Курочкину в «Шанхае» понравилось. Игра разноцветных огней, будоражащая восточная музыка, дорогие вина и, конечно же, девушки. Они были везде, куда ни глянь: на подмостках сцены, в лице обслуживающего персонала — подчеркнуто строгих барменш в белых блузах поверх черных облегающих брюк и пикантно кое-где прикрытых официанток, больше напоминавших мифологических наяд, соблазнявших фавнов. Женщины были все как на подбор красивы и элегантны. Худощавые и полноватые, вычурно-экстравагантные со стильными вечерними прическами, цветовая гамма «боевого раскраса» которых говорила сама за себя, характеризуя их как воительниц, выходящих на тропу битвы за мужчину, и те, чей мягкий макияж, естественный блеск губ в светлых «девичьих» полутонах не выдавали их намерений и профессионального интереса.

Официантки в коротеньких платьицах поверх голого тела ставили на стол бутылки с шампанским и ликерами. Все здесь было создано для кутежа.

— Ну что ж, Анатолий Евгеньевич, располагайтесь, — Рожков сделал приглашающий жест, и было видно, что он здесь человек свой и чувствует себя как дома. — Посидите, выберите девушку, а я пойду покалякаю кое с кем.

Рожков отошел к группе крепких молодых парней и о чем-то заговорил с ними. А Курочкин, расположившись за столиком в углу, стал высматривать себе спутницу. Но не только девушки привлекли его внимание, а и посетители борделя, в числе которых он узнавал чопорных отцов города, местных знаменитостей, чьи физиономии засветились в газетах и по телевидению.

Но вот вертлявая наяда принесла в высоком хрустальном бокале «Страсть императора». «Все-таки надо попробовать хваленый напиток», — подумал Курочкин.

Официантка завлекающе улыбнулась алыми губками, и Курочкин выдавил из себя ответную вежливую улыбку. Разложив на столе вкусно дымящуюся долму — блюдо из баранины в виде мясных шариков, завернутых в виноградные листья и сваренных в особом бульоне, — и фруктовый салат, девушка встряхнула своей бахромчатой челкой и спросила:

— Может быть, к вам прислать кого-нибудь, чтобы не скучали?

— Я еще никого не выбрал, — с улыбкой ответил психолог. — Тут все хороши. А впрочем, я не против познакомиться вон с той блондинкой.

Курочкин указал на пластично танцующую девушку, волосы которой были оригинально пострижены лесенкой.

— Хорошо, я сейчас.

Официантка отошла к толпе танцующих и импульсивно дергающихся тел и что-то сказала блондинке.

Вскоре перед Курочкиным сидела словно сошедшая с рекламного проспекта топ-модель в высоких черных ботфортах, в коротком, выгодно подчеркивающем фигуру, платье. На руках у нее были черные кожаные перчатки без пальцев, которые смотрелись весьма агрессивно в сочетании с пурпурным лаком на длинных коготках.

— Меня зовут Сибила, — претенциозно заявила девушка, выставляя напоказ грудь.

«Имя, конечно, вымышленное. На вид ей лет восемнадцать, а может, и моложе», — подумалось Курочкину, когда дернулись ее фальшивые ресницы под его изучающим взглядом.

В глазах Сибилы промелькнуло что-то детское, словно она намеренно упрятала все чистое и невинное за внешнюю оболочку продажной женщины. Впрочем, длилось это всего мгновение, и Сибила капризно произнесла:

— Закажите мне мартини.

— Хорошо, — после небольшой паузы согласился психолог и обратился с просьбой к вновь расцветающей в ослепительной улыбке наяде.

Около часу он проболтал с Сибилой. Они кружились в танцах, он ласкал ее упругое тело, гладил нежную кожу с матовым отливом, любовался ее красивым лицом. Она же позволяла ему пользоваться собой. Эта девушка разбудила в нем дремлющие романтические желания и необузданность зверя. Как психолог, он понимал, что послушно реагирует на импульс, запах, цвет, словно жертва, обманутая охотником, влекомая в ловушку.

Еще до того как пойти в отдельный кабинет, Курочкин спросил девушку о геле.

— Я слышал, что есть такое фирменное средство, и мужчина забывает обо всем на свете, — как можно игривее сказал он.

— Ты хочешь попробовать? Но это стоит очень дорого.

Сибила поправила волосы и со значением посмотрела на Анатолия Евгеньевича.

— Голубой гель обычно используют для очень крутых и постоянных клиентов, — назидательно произнесла она. — Это ведь ценное лекарство, то ли китайское, то ли индийское — я и сама не знаю.

— Деньги — не проблема! — Курочкин жестом, оправдывавшим его фамилию, раскрыл бумажник, в котором лежали три стодолларовые купюры.

«Что ж, за чужой счет можно почувствовать себя человеком первого сорта», — внутренне усмехнулся он.

— Все вместе обойдется в двести баксов, — Сибила манерно прикурила от свечи и продемонстрировала дразнящий жест, еще более распаляя Курочкина.

Немного погодя они пошли в номер. У Анатолия Евгеньевича было некрасивое тело костлявого мужчины, и он по этому поводу немного комплексовал, конечно, понимая, что Сибила — проститутка и за деньги будет с кем угодно. Но чувство стеснения мешало ему. Он смущенно поправил воротничок, уже освобожденный от галстука, и заложил большие пальцы рук за ремень.

Сибила поняла этот жест как акцент на область «ниже пояса», поэтому подошла к нему, запустила руку в ширинку. На лице ее играла неприкрытая, как показалось даже видавшему виды Курочкину, страсть.

— Ой, какие мы агрессивные сегодня! Ты так возбужден, что мне уж и самой невтерпеж!

Сибила знала, как заводить мужчин и снимать у них комплексы. Она приглушила свет ночника, и глаз мог видеть только то, что хотел видеть. Клиент погружался в мир грез и желаний, где каждый мог почувствовать себя совершенством, тем более что обстановка располагала к сладкому отдыху. Мебель из разных пород дерева — сосны, дуба, ореха — гармонично сочеталась с яркой зеленью искусственной флоры.

Сибила поставила перед Курочкиным глубокую пиалу из эбенового дерева, наполненную ароматным чаем лапачо. Этот чай относился к числу возбуждающих средств, которые издавна применяли индейцы Латинской ныне Америки.

Она уселась рядом с ним на ковер из овечьей шерсти землистой расцветки, украшенный модной графикой в африканском духе, и уже успела раздеться, оставшись в одном боди. Бретели из изящных стразов и пронизанный нитями люрекса трикотаж прекрасно гармонировали с нарядным блеском тонких чулок. Боди же великолепно подчеркивало грудь благодаря специальным чашечкам. На плечах Сибилы красовалось боа.

«Ну просто обольщение!» — мелькнуло в голове у психолога.

И тут Сибила предложила ему обработать член гелем, однако Курочкин внезапно отказался, хотя и уплатил за него кругленькую сумму. Он страстно набросился на Сибилу и стал жадно ее ласкать. Возбуждение быстро нарастало, и он повернул ее к себе задом.

Сибила была покорна и в то же время изображала страсть. А Курочкин, предполагая, что ей закрыт обзор, вынул из кармана лежавших рядом брюк банку из-под витаминов.

— Вот какая хорошая попочка! Хо-рошая девочка, Сибилочка моя, гейзер нежности и ласки…

И, не прекращая движений, одной рукой лаская проститутку, другой выдавил гель из тюбика прямо в баночку из-под витаминов.

Сибила, стоя в позиции, называемой в простонародье «раком», через свою пышную прическу наблюдала за Анатолием Евгеньевичем. И когда он со стонами закончил наконец свое дело, она, дав ему отдышаться, спросила, указав на баночку:

— Зачем ты это сделал?

— А, так, — смутился Курочкин. — Ты такая обольстительная, что никаких стимуляторов не нужно. Беру для дома, хочу с женой провести необычную ночь.

— А, понятно! — равнодушно протянула Сибила, но глаза ее вспыхнули кошачьим блеском.

— Только ты никому об этом не говори, ладно? — попросил Курочкин.

— Зачем мне об этом говорить? — пожала плечами Сибила. — Главное — деньги заплачены.

Курочкин пристально посмотрел на нее и, не обнаружив ничего подозрительного в ее глазах, начал одеваться.

— Что, ты уже все? — удивилась Сибила.

— Да, пора домой. К сожалению, я семейный человек… — развел руками психолог.

Сибила понимающе кивнула. А Курочкин поцеловал на прощание свою одноразовую королеву, прихватил с собой баночку с порцией геля и направился к выходу из «Шанхая». Едва выйдя на улицу, он увидел Ларису, чей силуэт показался на аллее парка. Он торопливо пошел к ней.

— Ну что? — быстро спросила она.

— Готово, — слегка захмелевшим голосом ответил Курочкин. — На, бери. Быстро садись на такси, и сама знаешь что делать… А я пойду снова туда, у меня еще остались деньги.

Лариса схватила баночку с гелем и скрылась в глубине парка, подумав, что Анатолий Евгеньевич, кажется, разгулялся не в меру. Впрочем, человеку нельзя запретить отказать себе в удовольствии.

Но… едва она отошла, из дверей «Шанхая» вышли те самые крепкие парни, с которыми совсем недавно беседовал Рожков.

— Да вот он, выпентюх! — Парень в черной рубашке показал на Курочкина, который приближался ко входу в бордель.

Тот почувствовал опасность, но было уже поздно. Парни оказались проворнее его и настигли на выходе из парка.

— Чо, башка незаплатанная, додон нескладный? Дерновым одеяльцем укрыться захотел? Тоже мне шустряк нашелся, — процедил огромный, похожий на медведя дядя уголовного вида, тыкая волосатой лапой в татуировках и с большим перстнем в виде черепа.

Парни окружили Курочкина.

— Я не понимаю, о чем вы, — серьезно сказал психолог.

— Братва, он не понимает, — ухмыльнулся бандит. — Могилу себе роешь, сука. Ну-ка, Михан, врежь ему!

И Михан изо всех сил, стараясь попасть повыше, врезал Курочкину ногой в живот. Мощный удар ботинка напрочь переломил его пополам. Перехватив обмякшего психолога поперек груди, один из парней начал откровенно подставлять его тело под удары Михана. Братва, сверля Курочкина злыми взглядами, обыскала его, но тщетно.

— Может, Сибила гонит? — предположил Михан.

— А хрен ее знает, — ответил ему другой. — Да он, мудак, неопасный. Чмошник, неужели не видите?

Но вот за спиной «медведя» неожиданно сверкнул свет милицейских фар, и Михан осторожно предупредил товарищей:

— Пацаны, линять надо. Вон менты кныжатся.

— Ладно, бросьте этого лоха в кусты, — приказал «медведь». — Все равно у него ничего нет. Может, шалава п…дит. Обкуренная, бл…!

В следующий момент Курочкин ощутил на своей голове стук тяжелого предмета…

…Очнулся он уже на рассвете, когда дворник ткнул его метлой, приняв за бомжа — настолько сильно он был избит, настолько костюм его был изорван и был в крови.

— Роются тут всякие бомжи вроде тебя, заразу распространяют, — проворчал дворник.

— Я не бомж, а научный руководитель, — машинально ответил Курочкин.

— Не знаю, кем ты был раньше, меня это не касается, — цинично ответил дворник.

Анатолий Евгеньевич оглядел себя и пришел к выводу, что сейчас на научного руководителя он действительно походил мало.

* * *

Как только Котова получила баночку с гелем, она взяла такси и помчалась к знакомому эксперту. Эксперта звали Володько Геннадий Владимирович, и был он старым знакомым Курочкина. По просьбе последнего, собственно, и проводилась эта экспертиза.

Уже утром следующего дня Котова входила в кабинет Володько.

— Н-да, — хрустнув костяшками пальцев и задумчиво посмотрев на Ларису, начал эксперт. — Ну и задачку вы мне задали, барышня.

— Надеюсь, вы справились? — улыбнулась Лариса.

— Еще бы, столько лет судмедэкспертом отработать! — воскликнул Володько. — Однако ближе к телу… Экспресс-анализ подтвердил содержание в геле героина.

— Вот как? — изумилась Котова.

— Эффект от геля — как от обычного наркотического приема, только слабее. Утром те же симптомы расслабления, что и после иглы. Таким образом, как я понял, через проституток клиентов подсаживали на геру. Или, если хотите, через геру — на конкретных проституток.

— Да, я поняла, — кивнула Лариса.

— А сам гель из чего вырабатывался? — спросила она.

— Сам гель ничего опасного не представляет, — успокоил Ларису эксперт. — Это обычное польское средство от инфекций, передающихся половым путем, а также от нежелательной беременности. Для необходимого эффекта требовалось всего несколько миллиграммов геля. Иными словами, полграмма геры и пятьдесят миллилитров голубого желе — и клиент готов. Как и другие опиаты, этот наркотик не только вводят инъекциями, но довольно часто нюхают. В этом смысле слизистая половых органов подходит как нельзя лучше — ведь во время сношения происходит сильнейший приток крови, и наркотик беспрепятственно попадает в организм. В этом случае наркоопьянение наступает чуть медленнее и не так явно, как при употреблении через иглу.

— Но привыкание-то все равно наступает, — возразила Лариса.

— Да, но это скорее подсознательное влечение к проститутке, чем желание употреблять героин, — ответил Володько.

— А каков сам механизм?

— Да очень простой. Обычно на презервативе настаивают не клиенты, а проститутки. Даже если мужик настаивает на безопасном сексе, у девки всегда есть возможность нанести гель руками или даже ртом на головку члена во время прелюдии.

— Ну, а как быстро клиент подсаживается на женщину? — поинтересовалась Котова.

— Героин вызывает предельно быстрое и стойкое привыкание, то есть уже после первой дозы, — бесстрастно ответил Володько. — Человек подсознательно хочет еще раз испытать подобное состояние. С каждым разом сила привычки возрастает. А чтобы получить те же ощущения, что и в первый раз, подсевшим требуется большая доза.

— А что же происходит с девушкой? Ведь у нее же много партнеров, а значит, доза выше! От передозировки она может умереть!

— Скорее всего сутенеры подсовывают неопытным проституткам гель или крем как восточную примочку, для возбуждения, не объясняя. Через неделю — она раба геля и сутенера. Когда она становится непригодной для работы, ее, как правило, запугивают и отправляют подальше. И ее место занимают другие… Это обычный механизм ротации кадров, — подытожил Володько.

«Выходит, что сама хозяйка «Шанхая» была на крючке у наркодельцов, — подумала Лариса, выходя из кабинета Володько. — И где-то здесь, близко, находится тайна смерти Беллы Смирновой».

* * *

Григорий Замараев, или попросту Зяма, как звали его в определенных кругах, лениво развалился на удобном велюровом диване. Он просматривал очередной порнофильм. На нем были одни плавки, не считая золотой цепочки с медальоном в виде зодиакального Стрельца-кентавра.

Девушка лет двадцати, тоже в одних трусиках-бикини, примостилась в кресле, подогнув одну ногу под другую и направив острие колена на Зяму. А тот продолжал тянуть из трубочки сухое мартини.

— Гриша, ты сегодня вообще ничего не собираешься делать? — лениво спросила девушка.

— Вообще ничего, — подтвердил ее предположение Замараев.

— Ну ты и лентяй, — усмехнулась она.

— Не нравится — не ешь, — отозвался Гришка.

Он находился в приятном расслаблении. Нет, не после наркотиков — с этим он давно завязал. Скорее это состояние было связано у него с общим ощущением стабильности в делах. Действительно, с тех пор как он внедрил «ноу-хау» в борделе «Шанхай», дела пошли куда лучше. В ментуре у него было все схвачено — по крайней мере, он так считал. Так что никто на его, Замараева, позиции в не совсем законном бизнесе не покушался. Деньги поступали достаточно регулярно, давая Замараеву возможность расслабляться и постоянно менять девок — вроде той, которая сейчас находилась с ним. Возможно, завтра это будет другая — Замараева особо это не заботило. Он не видел в этих представителях рода человеческого ничего особенного, отличавшего одну от другой.

Они для него были просто «телки». А когда «телка» — это круто. А когда много «телок» — то еще круче. Примерно в таком духе он рассуждал. Даже не рассуждал — поскольку для таких личностей, как Замараев, рассуждать не являлось особой необходимостью. По крайней мере, когда дело касалось общечеловеческих вопросов. Когда заходила речь о деле и бабках, то тут, конечно, Замараев включал свои мыслительные способности. А насчет «телок» париться — еще чего!

Поэтому он тупо смотрел порнофильм, лениво думая о том, что собирается делать дальше. Собственно, альтернатив было две: отправиться с этой девкой в постель или нет. Замараев сегодня с утра был не очень настроен на активные действия, поэтому был склонен скорее просто посмотреть в исполнении девки эротический танец. Ну, а там, может быть, и дальше…

Неожиданно в ленивые мозги Замараева закралась некая тревожная мыслишка. Странная смерть хозяйки борделя… Все это неспроста. А что, если после этого возникнут ментовские разборки — может, лучше пока все приостановить? А может, и нет.

Сухое мартини, несмотря на то что было слабоалкогольным напитком, действовало. Мысли Григория блуждали от одной к другой, сплетаясь между собой и противореча друг другу.

— Загоны это все, — вслух сказал Замараев.

— Что? — не поняла девица.

— Это я не тебе, — поморщился Гриша.

— А кому же?

— Себе, — еще более раздраженно ответил Замараев.

— Ты что, сам с собой разговариваешь? — Глаза девицы округлились. — Ненормальный, что ли?

— Ты больно нормальная, — вяло ругнулся Замараев, поворачивая голову к девице.

— Я-то нормальная, — с вызовом сказала она.

— В таком случае сиди и не вякай. А то сейчас танцевать заставлю.

— Зачем? — заинтересовалась девица.

— А для прикола.

— Ну, давай, я станцую…

«Похотливая какая», — отметил презрительно про себя Григорий, которому на самом деле не хотелось абсолютно никаких танцев.

Девица встала и попыталась под музыку, которой сопровождался порнофильм, изобразить нечто танцевальное. В этот момент в дверь квартиры неожиданно позвонили.

— Я открою? — спросила девица.

— Иди, это, наверное, Леха приперся, — все так же лениво брякнул Замараев. — Вечно ему не сидится на месте.

Девушка встала и походкой пантеры профланировала в сторону входной двери. Через секунду Замараев услышал ее сдавленный стон. А еще через несколько секунд комната наполнилась людьми в масках и с автоматами. И Замараев, опрокинув бокал с мартини, уже лежал на полу вниз головой. Он даже не оказал никакой попытки к сопротивлению.

— В машину его, — распорядился старший опергруппы, и омоновцы грубо вытащили Замараева на улицу. А на девушку в бикини даже не обратили внимания.

Через час на допросе в РОВД Замараев, куря сигареты одну за другой, рассказывал историю «волшебного китайского средства». В материалах следствия вскоре будет значиться, что «в ходе оперативно-розыскных мероприятий задержан крупный наркоделец». Сухим казенным слогом будут указываться даты, события и факты, сопоставляться улики.

Замараев был подвергнут достаточно грубому воздействию со стороны милиционеров и в конце концов помог следствию восстановить картину преступления, в котором гармонично сплелись наркомания и проституция.

— Начиналось все так, — Зяма с наслаждением затянулся предложенной ему «Астрой», так как своих «Мальборо» у него в кармане не оказалось. — Когда от Барона прибыл товар, я, изменив своим правилам, переспал с женщиной-курьером. Захотелось, на беду, трахнуть ее. Наутро я почувствовал знакомую расслабуху, как после геры, даже удивился. Так от бабы никогда не было. Сам давно наркоту не потреблял — это вредит бизнесу. Начинаешь зависеть от Барона.

— Кто такой Барон? — спросил его следователь.

— Саид, азиат. Ждешь товар, дрожа, не считая денег… И завязал я, стал вроде как осторожней, предусмотрительней. В нашем деле это важно. Всех бойся, от любого подлянки жди. Выбирал я поставщиков, торговался. А качество проверял на шестерках. Но кайф от геры помнил хорошо. Прикинул, что к чему, и понял — Барон решил подсадить меня на бабу. Недаром она так и липла ко мне, шалава. Я, недолго думая, разбудил эту курву и начал без антимоний все ее шмотки перетряхивать. Пока не выпал пузырек. Ну, я разорался, прижал эту суку к стенке. Что это, спросил… Убью! И через четверть часа у меня был секрет геля.

— Ваш криминальный талант подсказал вам золотую жилу? — поиронизировал следователь.

— Я тогда на пробу закупил польского геля, оборудовал в кухне лабораторию и колдовал над рецептом Барона, — мрачно пояснил Замараев. — По моим планам нужно было изготовить такое средство, которое подсаживало бы не столько на геру, сколько на конкретную бабу. Вроде приворота, как в старину говорили. Первую партию я распределил между старыми проверенными клиентами-сутенерами. Те ввели в обиход чудо-гель, объяснив девчонкам, что гель удобнее резинки и, главное, возбуждает не хуже «Виагры». С клиентом никакой возни и к конкурентам не сбежит. Белла Смирнова была одним из главных закупщиков товара. Во-первых, потому что «Шанхай» — это элитное заведение, там крутятся большие деньги. Во-вторых, потому что сама Белла не до конца знала, что это героин.

— Что значит «не до конца»? — строго спросил следователь.

— Я говорил, что это новая химическая разработка на основе древнекитайского метода Лао-цзы, — ответил Замараев. — Да она сама-то и не использовала его, а подсовывала своим девкам. А может, и использовала — я не знаю. Она деньги платила, а остальное меня не волновало. — И, немного подумав, изрек философски: — Бабы ведь — они тупые! Даже такие вроде бы высокопоставленные б…, как она! Книжки читают, а ума все равно нет. Баба — она и есть баба!

Замараев позволил себе усмехнуться и увидел, что его фраза получила отклик со стороны следователя — тот тоже слегка ухмыльнулся себе в усы.

* * *

Событиям, связанным с ленивым торговцем наркотиками Замараевым, предшествовало посещение Ларисой квартиры майора Карташова. Началось все с того, что рано утром Лариса была разбужена настойчивым звонком в дверь. Когда она посмотрела на экран монитора, то увидела помятую и несвежую физиономию психолога Курочкина. Когда же спустилась вниз и открыла дверь, то это ее впечатление усилилось: тщедушный Курочкин выглядел даже как-то нелепо с кровоподтеками и царапинами — будто интеллигент-профессор решил вспомнить дни молодости и нечаянно ввязался в уличную драку.

— Вот так кончились мои приключения, — выдавил из себя улыбку Анатолий.

— Пойдем, я попробую привести тебя в порядок, — торопливо предложила Лариса.

В течение следующего часа Курочкин проходил последовательно процедуры умывания, переодевания и дезинфекции ран. Наконец Лариса сочла, что он выглядит достаточно прилично для того, чтобы вместе с ней отправиться в гости к Карташову. Она предварительно позвонила в милицию, но там сказали, что Карташов выходной. Следовательно, ничего не оставалось, как ехать к нему домой.

По пути Лариса заехала к эксперту Володько и получила от него заключение по поводу геля.

Олег Валерьянович встретил Курочкина с Ларисой хмуро и настороженно. Во-первых, он долго не открывал дверь. Во-вторых, открыл ее только после настойчивых расспросов, кто именно пришел к нему. В-третьих, открыл ее с неимоверным кряхтеньем и весьма неохотно: наконец, кислое выражение его лица свидетельствовало о том, что Лариса и Анатолий в его квартире в данный момент абсолютно нежелательные гости.

Однако Ларису это нисколько не смутило. Да и Анатолия, который в силу специфики своей профессии не обязан был тушеваться, тоже.

— Лариса, рад тебя… видеть, — наконец поприветствовал майор свою старую знакомую.

— Я тоже, — ответила Котова. — Я к тебе по делу.

Майор кивнул и поплотнее прикрыл дверь в комнату.

— Мы что, так и будем стоять в прихожей? — улыбнулась Лариса.

— Ах да, пожалуйста, — Карташов сделал приглашающий жест в сторону кухни. — Сейчас поставлю чай.

«Все понятно, в той комнате у него находится будущая жена», — отметила для себя Лариса, проходя в указанном майором направлении.

— Знакомо ли тебе заведение под названием «Шанхай»? — без лишних предисловий задала вопрос Лариса, когда все расселись за столом.

— Кафе китайской кухни на Московской? — переспросил Карташов.

— Нет, несколько покруче, — возразила Лариса. — Заведение клубного типа, а проще говоря, бордель. Находится почти там же, где ты сказал — то есть не на центральной улице Московской, а на Московском шоссе, почти на выезде из города.

— Ну, допустим, и что? — сдвинул брови Карташов.

— А то, что есть кое-какие интересные сведения относительно того, что там происходит. Ко всему прочему вот этого человека, — Лариса кивнула на Курочкина, — избили охранники «Шанхая».

Карташов оглядел Курочкина. В его взгляде промелькнула скрытая насмешка.

«Наверное, подумал, что Анатолий — мой новый любовник и помощник в делах», — истолковала Лариса этот взгляд.

— Ну, и что я должен делать? — спросил майор.

— Тебе расписать весь план операции по тезисам? — позволила себе поехидничать Лариса, узнав по этой фразе такого знакомого ей, несколько туповатого Карташова, так похожего на инспектора Лестрейда.

— Пейте лучше чай, — ответил Олег, потянувшись к плите, чтобы выключить газ. — А ты, Лариса, расскажи подробнее и не ехидничай.

— Ладно, слушай, — согласилась Котова.

На рассказ обо всем, что связано с «Шанхаем», у Ларисы ушло полчаса. Выслушав ее, Карташов молча встал и направился в комнату.

— Через пятнадцать минут буду в форме, — пояснил он.

А Лариса тем временем зашла в ванную, чтобы помыть руки. На змеевике висели белые ажурные женские трусики.

«Да, это своего рода символ, — пришло ей в голову. — Женщина таким образом, похоже, метит свою территорию: мол, здесь я, и никому больше тут места нет». Вздохнув, она мысленно пожелала Олегу Карташову счастья с обладательницей трусиков и снова вышла на кухню.

Карташов, надо отдать должное, собрался даже на пять минут раньше назначенного времени.

И в этот момент зазвонил сотовый Ларисы. Она нажала кнопку и тут же услышала скрипучий голос Степаныча:

— Йо, и где это ты только шляешься! Здесь куча разных гадов из налоговой и черт знает еще откуда понаехало, а ее нет!

Лариса, оторопев, вздохнула и, подождав, пока Степаныч изольет недовольство, терпеливо ответила:

— Не нервничай, сейчас приеду. Я уже в пути.

И отключила связь.

— Меня ждут в ресторане, — бросила она Курочкину и Карташову. — Собственно, свою миссию в отношении «Шанхая» я уже выполнила. Теперь ваша очередь, товарищ майор.

* * *

Милиция обыскивала «Шанхай» и перевернула все заведение вверх дном. Вместе с опергруппой на опознание дуболомов, жестоко избивших Курочкина, выехал сам потерпевший. Однако среди официальной охраны борделя они обнаружены не были. О них молчали все: клиенты, проститутки и так называемый персонал: вроде и не было таких никогда.

— Странно, если это гости — то вход сюда возможен только при наличии флайеров, — задумчиво произнес Карташов, как бы советуясь со стоявшим рядом в темных очках, скрывавших синяки, доцентом Курочкиным.

— Тогда, может быть, в регистрационной книге есть адреса тайных членов клуба, — предположил он. — Я немного знаком с этой системой, и, полагаю, «Шанхай» мало чем отличается от других, ему подобных.

Следователь прислушался к совету, и через несколько минут в комнате Беллы была обнаружена эта регистрационная книга. Но и там среди фотографий клиентов Курочкин не обнаружил ни одного из этих парней.

— Я вспомнил! — вдруг неожиданно осенило Курочкина. — С ними в тот вечер разговаривал Илья Рожков — человек, который привел меня сюда.

Однако и встреча с Рожковым ничего не пояснила милиционерам — Илья лишь нагло зубоскалил в лицо майору Карташову. Он был формально чист, и зацепить, а тем более запугать его было нечем.

— Что можно обсуждать в таком месте? — засмеялся Рожков, выставляя напоказ клыки своих красивых зубов. — Ясно, девочек! Поболтать с этими людьми об интимных проблемах мне было приятнее, чем с этим малознакомым мне человеком. — И Рожков презрительно показал пальцем на стоявшего рядом Анатолия Евгеньевича. — Вот и все объяснения, — развел он руками. — А то, что именно эти мои случайные собеседники избили этого господина — уж извините, я ни за кого не отвечаю! Мало ли с кем я могу мило перекинуться словом.

— Вы знали о том, что в борделе «Шанхай» используется наркотический гель? — строго спросил Карташов.

— Нет, я об этом не знал, — соврал Рожков без всякого сомнения в голосе.

— А вот показания некоторых людей свидетельствуют о том, что вы затащили вашего приятеля Панаева в бордель для того, чтобы он испытал эффект привыкания к женщине.

Рожков рассмеялся.

— Панаев почти что мой друг, коллега по работе, — улыбаясь, сказал он. — Мы оба мужчины, и я решил скрасить его одиночество в одном из лучших клубов нашего города. Вот, собственно, и все, — развел руками Илья. От него в результате не удалось добиться ничего, и милиционеры были вынуждены его отпустить.

Поиски парней, избивших Курочкина, казались уже безнадежными, когда неожиданно картину прояснил допрос Зямы.

— Похожий на медведя, говорите? — переспросил он Карташова.

— Да, и кольцо в виде черепа, — быстро добавил Курочкин, присутствовавший на допросе.

— Знаю такого. Это главный в охране борделя, по кличке Бугор.

— Но его же нет в списках охранников? — удивился следователь.

— В списках только лохи числятся, — усмехнулся Зяма. — Все серьезные люди вне подозрений…

— То есть иными словами, есть неофициальная охрана? — уточнил Курочкин.

— Если хотите, да. Понимаете, если кого-то нужно грохнуть, неужели этим будут заниматься люди, которые на виду? Вы смеетесь, что ли? — Замараев снисходительно посмотрел на Курочкина, а потом на Карташова.

— Значит, меня могли убить? — спросил Курочкин.

— Если бы нашли гель — убили бы, — серьезно ответил Замараев. — А так подумали, наверное, девка ошиблась с пьяных глаз.

— Так где искать этого Бугра? — перешел к делу Олег Валерьянович.

— Легко, — ответил Замараев и назвал адрес.

Карташов нажал кнопку и распорядился о том, чтобы по этому адресу выслали опергруппу.

После того как допрос Замараева был окончен, а Курочкин вместе с опергруппой уехал на опознание Бугра, в кабинет Карташова втерся неизменно прилизанный и тактично-осторожный адвокат Роман Исаакович Либерзон. На его лице играла довольная улыбка кота, поймавшего к обеду мышку.

— Здравствуйте, Олег Валерьянович, — почти елейным тоном начал Либерзон, угодливо прикрывая за собой дверь. — У меня новости, касающиеся дела Панаева.

— Что там у вас, Роман Исаакович? — скептически осведомился Карташов.

— Да вот, — и адвокат раскрыл свой кейс. — Поступило сообщение графологической экспертизы.

— Каков же результат? — поинтересовался следователь почти безразличным тоном.

— А то, что мой подопечный Сергей Дмитриевич Панаев, — и улыбка Либерзона стала еще шире, — не писал записки, приобщенной вами к делу в качестве вещественного доказательства его вины. Исходя из этого, можно сделать вывод, что кто-то намеренно сообщил покойной Смирновой, что ждет ее в квартире Панаева, и от его лица написал эту записку. Эксперты склоняются к версии, что почерк был подделан. Причем подделан мужчиной. Основанием для сличения почерка явились образцы личных бумаг и писем Панаева, где заметны характерные вдавливания на определенных буквах. Впрочем, работа по подделке великолепная — это отметил и сам Сергей Дмитриевич, удивившись, насколько похоже.

Карташов недоверчиво взял в руки заключение экспертов. — И кто же, по-вашему, писал эту записку?

— Выяснять — это уже не моя работа, а ваша, Олег Валерьянович. Моя — защищать, — улыбнулся Либерзон. — Полагаю теперь, когда частично снимается подозрение, есть все основания отпустить моего подопечного под залог.

Либерзон выжидательно посмотрел на следователя. Тот, еще с минуту молча повертев заключение в руках, вздохнул:

— Под подписку о невыезде можно…