеть. Где оно? На обеде, что ли?

– Я главный редактор этой газеты, – сказала я. – Что вам угодно?

Посетители переглянулись, и тогда на авансцену выступил второй мужчина.

– Мы из милиции, – сказал он, осматривая меня веселыми глазками и взмахивая в воздухе красной книжечкой. – От вас звонили в шестую горбольницу по поводу одного пострадавшего. Откуда вы узнали о нем?

– Это наш сотрудник вызвал «Скорую помощь», – ответила я. – Естественно, он потом позвонил узнать, каково состояние этого человека. Кстати, мы так и поняли, что он там, хотя ответить прямо нам отказались.

– Естественно, отказались, потому что дело непростое, – сказал мордатый, – а с вашим сотрудником можно переговорить, он сейчас здесь?

– Переговорить-то можно, да зачем? – спросила я, и у обоих милиционеров удивленно дрогнули брови. – Буквально только что от нас ушел следователь, мы с ним обо всем переговорили. Он обещал позвонить, когда ему нужны будут подробности. Но, впрочем, если вы настаиваете…

– Хотелось бы, знаете ли, – настырно надавил мордатый, но его товарищ заинтересованно спросил:

– А кто, говорите, у вас был?

– Да, действительно? Это от кэпэясэшников, что ли? – спохватился мордатый. – Из какого отдела?

– Да нет же! – раздражаясь на человеческое недомыслие, проговорила я. – Сказала же вам, следователь приходил. Следователь по фамилии Петренко из Кировского РОВД. Мы с ним переговорили, и он ушел. Обещал и меня, и наших сотрудников вызвать на дачу показаний позже.

Оперативники переглянулись и синхронно пожали плечами.

– А какое отношение кировцы имеют к этому делу? – тихо спросил худощавый у мордатого.

– Рынок-то к Кировскому району относится, вот какое. Если там уже взяли дело в производство, то, получается, мы зря промотались, – ответил тот и пожевал сигарету. – Херня в общем, как обычно!

– Что-то вы, девушка, говорите вещи не совсем понятные, хотя и так бывает, к сожалению, – обратился ко мне худощавый. – Разрешите, я от вас позвоню?

– Конечно, звоните, – ответила я, чуть пододвигая к нему телефон, стоящий на Маринкином столе и досадуя на неповоротливость бюрократии МВД, можно сказать, убили человека в центре города, а они по одному и тому же делу посылают друг за другом целые табуны сотрудников.

Подумав так, я тут же со злорадством сообразила, что, когда выяснится принадлежность к убийству иностранца, все милицейские потуги станут тщетными: все равно дело передадут в ФСБ. Я тут же вспомнила, что, кроме меня и моих друзей и коллег, пока никто не знает о шпионе, а загнанный по жизни Петренко фактически и не поговорил со мной.

В это время отворилась входная дверь в редакцию и на пороге появился Фима. Он уже вошел, открыв рот для шуточного приветствия, но, увидев незнакомых людей, сразу нахмурился, изобразив занятость и суровость, отрывисто сказав:

– Здравствуйте, Ольга Юрьевна. Вы сейчас заняты?

– Это товарищи из милиции, – сухо сказала я.

– Значит, адвокат лишним не будет, – значительно произнес Фима и, кивнув обоим оперативникам, подошел ко мне.

– Уже наносят визиты? – тихо спросил он.

– Уже второй, – ответила я, – второй визит. Все из разных ведомств.

– Как это из разных? – Фима заинтересованно оглядел моих гостей.

Мордатый в это время что-то бубнил по телефону, прикрыв трубку рукой и отвернувшись к стене, худощавый, приветливо улыбаясь, хотя это выглядело несколько издевательски, смотрел прямо на Фиму.

– Я Резовский Ефим Григорьевич, адвокат госпожи Бойковой, – продекларировал Фима. – Нельзя ли посмотреть ваши документы, господа?

– Можно, если есть желание, – с ленцой ответил худощавый и вынул из кармана корочки. Он развернул их перед Фимой, и тот, потянув время, изучил документ.

– Спасибо, – поблагодарил Фима, – спасибо, не обижайтесь, пожалуйста, но, сами понимаете…

– Да ничего… – отмахнулся худощавый, – без проблем.

Мордатый оперативник закончил разговор и плавно положил трубку на рычаг.

– Разбираются. Тоже поругались немножко, – сказал он своему напарнику.

– О чем речь? – обратился ко мне Фима. – Или вас, Ольга Юрьевна, это не касается?

– Так себе, – ответила я. – Следователь приходил, но из другого отдела. Теперь вот ребята выясняют, кому заниматься этим делом.

– Сразу следователь пришел? – Фима на секунду задумался, и я заметила, как оба оперативника с беспокойством переглянулись.

– И чего хотел? – спросил у меня Фима.

– Спрашивал, – равнодушно ответила я и повернулась к оперативникам.

Те, словно ждали этого, сразу же изобразили на лицах радостное желание поскорее уйти, о чем и заявили практически одновременно.

Я с ними попрощалась, выслушала комплимент с надеждой на будущую встречу, и, когда дверь за ними закрылась, обратилась к Фиме:

– Что делать будем?

– В каком смысле? – Фима воровато осмотрелся и, подойдя ко мне, обнял за плечи.

– Переволновалась, Оля? – спросил он.

– Да причем тут переволновалась я или не переволновалась? Человека убили, у нас информация есть, а тут происходит какая-то ерунда…

– Ну-ка, ну-ка, – Фима опустил руку, и я пошла к кабинету. – Рассказывай!

Мы вошли с ним в кабинет, и я рассказала про свою встречу с Петренко.

Фима яростно чесал себе лоб, бросая на меня мрачные взгляды.

– Что-то я не понимаю, – пробормотал он, садясь на свободный стул около кофейного столика. – Что-то я ничего не понимаю! Причем не понимаю по-крупному. Давай-ка излагай по порядку.

– Вам кофе налить, Ефим Григорьевич? – спросила у Фимы Маринка, нарочито официально намекая, что он ее не заметил.

– Что? – Фима бросил на нее сосредоточенный взгляд. – Нет, не хочу. Оля, – он опять обратился ко мне, – ты у Петренко документы проверила?

– Нет, а зачем? – спросила я, чувствуя, что, похоже, я не права в этом вопросе, но именно сознание собственной неправоты заставляло меня упираться. Не признаваться же в собственном промахе, да еще при всех?!

– Так-так, – теперь уже Фима начал чесать свою верхнюю губу. – А когда пленку отдала, ты у него расписку взяла?

– Господи! – воскликнула я. – Какая еще расписка? За что?! Эта пленка стоит – полтинник! Какая может быть расписка? Или ты думаешь, что мне бухгалтерия всю печень проест за растрату?

– Причем тут бухгалтерия? – Фима бросил чесаться и заерзал на стуле. Мне захотелось пошутить и напомнить фразу из старого анекдота: «Помылся бы ты, заяц», но следующие же слова Фимы заставили меня встревожиться.

– А если он изъял пленку без расписки, то она по закону вещдоком быть не может. Ее к делу не подошьешь, не получится.

– Ты знаешь, он, этот Петренко, был какой-то странный, – призналась я, – ну, то есть не сразу же он стал странным, а когда начал бормотать про своего Чернавского, на психа стал похожим. Кстати, ты не знаешь, кто такой этот Чернавский?

– Понятия не имею, – ответил Фима, – понятия не имею, но что-то мне тут все не нравится. Я, конечно, понимаю, что после убийства и переживаний у вас мозги поплыли, но не так же сильно, честное слово!..

– Выгоню, – спокойно пообещала я, – прямо сейчас и к чертовой матери.

– Я глупо пошутил, – с готовностью признался Фима и поднял руки вверх. – Прикажи, и я сам себе откушу язык. Но не приказывай, пожалуйста, я на жизнь зарабатываю, пожалей семью.

Я достойно промолчала, позволяя Фиме думать все, что ему угодно. Меняя тему, Фима спросил:

– Ты, Оля, никому из органов не звонила?

– Да нет же, говорят тебе. Сами начали приходить.

– Не те приходят, причем вдобавок и ведут себя как-то… – он замолчал и поморщился.

– Да, Оленька, – проговорил Кряжимский, – нужно обращаться напрямую в ФСБ, это дело как раз по их части, а наши загруженные работой милиционеры работают не по тому профилю.

– Совершенно верно, – подтвердил Фима. – Вчера у тебя на квартире я, грешным делом, подумал, что вся эта история чепуха и ерунда. Несерьезная какая-то. Сегодня, пока я бегал без вас, я позвонил кое-куда и, к сожалению, своих знакомых из конторы не нашел. Кто в командировке, кто хрен знает где, а это дело требует осторожности и понимания. Так что вы, здесь собравшиеся, действовали не из злого умысла, но исключительно по недомыслию, потому что мысли ваши были заняты тиражами, а не безопасностью отечества.

– Фима, прекрати! – не выдержала я. – Ты не можешь говорить нормально, постоянно сбиваешься на судебную тавтологию.

– Пардон, пардон! – Фима шутливо похлопал себя по губам. – Я тут прикинул так и эдак, но, кроме твоего краснорожего майора, подвязывать сюда некого. Он не из той компании, но сможет подтвердить, что вы тут… – Фима замолчал, подыскивая эпитет, но, махнув рукой, скомкал эпилог. – Короче, звони ему, вызывай, и будем ему описывать ситуацию. А то херня какая-то получается: журналисты ловят шпионов, шпионы убивают наших людей, милиция изымает вещдоки в нарушение всех инструкций… Короче, звони и зови. Времени терять уже нельзя.

Я осмотрела свою команду. Сергей Иванович мне кивнул, Маринка пожала плечами, Ромка покраснел и шмыгнул носом. Виктор, как всегда, вел себя так, словно его тут и нет.

Я подошла к своему столу и набрала давно выученный наизусть номер рабочего телефона майора Здоренко. Объяснив дежурному, кто я и кого хочу, стала ждать. И дождалась.

– Бойкова! – рявкнул мне прямо в ухо голос моего страшного майора. – Тебе чего? Опять труп нашла? Или сразу два?

– Здравствуйте, товарищ майор, – робко сказала я. – Как жизнь?

– Ты мне это брось! – сказал Здоренко. – Говори коротко и ясно, мне некогда тут рассусоливать. Что случилось? Еще быстрее!

Давно уже привыкнув к нетерпеливой манере майора, я собралась с духом и выпалила:

– Сегодня около рынка убили известного изобретателя Кислицына. Я имею материалы по этому делу и прошу вас срочно приехать!

– А почему срочно? – неожиданно спокойно спросил Здоренко. – Что там у тебя есть?

– У меня есть видеопленка, была еще фотопленка, но ее изъяли, а, кроме того, на основании вчерашнего разговора с Кислицыным я могу точно указать если не исполнителя, то заказчика преступления.

– Ты уверена в своих словах? – в голосе майора послышался ядовитый сарказм, но я не стала возмущаться и коротко ответила:

– Да.

Майор помолчал.

– А кто это у тебя изъял фотопленку?

– Следователь, – ответила я.

– А ему твоих фактов оказалось мало, и ты решила еще мне намотать на уши лапшички, да? – в голосе майора Здоренко уже слышалась нескрываемая ирония.

– Он слишком быстро ушел, и я не успела ему всего рассказать, – призналась я.

– Следователю? Не успела? – вскричал майор. – Что за херь у вас там происходит, Бойкова? Откуда был следователь? А впрочем, не нужно, молчи. Ты у себя, что ли?

– Да.

– Вот и сиди там и никуда не суйся. Сейчас буду.

Гудки отбоя раздались сразу же за этими словами, и я даже вздрогнула. Положив трубку на место, я посмотрела на свою компанию.

– Можешь не пересказывать, – сказала Маринка, – все и так было слышно.

– Да уж, – подтвердил Фима, – на удивление хорошая связь. Или голос такой звонкий у твоего приятеля. Так что там у нас с кофе? – спросил он у Маринки.

Маринка встала и пошла с кофеваркой готовить новую порцию. Следом за ней ушли Виктор и Сергей Иванович. Ромке хотелось остаться, но так как я ему это не предложила, он помялся и потопал вслед за всеми. Мы остались с Фимой вдвоем.

– Майора нужно обаять, – сказал адвокат неожиданную вещь.

– Зачем это? – покосилась я на него. – Ты вроде никогда раньше сводничеством не увлекался.

– Дело слишком плохо пахнет, – морщась ответил Фима. – Без поддержки майора может стать совсем неинтересным. Не прощу себе, что не поверил этому Кислицыну!

– Я ему тоже не верила, – сказала я и закурила. – Да и как можно было верить? Видел бы ты его!

– Я же его видел сегодня, – напомнил мне Фима, – мужик как мужик. А то, что он немного с придурью, так изобретатель же. Творческая личность, блин. Они все, знаешь ли, с прибабахами.

– Теперь знаю.

Мы поговорили с Фимой еще с полчаса, и тут дверь кабинета распахнулась и, громко топая и сопя, ввалился майор Здоренко.

– Жарко у тебя, Бойкова, – пропыхтел он, снимая фуражку и бросая ее на стул. – Привет, адвокат! Ты что тут делаешь?

Майор был раздражен и не скрывал этого. Не дождавшись ответа от Фимы, он прошел к столу и, шумно отодвинув приставленный стул, упал в него и вздохнул с облегчением.

– Я уже в курсах, Бойкова, – сказал он, насмешливо поглядывая на меня. – Теперь ты расскажи-ка, как вписалась в эти разборки. Откуда пришла информация про встречу около рынка.

– Мне сам Кислицын сказал. Он приходил ко мне вчера.

– Ну-ну, – подтолкнул меня майор.

Через полтора часа, ежась под насмешливым взглядом Здоренко, я закончила отвечать на все его вопросы, продемонстрировала видеозапись и теперь ждала, когда он наговорится по своему телефону.

За это время Маринка три раза приносила нам кофе, и все три раза, не обращая внимания на ее желание остаться, майор почти корректными фразами выгонял секретаршу из кабинета. Маринка краснела, выходила медленно, дверь прикрывала неплотно, но, судя по ее растерянным глазам, когда она приносила новую порцию кофе, подслушать ей удалось немного.

Закончив телефонные разговоры, майор Здоренко надолго замолчал и начал сосредоточенно обкуривать меня сигаретным дымом.

Фима, как и Маринка, измаявшись в неизвестности, попробовал прояснить перспективы.

– Как здоровье господина Кислицына? – задал он нейтральный вопрос, но тут же наткнулся на свирепый взгляд майора.

– Выстрел в упор из пистолета пулей в девять миллиметров – это как тебе? Не хило, наверное, да?

– Пожалуй, – согласился Фима, и майор махнул на него рукой, призывая заткнуться.

– В коме этот мужик, и неизвестно, что дальше будет. Выстрел был произведен в район сердца. После попаданий в сердце обычно не выживают.

– Это понятно, – вздохнул Фима.

– В общем так, Бойкова, – начал подводить итоги майор, – будешь делать статейку в своей газетке.

– О чем? – заинтересовалась я, потому что слова майора явились для меня неожиданностью. Я думала, что он меня сейчас начнет ругать за… нерасторопность, но его слова насчет статьи удивили меня.

– О чем, о чем, – морщась, повторил майор и начал четко командовать. – Обо всем этом деле, вот о чем. Виктор твой надергает из этой хроники кадров и сделает фотографии для материала. Сегодня же пленку отдадите моему человеку под расписку, я его прямо сейчас подошлю из машины, он подождет сколько нужно. В статье все фамилии обозначишь буквами. Название американской газеты – тоже дашь засекреченное, чтобы все скорее на Японию, а не на Америку подумали. Скандалы нам не нужны. Все ясно?

– Почти, – осторожно позволила заметить я.

– Ну, е-мое! Еще что, Бойкова? – скривился майор. – Я же все объяснил, просто как дважды два! А ты опять не понимаешь!

– Зачем все это нужно, товарищ майор? – спросила я.

Майор вместо ответа посопел, потом осмотрел меня снизу доверху и, ничего не говоря, пошел к двери. Отворив ее, он повернулся и своим зычным голосом прорычал:

– Когда газетка выйдет со статьей?

– Послезавтра, – быстро ответила я.

– А что так долго? Почему не завтра? Слабо, что ли?

– Номер уже готов, если его даже переверстывать, то типография все равно не успеет отпечатать к утру. Выбьемся из графика и только к вечеру завтрашнего дня появится тираж. Ничего не выиграем. Так получается…

Глядя на краснеющие от раздражения щеки майора, я упавшим голосом закончила:

– Мы можем дать на первой полосе завтрашнего номера небольшой анонс с кратким содержанием будущей публикации.

– Ну так дай! Никто работать не хочет! – буркнул майор Здоренко, кивнул и вышел.

– Что все это значит? – спросила я у Фимы.

Он только было открыл рот, но тут дверь снова распахнулась, и в кабинет влетела Маринка.

– Ну что? – спросила она, обшаривая жадным до новостей взглядом меня с Фимой. – Ругался, да?

– Подожди, все расскажу, – пообещала я и снова повернулась к Фиме:

– Ну не молчи, не молчи теперь! Что он задумал?

– Пока еще не все понятно, но его четкое указание на фотографии говорит, что он хочет дать понять исполнителю и заказчику преступления, что существует опасное для них доказательство. Словом, Оля, ты только не пугайся, но, по-моему, твой майор делает тебя подсадной уткой. Вот так!

– Ух ты, ну и сволочь! – ахнула Маринка и тут же принялась за свое. – Ну а вообще что было-то?