Я подошла к многоэтажке, в которой обитал Максим, и сразу обратила внимание на сборище у подъезда. Бабушки, нахохлившись, сидели на лавочке и о чем-то оживленно болтали. Я приблизилась к ним и вежливо поздоровалась. Равнодушные кивки и откровенно оценивающие взгляды стали мне ответом, и я поняла, что этому обществу я отчаянно не понравилась. Мои заляпанные грязью джинсы сразу же стали символом «наглой» молодежи, рыжие волосы – показателем определенного социального положения.

– Простите, пожалуйста, вы из этого дома? – кивнула я на одноподъездную многоэтажку-свечку. Одна из бабок, с острым ведьминским носом, в цветастом платке и мужнином ватнике поверх ситцевого халатика, соизволила снова взглянуть в мою сторону и даже ответила снисходительно:

– Из этого, а почему вы спрашиваете?

Я с интересом взглянула на нее. Что-то смущало в этой бабке, и только через несколько минут я поняла, что именно – слова. У пожилой женщины за плечами явно было как минимум законченное среднее образование, а может, и высшее. Говорила она правильно, в отличие от приехавших из деревни старушек, не коверкая слов. Удивительно! По-моему, такие экземпляры редко сидят на лавочке с соседками, у них всегда есть более важные дела. Но чего в жизни не бывает!..

– Я из милиции, – ответила я на вопрос старушки. Та понимающе кивнула и поинтересовалась:

– А что вам нужно?

Остальные бабки при слове «милиция» тоже обратили на меня внимание. Они сразу перестали перемывать косточки соседям, и в большей степени соседкам. В мое лицо впились четыре пары усталых, обрамленных морщинами, тусклых глаз. Тогда я адресовала вопрос всему обществу:

– Скажите, пожалуйста, кто-нибудь из вас знает молодого человека из пятнадцатой квартиры, Максима?

– Да, – нестройно ответили старушки и на перебой окатили меня бездной слухов и домыслов. Большая часть сплетен наверняка заставила бы охранника взбелениться. По словам старушек, он был едва ли не бандитом, жутким типом, который постоянно шумит в квартире, ставит музыку и телевизор на полную катушку, а по ночам… по ночам там кто-то кричит. Может, садист какой?..

– Я живу за стенкой, – заявила бабка в очках, ткнув в небо ревматически покореженным указательным пальцем, словно старалась придать больший вес своим словам. – Так покоя от него нет! Только днем и тихо. Как вечер – начинается! – с тоскливым возмущением добавила она. – И ведь не сделаешь ничего! Пытались участковому пожаловаться, обещал разобраться – вот и разбирается, – заключила она. – Конечно, у кого денежки водятся, тем все можно. Что за жизнь пошла! – и тут же старушка сообразила: – А чего им милиция-то интересуется? Неужель натворил чтой-то?

– Может быть, – глубокомысленно изрекла я, участливо глядя на старушку. – А вчера он тоже шумел?

– Шумел-шумел! И девица какая-то размалеванная к нему вечером пришла, я видела, – убедительно заявила старушка, потирая кончиком пальца переносицу. – Токмо часов в десять, как новости-то кончились, тихо стало. Вроде копошились чего-то, но точно не знаю – спать легла.

– А вы случайно не видели, выходил ли Максим вчера из дома? – полюбопытствовала я.

– Нет, – с сожалением ответила моя собеседница. – Не видала.

А жаль! Ну ничего, Максим, разберемся мы с тобой, можешь не волноваться.

Я отошла от бабусек и выудила из пачки сигарету. Кончики пальцев ощутили что-то холодное, и на свет вместо зажигалки появилась связка ключей на изящном колечке. Ага, у меня же есть еще одно дело – избавиться от ключей Ильи, которые случайно захватила Валерия. Отчего-то не хочется носить их в сумке: ключи от квартиры покойника – не самая приятная вещица.

Я закурила и задумалась, машинально ступая по грязному асфальту. Куда их деть? Не выбрасывать же, в самом деле? Пожалуй, лучше оставить неподалеку от квартиры стилиста, чтобы милиция, если спохватится, смогла найти.

И я, решительно штурмуя подножку троллейбуса, направилась к квартире Ильи. Главное – не нарваться на его соседку, на ту, которая услужливо бегала мне за средством от астмы.

Добравшись до дома, я поднялась на четвертый этаж и с сомнением посмотрела на коврик у двери. Оставить под ковриком? А вдруг кто-то случайно найдет, квартиру обчистит? Нет, так поступать не следует… Что же делать? В душе моей проснулась досада на Валерию. Мало того, едва приехав в город, нарвалась на неприятности, так еще и ключи от квартиры убитого парня прихватизировала. Нет бы оставить их на месте. Я перевела взгляд на саму дверь, опечатанную и нерушимую, как крепость. В прошлый раз мне пришлось осматривать квартиру в сжатые сроки – боялась, что соседка, чьим балконом я воспользовалась, вернется и застанет меня за уголовно наказуемым делом. А что мне мешает сейчас неторопливо осмотреть квартиру Ильи? Могла ведь и упустить что-то очень важное.

Поколебавшись, я осмотрела лестничную клетку – никого. В подъезде мертвая тишина. Тогда я осторожненько сняла печать и открыла дверь. Та послушно растворилась с еле слышным скрипом, и я стремительно проникла в квартиру.

Все здесь осталось по-прежнему. Тот же беспорядок, те же меловые следы на полу. Я прикрыла дверь, и она захлопнулась с приглушенным металлическим звуком. О, да здесь прекрасные замки! Значит, оставлю ключи где-нибудь здесь, в таком месте, где следственная бригада могла бы их и не обнаружить, и все будет в полном порядке.

Решив так, я приступила к повторному осмотру квартиры, двигаясь очень осторожно и стараясь не оставлять нигде отпечатков пальцев. Я просмотрела бумаги в столе Ильи, но милиция, по-видимому, уже забрала все интересное, оставив в столе лишь наброски причесок и макияжей. Потом я перешла к книжному шкафу. Несовременное сооружение это стояло на коротеньких толстых ножках.

В шкафу тоже ничего интересного не оказалось. Взяв из кухни табурет, я встала на него и попыталась заглянуть на шкаф: иногда важные вещи хозяева хранят высоко от пола, словно в таких местах их никто чужой не обнаружит. Но там не было даже пыли – видимо, следователи думали примерно так же, как я.

Я спустилась с табуретки и встала на колени, чтобы заглянуть под книжный шкаф. И тут удача улыбнулась мне – за краем ковра показалось что-то бумажное. Протянув руку и подняв своим движением облако серой сухой пыли, я нащупала край полиэтиленового пакета. Ага, это уже замечательно! Только как же милиция не отыскала его? Может быть, под шкаф не заглядывали? Тем более что убийство произошло не здесь, а в прихожей.

Довольная своим объяснением, я выудила руку из-под шкафа и в легком шоке уставилась на пакет – деньги, доллары!

Аккуратно пересчитав купюры, я поняла – здесь две тысячи, и, раздосадованно стряхнув пыль с колен, поднялась. Значит, Максим не убивал Илью. Если бы он собирался сделать это из-за денег, Илья просто вернул бы ему долг. Можно, конечно, предположить, что стилист не успел ничего сказать о деньгах, и разъяренный Максим ударил его ножом в грудь. Но в любом случае охранник отыскал бы свои доллары. К тому же он не произвел на меня впечатления человека, способного на необдуманные поступки.

Невиновность охранника «Теплого бриза» для себя я уже доказала, значит, Максим здесь совершенно ни при чем. Тогда кто же «при чем»?

Я осмотрела и остальную квартиру, но, ничего более не найдя, решила отправиться в офис, перекусить и попить кофе. После чего – к Роману, бывшему стилисту парикмахерского салона «Теплый бриз». Интересно, что это за личность? Человек амбициозный, он мог и не простить Илье назначения его на место самого Романа. А значит, мог быть одержим жаждой мести.

Я протерла поверхности, к которым прикасалась, бросила ключи под зеркальную стойку и вышла, захлопнув за собой дверь. Потом вернула печать обратно на дверь, чуть согрев ее огоньком зажигалки.

* * *

Валерия грациозно потянулась, не без удовольствия посмотрела на себя в зеркало. Она себе нравилась – эффектная молодая женщина, коротко стриженная, с красивыми глазами. Несколько штрихов косметики выигрышно подчеркнули ее привлекательность.

Лера уже устала сидеть в гостиничном номере. Первый шок после пережитого прошел. «В конце концов моих отпечатков нигде нет, меня могут и не найти. А если отыщут – Саша все равно обнаружит истинного убийцу», – подумала Валерия. Она сама на себя поражалась – после дня знакомства так доверять юному детективу Александре Данич, причем доверять искренне. Она знала, Саша не даст ее в обиду.

«Сколько я здесь сижу! Второй день в городе – и не вылезать из гостиницы?! – поразилась на себя Лера. – Нельзя же так!»

Она стремительно оделась, пока решимость прогуляться не пропала. Расчесала волосы и вышла в осеннюю слякоть, едва расцвеченную тусклым солнцем. С наслаждением вдохнула прохладный, свежий воздух, разбавленный выхлопами машин и доносящимся откуда-то ванильным ароматом.

Лера не заметила, что едва она вышла, как в спину вперился надменный и пронзительный взгляд. Как не заметила она и того, что стоило ей оказаться за пределами гостиницы, как в дверях холла скрылась чья-то высокая фигура.

* * *

Я вошла в офис и сразу поняла, что Ларикова еще не было. Где же мой шеф? Неужели я его сегодня не увижу? Так непривычно, не с кем поделиться информацией о деле, за которое взялась. С ума можно сойти!

Я поставила на плиту кофе, открыла холодильник. Присвистнула – Ларчик, умничка, успел затариться припасами. Вместо регулярных в последнее время колбасных попок и сырных корочек здесь стояли пачки с натуральным соком, лежала палка салями, кусок нежно-золотистого дырчатого сыра и почти целый батон. Вот тут я и поняла, насколько проголодалась.

К моменту закипания кофе я уже сделала себе два бутерброда и отнесла их в комнату. За ними последовала чашка свежесваренного ароматного напитка, дополнил же живописную композицию стакан грейпфрутового холодного сока.

Едва я пригубила кофе, как в дверь позвонили. «Неужели Ларчик решил навестить свою сотрудницу, почтив своим присутствием?» – осторожно отставив чашку, спросила я себя и отправилась открывать.

Нет, это был не Ларчик: перед дверью стояла Валерия с глазами, полными слез.

– Еще кого-то убили? – брякнула я, не подумав, но извиниться за некорректный вопрос не успела, Лера ответила:

– Меня.

Если честно, я не очень ее поняла, но расспрашивать не стала. Провела в комнату, усадила в кресло, налила ей кофе и сока, положила бутерброды на тарелку. Лера отпила немного сока и вытерла влажные глаза платочком.

– Саша, извини, что не позвонила, – посмотрев на телефон, выдохнула девушка. Поежилась, словно ей стало холодно в нашем довольно теплом офисе, и продолжила: – Честное слово, я даже не вспомнила о телефоне! Как увидела, сразу же к тебе пришла. Это кошмар какой-то!

Я ждала, пока она выскажется, не прерывая, и пила кофе.

– Не понимаю, что происходит! Второй день в городе – и уже столько всего случилось! – с надрывом воскликнула Валерия, откинувшись на спинку кресла, прикрыв глаза и прижав к векам тонкие пальцы: из-под них закапали крупные слезы. – Дурдом какой-то! – жалобно, как потерявшийся ребенок, прошептала девушка.

– Лера, успокойся и расскажи, что еще случилось, – предложила я, закуривая и затягиваясь дымком.

– Я сегодня решила пройтись – ну надоело сидеть в гостинице! Не целыми же днями там торчать, в самом деле! Прогулялась по магазинам, посидела с полчаса в кафетерии, возвращаюсь – а книг нет!

– Что? – изумилась я. – Каких книг? – я не могла понять, о чем вообще говорит Валерия.

– Понимаешь, я из родного города привезла библиотеку, ее собирала еще моя тетка. Там есть несколько раритетных изданий, например «Молот ведьм». Я не хотела с этими книгами расставаться и увезла с собой. Ну и лежали они в гостинице, в чемодане. Так представь себе – нет ни чемодана, ни книг. Они достаточно дорогие, но не в этом дело, – расстроенно вещала Валерия. – Дело в том, что это память. Ну… как старые друзья. Я их очень люблю.

Да, действительно, раритеты! Странно, кому они понадобились? Скорее даже вопрос в другом: как этот «кто-то» вынес чемодан с книгами из гостиницы?

– Ты звонила в милицию? – сразу спросила я, начиная трезво мыслить.

– Нет, конечно. Я хотела, но потом передумала – они устроят обыск в номере, снимут у меня отпечатки пальцев и докопаются, что это я обнаружила труп. Тогда обязательно посадят, – испуганно лепетала девушка. Я кивнула. – И сразу, как увидела пропажу, побежала к тебе.

– Ладно, собирайся, поедем к тебе в гостиницу, – приняла я решение. Поднялась, ополоснула чашки из-под кофе и натянула куртку.

В гостинице сразу же подошла к администраторше и спросила:

– Скажите, пожалуйста, вы здесь постоянно находитесь?

– Разумеется, – вяло, но с достоинством ответила дебелая тетка с безвкусно-совковым сине-оранжевым макияжем и начесанными, высоко уложенными рыже-коричневыми волосами. – А вы, девушка, кто?

– Я – из милиции, – равнодушно ответила я и помахала перед носом администраторши липовым удостоверением. Красные корочки подействовали, в чем я и не сомневалась – такие старорежимные тетки всегда реагируют на красный цвет. Привычка, оставшаяся со времен ОБХССа и тому подобных наростов на теле общества.

Выражение лица администраторши тут же из скучающе-надменного превратилось в едва ли не подобострастное, и она выдохнула:

– Что вас интересует?

– Скажите, в гостинице существует служебный вход?

– Существует, только он днем закрыт и открывается по вечерам, когда нам привозят все необходимое для обслуживания постояльцев, – затараторила женщина. – Никто чужой через служебный не пройдет, даже наши сотрудники ходят через главный, – добавила она значительно.

Я кивнула:

– Вы не обратили внимания, появлялись ли в гостинице за последние сутки люди, показавшиеся вам странными? В интервале с половины первого до часа, – добавила я, мельком взглянув на часы.

– Ну, не знаю. Постояльцы приходили, – отчего-то с испуганным видом ответила администраторша. Ее прическа качнулась, словно норовя спуститься с головы, но устояла.

– Вы знаете в лицо всех, кто снимает номера в гостинице?

– Вообще-то да, это профессиональное, – кивнула женщина, обрадовавшись, что ответила утвердительно на мой вопрос. Глаза ее заблестели. – Они, конечно, как-то примелькиваются, – добавила она не особенно правильно с филологической точки зрения, зато идеально точно. – А кто именно вас интересует? – тут она обратила внимание на жавшуюся к стойке Леру и, дабы подтвердить свою наблюдательность фактом, заметила: – Например, эта девушка где-то в полпервого вышла, минут через двадцать вернулась, а потом снова вышла.

Я кивнула, поразившись такой остроте взгляда, прекрасной памяти администратора, и осведомилась:

– Вот в тот отрезок времени, когда она отсутствовала в первый раз, кто входил в гостиницу?

– Молодой человек из тринадцатого, – наморщив лоб, дабы стимулировать работу памяти, начала перечислять администраторша. – Потом еще женщина из «дружественной страны», черная, неаккуратная…

Тут она замолчала, покусывая ярко-оранжевую губу. Господи, помада такого оттенка должна быть ядовитой! – подумала я мельком, выжидая. Наконец дама заявила:

– А еще, когда я отвернулась за почтой, вошел какой-то молодой человек. Я его, обернувшись, окликнула: вы к кому, спрашиваю. Он говорит: к себе, и прошел. Я подумала: должно быть, постоялец, может быть, и видела его раньше, но не припомню – он не обернулся, поэтому лица я не рассмотрела.

– Чудесно! А кто-нибудь выходил в это время из гостиницы с чемоданом?

– Нет, – твердо ответила администраторша. – Это я бы точно заметила.

– А можно покинуть гостиницу через окно, например? – поинтересовалась я, пытаясь сообразить, каким же образом похититель чемодана мог выбраться наружу.

– Нет, у нас на первом и втором этажах решетки, – гордо заявила дама. – Сами понимаете, попадаются всякие люди, – добавила она. – Кроме как через холл, из гостиницы выйти невозможно.

– А тот молодой человек, про которого вы говорили, выходил из гостиницы?

Лера с ошарашенным видом прислушивалась к нашей беседе, переводя взгляд с меня на администраторшу и обратно.

– Не знаю, может, и выходил. Но без чемодана, это точно – на чемодан я бы обязательно обратила внимание.

Я поблагодарила администраторшу гостиницы за уделенное нам время, заметила, что, если она понадобится, мы к ней обратимся, и потащила Валерию из холла. Девушка, ничего не понимая, последовала за мной.

Мы обошли фасад гостиницы. Тыльная часть здания скрывалась за высоким забором. Забор – достаточно оживленное место. Даже если предположить, что похититель каким-то образом попал за забор, выбраться незамеченным он бы не смог.

На другой стороне улицы вальяжно расположился гибэдэдэшник. Он лениво рассматривал проезжавшие мимо машины и вяло помахивал полосатой палкой. Оставив Валерию у гостиницы, я подошла к нему:

– Простите, пожалуйста, а здесь никто через забор не перелезал?

Милиционер – совсем юный, рыжий и веснушчатый – изумленно посмотрел на меня, потом оскорбленно вспыхнул, решив, что я над ним подшучиваю, и помотал головой.

– Извините, вопрос, конечно, странный, – защебетала я, приветливо улыбаясь. – Но я из газеты. Нам позвонили и сказали, что люди здесь через забор лазить стали и назвали этот адрес. А тут, оказывается, никто ничего не видел. Думаете, меня обманули? Вы все время здесь стоите?

Взгляд милиционера значительно смягчился, он серьезно ответил:

– Нет, девушка, здесь никто через забор не перелезал. Да я бы и не позволил.

Удовлетворенная таким ответом, я вернулась обратно к Валерии, и мы поднялись в ее номер.

– Лера, посмотри внимательно, кроме чемодана, что-нибудь еще исчезло? – попросила я, присаживаясь в кресло. Валерия покачала головой:

– Нет, я уже смотрела. И ничего не сдвинуто с места – у меня вообще-то неплохая зрительная память. Вор действовал очень аккуратно.

Я осмотрела замок, красовавшийся на дверях номера, и поняла – открыть его не просто, а очень просто. Даже я, совершенно не умеющая орудовать отмычками, открывала подобный шпилькой для волос. Ну, или почти такой – у нас на почтовом ящике такой же. С этим ясно – вор мог быть и непрофессионалом.

– Кто-нибудь знал, что у тебя здесь дорогие книги? – поинтересовалась я. Валерия задумалась, потом отчаянно замотала головой:

– Нет, никто не знал. Даже шофер, который помог донести чемодан до номера, спросил, что там такое тяжелое; я отшутилась, сказала, кирпичи. Нет, точно, никто не знал о книгах.

Я подумала, потом вышла из номера. На этаже располагались несколько номеров в шахматном порядке. Служебных помещений здесь не было.

А в мозгу моем копошилась мысль: если вор не выносил чемодан с книгами из гостиницы, где он мог спрятать добычу, чтобы вернуться за ней, скажем, вечером, когда открыт черный ход?

Я спустилась к администраторше:

– Скажите, а у вас есть чердак?

– Да, конечно, только им никто не пользуется, – пожала она плечами.

– Не могли бы вы меня проводить туда?

– Пожалуйста, – женщина окликнула кого-то из служащих, и тотчас из двери за стойкой появилась молоденькая девушка, отдаленно напоминавшая чертами лица администраторшу. Дочь, подумала я. – Посиди здесь, – приказала ей дама и вышла из-за стойки – подобно крейсеру «Аврора», она раздвигала своими телесами окружающее пространство. Мы направились к лестнице, поднялись до чердака, и я озадаченно прикусила губу: навесной замок болтался как-то странно.

– Хотите посмотреть? – по-прежнему подобострастно поинтересовалась дама.

– Да, откройте, пожалуйста, – кивнула я. Выудив связку ключей, женщина покопошилась в замке, подбирая нужный ключ, и тяжелая железная штуковина упала на ее ладонь. Я мельком обратила внимание на то, что замок очень чистый, словно его недавно тщательно протерли. На паркетном же полу, особенно по углам, скопились ошметки пыли: видимо, уборщица не слишком старалась наводить здесь чистоту. Тогда почему нет пыли на замке? Нестыковочка выходит!..

Администраторша открыла дверь на чердак, щелкнула боковым выключателем и кивнула, приглашая войти. Может быть, мелькнуло в голове, решила запереть здесь не в меру ретивую Сашу «из милиции»?

Взмахом головы я отбросила эту мысль и чуть не лишилась волос – они неожиданно зацепились за давным-давно не смазанную петлю. Освободив рыжий локон из дверного плена, я ступила на чердак. Здесь было пыльно. Я остановилась на пороге, пристально вглядываясь в пол. Легкие, едва заметные следы остались на пылевом ковре, явно свидетельствуя о чьем-то недавнем присутствии. Но вот слепки подошвы с них вряд ли удастся снять. Пыль – это не мягкая земля, не песок и даже не снег. Я шагнула дальше. Чердак тянулся над всем зданием гостиницы. В некоторых местах голые лампочки не горели, отчего в большом помещении царил полумрак. Тут и там громоздились груды всевозможного хлама – старые стулья со сломанными ножками, диваны, сквозь выцветшую обивку которых торчали зигзаги пружин и тому подобные никому уже ненужные вещи, выбрасывать которые жалко, а приспособить к дальнейшей жизни не удается.

Я шла, внимательно глядя себе под ноги и пытаясь определить, куда ведут следы. Они привели меня в самый темный, самый отдаленный от входа уголок чердака. Здесь обитали ванные шкафчики, лишенные зеркал и полок, а рядом со всей этой роскошью красовалась былой белоснежно-чугунной элегантностью проржавевшая ванна. Не обычная, какие занимают половину санузла, а маленькая, вроде как детская. Я задумалась. Дальше следов не было, здесь они завершили свой ход. А что, если… Чемодан – вещь объемная, но под ванной он вполне мог разместиться.

Поднатужившись, я приподняла край мастодонта и ахнула, едва не уронив ванну на собственную ногу. Замерла, вспомнив, что даже не знаю имени администраторши, а следовательно, не могу ее окликнуть. Но выход из положения был найден.

– Извините, вы не могли бы подойти сюда? – спросила я, и женщина тут же приблизилась, грохоча каблуками туфель по полу. – Достаньте, пожалуйста, чемодан, только аккуратно! Берите ручку носовым платком, – попросила я, не особенно, впрочем, надеясь, что вор оставил на ней свои отпечатки пальцев.

Женщина с натугой вытащила из-под ванны чемодан, и я, с грохотом вернув ванну в прежнее положение, задумалась. Вызвать милицию? Тогда Лерой обязательно заинтересуются. Обратиться к Ванцову? Тот не отстанет, пока не выяснит всю подноготную. Что же делать?

Я внимательно осмотрела чемодан, что и избавило меня от дальнейших размышлений: он был вытерт тщательнейшим образом, и темно-коричневая кожа блестела, как лакированная.

Ну да, Сашечка размечталась – отпечатки пальцев ей захотелось увидеть! Наивная особа! Одним словом – филолог, устроила я себе промывку мозгов. Вскоре мы выволокли чемодан с чердака, и администраторша заперла дверь.

– Если увидите кого-то незнакомого – обязательно спрашивайте документы, – посоветовала я ей. – И звоните мне, – я оставила телефоны офиса и домашний. Та согласно закивала, удивленная без меры, но не решившаяся задать мне лишнего вопроса.

Увидев свой чемодан, Лера восторженно ахнула. Она, бережно держа каждую, просмотрела все книги, с облегчением констатировав, что ни одной не пропало, потом взглянула на меня:

– Саша, а кто это сделал? Кто украл?

– Неизвестно, – пожала я плечами. – Вопрос в другом – зачем?

Валерия недоуменно вскинула тонкую бровь. Я пояснила:

– Понимаешь, если некто похищает чемодан, он намерен тем или иным образом вещью распорядиться.

– Но ведь ты сама выяснила, что его нельзя было вынести незаметно, – робко возразила Валерия.

– Конечно, – не стала я спорить. – Но теперь осень, люди ходят в верхней одежде. Одну-две книги вполне можно было рассовать под плащом или курткой. К тому же в руках – всевозможные портфели и пакеты. А отсюда, ты только что сказала, не пропала ни одна книжка. Мне кажется, чемодан и не собирались забирать с чердака: тебе хотели банально потрепать нервы. Только кому это надо?

– Не знаю, – вскинув тонкие руки к вискам, растерянно прошептала Валерия. – Саша, я действительно понятия не имею, кому это надо. В сущности, в Тарасове на меня могут злиться только три человека. Алиса, подружка Ильи, – ведь он пригласил меня в бар. Александр – тип, с которым мы поругались в «Каммино». Ну и тот странный молодой человек, который нес абсолютную чушь. Больше никто. Но ни один из них не знает, что я живу в гостинице.

Больше я не стала мучить Валерию. Попрощалась с ней и, посоветовав поместить ценные вещи в камеру хранения и вообще быть осторожной, вышла из гостиницы. Теперь надо все-таки повидаться с Романом, который уволился из парикмахерского салона со скандалом.