Еще вечером перед сном я запретила себе думать о MONTE-KLAR'е, о казино, покере и Константине. Потом, уже утром, с неохотой выползая по-под теплого одеяла и завистливо глядя на блаженно посапывающего Володьку, запретила еще раз. По дороге, зябко кутаясь в плащ и еще не совсем поправившись – меня слегка знобило и все еще держалась небольшая температура, – запретила себе в третий раз.

На работе я выслушивала обстоятельные объяснения Галины Сергеевны по поводу будущего сегодняшнего эфира, глядя между строк, пробегала глазами принесенные Лерой распечатки, отдавала какие-то распоряжения по обустройству студии, инструктировала нашу машинистку Свету, которая, как всегда, выслушивала меня с предельно серьезным видом и изредка кивала головой. Пашка бестолково слонялся из угла в угол, не зная, чем себя занять, и не решаясь просто плюхнуться в свое любимое кресло. Валерий с утра на работе не объявлялся. Кости тоже нигде не было видно, потом Лера сказала мне, что он куда-то повез Евгения Ивановича. Я забеспокоилась, успеют ли они вернуться, но тут же в очередной раз опять запретила себе об этом думать.

Мы все, словно члены какого-нибудь тайного общества, встречаясь глазами, быстро отводили взгляд и, не сговариваясь, ни словом не напоминали друг другу о предстоящих вечерних событиях.

Время тянулось мучительно долго. Я старалась найти себе какое-нибудь занятие, чтобы хоть чуть-чуть отвлечься. Попробовала обсудить с Лерой и Галиной Сергеевной план будущей передачи. Они предложили мне несколько кандидатур. Выяснилось, что кто-то в нашей команде еще печется о работе. Однако я была теперь не в том состоянии, чтобы внимательно прислушиваться к их советам и принимать трезвые решения, поэтому обреченно махнула рукой, попросив у них примерный план по каждой из героинь и твердо пообещав заняться этим в выходные.

Галина Сергеевна побежала исполнять мое поручение, видимо, ей тоже требовалось чем-то себя занять. Валерия ушла на студию проверять микрофон.

Наконец пришло время эфира. Аккуратная Светлана Лентаева предусмотрительно приехала на студию за час, успела побывать в цепких лапах нашего гримера и теперь с любопытством разглядывала студию, веселенько украшенную разноцветными огнями, и с удивительным проворством умудрялась уворачиваться от вездесущих операторов, разъезжающих по павильону вместе со своими камерами.

Перед самым началом я подошла к нашей героине и попыталась ее успокоить. Однако выяснилось, что художница совершенно не нервничает, держится прекрасно, с нетерпением и интересом ожидая начала передачи.

Прозвучал сигнал пятиминутной готовности. Мы сели в просторные кресла, я натянула свою коронную улыбку и, чувствуя привычный прилив волнения, стала отсчитывать секунды. Как-никак прямой эфир – это не запись. Тут нельзя допускать ошибок, все надо делать набело. Сколько раз я уже, так сказать, выходила на сцену и каждый раз повторялось одно и то же: ладони становились мокрыми, коленки неприятно вибрировали, в желудке образовывалась пугающая пустота, как перед кабинетом стоматолога, в горле пересыхало, из головы напрочь вылетали все слова, однако в нужный момент всплывали откуда-то из глубин памяти.

Я бросила тревожный взгляд на нашу героиню и почти успокоилась. От Светланы Владимировны исходило приятное чувство уверенности и добродушной заинтересованности. Похоже, на этот раз мне повезло: она и сама прекрасно со всем управится.

Мои прогнозы оправдались. За всю передачу я произнесла от силы дюжину фраз, часть которых составляли неизменные объявления рекламной паузы. Зато Лентаева говорила много, говорила с увлечением, но без излишней суетливости. О своих детских посещениях художественной школы, о том, что еще в университете безумно влюбилась в сюрреалистов и начала заниматься ими вплотную. Скромно поведала о том, что сама она скорее не художник, а искусствовед, продемонстрировала студии свою новую книгу, объяснила, где и как искала для нее материал. Много и интересно говорила о своих творческих приемах, о том, как со временем менялись ее пристрастия и манера письма. Публику интересовали зарубежные поездки художницы, рассказы про выставки в Европе и в Америке. Впрочем, рассуждения Лентаевой о художественной жизни нашей страны, наиболее популярных течениях и направлениях современного искусства тоже не остались без внимания. Одним словом, передача удалась на славу. Все были довольны: и я, и Галина Сергеевна, и Светлана Владимировна, и любознательные зрители, и даже сердитый Евгений Иванович, который вернулся из своей поездки и изъявил желание присутствовать на съемках, что случалось с ним крайне редко.

Сразу после окончания передачи я побежала к Косте, а Леру попросила найти Гурьева и задержать кого-нибудь из гримеров. Мы собрались в моем кабинете, только Валерка где-то задерживался, и гример обещал подойти чуть позже.

И тут случилось самое неожиданное. На пороге моего кабинета появился Евгений Иванович с тремя букетами роз, коробкой конфет, бутылками шампанского и коньяка.

Я, Галина Сергеевна, Валерия, Павлик и даже Костя, как всегда промостившийся на подоконнике, удивленно переглянулись.

– Ну что, Ирочка? – сказал Евгений Иванович, протягивая мне один из букетов. – Позволь поздравить тебя с юбилеем и всех остальных тоже.

Он вручил букеты Галине Сергеевне и Лере, а бутылки поставил на стол.

– С каким юбилеем, Евгений Иванович? – я была совершенно потрясена.

– Как это с каким? – с притворным негодованием всплеснул руками Кошелев. – Да как же ты могла забыть? Сегодня состоялась ваша сотая передача. И передача получилась просто прекрасная. Несмотря на то что предыдущую вы бездарно провалили, я согласен об этом забыть, и от имени администрации телестудии, а также всех благодарных зрителей спешу поздравить вас с этой торжественной датой. С предыдущей героиней у вас вышел прокол, но я прекрасно понимаю, что случилось это не по вашей вине. Зато сюжет о художнице наверняка поднимет рейтинг «Женского счастья».

– Н-да, – растерянно промычал Пашка. – Не было бы «…счастья», да несчастье помогло.

– Так что давайте выпьем за все ваши прошлые и будущие удачи, а также за самую замечательную, самую очаровательную и неутомимую ведущую на тарасовской телестудии. – Евгений Иванович решительно открыл шампанское. – Стаканы-то у вас есть?

Лера торопливо поставила на стол наши чашки, Кошелев быстро наполнил их и пригласил всех к столу.

– Костя, а ты чего сидишь в сторонке? Присоединяйся к нам. Ты, конечно, официально не числишься в Ирининой команде, но тебе чаше других приходится катать их по всему городу. Так что – это отчасти и твой успех. Ну, будьте здоровы!

Кажется, Евгений Иванович всерьез собирался устроить нам небольшой праздник. При других обстоятельствах мы бы, конечно, обрадовались. Но не теперь, когда на счету были драгоценные минуты… Валерий, очевидно, еще в коридоре услышавший странный шум, робко заглянул в кабинет, удивленно уставился на нас, покачал головой, покрутил пальцем у виска и счел за благо удалиться до лучших времен. Я нервничала, но рассказать обо всем Кошелеву не решалась. Ссылаться на усталость тоже было глупо, так как нам все равно пришлось бы еще задержаться, а это выглядело бы откровенным издевательством: начальство тактично вытурили, а сами продолжили праздник. Оставалось только ждать.

Впрочем, вскоре Евгений Иванович деликатно попросил прощения, пожелал счастливого вечера и удалился.

– Слава богу! – сказал Павлик, засовывая за щеку очередную конфету. – Я уже думал, что наша затея потерпела сокрушительное фиаско из-за излишней заботливости и доброты руководства.

– Я тоже начала нервничать, – с облегчением вздохнула я, – но вроде бы все обошлось. Лера, дойди, пожалуйста, до Гурьева. И поторопи гримера, что-то она там задерживается.

– Ребята! – Галина Сергеевна подошла к шкафу. – Я позаботилась о вечерних костюмах для вас. Взяла у нас на складе. Не собираетесь же вы идти в казино в джинсах?

Появился Валерий, которому Лера по дороге рассказала о том, что у нас произошло.

– Вот уж не ожидал я такой подлости от нашего любимого начальства, – буркнул он. – Ну что, хлопцы, готовы?

– Нет, – ответил Пашка. – Нам еще надо в маскарадные костюмы обрядиться. Можно, мы это у тебя в кабинете сделаем?

– Да, пожалуйста. Там открыто.

Мальчики ушли. Гурьева, который что-то ворчал про то, что всяк сиротку обидеть норовит, мы тактично выперли в коридор и стали облачать меня в вечернее платье. Вскоре подошла Лера с гримером.

Через полчаса мы втроем предстали пред светлые очи наших помощников и судей. Пашка был облачен в темно-серый костюм, белую рубашку и черный галстук с двумя широкими светлыми полосами. Он сразу стал какой-то солидный, совсем взрослый и походил на профессора. Для Кости Галина Сергеевна отыскала светло-бежевый костюм, который удивительно подходил к его светлым волосам. Костюм был чуть маловат, и Костя казался в нем еще больше, выше и шире в плечах. Я была в черном бархатном платье с открытой спиной и в черном парике, имитирующем короткое, аккуратно подстриженное каре. Дополнял картину умопомрачительный макияж.

– Ирка, неужели это ты?! – восхищенно воскликнул Валерий.

– До некоторой степени.

– Встретил бы на улице, ни за что бы не узнал. Первоклассно!

Мы договорились ехать по отдельности в разных машинах. Валерка повез нас с Пашей на служебной «Волге», мы решили, что по случаю праздника Кошелев простит нам эту вольность. Галина Сергеевна и Лера поехали с нами. Хотя толку от наших коллег не было никакого, заставить их отправиться домой просто не представлялось возможным. Костя взял такси.

Мы с Павликом вошли в казино первыми. Гурьев с дамами остался на улице. Огромных трудов мне стоило заставить себя не ринуться к стойке бара и начать разглядывать посетителей. Мы уселись за один из столиков, и только тогда я бросила нетерпеливый взгляд на высокие стулья у бара. Девушку я увидела сразу. Она сидела к нам полубоком и неторопливо потягивала мартини из пузатого бокала. На ней было коротенькое бежевое платьице с глубоким декольте. Волосы забраны на затылке в аккуратный пучок, только одна длинная прядь спадала от правого виска на плечо. Казалось, она немного нервничает: ее пальцы выстукивали по бокалу какой-то ритм.

Минут через десять в зале показался Костя. Он сразу прошел к стойке, присел на свободный стул, заказал себе чашку кофе и только после первого глотка что-то сказал девушке. Она слегка улыбнулась, кивнула и повернулась к нему. Они о чем-то говорили, Костя, мягко улыбаясь уголками губ, соглашался и изредка вставлял свои реплики. Я пожалела, что мы сели так далеко, поскольку ничего не слышала.

– Пашка, ты можешь сейчас сделать снимок?

– Не могу. Я же должен делать вид, что фотографирую вас, а вы сидите к ним лицом. Вот перейдут за игровой стол, тогда посмотрим.

Мы ждали недолго. Костя решительно кивнул, достал бумажник и пошел за фишками. Они сели за крайний стол, за которым как раз сменился крупье. Все игроки за ним были люди в возрасте, за пятьдесят или около того, и только одному парнишке, рядом с которым сидела миловидная девушка, очевидно, его подружка, было не больше двадцати.

Казалось, Костя совершенно забыл о своей спутнице, зато не сводил пристального взгляда с остальных игроков. Он явно проигрывал, досадливо кривил губы, с показным равнодушием постукивал пальцами по сукну и много курил, прячась за клубами сизого дыма. Девушка не беспокоилась. Очевидно, в маневрах Кости таилась какая-то хитрость, о которой он заранее ее предупредил. На нас Костя даже не взглянул, хотя наверняка заметил.

– Чего он там химичит? – занервничал Павел. – Вот проиграет все деньги, нас тогда в милиции по головке не погладят.

– Не суетись. Я в него верю. Лучше снимай.

– Сдвиньтесь чуть правее.

Пашка достал фотоаппарат и сделал несколько снимков. Я изо всех сил делала вид, что отчаянно позирую. Через две минуты к нам подошел официант в черных шелковых брюках с тщательно отглаженными стрелками, белой рубашке с коротким рукавом, галстуке-бабочке и черной атласной жилетке.

– Извините, но у нас нельзя фотографировать, – вежливо, но с нажимом на слове «нельзя» сказал он.

– О, простите, пожалуйста, мы не знали. Это мистер Уильям Теккер, он приехал из Америки и не знаком с нашими правилами. Я, признаться, тоже первый раз в казино. Вы нас простите? Всего лишь пара снимков на память о России, – обворожительно улыбаясь, промурлыкала я.

Пашка с самой дебильной рожей залопотал что-то по-английски и навел объектив на официанта.

– Разумеется, – ответил тот, не зная, куда ему спрятаться. – Но все-таки скажите вашему гостю, чтобы он прекратил. Боюсь, администрация будет недовольна.

– Конечно, мы больше не будем. Еще раз простите нас.

– Вот ведь гады какие! – в сердцах ругнулся Павлик. – Интересно знать, чего они боятся? Хорошо хоть фотоаппарат не отобрали. Несколько снимков я успел сделать. А про иностранца вы здорово придумали. Я уже боялся, что сейчас нас просто вытурят.

Пока мы препирались с исполнительным сотрудником казино, за игровым столом произошли серьезные изменения. Крупье пододвинул к Косте большую стопку фишек, а молоденькая официантка, тоже в атласной черной жилетке и коротенькой юбочке, поставила перед ним кружку пива.

– Он что, заказал выпивку? – испугалась я.

– Я слышал, что в некоторых казино за большой выигрыш ее дают бесплатно в качестве приза, – задумчиво произнес Павлик.

– Надеюсь, он не собирается воспользоваться этой халявой?

Подтверждая мои опасения, Костя тут же сделал большой глоток и мило улыбнулся своей спутнице.

– Должен же он усыпить ее бдительность, – словно извиняясь за Костино поведение, ответил Пашка. – И потом, не могла же она добавить антабус прямо в эту кружку. Если, конечно, у нее нет сообщников в казино, которые могли сделать это вместо нее.

– Не думаю. Да и глупо травить Костю прямо сейчас. Если ему станет плохо, денежки от нее уплывут. Нет, она будет действовать после игры.

Тем временем девушка достала сигарету и обратилась к своему соседу слева. Тот щелкнул зажигалкой, и она благодарно кивнула, о чем-то быстро заговорив. Мужчина сперва сердито нахмурился, потом улыбнулся и что-то ответил.

Юноша за столом явно нервничал и здорово налегал на выпивку. Его подружка пыталась давать какие-то советы, но это не помогало. После каждого проигрыша парень становился все раздражительнее, и до нас то и дело долетали весьма нелицеприятные эпитеты, которыми он награждал свою советницу. В конце концов, остальные игроки начали недовольно на него цыкать. Только Костя и его спутница оставались спокойными и даже довольными. Незадачливый бедолага невольно помогал им, отвлекая своими выходками товарищей по игре. И стопка фишек перед Костей все увеличивалась. То ли он действительно был прекрасным игроком, то ли просто жульничал, но дела явно шли в гору.

– Павлик, нам, наверное, для вида надо хоть во что-то поиграть, – сказала я. – Сюда же не ужинать ходят. Да и официант уже на нас косится.

– Ну давайте. Только я не умею.

– Я тоже. Можно рискнуть сыграть в рулетку. И не забывай, что ты иностранный гость.

Мы подошли к одному из столиков, и я сказала, что мой американский спутник очень хочет поиграть в русскую рулетку, но не знает правил.

При словах «русская рулетка» крупье улыбнулся. Я тоже сообразила, что выражение это звучит крайне двусмысленно, и поспешила заверить его, что мы далеки от мысли стреляться, а просто хотим узнать, что надо делать, чтобы поиграть. Тот объяснил нам правила, и мы отправились покупать фишки. По дороге я делала вид, что рассказываю Павлику об игре. Он кивал и придурковато улыбался. Не слишком заботясь о выигрыше, мы поставили все на первое попавшееся число. Подходивший к нам официант явно успокоился и потерял к нам всякий интерес, видимо, решив, что Пашка действительно американец, желающий по возвращении на родину похвастаться перед друзьями и знакомыми, что побывал в русском казино. Я тоже почувствовала облегчение. Пристального внимания и бестолковой суеты вокруг наших персон мне совершенно не хотелось. Не хватало только, чтобы в угоду чудаковатому американцу они приволокли сюда табор цыган вместе с пьяным медведем в лаптях, ушанке и с балалайкой. Но они и не собирались. Очевидно, к иностранцам тут уже привыкли.

Как это ни удивительно, но мы выиграли. Видимо, новичкам и дуракам в самом деле везет. Я изобразила бурную радость. Пашка делал вид, что ничего не понимает и только по моей реакции догадывается, что дела идут хорошо. Дальше он играл практически один, а я время от времени бросала тревожные взгляды на Костин столик. Игроков за ним становилось все меньше. Первыми исчезли нервный юноша со своей терпеливой подругой. То ли у него кончились деньги, то ли его вежливо попросили удалиться. Когда они ушли, я не видела. Кажется, ушел еще один мужчина. Потом еще. Новые игроки не подсаживались. Кружка перед Костей была наполовину пуста. Зато горка фишек увеличилась, по-моему, вдвое.

Я начала уставать. Во-первых, нестерпимо ныли ноги, облаченные в новые туфли на высокой тонкой шпильке. Пожалуй, это самая страшная пытка, которую только могли придумать для себя женщины. Хотя, если разобраться по справедливости, во всем виноват Леонардо да Винчи со своим «золотым сечением». Видите ли, показалось ему, что у слабой половины человечества ноги от природы короче. Вот и приходится компенсировать. А новые, неразношенные туфли – это каторга похуже испанского сапога. Во-вторых, меня изрядно доконало состояние перманентной нервозности: эдакая скрученная пружина. Слегка задень, и развернется так, что мало не покажется. К душевному спокойствию отнюдь не располагает.

Зато Костина невозмутимость могла сравниться разве что с его везением. Дама, казалось, совершенно расслабилась и ни о чем не беспокоилась. Интересно знать, как она себя поведет, когда закончится игра? До сих пор ничего в ее поступках не говорило за то, что она обстоятельно готовится к совершению преступления.

А может быть, это вовсе и не та дама? Может быть, эта милая девушка просто выбрала для себя такой нестандартный способ знакомства? Тогда почему все, с кем она знакомится, оказываются кандидатами в покойники? Стечение обстоятельств? Чушь собачья!

– Знаете, Ирина Анатольевна, кажется, я все проиграл, – печально сказал подошедший Пашка.

– Совсем все? – равнодушно поинтересовалась я, не очень-то понимая, что тот имеет в виду, так как мысли мои были заняты другим.

– Ни боже мой! – с возмущением откликнулся Павлик. – Только то, что нам удалось выиграть. А свои денежки остались при нас. Даже еще немного на мороженое сэкономилось. Или на такси, если Гурьев нас развозить откажется. А как там дела у нашего героя?

– Не знаю, но, по-моему, он выиграл приличную сумму.

– И по-моему, они собираются уходить, – кивнул Павел.

Я повернулась и увидела, что Костя пожимает руки своим бывшим компаньонам по игре. Девушка что-то ему сказала, показывая на кружку с пивом. Он скривил физиономию и покачал головой. Умничка! Потом сгреб фишки и куда-то с ними пошел. Девушка последовала за ним. Они обменяли фишки и направились к выходу.

Мы немного подождали и тоже вышли. В последний момент я увидела, как Костя захлопнул дверцу водительского сиденья какой-то машины, обошел ее и сел сам. Машина тронулась.

– Ну, чего вы там копаетесь? – раздался взволнованный голос Валерки. – Садитесь быстрее, едем за ними!

Мы быстро залезли в машину.

– Настоящая погоня! – восторженно крикнул Пашка.

– Да уж, – буркнул Валерка. – Романтики полные штаны. Видите вон ту машину? Это Зародин. Главное, чтобы они нас не заметили и ни о чем не догадались, так что поехали чуть в отдалении. Чем там, кстати, все кончилось?

– Аргентина – Ямайка 5:0, – ответил Павлик. – Похоже, Костик всех неплохо нахлобучил.

– Значит, есть повод для беспокойства. Интересно, она его к себе повезла?

Мы уже отъехали на порядочное расстояние, когда в одном из переулков машина неожиданно остановилась. Зародин проехал мимо нее и уже в самом конце улицы свернул в какую-то подворотню. Мы остановились на углу при самом въезде, где нас не было видно. Таким образом машина с дамочкой и Костей оказалась как раз между нами и милицией. Валерий выключил фары.

– Чего они там делают? – с тревогой в голосе спросил Гурьев.

– Может, деньги делят? – предположила Лера.

– Посереди улицы?

– А, может быть, она нас все-таки заметила? – неуверенно спросил Павлик.

– Черт! – выругался Валера. – Ничего не видно! Темно, как у негра под мышкой! Куда только администрация смотрит – ни одного работающего фонаря!

– Может быть, включить фары? – предложила я.

– А толку-то?! Нам их лучше видно не станет, зато нас они точно заметят. Нет уж, будем соблюдать конспирацию.

– Смотрите, опять поехали! – сказала Галина Сергеевна.

Машина действительно резко тронулась с места и, набирая скорость, стремительно понеслась к выезду из переулка.

– Куда это она так стремглав? – недоумевал Валера. – Сейчас подождем немного и за ними.

– Ребята, смотрите! – Лера, сидевшая рядом со мной, неожиданно крепко вцепилась мне в руку.

Мы стали пристально вглядываться в темноту, и я тоже заметила, что на том месте, где только что стояла машина, кто-то неуверенно пытался подняться с земли.

– Ах, мать твою! – Валера нажал на газ. – Проморгали все-таки!

Мы выскочили из машины и кинулись к Косте – а это был он! – который уже встал и, пошатываясь, шел к нам. С противоположной стороны приближался какой-то милиционер. Очевидно, выезжая из подворотни за преследуемой, они заметили сутолоку и послали одного нам на помощь.

– Я дурак! – только и сказал Костя, мешком оседая на мостовую.

Вот тут я по-настоящему испугалась. Даже в темноте было видно, как побледнело его лицо. Я присела рядом с ним и стала задавать какие-то дурацкие вопросы. Он не отвечал и только крутил головой из стороны в сторону, словно пытался избавиться от каких-то навязчивых галлюцинаций, и жадно глотал воздух широко открытым ртом. Вокруг суетились и галдели все остальные. Кто-то кричал про «Скорую помощь», на что Валерий, не стесняясь в выражениях, ответил, что эти уроды приедут не раньше чем через час и Костик к тому времени благополучно загнется. Пашка вспомнил про частную службу экстренной помощи, но нервничал так сильно, что никак не мог вспомнить ее телефон. Милиционер пытался связаться с кем-то по рации. А я вдруг остро почувствовала собственную беспомощность: рядом с тобой умирает человек, время идет на секунды, а ты совершенно не знаешь, что делать и как ему помочь!

– Откуда здесь можно позвонить? – сохраняя удивительное спокойствие, осведомилась Галина Сергеевна.

– У меня есть сотовый, – протянул ей Валерий телефон.

Галина Сергеевна кивнула и стала быстро нажимать на кнопки. Говорила она очень недолго, вернула трубку и сказала:

– Быстро все с машину! Валера, едем в Железнодорожную, к городскому парку. Это недалеко. У Вениамина Тарасовича сегодня дежурство. Он нас примет.

Павел с Валерой и присоединившимся к нам милиционером аккуратно, но быстро занесли Костю в «Волгу». Мы с Галиной Сергеевной сели по бокам от него. Лера забралась на переднее сиденье.

– Я уже не умещусь с вами, – заглянул Пашка в машину. – Подъеду попозже. Где мне вас там искать?

– Понятия не имею, – ответила Галина Сергеевна.

– Ничего. В крайнем случае, подожду на улице.

Павел захлопнул дверь, и мы помчались. Ехали молча. Лера еле сдерживала всхлипывания. Валера напряженно сопел, не отрываясь от дороги. Галина Сергеевна сидела поджав губы, словно хотела сказать: допрыгались, горе-сыщики!

Косте становилось все хуже, но он все еще был в сознании и пытался не то что-то спросить, не то что-то объяснить.

– Костя, милый, молчи, пожалуйста! – взмолилась я. – И держись! Пожалуйста, держись! Мы сейчас приедем.

– Душно, – тихо ответил он, и его левая рука потянулась к вороту рубашки.

Я быстро развязала галстук и расстегнула две верхние пуговицы. Галина Сергеевна опустила стекло, и в машину тут же ворвался жесткий ветер, от которого волосы начали ощутимо хлестать по щекам – скорость была приличная. Костя благодарно улыбнулся, но улыбка получилась вымученная, беспомощная. Он тихо вздохнул и закрыл глаза.

– Костя, милый, потерпи еще чуть-чуть! Совсем немного осталось.

– Валера, нам к главному корпусу, – сказала Галина Сергеевна.

– Это там, где вход у пруда? – переспросил Гурьев.

– Да-да!

– Черт! Через парк не проехать. Придется в объезд.

– Валерочка, только, пожалуйста, быстрее! – заволновалась я.

– Да я и так из этого драндулета все, что можно, выжимаю. Хорошо еще, что ни один мент по дороге не попался.

Как только мы въехали в больничный двор, пошел дождь. На крыльце корпуса нас уже поджидал Вениамин Тарасович и два молоденьких парнишки в белых халатах с носилками. Они быстро погрузили на них Костю. Вениамин Тарасович подошел к нему и пощупал пульс.

– Как давно это произошло?

– Минут пятнадцать-двадцать назад, – ответила я.

– Много он выпил?

– Полкружки пива.

– Странно, – Вениамин Тарасович в удивлении приподнял левую бровь.

– Да нет же, Ирина Анатольевна, – не переставая всхлипывать, объяснила Лера. – Он еще шампанское пил… Ну то, что Евгений Иванович принес… Помните?

– Ясно, – коротко ответил Вениамин Тарасович и махнул рукой санитарам.

Те ловко подхватили носилки и скрылись с ними за дверью. Вениамин Тарасович озабоченно пошел следом. Мы – за ним.

– Вы абсолютно точно уверены, что это антабус? – сухо спросил Вениамин Тарасович.

– На девяносто девять процентов, – ответила я.

Он кивнул и, уже не обращая на нас внимания, начал отдавать распоряжения подбежавшим медсестрам:

– Сорок миллилитров сорокапроцентной глюкозы и десять миллилитров пятипроцентной аскорбиновой кислоты внутривенно. Капельницу с двумястами миллилитрами раствора гидрокарбоната натрия четырехпроцентного. Тоже внутривенно. Потом два миллилитра пятипроцентного раствора витамина В один. А вы куда? – словно только что заметив нас, спросил Вениамин Тарасович. – Вам туда нельзя. Ждите в коридоре. Это, правда, не положено, ну да уж ладно. Только не шумите – время позднее.

– Вениамин Тарасович, он… – попыталась спросить я, но врач лишь махнул рукой.

– Все потом. Потом. Ждите.

И скрылся за дверью, куда только что унесли Костю.

Мы растерянно переглянулись. Легко сказать, ждите. Сделать это гораздо труднее. Галина Сергеевна с Лерой уселись на стулья, стоящие вдоль больничной стены. Помощник режиссера уткнулась режиссеру в плечо и, наконец, негромко расплакалась. Галина Сергеевна гладила ее по волосам, что-то тихо приговаривая. Валерий прислонился спиной к противоположной стене, уперся в нее пяткой и, склонив голову к левому плечу, следил за тем, как я бегаю туда-сюда по больничному коридору.

Полы в коридоре были застелены линолеумом в крупные, чередующиеся квадраты темно-коричневого и светло-бежевого цвета. Чтобы наступать в каждый квадрат, приходилось делать очень маленькие шаги. А чтобы наступать через один – слишком крупные. «Совсем как рельсы, то есть как шпалы. По ним тоже ходить неудобно», – глупо и совершенно не к месту подумала я, упорно пытаясь наступать только на светлые квадраты и с каким-то детским предубеждением старясь не попадать на разделительные полосы.

– Ирка, перестань мельтешить! У меня сейчас голова закружится, – не выдержал Гурьев.

– Как ты думаешь, с ним все будет в порядке? – застыв прямо перед ним, спросила я.

– Ну откуда я знаю? – раздраженно бросил он, но, видимо, на лице моем было такое отчаянное выражение, что Валерка невольно проникся жалостью. – Он парень крепкий. С ним небось и не такие беды еще приключались. Выкрутится. А вот у супруга твоего есть прекрасные шансы заработать настоящий инфаркт. Ты его хотя бы предупредила?

– Да, – рассеянно ответила я. – Но он все равно нервничает. Время-то уже много…

– Держи трубу. – Валерий протянул мне сотовый. – Успокой бедолагу.

Я благодарно кивнула, отошла к окну и набрала домашний номер.

– Слушаю вас! – раздался в трубке голос мужа.

– Володя, это я…

– Очень приятно, – сердито, но с явным облегчением ответил супруг. – Ты откуда?

– Из больницы…

– Откуда?! – в его голосе слышались тревожные нотки.

– Да нет. Со мной все в порядке. Но с одним из моих сотрудников случилось несчастье. Мы тут всей командой. И еще Валерка Гурьев.

– Я твоего Гурьева когда-нибудь убью! Сроду где он, там неприятности. А что случилось?

– Помнишь, мы тебя про антабус спрашивали? Ну вот… Это долгая история, я тебе потом все рассажу.

– Так. Понятно.

– Володя, скажи, у него есть шансы?

– А сколько он выпил? И как быстро его доставили в больницу?

– Выпил немного: полкружки пива и пару бокалов шампанского. Привезли мы его минут через пятнадцать.

– А сердце… Сердце нормальное?

– Думаю, да.

– Тогда все должно обойтись. Теперь все зависит только от врачей. И от работы сердца, разумеется. Я так понимаю, пока все это не кончится, ты домой не вернешься?

– Володя, ты только не сердись, пожалуйста. Может быть, я тут на всю ночь останусь. Возле него, наверное, кто-то должен будет дежурить.

– Да уж ладно. Если все-таки вздумаешь уйти, там есть кому тебя проводить? Или позвони, когда соберешься – я подъеду.

– Спасибо, не надо. Тут Гурьев, и с минуты на минуту должен приехать Павел.

– Ну смотри. Если останешься, позвони утром.

– Хорошо.

– Ира!..

– Что?

– С тобой точно все в порядке?

– Ну, конечно, что мне сделается. Не беспокойся. Спать ложись.

– С тобой выспишься. Ладно, счастливо. Если случится что-то непредвиденное, обязательно позвони.

– Позвоню. Ну, пока.

Я вернула телефон Валерке, и в следующую секунду мы оба с ним вздрогнули от невыносимо громкого гула: по коридору летел Пашка.

– Ты чего топаешь, как слон с наскипидаренной задницей? – возмутился Валера. – Больница все-таки. И время ночь. Люди спят.

– Что с ним? – с трудом переводя дыхание, спросил Паша.

– Сами не знаем. Его минут десять, как увезли в операционную.

– Зачем в операционную-то? Его что, резать будут?

– Ну не в операционную, не знаю, как это у них тут называется… Я же в этой абракадабре медицинской не разбираюсь. И чего с ним делать собираются, понятия не имею. Ну уж во всяком случае не промывание желудка. Он же не грибами отравился.

Пашка как-то странно вздохнул и присел на корточки, привалившись к стене. Мне показалось, что он чувствует себя виноватым из-за того, что произошло. Ведь по первоначальному плану на Костином месте должен был быть он. Глупо, конечно. Наверное, мы все виноваты. Или никто не виноват. Интересно все-таки знать, когда эта дрянь успела подсунуть Костику антабус? Неужели он, как наивный дурак, выпил что-то уже в машине? Или она умудрилась добавить эту гадость в пиво? Ладно, вот очухается, тогда и спрошу.

Валерий снова достал телефон и набрал какой-то номер. Видимо, ожидать просто так ему было невыносимо, а с нами разговаривать сейчас тоже было не о чем. Говорил он недолго. Потом убрал телефон, лихо крякнул и, криво улыбнувшись, сказал:

– Поймали нашу обезьянку-игрунку. Через пару кварталов Зародин ее догнал. Мелочь, а приятно. По крайней мере, все это было не зря.

Не могу сказать, что разделяла Валеркин оптимизм. Какая разница, поймали ее или нет, если, боже упаси, с Костиком все-таки что-нибудь случится. Так… о плохом не думать! Все будет хорошо! И дернул же меня черт согласиться на эту нелепую авантюру! Надо было просто рассказать все милиции и спокойненько уйти в тень.

Дверь неожиданно открылась, и в коридоре показался уставший и озабоченный Вениамин Тарасович. Мы как по команде сгрудились вокруг него: словно дети в яслях вокруг воспитателя.

– Полагаю, причин для особого беспокойства нет, – щадя наши нервы, быстро сказал Вениамин Тарасович. – Он по-прежнему в сознании, держится просто великолепно. Сейчас он под капельницей, чуть позже мы перевезем его в отдельную палату. Было бы неплохо, если бы кто-нибудь из вас мог с ним остаться хотя бы на сегодняшнюю ночь.

– Я останусь, – быстро ответила я и, глядя на Валеру, добавила: – Мужа я уже предупредила.

– Вот и замечательно. Немного погодя мы дадим ему хорошее сердечно-сосудистое средство. Надеюсь, никаких проблем не возникнет.

– Венечка, ты просто светило! – радостно воскликнула Галина Сергеевна. – Что бы мы без тебя делали?

– Да уж ладно. Такая у нас работа, у людей в белых халатах. Одного я не пойму: создается такое впечатление, что кто-то пытался его убить. Алкоголя в крови не так уж и много, и антабуса не больше двух граммов…

– В общем-то, так оно и было, – ответила я. – Но чтобы рассказать все подробно, понадобится много времени.

– Ничего, – Галина Сергеевна по-приятельски похлопала Вениамина Тарасовича по плечу. – Я на днях забегу к вам в гости и все расскажу. Может быть, даже завтра.

– Было бы очень здорово. Мы ведь еще не отметили ваш общий со Светланой успех. Кстати, Ирина Анатольевна, передача получилась просто замечательная. Мне очень понравилось. Я ее на кассету записал.

– Спасибо большое, мне очень приятно. И вдвойне спасибо за нашего Костика.

– Не за что. Скажите спасибо, что у него сердце крепкое. Значит, Ирина Анатольевна, если вам что-то понадобится, дежурный персонал вон в той комнате. А я буду на втором этаже в 215-м кабинете.

– Тебе телефон оставить? – спросил Валера.

– Не надо, если что, я ведь смогу отсюда позвонить по больничному телефону.

– Ну хорошо. Я приеду завтра с утра.

– Валера!

– Да?

– Сделай божескую милость, позвони Элле со Стасом, скажи, что убийцу нашли. Полагаю, они имеют право об этом знать.

– Ночь ведь уже. – Гурьев посмотрел на часы. – Может, завтра?

– Мне кажется, ради этой новости они закроют глаза на твое вопиющее игнорирование этикета. Позвони!

– Да, мой генерал! – улыбнулся Валерка.

Ребята ушли, а я дождалась, пока Костю перевезут в палату, и уселась рядом с ним на стул. Кажется, сознание он все-таки потерял.