Я сидела в машине возле Любиного дома, курила и пыталась связать имеющиеся у меня факты. Ольгу убил не профессиональный убийца. Значит, кто-то из круга ее знакомых, сделала я глубокомысленное заключение. Не станет же первый встречный-поперечный убивать незнакомого человека. К тому же ее даже не ограбили – в шкатулке были очень ценные вещи и деньги. Что-то у нее искали. Она должна была прийти в этот день в «Матрицу» и отдать «это» Никите… Что? Что она должна была отдать? Скорее всего партию наркотиков. Так. Кто-то из ее знакомых мог узнать об этом, прийти к ней, убить и забрать их. Похоже, что так оно и случилось: в квартире было все перерыто.
Ладно, что-то там было еще, в шкатулке? Ага, манекен пис – Писающий мальчик из Бельгии. Наверное, Клунин ей подарил, а она спрятала. Клунин, Клунин… А ведь он мне сказал, что плохо знает Ольгу. Соврал, значит. А зачем? Пора, кажется, снова его навестить.
Я выбросила бычок в окно и тронулась с места. Чертова дорога! Похоже, что снег здесь не чистили с самого начала зимы. Кое-как я выбралась на трассу и двинулась в сторону центра. Дорога была широкая и довольно пустынная. Справа тянулся дачный поселок, а слева, за трамвайными путями, – строящиеся коттеджи.
Вдруг сзади в зеркальце ударил мощный поток света. «Кретины, ездят в городе с дальним светом», – ругнулась я и переставила зеркало в другое положение, чтобы отраженный свет не слепил глаза. Задняя машина пошла на обгон. Давай, давай, я приняла вправо и снизила скорость. Пусть проедет – кого только не встретишь на дорогах.
Но машина, поравнявшись с моей «Ладой», тоже снизила скорость и двигалась теперь параллельно. Че те надо-то, придурок? Я скосила глаза влево: что там за чудик? Меня он видеть не мог – в моей машине тонированные стекла, а я видела, что в светлой иномарке только один человек – водитель. Е-мое, да это же «Фольксваген» желто-золотистого цвета! Или это от света редких фонарей такой цвет? Мне показалось, что я узнала профиль Клунина. Откуда он здесь? Неужели от Любы?! Что он делал у нее? Любовник или связан с ней исключительно деловыми отношениями? То есть? Наркотики? Рудик-то, Любин френд, – наркоделец! А что это Клуня забеспокоился?
У меня все внутри похолодело.
«Это он, он, – мелькнуло в сознании, – убил Арникову, а теперь, убедившись, что я – девушка упорная, скорее всего решил предупредить Любу, чтобы та, в свою очередь, натравила на меня Рудика. Я вспомнила Любиного бойфренда, его ледяные глаза и властные жесты. Нет, встречаться с ним желания у меня не было!
Значит, Арникова должна была отдать Никите деньги… Получив товар от Рудика, она обязана была продать товар и расплатиться с ним… Но, по-видимому, сделать этого не успела: Клунин убил ее и завладел наркотиками…
Встречная машина осветила нас своими фарами, и теперь я уже не сомневалась в том, что за рулем двигающегося рядом со мной «Фольксвагена» сидел Клунин. Дачный поселок с правой стороны сменился небольшими лесопосадками. Скоро будет поворот через трамвайную линию.
Пока я размышляла и разглядывала, правое стекло «Фольксвагена» опустилось и оттуда что-то полыхнуло. Одновременно со вспышкой оба боковых стекла моей «ладушки» буквально разлетелись вдребезги. В лицо ударил холодный влажный ветер. Я инстинктивно нажала на тормоз. Машина, заюзив на скользком асфальте, остановилась. Теперь я уже не сомневалась, что за рулем проехавшего немного вперед «Фольксвагена» сидит Клунин. В его намерениях я тоже не сомневалась. Поэтому схватила сумочку и выскочила из машины.
Куда бежать? До строящегося поселка, где можно было бы затеряться среди построек, не меньше сотни метров. Бежать по дороге бессмысленно – Клунин на машине, и она задним ходом уже начала приближаться ко мне. Я рванула к лесопосадкам. Наверное, это было чистым безумием, но ничего другого мне в голову не пришло. Я тут же увязла в снегу чуть ли не по пояс, к тому же еще и упала. Снег забился под рукава шубы почти до самых локтей, но я не обращала на это никакого внимания – со всей возможной скоростью работала ногами и руками, помогая себе сумочкой как веслом, и в какой-то момент мне удалось даже принять вертикальное положение. Прокладывая себе путь, словно ледокол во льдах, я постепенно приближалась к посадкам, в глубине души понимая, что и там меня ничто не спасет.
На секунду я заставила себя пересилить страх и обернуться. А вдруг произошло чудо, и я не увижу на дороге ничего, кроме моей «ладушки»? Но чуда не случилось. На обочине, рядом с двумя автомобилями черным силуэтом возвышалась фигура Клунина. Он поколебался секунду и начал спускаться по проторенной моим телом дороге, подняв вверх руку с зажатым в ней пистолетом. Я с удвоенной энергией принялась двигать конечностями, мокрая от пота, который стекал по лицу и спине, хлюпал под мышками.
До первых деревьев, за которыми можно было спрятаться хоть на какое-то время, оставалось каких-нибудь пять метров, но силы постепенно покидали меня. Сзади хлопнул выстрел. Испугавшись, я повалилась в снег. «Не попал, не попал!» – повторяла я, словно заевшая пластинка. И тут, лежа в сугробе, я вспомнила про газовый пистолет, лежавший в сумочке. Достать его оказалось не таким простым делом. Если все остальное тело у меня было мокрым, хоть выжимай, то вот пальцы рук, помогавшие передвигаться, онемели и ныли от холода.
Я повернулась на правый бок и кое-как открыла замок сумки, которая тут же заполнилась рыхлым снегом. Я запустила руку внутрь и, нашарив холодный металл, вытащила пистолет. Теперь его нужно снять с предохранителя! Скорей же, скорей! Заледенелые пальцы не слушались, с трудом нащупывали флажок предохранителя. Ну, давай же, давай! Мне показалось, что я, наконец, сделала это, тут же направив ствол пистолета под углом вверх, в сторону дороги. Мою руку с пистолетом запорошило снегом, и я совсем не чувствовала ее.
Клунин был почти рядом. Он, я видела, медленно выпрямлял согнутую в локте руку с занесенным над плечом пистолетом. Я не стала ждать завершения этой операции: зажмурившись, надавила на спусковой крючок. И нажимала, нажимала на курок и раз, и два, и три, пока затворная рама не замерла в заднем положении – патроны кончились. Тогда я открыла глаза и… не увидела ничего. То есть, я хотела сказать, что я не увидела фигуры Клунина. По шоссе мелькали редкие автомобили и ни один не остановился, чтобы, по крайней мере, поинтересоваться, где пассажиры рядом стоящих машин, что случилось с ними. Я попыталась подняться. Но сделать это в глубоком рыхлом снегу оказалось не так-то просто. В конце концов, после неимоверных усилий, мне удалось сесть.
Теперь я увидела его в слабом свете далекого фонаря. Он лежал скрючившись, наполовину провалившись в сугроб – какая-то темная, бесформенная масса. Совсем не страшная… Вот только руки у меня почему-то дрожали и сотовый, который мне удалось выудить из сумочки, не повиновался мне. Наконец, отогрев дыханием пальцы, я смогла правильно набрать две цифры и услышала такой родной и теплый голос:
– Городской отдел милиции, дежурный капитан Глухов…
* * *
Я так и просидела в снегу, пока не подъехала милиция. Прибыли они не одни. Каким-то образом об инциденте на дороге прознали местные телевизионщики, и весь процесс моего вызволения из снегового плена был заснят на пленку. Мне, по большому счету, было на это наплевать. Главное, что Клунин так и не очухался до появления милиции. Отогрев руки в милицейском «уазике», я позвонила в офис Виктору, сообщила ему, где нахожусь, и попросила, срочно взяв такси, мчаться сюда. Пока ждали его, чтобы он забрал мою машину и пристроил ее для ремонта на какую-нибудь станцию, я коротко изложила возглавлявшему оперативную группу лейтенанту суть дела. Потом приехал Виктор и без лишних расспросов – вот человек! – забрал машину. После этого меня транспортировали в отдел, где без малого четыре часа я давала свидетельские показания. Через пару часов после нашего прибытия в отдел Клунин, которому была оказана медицинская помощь, начал давать показания. Об этом мне поведал лейтенант. К этому времени руки мои уже отогрелись, одежда на теле высохла, так что я чувствовала себя вполне сносно. Не думаю, что лейтенант уловил запах моего пота, потому что комната, в которой мы беседовали, была просто насквозь пропитана ароматом кирзы.
Лейтенант оказался настолько любезен, что выделил мне машину с водителем, и после завершения всех формальностей меня доставили домой. Естественно, первым делом я плюхнулась в ванну. Наверное, я просидела бы в ней до утра – настолько хорошо мне было, если бы я не боялась уснуть. Усталость после напряженного дня давала о себе знать. Я заварила чай и, едва добравшись до постели, провалилась в сон, словно в мягкий снег. В теплый, ласковый снег.
* * *
Нужно было отключить вчера этот звуковой монстр, но я об этом как-то не подумала.
– Да, – сняла я телефонную трубку, одновременно приоткрыв один глаз и посмотрев на часы. Скоро девять.
– Машина у подъезда, – узнала я голос Виктора, которым не переставала восхищаться.
– Ну так поднимайся, че ж там сидеть-то?
В трубке раздались короткие гудки, и я поняла, что Виктор скоро уже позвонит в дверь. «Вставай, – сказала я себе и сама себе ответила: – Сейчас». После этого меня разбудил дверной звонок. Я накинула халат и прошлепала в прихожую.
– Разбудил? – поинтересовался Виктор, проходя в комнату.
– Какая разница, – пожала я плечами, – все равно это когда-нибудь случилось бы. Хочешь, смотри ящик, хочешь, сделай себе чай или кофе, – предложила я Виктору и пошла принимать процедуры.
Когда я вышла из ванной комнаты, мое тонкое чутье уловило запах яичницы с колбасой, доносившийся из кухни. Я двинулась на этот запах.
– Я здесь у тебя кусок колбасы нашел, – сообщил мне Виктор, – и яйца.
– Значит, завтрак мне сегодня готовить самой не придется, – благодарно улыбнулась я Виктору, – не очень-то мне нравится это занятие.
Мы перекусили, выпили чаю, после чего я отправилась наводить красоту и одеваться. Когда я, экипированная, появилась в гостиной, Виктор пялился в ящик.
– Пошли, – кивнула я, но Виктор молча остановил меня, подняв руку с вытянутым указательным пальцем.
Я посмотрела на экран и увидела, как при свете мощных прожекторов в снегу копошатся какие-то люди. Многие из них были в милицейской форме. Проваливаясь едва ли не по пояс, они двигались к двум скрюченным фигурам, застывшим возле голых стволов деревьев. Камера наехала на одну из этих фигур, и я узнала себя, сидящую среди снежных сугробов. Вид у меня был ужасный, прямо-таки идиотский, даже вспоминать не хочется. Вот папарацци чертовы, снимают тебя в самом неприглядном виде!
– А это героиня нашей истории, – вещал голос за кадром, – главный редактор еженедельника «Свидетель» – Ольга Бойкова, которая обещала дать эксклюзивное интервью для нашей программы. До скорой встречи.
– Что-то я такого обещания не припоминаю, – пробормотала я. – Поехали, – я тронула Виктора за плечо, – больше ничего интересного не будет.
Он нажал на кнопку пульта, и экран погас.
Когда я еду в машине с Виктором, а такое иногда случается, за рулем, как правило, сидит он. И на этот раз мы не стали делать исключения: Виктор лихо доставил меня в редакцию, где нас встретила возбужденная Маринка. Было понятно, что утренний выпуск губернских новостей она посмотрела.
– Сейчас все узнаешь, – предупредила я ее вопрос, – давай всех ко мне.
– Тебе звонили с телевидения, – понизив голос, сообщила Маринка.
– Меня нет, – отрезала я и направилась в кабинет.
– Что им сказать-то? – крикнула Маринка мне вслед.
– Марина, – я остановилась у двери и с каким-то материнским снисхождением поглядела на нее, – ну скажи, где я могу быть?
– В администрации, в мэрии, в прокуратуре… – начала перечислять Маринка.
– А что ж ты у меня тогда спрашиваешь? – Я вошла в кабинет и закрыла за собой дверь. И не успела еще выкурить сигарету, а боевой костяк редакции уже расселся по местам. Доложив обстановку, я промочила водой пересохшее горло и обвела взглядом присутствующих.
Маринку, естественно, интересовал Шурик.
– А Клунин-то откуда взялся? – Она напряженно посмотрела на меня.
– О цели его визита я могу пока только предполагать, – задумчиво произнесла я, – но наверняка, когда я приехала к Любе, он был там. И слышал весь наш разговор, решив, что я вот-вот до него доберусь, что было недалеко от истины. Тогда он поехал за мной – это его «Фольксваген» стоял перед гаражом – и попытался разделаться со мной. Конечно, это было рискованно с его стороны, но другого случая могло бы и не представиться.
– Зачем ему понадобилось убивать Арникову? – продолжала «пытать» меня Маринка, взявшая на сей раз инициативу в свои руки.
– Он был ее любовником, – безапелляционно заявила я. – Ольга, видно, проболталась ему, что у нее есть партия наркотиков, которую она получила от Рудика для реализации, и должна была отдать ему деньги, а сама пропала, поэтому-то его люди и искали ее. О том, что с Клуниным у Арниковой не шапочное знакомство, как он меня убеждал, я догадалась, когда увидела бронзовую статуэтку. Вещица довольно редкая, заграничная. Остальное я пока могу только предполагать…
– Предполагай, предполагай, – поторопила меня Маринка, – потом сравним с показаниями Клунина.
– Пожалуйста, – продолжила я, – он пришел к Ольге и сначала, возможно, предложил поделиться с ним. Она ему отказала или попросила подождать, пока появится следующая партия, а Клунин стал настаивать и угрожать. Тогда Ольга пригрозила рассказать о его увлечении зельем Ежову, который бы тут же вытурил Клунина из группы. Это было бы для Шурика, привыкшего к относительному комфорту, равносильно смерти – денег на создание собственного проекта у него не было, а в сложившиеся коллективы, зная о его пристрастии, его никто бы не взял. Оценив всю безвыходность ситуации, он схватил нож и ударил им Ольгу. После чего взял наркотики и ушел, заперев дверь своим ключом, который дала ему Ольга. Может, все было не совсем так, но мне кажется, что с мотивом я не ошиблась.
– Я бы на его месте забрала бы и драгоценности, – хитро улыбнулась Маринка, – или хотя бы деньги.
– Не забывай, – спокойно возразила я, – что Клунин действовал впопыхах, он торопился на концерт в «Матрицу». И если бы опоздал, это могло вызвать подозрение.
– Он мог просто не подумать о деньгах, – включился в разговор Кряжимский, глядя на Маринку, – скорее всего после совершенного убийства он был в состоянии шока.
– Но про наркотики-то не забыл! – ехидно вставила Маринка.
– Именно за этим он и приходил к Арниковой, – развил свою мысль Кряжимский. – А после того как убил Ольгу, он, естественно, принялся их искать. Когда нашел и цель оказалась выполненной, то спешно убрался из квартиры.
– Пусть так, – не унималась Маринка, – а кто же тогда убил Ежова?
– Сегодня я попытаюсь поговорить с Викой, – я закурила.
– Ты думаешь, это она? – Маринка вытаращила глаза.
– Судя по ее реакции на сообщение о смерти Ежова, которого она, очевидно, любила, она его не убивала. Да и клуб она покинула вместе с друзьями. Они на всю ночь зависли у Клунина. Она может кое-что прояснить. Ведь наверняка бывала у него дома, знает его близких знакомых…
На столе зазвонил телефон.
– Возьми, – кивнула я Маринке.
– Редакция еженедельника «Свидетель», – хорошо поставленным голосом произнесла Маринка в трубку. – Добрый день.
Она замолчала на несколько секунд, чтобы выслушать абонента.
– К сожалению, – удрученно ответила Маринка, – госпожа Бойкова сегодня утром улетела в Куала-Лумпур, куда ее пригласил главный редактор местный газеты для обмена опытом.
Очевидно, у Маринки поинтересовались, надолго ли я отчалила, на что она невозмутимо пояснила:
– Все будет зависеть от того, как госпоже Бойковой понравится в Малайзии. Я думаю, это не выйдет за рамки двух недель.
Маринка наивежливейшим тоном попрощалась и повесила трубку.
– Телевизионщики, – мило улыбнулась она.
– А я и не знала, что ты так ловко меня выгораживаешь, – восхитилась я, сдерживая улыбку.
– Чего не сделаешь для любимого начальника! – Маринка опустилась в кресло. – Зато теперь они раньше чем через полмесяца не позвонят.
– А если узнают, что я в Тарасове?
– Это мои проблемы, – успокоила меня Маринка, – скажу, что самолет на Куала-Лумпур отменили, а пароходом добираться слишком долго.
– Ладно, – махнула я рукой, – если ни у кого нет никаких предложений, тогда все свободны, мне нужно привести в порядок мысли.
– Я начну готовить статью? – спросил Кряжимский.
– Конечно, Сергей Иванович, – кивнула я, – только с окончательным вариантом не торопитесь, пока не узнаете всех фактов. Мы не должны гоняться за дешевыми сенсациями.
* * *
Я осталась одна. Прикидывая, для кого мог Ежов накрыть стол в день своей смерти, я выкурила не одну сигарету. Зашла Маринка с кофе, несколько раз появлялся Кряжимский, чтобы уточнить некоторые детали, а я все еще так ничего и не придумала.
Свечи на столе, казалось бы, указывали на присутствие женщины, но у меня почему-то не выходили из головы слова Клунина, поделившегося с Маринкой информацией о том, что Ежов все больше увлекался последнее время особями мужского пола. Если это так, то его гостем в тот вечер вполне мог оказаться мужчина. У меня пока не было даже мало-мальски правдоподобного предположения о мотивах убийства, поэтому выдвигала самые нелепые предположения и отбрасывала их.
Могла бы, например, в порыве ревности убить Вика. Но она провела ту ночь в квартире Клунина. Значит, отпадает и вся их тусовка – они тоже все были там. Пили, баловались кокаином. Теперь-то мне стала ясна причина такой резкой перемены в Викином настроении, когда ее утешал Клунин. Понятно, чем он ее «утешил».
Поплавский, даже если сделать поправку на его голубизну, не мог убить, потому что почти до утра просидел в «Матрице». А если все же незаметно уехал, убил и снова вернулся? Нет, такое долгое отсутствие не могло остаться незамеченным. Да и зачем ему убивать?
Все, хватит ломать голову, решила я, нужно поговорить с Викой. Я оделась и вышла на улицу. Пятое февраля. Первый день Нового года по восточному календарю. Год белого, или стального Дракона, как просветила меня Маринка. Этот мифический персонаж, не имеющий, в отличие от Кабана или Крысы, аналогов в природе, обещал нам множество сюрпризов.